Читать книгу Эмпатия - Маша Храмкова - Страница 1

Сейчас, 2117 год

Рита открыла глаза и уставилась в белый потолок с полосками-тенями от жалюзи. Каждое утро, ровно в 7:30 она просыпалась и видела одну и ту же картину: чуть шероховатый, неровный, залитый солнечным светом потолок.

“Шероховатый”, – это слово, точно виноградинка или маслина, перекатывалось во рту. Никогда в жизни Рита не касалась ничего шероховатого, точнее, касалась, конечно, но не могла ощутить. Не могла осязать, как и все остальное – стекло, камни, песок, тепло человеческой руки… Ее подруги и друзья из колонии, конечно, имели руки, да и дружеские контакты между ними не запрещались, вот только таких как она вряд ли можно назвать людьми.

Рита вспомнила широкие смуглые ладони Техника и улыбнулась.

“Интересно, какие они на ощупь?”

Девушка подошла к окну и раздвинула жалюзи большим и указательным пальцем: солнце как раз вставало над побережьем. Сегодня море было синим, совсем без примеси зеленого или бурого – это означало хорошую погоду весь день.

Пропикал браслет на запястье: зарядка успешно завершена. Рита отсоединила тонкие энергетические трубки от своих ладоней и пошла одеваться. Сегодня она зарядилась с избытком, так, что ощущала свою плотность как никогда.

“Что будет, если я прикоснусь к нему?” – снова тот же вопрос, что и каждый день. – “Что он почувствует при этом?”

У колонистов был большой выбор одежды: это позволяло хоть как-то компенсировать недостаток развлечений на планете. Продолжая думать о Технике, Рита выбрала молочного цвета платье и сандалии на высоком каблуке. Повертелась перед зеркалом, ощущая себя красивой и желанной. Рите нравилось, как смотрелась оголенная спина с россыпью веснушек, как лежали волосы тугим локонами – тут и расческа не нужна. Немного подумав, Рита поменяла сандалии на удобные кроссовки и отправилась на завтрак.

“Сегодня вечером нейромост с ней”, – мрачно подумала девушка, поднимаясь на лифте в обеденный зал. Не то, чтобы она не любила ее (как вообще можно не любить того, чьей копией ты являешься?), просто та Рита была занята настоящим делом. Она спасала планету, пока ее эмоциональ попивала коктейли и выбирала наряды.

– Так, стоп, – сказала себе Рита, припоминая слова из техподдержки. – “Роль эмоционалей крайне важна. Вы сохраняете то, что дорого человечеству – чувства”.

Но было поздно: мрачные тучи уже сгущались в ее душе, а ощущение неприкаянности, ненужности камнем давило на грудь. Перепады настроения были свойственны эмоционалям, но у Риты они носили – как это любили подчеркивать Аналитики – слишком уж саморазрушительный характер.

Мрачным облаком она вошла в обеденный зал, наполненный гулом мужских и женских голосов. Разноцветно одетые фигуры порхали там и тут: одни общались, смеялись, носили туда-сюда подносы с фруктами и ягодами, другие подпитывались у широких, уходящих ввысь, энергетических столбов. Именно этот свет, эта лучистая энергия и была настоящей пищей колонистов.

– Привет, Рита! – воскликнул мальчик лет десяти. В Раю-2 он был единственным ребенком.

– Привет, Тигренок, – Рита наклонилась к нему и потрепала по рыжей головушке. От мальчика так и шло свечение, яркое, чистое, не омраченное тяжелыми мыслями.

– Кому-то сегодня грустно, да? – рыжик сканировал ее в два счета.

– Немножко, малыш, – Рита тепло улыбнулась.

– Я знаю, кто поднимет тебе настроение, – со знанием дела произнес мальчик, и Рита удивленно вскинула бровь. – Техник Энтон!

– Тшшш! – шикнула Рита, краснея. – С чего бы это?!

– Я здесь самый мелкий, но самый умный, – заметил Тигренок. – Мне ли не заметить химию между вами?

– Не надо об этом болтать здесь ясно?! – почувствовав, что краснеет, Рита направилась в сторону виноградников. Ее настроение резко менялось, еще немного – и она начала бы сбоить от волнения.

– После разговоров с ним ты светишься по-особенному, – продолжал рассуждать мальчик, следуя за ней по пятам. На ходу он подпрыгнул и схватил яблоко с чьего-то подноса. – Техник Энтон прогоняет твои плохие мысли…

– Он просто делает свою работу, – оборвала его Рита. – Как и все остальные хорошие Техники.

Она нарвала винограда себе в ладошку и протянула Тигренку:

– Хочешь?

– Не откажусь, – голос Энтона раздался у нее за спиной.

Девушка вздрогнула и резко обернулась.

– Ай! Ты меня напуга-а-ал! – Рита действительно начала сбоить, отчего по ее лицу пробежала мелкая рябь, а голос просел на две октавы вниз.

Тигренок расплылся в довольной улыбке: пока Рита не видела, он маячил Технику, чтобы тот подошел. Но теперь, когда его миссия была выполнена, мальчишка убежал не попрощавшись.

– Вообще-то это я Тигренку предлагала, – нахмурилась Рита, обнаруживая, что след мелкого сводника уже давно простыл.

– Я знаю, – Навин Энтон смущенно улыбнулся. – Прости, что напугал тебя.

На вид Энтону было около восемнадцати. Одного роста с Ритой, он ничем не выделялся среди остальных Техников: коротко остриженные волосы, серый костюм с символикой работника Технического отдела системы психоанализа, белые перчатки. Вот только в отличие от своих коллег, Техников и Аналитиков, Навин Энтон вечно совал нос не в свое дело. Он проводил какие-то дополнительные исследования, все время таскался не то с мышами, не то с птицами (они, хоть и выглядели как настоящие, были частью искусственно синтезированной биосферы), попадал в неловкие ситуации и один раз его даже грозились уволить. Кажется, тогда он своими расспросами довел одну эмоциональ до глубокой комы.

Коллеги подшучивали над Энтоном, мол, раз ты такой любознательный, чего забыл на самом нижнем уровне? Рита знала, что это задевает его: после таких шуточек Навин ходил очень грустный.

“Я бы хотел быть Дизайнером”, – однажды сказал он Рите. Это была единственная личная фраза, да и то – брошенная случайно. Эмоционалям нельзя было дружить с людьми, привязываться к ним. Но именно это Рита и Энтон и делали – дружили, так, чтобы об этом никто не знал.

– Так будешь или нет? – Рита протянула ему виноград в раскрытой ладони. Голос больше не срывался.

– Ну давай, – Навин аккуратно подцепил одну ягоду пальцами, стараясь не касаться ее ладони. – Вообще-то нам нельзя есть вашу еду…

– Почему? – Рита запустила остатки винограда в рот. – Наша еда полностью повторяет вашу, человеческую.

– Нам не платят за это, – сказал он, приглашая ее к столу.

– Аааа, – протянула она, садясь за свободный столик.

Каждое утро, до или после завтрака, все эмоционали проходили психологическое тестирование. “Как вы спали сегодня?”, “Как вы оцениваете свое состояние от нуля до десяти?”, “Вы помните, что находитесь в симуляции?” – одни и те же вопросы каждый день. Обычно с каждой эмоциональю беседовал свой Техник, чтобы в случае чего сразу заподозрить малейшую нестабильность. Короткую заминку перед фразой, интонацию голоса. В Техники набирали людей с высокой интуицией, чтобы ни одна эмоциональ, не дай-то Бог не почувствовала себя ненужной.

Все ответы фиксировались в толстый журнал, заполнять который (по крайней мере, Навину Энтону) было невероятно скучно. Рита же и вовсе не любила все эти расспросы, поэтому где-то через месяц после знакомство Рита и Навин придумали одну игру.

– Ты первый, – сказала она, откусывая от яблока.

– Как всегда, – хмыкнул Навин, щелкая ручкой. – Эмоциональ Р-27, как вы спали сегодня?

Рита скривила нос от его официального тона. “Наверняка их специально учат говорить так отстраненно”.

– Так же как и вчера: без снов. Моя очередь, – Рита сделала вид, что задумалась. На самом деле она придумывала вопросы Технику заранее, предвкушая его реакцию.

– Техник, Энтон, что вы делали вчера перед сном?

Целую секунду Навин смотрел на нее в упор, до тех пор, пока Рита не хлопнула ладонью по столу:

– Так нечестно! Надо отвечать без запинки!

– Ладно, ладно, – Навин собрался. – Эээ, я до пол первого пытался понять, что же не так с теми мышами со склада, потом чистил зубы, потом… эээ…

Рита склонила голову набор: на мгновение ей показалось, что Энтон покраснел.

– Потом я сходил в душ и лег спать, – быстро закончил он. – Моя очередь. Эмоциональ Р-27, вы понимаете, что находитесь в искусственно созданной биосфере?

– Серьезно?! – Рита сделала страшные глаза, отчего Навин почти что сошел с лица. Не выдержав долго, она принялась смеяться, мелодично и звонко, так, что многие беседующие пары с улыбкой обернулись. На самом деле, этот вопрос больше всего сбивал ее с толку: иллюзорная биосфера была ее миром, ее единственной реальностью. Она не знала, что значит жить где-то еще, где идет война, а люди застраховывают свои чувства, чтобы потом глушить их препаратами. Настоящая жизнь была у той Риты, чьей копией она была.

– Мы договорились не врать, – Навин слегка сдвинул брови.

– Прости, – Рита выпрямилась на стуле. – Да, конечно я понимаю это. Моя очередь. Техник Энтон, почему вы никогда не прикасаетесь ко мне?

– Нам запрещено это делать, – отчеканил он, смотря ей прямо в глаза. Глаза Энтона были темно-карими, а брови широкими и толстыми, и когда он хмурился его лицо приобретало карикатурно-грозный вид.

– А если было бы не запрещено, ты хотел бы? – Рита чуть выдвинулась вперед.

– Я… ты нарушаешь правила! – на щеках Навина вспыхнул румянец. – Сейчас моя очередь!

– По шкале от нуля до десяти я ощущаю себя на пять с плюсом. Нет, меня не тревожат мрачные мысли. Да, я у меня есть аппетит, – выпалила Рита. За два года в колонии она выучила опросник из пятидесяти двух пунктов наизусть.

– Да, я хотел бы, – неожиданно сказал Энтон. – Прикоснуться к тебе. Только это… это бесполезно, потому что ты ничего не почувствуешь.

– А что если изменить настройки моей плотности? – прошептала Рита, придвинувшись еще ближе. Она давно думала об этом, и чисто теоретически подобный взлом был возможен. Однако, вопреки ее ожиданием, Техник насмешливо фыркнул:

– Если сделать тебя еще плотнее, чем ты есть, ты не сможешь ходить, – сказал он. – За тактильные ощущения, за чувство тепла или холода отвечают рецепторы, которых…

Он запнулся и взглянул на Риту так, словно она вот-вот впадет в кому. Но та оставалась спокойной, по крайней мере, внешне.

– Которых у меня нет, понимаю, – она откинулась на стуле и закинула ногу на ногу. Взгляд Навина на мгновение скользнул по ее ногам. – Но попробовать-то можно…

Оглянувшись по сторонам (никто не смотрел, все были заняты своими делами), Рита взяла из рук Навина журнал и ручку.

– Что ты делаешь? – не то возмутился, не то удивился он, но Рита уже стягивала с него перчатку.

С минуту она ощупывала его ладонь, пока Энтон изо всех сил пытался извернуться и сесть спиной к ближайшему столику.

– Ничего, – наконец разочарованно сказала девушка. – Я не могу отличить твою руку от камня, от яблока, от дерева…

Однако лицо Энтона пылало. Он ощущал ее прикосновение, как нечто воздушное, как будто бы в жаркий день погрузил руку в прохладный водоем.

– Я бы хотел, чтобы мы встретились раньше, – вдруг сказал он. – До того, как твоя личность разделилась.

Их взгляды встретились. Глаза Риты были светло-зелеными, однако если присмотреться, на радужке виднелись маленькие темные вкрапления. Это завораживало и бесконечно притягивало Навина, который в такие моменты забывал, что перед ним не настоящая девушка, а всего лишь сверхплотная голограмма с крошечным чипом, хранящий воспоминания.

– Техник Энтон, какого черта вы делаете?! – неожиданно раздалось за спиной.

Резко выпрямившись, Энтон максимально отодвинулся от Риты. Если глава Аналитики Престон видел, как они держались за руки, увольнения точно не избежать.

– Где ваша перчатка, Техник? – высокий темнокожий мужчина в белом костюме сверлил его взглядом.

– Она здесь, мастер Престон, – Энтон торопливо натянул на себя латексную перчатку. С сердца словно камень свалился – его ругали всего лишь за снятую перчатку, за такое не увольняют.

Глава Аналитики Престон. От него Энтону доставалось большего всего. Говорили, что он служил во Флоте, давно, еще во времена первых столкновений. С тех пор он так и не расстался с бионическими линзами, улучшающей его зрение процентов на двести.

– Он не выходит за рамки своих обязанностей, Рита? – Престон взглянул на девушку и его взгляд потеплел – так бывало с каждым, кто попадал под ее обаяние.

Зеленые глаза Риты изучающе скользнули по лицу Навина, и тот на мгновение испугался, что сейчас-то она выдаст его.

– Ни в коем случае, мастер Престон. Мы уже заканчиваем, – Рита мило улыбнулась Аналитику и вновь закинула ногу за ногу.

***

Мотоцикл Лерман мчался через пригород Дистауна. Через час ей нужно было оказаться на космодроме, еще через час – на орбите. В противном случае она пропустит самое важное событие этого месяца. Нет, это не волновало ее и уж точно не смогло бы расстроить, но механическая нога упорно продолжала выжимать педаль газа.

“200… 300… 350…” – цифры на спидометре старого Diablo Mitzuki росли с каждым километром. Бесконечные пустоши, выжженные фракталами во время первой волны, сменялись редкими заправками, одноэтажными домиками, билбордами и бомбоубежищами.

“Галактический флот: будущее человечества без страха”, – взгляд Лерман скользнул по одному из билбордов: выцветшему, со следами обстрелов. Расширенная функция правого глаза Лерман без труда распознала следы крови на выцветшей бумаге. Не человеческой крови.

Когда-то давно, почти сто лет назад, фракталы совершили большую ошибку, развернув свои сети над поверхностью Земли. Вначале пал Китай, затем – Соединенные Штаты, которые громче всех кричали о том, что уж они-то точно защищены. Лерман знала об этом из учебников истории.

За четырнадцать последних лет земляне отбросили этих тварей к самым окраинам галактики, но властям Федерации было мало. Они стремились зачистить всех, кто остался в живых, и капитан Лерман входила в одну из последних групп зачистки.

Девушка посмотрела на часы и немного расслабилась: она успевала на последний рейс на орбиту. Космопорт высился там, над городом – большой плоский блин с кучей гейтов и гиперлупов, которые за считанные минуты могли доставить тебя наверх. Если еще десять лет назад вся жизнь Дистауна, построенного на руинах Европы, была сосредоточена вокруг космопорта (нужно было обслуживать рейсы, куда-то селить пилотов и их семьи), то сейчас жилые кварталы разрастались все дальше и дальше от центра.