Картинки с ярмарки. Мусоргский отдыхает

Оглавление

Михаил Буканов. Картинки с ярмарки. Мусоргский отдыхает

Картинки с ярмарки. Мусоргский отдыхает

Белые люди Америки!

Отрывок из книги

1961. Поздняя осень… (почти по Некрасову)

День был какой то не правильный. Вроде суббота как суббота, но это только внешне. Утром, около семи часов, мне позвонила старшая сестра приемного отделения больницы и попросила выйти на работу. Оба санитара видать запьянствовали, а может только собирались, но на работу выйти, по их словам, ну никак не могли. О чём и сообщили телефонным звонком старшей, а поскольку Валерка ещё и спал с ней, то ничем уж таким особенным прогул не грозил. Надо было только найти человека, который согласиться отработать за них сутки. А тут вот он, я! Сутки работы, оплата наличными в день получки и никаких делов. Учеба в «медухе» начиналась в половине девятого, так что и приступать к ней не стоило. В любимой моей песенке Окуджавы нравились мне такие слова, «А если что не так, не наше дело. Как говориться, Родина велела!» В данной ситуации я ограничиваюсь первой частью строчки. Перебьётся без меня родное медицинское училище, не желающее понять, что на те деньги, которые страна называет стипендией можно выжить, только если отказаться от вредных привычек и, в первую очередь, от привычки что то есть хотя бы два раза в день, и не ходить подобно обезьяну голышом. Холодноват у нас климат, да и народ не поймёт! В свои 17 лет я давно уже понял, что и встречают и провожают по одёжке, и по ней же протягивают ножки. Вообще то, речь идёт о взаимоотношениях, зависящих от твоей возможности и способности жить по средствам. Но и прямой смысл присутствует. Понимай как знаешь. Между собой ребята, с которыми я учился, почти и не общались. Так, перебросимся парой слов в курилке под лестницей на первом этаже, звонок, разбежались… И уж конечно никто из них не нуждался в приработке. Родители обеспечивали, одевали, да и на карманные расходы давали. А я, эгоист, всё сам да сам! Как раз сейчас с деньгами у меня была напряжёнка. В кармане пиджака звенела какая то мелочь, мелких купюр не было, а крупные у меня отродясь не водились! Рублёвая бумажка была бы для меня сейчас не плохим подарком, поскольку до стипендии надо было ещё дожить, а последние три рубля ушли, прямо как в фильме «Герцогиня герольштейнская» на заход в кафе-мороженое «Дружба», что на Кузнецком мосту, с голубоглазой брюнеткой! Звонок старшей сестры был подарком судьбы, зарплату в больничке должны были платить завтра, смена за двоих, и десятка в кармане! Живём! Ну и попахать, конечно, придётся, суббота, пьяная травма, головы разбитые, только успевай по отделениям распихивать.

.....

В очередной «скорой» приехал Марик Гейхман, который уже окончил медицинское училище и работал фельдшером на центральной станции в Склифе! Всё у него было на мази, работой доволен, рассказывал о ней взахлёб. Из речи его явствовало, что у них там прямо какое то Кирилло-Мефодиевское братство. Все они практически одна большая, если и не семья, то компания. Отношения самые приятельские. Любой фельдшер «Скорой помощи» может зайти к такому же фельдшеру домой со словами «Похмели», и тот в лепёшку разобъётся, но водки купит и нальёт. Работают у них всё ребята с юмором. Да и сам Марк от них не отстаёт. Был сегодня вызов к старушке лет восьмидесяти, так Марк, спрашивая симптомы, поинтересовался, болит ли у неё что либо во время коитуса (половое сношение)? И старушка ответила, что да, конечно болит, у неё всё болит. Марк и санитар так смеялись… Сам то я ничего смешного в подобной шутке не нашёл. Но, слаб человек, говорить Марку я этого не стал. Чёрт с ним, пускай шутит. Попрощались, да и пошел я продолжать беготню по этажам и коридорам.

А время уже завалило за одиннадцать. Поток сильно ослабел, а потом и вовсе сошёл на нет. Пора было идти по отделения и собирать трупы. Это тоже входило в мои обязанности. Дело это простое. Больница большая, операционных уйма, нет нет да и упокоится кто прямо во время операции. Да и инсульты – инфаркты вместе с онкологией. Каждый день кого то записывают «в книгу Животну, под номером будущей жизни, вычеркнув из мира живых» (это я такое изречение где то прочитал). Иносказание! С отделений, где есть покинувшие «этот лучший из миров» (по Галичу) уже позвонили. У меня всего два клиента. Иду по широкой парадной лестнице на второй этаж в женскую хирургию. Как и положено, после смерти прошло шесть часов, можно забирать. На каталке труп женщины средних лет. Накрытая простынёй фигура, кровавые пятна на белом. Картина привычная, и никаких там глубоких чувств не вызывающая. Ну и тем более страхов. А вот усталость уже не наползает, а наезжает танком. Гнёт, давит, втаптывает… Поработаю Хароном и надо бы придавить хоть часик! Несколько отделений нашей больницы, морг и аптека расположены вне главного корпуса. До морга надо добираться по крутому, плохо освещённому спуску, да ещё и с резким поворотом перед самой дверью. Поздняя осень. Ледок. Я с трудом удерживаю каталку, не давая ей перевернуться. Торможу, упираясь ногами, пока каталка с грохотом не врезывается в мощную дверь. Отпираю врезной замок, зажигаю свет. Ярко освещённый зал выдачи тел родственникам пуст и обширен. Запах, как и всегда, специфический… Открываю вторую дверь, и я в прозекторской. Мраморные столы в свете ламп, какие то блестящие инструменты на подсобном столике, а в глубине и место временного пребывания останков человеков… Если бы я рассказывал сказку из страшных похождений Синей бороды, рассовывавшего своих жен в расчленённом состоянии по секретным комнатам, то вот это самое помещение послужило бы прекрасной иллюстрацией. Штук десять усопших в какой то циничной сцене обнажёнки, бывшие мужчины и женщины лежащие рядом на стеллажах и дожидающиеся специального внимания патологоанатома. Добавляю к ним ещё одну новопреставленную. Мир праху твоему! А сам иду за следующим невольным путешественником до мест «где несть ни болей, ни воздыханий!»… Около часа мне удаётся поспать, сидя в глубоком кожаном кресле протянув ноги, но не «откинув копыта». Шутка! Около двух меня будит санитарка, так как я должен идти по отделениям и собирать рапортички о положении дел. Поступило, выписано, умерло и т. д. Сначала главный корпус, а затем отдельно расположенные отделения терапии, венерологии и онкологии. Обегаю всё за час и, возвратившись, ложусь досыпать в двухместной палате, где как раз освободилась одна койка. Обладатель её переброшен был на простую каталку и накрыт белой простынёй. Как говаривал Билли Бонс «Мёртвые не кусаются», поэтому я спокойно перестилаю бельё и засыпаю; ни угрызений совести, ни страхов. Глубокий сон! Но и воскресенье начиналось не так как надо бы!

.....