Читать книгу Вся правда о жизни великих актрис - Михаил Дмитриевич Грушевский - Страница 1

ПОРТРЕТ АКТРИСЫ

Людмиле Афицинской – соратнице и сподвижнице

Предисловие

А. Фрейндлих: Мне обидно за всю актерскую братию: совершенно исчез жанр актерского портрета, даже попытки какого-то погружения в личность актера. А ведь это единственное, что останется потом, потому что такова актерская профессия: мы существуем сейчас, сегодня, сию минуту, и особенно это касается театра. Завтра – только память, легенда, или тот самый актерский портрет, воспоминания о какой-то значительной работе. Это то, что от нас остается.

Эти слова Алисы Бруновны я позволил себе вынести в эпиграф. Противников и оппонентов у моего любимого жанра «говорящая голова» всегда было пруд пруди, а вот защитников такого класса, как Фрейндлих – маловато. В этой книге я хочу рассказать о съемках нескольких великих женщин, снявшихся в моих московских телепрограммах. Но сначала – несколько слов о том, как я оказался в Москве.

Телевизионная муза крайне непостоянна. Сегодня ты кумир и звезда, а завтра – никто. Ситуация вполне реальная, часто ничем не объяснимая и никем никогда не объясняемая. И вот однажды наш телевизионный      дуэт «Арт-обстрел» (режиссер Игорь Морозов и я), лишившись эфирного времени в родном Питере, переехал в соседний город. Главный город России, где не только людей и театров, но и телеканалов больше на порядок.. Оглянувшись вокруг и увидев, что большинство коллег работают в трех, а то и четырех местах сразу, я стал «рыть землю носом». Оброс массой нужных и ненужных связей, познакомился с продюсерами, режиссерами и телезвездами, и вот наконец…

В одной из небольших телекомпаний, обосновавшихся в «Останкино», после очередного интервью нужные люди сказали нужные слова. «А хорошие мальчишки! – услышал я из-за угла и понял, что это про нас. – Надо бы с ними какой-нибудь проект замутить!» Я возликовал, а через небольшое время рыжеволосая властная красавица в леопардовой одежде (шеф-редактор Людмила Афицинская) уже допрашивала меня в курилке о моем прошлом и настоящем, а в моей голове роились груды сценарных заявок. «Все это ерунда! – сказала красавица обо всех моих идеях и предложениях. – Будем делать то, что придумала я! Это – лучше!» Подавив обиду, пришлось согласиться. Работа была почти мукой. А результат превзошел все ожидания. Каждый день я брал интервью у тех, о встрече с кем вчера и мечтать не мог. Начался новый телецикл. «Портрет актрисы». Моим кредо стали интервью с теми, кто интервью не дает. Работали мы «с колес». Сегодня – договорились и сняли, ночью смонтировали, завтра – в эфир!

Золотые времена периода нашего «Арт-обстрела» миновали. В Москве и я, и мои близкие люди жили уже совсем в иных темпах, в иных условиях. Приоритеты расставлялись несколько иначе, чем прежде. Ни у нас, ни у наших героинь не было возможности проводить вместе много времени, а уж тем более дружить. Да и не принято это было в той ситуации. Поэтому в этой книге будет мало описаний общения автора со звездами. Вообще – о чем эта книга, спросите вы? О том, что быть звездой – это каторжный труд и ежедневный подвиг, это постоянное преодоление чужих мнений, собственного возраста и фигуры… И не всегда этот тернистый путь приводит идущих туда, где они хотели бы оказаться. Подтверждение этим прописным истинам вы найдете практически в каждой главе.

Увы, несмотря на все «профессиональное умение и врожденное обаяние», моими «тележертвами» пали далеко не все. Ах, как мне хотелось сделать передачу про Любовь Григорьевну Полищук! Как покорила нас всех сила ее таланта во время подготовки очередной «ТЭФИ»! Церемония, проходившая в ГЦКЗ «Россия», планировалась как можно более пышной и помпезной. Ее завершал массовый номер с балетом и немыслимыми сценическими эффектами. А в центре композиции, на фоне многоярусной белоснежной лестницы, Любовь Полищук в алых перьях исполняла оду телевидению. Ее окружали человек сто мужчин в смокингах. Это зрелище забыть невозможно. И даже своим единственным телефонным звонком Примадонне я горжусь. Она отказалась сниматься в моей передаче, мотивируя это так: «Мне про себя не интересно. Простите…» Крыть было нечем, я отступил.

А главная певица нашей огромной страны! Если бы она знала, как давно и сильно я ее люблю, если бы она видела свои портреты моей кисти! Но, увы… Ее любили и рисовали многие. Она имела право выбирать и отказывалась встретиться со мной и моей камерой снова и снова. Она полностью вытеснила из моих романтических мечтаний другую небожительницу. Мирей Матье. Портретами знаменитой француженки в детском исполнении Грушевского оказались просто забиты мои антресоли. Когда-то я изображал Мирей в профиль и анфас, с зайчиком и микрофоном, задумчивой и смеющейся.

Придет время, соберу их вместе – Матье, Пугачеву, а может, и всех прочих звезд, и предъявлю им их пожелтевшие от времени портреты своей кисти!.. А пока я делаю передачи и пишу книги. И спасибо Людмиле Афицинской, которая всегда была рядом, придумывала, созванивалась, договаривалась, ругалась и хвалила, снимала и монтировала.

Алиса Фрейндлих

Алиса Бруновна Фрейндлих родилась 8 декабря 1934 года в Ленинграде в семье театральных актеров. Театром она увлеклась с детства, в школе занималась в драмкружке. После окончания школы в 1952 году, Алиса Фрейндлих поступила в Ленинградский театральный институт, затем молодую актрису приняли в труппу театра имени В.Ф.Комиссаржевской. Кинодебют Алисы Фрейндлих состоялся в 1958 году, в фильме "Город зажигает огни». В 1961 году она переходит в труппу театра имени Ленсовета, где становится одной из ведущих актрис, а вскоре Алиса Фрейндлих выходит замуж за художественного руководителя театра Игоря Владимирова. Первые фильмы – «Похождения зубного врача», «Анна и Командор» не принесли актрисе успеха. Работы же Фрейндлих в театре – "Укрощение строптивой", "Люди и страсти" – имели большой успех, благодаря ее таланту театр имени Ленсовета стал заметным явлением в культурной жизни 70-х годов. И вот 1976 год. Эльдар Рязанов снимает "Служебный роман". Алиса Фрейндлих признана лучшей актрисой года. В личной жизни актрисы произошел разлад, и они с Игорем Владимировым развелись. В 1983 году актриса перешла в БДТ, к выдающемуся режиссеру Георгию Товстоногову. Талант актрисы засверкал в пьесе "Этот пылкий влюбленный", в котором партнером Алисы Фрейндлих был Владислав Стржельчик. В БДТ актриса работает и по сей день, играя "Коварство и любовь", "Макбет", "Стеклянный зверинец". С начала 80-х годов Алиса Фрейндлих много снимается в кино. К юбилею актрисы на сцене ее родного театра имени Ленсовета был поставлен моноспектакль «Оскар и Розовая дама». Алиса Бруновна Фрейндлих – народная артистка СССР, лауреат всех мыслимых наград…

М. Г.: Алиса Бруновна, а как Вы решили стать актрисой?

А. Фрейндлих: Я ничего не решала, это как-то органически само по себе вызрело, потому что семья актерская, театральная.

А вот что вспоминает отец актрисы. Когда-то я сделал интервью со здравствовавшим тогда Бруно Артуровичем Фрейндлихом. Патриарх русского театра волновался, как ребенок.

М. Г.: Бруно Артурович, а говорят, Вы были против того, чтобы Алиса стала артисткой? Как начиналась ее карьера?

Б. Фрейндлих: По окончании школы перед Алисой встала труднейшая проблема: или в консерваторию пойти, или в институт сценических искусств по драме. Я советовал ей пойти в театральный по драме. "В опере, – сказал я ей, – ты будешь по своим природным данным петь небольшие партии, а в драме – рост твой не помеха. Скорей наоборот, он поможет обрести тебе много хороших ролей". Она верила в меня тогда как в бога. Я предугадал ее предназначение и, не колеблясь, указал на драму.

Я напомнил и Алисе Бруновне об этом интервью.

М. Г.: Алиса Бруновна, как начиналась Ваша карьера? У Вас же была фамилия Вашего знаменитого отца?

А. Фрейндлих: Меня съели уже в институте, я была обглодана со всех сторон. И в течение четырех лет пребывания в институте все время доказывала, что я сама по себе. Хотя генетически я была, конечно, связана с отцом и обязана ему по природе какой-то. Но мне надо было доказывать, что я имею право и на самостоятельность. Это было непросто. Так что меня обглодать – обглодали, но доесть – не доели.

М. Г.: Алиса Бруновна, могли бы Вы обозначить любимое время и место в Вашей жизни?

А. Фрейндлих: Театр Ленсовета, семидесятые годы. Тогда было самое золотое время жизни театра и моей жизни. Это был тот самый благословенный пик, когда и силы еще в полной мере фонтанируют, и опыт жизненный приобретен – творческий, человеческий, профессиональный. В театре один за другим выходили очень хорошие спектакли. Мы даже немножко пугались, нам казалось, что в этом есть что-то опасное. Подряд за пятилетие вышли «Дульсинея Тобосская», «Люди и страсти», «Преступление и наказание», «Левша» – спектакли, которые публику заставляли с вечера занимать очередь за билетами. Я любила свой театр, любила его лидера Игоря Петровича Владимирова.

М. Г.: Вам сложно было входить в коллектив БДТ?

А. Фрейндлих: Непросто, потому что труппа была богата звездами, действительно очень сильными актерами, особенно была сильна мужская труппа. И я себя очень долго ощущала пришелицей – у коллег было странное предубеждение: раз я была одной из ведущих актрис в театре Ленсовета, видимо, пришла, чтобы претендовать на эту же роль и в БДТ. А мне как раз нужно было начать все сначала, мне казалось, что холодный душ, свойственный всякому началу, просто необходим, чтобы ощутить себя заново. Так что ощущение от меня и мое внутреннее ощущение абсолютно не совпадали. Это надо было преодолеть.

М. Г.: Сейчас поползли какие-то очень неприятные слухи по поводу печальной судьбы театра БДТ. Якобы он заканчивается, умирает. Это правда, на Ваш взгляд?

А. Фрейндлих: Да, появляются какие-то очень обидные статьи в газетах про то, что театр умер. Уже почти панихида. Если бы эти опасения звучали хотя бы с чувством сострадания и сожаления, может быть, мы бы это восприняли иначе. Но они, мне кажется, имеют ноту ликования. Это несправедливо и неблагородно. Мне думается, театру стало худо, когда Георгий Александрович Товстоногов ушел из жизни. Это такого масштаба личность, режиссер и руководитель, что мы тотчас почувствовали сиротство. Пришли новые режиссеры, очень хорошие режиссеры, но они все-таки диктуют свою волю. В результате за все это время в театре продолжают раздаваться очень неплохие музыкальные ноты, которые не складываются в музыкальные фразы.

М. Г.: Как-то я спросил у Тимура Чхеидзе (одного из ведущих режиссеров БДТ), почему Алиса Бруновна не сыграет роль Гамлета? Он ответил, что она слишком умна для этого.

А. Фрейндлих: Он имел в виду, наверное, что слишком умна для того, чтобы пойти на такой рискованный шаг. Для того чтобы сыграть роль Гамлета, не надо иметь много в голове. Так что это не является препятствием. Препятствием является что-то другое, может быть, чувство страха и опасность, которую таит в себе этот шаг. Наверное, он это имел в виду. Я столько делала глупостей в своей жизни, что удостовериться в том, что я достаточно умна, мне было непросто.

Но… Театр – театром, а портрет – портретом. Еще несколько штрихов из разговора с отцом актрисы…

М. Г.: Бруно Артурович, кто придумал-то имя «Алиса»?

Б. Фрейндлих: Я тогда работал актером в Ташкентском театре Красной Армии. В декабре получил телеграмму: «Родилась дочь. Приезжай. Ждем. Будем рады». Можете себе представить, какое чувство я испытал? Я – отец! Приехал в Ленинград. Качал всю ночь капризную девчонку. Ходил туда и обратно по коридорам, все голову ломал: как назвать эту реву? Как-то трудно сочетание найти к имени Бруно. Не назвать же ее Екатерина Бруновна или Варвара Бруновна, или Фекла Бруновна. (Смеется.) И вдруг, совершенно невзначай произнес: «А что, если Алиса?» (Со значением поднимает указательный палец.) И можете себе представить, на мой возглас крикунья внезапно замолчала, как будто согласилась со мной. Я потихонечку уложил ее в постель, сам лег и долго соединял ее имя с моим: Алиса Бруновна. Вот так до сих пор ее и величают.

И мы, спустя много лет, продолжаем разговор с той, кого отец окрестил одной бессонной ночью…

М. Г.: Алиса Бруновна, а Вы помните свою первую любовь?

А. Фрейндлих: Это было в детском саду. Я одного мальчика очень сильно полюбила. В нашем детском садике было такое правило (этот эпизод произошел на даче, нас вывозили туда всем садиком): когда родители привозили какие-то сладости, то эти сладости собирались в одну корзинку, а потом делились между всеми. И я потребовала нахально от воспитательницы, чтобы она этому мальчику дала именно вот такую конфету, потому что я точно знаю, что эти конфеты мне привезла мама. Она мне сказала: «Алиса, встань и выйди вон из комнаты». Я ответила: «Нет, я знаю, что эти конфеты мне привезла мама, и хочу, чтобы вы дали (не помню имени этого мальчика) ему еще одну конфету». Тогда она взяла меня за руку и потащила вон из комнаты. И я разъехалась на шпагат с криком: «Не на-а-а-до!» И это при нем меня вытащили на шпагате из комнаты! Я помню мое состояние всю жизнь! Как только я попадаю в какую-то стыдную ситуацию, я вспоминаю это «Не на-а-а-до!» Вот так сильны впечатления детства.

М. Г.: Алиса Бруновна, Вы счастливый человек? У Вас сохранилось равновесие счастья и несчастья, которое нужно для осознания счастья?

А. Фрейндлих: Я счастливый человек. Во-первых, я занимаюсь любимым делом, я нисколько в нем не разочаровалась, и, если бы мне Бог дал силы, я занималась бы этим до конца дней моих… А во-вторых, у меня замечательная дочь, замечательные внуки, что еще нужно? Никогда особенно не разочаровывали друзья, не предавали всерьез, а если и предавали немножко, то ровно настолько, что я, поставив себя на их место, могла их оправдать. Совершенно не поддающихся оправданию предательств никто по отношению ко мне не совершал.

М. Г.: А мужчины предавали?

А. Фрейндлих: Предавали, но достаточно было аргументировать все, чем они руководствовались, и сразу находилось оправдание. Надо только почаще читать Евангелие, и все становится на свои места. Мне кажется, что если бы сейчас (нам, наверное, поздно, и детям нашим тоже поздно) хотя бы малышей, которые растут, заставили не только выучить, но и поверить в десять заповедей, совсем бы другое поколение пошло, и тогда была бы надежда, что нравственно мы выживем. Я имею в виду – Россия.

Со времени нашей предыдущей встречи с Алисой Бруновной прошло уже несколько лет. Актриса приехала в столицу, чтобы получить национальную театральную премию «Золотая маска» в номинации «За честь и достоинство». Мы подъехали к невероятно пафосному отелю в самом центре Москвы и, пройдя несколько зон охраны, оказались в номере, где остановилась Фрейндлих. Она уже получила свою премию, но лицо ее было недовольным: «В этом номере нельзя курить. Как здесь люди живут? Это что-то невозможное! Когда что-то запрещают, я немедленно хочу это сделать!» Мы пошли в ванную комнату. Включили холодный душ для вытяжки дыма и защелкали зажигалками. Поздравив актрису, я поведал Алисе Бруновне о статье злобной критикессы, вышедшей после нашей последней программы. «Алиса Фрейндлих не дает интервью. И правильно делает!» – это был основной лейтмотив публикации. Наша героиня только усмехнулась.

А. Фрейндлих: Я проснулась сегодня с дикой головной болью. Всю ночь пыталась заставить себя спать. Мне это не удалось. То ли потому, что волновалась, то ли потому, что на солнце какие-то там бури бесконечные. Я уже начинаю быть метеозависимой. Весь день боролась с головной болью, пыталась как-то себя привести в порядок, погасить на лице бессонную ночь. Потом поехала на «Маску». Тряслась, волновалась, считала пульс. Он был где-то в районе ста двадцати. Принимала валидол. Я всегда волнуюсь, когда происходит что-то значительное, связанное со сценой. Потом, когда все уже было позади, когда вся процедура закончилась, я вдруг испытала дикое облегчение. Оттого, что все позади. Вот такой у меня интересный день.

М. Г.: У Вас есть в жизни все. А чего еще Вам хочется?

А. Фрейндлих: Покоя. Мне кажется, что сейчас я веду очень беспокойную жизнь. Мне хочется, я жду и прошу для себя хорошей доли спокойствия в этом беспокойствии.

М. Г.: Алиса Бруновна, ведите беспокойную жизнь как можно дольше. Спасибо Вам огромное.

Актриса живет по-прежнему беспокойно, много репетирует, играет, остается всеобщей любимицей – и не только в родном Питере, но и во всей стране. Я – свидетель. И еще. Встречей с этой актрисой закончилась первая книжка, и с нее же начинается вторая. По-моему, символично.

Ирина Алферова

Ирина Ивановна АЛФЕРОВА родилась 13 марта 1951 г. в Новосибирске. По иронии судьбы, вся жизнь бывшей супруги Александра АБДУЛОВА укладывается в название ее первого фильма – «Хождение по мукам». В 1972 г. окончила Государственный институт театрального искусства им. А. В. Луначарского. Дебютировала в кино в фильме «Серебряные трубы» в 1972 г. С 1976 г. в театре им. Ленинского комсомола. Сначала ей не давали ролей в театре, потом она тяжело переживала разрыв со звездным мужем, потери родных и близких. Ирина Алферова – человек чрезвычайно закрытый. Интервью дает редко, разговаривает с репортерами осторожно и сухо. В 1993 г. удостоена звания заслуженной артистки России, в 2007 г. – народной артистки. Снималась в фильмах «Хождение по мукам», «Д’Артаньян и три мушкетёра», «С любимыми не расставайтесь», «Мужество», «Незваный друг», «Предчувствие любви», «Салон красоты», «Ночные забавы», «Ермак», «Сонька Золотая Ручка».

Когда-то ее называли одной из красивейших актрис советского кино. Прошли годы. Наше кино перестали именовать советским, а она осталась в нем, пожалуй, самой красивой.

М. Г.: Ирина, а какие у Вас есть недостатки, кроме Вашей красоты?

И. Алферова (с улыбкой): У меня много недостатков, это у близких спросите. Я вредная, очень вредная.

М. Г.: А еще какая?

И. Алферова: Какая я… Чисто внешне – берешь зеркало и видишь в нем глазки, губки, носик. А красота в другом. Когда ты что-то такое в себе начинаешь понимать, что-то такое формулируешь и идешь дальше. Тогда это интересно. И на все это уже нанизывается имидж. Человек, который что-то про себя понимает, уже не может многого себе позволить. Нет, хочется похулиганить иногда…

А вот мнение партнера Алферовой по театру, знаменитого Льва Дурова: У нее поклонники – фактически все мужское население. Вы не представляете, сколько раз подлетали люди на улице, приходили за кулисы и пытались делать очень дорогие подарки! Она всегда отказывается. Я ни разу не видел, чтобы Ирина Ивановна на мужчину посмотрела не как на поклонника, у нее очень сильная стенка по отношению к людям. И никакой стенки по отношению к тем людям, которых она любит, и к своим близким.

Знаменитый театр «Школа современной пьесы». Кабинет худрука храма Мельпомены – Иосифа Райхельгауза. Самая красивая в этот вечер играет здесь в «Чайке». Интервью будет сразу после. Оператор ворчит: ждать долго, актриса устанет, будет плохо выглядеть. Но я-то знаю, что такое адреналин. После спектакля актриса будет еще прекраснее. Она будет лететь на волне еще не стихнувших аплодисментов, и это сработает и на нас, и на нее. Выходя куда-то за кулисы покурить, я вижу Алферову, выскочившую со сцены передохнуть. Она носится, как весенний ветер, весело смеется, а потом вдруг делает какой-то балетный батман и упархивает на сцену вновь.

Наконец, невероятно длинная «Чайка» заканчивается. Роняя цветы и сверкая бриллиантами, актриса проходит в гримерную. И буквально через минуту Ирина входит в кадр, уже переодетая, по-другому причесанная, припудренная. «Я готова, идемте!»

М. Г.: Как Вы решили стать артисткой?

И. Алферова (смеясь): Я буду долго рассказывать, как я решала. Не знаю. Я сейчас очень интересуюсь эзотерической литературой. И в связи с этим думаю, что со всеми это происходит одинаково. Когда человек в юном возрасте выбирает, кем ему быть, это даже не его решение, это идет откуда-то свыше. И когда он это произносит, может быть даже неосознанно, не очень формулируя мысль, это уже происходит. Вот у меня именно так и было, то есть я ничего не формулировала, просто мне хотелось. Я никем другим не хотела быть.

М. Г.: С детства все вокруг говорили: «Ой, какая красивая девочка, будет артисткой!»?

И. Алферова: Говорили, конечно, что красивая девочка, но я никогда этому не верила и страшно страдала. Одна красивая актриса (тоже очень известная) писала о том, что она боялась: а вдруг люди увидят, какая она некрасивая, и будут думать, что она обманщица. И я всю жизнь думала, что это так. С детства, услышав очередное «Ой, какая девочка красивая», приходила домой, в зеркало смотрелась и думала: ну что ж они увидели красивого-то, самая обыкновенная девочка, завтра они проснутся, увидят, что я некрасивая, и будут говорить, что я их обманывала. Я очень страдала от этого.

У нас был очень талантливый двор. Сейчас все дети сидят у компьютеров, а мы играли. Играли с утра до ночи. Наша жизнь была интересной, насыщенной. Мы ставили сказки во дворе и многие пенсионеры приходили на нас посмотреть. Они огородили садом наш двор, поставили сцену, и мы играли для них на этой сцене. Устраивали праздники, концерты, были этим заняты с утра до ночи. Мамы насильно загоняли нас в кровати.

У меня был педагог, и когда он спросил: «Ты все-таки будешь актрисой?», я ответила: «Да, поеду поступать». Он: «Если ты хочешь быть актрисой, поезжай только в Москву».

М. Г.: Поступали в институт трудно?

И. Алферова: Я опоздала и пришла сразу на второй тур в ГИТИС, сразу прямо на сцену попала. И помню, как педагоги посмотрели на меня – и между собой: «У нас героиня есть на курсе? Нет, героини нет». И меня взяли сразу же.

М. Г.: Вы поступили в ГИТИС, и Вам пришлось жить в общежитии, одной в чужом городе, в большом городе. Как Вы себя чувствовали?

И. Алферова: Страдала, конечно, потому что я — мамина дочка, и маму очень любила всю жизнь. Целый год в Москве я плакала. Я была с косичками, с голубыми бантами, с белым воротничком, с куклами. Да, с куклами, я их посадила в общежитии на кровать, как дома. Но, думаю, что это потрясающе, когда человек оказывается один, потому что формироваться надо в одиночестве.

М. Г.: «Хождение по мукам» — первая ваша большая замеченная всеми роль, она не напугала Вас тем, что второй такой могло и не быть?

И. Алферова: Нет, не пугала, потому что я читала много воспоминаний других актеров, и они там говорили: я — актер одной роли. А бывает так, что и ни одной роли, то есть ты видел человека, а ни одной роли не вспомнишь. Поэтому я считаю, что замечательно, если есть такая роль в жизни, которую все вспоминают. Происходит попадание, и люди тебя запоминают. Я считаю, что «Хождение по мукам», Даша – это попадание в мою человеческую сущность. И самое главное – режиссер. Мне несказанно повезло, что это был Василий Ордынский. Он очень цельный, сильный человек, настоящий мужчина, офицер, прошел всю войну. Он очень серьезно ко мне относился и все время говорил, что я делаю правильно, а что нет.