Отрывок из книги
Публикуемый курс лекций был прочитан Мерабом Константиновичем Мамардашвили в январе-апреле 1980 года во Всесоюзном государственном институте кинематографии. Там же с 1978 по 1980 год, помимо этого курса, он прочитал «Введение в философию» и «Очерк современной европейской философии». Лекции во ВГИКе стали своего рода завершением «московского периода» жизни философа: осенью 1980 года он вынужден будет покинуть Москву и переехать в Тбилиси.
Впервые «Лекции по античной философии» вышли в издательстве «Аграф» в 1997 году (под общей редакцией Ю. П. Сенокосова); этим же издательством лекции были переизданы в 2002 году. Затем последовало издание 2009 года (М.: Прогресс-Традиция; Фонд Мераба Мамардашвили), являющееся дополненным и исправленным по сравнению с изданием 1997 года. Настоящая публикация повторяет издание 2012 года (СПб.: Азбука), которое в свою очередь являлось повторением издания 2009 года. Приступая к подготовке лекций к изданию в 2009 году, я располагала лишь расшифровкой аудиозаписи двенадцати лекций курса (эта же расшифровка лежит в основе издания 1997 года), но окончательная редакция была сделана уже на основании аудиозаписей, присланных из Тбилиси Изой Константиновной Мамардашвили. После прослушивания аудиозаписей лекций текст был приведен в большее соответствие с оригиналом: исправлены ошибки исходной расшифровки, восстановлены неоправданные купюры.
.....
Так, археологи никогда не находят останков, которые они могли бы назвать принадлежащими к человеческому виду, не находя при этом и других останков, не только орудий, первичных мотыг и лопат, но и вещей совершенно бессмысленных и бесполезных: изображений, которые будут потом называться наскальной живописью. Но они явно символические изображения мира, которые, если анализировать с точки зрения искусства и мифологии, вовсе не есть первые зачатки живописи: это структурированные совокупности символических знаков, представляющих собой в целом какой-то мир, космос. И разыгрываемые вокруг этого ритуализированные спектакли, во дворе нашей жизни происходящие действия, тоже являются «машинами», о которых я только что говорил.
Я упомянул о мистериях, а любой историк вам покажет, что античная трагедия как литературная форма возникла из мистерии. Трагедия тоже что-то делает с нами в этом смысле, она не рассказывает нам о каких-то событиях, не претендует на то, чтобы воспроизвести какое-то реальное событие так, как оно случилось. Нет, ставится и разыгрывается нечто такое, что впервые рождает в человеческих существах (проходящих через участие в трагедии, через восприятие ее) человека, которого без этого не было бы, ибо он не порождается самой природой. Есть какие-то приставки к нам, через которые мы становимся людьми, – это мистерии, трагедии, произведения искусства, и все это можно назвать формой. В каком смысле? В смысле их избыточности, незадействованности в процессе удовлетворения потребностей: мы ведь ритуальные предметы не можем есть, не можем ими удовлетворять свои непосредственные потребности. Здесь важно не содержание, а форма, и самое главное: эта форма бытийна, имеет отношение к бытию. (Потом эта форма будет называться онтологией.)
.....
