Читать книгу Я твоя Загадка - Милана Милая - Страница 1

Глава 1 Алексей

– Сколько ей осталось?

– Очень мало… – Владимир Михайлович, хирург-онколог областной больницы пожимает плечами.

– И ничего нельзя сделать?

– Мы ее выписываем, Алексей Дмитриевич. Выписываем умирать, потому что помочь ей больше не в силах.

Врач трет глаза от усталости, но я не вижу ни капли сострадания во взгляде. Здесь, в онкологическом отделении Свердловской больницы, наверное, он говорит эту фразу по нескольку раз в день. А для того, кто ее слышит – целый мир рушится. Я даже поделать ничего не могу, я бессилен, взрослый, здоровый мужик.

– Вы не беспокойтесь, все необходимые лекарства вам будут предоставлены…

– Обезболивающие, вы хотите сказать? – Я смеюсь, но это истерика. Наркотик, чтобы моя жена, умирая, не орала от боли.

– Скорая будет ездить к вам домой каждый день…

Ну да, вряд ли лекарства дадут мне на руки. Хотя уколы делать я умею, но это на случай, вдруг я захочу что-нибудь сделать с собой. Честно говоря, мысль возникала уже не раз, я не знаю, как буду жить без Карины.

Ни секунды больше не могу выносить общество Владимира Михайловича, с трудом киваю и захожу в палату к жене. Когда сажусь рядом и сжимаю тонкую белую руку, она открывает глаза. Видимо у меня что-то на лице написано, потому что Карина морщится, словно ей очень больно.

– Я хочу, чтобы ты дал мне обещание жить дальше, милый!

Я смеюсь и качаю головой. Она не имеет права требовать у меня этого. Ведь это она уходит! Бросает! Нам по 24 года и больше половины жизни мы вместе, еще со школы. А в 18 лет поженились, все у виска крутили, а я знал, что свою судьбу встретил. Мы в общаге жили, комнату молодой семье дали сразу после окончания института Федеральной Службы Исполнения Наказаний (ФСИН) и распределения в Свердловскую область. Карина, ни минуты не размышляя, поехала за мной на край света.

Как мало времени… Кому жаловаться на несправедливость жизни?

– Тебе больно? – Спрашиваю, так и не дав ей обещание. Не смогу, или совру. А я ей никогда не врал, не думал, что в такой ситуации начать придется.

– Нет… Прости меня!

– За что?

– Ты не будешь по утрам готовить себе завтрак, я это знаю. У тебя слабый желудок, любимый, ты испортишь его дошираками.

– Как будто прощаешься! Не говори так! Приготовишь мне еще тысячу противных овсянок, обещай!

Карина закрывает глаза, и я вижу одинокую слезинку, покатившуюся по щеке и затерявшуюся в волосах. Она знает, что умирает. От светловолосой хохотушки с пышными формами и лучистыми глазами осталась бледная тень. Кожа посерела, голубые вены проступили буграми, даже веснушки потухли, но для меня нет женщины красивее. И она знает это…

Знает, что никто, кроме нее, мне не нужен.

Рыдание срывается с ее губ!

– Как же сложно, милый… Желать тебе найти счастье с другой женщиной. Я думала, что мы состаримся вместе!

– Так и будет!

– Нет, не будет, Алексей! – Карина открывает глаза, и я вижу, как она вымотана и устала. Болезнь сжирает ее живьем, не останавливаясь ни на минуту.

– Значит, это ты не сдержала обещание. Помнишь, ты обещала, что никогда меня не бросишь? – Это глупость, детское обвинение и мне нет оправданий. Мне нужно кого-то обвинить! Почему она не справилась, почему перестала бороться за то, чтобы быть рядом?

– Если так тебе будет легче, пусть я буду виновата.

– Не будет легче, Карина! – Голос у меня глухой от еле сдерживаемых эмоций. – Я не умею жить без тебя…

Рак желудка был такой агрессивный, от постановки диагноза до отсчета последних дней прошло всего три месяца. Из-за погодных условий, аномального холода и пурги, были отменены самолеты. Наши родители приехать не успевали в этот забытый богом край, где я начал свою службу. Она запретила говорить кому-либо, когда узнала диагноз, не хотела, чтобы мама видела ее при смерти. И сейчас у меня в груди поднималась злость, я изо всех сил стараюсь, чтобы Карина не увидела это, но как она смеет меня бросать!

Она уже не могла ходить, не могла есть. Сегодня я должен забрать жену домой, умирать, в нашу жалкую комнатку общаги. Я так многое ей обещал, она должна была стать женой генерала.

– Я знаю, что сначала тебе будет тяжело. Но ты умеешь запирать свои чувства, умеешь закрыться, и в этой ситуации твой характер и твоя холодность тебе помогут. – Карине пришлось сделать передышку, теперь даже сказать предложение – для нее непосильно тяжело.

Моя холодность! Злость распирала до такой степени, что я с трудом сдерживался от крика. Может она скажет, какого цвета гроб предпочитает? Или какие цветы принести ей на могилку? Если я завернусь в это свое качество после ее смерти, уже из него не выберусь. Я это знал, мой организм уже готовился, в груди возникло онемение и пустота. Для ее же блага – не видеть моего срыва. Чем это будет чревато в последствии? Не знаю, может сердце умрет раз и навсегда. Да это и к лучшему. Судя по тому, через что я прохожу, бесчувствие – лучший выход.

Когда я проходил через это состояние раньше, Карина меня из него всегда возвращала, больше не мог никто. И эта мысль казалась все привлекательнее, живой бесчувственный робот, что может быть лучше для службы? Отдавать приказы, не чувствуя мук свести! Да меня можно будет послать в самое пекло…

Мысли, как ураган, проносятся в голове. А я все сижу и слабо сжимаю ладонь любимой женщины, пока еще чувствуя, как из нее капля за каплей вытекает жизнь…

Глава 2 Алексей

Я вздрогнул и проснулся. Это был сон или воспоминание? Сжимаю руки в кулаки, потому что не хотел даже намека на чувства. Это было так давно, 17 лет прошло. Из моего окружения, даже близкого, не знал никто, что я вообще женат был.

Мой первый месяц в роли генерал-майора. Благодаря нескольким очень громким раскрытым преступлениям с моей помощью, теперь это звание мне покорено. Даже без галочки – женат. Почему на это до сих пор смотрят в органах, я не понимал, но приоритет отдавался женатым. Фу! Справедливость восторжествовала.

Хотя, если быть до конца честным, тут заслуга моих друзей тоже. Я честно пытался ни с кем не сближаться, да и отсутствие чувств мне в этом помогало, но тут такие ребята были, я и сам не заметил, как ввязался. Увяз по самые уши в эту дружбу, не выпутаешься.

И все равно пустота внутри ничем не заполнялась. Это была плата за жизнь, я не пережил бы иначе ранний уход своей жены. Я не мог о ней говорить, ни с кем и никогда, старался даже не думать. Тряхнул головой, поднимаясь с постели и понял, что не вспоминал Карину лет десять уже. Почему она мне сегодня приснилась? Беру сигарету и делаю глубокую затяжку, сказал бы, что меня это успокаивает, но совру.

Я не переживаю. От слова совсем, даже когда рисковал должностью, репутацией и свободой, не чувствовал ничего. Мне удалось пережить смерть любимой женщины, вот только вернуть меня из состояния спячки никто не смог. Спустя время я был этому безмерно рад. Иногда прикладывал руку к груди, бьётся ли там по-прежнему сердце? Со временем чувств умирало все больше и больше.

Нет, я конечно, был не против, что больше нет сочувствия, угрызений совести, жалости или сомнений. А вот лишится удовольствий я не хотел бы. Если и радости жизни мне станут безразличны, секс, хороший алкоголь и сигары, компания друзей, их шутки и даже драки, спорт… все это приносило удовольствие и если лишусь… тогда пи…ц!

Все к этому шло, я внутренне умирал. Или уже давно умер. Ну и ладно, мне все равно. И чтобы холод в груди не доставлял беспокойства, добавляю в кофе каплю виски. Мне плевать, что я за рулем и теперь большой начальник. Сейчас даже городской глава кланялся мне в ножки.

Группа «Штурм» создана для борьбы с терроризмом, коррупцией, внутренней безопасностью, решением других важных и очень засекреченных задач. И в нашем городе я – ее непосредственный начальник.

Все мои, даже рискованные решения, в итоге привели меня на самую вершину. Моя должность настолько секретна, что даже друзья не знали точно, чем я занимаюсь. Да я и не мог сказать.

Нужно ли мне это? Не знаю, ведь мне все равно, я не могу понять, потому что ничего не чувствую. Одно знаю точно, чем выше статус, тем больше приходится просиживать штаны в кабинете. А этого я не хотел, читать бумажки, подписывать и отдавать распоряжения теперь моя обязанность. А иногда так хотелось снова надеть бронежилет и пойти на штурм здания, занятого террористами. Проверить в очередной раз госпожу Удачу.

Что-то часто я начал добавлять виски в свой кофе… Делаю глоток и в этот момент снова чувствую боль в желудке. Она меня давно беспокоила, но я внимания не обращал. Идти к врачу? Ну нет… если это рак, то скоро я это узнаю.

Снова накатывают воспоминания о несправедливости. Это Карина была приверженцем здорового питания, я любил чипсы, майонез и соленые огурцы с молоком. И да, с тех самых пор, я особенно полюбил вредную еду. Уже много времени прошло, по моим подсчетам, скрутить меня должно было намного раньше. А глотать ФГС я буду только при смерти, в любом другом случае исключено…

Вспомнил смешную ситуацию, когда проходил полный медосмотр. Это обязательное условие для моей должности. Я позволил проверить голову и сделать кучу анализов, КТ, МРТ, флюорографию, но ФГС и еще пару анализов… Я доктора послал подальше, когда мне была предложена колоноскопия, и уже распрощался с должностью, а меня взяли и назначили. До сих пор думаю, может это какая-то проверка была? Пусть сами себе в задницу засовывают все, что хотят, а мне не надо… Я и так все о себе знаю, высокий, здоровый бугай, дружащий со спортом и любящий не здоровую пищу!

И теперь в 41 год, я возглавляю секретное подразделение ФСБ в нашем городе и всей области. А раз оно секретное, то и форму я не носил. Только корочки во внутреннем кармане твидового пиджака заставляли бледнеть тех, кому я их предъявлял.

А пока я включаю компьютер и просматриваю рабочую почту, адрес которой знают только избранные, канал засекречен. Сейчас все в моей жизни становится засекреченным, есть даже личная линия с президентом и министром обороны, но об этом я тоже никому не могу сказать.

Пока ничего нового, в нашем городе обычная рутинная работа… Эту мысль прерывает телефонный звонок, и я смотрю на сотовый, мой личный помощник и первый заместитель Востриков Борис. Еще одно требование к моей должности – не взять трубку нельзя, даже если у тебя законный выходной.

– Да, лейтенант!

– Ребята нашего подразделения совместно с 4 отделом полиции задержали маньяка, похищавшего молодых девушек.

– Это дело полиции, разве нет? Вас вызвали из-за штурма?

– В том числе, он без боя не сдался, пришлось подключиться.

– Что нужно от меня? Протокол забыл?

– Есть странный нюанс с одной из освобожденных девушек… – Замялся Востриков, а я удивился.

– Сомневаетесь, что спасенная? – Такое уже бывало не раз. Сообщницы преступников часто маскируются под жертв и часто уходят от ответственности. – Устройте допрос, хотя зачем? Пусть полиция занимается городскими маньяками, лейтенант, это не наш профиль.

– Он говорит, что маньяк, а девушка утверждает, что это перевалочная база для переправки живого товара на восток. Работорговля, Алексей Дмитриевич, а это уже наш профиль…

– Бл..ь! – Только этого мне не хватало на вверенной территории.

– Мужику в любом случае вышка, а вот если мы за ниточку потянем, может оказаться, что поймаем банду… Он с пеной у рта утверждает, что в одиночку похищал женщин…

– Просто возьмите показания девчонки, я для чего нужен?

– Полгода назад в Краснодарском крае раскрыли картель, благодаря анонимному звонку, и перевалочную базу для девочек на продажу. Среди фоток с места преступления наш компьютер опознал одну из задержанных…

– Что?

– Она была там, она сейчас здесь среди задержанных, снова анонимный звонок, который отследить не удалось…

– Задержи до моего приезда! У полиции ее забрать, всю информацию по ней изъять!

– Так точно, генерал…

Глава 3 Алексей

Смотрю сквозь стекло на задержанную девушку. Такая действительно могла бы привлечь маньяка – педофила. Маленькая, худенькая, рыжая и с веснушками. На лицо довольно симпатичная, голову вот только наклонила, и я не вижу цвет глаз, мне от чего-то кажется это важным. Сидит за столом в комнате допросов, и стул для нее явно низковат, рассчитан на мужчин, а тут почти девочка, столешница прямо в подбородок упирается. Руки все в звенящих браслетах, сюда хорошо доносится звук, на каждой руке по меньшей мере их штук по пять! Уши проколоты в нескольких местах и вижу в маленьком аккуратном носике серьгу. Просто светящийся камешек в ноздре. И мне все в ней не нравится, особенно веснушки!

А что за балахон на ней? Какое-то древнее платье до пола, полностью скрывающее очертания хрупкой фигуры, насыщенного зеленого цвета, видимо из льна, потому что очень мятое и… бабушкино что-ли! А из-под длинного подола торчат современные белые мокасины на тонких щиколотках. Вот венок ей на голову надеть и можно водить хоровод и гадать на суженого в ночь на Ивана Купалу!

– Что о ней известно на данный момент? – Спрашиваю Вострикова, хотя все еще не могу отвести глаз от хрупкой фигурки. Она хоть совершеннолетняя?