Прозу Николая Лескова читали все, но знают его по двум-трем текстам. Названный Львом Толстым писателем будущего, самый недооцененный русский классик XIX столетия и человек-скандал прокладывал свой путь в стороне от исхоженных дорог русской словесности и сознательно выламывался из привычных схем, словно нарочно делал всё, чтобы перед ним закрылись двери гостиных и редакций, а его книги не встретились с читателем. С Крестовским он посещал петербургские трущобы, с Чеховым – злачные места. Недоучившийся гимназист прошел на государственной службе путь от письмоводителя до члена министерского Ученого комитета, ненавидел и нигилистов, и обер-прокурора Синода Победоносцева. Современники подозревали его в связях с тайной полицией, а советские пролетарии считали своим. Любя всё диковинное и яркое и в жизни, и в литературе, он сконструировал собственный сочный лексикон, работой с языком предвосхитил авангардные эксперименты начала XX века.
Книга Майи Кучерской, написанная на грани документальной и художественной прозы, созвучна произведениям ее героя – непревзойденного рассказчика, очеркиста, писателя, очарованного странника русской литературы.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Оглавление
Майя Кучерская. Лесков: Прозёванный гений
Предисловие
Глава первая. Дорожные сны
Проводы
Старинный город
Панин хутор
Севск: бурса
Глухов – Киев
Глава вторая. Киевские университеты
Лестница в небо
Столоначальник Лесков
Призвание
Муж
Коммерсант
Вольный стрелок
Глава третья. Журналист
У Вернадского
В пылу либерализма
«Русская речь»
«Северная пчела» и третий путь
Первые рассказы
Лесков и разночинцы
Горим!
«Пожарная» статья
Катастрофа?
За границей
Глава четвертая. Посторонний
Париж
Ответный удар
Адюльтерный роман
«С людьми древлего благочестия»
«Испытуй и виждь»
«Фотографические снимки»
Некуда деваться
Глава пятая. Мастер
Охотник
На пути к совершенству
Собрать все книги бы…
Рассказчик
На Фурштатской
Попытки дружбы
Театральный роман
Странный случай
Крепостничество духовное
Сказка о трех богатырях
«Дыхание хлада тонка»
«На ножах»
«Запечатленный» и «Очарованный»
Глава шестая. Проповедник
Драка в Ревеле
Друг Церкви
Миссионер
Еврейский вопрос
Реквием
Ссора с Катковым
В поисках заработка
Вторая заграница
В Ученом комитете
Theodore
Глава седьмая. Косой Левша
«Писателей надо уважать»
Коллекционер
Разрыв
По поводу Достоевского
Гибель царя
О блохах, англичанах и русском характере
Дронушка
Художник и власть
Глава восьмая. Мозаика и чечетка
«Сиротка» Варя
Праведники
Святочные рассказы и легенды
Факел и плошка
300 тысяч лакеев
Глава девятая. Завещание
Груздочки и яблочко
Внук и сын
Последняя любовь
Содом и Гоморра
Прощальная повесть
«Посмертная просьба»
Глава десятая. Начатки и кончатки
Прощение и труд
Забвение
Эпилог
Примечания
Основные даты жизни и творчества Н. С. Лескова
Библиография
Отрывок из книги
Лесков был человеком разорванным. Его постоянно «вело и корчило», растаскивало между скепсисом и восхищением, гимном и проклятьем, идиллией и сатирой, нежным умилением и самой ядовитой иронией, ангелом и аггелом[1]\ праведниками и злодеями.
Формула его художественного мира включала два полюса одновременно – плюс и минус2. Присоединяться к одному из них ему было скучно, незачем; другое дело – держать в поле зрения оба, глядеть, как растет напряжение, вспыхивает молния, блещет текучий огонь.
.....
Ненависть к телесным наказаниям Семен Дмитриевич вынес еще из бурсы, крепостных своих никогда не сек. Барыня в семинариях не училась и мужниных взглядов на битье не разделяла. Позднее Николай не раз вымаливал у нее милости для отосланных на конюшню; пока же Лесчиха только осваивалась с новой ролью. В конце концов новоявленный помещик всё-таки повелел засевать пашни – и свои, и крестьянские – собственным, купленным впрок зерном, чтобы затем вместе с урожаем забрать у мужиков данное взаймы.
Но мужики и сновидица Аграфена оказались правы – весной не взошло ни колоса. Наступил страшный, голодный 1840 год, о котором Лесков рассказал много лет спустя в «Юдоли» (1892) с самыми живописными и жуткими подробностями: ели детей, девки отдавались за кусок хлеба. Во время этого голода умер еще один младший ребенок Лесковых, Миша, двух лет от роду (следующего сына назвали потом его именем); умерли несколько лесковских крепостных, умирали и многие вокруг.
