Отрывок из книги
Как ни прочен был пограничный пояс, сберегавший целомудрие страны Айкиного детства, сказать, что её жители были вовсе лишены возможности видеть мир, было бы несправедливо. Шестнадцать процентов (и шесть в бесконечном периоде) всей земной суши заключили в себе, как фрагмент голограммы, подслеповатую копию Северного полушария, будто бы немного искажённую оптикой оконного стекла, не мытого с прошлой весны. Но и сквозь брызги вечного бездорожья, за потёками масляной краски – пяти, много семи казённых оттенков – черты оригинала смутно распознавались. Необходимый минимум пищи поддерживал воображение в хорошей гимнастической форме, цвета и детали оно вдохновенно достраивало само, балансируя иногда на самой грани фантасмагории.
Игровое поле простиралось далеко за горизонт во все четыре сказочные стороны. Имелся Восток – Средний и Дальний. Какой-никакой, а европейский Запад с его небогатой кирпичной готикой, сносно игравшей при случае роль заграничной кинонатуры. Не бог весть какое зрительное усилие – только прищурься получше – требовалось, чтобы различить джеклондоновских героев среди коренных обитателей Крайнего Севера. Лирическую партию Средиземноморья исполняли, и не без шарма, республики Закавказья, и приморские субтропики, в отсутствие настоящих, потусторонних тропиков без приставки, в своём амплуа универсальных “жарких стран” смотрелись вполне себе убедительно.
.....
Айка росла у бабушки с дедом, усваивая исподволь домашние порядки, перенимая привычки, а заодно и мнения взрослых. Дома её иногда в шутку звали казашкой. Слово звучало ласково, словно содержало в себе скрытое поощрение, и Айка взяла привычку нарочно щурить глаза, а очутившись одна перед зеркалом, пальцами растягивала их в стороны, приподнимая к вискам чуть опущенные, как у Пьеро, внешние уголки. Со временем ей стало казаться, что этим весёлым казахским взглядом всё даже видится как-то яснее; так обнаружилась Айкина близорукость. К Тониному огорчению, вместо насыщенной зелени её собственных глаз дочери передалась врождённая слабость зрительных мышц, а радужка вышла неясного, неуловимого цвета морской воды, меняющего оттенок в зависимости от погоды и колористического соседства. Только золотое павлинье колечко вокруг зрачка было у Айки маминым.
Когда гораздо позже, уже в школе, её станут дразнить узкоглазой, ей даже в голову не придёт увидеть в этом повод для обид. Акушерка в роддоме тоже было решила, что Тоня состоит в межнациональном браке, и мало кто подумал бы иначе, глядя на Айкины первые фотографии вроде той, где, свисая с бабкиных рук, она по колено увязла в Юркиных новых ботасах. Снимки большого формата сделаны были на дорогую цветную плёнку, и хотя бирюза Иссык-Куля, запретные, до горизонта, маковые поля и спелость гигантских яблок поблёкли от времени, судя по ним, Айкино казахское младенчество было вполне себе райским.
.....
