Читать книгу Ледяная звезда: призыв - Морвейн Ветер - Страница 1

Май в Аэн Сиале выдался холодным. День за днём хлестали дожди. Редкое солнце, выглядывая из-за туч, почти мгновенно исчезало. Утренняя прохлада сменялась холодными ветрами, дувшими с севера по вечерам, и ученики Башни магии по большей части сидели по своим кельям, не рискуя высовываться наружу, во двор.

В другие подобные дни в саду частенько завязывалась игра в огненные шары, длившаяся, пока не подоспеют учителя.

Дагней никогда не участвовала в таких играх. У неё напрочь отсутствовала способность призывать огонь. Редкий случай, потому как большинство магов с самого ученичества сочетали в себе смесь самых разных талантов. Одни проявлялись сильней, другие слабей, а развивать их все ни у кого не хватило бы времени и сил. Но Дагней не то чтобы не хотела… она именно не могла. Её дар был специфичен и однобок – всё, к чему прикасалась, она обращала в лёд. И даже с ним Дагней управлялась с трудом. В шестнадцать лет большинство учеников на параллели уже хорошо контролировали способности, и Дагней уже тогда всё чаще казалась самой себе белой вороной. Сейчас ей был двадцать один и прошлой зимой, когда в очередной раз пытаясь прекратить дождь она наколдовала град, а все присутствовавшие на уроке едва не превратились в ледышки, Дагней получила нынешнее своё прозвище – Ледяная Звезда. Прозвище прилепилось накрепко, так что оставалось только радоваться, что однокашники не придумали чего повеселей.

На их насмешки Дагней отвечала ледяным презрением. В душе, конечно, переживала, но признаваться не хотела – даже самой себе. И всё время, которое другие тратили на бесполезные игры во дворе, она проводила в библиотеке, изучая ту часть магии, на которую всем остальным не хватало терпения.

Дагней увлекалась демонологией.

Впервые она испытала тягу к этой науке, когда ей было двенадцать и она пряталась в библиотеке от компании мальчишек, которым не давала покоя слишком худосочная даже для мага фигура. Книга, стоявшая на полке, сама собой выпрыгнула ей в руки и, примостившись на корточках под подоконником – так, чтобы её никто не разглядел со стороны прохода – Дагней принялась неторопливо изучать разновидности демонов.

Занятие оказалось интересным. Дагней любила систематизировать и выделять типы. А кроме того, у неё впервые возникла мысль: что, если бы у неё появился собственный демон?… Наверняка демоны умеют кидать огненные шары. Наверняка демон мог бы хорошенько надавать хвостом остальным ученикам по голове. Наверняка… У Дагней накопилось ещё много «наверняка», но от поспешных действий её останавливали природное благоразумие и предупреждения, повторявшиеся в прологе к каждой книге: «Демон предложит вам сделку. Но помните – ценой станет ваша душа. Дважды подумайте, прежде чем решитесь рисковать».

«Ценой станет ваша душа». Дагней подумала уже и дважды, и трижды… И ни к какому решению прийти так и не могла. До тех пор, пока не начался этот холодный май триста двадцать седьмого года. Когда на улице хлестали дожди. Никто не играл в огненные шары. Коридоры Башни были полны учеников, которые не находили себе иного занятия, кроме как щипать её за худые бока и завывать вслед: «Ледяная Звезда идёт! Ууу!»

Дагней сидела в библиотеке под самым подоконником на полу. На коленях её лежала книга, а в руках она держала блокнот. Старательно и неторопливо, как делала всё в своей жизни, она переписывала в этот блокнот формулы заклятья.

«Если что-то делать – то делать хорошо», – так она всегда считала.

«Если вызывать демона – то высшего», – сомнений быть не могло.

***

К полудню работа была закончена, но в книге говорилось, что заклятье следует читать в час появления луны. Вообще Дагней нашла несколько заклятий и выбранное время суток, согласно описаниям, определяло, какими свойствами будет обладать призванное существо.

Утро и полдень больше подходили для призыва так называемых фей. Вторая половина дня и вечер – для духов, владеющих магией стихий. Ночью призывали тех, кого в книгах называли демонами. Все три подвида на деле обозначали существ, призываемых из других миров. В гримуаре, который изучала Дагней, этого не говорилось напрямую, но Дагней сделала вывод, что со временем суток – а также временем года и фазой луны – связано то, в каком положении их мир будет находиться по отношению к другим мирам. А значит – к какому именно миру обратится призыв.

Фейри и элементали Дагней не очень интересовали. Она любила ночь и не любила разного рода деревья и цветы. Дагней хотела призвать существо, подходящее ей и похожее на неё. И всё же слишком злого демона она не хотела – Дагней не собиралась завоёвывать мир или подчинять себе глупых людей, обитавших кругом. Только хотела, чтобы её оставили в покое. А для этого Дагней нуждалась в силе – спокойной и уверенной, но достаточно могущественной, чтобы больше к ней никто не подошёл.

Высший демон подходил в самый раз. И потому, дождавшись заката, Дагней осторожно выбралась из библиотеки и, выбирая самые безлюдные коридоры, стала спускаться в подвал. Там, внизу, под корпусами нынешней Башни располагались заброшенные залы, о которых мало кто знал. Только она, потому что ей частенько доводилось прятаться там от других детей.

Башня, в которой нынче проходили конклавы магов, была построена около трёх сотен лет назад. Однако учеников содержали и обучали в основном не в ней. В главном здании, протыкавшем шпилем небо, располагались лаборатории действительно талантливых магов и подростков туда допускали лишь по особому разрешению, если их приглашал один из наставников.

Ученические же корпуса располагались восточнее. Дагней, хорошо изучившая каждый уголок в помещениях школы, частенько задавалась вопросом – знают ли сами учителя, что находится под ней?

Некоторые коридоры заканчивались лестницами, которые вели к глухим стенам. Другие – закрытыми дверями. Из щелей под такими дверями тянуло сыростью и тленом, и учителя запрещали подходить к ним, а тем более пытаться открыть. «Значит, всё-таки знали», – заключала она.

Но в то же время никто не запрещал спускаться в подвалы под западным крылом. Тут тоже было полно закрытых дверей, но вдоль стен висели магические светильники, которые вспыхивали тусклым желтоватым светом, при приближении живого существа. И здесь коридор заканчивался лестницей, дверь за которой никогда не была заперта. «Так всё-таки не знают?…» – фыркала Дагней, открывая её.

Она давно уже обнаружила эту дверь. Здесь была ещё одна лестница. Она резко поворачивала, и за ней начинался новый коридор, но совсем не похожий на тот, что находился этажом выше. Дагней почти физически ощущала, что людей здесь не было очень, очень давно. Стены испещряли магические руны, которыми перестали пользоваться много лет назад. Светильники наверху были круглыми, и свет их был ровным. Он проливался сквозь матовую поверхность и казался неживым.

Тут по стенам висели затейливые канделябры. Они оканчивались абажурами, изображавшими некое подобие цветов. А в их затейливых контурах звенели крылышками и метались из стороны в сторону светлячки.

Блики от этого необычного, даже по меркам Академии, света метались по стенам, создавая затейливые тени. И если бы Дагней была чуть горячее, наверняка испугалась бы. Но разум её был так же холоден, как и магия. И потому юная чародейка двигалась вперёд, почти не задумываясь о том, какие тайны могут скрываться в этих тенях.

Она давно уже обследовала и этот коридор. Нарисовала карту других коридоров этого этажа. Попробовала все двери и определила, какие из них можно открыть – но ничего особенного за большинством дверей не нашла. Обычные комнаты, наполненные сломанной мебелью. Светильники где-то вспыхивали, а где-то были разбиты. С любопытством Дагней размышляла о том, что же здесь произошло, но страха не испытывала.

Только одна комната в самом конце лабиринта коридоров по-настоящему её заинтересовала.

Там, видимо, некогда находилась лаборатория. Настоящая, как у старших магов в главном здании. С алхимическими столами, стеллажами магических свитков и кристаллов… и с магическим кругом в самом центре.

Для чего используют такие круги Дагней знала. Сегодня она собиралась использовать его сама.

Тело Сверра пылало.

Если бы когда-нибудь кто-то сказал принцу Преисподней, что пламя может приносить такую боль – он бы рассмеялся идиоту в лицо.

Он, рождённый в мире вечного огня, где пламя плясало на ветвях деревьев и крыльях хищных зверей, он, чьей утробой и жизнью был огонь, по-новой открывал для себя краски боли.

Казалось, пламенеет каждая клеточка тела. Жар, бесконечный и безжалостный, добирается до костей.

«Смерть.»

Всё, о чём Сверр мог мечтать – только смерть.

Но даже сейчас, на краю безумия, ему хватало разума, чтобы понять – смерть не придёт. Он, дитя огня и вечности, был так же бессмертен, как само пламя. Как реки лавы, текущие по чёрным скалам его мира. Как суть пожара, который вспыхивает с новой силой, едва потухнут первые языки пламени.

Сверр кричал.

Собственный крик оглушил его в первые же дни.

Он скрежетал зубами, с ужасом думая, что скоро они раскрошатся в пыль – так крепко он сжимал челюсти, чтобы утихомирить боль.

«Вечность огня…»

«За что?…»

Сверр знал, не «за что». «Почему».

Потому что он, один из любимых сыновей поверженного Тёмного Князя, стал угрозой власти Давенхила, захватившего престол.

Пока Сверру хватало сил думать, он гадал – что стало с отцом?

Удалось ли Давенхилу его убить – или тот так же томится в плену вечной пытки, как и он сам?

Потом Сверр думал, сможет ли сбежать. Он должен был спасти себя сам. Иначе никак.

Но в конце концов бесконечная раздирающая боль лишила его сил. Сверр уже не мог думать, только кричать. И он кричал. Вся жизнь превратилась в крик. Мысли растворились в этом крике. Он уже не слышал себя, но всё ещё продолжать кричать. Пока в одно мгновение боль не стала ещё сильней.

Сверр думал, что сильнее быть не может, но это новое чувство выгибало кости дугой. Его тянуло в разные стороны, раздирало на части.

В один миг сознание прояснилось, и Сверр понял: «Призыв».

Сердце забилось ещё быстрей, чем билось все прошедшие дни.

Неумелый и болезненный, грозивший превратить его в кровавое месиво раньше, чем Сверр успеет выбраться в человеческий мир, но…

«Призыв откроет Врата».

«Призыв позволит мне уйти».

Изо всех сил Сверр рванулся навстречу голосу, звавшему его.