Читать книгу Изгой. Продолжение следует - Михаил Челиста - Страница 1

…я остался…

Зуб болит…

Какие-то пятна перед глазами… Разные. Всех красок. Красиво… А-а! Общий наркоз… Под общим наркозом мне лечат зуб… Болит в груди… А мне зуб… Я мыслю!

Цепляюсь за это и медленно вытягиваю себя из какого-то потустороннего состояния – словно густая масса выползает из перевёрнутого сосуда на землю, я вываливаюсь в действительность.

Ощущение себя приходит разом – ломит тело, сразу всё. Ломота переходящая в боль. А до кучи, выделяясь в отдельную точку, дико жжёт в груди, ближе к правому плечу.

Тут же возникает желание встать и походить, чтобы как-то попытаться всё это унять. А лучше в лужу какую-нибудь сигануть и чтоб со льдом, и прямо туда, без оглядки…

Руки и ноги тяжеленные – не пошевелить, только пальцами и то с горем пополам. А само тело будто под прессом, да и глаза – как свинцом залиты. А вот выдохнуть и услышать самого себя, удаётся:

– Мэ-ах! – непроизвольно ловлю себя на том, что я ещё жив.

Жив? Что происходит?.. Уже ничего не происходит. Всё уже произошло. Аж внутренне содрогаюсь от, всплывшей в памяти, чёткой картинки… Но, как бы там ни было, а у них не получилось и я остался по эту сторону…

– Ну наконец-то.

Этот голос подстёгивает, окончательно возвращая к жизни и в одно мгновение восстанавливая её значение. Я с усилием открываю глаза.

Дашка! – моментальные чувства радости и счастья. Эмоции просто зашкаливают и перекрывая боль, требуют выхода. Все ресурсы организма – на полную! Дашка, я хочу тебя обнять! – то ли сказал, то ли только хочу сказать.

Она же берёт моё лицо руками и наклонившись, быстро и несколько раз меня целует. Отстраняется:

– Господи. – ещё раз целует. – Не двигайся. Я никуда не денусь.

По её щеке, оставляя прозрачную дорожку, сбегает слезинка. Даша тут же смахивает её ладошкой и плотно сжимает предательски подрагивающие губы. Опять приближает лицо и пытаясь придать ему деловой вид, чуть хмурит брови.

Пальцами раздвигает мои и без того открытые веки, и внимательно смотрит сначала в один, а потом и во второй глаз.

– Даша… – понимаю, что еле шепчу.

Даша прикладывает свою ладошку к моим губам:

– Помолчи. Болит?

В ответ пытаюсь кивнуть и прикрываю глаза. Даша спохватывается:

– Сейчас. Потерпи.

Отворачивается вполоборота и возвращается, уже держа в руках шприц и вату – знакомый запах медицинского спирта. Приподнимает край простыни и протерев маленький участок на моём бедре, быстро и легко делает укол.

Прижимает ранку ваткой и бросает на меня обеспокоенный взгляд – с губами она так до конца и не справилась, они чуть-чуть подрагивают:

– Сейчас легче будет. – да и глаза с грустью, под синью. – На тебе и вправду, всё заживает… быстро. Но всё равно, лучше помолчи.

Смотрит на щёку и, осторожно прикоснувшись к ней кончиками пальцев, переводит взгляд на шею, ближе к уху. Хмыкнув, с досадой покачивает головой и переводит взгляд мне на грудь:

– Шрамы останутся. – плотно сжимает вновь вздрогнувшие губы и отводит глаза в сторону.

И до меня наконец-то доходит, что тени под её глазами, её покрасневший нос, растрёпанные волосы, близкие слёзы совсем не от радостных эмоций – со мной всё очень не очень. И мне дураку давно пора загнать свои болячки куда подальше, чтобы мозги не клинили и срочно что-нибудь придумать, чтобы хоть как-то притянуть свой вид к нормальными представлениям этой жизни. Ну… Что-нибудь, типа…

Даша шмыгает носом, склоняет голову к плечу и улыбнувшись, смотрит с лёгкой грустью:

– Ну и чего же ты придумаешь?

И я шёпотом выдаю первое, что приходит на ум:

– Дом… Аварийный дом, Даш… Я в него… попёрся и…

Она, покачав головой, усмехается и берёт моё лицо в свои ладошки. Скрывая от моего взгляда тут же навернувшиеся слёзы, прикладывает губы к моему лбу:

– Ох, Изоев, какой же ты… враль.

– Да нет же… – но внезапно возникшая мысль, сродни удару палкой по мозгам. – Дашка…

Даша отстраняется и глядя на меня влажными глазами, слегка кивает:

– М-гм… Не ты, конечно, но… – коротко вздыхает и переводит взгляд немного выше. – Ещё не привыкла.

Опять смотрит на меня и смущённо улыбнувшись, продолжает:

– Иногда… до рвоты доходит. – прикладывает ладошку к горлу и непроизвольно сглатывает, будто это происходит прямо сейчас. – Желудок весь сжимается и к горлу. Ужас! И глаза сами зажмуриваются, ничего поделать не могу. – ладошками прикрывает, вдруг зардевшиеся щёки. – Привыкну ли? Не знаю, прям… А Люси уверенна… Хм. Смешно ей…

Кукушка

Она рожала только девочек.

Вырастали красивыми. Очень! В этой красоте она ничего не исправляла, если только цвет волос, да и то только иногда, в остальном же ничего в ней не корректировала.

Знаний привносила – полезных и на перспективу – лет до двадцати. Правда матерью была никакой, не пестовала их, хотя первое время и кормила только грудью, но… отняв от материнского молока, не воспитывала. «Кукушка», так она называла саму себя, но без каких-либо угрызений совести. Правда, семьи подбирались тщательно и, в редких случаях, с улучшением перспектив. Большего она себе не позволяла.

Их жизнь отслеживала и помогала, правда без фанатизма сверхлюбящей мамаши, устраивающей судьбы своих дочерей. В замужества не вмешивалась, а потому в выборе избранников не участвовала. Явно неудачные браки её не огорчали – экстремальные ситуации, связанные с мужской половиной, исключались, подавляемые в самом зародыше и вполне мирными путями.

Жизнь поколений только отмечала – мимоходом, да и то максимум до четвёртого колена, в основном же до третьего. И к такому, очень ненавязчивому созерцанию, относилась спокойно. И ни одна из дочерей не обладала ни одной из возможностей, которыми обладала их мать…

…Когда вдруг, как внезапные кадры плавящейся киноплёнки, произошло событие, перешагнувшее грань тривиальной логики, она испытала шок, как от самого факта, так и от ощущения беспомощности. Более того, она испытала испуг. И не мудрено, оценила-то сразу – зараза изнутри, испугаешься пожалуй.

Придя в норму, восстановив своё естественное душевное равновесие, обругала себя, но забеспокоилась – её состояние мог кто-то заметить, пусть этот внутренний раздрай, какое-то оцепенение и длилось-то всего мгновение, и даже если кем-то из своих, но всё равно ужасно, доселе никогда такого не случалось. Прислушалась, готовая к прямому и правдивому ответу. Но обошлось. Подождала ещё немного, ни с кем не вступая в контакт и переживая неприятный осадок, но и в этот раз – ничего…

Вообще-то переживала зря. Даже если бы кто-то и заметил, то навряд ли соотнёс её состояние с его истинным значением. Дело в том, что никому бы и в голову не пришёл такой сюрреалистичный сюжет. Позже, в её существовании появился человек, перед которым она могла не опасаться открытых чувств. Но это произошло позже…

Коллективный мозговой штурм и последующие шаги, уже по нескольким случаям – идентификация, источник события, санация, ничего определённого не выявили. Локализация же по факту и начальные шаги по перманентному купированию, в итоге привели к неожиданному выводу, который, тем не менее, виделся как проблеск в конце, практически тупиковой ситуации – необходимо жёсткое воздействие, вплоть до ликвидации, как явления – такое определение признавалось всеми и утвердилось, так и его исходной точки, иначе этот мир вставал на грань между существованием и окончанием оного…

Не внове, правда, да и необходимость защиты никто не отменял. Но, одно дело строительство, со всеми вытекающими – куда ж без шероховатостей и исправлений, местами вплоть до «шаг вперёд, два шага назад», зодчество как-никак, и совсем другое то, с чем столкнулись – принципиально иное. Отступить что ль? И не потому, что так надо, а потому что нагнули? А тогда они все – на кой чёрт?! Да и к тому же, настоящее уже превосходило всё то, что было до этого, да и по качеству уже отличалось в лучшую сторону, на порядок…

Границы дозволенного – её и иже с ней, в квалификации, в навыках и в воздействии, имели строжайшую фиксацию. Она запросила разъяснений. Получила их практически тут же – мощность импульса внезапно пришедшей мысли была такой, что больше походила на взрыв гранаты, чем на озарение, и не где-нибудь, а прямо в мозгу. Её практически контузило – закружилась голова и её чуть ли ни стошнило…

Побочный эффект, при прямом обращении, случался постоянно, так как коллапсирование нескольких информационных составляющих, для мгновенной оценки и принятия решения, представляло из себя сгусток энергии. Обычно это проявлялось как состояние просветлённости, необычайной ясности ума, как ощущение невесомости, в сопровождении слабого движения тёплого воздуха. Так и происходило, обычно…

Мгновение спустя она сообразила – гнев, в ответ на тугоумие. Но знанием она обременилась. И тем не менее, придя в себя, выказала удивление: «Опять?!» – и неприятие в выводе, с поджиманием губ: «Имеем опыт»…

Предыдущие коррекции отдельных индивидов имели место быть, но они вовсе не предполагали расширения спектра корреляционного функционала, и уж тем более не предполагали доступ к новым возможностям – конструкты, отличные друг от друга в принципе – кукла, всё-таки, не кукловод. А посему, замышлялись всего лишь как имманентная убеждённость, как идентификация с трансцендентным контролем и исполнением. С трансцендентным, всё-таки, что совсем не мало.

Результат был никаким – события не вышедшие из мифологической категории, события не переросшие в явления, и, тем более, не состоявшиеся как тенденции. Умозрительность в определениях, так называемые, толкования и попытки умозрительных логических обоснований, примитивизм в принятии решений и в действиях – всё это была явно и всеобъемлюще подавляюще. И всё это не смотря на то, что рамки творческих возможностей были достаточно широки, а глубина интеллектуального уровня вообще запредельной. Но факт.

К примеру, вброс идеи it технологий, являлся актом отчаяния, а вовсе не подсказка верного направления, и направленный, к тому же, на преодоление всеобщей умственной дремучести, а вовсе не на кардинальное улучшение качества информационного поля. Это скорее походило на действия лектора, стремившегося донести до сознания студентов элементарную составляющую какого-либо проекта, и как следствие этого – его решение, типа: «…чёрт с вами, подумайте в этом направлении, может быть это натолкнёт вас на правильную мысль, а я умываю руки». Сотовая связь, кстати, являлась заключительной фазой этой реализации – если уж вектор развития обошёл стороной освоение истинных возможностей, предоставляемых системой и, к тому же, без каких-либо затратных вложений, то пусть освоят хотя бы это, хоть какое-то ускорение в обмене возросшим объёмом информации и его усвоении. Ну, или освоение технологий управляемого атома – это вообще считалось запредельной фантазией человечества и отмечалось между собой с явным сожалением и грустью: «Паровой котёл паровоза на атомном подогреве. Смех! Кому рассказать, не поверят!»