Читать книгу Владеющий - Миг - Страница 1

Глава 1

Встреча первая

Влад стоял на балконе и смотрел на звёзды, всё ярче проступающие на темнеющем августовском небе. Вечером, как обычно, ветер стихал, и крупным волжским городом мягко овладевала тёплая ночь. Внезапно боковое зрение выхватило из мрака яркий округлый объект. «Здесь вы, вижу, частенько навещаете,» – отметил с лёгкой улыбкой Влад, объект тут же исчез. «Посетителей» всё больше становится. По правде сказать, не многих обычных людей согреет мысль о том, что над ними может месяцами висеть невидимый инопланетный корабль исполинских размеров, или то и дело шныряют небольшие челноки пришельцев, наблюдающие за нами из соседнего измерения. Успокаивает лишь то, что наши древние «боги», как и их оппоненты, повзрослели, помудрели, и не вмешиваются напрямую в дела современной человеческой цивилизации. К тому же сейчас и за ними присматривают более высокие Кураторы – времена диких набегов на Землю и войны богов давно закончились».

Влад вдохнул полной грудью тёплый воздух, расправил плечи, распрямился. Со спины его часто принимали за молодого парня – стройный, собранный, лёгкий в движениях, для пятидесяти четырёх лет он был в отличной физической форме. Если бы не сверхчувствительность психики и вегетативные расстройства…но, нет худа без добра: умение проникать в параллельные реальности и входить в ментальный контакт с их обитателями, недёшево стоит. Сегодня он решился на очную встречу со своим Наставником. Закрыв глаза, сделал ещё один глубокий вдох с последующим замедленным выдохом. После следующего вдоха удалось избавиться от мыслей-мартышек, ничего не значащих, постоянно мельтешащих в голове. Среди темноты возник источник мягкого, неслепящего света, который не спеша начал перемещаться вверх. Тело Влада мягко оторвавшись от пола, так же не торопясь, последовало за ним. Через мгновение родилось опасение: «Окно лоджии открыто, можно ведь и загреметь с двенадцатого этажа». Тут же последовало резкое обретение веса – удар ступнями об деревянный пол был довольно чувствительным. «Сантиметров на пятнадцать-двадцать поднялся, не меньше», – мелькнула мысль. Глаза оставались закрытыми, мысли потекли сами:

«Мир, как потрёпанный парусник, входит в супершторм. Ворвавшись в эру Водолея, человечество стало более информированным, готовым к большим переменам, вот только с курсом непорядок. «Тёмные силы» у штурвала, команда не вполне понимает, куда проложен маршрут, но пока повинуется, работает с парусами, не забывая отхлебнуть при случае рома из карманных бутылок. Однако, несмотря на ободряющие речи командования и обещания скорого благоденствия, люди подспудно чувствуют подвох: борта всё сильнее трещат от набегающих волн и в трюме воды прибавляется…»

В сознании Влада возник неясный облик Волхва – длинные с проседью волосы, почти белые борода и усы, прямой, довольно длинный нос и вдумчивые серо-зелёные глаза. Сам поджарый, статный, мужчина не от сохи. Они встретились взглядами, мысленно поздоровались и так же беззвучно начали диалог:

– Цели у большинства людей мелкие, меркантильные, похоже, встряска будет глобальная, для смены ценностей в мозгах, – молвил Волхв.

– Без этого не обойтись… видимо, – согласился Влад, – по телу Земли всё чаще судороги пробегают, разлад у неё с человечеством.

– Если любить только себя и плевать на всё, что окружает – беды не миновать, да.

– Любить – значит обладать талантом дарения. Дарить свои эмоции, энергию, себя.

– Верно.

После небольшой паузы Волхв продолжил: «Всё вокруг нас – Энергия. Тело – плотная энергия, душа – тонкая, Дух – самая тонкая, самая разумная Энергия».

– Да, знаю. Дух – это чистое Сознание. Сверхсознание.

– Бог конечно и есть Сверхсознание.

– Бог дарит свою тонкую энергию всем, без разбора, значит – любит. Всех. Это понятно, и это совпадает с библейскими истинами. А как насчёт роли грозного Судьи? – поинтересовался Влад.

– Он никого не судит. На своём «седьмом небе» у Него всего два занятия: любить и творить, – в глазах Волхва вспыхнули весёлые огоньки, – один ваш бард правильно спел про это божье ремесло. И закон на том небе один – существовать вечно, в радости. На тех «небесах», что пониже, всё сложнее. Чем менее совершенен мир, тем больше законов для него создаётся. За соблюдением этих законов следят духовные Существа, знакомые христианам под именами: Престолы, Господства, Власти…

– Но суть-то этих законов сводится к кармическому: «Не плюй в колодец, вылетит – не поймаешь»?

– Ха-ха, – Волхву понравилась шутка – Да, работают по принципу: «Что посеешь – то пожнёшь». Если любишь только себя, а мир используешь в своих целях, рано или поздно, и он использует тебя.

– Мдаа…это касается не только окружающих людей. Наша планета тоже может взбрыкнуть, в ответ на нелюбовь человечества.

– Может. Земля задыхается…и не только от грязи техногенной, но и эмоциональной, ментальной.

В сознании Влада всплыло видение: опускающиеся в воды океана огромные участки суши, потоки огнедышащей лавы, землетрясения и тёмные тучи пепла, спрятавшие солнце от людей. Конец Атлантиды, дубль два? Образ Волхва рассеялся, пока перед глазами мелькали картинки возможного скорого будущего. Настроение было – не очень…почти чеховское: «то ли пойти попить чаю, то ли повеситься». Влад прошёл на кухню и решил начать с первого, благо, к заварке и кипятку имелся хороший довесок – торт «Медовик» и свежий лимон.

Чашка с чаем, тьма за окном, которую вдруг разрушили вспышки любительского фейерверка в соседнем дворе, запустили ассоциативную память – якутское Заполярье, комната в гостинице базового аэропорта, на столе чай, галеты, банка сгущёнки и сполохи северного сияния за окном. Влад, недавний выпускник лётного училища, впервые увидел сияние поздней осенью, когда морозы уже зашкаливали за минус тридцать. Кажется, совсем недавно, летом, солнце не могло закатиться за горизонт – приближалось к нему и опять начинало свой путь вверх. Спустя несколько месяцев оно уже появлялось всего на полтора-два часа и заходило, обрекая заснеженные просторы на долгое ночное забытьё. В один из таких вечеров, когда после вспышки на Солнце Землю накрыла магнитная буря, а небо было практически безоблачным, Влад вышел на улицу и зачарованно смотрел на зеленоватые, плавно меняющие свою форму «облака», создававшие всё новые и новые небесные пейзажи. Весьма масштабное действо… Позднее, прилетая в посёлки, находившиеся ещё севернее – на арктическом побережье, он видел и разноцветные сияния: в сплошной тьме группа немногочисленных огоньков посёлка и аэропорта, над ними переливающееся магическое свечение, тишина и чувство оторванности от цивилизации. «До ближайших населённых пунктов километров четыреста,» – подсказывал мозг, а в груди чувство, – «Ты один, на краю вселенной». Сюрреалистичная картина. Возможно, у Творца было похожее чувство, когда среди великой Пустоты, во тьме, начинали возникать первые зародыши звёзд и галактик.

Сибирь, одно из немногих мест на земле, где ещё осталась первозданной природа, где менталитет населения не вполне согласуется с «ценностями» современного мира, где нет межэтнических ненависти и распрей. Если начнутся катаклизмы планетарного масштаба, подумал Влад, она пострадает в последнюю очередь. Земля, как большое сознательное животное, несёт на себе, на своей коже, многочисленные популяции мелких обитателей. Если все виды фауны и флоры просто живут в симбиозе с ней, то человечество ведёт себя всё агрессивнее, как размножающаяся колония блох, досаждающая укусами, зудом и жжением. Практически все технические достижения нашей цивилизации воздействуют на кожу Земли как стригущий лишай. Планета чувствует не только физическую боль, не менее остро она ощущает и негативные выбросы психической энергии – людскую злобу, ненависть, равнодушие к окружающему миру. Влад представил её меланхоличной коровой, которая изредка пытается почесать копытом или рогом проблемное место, припечатать кончиком хвоста или слизать языком не в меру распоясавшуюся живность.

– В общем, в ближайшее время скучно не будет, и у Волхва такое же мнение. А пока надо принять душ, отвлечься от проблем, расслабиться и попытаться заснуть.

Глава 2

Встреча вторая

Сумеречный лес, на опушке костерок с тлеющими углями, чуть поодаль пара шалашей из лапника – дозорный новгородский отряд заночевал вблизи литовской границы. После ужина молодых дружинников сморило в сон – целый день в седле дал о себе знать. Бодрствовал только часовой, засевший на ветвях могучего дуба с луком и полным колчаном стрел, да десятник Милонег, сидевший у затухающего костра. Солнце совсем недавно окунулось в литовские леса, окрашивая в багровый цвет облака на западе. Десятник держал над углями свежесрезанный прутик орешника, с нанизанными на него боровиками. Влад увидел рукава лёгкой кольчуги, вены, проступающие на кистях рук, довольно тонкие пальцы…

«Стоп, это же я в прошлой жизни, только возраст… лет двадцать с небольшим,» – мелькнула мысль, – «я ощущаю грибной аромат! Вот рядом пролетел какой-то жук, филин заухал где-то в лесу и ещё…ощущение взгляда.»

Кто-то его изучал, однако скрытой угрозы не чувствовалось. Милонег отвлёкся от костра и, не поворачивая головы, стрельнул глазами по сторонам. Слева от себя, саженях в тридцати, увидел силуэт молодой девушки. Она стояла, спрятавшись наполовину за берёзкой, белокурая, в светлом домотканом платье, прикрывающем икры, подпоясанная тонким ремешком и в длинной зеленоватой безрукавке. Он подал ей знак рукой – подойди. Та помедлила немного и, как бы нехотя, пошла, стараясь придать своей походке величавость.

«Малявка, а всё туда же,» – подумал, улыбнувшись, десятник.

– Как тебя зовут, дева?

– Илона – ответила девица, пристально посмотрев ему в глаза и, несколько засмущавшись, отвернула лицо в сторону.

– А тебя?

– Милонегом кличут. Илона, значит светлая?

– Угадал – девчонка присела на пень, стоявший напротив десятника.

– Ты литвинка?

– Наполовину. Мать литвинка, а отец русский.

– Не боишься одна вечером по лесу ходить?

– У нас тут в последнее время спокойно, – ответила девушка, осматривая доспехи и шлем Милонега. – Вы из княжеской дружины?

– Да, из младшей. Значит, у соседей всё тихо, судя по слухам-разговорам?

– Да, и слава Богу!

– В деревне живёшь, в той, что за этим леском?

– Наш дом чуть на отшибе, рядом с лесом, отец бортничает и зверя добывает, мама – ведунья, корешками, травками и мёдом хворых излечивает.

Милонег с интересом рассматривал гостью: удлинённый нос с еле заметной горбинкой, зауженный подбородок с ямочкой, небольшой рот, причём губы нельзя назвать пухлыми, и глаза… Темноватые круги под глазами как бы подчёркивали главную достопримечательность лица – большие, серые, иногда казалось, что они меняют цвет, ближе к бирюзовому оттенку. Волосы светлые. Височные пряди, заплетённые в косы, соединялись на затылке, образуя кольцо, остальные свободно спадали на спину, чуть ниже лопаток. Фигурка стройная, хотя ещё угловатая, подростковая почти.

– Илона, тебе сколько годков?

– В феврале шестнадцать будет, – с загадочной улыбкой ответила она.

– На выданье уже, наверное, женихов – туча?

– А то! Вот, выбираю всё…

– Да, это дело серьёзное, угадать, кто твоя судьба.

«Странно, вроде бы нет в ней особой женственности, привычной русской миловидности, румяных щёк, застенчивых глаз, но чем-то она меня привораживает,» – подумал Милонег, в его зелёных глазах появились искорки, – «вот Ведьмочка!»

Угли постепенно остывали, как и грибы на оструганном прутике.

– Садись рядом, на бревно. Белые будешь есть?

– Не откажусь, – Илона обошла костёр и присела рядом с Милонегом.

– Угощайся, путешественница. Он достал из небольшого замшевого мешочка щепотку соли и аккуратно посыпал на каждый гриб. (Соль была в большой цене.)

Они стали по очереди лакомиться жареными боровиками, выпачкав губы и щёки в пепле и золе. Милонег попытался мизинцем смахнуть уголёк от гриба, оставшийся в уголке её губ, но тот распался, оставив после себя чёрную полосу. Илона тоже провела пальцами по его щеке, результат был тот же – полоса от уголька изобразила кривую улыбку.

– Красава, – широко улыбнулся Милонег.

– А сам-то! – рассмеялась и Илона.

Они смотрели глаза в глаза и видели в них всё более сумасшедшие огоньки. Милонег обнял свою лесную фею за талию, ещё ближе придвинув к себе и нежно поцеловал в губы.

– Какие мягкие, – пронеслась последняя здравая мысль в его голове.

– Он, это точно Он, – родилось в её сознании.

Первый поцелуй, после короткой паузы, перешёл во второй, и весьма продолжительный. Его прервал треск дубового сука – часовой явно отвлёкся от своих прямых обязанностей и переключил всё своё внимание на парочку. Милонег оторвался от своей возлюбленной.

– Змей, слезай уже с дерева, – у молодых дружинников в ходу были клички, – иди, буди Левшу, пусть тебя заменит.

– Сейчас я его растормошу, – Змей уже спрыгнул на землю и с ехидной улыбкой пошёл вразвалочку к шалашу.

– Я провожу нашу гостью и скоро вернусь, передай ему.

– Ага, эт я щас…

– Стемнело совсем, – произнёс шёпотом Милонег, – пойдём, покажешь тропу к твоему дому.

– Да, незаметно ночь подкралась, – тихо ответила Илона.

Восточная часть небосклона была безоблачна, и полная луна освещала им путь своим мягким, магическим светом. Вскоре они вышли на тропу. Милонег поймал за руку свою спутницу, та развернулась к нему и они, прижимаясь всё сильнее телами, стали целоваться, ненасытно, со всей страстью.

– Это помутнение ума какое-то, – произнесла Илона, отдышавшись.

– Да, со мною никогда не было такого наваждения, – борясь с учащённым дыханием, ответил Милонег. При лунном свете её глаза казались ещё больше, ещё загадочнее.

– Признайся, ты Ведьма? – Милонег не отрываясь, смотрел на неё и улыбался.

– Может и так, – на её губах тоже играла улыбка. Девчонка явно заманивала его, и он это видел, и это ему нравилось. По тому, как подалась к нему, когда обнимал и целовал, как смотрела в глаза, как обнимала сама, было видно, что влечение у них явно обоюдное и спонтанное. Илона, от переизбытка чувств, раскинула руки в стороны и закружилась, потом резко остановившись, пронзила влюблённого своим колдовским взглядом и побежала по тропе. Милонег настиг её возле берёзы со сросшимися двумя стволами, обнял сзади, ладони легли на небольшие упругие груди девушки. Илона замерла, а он вдохнул запах её волос, поцеловал в шею, чуть ниже уха, ещё ниже, по сонной артерии, вплоть до ключицы. В этот момент оба уже знали, что остановиться им не удастся. Его правая ладонь легла Илоне на спину, между лопаток. Ощущая лёгкое давление, девушка стала наклоняться вперёд, приостановилась, как бы показывая сопротивление – нажим немного усилился, и она нагнулась параллельно земле, уперевшись руками в стволы дерева. Милонег поднял подол её платья, положил его на поясницу возлюбленной. «Стройные ножки, симпатичные попка и талия…– Боже, как же она хороша!»

– Рррр, – у него в районе горла сам собой возник утробный волчий рык. – Ты моя! Только моя!

– Да, любимый, только твоя!

Несмотря на крайнее возбуждение, он овладел ею плавно и нежно. Не торопясь, как бы растягивая эти минуты, в которые они стали одним целым. Время перестало быть реальностью. Возможно, оно и впрямь затормозило свой бег. Восстанавливая в памяти эту первую близость, Милонег не мог понять, сколько она длилась. Он хорошо помнил лишь, чем закончилась – по телу Ведьмочки пробежала дрожь, потом ещё, и в этот момент он сам оказался в раю. Их телами овладела истома.

Илона распрямилась и стояла, прислонившись спиной к дереву.

– Как ты это делаешь? Первый раз со мною такое.

– С любовью, – Милонег обнял её за талию и поцеловал в губы, – я хочу, чтобы ты была счастлива.

– Я уже счастлива! Ты со мною, ты рядом! Обожаю тебя…

– А я тебя! Только…завтра мне с дружками предстоит продолжить свой путь. Вернёмся этой же дорогой, дней через пять. Будешь ждать?

– Ты ещё спрашиваешь? – вопросом на вопрос ответила Илона.

Они опять обнялись, прижались телами, отдавая друг другу тепло и нежность.

– Надо идти, пока искать меня не начали.

– Идём, любимая.

Тропа была недлинной – от опушки до опушки всего-то около полверсты. Вот уже виднеется изба, стоящая на краю леса. Залаяла собака.

– Это Дружок.

– Привет ему от меня передай.

Влюбленные обнялись и опять слились в поцелуе.

– Бог даст – свидимся, милая моя.

– Обязательно! Я буду ждать тебя…очень-очень.

– Ну, беги, заждались тебя, наверное.

– Люблю тебя!

– А я – тебя!

Глава 3

Две ведьмы

Влад приоткрыл веки.

«Светает… вот это я погулял по прошлому. И не сон, и не явь, а нечто среднее. Но ощущения были реальными как никогда. Кажется, разгадка начала не столь давних отношений на подходе.»

Он уже сейчас начал планировать, как будет входить в изменённое состояние сознания будущей ночью. Некоторые нюансы открылись вчера поздним вечером.

«Раз уж процесс пошёл, продолжение истории будет, как пить дать.»

Образ Инги всплыл в его сознании: светловолосая хрупкая девушка, с прибалтийскими корнями и непростым характером.

«Как они похожи всё-таки. И не только внешне, ведьмовское начало у обеих присутствует в полной мере. В этом они практически близняшки. И сближение было таким же молниеносным, видимо предрешённым свыше.»

Кармическая связь, Влад в этом ни минуты не сомневался. Кто из них больше «провинился» и в чём именно? В той прошлой, средневековой жизни, они вспыхнули как спички, осветили мир своею любовью и оставили нерешёнными какие-то проблемы, а глубокие чувства, эмоции, навсегда отпечатались в их душах.

Если душа не прошла урок, что-то не усвоила, не нашла ответа, значит в следующем воплощении придётся повторять пройденное. Каждый будет отрабатывать свои прошлые ошибки, пока не станет мудрее.

Человек уже с двух – трёхлетнего возраста перестаёт помнить об опыте прошлых своих жизней и видеть тонкоматериальных существ, окружающих нас, хотя бывают и исключения из правил.

Встреча с Ингой произошла сначала виртуально, в сети, на одном из интернетных форумов. Влад забрёл на него случайно и, почитав переписку завсегдатаев, собрался уже ретироваться. Вялотекущие обсуждения всего и вся, иногда разбавлялись эпатажными выходками парочки троллей или словоблудием спивающегося литератора-любителя, ищущего любви и понимания в преддверии выхода на пенсию. Периодически, когда страсти начинали кипеть сверх меры, или нарушались форумские правила, появлялась «Пантера» – модератор, и раздавала взыскания налево и направо: запрет на общение от суток до месяца. В спокойной обстановке она же общалась под ником «Ромашка», как обычный посетитель. Влад после первых же постов, часто юморных, почувствовал её заинтересованность и сам потянулся навстречу. Несмотря на разность в возрасте, у них проявлялось всё больше общих интересов, точек соприкосновения, похожего отношения к окружающему миру. Ситуация усугублялась весной, входящей в свои права – в начале апреля снег таял на глазах, а небо становилось всё более глубоким и голубым…

Уже через пару недель они не находили себе места, если кто-то из них по какой-то причине не появлялся в сети. Она выкладывала высказывания Паоло Коэльо или четверостишья Омара Хайяма, а он соглашался с ними, дополняя собственным видением и, часто, нетривиальным подходом ко многим вопросам. Взаимообмен картинками с пейзажами или фэнтези, музыкой, клипами, мечтами и желаниями, совпадения в ощущениях и чувствах зажгли в них тот трепетный огонёк, из которого постепенно вырос настоящий пожар сердец. Окружающий мир уже освещался изнутри собственным источником света, с центром где-то в районе сердца, а интеллект, логическое мышление -заткнулись, уступая дорогу счастливому разуму души…

Когда-то, довольно давно, Влад уже окунался с головой в стихию влюблённости – школьные годы, первая любовь, всё вновь и всё в золотистом свечении. Тогда темноглазая одноклассница с колдовским взглядом надолго стала его женщиной, той, которой доверяют всё самое сокровенное. Она же научила не раскрываться полностью, оставлять некоторые области души закрытыми – терра инкогнита, чтобы не оказаться однажды беззащитным человеком, которого просто используют. Жизненный опыт, конечно, помогает избегать повторения ошибок, но он же часто делает людей циничными, с годами. Ты стал мудрым, опытным, заранее ждёшь подвоха от новой знакомой…и тем самым не даёшь себе оказаться в другом, более высоком измерении, как и ей. Влад прекрасно понимал всё это, но к собственному удивлению опять открывался, и довольно бесшабашно, надеясь на чудо, видимо. Инга последовала за ним, хотя такая полная искренность с мужчиной была для неё в новинку. Почему она постепенно раскрывалась, до самых глубинных закоулков души? Просто он понимал её, как никто. Тот, кто понимает, тот любит по-настоящему – готов прощать, уступать, дарить себя. И вот уже появилось состояние тихого восторга, сменившее раздражённо-депрессивное существование. Весь мир стал мягче и светлее, былые проблемы сгладились, то, что раньше раздражало, сейчас воспринималось спокойно, с плохо скрываемой счастливой улыбкой.

Случайностей, как таковых, вообще-то не бывает – каждая встреча готовится заранее обоими, пусть даже это не осознаётся, пусть даже вся подготовка проводится на подсознательном уровне, душа жаждет открытия и получает его. Представляются какие-то качества, наиболее важные, черты облика, характера…иногда даже нет чёткого образа желаемого человека, но вот жизнь подбрасывает встречу, которая ожидалась, о которой мечталось, и постепенно приходит понимание – случилось, произошло, именно со мной.

Влада поразил изменчивый облик Инги – на некоторых фото он совсем не совпадал с реальной владелицей. «Человек есть то, что он думает», – всплыло в памяти. Видимо часто её уносит из этой реальности то в прошлую, то в параллельную… Ведьма – так он её воспринял в начале отношений, нет, скорее – молодая Ведьмочка, чья душа не впервой на этой планете. В прошлых воплощениях она узнала, что такое выживание, секс, обладание, боль…и чуть-чуть – любовь. Любовь – ярко, но совсем не долго. В памяти Влада всплыли отрывки из кодекса ведьм: «Мы исполняем обряды и ритуалы для того, чтобы настроиться на естественный ритм жизненных сил, обозначаемый фазами луны, сменой сезонов и поворотными точками года»; «Мы рассматриваем творческую силу Вселенной как проявление полярности женского и мужского начала. Эта творческая сила проявляется во взаимодействии мужской и женской сущности. Мы одинаково ценим их, зная, что одно поддерживает другое. Мы чтим сексуальность как удовольствие, как символ и воплощение жизни».

«И что меня так притягивает в них, в ведьмах? Первая любовь, теперь вот опять…бес в ребро.» Влад улыбнулся. Инга с первых дней знакомства воспринимала его как Инквизитора. Того, кто владеет ею, кто имеет свою систему ценностей, но в то же время принимает её такой, какова она есть.

– Ты, наверное, читаешь меня как открытую книгу? – однажды спросила она. – Не всегда, – с улыбкой ответил Влад, – я понимаю тебя, ты со мною одного знака, одной стихии-Воздуха, одинаковой конституции, но другого пола. Женщины часто сами не ведают, чего хотят, поэтому их поведение не всегда можно просчитать или объяснить, и это увлекает.

– Значит, ты меня просто изучаешь? – сузив глаза, с напускным безразличием и саркастической усмешкой спросила она.

–Ах, ах, будто сама не видишь, как моя энергия перетекает в твою ауру? Как ведьма, ты должна чувствовать, знать, кто молится за тебя и пребывает рядом ежедневно, – с тёплыми искорками в глазах ответил он.

– Мне ещё и услышать хочется…

– Знаю, люблю тебя…

Глава 4

Милонег и волхв

Уже третьи сутки после встречи с Илоной Милонег со своими дозорными скрытно продвигался вдоль литовской границы. Великому Новгороду нужна была объективная информация о соседях: не намечается ли очередной приграничный набег или крупное наступление литовцев на новгородские земли. После смерти князя Миндовга, у них началась борьба за трон. Много князей перебито в междоусобицах. Порядка в стране не стало. Всё чаще жители приграничных хуторов выходят на большую дорогу пограбить, в плен увести крестьян из приграничных деревень. А если таковое случится, разведчики будут оповещать своих князей и воевод о передвижении неприятеля, о разбойничьих нападениях и прочих происшествиях.

В отличие от Руси, большая часть населения Литовского Великого княжества всё ещё поклонялась языческим богам. В своих труднопроходимых лесах литвины довольно успешно отбивали атаки ордынцев и, при случае, норовили поживиться тем, что плохо лежит у соседей. Литва долго расширялась за счёт прилегающих русских юго-восточных княжеств, которые, чтобы не стать ордынскими данниками, добровольно включались в её состав. К тому же в середине тринадцатого века там было довольно терпимое отношение к православной вере. Литва, как и северо-западные русские княжества, находилась между двух огней – Ордой и Ливонским рыцарским орденом.

Милонег уже два года служил десятником в новгородской дружине и, в основном, выполнял поручения по разведке и другим неафишируемым контактам с иноплеменниками. Не обладая богатырским телосложением, хорошо владел мечом, метко стрелял из лука, имел молниеносную реакцию, развитую интуицию, ответственность за своих людей и порученное дело, мог изъясняться по-немецки и понимал литовскую речь. В его отряде большинство парней было из семей охотников. Все умели передвигаться тихо, растворяться в лесу, читать следы, наблюдать и выжидать. Вооружение и доспехи были лёгкими – мечи, топоры, ножи, небольшие копья, луки, кольчуги, у десятника с металлическими пластинами на груди, шлемы – довольно разнотипные, и круглые щиты, обитые бычьей кожей. В случае обнаружения на чужой территории, отряд должен оторваться от погони, а не вступать в схватку. Если дело дошло до рубки, значит, дозор раскрыт и задачу свою не выполнил в полной мере.

Отряд приблизился к рубежам ржевского княжества, на границе которого должен был развернуться и возвращаться назад. Десятник дал команду спешиться – надо было отдохнуть, заночевав вблизи соседних пределов. Дружинники принялись сооружать шалаши в небольшом перелеске, разводить костёр, после чего четверо из них с бреднем спустились по довольно крутому берегу к небольшой речке – добыть рыбки для ухи. Тем временем Милонег в паре со Змеем, обследовал прилегающую территорию. Сначала верхом, а потом, взяв коней под уздцы, разведчики выдвинулись вперёд по лесистому берегу реки. Пройдя версты три, они вышли на узкую тропу, которой кто-то часто пользовался, возможно, не более двух-трёх человек. Видимо, жильё было расположено в негустых зарослях и к реке жильцы спускались ежедневно. Разведчики привязали коней к небольшим дубкам и осторожно двинулись вверх, параллельно лесной тропе. Змей, шедший левее, ловко уворачивался от ветвей и, не наступая на сухой валежник, обогнал Милонега.

«Кто-то за нами наблюдает», – подумал десятник, – «кто-то поджидает». Он пробирался сквозь заросли так же бесшумно, ни одна сухая ветка не треснула под его сапогом. В отличие от Змея, он прокрутил в голове уже не один вариант действий в случае схватки, обнаружения или враждебного поведения местных жителей. Сканируя взглядом заросли, Милонег, с луком наизготовку, ещё более замедлил своё продвижение вперёд и, правее своего направления движения, боковым зрением обнаружил наблюдателя. Взор, замаскированный листьями орешника, принадлежал крепкому, статному старику с седой бородой и длинными, с проседью, волосами. Он стоял среди ветвей, опершись на деревянный посох, в длинной рубахе неопределённого цвета, одетой поверх светлой льняной, подпоясанный кожаным ремнём, на котором висел довольно большой нож в ножнах и несколько небольших матерчатых мешочков. В серо-зелёных глазах ещё не потух блеск, взгляд доброжелательный и в то же время пронизывающий, как бы проникающий в мозг. Милонег ослабил натяжение тетивы, вернул стрелу в колчан и не спеша пошёл на сближение с волхвом. Подойдя, поклонился, с интересом рассматривая отшельника, пожелал здоровья на многие лета.

– И тебе здравствовать, – ответил волхв. – Что ищут здесь дружинные?

Десятник по глазам уже понял, что хитрить – смысла нет.

– Порубежье проверяем, за соседями присматриваем. Литвины не озоруют тут, старче?

– В последнее время тихо. Хотя…если долго всё тихо, то жди перемен.

– Значит, подозрительное всё же происходило?

– Только дурак ведёт себя подозрительно, перед внезапным нападением, – волхв еле заметно улыбнулся.

– Тоже верно, – улыбнулся в ответ Милонег, – они хоть и язычники, но люди близкие, по восприятию мира.

– А я и сам язычник, по твоему представлению, – глаза волхва чуть сузились, на лице появилась ироничная улыбка.

– Князь Владимир больше трёх веков назад христианство на Русь принёс, а посмотри: по малым городам, по деревням, народ всё равно соблюдает обычаи, обряды, веру исконную, от пращуров доставшуюся.

– Ну да, ни Масленицу, ни Купалу приказом не отменить, однако и веру в Христа – тоже.

– Христос, судя по всему, был великим Мастером, он не только знал суть вещей, но мог менять их свойства. Мудростью не был обделён, и пророческим даром, и целительским, но что сделали римские попы из его учения?

– Что?

– Они вывернули его слова наизнанку, трактуя их по своему разумению, и сделали из него идола. Чем их религия выше нашей?

– Говорят, что у нас идолов больше. Многобожие.

– Так у них тоже многобожие. Духов можно по-разному называть: и богами, и Элохимами или Архангелами… суть не меняется. Во всех религиях есть главный Бог, и есть его сподручные. Вот Христос говорил, что Бог есть Любовь, а почему тогда еврейский бог, Иегова, как они его зовут, и кровожадный, и гневливый, и к другим народам немилостивый? Выходит, что есть Бог-Отец, который далеко на небе, и есть ещё один, который на земле свои порядки устанавливает…

– Возможно, кто-то очень хитрый решил соединить учение Христа с ветхозаветным.

– Вооот, соображаешь. Довелось мне встречаться с разными христианами, и не только на нашей земле. Мало кто из них вник в суть учения. А ретивых много. Есть и сильно верящие, но понимающих – единицы.

– Так что же они не понимают?

– А то, что все люди – сыны Бога. Христос ведь так и сказал: «Дела, которые я творю, и вы сотворите, и большие сотворите». Человек – существо божественное, особенно когда оно знающее и любящее. Отец – это Бог Мысль. Человек потому и Сын его, что он тоже Мысль, но живущая в материальном теле, а потому ограниченная…временно. Все мы когда-то уйдём на небо, чтобы там жить вечно, богами.

В зарослях, сквозь которые проходила тропа, послышался низкий, утробный рык и вскоре собеседники увидели ретировавшегося Змея, с ножом в руке, он пятился, не отводя глаз от зарослей.

– Волчок мой, дом исправно стережёт, – с улыбкой молвил волхв.

– Матёрый, да уж, – разведчик сердито зыркнул в сторону хозяина зверя.

Милонег жестом показал напарнику, чтобы тот вернулся к лошадям.

– Как тебя зовут, старче?

– Любомир, – молвил волхв.

– Хочу поговорить с тобой о многом, но сейчас надо возвращаться к своим. Мы ещё увидимся, я в этом почти уверен. Напоследок скажи, почему не удаётся удержать любовь двоим, мужчине и женщине надолго? Год, два, три…и сходит она на нет. Что мешает?

– Два эго…соревнование между ними постепенно приносит всё больше обид. Вот представь каждого серебряным ковшом, стоящим над горящей свечой его любви. Пока свеча горит в полную силу, капли обид и недопониманий не накапливаются, испаряются от тепла, оставляя на дне лишь тёмный налёт. Но чем толще налёт, тем меньше нагревается ковш, капли уже не успевают испаряться, уровень обид и недовольства становится всё выше, пока не наполнит сосуд до краёв.

– И что тогда?

– Ковш переполнен, обиды переливаются через край и гасят свечу – любовь. Только очень мудрые души могут хранить любовь десятилетиями, а то и пожизненно. Знаешь, почему им это удаётся?

– Скажи.

– Они могут любить, не воспитывая, не осуждая, не переделывая под себя другого. Они не копят нагар. Пока живы, мы норовим научить близкого человека, соревнуемся с ним, раздражаемся. Только когда он покидает этот мир, понимаем всю ненужность этих потуг…

– Спасибо тебе, Любомир, умеешь ты доходчиво всё пояснить. Мир тебе, и до встречи!

– И тебе удачи, милок, – волхв с явной симпатией проводил взглядом нового знакомого.

Милонег быстро спустился под горку к ожидающему его Змею.

– Едем, ребята уху, наверное, уже сварили.

– Я бы сейчас целого ягнёнка съел, за раз, – Змей явно не страдал отсутствием аппетита, – а под медовуху и телёнка.

– Да я тоже, пожалуй, – улыбнулся десятник, – с утра ничего не ели сегодня.

Глава 5

Прояснение

«Проясняется кое-что». Влад постепенно возвращался к своему современному бытию. «Волхва, вон оказывается откуда, из каких веков я знаю. Любомир…интересно, есть ли у него сейчас телесное воплощение, или я общаюсь с существом, живущем в более высоком измерении? Чем глубже проникаешь в тайну, тем больше вопросов…»

Влад подошёл ближе к окну, развёл руки в стороны, ладонями вверх и, закрыв глаза, сделал глубокий вдох. Ощущая кожей солнечное тепло, представил, как вместе с воздухом втягивает в себя энергию светила. Тёплая волна прошла от макушки до копчика и, раздвоившись, стекла по ногам в ступни. Повторив ещё дважды этот свой ритуал, он почувствовал прилив сил и умиротворение.

«Надо понять, как происходит моё путешествие во времени. Итак, часть моей души – астральное и ментальное тела во время транса уносятся в параллельный мир, в мир, где время нелинейное. Это как архив всех событий, происходивших на планете, на Востоке его называли Хрониками Акаши. Там часть души ищет информацию о себе и притягивается к тем событиям, которые происходили в прошлых воплощениях».

Влад вспомнил разницу ощущений, различную степень вовлечённости в события.

«То я вижу происходящее со стороны, то, как аватар, присутствую в теле Милонега, вижу происходящее его глазами…Видимо, это зависит от внутренней сосредоточенности, а может от симпатии к конкретной линии поведения?»

Вспомнилось чувство монолитности с конём, когда неслись со Змеем в свой лагерь.

«Это чувство, пожалуй, посильнее того, которое возникает при управлении автомобилем, даже в экстремальной ситуации. Конь живой, со своей душой, со своими эмоциями, характером, это сближает, конечно же, сильнее, это приводит в восторг!»

Молодой тёмно-гнедой Буян и без шпор чувствовал, когда надо выложиться полностью, догнать и перегнать соперников, а когда по приказу хозяина и лечь на бок, на землю, затаиться. Влад где-то на границе сознания и подсознания ощущал идентичность чувств к своим транспортным средствам и друзьям, одновременно, к тем, что были у него в разные века.

«Управляя конём, автомобилем или самолётом, в идеале ты должен стать виртуозом, сливаясь с ними в одно целое. Тогда тебя трудно будет победить. Тогда ты будешь ощущать себя на гребне волны жизни. Правда…не хватает для счастья ещё кое-чего -эйфории влюблённости, внутреннего света от любви к той своей единственной женщине. Тогда чувствуешь себя не одинокой половинкой, свободной, но ущербной, а чем-то очень цельным, да и весь окружающий мир становится таким же…»

Влад вдруг, неожиданно для себя, нырнул в своё подсознание, как в тёмную болотную воду. Не представляя, не пытаясь увидеть какие-то образы, картины, просто ожидая телепатического ответа на вопрос – «Что я несу из прошлого?»

Вынырнул также внезапно, уже с достаточно ясным пониманием – в прошлых жизнях была и любовь, и радость от жизни, и свершения, и испытания, но слишком рано настигала смерть. Слишком рано. Не доводилось дойти до уровня сознания того же волхва. Рождение, привыкание к этому миру, подготовка к служению, как вспышка – любовь, отдача долга…всё, свет погас, ожидание нового воплощения.

«Наверное – это моя первая жизнь, такая длинная, уже за пятьдесят.

В этот раз, хоть и приходилось рисковать, но были своевременные подсказки из подсознания – архива души, ангел-хранитель тоже не спал.» Сейчас Влад ощущал себя пилотом одного из боевых самолётов, возвращающихся в сильно поредевшем строю с опасного задания.

«Даже не верится, я всё ещё жив,» – на лице удивлённо-восторженная улыбка…

После пятидесяти энергия, полученная при рождении, уже не та, ресурс организма во многом растрачен, зато накоплен опыт, достигнуто понимание многих моментов материального существования, которые уже не завлекают, как в юности.

«Главное – появилось осознание того, кто я, зачем сюда пришёл и куда пойду далее. Удалось понять, в общих чертах, кем и как был сотворён этот мир, и в каких целях. Теперь можно никуда не торопиться, живи и получай от этого удовольствие, зная, что в любой момент можешь перейти в более совершенный мир. Я наконец-то достиг уровня волхва, правда, тот давно ушёл дальше.»

Глава 6

Дозорный отряд

Котёл с дымящейся ухой распространял невероятно притягательный запах. Спрыгнув с коней, Милонег со Змеем поспешили занять место в кругу дружинников, сидевших рядом с остывающим костром. Лузга – белобрысый, худой, но жилистый малый, как дежурный по лагерю, начал разливать всем похлёбку по мискам. В охранении стоял отобедавший уже Лось. Как самый оголодавший, он сам напросился на службу, лишь бы побыстрее насытиться. В свои 18 лет он был уже весьма плотного телосложения, при немалом росте и косой сажени в плечах – в рукопашной схватке всегда был как мощный таран, на острие атаки.

Сухари, разбухнув в похлёбке, придали еде ещё более привлекательный и объёмный вид. Десятник перекрестился, за ним и остальные. Разговор стих на несколько минут, слышен был лишь стук деревянных ложек. Милонег, закончив с ухой, приказал Лузге отрезать от общего продовольственного запаса – увесистого куска копчёно-вяленой оленины, по ломтю на каждого.

– Парни, половина пути пройдена, дорога домой всегда легче. Отдыхаем, отсыпаемся и завтра, как рассветёт, в обратный путь. Левша, в полночь сменишь Лося.

– Слушаюсь, Мил.

Полежав на травке после сытного ужина, Милонег расседлал своего Буяна и спустился с ним к реке.

«Текущая вода…на неё, как и на огонь, можно смотреть бесконечно, особенно в таком шикарном соседстве – с цветами, травами и камышом.»

Сбросив с себя доспехи, неширокие порты, сапоги, десятник в одной рубахе вошёл в воду по колено, и начал мыть своего коня. Буян, попив прозрачной водицы, благодарно кивал головой и поигрывал мышцами, в ответ на расчёсывание скребницей.

«Друг мой сердечный, не подводи меня и далее,» – взгляды их встретились, рука погладила конскую шею, – «ни стрела, ни копьё, ни меч нас не возьмёт.» Милонег уже давно пользовался ежедневным заговором-молитвой, по научению своего первого воинского наставника.

Через некоторое время подтянулись и Змей с Лешим, помыть своих лошадей. Леший – парень лесной, светло-русый, стройный, голубоглазый, один из лучших лучников в отряде, а как подражает голосам птиц! Часто и знатоку не отличить подделку. Лес для него – дом родной. В городе девки на него часто заглядываются: светлый, ладный красавчик на вороном коне. Его-то и назначил наставником Щену, шестнадцатилетнему новобранцу, рыжему, конопатому, круглолицему сыну Васи портного. На Загородском конце – на одной из посадских новгородских улиц, жил и трудился отец Милонега, ремесленник Владимир, также принадлежавший к этому цеху, и бывший приятелем рыжему Василию.

– Леший, помоешься, поднимайся в лагерь – состязание устроим, постреляем, развлечёмся, подопечного твоего проверим…

– Сейчас, я быстро, Мил.

Пока Милонег не спеша одевался-облачался, поднимался в горку, Левша успел прискакать в лагерь раньше.

– Щен, готовь свой лук, стрелы!

– Да я вот уже, готов!

Десятник подъехал к парочке, но обратился ко всем:

– Парни, проверим, не разучились ли вы из луков стрелять!

Достав из своей сумки серебряное кольцо и демонстрируя его над своей головой, продолжил:

– Кто с пятидесяти шагов попадёт внутрь кольца, тому оно и достанется. Первыми стреляют самые молодые.

Дружинники оживились, достали луки, стали подначивать друг друга, хохотать.

– Неплохой подарочек можно выиграть для своей девахи, – с ухмылкой обратился Леший к Щену. – Отпускай стрелу плавно, всё как учил, – уже вполголоса закончил он…

Десятник тем временем отрезал ножом небольшую веточку на берёзе, оставив пенёк с полвершка, на который и повесил колечко. Отсчитал полных пятьдесят шагов и воткнул в землю срезанную ветку, обозначив нужную дистанцию.

– Значит так, стреляем бронебойными (стрела с узким наконечником), чтобы кольцо не разворотить. По одному выстрелу. Первый – Щен, второй – Лузга, Лось третьим, смените его для выстрела. Дальше – Левша, Змей и Леший. Начали!

Щен натянул тетиву наполовину, прицелился, натянул ещё на четверть хода, рука, держащая лук, заходила из стороны в сторону…немного отпустив, замер и выпустил стрелу.

– Хорош…даже в ствол не попал, воин, – съехидничал Змей.

Лузга решил действовать быстро: натянув тетиву на три четверти хода, под углом к горизонту, плавно опустил лук до уровня мишени и выстрелил. Стрела вошла в ствол берёзы чуть ниже кольца, перекрыв его оперением, частично.

– Ни нашим, ни вашим, молодец! – Змей продолжал ёрничать, – иди, замени Лося.

Подошедший Лось натянул свой деревянный лук полностью, легко, без видимых усилий, прицелился, выстрелил жёстко – стрела рванулась вперёд и, с хорошо слышимым стуком, вошла в дерево чуть ли не на всю длину наконечника, но на вершок выше кольца.

– Да ты проткнёшь насквозь любого врага, хорошо бы ещё в нужном месте, – Змей с ухмылкой хлопнул Лося по плечу, – иди лучше карауль нас.

Левша, с непроницаемым выражением лица, как бы нехотя, натянул тетиву и почти не целясь, выстрелил. Стрела впилась в ствол правее колечка, примерно на таком же расстоянии, что у Лузги.

– Не везёт, – хмыкнув, уступил место Змею.

– Таак, напряжение нарастает, пришёл мой черёд!

У Змея, как и у Лешего с Милонегом луки были составные, сделанные не только из древесины – ясеня или акации, но и из приклеенных роговых пластин и сухожилий, они были более долговечными и выдерживали большее натяжение.

Змей, натягивая тетиву, уже целился, и в конце процесса плавно выпустил стрелу. Кольцо содрогнулось от близкого удара наконечника и, как многим показалось, даже звякнуло, коснувшись его.

– Не с той стороны в кольцо попал, – Змей стремился скрыть свою досаду.

– Отойди-ка, – Леший отодвинул Змея локтем, – наберут пацанов в дружину, ничего не умеют, даже стрельнуть.

Все, особенно самые молодые, покатились со смеху. Змей махнул рукой и не стал встревать в словесную перепалку. Леший, тем временем, пронзил взглядом мишень-кольцо, не отрывая от него глаз, встал вполоборота, расставив пошире ноги, натянул тетиву почти полностью и в конце её хода спустил стрелу, как гончую с поводка. Расчёт был верен, и трофей был бы в кармане, но наконечник стрелы попал сначала в торец стрелы Лузги и, расщепив его, изменил траекторию движения, войдя в берёзку чуть не полностью, но на пол пальца ниже кольца.

– Да что же такое! Не даётся оно в руки, – Змей с прищуром обратился к старшему, – Мил, может ещё по выстрелу? Или оно и самому скоро понадобится?

– Похоже, что так, Змей, совершенствуйся, – десятник снял с берёзы колечко, улыбаясь, – повесь мишень, какую поболе.

Состязательный дух поостыл у отряда только к вечеру, когда стало смеркаться – стрельбу прекратили, стрелы собрали и начали готовиться ко сну. Ребята, лёжа в шалашах, ещё какое-то время переговаривались между собой, но скоро усталость помогла сомкнуть им веки. Милонег тем временем ещё ворочался, вспоминал свою Илону…

Глава 7

Боевое столкновение

«Вот и лесок знакомый», – Милонег поднял вверх руку, его соратники остановили лошадей.

– Леший, что скажешь? – десятник решил проверить свои ощущения.

– Здесь мы лагерем стояли, но кое-что переменилось в лесу. Там, – показав рукой в сторону дома Илоны, – кто-то есть. С десяток человек, пожалуй. А ближе к деревне, над дорогой, стая воронов кружит, не иначе – кровь пролилась там недавно.

– Молодец, пойдём-ка, проверим с тобой ту опушку, остальным держаться саженях в ста позади.

Оставив коней, с луками наизготовку, парочка двинулась на разведку. Лавируя между ветвей, передвигались тихо, стараясь не вспугнуть птиц, сидящих на верхушках деревьев.

– Засветлел лес, опушка рядом. Разговор слышишь?

–Да, и не только разговор, там что-то происходит, – озадаченно ответил Леший.

Продвинувшись вдоль опушки ещё саженей на триста, Милонег увидел нескольких ватажников, охранявших скарб, видимо добытый в стычке с крестьянами, двух молодых пленниц, подростка и бабу лет под тридцать. Узлов с добычей было не мало.

– Так, эти воры с литовской стороны пришли, туда же и уходить собираются. Пять человек, одеты, кто во что, и хари разномастные – два литовца, пара славян местных, один южный. Что у них на руках? Пара луков, копьё, топоры, палица, кольчуги старые, драные, щиты не у всех. Возможно здесь не вся ватага, ещё появятся отставшие, – огласил соратнику свои мысли Милонег.

– Леший, веди сюда всех наших. Пешими нападём, пока вражины не в полном составе. Первыми снимаем лучников и копейщика, по моей команде, и врукопашную.

– Ага, я быстро!

Милонег остался наблюдать за лагерем незваных гостей. Ближе остальных к нему, маялся на посту под дубом, с копьём и щитом, ширококостный, мордатый, сивый парень, видимо из полоцких. Похожий на него, только менее массивный, и второй, судя по внешности – литовец, что-то орали на пленниц и вскоре перешли к рукоприкладству. Получив затрещину, одна из девушек взвизгнула, но тут же замолчала. Оба татя опустились к земле, исчезнув из вида. Пленница, та, что постарше, видимо, приказала подростку не смотреть в их сторону…

– Милонег, мы здесь, – Леший с шеренгой воинов подошёл неслышно сзади.

– Сними того, что с луком сидит на бревне, мой копейщик, Змей, второй лучник твой.

– Угу, – Змей встал во весь рост, скрываясь наполовину за деревом, и натянул тетиву. Тут же поднялись десятник с Лешим. Каждый, стоя за своим деревом, взвели механизмы смерти и чуть ли не разом выпустили стрелы. С лёгким шорохом каждая ушла к своей цели: у подопечного Лешего резко качнулась вбок голова, от смертельного удара в шею, и в следующее мгновение он уже весь заваливался набок; змеевскому лучнику повезло больше – неожиданно повернулся всем корпусом и принял стрелу плечом – бронебойная прорвала рукав кольчуги, мышцы, и воткнулась в кость; полоцкий бугай – подопечный Милонега, ничего не успел понять – стрела вошла ему в правый глаз и, пронзив мозг, наконечник вылез с обратной стороны черепа, упёршись изнутри в шлем – тело плашмя грохнулось на землю. Оперение стрелы мелко подрагивало в то время, когда душа отлетала от тела невезучего разбойника…

Дружинники рванулись вперёд. Раненый лучник с топором в левой руке попытался оказать сопротивление, но, получив удар шестопёром по шлему, откинулся на спину, потеряв сознание. Змей перевернул его и связал руки. Двое оставшихся ватажников схватили щиты и, с топорами в руках, встали на защиту награбленного, в пяти шагах друг от друга. Щен, преисполненный отваги, вырвался вперёд, шагах в двадцати от неприятелей остановился и метнул сулицу (короткое копьё) в одного из них. Южанин, видимо степняк, довольно уверенно отбил щитом налетевшую угрозу. Леший, пробегая рядом, задел Щена, от чего тот кубарем ушёл навстречу с землёй, – Сохраннее будешь, щегол. Его противник стоял, широко расставив ноги, криво улыбаясь. Видимо уже осознав неудачность всей этой авантюры, он просто решил бороться до конца. Леший, быстро сблизившись с врагом, сделал отвлекающий замах мечом, а сам прыгнул ногами вперёд, ударив ими в щит, от чего тот покачнулся и, не устояв, упал на землю. Попытка встать не была успешной – подоспевший Леший обрушил свой меч на голову татя, в височную область, не прикрытую видавшим виды шлемом. Милонег, тем временем, с тяжёлым взглядом, уверенно приближался к литовцу, который закрывшись щитом и выставив остриём вперёд боевой топор, готовился дать отпор. Краем глаза десятник заметил за спиной пришлого хуторянина Илону, в измятом платье отползающую от места схватки. Рассвирепевший Милонег сделал ложный выпад вправо, резко качнувшись всем телом, потом сразу же влево и, поймав литовца на противоходе, опять быстро сместился вправо, рубанув мечом по поджилкам его левой ноги. Поднятый для удара топор так и не пошёл по своей уверенной траектории – литовец начал заваливаться на левый бок, в него-то и вошёл меч Милонега. Тёмно-красная кровь ручейком вытекала из поверженного тела, стекала по лезвию меча победителя на травяной ковёр; алая, залила лицо поверженного Лешим разбойника, образовав на земле лужицу…

– Змей, ну-ка расшевели своего пленника, пусть расскажет, сколько ещё гадёнышей нам тут встречать.

Милонег сорвал пучок травы и протирал меч от крови. Его руки всё ещё подрагивали после боевого столкновения.

– Мил, он как бревно лежит, сейчас водой попробую в чувство его привести.

– Переусердствовал ты слегка, приводи.

Милонег подошёл к освобождённым пленным, которые сбились в кучку.

– Все целы – невредимы?

– Спасибо вам, спасители! Почти невредимы, уж и не думали, что освободят нас! – баба взяла руку Милонега и стала её целовать. Тот мягко освободил её и спросил: «В деревне, сколько ещё разбойников?»

– Ой, не знаю. Они сразу на три-четыре двора напали. Когда нас сюда вели, у дороги Влас со своим сыном убитые лежали. Видать не хотели лошадь отдавать, с вилами оборониться пытались. Не меньше дюжины их.

– Ясно.

Милонег подошёл к Илоне, взял её за руку повыше локтя и отвёл в сторону.

– Родители, где твои? Живы?

– Не знаю точно. Отец с восходом на охоту ушёл, мама в деревню к сестре подалась, я одна дома была – Илона затряслась от плача, уткнувшись в плечо Милонега.

– Девочка моя, – он обнял свою возлюбленную, – успокойся, всё будет хорошо.

– Они силой меня взяли, трое…

– Кто из этих?

– Двоих подстрелили, третьего ты убил.

– Давно вас сюда привели?

– В полдень кажется.

– Иди в свой дом, и деревенских возьми с собою. Приведите себя в порядок, отдохните, а мы пока с врагами разберёмся.

– Я боюсь, милый!

– Твой дом рядом совсем, у меня на виду. Запритесь изнутри, на всякий случай, – Милонег сжал её руку и заглянул в глаза, – иди, люблю тебя.

– Я тебя люблю!

Пленник тем временем пришёл в себя, после того, как Змей плеснул ему водой из фляги в лицо.

– Очухался, – Милонег приблизился к лучнику-разбойнику, – Остальные сюда должны прийти? Сколько их? Учти, если будешь врать, нехорошая смерть тебя ожидает…

– Семеро в деревне. Сюда придут… скоро.

– Змей, сними кольчугу с него и стрелу извлеки. Проверим правдивость его слов.

– Лось, Лузга, Щен, оттащите убитых вон под те ёлки, прикройте их травой, ветками, – Леший, следи за дорогой деревенской, скоро гости к нам нагрянут.

– Слушаюсь, Мил.

Глава 8

Разгром

Милонег заметил, как побледнело лицо Щена, когда он с Лузгой потащил убитого копейщика за руки, под деревья. Ничего, пусть привыкает, убитые в рубке ещё страшнее бывают. Вскоре, после того как стоянка была освобождена от трупов, пятен крови, Леший обратил внимание командира на шлейф пыли, потянувшийся от деревни по дороге к лесу.

– Гости к нам.

– Да, вижу, все ко мне! Значит так, я, Змей, Леший, Лось с луками встречаем их здесь, на опушке. Остальные в сёдлах сидят, за теми кустами и ждут сигнала. Подгоните наших коней, когда в атаку рванёте. Всем всё ясно?

– Да, Мил, понятно!

– Тогда по местам.

Четверо дружинников встали за деревьями, наблюдая, как приближается конный отряд ватажников. Двое из них были перевязаны, видимо получили ранения и теперь не вполне уверенно держались в сёдлах. Одна лошадь шла без всадника и тянула за собой по земле две оглобли, к которым был привязан сундук и прочие трофеи. Ехавший впереди вожак, перебирал шкурки, оценивал, как солнечные лучи играют на бобровом мехе. Крепкий, с круглым рябым лицом, видимо не раз участвовал в княжеских набегах в качестве ополченца, в достаточно приличной кольчуге, наручах, и в довольно древнем норманнском шлеме, с большим наносником и бармицей, прикрывающей шею.

«Вожак – мой», – показал жестами своим воинам Милонег. «Подпустить их поближе насколько возможно, пока не поймут, что лагеря их уже нет, и стрелять точнее,» – подумал десятник, – «а потом конная атака.»

– Эй, Йонас, Гриня, дрыхните что ли? – вожак заподозрил что-то неладное.

«Саженей сорок до них,» – подумал Милонег, натянул тетиву, глянув в обе стороны на своих бойцов, – «Пора, хоть и далековато.»

Стрела рванулась навстречу к цели. Вожак успел заметить её на подлёте и стал разворачивать коня вправо, чтобы заслониться щитом, висевшим за левым плечом. Немного не успел – пропоров кольчугу чуть ниже наплечника, наконечник глубоко вошёл под ключицу. Тут же полетели стрелы остальных дружинников, но фактор внезапности уже не сработал. Под одним из разбойников пал конь – стрела пронзила ему шею, двое других успели закрыться щитами.

Милонег поднял с земли трофейное копьё и махнул рукой своим засадным бойцам, те пришпорили коней, мигом оказавшись рядом. Четверо стрелков вскочили в сёдла пригнанных лошадей, и отряд в полном составе пошёл в атаку. Пока разгонялись, успели выстрелить по разу – ещё один конь завалился набок от пробившей череп стрелы. Поверженный разбойник судорожно пытался вытащить свою ногу из-под придавившей его лошади. Десятник, с копьём наперевес, нёсся на вожака, пытавшегося организовать оборону. Стрела, торчавшая из-под ключицы, не давала возможности татю удерживать щит левой рукой, правой он поднял вверх палицу, выжидая момент для удара. Сознание Милонега, как бывало не раз, переключилось в режим «всё под контролем» – течение времени субъективно замедляется, но скорость движений не падает. Подняв чуть выше щит, на случай отражения удара палицей, Милонег быстро перенаправил остриё копья с верха груди в живот обороняющемуся – удар, глухой звук, как будто шлёпнули ладонью по замешенной гончаром глине… наконечник проходит сквозь кольцо кольчуги, разрывая его и устремляясь глубже в тело. Как в замедленном кино, командир разведчиков видит палицу, начавшую уже движение ему навстречу, своё копьё, протыкающее живот главарю и, краем глаза, как сшиблись его парни с пришлыми. Через мгновение траектория движения палицы уже изменилась – поменяла направление на обратное, как и тело вожака. Выбитое из седла, оно устремилось к земле, унося с собой копьё, вывернутое из руки десятника. Выхватив из ножен меч, Милонег по крутой дуге развернул Буяна для повторной атаки. Мгновенно окинув поле боя взглядом, он с удовлетворением отметил, что все свои – в сёдлах. Главарь и ещё трое разбойников корчились на земле от боли, в агонии истекая кровью. Трое оставшихся, оценив ситуацию, решили бросить награбленное и, накинув на спину щиты, спасаться бегством. Четверо самых молодых дружинников, как гончие, рванули за ними в погоню. Милонег вложил меч в ножны и, выхватив из колчана лук, выстрелил вдогонку одному из беглецов. Тот уже успел выпустить стрелу, попав в голову коня Щена, от чего юнец полетел на землю, совершив двойной кувырок. Теперь же раненная в круп лошадь делала этого стрелка лёгкой добычей преследователей. Разъярённый Лось легко настиг лучника, обрушив на его голову увесистую палицу. Вместе с Лузгой и Левшой, он остановил побег и двух оставшихся разбойников.

– Жив, малец? – Милонег помог подняться Щену с земли.

– А что нам рыжим будет?

– Спина не сильно болит?

– Вообще не болит, Мил!

– Ну-ну, хорошо.

Тем временем подъехали трое из участвовавших в погоне, сопровождая пару лошадей, на сёдлах которых, перегнувшись пополам, лежали бывшие их владельцы.

– Везите их на опушку, к остальным, – промолвил десятник, – и этого заберите, кивнув на убийцу коня Щена.

В лесном лагере с убитых были сняты кольчуги, шлемы, кошели, брошено в кучу оружие, а тела сложены рядом с упокоенными ранее.

Милонег со Змеем прискакали к дому Илоны – довольно большой избе, с традиционной, кормящей и греющей сердцевиной – большой русской печью. На крыльце их поджидал пленённый ранее деревенский подросток, женщины же заперлись в избе.

– Звать-то тебя как?

– Митяй, – ответил паренёк Милонегу.

– Вот тебе лошадь, кажется деревенская ваша, скачи, собирай хозяев, мужиков сюда, на опушку, добро награбленное раздавать будем. Пусть поторопятся. Митяй весь зарделся от оказанного доверия.

– Я мигом, все дворы оповещу!

Глава 9

В деревне

Дверь избы приоткрылась, на пороге появилась печально-потерянная Илона. У Милонега сжалось сердце. Спрыгнув с коня, подошёл к ней, увлёк за собой за угол дома, обнял, прижавшись щекой к её щеке. Это был тот момент, когда молчаливые объятия красноречивее многих слов.

– Не задалось спокойным наше второе свидание. Ну да ничего, будут встречи ещё.

– Правда, будут? – Илона спросила больше глазами, нежели шёпотом…

– Будут, обязательно. А сейчас надо встречать деревенских, вон, они уже показались на дороге.

Дюжина селян на лошадях, с некоторым недоверием, подъехала к разведчикам, которые уже развязали узлы с награбленным для опознания.

– Убитых много? – спросил у старшего, по виду, крестьянина Милонег.

– Двое на дороге, двое в деревне пали. Пораненные есть. Четыре крайних двора пограблены, остальные успели защитить.

– Ну, ничего, они своё получили. Вон, под деревьями одиннадцать покойников. Решайте сами, что с ними делать – закапывать или сжечь. Лучше не трезвонить про нападение, мало ли, вдруг найдутся мстители за границей. Лошадей своих забирайте, награбленное хозяевам верните, кое-что из вооружения этих вахлаков отдадим вам, вон и полон подошёл – Милонег кивнул на освобождённых женщин.

– Спасибо, удальцы дружинные. Век вас помнить будем! Добро пожаловать к нам на постой, столы накроем, и ночлег под крышей будет.

– Быть по тому. Переночуем в вашей деревне.

Разведчики в сопровождении Митяя прибыли на двор большака – старшего по деревне.

Расседлали своих и трофейных коней, сняли доспехи, кольчуги, начали залечивать ушибы-порезы, полученные в двух последних схватках. Лось с Щеном занялись изготовлением импровизированного стола и лавок из жердей, лежавших на всякий случай во дворе. В избе уже опять растопили печь – готовилось угощение. К запаху недавно выпеченного хлеба добавился аромат варящейся в большом котле баранины. Хозяйка и её соседки несли и несли на стол из ледников свои заготовки – солёные грибы, рыбу, мочёные яблоки, варёные хмельные мёды…

– Лузга, что с рукой? – десятника насторожила её обездвиженность. – Да на месте она, Мил…но, кажись, переломлена.

– А ну покажи!

Предплечье Лузги распухло посередине и пальцы правой руки шевелились с трудом.

– Это во время погони отмахнулся палицей один, бродяга.

– Поехали со мной. – Милонег помог Лузге сесть на коня и, оседлав своего Буяна, да ещё взяв за повод одну из трофейных лошадей, они поскакали к дому Илоны. Услышав приближающийся топот копыт, Илона сама открыла дверь избы и вышла навстречу дружинникам.

– Говорят здесь живёт самая опытная знахарка в округе? – спросил, прищурившись, Милонег.

– Да…мама вернулась, сейчас поможет. Что с тобой?

– С дружком моим, кажется, рука сломана.

– Пусть заходит в избу.

– Лузга, давай-ка, просовывай тело в дверь.

– Ха-ха, уже начинаю!

Через мгновение за дверью послышался женский, довольно низкий голос

– Проходи, милок, показывай свою беду.

– Как зовут твою маму? – шёпотом спросил Милонег Илону.

– Анна.

– Анна, подлечи его, – крикнул десятник ведунье через полуоткрытую дверь, – отплатим щедро!

– Она и без платы поможет, – промолвила Илона.

– Девочка моя, лишняя лошадь в хозяйстве всегда пригодится. Поедешь со мной к большаку на застолье?

– Поеду! Нечего деревенским девкам на тебя пялиться.

– Ха-ха, так ты и ревнивая ко всему, оказывается?

– Ревнивая – не ревнивая, а хату спалю, если что.

Хохотнув, парочка принялась целоваться и очень крепко обниматься. После нескольких поцелуев обозначился естественный перерыв.

– А ну-ка, опробуй этого коня, – предложил Милонег. Илона с готовностью подошла к трофейному, погладила его по скуле и, с помощью десятника, вскочила в седло по-мужски, схватив в руки повод.

– Ооо, неплохо держишься в седле, Ведьмочка!

– Всегда хотела лошадьми управлять.

И действительно, конь чутко откликался на её управляющие действия.

– Вот сейчас и обкатаешь его, по пути до деревни.

Тем временем Лузга вышел из избы с рукой, туго примотанной к двум палочкам, и кислой миной на лице. Вскоре в дверном проёме показалась и мать Илоны – дородная блондинка в красном сарафане и белом платке с красным орнаментом, прикрывавшем частично собранные на затылке густые волосы.

– Руку ему поберечь надо, – сказала она десятнику, – треснула кость, покой нужен, для того чтобы срослась хорошо.

– Спасибо, Анна! Нагружать его работой не будем. Прими коня от нас, за лечение. Илона обкатать его хочет, отпустишь её с нами до деревни?

– Пусть прокатится, – после минутного раздумья ответила она, – Илонка, смотри, долго там не задерживайся!

Хозяйка была явно обрадована таким приобретением. Милонег помог Лузге и Илоне взобраться на коней, и троица неспешным шагом направилась к деревне.

Глава 10

Тризна

На дворе большака Кузьмы собралось чуть ли не всё население деревни. С приездом десятника со спутниками, все стали рассаживаться за столы. Во главе основного стола сели Милонег с Кузьмой. По правую руку от десятника – дружинники, кроме караульного Щена, по левую – деревенские мужики, дальше бабы, вперемешку с ребятнёй малой, молодёжь. Кузьма встал, поднял двумя руками деревянный ковш-братину, наполненный хмельным мёдом.

– Други, дружинные и селяне, помянем мужиков и парней наших павших! Пусть земля им будет пухом. Матерей всё равно не успокоить, вдовам и сиротам поможем, чем можем. Отхлебнув мёда, Кузьма передал ковш Милонегу.

– Отомстили мы за них. Неповадно уж будет через границу перебегать…– сделав пару больших глотков, десятник пустил ковш по кругу. Влад почувствовал вкус, услышал запах мёда, солений, баранины как наяву. Он слышал старорусскую речь и понимал каждое слово, что было и удивительно для него, и радостно. Видимо в подсознании хранилась память о языке, на котором говорил в прошлой жизни.

«Вот оно, моё прошлое, аж в груди защемило, так всё знакомо…»

В это же самое время у Милонега возникло странное ощущение, будто душа его как бы вышла из тела, будто он смотрит на него со стороны. Мотнув головой, он нашёл глазами пару таких дорогих ему серых глаз, и всё его мироощущение вернулось в нормальное русло. Илона держала двумя руками баранье рёбрышко, откусывая от него периодически мясо, и не спускала глаз с возлюбленного, повернувшись в его сторону вполоборота. После того, как ковш с мёдом прошёл по второму кругу, застолье стало ещё более раскрепощённым, голоса громче, общение совсем свойским.

– Кузьма Данилович, соседние деревни не грабили в последнее время? – спросил Милонег.

– Насколько знаю – нет, тихо было. И надо же такому случиться, именно в нашу нагрянули! А разбойников мы схоронили, рядом с лесом большую яму вырыли. Свои, обмытые лежат, под образами, завтра похороним на погосте.

Большак встал, слегка пошатнувшись, поднял ковш, гомон немного стих.

– Хочу выпить за дружинных! Не дали татям уйти с полоном, да с добром нашим. И какие молодцы! Какой начальник у них! Одиннадцать врагов положили, а у самих все живы. Вот так, с умением, да с умной головой и надо земли наши оборонять.

– Вы тоже не лыком шиты, оборонили свои дома. Не бросились наутёк, не позволили ватажникам разгуляться. Но если бы отряд их из опытных ратников состоял, малой кровью мы бы не обошлись, – ответил Милонег, и сделал ещё пару глотков хмельного напитка.

После некоторого затишья разговоры продолжились. Как обычно, в больших компаниях, возникло несколько очагов общения, гомон усиливался, часть людей покинули застолье – отправились по своим домам. Милонег встал из-за стола, приказал Лузге сменить Щена на посту и подсел к Илоне. Взгляды их встретились, теперь уже совсем близко, лицом к лицу.

– Вечереет, солнце опять окунулось в литовские леса, прям как пять дней назад. Я очень часто вспоминал тебя.

– А я тебя, да ты и сам об этом знаешь. Чувствовал ведь?

– Было такое. Хотя чувствование у ведьм более развито, – Милонег улыбнулся. – Смотри-ка, за нами усиленно наблюдают несколько пар девичьих глаз, не боишься сглаза?

– Сами пусть боятся! Если наглеть начнут, я спуску не дам!

– Ооо…можешь за себя постоять, при надобности.

– Да вот не смогла сегодня.

– Сегодня не всем повезло – после довольно длительной паузы промолвил Милонег. Его всё ещё раздирало чувство обиды на судьбу. – Защитники твои не сразу нашлись.

– Если бы вы не нашлись, вообще не представляю, что бы со мною было…

Его рука легла на её руку.

– И не представляй, теперь всё как надо. Ну что, поедем, провожу тебя до дома?

– Да, скоро уж спать будут все ложиться. Поехали.

– Хозяин нам баню истопить обещал. Сегодня кровь, и грязь, и пот, и следы дыхания смерти смыть с себя надо. Да и с душами убиенных пообщаться…

– Мама тоже банный день устроит сегодня. Как пообщаться?

– Поговорить. Рядом с огнём. Без злости. Отпустить и попросить, чтобы они отпустили. А потом водой смыть с себя ненужное.

По хорошо знакомой уже дороге парочка вскоре подъехала к дому Илоны. Баня действительно уже растапливалась, а вот собачьего лая не было слышно – убили Дружка ватажники этим утром.

– Кажется, отец с охоты вернулся.

– Может, завтра ещё сможем встретиться? А то следующий поход не раньше, чем через месяц будет, видимо.

Милонег соскочил с коня и подошёл, чтобы помочь спешиться Илоне, которая, перекинув одну ногу через седло, съехала в его объятия. Они прижались друг к другу и застыли, словно пытались растянуть время, оставшееся до расставания.

– Ты в Новгороде давно не была?

– Больше года уже. Может, этим летом поеду с родителем туда, на Торговую сторону. Там, на Славенском конце, родня отцова живёт.

– Передай через любого встречного дружинника, что ты в городе.

– Хорошо, передам…

– Завтра с первыми петухами встанешь?

– Я бы с пятыми проснулась, но дела по хозяйству…

Руки Милонега покинули талию девушки и, проникнув под пряди волос, нежно легли на её виски. Илона, закрыв глаза, слилась со своим возлюбленным в долгом поцелуе.

– Люблю тебя!

– Я тебя люблю!

– Пора мне. Ждать будешь?

– Буду. Только приезжай.

Милонег вскочил на коня, лихо развернул его, набирая скорость по расходящейся вокруг Илоны спирали, крикнул: «Приеду!» – и понёсся к своим сослуживцам.

Глава 11

Разговор с волхвом

Влад, лёжа на диване, проматывал повторно фрагменты увиденного, как киноленту в своей голове.

«Илона и Инга – одна и та же душа, воплотившаяся в разных телах и веках – уверен на все сто, к гадалке не ходи. И, надо заметить, душа старается выбирать себе тела в своём стиле, во многом похожие друг на друга. Ну и уроки, которые надо усвоить, в принципе – те же.»

В который раз Влад сравнивал себя с тем средневековым Милонегом. В то время он был жёстче, и жизнь человеческая ценилась тогда намного дешевле, но любовь, тем не менее, у людей вспыхивала не так уж редко. Взаимоотношения среди русских, по сути, мало изменений претерпели, несмотря на семь прошедших веков. Совесть – это состояние души, помнящей изначальные, истинные ценности, оно в нашей крови издавна пребывает. Молодёжь отчаянно пыталась плевать на смерть, да и пожилые были легки на подъём, если требовалось послужить и оборонить. Хотя, по современным меркам, сорокалетние выглядят совсем не такими потрёпанными, как в средние века. В те времена возраст «за сорок» считался вхождением в старость. Князья, и те редко преодолевали пятидесятилетний рубеж.

– Любомир, сколько тебе лет было при нашей первой встрече? – Влад затих в ожидании ответа.

– А на сколько выглядел? – Волхв проявился не сразу, вкрадчиво, как из тумана.

– Нуу…лет на пятьдесят пять, наверное.

– На двадцать три года больше – лицо Любомира украсила добрая, слегка ироничная улыбка.

– Ваууу…и это не в наше время, а семьсот лет назад, в глухих лесах, без душа, режима питания и ритмичного прохождения флюорографии? Увидев тебя, ведущие телепрограмм об одобренном медициной образе жизни, впали бы в ступор.

– Медицина взвалила на себя слишком многое, но не хочет отвечать и за половину содеянного. Она не знает основного – что даёт возможность этим биологическим телам жить, чувствовать, мыслить, любить. Энергии, полученной от съеденного куска мяса или хлеба, явно недостаточно для фонтанирования жизни, особенно молодой. Я имею в виду медицину интеллектуальную, пришедшую с Запада, для которой люди – те же серийно изготовленные механизмы. Какие у них могут быть скрытые энергетические центры? Какие проблемы принесли они из своих прошлых жизней? Почему у кого-то «завод» кончается быстро, а у кого-то хватает на век?

– Знать конструкцию механизма, но не знать, кем и как он управляется, – это по-нашему.

– Они знают лишь то, что можно увидеть, пощупать, разрезать и сшить. Врач, целитель – испокон веков одно из самых уважаемых призваний. Во что оно превратилось в вашем обществе сейчас? В узкоспециальную профессию. В способ добывания корма.

– Общество неадекватно оценивает труд своих членов, – Влад криво улыбнулся.

– Управляющие этого общества не дают большинству… оценивать объективно. Социальное расслоение общества в существующей цивилизации опять доведено до предела.

– Опять войны-революции на пороге?

– По многим пророчествам – да. Однако будущее не имеет жёсткой формы. Оно не высечено в камне, но имеет множество версий, одна из которых и проявится в этой реальности.

– Я заметил, что многие предсказания, данные знаменитыми пророками и медиумами для наших времён, не сбываются пока, будто тормозятся кем-то.

– Есть такое. Человечество засиделось на своей ступени развития. Пришло время шагнуть или вбок, чтобы скатиться, или вверх, чтобы вознестись в более высокую реальность. Как минимум две предыдущие земные цивилизации скатились вниз.

– Лемурийцы и атланты…

– Они.

– А знаешь, Любомир, что-то мне подсказывает – сможем, на этот раз.

– Да я и сам в это верю всей душой. И мы должны не только сами полететь, но и другим пример показать.

– Взойти в более высокую реальность – это значит расширить своё сознание…конечно, информированность растёт с каждым годом, но и привязанность к материальному, к удовольствиям и современным цацкам – тоже. Для того, чтобы значительная часть человечества расширила своё сознание, кто-то свыше должен организовать крушение людских надежд на спокойную, комфортную жизнь в кредит.

– Верно, без этого большинство не пробудить.

– Значит, впереди глобальные катаклизмы и катастрофы, о чём были предсказания провидцев. Так почему они задерживаются?

Любомир теперь уже совсем серьёзно посмотрел в глаза Владу.

– Состав игроков постоянно меняется…видимо, уходящих заменяют более перспективные, более безбашенные, в некотором смысле. Когда Верхние почувствуют перевес светлых над тёмными, не численно – качественно, тогда и прозвучит труба небесная. Вот тогда и начнётся крушение старых ценностей, привязанностей и иллюзий. Под такой звездопад и может родиться новый мир, новая Земля.

– Я участвую, – Влад закрыл глаза и счастливо улыбнулся. – Знаю, что всем будет не сладко, но оно того стоит. Те, кто готовы – воспарят над грубой материей, те, кто нет – перейдут в новый мир через смерть тела, но перейдут ведь.

– Все люди были бы законченными храбрецами, если б знали наверняка, что бессмертны и…не судимы, в принципе. Им просто не хватает воображения и обычной логики – как может Бог-Любовь судить души-искорки, отлетевшие от Него, от вечного Света, в глухие, тёмные уголки мироздания? Если осудит их, значит, осудит и Себя…и перестанет быть Совершенным. В следующее мгновение мироздание начнёт разваливаться.

– Но ад, в каком-то виде и где-то, существует ведь?

– Несомненно. Те души, которые жили на этом свете и мешали это делать другим, сами подсознательно чувствовали, что удалялись от совершенства. Они верят в расплату за прегрешения и получают её сполна. Но заметь, это не Бог наказывает их, это они сами творят над собою суд и получают воздаяние…не вечное, конечно же.

– Естественно, как может быть вечным нечто локальное в этой Вселенной, если она сама не является вечной. Да и вообще, трудно представить, как сгусток разумного Света – душа, навечно обездвиживается и лишается свободы выбора, то есть умертвляется, практически. И всё из-за того, что она не соблюла некие правила поведения, о которых возможно и не догадывалась.

– Фанаты от религии могут представить то, что невозможно в принципе. Души состоят из той же энергии, из которой первоначально всё и произошло, из энергии Бога. Из того же Света. Страшный суд – наказание Богом самого себя…это тот случай, когда богатая фантазия очень далеко уводит от истины.

Глава 12

Вопросы и ответы

– Любомир, скажи, на Земле существуют разумные цивилизации параллельные нашей?

– Да, и не одна. Есть очень древние, как местные, так и пришлые, разумно-чувственные и рационально-интеллектуальные, живущие под землёй и под водой, а также и на поверхности планеты, но в другом пространственно-временном измерении. Последние, живут на тех же континентах что и мы, правда флора, фауна, водоёмы и атмосфера заметно отличаются от наших. У них более тонкоматериальные тела, более широкое сознание, значит и более высокий уровень собственных вибраций – это позволяет им жить в более высоком измерении. Мы проходим сквозь друг друга и даже не замечаем этого.

– А почему иногда некоторым людям удаётся заглянуть в тот параллельный мир?

– Всё дело в сознании. Оно определяет то, каким мы видим окружающий мир. Чем шире и объективнее человеческое сознание, тем более высокие уровни существования оно способно увидеть, особенно, если знает, куда и зачем хочет попасть. Для обитателей более высокого измерения, наоборот, – необходимо понизить частоту собственных вибраций, чтобы окунуться в человеческую цивилизацию, изучить её изнутри. В этом одна из опасностей для путешествующих по пространственно-временным этажам Мироздания – постепенная деградация собственного сознания. Представители даже самых продвинутых инопланетных цивилизаций, проявляясь на нашем плане бытия, опасаются подхватить «вирус» нашего ментального состояния, мироощущения.

– Ну, это касается в большей или меньшей степени всех людей, получающих опыт на нашей планете. Даже самые светлые души, приходившие на Землю и вселявшиеся в человеческие тела, становившиеся впоследствии Учителями и великими Пророками, иногда совершали ошибки, давали волю чувствам и нервам, а то и до преступлений доходило.

– Да, наш мир один из самых нижних, нелегко приходится душам, окунувшимся в грубую материю…

– Любомир, на других планетах солнечной системы есть разумные цивилизации?

– На их трёхмерных версиях – нет тех, которых хочешь встретить. В более высоких измерениях они существуют, и не только на планетах, но и на спутниках, и даже на Солнце, правда, это уже не цивилизация, а ангельская популяция.

– А те «боги», о которых говорится в земных легендах и мифах, которые жили с людьми бок о бок, и даже сожительствовали с местными женщинами, они куда ушли? Как-то не верится, что они взяли, и вот так просто отказались от земельного надела, вращающегося по третьей орбите вокруг жёлтой звезды, да ещё и населённого наивными и терпеливыми аборигенами.

– Они хоть и не образцы для подражания, но всё же тоже растут духовно. Не быстро, но растут. Рептилоиды раньше питались земными плодами, выращенными людьми, теперь же они перешли в другую плотность существования, теперь и пища у них более тонкая.

– Наши чувства, эмоции, желания…

– Да. Только они не Бог, питаются не самыми высокими и тонкими нашими эмоциями.

– Тёмным нужны тёмные энергии, те, которые мы вырабатываем от боли, ненависти, страха.

– Верно! Правительства, президенты, режимы, которые содержат своих подданных в безнадёжности, унынии, страхе – работают на «тёмных».

– Не вечно же нам быть донорами?

– Не вечно. Выход видишь в чём?

– Самим перейти в более тонкую реальность.

– Да. Скачок состояния сознания…у значительной части землян. Давненько такого планетарного выверта не было в этой области Млечного Пути. Только одиночкам удавалось вознестись в более высокий мир, не познав смерти.

– Вот тогда мы, младшенькие, волшебным образом «перерастём» кое-кого из своих нынешних опекунов.

– Возможно, только не хвались. – Волхв посмотрел на Влада с лёгким прищуром. – Чем похвалишься, без того и останешься. Они следят за тобой, и не только за тобой…за многими. Чтобы выключить тебя из схватки, у рептилоидов достаточно средств…хотя бы- состояние здоровья твоих близких и твоё¸ несчастные случаи, да просто стычки с неадекватами.

– Да я не хвалюсь, хотя бывает тяга к этому, просто распирает от ожидания счастливого конца этой пьесы, – лицо Влада и действительно выглядело довольным до одури. – Все мои прошлые воплощения, опыт, риск, любовь, приключения сложились и позволили быть в самой лучшей форме изо всех бывших в прошлом. Да и времена сейчас не такие тёмные, как ранее.

Глава 13

Возвращение домой

Рано утром разведчики покинули гостеприимную деревню и тихо проследовали мимо дома на опушке в сторону Новгорода.

– Видимо ещё спят его хозяева, – подумал десятник.

Теперь отряд стал менее маневренным – пленник и пять трофейных лошадей не добавляли прыти, однако на ближних новгородских рубежах было намного спокойнее. После ещё одной ночёвки Милонег со своим отрядом ближе к полудню въезжал в расположение дружины. Спешившись, молодые дружинники разминали ноги-поясницы, а их десятник, прихватив с собой пленника, отправился на доклад к сотнику. Даниил, непосредственный начальник Милонега, ещё не разменявший четвёртый десяток статный, сильный муж с аккуратной небольшой бородой и усами, внимательно выслушал рассказ, обнял разведчика и приказал отдыхать всему отряду.

– Завтра, наверное, князь тебя позовёт к себе с докладом. А пока езжай домой, в баньке попарься.

– Это кстати будет, пока не завшивел, – пошутил Милонег.

– Вот и расслабься, но в меру, – сотник улыбнулся во все тридцать два зуба, а гридням приказал: «Давайте-ка сюда этого груздя,» кивнув на пленника, «поговорим-послушаем.»

Милонег вернулся к своим.

– Щен, останешься сегодня в лагере, лошади под твоим надзором, завтра их на рынке продадим. Как рассветёт, встречаемся здесь, – обратился к остальным.

– Красота! В баньку и медка! – Змей не сдержал радости. – До завтра!

– До встречи!

Милонег оглядел своих ребят, пришпорил Буяна и отправился к отчему дому.

Столица Новгородской республики выглядела богатой и ухоженной – деревянные мостовые и тротуары, бесконечные лавки, торговые дворы с двухэтажными боярскими и купеческими домами, лоточники, мастерские, харчевни, церкви и часовенки… По количеству населения Господин Великий Новгород был одним из крупнейших в Европе городов, а по благосостоянию горожан, поголовной грамотности, социальной защите мало кто мог с ним поспорить, как и по демократическим порядкам. Проезжая по знакомым с детства улицам, десятник поймал себя на мысли: «это лучший в мире город, мой город, скучаю по нему даже после недолгой разлуки».

Ритмичный стук копыт по деревянному настилу чем-то напомнил Владу перестук колёс в метрополитене – у мегаполисов в разные времена были свои приятные мелочи, милые и притягательные. Они скрашивали жизнь тем, кто вынужден ежедневно существовать и конкурировать в многочисленном людском сообществе. Влад жадно впитывал жизнь средневекового города органами чувств Милонега, в его душе всколыхнулась память прошлых воплощений, сладко заныло что-то в груди от давно забытых запахов, образов, звуков. У десятника же опять возникло ощущение «вне себя» – будто наблюдаешь за своим телом не изнутри, а как бы немного со стороны. Резко помотав головой из стороны в сторону, Милонег вошёл в своё обычное состояние.

«Притомился я что ли? Вот и отчий дом, отдохну, расслаблюсь, отосплюсь.»

Обняв мать и отца, брата, погладив по голове младшую сестрицу, он вдохнул запах родного дома, отведал свежеиспечённого хлеба с кашей, жареными грибами, запивая домашним пивом. Поговорив с родными, услышав последние новости, он ощутил приятную истому.

«До вечерней бани надо поспать. Всё! Я дома! Можно расслабиться, заснуть, сбросив кольчугу и одежду, не беспокоясь о внезапном нападении или других неприятностях, просто безмятежно спать, улыбаясь во сне.»

И действительно, забравшись на чердак, Милонег тут же начал проваливаться в сон, вдыхая аромат свежего сена. Из подсознания всплыл образ Илоны, сначала загадочно-завораживающий, весёлый, потом постепенно ставший трогательно-печальным. Мир полуяви был цветным, но тихим – ни слов, ни звуков никаких. Её большие серые глаза начали постепенно расплываться, превращаясь в зелёные…волхва. Взгляд пристальный, уверенный, но с тем лёгким прищуром, который сопутствует доброжелательной улыбке. Милонег сразу же узнал своего лесного знакомца и через несколько минут замешательства спросил внутренним голосом:

– Любомир, ты был женат?

– Был, в юности далёкой.

– Любил её сильно? Что потом случилось?

– Любил всей душой. Она умерла во время родов, вместе с дитём. Никто не мог её мне заменить, и тогда я ушёл в лес, к двум волхвам на обучение.

– Я тоже был влюблён. Дважды уже. В первый раз всё хорошо начиналось, но кончилось через три года тривиально. Не хочу, чтобы всё повторилось.

– Обманула? Променяла?

– Вот когда мы влюбляемся в дев, мы же их боготворим. Они нам представляются утончёнными, красивыми, чувственными совершенствами, но на деле, за ангельской внешностью часто прячется корыстное и хитрое существо, для которого не существует таких понятий как честь, верность, справедливость.

– А что ты хотел? Она слаба, ей выживать надо! Ей спрятаться за кого-то посильнее, да побогаче, хочется. И детей потом растить спокойно и самой в достатке жить до старости. Где приголубили и согрели, там и родина.

– Вот потому и приглядывают отец да братья за такими девками ушлыми до самой свадьбы. Если не досмотрят, пиши – пропала, разбалуется в поисках лучшего так, что потом никто замуж не возьмёт.

– И такое бывает на каждом шагу, особенно в глухих деревнях. Там все про всех знают, и попов нет. Тебя-то сейчас червь сомнений гложет?

– Гложет. И люблю, и боюсь, что повторится та же история. Сердце говорит одно, голова – другое. Не девственница, но ведёт себя как принцесса по крови. Самое интересное то, что я готов на всё закрыть глаза, лишь бы видеть её, прикасаться к ней, слышать её голос.

– Ну, всё ясно, помешан, – волхв широко улыбнулся, демонстрируя два ряда здоровых зубов, похоже, без ведьмовской силы тут не обошлось.

– Ха-ха, согласен! Я с самого начала об этом и подумал. Но мне нравится эта её сила.

– Тогда прими такой, какая есть, но не давай ей сильно распоясаться, – Любомир лукаво подмигнул Милонегу, после чего тот окончательно провалился в сон.

Глава 14

Михаил и Юля

Сознание Влада катапультировалось из тринадцатого века в двадцатый, на прифронтовой аэродром, в блиндаж, где слегка коптящий импровизированный светильник – фитиль, зажатый в сплющенной гильзе от зенитной пушки, освещая помещение, создавал некий уют. Дописав письмо другу, с которым совсем недавно окончили Балашовскую авиашколу пилотов, младший лейтенант сложил его в треугольник, взял такой же, написанный ранее матери и отправился к связистам.

– Миха, отнеси и мои, – попросил полусонный сосед по койке Вовка Швед.

– Ладно, давай. Ты ночью-то сможешь заснуть? – Михаил прибыл с ним на фронт из запасного авиаполка, – будешь сидеть как филин и бдить?

– Смогу, я ещё не полностью отоспался. Только завтра нам уже не дадут такой возможности…

«Да, сегодня первой эскадрилье досталось – два экипажа сбиты над целью, три штурмовика еле дотянули до базы. Завтра у нас первый боевой вылет,» – подумал Михаил, – «хорошо, хоть освоиться успели, целый месяц -учебные полёты, изучение карт района боевых действий…43-й не 41-й год, людей беречь начали.»

Отдав письма и навестив в казарме своего стрелка-радиста Витьку, он, в конце концов, оказался у входа в палатку медпункта.

– Можно войти? – спросил младший лейтенант, отодвинув в сторону брезентовый полог.

– Войдите! – ответила миловидная, молоденькая, светло-русая медсестра с погонами младшего сержанта.

– Юль, одна что ли?

– Одна, Миш. Дежурство уже закончилось почти.

Он подошёл, пальцами слегка поправил ей чёлку и заглянул в голубые глаза.

– Я соскучился, – обнял, притянул к себе и начал целовать её в губы.

После первого поцелуя Юля немного отодвинулась и с прищуром спросила – Товарищ младший лейтенант, нас же могут рассекретить, что тогда делать будем?

– По-моему, все самые любопытные нас уже рассекретили, – улыбнулся Михаил.

– Завтра боевой?

– Да. Погуляем до опушки?

– Сейчас сдам медпункт, забегу в свою палатку и пойдём.

– Ладно, буду ждать тебя за окопами.

Влад всё никак не мог увидеть Михаила со стороны, только руки-ноги-тело в гимнастёрке – его же глазами. Тонкая кость, поджарый, рост выше среднего, всё как и прежде.

– Моя предыдущая жизнь. Короткая. Не больше семнадцати лет прошли до следующего воплощения, до моего последнего – нынешнего дня рождения. После Второй мировой войны процесс реинкарнации ускорился, население Земли стало резко увеличиваться. Интересно, возлюбленная – знакомая уже душа или из новой труппы? Всё ещё жива, или давно сменила тело? Скорее всего, я уже пересекался с ней в новом обличии в этой, текущей жизни. Интуиция подсказывает – Юлька не стала бы держаться за жизнь в совершенно дряхлом состоянии. Вот и она. Идёт ей военная форма. Ушитая по бокам гимнастёрка, как и юбка, укороченная до уровня «выше колен», подчёркивали все достоинства её стройной фигурки.

Парочка направилась к ближайшему леску, держась в метре друг от друга, чтобы не возбуждать чрезмерную любознательность у случайных наблюдателей.

– Юлька, месяц – как год…как будто давно, очень давно тебя знаю. Так много в него вместилось.

– Я как будто сто лет тебя знаю! Ты перевернул мир, который меня окружал. Всё стало по-другому. И ещё….

– Что?

– Тебе удалось то, что не удавалось ещё никому. С тобой я себя почувствовала Женщиной, той, которую любят, желают и берегут…

– Без которой уже не могут. Я так соскучился!

Оказавшись под защитой листвы, двое просто обезумели – объятия до боли, поцелуи долгие как вечность, и чувство провала в другую реальность. Кажется, всё, что в тебе есть, всё понимание, всё чувствование концентрируется на губах. Ими ты соприкасаешься с другой вселенной, и вот уже начинается познание высших истин, того, что досталось нам от богов, от правильных богов древности – познание интуитивное, нелогическое, чувственное. Счастье – это просто, оно очень просто, если готов к нему. Вы рядом, ощущаете упругие тела друг друга, вы пьянеете от их близости, от запахов, от слов, лёгких прикосновений.

– Она – моя! Она – лучшая! Обожаю её! Она, возможно, уступает эталонам женской красоты, но если в её глазах бегают счастливые искорки, а улыбка не покидает лица – нет женщины более красивой! Так и есть. И это – истина. Я познал её, и я познал эту истину, как одну из маленьких божественных тайн.

Гимнастёрка, одетая на голое тело, обтягивала его весьма беззастенчиво, явственно обозначая соски и небольшие упругие груди своей владелицы. Влад как будто своими руками раздвинул светлые пряди волос любимой Михаила – те рассыпались по погонам.

Пальцы нервно путались в верхних пуговицах её обмундирования. Юлька сама расстегнула ремень, который упал ей под ноги. Из-под казённой одежды цвета хаки как ослепительно белый цветок лотоса выглянула девичья грудь.

– О, боги, как же ты прекрасна! – снятая гимнастёрка упала на траву, вслед за ней последовала его лётная кожанка, образовав собою их ложе…

Они никак не могли насытиться друг другом, словно хотели бросить вызов войне, разлуке и смерти. Вот оно – счастье, сейчас есть, а завтра его может уже не быть. Так просто и буднично весь их общий мир может рухнуть по щелчку пальцев Судьбы.

«Нет, так просто с нами не получится! Все наши эмоции, желания, мечты – как взрыв сверхновой звезды. Такое событие впечатывается в хроники Земли навечно, оно дарит свою энергию всем присутствующим, из него строятся тонкие миры, пока неведомые нам. Даже если смерть разлучит нас, то ненадолго. В следующей жизни мы опять отыщем друг друга. Смерть – это лишь переодевание. Правда, в новом теле бывает нелегко узнать любимых и друзей из прошлого воплощения, но выбор-то у нас всё равно не богат.»

Их взгляды встретились, словно вцепились друг в друга. Он тонул в её голубых, она в его зелёных глазах, и у обоих они светились изнутри каким-то магическим светом. Не оторваться, не отвести взгляда, будто пили друг друга…одурманенные любовью.

– Вот только почему время несётся как пикирующий бомбардировщик, когда нам хорошо, когда мы растворяемся в счастье? И как же тянется в его ожидании…будто пешком еле-еле идёт.

Юля надела гимнастёрку, и теперь они лежали на спине и смотрели на небо. Облака, плывущие по небесной сини, частично перекрываемые кронами деревьев, создавали ощущение вечного, никем не контролируемого движения. Влюблёнными овладело умиротворение, тихое счастье – блаженство, будто и нет никакой войны, будто не покидают эту землю каждый день тысячи душ.

– Куда вас завтра бросят, Миш?

– На узловую станцию пойдём двумя эскадрильями, перед началом наступления надо перепахать её как можно качественнее. Сначала бомбёры отработают с большой высоты, а потом мы начнём утюжить с малой, этот растревоженный улей.

– Фрицы вас «чумой» называют.

– В люфтваффе Ил-2 и «железным Густавом» кличут, а в пехоте «мясником», зато для нашей пехоты он самый любимый. Машина конечно грозная, но, несмотря на бронирование, потерь у штурмовиков всегда больше – на малых высотах по ним палят все, кому не лень, да и истребители знают некоторые слабые стороны самолёта. В общем – «прощай родина».

– Комэск (командир эскадрильи) твой уже второй год на них летает, да и командир звена – больше года.

– Даа, кроме лётного мастерства нам нужен и профессиональный ангел-хранитель, – Михаил рассмеялся, – буду верить в него.

– А в меня? Кто тебя будет ждать больше всех?

– В тебя – до последнего. Без тебя мир не был бы таким прекрасным! Ты самая лучшая из женщин!

– А ты из мужчин! Единственный мой!

После долгих объятий и поцелуев парочка вернулась в расположение части, когда солнце уже закатилось за горизонт, но небо и облака всё ещё краснели от увиденного.

Глава 15

Первая штурмовка

В шесть часов утра подъём для всего лётного, технического и обслуживающего состава. После завтрака командир полка на построении огласил боевой приказ:

– Первой и второй эскадрильи участвовать в нанесении бомбово-штурмового удара по железнодорожной станции. Началась одна из крупнейших битв Великой Отечественной войны. Немецкие танковые армии пошли в наступление, пытаясь прогрызть наши оборонительные порядки и окружить более десяти советских армий. Пока истребители будут бороться за господство в воздухе, наша задача – как можно более эффективно бороться с бронированной техникой, особенно с новыми тяжёлыми фашистскими танками. В районе узловой станции разведка обнаружила большое скопление вражеской техники, пехоты и вагонов с боеприпасами. Работаем с высоты 500 метров, после первого захода встаём в круг, и долбим фрицев, пока шерсть клочьями с них не полетит. Командирам звеньев уточнить конкретную боевую задачу подчинённым, через двадцать минут взлетаем попарно по зелёной ракете. Разойдись!

Услышав от своего командира звена порядок взлёта и построения в воздухе, а также пожелание – не отстать от ведущего, Михаил со своим стрелком поспешил к самолёту.

– Витёк, значит так: кроме верхней полусферы не забывай по бокам смотреть – мессеры любят с этого ракурса нас атаковать. Если что, кричи, в какую сторону подвернуть, для твоей удачной очереди. И ещё, патроны береги, на выходе из пикирования по пехоте не пали, по зенитчикам – можно.

– Слушаюсь, товарищ младший лейтенант!

Подошли к технику самолёта, который им коротко козырнул и доложил о готовности машины к вылету. Михаил обошёл штурмовик по кругу и, завершая обязательный предполётный осмотр, спросил:

– Макарыч, топлива под пробки залил?

– Под пробки. Заряжен и залит на все сто, – ответил техник, двадцатилетний белобрысый Славка Макаров.

– Тогда загружаемся в ероплан.

– Удачи вам, ребята!

– Не расслабляйся тут, мы можем и вернуться, – пошутил командир экипажа.

Заняв место в кабине и запустив двигатель, лётчики начинают жить другой жизнью: все мысли, которые атаковали голову ещё совсем недавно, отброшены, всё внимание обращено на управление, ориентирование, выдерживание дистанции и работу с арматурой кабины. Тысяча шестьсот лошадиных сил, вращая воздушный винт, как бы создают субстанцию, по которой летит самолёт. Это уже не невидимый и почти неощущаемый воздух, – это плотная, тугая среда, на которую можно опереться крыльями, пустить «вожжи» – белые полоски с концов крыльев при резком маневрировании. По мощному телу штурмовика пробегает дрожь, ему не терпится оторваться от земли, оказаться в своей стихии, отдаться скорости. После того, как в небе вспыхнула зелёная ракета, самолёты парами начали выруливать на взлётную полосу и взлетать с минимальными интервалами. Следуя за ведущим, Михаил занял исполнительный старт, увидев, что тот начал разбег, тоже дал двигателю полные обороты и через минуту уже был в воздухе. На взлётном режиме пара быстро догнала формирующийся строй самолётов и заняла в нём своё место. Новички со своими ведущими летели в середине боевых порядков: так безопаснее и во время атаки цели, и при нападении сзади истребителей. Более опытные «старики» знали, откуда ждать неприятности и как лучше с ними справляться.

– Витька, как там сзади? Вторая эскадрилья пристроилась за нами?

– Ага, идут за нами левым пеленгом.

Под крылом проносились поля с небольшими перелесками, оврагами и мелкими речками. С небольшой высоты земля выглядит особенно красиво: различимы даже мелкие детали пейзажа, а вот всякая грязь и мусор как будто исчезают с её лица. Вслед за командиром вся группа штурмовиков снизилась, и на бреющем полёте пересекла линию фронта. За бортом проносились окопы, пушки, танки, виднелись взрывы, но открыть зенитный огонь по самолётам немцы не успели. Через пять минут строй Ил-2 опять занял высоту шестьсот метров, чтобы оглядеться и свериться с картой, не сбились ли с курса. Штурман полка не зря ест свой хлеб – через десять минут полёта и разворота почти на 180 градусов, строй подошёл к цели с тыла. Внизу земля пестрела свежими воронками от бомб, буквально пять минут назад по станции отработали наши пикирующие бомбардировщики, в воздухе ещё висела пыльная пелена. В небе начали вспыхивать маленькие белые облачка, как созревшие головки одуванчиков, они раскрывались всё ближе к самолётам полка. Через минуту начали появляться и большие чёрные шапки – разрывы от крупнокалиберных снарядов немецкой противовоздушной обороны. От близких разрывов самолёты потряхивало, кого-то осыпало осколками – в обшивке появлялись первые рваные отметины.

«Вот и началось», – Михаил сузил глаза, всматриваясь во мглу внизу по левому борту. Закрывая створки радиатора охлаждения и снимая с предохранителя системы вооружения, крикнул по переговорному устройству: «Витёк, будь начеку, сейчас зайдём с левого разворота.»

– Понял, командир. Нервничаю как гимназистка перед первым балом, – сострил стрелок.

Самолёт ведущего, лейтенанта Петра Истомина, начал разворачиваться вслед за командиром эскадрильи. Михаил повторил манёвр и, с небольшим снижением, нацелил нос самолёта на железнодорожный состав, пытающийся на всех парах покинуть территорию станции. Под крыльями впереди идущих штурмовиков возникли вспышки от стартующих неуправляемых ракет, которые с дымным следом понеслись к земле. Михаил дал короткую очередь из пулемётов, чтобы по трассирующим понять, какие ввести поправки для стрельбы из пушек. На путях уже рвались ракеты и бомбы, кромсая вагоны, людей и технику.

– Получите, распишитесь! – четыре реактивных снаряда ушли из-под крыльев в поиске своих неудачников. Самолёт Истомина уже начал набор высоты после атаки, а его ведомый подзадержался, найдя себе новую цель. Михаил краем глаза увидел, как по ведущему группы и следующим за ним штурмовикам ведёт огонь автоматическая зенитная пушка, окопавшаяся чуть поодаль от железнодорожных складов. Довернув вправо, он выпустил по её расчёту длинную пулемётную очередь – «эрликон» замолчал.

– Теперь пора и ведущего догонять.

Михаил двинул рычаг управления двигателем вперёд до упора, выходя на взлётный режим. Набирая высоту, почувствовал небольшие толчки, передававшиеся ему по телу самолёта.

– Проснулись фрицы – на крыльях, элеронах, появилось несколько отверстий, пару раз пули высекли искру, попав в бронекорпус кабины. Трассеры пулемётных очередей то шли параллельно, то смыкались на выходящем из атаки штурмовике. Сзади заработал пулемёт Витька.

– Что там у тебя?

– Всё хорошо, прекрасная маркиза! Пришлось ответить, обнаглели клиенты.

– Ну-ну, держи хвост пистолетом, сейчас второй заход делать будем.

Михаил догнал ведущего и занял своё место. Строй штурмовиков теперь представлял собою замкнутый круг – пара следовала за парой, атакуя цель, готовая прикрыть огнём соседнюю. Гвалт в эфире усилился до предела – команды, мат, обращение по именам, а не позывным, восклицания, кого-то из наших уже подбили…

– Мишка, заходим, ты в норме?

– Пока да, Петь, заходим!

– Давай по складам, по тупикам их пройдёмся.

– Там «эрликон» был, видел?

– Видел, молодец, что подавил.

От самолёта ведущего отделилась пара стокилограммовых бомб, Михаил тут же сбросил и свою пару, пикируя под небольшим углом. Иловский прицел на таких высотах и углах пикирования был бесполезен, приходилось уповать на опыт «стариков». Прошив парой пушечных очередей два складских помещения, опять добавил газа и вслед за ведущим пошёл в набор высоты. Тут же почувствовал удар по правой плоскости, будто оглоблей кто саданул по крылу снизу. Скосив глаза, увидел большую дыру с рваными краями, самолёт стало сильно кренить вправо. Добавив двигателю оборотов, Михаил выровнял свой Ил-2 и доложил:

– Петь, нас подбили, правое крыло изуродовали.