Читать книгу Хранитель - Михаил Бабкин - Страница 1

Иван Сергеевич сидел почти голый в своем любимом кресле, лениво попивая холодную дорогую водочку «Абсолют», и осоловело смотрел мультики Диснея по видику, когда к нему в дверь постучал Хранитель. Требовательно постучал, по-милицейски громко. Ногой. Только поэтому Иван Сергеевич и пошел открывать. Иначе – ни в коем случае. Никогда и ни за что. Потому как все дела на сегодня были отменены, сотовый телефон вместе с пейджером засунуты под подушку, обслуга отпущена, телохранителям дан выходной.

Сегодня Иван Сергеевич отдыхал. Отдыхал просто, без выкрутасов – тихо надирался под телевизионные мявы и бубухи. По-английски надирался, в одиночку. В этом, как считал Иван Сергеевич, был свой особый кайф, тонкое очищение души водкой. Алкогольный катарсис, стало быть. Можно, дойдя до кондиции, поорать матерно, можно поплакать и повыть, можно голым по квартире побегать или чего другое смешное учудить – ни одна сволочь и слова не скажет. И это очень хорошо. Никто и никогда не должен был видеть Ивана Сергеевича расслабленным, мягким и, тем более, непозволительно пьяным. Потому что работал товарищ Смагин местным «крестным отцом». Вернее, даже не «отцом», это слишком громко, а скорее «папиком» – так его за глаза и называли им опекаемые. Иван Сергеевич, конечно, знал о своей кличке, но только добродушно посмеивался – пусть себе! Слава Богу, хоть не «мамиком» кличут.

Дело, которое он крепко держал в руках, приносило ему немалый доход, хотя большая часть денег, само собой, уходила «наверх». Но Смагин по этому поводу не переживал и комплексами не страдал. Лично ему на жизнь вполне хватало. Скажем прямо – на хорошую безбедную жизнь. И вообще Иван Сергеевич никогда никому ничего плохого не делал, был человеком добрым и незлобивым. Если когда кого и убивал, то только лишь в состоянии сильного душевного волнения или по служебной необходимости. Именно из-за его миролюбивого характера и деловых качеств его все и уважали – и опекаемые, и вышестоящие. С некоторыми из них Смагин даже дружил, если они вписывались в народную поговорку: «Дружба – дружбой, а денежки – врозь».

Женат Иван Сергеевич никогда не был. Возможно, именно благодаря этому он сохранил здоровый оптимизм, веру в личное светлое будущее и крепкое здоровье. И заодно массу вредных холостяцких привычек. Но, разумеется, женщины в его жизни были. Однако ни одна из них даже не подозревала, что Иван Сергеевич имеет такой странный нерусский порок – раз в месяц лечить свою душу немереным количеством водки и полным одиночеством. Под детские мультфильмы.

Все – и две горничные, и телохранители, и приходящие подруги – считали, что в такой особый день Иван Сергеевич медитирует среди свечей и курительных палочек, общаясь с Богом. Отчасти они были правы. Но только отчасти. Короче говоря, в день «медитаций» никто не смел беспокоить уединение и покой Смагина.

Иван Сергеевич прервал процесс катарсиса, решив, что случилось что-то из ряда вон выходящее, и открыл бронированную дверь. Даже в глазок не взглянул. Да и кого ему было бояться?

На пороге, приложив мятую фетровую шляпу к груди, стоял грустный тщедушный человечек – остролицый, худоносый, в засаленном кофейного цвета костюмчике на голое тело. Босой. Пыльный уличный ветер взбил волосы гостя в грязный петушиный гребешок.

– Кто стучал? – грозно вопросил Иван Сергеевич поверх головы человечка, обводя налитыми кровью глазами пустую жаркую улицу; воробьи от его взгляда горохом попадали с веток акаций и улетели прочь из города.

– Я, извините, – пискнул гость в волосатую грудь Смагина, – шел, понимаете, вижу – у вас вакансия. Дай, думаю, попробую. Авось…

Смагин посмотрел вниз и наткнулся на добрый, лучистый взор Хранителя.

– Ты кто? – сипло спросил Иван Сергеевич, мысленно прикидывая, что сделать с нахалом – просто дать пинка и прогнать, или сначала все же убить.

– Я – ангел-хранитель, – торопливо представился человечек, – зовут Сема, временно безработный. Я, понимаете, шел мимо, а у вас…

– Так. Ангел. Понятно. Пшел отсюда, – отрывисто приказал Смагин и стал закрывать дверь. Сема испуганно ухватился лапкой за холодную створку и, придерживая ее двумя пальчиками, затараторил:

– Здесь какая-то ошибка. Вы меня не поняли! Я – настоящий ангел. Охраняю заблудших, оступившихся. Всех охраняю! Тех, кто захочет, тех и охраняю. Я – Хранитель шестого класса. Не ахти что, но вы меня понимаете? – Иван Сергеевич, порыкивая невнятное, в это время изо всех сил тянул на себя стальную плиту двери. Бицепсы у него вздулись, на лбу выступил пот, но проклятая железка с места не сдвигалась.

– Ах, извините, – спохватился Хранитель и отпустил створку. Дверь встала на место с динамитным грохотом, штукатурка вокруг сварного косяка лавиной осыпалась на землю.

Иван Сергеевич грузно упал на пятую точку и проехал задом наперед метр с лишним по скользкому паркету прихожей, слегка оглушенный акустическим ударом.

– Я тебя, мать твою – заорал он, медленно поднимаясь с пола. – Иди сюда, ублюдок недомерочный. Сейчас бить тебя буду и очень больно!

– Всегда к вашим услугам! – в прихожую, прямо сквозь дверь, мелко семеня и светясь улыбкой, вбежал радостный ангел Сема. – Сколько душе угодно. Бейте меня, бейте! Ломайте! Крушите и убивайте. Только на работу возьмите, ладно?

Смагин тупо посмотрел на запертую изнутри входную дверь дома, на человечка возле себя, по-лошадиному помотал головой. После чего встал, деловито подтянул трусы и принялся со знанием дела выполнять предложенную гостем программу. То есть бить его, ломать, крушить и убивать. На все про все Ивану Сергеевичу потребовалось ровно двенадцать секунд. Как говорится, не успела спичка догореть. Плюнув на то, что осталось от бестолкового гражданина Семена, Смагин пошел за телефоном, вызвать людей по «спецуборке». Заодно надо было еще обмозговать, куда девать труп. Возможно, как обычно, – на городскую свалку или в какой дальний канализационный люк. Куда-нибудь.

– А я живой, – мягко сказали за спиной Смагина, – можете пощупать.

Иван Сергеевич на миг застыл, дернул щекой и пошел дальше.

– Галлюцинация, – сказал он сам себе, – я свой удар знаю.

Внезапно откуда-то сбоку вынырнул Сема, целый и невредимый. Он резво обогнул отшатнувшегося папика и юркнул поперед него в холл. Когда озадаченный Смагин вошел следом за ним в комнату, первым делом он увидел Хранителя: сладко улыбаясь, Сема призывно протягивал к нему руки. В одной из них был зажат сотовый телефон, в другой – граненый стакан, доверху полный водки.

– Вот, возьмите. Вы же позвонить хотели, да? Но сначала давайте выпьем за наше знакомство. И за мое чудесное воскрешение. Будьте любезны!

Иван Сергеевич, от неожиданности став по стойке «смирно», автоматически взял протянутый стакан. Не отводя взгляда от целенького, без царапинки ангела шестого класса, Смагин залпом осушил емкость. После чего лукаво погрозил Семе пальцем и упал в обморок. Плашмя упал, по стойке «смирно».

– Экие мы нервные, – вздохнул Хранитель, встал на колени и принялся приводить папика в чувства, ласково похлопывая его по толстым щекам.

Через десять минут слегка помятый Иван Сергеевич полулежал в кресле, уронив руки за подлокотники и, закатив глаза, вполслуха внимал Семену. Изредка Смагин все еще нервно вздрагивал всем своим крупным телом; Сема, по-турецки сидя рядом на журнальном столике, заливался соловьем, то и дело жадно прикладываясь к бутылке с «Абсолютом».

– Ангелы-хранители есть не у всех. Не-ет, не каждому дано такое счастье! Только у избранного есть свой Хранитель соответствующего ранга и класса, который помогает ему в сей юдоли слез и страданий, на тернистом пути грешной земной жизни. Направляет, так сказать, и облегчает жестокие удары слепой судьбы, кои неминуемо оставляют незаживаемые раны в эфирной материи душевной субстанции столь хрупкого создания, коим имеет быть человеческое существо, кое…