Читать книгу Смерть играет белыми - Михаил Поликарпов - Страница 1

Часть 1. Последняя партия

Глава 1. Холод

Он проснулся от пронизывающего холода. Не просто от сквозняка – от холода, который шел изнутри, заползал под кожу, заставляя кости ныть знакомой, но почти забытой болью.

Когда он сел на кровати, то увидел её. Смерть сидела в углу на дедовском кресле. Рядом с ней на журнальном столике покоилась шахматная доска.

Он ждал паники, но вместо этого почувствовал лишь странное облегчение. Как будто наконец-то можно перестать притворяться.

– Зачем шахматы? – спросил он, хотя уже знал ответ.

Смерть поставила доску между ними. Фигуры расставились сами – белые к ней, чёрные к нему.

– Потому что ты всегда любил играть, – сказала она. – В детстве с отцом. В студенческие годы с друзьями. Потом… с самим собой, когда больше не осталось никого.

Он потрогал короля. Дерево было шершавым, живым под пальцами.

– И что, если я откажусь?

– Ничего. Ты просто умрёшь.

– А если сыграю?

– Ты всё равно умрёшь.

Он рассмеялся – коротко, беззвучно.

– Тогда в чём смысл?

Смерть высыпала из мешочка последние фигуры. Её пальцы двигались бережно, почти нежно.

– В выборе. Как умирать.

Она поставила перед ним белого ферзя.

– В страхе и непонимании. Или…

Песочные часы появились между ними. Песок не двигался.

– Осознанно.

Он посмотрел на доску. На фигуры напротив – безупречные, без единой царапины.

– А если я выиграю?

Смерть улыбнулась – не насмешливо, а с какой-то странной… нет, не жалостью. С чем-то более древним.

– Попробуй.

Он посмотрел на доску, на расставленные фигуры, на эту странную, невозможную ситуацию.

Смерть поправила ферзя – его ферзя – и сказала то, что вдруг сделало эту игру осмысленной:

– Ты должен решить, готов ли ты умереть, так и не поняв, зачем жил.

Ход был за ним.

Глава 2. Фианкетто

Человек вывел слона на g2 – медленно, почти нежно. Палец слегка дрожал, задевая деревянную фигуру, но сам ход был твёрдым. Решительным.

Смерть замерла.

– Фианкетто, – пробормотала она, и в её голосе вдруг появился оттенок чего-то, что могло бы быть удивлением. – Защита через уязвимость.

Он не ответил. Просто смотрел, как белопольный слон теперь прикрывает короля, прячась за пешками. Безопасность через открытость.

– Ты знаешь этот ход? – наконец спросил он.

Смерть провела костяным пальцем по краю доски.

– Я знаю все ходы. Но этот… – её рука остановилась на поле g2, – этот – о том, что слабость может стать силой.

Она подняла взгляд. В её пустых глазницах отразился свет одинокой лампы над столом.

– Ты учился этому у жизни?

Человек потрогал своего слона. Вспомнил, как впервые увидел этот ход – в пожелтевшей книге по шахматам, которую оставил отец. Вспомнил, как пробовал его в партиях, проигрывал, снова пробовал. Как однажды он сработал.

– Нет, – тихо сказал он. – У смерти.

Смерть наклонила голову.

– Объясни.

Он передвинул пешку на h3, укрепляя позицию.

– Когда моя жена болела, – начал он, – я сидел с ней в больнице. Каждый день. И однажды, когда она спала, я разложил карманные шахматы и… просто играл сам с собой.

Смерть молчала.

–И вдруг понял – я всегда пытался защищаться, закрываясь. А надо было… – он ткнул пальцем в слона, – вот так. Оставить слабость. Принять её.

Смерть сделала ответный ход. d7-d5.

– И что изменилось?

– Ничего, – он усмехнулся. – Она умерла через неделю.

– Тогда зачем ты сейчас играешь так?

Человек посмотрел на доску. На своего слона, который теперь казался таким уязвимым и таким сильным одновременно.

– Потому что это единственный ход, который я не боялся сделать. Даже когда знал, что проиграю.

Глава 3. Часы

Песок в часах Смерти струился неестественно медленно. Каждая крупинка отделялась от общей массы с мучительной нерешительностью, будто не желая покидать верхнюю колбу.

– Ты замедляешь время, – человек постучал пальцем по стеклу.

Смерть не отрывала глаз от доски:

– Я лишь показываю его истинную скорость.

Она перевернула часы. Песок застыл, словно забыв о силе тяжести.

– Теперь играем без отсчёта.

– Зачем?

Смерть подняла взгляд. В её зрачках, как в чёрных зеркалах, отразился весь его жизненный путь – от первого крика до этой самой партии.

– Потому что ты всегда измерял жизнь минутами, а не смыслами. Помнишь 12 сентября 1998 года?

Человек вздрогнул. Как она могла знать?

– Ты просидел три часа у телефона, ожидая звонка от той женщины. Считал секунды. А когда она наконец позвонила – смотрел на часы, думая, как бы побыстрее закончить разговор.

Она передвинула пешку, и в этом движении была вся неумолимость времени.

– Ты боялся не того, что время кончится. Ты боялся его почувствовать.

Человек провёл рукой по лицу. Внезапно вспомнил, как в детстве, в больнице с воспалением лёгких, целыми днями смотрел на часы над дверью, считая минуты до маминого визита. А когда она приходила – тут же начинал бояться, что она скоро уйдёт.

– Я… не знал другого способа, – прошептал он.

Смерть кивнула и неожиданно поставила часы между ними. Песок остановился.

– Вот твой выбор: продолжать считать секунды или наконец-то играть.

Человек посмотрел на свою позицию. На забытого слона. На открытого короля. На все те ходы, которые он не сделал вовремя.

– Я играю, – сказал он и передвинул ферзя, защищая самое уязвимое.

Смерть склонила голову:

– Время не враг. Оно просто доска, на которой мы расставляем свои решения.

Глава 4. Потерянный ход

Он замер, увидев свою ошибку слишком поздно. Ферзь застыл на роковом поле – следующий ход Смерти будет угрозой. Пальцы сами потянулись опрокинуть короля, признать поражение.

– Подожди, – костяные пальцы Смерти легли на его запястье. Холод кожи напомнил зимние ручейки из детства – те самые, что прятались под хрупким льдом у старой мельницы. Он тогда, семилетний, провалился по колено в черную воду. Лед резал кожу как бритва, а дед стоял на берегу и смеялся своим хриплым, табачным смехом:

"Выживешь – будешь умнее. Вытащу – останешься дураком."

Он выбрался сам. Дед потом оттер его жестким полотенцем до красноты, не говоря ни слова. Только когда он перестал дрожать, старик хлопнул его по плечу: "Запомни – холод не убивает. Убивает паника."

Смерть убрала руку.

– Ты вспомнил что-то важное, – заметила она.

Он посмотрел на доску. На своего ферзя, запертого между черных фигур. На дрожь в собственных пальцах.

– Да. Что иногда нужно провалиться в ледяную воду, чтобы понять – ты все еще можешь двигаться.

Смерть кивнула, и в этом движении было что-то от его давно умершего деда – та же странная смесь строгости и одобрения.

– Тогда почему ты забыл про эту пешку? – Она ткнула костяным пальцем в забытую белую фигурку на краю доски. – Ты же знаешь – проходные пешки решают партии. И не только шахматные.

– Посмотри еще раз, – Смерть передвинула его руку к забытой пешке в углу доски.

– Это ничего не изменит.

– Изменяет все, – в ее голосе не было ни жалости, ни насмешки. Только странная, почти учительская твердость. – Ты теряешься не когда я ставлю мат. Ты теряешься, когда перестаешь видеть ходы.

Он вгляделся в доску. Пешка, которую он считал потерянной, могла стать проходной. Внезапно он понял – Смерть не играла против него. Она играла против его слепоты.

– Почему ты показываешь мне это?

– Потому что поражение – это когда ты не замечаешь, что игра продолжается. Даже сейчас. Особенно сейчас.

Он передвинул пешку… Ход перешел к Смерти, но что-то изменилось – теперь он видел не только фигуры, но и пустые клетки между ними. Возможности, а не угрозы.

И пока длится игра – есть и возможность видеть глубже.

Он разжал пальцы. Вдохнул. Передвинул пешку – медленно, осознанно.

Смерть замерла. Ее костяные пальцы застыли над доской.

– Интересный ход, – прошептала она. – Бесполезный для победы. Но важный.

– Почему?

– Потому что ты наконец понял: я не тороплюсь не из доброты. Я просто знаю – все ходы ведут ко мне. Даже самые медленные.

За окном упал осенний лист. Он проследил за его падением.

– Значит, неважно, как играть?

Смерть вдруг резко перевернула песочные часы. Песок посыпался быстрее.

– Важно каждое мгновение. Именно поэтому я не тороплюсь – чтобы ты успел это понять."

Она сделала ход. Угрожал мат в два хода.

– Но теперь – твоя очередь.

Глава 5. Партия в Новосибирске

– Шах, – сказала Смерть. Это звучало так, будто где-то рядом крышка гроба захлопнулась навсегда

Человек оглядел доску. Пустота. Все кончено. Он потянулся, чтобы опрокинуть короля, но Смерть неожиданно схватила его за запястье.

– Подожди.

Она достала из складок своего плаща вторую шахматную доску. Крошечную, дорожную.

– Что это?

– В Новосибирске десятилетний мальчик только что поставил мат своему отцу. Впервые. – Смерть расставила фигуры на маленькой доске. – Хочешь посмотреть, как это было?

Человек молчал. Смерть передвинула пешку e4.

– Он сделал так. А его отец – так. – Она сыграла сицилианскую защиту. – И вот здесь, на 27 ходу…

Она разыграла всю партию. Человек смотрел, как солнечный луч играет на миниатюрном ферзе.

– Он будет великим игроком, этот мальчик?

Смерть убрала доску.

– Нет. Но сегодня он был счастлив. Разве этого мало?

Глава 6. Несказанное

Человек замер с ферзём в руке. Пальцы вдруг вспомнили новую шахматную доску, которую мать подарила ему на восемнадцатилетие. "Чтобы умнее стал", – сказала тогда, хотя сама едва знала правила.

– Ход твой, – напомнила Смерть.

Он машинально поставил ферзя на d3 – точно на то место, где когда-то стоял её король в их единственной партии. Она тогда проиграла за несколько ходов, но смеялась громко и заливисто.