Читать книгу У смерти легкие шаги. Детективное агентство «Вервольф» - Матильда Старр - Страница 1

Сегодня ночью ей снова снился огонь. Он зло, по-лисьи, скользил по занавескам, жадно облизывал деревянный стол, спускался к ковру и хищно подбирался к кровати, прямо на глазах ширясь и стараясь заполнить собой всю комнату.

Он влезал в глотку ядовитым кислым дымом, сжимал горло, щипал глаза.

Как всегда в таких снах, Эля подскакивала с кровати и бежала к двери. Огонь вставал на пути, дышал жаром на босые ноги, не пускал.

И если тогда, в действительности, она смогла задавить панику, собраться с силами и выпрыгнуть из этого огненного кольца, вылететь за дверь, то во снах было по-другому.

Стена огня высилась, обдавала жаром, хлестала по щекам горячими искрами. Спасительная дверь занималась пламенем и становилось понятно: не выберется. Нет, не выберется. И только когда отчаяние захлестывало ее и разливалось по венам нестерпимой болью, Эля просыпалась.

Просыпалась и знала: ничего хорошего от этого дня ждать не стоит.

Сегодня примета не подвела. Детишки в группе были как никогда шумными и капризными. Маленькая Анечка, ангелочек с большими голубыми глазами и розовыми заколками в белокурых кудряшках опрокинула на нее тарелку с кашей, отчаянно вереща: «Не хочу, не буду!»

У Глеба перед прогулкой заела молния на куртке. А одевать детей младшей группы надо быстро, пока поможешь одеть последних, первые вспотеют и могут простудиться.

А в довершении всего Саша Васильев споткнулся на ровной площадке, упал и разбил нос до крови. Пришлось бежать в медпункт, а потом долго объясняться с его громогласной бабушкой, которая грозилась то засудить весь детский сад, забрав отсюда бедного ребенка, где над ним издеваются, то позвонить какому-то всемогущему Павлу Ивановичу, который «быстро наведет тут порядки». Маленький Саша шмыгал носом и тянул бабушку за рукав: «Ба, не ругайся… Ба, я сам упал… Ба, пойдем домой!». Но это не помогало. Трубный голос рассерженной бабушки громыхал под потолком коридора еще хороших полчаса.

А потом Эля села в троллейбус, который сломался за две остановки до дома и понуро застыл, опустив железные усы. И очень быстро стало понятно, что все его собратья тоже никуда не поедут: они растерянно выстраивались неживой печальной очередью, один за другим.

Эля пошла пешком под холодным накрапывающим дождем. А когда до дома оставалось совсем немного, дождь усилился и хлынул как из ведра, затекая за шиворот.

Наконец добралась. Торопливо шагнула в квартиру и захлопнула дверь, отрезая от себя осеннюю непогоду и промозглую сырость подъезда. Сбросила куртку и ботинки, зябко поежилась. Казалось, холод впитался в одежду, пробравшись до самого белья.

Не задерживаясь в прихожей, она прошла в спальню, сняла с себя все, вплоть до белья, которое казалось сырым и холодным, натянула пижаму, а сверху запахнула махровый халат. И только тогда смогла немного расслабиться. Тепло и сухо, уже хорошо.

Вошла в кухню, щелкнула кнопкой электрического чайника и достала из шкафчиков пачки с травами: листья малины, мелисса, ромашка, лимонная мята. Чайник с тонким протяжным стоном закипел и отключился. Теперь нужно было подождать, пока остынет, нельзя лить в травы крутой кипяток. Когда Эля была маленькая, бабушка, увидев такую спешку, хмурилась и ворчала: «Только хороший продукт переводишь, всю пользу выжигаешь».

Бабушки давно уже нет. Некому называть Элю торопыжкой. И все равно она терпеливо ждала, пока улягутся пузырьки, а вода успокоится, «уснет». Но недолго. Перестудишь – и травы «не схватятся».

Пока чай заваривался, она плотно закрыла коробочки и сложила их в деревянный шкафчик. Теперь она покупала травы в аптеках. Это было совсем не то. Раньше заготавливала их сама, собирала аккуратно, в нужное время. У каждой травки есть свое «хорошее» время, тоже бабушкина наука. Выбирала лучшие листочки, ровные, красивые, не покусанные гусеницами и прочей живностью. Аккуратно раскладывала и сушила, обязательно в тени, чтоб не пересохли. И рассыпала по полотняным мешочкам.

Только все эти мешочки, травки, вся ее уютная размеренная жизнь осталась в прошлом. Эля бежала от нее в шумный город, почти ничего с собой не прихватив.

Чай заварился, трава осела. Эля налила полную чашку, отпила. Неплохо, совсем не то, что раньше, но неплохо.

Нужно уметь делать плохие дни хорошими, хотя бы к вечеру. Этому ее тоже учила бабушка.

Эля выглянула в окно. Разумеется, стоило ей добраться до дома, дождь кончился, тучи разошлись и в небе можно было рассмотреть ехидную ухмылку месяца на фоне скудной россыпи неярких звезд. В большом городе не бывает ярких звезд. Эля машинально представила в уме рядом с месяцем вертикальную палочку. Образовалась буква Р. И снова словно услышала голос бабушки: «Если видишь Р – луна растет. А если С – то сходит». Сейчас, когда Эля не собирала травки, это было уже не важно, но все равно отмечалось само собой, машинально.

Эля взяла книжку и уселась в кресло, подогнув под себя ноги, натянула плед. Она уже согрелась, но в такой холодный вечер много тепла не бывает. Раскрыла на нужной странице и погрузилась в чтение. Тишина, ароматный горячий чай и книга.

Плохой день можно закончить хорошим вечером. Обмануть судьбу, починить, исправить ее нехороший виток. Осторожно и мягко заставить повернуться туда, к хорошему.

Так учила бабушка.

Когда маленькая Эля подросла, ей исполнилось десять, она уже про себя смеялась над «бабушкиными сказками». Но только про себя, не вслух: обижать бабушку не хотелось. И она неукоснительно следовала всем заведенным ритуалам.

А когда ей исполнилось одиннадцать, бабушки не стало, а эти маленькие смешные ритуалы остались. Эля не прекращала все это делать сначала потому, что так ей казалось, что бабуля все еще рядом. А потом это вошло в привычку, и она больше не задумывалась. Просто делала, и все.

И лишь изредка, как сегодня, с благодарностью думала: как же это хорошо, что в ее жизни был такой человек, который научил ее делать плохие дни хорошими.

От перипетий книжных героев ее отвлек странный звук. Эля подняла голову от книги и прислушалась. Звук явно исходил от окна. Птица, наверное. Она снова начала читать. Звук повторился, словно кто-то царапал стекло. Эля снова отвлеклась от книги. Птиц тут быть тоже не должно, погода сырая, дождливая. И что им делать на высоте тринадцатого этажа?

К царапающему звуку добавился тихий писк. Эля отложила книгу, подошла к окну, отдернула занавеску и тихо вскрикнула. За стеклом, на карнизе сидел маленький черный комок. Эля не сразу разглядела, что это котенок. Совсем кроха. На вид месяца два, не больше. Он мелко дрожал, смотрел на нее большими серыми глазами. Как он вообще здесь оказался? Тринадцатый этаж. А если он неловко повернется? Картина летящего с высоты маленького пушистого тельца тут же пронеслась перед глазами, заставил сердце сжаться.

– Погоди, маленький. Сиди и не двигайся, сейчас я тебя достану, – тихим, успокаивающим голосом, как с ребенком, поранившим палец, заговорила Эля.

Осторожно открыла окно, ненадолго впустив в теплый уют комнаты порыв промозглого ветра и обжигающее дыхание поздней осени. Быстро схватила котенка и втащила его внутрь, свободной рукой захлопнула окно.

Он посмотрел на нее большими доверчивыми глазами и тихо пискнул. Маленький, беззащитный, трогательный, ощетинившийся тонкими черными иголками, в которые слиплась промокшая шерсть.

– Сейчас мы тебя высушим и покормим… Наверное…

Эля судорожно вспоминала, есть ли в доме что-то, чем можно накормить кота. Чем вообще кормят таких крох? Наверное, все же придется одеться, выйти в промозглую тьму и добежать до супермаркета. Там точно будет какой-то корм для котят.

Она достала из шкафа полотенце, задержавшись на мгновение: выбирала помягче. Повернулась к креслу, где оставила котенка, и… застыла.

Котенок поднялся на лапы, встряхнулся, пытаясь избавиться от влаги в шерсти, а потом… расправил кожистые крылья. Черные, как у летучей мыши.

Эля зажмурилась и открыла глаза. Ничто никуда не исчезло: котенок был в кресле и из его спины, где-то в районе лопаток действительно росли крылья.

– Т-ты что такое? – запинаясь, прошептала Эля.

Котенок бросил на нее взгляд, как показалось Эле, насмешливый. А потом не слишком уверенно взмахнул крыльями раз, другой и взлетел. Подлетел к люстре, уцепился за нее задними лапами и повис вниз головой, сложив крылья на спине, а передние лапки на груди. И закрыл глаза.

– Эй, ты! Слышишь, чудовище, – дрожащим голосом проговорила Эля. Но «чудовище» даже не шелохнулось, словно она перестала для него существовать.

Она застыла посреди комнаты с полотенцем в руках. Впервые в жизни она понятия не имела, что делать. Что, черт побери, вообще делают в таких ситуациях? Да и бывал ли кто-нибудь когда-нибудь в такой ситуации.

Открыть окно и тем же самым полотенцем, которым она собиралась обсушить несчастного котика, выгнать его наружу? Или позвонить в МЧС и сказать, что в ее окно залетела какая-то неведомая тварь?

Она представила, как будет рассказывать сонному дежурному, что у нее на люстре вниз головой висит кот с крыльями летучей мыши, и сразу же представила себе ответ. В лучшем случае, скажут: «Дамочка, проспитесь». В худшем – пригрозят прислать бригаду специалистов, и уж точно это будут не специалисты по странным тварям, а скорее по тем, кому эти твари мерещатся.

Так что никуда она звонить не стала, да и не смогла бы. Стояла, как парализованная, посреди комнаты и таращилась на зверя, который отлично устроился на люстре и, кажется, спокойно спал. Эля ему ни капельки не мешала. Через минуту оттуда послышался тихий тарахтящий звук. Кажется, оно мурлыкало.