Солист Большого театра
Реклама. ООО «ЛитРес», ИНН: 7719571260.
Оглавление
Матвей Хромченко. Солист Большого театра
Благословенна будь, земля украинская!
Московская прелюдия
Дар небесный
«Жена Большого театра»!
Большой
Голованов
Зачинатель жанра
«Войной испепелённые года»…
Судьбоносный эксперт
Сцена на всю жизнь
«Кровоточащий пункт»
Третий сын
«А голос так дивно звучал»
Земля обетованная
О наградах и обидах
Всеобщий психоз
Homo Soveticus
Освобождение
«У нас украли жизнь»!
Возврат в родные пенаты
Вместо эпилога
Отрывок из книги
В прошлом веке Украина подарила Советскому Союзу и миру много известных музыкантов – инструменталистов, композиторов, дирижёров, вокалистов, одним из них был мой отец Соломон Хромченко, уроженец Златополя, местечка (городка) Чигиринского уезда Киевской губернии, двести вёрст к юго-востоку от Киева.
Происхождение фамилии неизвестно. Поначалу я предположил, что предок был сапожником, тачал хромовые сапоги и в каком-то поколении к «хром» добавилось украинское «енко». Впрочем, окончание оказалось не только украинским: в XIX веке в Российско-Американской компании служил дворянин из Кронштадта, «замечательный русский мореплаватель Василий Степанович Хромченко» (из статьи А. Бурыкина в неизвестном мне журнале, вырезку мне прислала тбилисская кузина). Произведенный за заслуги в капитан-лейтенанты, он прославил «нашу» фамилию 25-ю плаваниями, из них три были кругосветными, а его имя носит один из двух островов Святого Лаврентия.
.....
Ещё через несколько лет уже сама Анна пригласила местную вокальную знаменитость послушать её младшего. Мэтр Рабинович пропел первую фразу песни Индийского гостя из оперы Римского-Корсакова «Садко», мальчик её интонационно точно воспроизвёл, затем спел «Дывлюсь я на небо» и «Ниченька ясная». Изумившись, гость предрёк – мальчику суждено прославить фамилию[1] – и посоветовал деду показать внука профессиональному педагогу. Проникшись, Матвей поскрёб по сусекам и таки отправил жену с сыном в Одессу к былому кумиру тамошних меломанов и воспитателю многих известных певцов, обрусевшему итальянцу Дельфино Менотти.
Сидя у итальянца на коленях, Соломон спел неаполитанскую песню «Как ярко светит после бури солнце» и «Быстры как волны дни нашей жизни», от предложения спеть что-нибудь ещё отказался, объяснив тем, что сидя ему трудно держать дыхание, чем очень маэстро развеселил: надо же, в десять лет рассуждает о дыхании! После чего велел открыть рот, всматривался в горло, надавливал на шею, велел тянуть разные гласные, после чего вынес вердикт: голос у мальчика есть, это дар свыше, его надо беречь! А посему петь ему можно ещё годика два, а потом до 16-17-ти лет – пока его высокий альт не наполниться золотом прекрасного тенора – молчать, что для подростка было каторгой: он рта не закрывал!
.....