Читать книгу Девять жизней - Майк Даймонд - Страница 1

1.

– Опаздывает. Что на этот раз? Лень? Дела? Хм… похоже, просчитался. Хотя, если подождать дольше…

Невнятное бормотание оборвал перезвон монет. Бенедикт посмотрел вниз. На дне потертой деревянной кружки тускнела пара медяков. Первая за утро. Благодетель, кутаясь в меховой плащ, одарил нищего мимолетным, полным презрения взглядом, после чего заспешил по своим, без сомнения, важным делам. И, тем не менее, он поделился. Почему?

Денпорт заслуженно считался самым злачным городом самого бедного удела королевства, но это не мешало местным богатеям исправно подавать милостыню каждому встречному попрошайке. Быть может, таким образом люди пытались примириться со своей совестью или загладить вину перед Судьей? Ведь даже небольшое состояние здесь удавалось сколотить только сомнительным путем. Бенедикт ломал голову над этим с самого начала своих скитаний, но так и не пришел ни к какому выводу. В конечном счете он вообще перестал задумываться о чем-либо, кроме одной, самой важной задачи. О цели всей его жизни.

Нищий провожал щедрого прохожего взглядом, пока меховой плащ того, хлопая полами на осеннем ветру, не скрылся за поворотом, после чего снова уставился на вход в пекарню.

– Иворн снова опаздывает, – пробормотал Бенедикт. – Или я все же ошибся? Нет, ерунда, не мог! Он приходит сюда раз в две дюжины дней, с утра. Всегда. Хотя… три месяца назад он опоздал на день из-за драки в Крепости, а за два месяца до этого появился только к обеду. Хм… какой сегодня день? – Он нахмурился, с силой ударил себя по лбу ладонью и, беззвучно шевеля губами, принялся загибать пальцы.

От резкого звука Бенедикт вздрогнул, успев краем глаза увидеть, как его кружка врезалась в подгнивший забор и разлетелась на части. Две медных четверти, недовольно звякнув, выкатились на самую середину улицы.

– Бене, друг мой! Нет, ну ты мне скажи, тебе это правда нравится или ты просто тупой?

Услышав знакомый голос, Бенедикт пискнул и попятился, пока не уперся спиной в холодные доски старой ограды.

– Я же просил держаться отсюда подальше. Несколько раз просил. А тебе все неймется, – хриплый голос человека терзал уши, как старая пила – сухое дерево. – Сколько раз повторять, что хозяину не нравится, когда такие, как ты, ошиваются у его таверны?

Мужчина выглядел угрожающе. Он был высок и невероятно широк в плечах. Скрещенные на груди руки бугрились мышцами, а круглое обветренное лицо уродовал кривой шрам через всю щеку. Внушительный торс прикрывала только кожаная жилетка, но по-осеннему холодный ветер, казалось, не причинял ее обладателю никакого беспокойства.

– Гвоздь, – Бенедикт с сожалением покосился на пекарню, перевел взгляд на еще закрытую корчму, притулившуюся через два дома, и снова посмотрел в лицо собеседника. – Еще восемь… нет, семь с половиной минут. Потом я уйду. Пожалуйста! Мне нужно…

Гвоздь не дал ему закончить. Бене даже не успел понять, что произошло. Еще секунду назад он сидел на своем настиле из сухих листьев, а в следующий миг его отшвырнули в сторону, словно котенка.

Жесткое падение выбило воздух из легких. Ладони оцарапались о землю, и Бенедикт зашипел от боли. Из разорванного кармана блестящим дождем разлетелась горсть монет. Монет, которые он с таким трудом выпрашивал целую неделю. Конечно, он попытался их собрать. Отплевываясь от грязи, полз сначала к одной, потом к другой, третьей… в надежде найти как можно больше, прежде чем…

Тяжелый сапог угодил прямиком под дых, опрокинув Бенедикта на спину. Вспышка боли разорвала сознание. Он пытался вздохнуть, но каждая новая порция воздуха тут же вырывалась из груди надсадным кашлем.

– В прошлый раз я обещал познакомить тебя с нашими девочками, так? Может, сейчас до тебя наконец дойдет. – Гвоздь покачал головой, наигранно вздохнул и крикнул через плечо: – Боров, чего так долго?!

До этого момента Бенедикт считал, что легко отделался. Пара синяков и ссадин – дело привычное. Иной раз ему доставалось и похлеще. Но собаки… С собаками ему везло редко.

Толстенный повар в замаранном фартуке вышел из-за корчмы, когда Бенедикт уже прополз на заду через полдороги и снова уперся спиной в косой забор. Борова неистово тянула пара разъяренных сук. Словно одержимые, они рвались с поводков, рычали и лаяли, пуская пену. Бенедикт уже встречал этих тварей. В тот раз их разделяла клеть вольера, но даже тогда от одного вида лохматых озлобленных бестий хотелось залезть на ближайшую крышу.

Он испуганно вскрикнул, прижав кулак с остатками монет к животу. Трухлявые доски за его спиной жалобно заскрипели.

– Дошло наконец? – Гвоздь хмыкнул и покосился на повара. – Давай, Боров!

– Да ну его на хрен. Порвут же. Попугали, и хватит.

– Отпускай, сказал, – рявкнул вышибала, – или будешь следующим!

Толстяк вздохнул, раздраженно сплюнул и разжал мясистые пальцы. Бенедикт взвизгнул и, забыв про парализующий страх, перевалился через забор. Собаки налетели на ограду еще до того, как нищий рухнул в густую траву. Их пасти клацали над самым его ухом, пытаясь протиснуться в щели. Ветхие деревяшки прогибались, трещали, но каким-то чудом держались, обеспечив Бене пару лишних секунд. Не больше. Где-нибудь неподалеку обязательно найдется с полдюжины широких прорех.

«Девочкам», судя по всему, пришла в голову та же мысль. Они отступили, поводя влажными носами, и ринулись в сторону.

– Умные, – Бене шмыгнул носом и припустил через обугленный остов одноэтажного дома.

Ноги сами несли его прочь от злополучного места. Приобретенные за год бродяжничества инстинкты безошибочно подсказывали лучшее направление. Удирать от собак приходилось не в первый раз, и он, наученный горьким опытом, продолжал упорно нестись вперед. Вперед… даже когда кошмарный лай больше не доносился до ушей. Вперед, пока легкие не взмолились о пощаде. Вперед, пока противный, тошнотворный комок не подступил к горлу.

2.

– Неудачный день. Проклятый Гвоздь. Ненавижу. – Бенедикт прислонился к стене и закашлялся. На зубах противно заскрипела дорожная грязь.

На этот раз удача уберегла его от лишних дырок в заднице, но что стало с деньгами? Бене медленно поднял руку и разжал онемевшие пальцы. Над кровавыми следами от ногтей поблескивали четыре медных монетки. Обидно. До встречи с Гвоздем он мог похвастаться десятком таких, да еще и одним серебряным полурином. Сумма, на которую вполне можно было протянуть целую неделю.

– Нет. Восемь дней. Если сильно экономить – девять с половиной. Проклятый Гвоздь, – Бенедикт достал из-за пояса длинный нож. – Иворн должен был прийти в лавку. А я убежал. Гвоздь должен заплатить.

Бене поднес оружие к лицу и критически осмотрел стертое на треть лезвие. Он украл клинок двести одиннадцать дней назад и с тех пор ждал подходящего момента. Каждый вечер его убаюкивали звук точильного камня и мечты о том, как он пустит нож в действие. И в мечтах этих для Гвоздя не было места.

– Потерпи. Еще не время.

С тихим шорохом Бенедикт вложил клинок в потертые ножны за поясом, глубоко вздохнул и осмотрелся. В узком, загаженном переулке тихо шуршали крысы в кучах гниющего мусора. От тугой вони саднило в носу, но Бене этого почти не замечал. К запаху и грызунам он привык за несколько месяцев, к голоду и боли – за полгода. Остался жив и относительно невредим – уже маленькая победа. Победа, которая еще на один шажок приближает его к цели.

Бенедикт по привычке сунул руку в карман видавшего виды плаща, но обнаружил только лоскут разорванной ткани. Ветхие штаны, пока он спасался бегством, и вовсе превратились в лохмотья.

– Замечательно. Просто отлично, – прошипел Бене и сплюнул.

Густая слюна повисла на губе и упала на грязную рубашку. Только сейчас он ощутил немилосердную жажду. Жажду и боль. Болели разбитые колени, саднили ободранные ладони, ныли не пойми откуда взявшиеся ушибы. Впрочем, ничего нового. Так случалось всегда. Стоило только расслабиться, и тело тут же напоминало о себе самым отвратительным образом.

Тихо выругавшись, Бенедикт побрел прочь. К своему стыду, он не мог понять, где находится, хотя думал, что изучил Денпорт от Крепости до Улья. С одной стороны переулок огораживал высокий забор, с другой – замызганная стена длинного, напоминающего сарай здания. Выбираясь из отнорка, он неосознанно принялся считать наглухо закрытые ставни.

Одна… четыре шага… еще одна… и еще четыре шага… третья, и… К его удивлению, четвертое по счету окно оставили незапертым. Непростительная халатность. Наверняка за ночь местное ворье успело вынести из комнаты все, что представляло хоть какую-то ценность. Мимоходом Бенедикт глянул внутрь и едва не споткнулся от изумления. Он мало чего успел разглядеть, но даже этого хватило, чтобы едва не обмочить штаны.

В темной, скромной даже по самым аскетичным меркам комнатке копошился худощавый мужчина. На вытянутых руках он бережно держал темно-синее платье, будто оценивая.

– Юстициар? – потрясенно выдохнул Бенедикт.

Слово вырвалось неосознанно и прозвучало столь тихо, что нищий едва смог расслышать сам себя. Однако человек обернулся с такой прытью, будто Бене закричал над самым его ухом. Безумный взгляд незнакомца обрушился на него похлеще удара в челюсть, но реакция снова выручила нищего. Спустя миг он уже затаился за грудой почерневших от старости ящиков. Сердце подскочило к пересохшему горлу, от испуга потемнело в глазах. Дрожащей рукой Бенедикт прикрыл рот, чтобы хоть как-то заглушить шумное дыхание. Немыслимо! Растреклятый, драть его через пень, юстициар! И какого рожна он забыл в этом клоповнике?

Через мгновение худой, словно прут, человек навалился на подоконник и высунул в проем ошалелую физиономию. Бенедикт успел разглядеть его налитые кровью глаза, болезненно-бледную кожу, впалые щеки… Слишком много раз Бене видел бедолаг, подсевших на «звездный шепот», и без труда мог определить одного из них даже средь сотни. Ерунда. Такого просто не могло быть. Всего лишь воображение. Вовсе не мантию вертел в руках этот тип. Просто воришка спер дорогое платье и прикидывал, сколько монет сможет выручить за находку.

Мимо деловито, словно знатная особа на вечерней прогулке, прошагала толстая крыса. Человек проводил ее задумчивым взглядом, выждал немного и, пробурчав что-то под нос, исчез в недрах дома так же внезапно, как и появился. Хлопнули деревянные ставни, и Бене снова остался наедине с собой и местными паразитами. На подгибающихся ногах он вышел из проулка, и беспощадный ветер тут же пронизал его потное тело. Бенедикт поежился, плотнее закутался в то, что некогда было шерстяным плащом, и бросил мимолетный взгляд на лачугу.

– «Приют Эльзы», – прочитал он истертую надпись на кривой вывеске. – Ты идиот, Бенедикт. Юстициар? Здесь? Это бред. Ты сам это знаешь.

3.

Впрочем, мысли о странном человеке вылетели из головы бродяги, едва тот выбрался на одну из знакомых улиц. Потерянные деньги тоже не имели большого значения. Ближайшие несколько дней голодная смерть ему не грозила, а значит, и беспокоиться не стоило. Единственное, о чем он мог думать, и все, о чем он думал последние годы – Иворн Хонна, глава так называемого Городского сыска. Бесполезный человек в бесполезной организации.

Именно этот ублюдок был в ответе за все, что приключилось с Бенедиктом. Именно по его вине он оказался на улице, лишился доброго имени, репутации, состояния и семьи.

– Иворн Хонна, – тихо произнес Бене, глядя под ноги. – Иворн. Хонна. Уже скоро. Помяни мое слово.

Сколько раз он произносил его имя? В печали и в радости. Словно молитву. Сколько раз грозился перерезать ему глотку? Сколько точильных камней стер о свой нож, который так ни разу и не вынул из ножен по делу? Ничего. Рано или поздно время Иворна придет. Уж чему улица и успела научить Бене, так это терпению.

Он и не заметил, как оказался на площади перед воротами Крепостного двора. Ноги сами нашли дорогу. Что ж, если Иворн не пришел к пекарю, то наверняка остался по ту сторону стен. Обход постов и встречи с информаторами, как правило, не начинались так рано, если только не произошло что-то непредвиденное. А может, он попросту заболел? Три дня назад Иворн попал под проливной дождь и вымок до нитки. Жаль, что такое отребье, как Бенедикт Лемар, не пускали внутрь. Оставалось только ждать, когда главный, прости Судья, сыщик города выберется из своей скорлупы. Скорлупы, в которой когда-то едва не поселился и сам Бенедикт.

Он оставался незаметным. Всегда. Суровые улицы Денпорта стерли все аристократические черты, превратив его в безликого бродяжку, коими кишел город, словно дворняга – блохами. Некогда модная прическа превратилась в длинные засаленные патлы. Аккуратно подстриженная бородка прибавила в размерах и походила на разоренное гнездо фазана. Живые, темно-карие глаза потускнели, ввалились и обзавелись синяками. Дорогие шелка сменила грубая мешковина, на которой день ото дня появлялись новые прорехи и, если повезет, заплатки.

Высокий и тощий, Бенедикт без усилий сливался с разношерстной армией нищих и мог следить за Иворном едва ли не каждый день, не боясь быть узнанным. И он следил. Ждал удобного случая, поглаживая рукоять ножа под плащом. Он знал об Иворне все… ну или почти все. Знал, в каком порядке тот делал обход, знал большинство его информаторов, знал, какое мясо он предпочитал на обед, кому доверял и кого ненавидел. С каждым днем банальная слежка все неотвратимее становилась чем-то большим. Маниакальной, болезненной одержимостью. Бене осознавал это, но ничего не мог с собой поделать, да и не хотел. Иворн должен заплатить за содеянное.

Порыв холодного ветра бесцеремонно ворвался под ободранный плащ. Бенедикт поежился, отступил в один из узких проулков, стараясь скрыться от непогоды, и прислонился к стене ближайшего дома. Он частенько стоял на этом месте, наблюдая за Центральной площадью Торгового квартала. Самого благополучного квартала в городе, любимого и в то же время ненавистного.

Все здесь напоминало о прошлом: прилично одетые люди, таверны с вкусной едой и неразбавленной выпивкой, ухоженные здания и чистые, по местным меркам, улицы. В свое время Бенедикт побывал во всех местных лавках, испил не один кувшин вина в каждой корчме и даже мог беспрепятственно проходить за крепостные стены. Туда, где селились самые богатые и влиятельные шишки Денпорта. Что ж, теперь все они время от времени подавали ему милостыню, брезгливо отводя взгляд. Город контрастов, мать его!

– Жаль кружку, – с досадой выдохнул Бене, в очередной раз окидывая площадь взором, и едва не подпрыгнул от удивления.

Перекинувшись парой фраз со стражником у ворот, из тенистого портала вышел Иворн в сопровождении крепкого бородатого воина в легком доспехе и с коротким мечом на поясе. Всего за неполный год глава сыска успел обзавестись таким количеством недругов, с каким вряд ли поспорил бы даже палач. И все из-за своей должности. Лорд Трамм учредил Городской сыск специально для Иворна, в надежде возвысить его в глазах местной элиты. На деле же никто не воспринимал эту затею всерьез, как не воспринимал всерьез и самого Хонну. Сыск же, состоящий всего из горстки верных людей, копал только под тех, об кого иные затупили не одну лопату. Именно поэтому Иворн почти никогда не появлялся на людях без охраны.

– К Висельнику? Сомнительно. Слишком рано. К Щербатому? Хм… он был у него два дня назад. Остаются только Ворон, Бес и Сиплый Грег, но сейчас не время, или… хм…

Опустив голову, Бенедикт тараторил без остановки, стараясь угнаться за потоком собственных мыслей, и лишь изредка бросал короткие взгляды вперед, дабы не потерять цель и не столкнуться с кем-нибудь. Центральный проспект был одной из самых оживленных улиц города, но Бене без труда лавировал в плотном потоке людей и повозок. Оставляя позади дом за домом, он упорно шел вперед, пока сквозь нескончаемый гомон, стук копыт о мостовую и скрип колес не прорвался отчетливый возглас Иворна:

– А мне плевать!

От неожиданности Бенедикт едва не споткнулся. Он вскинул голову, стараясь рассмотреть свою цель сквозь толпу, прислушался. Хонна стоял посреди дороги, отчаянно втолковывая что-то охраннику. Толпа огибала троицу, словно река – валун, не обращая никакого внимания на перепалку. Бене замедлил шаг, тут же получив болезненный тычок в бок.

– С дороги, бестолочь! – прикрикнула на него проходящая мимо женщина, нагруженная увесистыми тюками с картошкой.

Бенедикт пропустил оскорбление мимо ушей. Все его внимание приковал к себе Иворн. Внезапная остановка рушила все расчеты и прогнозы. «Нужно подобраться ближе, подслушать, – вертелось в голове Бене. – Нужно…»

– Мы теряем время! Жди меня на месте! Это приказ!

Внезапно Хонна развернулся и пошел прямо на него, расталкивая нерасторопных прохожих. Бене задохнулся от волнения, шаг его сбился. Вот она, возможность. Никто не обратит внимания на жалкого попрошайку. Даже сам Иворн не сразу поймет, что случилось.

Бенедикт запустил руку под плащ, сжал потертую рукоять ножа, ощутил, как трется о ножны лезвие. Их разделяла какая-то дюжина шагов. Десять шагов. Восемь. Один быстрый укол в живот обеспечит ублюдку долгую и мучительную смерть. Никто ничего не заметит, пока не станет слишком поздно. Шесть шагов.

Он заслужил это. Без всякого сомнения. Бене прилагал неимоверные усилия, заставляя ноги идти с прежней скоростью. Почувствовал, как заболели напряженные пальцы, как сжались готовые к удару мышцы. Четыре шага.

«Тебе конец, сволочь. Тебе конец!»

Два шага. Пора!

Иворн скользнул по Бене отсутствующим взглядом и… прошел мимо. Нищий остановился, хватая ртом воздух. Несмотря на прохладу, по его лбу стекал пот, застилая глаза. Тем не менее он смог разглядеть, как стражник пожимает плечами и устремляется вверх по улице. Кто-то снова толкнул его, едва не сбив с ног. Пытаясь справиться с головокружением, Бенедикт свернул в ближайший проулок, привалился к стене старого сарая, с трудом разжал пальцы. Наполовину извлеченный нож с едва различимым щелчком провалился в ножны.

Безжалостный приступ тошноты согнул Бенедикта пополам. Рот наполнился горьким привкусом желчи. Сплюнув, он медленно осел на сырую землю и уткнулся бледным лицом в колени.

– В следующий раз, – прохрипел он. – В следующий раз получится.

4.

Таверна «Распутная Розали» считалась одним из самых приличных заведений Тихого Города. Свежевыбеленное здание, красуясь просмоленными балками, возвышалось на добрых три этажа и казалось настоящим дворцом на фоне ветхих домишек окраины Денпорта. Двери ее распахивались ближе к вечеру и не закрывались до самого утра. А пока питейный зал пустовал, Бенедикта пускали за хромой столик в самом дальнем углу и подкармливали вчерашней стряпней за символическую цену. Немыслимая роскошь для бездомного.

Всего-то и требовалось подсказать управляющему, как лучше залатать испорченную градом крышу и сэкономить на этом небольшое состояние. Экономил, впрочем, не сам Рогри, а настоящий хозяин таверны – Магнус Лирой, один из четырех советников лорда Реймира Трамма. Как-то раз, еще в прошлой жизни, Бене пришлось пересечься с ним по долгу службы. Встреча выдалась не из приятных, и с тех пор бывший зодчий старался не попадаться ему на глаза. Магнус обладал довольно крутым нравом и был скор на расправу. Никто не горел желанием попадать под его горячую руку, рискуя остаться без своей.

Весь путь до таверны Бене проделал, словно в тумане. Беспощадная усталость валила с ног, еще немного, и пришлось бы вползать в зал на четвереньках.

Миновав кованую арку, обозначающую вход на участок, Бенедикт приоткрыл парадную дверь и нерешительно заглянул внутрь. Полоска солнечного света прочертила линию на темном полу. К счастью, питейная пустовала, только щупленький служка флегматично протирал кружки за стойкой, прислушиваясь к оживленной беседе на кухне.

– Бене, ты, что ли? – Мальчишка прищурился и отложил полотенце. – Ну, заходи, чего встал?

Отчего-то не решаясь распахнуть дверь шире, бродяга протиснулся внутрь и торопливо прошаркал к привычному углу.

Паренек особо не торопился. Он еще немного повозился с кружками, побряцал посудой на полках и только после этого обратил внимание на гостя.

– Что у тебя? – бросил он через плечо и тут же нырнул под стойку. Что-то громко звякнуло, послышалась ругань.

– Четыре… – прохрипел Бене и закашлялся. Жажда буквально высушила его глотку. – Четыре четверти.

– Не густо, – мальчишка выбрался из-под стойки и бросил равнодушный взгляд на посетителя. – Есть грибная похлебка и немного пива с позапрошлого вечера. Похлебка холодная. Греть не буду, недосуг. Пиво выветрилось давно и, как мне думается, прокисло.

Бенедикт покорно кивнул. Ему ни раз приходилось совать в рот такое, на фоне чего холодный суп и старое пиво казались королевской едой. Разжав кулак, он с сожалением смотрел, как монетки, одна за другой, с глухим звоном падают на столешницу. Мальчишка только хмыкнул, пожал плечами и не спеша вышел из зала. Впрочем, вернулся он быстрее, чем мог бы. Оставив заказ перед гостем, он проворно смахнул деньги в пригоршню и вернулся за стойку.

– Хоть бы барахло постирал, – буркнул паренек напоследок. – Проветривать теперь…

Ел Бене медленно, пытаясь растянуть трапезу, хотя почти не ощущал вкуса. Голова напоминала пустой бочонок. Редкие мысли крутились в ней вяло, словно в студне. Так всегда случалось после очередной попытки.

– Восьмая. Неудачная, – констатировал он, словно подводя черту.

Бене не знал, что с ним творилось. Он хотел смерти Иворна Хонны, жаждал ее всеми фибрами своей измученной души. Каждый вечер, устраиваясь на ночлег в какой-нибудь полуразрушенной лачуге, он обдумывал, строил новые планы, просчитывал варианты. Да, считать у него получалось хорошо. Под звонкий скрежет точильного камня о нож Бене мысленно перерезал Иворну глотку, вешал его, топил, проламывал череп увесистым булыжником… Он перебрал сотни самых изощренных способов убийства и ни разу не колебался. В своих фантазиях. На деле же все оказывалось куда сложнее. Как ни старался, он просто не мог заставить себя сделать это, не мог пересилить себя.

– Тряпка. Бесхребетный выродок.

Он откинулся на спинку стула, влил в себя остатки теплого пива и прикрыл отяжелевшие веки. Ему нужен был отдых. Всего лишь краткая передышка, когда не надо никуда бежать, вкалывать в доках, надеясь на честность нанимателя, клянчить мелочь. В эти минуты он мог притвориться, что все не так уж и плохо. Мог перенестись из Тихого Города в одно из заведений Торгового квартала у самых крепостных стен. Мог представить обжаренную на углях телятину вместо вчерашней бурды. Мог оставить щедрые чаевые и…

– Ни хера вы не можете, выродки!

Бенедикт вздрогнул, едва не упав со стула, и распахнул глаза. Все-таки он задремал. Непростительная глупость! Следовало доесть и, не привлекая внимания, убраться подальше. Крики никогда не доводили до добра, даже если кричали не на него.

– Хонна, Хонна, Хонна! – снова послышалось с кухни. – Заткнитесь оба! Что за уроды… Где он ее прячет, а?! Ну? Чего молчите?

Кто-то робко ответил на гневную тираду, но звон кастрюль не позволил расслышать слова.

– Да заткнись ты! – Некто распалялся все сильнее. – Если я не верну ее вовремя, то посажу жирное пятно на свою репутацию! Можете вы это понять или нет?! Что сложного?! Вот ты мне скажи, что в этом сложного?

– Наверное, ничего, босс, – громовым раскатом прогрохотал новый голос.

– Вот! Даже этот олух знает, что к чему. Вы же… – монолог прервала краткая пауза. – Рогри, бестолочь, кончай уши греть! Лучше плесни чего-нибудь.

Дверь в кухню распахнулась, и в зал ворвался управляющий. Взмокший, растрепанный и красный, как редис, он впопыхах зацепился за стул и, едва устояв на ногах, ухватился за стойку.

– Мика! Мика, чтоб тебя!

Служка выбрался из чулана, что-то опрокинув по пути, и озадаченно покосился на Рогри. В руках он сжимал коротенький ножик и наполовину очищенную картофелину.

– Так, – корчмарь выпрямился. – Быстро в погреб! Принеси… – он задумался, – принеси красное сухое из… хотя нет, лучше белое…

Рогри мельком окинул зал взглядом и внезапно запнулся. Глаза его округлились то ли от удивления, то ли от ужаса, то ли от всего сразу.

– Бене, – выдохнул он. – Чтоб тебя… Бене, выметайся отсюда! Живо! Это ты его пустил? – яростный взгляд пригвоздил служку к стене.

– Ну…

– Козлина ты тупая! Неужели нельзя пораскинуть своим куриным мозгом? А ты чего сидишь?!

Бенедикт с сожалением посмотрел на остатки похлебки. Уж очень дорого встал ему сегодняшний завтрак. Но выбирать, опять-таки, не приходилось.

– Живее! – выпалил Рогри и покосился на служку. – Ну а ты чего вылупился, придурь? Вино! Живо!

– Так какое нести-то?..

– Ах ты ж господи! – управляющий застонал, устремив отчаянный взгляд в потолок.

В этот самый момент, грохнув о стену, снова распахнулась кухонная дверь, и в зал по очереди вошли несколько мужчин. Стройный брюнет что-то тихо втолковывал крепко сбитому бородачу, не обращая внимания ни на кого вокруг. Следом за ними показался чернокожий гигант.

Этого человека Бенедикт уже встречал и теперь жалел, что не успел убраться из таверны вовремя. Велфорд одним своим видом вселял страх в окружающих. Да, он, без сомнения, был самым высоким человеком, какого Бене доводилось видеть. Самым высоким и, разумеется, самым сильным. Очертания его могучих мышц проступали даже сквозь кожаную куртку, а россыпь мелких шрамов на лысой голове и сбитые костяшки пальцев говорили о бурном прошлом. Но совсем не это пугало Бене. Велфорд был лишь охранником, а это означало…

Следом за троицей показался приземистый, упитанный мужичок в роскошном, расшитом золотыми нитями плаще. Гладко выбритые розовые щечки колыхались в такт шагам. Без особых усилий он растолкал головорезов и протиснулся к стойке.

– Ты-то чего разорался? У меня от этих уже голова болит, – он мотнул головой в сторону. – Тебя не хватало еще. И где мое вино? Пока растолкуешь, что да как, можно голос…

Остаток фразы так и застыл на его губах. На дюжину вдохов повисла тяжелая, оглушающая тишина, продлившаяся для Бене не меньше часа. Пять пар глаз словно раздирали его взглядами, а он даже руку не мог поднять. Собаки, странный тип в окне, а теперь еще и это… Жизнь, видать, решила отыграться на нем авансом, на несколько лет вперед.

– Рогри, дружок, мне почему-то казалось, что моя корчма еще закрыта. Или я ошибся? Будь добр, скажи, кто этот оборванец и как он умудрился сюда попасть? – елейный голос сочился плохо скрываемой яростью, а от напускной улыбки веяло не холодом – лютым морозом. С эдаким видом, как подумалось Бене, запросто можно всадить кому-нибудь нож в живот.

– Это… – корчмарь нервно откашлялся и натужно улыбнулся. – Никто, местный попрошайка. Я его старой снедью кормлю за полцены. Все равно ж собакам отдавать, а так – деньги. Он нам хорошо помог с крышей, и я подумал…

– Думать, Рогри, здесь полагается мне, – мягко оборвал его человек, почесав подбородок. – Отчего-то у всех вокруг это скверно выходит. Он слышал, о чем мы толковали на кухне? Нет? Эй, любезный, как там тебя? Слышал что-нибудь из нашего разговора?

Бенедикту стало дурно. Едва сдерживаясь, чтобы не обмочиться, он нашел в себе силы только помотать головой, вовремя смекнул, что врать не имеет смысла, и тут же неуверенно кивнул.

– Так да или нет? – человек снисходительно улыбнулся. – Хотя… хм… какая, в сущности, разница, да? Ребята, – он обернулся к своей свите, – быстренько избавьтесь от этого недоразумения. Местный сброд, знаете ли, разносит слухи не хуже, чем уличные крысы – всякую заразу. А ты куда собрался, тупица? – схватив за рукав Велфорда, он потянул его обратно и устало вздохнул. – Одно слово – придурок. Что с тебя взять-то?

Бенедикт даже сообразить ничего не успел, а его уже волокли к выходу, медвежьей хваткой стиснув предплечья. Краем глаза нищий увидел, как отдаляется его стол с недоеденной похлебкой. «Мой последний завтрак, и такое дерьмо», – пришла в голову нелепая мысль, от которой на душе стало совсем скверно.

– Господин, не нужно, – неуверенно вытолкнул из себя Рогри. – Это всего лишь местный бродяжка. Даже если…

– Тихо, – шикнул на него упитанный мужичок, поднеся к губам указательный палец. – Я ведь говорил, что думать – не твое. А пока я занят, готовься к серьезному разговору.

Тщедушный корчмарь совсем сник, ссутулился и тяжело выдохнул. Бене слышал это даже сквозь гремящий в ушах пульс. Бородач меж тем толкнул ногой входную дверь, и в лицо Бенедикту пахнуло осенней свежестью. Голова прояснилась, и осознание скорой смерти тут же пробило брешь в скованном страхом сознании. На смену безразличному оцепенению пришла паника. Без особой надежды он попытался вырваться, но куда уж там! Все его жалкие потуги напоминали трепыхание мелкой рыбешки на крючке. Яркий после полумрака таверны дневной свет резанул по глазам. То ли от боли, то ли от досады по щекам потекли слезы.

– Проклятый Гвоздь, проклятые собаки, проклятый день, – едва слышно бормотал Бене, – и Иворн Хонна. Пусть катится ко всем…

Внезапное озарение молнией пронзило голову. «Хонна, Хонна, Хонна», – кричали на кухне, когда он едва не уснул над тарелкой с похлебкой.

– Подождите! Стойте! – закричал Бенедикт и снова попытался вырваться. – Иворн Хонна! Могу помочь. Могу…

Внезапный удар согнул бы нищего пополам, не придерживай его конвоиры. Живот взорвался удушающей болью, ноги Бенедикта подкосились, и носки стоптанных сапог прочертили две ровные линии в дорожной пыли. Желудок стянуло узлом, и весь недавний завтрак выплеснулся наружу, как и содержимое мочевого пузыря.

– Давайте его обратно. Босс велел, – могучий бас донесся до ушей Бене едва различимым гулом.

Сквозь мутную пелену полуобморока он почувствовал, как его снова куда-то тащат. Внезапно нестерпимый свет стал мягче, а топот шагов сменился с невнятного шлепанья на гулкое «бум, бум, бум». Бенедикт разлепил веки и увидел под собой потертые половицы.

– Велфорд, он там живой? Приведи его в чувство.

Бенедикт забыл о противной горечи во рту и саднящих ушибах, едва его окатило ледяной волной. Он вскрикнул и встрепенулся. Грязные патлы мокрыми сосульками облепили щеки, лоб и затылок, пуская обжигающе-холодные струйки воды за шиворот.

– Ты б его хоть по щекам похлопал для начала, – укоризненно заметил упитанный мужичок.

Бене играючи приподняли и поставили на ноги. Цепкие руки головорезов никуда не исчезли, но он и не возражал. Без поддержки наверняка рухнул бы на пол.

– Подними голову, – пролетел по залу властный голос. – Ты знаешь, кто я?

Бенедикт почувствовал на себе пристальный, изучающий взгляд. Без тени брезгливости или отвращения. Так обычно смотрит ученый на подопытную жабу. Собрав остатки сил, нищий повиновался и со всей возможной внимательностью взглянул на этого человека.

– Знаю, – выдавил он после недолгой паузы. – Вы – сэр Магнус Лирой, один из советников лорда Трамма.

– Хорошо, – мужчина кивнул. – Это сэкономит немного времени. И ты, надо полагать, осознаешь всю серьезность ситуации?

– Д-да…

– Тогда, будь добр, не просри свой маленький шанс.

Бене сглотнул и едва подавил новый приступ рвоты. Вкус во рту стоял просто омерзительный.

– Иворн Хонна… – начал он, запнулся, выкашляв сгусток слизи. – Знаю все о нем. Куда ходит, где бывает, где живет. Информация. Могу помочь. Да, могу. Спросите. Что угодно. – Бене снова замутило, и он бессильно уронил голову, чувствуя, как ледяные капли стекают по носу.

Вежливая заинтересованность на лице советника сменилась разочарованной миной. Он устало размял уголки глаз и тяжело вздохнул.

– Подумать только, сегодня моя интуиция меня подвела и подсунула умалишенного придурка. Прискорбный факт, не так ли? – Магнус покосился на темнокожего амбала.

– Да, босс, прискорбный, – безразлично отозвался Велфорд.

– Вот именно. Послушай, любезный, неужели ты думаешь, что я не знаю, где живет эта мразь? Но мне нужен не он, а то, что он у меня украл – старинная, мать ее, диадема. Диадема, которую один уважаемый человек отдал мне на реставрацию. Мои люди обыскивали каждый угол, в который тот умудрился нассать. Больше скажу, они даже в его особняк умудрились пробраться. Я уважаю и понимаю твое желание отсрочить неизбежное, поэтому попробуй еще раз. Признаться, меня немного забавляет.

– Особняк. Именно он. Восемь шагов от главного входа, – натужно заговорил Бенедикт, снова пытаясь поднять голову. – Коридор слева. Последняя дверь направо. Большая комната. Должна была стать библиотекой. У дальней стены вход. – Он прервался, закашлялся, сделал несколько глубоких вдохов. – Двадцать восемь ступеней вниз. Скрытая комната.

– Он всегда такой? – советник покосился на Рогри и продолжил: – Тебе-то откуда знать об этом? Ты хоть раз бывал в Крепостном дворе?

– Я… был…

– Встряхните его, ну? Видите же, нездоровится человеку!

Кто-то влепил Бене пощечину с такой силой, что тот почувствовал привкус крови во рту. Тем не менее это подействовало.

– Я… – нищий тряхнул мокрой головой. – Бенедикт Лемар. Придворный зодчий. Бывший. Работал над реконструкцией правого крыла Крепости. Дом Хонны… его штаб. Мой дом. Должен был стать моим. Не успел закончить. Выгнали.

– Бенедикт Лемар… Лемар, – медленно произнес Магнус. Морщины на его лбу стали глубже. – Отчего-то мне знакомо это имя… Значит, всего лишь местный бродяжка? – Магнус укоризненно посмотрел на управляющего и покачал головой.

Рогри, угрюмый и подавленный, только что-то буркнул себе под нос.

– Ну, продолжай же, – тоном нетерпеливого дедушки, который выспрашивает о делах любимого внука, попросил советник. – И как же попасть в эту тайную комнату?

– Не знаю. Не уверен… – Бенедикт почувствовал, как с губ стекла струйка кровавой слюны, машинально вытер подбородок о плечо и повторил: – Я не закончил. Не успел. Механизмы… Как исполнить? Слишком много вариантов… рычаг? Не дальше десяти шагов от входа. Да, я бы так сделал. Нажимная плита? Непрактично…

– Достаточно! Велфорд, слышал его? Комната в конце коридора.

– Слышал, босс, – прогудел здоровяк.

– Поспрашивай о нашем госте. Может, кто-то из твоих расскажет о Бенедикте Лемаре что-то интересное.

– Понял, босс.

– И к торгашу тому сегодня наведайся. Этот гад мне уже второй месяц не платит. Усек?

– Усек, босс.

– Все, иди уже. У меня от тебя мурашки по коже. А с тобой… – Магнус перевел взгляд на Бене. – С тобой мы поступим так: посидишь пока в погребе и подумаешь о том, как нехорошо подслушивать взрослых. Разрешаю взять бутылку вина в знак моего расположения. Если к вечеру мое благодушие останется при мне, мы с тобой потолкуем еще разок. Понял?

– Понял. Кое-что еще. Информация. Не уверен…

– Хватит мямлить!

– «Приют Эльзы». Четвертое окно в правом проулке. Показалось, что видел юстициара. На «звездном шепоте». Но не уверен. Убегал от собак.

После этих слов Бене окончательно выдохся и буквально повис на руках конвоиров. Он не мог не упомянуть об этом, хоть и понимал, что сказанное прозвучит как бред. Даже для него самого. Однако негласный глава всего преступного сообщества Денпорта должен знать обо всем, что творится в его городе. Бене ничего не терял, но если окажется, что он все-таки прав, это поможет подняться в гласах Магнуса, ну а тогда… Что ж, у него появится неплохой шанс выжить.

Какое-то время Бенедикт не слышал ничего, кроме пульсации крови в ушах. Ну и прекрасно. Он уже устал от болтовни, которая зубилом вгрызалась в темя. Головная боль нарастала с каждой секундой. Хотелось забиться в самый темный угол, свернуться и забыться на несколько дней.

– Юстициар? Здесь? – удивленный возглас Рогри.

– Босс, – раздалось над самым ухом. – Звучит как куча дерьма. Насколько я знаю, юстициары никогда не появлялись в Шоровом уделе. На моей памяти, по крайней мере.

– Похоже на то, – согласился Магнус. – Проверим позже, а пока проводите нашего гостя в апартаменты.

5.

Брюнет и бородач, как окрестил их Бенедикт, снова вывели его на улицу, но на этот раз направились к заднему двору. Сам Бене, впрочем, не возражал. На возражения попросту не осталось сил. Он висел у конвоиров на руках, словно соломенное чучело, безвольное и равнодушное ко всему. Короткий разговор истощил все его силы. Как давние, так и совсем свежие проблемы казались чем-то далеким и незначительным… вот только холод докучал крепче обычного.

Грохот тяжеленных створок вернул Бене к реальности. Помотав головой, чтобы хоть как-то сбросить оцепенение, он увидел черную пасть провала прямо у ног. В погреб вела хлипкая, знавшая лучшие времена лестница, нижние ступени которой тонули во мраке.

– Сам залезешь, или помочь? – бесстрастно поинтересовался бородач.

– Сам, – вяло отозвался Бенедикт и едва удержался на ногах, когда его отпустили. Судья всемогущий, как же сильно дрожали ноги! То ли от слабости, то ли от испуга.

Скрипя зубами от неимоверных усилий, Бенедикт опустил ногу на первую ступень. Перевел дух. Сделал еще один осторожный шаг, потом еще один и еще один, ожидая в любой момент получить тычок в спину. Впрочем, это оказалось без надобности. Будто назло, промокшая подошва левого сапога скользнула вперед и в сторону. Бенедикт коротко взвизгнул и, всплеснув руками, кубарем скатился вниз.

– Живой он там?

Бене перевернулся на спину и прислушался к ощущениям. Сырой земляной пол смягчил падение. В отместку, правда, взбунтовались недавние ушибы. Приятного мало, но терпимо.

– Вроде живой. Шевелится.

Скрипнули ржавые петли, раздался знакомый грохот, и погреб, доселе худо-бедно освещенный, погрузился в темноту. Почувствовав, как дождь соринок падает ему на лицо, Бенедикт фыркнул, чихнул и неожиданно для самого себя расхохотался. Сколько он уже скитался по трущобам Денпорта? Немногим меньше года? Дьявольски долгий срок для того, кто еще недавно стоял если не на вершине, то точно где-то неподалеку. Хотя, конечно же, он все еще слыл новичком в этом гадком, новом мире. Встречались на его пути и такие, кто успешно провел на улице не один десяток лет. И ничего, жили как-то и продолжали жить.

Бене, впрочем, и сам успел натерпеться за этот маленький, по местным меркам, срок. Он голодал, дрался, частенько получая по морде, убегал и прятался… Много всякого случалось, но чтобы настолько мастерски сесть в лужу! Да уж, это был просто феерический провал!

Вдоволь насмеявшись, Бенедикт прикрыл глаза и затих, не в силах заставить себя пошевелиться. Побитое тело словно прибавило в весе и требовало немедленного отдыха, но холод был неумолим. Он окутывал с головы до самых пяток, с каждой секундой усиливая хватку. Кряхтя от натуги, Бенедикт поднялся и грязно выругался, когда промокшая одежда заерзала по коже. Мерзкое чувство. Радовало только, что в дальнем углу погреба нашлось узенькое окошко под самым потолком, и темнота, сперва казавшаяся непроглядной, постепенно уступила место плотному полумраку.

Нищий торопливо осмотрелся в поисках хоть чего-нибудь, похожего на сменную одежду, но взгляд его натыкался только на стеллажи с продуктами. Из-за них в просторном подвале едва хватало места. На полках громоздились бутылки, деревянные бочонки, ящики с луком, репой, зеленью и грибами, какие-то баночки и скляночки. Бенедикт медленно бродил среди завалов еды, чувствуя, как холод проникает все глубже и глубже в истерзанное тело. Зубы выбивали дробь. Руки дрожали, заплетались ноги. Если в ближайшее время он не придумает способ согреться, то…

Правая нога споткнулась о что-то мягкое, и Бене, не удержав равновесие, снова растянулся на земляном полу.

– Мать твою через… – Бене запнулся, разглядев на проходе груду мешков.

Ни секунды не колеблясь, он подполз к куче и после недолгих поисков обзавелся пятью сухими и относительно чистыми. Не бархат, конечно, но и подвал – не модная лавка. Торопливо скинув промокшие лохмотья и прихватив с какой-то полки бутылку красного крепленого, Бенедикт устроился в дальнем углу погреба на подгнивших досках старого поддона. Грубая ткань пахла картошкой и неприятно терлась о голое тело, царапая кожу кусочками засохшей грязи.

Кое-как победив тугую пробку, Бенедикт прильнул к горлышку и сделал пару торопливых глотков. Не ощутив вкуса, выпил еще. Приятное жжение окутало горло и медленно спустилось в живот. Тепло! Вот оно, долгожданное тепло! Словно взрыв в заледенелых кишках.

Бене прикрыл глаза от удовольствия, оперся спиной о какой-то стеллаж, глотнул еще, а потом еще, и еще… Приятная истома потеснила боль в висках и свежих ссадинах. Хмель стремительно ворвался в голову, поднимая из пыли старые, уже сотню раз передуманные мысли, которые теперь заиграли новыми красками.

Едва ли не каждый вечер Бенедикт мечтал о том, как встретится с лордом Реймиром Траммом, как объяснит ему всю абсурдность ситуации и то, насколько несправедливо с ним обошелся Иворн Хонна. В мечтах лорд неизменно загорался праведным гневом, прилюдно отчитывал интригана и возвращал Бене все, чего тот когда-то лишился. На деле же все оканчивалось пьяным забытьем и похмельем на следующее утро.

6.

Что-то проползло по лицу. Бенедикт машинально влепил себе пощечину, дернулся, и пустая бутылка, тихо звякнув, откатилась в сторону. Сон отступил, а вместе с ним и дурман. Холод. Снова холод! Бене дрожал всем телом, и дырявая мешковина уже не могла помочь. В голове немедленно новым приступом взорвалась нестерпимая боль. Во рту… Нет, даже думать не хотелось о том, что творилось во рту. Пленник застонал и плотнее закутался в грязные тряпки. В погребе стало заметно темнее. Даже привыкшие к мраку глаза могли различить только очертания полок.

– Долго. Почему так долго?

Бене молил о том, чтобы все это поскорее кончилось. Надеялся, что его хотя бы накормят. Да и теплой одеждой обзавестись не мешало бы. Он же рассказал им все, поделился ценной информацией, если… если только… От внезапной мысли Бенедикт поперхнулся вязкой слюной и закашлялся.

– Тайная комната? А если ее уже нет? Если ее не используют? Плохо… очень плохо! Дом могли перестроить. А диадема? Там ли она? Идиот. Тупоголовый придурок!

Он вскочил, услышав, как треснули прогнившие доски поддона. Следовало немедленно выбираться из этого погреба. Убежать, залечь на дно. Даже Магнус со всей своей сворой не сможет найти его в сложном лабиринте старых кварталов Тихого Города.

Кое-как обернув мешки вокруг себя, Бене подбежал к лестнице и, взлетев к самому верху, навалился на дверь. Тщетно, только тяжелый засов лязгнул в петлях. Конечно, Бенедикт знал, что его заперли, но не попытаться просто не мог. Оставалось только крохотное окошко в дальнем углу подвала. Нищий рванул обратно, чудом не соскользнув с хлипких ступеней. Хорош растяпа, ничего не скажешь! Профукать весь день на сон и вино, а теперь метаться из угла в угол, словно загнанный зверь – просто шикарный план.

Под отчаянным натиском бродяги ржавые прутья ходили ходуном, но никак не хотели сдаваться. Как и Бене. Он дергал, тянул и толкал, насколько позволяла высота окна и его собственный рост, но только еще сильнее разодрал ладони.

– Дерьмо! – в сердцах Бенедикт пнул ящик под ногами. Старое дерево треснуло, высыпав на пол пару горстей каких-то семян.

– Зараза! – следующий удар разбил доски, и светлые семечки засыпали почти весь проход.

Тяжело дыша, Бене облокотился на стеллаж и застонал от боли в затылке. Сердце загнанным зверем билось о ребра, снова взмокли волосы. На этот раз от пота.

– Все без толку. Мне конец. В любом случае. Или же я прав. Вероятность… достаточно высока. – Бенедикт выпрямился.

Нет, все не могло быть настолько просто. Только не сегодня, когда гребаная удача то и дело совала ему в лицо свою грязную задницу. Сквозь толстые прутья решетки на Бене смотрела ночь. Лунный свет холодно поблескивал на влажной ржавчине. С улицы веяло холодом и сладкой свободой. Вот она, на расстоянии вытянутой руки. Смущал только разрозненный гомон и редкие вскрики на пределе слуха.

В приступе гнева Бенедикт схватил с ближайшей полки первый попавшийся под руку предмет и со всей силы швырнул его в окно. Гиря от настольных весов с глухим «тук» ударилась в стену чуть пониже решетки, и с точно таким же звуком увязла в земляном полу. Следом за ней вниз полетел увесистый кусок штукатурки.

Несколько долгих секунд Бенедикт пялился на трещину, не веря своим глазам, а потом, словно взбесившись, принялся без устали колотить гирей по краям окна. И дело наконец сдвинулось с места! Спустя пять минут он уже вытаскивал первый прут из мешанины глины, соломы и битого камня. Когда в сторону отлетела еще одна железка, Бенедикт позволил себе всерьез поверить в успех своего побега.

От работы пленник снова согрелся. Хоть боль и не ушла совсем, но в голове прояснилось. Он вернулся к своей лежанке и осмотрел старые вещи – ветошь, от которой разило псиной, мочой и блевотиной. Бене подобрал один из пустых мешков и быстренько затолкал в него обноски. Одежда прослужит ему еще не одну неделю, а грязь с нее он без труда отмоет в реке. В конце концов, не в первый и, наверняка, не в последний раз.

Решив, что от хозяина не убудет, Бенедикт закинул в импровизированную сумку пару бутылок самого лучшего вина, которое только смог отыскать в погребе. Подумав немного, схватил с полки гирю потяжелее и размолотил несколько ступеней. Прислушался, но не разобрал ничего, кроме уже знакомого отдаленного гвалта с улицы.

– Странно, – Бене снова подошел к разбитому окну и высунул голову наружу. Ночи на его памяти всегда отличались редкостным спокойствием и почти сверхъестественной тишиной. Темные дела, как известно, не переносят шума.

7.

Засов звякнул в тот момент, когда Бенедикт, кряхтя и ругаясь, волочил к стене деревянный ящик, набитый не иначе как подковами. С грохотом распахнулись двери.

– Эй, выродок, где ты там? – знакомый голос бородача пролетел по подвалу.

Беннедикт замер. От страха и неожиданности подкосились ноги, и он наверняка упал бы, если бы не ухватился за стеллаж.

– Ты там живой?

Да, Бене определенно был жив, но чувствовал, что вот-вот отдаст концы от ужаса и разочарования. Он же почти успел! Почти! Осталось только подтянуться, протиснуться в щель, и все. Дел всего на пару минут.

– А ну живо сюда, падла! – оглушающий крик ворвался в плотный полумрак погреба.

Бенедикт вздрогнул и случайно опрокинул банку с вареньем. Соскользнув с полки, та приземлилась аккурат на большой палец его правой ноги. Пленник вскрикнул, отпрянул и врезался спиной в стеллаж напротив. Пара мешочков с какой-то дрянью с глухим стуком свалилась на пол.

– Слышал?

– Угу.

– Иди глянь.

– Я? Это же ты у нас великий боец. Или испугался какого-то попрошайки?

– Выходи, тварь! – и тише: – Ни хрена я не испугался, понял?

Бене схватил куль со своими пожитками, запрыгнул на ящик и просунул вещи в окно. Оглушительный треск и грохот промчались по подвалу.

– Ах ты ж сука! Вот дерьмо!

– Да ты издеваешься?!

– Эта падла ступени расхреначила! Я, кажись, ногу сломал! Твою ж мать!

Под аккомпанемент криков и ругани Бенедикт ухватился за целые прутья. Немедленно вспыхнули болью изодранные ладони, но он держался, стиснув зубы до хруста в челюсти. Держался и подтягивался, перебирая ногами по гладкой стене, держался и подтягивался, впиваясь ногтями в землю. Снова и снова.

Он извивался, словно толстый уж, пытался выбраться из западни как можно быстрее, с ужасом ожидая, что кто-то схватит его за ногу. Схватит, затащит назад, и тут уж начнется настоящее веселье. И его схватили. Но не за ноги, как он ожидал, а за шкирку, словно нашкодившего котенка. Он уже почти вылез. Почти! Оставалось только поджать колени, подхватить мешок и раствориться в темных проулках Денпорта.

– Босс ждет, – голос Велфорда напоминал далекий раскат грома. Такой же низкий, рокочущий и в то же время невозмутимый.

Бесстрастное лицо громилы напоминало угрюмый бюст, на котором не отражалась ни единая эмоция. Казалось, что его не заботило ничего в этом мире. Он даже не посмотрел в сторону подвального окна, откуда доносились стенания вперемешку с отборной бранью.

– Ну, я… – промямлил Бене.

– Босс ждет, – повторил охранник и мягко подтолкнул его ко входу.

8.

– Оригинально, – усмехнулся Магнус Лирой, глядя на Бене. – Решил сменить гардероб?

Нищий молчал. Да и что ему следовало ответить? Не пускаться же в объяснения, в самом деле.

– Взял мои мешки, – продолжал советник, загибая пальцы, – украл две бутылки вполне сносного вина, испортил решетку, кое-какие продукты и одного из моих парней. И что прикажешь с тобой делать?

Бенедикт не ответил. Он чувствовал себя мухой на булавке, приговоренным в ожидании кары. Во рту снова пересохло от страха, язык едва не прилипал к нёбу, а ведь раньше он считал это выражение всего лишь красивым оборотом речи.

– Велфорд, а ты чего смотришь? Хоть бы помог приятелям.

Громила безразлично пожал плечами.

– И-ди-от, – продекламировал Магнус по слогам, потом помолчал немного и встал из-за стола. – Ладно, пошутили, и хватит. Ты оказался прав. Ты, проклятый сукин сын, все-таки оказался прав! Я нашел то, что искал. Но это уже не столь важно. Ко мне в руки попало кое-что еще… кое-что, что, возможно… только возможно, но даст мне огромное преимущество в некотором деле. И все это благодаря тебе, мой славный грязный друг.

От облегчения Бене позорно застонал. Голова пошла кругом. Письменный стол, яркий абажур, книжные полки, кожаные кресла… все заплясало перед его глазами, и, если бы не Велфорд, он бы распластался на мягком ковре кабинета.

– Возьми себя в руки, в конце концов, – от елейного тона Магнуса не осталось и следа. – Выкладывай, что у тебя за дела с Хонной. И прежде чем ты попытаешься возразить – да, отныне это мое дело, и нет, отвертеться не получится. Итак, я слушаю.

Бенедикт сглотнул, собираясь с мыслями. Скрывать свою историю от советника он не собирался с самого начала.

– Все банально, – начал он, сплетая и расплетая пальцы. Это помогало сконцентрироваться. Он и в лучшие времена не любил длинных речей, а после того как попал на улицу, редко произносил больше трех фраз в день. – Работал в гильдии строителей. Один из подмастерьев. Подавал надежды… так говорили. Строил большие планы. Амбиции, знаете ли. Вскоре появился новый лорд. Потребовал молодого специалиста. Перспективного. Представили меня. Потекли заказы. Один за другим, а я и не замечал подвоха, – чем дольше Бенедикт говорил, тем грубее и жестче становился его голос. – Копался в старых чертежах. Искал и реставрировал потайные ходы и комнаты в Крепости. Не сам, конечно. Руководил. Всю черную работу делали люди Иворна. Именно он меня и нанял, он же и выдавал задания…

– Да-да, я уже понял. Не нужно перечислять все заслуги. Ближе к сути, пожалуйста.

– Конечно, – Бене запнулся, сжал и разжал пальцы. – Стройка… проекты… да. Платили достойно. Выкупил клочок земли в Крепостном дворе. Решил построить собственный дом. Очень дорого, но мог себе позволить. Жена с дочкой были в восторге. Все шло прекрасно, пока в моих услугах нуждались. Проработал не больше трех месяцев. Затем… кхм… затем меня просто выперли. Ублюдки меня использовали. Почему? Сам бы хотел узнать. Особняк отобрали. Почти достроенный, кстати. Теперь в нем живет Иворн. Устроил себе штаб из моего дома. То, что меня не взяли на старую работу – наверняка его рук дело. Когда кончились деньги, ушла жена. Забрала дочку. Старую лачугу пришлось продать. Долги. С тех пор я на улице. Вот и все.

Бенедикт затих, расслабил онемевшие пальцы и медленно опустил руки. Как ни странно, ему полегчало. Накатило давно забытое чувство спокойствия, словно незримая доселе тяжесть внезапно упала с его щуплых плеч. До этого момента он еще никому и никогда не рассказывал о своих проблемах. И это было… приятно.

Магнус удовлетворенно кивнул.

– Мои ищейки тоже успели кое-что разнюхать, – произнес он и откинулся на спинку кресла, – и твоим словам соответствует многое из их доносов. Я выяснил, кем ты был. Кто твоя жена. С кем и куда она сбежала. Знаю кое-что о твоей работе… Ты слушаешь?

Бене сглотнул и энергично закивал.

– Отчего-то мне знакомо твое имя. Быть может, мы даже пересекались в прошлом, но сейчас это тоже не важно. Я даю тебе шанс вернуть свое положение. Это не просьба и не деловое предложение, так что не трудись его обдумывать. Думать – моя забота. Отныне будешь работать на меня. Будешь моими глазами, ушами и руками на улице. Справишься – получишь назад свой дом. Репутацию я тоже постараюсь подправить. Жену, правда, не обещаю. Тут уж ты сам, – Магнус сделал небольшую паузу, позволив Бене осознать услышанное. – Не справишься – убью. Попробуешь убежать – я тебя найду и убью. Так что упрямиться не советую. Это за информацию, – на стол упал худой кошелек на перевязи, звякнув горстью монет. – Держись подальше от этого места. Когда будет нужно – я сам тебя найду. Усек?

Хоть пляска перед глазами и прошла, но голова упорно отказывалась работать. Бенедикт слышал знакомые слова. Слова переплетались в понятные фразы, но смысл этих фраз казался таким диким и нереальным, что просто ускользал. Бене раз пять порывался спросить, не перепутал ли советник что-нибудь, да только боялся. Меж тем Велфорд подобрал со стола кошель, сунул его в грязный мешок с пожитками и протянул Бене. Тот машинально сжал горловину и на негнущихся ногах заковылял к выходу. Громила следовал за ним по пятам: прочь из кабинета, через узкий коридор, вниз по лестнице, мимо кухни на улицу.

Обходя приоткрытую дверь в общий зал, Бенедикт мельком заглянул внутрь и не смог сдержать возглас удивления. Даже в столь убогом районе города роскошная таверна пользовалась популярностью у местных воротил. Похвастаться настоящим наплывом посетителей «Распутная Розали», конечно, не могла, но ее просторный зал никогда не пустовал. До сегодняшнего дня. Это никак не укладывалось в потрепанной голове бродяги. Даже вместо Рогри за стойкой стоял совершенно незнакомый человек.

Бенедикт неосознанно сбавил шаг, но Велфорд, по своему обыкновению, мягко вытолкнул того на задний двор и тут же захлопнул дверь, оставив попрошайку один на один с беспокойной ночью. Где-то мяукал кот, кто-то копошился в куче отбросов, жалобно кричала какая-то птица… и еще этот шум, эти отдаленные крики…

Бенедикта обуяло беспокойство, но облегчение после заветных слов Магнуса перевешивало все на свете. Однако на его бедную душу свалился новый камень. Не такой большой, но с острыми краями. И что теперь оставалось делать? Бенедикт не знал. Пока не знал. Хотя в сложившейся ситуации нашлись и три неоспоримых плюса – в мешке позвякивали деньги и две бутылки вина, прихваченные из погреба.