Читать книгу Апокриф - Михаил Юрьевич Прягаев - Страница 1

Синопсис.

Главный герой (Веденеев Виктор) в компании с отставным полицейским (Рябоконь Валерий) и профессиональным историком (Тамара Замай) разыскивают апокриф, о наличии которого на территории России узнают из случайно обнаруженного зашифрованного письма, выполненного поверх деревянной основы восковой таблички.

Отталкиваясь от текста послания и канвы исторических событий, совпадающих по времени с возможным периодом его написания, историк определяет, что искомый артефакт может находиться на территории одного из трех монастырей, расположенных в зоне Верхневолжья.

Размешенная в интернете с сокращениями научная брошюра, выполненная тремя соавторами, позволяет в качестве места, приоритетного для поисков, определить территорию Калязинского Макарьева монастыря, которая теперь затоплена водами Угличского водохранилища.

Пока Веденеев и Замай готовятся к подводной экспедиции, Рябоконь занимается тем, что разыскивает полный текст труда трех соавторов.

В библиотеке искомой брошюры не оказывается. Отставной полицейский решает заполучить тест через соавторов, однако узнает, что все трое погибли сразу после завершения работы над брошюрой при загадочных обстоятельствах. Одного застрелили в подъезде собственного дома, другого задавила машина, третий, по данным правоохранительных органов, погиб в результате несчастного случая, свалившись с девятого этажа строящегося жилого дома.

Реализуя приобретенные во время работы в полиции оперативные навыки, он исследует уголовные дела, общается с родственниками. Идя по следу автора, убитого в подъезде, Рябоконь устанавливает, что он является отпрыском древнего княжеского рода, в котором чередовались представители, снискавшие роду славу с теми, кто замарал его, садистскими наклонностями и, даже, откровенными маньяками. Также выясняется, что к его персоне проявлял интерес оперативный сотрудник УВД Кирова.

После посещения одного из контактов отпрыска, в ходе которого выяснялось, что его служивший в СМЕРШ дед, тоже склонный к садизму, был замешан в хищениях трофейных предметов искусства, Рябоконя обнаруживает за собой слежку. Эти обстоятельства подталкивают его к версии, что мотивом к убийству могло быть хищение предметов искусства.

Встреча с сотрудником УВД Кирова ее опровергает. Оказывается, что отпрыск, как и некоторые из его предков, был насильником и маньяком, а его убийство произошло накануне планируемого задержания.

Продолжая расследование, Рябоконь устанавливает, что убийство поганого отпрыска совершил следователь, в результате ошибки которого за преступления маньяка был осужден невиновный.

Далее отставной полицейский устанавливает, что и две другие смерти никак не связаны с брошюрой. Рябоконь вырабатывает версию, что существование брошюры кем-то сфальсифицировано, а размешенный в интернете отрывок и запись о поступлении ее в фонды библиотеке являются подложными, и при содействии сотрудницы библиотеки получает тому подтверждение.

На основе сохранившегося исторического материала, к выводу о том, что брошюра содержит в себе недостоверные данные приходит и Тамара. Это происходит во время их с Веденеевым подводной экспедиции на дно водохранилища, результатом которой становится обнаружение части казны Скопина-Шуйского.

Становится очевидным, что какая-то неведомая сила контролирует всю их деятельность и пыталась направить их в ложном направлении.

Поиски перемещаются в Старицу. Веденеев и Рябоконь проникают в сеть подземных катакомб, образовавшихся вследствие выемки известняка для строительства.

Последовательность злоключений, произошедших с Веденеевым и Рябоконем, начинается с обнаружения ими мины времен Великой Отечественной войны, включает в себя так же: взрыв, который отрезает для них возможность выбраться из подземелья тем же маршрутом, каким они туда проникли; получение Рябоконем существенных травм; обнаружение монастырского некрополя, кельи основателей монастыря и подземного святилища; и последующее неожиданное спасение через отверстие в его куполе. Находят искатели и Евангелие, однако оно, хотя и обладает безусловной исторической ценностью, все же не является искомым.

К решению загадки апокрифов приятели возвращаются в ходе пикника, приуроченного ко дню рождения Веденеева. Толчком к следующему шагу послужило информационное сообщение о посещении патриархом Ниловой пустыни. Оно дало подсказку, по которой поисковики смогли идентифицировать ту «неведомую силу», которая контролирует их деятельность и вернуло их на прерванный по состоянию здоровья Рябоконя путь.

Преодолевая чинимые «неведомой силой» препятствия, Веденеев и Рябоконь проводят поиски сначала на территории действующего сейчас монастыря, а затем перемещаются на остров, входивший в состав обители ранее, а теперь имеющий статус закрытого административно территориального образования.

Осуществляя поиски апокрифа, исследователи оказываются в эпицентре сложной многоходовой операции спецслужб России, направленной не пресечение готовящейся провокации, имеющей своей целью обвинить Россию в нарушении конвенции о запрещении биологического оружия, и, как следствие, усилить санкционное давление на нее. Они вступают в противостояние с группой диверсантов и выходят из него победителями.

Что касается апокрифа, который приятели искали, полагая, что он остается спрятанным в том месте, на которое указывала древняя шифровка, то оказалось, что он находится в использовании. Последователи древней ветви Христианства продолжают им пользоваться, в том числе, применяя Евангелие в процедуре крещения новых адептов.

Глава 1

Высокие, стеклянные двери отеля «Эдем бич ресот Хургада» распахнулись автоматически, пропуская сквозь себя в прохладу вестибюля, вместе с порцией теплого уличного воздуха, хорошо сложенного немолодого мужчину. Судя по его одежде, состоявшей из кроссовок, спортивных шорт, обильно пропитанной потом футболки и налобной повязки, мужчина возвратился с уличной пробежки. Надпись на футболке – «СССР» и изображенный на ней герб, ставшего теперь историей, Советского Союза в сочетании с, ярко выраженной, славянской внешностью не оставляли сомнений в гражданстве вошедшего и подчеркивали его немолодой возраст.

Мужчина прошел через арку металлодетектора, миновал охранника, сидящего за рядом расположенным столом, и снял со лба повязку. Вытащив из-за пояса небольшое полотенце, он отер им выступивший на коже пот и оглядел холл.

Обычная тишина вестибюля теперь была нарушена чьим-то мучительным стоном. Его интенсивность нарастала, вероятно, пропорционально увеличению человеческих страданий. Затем стон трансформировался в череду сдержанных завываний и рыков, громкость и частота повторения которых постепенно повысилась до состояния непрерывного воя. Спустя какое-то время вой оборвался, но лишь на короткое мгновение, через которое стенания возобновились, и пугающая последовательность звуковых трансформаций повторилась.

Источник этих звуков, будучи скрытым от вошедшего массивной вестибюльной мебелью, не был ему виден. «Бегун» сделал несколько шагов вперед. Предметы мебели расступились, позволив мужчине увидеть спину страдальца.

Бедолага сидел в углу массивного кожаного дивана. От него до регистрационной стойки, туда-сюда, как сумасшедший, метался молодой человек, лет эдак тридцати, не больше, с выпученными от страха глазами. Он, то подбегал к страдальцу, в те мгновения, когда его стон затихал и, толи о чем-то спрашивал, толи говорил что-то, стараясь, по-видимому, как-то успокоить. Когда же стоны начинали усиливаться, молодой человек бежал к стойке регистрации и, активно жестикулируя, что-то говорил находящемуся за барьером служащему отеля, очевидно, призывая его предпринять какие-нибудь меры для оказания помощи пострадавшему.

Молодой человек, вероятнее всего, успел с утра как следует приложиться к халявному спиртному, что добавляло резкости его движениям, и, пожалуй, сделало бы их совершенно карикатурными, если бы все это действо происходило не на фоне абсолютно натуральных страданий его товарища.

Араб за стойкой с отсутствующим выражением лица, всегда, когда молодой человек направлялся в его сторону, склонялся к монитору компьютера и начинал тыкать пальцами в клавиатуру или гонять мышкой стрелочку по экрану, делая вид, что он, во-первых: именно сейчас очень занят и, во-вторых: абсолютно не понимает русского языка.       Никакого впечатления, происходящие в вестибюле события, не производили и на охранника.

Холл был очень просторным, как, впрочем, и в большинстве курортных отелей. Над ним не было межэтажных перекрытий, и отсутствие потолка, как такового, эффективно гасило звуки. Вход в вестибюль со стороны зоны отдыха находился на значительном удалении от места этих событий. Такая удаленность, в сочетании со спецификой распространения звука, изолировали место драмы от внимания немногочисленных в этот утренний час посетителей отеля, которые занимались своими курортными забавами. Так что, единственными зрителями разворачивающейся пьесы, кроме служителей отеля, были: молодая женщина, сидевшая чуть поодаль на диване с выражением ужаса на лице, и ее дочка, девочка лет пяти, которая, тоже сильно напуганная, крепко прижималась к матери.

Мужчина, только что вернувшийся со своей утренней пробежки, подошел к служащему за стойкой, который, нацепив доброжелательную улыбку, поприветствовал его на английском языке, обращаясь к нему: «мистер Веденеев». Услышав русское имя, товарищ потерпевшего встрепенулся и просительно посмотрел в сторону «бегуна».

Перекинувшись со служащим несколькими фразами, Веденеев повернул голову в сторону потерпевшего, который полулежал в углу массивного кожаного дивана, привалившись боком на его поручень и обеими руками держась за ступню левой ноги. Бедолага снова взвыл от приступа боли.

Этого взгляда мужчине оказалось достаточно, чтобы сопоставить собственное понимание случившегося с тем, что он узнал от служащего, и принять решение. Бегун подошел к приятелю пострадавшего и сказал.

– Ваш товарищ, вероятнее всего, наступил на морского ежа. Это очень больно, я знаю, но не смертельно, и не грозит никакими сколько-нибудь серьезными последствиями. Поэтому незачем здесь выть и пугать народ. – Веденеев кивнул в сторону женщины с ребенком. – Отведите своего товарища в номер. Сами сходите в столовку и возьмите помидор. В номере приложите помидор к месту укола. Боль пройдет очень скоро. Во всяком случае, у меня в аналогичной ситуации боль прошла очень, я бы даже сказал, неожиданно очень быстро. Укол не оставил никаких следов, если не считать приобретенного понимания, что южные моря не такие как черное, и здесь надо проявлять некоторую осторожность.

Выслушав эти рекомендации, товарищ пострадавшего какое-то время осмысливал их, наверное, немного дольше, чем сделал бы это, если бы был трезв, потом, по-видимому, посчитав их вполне исчерпывающими и не требующими уточнений, сказал «спасибо» и подошел к приятелю.

После короткого объяснения со страдальцем, который приутих по случаю получения информации, парень предпринял попытку помочь своему товарищу подняться с дивана.

Бедолага принял помощь не сразу. Он посмотрел на бегуна с недоверием. Через некоторое время выражение недоверия как бы смягчилось до состояния сомнения, и пострадавший поднялся с дивана и в сопровождении своего товарища, прихрамывая, направился в сторону лифта.

Как только это произошло, Веденеев переключил свое внимание на женщину с дочкой. Выражение ужаса не пропало с лица молодой женщины. Она продолжала немигающим взглядом смотреть в одну точку, в направлении того места, где минуту назад находились молодые люди. Женщина то ли, не поняла, что жуткая сцена уже закончилась, находясь в состоянии шока, то ли выражение ужаса на ее лице было вызвано чем-то другим, не имевшим отношения к произошедшим событиям. Состояние, в котором находилась мать, передавалось и дочери, и та тоже не изменила своего положения и продолжала прижиматься к женщине.

Это вынудило Веденеева подойти к ним.

– Все кончилось, да и не произошло ничего страшного. Молодой человек наступил на морского ежа. Это больно, но неопасно и очень скоро боль пройдет. Ребята, конечно же, этого не знали и испугались, что естественно, и запаниковали. Но сейчас – все позади. – Постарался успокоить женщину Веденеев, но попытка цели своей не достигла. Женщина, какое-то время продолжала сидеть, никак не реагируя, казалось, не обратив никакого внимания ни на Веденеева, ни на его слова. Но через мгновение из ее глаз потекли слезы, еще через короткое время слезы сформировали четкие равномерные трассы на ее щеках и их первые капли упали на легкие, восточного типа, хлопковые штаны, в которые она была одета. А пару секунд спустя из нее, также как и слезы – ручьем, потекли слова.

– Еще вчера, когда я складывала наши вещи в чемодан, я была на седьмом небе от счастья, что мы отправляемся в сказку. И что же? Вылет самолета задержали на четыре часа (Слово четыре она выделила голосом и выражением своего лица так, чтобы было понятно, насколько это много). Какой-то дебил нажрался прямо в аэропорту. Его не посадили в самолет, а потом четыре часа искали его багаж, чтобы выгрузить. Все четыре часа в самолете не было никакой вентиляции и уже через полчаса стало трудно дышать и все начали потеть. Пот противно струился по всему телу, каплями собирался на лбу, периодически попадая в глаза и разъедая их. Запах пота наполнил атмосферу салона самолета. Мерзость. Мерзость. Мерзость! (в этот момент лицо женщины приняло выражение чрезвычайной брезгливости). Немного легче стало только тогда, когда самолет поднялся в воздух, и заработала система вентиляции салона. Но рейс вымотал нас настолько, что мы стали мечтать только о том, что бы, наконец-то, добраться до номера, помыться и вытянуть ноги на кровати. Но, похоже, мы их не вытянем, а протянем (нашла в себе силы пошутить рассказчица, но слезы из ее глаз при этом полились с еще большей силой). Заспанный служащий за стойкой регистрации промариновал нас больше часа, прежде чем выдал ключи от номера. В номере: душ сломан, а на простынях характерные пятна и длинные черные волосы (последнее слово она снова выделила голосом, и выражение глубокой брезгливости, прежде слегка смягчившееся, возвратилось на ее лицо). Мерзость. Мерзость. Мерзость!

И вот мы снова здесь, в вестибюле, как та старуха у разбитого корыта, снова ждем чего-то, да еще и вынуждены наблюдать сцены из ужастиков. – Закончила она свой рассказ.

Через мгновение женщина, понизив свой, и без того совсем не громкий, голос до еле слышного шепота и подняв искренне-недоумевающие глаза на Веденеева, добавила. – За что нам все это?

Излив на мужчину все свои переживания, женщина перестала плакать, но покрасневшие от усталости и плача глаза, следы слез на ее щеках, выражение ее лица, да и сама поза, в которой женщина находилась, прижимая к себе дочь, совершенно отчетливо демонстрировали состояние глубокого отчаянья, в котором она, несомненно, находилась.

Веденеев прекрасно понимал, как решается ее проблема, правда, некоторое время медлил, по-видимому, обдумывая, есть ли у него какие-нибудь причины брать на себя это решение, или правильнее было бы ограничиться тем, что просто дать девушке напрашивающийся совет. Мгновение погодя, вероятно, определившись с собственной мотивацией, он подошел к служащему за стойкой регистрации отеля, который немедленно забросил все свои «неотложные» дела и нацепил маску исключительного внимания и изысканной учтивости, безусловно понимая, что такое напряжение душевных сил не останется неоплаченным; не перебивая, выслушал все, что подошедший ему сказал. После этого Веденеев запустил руку в задний, закрывающийся на молнию, карман шорт, двумя пальцами выудил из него дежурную банкноту и передал ее служащему.

Этот жест, как и предполагалось, послужил сигналом для старта активных действий работников отеля. Труженик регистрационного фронта жестом подозвал к себе носильщика. Пока последний, быстрым шагом, преодолевал дистанцию до стойки регистрации, первый успел приготовить необходимый ключ, и хотел было передать его подошедшему носильщику, но, по-видимому, передумав, сам вышел из-за стойки и направился прямиком к женщине с ребенком.

– Мы приносим свои извинения за причиненные Вам неудобства. Наш работник проводит Вас в номер. – Произнес служащий, лишь слегка коверкая русскую речь акцентом, и передал носильщику ключи от номера. Тот схватил стоявший неподалеку чемодан и направился к лифту. Времени осознать, что происходит и почему, у женщины не было, и, видя удаляющуюся спину носильщика с ее чемоданом, ей не оставалось ничего, кроме как, взяв за руку дочь, поспешить за ним.

Веденеев проводил ее взглядом. В тот момент, когда женщина проходила сквозь полосу света, проникающего в холл через большие прозрачные автоматические ворота, ведущие во внутренний двор отеля, ее рассчитанная на жару тонкая хлопчатобумажная одежда как будто растворилась. Веденеев увидел гитарообразные контуры ее фигуры, довольно близкие к классическим канонам женской красоты, и очертания грудей, свободно покачивающихся в такт ее быстрым удаляющимся шагам.

…

Второй раз Веденеев увидел эту фигуру, когда плавал в отельном бассейне. Тот был довольно большой, никак не меньше 50-ти метров в длину. Это давало возможность с комфортом заниматься плаваньем, и было одной из главных причин того, что именно на этом отеле мужчина остановил свой выбор однажды, и посещал его вот уже в третий раз.

За последние несколько лет Веденеев очень пристрастился к плаванию. Здесь он плавал ежедневно, по часу, кролем. Через каждые три гребка руками он поворачивал голову, то одну, то в другую в сторону, и делал вдох. В то время, когда он поворачивал голову вправо, в поле его зрения попадали, искаженные стекающей по плавательным очкам водой: очертания отеля, его постояльцы, снующие туда-сюда работники сервиса в грязно-белых робах. С левой стороны картинка была поцветастей и поинтересней. Там, на фоне искрящихся отблесками египетского солнца, аккуратно подстриженных разноцветных декоративных кустов, была площадка для отельной анимации, на которой перманентно происходили какие-нибудь события.

Чтобы довольно длительное часовое плаванье не было скучным, мозг нужно было чем-то занимать. Поначалу, когда он только учился плавать кролем, он загружал свой мозг тем, что контролировал синхронность движений и дыхания. Первый 25-ти метровый отрезок пути он концентрировал свое внимание на дыхании, второй – на движении рук, третий – на движении ног, потом снова возвращался к контролю дыхания и т.д. до тех пор, пока не довел синхронность движений и дыхания до автоматизма, и необходимость в этом отпала. Потом он стал считать количество преодоленных 25-ти метровых отрезков и перестал этим заниматься, когда убедился в том, за час он раз за разом проплывает порядка двух с четвертью километров. Теперь, во время плаванья он развлекал себя тем, что либо гонял по мозгу вновь выученные иностранные слова, составляя с ними словосочетания и предложения, либо размышлениями иного рода.

Сегодня, в преддверии предстоящих изменений в жизни, он решил как-то осмыслить свое нынешнее состояние, и дать ему определение. Он уже довольно давно, как ему казалось, научился быть честным и с окружающими, и с самим собой. Поэтому, или, если быть более точным, в том числе поэтому, свое состояние он определил как одиночество. Но его одиночество не было, ни мрачным, ни серым, ни, даже, бесцветным, как о нем принято думать у большинства людей. Оно было и ярким, и красочным, даже не смотря на то, что с определенного момента у него отпала необходимость зарабатывать на жизнь. Его одиночество было наполнено физическими упражнениями. По часу в день он занимался бегом и еще по часу – плаваньем. Раз в неделю он, также, в течение часа, делал упражнения для поддержания гибкости позвоночника, и подвижности суставов. Еще раз или два в неделю Веденеев выполнял силовые тренировки, без фанатизма, с учетом своего возраста, только так, чтобы поддерживать мышцы торса, не достаточно задействованные при беге и плавании, в тонусе. Он, отчасти, по необходимости, потому что жил не в России, отчасти, чтобы давать постоянную работу мозгу, занимался изучением английского языка. Веденеев руководствовался собственным пониманием того, что для эффективного противодействия неизбежной старости, упражнять мозг также необходимо, как и тренировать тело. Поэтому, кроме изучения языка, он занимался рисованием, учился жонглировать, ну и читал, раньше, популярную литературу, сейчас все больше и больше книги по истории. Он научился получать удовольствие, как от процесса, так и от результата, поэтому его одиночество удовлетворяло бы его абсолютно, если бы не одно «но». Это – удовлетворение сексуальных потребностей, которые, при таком образе жизни, не давали, пока, никакого намека на возрастное ослабление.

Стараясь не изменять собственной честности в общении с самим собой, он признавал, что чувство жалости и личное благородство являлись не единственными и, скорей всего, не самыми главными, мотивами его участия в благоустройстве быта молодой и красивой женщины.

И сейчас, когда он, повернув для очередного вдоха голову направо, на фоне отеля увидел слегка искаженные плавательными очками силуэты женщины с девочкой, которая тут же сорвалась и понеслась в сторону детского аквапаркового комплекса, расположенного в дальнем конце бассейна, он почувствовал, что мотивы своих поступков определил более чем правильно.

Поведение девочки, которая к этому моменту, уже катилась с водяной горки, и отсутствие признаков обреченности в силуэте ее мамы, дали основание предполагать, что отчаянье, слава богу, покинуло их, и теперь они открыты для получения комплекса курортных удовольствий.

Так, эпизодами, во время поворота головы направо, наблюдая, в основном, за мамой, Веденеев решил, что у него есть достаточно оснований для более близкого знакомства. Он посмотрел на свои водонепроницаемые часы, чтобы определить, сколько времени осталось плавать, потому что не любил без крайней необходимости нарушать заведенный режим тренировок. Оказалось, к некоторому удивлению и к искреннему удовольствию, что отведенное для плавания время истекло уже две минуты как, и приступить к знакомству ничего не мешало.

Веденеев перешел с кроля на брас, подплыл к краю бассейна, оперся о вымощенный светло синим кафелем бортик, отжался и, поставив на него колено, выбрался на сушу. Аккуратно сложив плавательные очки в специальный футляр, он повернулся в сторону женщины. Она тоже смотрела прямо на него. Веденеев подошел к ней и произнес.

– Рад снова видеть Вас, милая леди. Как Вам понравился новый номер? Меня, кстати сказать, зовут Виктор.

– Лиза. – Представилась «милая леди» и продолжила. – Номер прекрасный, с видом на море, все убрано и все работает. Короче, в сравнении с тем, куда нас заселили сначала, как небо и земля. Нет. – Поправила себя женщина. – «Как небо и земля» – это неправильное сравнение. «Как ад и рай». Так будет вернее.

…

Как только носильщик поставил их чемодан и удалился, Лиза, убедившись предварительно, что душ работает, а горячая вода есть, достала из чемодана комплект чистой одежды для себя и дочери и, не медля более ни секунды, отправилась в ванную комнату. Там, она скинула с себя прямо на пол пропахшую потом одежду, раздела дочь и шагнула вместе с ней под несказанно желанные водяные струи. Смыв с себя и дочери грязь и пот, она уложила девочку на белоснежную абсолютно чистую постель, а сама отправилась обратно в ванную комнату, чтобы выстирать грязное белье и, только после этого, позволила себе лечь рядом с дочерью, которая к этому моменту уже крепко спала. Ей не мешали ни проникающий в комнату яркий свет, ни доносящиеся снаружи звуки начинающего набирать обороты курортного дня.

Лиза проснулась часа через два, ближе к полудню. Довольно скоро раскрыла глаза и Светик.

Душ и последующий сон принесли ощутимое облегчение, хотя, конечно, не стерли из памяти все, как ей хотелось верить – уже прошедшие, злоключения.

После своего пробуждения, пока дочка продолжала еще спать, Лиза с балкона осмотрела территорию, пестрого от отдыхающих в разноцветных купальниках, декоративных кустарников и цветов, отеля. Увидела она и равномерно плавающего по бассейну туда-сюда человека, и некоторое время наблюдала за ним. Почему-то, Лиза сразу идентифицировала пловца, как того самого «дядечку», который помог ей решить проблему с номером, и, вдруг, почувствовала какую-то неловкость.

Ему ведь, наверное, пришлось доплатить за этот номер. Иначе, с какой это стати, тот араб за стойкой регистрации, будучи прежде совершенно неприветливым, стал вдруг расшаркиваться перед ней, как перед самым желанным гостем этого отеля. Но тогда она, видимо, была в таком состоянии, что ей даже и в голову не пришло подумать об этом.

Лиза немного удивилась, когда, через какое-то время, спустившись вместе с дочерью во внутренний двор отеля, обнаружила «дядечку» все еще плавающим. Женщина продолжала держать его в поле своего зрения, периодически отрывая взгляд от дочери и стреляя им в направлении пловца. Светик, кажется, в отличие от своей матери, вовсе позабыла обо всех неприятностях, которые с ними произошли. Она с хохотом скатывалась теперь с водяной горки, вскакивала на ноги и, обгоняя других детишек, неслась на горку вновь и вновь. Это не могло не радовать Лизу. И она сама не заметила, как царившее кругом веселье начало передаваться и ей тоже, и как тоже начала улыбаться; улыбаться детской непосредственности своей дочери, теплу, которое дарило ей курортное солнце, проходившим мимо отдыхающим. С такой улыбкой она встретилась взглядом с только что выбравшимся из воды «дядечкой», который улыбнулся ей в ответ, упаковал свои плавательные принадлежности и направился в ее сторону.

У Лизы было немного времени, чтобы понаблюдать за мужчиной, пока он с широкой и, как ей показалось, искренней улыбкой шел в ее сторону. Для себя Лиза отметила, что определение «дядечка», которое она присвоила мужчине, не зная его имени, не гармонировало с тем, что предстало перед ее взором. Лицо, тронутое морщинами, не обремененный волосами лоб, почти до самой макушки, наглядно свидетельствовали, что возраст его далеко не юношеский. Но еще не успевшее полностью обсохнуть под палящим солнцем, покрытое капельками влаги тело, состоящее из, находящихся в тонусе после длительного плаванья, красивых рельефных мышц, совершенно десантировали с определением «дядечка», которое в понимании Лизы ассоциировалось с совершенно иным образом. Поэтому, когда подошедший мужчина представился только по имени, назвавшись Виктором, это не показалось Лизе ни нелепым, ни вульгарным.

– Номер прекрасный, с видом на море, все убрано и все работает. Короче, в сравнении с тем, куда нас заселили сначала, как небо и земля. – Ответила Лиза на заданный им вопрос после того, как представилась. А потом, через небольшую паузу, поправила себя. – «Как небо и земля» – это неправильное сравнение. «Как ад и рай». Так будет вернее.

– Я испытываю некую неловкость – продолжила женщина – потому, что полагаю, что Вам пришлось доплатить за то, что бы все случилось именно так, как случилось, и совершенно не понимаю, как эту неловкость устранить.

– Хочу Вас успокоить. – Сказал Виктор, подняв обе руки вверх, на уровень груди и, пока не закончил фразу, удерживал их так, ладонями наружу, невербально демонстрируя этим свою абсолютную искренность. – Во-первых, я очень не люблю, когда что-то вносит дискомфорт в мою жизнь, а страдания окружающих такой дискомфорт, безусловно, вносят. Поэтому, я делал это больше для себя, чем для Вас. Тем более что с материальной точки зрения, это мне, действительно, практически ничего не стоило.

Лизе очень хотелось поверить в искренность Виктора, ибо это устраняло причину ее неловкости и она, конечно же, с готовностью приняла прозвучавшее объяснение, продемонстрировав это выражающим согласие взглядом и жестом слегка разведенных в сторону рук.

Устранив, к обоюдному удовлетворению, неловкость во взаимоотношениях они немного поговорили об отеле. Она, как новичок, больше спрашивала, он, как старожил, отвечал на интересующие ее вопросы. Особый интерес у Лизы вызвала информация о наличии в отеле детской дневной анимации. Из наблюдений, Виктор знал, что приблизительно в это самое время начинается работа детской игровой комнаты, куда родители имели возможность на какое-то время определить детишек, и где последние, под постоянным присмотром специального детского аниматора, занимались увлекательными, с их точки зрения, занятиями. Родители имели в это время возможность отдохнуть от своих отпрысков: спокойно позагорать, покупаться или посидеть в, расположенном неподалеку, пляжном баре.

Рассказав об этом, Виктор согласился проводить Лизу с дочкой до игровой комнаты. Это выглядело вполне естественным потому, что эта комната располагалась в каких-то 25-ти – 30-ти метрах от второго выхода из его номера, ведущего через небольшую террасу, оборудованную столом и креслами, прямо на пляж.

У входа в игровую комнату их встретила молодая симпатичная девушка-аниматор с очень приветливой улыбкой. Она представилась Еленой, сосредоточив все свое внимание на дочери Лизы, как будто не замечая ни ее маму, ни Виктора. Познакомившись со Светой, которая, к удивлению матери, легко пошла на контакт, Лена пригласила ребенка к столу, за которым, к этому времени, уже сидело несколько детишек приблизительно того же, что и Света возраста, что называется: плюс-минус. На столе были разложены чистые листы бумаги формата А-3, карандаши, фломастеры и еще что-то. Лиза вдруг, может быть даже впервые в жизни, почувствовала себя лишней на этом празднике детской жизни. В такой нестандартной для нее ситуации ей не оставалось ничего, кроме как принять предложение Виктора наблюдать за дочерью, расположившись в креслах на террасе его номера.

Все происходящее на детской игровой площадке с террасы превосходно просматривалось. Виктор ненадолго оставил Лизу, удалившись в свой номер через затемненные стеклянные двери.

…

Женщина проводила уходящего мужчину взглядом. Сквозь прореху между створок приоткрытой ненадолго двери она успела заметить журнальный стол, на котором были разбросаны какие-то бумаги, и расположенные около него легкие кресла. Когда створки вновь сомкнулись, Лиза искренне удивилась тому, что через стеклянные, а значит, по определению, прозрачные стены этого номера ничего не было видно, ни стола, ни кресел, ни, даже, силуэта Виктора. Увиденное настолько поразило Лизу, что она подошла вплотную к двери и присмотрелась. Ничего! Она приложила к лицу руки, загородив глаза от яркого света, надеясь, что это позволит ей, все-таки разглядеть что-нибудь внутри. Ничего! Может быть, она предприняла бы еще что-нибудь в этом же роде, что бы удостовериться в абсолютной непрозрачности стеклянных стен номера снаружи, но, вдруг, отчетливо осознала, насколько смешно она выглядит, если стекла прозрачны изнутри. Она, как будто посмотрела на себя с противоположной стороны, прижимающуюся вплотную к двери, с расплющенным от соприкосновения со стеклом носом и гримасой провинциального удивления на лице.

– Стыдно. – Подумала Лиза, и вдруг, прислушавшись к собственным ощущениям, осознала, что нет, не стыдно. Просто смешно, ужасно смешно. Почему ей не стыдно? Совершенно непонятно. Должно быть стыдно! Обязательно должно! … Но не стыдно!

Она вернулась на кресло террасы и продолжила наблюдать за дочуркой, которая, в этот момент, как и все остальные детишки, что-то рисовала.

Виктор вернулся довольно скоро, переодевшись в голубую майку, которая подчеркивала чистоту цвета его небесно-голубых глаз, и короткие шорты, на тон или два темнее майки.

По выражению его лица Лиза попыталась понять, видел ли он ее недавние смехотворные телодвижения, но безуспешно. Либо он их, действительно, не видел, либо умело это скрывал.

И снова Лиза удивилась сама себе, что ей это не так уж и важно.

Какое-то время они сидели в тени, создаваемой, отчасти – декоративным кустарником справа от них, отчасти – расположенной чуть поодаль, пальмой, и беседовали.

Теперь говорила, в большей степени, она. Лиза рассказала Виктору, как давно она мечтала оказаться в Египте, как отказывала себе в покупках, как тщательно выбирала отель. Виктор продемонстрировал редко встречающееся в людях умение слушать, чем заслужил еще большее расположение Лизы. Поэтому, когда вскоре солнце переместилось настолько, что, ни пальма, ни кустарник не могли обеспечить тени, и Виктор предложил переместиться в его номер, откуда, с одной стороны – детская комната просматривалась ни чуть не хуже, чем с террасы, а, с другой стороны – там было гораздо комфортней; это не вызвало у Лизы возражений.

Когда они вошли в номер и разместились в креслах у журнального столика, напротив друг друга, Лиза уже знала, что снаружи номер не просматривается никак, а теперь убедилась в правильности своего предположения, что изнутри стены номера Виктора практически прозрачны, хоть и приглушают солнечный свет приблизительно как солнцезащитные очки.

Виктор еще раз на короткое время оставил ее в одиночестве, выйдя вновь на террасу, чтобы сделать какой-то звонок. Этого времени Лизе хватило, что бы осмотреть номер Виктора, который, если не принимать в расчет диковинных, прозрачных изнутри и непрозрачных снаружи стен, был, в общем-то, достаточно обыкновенным: двуспальная кровать, трюмо с тумбочками по ее разные стороны и стол с двумя креслами, на которых они с Виктором и расположились.

Внимание Лизы привлекла лишь лежавшая на столе открытая папка с акварельными листами, изрисованными карандашными портретами разных людей. Поэтому, когда Виктор вернулся с террасы в комнату, она спросила.

– Виктор, что означают эти рисунки на Вашем столе? Вы художник? Я почему-то не могу в это поверить, хотя абсолютно убеждена, что все эти рисунки рисовали именно Вы. – Лиза с удивлением посмотрела на мужчину.

– Вы абсолютно правы, Лиза, я не художник. Я рассматриваю рисование, как тренировку для мозга. Я рисую потому, что считаю, что для сохранения относительной свежести ума, тренировать мозг также необходимо, как тренировать тело для противодействия его дряхлению. К сожалению, в моем возрасте, актуальность подобных тренировок с каждым годом только возрастает. Не понимать этого, значит сдаться. А я сдаваться пока не собираюсь. – Проговорил Виктор, и явно не желая продолжать эту тему, закончил ее вопросом.

– Вам не показался какой-нибудь из этих портретов знакомым?

Такой вопрос искренне удивил Лизу. Откуда вообще может оказаться в его рисунках портрет знакомого ей человека, когда они сами едва знакомы? Фраза «едва знакомы», как-то непонятно кольнула ее. И почти моментально она поняла почему.

Они, действительно, были знакомы чуть больше часа, если не принимать в расчет мимолетную утреннюю встречу, а она уже сидит в его номере и рассматривает его рисунки. Но, что самое ужасное, даже осознав какую-то нереальность происходящего, она, все равно, не испытала желания немедленно встать и уйти.

Виктор не дал ей времени полностью разобраться в своих ощущениях, потому что продолжил.

– Посмотрите сюда. Не узнаете? – Он протянул Лизе листок, на котором было карандашом выполнено три портрета, по-видимому одного и того же человека. В центре листа человек был изображен с лукавой улыбкой в позе, очень похожей на образ Василия Теркина на картине, которую Лиза не раз видела в городском доме офицеров. Полотно (кажется, оно называлось «Отдых после боя») было огромным и занимало собой всю стену между пролетами широкой и невероятно торжественной мраморной лестницы. Каждый раз, пробегая мимо него в зрительный зал, который по случаю проведения дискотек переоборудовался под танцпол, Лиза поражалась диссонансу сюжета картины с тем, что происходило вокруг.

– А ведь это один из участников Вашего утрешнего перфоманса ужасов, товарищ пострадавшего. – Ориентируясь по взгляду женщины, принялся комментировать Веденеев. – Тот орал, как бык зареченский, потому, что наступил на морского ежа.

– Нам морского ежа? – Женщина посмотрела на Виктора преисполненными удивления глазами. – Это опасно? – Она перевела взгляд на дочь, безмятежно развлекавшуюся в компании новых приятелей.

– Да, на ежа. – Подтвердил Веденеев. – Боль от такого укола, действительно, очень сильная, но проходит быстро и практически бесследно. Я сам однажды ее испытал на себе, правда, не здесь, а в Таиланде, на острове обезьян.

– На острове обезьян? – Вновь переспросила Лиза.

– Да. Недалеко от Паттайя в море есть такой островок небольшой. Там живет стая мартышек….

Виктор принялся живописать женщине проделки мартышек и то, как наступил на ежа. По мере развития сюжета Веденеев, воспользовавшись правом авторского вымысла, нещадно привирал. Он приукрасил свое повествование о мартышках описанием отрытых в памяти цирковых трюков. Лиза, слушая, охотно откликалась смехом на каждую небылицу, подстегивая сочинительские возможности Виктора к придумыванию новых эпизодов.

Когда Веденеев почувствовал, что смех начал утомлять слушательницу, он перевел разговор на другую тему. – Уже через час, герои этого происшествия, как ни в чем не бывало, сидели за столиком на моей террасе с двумя девушками. – Он указал рукой туда, где еще совсем недавно сидели они с Лизой. – Не подозревая, что за ними наблюдают, ребята, видимо, очень увлекательно, рассказывали дамам о своих утренних приключениях.

– Вы знаете, Виктор, я к своему ужасу, совершенно не помню лиц тех двоих. – Призналась Лиза.

– Почему, «к ужасу»? – Искренне удивился Веденеев.

– Ну как почему? – Лиза чуть повысила голос, демонстрируя этим свое возмущение собственной же черствостью. – Человек так страдал! А я даже его лица не помню!

– Ну, у вас, я думаю, есть, так сказать, уважительная причина. – Постарался Веденеев купировать приступ угрызений совести, так и не поняв, было ли ее возмущение искренним, или это – всего лишь, наигрыш.

– Вы так думаете? – Спросила женщина с надеждой.

– Конечно. – Подтвердил Виктор.

      Без сожалений распрощавшись с угрызениями совести, Лиза перевела взгляд в правый верхний угол листа, где, лицо этого достаточно молодого мужчины выражало, как принято говорить, животный страх, и в чем-то походило на изображение человека на картине «Крик», кажется, самой дорогой в мире.

– Это я его по памяти нарисовал, таким, каким увидел его утром, во время происшествия. – Пояснил Виктор.

Лиза задержала взгляд на этом изображении. Веденеев, разглядывая лицо молодой женщины, заметил, как ее красивые брови еле заметно придвинулись друг к другу, образовав на переносице вертикальную морщинку, которая сохранялась до тех пор, пока Лиза не переключила свое внимание на портрет в левом нижнем углу, где молодой человек был похож на сумасшедшего. Виктор изобразил его со слегка вывалившимся наружу языком.

– Парень, развлекая собеседниц, корчил рожицы. Это одна из его гримас. – Открыл Веденеев женщине историю появления на листе третьего портрета. – Правда, не узнали?

– Дело вовсе не в изображении. – Попыталась успокоить Виктора Лиза. – Я была в шоке, и все события помню очень смутно, а лиц участников событий не помню совершенно.

– Ну что ж, это все объясняет. Я Вас тоже нарисую, не возражаете? Давайте, только, передвинем Ваше кресло сюда, поближе к столу.

Лизе пришлось ненадолго подняться, давая возможность Веденееву осуществить задуманную им операцию.

– Сам же я расположусь вот здесь, спиной к террасной двери.– С этими словами Виктор переставил второе кресло. – Так я буду хорошо видеть Вас, а Вы – дочь.

…

Веденеев уже было приступал к рисованию, когда стук в дверь вынудил его прерваться. Он открыл дверь номера и пропустил внутрь служащего отеля с фруктами и мартини. Ваза с веточкой темного, почти черного, винограда и манго заняла свое место на столе. Туда же официант поставил два конусообразных бокала с мартини, украшенные, как и полагается, нанизанными на шпажки оливками, и, теперь уже, початую бутылку.

За время, пока служащий производил эти манипуляции с фруктами и вином, Лиза догадалась, что Виктор выходил звонить на террасу, чтобы сделать заказ. Он, видимо, не хотел, чтобы она узнала об этом сразу, толи из желания сделать сюрприз, толи, чтобы не напугать ее и не навредить дальнейшему развитию их отношений. Странно, но, сейчас, ей казалось совершенно не важным, как это было, на самом деле, так или эдак.

Пока Лиза оставалась вне внимания Веденеева, она, одновременно наблюдая за дочерью, вновь обратилась к своим ощущениям. Женщина могла констатировать, что, как ни странно, в ее душе не осталось и следа недавнего отчаянья. Света в эту минуту сидела на детском стульчике, подставив свое сияющее счастьем лицо девушке-аниматору. Та наносила на него оранжевые полоски краски, которые должны были превратить девочку, толи в котенка, толи в тигренка. Удовольствие дочери от всего, происходящего с ней, легко угадывалось по выражению ее лица и передавалось ее матери.

Но пережитое Лизой отчаянье было настолько масштабным и глубоким, что исчезнув, образовало в ее душе огромное пустое пространство. Эта пустота заполнялась сейчас положительными ощущениями и эмоциями. Кроме радости за дочь, удовольствие приносил ослабленный затемненными стеклами номера и, по этой причине, мягкий солнечный свет. Проникая в комнату сквозь листья рядом расположенной пальмы, он яркими почти параллельными полосками ложился на ее ноги, покрывая их этим рисунком до уровня колен. С кошачьей нежностью солнечные лучи касались ее ступней и икр, наполняя их теплом. Оттуда снизу, приятное ласкающее тепло неспешной приливной волной поднималось вверх. Контраст между этим теплом и прохладным кондиционированным воздухом номера создавал очень приятное ощущение. Однако, прохлада атмосферы номера, не сделала ее голову холодной. Мысли в голове кружились, метались из стороны в сторону, кувыркались, вспыхивали и затухали, как затухают колебания качелей, которые она могла видеть с того места, где сидела. На них раскачивался какой-то невероятно рыжий малыш, разрисованный девушкой-аниматором подо льва. Эта мысленная суматоха создавала ощущение почти реального головокружения, которое обычно является следствием легкого опьянения вином. Наверное, это и было опьянением, но опьянением от легкости и беззаботности, пришедших на смену ее переживаниям.

И вдруг, еще одна мысль выскочила на первый план, безжалостно расталкивая остальные. А что произойдет, если я выпью мартини? Наверное, хуже не будет. И родилось желание проверить свое предположение на практике, наверное, потому, что образовавшиеся душевные пустоты требовали их заполнения. И Лиза уже была готова сделать глоток мартини, даже не дожидаясь предложения со стороны Виктора. В голове мелькнула мысль, что ей, в этот момент, даже было не важно, что о ней кто-то как-то не так подумает. Эта мысль наполнила ее ощущением свободы; свободы от присущей обычной жизни необходимости коррелировать свои поступки с тем, что о них подумают окружающие. Этого, все-таки, к счастью, не произошло, потому, что к столику подошел Виктор. Но предложения выпить мартини от него так и не последовало.

– Выпить я Вам не предлагаю, потому, что я не предлагаю этого никому и никогда. Сам, я намерен сделать это прямо сейчас. Ваш бокал налит, он – на столе. Хотите присоединиться – милости прошу. – Виктор, взял ближний к нему бокал в руку.

Лиза сделала то же самое.

Мужчина не предпринял попытки чокнуться бокалами, а просто поднес свой к губам и, сделав, как показалось Лизе, довольно приличный глоток, поставил полупустой стеклянный конус на столик и взял в руки манго.

Лиза тоже поднесла бокал к губам, сделала небольшую паузу, вдыхая немного терпкий, немного сладкий, но очень приятный аромат напитка; пальчиками руки ощутила приятную прохладу стела; и только потом сделала небольшой глоток и прислушалась к своим ощущениям.

Тем временем, Веденеев, не вставая со своего кресла, дотянулся до выдвижного ящика трюмо, вынул из него нож и принялся очищать манго. Спелый южный фрукт он держал в одной руке, а другой – срезал полосками кожицу.

Наблюдая за манипуляциями Виктора с манго, Лиза почувствовала как напиток обдал пищевод приятной прохладой, которая чуть позже сменилась легким жжением, пустившим еще одну волну тепла в направлении, противоположном первой, поднимавшейся снизу. Эти волны, по мере продвижения во встречных направлениях, постепенно утрачивали свою изначальную тепловую природу, плавно превращаясь в волны удовольствия. Они распространялись по всему телу, иногда, сталкиваясь друг с другом, лоб в лоб, разбиваясь в брызги еле уловимых приятных ощущений, иногда смешивались вместе, как смешиваются потоки в водовороте, тогда их энергия объединялась до уровня наслаждения.

Манго постоянно намеревалось выскользнуть из рук Виктора, поэтому он, пытаясь удержать фрукт, сжимал ладонь все крепче и крепче. Пальцы руки по этой причине утопали в нежной мякоти плода. Когда Виктор, наконец, закончил это занятие, неровными кусками срезав с косточки съедобную часть фрукта в тарелку, крайние фаланги его пальцев были покрыты густым слоем желтой желеобразной субстанции. Эту мякоть он, без намека на смущение, начал слизывать со своих пальцев, отправляя их в свой рот поочередно, и только потом отправился в ванную комнату, сполоснуть руки.

Лиза, буквально, заворожено наблюдала эту картину, которая, при любых других обстоятельствах, породила бы в ней чувство брезгливости или осуждения за несоблюдение правил хорошего тона, а скорее всего, оба чувства вместе. Сейчас, провожая взглядом, удаляющегося в ванную комнату Веденеева, ничего подобного она не испытывала. Более того, она даже позавидовала этой свободе, этой внутренней раскрепощённости Виктора, которая проступала наружу через этот по-детски непосредственный поступок.

Выйдя из ванны, Веденеев сразу направился к заранее приготовленному креслу, где, заняв удобную позу, принялся рисовать, постоянно переводя свой взгляд с альбомного листа на Лизу и обратно.

Процесс рисования происходил в довольно непринужденной атмосфере. Лиза задавала какие-то вопросы. Виктор отвечал, потом что-то спрашивал сам и внимательно, не перебивая, слушал.

Когда в разговоре возникала пауза, женщина сосредотачивала свое внимание на дочери, когда он возобновлялся, с удовольствием погружалась в него опять.

Наблюдая за тем, как Веденеев рисует, продолжая стрелять взглядом туда-сюда, Лиза спросила:

– Мне кажется Вам, Виктор, очень нравится рисовать?

– Это правда. – Ответил Веденеев и, после небольшой паузы, продолжил. – Но, применительно к настоящим обстоятельствам, это – не вся правда. Правда заключается в том, что мне очень приятно на Вас смотреть. Вы молоды, великолепно сложены. Ваши ноги и руки очаровательны, начиная от самых мизинцев, изгибы Вашего тела в талии и области бюста превосходны как очертания музыкальных инструментов. Хотя, конечно, правильнее было бы сказать, что изгибы женского тела, подобного Вашему, послужили великим мастерам древности образцом для создания форм музыкальных инструментов. Ваша красота является воплощением, практически, классических древнегреческих канонов. Не любоваться Вами для мужчины абсолютно невозможно. Но если бы я просто пялился на Вас, это выглядело бы вызывающе невежливо, а в процессе рисования это – совершенно естественно. Кстати, именно благодаря Вашей классической красоте, рисовать Вас довольно просто. Я почти закончил.

Красота вообще вещь достаточно простая. – Продолжил говорить Веденеев, без малейшей паузы.

– А простота является одним из самых распространенных проявлений красоты. Подавляющее большинство изысков уродуют истинную красоту. Вы, наверное, слышали, когда певцы, как правило, молодые, исполняя уже давно популярные композиции, прибавляют к ним несвойственные ноты. Понятно, что они стремятся проявить себя, спеть по-своему, но, по факту, уродуют классическую красоту мелодии. Или, когда парни уродуют красоту человеческого тела, накачивая с помощью стимуляторов мышцы до несвойственных человеку размеров. Или…

Внезапное откровение Веденеева взбудоражило Лизино душевное и психическое состояние. Слышать его слова, хотя он произнес их вполне себе обыденным тоном, было приятно, а как на них реагировать – непонятно. Мозг заработал на повышенных оборотах, но забуксовал и не успел выработать ничего мало-мальски подходящего.

Правда, мгновение спустя, когда Веденеев перешел на другую тему, и было совершенно очевидно, что сделал он это специально, чтобы лишить Лизу необходимости реагировать сразу, напряжение плавно сошло на «нет».

В этот раз Веденеев говорил дольше обычного, давая Лизе возможность переформатировать свое понимание складывающейся ситуации в связи с вновь открывшимися обстоятельствами.

Вернувшись в состояние душевного равновесия, Лиза, не слушая уже рассуждений Веденеева, посмотрела на него еще раз. Виктор продолжал рисовать. Лиза обратила внимание, как играют мышцы предплечья правой руки, в которой он держал карандаш, на красивые ровные вены на его руках и ногах, на то, что его обтягивающая майка не скрывает рельефности его торса. Лиза вдруг вспомнила, как Виктор облизывал мякоть манго со своих пальцев, и это воспоминание приобрело сейчас новое сексуальное звучание. Она поняла в этот момент, что смотрит на Виктора, как на возможного сексуального партнера, и, что странно, никаких отрицательных эмоций по этому поводу не испытывает. Странно, поскольку раньше она ни на кого так не смотрела. Более того, она не допускала и мысли о возможности сексуального контакта с кем-то кроме мужа.

Тем временем Веденеев, уже закончив свой затянувшийся монолог и продолжая наносить последние штрихи к Лизиному портрету, с удовлетворением заметил, что ситуация развивается в желаемом ему направлении. Лиза начала поигрывать босоножкой, потом потянулась к столику за своим бокалом мартини. Когда она возвращала уже пустой бокал на прежнее место, то взяла со стола запасной карандаш и в задумчивости стала поигрывать им, проталкивая между сложенными щепотью большим, указательным и средним пальцами левой руки.

Вскоре, закончив портрет, Виктор развернул свое кресло в сторону застекленного балкона и принялся быстрыми и четкими штрихами карандаша заполнять задний план своего рисунка.

Вполне уместное в этой ситуации любопытство подтолкнуло Лизу подсесть поближе к Веденееву, чтобы можно было из-за спины наблюдать за его работой. Чтобы видеть лист ей пришлось наклониться вперед, практически к самому уху Виктора. Но сидеть в такой позе было крайне неудобно, прежде всего, потому, что не куда было деть руки. Чтобы устранить этот дискомфорт, Лиза оперлась своими локтями на спинку впереди стоящего кресла Веденеева и уткнулась в них подбородком.

Пока Виктор наносил на задний план своего рисунка линию горизонта, пирс, пляжные зонтики, пальму и маленькие, очень схематические фигурки плавающих в море и загорающих под солнцем людей, Лиза изучала свое изображение. Портрет ей очень нравился, а предметы и людей на заднем плане Виктор скомпоновал таким образом, что в результате получалось, что Лиза сидит не в комнате, а на оживленном пляже. Девушка видела себя сидящей на пластиковом пляжном кресле, а легкий ветерок красиво раздувал ее волосы и, с одной стороны, прижимал одежду к телу, подчеркивая контуры бюста и талии, а с противоположной слегка приподнимал края одежды, увеличивая площадь оголенных участков ее тела. Эти не существовавшие в действительности и додуманные Веденеевым штрихи ее портрета подтверждали искренность его недавних слов и откровенно говорили о его сексуальном влечении к Лизе. И ей было это приятно, очень приятно, так приятно, что она ощутила возбуждение, которое усиливалось от ощущения чистоты, вызванного слабым, еле уловимым, сладковатым ароматом мыла, исходившим толи от волос Виктора, толи от его тела.

Ощущая кожей теплоту дыхания склонившейся к его уху девушки, чувствуя ее приятную близость, Виктор нанес несколько завершающих штрихов, отодвинул рисунок на расстояние вытянутых рук и, не поворачивая головы, спросил:

– Вы довольны результатом?

После некоторой паузы, Лиза, ответила тоном, отражающим ее стремление точнее выразить словами свои мысли.

– Я плохо разбираюсь в живописи. Я, если честно, даже не знаю «живопись» в данном случае – подходящее слово? Или, может быть, следует говорить «графика»? Пожалуй, единственное, что я, по своему невежеству, могу сказать – это: «похоже». Но, во-первых, это слово совершенно не отражает того, насколько мне нравится этот рисунок; во-вторых, я очень боюсь обидеть Вас нечаянно каким-нибудь неосторожным словом.

Виктор, не опуская рисунка, повернул свою голову в направлении Лизы, которая продолжала сидеть сзади в той же самой позе, уткнувшись подбородком в руки, и произнес:

– Вас, наверное, удивит, Лиза, но я тоже боюсь Вас обидеть.

– Это чем же? – Спросила девушка, абсолютно искренне недоумевая.

– Я хочу предложить Вам заняться сексом, и не знаю как это лучше сделать, чтобы не обидеть Вас своим предложением.

Произнеся последнюю фразу, Веденеев продолжал держать голову повернутой в направлении Лизы и периферийным зрением наблюдал за ее реакцией.

Лиза, какое-то время, тоже смотрела на Виктора, прислушиваясь к своим чувствам.

Она поняла, что с какого-то момента уже внутренне была готова к такому развитию событий. Да что там готова, она хотела такого развития и ждала его. Чувствуя, что пауза слегка подзатянулась, Лиза перевела взгляд на настенные часы, которые говорили, что дочь будет занята с аниматором еще более двух часов, привстала со своего кресла и приложила свои губы к губам Веденеева.

Виктор с желанием ответил на этот порыв молодой женщины, и первое касание губами переросло в страстный поцелуй. Лиза не предпринимала попыток оторвать своих губ от Виктора, наслаждаясь этим поцелуем, чувствуя, как разгорается ее возбуждение, пока не поняла, что Веденеев находится в довольно неудобной позе. Тогда она немного отстранилась и посмотрела Виктору в глаза. Но тут до нее дошла вся комичность складывающейся ситуации. Ведь они с Виктором даже не перешли на «ты».

– Может быть, нам имеет смысл перейти на «ты»? – Спросила она и расхохоталась, тем самым сбрасывая с себя какой-то ребячий трепет, нахлынувший на нее во время поцелуя. Трепет неосознанный, неконтролируемый, давно забытый трепет первых школьных свиданий и вороватых поцелуев.

– Принято. – Произнес Веденеев, поднялся со своего кресла, положил рисунок на журнальный столик, дополнив им натюрморт из вина и фруктов, вернулся к Лизе и они вновь соединились в поцелуе.

      Удивительно, но это действо Лиза привыкла воспринимать как традиционную, обязательную, довольно пресную увертюру претворяющую основное действие. Сейчас, толи Виктор делал что-то особенное, толи особенным было ее психическое состояние, происходящее доставляло ей гораздо большее, чем обычно удовольствие. Удовольствие она испытывала и от прикосновения его рук к своему телу, и от соприкосновений телами. Когда она сама касалась руками тела партнера, то тоже получала удовольствие, ощущая крепость и рельефность его мышц. Удовольствия накладывались одно на другое, распаляя желание. Желание еще плотнее прижимало друг к другу их тела, руководило их руками, которые сохраняя легкость прикосновений, продвигались все глубже и глубже под одежды, все ближе и ближе к центрам наслаждений.

Большинство из проходящих за непрозрачными снаружи стенными стеклянными панелями людей не упускали возможности взглянуть на свое отражение. Они поворачивали головы, и как будто смотрели внутрь комнаты. Это создавало ощущение публичности происходящего. Необычность ситуации служила причиной для какой-то внутренней тревожности, что, как ни странно, еще сильнее подталкивало возбуждение, придавая ему новые, ранее не познанные оттенки ощущений.

Виктор и Лиза перемещались по гостиной в спонтанном танце в направлении спальни, передавая друг другу инициативу, как пара футбольных виртуозов пасует друг другу мяч, продвигаясь к воротам противника. Каждый из них с желанием принимал на себя инициативу, когда приходила его очередь, стараясь доставить партнеру максимально возможное наслаждение.

На белоснежных простынях широкой двуспальной кровати танго двух сплетенных и уже обнаженных тел стало еще более страстным. Темп и амплитуда движений возросли.

Лиза чувствовала, как толчками нарастает ее удовольствие и наслаждалась этим ощущением, пока чувственный поток не превысил пропускную способность нервной системы, которая взорвалась последовательностью коротких замыканий, заставивших неконтролируемо сокращаться мышцы и дугой выгнувших ее спину.

Схлынувшее возбуждение опустошило нервную систему молодой женщины до ломоты в конечностях, которая постепенно отступая, освободила место для чувства удовлетворения и, благодарности партнеру за доставленное удовольствие. Еще какое-то время, не имея ни сил, ни желания сделать хоть какое-то движение Лиза сквозь затуманенное сознание продолжала принимать ласки Виктора. Потом, придя окончательно в себя, снова приняла на себя инициативу, желая как можно нежнее и искуснее реализовать чувство своей благодарности грациозными движениями тела, рук, губ.

Стук в дверь гостиничного номера, прозвучавший в полной тишине, в то время, когда партнеры расслаблено и безмолвно лежали, ловя последние ускользающие оттенки только что пережитых чувств, заставил обоих вздрогнуть. Виктор взглянул на Лизу с недоуменным и, одновременно, извиняющимся выражением лица и с неохотой направился к двери, на ходу надевая шорты.

Услышав за стенкой английскую речь, и, поняв, что разговор принимает затяжной характер, Лиза решила довести эпизод к своему логическому завершению и отправилась в ванную. Она чувствовала себя в этот момент превосходно, изумительно, великолепно, и вдруг очень испугалась, что бы каким-нибудь неаккуратным словом или действием или даже взглядом Виктор не смазал эти ощущения.

      Пришедшим был египтянин средних лет, который представился Махмудом. По-русски он не говорил, поэтому обратился к Виктору на английском.

– Господин Веденеев, портье уведомил меня, что Вы изъявляли желание, что бы для Вас организовали индивидуальный эксклюзивный тур.

Это было правдой. Разговор на эту тему с портье действительно имел место быть, поэтому Виктор ответил.

– Да, это так. Что Вы можете предложить?

– Я предлагаю Вам абсолютно эксклюзивный тур. Кроме меня его никто не предложит.

Поездка займет почти сутки. В этой поездке Вы увидите пещеры Наг-Хаммади. Это рукотворные пещеры. Изначально, они предназначались для захоронения знатных египтян, а впоследствии, в первые века от рождества христова они использовались христианскими монахами. А в середине прошлого века там были найдены рукописи христианских апокрифов. Еще мы посетим пещеру, в которой было найдено, ставшее сенсацией, евангелие от Иуды Искариота. В процессе поездки предусмотрена увлекательная прогулка на верблюдах. Причем, обращаю Ваше внимание, что это не будет как везде. В Египте обычно сажают туристов на верблюда и погонщик, под уздцы, катает его по замусоренной площадке. Нам предстоит преодолеть на верблюдах участок пути, который ни на чем другом проехать нельзя. Это плохо проходимые заросли в пойме Нила.

Махмуд продолжал рассказывать о предстоящем путешествии, когда Лиза, красивая, как только что распустившаяся водяная лилия, вышла в гостиную. Виктор отреагировал на ее появление, развернувшись и сделав широкий шаг в ее направлении, одновременно делая глубокий вдох, готовясь, по-видимому, выразить свое восхищение. Но Лиза остановила его порыв, прижав свой пальчик к его губам. Она проникновенно посмотрела в его глаза, своим взглядом буквально умоляя его не произносить никаких слов, сама же нарочито будничным тоном произнесла.

–Увидимся. – Потом, через паузу добавила. – Позже. – А еще через секунду, хитро улыбнувшись, сказала. – Может быть.

После произнесенных слов, Лиза твердым шагом вышла из гостиной через балконную дверь и направилась в детскую игровую комнату. Виктор, освобожденный ею от необходимости подбирать слова для прощания, слегка устыдился самого себя, но, тем не менее, испытал облегчение и мысленно поблагодарил молодую женщину.

Он вернулся к обсуждению с Махмудом поездки, уже не столько содержания экскурсии, сколько к ее стоимости. Во время разговора Виктор краем глаза посматривал в том направлении, куда отправилась Лиза, и видел как она с искренней, счастливой улыбкой взяла дочь за руку и они пошли в сторону отеля. Он видел как девочка, помогая себе жестами, делится с мамой впечатлениями, как они вдруг остановились, о чем-то договариваясь и как, спустя мгновение, сломя голову, обе понеслись наперегонки к входу в отель. Поведение Лизы, красноречивее всяких слов, подтвердило, что никаких отрицательных эмоций она сейчас действительно не испытывает. Оно стерло последние, еще какое-то время беспокоившие Виктора, оттенки затухающего ощущения неловкости от прощания.

Глава 2

Легким быстрым шагом, вприпрыжку, с широченной улыбкой на лице Веденеев спускался по каменным ступеням просторной лестницы в залитый искусственным светом громоздких люстр холл отеля. На ходу он бросил приветливые взгляды неизменно присутствующим на своих рабочих местах администратору и охраннику, которые, еще не полностью войдя в рабочее состояние начинающегося трудового дня, ответили ему ленивой полуулыбкой. Такое поведение служащих отеля никоим образом не испортило его настроения. Его буквально переполняли ощущения легкости и душевного подъема, которые он не испытывал уже довольно давно. Виктор поймал себя на мысли, что ни его вчерашние интимные приключения, ни предчувствие увлекательного путешествия не могли быть достаточными причинами для его теперешнего состояния эйфории. Должно было быть еще что-то, вот, только что именно, так и осталось непонятным. Выныривая из распашных стеклянных ворот отеля, он инстинктивно посмотрел на небо. Небо было почти черным, красивым и звездным.

Ранним весенним утром в Египте можно и прилично замерзнуть. К счастью, с Веденеевым этого не случилось, потому что, когда, к заранее оговоренному часу, он вышел из отеля, машина (а это был белый внедорожник  Toyota Land Cruiser с рекламой турагентства на своем борту) находилась уже на стоянке.

Махмуд с радушной улыбкой выбрался из автомобиля, поприветствовал эксклюзивного туриста и предложил занять место рядом с водителем.

Отрабатывая немалый гонорар, Махмуд, как только вывел свой автомобиль на дорогу, принялся более подробно, чем вчера, рассказывать о маршруте предстоящей поездки, об эксклюзивности этого тура и о тех исторических фактах, которые в той или иной степени были с ним связаны.

Что-то из того, о чем говорил Махмуд, было информацией общеизвестной, но часть, и довольно значительную часть, фактического материала из его рассказа Веденеев слышал впервые.

– Египет – говорил он, когда автомобиль выехал на окраину Хургады – место действия ключевых эпизодов Священного писания, таких, например, как Египетские приключения Иосифа или исход евреев от гнева фараона по дну Красного моря. В Египте скрывалось от царя Ирода Святое семейство.

Рассказ о бегстве Святого семейства в Египет содержится в Евангелии от Матфея, но о конкретных деталях этого путешествия и местах, которые беглецы посетили на своем пути, там не сообщается. Подробные описания бегства содержатся в Евангелии Псевдо-Матфея и арабском евангелии детства Спасителя. Правда эти евангелия, как и целый ряд других, не признаются церковью как достоверные.

В процессе бегства Иисус совершил по версии этих евангелия целый ряд чудес. Он усмирил драконов, которые отвалили прочь, не причинив вреда группе беглецов, как только его увидели. Он сумел сделать так, что львы и леопарды, которые указывали им дорогу, не причинили вреда овцам и баранам, которых Иосиф и Мария взяли с собой в дорогу из Иудеи, сотворил, что пальма, под которой они остановились для отдыха, сама склонилась, чтобы накормить их своими плодами, а под этой пальмой сам собой образовался источник, чтобы дать им возможность утолить жажду.

Машина, тем временем, оставив справа от себя, аэропорт Хургады, выехала на шоссе и взяла направление на Сафагу.

– Копты, например, хранят ту самую сикомору, которую постоянно воспроизводят из побегов умирающего от старости предшественника, а также чашу, в которой Мария творила тесто во время бегства в Египет, ну и колодец, возведенный впоследствии над источником, забившим по приказанию Иисуса.

Кстати, в настоящее время растет дерево, посаженное в 1906 году, а рядом находится его предшественник, посаженный аж в 1672 году.

Это место находится на северной окраине Каира, оно отсюда довольно далеко, поэтому смотреть на эту сикомору мы не поедем, если Вы не возражаете.

– Не возражаю. – Ответил Веденеев. – Но. Кто такие копты? Извините за мою неосведомленность. Хотя, разве не для устранения пробелов в знаниях мы и предприняли нашу поездку?

– Ну, так, ёптить.– Коверкая русскую речь, выплюнул, специально заученную фразу Махмуд, и скосил взгляд на Виктора, не будучи уверенным в том, достаточно ли хорошо он выговорил ее, чтобы тот смог ее понять. И действительно, смысл сказанного водителем дошел до Веденеева не сразу, но когда дошел, то вызвал просто неудержимый приступ хохота.

Довольный произведенным на Виктора эффектом, Махмуд перешел на английский язык:

– Копты это неарабское коренное население Египта, прямые потомки древних египтян. – С нотками гордости в голосе произнес водитель, причина которой стала понятна Виктору, когда тот продолжил. – Я тоже копт. Нас в стране миллионов 10, может немного больше. Мы – Египетские христиане. Кстати, коптами были и две жены пророка Мухаммеда.

Махмуд выполнил правый поворот. Машина съехала на грунтовку и, проехав какое-то расстояние мимо мигрирующего под воздействием ветра хлама, состоящего в основном из пластиковых упаковочных пакетов и бутылок, остановилась у сверкающего белоснежного легкомоторного самолета.

Гид вышел из машины, и к тому моменту, когда к нему подоспел Виктор, обменялся дружеским рукопожатием с, поджидающим путешественников египтянином.

– Красивый самолет. Откуда такой? – Поинтересовался Виктор.

– У одного знакомого американца взяли.– Ответил Махмуд.

– Хорошие у Вас знакомые. – Отреагировал Веденеев, придав своему голосу уважительное звучание.

– Американец говнистый был, пришлось его убить. – Подытожил Махмуд и улыбнулся, давая понять, что это снова была шутка.

Шутка-шуткой, но в обстановке раз от раза всплывающей в прессе информации о взятии заложников по всему арабскому миру, в том числе и в Египте, и прочих неприятностях, происходящих с туристами, ощущение опасности противным и стыдным холодком забралось в душу Виктора.

Это неприятное чувство еще довольно долго оставалось внутри него и мешало по-настоящему наслаждаться полетом.

Путешествие легкомоторным самолетом на небольшой высоте, по впечатлениям, не имеет ничего общего с рейсовым перелетом. Там, за иллюминатором – какая-нибудь серая дымка, в лучшем случае, облака. Земля, даже если повезет, и будет хорошая видимость, это всего лишь набор блеклых прямоугольников, изредка более сложных геометрических фигур, которые, тем не менее, очень скоро надоедают.

Здесь все по-другому. Цвета гораздо ярче, даже не смотря на то, что полет проходит, в основном, над пустынной местностью. Видно каждую мало-мальски существенную неровность поверхности пустыни. Машины внизу, хоть и маленькие, но машины, пасущиеся верблюды – это пасущиеся верблюды, люди – они и есть люди, а не какие-нибудь безликие точки. Даже, когда внизу было пустынно, глазу всегда было за что зацепиться. Контрастные сочетания яркого света и густой тени различной, иногда очень причудливой, конфигурации, создаваемые рельефом местности, удерживали на себе внимание Веденеева. Особо привлекательно для Виктора, было наблюдать за тенью от самолета. Она скользила по земле параллельно движению планера. Реагируя на изменение его курса, она, то немного отставала, то, наоборот, вырывалась вперед и становилась в этой неразрывной паре ведущей. Ее контур постоянно трансформировался в зависимости от рельефа местности. Она была как будто живая, чем-то напоминающая юркую, неугомонную стрекозу.

И только неприятный осадок от неаккуратной шутки Махмуда, а также то обстоятельство, что он пока не обозначил даже конечной точки перелета, создавали дискомфорт и мешали наслаждаться созерцанием этих нерукотворных пейзажей.

– Христианство в Египте зародилось в Александрии уже в середине первого века и оттуда распространилось по стране. – Стараясь перекричать гул самолета, продолжил свое повествование египтянин, вернувшись к Виктору от пилота, с которым, видимо, утряс все детали воздушного путешествия.

– Считается, что основателем христианской общины Египта был евангелист Марк. Он, кстати, принял мученическую смерть при императоре Нероне в Александрии толи в 63, толи 68 году. – Египтянин покрутил головой, осматривая обстановку пассажирского салона самолета, после чего поднял рюкзак с кресла, расположенного напротив Веденеева, и переложил его на другое место. Устроившись на освободившемся сиденье, он продолжил. – Александрия была важнейшим центром раннего христианского богослужения, а египетские «отцы-пустынники» положили начало монашеству.– Махмуд протянул слушателю пол-литровую бутылку воды. Виктор кивком головы выразил свою благодарность и принял предложенный прохладительный напиток.

– Неудивительно, что здесь, на территории распространения раннего христианства, историки находят множество артефактов, относящихся к этому периоду.

В Египте, в середине прошлого века были совершены два крупнейших открытия в сфере христиановеденья. Одно из них – обнаружение библиотеки Наг-Хаммади, которая состоит из текстов, написанных на коптском языке и объединенных в 12 кодексов, а также несколько листов из 13 кодекса. Эти артефакты были упакованы в кожаные чехлы, а потом еще замурованы в глиняные горшки. Другое событие – находка евангелия Иуды.– Рассказывал Махмуд.

– Евангелия Иуды? – Не поверив собственным ушам, переспросил Веденеев.

– Да, Вы не ослышались. Действительно, Евангелие Иуды. Здесь надо остановиться на том, что кроме канонизированных церковью, причем, только в четвертом веке, Евангелий от Марка, Матфея, Иоанна и Луки параллельно существовало еще некоторое количество Евангелий. Известно об этом было давно из текстов, в которых церковные идеологи Ипполит Римский и Ориген опровергали те или иные, содержащиеся в этих Евангелия, изречения. В своих критических рассуждениях они называли опровергаемые ими Евангелия и приводили отдельные выдержки из них.

Евангелия вообще появились спустя, как минимум, столетие после описываемых в них событий. А до этого рассказы о них имели хождение только в устной форме. Если Вы хоть раз брали какое-нибудь из Евангелий в руки, то знаете, что смысл значительной части изречений, приписываемых Христу, неоднозначен. Они могли трактоваться по-разному разными проповедниками. Кроме этого, в зависимости от того, где они проповедовались, изречения эти и толкования событий жизни Иисуса адаптировались к местным условиям, преобладающим настроениям населения этой местности, местному колориту.

Несложно представить, насколько далеко друг от друга разошлись трактовки изречений Христа и варианты описаний тех или иных событий его жизни. Эти расхождения нашли свое отражение в записных Евангелиях. Во 2-ом веке таких евангелий было уже около десятка, в том числе апокрифические теперь Евангелия от Марии Магдалины, от Фомы, от Иуды, от Филиппа и другие. – Говорил экскурсовод.

Внимательно слушая рассказ Махмуда, Виктор в иллюминатор заметил прямо по курсу, сначала, едва различимую тонкую зеленую полоску, разделяющую серо-коричневое тело пустыни и дымчато-голубое пространство неба. Постепенно увеличиваясь в размерах, тонкая зеленая линия превратилась, с течением времени, в широкую ленту с неровными краями, которая, чуть позже, приобрела очертания, позволившие Веденееву распознать в ней густую растительность. По мере того, как расстояние до полосы зарослей сокращалось, в промежутках между кустами и деревьями стал проглядываться еще один оттенок синего цвета. Скоро стало понятно, что самолет приближается к реке. Добравшись до Нила, летательный аппарат выполнил еще один, теперь, левый поворот и продолжил свой полет в створе Нильского русла. Окружающий пейзаж заиграл новыми, более яркими красками. Время от времени, его дополняли небольшие белые треугольники парусов традиционных Нильских фелуг (небольших парусных лодок) и крупные четырехугольники многопалубных туристических кораблей-отелей. Резкая смена пейзажа добавила впечатлениям Виктора от перелета положительных эмоций. Египтянин, тем временем, продолжал свой, без сомнений, увлекательный рассказ.

– Так, например, в некоторых Евангелия Иисус был сыном плотника Иосифа и Марии. У него было четверо братьев и сколько-то сестер. Ну и, что естественно, ни о каком непорочном зачатии в такой ситуации речи быть просто не могло.

Евангелия канонические утверждают другую версию этих событий, с непорочным зачатием, девственностью Марии. Кстати, возникла необходимость объяснить, откуда взялись братья и сестры, упоминания о которых сохранились, в том числе, и в канонических версиях Евангелий. Единственным возможным решением было определить их в качестве двоюродных.

Из Евангелия от Филиппа мы узнаем, что Христос больше всех своих учеников любил Марию Магдалину и, кроме всего прочего, целовал ее в уста.

Мария Магдалина является одним из самых загадочных персонажей новозаветного предания. По одной из версий, содержащихся вне канонических евангелистских текстов, Иисус Христос любил Марию Магдалину более прочих апостолов и ей, наряду с другими избранными учениками Фомой, Филлитом и Матфеем, Спаситель открыл свои самые сокровенные тайны. По мнению авторитетных экспертов, в том числе жены знаменитого ученого, художника и путешественника Рериха Мария Магдалина единственная была высокообразованной ученицей среди последователей Христа. Именно поэтому существует вполне правдоподобная версия, что, во-первых: именно в евангелие Марии Магдалины содержатся подлинные, или, во всяком случае, менее всего искаженные, поучения Христа; во-вторых, что именно Мария Магдалина записала текст, известный теперь как «Евангелие от Иоанна».

Автором Евангелия от Фомы в тексте назван Дидим Иуда Фома, причем греческое слово «дидим» и древнееврейское «фома» означают близнец. Некоторые ученые полагают, что это не совпадение, и что Фома – родной брат Иисуса, «близнец Христов».

Существуют очень отличающиеся друг от друга трактовки распятья Иисуса, эпизода с предательством Иисуса Иудой, отношения Иисуса к собственности и так далее.

И в целом, в отвергнутых церковью Евангелиях гораздо меньше элементов чудесного, чем в канонических версиях.

До середины двадцатого века полное содержание Евангелий, отвергнутых церковью и уничтоженных впоследствии как ересь, в ходе кровавой борьбы за чистоту христианского учения, было не известно. Оно было вновь обретено только после обнаружения этих артефактов здесь, в Египте.

Надо сказать, что из канонических Евангелий, только самое короткое и малосодержательное, Евангелие от Марка, относится учеными ко второму веку, иными словами, является ровесником Евангелий от Марии Магдалины, Фомы, Филиппа. Евангелия от Матфея и Луки, по мнению ученых, созданы гораздо позднее на основании Евангелия от Марка и других раннехристианских источников. По одной из версий таких источников было два: Евангелие от Марка и один неизвестный источник; по другой версии – четыре: Евангелие от Марка и еще три других.

После обнаружения и детального исследования Евангелия от Фомы, возникла версия, что оно как раз и было одним из недостающих источников.

Все это время самолет летел практически ровно над Нилом, изредка предпринимая лишь незначительные маневры, повторяя изгибы русла великой реки. Теперь воздушная машина вновь совершила резкий поворот и начала удаляться от реки, углубляясь в пустыню. Довольно скоро смысл маневра стал Виктору понятен. В поле его зрения попали, постепенно увеличивающиеся в размере, строгие геометрические контуры пирамид Гизы. Махмуд, тем временем продолжал свой рассказ.

– Вообще, ознакомление с текстами Евангелий кардинально поменяло мое представление об Иисусе Христе. – Говорил египтянин. – На основе только канонических Евангелий его образ представляется плоским, как икона. В текстах отвергнутых церковью Евангелий возникают полутона и полутени. В них поверх общеизвестных фактов в облике Иисуса Христа проступают человеческие черты.

Все мы, как правило, в обществе бываем более замкнутыми, а полностью раскрываем себя только с самыми близкими людьми. К их числу, обычно, относятся: жена или любимая женщина, братья. Они знают нас лучше всех и лучше всех нас понимают. Мне кажется, что именно поэтому Евангелия от Марии Магдалины – видимо, любимой Иисусом Христом женщины и Фомы – судя по всему, его родного брата, более содержательны с точки зрения изложения мировоззренческой позиции Иисуса.

Когда мы общаемся с разными людьми, мы, как правило, говорим на разные темы, в зависимости от интересов собеседника. С политиком – обсуждаем вопросы политики, в больнице говорим по большей степени о своих и чужих болячках, с туристом общаемся на предмет его отдыха и так далее. По этой причине в Евангелии от Марии Магдалины большое место уделено женской тематике, а другие Евангелия имеют другие акценты.

Апостолы теперь представляются не однородной группкой равных друг другу слушателей, коль скоро некоторых из них Иисус выделял, как более близких к себе по родству или духу.

      Невозможным видится отсутствие среди них зависти, желания позиционировать себя, как более близкого к учителю, обладающего более сокровенными знаниями, нежели остальные, и других проявлений совершенно естественной в подобной ситуации конкуренции.

При внимательном и вдумчивом ознакомлении с текстом Евангелия от Фомы возникает, как мне показалось, много параллелей с Буддизмом, например, с идеей просветления. А это наталкивает на вопрос: откуда возникли эти параллели?

На этот вопрос возможны только два варианта ответа. Либо Христу и Будде одни и те же мысли пришли независимо друг от друга, либо кто-то у кого-то их заимствовал. Не смотря на то, что истории известны примеры практически одномоментных идентичных открытий, второе, как мне кажется, гораздо более вероятно. А учитывая, что Будда жил за пол тысячелетия до рождения Иисуса, становится очевидным кто у кого черпал свои знания.

Здесь надо принять во внимание, что в текстах Евангелия в жизнеописании Иисуса существует огромный временной интервал от бегства святого семейства с младенцем Иисусом в Египет до его возвращения в Иерусалим во вполне зрелом возрасте.

В связи с этим, пребывание Иисуса в свои младые годы в Индии – родине Буддизма, о чем свидетельствует якобы существующее Тибетское Евангелие, представляется не только не невозможным, а вполне вероятным. О существовании такого текста, в котором рассказывается о событиях, связанных с пребыванием некого пытливого к знаниям юноши Иссы в Индии и Тибете, писал в одной из своих книг Ваш авторитетный соотечественник Николай Рерих. Более того, учитывая значительное количество пересечений учения Христа с буддизмом, даже не принимая во внимание Тибетское Евангелие, подлинность которого продолжает оставаться спорной, маловероятным представляется то, что Иисус не был знаком с учением Будды.

Напротив, возможное посещение Иисусом Индии и Тибета очень логично завершает его образ, образ мальчика, который в своем малолетстве столкнулся с вопиющей несправедливостью, вынужденный покинуть Родину, и по этой причине страстно возжелал разобраться в мироустройстве. Он много путешествовал и непрестанно учился и, в результате, обобщил приобретенные им знания в стройное учение и, пожертвовав собой, преподнес его миру.

      Кстати, такая логика событий объясняет, почему он нес свое учение не как мудрость, которую он постиг в процессе философского творчества, а в качестве учения, данного свыше.

Ведь Христос жил спустя пол тысячелетия после Будды, и в процессе ознакомления с буддизмом, не мог не обратить внимания, что, зародившись в Индии, он не завоевал ее.

Почему? Да, видимо, потому, что авторитет буддизма, как учения от начала и до конца созданного человеком, не был незыблемым.

Мудрость, данная свыше – непререкаемая. Можно спорить с человеком, но не с богом.

Из истории становления и развития буддизма он постиг и, обращаясь к апостолам, постарался передать им урок о том, что для эффективного распространения нового вероучения следует не столько убеждать людей поменять веру, сколько обращаться к тем, кто в своей вере не определился, либо к тем, кто испытывает разочарование в традиционном вероучении.

Полу тысячелетняя история буддизма дала ему основание предположить и предсказать, что, как и учение Будды, его слова будут впоследствии искажены. Это предсказание отражено в Евангелие от Марии Магдалины. Там утверждается, что «от его слова не осталось почти ничего. А в том, что осталось, часто истина присутствует, как не истинна, а правда – как не правда. Левое там сделано правым, белое – черным, а важнейшее скрыли и решили исторгнуть его с корнем».

Иисус, на основе приобретенных им знаний, предсказал также и другие, произошедшие потом события, Он говорит: «те, которые были мне самыми близкими, будут преданы лукавому и многие из сих писаний исчезнут. А, что останется, будет изменено. И мало, что из него не будет осквернено».

И ведь именно так все и произошло в действительности.

Большое число, сильно отличающихся друг от друга Евангелий стало проблемой для церкви, тормозившей распространение Христианства как единой религии и признания его в качестве государственной религии Римской империи.

Вероятнее всего, в угоду римской власти христианские идеологи смягчили образ Понтия Пилата, сняв, по сути, с него вину за казнь Иисуса.

В ряде Евангелий Иисус недвусмысленно представлялся в образе противника материального неравенства, что абсолютно противоречило идеологическим задачам церкви в части божественного объяснения существующего социального устройства.

Новозаветные Евангелия решили проблему материального неравенства, присвоив бедности и нищете что-то вроде статуса божьей благодати, объясняя, что через страдания, порождаемые бедностью и телесной ущербностью путь в царство божие и короче и проще.

Поэтому и была проведена ревизия Евангелий. Одни были признаны церковью каноническими (они вошли, как теперь понятно, с некоторыми корректировками, в Новый Завет) другие – подложными или анонимными. В течение последующих столетий эти Евангелия изымались из обращения и уничтожались.

С этого момента Христианство приобрело черты свойственные современным политическим партиям, по сути, прообразом правящей политической партии оно и стало.

История сохранила свидетельство о том, что в средние века в Европе в период разгула инквизиции имел хождение анекдот. В нем говорилось, что Иисус Христос, совершив второе пришествие на землю, очень скоро после этого попал в застенки инквизиции за действия, порочащие и искажающие христианское вероучение. – Завершил свой рассказ Махмуд.

…

В это время самолет пошел на посадку и очень скоро уже катился по импровизированной посадочной полосе, представлявшей из себя более-менее плоский участок пустыни, подскакивая на ее неровностях.

На месте посадки путешественников уже ждал точно такой же внедорожник с точно такой же эмблемой на его борту. Быстро расплатившись и тепло попрощавшись с пилотом, гид забрался на водительское сиденье автомобиля. Не заставил себя ждать и Веденеев.

Как только он разместился рядом с водителем, внедорожник тронулся с места и стал набирать скорость.

Махмуд тем временем продолжил свой рассказ.

– Местом находки евангелия Иуды считается захоронение в пещере близ города Махага в провинции Эль-Минья, на правом берегу Нила, в 193 километрах к югу от Каира, а Наг-Хаммади находится еще дальше в том же направлении.

Здесь он сделал короткий перерыв в своем повествовании, вынужденный сосредоточить свое внимание на том, чтобы безопасно выехать на шоссе, а затем продолжил.

– История обнаружения Евангелия Иуды интересна сама по себе. Его нашли крестьяне-феллахи. Феллах в переводе с «арабского» означает пахарь. Но те «пахари», о которых идет речь зарабатывали себе на жизнь деятельностью совершенно другого рода. Они промышляли раскопками. И вот однажды, отыскав древнюю могилу, счастливые любители древности пригласили эксперта – местного расхитителя гробниц по имени Ам Самия. Тот, с ученым видом знатока, осмотрел два гроба, укрытые в пещере. – Продолжал рассказывать Махмуд, сопровождая повествование разными гримасами. Виктор наблюдал за рассказчиком в салонное зеркало. Водитель, видимо, специально разместил его таким образом, чтобы сохранить контакт между ним и пассажиром, а за дорогой он наблюдал, как и положено, используя боковые зеркала заднего вида. Египтянин, то сдвигал брови и вытягивал губы, одновременно опуская в направлении подбородка их уголки, придавая, таким образом, суровости выражению своего лица; то, наоборот, поднимал брови вверх, округлял глаза и приоткрывал рот, что создавало выражение глубокого удивления, и так далее. Его гримасничанье придавало живости рассказу, создавало впечатление, что он был непосредственным свидетелем описываемых им событий, и изображал людей, которых сам видел.

Сейчас, когда он, понизив голос и нацепив на лицо маску ужаса, заговорил про гробы, Виктору вспомнилась детская забава из его, к сожалению, далекого уже пионерского прошлого. В памяти всплыло, как в пионерском лагере после отбоя, ребята пытались пугать друг друга страшными историями, рассказываемыми в темноте, сиплым голосом о гробах, скелетах и прочих страшных, как им казалось, предметах.

Махмуд, тем временем, продолжал:

– Он велел поднять один из гробов. Тот немедленно рассыпался в труху, из него выпал скелет – Махмуд трансформировал «маску ужаса» в гримасу изумления и устремил свой взгляд вниз, имитируя предполагаемое поведение барыги. – Вместе с костями на землю упали стеклянные фляги римской работы, завернутые в папирус.

Автомобиль въехал на территорию города Махага, что послужило гиду поводом, прервать сюжет повествования для лирического отступления.

– Мой родной Махага, знаменит на весь Ближний Восток своим чесноком – с нескрываемой гордостью заявил Махмуд. – Он растет здесь на плодородной илистой почве долины Нила, напоенный нильской водой и одаренный щедрым египетским солнцем. – Продолжил оду родному городу водитель, ввернув поэтические нотки, скорее всего, строки из какого-нибудь произведения местного поэта. – Правда, весь город при этом пропах чесноком. – Закончил он утратившим пафос голосом.

– Неподалеку отсюда, раньше было древнее городище Амарна – столица, которую воздвиг в ХV веке до нашей эры фараон-диссидент Аменхотеп IV, муж Нефертити, задумавший заменить исконные египетские культы на поклонение единому богу солнца – Атону, за что он считается предвестником единобожия.

Родной город Махмуда, не смотря на пафос, с которым египтянин о нем рассказывал, оказался невзрачным, небольшим и малонаселенным провинциальным городишком. Очень скоро он остался позади, не произведя на Виктора никакого впечатления.

Еще недолго пропетляв под аккомпанемент рассказа Махмуда об Аменхотепе по узкой, еле угадывавшейся дороге, машина выехала на ярко освещенную полуденным солнцем поляну. С места остановки автомобиля можно было отчетливо видеть зелено-голубую полоску Нила, на противоположном берегу которого возвышался горный массив. Река изобиловала крутыми поворотами, множеством больших и малых островков, частично представлявших собой нагромождение булыжников, частично – поросших каким-то невысоким зелено коричневым кустарником.

Выбравшись из машины, путешественники двинулись в сторону реки. Скоро над линией берега появилась вершина белого треугольника паруса. По мере приближения мужчин к реке, треугольник вырос в традиционную нильскую фелуку, довольно большую лодку с изящным высоким остроугольным белым парусом, в которой их поджидал экипаж из двух человек. Привязанная веревкой к стволу большого дерева, она колыхалась на воде, производя хлюпающие звуки.

Члены команды парусника, завидев приближающихся путешественников, подскочили и принялись поправлять снасти суденышка.

Махмуд парой-тройкой фраз на ходу перекинулся с экипажем судна и быстро заскочил в фелуку по импровизированному трапу, представляющему собой обыкновенную прочную доску. Оказавшись на борту, проводник принялся обниматься с членами команды парусника, демонстрируя их, по всей вероятности, давнишнее знакомство.

Веденеев последовал за ним, но взобраться на борт также легко и сноровисто, как это сделал египтянин, у Виктора не получилось. Доска сыграла под ним, ступня соскользнула, и, мгновение спустя, он оказался в воде. Ноги по щиколотку увязли в илистом речном грунте, правый локоть взорвался острой болью, изо рта, сама собой вылетела целая стая самых изысканных выражений, входящих в «золотой фонд» русского мата.

Вода была теплой, как парное молоко. Тем не менее, Виктор, вспомнив, что это не Волга, а Нил, давший название одному из самых крупных видов крокодилов, поторопился выбраться на сушу.

Проявленная Веденеевым неловкость и поспешность, с которой он выскочил из реки, стали причиной появления на лицах египтян насмешливых гримас, которые еще больше усилили раздражение Виктора.

Вторая попытка забраться на борт парусника, во время которой Веденеев не пренебрег воспользоваться рукой, протянутой ему Махмудом, оказалась более успешной.

– Тут крокодилов нет. – Сказал проводник, правильно прочитав мотивы проявленной Виктором поспешности. – Давно нет. Ну, почти нет. Во всяком случае, выше Фив не встречаются.

– А пираньи есть? – Веденеев с выражением страдания на своем лице потирал ушибленный локоть.

– Пираньи есть. – Утвердительно ответил гид. – Вот одна за штанину ухватилась. – Он указал пальцем на ногу Виктора.

Веденеев перестал тереть локоть и бросил испуганный взгляд туда, куда указывал рукой проводник. Никакой пираньи на штанине он, к счастью, не обнаружил. Само собой, это была шутка, что было понятно еще и по насмешливым физиономиям членов экипажа судна.

Быть поводом для насмешек крайне неприятно и испытываемое Виктором раздражение по этому поводу отчетливо отразилось на его лице в виде недовольной гримасы.

Заметив это, Махмуд сердито посмотрел на соотечественников. Этого взгляда оказалось достаточно, чтобы стереть с их лиц глумливые насмешки. Члены команды парусника занялись своими прямыми функциональными обязанностями по управлению судном, старательно избегая, даже посмотреть в сторону Веденеева.

– Пираний тоже нет. Пираньи – это в Амазонке. – Проводник указал Веденееву на предназначенное для него на лодке место.

Переправа на другой берег стала мероприятием довольно обыденным. Экипаж умело управлялся со снастями. Фелука ровно и спокойно, но в тоже время быстро, шла поперек русла, рассекая килем невысокие речные волны.

Желая нивелировать случившийся с туристом конфуз, гид поспешил возобновить прерванное повествование. Раздражение по мере его рассказа снизошло на «нет». Острая боль в локте утихла до состояния вполне сносного дискомфорта.

– …Конечно, нашедшие этот папирус крестьяне, не могли понимать его историческую ценность и продали артефакт перекупщику за цену, хотя и внушительную в их понимании, но абсолютно несоответствующую его истиной стоимости. – Рассказывал Махмуд, опустив свою руку в воду, и наблюдая, как она формирует позади себя клинообразный волновой след. – Некоторые из компании удачливых крестьян, в том числе и их руководитель Ам Самия вскоре умерли. Их смерть породила новую волну слухов о так называемом проклятии фараонов.

До сих пор остается непонятным, понимал ли ценность этой находки перекупщик, но то, что он намеревался на перепродаже очень хорошо заработать – совершенно очевидно. Звали перекупщика Хана. Этот коммерсант предпринял попытку продать папирус и еще какие-то, имевшиеся в его распоряжении артефакты. За помощью в реализации коллекции древностей он обратился к известному в этих кругах греку – Николасу Кутулакису. Встреча с ним произошла в присутствии двух, сопровождающих дельца дам, одну из которых звали Миа, а так же Эффи или Фифи. Именно Миа впоследствии свела Хану с потенциальным покупателем, представившимся коллекционером древностей. Перекупщик принял гостя в своем доме, где продемонстрировал последнему приготовленные для продажи ценности, включая и манускрипт.

Однако, сделка, обещавшая обогатить предпринимателя и так им желанная, в итоге не состоялась. Вместо этого квартиру Ханы начисто ограбили. По данным полиции, грабители открыли дверь ключами и отлично ориентировались в расположении комнат. Сейф, в котором хранились фамильные драгоценности и коптские папирусы, они не стали взламывать на месте, а унесли целиком. Полиция потом нашла вскрытый ящик на улице.

По истечении какого-то времени на антикварном рынке Европы начали всплывать украденные у Ханы предметы. Происхождение двух из них (золотого древнеегипетского ожерелья и золотой статуэтки богини Исиды с сыном Хором на руках) удалось установить. Оказалось, что видному коллекционеру древностей их продала дама по имени Эффи.

Отыскал и вернул украденные манускрипты владельцу все тот же Кутулакис, который, в качестве компенсации за труды, по обоюдному с Ханой согласию, оставил у себя найденные вместе с папирусом два золотых артефакта: ожерелье и статуэтку. В вернувшемся владельцу тексте Евангелия от Иуды не хватало нескольких листов.

После того, как Хана вновь обрел свое сокровище, он, не желая больше испытывать судьбу, разместил их на хранение в депозитном сейфе одного из швейцарских банков. Повод извлечь его из сейфа образовался уже только в 1983 году, когда при посредничестве Янниса Пердиоса – компаньона умершего к тому времени Николаса Кутулакиса, переговоры о продаже артефакта возобновились. Сделка не состоялась и в этот раз. Теперь потому, что потенциальные стороны контракта сильно разошлись в цене. Хана все еще надеялся, что манускрипт сделает его по-настоящему богатым человеком.

Манускрипт переместили на хранении в депозитный сейф отделения «Citibank» в городишке Хиксвилл на Лонг-Айленде.

Пропавшие страницы евангелия от Иуды вновь явили себя миру в 1999 году. Их приобрела коллекционерка древностей греческого происхождения Фрида, как оказалось, у бой-френда той самой Эффи. С этого момента Фрида предприняла необходимые действия, чтобы овладеть всем историческим документом. Она вступила в переговорный процесс с Ханни, привлекла к этому процессу его семью, через которую оказывала давление на продавца, чтобы прийти к взаимоприемлемому соглашению по цене. В результате Хана, сломленный к этому времени под грузом несбывшихся надежд, согласился на предложенные Фридой условия.

Смешнее всего во всей этой истории то, что отделение банка стороны контракта нашли с огромным трудом. Хана не помнил его точного адреса. Решить эту проблему удалось только благодаря тому, что у него осталась квитанция 16-летней давности. Не подошел к депозитному сейфу и его ключ. Оказалось, что за прошедшее время сейфы были поменяны.

      А ужасней всего в ней, что за время хранения во влажной атмосфере Восточного побережья Америки, в помещении, менее всего приспособленном для хранения подобных рукописей, манускрипт практически полностью истлел, как не истлел за 18 веков в сухом воздухе египетской пустыни. Он угрожал обратиться в пыль при малейшем к нему прикосновении.

Но и это еще не все злоключения манускрипта. Фрида, проведя его экспертизу и убедившись в его подлинности и исторической ценности, продала его представителю солидного коллекционера. Но сам коллекционер сделку, совершенную от его имени, не ратифицировал и соответственно не обеспечил финансово. В результате Фрида лишилась рукописи, не получив за нее оплаты. Пока происходил процесс урегулирования взаимных претензий, покупатель, не будучи специалистом, по чьему-то бестолковому совету, хотя и из лучших побуждений, подверг манускрипт глубокой заморозке, чем почти и вовсе его уничтожил.

И все же Бог сохранил этот текст истории. Фрида, вновь приобретя его в 2001 году после урегулирования споров, предприняла все необходимые меры к его сохранению и доскональному научному исследованию. После публикации Евангелия вернулось в Египет и экспонируется теперь в каирском коптском музее. – Закончил свое повествование египтянин, поднимаясь со скамьи, после того как фелука уткнулась носом в берег.

…

Сойдя на землю и не теряя даром времени, путешественники двинулись дальше, и довольно скоро оказались перед входом в катакомбы, выдолбленные в известняковой скале.

Анфилады, которым не было конца, со сводами, подпираемые четырехгранными колоннами, поразили Веденеева. Здесь была превосходная вентиляция, воздух сухой и чистый, не чувствовалось ни малейших признаков гниения.

– Такое состояние воздушного пространства в комплексе с отсутствием солнечного света естественным образом сформировали идеальный режим хранения, что позволило древним текстам, найденным в этих катакомбах, сохраниться до наших дней. – Давал пояснения проводник.

– Евангелия от Иуды – проклинаемого всеми, самого, пожалуй, отрицательного персонажа мировой истории – олицетворения человеческой низости и подлости, ожидаемо предлагает свою, альтернативную канонической, версию эпизода с предательством «Спасителя». Этот источник не отрицает самого события доносительства Иуды на Иисуса, но дает совершенно противоположную трактовку мотивов этого поступка Иуды. По общепринятой версии считается, что Иуда заложил Иисуса из меркантильных соображений. Иисус предвидел, что Иуда донесет на него властям, но смиренно не предпринял ничего, чтобы остановить предателя.

Исследователи тем временем достигли подножья лестницы.

– Могильный зал находится выше входа. – Пояснил провожатый и продолжил рассказ. – По версии Евангелия от Иуды: последний был единственным из апостолов, кто до конца постиг истинный смысл учения Христова, в связи с чем, именно ему Иисус поручил совершить акт доносительства. Как видно из запечатленных в Евангелиях последующих событий, мученичество Иисуса Христа, его восхождение на крест и последующее воскрешение, в силу произведенного ими на людей впечатления, стали краеугольным камнем предложенного Иисусом вероучения и убедили людей в его истинности. Иуда, по этой версии, как понятно, трансформируется из подлого и низкого предателя в героя, совершившего акт самопожертвования и исполнившего поручение Иисуса Христа, сознательно обрекая себя на нескончаемые людские проклятья.

Учитывая огромную, можно сказать основополагающую, значимость актов мученичества Христова и его воскрешения для становления христианства, эта, предложенная Евангелием от Иуды, версия библейских событий не представляется такой уж совершенно невозможной. Тем более что эта версия событий вкладывает новый смысл в некоторые цитаты из других Евангелий, которые становится возможным трактовать, как ее косвенное подтверждение. Например, у Иоанна – Иисус обращается к Иуде со словами «что делаешь, делай скорее», а у Матфея – объясняет свое нежелание прибегнуть к помощи Отца, чтобы избежать распятья вопросом: «как же сбудутся Писания, что так должно быть?» – Закончил Махмуд краткий обзор содержания, найденного здесь письменного артефакта.

Поднявшись по ступенькам не длинного лестничного пролета, путешественники оказались внутри пространства, подверженного более тщательной обработке и отделке. Стены и потолок здесь были значительно ровнее и покрыты росписью. Все сюжеты рисунков изображали, как показалось Веденееву, одну и ту же женщину в царском венце и прозрачных одеждах в компании с различными божествами. На одной фреске эта женщина общалась с существом с головой коршуна, на другой – в пару к ней художник поместил длинноклювого ибиса с человеческим телом.

– Это изначально погребенная здесь знатная дама, скорее всего, царского рода, представляется богам поочередно. – Выдержав небольшую паузу, вновь заговорил экскурсовод. – Здесь их – полный пантеон. Это – Сет. – Сказал египтянин, заметив, на каком изображении Виктор задержал свое внимание. – Человек с длинным телом и ослиной головой. Сет, в нашей мифологии – бог пустыни, олицетворение злого начала, брат и убийца Осириса, один из четырех детей бога земли Геба и Нут, богини неба.

– И за что же он убил этого Осириса? – Полюбопытствовал Веденеев.

– Осирис был очень хорошим властителем. – Принялся охотно пояснять Махмуд. – Египет достиг при нем благоденствия. Годы его правления стали апогеем истории «Золотого века». Выросли города, разбогатели все люди, земля родила небывалые урожаи, а вот засухи и наводнений не бывало ни разу! Осирис внимательно прислушивался к советам окружающих и действовал мудро. Ему помогала править супруга Исида – богиня материнства. Иногда молодому царю давали мудрые наставления его отец Геб и великий бог мудрости Тот. – Гид указал рукой на бога, изображенного с головой ибиса.

– А, так вот почему у него такой нос длинный. – Попытался пошутить Веденеев, поздно поняв, что получилось как-то невпопад.

Не уловив смысла произнесенной Виктором фразы, египтянин сморщил на лице задумчивость. Веденеев, досадуя на самого себя, махнул гиду рукой, мол «не бери в голову, продолжай». Египтянин прочитал этот жест правильно и заговорил снова.

– Казалось, все любили Осириса и уважали его, но был один бог, который ненавидел царя Египта и завидовал ему. Это был родной брат Осириса – Сет. – Махмуд кивнул в сторону «ослиноголового». – Сет мечтал погубить брата и завладеть его троном. Однажды он устроил в своём дворце пир, на который пригласил Осириса. Царь Египта подумал, что брат его ищет пути к примирению, и с радостью принял приглашение Сета. Пиршество было великолепным, такого числа изысканных кушаний и сортов благородного вина не подавали даже самому Владыке мира богу Ра. Сет обнимал Осириса и клялся ему в дружбе и любви. Потом в зал внесли восхитительно отделанный сундук, украшенный золотом и драгоценными каменьями. Переодетые людьми демоны – гости Сета, стали шумно восхищаться богатством хозяина дома. Тогда щедрый Сет объявил, что подарит сундук тому, кто поместится в нем. Ни один из гостей не мог лечь в него в полный рост. Подошла очередь Осириса. Едва он лег в сундук, Сет радостно завопил «Отныне он твой, возлюбленный брат» и, захлопнув крышку, захохотал: «так и умри же в нем, пусть он будет тебе гробом!». Тщетно молил Осирис о помощи, лишь пьяный хохот демонов был ему ответом. Утром сундук оттащили к Нилу и бросили в воду. Осирис утонул.

Потом Гор, сын Осириса победил Сета и при помощи богов воскресил Осириса, и тот стал богом в мире мертвых.

А это цитаты из книги смерти. – Махмуд указал рукой на иероглифы, размещенные между изображениями.

Осмотренная путешественниками прямоугольная камера заканчивалась еще одним лестничным пролетом, который привел их в помещение квадратной формы, метров по 30 в длину и ширину. Потолок этого погребального, как правильно догадался Веденеев, зала был заполнен изображениями коршунов с распростертыми крыльями, у каждого из которых в когтях был зажат символ в виде креста с петлей сверху.

– Это крест жизни – анкх. – Прокомментировал гид. – Его основное значение – это бесконечность бытия. Другими словами, этот символ олицетворяет жизнь после смерти. Коптский крест (его еще так называют) говорит о том, что, когда приходит смерть, то это не означает конец жизни. Душа человека бессмертна. Следовательно, она будет существовать бесконечно.

На стене погребальной комнаты была изображена все та же женщина.

– Это она стоит перед Анибусом, который взвешивает ее сердце, положив его на одну чашу весов, в то время как на другой лежит истина.

      Анибусом гид назвал божество с головой шакала. Истина же была изображена художником в форме пера.

– Это перо богини истины Маат. Если сердце перевешивает, значит, оно отягощено грехами и тогда его пожирает чудовище Амамат. Вот эта симпатяга. – Египтянин указал на изображение странного существа. – Амамат – пожирательница, богиня-чудовище, демон из царства мертвых с телом гиппопотама, львиными лапами, гривой и пастью крокодила!      На другой стене неизвестная царица в сопровождении своего двойника именуемого Ка приносит дары различным богам и умоляет демонов подземного мира.

А тут она торжествующая после успешного преодоления всех испытаний, оправданная Осирисом, вступает в чертоги богов.

Слушая пояснения проводника, Виктор, ощущая легкую усталость, опустился на небольшой квадратный выступ в скале и с удовольствие вытянул ноги, снимая с них напряжение.

– А это что за табуретка? – Спросил он египтянина, когда тот, окинув еще раз по кругу погребальную комнату, решил, что описал фрески исчерпывающе и замолчал.

Проводник отступил на шаг, оценивающе осмотрел выступ, на котором расположился Веденеев, поскреб пальцами подбородок и не очень уверенно высказал предположение, что это, скорее всего, пьедестал для подношений усопшей.

Почувствовать себя подношением для усопшей оказалось Веденееву крайне некомфортно, и он подскочил, как ужаленный, вызвав у экскурсовода невольную улыбку.

…

Пещерные комиксы о приключениях усопшей и комментарии египтянина к ним, спору нет, были очень занимательны, но сознанием Виктора завладела новая версия известных новозаветных событий. Поверить в то, что презираемый всеми людьми в течение двух уже тысячелетий человек, на самом деле – герой, совершивший подвиг самопожертвования ради этого самого, презирающего его мира, было трудно, невероятно трудно, практически невозможно. Но что самое удивительное, именно эти нереальность и парадоксальность истории подталкивали Веденеева поверить в нее.

На всем протяжении обратного пути к ожидавшему их на противоположном берегу автомобилю Веденеев, совершенно уйдя в себя, раз за разом, возвращался мысленно к этой истории.

Из состояния задумчивости он вышел только уже в салоне автомобиля, причиной чему послужил голос Махмуда.

– Ну что же, мистер Веденеев, пришло время для следующего этапа нашего увлекательного путешествия.

Рекомендую Вам держаться покрепче, левой рукой за эту ручку – Египтянин указал на горизонтальный поручень над перчаточным ящиком, – правой – за ту. – Он ткнул пальцем в ручку над пассажирской дверью.

Веденеев без лишних вопросов исполнил эту рекомендацию, хотя и считал, что это, скорее всего, излишняя предосторожность. В этот момент он подумал, что водитель специально, как это часто бывает, нагоняет страху, и делает это не столько, чтобы предупредить возможные негативные последствия, а больше для того, чтобы распалить воображение пассажира, обострить его чувства, и тем самым компенсировать отсутствие ранее оговоренных и, кстати, оплаченных впечатлений. Поэтому Веденеев, хотя и занял рекомендованное водителем положение, но держался, не сильно напрягаясь.

То, что рекомендация вполне и даже очень обоснована, а его умозаключения не стоили и выеденного яйца, Виктор понял, как только машина, сразу после слов водителя, резко свернула с асфальта на открытое пространство пустыни и тут же своим правым колесом налетела на сильно возвышающуюся над поверхностью земли каменную плиту. Веденеева, по недоверию не ожидавшего подобного маневра, сильно тряхнуло. Его правая рука, не удержавшись за поручень, сорвалась, и он, лишившись опоры, ткнулся левым виском в плечо Махмуда, который с улыбкой на губах бросил на Виктора понимающий, снисходительный, но, тем не менее, укоризненный взгляд.

Как только положение автомобиля позволило, Веденеев вновь занял рекомендованную позу и взялся за поручни гораздо крепче прежнего. И вовремя, потому, что машина на очень высокой скорости выполнила левый поворот, и Веденеев был вынужден, напрячь левую руку еще крепче, чтобы удержаться в сиденье. Не без труда, но удалось.

      Автомобиль, не давая Веденееву опомниться, совершал поворот за поворотом, объезжая большие камни, часто при этом даже уходя в занос, то левым, то правым колесами наскакивая на камни поменьше.

Экипаж трясло нещадно. Во время этой скачки Виктор успел заметить следы других автомобилей и понял, что они движутся по типовой трассе для подобных мужских забав. Это принесло некоторое успокоение в его, начинающее тревожиться сознание. Он даже стал получать удовольствие от гонки.

Довольно скоро на их пути вырос холм с покатыми склонами. Автомобиль проехал несколько метров вверх по одному из них, после чего развернулся параллельно линии основания холма и продолжил дальнейшее движение с очень большим боковым креном. Виктор с удивлением смотрел по сторонам. Крен вправо был таким, что это казалось невозможным.

Сознание говорило, что машина должна перевернуться, что она просто не могла не перевернуться, распаляя в душе чувство страха, которое, не смотря на все усилия Виктора противостоять ему, предательски расползалось, заполняя собой все большее и большее пространство. Действительность, к счастью, демонстрировала обратное. Машина ехала уверенно, всеми четырьмя колесами по наклонной плоскости, не предпринимая ни малейшей попытки оторваться от земли.

Через какое-то время внедорожник выехал на равнину, где снова пустился в пляс, пока не добрался до очередного холма с более крутым склоном, и принялся вскарабкиваться на его вершину.

Двигатель автомобиля заработал с ощутимым напряжением, казалось, на пределе своих возможностей. Тем не менее, машина, уверенно цепляясь колесами за грунт, равномерно ползла вверх к вершине холма.

      Достигнув в верхней точки трека плоского участка, внедорожник опустился в горизонтальное положение и машина начала вновь набирать скорость. Справа от дороги был крутой, чуть не вертикальный, склон. Слева возвышалась отвесная скала. Это не оставляло никакой возможности для маневра в том случае, если бы, не дай бог, произошло что-нибудь не предвиденное водителем, например, если бы трассу перегородила бы какая-нибудь осыпь или даже просто один единственный валун, что представлялось сейчас абсолютно реальным.

Пока Веденеев размышлял над бесшабашностью своего водителя и осуждал собственную неосмотрительность, он успел заметить, что находящаяся в зоне видимости часть дороги сначала ныряет под нависающую по курсу скалу, которая образует некое подобие полу тоннеля, а потом уходит влево, заворачивая за ее край.

Нависающая скала, на которой в силу отрицательного угла наклона, песок и пыль не скапливались, в отличие от остальной поверхности холма, выделялась более темным цветом, а ее порода местами искрилась, отражая солнечный свет. Эти цветовые и световые переливы привлекли внимание Виктора, который проводил взглядом пролетающую мимо скальную стену, одновременно ощущая, что джип начинает снижать свою скорость.

Когда он снова посмотрел вперед, то увидел за капотом… лишь небо, только небо, сверху и до самого низа, так, как его видит в иллюминатор пассажир самолета, когда лайнер накреняется для маневра в противоположную от него сторону.

Дыхание перехватило, а сердце замерло, когда он ощутил и осознал, что автомобиль оторвался от грунта и находится в полете.

Глава 3

– Андрей! – Громкий и звонкий окрик нарушил тишину двора, столкнув с голых корявых веток берез стаю галок.

Он прозвучал внезапно, как выстрел или крик о помощи. Людей во дворе в этот ранний час было немного: мужчина, выгуливающий пару похожих друг на друга собак одной породы, пожилая дама, бредущая куда-то по своей надобности и мужчина – к тридцати, открывавший в этот момент дверь зеленого «Баргузина», но все, без исключения, повернули голову в направлении источника звука.

– Ты телефон забыл. – Добавила женщина, чья голова торчала из распахнутого окна на третьем этаже, лишь чуть-чуть убавив голосу громкости.

Мужчина у «Баргузина» захлопал ладонями по карманам.

– Вот, блин. – Раздосадовано буркнул он себе под нос, вспомнив, что возвращаться считается дурной приметой. Секунду поразмышляв, он, однако, решил, что примету, хочешь – не хочешь, придется проигнорировать. – Сейчас поднимусь. – Повысив голос, полу крикнул Андрей в направлении распахнутого окна и, прямо с земли, не забираясь в салон автомобиля, запустил его двигатель.

Когда он снова спустился во двор, машина была достаточно прогрета, чтобы можно было ехать.

Мелкая неприятность с забытым телефоном не смогла испортить его приподнятого настроения, которое было вызвано наличием довольно крупного заказа на строительство загородного коттеджа.

Заказчика он, правда, еще и в глаза не видел. Мало того, даже с его представителем Андрей общался только виртуально, по Скайпу, но деньги на его банковский счет за выполненную работу по подбору участка для строительства и разработку проектной документации пришли абсолютно реальные. Это не могло не радовать.

Сегодня ему предстояло осуществить снос старого обветшавшего дома. Андрей уже договорился с бульдозеристом из соседней деревни.

Захватив по дороге трех гасторбайтеров, к месту проведения работ он прибыл с небольшим семиминутным опозданием.

Бульдозера, однако, еще не было.

Второй раз за сегодняшнее утро сказав: «вот, блин», Андрей набрал номер телефона бульдозериста.

– Номер абонента не отвечает или находится вне зоны обслуживания. – Сказала трубка, после серии гудков.

Андрей повторил звонок.

Соединение установилось только после четвертого вызова.

– А Вы где? – Не пытаясь скрыть своего раздражения, рявкнул Андрей, не утруждая себя приветствием.

– А че? – Интонация голоса абонента подсказывала, что настойчивые звонки Андрея только что вырвали бульдозериста из объятий морфея. – О, блин. – Это, видимо, пребывающий в состоянии «с бодуна» машинист определил текущее время. – А вы уже там?

– Мы уже давно тут. А Вы где? – Андрей хотел добавить еще что-нибудь, соответствующее моменту, но сдержался, подумав, что визави вообще может взбрыкнуть и не приехать вовсе, а найти в округе замену будет крайне проблематично.

– А я уже в пути. Короче, не отвлекай, буду минут через пятнадцать, двадцать – край. Бабло готовь. Трубы горят. О, а кстати, у тебя ничего поправиться нет? Чтобы рука тверже была и с рычага не соскочила.

– Э нет, дружок, так дело не пойдет! Вот домик столкнешь, рассчитаемся, хоть обпоправляйся. Как говорится, утром – стулья, вечером – деньги.

– Ладно. – Не стал настаивать на своем бульдозерист. – Жди.

Коротая в ожидании бульдозера время, Андрей, побродив в задумчивости по территории участка, подошел к дому.

Он взялся за ручку входной двери и потянул ее на себя. Дверь не поддалась. Андрей оглядел ее по периметру. Осмотр показал, что дверь заклинило. Прораб дернул сильнее. Низ двери хлобыстнул, но ее верх, оказавшись прочно зажатым покосившейся коробкой, оказал достойное сопротивление и сейчас. Андрей рванул что есть мочи. Верх двери, издав громкий скрежет, вырвалась из плотных объятий коробки. Сила, приложенная Андреем, оказалась, однако, такой большой, что он по инерции вырвал еще и верхнюю петлю. Дверь стала крениться, увлекая Андрея за собой. С трудом, но прорабу удалось сохранить равновесие. Он прошел внутрь.

Изба была абсолютно пустой, ни мебели, ни каких-либо вещей, так, мусор кое-где, только и всего.

Андрей обошел помещение по кругу. Ковырнув одну из куч мусора ногой, он обнаружил старую пожелтевшую фотографию. Прораб вышел на середину избы. Сюда сквозь прореху в крыше попадал солнечный свет.

Послышался лязг гусениц бульдозера. Андрей посмотрел на часы. С момента разговора с бульдозеристом прошло семнадцать минут.

– О, как торопится. Видать, и правда, трубы горят не на шутку. – Подумал Андрей, и принялся рассматривать фотографию.

На ней были запечатлена счастливая семья на берегу Черного моря, вероятнее всего, муж с женой и двое разнополых детишек.

На голове главы семьи красовалась белая широкополая шляпа, наподобие той, в которой в «Веселых ребятах» снимался Утесов. Мужчина был статный, мускулистый, его жена – невероятно красива, несмотря на смешно выглядящий по нынешним временам холщовый купальник, дети – счастливы.

Лязг гусениц нарастал. Бульдозер, и это совершенно очевидно, был уже неподалеку. Андрей разжал пальцы, державшие фотографию, и проследил взглядом, как она спланировала на пол. Лязг ощутимо замедлился, но не прекратился вовсе, и, вдруг…

изба зашевелилась, как потревоженный холодец. Сверху с насыщенностью декабрьского снега посыпались пыль и мусор крупнее.

Андрей инстинктивно поднял голову вверх. Глаза сразу забились этой падающей пылью. Мужчина проморгался, протер глаза руками. Восстановив способность видеть, Андрей обнаружил, что бревна сруба пришли в движение друг относительно друга, а сам дом начал как бы скручиваться.

– Стой! – Раздался снаружи истошный вопль.

Смертельную опасность Андрей скорее почувствовал, чем увидел и сделал шаг в сторону. Выехавшая из соединения со стеной потолочная балка рухнула одним концом на то место, где только что стоял Андрей, проломив ветхие доски пола.

Окрик «Стой» видимо сработал. Дом замер. Но одна потолочная доска, набирая по мере движения скорость, уже неслась на Андрея, нацелив в него пучок вырванных из зацепления гвоздей. Уворачиваясь от нее, мужчина зацепился ногой за свалившуюся ранее потолочную балку и рухнул в образованный ею пролом в полах.

Падающая доска потянула за собой другую, та – следующую, и весь потолок со скрипом и грохотом обрушился, поднимая с пола густые клубы пыли.

…

Автомобиль начал крениться носом вниз, мгновение полета завершилось тем, что внедорожник коснулся колесами земли и ощущение того, что перед ними пропасть сменилось на понимание, что машина перешла в состояние крутого спуска с наклоном близким, вероятно, к предельно допустимому углу. Пока сердцу возвращалась способность биться, и восстанавливалось дыхание, машина совершила несколько амплитудных движений вверх-вниз, то снова почти взлетая в воздух, то плюхаясь брюхом об идущую под уклон дорогу.

Продвинутая подвеска смогла затушить эти колебания только у самого основания холма и… ненадолго, потому что при переходе автомобиля в горизонтальное положение, он получил новый мощный импульс, и вновь заскакал вверх- вниз, как старый советский жестяной игрушечный цыпленок.

Веденеева, да и водителя, конечно, тоже, колбасило не по-детски.

Сделав еще два или три, но уже менее впечатляющих маневра по грунту, которые, тем не менее, не давали Веденееву возможности расслабиться, машина, ополоумевшей лягушкой, запрыгнула на асфальтовую дорогу. Там, последний раз присев на задний мост, взвизгнула колесами и, наконец, перестала трястись, набирая скорость.

Веденеев заметил, что водитель наблюдает за ним через салонное зеркало заднего вида, стараясь определить его состояние. Выражение лица Виктора было таким, что Махмуд посчитал за благо не беспокоить вопросами сразу, а предпочел вначале дать Веденееву возможность прийти в себя.

Виктор испытывал в этот момент целую гамму впечатлений. Тупая ноющая ломота в копчике и, пульсирующая в такт учащенному биению его сердца, боль в ушибленном лбу смешивались с ощущением легкости, которое было следствием освобождения от внутреннего напряжения, с восторгом от пережитых впечатлений, отдельные, самые яркие фрагменты которых продолжали все еще крутиться в голове. Помимо этого, он испытывал чувство опьянения, вызванное, видимо, дефицитом поступления крови в мозг, вследствие перебоев в дыхании и работе сердца, что многократно усиливало общее ощущение эйфории. Все это вместе вызвало совершенно ребячье чувство удовлетворения от того, что он принял участие в такой рискованной и поэтому, чисто мужской забаве.

Веденеев открыл перчаточный ящик, достал из него пол-литровую бутылку воды, заранее приготовленную гидом, в несколько больших глотков отпил больше половины и, расслабившись, откинулся на спинку своего кресла.

Машина, тем временем, ровно катилась по приличной асфальтовой автодороге. Махмуд продолжал рассказывать о Евангелиях, приводя множество цитат, о первых христианских монастырях, о судьбах, оставивших свои имена в истории Христианства, монахов-пустынников.

Через какое-то время, внедорожник снова свернул на грунт и, немного пропетляв среди холмов и прочих пустынных неровностей, опять выехал к Нилу. Он остановился в месте, где с каждой стороны великой реки вертикально вверх поднимались отвесные скалы, заканчивавшиеся пустынным плоскогорьем.

Когда путешественники вышли из машины и двинулись в направлении ближайшей к ним скалы, египтянин возобновил свое повествование.

– Этот скальный район на границе долины Нила и пахотных земель называется Джебель-аль-Тариф. Здесь в 1945 году группа египетских фермеров обнаружила комплект раннехристианских текстов, названных впоследствии библиотекой Наг-Хаммади.

Когда-то, очень давно, от скалы отвалился массивный валун, по форме напоминающий сталагмит, ну или колонну, если так легче его представить себе. – Говорил гид, указывая рукой куда-то на границу между самой скалой и каменной осыпью у ее основания. – При падении, этот валун раскололся на несколько бочкообразных осколков. Осколки имели очень характерные очертания, чтобы служить ориентирами. Они и сегодня отчетливо выделяются на общем фоне каменной насыпи. Именно у этой характерной отметины, с северной стороны одного из них, и была в четвертом веке спрятана, а в двадцатом обнаружена упакованная в глиняный сосуд библиотека.

Двигаясь вслед за экскурсоводом и слушая его рассказ, Веденеев осматривал голые скальные образования, без единого зеленого пятнышка, серо-коричневые, как большинство египетских пейзажей за пределами курортной зоны, расчерченные ровными горизонтальными полосками тех же мрачных и неприветливых серо-коричневых оттенков. Эти слои подчеркивали почтенный возраст стоявшего перед ними стеной горного массива.

У его подножья время сформировало каменную осыпь, высотой около пятидесяти метров, на которую и принялись карабкаться путешественники. Камни за долгие годы слежались и образовали, в целом, довольно прочную корку, целостность которой, тем не менее, время от времени нарушалась. Тогда, из-под ног срывались и катились вниз по склону камни разных размеров. Их падение сопровождалось характерным, иногда даже пугающим звуком, поскольку напоминало об относительной зыбкости всего объема каменной массы под ногами неподготовленных должным образом альпинистов.

И все же подъем на насыпь, гребень которой был гораздо положе, чем ее склоны, закончился без происшествий. Здесь в поле зрения Веденеева попали, описанные ранее Махмудом, три характерных цилиндрических осколка похожего на огромный сталактит валуна.

На некотором удалении от этого места Виктор наткнулся взглядом на вход в пещеру, чуть дальше еще на один. Путешественники приступили к их осмотру и посетили в общем счете шесть довольно похожих друг на друга пещер.

В первой же осматриваемой пещере взору посетителей открылись вырезанные в камне типичные египетские изображения людей и тексты.

Двигаясь впереди Виктора и прокладывая ему дорогу, проводник давал пояснения. – Эти пещеры – говорил он – в период их создания представляли собой гробницы знатных египтян периода шестой династии, позднее разграбленные. Потом эти пещеры использовались ранними христианами как жилища и храмы. Об этом свидетельствуют сохранившиеся, хотя и почти стертые временем, нанесенные на стены кресты. Весь комплекс пещер являлся, по своей сути, первым христианским монастырем, ну, или, как минимум, одним из первых.

В другой пещере путешественники получили возможность осмотреть надпись на коптском, со слов гида, языке.

Практически все пещеры заканчивались аккуратными прямоугольными углублениями. Не нужно было быть историком, чтобы понять, что изначально это были погребальные камеры.

В процессе осмотра рукотворных отверстий в прочной скальной породе, Махмуд начал рассказывать об известном и популярном мифе о «проклятии фараонов».

– Этот термин вошел в обиход после череды смертей среди участников экспедиции Картера, которая открыла миру сокровища гробницы Тутанхамона. В течение довольно короткого времени после посещения гробницы, большинство из них ушли из жизни по тем или иным причинам. Выдвигалась гипотеза, что в замкнутом пространстве древних гробниц могли сохраниться болезнетворные микроорганизмы, которым иммунная система современного человека утратила способность эффективно противодействовать. И сейчас эта гипотеза остается ни опровергнутой, ни доказанной. – Говорил гид. – Хотя лично я придерживаюсь иной точки зрения. Я полагаю, что нужно быть законченным авантюристом для того, чтобы принимать участие в экспедициях подобной предприятию Картера. Так же, как нужно быть авантюристом для восхождения на К-2 или Эверест, где погибает каждый пятый, спуска с Ниагарского водопада и прочих безумств. Люди, способные на это отважится, относятся к особому типу. Они, как правило, умирают не от старости. Ну, кто может гарантировать, что в какой-нибудь из этих пещер на голову Вам или мне время не уронит камень, тем более что за предшествующие тысячелетия их упало здесь столько, что они образовали пятидесятиметровую осыпь.

Этот неосторожный философский пассаж египтянина смазал ощущение восторга от наблюдаемого исторического эксклюзива и вновь запустил в душу Виктора чувство тревоги.

Осматривать пещеры становилось все труднее и труднее, потому что начало смеркаться. Путешественникам пришлось включить фонари, заранее приготовленные экскурсоводом.

Медленно продвигаясь вглубь лабиринта следующей пещеры, они лучами своих фонарей ощупывали путь, чтобы куда-нибудь не провалиться или не наступить на что-нибудь, или, того хуже, на кого-нибудь. Убедившись в безопасности окружающего пространства, они направляли лучи своих фонарей на стены и потолки и, не спеша, подолгу и внимательно рассматривали результаты тяжелого и искусного труда древних строителей гробницы.

Виктор был восхищен элементами внутренней отделки рукотворных пещер. Он достал планшет из заплечного рюкзака и принялся фотографировать исключительно точно подогнанные друг к другу камни колонн, поддерживающих в некоторых местах свод пещеры, наиболее изящные фрагменты вырезанных в камне изображений. Яркие всполохи фотовспышки агрессивно воздействовали на зрение, раздражая сетчатку глаз так, что в течение какого-то, довольно длительного, времени в них оставались мутные белесые пятна. Это затрудняло восприятие окружающей действительности, искажало ее, а воображение заполняло пробелы различными фантастическими образами. Тем не менее, Виктор продолжал, хотя и чуть медленнее, продвигаться вслед за своим экскурсоводом вглубь пещеры.

      Желтые лучи их фонарей были достаточно мощными, но, все же, довольно узкими, и освещали ограниченное пространство, в то время как большая часть пещеры оставалась, практически, в абсолютной темноте. Они колебались в такт движения путешественников, постоянно перемещались, направляемые хозяевами фонарей, иногда пересекались, а потом расходились в противоположные стороны. На границе между светом фонаря и остальным утопающим во мраке пространством образовывались причудливые тени, которые воображение дорисовывало до человеческих и звериных силуэтов. Наиболее выразительными эти силуэты становились, когда луч фонаря переламывался, попадая на угол коридора или на неровность в стене, или пересекал туловище одного из исследователей. Эта какофония света и тени создавала у Виктора стойкое впечатление, что в темноте, кроме них двоих, есть еще кто-то, и этот кто-то почему-то скрывается, не желая показать себя. Разуму сначала удавалось успешно справляться с этим беспокойством, нивелируя его рациональными объяснениями происходящих видений. Но чем дальше продвигались путешественники вглубь пещеры и чем дольше они шли, воображение Виктора воспалялось сильнее и сильнее, и разум уже не мог погасить возрастающее чувство тревоги. Ощущение близкого присутствия опасности не покидало Веденеева уже ни на секунду, постепенно перерастая в страх. И когда в луче фонаря товарища по путешествию, Веденеев увидел отразившуюся на стене абсолютно реальную тень человека, втянувшего голову глубоко в плечи, то не сразу понял, что это его собственная тень. Мгновения непонимания оказалось достаточно, чтобы его непрерывно нарастающий страх перерос в панику.

Огромным напряжением душевных сил, Виктору удалось, на некоторое время, вернуть своему разуму способность размышлять рационально. Веденеев подумал о том, что, слава богу, окружающий их мрак не позволяет партнеру видеть его животный страх, который, и в этом у Виктора не было никаких сомнений, отражался на его лице совершенно отчетливо и недвусмысленно. Он осознал, что дальше справляться со своими страхами уже не сможет, и, преодолевая стыд, принял решение прекратить дальнейшее движение вперед и возвращаться.

Он шагнул вправо, чтобы развернуться к проводнику и довести до него свое решение. Собираясь с духом, он пытался контролировать себя, чтобы голосом не выдать свое удручающее состояние, когда справа послышались какие-то шипящие звуки.

Произошедшее возвратило его в состояние паники, заставило вздрогнуть и, потом, сковало его тело, лишив всякой возможности двинуть рукой или ногой или, даже, произнести хоть единое слово. Превозмогая оцепенение, Виктор, с огромным усилием воли, повернул, все-таки, свое туловище кругом на одеревеневших от ужаса ногах, подобно тому, как поворачивается многотонная махина строительного крана, и заставил себя, столь же одеревеневшими руками, направить луч своего осветительного прибора в то место, откуда раздались эти шипящие звуки.

Световое пятно фонаря напарника поползло в туже самую сторону. Когда лучи сошлись вместе, то в их перекрестии Веденеев увидел почти абсолютно черную, без какого-нибудь рисунка на теле, змею, чешуя которой завораживающе поблескивала в лучах фонарей. Змея была на удалении метра от ног Веденеева. Она лежала, свернувшись в кольцо, ее голова была приподнята над телом на несколько сантиметров, верхняя часть туловища расплющилась, образовав характерный капюшон. Остановив свой взгляд на черных круглых угольках змеиных зрачков, Виктор отчетливо осознал смертельную опасность своего положения. Паника овладела им с новой силой и заставила отпрянуть. Но прежде чем Веденеев успел это сделать, змея, отреагировав на его движение, совершила стремительный бросок в его направлении.

По болезненному тычку в ногу Виктор понял, что скорости его заторможенной от страха реакции не хватило, чтобы избежать контакта со змеей.

Его напарник, находившийся на безопасном расстоянии, сопровождал движения кобры лучом своего фонаря, поэтому Веденеев видел, что змея отползла вглубь погребальной ниши, где вновь приняла боевую стойку.

Толи страх, толи инъекция змеиного яда, запустили его сердце в такой невообразимо интенсивный режим работы, что было бы неудивительно, если бы оно в этот момент разорвалось. Виктор предпринял попытку успокоить свой организм и восстановить утраченную способность размышлять рационально. По всей видимости, именно тот факт, что свершилось самое страшное, что могло произойти и стали причиной того, что страхи, утратив свою базовую основу, пропали. Угроза возможной и скорой смерти перевела мозг в эффективный режим работы.

Веденеев проконтролировал взглядом, что змея, которую проводник продолжал держать в свете своего фонаря, утратила сейчас агрессивность, положив свою голову на туловище, и находится на безопасном расстоянии, решил осмотреть рану. Переведя луч своего фонаря на ногу, одновременно задирая штанину, Виктор вдруг осознал, что, хотя, контакт со змеей, без всяких сомнений, имел место быть, он не почувствовал укуса. Память сохранила ощущение болезненного удара в ногу, как будто туда попал брошенный кем-то или случайно вылетевший из-под машины камень.

Эта странность дала основание, чтобы в душе зародилась слабая надежда на что-то, чего мозг Веденеева пока не мог осознать. Он ускорил свои движения, резкость и отрывистость которых, выдавала его чрезвычайную нервозность, задрал-таки штанину и принялся под светом луча своего фонаря миллиметр за миллиметром осматривать место контакта со змеей, которое без труда определялось небольшим по размеру покраснением. Он смотрел пристально, сначала в самый центр этого покраснения, потом охватил взглядом все пятно, затем начал осматривать его по периметру вкруговую все дальше удаляясь взором от его центра. Он смотрел и, к счастью, не находил характерной отметины от укуса змеи, которую он представлял себе в виде двух кровоточащих точек.

В это время воображение запустило воспроизведение запечатленного в памяти фрагмента броска кобры. Просматривая эту запись, Виктор не видел, чтобы змея, во время своего молниеносного броска, открывала пасть. Не понимая, как это возможно и не очень веря в точность воспроизведения памятью судьбоносного фрагмента, неуверенный в том, что следов укуса на ноге действительно нет, и, все-таки, с чувством укрепляющейся надежды, он быстрым шагом направился к выходу из пещеры.

Проводник сделал сначала несколько шагов спиной назад, продолжая удерживать змею, которая в это время уже не проявляла никаких признаков агрессии, в зоне видимости. Уже потом он отважился развернуться и поспешил вслед за Веденеевым.

Как только Виктор выбрался из пещеры, он плюхнулся на расположенный поблизости камень и, не желая тратить попусту ни секунды драгоценного времени, снова засучил штанину. Сумерки только начинались, и дневного света было еще вполне достаточно, чтобы как следует осмотреть ногу. Убедившись в отсутствии следов змеиного укуса, Веденеев поднял, свой взгляд, все еще выражающий недоумение, на, стоявшего у выхода из пещеры проводника.

Тот, зная, видимо, о поведении египетских кобр, гораздо больше Веденеева, уже понял, что на самом деле произошло.

С улыбкой на лице египтянин произнес: «Обошлось». Виктор, не сумел разобрать интонации египтянина и не понял, было произнесенное им слово вопросом или утверждением. Вообще способности воспринимать слова и адекватно реагировать на них возвращалась к Веденееву постепенно, как выползают из густого тумана медленно движущиеся по автостраде машины.

Египетские кобры не такие тупые, как о них можно подумать. – Предпринял Махмуд попытку пошутить, и, после небольшой паузы, которую он выдержал, чтобы убедиться, что его шутка не вызвала негативной реакции, продолжил. – Но они, такие же жадные, как большинство туристов.

Улыбка египтянина, его шутливый тон, слово «обошлось», подобно тому, как разрозненные элементы замысловатого пазла складываются в руках ребенка в целостную картинку, скомпоновались в мозгу Веденеева в понятие «пронесло». Только после этого Виктор стал, сначала, распознавать слова, которые произносил египтянин, и уже потом до него начал доходить их смысл.

Тем временем, проводник счел необходимым пояснить свою шутку. – Кобра заглатывает пищу целиком. Она лишена способности разрывать ее на части и поглощать по кускам. Человека змея проглотить целиком не может, и не воспринимает его как жертву, поэтому, стараясь не тратить яд впустую, сначала совершает предупредительный бросок с закрытой пастью, как в нашем случае. Бывает, правда и делает холостой укус, не впрыскивая яда. Поэтому, как правило, встреча человека с коброй не заканчивается летальным исходом.– После этих слов он выдержал небольшую паузу и добавил.– Хотя бывают и исключения.

Последние, произнесенные египтянином слова, заставили Виктора непроизвольно вздрогнуть. Он никогда не слышал о таком странном поведении змей, и это обстоятельство, вызывало в нем чувство некоего недоверия. Виктор боялся, что собственное желание верить в счастливый исход происшествия, сыграет с ним злую шутку и станет причиной того, что он пропустит какой-нибудь из возможных признаков надвигающейся беды. Не желая оказаться в роли страуса, прячущего от опасности свою голову в песок, он искал малейшие признаки такой опасности, вновь и вновь прокручивая в мозгу детали происшествия, сопоставляя их с полученной от гида информацией, и, к счастью, не находил. Вся эта гамма кипящих внутри него, противоречивых чувств легко читалась по его отсутствующему взгляду.

С трудом сбрасывая оцепенение, Виктор потянулся к своему рюкзаку и достал из него початую пластиковую плоскую бутылку виски «Ballantine’s». Руководствуясь, свойственному, наверное, только русскому менталитету правилу приличия, он сделал движение рукой с зажатой в ней бутылкой в направлении компаньона, но, вспомнив, что тот за рулем, осекся и стал, молча откручивать винтовую пробку.

– Да Вы ведь, наверное, и вообще не пьете?– Задал Виктор вопрос в продолжение, собственной мысли, неизвестной его собеседнику. Не надеясь, да и не очень-то желая получить на него ответ, Веденеев проигнорировал неодобрительный взгляд египтянина и прилично отхлебнул из бутылки. Он не стал убирать виски в рюкзак, а поместил бутылку в нагрудный карман своего костюма.

До отеля она не доехала.

…

Андрей лежал на песчаном дне подполья и прислушивался, пытаясь по звукам понять, что происходит наверху. Ни лязга гусениц бульдозера, ни скрежета бревен слышно теперь не было. Пыль потихонечку оседала, пропуская в пространство подпола все больше солнечного света.

– Андрей. – Позвал его бригадир гасторбайтеров. Он стоял теперь на входе в покосившийся и чудом не обрушившийся совсем дом. – Андрей, ты жив?

– Жив. – Буркнул Андрей.

– Ты бы выбирался оттуда. – Сказал таджик.

– Спасибо за совет. – Пробубнил прораб.

Стараясь подняться, он уперся правой рукой в песок под собой, а левая во что-то уткнулась. Андрей повернул голову, посмотреть, что там попало под руку. Это был ящик. Большой добротный зеленый ящик. Андрей разблокировал его запоры, приподнял крышку и уперся взглядом в хребты трех автоматов.

– Ну, нафиг. – Не поверил глазам прораб.

Он коснулся одного экземпляра пальцами, на которых остался налет какой-то смазки.

Андрей окинул пространство подполья взглядом. Ящик здесь был не один.

…

– От Кожедуба под сосной не спрячешься! – Снова и снова, повторяя одну и ту же фразу, бубнил себе под нос пьяный водитель водовозки. Он разогнал ГАЗ-57 до запредельных для грузовика, 50-ти километров в час, желая произвести впечатление на двух, находящихся в кабине школьников-восьмиклассников. Машину нещадно трясло на ухабах проселочной дороги. Ребята с огромным трудом удерживали свои по-мальчишески легкие тела на истертом и истрескавшемся от времени коричневом кожаном диване, улыбались, и, временами, смеялись в голос, видя, что это доставляет водителю радость, хотя и не понимали, почему.

– Пожалуйста, проснитесь! Наш самолет вошел в зону турбулентности. – Разбудил Веденеева голос бортпроводницы, прервав его, навеянные советско-пионерскими воспоминаниями сновидения. – Вам необходимо привести спинку Вашего сиденья в вертикальное положение и пристегнуть ремень безопасности. – Завершила она стандартную, давно заученную фразу, терпеливо дожидаясь, пока ее требование будет исполнено.

Самолет нещадно трясло, ничуть не меньше, чем на проселочной дороге ту самую водовозку из школьного прошлого, когда их – восьмиклассников отправили на целый месяц в колхоз, оказывать помощь в сборе урожая. А урожай в России, как и снег зимой, всегда – неожиданность, практически ЧП, справиться с которым и помогал бесплатный детский труд. Виктору с приятелем сильно повезло. Их, как наиболее физически развитых, определили в помощь этому, всегда пьяному водителю водовозки. Работа заключалась в том, чтобы заполнить водой из колодца бидоны, загрузить их в кузов грузовика и развести по объектам. Тяжеловато, конечно, но все лучше, чем корячиться по шесть часов на уборке картофеля или моркови.

Когда стюардесса, убедившись, что ее инструкции исполнены, пошла к следующему, требующему ее внимания пассажиру, Виктор посмотрел в салонное табло, где в режиме текущего времени демонстрировалось месторасположение самолета.

До посадки в Шереметьево оставалось чуть больше часа.

Виктор активизировал свой ай-пад и на одной из страниц какого-то сайта нашел довольно подробную информацию о немецком стрелковом вооружении времен Второй Мировой Войны. Андрей в телефонном разговоре достаточно подробно описал обнаруженные в подполье образцы оружия. Сейчас Веденеев восстанавливал в памяти эти описания и сравнивал их с приведенными на сайте техническими характеристиками и фотографиями, получая визуальное представление о находке. К тому моменту, когда по громкоговорящей связи прозвучало объявление о начале снижения, сопровождаемое, как водится, требованием выключить все электронные приборы Виктор знал, что его арсенал включает в себя 2 пулемета MG 42, 12 штурмовых винтовок StG-44 и самозарядную винтовку G-41. Самозарядная винтовка G-41 была предназначена для одиночной стрельбы и рассчитана на 10 патронов, снабжена оптическим прицелом и, по сути, являлась снайперским оружием с прицельной дальностью 1200 метров. Штурмовая винтовка StG-44 считалась самым выдающимся творением легендарного Хуго Шмайссера и являлась прообразом многих послевоенных образцов того же назначения, включая и АК-47, и, кстати, судя по фото, по форме была даже очень похожа на самый популярный в мире советский автомат. Из нее было возможно вести огонь, как одиночными выстрелами, так и автоматными очередями с темпом до 500 выстрелов в секунду. Отличные характеристики, судя по опубликованным о нем на сайте данным, имел и пулемет, который воины Красной армии называли «газонокосилка», а союзники прозвали его «циркулярной пилой Гитлера».

Виктор, имея к тому основания, считал себя человеком довольно равнодушным к оружию и не испытывал к нему того трепета, который свойственен большинству особей мужского пола. Он мнил себя почти пацифистом. Однако, вопреки собственному мнению о самом себе, в нем зародилось желание не только посмотреть на эту удивительную находку, но и, если представится возможность, испытать раритетное оружие на практике.

Но в салоне лайнера прозвучал зуммер и командир экипажа на двух языках известил пассажиров о том, что самолет приступил к снижению, со всеми вытекающими из этого последствиями.

Вынужденный, повинуясь требованиям правил безопасности, отключить свой планшет, Виктор достал из сетчатого кармана впереди стоявшего кресла рекламный журнал. Без интереса пролистав, наполненный яркими картинками малосодержательный глянцевый журнал, Веденеев вернул его на прежнее место и, закрыв глаза, попытался вновь вздремнуть. Сон, однако, не приходил. Вместо этого, воображение вдруг начало генерировать картинки фанерных мишеней, искрящихся щепками от попадающих в них выстрелов, и вдребезги разлетающихся стеклянных бутылок.

…

Родина встретила Виктора Веденеева, сосредоточенными и неулыбчивыми лицами таможенных контролеров, назойливыми предложениями таксистов, ярким синим небом, и дохнула на него прохладой, от которой за время путешествий по теплым странам он успел-таки отвыкнуть.

Предложения таксистов Виктор оставил вне своего внимания, потому что на стоянке аэропорта его поджидал автомобиль «Toyota FG cruiser», ключи от которого он только что забрал в автоматической камере хранения. Об этом заблаговременно позаботился Егор Турчинский – консультант по инвестициям.

Знакомство с ним обеспечило Веденееву стабильный финансовый достаток и со временем переросло если и не в дружбу, то уж, во всяком случае, в приятельство.

Турчинский, у которого были русские корни, хоть и был иностранцем в третьем поколении, но безукоризненно владел языком своих предков. Он обладал не свойственными русской натуре качествами: расчетливостью, обстоятельностью и осмотрительностью. Это позволяло ему эффективно и в удаленном режиме решать практически любые организационные задачи в любой стране мира, что он и проделывал в интересах Веденеева неоднократно.

Сейчас, сойдя с трапа самолета, Виктор знал не только, где стоит взятый для него в аренду автомобиль, но и точный адрес снятой для него трехкомнатной квартиры в Твери. Не то, чтобы три комнаты нужны были Виктору для проживания. Просто, исходя из места расположения квартиры, состояния комнат, судя по фотографиям, она более других подходила для Веденеева.

Квартира располагалась в историческом центре Твери, в здании сталинской, как принято говорить, постройки бывшего общежития академии ПВО им. Жукова, которое красовалось, украшенное колоннами и лепниной, между двух мостов через Волгу. Окнами гостиной жилище выходило на реку. Через центральное окно открывался прекрасный вид на противоположную набережную с расположенным на ней символом города – памятником Афанасию Никитину. Но не это стало определяющим фактором для выбора ее Виктором в качестве места проживания.

Веденеев, как и большинство людей, не любил и не хотел менять привычный уклад жизни. Для комфортного существования у него должна была быть возможность совершать пробежки на воздухе. Наличие поблизости приличной точки питания, при его уединенном образе жизни, также приобретало качество насущной потребности.

Выбранная квартира более других удовлетворяла его критериям отбора. Конечно, Виктор знал об этом не столько из своего заграничного источника информации, сколько из собственных воспоминаний. В Твери он родился и вырос; отсюда уехал учиться в военное училище; сюда же вернулся после увольнения из вооруженных сил, полный надежд на прекрасное будущее. Здесь, чуть позже, представлявшееся прекрасным, будущее ткнуло его носом в дерьмо постперестроечного бытия и выплюнуло за пограничные столбики.

Не смотря на всю неоднозначность воспоминаний, сознание того, что он возвращается на свою малую Родину, наполняло душу теплотой и радостью.

Но Виктора поджидал еще и бонус, как принято говорить теперь, о котором он узнал когда, менее чем через три часа, переступил через порог выбранной квартиры. Комнаты оказались просто высоченными, чего не было видно по фотографиям, и это давало ощущение свободы личного пространства.

Немного щекотало самолюбие и то, что ранее это здание принадлежало академии ПВО, куда, молодым офицером, делавшим свою карьеру в Радиотехнических восках, Веденеев мечтал поступить. Не сложилось. Теперь уже и хрен с ним.

К этому выводу Виктор пришел, пока хозяйка квартиры демонстрировала ему свои правоустанавливающие документы, расхваливала ее достоинства, тоном своего голоса и выражением лица как бы извиняясь за высокую стоимость аренды.

Хозяйка была словоохотлива, и уже начала было все тем же извиняющимся тоном рассказывать Веденееву о том, с какой неохотой под грузом внешних обстоятельств она вынуждена сдавать такую прекрасную квартиру…

Не желая продолжать, грозившийся затянуться разговор, в котором он не находил ни малейшего смысла, Виктор поспешил расплатиться и вручил ей деньги за два месяца проживания.

Этот ход повлек за собой ожидаемые Веденеевым последствия, и хозяйка, еще несколько минут пошелестев где-то поблизости своим голоском, ставшим до неприличия любезным, продемонстрировала свою тактичность и, попрощавшись, захлопнула за собой дверь.

…

Ярко синий внедорожник Веденеева остановился возле темно-зеленого «баргузина» Андрея когда окончательно рассвело и солнечные лучи уже начали доставлять на землю не только свет, но и тепло. Оно нагревало остывший за ночь атмосферный воздух, металлическую оболочку автомобилей, ласкало оголенные участки людских тел. После процедуры короткого личного знакомства, Виктор и прораб прошли мимо копошащихся за работой представителей бывших Советских республик Средней Азии в направлении руин разрушенного деревянного дома. Негромко общаясь на родном языке, гастарбайтеры расчищали место предполагаемого строительства от обломков снесенного строения.

– Анзур, – обратился Андрей к одному из рабочих – крышку снимите. Прораб указал рукой на наскоро сколоченный дощатый щит, лежащий поверх пола. Анзур, исполнявший, видимо, среди соотечественников функции бригадира, при помощи нескольких крикливых команд и активной жестикуляции организовал исполнение полученного от прораба распоряжения. Когда четверо рабочих, кряхтя и поругиваясь, отодвинули щит в сторону, в полу открылся большой пролом, проделанный падающей потолочной балкой. В него проникало достаточно солнечного света, чтобы можно было осмотреть почти все пространство подполья, не прибегая к помощи искусственного освещения.

– Будьте поаккуратней. – Предупредил Андрей. – Доски гнилые. В любой момент могут проломиться.

      Пока Веденеев осматривался и провожал взглядом удаляющихся гастарбайтеров, прораб двинулся вперед. Он подошел к краю пролома, глубоко присел и, опершись одной рукой о доски перекрытия, спрыгнул вниз. Из щелей спружинившего дощатого пола, доходившего Андрею до уровня груди, вертикально вверх ровными параллельными линиями выстрелили фонтанчики из смеси песка и пыли. Поверх перешедшего в режим затухающих колебаний перекрытия расплылось пылевое облако.

      Похлопывая руками, одна о другую, Андрей посмотрел снизу-вверх на Виктора, взглядом приглашая того, последовать его примеру.

Помня предупреждение прораба по поводу прогнивших досок, Веденеев осторожно приблизился к пробоине и, присев на корточки, осмотрел подполье. Он окинул взглядом остатки рассохшихся и полу истлевших кадушек, видимо, когда-то используемых хозяевами дома для заготовок, типа засолки огурцов и квашения капусты, с десяток глиняных горшков, частично расколотых, какие-то стеклянные банки и три оружейных ящика, крышки которых сейчас открывал Андрей. Представшая перед глазами картина в целом соответствовала представлениям Виктора, составленным на основании рассказов прораба.

Спрыгнув на песчаное дно подполья, Веденеев, согнув в коленях ноги, в полу приседе неуклюжим «гусиным шагом» приблизился к ящикам.

Он без спешки осмотрел каждый образец арсенала, подержал его в руках, отметив про себя, что немецкая автоматическая винтовка более тяжелая, чем «Калашников», если конечно время не деформировало сохранившиеся в памяти тактильные ощущения тридцатилетней давности.

Впечатление от пулемета сравнить было не с чем. Андрей вытащил его из гнезда, и теперь он стоял на ящике на растопыренных ножках черный и блестящий от обильной смазки, сохранявшей его более семидесяти лет. В нем чувствовалась устрашающая дьявольская мощь.

– Там, в ящике – два сменных ствола к пулемету, пустые пулеметные ленты на 50 и 250 патронов и запаянные металлические коробки с боеприпасами к нему. – Проинформировал Виктора прораб.

Насмотревшись оружейных раритетов, и утолив тем самым свое любопытство, Виктор переключил свое внимание на выпадающий из общей картины предмет. Это тоже был ящик, но не оружейный и не фабричный, а самодельный и довольно грубо сколоченный. Он стоял чуть в сторону от пролома в глубине подполья и был до самого верха засыпан торфом.

– Скажите, Андрей, а у Вас есть какие-нибудь версии, что он здесь делает? – Спрашивая, Виктор, одновременно, с некоторой опаской, медленно и аккуратно заснул в торф руку недалеко от края ящика. Ладошка беспрепятственно проникла в легкую и сухую массу почти до самого дна.

Андрей, удивившись вопросу, ответил отрицательно, и по его тону было понятно, что он им просто не задавался.

Веденеев, тем временем, укорил себя в неосмотрительности. «Ну, какой черт дернул меня совать руку непонятно куда, когда вокруг столько оружия, которое просто кричит своим присутствием об опасности». – Подумал Виктор. – «А что, если там внутри кто-нибудь поставил какую-нибудь растяжку для таких балбесов, как я. Бабахнет – не только костей не соберут, ботинок не найдут».

Молнией мелькнувшая в сознании, эта мысль заставила Виктора одернуть руку. Вытаскивая ее из торфа, Веденеев почувствовал, что зацепил какой-то предмет, который вслед за его рукой, как черт из табакерки выскочил на поверхность. Аналогия с чертом возникла в голове Веденеева еще и потому, что «это» (еще непонятно что) было темно коричневого, почти черного цвета. Приглядевшись внимательнее, Виктор, к своему ужасу, понял, что высунувшимся наружу предметом была рука. Маленькая, казавшаяся ненатуральной, черная ладошка наполовину своей длины возвышалась теперь над поверхностью торфа, усиливая в сознании Виктора ощущение присутствия чертовщины.

Веденеев какое-то время в недоумении смотрел в ящик, безуспешно пытаясь придумать хоть какое-то, пусть самое невероятное, объяснение увиденному, потом поднялся и вернулся к ящикам с оружием. На ходу мужчина еще раз через плечо бросил взгляд на странный предмет, как бы удостоверяясь, что это не галлюцинация.

Чтобы закончить осмотр, Веденеев приподнял крышку последнего из маркированных немецких ящиков. В нем, в специальных гнездах лежали 6 гранат с длинными деревянными ручками, а поверх них протертая с краев картонная коробка из-под Массандровского вина. В коробке хранился изрядно потрепанный журнал учета товарно-материальных ценностей и партбилет.

Веденеев взял в руки красную книжицу, казавшуюся совершенно новой. Шероховатая обложка документа навеяла воспоминания о собственном партийном билете. Тот и сейчас валялся в кипе других документов, наверное, где-нибудь между свидетельством о рождении и аттестатом или, например, дипломом о высшем образовании и трудовой книжкой. Виктор пробежал глазами напечатанные глубоким теснением черным цветом надписи: «Пролетарии всех стран, объединяйтесь!», «Всесоюзная коммунистическая партия (б)», «Секция коммунистического интернационала», «ЦК ВКП (б)».

– Древняя книжица. – Резюмировал Веденеев. – На моем – написано: «Коммунистическая партия Советского Союза», а здесь – еще ВКП (б). – Виктор раскрыл партбилет. – 30 июня 1941 года. – Зачитал он вслух дату выдачи документа. – Уже во время войны. – Неудивительно, что он – такой новый. Смотри. – Веденеев указал на вторую страницу разворота.

«Уплата членских взносов за 1941 год» – Прочитал Андрей заглавие таблицы, в которой не было ни единой записи.

Андрей посмотрел, но понять, что хочет ему сказать Виктор не сумел. Для него Коммунистическая партия Советского Союза была уже историей, пусть, и не такой давней, но, тем не менее, историей.

– Он даже взносов не заплатил ни разу. – Пояснив свою мысль, Виктор перевел взгляд на фото обладателя партийного билета.

Лицо показалось знакомым. Чтобы проверить мелькнувшую в мозгу догадку, Виктор, добрался до пролома. Здесь он распрямился во весь рост, испытав приятное облегчение, и еще раз осмотрел висевшие на стенах фотографии. Стало очевидным, что партбилет принадлежал одному из членов семейства, вероятнее всего, хозяину дома.

В подполье было все-таки довольно прохладно, поэтому Виктор с Андреем, не видя далее повода оставаться в нем, выбрались наружу. Андрей принялся руководить рабочими, которые готовили площадку для складирования строительных материалов. Виктор вскарабкался в кабину своего внедорожника, включил двигатель, чтобы нагнать тепла и создать комфортную обстановку и открыл журнал. То, что он прочел, повергло его в шок.

…

Страницы журнала представляли собой, выполненные типографским способом, стандартные таблицы с графами: номер – по порядку, наименование места хранения, описание материальных ценностей, принял на хранение, получил, возвратил и так далее. Всего двадцать один столбец. Записи в них были выполнены карандашом аккуратным ровным почерком и отражали точное и скрупулезное описание принадлежащих колхозу имени Ворошилова материальных ценностей.

Пробегая глазами карандашные записи о движении стройматериалов, красок, скипидара, совковых лопат, вил, седел, сбруй и другого колхозного имущества, Виктор, то и дело отвлекался на собственные мысли.

«Кому понадобилось хранить эту опись, а главное – для чего?» – Задавал себе вопросы Веденеев, в задумчивости, переворачивая одну за другой страницы журнала. Не особо отдавая себе отчет в своих действиях, инстинктивно, Виктор решил просмотреть журнал в ускоренном режиме, как когда-то училищный «препод» перелистывал его методичку, надеясь отыскать в ней «шпору». Он пополам преломил гибкий журнал. Высвобождаясь из-под большого пальца его правой руки, страницы, одна за другой, с легким шуршанием, расправлялись, возвращаясь в прежнее состояние. Визуально контролируя этот процесс, Виктор обнаружил, что журнал содержит и другие записи. Он прервал процесс и раскрыл тетрадь на заинтересовавшем его месте. Здесь текст шел сплошняком, игнорируя вертикальные линии таблиц. Веденеев погрузился в его чтение.

«Сегодня я, староста поселения, выбил табурет из-под ног, возможно, последнего человека, который знал правду обо мне, моего друга со школьной скамьи, председателя колхоза и командира партизанского отряда Сергея Захарова. Сейчас его тело висит на центральной площади поселка, а односельчане ненавидят меня, презирают и плюют мне в след. И эта ненависть камнем давит мне на сердце. Оно может не выдержать, разорваться как граната от страданий. Тогда у меня не будет возможности объяснить все людям, и их ненависть и презрение будут преследовать меня и на том свете, а моих детей сделают изгоями.

Это страшно, это очень страшно, это невыносимо страшно, это страшнее чем смерть.

Правду обо мне знали трое: Илья Ефимович Брагин, секретарь райкома партии; его первый заместитель Кумардин Ерофей Николаевич и председатель нашего колхоза, в котором я работал завхозом, будущий командир партизанского отряда Захаров Сергей Сергеевич.

Весной 1941 года я подал заявление на вступление в партию. Серега дал мне рекомендацию. Партийный билет мне вручали уже после начала войны, когда всем было уже понятно, что оккупация неизбежна.

Сделал это Брагин, в присутствии Кумардина и Захарова в своем кабинете, после чего поставил всем присутствующим задачи на организацию подполья и партизанского сопротивления. Кумардину отводилась роль координатора создаваемых на территории района партизанских отрядов. Захаров назначался командиром одного из них.

Мне поручили остаться в поселке и поступить на службу к оккупантам. При принятии решения исходили из того, что я хорошо владею немецким языком и того факта, что о моем членстве в партии пока еще никто не знал.

Сергей охарактеризовал меня как человека спокойного, уравновешенного и умеющего скрывать свои истинные чувства.

Время показало, что это было правильным решением. Очень скоро после прихода немцев я получил доступ информации, реализация которой дала отряду Захарова возможность провести целый ряд успешных диверсионных действий. В их числе уничтожение склада хранения горюче смазочных материалов в деревне Жуково, уничтожение баржи с продовольствием, предназначенным для расквартированной в ожидании передислокации в деревне Зуйки артиллерийской батареи, подрыв моста, затормозивший передислокацию немецких войск на две недели.

Оперативная необходимость потребовала поставить в известность трех бойцов диверсионной группы отряда Захарова, которые иногда передыхали в подполье моего дома либо, готовясь к диверсионной операции, либо после очередной вылазки, пережидали в нем, пока не схлынет основная волна поисковых мероприятий.

Первым из числа осведомленных людей погиб Брагин, попав под вражескую бомбежку в процессе подготовки эвакуации райкома партии. Кувардина не стало, когда немцам удалось выпытать у одного из партизан место дислокации районного штаба партизанского движения.

Неуловимость диверсионной группы и высокая эффективность деятельности отряда Захарова в целом, стали причиной того, что немцы послали на его уничтожение штурмовой отряд. Мы предприняли попытку нарушить планы противника и совершили дерзкое нападение на обоз с боеприпасами, предназначенными для штурмового отряда немцев, которые спрятали в подполье моего дома.

Однако это не помогло предотвратить разгром отряда. Переправить оружие партизанам мы не успели. Отряд Захарова был окружен и, впоследствии, уничтожен. Трех, оставшихся в живых и взятых в плен партизан, среди которых был и Серега, немцы притащили в поселок, чтобы повесить в устрашение его жителям.

Я присутствовал на казни в качестве переводчика. Мы с Сергеем старались не смотреть друг на друга, чтобы не выдать себя, но, тем не менее, встретились взглядами. Руководивший казнью немецкий офицер, наверное, что-то заподозривший, приказал мне выбить табурет из-под ног друга и достал пистолет. Но не этот пистолет, а взгляд Сергея, который на мгновение закрыл глаза, тем самым отдав мне команду, заставили меня подчиниться.

Остался ли в живых кто-нибудь из состава диверсионной группы я не знаю. На это приходится только надеяться и ждать».

      Веденеев отложил канцелярскую книгу с исповедью оказавшегося героем предателя на пассажирское кресло и задумался, пытаясь осмыслить прочитанный текст. Он вдруг очень отчетливо, как наяву, представил ненависть на лицах и во взглядах стариков, женщин, подростков, потерявших своих детей, мужей и отцов. Воображение нарисовало этих, страдающих от скорби по родным и близким, людей с камнями в руках, изготавливающихся совершить расправу над предателем. Заключительным эпизодом этого страшного фильма был, кадр за кадром, приближающийся к его голове увесистый булыжник. Эти видения были настолько реалистичными, что Веденеев испытал абсолютно натуральную тяжесть от ненависти и презрения окружающих и чувство животного ужаса, обреченного на страшную смерть человека. Ему вдруг стало жарко. Сначала он списал это ощущение на, вызванную внезапным испугом, реакцию своего организма, но вдруг понял, что с головой погрузившись в чтение исповеди, забыл выключить двигатель автомобиля. Разогретый печкой воздух мощными струями врывался в кабину через воздуховоды, почти обжигая кожу лица и рук. Веденеев быстро исправил свою оплошность и приспустил стекло водительской двери, давая возможность проникнуть в салон освежающему дыханию атмосферы.

Все еще прохладный весенний воздух не сразу, но вернул его организм в нормальные физиологические кондиции. Виктор вновь взял в руки рукопись, перевернул страницу и, в предвкушении чего-то столь же захватывающего, принялся за чтение следующего по очереди и, как он установил раньше, заключительного послания автора потомкам.

«Еще несколько предметов, находящихся в подполье требуют пояснения.

В начале лета 1941 года мы заготавливали торф для отопления административных зданий поселка: управы, клуба и медицинского пункта. Я, как завхоз колхоза, был Серегой назначен бригадиром группы заготовителей. Ежедневно, после окончания работы и убытия бригады заготовщиков, я осуществлял измерения и фиксировал объем добытого топлива. В один из таких дней я, спустившись в котлован, случайно, на глубине около полутора метров, обнаружил и извлек наружу несколько предметов. Это были, как мне показалось, мумия человеческого тела, а так же не до конца истлевшие, обломок доски и деревянная табличка с нанесенными на нее надписями.

Предположив, что указанные предметы имеют историческую ценность, мы с председателем колхоза Захаровым С.С. составили акт их обнаружения. Акт и сопроводительное письмо к нему, в котором указали конкретное место обнаружения предметов, мы направили в райисполком.

Обнаруженные предметы до начала войны находились на хранении в управе поселка.

Когда оккупация поселка стала неизбежной, Захаров С.С. поручил мне хранение найденных предметов до востребования их компетентными органами после нашей победы.

Посовещавшись с Сергеем, мы посчитали, что коль скоро они пролежали в торфе столько времени, то пусть до этого момента в нем и хранятся. Поэтому я сколотил ящик, засыпал его просушенным торфом, а в самую середину поместил эти предметы».

«Ну, хоть не гранаты или взрывчатка, и то хорошо». – Подумал Виктор. Он аккуратно закрыл журнал учета материальных ценностей, посмотрел на перчаточный ящик, в уме сопоставляя его размер с размером тетради, и, посчитав, что тот все же недостаточно велик, положил раритет на задний диван автомобиля.

В это время к внедорожнику со стороны переднего пассажирского сиденья подошел Андрей. Он осторожно, чтобы не вызвать негативную реакцию еще очень малознакомого ему заказчика, приоткрыл дверку автомобиля.

– Не возражаете? – спросил Андрей, кивком головы поясняя, что он просит разрешения присесть на пассажирское кресло внедорожника.

– Прошу Вас. – Отреагировал на его просьбу Виктор.

– Я хотел сказать, что с оружием надо что-то делать.– Объяснил Андрей свой приход.

– Да, надо. – Согласился Веденеев. – И я уже решил, что. Вы, Андрей, пока возьмите с заднего сиденья журнал, почитайте. Уверяю, Вам будет интересно. Потом расскажу, что я решил.

Веденеев, тем временем, взял в руки свой планшет и вошел на сайт «Из рук в руки». Довольно скоро, совершив несколько звонков, он договорился снять на год в ближайшем районном центре гараж в авто кооперативе.

– Скажите, Андрей, Ваше присутствие здесь крайне необходимо? – спросил Виктор и, не дожидаясь ответа, без остановки продолжил. – Я хочу предложить Вам составить мне компанию. Слетаем по-быстрому в город, заодно и пообедаем. Я угощаю. Кстати, пока катаемся и за обедом обсудим мои пожелания по проекту и прочие аспекты сотрудничества. – Накидал Веденеев план поездки, одновременно заводя двигатель внедорожника.

– Хорошо. Давайте так и поступим.– Ответил Андрей и вернулся к чтению карандашного текста.

Машина, в это время, с легкостью реализуя свои внедорожные возможности, уже забралась в изрядно подразбитую колесами колею грунтовой дороги, которая шла, петляя между высокими и ровными, мачтовыми соснами, вдоль берега Волги, и двинулась в сторону выезда на асфальт.

Весна удивительная пора. Прохладный и даже холодный, утром, атмосферный воздух ближе к полудню успевает прогреться настолько, что становится возможным снять на время верхнюю одежду и наслаждаться теплом солнечных лучей.

Уставшие от мороза и холода за долгую русскую зиму жители средней полосы России спешат подставить себя этим долгожданным теплым солнечным лучам. Люди всех возрастов, как раскатившаяся по полу крупа, высыпают на улицы городов, стараясь держаться незатененных участков, в парки и скверы. Радуясь приходу весны, одни – неспешно прогуливаются, беседуя между собой, другие – кто поодиночке, кто парами или даже группами катаются на только что отертых от пыли велосипедах. Есть и третьи и четвертые. Те же, кому в такой погожий день, выпал случай получить выходной, часто едут за город, где пробуждение природы из зимней спячки ощущается особенно ярко.

Мимо такой группы счастливчиков, состоящей из двух девушек и двух юношей, проехал внедорожник Веденеева. Ребята оставили свой ярко синий «Mitsubishi Lancer» недалеко от колеи проселочной дороги, а сами расположились на высоком речном берегу.

Девушки, не похожие друг на друга, но обе очень красивые, с абсолютно счастливыми лицами, расположились на импровизированной скамейке, представляющей собой ствол поваленного дерева. Они нарезали кусками крупные помидоры, оживленно беседуя. Время от времени они, видимо, подшучивали над своими кавалерами, потому что, поглядывая в их сторону, смеялись искренне, заливисто и от души. Ребята, тем временем, не уступая девчонкам в веселости, расположились чуть поодаль от импровизированного стола, у походного мангала. Они нанизывали на шампуры мясо, поставив миску с маринадом на широкий пень. Этот пень служил одновременно и барной стойкой, на которой стояла, початая уже, литровая бутылка водки и два пластиковых белых стаканчика.

Наблюдение за этим весельем и любование красотой молодости нагнало на Виктора ощущение возрастной пропасти между собой и этой бесшабашной четверкой, которую не удастся нивелировать ни напряженными физическими тренировками, ни чем-либо еще. Ощущение, надо признаться, поганое. Оно мерзким червячком заползло прямо в душу, и пробудило в ней что-то похожее на зависть. Веденеев устыдился своего мимолетного чувства и постарался его отогнать.

Машина, тем временем, оставив группу отдыхающих за спиной, выбралась на асфальт.

В дороге и в процессе не поражающего изобилием блюд, но довольно вкусного обеда в одном из ресторанов районного центра Виктор и Андрей деловито и достаточно подробно обсудили параметры предполагаемого строительства. Переговорами оба остались довольны. Андрея обрадовала масштабность заказа, которая превосходила его первоначальные ожидания. Виктор был удовлетворен обстоятельностью и взвешенностью предложенной Андреем концепции проекта.

Там же в городе Веденеев снял гараж, заплатив его хозяину арендную плату за год вперед, чему тот был несказанно рад, и чуть было не кинулся в пляс, позабыв на время о своем престарелом возрасте. В этом гараже, сменив предварительно замки, Виктор решил оставить пока на хранение, найденное в подполье оружие.

      У него возникло желание сохранить каким-нибудь образом память о поражающем воображение подвиге. Но об этом Веденеев Андрею не сказал. Он решил сначала все хорошенько обдумать сам, хотя бы для того, чтобы не выглядеть впоследствии пустословом в глазах своего подрядчика.

Виктор не хотел подвергать опасности, связанной с транспортировкой груза, своего нового знакомого. Поэтому подельники договорились, что Веденеев сам на машине Андрея доставит содержимое подполья к гаражу. А Андрей на внедорожнике Виктора приедет туда чуть позже. Ну, а после разгрузки они поменяются автомобилями снова.

Веденеев не считал эту операцию очень рискованной, хотя бы потому, что на только что проделанном маршруте следования от места обнаружения оружия до снятого в аренду гаража они не видели никаких нарядов полиции, ни дорожной, ни какой-либо еще.

На обратном пути из города Виктор вновь обратил внимание на четверку отдыхающих.

Компания уже покончила к этому времени с мясом, овощами и выпивкой, что добавило им еще больше веселья. Ребята теперь были заняты тем, что метали цельнометаллический походный топор в выбранное в качестве мишени дерево. Их неумение и сбитый алкоголем прицел превратили это действо в абсолютную клоунаду. Каждое неуклюжее движение парней повергало, и девушек, и самих ребят в неудержимый хохот, от которого их глаза были полны слез.

Девушки где-то нашли крыло дохлой чайки, и за каждое удачное попадание в цель втыкали в вязаные шапочки парней по одному перу. Процедура награждения пером заканчивалась громким индейским криком награжденного, что вызывало очередную волну раскатистого заливистого смеха.

Следующий этап веселого пикника Веденеев имел возможность наблюдать, снова проезжая мимо на уже загруженном оружием «баргузине». Компания переместилась ближе к автомобилю, все двери которого были распахнуты настежь. Из синего седана вырывалась громкая энергичная музыка. Девушки, подняв к небу руки, извивались в безудержном танце, в то время как ребята складывали в багажник свои походные принадлежности. В их головных уборах все еще смешно, в раскоряку торчали по нескольку перьев.

Но сейчас организм Веденеева, отравленный гнетущим беспокойством от совершаемого им противоправного действия, практически никак не реагировал на внешние раздражители, поэтому наблюдаемые им картинки пикника не вызвали никакого душевного отклика.

Чувство тревоги не оставляло его ни на секунду. Оно не утихало и не увеличивалось. Оно было таким же монотонным, какой монотонной была асфальтовая полоса под колесами микроавтобуса.

Машина заканчивала несложный маневр, выходя из поворота, когда перед взором Веденеева открылся вид прямого и длинного участка дороги, на обочине которого стоял автомобиль ДПС. Находившийся рядом с машиной полицейский поднял голову, оторвавшись от какого-то занятия, медленно и угрожающе, как показалось Виктору, повернул ее в направлении приближающегося «баргузина». Затем инспектор ДПС вышел на дорожное полотно, не оставляя возможности неправильно истолковать его дальнейшие намерения.

…

Виктор перепугался не на шутку. Он очень надеялся, что ничего подобного не произойдет, и даже был в этом уверен, а поэтому к такому повороту событий был совершенно не готов. «Традиционный русский авось не сработал!» – только и успел подумать Веденеев, когда услышал позади себя быстро нарастающий гул двигателя. Виктор бросил взгляд в зеркало заднего вида. Синий «Mitsubishi Lancer» догонял его, двигаясь с очевидным превышением разрешенной скорости. На выходе из поворота пьяный водитель седана бросил свой автомобиль в обгон. Автомобиль вынесло на встречную полосу, да так, что его правые колеса ушли за пределы дорожного полотна и вырвали из обочины порцию грязи и гравия.

Чудом избежав перевертывания в кювет, автомобиль, сбросив скорость и интенсивно виляя задом, вернулся на асфальтовое покрытие. На прямом участке дороги боковые колебания машины постепенно прекратились.

Инспектор ДПС жестом потребовал остановки автомобиля – нарушителя. «Mitsubishi Lancer» проигнорировал требование полицейского и, набирая потерянную было скорость, промчался мимо машины ДПС.

Виктор, замедлив движение микроавтобуса, наблюдал за разворачивающимися событиями, а потом и вовсе остановил свой «Баргузин», чтобы не создавать препятствия для разворота патрульного автомобиля, который, включив проблесковые маячки и характерное звуковое сопровождение, устремился в погоню.

Еще раз Веденеев увидел синий «Mitsubishi Lancer» километров через десять уже почти на самом въезде в город. Он был буквально обмотан вокруг высокой мощной сосны на выезде из очередного крутого поворота. Ужасная картина происшедшего не оставляла надежды, что хоть кто-то из участников веселого пикника остался в живых. Сотрудники ДПС, ставшие невольными участниками этой трагедии, были поглощены своими заботами и переживаниями и не обращали никакого внимания на дорожный трафик.

…

Утро следующего дня началось с того, что Веденеев предпринял запланированную еще с вечера попытку частично восстановить, нарушенный несколькими прошедшими днями, привычный режим жизнедеятельности, и начал день с пробежки.

Вчерашний день был наполнен целой гаммой разнонаправленных чувств. Не восторг, конечно, но что-то близкое от общения с раритетным немецким оружием, шок от переполненного отчаяньем дневника, страх быть пойманным на перевозке оружия и недовольство собой за участие в этой авантюре, сожаление по поводу гибели подростков в ужасной дорожной трагедии – все эти чувства, перемешавшись, создавали мерзкое ощущение душевного дискомфорта. Свинцовая палитра красок начинавшегося пасмурного дня только усугубляла его состояние.

Пробежка и упражнения на турнике и брусьях привели его тело в тонус, несколько скомпенсировали негативные ощущения и дали возможность расставить задачи в соответствии с приоритетом.

Ни оружие, будучи надежно пристроенным, ни изъятые из торфа загадочные предметы, которые он привез на квартиру, не требовали сиюминутной заботы. И Виктор решил заняться сначала устройством своего быта.

Глава 4

Зима в средней полосе России не уступает весне сразу, раз и навсегда, и единичные погожие и солнечные деньки сменяются чередой пасмурных и холодных. Улыбки тускнеют на лицах людей, еще вчера радовавшихся солнечному теплу. Они как будто перенимают у непогоды ее неприветливость, становятся раздражительными, а порой и хамоватыми.

К тому моменту, когда Виктор вернулся из самого крупного в городе супермаркета и в несколько заходов перетащил из машины покупки в жилье, он вдоволь нахлебался подобных проявлений плохого настроения окружающих и был рад оказаться в тепле и в уединении.

Расположившись на уютном коричневом кожаном диване, он по Скайпу установил соединение с Турчинским. Виктор в той мере, которую посчитал необходимой, поведал Егору о событиях вчерашнего дня, а потом сказал.

– Я подумываю на территории моего участка (он вполне позволит) поставить памятник автору дневника. Я представляю его себе в виде скульптурной группы из пяти-шести фигур.

– Затея может оказаться, и наверняка окажется, не дешевой. – Сразу отреагировал Турчинский. – Думаю, что правильно было бы сначала определиться с объемом финансирования проекта.

– Я, конечно, думал на эту тему и полагаю, что правильным было бы, если общие расходы на строительство дома и устройство памятника не превышали четверти моего ежегодного дохода.

– Хорошо, я проведу необходимые предварительные консультации по этому вопросу, и, позже в общих чертах обрисую Вам финансовые, временные и методологические аспекты решения задачи. Мы с Вами ограничены какими-нибудь временными рамками?

– Нет. Во всяком случае, пока нет.

– Окей, Виктор, учитывая предварительно просматриваемый объем организационных мероприятий, полагаю, что это займет никак не меньше недели. Буду готов, сообщу. Что-то еще?

– Да. Я хотел бы, чтобы Вы задействовали Ваши контакты в России. Мне нужно легализовать находки. Для этого, видимо, потребуется кто-то вроде юридического консультанта, желательно – широкого профиля, на тот случай если решение проблемы в чисто юридической плоскости станет затруднительным или невозможным. Мне кажется, что наиболее подходящей кандидатурой был бы действующий (или еще не утративший связей в правоохранительных органах, бывший) сотрудник местной полиции.

– С Вами, Виктор, приятно иметь дело. Вы очень точно и конкретно формулируете Ваши желания. Я задействую необходимые каналы. Но… Хоть Вы, наверное, и понимаете, но, во избежание недоразумений, я должен предупредить Вас. Часть Ваших пожеланий выходит за рамки нашего с вами договора о финансовом консультировании. Вам придется их оплатить, в том случае, конечно, если у Вас не будет претензий к срокам и качеству предоставленных услуг. А Вы, конечно, знаете, что я не берусь за работу, которую не могу сделать качественно и оперативно. – Последние слова своего монолога Егор произносил исключительно для того, чтобы потешить свое самолюбие. О том, что организационные возможности Турчинского практически безграничны и не только в смысле разнообразия сфер его деятельности, но и в самом что, ни наесть прямом смысле Веденеев знал превосходно из опыта многолетнего сотрудничества.

– Конечно, я это понимаю, Егор. Полагаю, Вам будет достаточно моих устных гарантий?

– Ваших? Вполне. Если у вас все, Виктор, и Вы не хотите поболтать со мной о том и о сем, то может быть, нам настало время освободить Скайп для более словоохотливых собеседников, а я, тем временем, уже пойду и за Ваш счет сделаю гораздо более богатым моего мобильного оператора. – Попытался Егор скопировать манеру речи, обычно приписываемую евреям, кем он, собственно говоря, и являлся. Не дожидаясь ответа, Турчинский отключился.

Закрыв и убрав со стола ноутбук, Веденеев занялся изучением инструкции к кофе машине и процессом ввода ее в эксплуатацию. Когда из нее, к удовлетворению Виктора, двумя тонкими струйками в подставленную чашку налился ароматный напиток, Веденеев отключил аппарат. Пригубив горячий кофе и отставив чашку на край журнального столика, он аккуратно выложил из картонной коробки на стол ранее извлеченные из торфа предметы.

Потягивая маленькими глоточками кофе, он внимательно смотрел на разложенные на столешнице артефакты. Кусок дерева был ничем не примечателен. Не вызывало сомнений, что он не привлек бы никакого внимания к себе, если бы не находился в непосредственной близости к двум другим предметам. Одним из этих «других» предметов была человеческая мумия. Последним и, возможно, самым интересным предметом из числа артефактов, обнаруженных во время заготовки торфа, была деревянная рамка заполненная, вероятно, воском. Оставив ее лежать на столе, все остальное Виктор очень аккуратно убрал назад в коробку.

Из бумажного пакета с рекламой книжного магазина он достал линейку и померил стороны дощечки.

Артефакт был прямоугольной формы 15 сантиметров в длину и 10 сантиметров в ширину. Его толщина была около 1 сантиметра. На расстоянии 2 сантиметров от краев дощечки в ней имелось заполненное, видимо, воском углубление. В этом, предположительно, воске были продавлены какие-то надписи, вероятно, на древнерусском языке.

Закончив с измерениями, Виктор откинулся на диван, сплел по-турецки ноги и, водрузив на свои колени ноутбук, раскрыл его.

В поисковике он набрал словосочетание «восковые дощечки». Интернет откликнулся множеством сайтов, первым из которых была страничка в Википедии: «восковая табличка».

Начав свое познавательное путешествие по сети именно с него и в дальнейшем переходя с одного ресурса на другой, через три часа Веденеев в общих чертах получил представление о находке.

Лежавший перед его глазами на журнальном столике предмет был в истории известен под названиями «восковая табличка», «навощенная дощечка» или «цера». Их находили по всей Европе и в северной Африке, начиная с седьмого века до нашей эры. В углубление дощечек, подобных найденной, действительно, заливали именно воск. По нему наносили текст. Использовали подобные таблички, как правило, для обучения письму, переписки между адресатами и в качестве черновиков или блокнотов. Подобные варианты их использования диктовались тем, что по воску было легко вносить исправления или вообще удалять один текст и наносить другой. Это был очень удобный и дешевый способ нанесения временных записей. Поэтому восковые таблички, практически не меняясь, использовались вплоть до девятнадцатого века. Виктор наткнулся на информацию об их применении в этот период на соляных промыслах и рыбном рынке во Франции.

В России долгое время считалось, что Русь не знала письма по воску. Это мнение сильно пошатнулось, когда стали находить во множестве характерные для использования в письме по воску пишущие инструменты, которые на Руси назывались, писала, и вовсе было опровергнуто, когда были обнаружены сами восковые таблички. Всего их нашли 13 штук.

Найденные древнерусские таблички были сделаны из липы, чем отличались от западных образцов, которые изготавливались, в основном, из бука или дуба.

Виктор еще раз в задумчивости посмотрел на лежащую на столе табличку. Потом он опять обратился к интернету и порылся на ресурсах о правовом регулировании археологических находок. Около получаса он читал статью «Правовое понятие и сущность археологических находок». Покинув ресурс, он вслух произнес: «Хорошо, что объяснили. Плохо, что я ничего не понял» и вернулся к гораздо более интересной информации об исследовании учеными обнаруженных в Новгороде восковых табличек.

Статья самого известного ученого в этой сфере со странной фамилией Замай рассказывала в общих чертах о том, как на основе какого-то радиокарбонного анализа воска осуществлялась датировка находки, как, исходя из нескольких ошибок, сделанных писарем в тексте, ученым удалось установить его национальность и множество других интересных аспектов исследования.

Дочитав ее до конца, Веденеев сформировал для себя перечень первоочередных шагов.

Начать надо с консультации, и консультации специалиста уровня этого Замая.

Судя по опубликованной в интернете информации, он был преподавателем филологического факультета Новгородского государственного университета.

Виктор нашел на Новгородском справочном ресурсе номер телефона и позвонил.      На его вызов отозвалась дама – ответственный научный секретарь декана факультета, которая ошарашила Виктора неожиданным ответом. Оказалось Валентин Вениаминович Замай скончался около полугода назад от сердечного приступа.

После небольшой паузы, в течение которой Виктор переварил полученную информацию, испытывая благодарность к незнакомому собеседнику на другом конце провода за терпение, он спросил.– Может быть, в таком случае Вы можете подсказать, кто в настоящее время является специалистом того же уровня в сфере определения подлинности и возраста исторических артефактов, вроде восковых табличек, и расшифровки древнерусских текстов?

– Во-первых, молодой человек, – начала, перейдя на снисходительно-назидательный тон, свой обстоятельный ответ собеседница – специалистов подобного уровня нет и быть, не может. Вы только представьте себе, каким объемом специальных знаний, которых нет ни в одном учебнике, надо обладать, чтобы выполнять работу такой сложности. Валентин Вениаминович учился этому всю свою жизнь…– продолжала ответственный секретарь свой монолог, который, как показалось Виктору, она готовила для некролога, и, сейчас, была рада иметь возможность произнести его вновь.

Конечно, Веденеев слушал, не перебивая, опасаясь чтобы испытывающий дефицит общения собеседник, обидевшись, не прервал разговор, и был вознагражден за проявленное терпение.

– Пожалуй, единственным человеком, которому Валентин Вениаминович успел передать часть своих знаний, является его дочь. Она преподает на нашей кафедре, но сейчас ее нет.

После непродолжительных переговоров, которые Веденеев перемежевал лестными высказываниями по поводу приятного молодого голоса собеседницы, ее изысканного стиля ведения телефонных переговоров и безукоризненного владения великим и могучим русским языком, ответственный секретарь уступила с показной неохотой просьбам Виктора и выдала-таки номер домашнего телефона Тамары Валентиновны, так звали дочь покойного ученого.

Не откладывая в долгий ящик, Веденеев нажал нужные цифры на своем мобильнике. После нескольких гудков включился автоответчик, который довольно неожиданно уверенным женским голосом провозгласил: « Я не знаю где Вы взяли номер моего телефона, но если Вы звоните только в надежде найти альтернативный способ пересдать зачет – положите трубку сразу, иначе Вы рискуете не сдать его вовсе. Если Вы звоните высказать соболезнования – засуньте их себе в жопу, если Вы звоните по другому поводу – подумайте сначала о том, насколько он важен, чтобы отвлекать меня от серьезных дел. После гудка у Вас будет 30 секунд, чтобы оставить сообщение».

Слегка ошарашенный в начале, дослушав сообщение до конца, Виктор улыбнулся, оценив неординарность автора послания, и отключился. Он поискал глазами какую-нибудь бумажку, пригодную для письма. Ничего более подходящего, чем договор аренды квартиры, который был выполнен на стандартных листах писчей бумаги, тыльная сторона которых оставалась чистой от текста, Веденеев не нашел. Он достал шариковую ручку и на обратной стороне одного из листов документа начал набрасывать текст ответа. Он постарался скопировать стиль прослушанного послания, отметив для себя в нем свободу в подборе слов. Ему показалось, что текст сообщения проявляет пренебрежение автора к мнению потенциальных слушателей. Виктор зачеркивал отдельные слова и целые фразы, которые, по его мнению, не соответствовали этому стилю, делал вставки и в целом подошел к сочинению послания со всей возможной скрупулезностью. Закончив писать, он снял с руки и положил перед собой наручные часы. Взяв в руки листок с приготовленным текстом, он скосил свой взгляд на часы и, когда секундная стрелка стала отсчитывать новую минуту, начал читать его вслух. Получилось 34 секунды. Он вновь принялся за корректировку и успокоился только тогда, когда время чтения сообщения составило 27 секунд.

Виктор нажал кнопку повторного вызова и, когда автоответчик подал гудком команду, прочел свое послание: « Я не Ваш студент. Я не знал Вашего отца при жизни и, поэтому у меня нет оснований выражать Вам соболезнования по поводу его кончины. Однако мне сказали, что Вы обладаете знаниями в сфере определения подлинности и возраста исторических артефактов и расшифровки древнеславянской письменности. Если эта информация соответствует действительности, то у меня есть к Вам выгодное коммерческое предложение. Если нет, и Вы всего, лишь самовлюбленная и взбалмошная…»

Полностью воспроизвести сочиненный текст не представилось возможности, потому что в трубке послышался сначала щелчок отключения автоответчика, а вслед за ним веселый искренний смех хозяйки телефонного аппарата.

Отсмеявшись, она спросила: « И насколько выгодным для меня будет Ваше коммерческое предложение?»

«Моя благодарность Вам не будет иметь границ в разумных пределах». – В том же шутливом тоне ответил Виктор известной и слегка уже затасканной фразой.

Контакт состоялся, и собеседники принялись оговаривать время и место встречи.

Поездка в Новгород не стала бы препятствием для Виктора. Туда незадолго и с комфортом можно было бы добраться на внедорожнике или на удобном скоростном поезде Москва – Санкт Петербург, являющимся новым привлекательным лицом РЖД. Но этого не потребовалось. В ходе разговора выяснилось, что Тамара Валентиновна менее чем через неделю сама приезжает в Тверь на проводимую здешним университетом научную конференцию. Предложение Виктора встретиться в расположенном в его доме ресторане возражений не вызвало. О времени встречи решили договориться позже, исходя из возможностей Тамары Валентиновны, ограниченных расписанием работы конференции.

…

В ресторане, который Виктор предложил в качестве места встречи, он был уже несколько раз, начиная с самого дня приезда в город.

Во время первого посещения заведения, Виктор по окончании приема пищи попросил обслуживающего его очень молоденького и, как следствие, неопытного официанта приготовить 3 литра морса «на вынос» с собой. Просьба своей неожиданностью ввела паренька в замешательство. Чтобы выйти из затруднительного положения он обратился к менеджеру. Менеджером была опытная дама средних лет, если судить с точки зрения молоденького официанта, и привлекательная, хорошо и со вкусом одетая молодая женщина с роскошными каштановыми волосами – с точки зрения Веденеева.

По всей видимости, она была еще и не глупа и, почувствовав исходящий от высказанной просьбы запах чаевых, облегчила подчиненному работу и сама закончила обслуживание Веденеева, в том числе принесла две полуторалитровых бутылки свежеприготовленного клюквенного морса.

Предчувствия ее не обманули, и она была вознаграждена выдержанными в рамках существующих приличий чаевыми.

С этого дня Марина, так звали менеджера, сама радушно встречала Веденеева и обслуживала его, что устраивало обоих. Постепенно они начали: сначала обмениваться отдельными репликами, потом их неформальное общение переросло в коротенькие беседы на предмет погоды и глобальных новостей.

…

Встреча с Тамарой Валентиновной Замай была назначена на вторую половину дня. Виктор первым пришел в ресторан. Как уже стало обычным, его улыбкой и дружественным приветствием встретила Марина. Демонстрируя свое расположение, она сразу начала, как бы по секрету, предлагать самые вкусные и свежие блюда. Но когда Виктор попросил повременить с заказом, объяснив, что будет ужинать не один и начал консультироваться на предмет имеющихся в наличии сухих вин, улыбка на лице Марины не то, чтобы пропала, но потускнела и утратила искренность. Ответы ее стали довольно скупыми.

Виктора сначала удивила подобная резкая перемена настроения девушки, потом, когда он начал подозревать, что это проявление чего-то вроде ревности, и не смог, как не старался, найти этому другого объяснения, позабавила. Все время их общения Виктор не рассматривал Марину в качестве даже потенциального партнера для секса. Теперь, смотря ей в след чуть-чуть другими глазами, он скорректировал прицел. Отмечая достоинства ее фигуры, выгодно расположенной на фоне ярко освещенного бара, Веденеев подумал, что может быть и зря. Тем более, что признаки соответствующего рода потребности он испытывал все отчетливей и отчетливей. Надо было искать решения, пока потребность не переросла в проблему. А решение, похоже, напрашивалось само собой.

Виктору пришлось прервать эти размышления, потому что в ресторан вошла, аккумулировав на себе внимание всех посетителей заведения, коротко стриженая брюнетка выше среднего роста. Она сняла светло серый плащ, повесила его на расположенную у входа вешалку и окинула взглядом зал. Ее костюм был почти того же приглушенного светло серого цвета и состоял из юбки и накинутого поверх светло зеленой блузки укороченного жакета. Бывшая чуть ниже колена юбка имела довольно глубокий вырез в районе левого бедра, который демонстрировал стройность ее превосходно изготовленных месяцами физических упражнений ног. Черные туфли на, немного выше среднего, каблуке, способствовали тому, что ее икроножные мышцы и мышцы бедра сохраняли напряжение, создавая рельеф, который формировал на ее ногах узор из затененных и освещенных участков кожи и подчеркивал их красоту и грациозность. Цвет блузки тон в тон повторял цвет ее глаз, что доводило ее образ до изысканного совершенства.

Обнаружив его сходство с фотографией ожидаемой им женщины, которую Веденеев видел на посвященном историку ресурсе в интернете, он поднялся ей навстречу. Приблизившись к визитерше, он открыл новый раунд переговоров.

– Мы заранее не договорились о пароле. – Заговорил он. – Мне, наверное, нужно было бы взять с собой журнал «Огонек». – Пытался пошутить Виктор, понимая по мере того как произносил эти слова, что несет какую-то чушь.

Его собеседница, видимо, привыкла, что в ее присутствии мужчины, от усердия произвести на нее впечатление, тупеют и лопочут всякую белиберду, поэтому на слова Веденеева никак не прореагировала, будто их и не было вовсе. Вместо этого она вопросительно кивнула в сторону стола, где минуту назад находился Виктор, и спросила – Туда?

– Да, прошу Вас. – Виктор сопроводил свою реплику приглашающим жестом руки и пропустил визитершу вперед.

– Что-нибудь закажете? – Спросил Веденеев, когда оба разместились за столом.

Тамара смерила собеседника быстрым оценивающим взглядом и ответила. – Давайте не будем терять время на изучение меню. Закажите мне тоже, что и себе. И давайте перейдем к делу.

Виктор воспринял высказанное пожелание как руководство к действию и занялся своим планшетом. Чтобы заполнить образовавшуюся паузу, он спросил. – Удивительно. Вы так уверены, что наши вкусовые пристрастия совпадают?

– Ничего удивительного. – Успела отреагировать ученая дама, пока Виктор вывел на экран включившегося планшета фотографическое изображение восковой таблички и передал гаджет Тамаре. – Ваше телосложение говорит, что вы, кроме, конечно, занятий спортом, контролируете свое питание. Меня это устраивает. Это – раз. На основе, изложенной в меню информации составить правильное представление о блюде – сложно. Во всяком случае, это займет много времени. И даже при этом вероятность ошибки – не исключена. Вы предложили этот ресторан в качестве места встречи. Следовательно – вы обладаете каким-то опытом, который, я надеюсь, позволит решить задачу выбора более эффективно. Это – Два. И третье…

Узнать третью причину, Веденееву было не суждено, потому что Тамара замолчала, как только увидела изображение таблички. От внимания Виктора не ускользнуло, как загорелись интересом ее глаза. Отдавая цифровому устройству команды прикосновением пальцами к его экрану, специалист по древнерусским текстам то увеличивала изображение, то уменьшала, то перемещала его по экрану, сосредоточенно рассматривая его отдельные фрагменты.

Тамара не оторвала от планшета своего взгляда даже тогда, когда Марина, на лице которой не осталось и следа какой-нибудь любезности, принесла заказ. Лишь через некоторое время она поверх электронного устройства посмотрела на Веденеева.

– То, что Вы мне показали – очень интересно. И первый вопрос, который возникает у меня. Зачем Вы мне это показали?

– Я стал нечаянным обладателем этой восковой таблички. Я правильно понимаю, что это она и есть? И мне хотелось бы получить представление, что это – с точки зрения материальной, научной, исторической ценностей.

– По фотоснимку могу сказать, что, если он не какая-нибудь мистификация или, как принято говорить теперь, фейк – это, действительно, восковая табличка….

Дальше Тамара начала рассказывать известную Веденееву из интернета достаточно общую информацию, которую Виктор, тем не менее, прослушал, не перебивая. Потом специалист по древнерусской письменности перешла к более практическим вопросам, чего, собственно, инициатор встречи и ожидал.

– На воск нанесен древнерусский текст. Исходя из нескольких четко просматриваемых слов, можно предположить, что это фрагмент чьей-то переписки. Состояние, в котором, судя по фотографии, находится раритет, позволит полностью распознать весь нанесенный по воску текст, при наличии доступа к источнику.       Характерные особенности текста могут позволить с большей или меньшей точностью определить его датировку. Существуют также специальные методики, позволяющие с использованием соответствующих технических устройств определить возраст дерева и воска. Заказ таких исследований потребует финансовых затрат.

Вполне возможно, что табличка использовалась неоднократно. Текст наносился по воску, затем стирался, потом наносился другой текст. Если мое предположение верно, и табличка использовалась для деловой переписки, то есть вероятность того, что часть этой переписки может быть тоже распознана.

Мой отец, в процессе исследования ранее обнаруженных на раскопках в Новгороде, восковых табличек разработал методику прочтения текста по следам на деревянной основе. Для этого нужно будет отделить деревянную основу от воска. Чтобы выполнить эту операцию потребуется привлечь не просто хорошего специалиста-реставратора, а именно того, который работал с отцом. Он один обладает необходимыми навыками и опытом.

Только после этого, раскроется историческая ценность раритета, которая предопределит его возможную материальную стоимость. Вероятнее всего, учитывая малое количество сохранившихся табличек древнерусского происхождения вообще, и существенное отличие конкретно этого образца от остальных, ранее найденных, вложенные в исследования затраты впоследствии окупятся. – Закончила Тамара предварительный набросок объема и структуры необходимых исследовательских работ, и направила взгляд своих поразительных изумрудных глаз на Веденеева.

Тот взял короткую паузу и, не выходя из состояния задумчивости, произнес.

– Я должен немного покумекать. Это не займет много времени. И все же, чтобы устранить возможную неловкость, я предлагаю переключиться на еду. Тем более что принесенные блюда остывают, угрожая утратить весь свой вкусовой букет.

Тамара, не произнеся ни слова, подвинула тарелку с рыбой и овощами к себе, демонстрируя свое согласие. Принялся за еду и Виктор. Он, продолжая оставаться в задумчивости, не спеша, отковыривал по кусочку пищи и отправлял его в рот. Со стороны было совершенно очевидно, что он весь погружен в раздумья и не воспринимает вкуса продуктов.

Пожалуй, не осознавала вкуса пищи и Тамара. Она, как ученый, была крайне возбуждена редким артефактом, и ей не терпелось включиться в работу по его изучению. Она боялась, что объем предполагаемых затрат отпугнет потенциального заказчика, и исследование не состоится. Тамара, периодически поглядывая на Веденеева, старалась оценить его финансовые возможности, уловить какие-то черты его характера, которые позволили бы ей предугадать его решение.

Ничто в его одежде, ни часы, ни обувь, ни костюм не говорили о каком-либо чрезмерном достатке. Собеседник сидел спиной к окну, за которым Тамара могла видеть синий с белым верхом внедорожник «Toyota FG cruiser», бросившийся ей в глаза еще при входе в ресторан. Сейчас она решила, что этот «понтомобиль» вполне сочетается со свободным стилем в одежде Веденеева и, вполне мог принадлежать ему. Хотя, конечно, возможно, что она просто выдает желаемое за действительное. Казавшаяся ей затянувшейся пауза способствовала нагнетанию внутреннего напряжения и возбуждения.

Ей вдруг пришла в голову не очень приличная аналогия с ощущениями женщины, заведенной предварительными ласками и страстно желающей секса. За порогом этого пограничного состояния либо экстаз, либо горькое разочарование. Она удивилась движению своего подсознания, непроизвольно улыбнувшись, и отогнала ведение прочь.

Виктор заметил мелькнувшую по лицу улыбку, но воспринял ее по-своему. Он подумал, что Тамара смеется над его тугодумием или нерешительностью, что подтолкнуло его озвучить принятое уже решение.

– Я готов обсудить параметры предварительного исследования восковой таблички, сроки, не столько, чтобы их контролировать или влиять на них каким-нибудь образом, сколько, чтобы получить представление о методике проведения работ, ну и об их стоимости, конечно, тоже.

Тамара, как не пыталась, не смогла заглушить улыбку удовлетворения от принятого заказчиком решения, понимая, что такое явное проявление желаний может негативно сказаться на размере оплаты ее труда.

Ближе к концу переговоров стало ясно, что ее опасения по этому поводу были напрасны. Тамара покидала место встречи вполне удовлетворенная размером оплаты, с раритетом в руках и страстным желанием приступить к исследованиям его как можно скорее.

Веденеев, через окно проводил взглядом ее удаляющуюся фигуру. Когда силуэт Тамары пропал из зоны видимости, взгляд Виктора уперся в афишу расположенного на противоположной стороне улицы кинотеатра «Звезда». Афиша предлагала к просмотру, исполненную в объемном формате, новую версию фильма «Экипаж» – одного из самых популярных во время его молодости.

Веденеев поднял руку, жестом демонстрируя свое намерение произвести расчет. Марина, против обычного промедлив, принесла упакованный в кожаные корки счет и положила его на стол, не произнеся ни слова. Виктор, не спеша, начал манипуляции с наличными, тем временем, не поднимая пока на нее глаз, произнес.

– Марина, у меня появилось время и желание посмотреть то кино. – Он, не отрываясь от своего занятия, сделал жест большим пальцем руки за спину в направлении афиши кинотеатра. – Но ходить в кино в одиночестве мне почему-то кажется неприличным. Другое дело прийти в кинотеатр в сопровождении красивой молодой женщины, на которую будут оборачиваться, не смотря на одергивания жен, все мужчины вокруг. Никого боле красивого, чем Вы, Марина, я не знаю, а поэтому хочу предложить Вам составить мне компанию. И если Вы согласитесь, то этот жертвенный с Вашей стороны поступок я обещаю компенсировать, исполнив любое Ваше желание.

Виктор не мог видеть, как постепенно смягчалось лицо Марины по мере того, как он говорил, потому что поднял на нее глаза только на последних словах, но очень рассчитывал именно на этот эффект.

– Так уж и любое? – Предсказуемо, выпустив-таки на лицо улыбку, отреагировала Марина. – Имейте в виду, я приложу весь свой скудный творческий потенциал, что бы придумать что-нибудь особенно заковыристое. Вы голову сломаете, гадая, и испортите себе все удовольствие от просмотра фильма из-за страха перед расплатой.

– Ну, что ж, теперь Вы для меня не только самая красивая, но и самая загадочная женщина. Это лишь распаляет мое желание провести с Вами вечер и найти разгадку.

– Вообще я заканчиваю в двенадцать, но ради возможности поиздеваться над Вами, сегодня смогу освободиться и в восемь. – Марина полностью приняла предложенные Виктором условия этой словесной игры, и смотрела на него с хитрым прищуром. – До этого времени у Вас еще будет возможность передумать. – Произнесла она, придав своему голосу оттенок несколько карикатурной устрашающей таинственности.

Ответа Марина дожидаться не стала, забрала со стола кожаную обложку и с горделивым видом удалилась, на ходу наблюдая по отражению в зеркалах барной стойки, как Виктор, сначала проводил ее взглядом, и только после этого сам направился к выходу из ресторана.

Веденеев не придал значения ее шутейной угрозе, а напрасно.

…

Марина, как только они с Веденеевым, в числе прочих киноманов, покинули кинотеатр, с хитрым прищуром на лице напомнила Виктору о его обещании и озвучила свое желание.

– Нам предстоят скачки. – Безапелляционно заявила она, указывая рукой на двух, как оказалось, поджидающих именно их, лошадей.

Веденеев был не просто удивлен, он был ошарашен.

Уже потом он узнал, что Марина отдала какой-то период своей юности верховой езде, а одна из ее подруг по этому увлечению занималась теперь тем, что катала на лошадях по расположенному рядом с кинотеатром городскому саду детей, таким образом, зарабатывая себе на жизнь. С ней Марина и договорилась об организации этого аттракциона, обернувшегося испытанием для Виктора и потехой для зрителей.

Скачки предполагалось провести на пустыре за стадионом, куда добрались пешком с шутками и хихиканьем минут за двадцать – двадцать пять. Там Марина легко вскочила в седло лошади и оттуда сверху вниз с улыбкой на лице наблюдала за Виктором. Он с немалым трудом сумел вскарабкаться на зверя, руководимый наставлениями и инструкциями хозяйки лошадей Зои, которые та беззастенчиво сопровождала подтруниванием и заливистым смехом. Она же, не переставая ухахатываться, дала старт забегу, карикатурно взмахнув платочком. Маринина лошадь устремилась вперед. Своими копытами она вырвала из насквозь пропитанной влагой весенней земли громадные куски желеобразной грязи, которые темно-коричневыми лепешками приземлились на костюм и лицо Веденеева и, под действием земного притяжения, поползли вниз мерзкими холодными струйками.

Раздосадованный сам на себя, разгневанный на девушек и лошадь, стерев рукавом со лба и бровей грязь, Виктор пытался ударами своих пяток и манипуляциями с поводом сподвигнуть лошадь к движению. Сдвинуть животное с места Веденееву не удавалось, пока Зоя не помогла ему, хлестнув хворостиной по конскому заду.

Лошадь Марины тем временем, поднимая копытами вверх фейерверк брызг, преодолела расположенную на маршруте большую лужу и, повинуясь команде наездницы, остановилась. Женщина через плечо посмотрела назад, где Виктор предпринимал попытки синхронизировать движения своего тела с задаваемым лошадью ритмом вертикальных колебаний. Боль в копчике, пояснице и даже грудном отделе позвоночника отчетливо сигнализировали, что Виктору не удается и это. Все происходящее бесило Веденеева, но, видимо, не его одного.

Это достало и лошадь. Добравшись до ближнего края заполненного талой водой углубления в рельефе, животное сначала встало как вкопанное, потом, взбрыкнуло, и выбросило горе-наездника из седла. Ноги Веденеева взметнулись вверх. Полет был коротким и окончился неуклюжим падением горе-наездника в лужу. Но и этого мгновения оказалось Виктору достаточно, что бы, во-первых, осознать, что это есть кульминация его абсолютного позора, и, в тоже время, почувствовать облегчение от того, что все позади.

И все же, Веденеев был взбешен. Он начал подниматься из грязи, машинально делая руками движения, как бы стараясь очиститься, но это было совершенно бесполезно. Виктор только размазывал коричневую жижу по одежде. Он прекратил эти манипуляции, как только осознал их тщетность. Веденеев не чувствовал в этот момент ничего, не ощущал даже боли, которая несомненно должна была бы присутствовать после падения с лошади. Все чувства и ощущения заглушала, бушевавшая внутри него и рвущаяся наружу злость.

Неизвестно чем бы все это закончилось, если бы боковым зрением Виктор не увидел Марину, которая, шагнув прямо в лужу, приближалась к нему. Молодая женщина подошла вплотную к Веденееву и, когда тот поднял голову, она пристально посмотрела в его глаза. Виктору показалось, что сквозь них она заглянула в глубины его бурлящего негодованием сознания, настолько ее взгляд был проникновенным. Потом она, зажатым в руке белым платком смахнула с губ Виктора крупные грязевые кляксы и прильнула к ним своими губами в страстном затяжном поцелуе.

Лишь спустя значительный промежуток времени, может быт целую минуту, Виктору постепенно вернулась способность чувствовать, и он вышел из злобной комы. Приятная сладость от прикосновения теплых и мягких губ потушила ярость. Она нивелировала ощущение песка на зубах, боль в плече и пояснице, отправив все это куда-то на задний план сознания. Не прерывая поцелуя, Виктор обнял Марину за талию и плотно прижал ее податливое тело к своей испачканной одежде, ощущая его желанную упругость.

– У тебя в квартире ванна или душевая кабина есть?– Спросила Марина, как только оторвала свои губы от губ партнера.

– Душевая кабина. – Ответил Виктор, несколько удивленный вопросу.

– Надеюсь – кабина достаточно большая, что бы уместить нас обоих. – Резюмировала молодая женщина.

…

Кухня постепенно наполнялась ароматами свежесваренного «американо». Виктор вынул чашку из кофемашины и положил на кухонный стол папку с листами для рисования. Поверх довольно прочных корок папки он поместил чистый лист и посмотрел в сторону спальни.

С того места, где он разместился, сквозь дверной проем была видна часть двуспальной кровати. Лучи утреннего солнца, пробиваясь через горизонтальные жалюзи, ложились на постель, создавая узор из искривленных неровностями белья параллельных чередующихся полос света и тени. Марина еще крепко спала, укрытая одеялом лишь частично. Ни солнце, ни аромат кофе, казалось, не могли потревожить ее сна. Молодая женщина лежала спиной вверх. Ее распущенные рыжие волосы, веером разбросанные по подушке, искрились в солнечном свете золотистыми отблесками.

Общую композицию дополняли наспех сброшенные на рядом стоящий стул элементы нижнего дамского белья, по которым с легкостью прочитывались события прошлой ночи. Еле уловимое шевеление постельного белья в такт дыханию Марины практически не нарушало общей неподвижности объекта рисования, что значительно облегчало работу. Веденеев взялся за карандаш.

Виктор уже заканчивал набросок, немного дольше повозившись с тем, что пытался достоверно изобразить еле заметную ямочку на щеке партнерши. Она образовывалась всякий раз, когда Марина улыбалась во сне. На удивление, именно эта маленькая деталь удалась Веденееву далеко не сразу. Ямочка получалась, то излишне глубокой, то вовсе незаметной. И то и другое совершенно искажало улыбку, делая лицо мало узнаваемым. Найдя правильное решение этого фрагмента и удовлетворенный качеством всего изображения, Виктор вновь направился к кофемашине.

С этой точки в поле его зрения попал коридор, на полу которого темными пятнами выделялись грязевые следы, тянувшиеся от входной двери к ванной комнате. События прошлого вечера всплыли в его памяти и вызвали на лицо непроизвольную улыбку.

От приятных воспоминаний Виктора оторвал сигнал его мобильного телефона, уведомляя о поступившем от Турчинского текстовом послании. Егор сообщал в нем, что направил на адрес электронной почты Веденеева информацию по трем потенциальным кандидатам в юридические консультанты.

Виктор не сразу открыл поступившее от Турчинского послание, потратив какое-то время на удаление из архива его электронной почты массива рекламных рассылок. Письмо Егора было выполнено в форме небольшой пояснительной записки с прикрепленными к ней тремя файлами, каждый из которых представлял собой резюме на потенциальных кандидатов в юридические консультанты.

Веденеев раскрыл первый из них. Заглавная строка, выделенная более жирным шрифтом, состояла из фамилии имени и отчества. «Рябоконь Валерий Николаевич» – прочитал Веденеев. Виктор автоматически перевел взгляд на размещенную в правом верхнем углу раскрытой страницы фотографию.

Редкая, запоминающаяся фамилия, год рождения, и узнаваемые черты лица кандидата не оставляли сомнений в том, что жизнь свела его с однокашником. С «Конем» (это было Валеркино прозвище) Виктор учился на одном курсе, мало того, в одной роте и в одном взводе, в Красноярском военном училище радиоэлектроники войск противовоздушной обороны.

Ничего удивительного в том, что в дальнейшем Валерка, как было понятно из резюме, оказался в милиции, нет. Подобным образом складывалась судьба очень многих офицеров, которые оказались не нужны разваливающейся армии уходящей в историю страны. В органах внутренних дел карьера у Рябоконя сложилась, по-видимому, не плохо. Он закончил службу только в прошлом году, и уволился с должности начальника отдела лицензионно-разрешительной работы, в сферу деятельности которого входил и контроль за оборотом оружия. За более чем 20 лет службы Валерий успел поработать и в качестве оперативника, и в подразделениях по руководству милицией общественной безопасности. «Конь» был женат и имел взрослого тридцатилетнего сына.

Дочитав резюме старого знакомого, Виктор начал просматривать и другие файлы. Он делал это без интереса, толи из привычки каждое свое занятие доводить до конца, толи из чувства уважения к труду своего партнера. Довольно скоро сознание Виктора перестало воспринимать читаемый Веденеевым текст. Вместо этого, в нем начали всплывать воспоминания из его курсантской молодости.

Память из всей совокупности событий, произошедших за четыре года учебы, первым выхватила почему-то один забавный эпизод.

Он имел место быть на рубеже третьего и четвертого годов обучения. В этот период их, без году офицеров, переводили с казарменного положения в общежитие. В нем курсантов размещали по четыре человека в комнате. Помещения были меблированы очень скромно. Четыре комплекта, состоящих из кровати, тумбочки и табурета дополняли лишь стол с четырьмя шатающимися стульями и гардероб для верхней одежды. На столе должен был быть графин с водой и четыре стакана. Ничего другого не допускалось. «Коню» с товарищами не повезло. Им досталось для проживания самое потрепанное помещение, в котором стол и стулья держались, что называется, на честном слове, дверки одежного шкафа были напрочь оторваны, да еще и не было графина. Мебель ребята, как смогли, отремонтировали, а под воду приспособили трехлитровую банку. Командир взвода ежедневно, в рамках исполнения им своих нехитрых обязанностей, приходил с проверкой и каждый раз высказывал претензии по поводу того, что на столе может находиться только графин и требовал привести все в соответствие с требованиями внутреннего порядка. Претензии командира день за днем становились все настойчивей и настойчивей, до тех пор когда, придя в очередной раз с проверкой, он обнаружил на столе все ту же трехлитровую банку, на которую «Конь» приклеил рукописную табличку с надписью «ГРАФИН».

Вспомнились еще несколько забавных моментов из курсантского прошлого, которые вызвали улыбку на лице Веденеева, улыбку непроизвольную и неконтролируемую, а потому естественную добрую и искреннюю, как улыбаются малые дети.

Лицо, озаренное этой улыбкой, он поднял, отреагировав на звук, в направлении появившейся в дверном проеме Марины. Та приняла эту улыбку на свой счет, просияла в ответ и, приблизившись к Виктору, отблагодарила его нежным затяжным поцелуем.

Веденеев расстался с Мариной ближе к одиннадцати, когда та унеслась как подорванная в свой ресторан. Виктор проводил взглядом ее изящную фигуру, которая легко как мотылек выпорхнула за дверь. Когда Марина исчезла из вида, в поле его зрения вновь попали оставшиеся с ночи грязевые следы. Веденеев окинул взглядом всю видимую часть квартиры и понял, что помещению требуется уборка. Оставшийся до полудня час он потратил на то, чтобы найти по газете приходящую уборщицу.

…

Закрыв за уборщицей входную дверь, Веденеев заглянул еще раз в досье «Коня» и подошел к окну, на ходу набрав на своем мобильнике номер рабочего телефона однокашника.

Пока телефон реагировал длинными гудками, Виктор успел заметить, что уровень воды в Волге прилично подрос. По всей длине волжской набережной, по обоим берегам реки расположились рыбаки. Они с завидной частотой дергали своими удилищами, извлекая из водяной толщи, сверкающих в лучах весеннего солнца небольших рыбок.

Что пришла пора уклейки, Виктор понял в тот самый момент, когда в трубке телефона послышался мужской голос:

«Сегодня магазин не работает, потому что мы проводим информационно рекламную конференцию «Технические средства охраны и безопасности и перспективы их развития». Мероприятие будет проходить в конференц-зале торгового центра «Изумруд» в 16 часов. Рекомендуем Вам посетить нашу конференцию, на которой наш торговый консультант Рябоконь Валерий Николаевич расскажет Вам о принципах работы, видах и классификации технических средств охраны и безопасности, предлагаемых рынком устройствах, вариантах объединения технических устройств в единые целевые системы по обеспечению охраны и безопасности объектов и личной безопасности охраняемых лиц. Мы убеждены, что эта информация поможет Вам наиболее эффективно решить стоящие перед Вами задачи, и позволит избежать необоснованных затрат».

Веденеев прослушал телефонное сообщение и посмотрел на часы. Время позволяло не торопиться, и он, с очередной чашкой кофе вернулся к наблюдениям за рыбаками. Их количество медленно, но неуклонно росло, и строй рыболовов становился теснее и теснее. Некоторые рыбаки приезжали на велосипедах, другие на дешевых автомобилях, по большей части, отечественного производства. Те и другие были экипированы недорогими удочками и были одеты в потрепанную временем одежду. Большинство из них никуда не спешили, все делали обстоятельно. Была и третья категория рыбаков. Эти приехали на гораздо более престижных автомобилях, многие из которых выделялись не только моделями, но и номерными знаками. Приехавшие на этих машинах рыбаки, были одеты в специализированные рыбацкие костюмы, экипированы дорогостоящими рыболовными «прибамбасами», вроде ведерочек для прикормки, контейнеров для хранения оснастки, карбоновыми удилищами и т.д.

Эти различия, впрочем, по наблюдениям Веденеева, никоим образом, не влияли на уловистость, и в простых полиэтиленовых пакетиках количество выловленной рыбы, зачастую, было большим, чем в специальных ведерках, и тому подобных емкостях. Как и в любом другом деле, в ловле рыбы сноровистость рыбака, его знания и умения, влияли на результат в значительно большей степени, чем оснастка и инструментарий.

С опытом может успешно конкурировать только пытливость ума, целеустремленность и дотошность. К этому выводу Веденеева подтолкнули наблюдения за действиями молодого рыбака. Он имел минимально необходимую для этого занятия экипировку. В силу молодости и неопытности у него мало, что получалось. Рыба на его крючок поначалу никак не хотела идти, в то время как соседи по рыбацкому строю вытаскивали уклейку, одну за другой. Парень поглядывал на удачливых рыбаков и их снасти, изредка не стеснялся подойти к кому-то из них и что-то спросить. Он отрегулировал глубину ловли, перевязал крючки, добавил грузила, произвел, видимо, еще какие-то манипуляции со снастями и… дело пошло. Он вытащил одну рыбку, через несколько неудачных подсечек – другую. В дальнейшем количество неудачных подсечек неуклонно уменьшалось и, по уловистости, он быстро сравнялся с лучшими из рыбаков. Как только настырный парень добился своей цели, он отдал свой улов одному из рыбаков, который, по всей видимости, отнесся к парню благосклоннее прочих, собрал снасти и удалился.

…

Веденеев вошел в конференц-зал торгового центра, когда мероприятие уже началось. В ста пятидесяти местном зале было не более двадцати человек. Они, большинство поодиночке, некоторые – парами, были раскиданы по всему помещению. На сцене стоял стол, на котором рядком лежали с десяток технических устройств. «Конь», облокотившись на трибуну, рассказывал собравшимся о технических средствах обеспечения охраны и безопасности объектов.

Любое, даже самое малое движение в таком свободном пространстве обращает на себя внимание. Не осталось незамеченным и появление в зале Веденеева, который, стараясь не быть помехой выступающему, быстро занял одно из ближайших к входу сидений. Рябоконь проводил Виктора взглядом. По трансформации выражения его лица можно было догадаться, что он сначала уловил в вошедшем какие-то знакомые черты, а спустя мгновение напряженной работы мозга, узнал однокашника. Сразу после этого «Конь» прервав свое повествование, просиял радостной улыбкой и подмигнул Веденееву. Докладчик соорудил жест, мол, вижу тебя и узнал, чем привлек к Веденееву всеобщее внимание, сказал: «Никуда не уходи», и возвратился к изложению материала.

«Сегодня все большее значение наряду с применением традиционной физической защиты принимают системы активного противодействия, совмещенные с современными техническими средствами охраны. Принцип работы любого технического устройства защиты основан на определении характерных признаков объекта противоправной деятельности, использования злоумышленником технических средств и тактических приемов.

Наиболее эффективным средством обнаружения злоумышленников является видеонаблюдение. Но у этого метода охраны имеются существенные недостатки. Для того чтобы видеонаблюдение принесло ожидаемые от него результаты, надо чтобы кто-то постоянно отслеживал видеоизображение. При применении видеонаблюдения на значительных площадях может потребоваться большое количество операторов, затраты на заработную плату которых сделают процедуру охраны излишне дорогостоящей вплоть до ее полной экономической нецелесообразности. Не следует упускать из вида и то, что у оператора в процессе такой монотонной работы неизбежно снижается внимательность, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Уменьшить стоимость видеонаблюдения и повысить его эффективность возможно, если дополнить систему охраны техническими устройствами, построенными по другим принципам. Например, если в систему обеспечения безопасности объекта включить, так называемый в обиходе, тепловизор (это устройство, которое распознает тепло, излучаемое любым теплокровным организмом), то необходимость постоянного видеонаблюдения отпадет. Система обеспечения безопасности в данном случае начнет работать по следующей процедуре: тепловизор определит несанкционированное наличие в зоне ответственности теплокровного существа и подаст сигнал тревоги. Оператор, в формате реагирования на этот сигнал, анализирует видеоизображение на предмет обнаружения противоправного деяния. Вместо тепловизора можно использовать детектор движения, принцип действия которого основан …»

«Конь» продолжал рассказывать и рассказывать. Он говорил спокойно и свободно, говорил простыми и понятными для непрофессионала словами. Говорил так, как говорят люди, глубоко владеющие проблемой. Присутствующие в зале слушали его очень внимательно, некоторые из них делали по мере его выступления какие-то пометки.

В процессе своего рассказа Валера демонстрировал присутствующим образцы технических устройств: выполненный в виде самого обычного строительного кирпича тепловизор, обеспечивающий десятидневную автономную работу, деревянный пенек, который оказался устройством скрытого видеонаблюдения, ничем не привлекательный камень и обыкновенный дорожный бордюр, выполняющие функцию детекторов движения и другие предметы.

Веденеев, хотя и слушал эту информацию не без интереса, тем не менее, был рад, когда дождался возможности тепло обняться со своим однокашником.

Глава 5

Очередной рабочий день университетского преподавателя Тамары Замай близился к своему окончанию.. Минута в минуту, согласно расписанию занятий, она завершила лекцию, на которой рассказывала своим студентам об особенностях древнерусского языка.

Заперев дверь аудитории, Тамара быстрым шагом направилась в рентгеновское отделение университетской лаборатории. У двери, над которой было установлено не активное сейчас световое табло «Не входить! Излучение!» она почти лоб в лоб столкнулась с выходящим из кабинета довольно высоким и массивным брюнетом «немного за сорок». Волосы мужчины были слегка тронуты сединой, а кончики усов по-чапаевски закручены вверх.

Мужчина, изобразив вежливую улыбку, галантно посторонился, освобождая Тамаре проход, и придержал дверь. Она зашла в помещение и, как только дверь под действием автоматического доводчика закрылась, выпалила в направлении хозяйки рентгеновского кабинета, невысокой тридцатилетней женщины, Людмилы: «Ого, какой импозантный дядечка! Настоящий полковник! Че за перец?».

Людмила довольно неожиданно для Тамары смутилась и не ответила. Она была женщиной незамужней, и злые языки носили по университету слухи, что довольно легкомысленной в отношениях с мужчинами. Тамара трепетно относилась к своим свободам и с уважением – к свободам и тайнам других людей. Поэтому, уловив это смущение коллеги, и не желая доставлять ей неудобства, Тамара перевела неудачно начатый разговор на другую тему и спросила.

– Людочка, Вы уже выполнили мою просьбу?

– Ну конечно, Тамарочка, – с благодарностью в голосе за проявленную посетительницей корректность, отреагировала Людмила – вот, прошу Вас. – Она достала из сейфа и положила на стол восковую табличку и несколько рентгеновских снимков.

Тамара лишь мельком посмотрела снимки, убедившись в отсутствии на них «размытостей», и сложила все в принесенный с собой портфель. Поблагодарив рентгенолога, она передала ей пакет с оговоренным прежде вознаграждением и быстро выскочила из кабинета.

…

Постояв некоторое время в дверном проеме отцовского кабинета, Тамара подошла к его рабочему столу и опустилась в удобное кожаное кресло. После его смерти она захаживала сюда редко, в основном, вытереть пыль, и еще реже, в невеселом расположении духа, в стремлении поправить его приятными воспоминаниями. Тамара не заходила в кабинет отца, не желая «осквернить» мелкими своими делишками его рабочего места, где за долгие годы научной деятельности он написал подавляющее большинство своих монографий, статей и прочих научных трудов.

Теперь ей предстояла работа достойная этих, в какой-то степени священных для нее, стен, на которых висели в большом количестве фотографии, иллюстрирующие этапы отцовской успешности, признания его научной деятельности, в том числе на мировом уровне.

Молодой ученый проделала всю необходимую подготовительную работу. Она начала с того, что внимательно перечитала рабочие записи отца по изучению цер Новгородского кодекса и, приняв за основу технологическую последовательность научно-практических приемов и техник, примененную тогда ее отцом, составила подробный план предстоящего исследования.

В лабораториях института были взяты образцы воска и деревянной основы церы для возможного дальнейшего исследования на предмет установления породы использованной древесины, сорта воска и возраста этих материалов, осуществлено рентгенографирование и фотографирование таблички в различных режимах освещения, в том числе, в ультрафиолетовом и инфракрасном свете.

Рентгенограмму, фотографии и саму восковую табличку Тамара выложила из своего портфеля на рабочий стол.

На одной из фотографий она пересчитала количество строк в тексте церы и максимальное число букв и пробелов в строке. После этого Тамара взяла чистый лист писчей бумаги формата А-3 и при помощи металлической линейки и остро заточенного карандаша принялась чертить сетку, в которую в последующем она будет заносить достоверно распознанные буквы древнерусского алфавита. Молодая женщина практически не давила на карандаш, и он скользил по линейке под тяжестью своего собственного мизерного веса, оставляя за собой ровный тонкий еле заметный след.

Эта простая техническая работа не требовала умственного напряжения, и остающийся не у дел мозг сам собой начал генерировать воспоминания так или иначе связанные с покойным отцом и его работой над расшифровкой «Новгородского кодекса». Тамара вспомнила первую встречу с совершенно нереальным персонажем, ставшим впоследствии довольно близким к их с отцом семейству. Этого человека отец, надо сказать не без труда, привлек к работе над церами. Евгений Константинович, так звали этого удивительного дядечку, занимался реставрацией и реконструкцией древних русских музыкальных инструментов. Работа эта приносила Евгению Константиновичу несказанное эстетическое удовольствие, но не могла финансово удовлетворить его собственных бытовых потребностей, компенсировать затраты на реставрационные материалы и уж тем более, не давала ему возможности содержать семью. Обладая от природы превосходным слухом и имея маломальское музыкальное образование, он стал играть на древних музыкальных инструментах и даже создал небольшой музыкальный коллектив. Выступая по филармониям, он сумел решить первостепенные бытовые и технологические проблемы, но семьей так и не обзавелся. В процессе деятельности по реставрации древних музыкальных инструментов он приобрел бесценный опыт консервации древней древесины и работы с восками. Именно эти уникальные навыки нового знакомого требовались отцу Тамары, чтобы отделить воск от деревянной основы цер, сохранив одновременно его целостность. Это давало возможность, во-первых, применить к деревянной основе методы приостановки органического распада древней древесины и, во-вторых, исследовать имеющиеся на поверхности царапины. Работа над деревянным основанием восковой таблички позволила Тамариному отцу совершить практически «чудо».

Восковые таблички, как правило, использовались их владельцами неоднократно. Человек наносил по восковому слою какой-то текст, а когда этот текст утрачивал свою актуальность, его можно было затереть и нанести новый. По имеющимся на поверхности основания цер царапинам отец сумел восстановить несколько уничтоженных владельцем церы текстов.

Евгений Константинович владел не только уникальными навыками, но и довольно необычным внешним видом. Всегда и везде он носил симпатичные косоворотки с вышивкой, холщевые штаны и красные лайковые сапоги. Старославянский образ дополняла перетянутая полосатым шнурком не стриженная седая шевелюра, закрученные вверх усы и длинная, до груди, борода. На встречу с отцом он пришел с расчудесными гуслями, на которых играл не очень замысловатые, но удивительные по красоте мелодии.

Тамара оторвала свой взгляд от почти готовой таблицы и перевела его на расположенное в углу кабинета кресло, в котором, играя на гуслях, сидел Евгений Константинович во время первого посещения их дома. Потом она скользнула взглядом по стене и остановила его на фотографии, которая запечатлела ее, отца и Евгения Константиновича во время милого домашнего праздника, устроенного ученым по случаю выхода его книги о «Новгородском кодексе». Тамара сравнила возникший в голове образ Евгения Константиновича с изображением. Воспоминания вызвали на лице непроизвольную улыбку, которая через мгновение уступила место тени печали.

Как и ее отца, Евгения Константиновича уже не было. Он ушел из жизни незадолго перед кончиной отца. Вместе с ним ушли в небытие и его уникальные навыки. Тамаре оставалось надеяться только на саму себя. Справедливости ради надо сказать, что отец, повинуясь привычке, выработанной за многолетнюю научную деятельность, составил очень подробное описание всего процесса исследования восковых табличек. Тамара была уверена, что с его помощью она справится с предстоящей работой.

      Таблица, тем временем, была готова, и молодой ученый принялась заполнять ее пустые графы распознанными ею буквами древнерусского алфавита. Для определения буквы чаще всего хватало внимательного взгляда на саму церу. Но для достоверности распознавания символа Тамара по очереди просматривала его изображение и на фотографических снимках, которые, вместе с оригиналом, были разложены в линию на рабочем столе.

      Из букв старославянского алфавита складывались древнерусские слова. Какие-то из этих слов за века полностью вышли из употребления, какие-то трансформировались почти до неузнаваемости, но смысл большинства из них ученому, потратившему годы на их изучение, был понятен сразу. Слова формировали фразы, которые в какой-то момент работы, вызвали у Тамары смутное ощущение чего-то знакомого. Однако она отодвинула это чувство на задний план своего сознания, стараясь сейчас сосредоточить свое внимание на правильном и безошибочном определении букв алфавита. То, что невнимательность имеет очень высокую цену и может сыграть злую шутку, Тамара, не смотря на относительную молодость, знала по собственному горькому опыту.

В отдельных местах повреждения воскового слоя церы оказались значительными и не позволили распознать некоторые из букв. Образовавшиеся пробелы приходилось устранять, подбирая буквы так, чтобы слово приобрело смысл. Только, закончив эту часть своего исследования, Тамара позволила себе переключиться на определение смысла текста.

Она прочла первую из двух сохранившихся на восковой табличке фраз: «непродаваемую благодать Духа Святого в куплю вводити и взимати от поставления митрополиту от епископа, и от попа, и от дьякона, и от прочих причетник, также и епископу от сущего под ним причта, от первых и до последних, и от всякого священия». По мере чтения этого текста ощущение чего-то знакомого сначала вернулось, потом стало крепнуть с каждым следующим прочтенным словом. Когда Тамара закончила чтение второго сохранившегося куска текста, она поняла, с чем имеет дело. Это понимание вызвало новый прилив адреналина в кровь. Результат уже теперь превзошел ее самые смелые ожидания. А ведь исследование было еще далеко не закончено.

Уже при первом осмотре артефакта, в тех его местах, где поверхностный восковой слой был полностью утрачен, молодой ученый обнаружила, что на деревянном основании церы тоже имеется какой-то текст. Рентгеновский снимок подтвердил ее первоначальное предположение. Теперь, после прочтения текста нанесенного по воску, Тамаре предстояло исследовать деревянное основание церы, предварительно сняв с него восковое покрытие по разработанной Евгением Константиновичем технике.

…

Погожий весенний день приближался к полудню. «Конь», пришедший к Веденееву получасом раньше, уже заканчивал рассказывать Виктору о том, как шли дела с оформлением оружия, когда раздался зуммер мобильного телефона хозяина квартиры.

Виктор посмотрел на экран своего гаджета и, нажав соответствующую кнопку, установил соединение.

– Веденеев. Рад слышать Вас, Тамара Валентиновна. – Сказал он в трубку, после чего инициативу в телефонном разговоре взяла на себя собеседница. Виктор лишь изредка откликался одиночными словами и короткими фразами, типа: «понял», «хорошо», «не возражаю» и т.д., а в конце разговора спросил – А какой отель в Новгороде поприличнее? Услышав ответ, он посмотрел на часы и спустя короткое время, резюмировал – Договорились, в девятнадцать часов в холе этого «Парк инна» – и нажал кнопку отбоя соединения.

– Валер – обратился он к своему гостю – Мне надо в Новгород. Не составишь компанию? Переночуем в приличном отеле, утром – обратно.

– Почему бы и нет, – с готовностью отреагировал на это предложение «Конь» – только жену поставлю в известность, чтобы потом не бухтела.

…

Дорога в Новгород заняла не более четырех часов. За обменом воспоминаниями о курсантской жизни и разговорами о том, как сложилась дальнейшая судьба, время пролетело незаметно. Компаньоны по этому небольшому путешествию быстро решили необходимые организационные вопросы с парковкой автомобиля и размещением в отеле, осмотрели свои номера и вернулись в холл, где у Веденеева была назначена встреча. На светло-коричневом кафельном полу просторного холла было расположено несколько мебельных комплектов, состоящих из широкого низкого стола и четырех удобных кресел коричневой кожи. Пространство роскошного помещения через огромные, выходящие в сад окна было залитого солнечным светом. Убранство холла дополняли разбросанные по нему крупные тропические растения в больших горшках. Одно из них было похоже на дерево с пышной раскидистой кроной, которая упиралась в окно на потолке. В холле было довольно людно, но мебельная группа рядом с деревом оказалась не занятой.

Мужчины удобно расположившись на уютных кожаных креслах, в ожидании молодого ученого, попивая из широких стаканов, принесенный официантом виски и продолжая, начатую в дороге, беседу. Они не обращали внимания на иностранных, по большей части, туристов, которые в значительном количестве в этот вечерний час присутствовали в холе. Большинство из них вели довольно оживленные беседы друг с другом. Из некоторых, волей-неволей долетавших до ушей товарищей, обрывков фраз было понятно, что иностранцы, возбужденные в ходе экскурсий по Новгороду, обсуждают увиденное. Английская, немецкая и прочие речи смешивались в сплошной монотонный гул, на подобие того, как гудит потревоженный улей. Этот аудиофон нисколько не досаждал товарищам и не мешал их беседе. Поэтому, когда гул на мгновение замолк, Виктор и Валера прервали разговор и закрутили головами по сторонам, пытаясь определить причину этого явления.

Она стала понятна, как только Веденеев взглянул в сторону входа в отель, где, внимательно осматривая пространство холла, стояла Тамара. Сегодня она была в, казалось бы, простом джинсовом костюме и кроссовках. Но и этот наряд великолепно подчеркивал изящность ее фигуры, создавал приятный взору контраст одежды с ее черными как смоль волосами. Она была обречена притягивать на себя восхищенные взгляды мужской части аудитории и ревностные и завистливые взоры ее женской половины. Пожалуй, только неполовозрелые дети, которых в холе отеля тоже было довольно много, остались безучастны к ее появлению.

Но скоро гул возобновился. Мужчины возвращались к прерванному на мгновение общению, одни – поймав на себе укоризненные взгляды своих жен, другие – просто посчитав неприличным и дальше во все глаза пялиться на вошедшую в отель женщину. К этому моменту Виктор и Тамара встретились взглядами и Веденеев, проворно поднявшись с дивана, энергично направился к ней на встречу. Он не сразу осознал нотки комичности в той поспешности, которую проявил, а когда понял, как это может выглядеть со стороны, устыдился своей несдержанности.

Мгновение спустя, возвратившись, уже вместе с Тамарой, назад, Виктор обнаружил, что «Конь», минуту назад полулежавший на мягком кожаном диване, сидел, выпрямив спину и стараясь подобрать предательски выпирающий адекватный своему возрасту живот. Эта картина несколько сгладила досаждающее Веденееву неприятное ощущение. Он сделал приглашающий жест официанту, который и без того, завидев появление в их компании дамы, направлялся прямиком к их столику. Пока молодой человек, скорее даже юноша, приближался, Виктор успел представить друг другу «Коня» и Тамару. Валерий, по сути своей «старый мент», встал в знак приветствия, и хотел было проявить галантность, но замешкался.

Веденеев, в определенной степени спас его от полнейшего конфуза, когда обратился к Тамаре.

– Могу я Вам предложить что-нибудь выпить, время, мне кажется, к этому вполне располагает. Как говаривали в каком-то кинофильме: «Что Вы предпочитаете пить в это время суток?» – процитировал он с улыбкой на лице засевшую когда-то в память фрау.

–Я бы, пожалуй, не отказалась от красного сухого вина. – Ответила молодая женщина.

Виктор взял со стола винную карту и произнес. – «Шеврон Руж» Вас устроит? – И получив утвердительный ответ, повернувшись лицом к официанту, резюмировал. – Бутылку «Шеврон Руж», вот это пирожное – он ткнул пальцем в принесенное юношей меню – и пару «Чивас Ригл».

Когда официант вернулся с заказом Тамара уже начала рассказывать о первых результатах своего исследования.

– Вы, Виктор, видели, что верхний восковой слой таблички не был целостным, и все же более семидесяти процентов его сохранилось в состоянии, которое позволило мне прочесть две довольно большие фразы.– Говорила она, пока юноша выставлял на стол бутылку, фужеры, стаканы с виски и прочее. Официант, продемонстрировав Веденееву, как заказчику, бутылку, открыл вино и сделал паузу. Веденеев поднял глаза на юношу и сказал.

–Я бы, конечно мог сейчас понюхать пробку, побултыхать вино по бокалу, потом поднести к носу, пригубить, погонять его во рту по вкусовым рецепторам и так далее. Но, все равно, это будет – мимо. Я в этом не то, чтобы ничего не понимаю, но уж точно не дока, а кидать «понты», морщить лоб и надувать от важности щеки мне, сынок, уже, к сожалению, не по возрасту. Да и некогда. Так, что считай, что мы по достоинству оценили «европейский класс обслуживания» вашего отеля, налей вино и иди пока. Без чаевых не останешься.

Последняя фраза произвела на официанта впечатление. Он молниеносно и ловко исполнил нехитрое наставление и удалился. Тамара же, тем временем, возобновила изложение хода исследования и его предварительных результатов.

– Первая фраза – такая: – она взяла в руки принесенный с собой планшет, и изредка бросая на него взгляд, процитировала почти наизусть запомненный ею текст – «непродаваемую благодать Духа Святого в куплю вводити и взимати от поставления митрополиту от епископа, и от попа, и от дьякона, и от прочих причетник, также и епископу от сущего под ним причта, от первых и до последних, и от всякого священия.»

Закончив цитирование, женщина окинула взглядом своих собеседников. Те сидели молча, не выказывая никаких эмоций по поводу только что услышанного. Тамаре было совершенно очевидно, что они мало что поняли и теперь ожидали от нее каких-то пояснений.

– Что бы было понятно, здесь говорится о том, что никому нельзя ни устанавливать, ни взимать плату за введение в церковный сан, потому что сан этот есть не что иное, как непродаваемая благодать Святого Духа.

Дальше вторая, достоверно распознанная мной, фраза говорит о том, что нужно лишать церковного сана, если он приобретен за плату-мзду, причем лишать и того, кто заплатил и того, кому заплачено, и то, что на это есть соответствующее постановление верховного церковного органа. – Тамара вновь обратилась к своему планшету и, сверяясь с ним, чтобы точно воспроизвести фразу, процитировала – «апостольское и богоносных отец соборное предание поставленного на мзде и с поставившим его обоих от сана измещет.»

Мужчины продолжали слушать ее внимательно, и не перебивая. Она продолжила.

– По этим фразам мне удалось идентифицировать текст, и, следовательно, значительно сократить временные границы возможного происхождения и самой таблички. По ее восковому слою записано, так называемое, письмо монаха Акиндина великому князю Михаилу Ярославовичу, и всем русским людям.

История его происхождения интересна сама по себе.

В русской церкви установился обычай брать плату за совершение таинства священства и других таинств. На Владимирском соборе 1274 года митрополит Кирилл такую мзду фактически узаконил и определил ее размер – 7 гривен, ровно столько – сколько брал сам. Но Тверской епископ Андрей, не примирившись с подобным порядком, обоснованно заклеймил такую практику симонией.

Чем действительно руководствовался епископ Андрей не вполне понятно. Возможно, что не столько моральной чистотой помыслов, сколько использовал данное обстоятельство как повод для действий, направленных на реализацию собственных амбиций занять место митрополита. Здесь надо иметь в виду, что это был период активного противоборства между Тверским князем Михаилом и Московским – Юрием за великокняжеское достоинство. И, конечно, противостояние церковных лидеров носило характер идеологической основы жестокой политической конкуренции князей.

Началось оно после смерти митрополита Максима. Тверской князь Михаил Ярославович направил к патриарху Константинопольскому своего ставленника игумена Геронтия с просьбой о поставлении его на кафедру Русской митрополии. Но другой игумен – Петр оказался там раньше. Он митрополитом и стал. А Геронтий, видимо, с таким положением дел смирился. Церковь представляет это таким образом, что Геронтию, во время его плаванья по Черному морю, явилась богородица и заявила: – Тамара снова обратилась за помощью к своему гаджету – «Напрасно ты трудишься, предпринимая столь дальний путь. Знай, на тебя не возложится святительский сан, который ты хотел восхитить. Но тот, кто написал Мое изображение, Петр, игумен ратский, служитель Сына Моего и Бога, тот будет возведен на верховный престол митрополии Русской» и так далее – Женщина не стала дочитывать цитату до конца.

– Правда это, или, на самом деле, имело место быть что-то другое – дело веры каждого. Что касается меня, я не готова поверить в реальность чудесного вмешательства Божьей Матери. Но, как известно, историю пишут победители. Поэтому, митрополит Петр стал, впоследствии, пафосно именоваться Святитель Петр и был причислен к лику святых, а Геронтий так и остался неудачливым похитителем. Было это в 1305 году.

Здесь, нарушив обет молчания, подал голос Виктор. – Извините, Тамара, – обратился он к рассказчице – мне не совсем понятна фраза: «тот, кто написал Мое изображение».

– Надо отдать должное Петру. Он, видимо, человек талантливый, был обучен иконописи. Одну из собственноручно написанных им икон – икону Божьей Матери Петр подарил тогдашнему митрополиту Максиму. Тот стал выделять эту икону среди прочих, молился только с ней. Впоследствии она приобрела качество некоего символа митрополитского достоинства. Отправляясь в Царьград за назначением, Геронтий взял ее и пастырский жезл с собой. Я полагаю, взял в качестве доказательства того, что именно ему Максим завещал кафедру Русской митрополии. – Сделала необходимые пояснения женщина.

События эти не оставили Петру выбора и в противостоянии между Тверским и Московским князьями он принял сторону последнего. Теперь на авансцену идеологического противоборства выдвинулся Тверской епископ Андрей.

Сначала, в 1311 году, он отправил Константинопольскому патриарху жалобу на митрополита, обвинив того в симонии.

Надо сказать, что у Тверского Епископа для обоснования своего мнения был аргумент в виде цитаты из деяний апостолов Петра и Иоанна, которая описывала как волхв, иными словами – язычник, Симон пытался приобрести у апостолов за деньги благодать Святого Духа, то есть купить священный сан.– Тамара взяла в руки планшет и, произведя какие-то манипуляции пальцами, воспроизвела цитату из «деяний апостолов» – «Тогда возложи руки на них, и они приняли Духа Святого. Симон же, увидев, что через возложение рук апостольских подается Дух Святой, принес им деньги, говоря: дайте и мне власть сию, чтобы тот, на кого я возложу руки, получал Духа Святого. Но Петр сказал ему: серебро твое да будет в погибель с тобою, потому что ты помыслил дар божий получить за деньги. Нет тебе в сем части и жребия…».

В этот момент она оторвалась от текста и посмотрела на своих молчаливых слушателей, которые после этой фразы из «апостольских деяний» вновь, округлив свои глаза до размеров пятирублевой монеты, уставились на нее непонимающим взглядом.

– Ну, короче, фигу тебе лысую, а не Духа Святого!– С некоторыми плохо скрываемыми нотками недовольства в голосе, перевела рассказчица смысл последнего предложения цитаты.

После этих слов, лица мужчин просияли улыбкой благодарности за столь доступный для понимания перевод новозаветного текста, и Тамара продолжила – ибо сердце твое не право перед Богом. И так покайся в своем грехе, и молись Богу; может быть отпустится тебе помысел сердца твоего. (Ну, типа, Бог тебя простит за твои намерения.) – Сразу прокомментировала Тамара – ибо вижу я тебя исполненного горькой желчи в узах неправды. – Закончила цитировать она.

Первым из слушателей подал голос Валера. – Если бы не Ваши изысканные комментарии, Тамара, я бы смысла не понял. Но, как звучит! Как песня. «Горькой желчи в узах неправды» – Повторил он на распев последнюю, услышанную из цитаты фразу, жестом и выражением своего лица демонстрируя восхищение.

Тамара, тем временем, довольно бесцеремонно проигнорировав реплику «Коня», продолжила излагать последовательность исторических событий. – Патриарх прислал клирика, что-то вроде церковного чиновника. Чиновник – чиновник и есть, хоть и церковный. Он заключил, что митрополит лишнего не берет, свыше того, что ему полагается по обычаю, тем более что у греков у самих взимание платы за поставление в сан было обычным делом. Правда, те, чтобы устранить противоречие с каноническими догмами, представили ее как компенсацию убытков, так или иначе связанных с осуществлением таинства. На созванном по этому поводу Переславском соборе Андрея заклеймили клеветником.

Тверской Епископ, не удовлетворившись таким решением, отправил в Константинополь монаха Тверского Богородичного монастыря Акиндина для получения разъяснений непосредственно от патриарха.

На этот раз Тверскому монаху, спрашивающему Константинопольский собор в составе патриарха и 36 митрополитов, ответили, что брать плату за поставление противно всем божественным правилам, и «если возьмут хотя бы половину золотого или даже меньше, будут равны с Иудою и не имут части со Христом ни зде, ни в будущем веце».

Именно об этом и написал Акиндин великому князю Михаилу Ярославичу и всем русским людям.

Интересно то, что, хотя текст послания Акиндина истории известен, неизвестно дошло ли оно до самого Михаила Ярославича. Во всяком случае, дальнейший ход противостояния князей свидетельствует, что Михаил не извлек никакой выгоды из этого послания. Вероятнее всего, оно до него не дошло.

Кстати сказать, противоборство двух князей было, отнюдь, не, только, на идеологическом фронте. Пожалуй, не будет преувеличением сказать, что они в борьбе за власть в постоянных жестоких междоусобицах пролили реки крови будущих соотечественников. Они не гнушались ради власти пойти на союз с инородцами, в том числе и с чересчур, по-моему, демонизированными теперь монголами. Но решающим звеном в том противостоянии стало то, что Московский князь взял в жены сестру лидера монголов – хана Узбека Кончаку, тем добившись благосклонности тогдашних хозяев земли русской, и, как следствие ярлыка на великое княжение.

В союзе с монголами и новгородцами Московский князь Юрий ринулся на Михаила Ярославича. Но Михаил разбил объединенное войско Москвичей и монголов. Юрий Данилович свалил в орду, где добился от хана Узбека расправы над своим конкурентом, обвинив его в отравлении Кончаки, плененной Михаилом в ходе Бортеневского сражения и умершей в Твери при не выясненных обстоятельствах.

Но не будем углубляться в историю, а вернемся к нашему артефакту. Исходя из исторического контекста событий, можно довольно точно установить возраст церы. Она никак не могла быть выполнена ранее 1312 года, когда состоялся собор в Константинополе, решение которого, как мы теперь знаем, отражены в послании.

Что касается верхней границы вероятного временного интервала изготовления восковой таблички, то здесь не все так однозначно. Хотя известно, что Михаил, который все это замутил, погиб мученической смертью в орде в 1318 году, а в 1326 году умер Петр, свою актуальность послание не потеряло и впоследствии. Ведь, плату за возведение в сан на Руси так и не отменили, и это стало основным мотивом для возникновения новой волны церковной оппозиции, известной истории под названием «Секта Стригольников».

      Вот, собственно, и все, что пока удалось установить исходя из анализа воскового слоя таблички. Возможно, что верхнюю границу временного интервала изготовления церы удастся откорректировать на основании радиокарбонного анализа воска, ее деревянного основания и мумии.

Все необходимые исследования я заказала. Вот договора. – Тамара достала из своей сумочки, упакованные в прозрачные файлы, договора и протянула их Виктору. – Вам, Виктор надо их, во-первых, подписать, во-вторых, оплатить.

Веденеев погрузился в изучение документов. Тамара воспользовалась образовавшейся паузой и потянулась за своей чашкой, уже изрядно подстывшего, кофе. Рябоконь, от нечего делать, взял в руки стакан с виски. Сам не зная зачем, крутанул его слегка, так, что кусочки полу растаявшего льда негромко звякнули, коснувшись стенок сосуда. Он уже хотел было вернуть виски на прежнее место. Но Виктор воспринял жест Валеры как приглашение и, оторвавшись от чтения бумаг, взял свой бокал. Товарищи отхлебнули по глотку напитка, после чего Веденеев возвратился к изучению бумаг.

Через некоторое время он обратился к Тамаре.

– Тамара, на какую точность датировки мы можем рассчитывать по результатам этих исследований? – Спросил Виктор.

– Когда проводился радиокарбонный анализ воска «Новгородского кодекса», – начала пояснять женщина – установленный учеными датирующий интервал составил 150 лет с надежностью 68% и 250 – с надежностью 95%.

– Простите, Тамара, а разве такая погрешность исследований в 250 и даже в 150 лет позволит Вам сократить интервал датировки артефакта? Или я чего-то не понимаю.

– Дело в том, что радиоуглеродному анализу будут подвергнуты и воск, и деревянное основание, и мумия. Пересечение датирующих интервалов каждого предмета в совокупности с известным историческим контекстом событий может позволить значительно откорректировать датирующий интервал всего комплекса находок. Но Вы, Виктор, правы. Этого может и не случится. Решайте. Но, имейте ввиду, что подобные исследования потребуются в обязательном порядке, если Вы захотите продать артефакт через аукцион.

За столом вновь воцарилось молчание, но продлилось оно не долго. Довольно скоро, не задавая Тамаре больше никаких уточняющих вопросов, Веденеев подписал документы и вернул их женщине.

– И все же, Тамара, раз уж Вы сами заговорили о продаже, на основании тех данных, которые Вы выяснили, уже можно делать более-менее достоверное предположение о возможной рыночной стоимости находки?

– Об этом говорить пока рано. Если бы цера представляла собой только отрывок письма монаха Акиндина, то и в этом случае, можно было бы ориентироваться на сумму порядка четверти миллиона «евро» в качестве начальной ставки аукционных торгов. – Тамара не смогла удержаться, чтобы не взять в этот момент паузу. Чтобы заретушировать ее театральность женщина потянулась за все еще недопитым, но уже давно холодным кофе. Она достигла ожидаемого результата.

– «Бы»? Вы сказали «бы»?– Встрепенувшись, отреагировал Виктор. – Значит ли это, что табличка содержит еще какую-то информацию? – Его взгляд демонстрировал искренний интерес. Тамаре даже показалось, что в проявленном Виктором любопытстве не было места меркантильности, но она посчитало это впечатление невозможным, а потому ошибочным.

Тамара не спешила ошеломить своих собеседников, несомненно, сенсационными результатами своего исследования, не только из-за желания подольше сохранить интригу, потешив свое эго. Потому еще, чтобы заказчик получил представление о трудоемкости проведенной исследовательской работы, оценил талант исследователя. Она полагала это необходимым для того, чтобы у него (заказчика) не возникло желания попытаться пересмотреть стоимость работ, поэтому дальнейший рассказ начала издалека.

– При исследовании цер «Новгородского кодекса», уже после того, как деревянная основа была освобождена от слоя воска, отец обнаружил на ней характерные царапины. Дело в том, что для нанесения текста на воск использовали острый конец, так называемого «писала», чего-то отдаленно напоминающего гвоздь. Другой затупленной стороной «писала» можно было текст затереть, если не было необходимости в его дальнейшем сохранении. Это обеспечивало возможность многократного использования восковых табличек, в чем, на самом деле, и состоит их основная ценность. Однако «писало», как оказалось, не только продавливает в воске нужную писцу букву, но и, очень часто, оставляет царапины на деревянном основании.

Скрупулезно и монотонно исследуя деревянное основание цер «Новгородского кодекса», отец сумел обнаружить и полностью распознать несколько нанесенных слоями друг поверх друга самостоятельных текстов. Тех текстов, которые древний писец наносил «писалом» по воску, а потом затирал за ненадобностью и процарапывал в воске новый актуальный для него текст, а впоследствии тоже уничтожал.

Что-то подобное я ожидала обнаружить и на деревянной основе нашего артефакта, а нашла совершенно другое. Там, под слоем воска были отнюдь не царапины. Там нанесен совершенно самостоятельный текст, который, видимо, и составляет главное содержание церы. Текст, нанесенный по воску, всего лишь камуфляж, имеющий назначение скрыть основное, нанесенное на саму деревянную основу церы послание.

Кстати, истории известен, как минимум, один пример аналогичного использования цер. Чтобы скрытно передать согражданам планы персидского царя Ксеркса, Демарат соскоблил с таблички воск, написал письмо прямо на поверхности самого дерева, а затем покрыл всю запись воском. Чистая восковая табличка не вызвала подозрений, потому что это был обычный предмет обихода грамотного человека.

Все время, пока Тамара делала это вступление, она наблюдала за реакцией мужчин, переводя взгляд с одного на другого. Лица обоих тронул легкий румянец возбуждения, их нетерпение проявилось в напряженных позах и еле заметных шевелениях, как будто архи комфортный до того диван стал в один момент жестким и неудобным.

– Мужикам за полтинник, а они как дети, ей богу. – Подумала про себя Тамара, пока доставала из сумочки стандартный лист писчей бумаги, на который она раньше карандашом перенесла обнаруженный ею текст. Она передала листок Виктору.

Взяв его в руки, Веденеев принялся было читать, но через мгновение оторвал взгляд от текста и вопросительно посмотрел на Тамару, одновременно передав бумагу Валерию. Спустя минуту выражение недоумения поселилось и на лице «Коня».

– Хрень какая-то, тарабарщина. – Вынес он свое заключение голосом, лишенным всякой эмоциональной окраски.

– Тарабарщина? – откликнулась на его высказывание Тамара. – Как не странно это прозвучит, но ткнув, так сказать, пальцем в небо, Вы попали в самое яблочко. Это тарабарщина и есть, или, если говорить научными терминами, тарабарское письмо. Это одна из самых простейших форм шифрования письма, применявшаяся в древней Руси. Историки находят примеры применения тарабарского письма, начиная с XIII аж до XVIII века.

Так, монахи одного из отдаленных русских монастырей решили настучать на княжеского слугу, и направили князю челобитную, но испугавшись, что она может каким-то образом попасть в руки того самого, слуги применили шифр. Зашифровали, правда, всего одно слово. Фраза вышла следующая: « А прочих его чудес великое множество, невозможно ни описать, ни исчесть – потому что во плоти есть цьяшос». Это последнее во фразе, закодированное слово расшифровали, применив цифровой ключ. Стукачки, на основании этого ключа, заменяли одну букву алфавита на другую. Оказалось, что это слово «дьявол». С использованием подобного метода шифрования писано, также и послание митрополита Киприана к Сергию Радонежскому о Митяе, датируемое 1378 годом. А доказательством того, что тарабарское письмо все еще использовалось и в XVII веке служит письмо царя Алексея Михайловича своему двоюродному брату стольнику Афанасию Матюшкину.

Суть способа заключается в том, что для шифрования текста нужно было разделить согласные буквы на две группы. Первая группа – буквы б,в,г,д,ж,з,к,л,м,н. Вторая – щ,ш,ч,ц,х,ф,т,с,р,п. Второй ряд букв нужно разместить ниже первого ряда таким образом, чтобы под буквой б оказалась щ, под в – ш и так далее. При письме вместо букв верхнего ряда применялись соответствующие буквы нижнего ряда и наоборот. Причем, гласные звуки и знаки оставлялись без изменений.

Таким образом, первая фраза текста «Щмакья, афъ гко шы шесю и лочшомике.» после дешифровки читается как «Братья, азъ что вы велю и сотворите.», что уже, как видите, не лишено смысла. Дальнейший перевод этой фразы со старославянского языка на современный русский формирует следующее предложение: «Братья, сделайте то, что я вам велю».

– Вот полный текст послания – Тамара передала собеседникам еще один лист бумаги с нанесенным на него карандашным текстом. – Вы посмотрите, а я вам вслух зачитаю. Так будет правильно. – Убеждая скорее саму себя, чем кого-либо еще сказала женщина.

Братья, азъ что вы велю и сотворите.

Не примате же митрополитово вычение. Зане се вычение веръжено и развращено крылошане невъгласы яже тща мнити ся яко хитрый. Еже ясти злъе всего сде ни суть въдуще Бога.

Просвыщени и пресловущий гарил ирийский посла ны остатну праву былицу исповедаши о житии Господа нашего Христа Иисуса.

Сей горний гранеславник суть харатья иных апостолы и друзии епистолии яже ясти велилепие господни заповеди.

Заповедаю вы перетолмачить сю знань, уведати, блюсти и увлажати и тако исправляху и правяху въру в истеньнаго Бога.

Гранеславник сей доволити брезеть оттай с тщанием капьно и завсе, яко гонзати восхищение.

Истое от гарила доволити ложити в омнежную скудельницу и сховати в закуток заточного вертепа. Сякой ясти странь скита обонь пол удолия преполовине дремучего леса одесную вымола и ошуюю древнего поганского идоласлужителя.

Списки же заповедаю вы брезеть инде, яко деля скимах леть познати Бога яко позна Бога самъ якоже имети спасение души своя.

Да хранит ны еси Бог, да избавити ны еси от врагъ наших.

Пока мужчины просматривали глазами нанесенный на бумагу текст, как и в прошлый раз, по очереди (сначала Виктор, потом Валера), Тамара так же вслух зачитала и его перевод на современный русский язык.

– Братья, сделайте то, что я Вам велю. Не принимайте учения митрополита. Ибо это учение повреждено и искажено церковнослужителями-невеждами, которые напрасно мнят себя всезнающими, и, что есть хуже всего, здесь не знали Бога. Просвещенный и прославленный иноземец из теплых стран послал нам последнюю настоящую истину, рассказывающую о житии Господа нашего Иисуса Христа. Этот божественный сборник текстов состоит из посланий иных апостолов и других записей, которые представляют собой величие заповедей господних. Поручаю вам перевести это знание, изучить, соблюдать и восхвалять и таким образом исправлять и укреплять веру в истинного Бога.       Это собрание текстов подобает хранить тайно с усердием, совместно и всегда, чтобы избежать его кражи.

Самое главное от иноземца (первоисточник) надо положить в закрытый горшок и спрятать в укромный уголок нежилой пещеры. Такая есть в стороне от монашеского скита на другой стороне ложбины, посреди дремучего леса справа от пристани и слева от бывшего языческого идола. Копии поручаю вам хранить в другом месте, чтобы монахи могли познать Бога, как познал его я и тем получить спасения своей души. Да хранит нас Бог, да избавит нас от наших врагов.

За столом повисла пауза. Тамара ждала реакции своих слушателей. Те, очевидно, находились в ступоре. Виктор, остро ощутив неловкость момента, первым сделал шаг, чтобы ее нивелировать.

– Тамара, я в замешательстве. – Искренне начал он. – Вы уже сейчас проделали, на мой взгляд, непрофессионала, великолепную работу и пришли к поразительному результату. У меня создалось внутреннее ощущение того, что обнаруженный и расшифрованный Вами текст содержит в себе какие-то потенциальные ресурсы – говорил Веденеев, тщательно подбирая каждое слово – которые влекут за собой увеличение рыночной стоимости артефакта. – Последние слова Виктор произнес, придав своему голосу вопросительную интонацию.

– Это – само собой – скороговоркой, выпалила молодой ученый тоном, из которого Виктор заключил, что для Тамары стоимость находки является чем-то малозначительным, второплановым, что результаты ее работы открыли что-то гораздо более существенное и важное. И, хотя, это важное пока находилось за рамками его понимания, но возбуждение женщины, которое проявлялось в интонации ее голоса, позе, румянце, на удивление заметном даже на фоне ее смуглой от природы и загоревшей на солнце кожи, передалось и ему.

– Наличие на восковой табличке зашифрованного текста ставит ее на особое положение среди, и без того немногочисленных, обнаруженных на территории древней Руси цер. Если в тексте шифровки говорится о том, о чем я думаю. А я думаю, что в послании говорится о древнехристианских апокрифах. Я признаюсь Вам, господа, – почему-то именно так Тамара сейчас обратилась к мужчинам, хотя раньше этого не делала – меня эта мысль приводит в невероятное возбуждение. Это кажется мне нереальным, чтобы на Русь попали неканонические евангелия, запрещенные церковью еще в IV веке и с тех пор нещадно ею уничтожавшиеся. Мне это кажется нереальным настолько, что я сама пыталась опровергнуть эту версию, старалась найти другое объяснение. Но фраза: «сей горний гранеславник суть харатья иных апостолы и друзии епистолии яже ести велилепие господни заповеди», я уверена, не оставляет места никакому другому ее толкованию, кроме того к которому я пришла.

Чтобы понимать масштаб этого открытия надо иметь в виду, что новый завет, канонизированный, иными словами, принятый церковью только в 364 году, включает в себя четыре евангелия. Среди них только самое короткое – евангелие от Марка, является, как считают большинство историков, самостоятельным произведением, написанным в 60-70-х годах I века. Что касается евангелия от Матфея и Луки, ученые считают, что в их основу легли евангелие от Марка и еще, по одной версии – один неизвестный источник, по другой – аж три. Апостолов, как известно, было двенадцать. И доподлинно известно, что до канонизации текстов нового завета, которая, повторюсь, произошла только в конце IV века, имели хождение еще несколько евангелия, написанных от имени других апостолов. Об их содержании мало, что было известно вплоть до обнаружения в Египте, так называемой, библиотеки «Наг-Хаммади», открывшей миру тексты евангелия от Фомы и Филиппа, евангелие от египтян и евангелие истины.

Упоминания о Египте, апокрифах и библиотеке стали причиной зарождения в душе Виктора какого-то странного, не испытываемого им ранее, ощущения. «Ну, действительно, месяц назад я и слыхом не слыхивал ни о каких апокрифах. А тут, на тебе, второй раз за такой короткий промежуток времени. Случайность? Скорее всего. А вдруг нет. Вдруг что-то большее» – Эта мысль проскочила в его сознании слабой искрой. Виктор почему-то устыдился этой мысли и постарался быстрей отогнать ее прочь.

Тамара, тем временем продолжала. – И теперь в наших руках подтверждение того, что эти, а может другие, раннехристианские источники достигли древней Руси. Это, вне всяких сомнений, сенсация. Ну и, само собой, это увеличивает рыночную стоимость артефакта в разы.

А если принять во внимание, что таинственный посланник наказывал первоисточник текстов хранить вечно, то можно предположить, что они и по сей день находятся там, куда их положили его товарищи.

– Подождите, подождите, Тамара. – Перебил ее Валера – По-моему, совершенно очевидно, что, раз уж послание было обнаружено в болоте спустя столетия, то оно не достигло адресата. И, следовательно, инструкции, содержащиеся в послании, исполнены быть не могли.

–Так-то оно так. Но. Нам известно, что кроме зашифрованных инструкций о сохранении сборника текстов, послание содержало и письмо монаха Акиндина. А оно истории известно, хотя и неизвестно откуда это известно. Простите за каламбур. – Пошутила женщина неожиданно для самой себя, и сама же улыбнулась своей же шутке. – Стало быть, письмо монаха так или иначе адресата все-таки достигло. – Продолжила Тамара, сделав акцент на слове «достигло», слегка растянув его при произношении, одновременно приподняв указательный палец правой руки. – Можно предположить, это объясняется тем, что неизвестный источник отправил несколько аналогичных посланий с разными сопровождающими и, возможно, разными маршрутами, и, следовательно, допустить, что инструкция адресата все-таки достигла и была исполнена. – Тамара посмотрела на собеседников, оценивая, сумела ли она пошатнуть проявленный ими скепсис, и, убедившись в этом, продолжила стройную, с ее точки зрения, цепь логических рассуждений. – Существует еще одно, косвенное доказательство того, что запретные евангелия, которые принято считать письменными источниками явления, называемого наукой гностицизмом, достигли древней Руси. Таким доказательством, по моему мнению, служит сам ход дальнейшей истории. Потому, что чуть позже времени, к которому относится найденный артефакт, в Новгороде образовалась, так называемая секта «стригольников». Она придерживалась идеологии и мировоззренческой позиции сходной с гностицизмом. Там же в Новгороде позднее трое основателей этой секты были казнены. Их сбросили в воду. Но идеи гностицизма тогда полностью уничтожить не удалось. Позже они проявились в «ереси жидовствующих». На определенном историческом отрезке времени эта секта сильно укрепилась на Руси. Ее идеи неприятия церковного землевладения и ограничения боярских вольностей оказались, как нельзя, кстати, для укрепления царского авторитаризма. И, в общем-то, она была близка к тому, чтобы заменить ортодоксальную церковь в качестве главенствующей государственной религии. Но этого не случилось, и в 1504 году состоялся собор на еретиков. Идеологов жидовствующей ереси сожгли, прочих разослали по монастырям.

Дальше нужно обратить внимание на следующую обнадеживающую фразу из текста послания: «Истое от гарила доволити ложити в омнежную скудельницу и сховати в закуток заточного вертепа». «Омнежная скудельница» это не что иное, как закрытый горшок. И если предположить, что консервацию сокровенных текстов провели с достаточным тщанием, надежно перекрыв доступ кислорода в сосуд, то, они вполне могли сохраниться и по сей день.

В тексте, сами можете видеть, содержится довольно большое количество ориентиров.

«Странь скита» совершенно недвусмысленно означает, что место предполагаемого хранения текстов находится неподалеку от монастыря. Слово «вертеп», говорит о том, что рядом с монастырем должны находиться пещеры природного либо искусственного происхождения. Монастырь находится на берегу толи реки, толи озера, потому что употребленное в тексте слово «вымол» означает пристань. Ну и последнее – монастырь, о котором идет речь в послании, был образован на месте древнерусского языческого капища.

Справедливости ради надо сказать, что этот последний ориентир малоинформационен, поскольку христианские монастыри и церкви на Руси образовывались и строились, как правило, на месте языческих капищ. Раннее христианство, вообще, и русское, в частности, не обладало терпимостью ни к какому инакомыслию.

Однако, и без этого ориентиров достаточно, чтобы сузить пространство поисков так, что их успех уже не кажется чем-то совершенно утопическим. Нет? – Задав этот короткий вопрос, Тамара посмотрела на своих собеседников.

– Ну, не знаю. – Отреагировал на ее вопрос Виктор. – Монастырей на территории Руси от Киева до Новгорода, наверное, было не мало, даже в XIV веке. Нет? – Тоном неуверенного в себе студента, в свою очередь, спросил он.

– В своем рассказе о ходе исследования я не упомянула о том, что деревянное основание обнаруженной церы было выполнено из бука. Это совершенно не характерно для Руси. У нас восковые таблички изготавливались из липы и дуба. Данный факт дает возможность определить направление движения послания. Совершенно очевидно, что бук произрастает значительно южнее места обнаружения церы. Следовательно, древний почтальон направлялся с юга на север, а никак не наоборот. Двигался он по известному с VIII века, так называемому, «Волжскому торговому пути», являющемуся частью маршрута «из варяг в греки». Применительно к нашему случаю можно сказать «из грек в варяги». Поэтому конечный пункт маршрута доставки послания можно локализовать территорией от места обнаружения артефакта до Великого Новгорода. А в нее и входят-то всего две современные области: Тверская и Новгородская. А, учитывая, что эпицентром исторических событий того времени была именно Тверь, что именно Тверской князь нуждался в той части послания, которая была нанесена по восковому слою церы, что это письмо монаха именно Тверского монастыря, наиболее вероятно, что и конечный пункт маршрута доставки находился именно на территории Тверского княжества. А здесь, в XIV веке, кроме Богородичного монастыря, к которому принадлежал Акиндин, были еще Троицкий Макарьев монастырь в городе Кашин, Новоторжский Борисоглебский – в Торжке, Свято-Успенский – в Старице и Нилова пустынь на озере Селигер.

– Я так понимаю, Тамара, что Вы решили провести поиски вероятного места захоронения в надежде отыскать эти древние рукописи? – с некоторым удивлением в голосе спросил Виктор.

– Я – историк. Не каждому историку выпадает счастливый случай обнаружить что-то существенное в своей жизни. И упускать такой шанс я не намерена. Через месяц у меня запланирован отпуск, и я уже решила, что потрачу его на поиски. Месяца мне вполне хватит, чтобы провести необходимую подготовку и составить план розыскных мероприятий. Меня смущает только один этический момент. Вы, Виктор, являетесь владельцем восковой таблички, а, следовательно, в какой-то степени, и информации, которую она содержит. Ну и в связи с этим, у меня не то чтобы кошки на душе скребли, но некоторые неприятные ощущения все-таки присутствуют. Я была бы Вам исключительно признательна, если бы Вы помогли мне избавиться от них. – Посмотрев на Виктора, закончила Тамара и перевела свой взгляд в направлении входных дверей, где секунду назад боковым зрением уловила появление молодого человека, по всей видимости, ее знакомого. Она посмотрела на часы, расположенные над стойкой регистрации гостей отеля. – Прошу прощения. Мне пора идти. Я, с сожалением, вынуждена констатировать, что время для дела истекло, одновременно радуясь тому, что пришел час для потехи. – Улыбнувшись своей шутке, сказала женщина и, не дожидаясь реакции мужчин на ее последнее заявление, встала и направилась навстречу стоящему у входа молодому человеку.

По ходу Тамара попала в створ насыщенного оттенками красного цвета луча заходящего солнца, проникающего в холл отеля сквозь одно из широких окон. Свет красным контуром очертил ее силуэт.

Виктор, повинуясь охватившему его желанию задержать женщину в луче света, окликнул ее. Тамара была вынуждена остановиться и развернуться вполоборота, от чего ее фигура приобрела еще более пикантные формы.

После небольшой заминки, в течение которой Виктор силился придумать повод, которым обосновывался бы этот его порыв, он спросил.

– Что Вы скажете, если я предложу вам провести поиски совместно, разделить, так сказать, трудности и лишения с ними связанные, горечь разочарования или радость успешного окончания предприятия? Это как-то приглушит муки Вашей совести?

– Вне всяких сомнений. На что-то подобное я и рассчитывала. – Бросила Тамара и продолжила прерванное движение.

– Я позвоню Вам завтра. Договоримся о встрече, чтобы обсудить ход подготовки экспедиции. – Повысив голос, сказал Виктор и, после небольшой паузы, добавил в след уже удаляющейся женщины – Долго не засиживайтесь. – Потом дождался пока Тамара отойдет на расстояние, с которого не сможет его слышать, вполголоса добавил – И не залеживайтесь.

– Эх, и девица! – Воскликнул Рябоконь, когда входная дверь за историком захлопнулась. – Красотою лепа, червлена губами, бровьми союзна!

– Она не только удивительно красива, но и умна не по годам, не находишь? – Виктор взял в руку стакан с виски.

– Согласен. – Валерий сделал то же самое. – Это большой недостаток. Но, как говорится, все мы несовершенны.

…

Веденеев с планшетом в руках расположился за журнальным столиком в гостиничном номере. За окнами уже воцарилась ночь, раскидав по небу веснушки звезд, но возбуждение, вызванное информацией о значимости принадлежащего ему артефакта и открывающихся перспективах, не проходило. Даже алкоголь, который обычно оказывал на Виктора успокаивающее влияние и приближал наступление сна, сейчас, казалось, наоборот стал, своего рода, катализатором подъема жизненной энергии.

Виктор блуждал по просторам интернета в поисках дополнительной информации: так или иначе связанной с восковыми табличками; временем, к которому принадлежал артефакт; местности, на которой он был обнаружен и так далее. Он начал с посещения соответствующих страниц электронной энциклопедии, а потом, по обнаруженным ссылкам, перемещался на страницы специальной научной литературы. Занятие это он находил довольно увлекательным. В номере, среди прочих информационно-справочных материалов типа тарифов на содержимое мини бара и телефонных номеров экстренных служб, в специальной папке с логотипом отеля Виктор обнаружил чистый лист бумаги с аналогичным вензелем в шапке и, вооружившись своим любимым простым карандашом, делал на нем кое-какие заметки. В основном это были короткие справочно-информационные записи, названия сайтов и их электронные адреса.

      Часть текстов, раскрывающих перед ним последовательность исторических событий, были очень занимательным чтением. Многие факты не очень вписывалась в заложенный советской школой шаблон, а некоторые так и вовсе противоречили ему. Довольно любопытно было узнать о том, что по одной, достаточно аргументированной, версии «шапка Мономаха» была переделкой из монгольского женского головного убора, что принадлежал той самой Кончаке, о которой вскользь упоминала Тамара во время своего рассказа. Будущий прототип короны Российской империи прибыл на Русь на голове сестры хана Узбека, когда та вышла замуж за московского князя Юрия.

Оказалось, что у большой группы историков существуют сомнения в том, что Сергий Радонежский благословлял московского князя Дмитрия Ивановича, впоследствии «Донского», на «Куликовскую битву», так как князь, на тот момент, был отлучен от церкви митрополитом Киприаном и предан им анафеме.

Забавной показалась Веденееву история обретения своего названия Николаевским Клобуковым монастырем, находящимся в городе Кашин теперешней Тверской области. Клобуком в древней Руси называли головной убор священнослужителя, хотя, бог его знает, может, и сейчас так называют. Этот Кашинский монастырь окрестили Клобуковым потому, что, по преданию, Новгородский архиепископ Иоанн, потерял свой иноческий клобук, пролетая над ним на бесе по пути в Иерусалим.

Из электронной версии «Сказания о путешествии Иоанна Новгородского на бесе в Иерусалим», на которую Виктор перешел по соответствующей ссылке, он узнал подробности этого сказочного путешествия.

Однажды святой архиепископ Иоанн творил ночную молитву в своей кельи. К нему в умывальницу забрался бес. Святой перекрестил этот сосуд с водой и бес не смог выбраться. Тогда нечистый стал умолять Иоанна выпустить его. Святой согласился, но с условием, что бес отвезет его той же ночью в Иерусалим и привезет обратно. Тот пообещал выполнить волю Иоанна. Бес обратился в оседланного коня и свозил за одну ночь Иоанна туда и обратно.

На эту небылицу Веденеев отвлекся в процессе поисков информации о Троицком Макарьевом монастыре, который Тамара называла в числе возможных мест нахождения искомых артефактов. Оказалось, что его будущий основатель Служилый человек Матвей Кожин принял в Кашинском Клобуковом монастыре постриг под именем Макария.

Историю образования Троицкого Макарьева монастыря Виктор обнаружил в совместной работе трех авторов Антона Козловского, Игоря Шаповала и Евгения Лебедева. В ней также говорилось, Макарий основал собственный монастырь очень недалеко от Клобукова монастыря на левом берегу Волги на землях, пожертвованных для этих целей боярином Иваном Колягой. Авторы в своем труде задавались вопросом, зачем понадобилось образовывать новый монастырь в непосредственной близости к уже существующей обители. Они пришли к выводу, что это произошло в связи с непримиримыми расхождениями настоятеля Клобукова монастыря и Макария в трактовке основ христианства.

      Историкам удалось достоверно установить, что дворяне Кожины происходили от выходца из Священной Римской Империи, который был поначалу Римским послом, но потом оказался на русской службе. В православном крещении получил имя Ананий. Он был дедом Макария. А отец его, Василий Ананьевич получил прозвище Кожа, по семейному приданию за победу над Дмитрием Шемякой. Он, якобы, нагнал Шемяку и убил под ним коня, из которого и вырезал в память о том кусок кожи. За этот подвиг ему было жаловано достоинство дворянина. Его внук Матвей Васильевич, ставший впоследствии Макарием Калязинским, постригся в монахи, потрясенный внезапной и загадочной смертью родителей и собственной жены. Об этом монастыре еще было известно, что его посещал Афанасий Никитин. Но наибольший интерес у Виктора вызвала информация о том, что в монастыре имелась ризница, в которой хранились шесть рукописных книг предположительно XV века. Авторы работы утверждали, что это были списки с неизвестных на Руси описаний жизни Иисуса Христа. Историки выдвинули версию, что и внезапная смерть родителей и жены Макария были связаны с этими книгами. Исследуя местный фольклор и некоторые другие источники информации, они пришли к такому заключению. Дед будущего основателя монастыря был приверженцем катар, или «добрых людей», как те сами себя называли, и вывез из Римской империи несколько текстов гностического содержания. Именно вера послужила препятствием к его возвращению на Родину, где в это время набирала обороты борьба ортодоксальной церкви с ересью катар, а обладание этими текстами стало причиной внезапных смертей членов семьи Макария. Историки нашли косвенные свидетельства, которые, к сожалению, в работе указаны не были, что родственников будущего монаха жестоко пытали в стремлении узнать местонахождения этих рукописей.

В богатой событиями истории Макарьева монастыря имел место факт захвата монастырских земель в 1504 году крестьянами. О нем в уездных архивах сохранилось специально заведенное дело. Историки предположили, что и это было закамуфлированной под крестьянский бунт попыткой завладеть древними христианскими текстами.

Макарий был не единственным ребенком в семье Василия Ананьевича Кожина. Его младший брат Григорий тоже принял пострижение с именем Геннадий и стал, сначала, архимандритом Тверского Отроч монастыря, а после был посвящен в Тверского епископа. Источник утверждал о том, что Тверским епископом он стал, сменив на этом посту Моисея, который был заподозрен в симпатии к Исидору – не признаваемому Московским князем митрополиту Киевскому и всея Руси. Но Моисей был наставником Геннадия в Отроч монастыре, и Геннадий полностью разделял его взгляды. Именно поэтому Геннадия, при поставлении его на должность епископа, принудили дать «присяжную грамоту», то есть письменное клятвенное обещание, что он будет Московского митрополита Иону «иметь отцем и пастырем во всем». Формально Геннадий сдержал данное им обещание, но, как утверждает Википедия, «некоих ради нужд» уклонялся от контактов с Москвой и «сердце его не лежало к Москве». Об Исидоре известно, что он был греком по происхождению и усердно изучал античных философов и историков, интересовался различными сторонами гуманитарного и естественного знания, астрономией, медициной, прикладной химией; иными словами тяготел к познанию. Такая тяга рисует его как приверженца гностической версии христианства, чьей характерной чертой она была. Недаром, в обнаруженной в Египте гностической библиотеке кроме библейских апокрифов были и научные труды античных авторов.

Была у Макария и сестра Ксения, чей сын, то есть племянник Макария, будущий православный святой Паисий Угличский, принял постриг в Троицкой Калязинской обители. О нем известно, что во время пребывания под попечением Макария, его послушанием было переписывание священных книг. Известно также, что плоды его труда хранились в ризнице Троицкого Макарьева монастыря.

Информация была, что называется «в масть». Сожаление вызывало лишь то, что электронная версия работы была опубликована, видимо, со значительными сокращениями. Как Виктор ни старался, ни полной версии работы, ни какой бы то ни было еще информации в сети обнаружить так и не удалось. Его возбуждение потихоньку угасло, уступив место удовлетворению от проделанной работы и ее конечного результата. Расслабившись, он посмотрел в окно гостиничного номера, за которым небо стало терять свою ночную контрастность, предупреждая о близком рассвете. Виктор подошел к окну, плотно сдвинул тяжелые шторы и направился к кровати.

…

Интерьер ресторана, в котором на следующий день, Тамара встретилась с мужчинами, не поражал великолепием. Полы были кафельные, частью похожие на шахматную доску, частью просто слегка кремового цвета. Такого же, слегка кремового, цвета были и стены ресторана и квадратные колонны вдоль внешней, полностью стеклянной, овальной стены, выполнявшей роль большого обзорного окна. Стены и колонны украшали черно белые фотографии. Изображения на них не были объединены каким-либо общим смыслом. Это были всего лишь картинки, подобранные таким образом, чтобы не смазать общего монотонно бесцветного впечатления от интерьера заведения. Барная стойка и другая мебель были выполнены в более темном оттенке того же кремового цвета. С белого потолка свисала хрустальная люстра. Ресторан был выполнен с явной претензией на европейскость, что, в понимании Виктора, несколько диссонировало с представлением о Новгороде, как о древнем Русском городе, и открывающимся сквозь огромное панорамное окно видом на стены древнего кремля.

– Где присядем? – спросила Тамара, на правах хозяйки, предоставляя мужчинам возможность выбрать стол.

Веденеев промолчал и посмотрел на Валеру, взглядом переуступая ему это право.

Рябоконь пожал плечами, принимая на себя ответственность, и указал рукой на один из незанятых в веренице расположенных вдоль обзорного окна столов.

– И светло, и глаз есть куда кинуть – прокомментировал он свой выбор, кивнув головой в сторону стен Новгородского Детинца.

Как только новые посетители заняли места за столом, официантка принесла меню и сервировала стол, положив перед гостями картонные листки, служившие прокладкой между столом и столовыми предметами, и разложив на них вилки, ножи и ложки. По центру прямоугольного картонного листа большим круглым пятном горизонтальными строчками был нанесен какой-то текст, вернее сказать, его основная часть. Таким необычным образом неизвестный разработчик дизайна подложки обозначил место для тарелки. Части текста размером поменьше были напечатаны вертикально, изгибающимися линиями. Слева они образовывали контур вилки, справа – ножа.

Веденеев начал изучать содержание меню. Оно было исполнено в двух цветах.

После ознакомления с несколькими первыми сточками стало понятно, что черным цветом напечатаны цитаты из рассказа Антона Павловича Чехова «Сирена», а красным – названия блюд, их краткое описание и цена. Слова писателя служили чем-то вроде рекламы предлагаемых рестораном блюд.

Текст цитат показался Виктору настолько забавным, что он принялся зачитывать его вслух – «…надо стараться, чтобы голова думала только о графинчике и закусочке, …а когда сядете, сейчас салфетку за галстук и не спеша тянетесь к графинчику с водочкой. Да ее, мамочку, наливаете не в рюмку, а в какой-нибудь допотопный дедовский стаканчик из серебра или в этакий пузатенький с надписью «его же и монаси приемлют», и выпиваете не сразу, а сначала вздохните, руки потрите, равнодушно на потолок поглядите, потом этак не спеша, поднесите ее, водочку-то, к губам и – тотчас же у вас из желудка по всему телу искры…».

На высокопарный слог зачитанного отрывка и театральные интонации, с которыми Виктор воспроизводил этот фрагмент Чеховского рассказа, слушатели откликнулись улыбками.

Сразу под цитатой красным цветом было написано: «Водка «Beluga» (Белуга) 0,5 литра – 950 руб.; Водка «Golden Fish» (Золотая рыбка) 0,5 литра – 850 руб.; Водка «Bear Force» (Медвежья сила) 0,5 литра – 1350 руб. Подается в бутылке или в графине (по согласованию) в комплекте с набором серебряных стопок.

Это Виктор вслух читать не стал, а перешел к следующему фрагменту текста.

– «Ну-с, а закусить душа моя…, тоже нужно умеючи. Надо знать, чем закусывать. Самая лучшая закуска, ежели желаете знать, селедка. Съели вы ее кусочек с лучком и с горчичным соусом, сейчас же, благодетель мой, пока еще чувствуете в животе искры, кушайте икру саму по себе или, ежели желаете, с лимончиком, потом простой редьки с солью, потом опять селедки, но всего лучше, благодетель, рыжики соленые, ежели их изрезать мелко, как икру, и, понимаете ли, с луком, с прованским маслом… объедение! Но налимья печенка – это трагедия!»

Закуска «Ассорти по-Чеховски» (селедка, икра красная, редька, рыбная печень, лимон, мелко порубленные соленые рыжики с оливковым маслом, горчичный соус) – 900 руб.

Дальше тоже красиво – выдал Виктор короткий комментарий и продолжил читать вслух – «Для закуски хороши также, того… душоные белые грибы…. Да, да, да… с луком, знаете ли, с лавровым листом и всякими специями. Откроешь кастрюлю, а из нее пар, грибной дух… даже слеза прошибает иной раз!»

Душоные грибы в хлебе (белые грибы, картофель, овощи, сметана; подается внутри цельной буханки хлеба).

      Веденеев, под молчаливое одобрение сотрапезников продолжал читать меню, где при помощи тех же изысканных Чеховских выражений ресторан рекламировал щи, борщ, блюда из мяса, рыбы и дичи. Заканчивалось это, безусловно, креативное меню одой кулебяке: «Кулебяка должна быть аппетитная, бесстыдная, во всей своей наготе, чтоб соблазн был. Подмигнешь на нее глазом, отрежешь этакий кусище и пальцами над ней пошевелишь вот эдак, от избытка чувств. Станешь ее есть, а с нее масло, как слезы, начинка жирная, сочная, с яйцами, с потрохами, с луком. Ну-с, как только из кухни приволокли кулебяку, сейчас же, немедля, нужно вторую выпить».

Ресторан предлагал своим посетителям кулебяку из ильменского судака.

Такой креативный подход не оставил равнодушными ни Веденеева, ни Рябоконя, которые заказали и «мамочку водку», и «Ассорти по – Чеховски», а еще «Душоные грибы» и кулебяку. Стойкость проявила только Тамара. Она ограничилась менее калорийными блюдами: тыквенным супчиком и жаренным на гриле судаком.

В процессе чтения меню, ощущение неуместности ресторанного интерьера только выросло. Теперь этот чересчур современный интерьер диссонировал не только с внешним окружением, но и со смысловым окрасом предлагаемой рестораном кухни. Виктор счел уместным поделиться своими соображениями с сотрапезниками.

– Какой-то ты, Витя стал занудой. Заграница на тебя так подействовала, похоже. Избаловала она тебя. Интерьер его, видишь ли, не устраивает. Не соответствует его внутреннему пониманию абсолютной гармонии. Что-то я не помню, чтобы ты в училище такую хрень нес. Там тебя вполне устраивала гармония между интерьером: обшарпанными стенами столовки с, нанесенными на них дебильными совковыми лозунгами, и перловкой с селедкой или, помнишь, вареной сухой картошкой с большими кусками плохо проваренного свиного сала. – На этих словах лицо Валеры исказилось такой гримасой, которая не оставляла места для сомнений в том, как мерзко это выглядело и как погано было на вкус.– И я даже знаю почему. Просто жрать очень хотелось. Столовка она и есть столовка, назови ее хоть кафе, хоть рестораном. И предназначена она для того, чтобы в ней ели… и пили. А, чтобы картинки поглядеть? Так для этого другие заведения есть. Музеи, картинные галереи. Третьяковка, например. Никогда не слышал?

Валеру действительно покоробил проявленный бывшим однокашником снобизм. Виктора же слегка потряс этот всплеск эмоций, и он оказался в замешательстве, не зная как ему реагировать.

Тамара, конечно, тоже уловила проскочившую между мужчинами искру и предприняла попытку, как говориться, заиграть (заговорить) этот эпизод.

– А Вы знаете, мужчины, в Новгороде некоторое время назад был ресторан, который, как я понимаю, пришелся бы Вам, Виктор, по вкусу. Здесь поблизости. Он располагался в Покровской башне кремля и был чем-то вроде визитной карточки города.

– И что же с ним стало? – Бесцветным голосом спросил Виктор, но не потому, что это сообщение вызвало у него любопытство. Скорее чтобы дать понять товарищу, что он не прочь оставить этот эпизод в прошлом.

– Его закрыли. Со скандальчиком. Дело в том, что основанием для закрытия послужило мнение Патриарха Кирилла, что, дескать, негоже, когда в одном из центров Православия, каким является Новгород, в церкви находится ресторан. Справедливости ради, надо сказать, что основные помещения ресторана: залы и бар были оборудованы, как я уже сказала, в здании самой Покровской башни, но часть служебных помещений и гардеробная действительно располагались в примыкающей к башне, Покровской церкви.

Но не это мнение Патриарха стало причиной общественного негодования, а реализация его властями, в духе рейдерского захвата. Внезапно обнаружилось, что ресторан, существующий на этом месте с шестидесятых годов прошлого столетия, то есть более полувека, не соответствует нормам пожарной безопасности. По этой причине состоялось судебное решение о его закрытии, которое было незамедлительно реализовано силами судебных приставов.

Тут к столу подошла официантка и принялась выставлять на него водку, «Ассорти по-Чеховски» и прочие заказанные блюда.

Душоные грибы в хлебе выглядели довольно изыскано. По центру большой абсолютно белой, без каких-либо изображений, тарелки располагалась буханка хлеба, насыщенного коричневого цвета. Навершие буханки было срезано и сдвинуто в сторону, а внутри она была заполнена густым ароматным месивом. Присыпанные мелко порубленной зеленью куски грибов, картошки и прочих овощей небольшими островками возвышались над гладкой поверхностью бульона. Расположенная на тарелке рядом с буханкой небольшая розеточка со сметаной дополняла придуманный кем-то образ подачи блюда.

Тыквенный суп по сравнению с душеными грибами выглядел простенько. Желто-оранжевая жижа с зеленоватыми и белыми разводами, обозначавшими наличие в супе сметаны и каких-то приправ.

Как только официантка развернулась, выполнив свою работу, инициативу на себя взял Валерий, решивший внести свой посильный вклад в миротворческую процедуру. Он наполнил серебряные стопки водкой, а бокал Тамары – белым вином и сказал – Давайте последуем совету великого русского писателя и примем ее «мамочку».

– Давайте, – согласился Виктор – только, чтобы соблюсти процедуру, давайте-ка я ее снова зачитаю. – И Веденеев повторил вслух фрагмент текста, начиная со слов: «и выпиваете не сразу, а сначала вздохните, руки потрите, равнодушно на потолок поглядите, потом этак не спеша, поднесите ее, водочку-то, к губам…».

И мужчины, соблюдая изложенную в Чеховском рассказе последовательность действий, выпили. Тамара прыснула от смеха, наблюдая за этой сценой. Значительная часть посетителей ресторана тоже смотрели в сторону их стола в недоумении, кое-кто, даже разинув от удивления рты.

Виктор и Валерий успели трижды приложиться к графинчику с «мамочкой» и утолить чувство голода, приговорив «Ассорти по-Чеховски» и «Душоные грибы», когда пустая болтовня сотрапезников приблизилась к теме, ради обсуждения которой и была организована их встреча.

…

– Я порылась в исторических документах – положила Тамара начало обсуждению – и дорылась вот до чего.

Наверное, самое логичное, предположить, что послание было направлено в ту обитель, к которой, выражаясь современным армейским языком, был приписан монах Акиндин, то есть в Богородичный монастырь. Но, к сожалению, сейчас на территории Тверской области такого монастыря нет. Его сейчас вообще нигде нет. Как я не старалась, мне не удалось найти о нем ни одного упоминания нигде, ни в интернете, ни в специальной литературе. Хотя, видит Бог, я приложила уйму усилий. Вынуждена констатировать. Установить доподлинно, где располагался этот монастырь, не представляется возможным.

Единственным, созвучным с названием монастыря, культовым строением является Церковь Рождества Богородицы в Городне на Волге. Это, пожалуй, самая старая церковь Тверской области. Теперешнее село Городня располагается на месте, где изначально стоял, относящийся к Тверскому княжеству, город Вертязин. Это был большой, по тем меркам, и значимый город. Его высокую значимость определяло то, что он находился на границе непримиримых противников – Тверского и Московского княжеств. Это, по всей видимости, предопределило и его дальнейшую трагическую судьбу. Подтверждением высокой значимости города может служить тот факт, что именно здесь Тверской князь Михаил Ярославич подписал мирный договор с побежденными новгородцами.

Опустошительный пожар 1412 года стер Вертязин с лица земли. Но, практически сразу, внук Михаила Александровича, Александр Иванович Тверской вновь отстроил его, изменив, по какой-то причине, название на Городень. В исторических документах сохранилась запись об этом событии: «паки заложи Городен и пристави людей множество Тверичь и Кашинцев, и срублен бысть вборзе». – Как и в предыдущий раз, Тамара излагала собранную ею информацию по памяти, и обращалась к помощи своего планшета только чтобы дословно и безошибочно воспроизвести некоторые цифры и цитаты.

– И, конечно, в столь большом и значимом городе не могло не быть монастыря. И он был. Да, не один, а целых два. Но назывались они Петровский и Афанасьевский. Это известно из исторических источников XVI века. Данный факт не исключает того, что в более ранний период здесь находился Богородичный монастырь.

Но в 1569 году, в самый разгар опричнины, Иван Грозный разрушил Городню, заподозрив его жителей в измене.

Интересно, что идеологической основой возникновения опричнины была борьба с семенами опаснейшей ереси, которые попали на Русскую землю с запада и подрывали основы православной веры, Апостольской Церкви.

Надо сказать, что к суду над еретиками более полувека назад призывал еще Новгородский владыка Геннадий. Его воодушевлял пример испанской инквизиции, о котором он знал из общения с посланником германского императора и от своего сотрудника – монаха-доминиканца. «Смотри, франки по своей вере какую крепость держат! Сказывал мне при проезде через Новгород посол Цесарский про шпанского короля, как он свою землю очистил, я с тех речей и список тебе послал»– пытался он подтолкнуть Московского митрополита к решительным действиям.

От слов архиепископ перешел к делу, и подошел к нему творчески. Некоторые осужденные еретики были посланы митрополитом к Архиепископу Геннадию. «Он же за четыредесять поприщь повелеваше всажати на коня в седла ючныя, и одежда их повеле обращати передомь назадь и хрептом повеле обращати их к главам коньским, яко да зрят на запад в уготованный им огонь».

Поприще – древнерусская мера длины. В XV веке поприще составляло 750 саженей, который был равен 2 метрам 16 сантиметрам. То есть «за четыредесять поприщь» означает примерно за 65 километров – прокомментировала Тамара особо непонятное слово из древнерусского текста. – То есть за 65 километров до Новгорода Архиепископ распорядился надеть на осужденных еретиков одежду задом на перед, и также, задом на перед, посадить их на коней. – Перевела женщина старинный текст на современный язык.

– А на главы их повеле възложити шлемы берестены остры, яко бесовьскыа, а еловци (навершие шлема) – Тамара продолжила изредка вставлять короткие коментарии – мочалны, а венцы (нижний край тульи шлема) соломены, с сеном смешаны, а мишени писаны на шлемах чернилом: «Се есть сатанино воинство!». И повеле ходити по граду, и сретающим (встречающим) их повеле плевати на них, и глаголити: «Се врази Божии и христианьстии хулници!». Потом же повеле пожещи шлемы, иже на главах их. Сия сътвори добрый он пастырь, хотя устрашити нечестивыа и безбожныа еретикы, и не токмо сим, но и прочим ужаса и страха исполнен позор, поне на сих зряще, уцеломудрятся».

Нет сомнений, что идеи Архиепископа Геннадия были реализованы Иваном Грозным в опричнине. В Европе искоренение ереси было поручено специально учрежденному ордену монахов-доминиканцев, который подчинялся непосредственно Папе. Опричнина тоже была учреждена царем по образцу монашеского ордена, который подчинялся непосредственно ему самому. Идеологическим смыслом опричнины стало «просеивание русской жизни» для отделения «добрых семян православной соборности» от «плевел еретических мудрствований, чужебесия в нравах».

Из сказанного можно сделать совершенно логичное заключение о том, что в стертой с лица земли Городне «еретические мудрствования и чужебесие в нравах» имело место быть. А это, в свою очередь, могло быть следствием присутствия здесь искомых нами гностических апокрифов.

Но мне кажется маловероятным, чтобы письменные источники ереси сохранились здесь после тотального разгрома поселения, особенно принимая во внимание, жесточайшие пытки, используемые в ходе, так называемых, дознаний. Раскаленные сковороды, печи, клещи, тонкие веревки, перетирающие тело – далеко не весь применяемый опричниками пыточный арсенал.

Обнадеживает лишь то, что сохранилась легенда (хочется верить, основанная на реальных событиях), что нескольким монахам удалось на плоту ускользнуть от расправы, направившись вниз по течению Волги. О катарах, учение которых по своему содержанию близко к Русской ереси, известно, что страдание и гибель за свою веру они почитали божьей благодатью. Если наше предположение не ошибочно, то монахи могли отказаться от божьей благодати пострадать и погибнуть за их веру только в том случае, если им это было поручено наставником, вполне вероятно, ради спасения письменных источников их веры. Поэтому, их надо искать ниже по течению Волги.

– Ну, ты глянь. Все в цвет. – Тихим голосом, неожиданно для окружающих проговорил Виктор.

И Тамара и Валерий посмотрели на него с удивлением. В ответ, Веденеев объяснил им причину такой реакции, рассказав о результатах своих ночных изысканий.

– Ну что ж. Тогда, возможно, было бы правильно начать наши поиски с посещения Макарьева Троицкого монастыря. – Предложила Тамара и, не услышав возражений, продолжила – Понадобится топографическая карта местности, план застройки монастыря… – она запнулась, задумавшись над тем, что еще может потребоваться для эффективных поисков. Однако перечень необходимых средств поиска неожиданным образом продолжил Валерий.

– Ласты, маска, акваланг – сказал он, чем вверг и Тамару и Виктора в полнейшее недоумение.

– Поясни. – Произнес Виктор, жестом и выражением лица, демонстрируя свое полнейшее непонимание смысла неожиданной реплики.

– Троицкий Макарьев монастырь, а вместе с ним значительная часть самого Калязина, а кроме них еще около ста деревень и сел, в сороковых годах прошлого столетия были затоплены при строительстве плотины Угличской ГЭС. – Начал давать пояснения Валерий. – И теперь на этом месте – Угличское водохранилище….

Рябоконь рассказывал находящимся в прострации слушателям все, что запомнил из, услышанного во время одной из своих поездок на рыбалку, рассказа очевидца событий. А помнил он довольно много, потому что подробности произошедшего, наполненные драматизмом рассказов об исковерканных судьбах некоторых переселенцев, надолго и прочно врезались в его память.

По мере того, как Валерий рассказывал о затоплении, сознание Виктора начало медленно, но неуклонно выкарабкиваться из пучины отчаянья, в которую обрушилось в самом начале истории.

За окном и сейчас было уже почти лето. А через месяц оно будет в полном разгаре. И Виктор убедил себя, что возможность понырять с аквалангом в комфортных условиях является скорее не непреодолимым препятствием, а дополнительным бонусом. Конечно, это значительно усложняло технологию поиска, выдвигало новые требования к техническому оснащению работ, неминуемо вело к удорожанию проекта. Веденеев принял это как данность.

Своими оптимистическими мыслями он поделился с «командой», именно так с какого-то момента он стал воспринимать находящихся за столом людей. Тамара восприняла его слова с явным облегчением, Валерий – без видимых эмоций.

После этого за столом возникла вполне логичная и предсказуемая пауза. Каждому из присутствующих требовалось время, чтобы «переварить» полученную информацию, свыкнуться с ней. Компания возвратилась к уже подостывшей еде.

За выпивкой и закуской Валерий принялся рассказывать о рыбалке на Угличском водохранилище.

– Ну, что вы, в середине лета это увлекательнейшее занятие. Огромные массы малька «белой» рыбы, слегка подросшими, выходят с отмелей на глубоководье водохранилища. Они представляют собой корм для хищников, которые в огромном количестве сопровождают стаи мальков и жрут…, жрут…, жрут…, нападая из глубины.

Малек вынужден подниматься на поверхность, где становится легкой добычей для чаек.

Птицы большими стаями зависают над косяками рыбы и, время от времени камнем бросаются к воде в попытке добыть себе пищу. От этих бесконечных птичьих выпадов создается впечатление, что вода закипает. Стаи чаек служат рыбакам ориентиром. Те, маневрируют на моторках по водоему и, вооружившись оптикой, высматривают птиц. А обнаружив стаю, направляются прямо в это место. И начинается ловля. Почти каждый заброс спиннинга бывает успешен. Как правило, рыбаки на такую рыбалку оснащают спиннинг несколькими блеснами. Нередко случается, что за один заброс удачливый рыбак вытаскивает из воды два, а то и три окуня. Но такая рыбалка требует проворства. Потому, что обычно через пять, от силы, десять минут сумасшедшего клева все замирает, как и не было, и, чтобы продолжить рыбалку, нужно снова выискивать на горизонте чаек.

Виктор и Тамара слушали «Коня», чьи глаза горели восторгом от воспоминаний о рыбалке, скорее, чтобы проявить уважение к рассказчику, чем из интереса. Но, как только, Валерий досказал свою историю до конца, разговор вернулся в прежнее русло исторических фактов и событий.

– Только подумать. Целый город взяли и уничтожили. В уме не укладывается. – Сказал Виктор.

– А чему Вы удивляетесь? – отреагировала Тамара на эту реплику Веденеева. – За период существования опричнины, с момента ее образования в 1565 году до ее упразднения в 1572, жертвами непосредственно репрессий стало, по меньшей мере, четыре с половиной тысячи человек. В одном только походе на Новгород Иван Грозный казнил более двух тысяч человек. Опричники уничтожили съестные припасы города, следствием чего стали голод и эпидемия чумы, которые унесли жизни половины тридцати тысячного населения города.

Более сотни людей казнены в Пскове. По возвращению Ивана Грозного в Москву, придали смерти с десяток знатных горожан, некоторых – особо изуверским способом. Одного дядьку попеременно обливали кипятком и холодной водой, его жену, раздев, посадили на натянутую веревку и протащили по ней несколько раз. С другого приговоренного живьем срезали мясо. В реке Серой утопили порядка 60 женщин и детей из числа домочадцев казненной знати. В 1570 году там же в Москве, применяя все те же изуверские методы, казнили еще 200 человек. Царь лично присутствовал на казнях и сам изобретал способы пыток и казней.

– Поразительная, ужасающая, сатанинская жестокость. – Вновь высказался Виктор.

– Не все и не всегда так думали.

– Да, ладно. – Усомнился Веденеев.

– Вообще, интересно наблюдать, как менялась оценка и опричнины и всего периода правления Ивана Грозного и его самого, как исторической личности. В дореволюционной России она предсказуемо была резко отрицательной.

После октябрьской революции она претерпела серьезные изменения. Установочную точку зрения выразил сам Сталин на встрече с кинематографистами по поводу 2-й, запрещенной к показу, серии фильма Эйзенштейна «Иван Грозный»:

«Эйзенштейн – сказал усатый вождь – изобразил опричников как последних паршивцев, дегенератов, что-то вроде американского ку-клус-клана… Войска опричнины были прогрессивными войсками, на которые опирался Иван Грозный, чтобы собрать Россию в одно централизованное государство против феодальных князей, которые хотели раздробить и ослабить его. У него старое отношение к опричнине. Отношение старых историков к опричнине было грубо отрицательным, потому что репрессии Грозного они расценивали как репрессии Николая II и совершенно отвлекались от исторической обстановки, в которой это происходило. В наше время другой взгляд на это».

Излишне даже говорить, что после этих слов вождя историки взахлеб, «перебивая» и «перекрикивая» друг друга, ярко и красочно обосновывали их абсолютную правоту. – Закончив фразу, Тамара потянулась к бокалу и сделала глоток вина.

– Факт, действительно, любопытный. – Сказал Виктор, сам опровергая свой высказанный ранее скепсис. – Но не удивительный. Ну, правда, какой еще оценки можно ожидать от человека, на фоне репрессий которого блекнут даже ужасы опричнины. Но, вот о чем я подумал. Мнение правящей верхушки об опричнине – своего рода «сигнальный флажок» для общества. Как начнут высказываться о ней положительно, жди ее возрождения в том, или ином виде.

– Уже. – Продолжая жевать, вдруг произнес одно единственное слово Валерий, до этого вообще не принимавший участия в разговоре.

Виктор и Тамара замерли одновременно, один со стаканом виски, другая, не донеся до рта вилку с нанизанным на нее куском рыбы, и, с удивлением посмотрели на него.

– Что, уже? – Задал уточняющий вопрос Виктор.

Валера сделал глоток, отправив в желудок содержимое своего рта, но так ничего и не сказал (очевидно, передумав), а лишь протянул руку в сторону лежащего на столе планшета Виктора. Веденеев слегка подтолкнул гаджет в направлении товарища, тем самым давая разрешение им воспользоваться. «Конь» включил планшет и активировал «поисковик», в запросном поле которого набрал: «Памятник Ивану Грозному в Орле». Запустив поиск, он вернул планшет Виктору.

На экране электронного устройства отразился перечень ресурсов, содержащих искомые слова. Виктор активировал первый сайт из этого перечня.

«В Орле при большом скоплении горожан, представителей различных патриотических и религиозных организаций, с участием писателя Александра Проханова, политика Сергея Кургиняна и байкера Хирурга открыли памятник царю Ивану Грозному» – прочитал он первое предложение информационного сообщения.

Затем Веденеев решил, что в данной обстановке правильнее было бы читать вслух, и начал заново, теперь, воспроизводя напечатанный текст в голос:

«В Орле при большом скоплении горожан, представителей различных патриотических и религиозных организаций, с участием писателя Александра Проханова, политика Сергея Кургиняна и байкера Хирурга открыли памятник царю Ивану Грозному. Министров культуры и образования, которых ждала пресса, на церемонии не было. Но на церемонии зачитали обращение главы Минкульта Владимира Мединского».

«Иван IV Грозный – одна из наиболее противоречивых и вместе с тем выдающихся фигур отечественной истории. За годы своего правления он сумел предпринять ряд смелых и решительных шагов, направленных на укрепление единства Русского государства….»

Виктор дочитал текст послания главы Минкульта и перешел к изложению рассказа о церемонии открытия памятника.

«Сергей Кургинян обратил внимание на то, что на протяжении многих лет русский народ учили стыдиться всего, что было в истории его страны, а «величие исторической личности Ивана Грозного пытались замаскировать». «Народ говорит: нет очернению того великого, что мы делали», заявил он собравшимся.

Сам губернатор Орловской области Вадим Потомский, выступая на церемонии открытия, отметил заслуги первого русского царя и сравнил с ним нынешнего президента РФ Владимира Путина. «Это человек, который сохранил для нас с вами православную веру, и не позволил никому посягать на нашу территорию – говорил Вадим Потомский – Мы великий русский народ. У нас великий и самый мощный президент, который заставил весь мир уважать Россию и с нами считаться, как это в свое время сделал Иван Грозный»».

Еще в процессе чтения, внимание Виктора привлекла рекламная ссылка: «Патриарх Кирилл благословил установку памятника…». Найдя ее любопытной, Веденеев перешел по этой ссылке на другой ресурс.

«Патриарх Кирилл: Иван Грозный – мощный государственник и заслуживает, чтобы ему был поставлен хотя бы один памятник в России. – Продолжил он читать вслух. – Об этом заявил губернатор региона Вадим Потомский. Губернатор спросил об этом Патриарха в ходе недавнего визита Предстоятеля Русской Православной Церкви в Орел. Патриарх отметил, что Ивана Грозного, конечно, никогда не канонизируют; к его методам управления есть вопросы. Однако он останется в истории России как мощный государственник. По его словам, Орел заслуживает, чтобы тут был поставлен первый в России памятник Ивану Грозному».

– По-моему, комментарии излишни. – Подвел Виктор итог воспроизведенному информационному сообщению, закрывая планшет.

– Позиция Кирилла, конечно, удивляет. – Высказал свое мнение «Конь». – Общеизвестно, что по его приказу Малюта убил его предшественника на посту главы Русского православия – Филиппа. Помнишь, Янковский его играл? – Спросил Валера, посмотрев на Виктора.

– Да, Филипп в Успенском соборе отказался благословить царя и потребовал отменить опричнину. – Как историк, посчитала Тамара необходимым, дать справку. – В ответ опричники насмерть забили железными палками слуг митрополита. Филипп был извергнут из сана и сослан в Тверской Отроч монастырь. Но и из застенков этой мрачной обители Филипп продолжал писать царю письма, не оставляя надежды остановить этим волну насилия, за что его позже и задушил Малюта Скуратов.

Эти послания послужили отправной точкой для возникновения на Руси, распространенного и по сей день, выражения «Филькина грамота».

– Признаюсь, я этого не знал. – Сказал Виктор, не мало пораженный услышанным. – Не вызывает сомнений, что оно было запущено в обиход ближайшим окружением Ивана Грозного. – Добавил он, пребывая в задумчивости. – Это говорит о том, что человека, чей поступок, с расстояния прошедших с того времени лет, представляется как подвиг, яркий и не часто встречающийся в истории пример того, как мораль побеждает страх перед смертью, современники из числа правящей верхушки пренебрежительно называли Филька. В этом «Филька» сквозь века слышится и зависть людей не способных на подобный высоконравственный поступок, осознающих свою моральную ничтожность, их ненависть к тому, на фоне подвига которого их ничтожность становится очевидной, бросается в глаза, кричит о себе во весь голос.

– Это самое известное, но не единственное преступление Грозного против церковной верхушки. – Снова взяла слово Тамара. – Во время похода на Новгород царь, по одной версии, надругался над Новгородским Архиепископом Пименом, лишил его сана и сослал в монастырь; по другой – утопил в реке. Своих голов также лишились архимандриты двух придворных монастырей в Москве: Чудова – Ефимий, и Симонова – Иосиф. Был казнен и новгородский архиепископ Леонид. Его обвинили в чародействе, в связи с чем, в Новгороде было сожжено 15 женщин, которые ворожили, якобы, по заданию архиепископа. По свидетельству Псковского летописца – Леонида, обшитого медвежьей кожей, затравили псами. В Москве подверглись репрессиям митрополит Антоний и игумен Крутицкого монастыря Тарасий.

– В этом высказывании Кирилла поражает вот что. – Подключился к обсуждению Виктор. – Раз Патриарх на полном серьезе заговорил о том, что он против канонизации Ивана Грозного, значит, кто-то из церковных иерархов когда-то с таким предложением выступил. Или он сказал это только, чтобы как-то сгладить проступающее наружу лицемерие этого, попирающего богоугодные принципы, поступка? – Продолжал рассуждать Веденеев. – Так или иначе, это еще раз дает основание подумать, что через такую церковь лежит дорога не к богу, а в каком-то другом направлении, хорошо, если не в прямо противоположном.

– Кровь на руках и прежде не являлась для церкви основанием отказать в канонизации. – Вновь вступила в разговор Тамара. – Месть княгини Ольги Древлянам за смерть ее мужа – князя Игоря общеизвестна. Двадцать древлянских послов она закопала во внутреннем дворе своего терема вместе с ладьей, на которой те приплыли. Следующее древлянское посольство она хитростью заманила в баню, где и сожгла. В след за этим княгиня опоила древлян во время тризны по мужу своему, а потом велела всех порубить. Летопись сообщает о пяти тысячах перебитых древлян. Позже она сожгла главный город древлян с помощью птиц, к ногам которых велела привязать зажженную паклю с серой. Это, однако, не помешало Русской Православной церкви канонизировать ее в ранге святой равноапостольной. То обстоятельство, что она приняла христианство, и произошло это еще до крещения Руси, для церкви оказалось важнее, чем тысячи невинно убиенных язычников.

Ну, или князь Владимир, который, захватив в ходе борьбы за власть Полоцк и перебив семью правителя города, попутно изнасиловал невесту своего брата на глазах ее родителей, а затем убил ее отца и двух братьев. Чуть позже он убил и самого брата, предварительно хитростью заманив его на переговоры. Кстати, варягов, к помощи которых он прибег в борьбе за княжеский престол, он тупо кинул.

Одни из первых христианских мучеников Федор и Иоанн тоже погибли во время постпобедных зачисток Киева. И, как утверждает повесть временных лет: был он ненасытен в блуде, приводя к себе замужних женщин и растляя девиц». Одних наложниц у него было более восьмисот. Тем не менее, за заслуги перед церковью в деле крещения Руси, был канонизирован и является в настоящее время святым равноапостольным.

Тысячу лет эта и подобные истории назидают православным, что отмолить можно любое зверство.

Но, не кажется ли вам, господа, что мы слишком далеко отвлеклись от первоначальной темы? – Тамара окинула взглядом мужчин.

– Кажется, кажется. – С поспешностью отреагировал на это замечание Валера, которому ход беседы все более и более не нравился, и даже начал пугать.

Уже перед самым выходом из ресторана Валерий, до этого разглядывавший надписи на картонных подложках, прочитал одну из них вслух – «…никогда не нужно думать об умном; умное да ученое всегда аппетит отшибает. Сами изволите знать, философы и ученые насчет еды самые последние люди и хуже их, извините, не едят даже свиньи». – И, улыбнувшись, добавил. – Это, да. Чехов. Гений.

На столе, и правда, осталось много не съеденного, преимущественно со стороны Виктора и Тамары.

– Слушай, Вить. Я завтра участвую в джип-кроссе. Хочешь составить компанию? – Спросил приятеля Рябоконь, когда мужчины простились с историком.

– Завтра? – Переспросил Веденеев. – Ну, собственно говоря, а почему бы и нет. – Согласился на предложение однокашника Виктор.

Глава 7

Выехав из города еще затемно, к месту начала гонки приятели прибыли, когда уже совсем рассвело, а до ее старта оставалось не более получаса.

– Пойду, заявлюсь. – Кратко обозначил свои дальнейшие действия Рябоконь и отправился к зеленой армейской палатке организаторов заезда внедорожников, обозначенной для ясности кустарной вывеской «Штаб».

Три десятка автомобилей уже выстроились на дороге в ряд, развернутые перпендикулярно ее ходу, передними бамперами – в направлении пахотного поля, за которым змеилась синяя полоска неширокой реки. Все пространство поля, за исключением одного единственного небольшого островка невысоких кустов, было изрезано глубокими бороздами, между которыми поблескивали, отражая яркие лучи теплого весеннего солнца, лужи талой воды, и усыпано пожухлой прошлогодней картофельной ботвой. Водители отечественных ЛИАЗов, УАЗов, «Козлов» и «Нив»; всевозможных джипов иностранных производителей и полукровок, типа «Нива-Шевроле» небольшими группами по два-три человека стояли рядом со своими внедорожниками. На крыльях некоторых машин, скорее для «понтов», чем по какой-либо действительной надобности, красовались фамилии их владельцев на русском и английском языках, на крышах многих – дополнительные фары, на бамперах – лебедки и кингурятники, и множество прочих прибамбасов. У иных, напротив, все осветительное оборудование отсутствовало вовсе. Все автомобили (какие-то больше, какие-то меньше) были облеплены стикерами. Многие из этих цветастых наклеек, как понял Виктор, были отметками об участии этих автомобилей в различных трофи-рейдах и служили, своего рода, витриной доблести, что-то вроде звезд на фюзеляжах красноармейских боевых истебителей.

Все вокруг было преисполнено ажиотажным адреналиновым возбуждением.

Со всех сторон до слуха Виктора доносились обрывки фраз, густо просеянные отборным матом, шутки и хохот. Большая часть разговоров, так или иначе, касалась предстоящей переправы через реку, которая, как понял Веденеев, более всего, вызывала у гонщиков беспокойство.

– Юр, ты не знаешь, река глубокая? – Спрашивал молодой чернявый парень у своего более возрастного собеседника. Они курили, опершись о капот ярко красной «Нивы», слева от «Лендровера» Рябоконя.

– Глубока река, вброд не перейти. – Протянул тот вместо ответа. – Организаторы, поди, промеряли, значит проскочить можно. – Добавил он, впрочем, не очень уверенно. – Но маску и трубку, на всякий случай, лучше все-таки держать под рукой.

Соседом «Дискавери» «Коня» справа был видавший виды трехдверный серый «Хендай- Галлопер», рядом с которым стояла еще одна группа мужчин.

– Сидит нарик на берегу реки, дoгoняется травкoй. – Вещал своим слушателям его тридцатилетний белобрысый водитель, высунувшись с головой в дверной оконный проем и опираясь подмышкой о его нижний край. В глаза бросалась густая синева татуировки, покрывающая его свисающую вниз руку от плеча до самой кисти. Главным элементом композиции нательной росписи был выполненный на все предплечье творчески доработанный список с Рафаэлевой Мадонны. Творческая доработка состояла в том, что фоном Мадонне служил рисунок хозяйского «Галлопера».

– Подкатывает джип, вываливает водила:

– Эй, смoрчoк, где здесь брод через реку?

– Да вот, прямо и езжай.

Понятное дело, джип отъехал для разгона, пo газам, и… через 5 секунд исчез под водой.

Водила выныривает и к нарику:

– Че ж ты, блин, сука…

– Брат, в натуре, полчаса назад тут утки пo пояс переходили…

Последнюю фразу Виктор не расслышал. Ее заглушил громкий звук песни группы «Ленинград» про полноприводный внедорожник.

«Надежная рама – мой скелет,

Я вижу дорогу, там, где ее нет,

Иду напролом, авось пронесет,

По бездорожью меня несет».

Хрипло орал Шнур из кабины УАЗа, стоящего через машину от их «Дефендера».

Сквозь красную «Ниву» Виктору удалось разглядеть его водителя с небольшой бородкой «под Шнура». Озираясь по сторонам, он пританцовывал за рулем, по-змеиному извиваясь в такт музыки, пошевеливая плечами и совершая согнутыми в локтях руками круговые движения.

«Я пройду любой тупик,

Полноприводный внедорожник,

Полноприводный внедорожник,

Полноприводный внедорожник.

Как любой му-жик».

На слове «мужик» бородач энергично вскидывал сжатую в кулак руку.

Машины продолжали пребывать. Шеренга участников заезда растянулась почти на всю ширину поля. Количество автомобилей, по прикидкам Веденеева, уже превысило полсотни.

Валерий возвратился в кабину за считанные минуты до старта, когда подавляющее большинство гонщиков уже рассредоточились по своим полнопрводным болидам. Одна за другой машины стали запускать двигатели, а заведясь – нетерпеливо порыкивать моторами.

Крутанул ключом зажигания и Рябоконь. Не успевший еще остыть двигатель завелся, как говорится, «с пол тыка». Смотря на панель приборов, Валерий вдавил в пол педаль акселератора. Двигатель отозвался равномерно резким набором оборотов. Стрелка тахометра при этом выскочила в красный сектор.

– Готов? – Спросил «Конь», сбрасывая газ, коротко взглянув на Виктора.

Веденеев успел заметить в этом взгляде то невероятное возбуждение, в котором пребывал сейчас его товарищ, и от ответа уклонился.

Через зеркало заднего вида он посмотрел назад, где выхлопные газы автомобилей смешались в одно сплошное разрастающееся облако сизого тумана, из которого в этот момент вышел человек с клетчатым флагом в руке.

Мужчина прошел во фронт шеренги внедорожников, удалился метров на тридцать, развернулся и поднял вверх руку.

Со взмахом клетчатого флага внедорожники взревели своими доработанными в зависимости от уровня технической подготовки владельцев и их финансовых возможностей моторами и, подобно стаду сбесившихся слонов, ринулись вперед.

Струями взметнулась в воздух грязь из-под колес внедорожников, в считанные мгновения, накрыв окружающее пространство непроглядной пеленой. Кашеобразные темно коричневые ошметки гулко застучали по дверцам, капотам, крышам и лобовым стеклам вездеходов. Похожие на коровьи шлепки, они плотно прилипали к фюзеляжам автомобилей, накрывая цветастые стикеры. Забили фонтаны «омывайки», на максимальной мощности засуетились «дворники», натужно размазывая по стеклам густые лепехи глинистого грунта.

Грозная армада этих странных существ, сверкающих изогнутыми трапециевидными глазницами очищенных от грязи участков лобовых стекол, подняла зайца. Белый зверек, не сменивший еще своей зимней маскировки, выскочил из того самого одинокого островка невысоких кустов. Он испуганно заметался, ища спасения. Юрко увернувшись от одних мощных колес, он молниеносно оказался в опасности быть раздавленным шинами следом летящего автомобиля, но успел выпрыгнуть и из-под них.

– Заяц. – Крикнул Веденеев, и в этом крике было одновременно и его удивление, и желание предостеречь.

– Заяц? Зайса. Зайса. – Оставаясь крайне сосредоточенным и ловко манипулируя ручкой коробки передач, педалями и рулевым колесом, схохмил Рябоконь, припомнив, наверное, не к месту, эпизод из самого популярного советского мультика.

«Ушастый», в это время, пропал из вида, заслоненный двумя впереди идущими «монстрами».

О том, что спастись несчастному зверьку не удалось, Виктор понял, когда вылетевший из-под колес впереди идущего лендкрузера бесформенный продолговатый комок кроваво грязного месива плюхнулся на их лобовое стекло. Щетка стеклоочистителя уткнулась в плотно прилипшую тушу, не осилив сдвинуть ее с места. Очередной заряд стеклоомывающей жидкости окатил останки зайца. Вниз по стеклу поползли кроваво грязные подтеки, а из-под смытого слоя грунта наружу проступили клочья белого меха, острые обломки переломанных костей животного и вывалившийся из своего гнезда глаз. В считанные мгновения лобовое стекло закидало грязью так, что хоть что-то разглядеть через него стало совершенно невозможно.

Рябоконь ударил по тормозам. Досадливо хлопнув по рулю обеими руками и выругавшись, он распахнул свою дверку и, наполовину высунувшись из машины, сдернул помеху с лобового стекла. Щетки стеклоочистителей заработали, восстанавливая его относительную прозрачность.

Тронуться снова удалось не сразу, а набрать потерянный в результате этого инцидента ход получилось с большим трудом.

Вследствие этой вынужденной заминки большая часть участников заезда опередили «Лендровер» Рябоконя, и ушла вперед.

Все дальше удаляясь, внедорожники то подскакивали высоко вверх на бугорках и бороздах, то, поднимая фонтаны брызг, проваливались в заполненные талой весенней водой впалости, то, выстреливая из-под себя заряды грязи, буксовали в густой глинистой няше. На менее труднопроходимых узких участках рельефа они пихались, сталкиваясь бортами, в непримиримой борьбе за позицию.

Добравшись до дальнего края поля, пелотон замедлился, выстраиваясь очередью на однопутный и довольно крутой спуск к реке. Преодолев его, машины начинали переправу на противоположный берег, медленно и аккуратно переваливаясь через донные камни.

Здесь водители прокладывали себе маршрут сами, руководствуясь, единственно, собственной интуицией. Угадать в этой лотереи получилось не у всех. Из трех лидеров гонки: один забрался слишком глубоко и заглох, выхлопной трубой хватанув воды, другой угодил передним колесом в сокрытую мутной водяной толщей каменную ловушку и тоже выбыл из гонки, не сумев самостоятельно выбраться из этого капкана, и только третьему довелось достичь противоположного берега. Идущие сзади автомобили, не мудрствуя лукаво, двигались по проторенному этим пионером пути след в след.

Очередь скопившихся перед спуском «монстров», рыком повышенных оборотов двигателей выражала свое нетерпение. Один из аутсайдеров гонки (УАЗ «Патриот»), не выдержав бездеятельного ожидания, отважился рискнуть. Левее основной колонны, он ринулся к реке, нырнул со склона и пропал из вида.

О том, что отвага водителя «Патриота» на поверку оказалась безрассудством, Виктору стало понятно, когда их «Лендровер», в свою очередь, добрался до спуска. Судя по теперешнему положению УАЗа, он воткнулся в отлогий берег реки правой фарой, на месте которой сейчас зияла черная мятая пустота, и перевернулся на крышу. Водитель, к счастью, серьезно не пострадал, очевидно, благодаря дополнительному внутреннему каркасу жесткости своей машины. Со счастливой, не к месту, улыбкой он сидел на днище перевернутого автомобиля, ожидая помощи организаторов гонки, у которых для этих целей был приготовлен, оснащенный специальными спасательными устройствами и принадлежностями ГАЗ-66.

Той же участи ожидали и гонщики, застрявшие в реке.

На берег машины, успешно совершившие переправу, выбирались частично отмытыми проточной водой по-весеннему бурной реки. Снизу они сияли чистотой черной, как смоль, резины, серебром дисков и разноцветьем стикеров, сверху оставаясь покрытыми сплошной коричневой коркой грязи.

На противоположном берегу, подминая под себя и ломая заросли кустарника, параллельными маршрутами машины карабкались в подъем.

После этого крутяка гонка шла по узкой проселочной дороге, ограниченной слева лесной опушкой, а справа – береговым откосом. Серьезно улучшить свою позицию, в такой ситуации было совершенно невозможно, и Валерий, не желая бесцельно убивать свой автомобиль, выключился из борьбы, как и большинство таких же, как и он аутсайдеров.

– Ну как тебе ощущения? – Спросил Рябоконь, выходя постепенно из состояния запредельного адреналинового возбуждения гонки.

Веденеев в ответ соорудил не очень понятный жест, покрутив ладошкой. – Но, вот, зайца жалко.

– Зайца жалко. – Согласился Валерий. – Не повезло бедолаге. Бывает. Слушай. – Встрепенулся Рябоконь. – А как ты за бугор закатился?

– За границу-то попал? – Переспросил Виктор, проверяя, что правильно понял смысл вопроса приятеля. – Ну, это такая детективно-криминальная история.

– Дорога еще довольно длинная. Вещай, давай. – Скомандовал Рябоконь.

– Я, когда уволился, метнулся в бизнес, – принялся рассказывать Веденеев – открыл мастерскую по ремонту телевизоров и прочей электроники.

– Типа, по профилю. – Прокомментировал Рябоконь.

– Типа того. Только и мастер-то из меня – никудышный, а бизнесмен-то, оказалось, вообще никакой. Обосрался, короче, по-полной. Бизнес прогорел, да, что там прогорел, выгорел так, что ни углей, ни пепла не осталось. Ни квартиры, ни денег. Жена – дочь в охапку, и домой к мамаше. Я – как водится, в запой.

Умело и ловко управляя автомобилем, Валерий слушал рассказ однокашника, изредка реагируя на него междометьями типа: «о, как!», «ишь, ты!», «да, ну, нахиг!».

– Вот так я и оказался в загородном доме одного из «новых русских», бывшего директора, а теперь, владельца лифторемонтного предприятия, кем-то вроде дворника или садовника. Холопствовал практически только за койку и пайку почти год. Барин даже паспорт мой у себя держал. Беспросвет полный….

За очередным поворотом, увидев лежащий на боку «Джип Рэнглер», Валерий остановился. Тот, видимо, выскочил за пределы дороги, пытаясь кого-то обогнать, угодил колесом в яму и опрокинулся.

– Надо помочь соотечественнику. – Сказал он, открывая дверку автомобиля. – Мы, английские джентльмены друг друга в беде не бросаем. – Шутливо добавил «Конь», прежде чем ее захлопнуть. – Тем более что спешить нам не куда. Да, игрушку мы просерили, просюсюкали, промямлили. – Бурчал нараспев он себе под нос, двигаясь в направлении перевертыша.

Виктор тоже, вслед за приятелем, выбрался из автомобиля.

– Эк, как вас угораздило, сэр! – Приветствовал Рябоконь незадачливого сильно расстроенного гонщика. – Трос то есть?

Водитель раскрыл заднюю дверь лежащего на боку внедорожника и, покопавшись в образовавшемся в результате перевертывания бардаке, стал вытягивать из-под кучи прочего хлама трос. Нервозно дергая, все время зацепляющийся за что-то, металлический канат, гонщик с обидой в голосе рассказывал о своих злоключениях.

– Че, грустишь не об деле? Сам цел, и хорошо, а железо поправишь. – Предпринял Валерий попытку, подбодрить бедалагу, принимая от него сцепку.

– Ну, и че потом? – Подтолкнул Валерий Веденеева к дальнейшему рассказу, когда они вместе крепили трос к трансмиссии перевернутого джипа.

      Виктор продолжил в полголоса вещать свою историю, и рассказывал ее, не прерываясь, на протяжении всего периода проведения аварийно спасательных мероприятий.

Приятели сначала сдернули потерпевшего «англичанина» на четыре колеса, а потом, перецепив трос, выволокли его на дорогу.

– Я случайно мимо беседки проходил по своим холопским надобностям, когда услышал, что барин со своим приятелем обо мне разговаривают. – Рассказывал Веденеев уже в кабине, когда их экипаж продолжил движение. – Из этого разговора я понял, что хозяин, не ставя меня в известность, оформил на меня счета за бугром, куда перевел какие-то немыслимые деньги и узнал их дальнейшие планы. По их замыслу мы втроем должны были вылететь на Кипр. Там я должен был бы обналичить счета. Там же они собирались меня, и грохнуть, как ненужного и опасного свидетеля.

– О, как! – Округлил глаза Рябоконь. – О, времена! О, нравы!      И че дальше? – С нетерпением спросил он.

– Дальше – улыбнулся Виктор – уготованный ими триллер, где я должен был стать жертвой, обернулся крутым блокбастером. Пока я ховался за кустами, переваривая услышанный разговор, во двор влетели два джипа. Из них, как горох из банки, высыпались ребятишки и, без разговоров, из автоматов в щепки изрешетили беседку. Потом, видимо, один из боевиков вошел внутрь и двумя контрольными выстрелами поставил жирную контрольную точку.

– Двоеточие. – Поправил Веденеева его, до сего момента, благодарный слушатель.

– Ну, двоеточие. – Не стал возражать Виктор. – Затем: звук захлопывающихся автомобильных дверок, колесный визг и… тишина.

– И мертвые с косами стоять. – Добавил Валерий.

– Ну, типа того. – Хохотнул Веденеев и продолжил. – Придя в себя, я зашел в дырявую, как дуршлаг беседку. Само собой понятно: два трупа, лужи крови, а на столе – мой паспорт с проставленной в него мультивизой и три билета на самолет, один из которых – на мое имя. Ну, и кроме прочего, в паспорте я обнаружил листок с реквизитами банков (их было три) с номерами счетов.

Пораскинув мозгами, милицию я решил не дожидаться, благо, имущества я так и не нажил, а потому сборы не были долгими….

Историю своих забугорных приключений Виктор рассказал приятелю во время их следующей остановки, которая носила характер «зеленой».

– А сколько времени прошло? – Спросил Рябоконь, поливая, и без того чахлую, сосенку.

Веденеев занимался тем же самым, повернувшись к другому дереву, поэтому ответил через плечо. – Пять лет.

– И что же, все эти пять лет ты так и пил, дебоширил и, так сказать, морально разлагался?

– Нет. Только два из них. Следующие три я искусно маскировался под порядочного человека. – Ответил Виктор, заразившись манерой Рябоконя обильно сдабривать речь цитатами из фильмов и прочими крылатыми фразами.

…

Финиш заезда внедорожников, поучаствовать в котором машине Рябоконя, по понятным причинам, возможности не представилось, состоялся на специальном автодроме. К тому моменту, когда Валерий и Виктор до него таки добрались, здесь уже вовсю шла подготовка к награждению победителей гонки, и происходило еще что-то, довольно странное.

      Два УАЗа (синий и желтый), как два рогами столкнувшихся на узком мосту барана, уперлись бамперами в шину от крупного грузовика с противоположных сторон и пытались перебодать друг друга, неистово ревя моторами. Зад синего УАЗа повело в сторону, баланс сил нарушился, и колесо проворной лягушкой отскочило от них на приличное расстояние. Машины, производя пугающий металлический лязг, плюхнулись друг об друга бортами. При этом противник синего УАЗа, которому удар пришелся в район задней дверки, подскочил, опасно накренившись на два колеса. Слава Богу, он не перевернулся, но, вернувшись в горизонтальное положение, похоже, серьезно повредил подвеску. Кузов желтого автомобиля перекошено просел на заднее правое колесо.

Виктор удивленно посмотрел на Валерия, явно ожидая от него пояснений.

– Автохоккей. – Довольный тем, что это действо произвело на приятеля такое сильное впечатление, сказал Рябоконь. – Все просто. Шина от грузовика – шайба. Там ворота. Команда состоит из трех участников.

Тем временем, синий УАЗ, чудом избежавший повторного контакта, остановился метрах в трех-четырех то своего противника. Его водитель высунулся из окна и с опаской смотрел назад в попытке понять масштабы ущерба. Убедившись, что водитель-соперник не травмирован и в помощи не нуждается, он сменил выражение опаски на своем лице на удовлетворенно довольное и вернулся к рулю, в стремлении продолжить опасную мужскую забаву.

Теперь в игру вступил УАЗ-пикап песчаного цвета – партнер «желтого» по команде. Он ринулся в направлении все еще бултыхающегося с бока на бок колеса и, со всей дури, налетел на него, желая спихнуть, как можно ближе, к воротам соперника. Но «шайба» взбрыкнула, встала на попа, и под бампер подняла джип вверх. Дабы избежать перевертывания, песчаный пикап вынужденно дал задний ход.

К снаряду с разных сторон устремились двое: синий УАЗ и зеленый, с трубным каркасом вместо крыши. Они атаковали шину одновременно и почти перпендикулярно друг другу, что было очень опрометчиво. Синий УАЗ наскочил на «шайбу» левым передним колесом, а зеленый кабриолет – бампером. В результате этой стычки, «синий», сверкнув колесами, опрокинулся на бок. Отброшенный этим воздействием снаряд снова встал на ребро и покатился по направлению к одним из ворот.

На это среагировал водитель песчаного пикапа. Его машина догнала колесо и, подпихнув, добавила ему скорости. «Шайба» пересекла линию ворот.

Зрители неистовствовали. Кто-то, не жалея рук, аплодировал отваге и безрассудству участников матча, кто-то угорал от дикого животного хохота, кто-то крутил пальцем у виска. Равнодушным не остался никто.

Сразу по окончании автохоккейного матча началось награждение победителей гонки. После обязательного поливания шампанским (в данном случае, правда, не самым дорогим), и бурного, но не очень продолжительного обмена впечатлениями, гонщики стали разъезжаться. Рябоконь и Веденеев ретировались одними из первых.

– Слушай, Валер, а ты, случаем, не знаешь, где находится библиотека университета? – Спросил Виктор по дороге в город.

– Знаю, конечно. Это – в центре. Я, кстати, буду там завтра неподалеку. У меня встреча назначена с проректором по хозяйственной части. – Рябоконь опустил светозащитный козырек, заслоняясь от лучей выглянувшего из-за тучи солнца.

– Это здорово. А тебя не затруднит, заскочить в библиотеку? Надо бы раздобыть экземпляр той работы. Помнишь, я тебе рассказывал? – Обратился Веденеев к приятелю, доставая из нагрудного кармана солнцезащитные очки.

– Нет, на это я пойтить не могу! Мне надо посоветоваться с шефом. – Выпалил «Конь», и, сменив тон, добавил. – Да, говно – вопрос. Зайду. Спрошу. Скопирую.

…

Рябоконь шел по длинному коридору второго этажа здания УВД по Тверской области. Знакомые – его бывшие коллеги, приветствовали его, кто кивком головы, кто рукопожатием, но не заговаривали, из вежливого нежелания помешать его телефонному разговору. Валерий, с извиняющейся улыбкой на лице, жестами и мимикой отвечал на эти, по большей части, формальные приветствия знакомых.

– Нет. Я же сказал. Буду сегодня поздно. Ужинай без меня… – Сказал он в трубку и выдержал паузу, давая возможность высказаться жене. Потом продолжил – Я на халтуре.… Где, где? Сейчас, в УВД …. Не бухти зря. Витька хорошо платит. Деньги, сама знаешь, не лишние. Все. Давай. Пока. У меня вторая линия. – Валера оторвал телефон от уха, чтобы определить вызывающего его абонента.– «Халтуродатель» звонит – Буркнул он в трубку и перевел соединение на Веденеева.

– …Привет, привет.… – Ответил «Конь» на приветствие «халтуродателя». – Да, что-то все не так просто как представлялось…. Да, ходил, ходил я в эту библиотеку. Дважды. Без толку. Говорят, что текст у кого-то на руках…. Да я понимаю, что время тебя поджимает. Попробую найти кого-нибудь из авторов. У них-то, наверняка, есть второй экземпляр. Как раз сейчас я этим и занимаюсь…. Ладно. Пока. По результатам перезвоню.

Валерий рассказал Веденееву чистую правду. Он действительно дважды был в библиотеке. Первый раз он пришел туда десять дней назад. В читальном зале библиотеки он обратился к одной из свободных сотрудниц, на белой и, явно, не дорогой блузке которой, была пристегнута металлическая пластинка с именем Елизавета.

Елизавета была женщиной маленькой, если не сказать миниатюрной, с коротко стрижеными волосами, похожими на солому и цветом и формой. Миниатюрной в ней было все: и рост (никак не выше ста шестидесяти сантиметров), и руки (тонкие как у ребенка), и те части тела, которые обычно отличают женщину от мужчины. Пожалуй, ее можно было бы назвать невзрачной и, даже, вызывающей жалость, если бы не ее взгляд. Ее глаза какого-то неестественно чистого каштанового цвета, притягивали взор на фоне почти не тронутого косметикой лица, как бросались бы в глаза рубины на белом листе. Этими глазами она серьезно, и в тоже время, с каким-то лукавством смотрела на Валерия, когда тот делал свой, довольно необычный, запрос.

Предварительно порывшись в своем компьютере и определив место расположения искомого документа, женщина попросила Рябоконя подождать и легкой, быстрой походкой направилась в библиотечные закрома.

За рабочим местом Елизаветы, располагался наполовину заполненный книгами шкаф со стеклянными дверками. В них отражалась заставка ее монитора, которая представляла собой фотографию Елизаветы с двумя детьми: мальчиком лет тринадцати и девочки года на два-три моложе брата. Поскольку ожидание затянулось, Рябоконь, не найдя больше чем себя занять, включил «Шерлока Холмса». Результатом его дедуктических упражнений стал вывод о том, что Елизавета не за мужем. Наверное, «Шерлок» определил бы по этой фотографии гораздо больше подробностей, но Рябоконя удовлетворил и этот результат.

Вернувшись, Елизавета объяснила свое столь долгое отсутствие.

– Я прошу прощения – сказала она – но, к сожалению, я не смогла найти этого документа. Его не оказалось на месте, что странно, ведь в компьютере нет отметки, что его кто-то взял. Пришлось перебрать всю литературу, которую посетители уже сдали, а мы еще не успели расставить по местам. Но вашей рукописи и там не оказалось. Я могу предположить, лишь, что брошюру выдали на руки и не поставили отметки. Хотя это сильно странно. Во-первых: потому, что выдавать на руки документы читального зала категорически запрещено, правда…, иногда случается. Ну, там – друзья, знакомые…. Во-вторых: судя по отсутствию отметок в компьютере, Вы, вообще, первый, кто ее спросил. Может быть, Вы хотите какую-нибудь другую книжку? – поинтересовалась женщина. Взгляд ее при этом принял такое стыдливое выражение, что Валерию стало жаль ее, и возникло мимолетное желание обнять и успокоить.

– Жаль – сказал Рябоконь – Нет. Ничего другого мне не надо. Ну, так ведь, наверное, ее сдадут рано или поздно? – Бросил он Елизавете спасательный круг, которая немедленно им воспользовалась.

– Ну, конечно. Вы зайдите через какое-то время. Ну, через неделю. Я думаю, что документ непременно найдется. Я буду держать его для Вас. Еще раз извините.

– Ну, что поделаешь, зайду. Во всяком случае, это даст мне повод еще раз увидеть и пообщаться с такой милой и приятной женщиной.

– Ну, чтобы увидеть и пообщаться, совершенно не обязательно ждать какого-то повода. – Сказала Елизавета.

Валерий такой откровенности не ожидал, поэтому не нашелся, что ответить. Женщина тем временем продолжила. – Но, за приятный комплимент спасибо.

– Буду рад увидеть Вас снова – справился со своим замешательством Рябоконь – До свидания.

– Всего доброго – поставила точку в разговоре Елизавета.

Накануне Рябоконь посетил библиотеку еще раз. Но и на этот раз документа на месте не оказалось. Елизавета, проникшись по отношению к Валерию, каким-то особым, по-видимому, расположением, взялась разузнать у коллег что-нибудь о судьбе брошюры.

Через десять минут, в течение которых мужчина и женщина потрепались на посторонние темы, укрепляя друг друга в мнении о наличии взаимного интереса, Рябоконь ретировался. В течение дня он неоднократно в своих размышлениях возвращался к проблеме отсутствующего документа.

Эти размышления и привели его сегодня в УВД. Рябоконь решил для себя, что библиотека – не единственный владелец брошюры, и что возникший «затык» можно с не меньшим успехом разрешить, разыскав одного из ее соавторов.

Закончив короткое телефонное общение с Веденеевым, Валерий без предварительного стука открыл дверь своего бывшего рабочего кабинета и вошел внутрь.

– О, Иваныч, какими судьбами. Чем мы, скромные чиновники поприща безнадежной борьбы с преступностью, могли заинтересовать начинающего и успешного, как я слышал, предпринимателя, трудящегося в сфере технического оснащения противоправной деятельности того преступного элемента, с которым мы безнадежно боремся? – Завернул Глеб, бывший сослуживец, которому Рябоконь в свое время был кем-то вроде наставника.

В кабинете находилось три рабочих места, но в этот час недавний коллега был один. Он охотно оторвался от своих дел, откинулся на спинку кресла и приветственно улыбался, смотря на бывшего сослуживца.

Глеб Юдин выгодно отличался от старшего поколения оперативников, к которому принадлежал Рябоконь, тем, что был с компьютером на «ты». В течение первых нескольких лет своей службы в УВД он, оказывая незначительные некриминальные услуги, сумел протоптать тропинку к, практически, всем официальным базам данных. Этим он значительно сократил время сбора необходимой в расследованиях информации, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Расположение начальства, продвижение по служебной лестнице, связанная с этим возможность левых заработков, которую он периодически реализовывал, сделали его жизнь, если не абсолютно безоблачной, то, во всяком случае, достаточно комфортной.

– Я тебе, Глебушка, принес хлебушка. – В тон Юдину, ответил Валера заранее заготовленной рифмой и небрежно бросил на его стол конверт.

Глеб раскрыл его, заглянул внутрь и поднял на бывшего наставника взгляд, выражающий крайнюю степень удивления. Удивление Юдина было вызвано не суммой вознаграждения, а самим его фактом. Он, без всяких сомнений, оказал бы Валерию любую услугу просто по-приятельски.

– Я кого-то должен убить?

– Нет, мне нужно, чтобы ты нашел домашние адреса трех простых Российских граждан.

– Всего-то? Диктуй кого.

– Антон Козловскоий. – Назвал Рябоконь имя первого из авторов.

Глеб погрузился в общение с электронной машиной, оперируя попеременно: уверенными натренированными движениями «мышкой» и клавиатурой.

– Этих Козловских здесь – как собак нерезаных. Отчество есть?.. А возраст?.. Ну, хотя бы примерно.… Ну, детей хотя бы исключаем?.. – Юдин метал в «Коня» наводящие вопросы, и, получая на них ответы, сокращал и сокращал зону поисков.

Список Козловских, первоначально включавший в себя более ста человек, неуклонно уменьшался, пока… вовсе не опустел. С экрана монитора на Глеба смотрело девственно чистое изображение белого листа.

– « Орешек знаний тверд

Но, все же,

Мы не привыкли отступать.

Нам расколоть его поможет

Мой девиз

«Хочу все знать»» – продекламировал Юдин немного измененную довольно известную стихотворную фразу. – Ну, да ладно – принялся он размышлять вслух – человек мог уехать…. Ну, или умереть. Когда он оставил отметину о своем присутствии в этом бренном мире?

Валерий назвал своему консультанту дату, указанную в брошюре и Глеб вновь обратился к своему электронному приятелю и «кормильцу», комментируя заказчику свои действия.

– Сейчас актуализируем базу по состоянию на указанную тобой дату.

Прошло, пожалуй, минут пятнадцать-двадцать, в течение которых Юдин вынужден был повторить все те же действия по установке ограничивающих зону поиска фильтров, которые выполнял ранее, прежде чем подвел итог проделанной работе.

– Ну, уж я и не знаю, порадует тебя это или нет, но…. – Обратился он к своему заказчику. – Есть две новости, как говорится, одна – хорошая, другая – плохая. – Юдин не удержался от искушения потянуть немного время. – Начну с хорошей. Искомый адрес обнаружен. Записывай. – Глеб дождался, пока Рябоконь сделал отметку в своем блокноте, и продолжил. – Плохая. Он выписан из места своего проживания в связи со смертью, которая приключилась с ним ровно через неделю после указанной тобой даты.

Закончив фразу, Юдин поднял глаза на Валерия, выражение лица которого отражало глубокую степень недоумения. Однако «Конь» довольно быстро справился с этим состоянием, «переварив» полученную информацию, и спросил.

– Попробуй выяснить, что с ним произошло и посмотри: там, по месту его прописки, наверное, остался кто-то из родственников? Может быть, сможешь каким-нибудь хитрым способом узнать место его работы.

Получив новую установку от заказчика, Юдин вновь обратился к компьютеру.

– Свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи… – Бубнил себе под нос Глеб, орудуя «мышкой».

Место работы объекта установить не удалось. Определить, кто прописан по месту жительства, напротив, не составило труда.

Имя и отчество вдовы и дочери Антона Козловского Валерий записал в свой блокнот.

В полицейской базе сводок о преступлениях и происшествиях Глеб обнаружил запись, которую Валерий без сокращений и изъятий тоже занес в свою записную книжку. Она гласила: «В ночь, с такого-то на такое-то в подъезде жилого дома по адресу… одним из жильцов был обнаружен труп с признаками насильственной смерти (следами пулевого ранения) мужчины. Выезжала следственно оперативная группа в полном составе. Личность убитого установлена. Им оказался гражданин Козловский Антон Эдуардович, 1977 года рождения. По горячим следам преступление не раскрыто. Возбуждено уголовное дело, по признакам состава преступления, предусмотренного статьей….».

Через информационный центр УВД удалось узнать, что это преступление так и осталось нераскрытым.

Порывшись в социальных сетях, Юдин, на всякий случай, нашел аккаунты самого покойника и его дочери. Посоветовавшись, мужчины, в целях экономии времени, решили не углубляться в содержимое этих ресурсов. Неудача с розыском Козловского не выглядела катастрофой, ведь у него было целых два соавтора. Юдин вновь заработал мышкой и клавиатурой, переключившись на сбор информации об Игоре Шаповале. Рябоконь, никак не вовлеченный в работу и ощущая в связи с этим некоторый внутренний дискомфорт, насмотревшись в окно на мрачный пейзаж вечернего неба, решил прогуляться к расположенному в дальнем конце коридора кофейному аппарату, чем надеялся: во-первых – принести хоть какую-то пользу; во-вторых – убить время.

Кофе был горячим, а расстояние от кофейного аппарата до кабинета приличным, поэтому, возвращаясь, Валерий почти перешел на бег. Он влетел в дверной проем и устремился к столу, на который почти бросил пластиковые стаканчики, от чего небольшая порция коричневой жидкости выплеснулась на какие-то бумаги. Схватившись подушечками пальцев за мочки ушей, «Конь» посмотрел на Глеба.

Юдин никак не прореагировал на инцидент с кофе, будто его и не было. Смотря прямо на Валерия, он сказал.

– Ты, наверное, будешь смеяться… – Глеб сделал короткую паузу – хотя, вряд ли. Скорее это тебя расстроит. Но, так или иначе, вынужден констатировать, что Шаповал тоже мертв. Он погиб в автомобильной аварии. Правильнее сказать – стал жертвой наезда.

Рябоконь, услышав эту новость, замер в той самой позе, в которой был, держась пальцами рук за мочки ушей. Приоткрытый от удивления рот и изумленный взгляд сделали ее невыносимо комичной и Глеб, не сдержавшись, рассмеялся. Этот смех сработал как выключатель и вывел Рябоконя из состояния прострации.

Валерий сел за стол и, потягивая из пластикового стаканчика ароматный кофе, принялся переосмысливать полученную информацию. Юдин, тем временем, приступил к розыскам Евгения Лебедева – третьего соавтора брошюры.

…

Законодательство Российской Федерации предъявляет к хранению оружия хоть и не весть, какие сложные, но специфические требования. Владелец коллекции оружия, например, обязан оборудовать комнату, предназначенную для его хранения, охранно-пожарной сигнализацией, окна защитить дополнительно металлическими решетками и т.д.

После обсуждения с Валерием и Андреем, Виктор принял решение разместить оружейную комнату в подвале его строящегося дома, хотя это и предполагало определенные сложности, такие как внесение изменений в план, согласование их в надзорных органах и прочие тому подобные «замороки».

Веденеев решил выполнить это помещение в форме мини музея, обеспечив его внешнее сходство с местом обнаружения коллекции оружия, и разместить здесь же на отдельных стендах копии страниц дневника.

Виктор не мог дать себе четкого и однозначного ответа, почему он поступил именно так, но, озвучив свое решение исполнителям, он испытал чувство толи удовлетворения, толи облегчения. Во всяком случае, неприятное щекотание беспокойства в груди сменилось ощущением душевного покоя, из чего Виктор сделал заключение, что поступил правильно и перестал заниматься самокопанием.

Сейчас, вместе с Андреем он осматривал подвальное помещение. Комната была разделена на две зоны. Облицовка ближней к входу части подвала, включая пол, стены и потолок была выполнена современными материалами, имитирующими белый мрамор. Пол второй половины помещения строители засыпали песком, а стены и потолок облицевали предварительно законсервированными с использованием жидких полимеров досками, оставшимися от снесенного строения. На потолке этой части помещения была выполнена оборудованная деревянной лестницей имитация входного лаза, которая также выполняла функцию источника освещения. Слева от лестницы стоял ящик, в котором и была обнаружена в свое время коллекция оружия.

Хотя работа и не была закончена и из отверстий в потолке и стенах торчали пока только провода для будущего освещения, Веденеев был вполне удовлетворен промежуточным результатом, о чем и сообщил Андрею, к нескрываемой радости последнего, когда раздалась полифоническая трель его мобильника. Смартфон определил звонившего, как «Коня».

Не будет преувеличением сказать, что информация Валеры повергла Виктора в изумление.

– Да…. Чем дальше в лес, тем злее партизаны. – В задумчивости пробурчал Веденеев себе под нос не весть, откуда взявшуюся в его мозгу фразу.

В телефонном разговоре Рябоконь рассказал Виктору, что все три соавтора брошюры погибли в течение месяца после ее издания. Козловского застрелили в подъезде собственного дома, Шаповала задавила машина, Лебедев, по данным правоохранительных органов, погиб в результате несчастного случая, свалившись с девятого этажа строящегося жилого дома.

То, что это не совпадение, и все эти смерти связаны между собой сомнений ни у Веденеева, ни у Рябоконя не вызывало. Но, связаны ли эти смерти с брошюрой? А если они связаны, то, каким образом? Что в содержании научного труда могло повлечь за собой необходимость лишать жизни ее соавторов? Кто и ради чего мог пойти на подобное зверство?.. Эта информация ставила целый ворох вопросов.

Чтобы без помех поразмышлять и выработать жизнеспособный механизм решения этой задачки со многими неизвестными, Виктор отправился на пробежку.

День выдался солнечным. Природа, напитавшись обильной весенней влаги, отозвалась бурным ростом, покрыв землю мягким зеленым ковром сочной растительности. На лугах и перелесках поверх этого зеленого ковра были разбросаны желтые островки цветущих одуванчиков и мать-мачехи.

Ноги Виктора, перескакивая через выпирающие из земли корни деревьев и другие дорожные неровности, несли его по тропинке, шедшей вдоль волжского берега и, казалось, работали сами по себе, в то время как мозг был полностью занят решением возникшей шарады.

– Роковые события могли быть не связаны с рукописью. – Размышлял Виктор – В ходе своих исторических изысканий эта компания могла, например, наткнуться на что-то чрезвычайно ценное с материальной точки зрения, что и послужило каким-то, в данном случае неважно каким именно, образом причиной этих происшествий.

А если смерть соавторов брошюры все-таки имеет какую-то связь с рукописью? Тогда что? Ну, во-первых: тогда это является косвенным подтверждением их правоты в части определения места нахождения искомых артефактов. И это – безусловно, положительный момент. Однако, во-вторых: это означает, что существуют какие-то силы, могущественные силы, способные на решительные, жесткие и, даже, жестокие меры. Но ради чего? Существуют только два варианта. Либо предмет поиска имеет настолько большую материальную стоимость, что эта неведомая сила не остановилась перед убийством людей, чтобы самой завладеть им. Другой вариант: артефакты содержат информацию, несущую в себе угрозу. Угрозу настолько реальную, что неизвестный монстр готов пойти на все и, даже, на грех смертоубийства, только чтобы воспрепятствовать их обнаружению. В обоих случаях, эту неведомую силу следует рассматривать как противника. Это вряд ли можно отнести к положительным моментам.

Кто виноват, и что делать? Извечная комбинация вопросов. Начнем со второго. Что делать? Проявлять осторожность – это раз. Собрать как можно больше информации о соавторах рукописи.

Виктор прервал поток своих размышлений, остановившись у мощной сосны, росшей прямо на краю, состоящего из смеси красной глины и желтого песка, крутого волжского берега. Своей корневой системой сосна скрепляла грунт, предохраняя его от осыпания. Ее небольшая часть была оголена и выходила за край обрыва. Лысые светло коричневые корни, переплетенные между собой, образовывали некое подобие сиденья. На нем Виктор и разместился, опершись спиной на могучий ствол дерева и свесив ноги вниз.

Достав мобильник, он набрал номер Рябоконя.

– Валера, – опустив обычные приветственные слова, сразу перешел к сути Веденеев – я погонял по мозгу информацию, которой ты меня ошарашил, и вот, что думаю. Надо бы посетить родственников этих ребят. Может быть, удастся понять, чем они занимались, найти какие-нибудь черновики, бумажные или в компьютере. Так не отдадут, попробуй выкупить за какую-нибудь адекватную сумму.

– Не, ну ты просто гений сыска, Эркюль Пуаро, блин. Не парься, – с оттенком обиды в голосе, отреагировал «Конь» – я все это уже делаю. Но это займет немало времени. Имей ввиду. Найду что-нибудь интересное – расскажу. Ты мне лучше вот, что скажи. Там ты кого-то трахаешь или тебя прут?

Виктор завис, ошарашенный столь резкой сменой темы разговора. Он не сразу понял, что столь странный вопрос вызван тем, что его дыхание после бега оставалось пока и учащенным, и более глубоким, чем в спокойной ситуации; а, когда понял, улыбнулся и сказал. – Не то, не другое. Еще версии будут или на твой ум больше ничего не приходит?

– Нет.

– Ну, что ж. Пусть это останется для тебя загадкой. Давай.

Веденеев разъединился, поднялся на ноги и продолжил бег, теперь в обратном направлении. Впереди был глубокий овраг, который, двигаясь сюда, он обежал по кругу. Засохшая сосна когда-то рухнула поперек него, образовав что-то вроде импровизированного мостика. Бегом приближаясь к препятствию, Виктор внимательно осматривал ствол дерева и, в конце концов, решил, что тот достаточно прочен, чтобы потренироваться в удержании равновесия. Добежав до оврага, он, без остановки, расставил в стороны руки и шагнул на бревно. Смотря под ноги, чтобы не споткнуться об остатки обломанных, по большей части, сучьев, он начал медленно продвигаться к противоположному берегу оврага. По дну расселины струился небольшой ручеек, берущий свое начало из родника, который и послужил, по всей видимости, причиной ее образования. Бегущая столетиями вода вымыла грунт, оставив в своем русле только вереницу гладких округлых камней различной величины. Падение на такое каменное дно с пятиметровой высоты не предвещало ничего хорошего, а сомнения в крепости старого соснового ствола росли с каждым шагом.

Глава 8

Валерий подошел к обшарпанной входной двери. Из-за нее доносились негромкие, но отчетливо различимые каркающие электронные звуки, характерные для компьютерных «стрелялок». Рябоконь нашел глазами кнопку звонка. В местах ее крепления к стене штукатурка осыпалась. Самодельные деревянные дюбеля свободно болтались в своих гнездах, давно утратив изначальную крепежную функцию. Кнопка держалась исключительно на проводе. Валерий нажал на нее, но ожидаемого звукового сигнала не последовало. Он надавил еще, сильнее. На этот раз дверной звонок отозвался хриплым глухим гудением, как будто выражая недовольство в том, что его – старика потревожили. Не будучи уверенным, что звонок был услышан, Валерий уже занес было руку, чтобы продублировать его стуком по дверной коробке, когда услышал нарастающий по громкости голос приближающейся к двери женщины.

– Оторвись, в конце концов, от своего компьютера. Все уже остыло. Для кого я готовлю? Я что, весь вечер должна на кухне торчать, ждать, пока Ваше Величество отужинает? – Голос говорившего был преисполнен смесью раздражения и обиды.

– Здравствуйте. Меня зовут Валерий Рябоконь. – Представился «Конь» стоящей в дверном проеме женщине. Она смотрела на незваного визитера с нескрываемым удивлением. – Я – сотрудник регионального обулдсмена.

По выражению лица женщины было ясно, что непонятное слово только усилило ее недоумение и, даже, слегка напугало ее.

– Уполномоченного по правам человека. – Поспешил дать пояснения Валерий – Мы собираем сведенья о деятельности правоохранительных органов, в части соблюдения прав потерпевших и свидетелей при расследовании преступлений и происшествий. Параллельно, мы готовим представления для Общественного Фонда «Содействие» на выплату материальных компенсаций гражданам, чьи права были нарушены сотрудниками полиции.

Словосочетание «материальная компенсация» произвела ожидаемый Валерием эффект. Недоумение во взгляде женщины уступило место явной заинтересованности, и Рябоконь поспешил развить первоначальный успех.

– Нам известно о постигшем Вас несчастии. Если Вы сочтете для себя возможным поделиться Вашим опытом общения с сотрудниками милиции,… простите, конечно же, полиции, расскажете, насколько корректно они вели себя с Вами, нам это очень поможет в работе. Если, по Вашему мнению, Ваши права были тем или иным образом нарушены, это даст нам основания подготовить представление на выплату Вам материальной компенсации морального вреда.

Наталья Андреевна Лебедева, вдова погибшего в результате несчастного случая Евгения Лебедева еле сводила концы с концами. Заработной платы специалиста I категории муниципального архива ей с трудом хватало на пропитание и коммунальные платежи. О каком-нибудь обновлении гардероба для себя или сына думать уже даже не приходилось. За себя она не очень переживала, но Наталья чувствовала и видела, что отсутствие обновок сильно тяготит сына. Он все меньше покидал пределы квартиры, выходя из нее исключительно на занятия в университет (какое счастье, что успел поступить при жизни мужа), и все больше свободного от учебы времени проводил за компьютерными «стрелялками» или в виртуальном пространстве социальных сетей.

Она пригласила визитера в квартиру и проводила его на кухню. Здесь Наталья освободила часть кухонного стола, отодвинув в сторону остывший сыновий ужин, предварительно заботливо накрыв его чистой тарелкой, предохраняя от заветривания. Минуту спустя, женщина поставила на освободившееся место две чайные чашки.

Рябоконь, потягивая редкими маленькими глоточками чай, события не форсировал. Короткими наводящими вопросами он направлял беседу с Натальей в нужное русло. Сначала, он дал ей возможность излить на себя весь негатив от общения с сотрудниками полиции. Валерий внимательно слушал, всячески демонстрируя свое сочувствие и полное согласие с ее версией произошедших событий.

По ходу общения, женщина проникалась к визитеру все большим расположением.

Все, что сейчас она говорила, давно копилось в ее душе и, буквально, рвалось наружу. Но выговорится, ей было не перед кем. Сослуживцы, знакомые, занятые собственными большими проблемами и мелкими замороками, как правило, лишь номинально проявляли сочувствие. Теперь, получив такого благодарного слушателя и возможность излить душу, она ощущала невероятное облегчение, а к Валерию испытывала чувство искренней благодарности.

Жизненный и милицейский опыт помог Валерию точно определить тот момент, когда, выговорившись, Наталья освободилась от груза отрицательных эмоций. Рябоконь осторожно, стараясь не нарушить благодушия женщины, приступил к выяснению существенных для него деталей.

Из копии постановления об отказе в возбуждении уголовного дела следовало, что Евгений был обнаружен утром пришедшими на работу строителями. Судмедэксперт заключил, что смерть наступила в результате падения с высоты. Повреждений, не свойственных этому, на теле погибшего обнаружено не было. Зато в его крови нашли значительное количество алкоголя. Содержимое желудка дало дознавателю основание заключить, что погибший перед смертью выпивал виски. Полицейскими был проведен осмотр помещений строящегося дома, с целью обнаружения места происшествия. На 9 этаже здания было обнаружено оборудованное на скорую руку место для застолья. К постановлению были приложены несколько фотоснимков. Эксперт следственно оперативной группы запечатлел стоящую слегка набекрень кабельную катушку, ведро и перевернутую стальную, по-видимому, ванну. Было очевидно, что катушка исполняла роль стола, а ведро и ванна – сидений. Судя по другим фотографиям, полицейские обнаружили также: пустую пол-литровую бутылку из-под импортного виски, упаковки, приобретенных в ресторане закусок и их остатки. Свидетелей происшествия установить не удалось.

Два напрашивающихся вопроса остались в постановлении не отвечеными. Как Лебедев оказался на месте трагедии, и кто кроме него участвовал в застолье? Ответов на эти вопросы не знала и Наталья.

Валерий вернул документ его владелице и спросил.

– А где работал Евгений?

– Там же, где и я, в архиве. Мы там, собственно и познакомились с ним. Когда я после колледжа пришла туда работать, Женя был уже заместителем заведующего. Он закончил исторический факультет университета. – Женщина встала и направилась из кухни в гостиную, но своего повествования не прервала. Рассказывая, она повышала громкость своего голоса пропорционально увеличению расстояния до слушателя, а вернулась – с альбомом для фотографий, который, раскрыв на одной из страниц, положила на стол перед Валерием.

С карточки на Рябоконя смотрел сидящий за рабочим столом с ручкой в руках симпатичный молодой человек. Фото было сделано, как догадался Валерий, в рабочем кабинете заместителя заведующего архивом.

– После университета он планировал перебраться в Москву. Ему обещали хорошую работу по профессии. – Продолжала рассказывать хозяйка квартиры.

Рябоконь тем временем не спеша перелистывал страницы альбома, рассматривая фотографии. На одной из них он задержался дольше обычного. Здесь Евгений Лебедев в запыленной робе позировал фотографу на фоне каких-то раскопок, в одной руке держа кисть, в другой – обветшалый кусок берестяной коры.

Заметив, что фотография вызвала у визитера интерес, Наталья коротко прокомментировала ее. – Это Женя на раскопках в Новгороде во время учебы в университете. Что-то вроде полевой практики. – Дав эти пояснения, женщина вернулась к своему рассказу. – Но заболела мать. Отца он потерял раньше и они с матерью жили вдвоем. Переезд накрылся. Женя был вынужден искать работу здесь, но смог устроиться только учителем истории в одну из школ. Он начал писать диссертацию и для сбора материалов часто посещал архив. Там он познакомился с его заведующим. Когда освободилось место заместителя, заведующий предложил его Жене. Так он и оказался в архиве.

– Он написал диссертацию? – Ухватился за услышанное Валерий.

– Нет, так и не закончил. Вскоре после нашего знакомства, у нас родился Юра. Диссертация ушла на второй план. Нет, совсем он ее не забросил, и периодически возвращался к работе над ней. Иногда целыми ночами просиживал за своим компьютером. – Вдова большим пальцем правой руки махнула в направлении источника каркающих звуков компьютерной «стрелялки». – Да и работа заместителя заведующего архивом, думаю, позволяла выкроить какое-то время на это.

По пренебрежительным интонациям, прозвучавшим в голосе Натальи, Рябоконь сделал вывод, что увлечение Евгения Лебедева историей в семье поддержки не находило.

– А над какой темой он работал?

– Какая-то никому не нужная дребедень, про борьбу Москвы с Тверью и Новгородом. – Не удержалась женщина, чтобы не высказать своего отношения к занятию мужа.

– У Жени было много друзей? Он поддерживал отношения с теми, с кем учился в университете?

– Если только на уровне телефонных звонков. Но мне об этом не известно.

– А такие имена как Антон Козловский и Игорь Шаповал Вам о чем-нибудь говорят?

– Впервые слышу. А кто это? – Этот вопрос женщины Рябоконь оставил без ответа.

– А у Вас остался, наверное, текст диссертации?

– Текст – нет. В компьютере осталась его папка….– Ответила женщина, но, вдруг как-то напряглась и спросила – А Вам зачем?

– Ну, я не знаю. – Начал на ходу придумывать Рябоконь. – Может передать материалы в университет, чтобы там проанализировали их. А вдруг в них содержится что-то, что позволит издать их в качестве научного труда. Тогда, быть может, Вам удастся получить какой-то авторский гонорар.

Рябоконь и сам понимал, что аргументация, мягко говоря, слабенькая. Не поверила в нее и Наталья. Ее былое благодушие уступило место сомнениям. Валерию не оставалось больше ничего, кроме как, свернуть по-быстрому беседу и ретироваться.

…

Трехкомнатная квартира семьи застреленного в своем подъезде Антона Козловского выгодно отличалась от жилища Евгения Лебедева. Не самые дешевые обои, приличная мебель из натурального дерева, стилизованного под «орех», удобный кожаный угловой диван, того же насыщенного коричневого цвета были существенными, но не главными составляющими интерьера гостиной, где и проходила беседа Валерия с вдовой убиенного – Анной. Ее центральными элементами являлись барельефные изображения старинного, по-видимому, герба и, расположенного под ним генеалогического древа. Они занимали почти всю середину одной из свободных от мебели стен просторного помещения. На гербе были изображены херувимы и два единорога, удерживающие гербовой щит, увенчанный княжеской серебряной короной. Справа и слева от древа на верхней половине стены висели картины в громоздких золоченых рамах на исторические сюжеты. Одна из них представляла собой батальную сцену. На ней в декорациях морского парусника был запечатлен молодой военный, сражающийся с тремя, вероятнее всего, турками. На другой картине были изображены три беседующих между собой мужчины, одним из которых был, вне всякого сомнения, Пушкин. Еще одно полотно было портретом человека, у которого одна нога была явно короче другой. В глаза бросалось, что его лицо имело явное сходство с образом советского артиста Тихонова, знаменитого, по большей части, ролью Штирлица. Он стоял в окружении явно не русских офицеров и пышно разодетых дам на фоне какого-то дворцового ансамбля, окруженного южной растительностью. Центральной фигурой четвертой картины был сильно подвыпивший вельможа, в накинутой поверх дорогого расшитого золотом одеяния монашеской схиме. Он в компании таких же пьяных представителей высшего, вероятно, сословия был изображен на санях, запряженных козлами. Художник написал животных беспокойными, остервенело рвущимися в разные стороны, встающими на дыбы. Здесь же на картине была и отгадка столь нервного поведения скотины. В идущие следом за странной тройкой сани были впряжены четыре медведя. На них угадывалась фигура Петра I.

В этой следящей за собой, приятной и, даже, красивой, не смотря на небольшую полноту, женщине не было видно и намека на ту безысходность, которую Валерий чувствовал, общаясь с вдовой Евгения Лебедева. В Анне не было никакой злобы ни на сотрудников полиции, ни на кого бы то ни было еще. Казалось, злобы она не испытывает даже к убийцам своего мужа. Она вообще показалась Рябоконю необыкновенно скупой на выражение каких-либо эмоций. Рассказывая о муже, своей жизни с ним, о произошедшем происшествии, Анна не то, чтобы избегала оценочных характеристик. Просто, они были ей не свойственны, как будто, она была научена строго соблюдать одну из христианских заповедей: «не суди, да не судимым будешь», хотя других признаков какой-то особенной набожности женщина не выказывала. Так или иначе, но, благодаря этому ее дару, разговаривать с вдовой было легко, и, по всей видимости, не только Рябоконю. Не один раз в процессе их общения Анна отрывалась от разговора, отвечая на телефонные звонки. Она подолгу, не перебивая, не выказывая и намека на торопливость, выслушивала телефонных собеседников, с кем-то договариваясь о встрече, кому-то давая лаконичные и емкие советы. Было очевидным, эта ее, замеченная внимательным взглядом Рябоконя, легкость в общении, как магнитом, притягивает к ней людей.

Их беседа длилась относительно долго, во всяком случае, значительно дольше, чем общение с Натальей Лебедевой.

Выяснилось, что у Антона не было исторического образования. Он закончил юридический факультет университета и работал адвокатом, собственно говоря, как и его жена, теперь вдова, но они практиковали в различных областях юриспруденции. Антон – в сфере уголовного права, Анна специализировалась на семейном и имущественном законодательствах. Судя по всему, она была более успешна в экономическом плане. Именно поэтому смерть мужа не повлекла за собой никакой финансовой, не то чтобы катастрофы, но даже и проблемы. Кроме того, оказалось, что Антон, будучи выходцем из какого-то знатного рода, почти все свои заработки тратил на исторические изыскания, направленные на углубление знаний о своем генеалогическом древе, результатом которых и являлись изображения герба и древа, а также картины на стене. На них, как оказалось, были запечатлены славные страницы истории знатного рода. Это не были какие-то старые полотна, доставшиеся, как можно было бы предположить, родовитому потомку в наследство. Их заказывал у именитых местных художников Антон по мере узнавания каких-то ярких эпизодов с участием кого-то из предков.

Рябоконь смотрел на сидящую напротив него женщину, проникаясь постепенно пониманием того, с какой отдающей равнодушием благосклонностью Анна относилась к увлечению своего мужа. Валерия удивлял такой характер сложившихся между ними отношений, который ему прежде встречать не доводилось. Из рассказа женщины стало ясно, что в поисках новой информации, ее покойный муж частенько выезжал в другие города. Анна точно помнила, что он побывал в Москве, Новгороде, Смоленске, Старице и Дмитрове. Однако этот список, видимо, не был исчерпывающим. В Москву, по словам вдовы, Антон вообще ездил достаточно часто. Там была расположена штаб-квартира «Русского Дворянского Собора» – общества, членом которого он был долгое время.

– Вас не расстраивали столь многочисленные отлучки мужа? – спросил Рябоконь, представив на минуту, как реагировала бы на такой образ жизни его собственная жена.

– Ну, что Вы, напротив. После своих поездок он, как правило, становился более жизнерадостным, как будто подпитывался в них дополнительной энергией, в то время как перед этим, чаще всего, был угрюм и подавлен. Меня это не могло не радовать, ведь мы жили вместе, а смотреть на его кислую физиономию, удовольствия не доставляло. – Пояснила Анна свое отношение к мужниным отлучкам.

Результаты своих исторических изысканий Козловский хранил в ноутбуке, с которым он, как правило, не расставался и который бесследно исчез, будучи, по версии следствия, похищенным с места преступления. Это дало оперативникам основание выдвинуть в качестве основной версию, что убийство было совершено с целью ограбления. Однако копии собранных Антоном материалов хранились, также и в архиве «Русского Дворянского Собрания», где, по словам Анны, Козловский делал, в свое время, доклад об истории своего рода.

Женщина спокойным ровным голосом бесстрастно рассказывала об известной ей стороне жизни мужа. Рябоконь слушал, сидя со сложенными не груди руками в очень комфортном кожаном кресле, и смотрел на рассказчицу. Неожиданно для самого себя он подумал о том, что не может представить собеседницу, исполняющей популярнейшую в большинстве обычных отечественных семей женскую партию «Ты мне всю жизнь сломал, эгоист несчастный», или в любой другой подобной эмоционально насыщенной ситуации.

Валерий покидал эту квартиру со странным двояким ощущением. За внешней доброжелательностью хозяйки он почему-то чувствовал холодок абсолютного равнодушия. Невозможно представить, чтобы живя с этой снежной королевой, Кай-Антон не стремился найти себе какую-нибудь Герду, которая согрела бы его теплом нормальных отношений, насыщенных человеческими эмоциями.

Однако, спускаясь по лестнице, Рябоконь усилием воли отогнал от себя и эти ощущения и навеянные ими мысли, как не имеющие практической пользы для решения стоящей перед ним задачи, и набрал телефон Предводителя Русского Дворянского Собора.

…

Веденеев возвращался с пробежки. На улице в эту пору было уже довольно тепло. Навстречу, прихрамывая, ковыляла, одетая в, не по погоде, теплое, изношенное и выцветшее от времени шерстяное пальто, пожилая женщина, почти старушка. Было очевидно, что каждый шаг давался ей с огромным трудом, а, быть может, и болью. Она шла из магазина, неся свои скромные продуктовые покупки, которые лежали на дне сморщенного от многократного использования полиэтиленового пакета, занимая в нем не более десятой части его объема. На лице женщины лежала печать безрадостности ее существования. На лохматящемся от старости грязно зеленом брезентовом поводке, который слегка покачивался в такт ее неспешным шагам и ни разу, за время наблюдения, не изменил своего натяжения, также прихрамывая, грустно брела ее собака. Одного взгляда на собаку было достаточно, чтобы понять, что она хромает не вследствие какого-то увечья, отнюдь. Ее хромота была вызвана какими-то старческими собачьими болезнями. Нечесаная, местами свалявшаяся неприглядными комками шерсть собаки была мрачновато матовой и зияла крупными проплешинами. Зрачков глаз животного не было видно за белесыми пятнами катаракты. Собака была слепа. Она ковыляла также медленно и обреченно, как и ее хозяйка.

Эта безрадостная картина оказала какое-то мощное негативное воздействие на Виктора. Настроение его совершенно испортилось, и он поспешил вернуться в квартиру, отдавая себе отчет в том, что таким образом, подобно страусу, прячущему в песок голову, старается отстраниться от окружающей его действительности.

      Большую часть дня Веденеев провел за компьютером. Блуждая по страницам «викепедии» и другим сайтам, он искал фактический материал о том периоде истории Родины, который относился ко времени создания оказавшихся в его распоряжении артефактов.

Так, переходя с одного ресурса на другой, он добрался до материалов, рассказывающих о возникновении и развитии тайнописи в древней Руси, от глаголицы и литореи до более сложных видов шифрования текстов. Читая информацию о тайнописи Звенигородского колокола, который, как оказалось, был отлит в 1667 году в честь приезда в Москву Вселенских Патриархов, а в 1941 году снят для переплавки, Виктор обратил внимание на анонс выставки древнерусских икон.

Текст информационного сообщения извещал, что на выставке будут представлены иконы из коллекции музея древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева и музея Русской иконы, а также иные предметы культового назначения, среди которых и чудом сохранившийся 700 килограммовый язык Звенигородского колокола.

«Хедлайнером» выставки была привезенная из Америки Курская коренная икона Божией матери.

Анонс рассказывал, что по преданию, икона была найдена 8 сентября 1295 года, в день Рождества Пресвятой Богородицы, в лесу, недалеко от сожжённого татарами Курска. Охотник нашёл небольшую икону, лежавшую лицом вниз на корне дерева, и когда он поднял её, чтобы рассмотреть, из того места, где лежала икона, забил родник. Здесь, вместе с товарищами, он срубил небольшую часовню, куда и поместили икону. В 1383 году Курская область снова подверглась разграблению татарами. Татары разрубили икону пополам, сожгли часовню и увели в плен священника. По преданию, через некоторое время священник, отец Боголюб, выкупленный из плена, нашёл расколотые татарами части чудотворной иконы, сложил их вместе, и они срослись. В 1597 году, по повелению царя Феодора Иоанновича, икона была взята в Москву и по её краям были добавлены изображения Господа Саваофа и ветхозаветных пророков. В 1615 году царь Михаил Феодорович вернул икону на Курскую землю, где по наказу царя на месте часовни основали монастырь, названный Коренной пустынью. С 1618 года большую часть времени икона проводила в Курске в соборе Знаменского монастыря. Преподобный Серафим Саровский родился и вырос в Курске. В 1767 году он тяжело заболел и родители уже не надеялись на его выздоровление. Однако ему явилась Божия Матерь и обещала посетить его и исцелить от болезни. Через несколько дней, в 9-ю пятницу после Пасхи, по их улице проходил ежегодный крестный ход с Курской Коренной иконой. Из-за внезапно начавшегося дождя процессия зашла к ним во двор. Икону пронесли над больным ребенком, и он приложился к ней. Больной вскоре выздоровел, а впоследствии стал одним из самых почитаемых Русских святых. Во время гражданской войны икона пребывала с войсками, сначала генерала Деникина, потом Врангеля.

Впечатление от веры людей в эту икону воодушевило великого русского художника Илью Репина на написание картины «Крестный ход в Курской губернии».

Открытие выставки было запланировано на сегодня. Ознакомившись на сайте РЖД с расписанием электричек Тверь-Москва, Виктор взглянул на настенные часы и опустил верхнюю панель ноутбука.

…

Конференц-зал недавно построенного бизнес-центра постепенно заполнялся людьми. В проходах были установлены рамки металл детекторов. Входящие подвергались тщательной проверке. Операторы службы безопасности без спешки изучали их документы, сверяли с имеющимися списками их персональные данные, проводили личный досмотр. Соискатели допуска покорно поднимали руки вверх, а сотрудники охраны ощупывали их сверху вниз до самой обуви. Рядом с каждым из трех специально оборудованных пунктов досмотра находились по кинологу с собакой.

Никто из досматриваемых не выказывал ни малейшего недовольства проводимыми процедурами. Преодолев пост охраны, люди проходили в зал. Места в нем они занимали по собственному разумению. Некоторые, завидев кого-то знакомого, пересаживались, в беседе скоротать время, оставшееся до начала мероприятия. Большинство пребывающих в зал были мужчинами разных возрастов. Практически все они, за очень редким исключением, были одеты в строгие костюмы. Костюмы, да и обувь тоже, были разные. Одни – модные и дорогостоящие, другие, наоборот – недорогие, устаревших моделей. Но, и те и другие костюмы были одинаково свежевыглаженными, а обувь – начищенной до блеска.

Были в зале и еще сотрудники охраны. Но у этих задача была попроще. Они располагались в проходах с тем, чтобы входящие не занимали мест в двух первых рядах, предназначенных, по-видимому, для статусных персон.

Не смотря на столь тщательную и затратную по времени проверку, поток входящих истек за две минуты до начала запланированного мероприятия. С боем воображаемых курантов через раскрывшуюся боковую дверь в зал вошла немногочисленная группа людей, которая и расположилась на местах в двух первых рядах, сохраненных именно для них сотрудниками службы охраны. Мгновение спустя, на сцену вышла удивительно хорошо сложенная женщина в идеальном брючном костюме. Этот черный костюм закрывал все части тела, которые дамы чаше всего приоткрывают, если хотят продемонстрировать свою женственность и притянуть к себе взоры особей противоположного пола. В его крое преобладали строгие линии, и не было ничего нефункционального: ни свойственных женской одежде декоративных элементов, ни лишних карманов или тому подобного. Строгость и лаконичность костюма посылали в зал впечатление о внутренней силе и непреклонности характера его обладателя. И, все-таки, он был скроен так, что не создавал ощущения мужеподобности. Наоборот, он подчеркивал и стройность фигуры хозяйки костюма, и изящность ее форм.

Женщина подошла к устройству, которое по своему предназначению являлась трибуной, но по форме представляла собой изящную черную стойку, чем-то отдаленно напоминающую ножку фужера. Создавалось впечатление, будто стойка была сделана специально для этого случая. Так она гармонировала с костюмом и изящными формами женщины.

В этот момент массивные занавеси за ее спиной расползлись по сторонам, открывая подсвеченный по периметру баннер. На нем, на фоне развивающегося Российского Триколора, была изображена группа облаченных в униформу спортивно сложенных людей с оружием в руках. Надпись гласила: «Частная Военная Компания «Щит» – 10 лет на защите интересов Родины и безопасности ее граждан».

На таком залитом неярким светом фоне, фигура женщины стала еще более контрастной и притягательной.

Свою речь женщина начала, проигнорировав общепринятое в подобных случаях обращение к залу, типа «дорогие друзья» или «уважаемые коллеги».

– Мы образовались десять лет назад. Все события этого десятилетия, равно как и финансовые результаты нашей деятельности, свидетельствуют о том, что мы поступили правильно, как с точки зрения ведения бизнеса, так и с точки зрения нашей гражданской позиции и гражданской ответственности.

      Мир за это десятилетие взорвался. Огнем горит Ближний восток и север африканского континента. В нашем «подбрюшье» полыхает Украина. Из Афганистана рекой льется героин, угрожающий уничтожением нового подросткового поколения наших сограждан. Террористические группы радикального ислама расползаются по всему миру. Терроризм международен по своей сути. Справиться с ним в рамках одного государства невозможно…

      Голос генерального директора ЧВК не был преисполнен эмоциями, как это демонстрируют участники телевизионных политических шоу. Она говорила спокойно, негромко, по-деловому характеризуя внешние факторы, ровно потому, что они оказывают существенное влияние на стратегическое планирование экономической деятельности ЧВК.

Ее голос с помощью электронных звук передающих устройств распространялся по залу с такой громкостью, которая не давала возможности участникам собрания учредителей вести хоть какое-то обсуждение. Все слушали ее молча.

– В истекшем отчетном периоде наибольшую прибыль компания получила от участия в организации гуманитарных конвоев и обеспечении их безопасности на Украине и в Сирии, ведения частной охранной деятельности на территории России…

Итоговый доклад занял ровно двадцать минут. Все акционеры этого закрытого акционерного общества результатами работы компании были довольны. Единогласным голосованием они утвердили размер дивидендов по акциям.

Генеральный директор ЧВК спустилась в зал и направилась к выходу из него. К ней один за другим присоединились высоко статусные гости собрания с первых рядов – представители государственных структур и крупных корпораций. Пока вереница пафосных «бугров» (как назвал их один из участников собрания, мужчина средних лет с пышными усами, на ухо своему соседу) продвигалась между рядов к выходу из зала, на сцену вышла популярная в военной среде музыкальная группа. Зал встретил ее аплодисментами.

– «Мадонна» как всегда на высоте. – Прокомментировал происходящее усатый мужчина, вновь склонившись к уху своего соседа. – Не баба. Песня. Вельможи с первых рядов на ее фоне выглядят как бакланы рядом с чайкой.

– А почему «Мадонна»? – Вдруг спросил сосед усача.

– Да бог его знает, «Мадонна» и «Мадонна». – Чуть поразмышляв над неожиданным вопросом, покручивая при этом кончик своих усов, ответил мужчина. – Во всяком случае, стать та же.

…

Марина Владимировна Захарчук, конечно же, была прекрасно осведомлена о том, что, вот уже более десятилетия, подчиненные за глаза называют ее не иначе, как «Мадонна». Ее это нисколько не расстраивало с самого начала. Более того, ей это нравилось. В этом прозвище она находила подтверждение их уважения к себе, признание ее превосходства над ними, и это доставляло ей удовольствие.

Этот день, день юбилейного собрания акционеров бессменно возглавляемой ею частной военной компании, имел для Захарчук большое значение. Но даже сегодня она не позволила себе проигнорировать текущую работу. Поэтому, после второго раунда собрания, проведенного в узком кругу ключевых акционеров и некоторых членов топ менеджмента компании, имеющих допуск к сведеньям особой важности, она вернулась на свое рабочее место.

– Документы готовы? – Проходя через приемную, спросила «Мадонна» своего адъютанта, тридцатилетнего спортивно сложенного и не обделённого мужской притягательностью служащего. Вопрос, по правде говоря, был риторическим, поэтому, не дожидаясь ответа на него, женщина продолжила. – Я приглашу.

«Мадонна» закрыла за собой дверь кабинета и подошла к окну. Здесь, в своем кабинете, она чувствовала себя абсолютно защищенной, поэтому позволила себе не то, чтобы расслабиться, нет, просто, перевести дух.

Несколько минут постояв у окна, наблюдая за всегда напряженным Московским автомобильным трафиком, она подошла к своему столу и по селектору пригласила адъютанта. Служащий вошел через минуту. Он поместил папку принесенных с собой бумаг на край стола, взял верхний лист и положил его перед начальницей.

– Проект Вашего решения о выплате единовременной денежной компенсации семьям погибших сотрудников. – Коротко пояснил он.

– Служебное расследование по факту их гибели завершено? – Поинтересовалась «Мадонна», ставя свою витиеватую подпись на документе.

– Так точно. Копию заключения мы уже передали в страховую компанию. Оно не вызвало у них никаких вопросов. Страховые премии в полном объеме семьям уже перечислены. – Доложил адъютант, предупреждая следующий вопрос генерального директора.

– Хорошо, Максим. Возьмите на контроль все, что связано с похоронами. – Резюмировала «Мадонна».

Это, конечно, было распоряжение, но тоном своего голоса и обращением к служащему по имени директор дала адъютанту понять, что это и ее личная просьба тоже.

Максим подавал документы, сопровождая эти действия необходимыми комментариями, забирал уже подписанные и аккуратно складывал их другую стопку.

– Проект договора на оказание охранных услуг. – Доложил адъютант, подавая последний пакет документов. – Там приложена пояснительная записка начальника департамента охраны и частных детективных расследований.

Женщина открыла пояснительную записку. Она гласила:

«Договор составлен на оказание неограниченного комплекса услуг. Это связано с тем, что заказчик на момент составления договора не до конца представляет свои потребности. Из общения с ним можно предположить, что выполнение заказа, возможно, потребует ведения наружного наблюдения за одним или несколькими объектами с применением технических средств съема информации, осуществления скрытого контроля территории, на которой расположен охраняемый объект.

Заказчик не раскрывает характера охраняемого объекта, поэтому в текст договора, в отличие от типового образца, включен параграф 3.1.»

«Мадонна» обратилась к тексту договора: «3.1. Исполнитель не несет ответственности за ненадлежащее предоставление услуг по настоящему договору, если это произошло по причине незнания исполнителем характера охраняемого объекта».

Ген. Директор вернулась к тексту пояснительной записки:

«Учитывая особенности требований заказчика, договор составлен на принципе полной предоплаты. Это не вызвало возражений заказчика. Заказчик изъявил готовность осуществить оговоренную предоплату сразу после подписания договора».

«Мадонна» открыла последнюю страницу проекта договора и прочитала реквизиты заказчика. Заказчик был ей хорошо известен. Ее ЧВК имело с ним целый пакет постоянно действующих договоров на охрану объектов.

Директор поставила отметку о своем согласии на лицевой странице договора и вернула пакет документов адъютанту, который, испросив предварительно разрешения, пошел на выход из кабинета, но у двери внезапно остановился и развернулся.

– Прошу прощения. – Сказал Максим. – Звонили с фирмы, где Вы заказывали мебель для Вашего загородного дома. Она прибыла. Я распорядился организовать доставку и сборку сегодня. Думаю, что к вечеру все будет готово. – И добавил. – Согласно утвержденному плану. – Он попытался спародировать Папанова из «Брильянтовой руки».

– Спасибо, Максим. Я заеду после мероприятия, посмотрю.

Проводив сотрудника взглядом, «Мадонна» посмотрела на настенные часы. Торжественно-развлекательная часть юбилея компании не ограничивалась выступлением популярных музыкальных коллективов, которое было организовано для основной массы мелких акционеров. Для пафосной публики предусматривалось участие в открытии широко анонсированной в центральной прессе выставки древнерусских икон. Времени до начала этого мероприятия оставалось ровно, чтобы сменить костюм, а с ним, собственно говоря, и имидж, и добраться по извечным Московским пробкам до выставочного зала. Женщина прошла в совмещенную с кабинетом комнату отдыха.

Стирая толстым махровым полотенцем с тела последние капли воды, Марина Владимировна вышла из ванной комнаты. Душ помог ей сбросить с себя накопившееся за день напряжение. Возникшее ощущение легкости и еле уловимый аромат шампуня доставляли удовольствие.

Закончив процедуру вытирания, она опустила полотенце в специально предназначенную корзину и подошла к большому зеркалу. С минуту, может, чуть больше, она смотрела на свое отражение. Мышцы ее тела были в тонусе благодаря постоянным физическим упражнениям. Сбалансированное питание и исключение из рациона любого алкоголя способствовали поддержанию фигуры в состоянии близком к идеальному.

Что касается алкоголя, то не употребляла она его не столько из-за того, что он, конечно же, в силу высокой калорийности, негативно влиял на фигуру. Гораздо важнее было то, что спиртные напитки, даже в небольших количествах, напрочь отключали все ее внутренние ограничители. Под действием алкоголя она теряла всякую возможность контролировать свои поступки и держать в узде свои желания.

Неизбежные, к сожалению, возрастные изменения на коже удалось исправить, прибегнув к помощи известного и популярного пластического хирурга. Результат не мог не радовать. Она оставалась, вне всяких сомнений, красива и выглядела значительно моложе своих лет. Во многом благодаря труду и деньгам, вложенным в свой внешний вид, ей удалось достичь столь завидного карьерного положения.

Неприятным осадком, мысли о котором она старалась от себя отгонять, было то, что в ее жизни так и не появилось мужчины, которому приятно было бы и хотелось бы дарить всю эту красоту. Дарить ежедневно и безвозмездно. Впору было бы засомневаться, что любовь вообще существует. Но в этом она не сомневалась. То, что любовь существует, она знала наверняка.

Марина подошла к расположенному здесь же в комнате отдыха письменному столу, и, приподняв верхнюю створку своего личного ноутбука, включила его. Она активизировала находящуюся на рабочем столе компьютера иконку. Устройство отозвалось на это, развернув на весь экран фотографию молодого симпатичного солдата, в советской еще форме, стоящего с автоматом на груди перед раскрытым текстом военной присягни.

Фотография солдата была «фоновым рисунком» специально для нее разработанной программы, которая, кроме прочего, предусматривала возможность получать видео в режиме реального времени. Нажатием клавиши F1 женщина вывела на экран монитора видеосигнал, поступающий одновременно с четырех камер.

Одна из камер, расположенная на кухне ничем не примечательной квартиры передавала изображение занимавшейся готовкой женщины. Еще две камеры были установлены в спальне и коридоре, где сейчас никого не было. Четвертая, которую Марина перевела в полноэкранный режим просмотра, – в зале.

Камера со спины транслировала изображение мужчины, находящегося в инвалидном кресле, которое было повернуто к окну. Инвалид почти не шевелился. Может быть удивительно, но даже со спины по неестественно опущенным плечам, положению головы читались перманентно претерпеваемые им страдания. Через какое-то время в зал, толкая перед собой сервировочный столик, вошла женщина, та, что некоторое время назад готовила не кухне еду. Входя, она на мгновение своей фигурой заслонила от камеры силуэт инвалида. Женщина застопорила колесики столика, развернула кресло инвалида и приступила к его кормлению. Марина какое-то время понаблюдала за происходящим. Однако делать это с каждой секундой становилось все тягостней и тягостней. Мгновение спустя, не видя больше необходимости терпеть это болезненно неприятное для нее зрелище, она вышла из режима онлайн просмотра и перевела со своего счета заранее оговоренную сумму, оплатив тем самым услуги по уходу за инвалидом.

Еще раз, печальным взглядом посмотрев на фото молодого солдата, Марина закрыла ноутбук и начала одеваться.

…

Словосочетание «Предводитель Русского Дворянского Собора» вызывало у Рябоконя ассоциации с Кисой Воробъяниновым из «Двенадцати стульев», от чего каждый раз, когда это сочетание слов приходило ему на ум, по его лицу невольно растекалась, навеянная комическими эпизодами известного фильма, улыбка.

Однако, Кирилл Ряпушинский, кому этот пафосный титул принадлежал, мало походил на созданный знаменитым советским артистом смешной образ Предводителя Русского дворянства. Глава Собора, который принял Валерия в штаб-квартире этой общественной некоммерческой организации, одетый в серый костюм, светлую чуть розоватую рубашку и точно подогнанный к ним по сочетаниям цветов галстук, выглядел как коммерсант средней руки, кем, как оказалось, и являлся вне рамок общественной организации. Помещение, в котором происходила их встреча, тоже не отражало пафоса своего названия. Штаб-квартирой оно значилось только на одной из двух наружных дверных табличек, в то время как на самом деле, являлось обычным ничем не примечательным кабинетом в самом заурядном торгово-офисном центре на окраине города. Помещение было функционально разделено на две зоны: деловую, оснащенную двумя рабочими местами, одно из которых принадлежало Предводителю, и менее формальную, оборудованную размещенными по периметру вокруг журнального столика тремя креслами. За вторым столом в деловой зоне кабинета работала молодая женщина, разрываясь между компьютером и телефонным аппаратом.

Аренда помещения оплачивалась из взносов членов Собора, но, как скоро стало понятно Валерию, предприимчивый Кирилл использовал его также в коммерческих интересах собственного бизнеса, сокращая тем самым свои производственные издержки.

Собственно говоря, Ряпушинский даже не предпринимал попыток это утаить, как не скрывал и второй составляющей своего меркантильного интереса.

– Принадлежность к знатному роду тешит самолюбие подавляющего большинства обладателей этого спорного, по нашим временам, статуса. – Не пытаясь красивыми высокопарными словами заретушировать своих истинных намерений, рассказывал Кирилл, когда они с Валерием расположились в не очень, прямо сказать, удобных креслах. – У меня есть приятель, еще со школы, знатной древней фамилии. Он ею очень кичился. Надо и не надо, везде, рассказывал, что его предки были вхожи в царское общество, об их каких-то, толи мнимых, толи взаправдашних ратных подвигах, участиях в дуэлях и тому подобные истории.