Читать книгу Беллатор - Мухаммад Даврон Уйгуни - Страница 1
ОглавлениеПролог
Эта история началась намного раньше, чем кто-либо мог себе представить. Началась она не с Мария или Августина; не с шаманов из давно утерянной племени или даже богов. Паладины утверждают, что все началось с них, но и это неправда: ими все закончится.
Как говорит нам истинная история, все началось с возникновением чи.
В глубоком космосе, в результате столкновения двух частить возник чи. Именно таким образом был создан наш мир. Затем чи создал землю, наполнил реки, возвысил горы, вырастил деревья, животных, и людей.
Чи был в начале всего.
Из всех зверей, которых создал чи, человек был единственным, кто смог овладеть им. В разные времена, этих людей называли по-разному. Давним давно, когда люди еще не умели писать и читать – “они” были богами. Когда возникли религии, их начали называть пророками. Ну а в другом краю земли, люди подчинившие природу чи становились императорами. В конце концов их стало много, и они начали называть себя беллаторами.
Археологи открывая очередную гробницу, не придавали значения сверхъестественной стороне человека лежащего в гробу: глядя на наскальные рисунки, они предположили, что огнедышащий человек – это метафора, или бурная фантазия пещерных людей. И конечно же, они ошибались.
Пожалуй для нас с Аартуром все началось в Гао-Шане. Там он был моим единственным, но лучшим другом. Нас тесно связывали случившиеся в жизни похожие несчастья. И я даже не подозревал, что со мной могло бы случится такое, пока я не стал одним из них…
Глава 1
– Арслан, сделай музыку потише! Кто-то стучится, пойди и проверь! – крикнула тетя через всю квартиру.
Я потянулся, не вставая с кровати, взглянув на часы, был вынужден подняться. Рама от старой кровати из алюминия заскрипела. Было девять вечера. Выключив музыку, двинулся к двери.
– Опять эти дети со своими конфетами, и с каких пор у нас это празднуют? – бросил я.
Очередной праздничный вечер на венской с фейерверками и криками детей. С годами у меня возникало ощущение того, что люди переставали радоваться повседневной жизни и стали придавать значение лишь определенным датам, как программа, выполняющая задачу по прописанному алгоритму. Хотя, что такое алгоритм, если не часть человеческой выдумки? На улице наперебой кричали дети: «Конфеты или жизнь?» Шел 2016 год, на дворе 31 октября, самая страшная ночь года – Хеллоуин. Когда-то может и я любил праздники, даже Хэллоуин, но эти дни миновали, бросив меня в реалии взрослой жизни, где если ты напугаешь человека, то не только получишь конфету, но и срок в колонии для несовершеннолетних.
Открыв дверь, я никого за ней не обнаружил, кроме наваленных в холодном коридоре тыкв с вырезанными частями лица. Тыквы, мрачно усмехаясь, поедали меня своими пустыми глазами.
Старушке опять послышалось. Закрывая дверь, краем глаза я заметил конверт, лежащий под дверью. Поднимая его, почувствовал острый запах склада макулатуры, через который проходил каждый день, когда направлялся в школу. На всякий случай оглянулся: ни души. Закрыв дверь, с конвертом в руке пошел в свою комнату.
– Арслан, кто там был?
– Никого, тетя Фатима, тебе опять послышалось, – на всякий случай громко крикнул я, вдруг старушка не услышит.
Конечно я бы никогда не стал рассказывать ей об этом конверте. По крайней мере, я максимально старался избегать общения с ней, чтобы очередной раз не слушать, как этот подхалим Эдгар из третьего подъезда помогает ей и что он такой милый малый, что он всегда любезно здоровается с ней, а иногда даже помогает донести продукты до дома, с него, мол, надо брать пример… мечтай, Фатима!
Раньше, мы жили на улице Юнусходжы, наверное в самой престижной улице Республики Ташкент, пока родители не оставили меня у тети Фатимы, в венской, когда мне исполнилось шесть лет. Больше я их никогда не видел. Единственное, что от них осталось – это отцовские часы, подаренные в последнюю ночь. С тех пор я никогда не расставался с ними, хотя они и не работали. Ходили слухи, будто родители мои состояли на секретной службе, той, что из области государственной тайны. Секретная служба называлась: Агенство Внутренной Разведки. Хотя формально, этой организации не существовало и всех агентов они выдавали за простых военнослужащих, как и моих родителей. Когда подрос, я пытался найти хоть какую-то информацию о них, но кроме военного учета Минобороны, их не было ни в каком из реестров граждан. Странно, не так ли? Будто меня принес аист.
Первое время жизни у тети я слышал, как она звонила в детский дом, желая избавиться от меня. Но позже, узнав, что опекунам-одиночкам по закону полагается большое пособие, тетя Фатима решила оставить меня. Хотя ее отношение ко мне изменилось с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать лет. Кажется ей наполовину урезали мое пособие.
У тети был громкий и противный голос. Её пронзительный смех проникал даже сквозь мои наушники. Разумеется, она не работала, целыми днями могла щелкать семечки, просматривая сквозь толстые линзы очков идиотские телесериалы. На меня ей, скорее всего, было наплевать. Главное – пособие, позволяющее жить, не волнуясь о завтрашнем дне. В общем, жизнь удалась или почти удалась. Подождем до моего восемнадцати, пока ей полностью не урежут пособию. Вот начнется…
В местной школе, рядом с венской, я был очень популярным среди тех, у кого чесались кулаки. Волосы цвета пережаренного кофе и глаза аналогичного оттенка темным пятном выделяли меня на общем фоне детей австрийского происхождения, которые преимущественно учились в этой школе. Каждый был обязан учится в школе предписанной по месту жительства. И поэтому, каждый день меня поджидал сюрприз от моих одноклассников. Черный, пятно, вонючка, кажется самые безобидные прозвища, которыми меня награждали. Когда меня колотили, все делали вид, будто ничего не происходит, никому и в голову не приходило заступиться. Поэтому после занятий я старался быстренько уйти, но они меня опережали: бегать я никогда не умел. В школе всегда важно, насколько ты сильный и крутой. Я ни тем, ни другим не отличался, поэтому понял, что сопротивляться бессмысленно, лучше смириться со своим гнусным положением. Можно сказать, что я даже привык к нему.
Однажды, когда на меня в очередной раз напали, я, собравшись с духом, все же попытался защититься. Но после нескольких пропущенных ударов понял, что лучше было бы просто стоять и ничего не делать. Меньше бы получил. Если с учебой ничего не получится, то смело можно начинать карьеру боксерской груши. Увы, я не был игроком, я был задротом. Девушки любят игроков, а меня бьют в школе.
Зайдя в комнату, я тихо прикрыл дверь, стараясь не привлекать внимания тети, но скрип старой двери, как всегда, предательски выдавал меня.
Надо бы смазать…
Вот уже второй день на столе лежало несколько открытых книг по истории, переклеенных разноцветными стикерами – так я помечал важные исторические события. Рядом стояла чашка остывшего кофе, которую вчера забыл убрать.
Присев на кровать, спешно открыл конверт, порезав палец. Зажмурился. Больно… Ничего страшного, просто царапина. Главное, содержимое осталось целым.
Каково было мое удивление, когда, раскрыв конверт, я увидел билет на самолет. Распечатанный билет до Пекина был оформлен на мое имя. Может, фейк? Решил проверить в интернете. Мгновенно поднявшись с кровати, метнулся к ноутбуку. На вебсайте авиакомпании увидел… то же самое. Билет был настоящим! В конверте оказалось и письмо, которое я не заметил прежде. Текст письма на сероватой бумаге, похоже, был напечатан на старой пишущей машинке.
Гао-Шань.
31 октября
Дорогой Арслан!
Получив данное письмо, Вы, вне сомнения, будете ошеломлены. Прошу Вас отнестись к этому письму со всей серьезностью, я уверяю в его достоверности.
Меня зовут Гао Лин Юй. Поскольку Вы живете в мире Сапиенс, мое имя Вам ни о чем не говорит. Я верховный мастер горы Гао-Шань.
Разумеется, у Вас возникает вопрос, какое отношение это имеет к Вам. Я лично отобрал Вас в качестве кандидата в школу беллаторов Гао-Шань, для дальнейшего изучения природы Чи.
Билет на самолет приложен к письму. Прошу Вас не волноваться, наш человек встретит Вас в аэропорту.
С нетерпением жду Вас в Гао-Шане.
С почтением, Гао Лин Юй
От волнения и перевозбуждения тряслись руки. Что это за школа и чему там учат? Через несколько минут волнение улеглось. На всякий случай я перечитал письмо три раза. Может, это и есть шанс, который дается человеку раз в жизни? А может, они торгуют людьми и хотят заманить меня туда? Ко мне вернулся здравый смысл, призывающий к бдительности и осмотрительности, к необходимости не вестись на хитрые уловки. Лучше всего проигнорировать это письмо, а утром позвонить в полицию.
– Арслан! – кричала тетя, стоя над душой, а точнее, над телом. – Ты опять опоздаешь в школу!
Не вставая с кровати, я дотянулся до тумбочки, где лежал мой телефон.
– Нет никаких уроков. Сегодня воскресенье, – выдавил я, глядя на календарь в телефоне, хотя соврал, но она никогда бы не догадалась, что сегодня вторник.
Грозной походкой она вышла из моей комнаты, хлопнув дверью. Актриса, тоже мне! За окном было мерзкое серое утро. Да, опять дождь. Неизвестность давила на веки – глаза сами собой закрылись, и я вновь погрузился в сон.
Письмо…
Я резко вскочил с кровати. Неужели это был сон? В позе льва, выслеживающего добычу, я пристально смотрел на лежащий на столе конверт. Он неодолимо манил к себе. Шаг-другой под аккомпанемент скрипов пола разной тональности – от мажорной до минорной…
Скрип… скри-и-ип… скри-и-и-ип…
Приблизившись к столу, я взял лежащее рядом с билетом письмо.
Это не сон.
В письме было о каком-то Гао-Шане и о школе. А билет уже просрочен – самолет улетел рано утром. Меня начали терзать сомнения: не упустил ли я свой единственный шанс? Снова нырнув в постель, попытался сосредоточиться, но мысли непослушно расползались, не желая выстраиваться в логический ряд. Неужели всё? Какой же я идиот! Надо ж было так прогадать!
– Сука! – невольно выскочило у меня.
Громкий звук телевизора в соседней комнате приглушился, и я услышал шаги, которые становились все громче по мере приближения к моей комнате. Поднявшись, я защелкнул замок на двери.
Дук. Дук. Дук.
– Открой дверь, негодяй! Опять материшься? – сварливо бурчала тетя Фатима.
Настойчивости тети можно было позавидовать: она стучала в дверь, пинала ее, уходила и возвращалась, ковырялась в замке… Наконец, убедившись в тщетности своих попыток, она ушла, пригрозив, что я останусь без обеда и ужина. Я вздохнул с облегчением.
Весь день я просидел в свой комнате.
Полночь.
Невыносимо хочется есть. Надеюсь, старая карга уже спит. Открыв дверь, я посмотрел по сторонам: в длинном коридоре пусто. Из кухни доносился аппетитный запах пончиков, который я учуял бы и за километр – настолько был голоден. В кухню пробрался на цыпочках, чтобы не разбудить тетю. Набрав горячей воды из кулера, заварил чай, и захватив несколько сладких пончиков, вернулся к своей комнате. Руки были заняты, поэтому пришлось изловчиться и повернуть ручку двери пальцем, стараясь не уронить чашку с горячим чаем. Дверь поддалась.
Дук. Дук. Дук.
Сделав пару шагов до стола, оставил там тарелку и чашку. Метнулся обратно и открыл входную дверь. Ни души. Даже хеллоуинских тыкв уже нет. Но я уверен, что слышал стук! Закрыв дверь, я развернулся, как военный во время парада, и, грациозно шагнув вперед, почувствовал под ногой что-то скользкое: конверт, который лежал на моем столе, каким-то образом оказался на полу в коридоре… Подняв его, я вернулся к себе и закрылся на замок. Оставив конверт на столе, полностью сосредоточился на пончиках. Во рту пересохло, но чай, как назло, был еще горячим. Осторожно прихлебывая чай маленькими глоточками и интенсивно дуя на него, я потянулся за очередным пончиком, но моментально забыл о нем, застыв в изумлении.
Два конверта…
На моем столе лежали два конверта! Один раскрытый, а другой запечатанный. Взяв в руки запечатанный конверт, начал разглядывать. Точно такой же. Я с такой силой разорвал конверт, что клочки бумаги, подобно снежинкам, плавно посыпались на стол. Из конверта вывалились письмо и билет. Письмо такого же содержания. Билет снова в Пекин, но еще не просроченный.
Это еще один шанс! Третьего наверняка не будет. Чтобы принять решение, я задал себе главный вопрос: Что меня здесь держит? Ответ был очевидным. В мире нет людей, которые могут выиграть внушительный приз в лотерею и выкинуть билетик. И я не из их числа.
Было уже поздно. Маленькая стрелочка на часах показывала на час. Рейс на Пекин через несколько часов. Нужно бы сказать тете Фатиме, что уезжаю, но нет, я не стану этого делать. Она не пустила бы меня даже в загородный поход! Надо уже собираться.
Необходимые вещи уместились в школьный рюкзак. Самое важное – паспорт. Еще нужно взять сбережения, заработанные прошлым летом у соседа за помощь в ремонте его квартиры.
Закончив со сборами, направился к тетиной комнате оставить записку, чтобы эта сумасшедшая не объявила меня в розыск. Не хотелось бы, чтобы моя фотография висела на каждом столбу, как фото щенка-потеряшки. Телевизор в комнате тети был по-прежнему включен. Шла какая-то невразумительная ночная передача. Тетя сладко спала в кресле, обняв подушку. Привычная картина. Я положил записку на маленький чайный столик, выключил телевизор и тихонько скользнул сначала из тетиной комнаты, а затем и из квартиры, отправившись в неведомый путь.
Глава 2
В очереди на регистрацию я изо всех сил старался вести себя естественно и спокойно.
Дышать. Дышать ровнее.
Но несмотря на все ухищрения, избавиться от тревоги не удавалось. Мне ведь всего 16, и чтобы путешествовать одному, необходимо было разрешение опекуна. Паспорт есть, но разрешение все равно нужно. Бюрократия, правда, иногда забывала о существовании здравого смысла… Если меня поймают, то от тети получу так, что никогда больше не смогу выйти за пределы своей комнаты. К тому же меня могут отправить на исправительные работы… От тревожных мыслей в животе начались спазмы. Я попытался подумать о хорошем, чтобы успокоиться, но ничего хорошего в голову не приходило.
Четыре утра.
В аэропорту сонно бродили пассажиры. Персонал выглядел недовольным. Кому понравится работать в столь раннее время? Подошла моя очередь. Я любезно передал в окошко паспортного контроля свой паспорт толстому усатому пограничнику. Тот принялся въедливо разглядывать каждую страницу. Особенно задержался на фото. Несколько раз недоверчиво переводил взгляд то на меня, то на фото.
– Цель путешествия? – спросил он, продолжая изучать мой паспорт.
– Туризм, – ответил я с улыбкой на лице.
Для туристической поезди виза не нужна. Пограничник, на секунду оторвавшись от моего паспорта, потянулся к телефону и набрал какой-то номер. При этом он еще раз посмотрел на меня подозрительным взглядом, будто отец девушки, которой я разбил сердце. Меня стало трясти. Страх, который ненадолго удалось побороть, снова вернулся, а вместе с ним – и спазм в животе. В это время в кабинку паспортного контроля вошел другой человек, сменив первого. Новый сотрудник, даже не глядя на меня, поставил печать и вернул мне паспорт. В тот миг мне показалось, что у меня есть ангел-хранитель. Лампа на длинном штативе поменяла красный цвет на зеленый. Турникет щелкнул, пропустив меня, и я пошел в зал ожидания. Одна тревога сменилась другой: теперь меня беспокоила неизвестность. Нахлынули сомнения. Стоит ли так рисковать? Дойдя до гейта, я увидел китайца. Решил спросить у него про этот Гао-Шань.
– Здравствуйте, извините, что отвлекаю, – любезно обратился я.
Китаец развернулся в мою сторону.
– Извините?
– Вы летите в Пекин? – спросил я.
– Да. Чем помочь могу? – сказал он с подобающим ему акцентом, а его губы растянулись в широкой улыбке, превратив глаза в узкие щелочки.
Я почесал голову.
– Я тоже лечу в Пекин, эм, но потом мне надо в Гао-Шань. Вы случайно не знаете, где этот город или школа находится? – спросил я его.
Собеседник лишь громко расхохотался в ответ.
– Это же шутка, молодой друг, – произнес он, но кажется имел ввиду, молодой человек.
Думаю существует языковой барьер, поэтому, на всякий случай, я спросил:
– Что вы имеете ввиду, под шуткой?
Улыбка исчезла с его лица, когда он осознал, что я действительно ничего не понимаю.
– Гао-Шань это гора, – начал объяснять он жестами, – где старая сказка монахи бум-бам. Магия! – здесь он вошел в роль. – Это гора нет в Китае.
Я был ошеломлен. Внезапно я услышал где-то в голове:
Вы живете в мире Сапиенс…
Что это?
Китаец нагнулся и пристально посмотрел мне в глаза:
– Молодой друг, все ОК?
– Конечно, это сказки, пошутил я. У меня просто домашнее задание… – я попытался улыбнутся. – ОК. Спасибо.
Договорив, я развернулся и мелкими, но быстрыми шагами начал продвигаться в сторону выхода.
В глубине души я понимал, что горы Гао-Шань не существует. Я никогда не верил в чудо, не ждал чего-то сверхъестественного либо какой-то божественной силы, которая укажет путь. Но в этот раз, словно мальчишка, которому обещали игровую приставку, наивно поверил в сказку. Глупо!
Навстречу шел старик, на вид лет восьмидесяти, в белой длинной рубахе. Ссутулившись, он нес тяжелые сумки. Казалось, что старец вот-вот сломается. Вот помогу ему и вернусь домой, решил я.
– Дедушка, давайте-ка я вам помогу, – произнес я и сразу же ухватился за одну его из сумок.
Старик даже не взглянул на меня. Лицо его все в морщинах, глаз не разглядеть. Не зная, что делать, я просто следовал за ним. Может быть, он глухонемой? Через несколько шагов мой подопечный неожиданно остановился и направил на меня взгляд, от которого мне стало не по себе. Лицо старика было настолько хладнокровным, что по спине очумело забегали мурашки и к горлу подступила тошнота. Я почувствовал, что земля медленно уходит из-под ног, словно я падаю в пропасть, послышалось интенсивное тиканье часов, глаза на секунду закрылись, и я будто заснул стоя. Очнулся, как мне показалось, в ту же секунду на оживленной улице, заполненной рычанием многочисленных моторов. Недовольный водитель сигналил, не жалея свои нервы. Вокруг бродили люди восточноазиатской внешности, непонятная речь… Голова раскалывалась от боли, а в ушах звенело, будто меня оглушило взрывом гранаты. Во рту засохло, и я попытался сглотнуть слюну.
Незнакомец, стоящий рядом, протянул мне бутылку воды. Есть же добрые люди на земле! Я кивнул ему в знак благодарности и тут же приник к горлышку, не выпуская из рук бутылку, пока не выпил все до последней капли. Такое чувство, будто не пил несколько дней. Осмотревшись, догадался, где нахожусь. Да это было и несложно: везде иероглифы и люди восточноазиатской внешности. Понятно, что это Пекин, но как я сюда попал? Провал в памяти…
Поначалу подумал, что старик загипнотизировал и обокрал меня. Но сразу же отмел эту мысль – она показалась мне абсурдной. Все же решился проверить. Паспорт. Деньги. Все вроде бы на месте. Хрень какая-то… Попытался восстановить в памяти свои действия: надо вернуться домой. Как меня сюда занесло?.. Я старался успокоиться. Китаец, который дал мне воды, говорил на своем родном языке. Звучало это так, будто он ругался.
Может, хочет развести на деньги?
Достав из кармана бумажку, китаец начал читать. Невнятно:
– А-се-ла, – выговорил он с трудом.
– Арслан, вообще-то!
Значит, это тот самый человек, который должен был меня встретить. Он махнул рукой и куда-то пошел. Я пошел следом. На парковке стоял его старый, грязный седан годов 90-х. Одного вида этой машины хватило, чтобы испугаться и нафантазировать себе всякую чушь.
С трудом открыв дверь, я сел в машину. Салон был пропитан запахом сигарет. Сиденья неудобные, жесткие. На зеркале заднего вида висел незнакомый символ.
Куда он меня везет? В преисподнюю? Лучше туда, чем подпольную больницу, по нелегальному обороту человеческих органов. Хотя если представить, что мы едем в эту, пусть и сказочную, школу Гао-Шань, становится спокойнее. И любопытство разбирает. Что за школа? Чему там учат? Бесплатно ли это? Скорее всего, бесплатно, раз они оплатили билет на самолет.
Необходимо получить ответы на кучу возникших вопросов, и ради этого я наверное рискну. В конечном счете, терять нечего. Я не уважал тех, кто быстро сдается, и в каком-то смысле, тоже предпочитал идти до победного конца. Даже мои школьные обидчики, не сумевшие превозмочь мое терпение, вынуждены были в конце концов оставить меня в покое.
Воспоминания удовольствия не доставили…
Водитель предложил сигарету. Несмотря на отказ, он настойчиво предложил снова. Пришлось взять, но сигарету я положил в карман куртки.
Первые минуты поездки я не мог с точностью определить, что я испытывал: тревогу или радость. Ведь каждая минута отдаляла меня от дома. Итак, мы ехали под ясным небом в сторону, как я надеялся, Гао-Шаня, не переставая удивляться, насколько все вокруг было прекрасным.
Горы здесь интересные, низкие, и деревьев много. Кое-где на склонах виднелись могилы. Странная традиция хоронить людей на горе… Хотя, может, китайцы думают, что если похоронить человека на горе, то покойный будет ближе к небесам?
Люди покорили космос, но верили в такую чушь!
Мы ехали почти весь день. Я, то спал, то любовался видами из окна машины. Водитель увлеченно о чем-то рассказывал. Я, не понимая ни слова, просто кивал.
В пути водитель сделал пару остановок: купил мне поесть и заодно подзаправился. Из еды я выбрал что-то более-менее знакомое, а водитель предложил попробовать местные закуски. Едой это вряд ли можно назвать – или слишком острое, или слишком кислое. В конце концов я остановился на плитке местного шоколада, но даже она отличалась специфическим вкусом. Запивая все это местной кока-колой, я с ностальгией вспоминал забегаловку у моей школы.
Мы ехали среди лугов и пашен, где воздух был наполнен ароматом полевых цветов, и водитель нередко снижал скорость, чтобы я смог оценить прелесть долины. На дороге постоянно было ощущение, что машина поднимается выше и выше: закладывало уши , ныло мягкое место, но время позднее – полночь, и я заснул.
Проснулся оттого, что машину трясло и в глаза настойчиво били солнечные лучи.
Рассвет.
На востоке это восхитительное зрелище! Не помню, когда видел рассвет в последний раз.
Полностью насладиться рассветом помешала дорога, которой фактически не было – машина ехала по камням. От усиливающейся тряски голова игрушечной собачки на торпеде поддакивала все чаще и с бо́льшим энтузиазмом.
Вдруг машина так резко остановилась, что я едва удержался на сиденье. Мы оказались глубоко в лесу, прямо под высокой горой, тоже покрытой деревьями.
Закинув рюкзак на спину, я вышел из машины и, осмотревшись, от души потянулся: все тело затекло. Мягкое место, пострадавшее больше остальных частей тела, протестовало против возвращения на сиденье. Не успел я прийти в себя, как машина тронулась и умчалась, оставив меня в лесу.
– Что за?..
Спазм, словно маленький монстр, сцепился за ноги, и медленно полз в сторону моего живота. Сердцебиение ускорилось. Почему он бросил меня здесь? Какого хрена? И что теперь делать?
Вдруг раздался свист. Я обернулся на звук, но никого не застал, кроме птиц, сидевших на ветках дерева, и кажется обсуждавших мою тревогу. Следом прозвучал еще один. В нескольких метрах от дорожки, ближе к подножию горы, стоял человек, держащий длинную палку в руках и одетый как тибетский монах. Монах свистнул еще раз. Затем развернулся и начал подниматься на гору. Я побежал за ним. Странный метод коммуникации, но это лучше, чем стоять здесь. Когда я настиг его, монах стоял у большого дерева и совершал непонятные манипуляции. Подойдя ближе, я увидел, что кусты под большим деревом с легким шуршанием стали раздвигаться, создавая проход шириной приблизительно в метр, который вел ко входу размером в дверь внутрь дерева. Монах, не оглядываясь, вошел туда и исчез во мраке. Собравшись с духом, я пожал плечами и сделал шаг в темноту. Ощупывая руками пространство, брезгливо почувствовал стены, окутанные липкой паутиной. Пройдя сквозь дерево и выйдя с другой стороны, я не обнаружил ничего, что было за моей спиной прежде.
Пока я осматривался, монах поднимался по лестнице. Ну вот мы и в сказочной стране Гао-Шань, грустно пошутил я про себя.
Зачем кому-то понадобилось так прятать лестницу?..
Все было очень подозрительным. Хотя то, что меня не встретили вооруженные работорговцы или свихнувшийся хирурги, которые торговали органами на черном рынке, – успокаивало. Наконец, отбросив все сомнения, я последовал за монахом.
Долгое время, мы то поднимаясь вверх, то спускаясь вниз по неудобным ступеням лестницы, которую и лестницей-то не назовешь – крупные камни, на которых легко можно было поскользнуться и свернуть шею. Тот, кто делал эту лестницу, видимо, особо не заморачивался, потому что не пользовался этими ступеньками. Потому что умел летать? Футболка под курткой стала мокрой, силы иссякли, лицо покраснело, будто я только что покинул стены хаммама. Ноги гудели от усталости, все сложнее было удерживать равновесие. Сердце билось в груди маленькой обезьянкой, отчаянно пытающейся выбраться из клетки. Я начал отставать от монаха. От жары и высоты началось кислородное голодание. Вот-вот потеряю сознание, но избежать этого помог страх при виде мерзкой толстой змеи, которая проползла рядом.
Жуть…
Никогда не выносил на вид змей, что мгновенно привел в чувство и даже помог мне ускорил шаг. Монах оказался прямо передо мной так неожиданно скоро, что я чуть было не врезался в него.
– На твоей лысой голове можно пожарить яичницу, – пробормотал я в затылок своему провожатому.
Но тот, продолжая хранить молчание, даже не обернулся. Видимо, не понял меня. По крайней мере, так мне показалось.
Тропинка длиною приблизительно в несколько километров поднималась, петляя по склону, и вывела нас на скалу в виде арки, на которую спускались стебли лиан, подобно локонам, ниспадающим на лицо женщины. Монах легким движением правой руки сдвинул лианы в сторону, давая мне возможность пройти. Перед глазами открылась деревня.
Глава 3
Стоять на вершине горы, наблюдая за деревней, было неимоверно завораживающе. Я даже представить себе не мог увидеть деревню, с четырех сторон окруженную лесом и скалами, а с самой высокой скалы сквозь камни прорывался водопад. Теплый летний ветерок овевал лицо. Ноздри уловили густой сладкий аромат, источником которого оказались крупные кустарники с лиловыми цветками, напоминающими сирень. Они были повсюду. От увиденного невольно приоткрылся рот. Со стороны я, наверно, напоминал ребенка, которому подарили удивительную игрушку.
Свою страну китайцы гордо называли Поднебесной, что может показаться нескромным. Однако, после того, как я увидел эту деревню, осмелюсь утверждать, что одна местность уже оправдывает это высокое определение.
Домики располагались в строгом геометрическом порядке. Увидев, как их много, я понял, насколько эта деревня велика. Выгнутые наружу бордовые крыши домиков создавали какую-то особую атмосферу. Где-то я читал, что китайцы верили, будто выгнутая крыша дома позволяет духу, блуждающей в мире живых, ударившись о крышу, вновь взлететь в свой мир – в небеса.
Вот такое суеверие.
Архитектура деревни напоминала времена династии Мин. Здания удивительно сохранились, либо кто-то очень сильно постарался придать достоверность строениям, воссоздавая все с нуля. Как бы там ни было, но я стал свидетелем завораживающей красоты. Будто в античность погрузился. Как ни старался, я так и не увидел ни торчащих из крыш домов антенн, ни газовых труб, ни электрических столбов. Цивилизация прошла мимо, не обратив внимания на эту деревню.
Наслаждение архитектурным чудом было прервано внезапным появлением неизвестно откуда человека в черной робе и черной маске. Я вздрогнул.
– У кандидата имеются приспособления связи? – спросил человек в маске.
– Нет, – произнес монах с китайским акцентом.
Так он говорит на общем языке!
– А другие приспособления, использующие электричество?
– Только часы, – ответил я. – Они механические.
Человек в маске кивнул, пропустив нас, внезапно пропал, словно испарился. Создалось ощущение, что его вовсе и не было.
Издалека сложно было разглядеть, в чем ходят люди. Но одно понятно было – это то, чего я раньше никогда не видел.
Топанье.
Оно было гармонично синхронным. Будто кто-то тренировался неподалеку. Я повернулся на девяносто градусов влево: группа из нескольких человек отрабатывала боевые удары.
Увиденное вызвало восторг и такое волнение, что даже усталость отступила.
Все тренировавшиеся были одеты в черные кимоно. Среди них выделялся маленький человек в белом, напоминающий старого карлика. Если присмотреться, то становится очевидно, что он тренировал их. В группе тренировавшихся были, к моему удивлению, представители разных национальностей – от европейцев до азиатов, а я-то предполагал увидеть только китайцев. Среди них, я заметил девушку, которая пристально наблюдала за мной.
Рука на моем плече…
Я обернулся. Лицом ко мне стоял монах. Кивнув мне, он пошел дальше. Я, не выпуская из виду девушку, последовал за монахом. В центре деревни оказалась большая площадь в виде перекрестка, на которой развернулся настоящий базар, каких я раньше не видел.
– Ni deng zai zher, – сказал монах, показывая указательным пальцем на землю.
Я последовал за ним.
– Zai zher! – повторил он прибавил немножко громкости.
По его интонации я догадался, что должен оставаться на месте.
Спустя несколько минут рядом стали собираться молодые люди, примерно моего возраста. Каждые десять минут подходило по несколько человек. Прибывающие не были похожи на местных жителей, явно иностранцы.
Хотелось познакомиться с ними, но я так и не решился подойти и заговорить, не найдя повода для разговора.
Группа состояла из парней, среди которых была лишь одна девушка. Все общались друг с другом, только я молча стоял в стороне. Лидером внимания был рыжий парень, примерно моего роста, ухоженный, смазливый и оживленно жестикулирующий, чем-то напоминающий мудреца из арабских сказок. Я прислушался к разговору.
– …и вот он мне говорит: «Поло для дворцовых принцев».
– Господин Виндзор…
– Что ты, для друзей просто Питер!
– Так как вы прошли отбор? – спросил третий участник беседы.
Сложно было понять, о чем речь, ведь начало разговора я не слышал. Почувствовав, как один парень из группы пялится на меня, я отвел взгляд, но вскоре обернулся проверить, продолжает ли он наблюдать за мной. Заметив мою реакцию, парень ухмыльнулся и, отделившись от остальных, целенаправленно направился ко мне. Вблизи я хорошо его рассмотрел: высоченного роста, с золотистыми волосами, пронизанные лучами солнца, своим сиянием на какое-то время ослепили меня. В руке он держал потрепанную книгу в черной кожаной обложке.
– Почему-то, ты не похож на человека, который хочет стать беллатором, – произнес он, впившись в меня своими голубыми глазами, и как-то идиотски ухмыльнулся.
Озадаченно почесав за ухом, я спросил:
– А на кого я похож?
– Ну, на парня, которого избиваются в школе.
Черт…
– А ты случайно не тот, который избивает таких парней? – спросил я.
– Нет, я таких парней защищаю, если конечно они этого стоят. Ты знаешь есть такие парни, которые заслуживают быть угне… угне-те…
– Угнетенными?
– Точно!
– А что такое беллатор? – вновь спросил я.
Он наклонился ко мне:
– Ты че, с луны свалился?
– Нет. Просто… Я не…
Идиот!
– Ладно не парься. Меня зовут Аартур!
– Кто ж тебя так зовет? Заики?
Аартур принялся истерично хохотать, чем привлек внимание остальных молодых людей, которые теперь с интересом смотрели в нашу сторону. Мне стало неловко, и я смущенно опустил глаза. Аартур же, хлопнув пару раз меня по плечу, заявил:
– Мы точно подружимся!
– Меня зовут Арслан, – представился я.
– Очень приятно, друг.
В этот момент появился монах, абсолютно лысый, вообще без какой бы то ни было растительности на голове и лице. Только тоненькие брови – и те словно карандашом нарисованные. Этот выглядел и был одет посолиднее предыдущего. Выше по рангу, по-видимому. Воцарилась тишина, все внимательно смотрели на пришедшего, который представился как Мастер Гао – тот самый Гао Лин Юй из письма. Затем он достал бумагу и принялся выкрикивать имена присутствующих, отмечая их в списках и заодно сообщая номера домов, в которых они разместятся.
– В каждом доме будут жить по двое, – сообщил он.
Красота деревни отвлекла мое внимание от скучной речи мастера Гао. Я с любопытством рассматривал деревню, в то время как Аартур с энтузиазмом что-то мне рассказывал.
– …в общем, в Сибири не так уж и плохо…
– …Аартур и Арслан. Дом номер восемь, – произнес мастер Гао и продолжил читать по списку.
… Дом номер восемь.
– Ты слышал? – спросил я у Аартура.
Он кивнул, удивленно посмотрев на меня. Один из монахов указал нам дорогу, дав маленькую карманную карту. Аартур долго изучал ее, переворачивал несколько раз. Пожав плечами, он наконец двинулся в путь.
– Знаешь что такое чистое везение? – попытался я завязать разговор с Аартуром, который продолжал изучать карту.
– Ну, это когда не делаешь уроки, а учитель забывает о домашке.
Меня это улыбнуло:
– Почти. Но я о другом. Чистое везение заключается в том, что нам попался дом восьмой номер
– И что в этом особенного? – спросил Аартур, не отрываясь от карты.
– Восемь у китайцев – счастливое число. Если не ошибаюсь, то восемь на китайском языке звучит одинаково со словами богатство и процветание. Если, конечно, Википедия не врет.
– Хах, а я думал, восемь – это символ бесконечности, – задумчиво ответил Аартур, когда мы наконец оказались перед нужным нам домом.
С виду дом был похож на маленький храм или обитель монаха. Плитки черепицы, покрывающей крышу, были гармонично согнутыми, будто их нарисовал искусный художник, работая тонкой кистью. Все было в духе китайской архитектуры. Каждое здание этой деревни была на уровень выше земли, поэтому к ним прилагались лестничные площадки. Где-то они были высокие, а где-то пару ступенек.
С первого раза дверь открыть не получилось. Я попробовал потянуть за ручку – дверь не поддалась.
– Тяни сильнее, – посоветовал Аартур.
Замков вроде не было, как, впрочем, и скважины для ключа. Тогда Аартур, подойдя ближе и ухватившись за ручки двери, раздвинул их в противоположные стороны. Створки двери раздвинулись, заставив Аартура принять позу поп-звезды.
Ах…
– Ничего, я тоже не знал, – успокоил меня он.
Когда мы попали в дома, в мой нос ударил густой запах сырости. От запаха к горлу подступила тошнота, и я стремительно выбежал на улицу, одновременно ухватившись за нос и рот. Оставшись внутри, Аартур приоткрыл окно, чтобы проветрить.
– Ну и вонь, – произнес он буднично, и помахал рукой перед носом, выходя из дома.
Постояв снаружи несколько минут, мы вернулись обратно. В воздухе еще висел запах сырости, но уже значительно слабее, смешавшись с запахом сирени с улицы.
Теперь можно было осмотреться. В доме была всего одна большая комната, и два входа. Тот с которого мы зашли, и кажется тот, который ведет на задний двор. Это я проверю позже. Мебели не было. Стояла две тахты, матрацы без спинок, вместо шкафа для одежды – самодельная вешалка из бамбука. Я устроился на тахте справа от двери, Аартур на ту, что слева. Вещей у меня почти не было, поэтому распаковка заняла меньше минуты.
К этому времени с бурчанием в животе заявился голод. Аартур достал из рюкзака контейнер для еды. Когда он открыл его, вся комната наполнилась аппетитным ароматом хлеба, сыра, овощей и жареной индейки, окончательно перебив запах сырости. В контейнере оказалось два сэндвича, завернутых в фольгу. Мой голодный взгляд на сэндвич не остался незамеченным: улыбнувшись, Аартур бросил один из них в мою сторону. Сэндвич, зазывно шурша фольгой, благополучно приземлился на мою ладонь.
– Там на площади, – начал Аартур, откусив кусок сэндвича, – я рассказывал тебе о Сибири.
– Д-да, – неуверенно ответил я, – и что там?
– Холодно, конечно. А ты что думал?
– Ты удивишься, но у нас тоже идет снег. Иногда достигает пол метра.
– Пол метра? – он скривил недоумение. – Да у нас достигает до трех! – гордо заявил он. – А вообще, к холоду привыкаешь. Не то что здесь. Духота китайская…
– Не то слово. Прям как в сауне.
– Ага, – коротко ответил он. – А ты сам откуда?
– Ташкентская Республика.
– О-о, – он закивал. – Знаю-знаю. Богачи вы, вот что.
Я покачал головой:
– Не все в Ташкенте богачи. А ты значит русский?
– Не совсем, но из России.
– На калмыка ты не похож, – я улыбнулся.
– Долгая история.
– А мы спешим?
– Не думаю. Ай… хорошо, убедил. Мои предки, беллаторы, жили в Англии, но мы не англичане, мы вообще не относимся ни какой нации. Когда была великая война, моя семья бежала в Россию, а еще точнее нас выгнали из Европы. Я вырос в Сибири, с бабушкой. Маму я никогда не видел. Бабушка сказала, что она умерла при родах. После ее смерти, отец, видимо не выдержал и бросил нас. Я его не виню. Мама для него была всем, а тут появился я, незнакомец, и отнял ее у него. Ты понимаешь?
Я неловко смотрел в пол и тихо произнес:
– Да.
– Ну вот, в прошлом году я нашел старый дневник в пыльном чулане, и в тогда же получил письмо от Гао Лин Юя. Но бабушка не разрешила мне ехать в Китай и целый год я оставался дома и пытался изучить найденный дневник. Его написал человек по имени Августин Марий, полностью на латные. По началу, я думал, что он католик, кому вообще в голову придет вести дневник на латыни? Потом, когда я смог разобрать его почерк, и благодаря интернету, сумел перевести часть дневника. Этот Августин Марий пишет, о том, как разговаривал с первым Османским императором, а затем пишет про вторую мировую. А потом про космическую программу. Вообще безумец.
– Почему безумец? Человек же может писать про разное.
– Нет, он писал так, будто видел своими глазами. А между этими событиями минимум пять веков.
– Чистой воды безумец, – согласился я.
– Вот, – продолжил он, – другая половина дневника в непонятных каракулях. В мире нет такого языка. Кажется.
– Прочесть можно?
– Не думаю. Они что-то между египетскими и китайскими иероглифами. Какие-то символы. Когда-то может они что-то и означали, но сейчас думаю, если их перевести, будет что-то на подобии, на завтрак я съел варенные яйца.
Меня прорвало на смех и я заразил Аартура. Пол минуты спустя, я спросил:
– Откуда у тебя этот дневник?
– Бабушка сказала, что мама рисковала жизнью ради этого дневника.
– Да?
– Поэтому я хочу изучить его, и понять эти каракули. Добиться признания беллаторов и доказать себе, что я продолжу путь мамы.
Сердце начало сжаться в груди. В какой-то момент, я почувствовал себя одиноким. Честно говоря, я завидовал Аартуру, ведь моя тетя ничего о родителях не рассказывала. Даже когда я спрашивал о них, отмахивалась и старалась сменить тему. О родителях я почти ничего не помнил – так, отдельные фрагменты. Я попытался представить лицо матери…
Не могу вспомнить ее лицо…
Аартур, слегка нагнувшись ко мне, положил руку на мое плечо:
– Братюнь, ты че?
– Ничего, – пожал я плечами, – просто задумался.
– Прости, наверное моя грустная история задела тебя.
Я слегка кивнул:
– Да. В смысле, нет. Я имел ввиду, что моя мама и папа ушли, когда мне было шесть, и больше я их не видел.
– И ты не знаешь где они и что с ними?
– Я не питаю надежд, если ты об этом.
– Да, надежда иногда плохой наркотик. Правильно делаешь, что не балуешься.
Я улыбнулся и одобрительно кивнул.
– Ты веришь, что человек может летать? – спросил меня Аартур.
– Нет, конечно.
– Я тоже не верю. Поэтому расскажу тебе история, мою любимую. Тебе точно понравится, – начал он свой рассказ, почесав затылок. – Давным-давно в одной очень маленькой деревне родился мальчик. Его нарекли Марием. Когда он подрос, у него появилась мечта попутешествовать, чтобы увидеть мир и помочь нуждающимся. В шестнадцать лет он отправился в нелегкий путь и многое повидал за время путешествия – радость и горе, хороших людей и плохих. Путешествовал он десять лет, нигде подолгу не задерживаясь. За это время он овладел знаниями более ста разных культур, став мудрецом и истинным воином. Однажды он остановился в небольшой деревне, где увидел шаманов, способных на чудеса. Шаманы ответили отказом на просьбу Мария научить его их искусству – никто, в отличие от него, делиться со странниками секретами не спешил. Поэтому под покровом ночи он украл древние свитки и ушел не оглядываясь. Путешествовать продолжал он до тех пор, пока в одной из деревень не встретил свою любовь – прекрасную девушку. Он даже о свитках позабыл, упрятав их в сундук. Вскоре они поженились, но счастье не продлилось долго. В тот год, чума забрала половину деревни и его возлюбленную в том числе. Марий в отчаянии обратился к украденным свиткам в надежде найти там рецепт возвращения к жизни возлюбленной. Ведь во время пребывания в той самой деревне он своими глазами видел, как один из шаманов воскресил мертвого человека. Это и побудило его украсть свитки.
– Что? Шаман прям воскресил мертвого?
Аартур шлепнул ладонью по лбу:
– Да, – закатив глаза, произнес он, – прям воскресил! Лучше не перебивай и слушай. Понадобились годы для изучения свитков, но Марий не сдавался. Через пять лет он полностью освоил секретные знания; стал сильнее и быстрее: мог спокойно поднять 200-килограммовый камень одной рукой и швырнуть его как бейсбольный мяч; прыгал так высоко, что за несколько секунд забирался на вершину горы. Со временем, научившись подчинять себе воду и землю, менял ландшафт или создавал реку в пустыне. Но возлюбленную вернуть к жизни, к сожалению, не сумел. Отчаявшись, он отправился в деревню к шаманам. Те сразу узнали в нем вора, но были удивлены, что он жив: один из шаманов признался, что лично наложил на эти свитки проклятие чумы в случае кражи. Впав в гнев, Марий убил всех шаманов и дотла сжег деревню. От истощения сил он и сам упал, потеряв сознание. Утром следующего дня его разбудил плач ребенка, который доносился поодаль от деревни. Детей было двое. Близнецы. Марий не смог оставить их беспомощными и решил найти для них новый дом, но по возвращении в свою деревню решил оставить их у себя, сильно привязавшись к младенцам, назвав одного О’Хана, а другого – О’Хари. Прошли годы, и дети уже стали мужчинами, а Марий постарел. Марий стал вождем деревни. Люди поклонялись ему, считая его богом. Детей он научил всему, что знал сам, а те обучили своих воинов. Даже Римская Империя не смогла покорить эту небольшую деревню. Ее обитателей римляне прозвали беллаторами, то есть воинами. Настал день, когда Марий скончался. Решалась судьба трона, советники-интриганы настроили близнецов друг против друга, развязав между братьями войну.
– Ну а дальше-то что было? – с нетерпением спросил я, раскачиваясь, будто наркоман в ожидании дозы.
– Ну, если честно, я сам не знаю…
– Придумай, у тебя хорошо выходит – сказал я.
– Придумай? Я ничего не придумывал. Это настоящая история человека по имени Марий, и тебе сейчас должно было стать более понятной суть этой реальности – единственной реальности нашего мира.
Стараясь выглядеть мудрым, он прищурил глаза, покачивая головой.
– Ты хочешь сказать, что все эти магические штучки и шаманы, воскрешающие людей, на самом деле существовали?
– Это тебе не магические штучки, а специальные техники, и для их использования недостаточно иметь волшебную палочку. Не веришь – валяй! Сам скоро во всем убедишься, – обиделся Аартур.
Господи, ну не могу же я просто взять и поверить его словам! Это то же самое, что прочесть греческую мифологию и утверждать, что на Олимпе живут боги. А ты там был? Неожиданно прозвучал собственный, но детский голос, споря со мной.
День тем временем клонился к вечеру, на улице на деревянных столбах вдоль дороги зажглись фонари. Желудок напоминал, что наступило время ужина.
Через дверь виднелись силуэты людей, сновавших туда-сюда. Шумная улица напоминала рынок в разгар дня. Напротив нашей двери остановился мужской силуэт: раздался стук, и мужчина что-то невнятно сказал.
Аартур валялся на тахте как мертвый и даже не шевельнулся на звук голоса. Я заставил себя подняться и открыть дверь. На пороге стоял молодой смуглый парень, примерно наш ровесник. Кстати, ему идет борода. Я вспомнил, что уже видел его на перекрестке с остальными новобранцами.
– Если хотите есть, то вам следует поторопиться, – сообщил он. – Да, кстати, столовая – это здание, где нарисованы вот такие иероглифы, – нарисовав их на салфетке, он протянул ее мне.
Тон его был таким, будто он уже полностью освоился. Услышав слово столовая, Аартур, который вновь было принял положение лежа, молниеносно спрыгнул с тахты, всем своим видом показывая, что абсолютно готов отправиться ужинать.
Несмотря на то что деревня была маленькая, на улицах было многолюдно. Вдоль дороги располагались лавочки, источавшие незнакомые запахи. Что там продается – не видно: толпившиеся зеваки перекрывали вид. В одной из лавочек мужчина в странном белом халате и смешной белой шапочке тянул тесто. Видимо, здесь делали лапшу. Чтобы пройти дальше, пришлось продираться сквозь толпу. Кто-то налетел на Аартура.
– Какого хрена толкаешься? – огрызнулся Аартур.
Я потянул Аартура в сторону, не желая в первый же день неприятных приключений.
– Спокойно. Просто идем дальше. Это всего лишь местные.
Что за вонь?
Совсем рядом ощущался какой-то непривычный запах. Тофу. Запах тофу заполнял всю деревню и провоцировал тошноту. Я прикрыл нос. Аартур тоже поморщился. По дороге в Гао-Шань водитель давал мне попробовать тофу, но тот не был таким вонючим. Видимо, это какой-то другой вид. Да и цвет у него черный…
Мы шли уже довольно долго, иероглифов встречалось много, но абсолютно невозможно было разобраться, какие из них указывают на столовую. Аартур остановил прохожего, а я показал ему салфетку с надписью. Прохожий указал на здание, стоявшее прямо перед нами.
Аартур разочаровано вздохнул:
– Надо учить китайский.
В небольшой столовой было тесно от посетителей.
Запах…
Невыносимый кислый запах то ли рыбы, то ли еще чего-то незнакомого. Воздух внутри столовой был горячий, и туманный. Если на улице было душно, то в столовой было как в аду. У местных жителей блестели лица, от накопившейся влаги.
– Хм-м, что сегодня на ужин? – задался вопросом Аартур, заглядывая в меню, которое висела за раздачей и была полностью на китайском языке. – Ага, рис. Лягушка, змея, летучая мышь… – он остановился. – О-о, Арслан, собачка тоже есть. Будешь?
Конечно Аартур дурачился, но в его словах была некая доля правды. Его ирония была понятна мне как никому другому: привыкнуть к такому меню сложно. Ни мяса, ни хлеба – ничего из того, к чему мы привыкли. Только рис и что-то непонятное к нему. Да уж, и это придется нам есть все время, пока мы здесь. Откровенно выразить свое отношение к предлагаемой еде было бы невежливо, и я, приняв из рук повара свою порцию, благодарно кивнул ему. Да ладно тебе, завтра будет лапша. А пока, бери и не жалуйся. Может, это полезно для здоровья, пытался я уговорить себя, но получалось как-то неубедительно. Плохо представляя, как буду это есть, я протянул повару деньги, но тот отмахнулся. Замечательно, хотя бы платить за это не надо.
На тарелке лежал рис, на нем покоилась рыба в каком-то красном соусе. Стоя с подносом, я глазами искал свободное место, что было непросто, ведь мы пришли довольно поздно.
– Смотри, вон девушка сидит. Идем к ней, – сказал Аартур, заметив сидевшую со спины милую девушку и резко двинулся в ту сторону.
– Может, не надо? – неуверенно возразил я.
Он остановился и, повернув голову в мою сторону, успокоил:
– Да не ссы ты, все путем!
Заняв место за столом рядом с девушкой, Аартур взял на себя смелость начать разговор. Я заранее все понял, но не стал его останавливать.
– Привет, красавица, я Аартур. Это мой друг – стесняшка Арслан. А тебя как звать? – произнеся все это на одном дыхании, Артур поспешил засунуть в рот кусок рыбы.
– Я Эрих, – кокетливо подправив челку, представилась в ответ наша девушка и добавила, уставившись на Аартура своими круглыми глазищами и интенсивно взмахивая ресницами: – Очень приятно, красавчик!
Рыба оказалась настолько острой и несъедобной, что у Аартура почти сразу же возникли спазмы в животе, заставив его согнуться пополам, будто ему только что нанесли сильнейший удар. Затем, схватившись за горло, несчастный стал судорожно искать глазами воду. Не удержавшись, я расхохотался от души, но, опомнившись, что смеяться над горем нехорошо, постарался взять себя в руки и обратился к нашей соседке:
– Эрих, прости что…
– Ничего страшного, пупсик, бывает, – поднявшись со своего места, ответила дама и направилась к выходу.
Я невольно, но чуть заметно фыркнул, проводив Эриха взглядом.
Ташкент давно пережил предрассудки касаемых геев и транссексуалов, по крайней мере, в Европейском районе в частности. Но видимо для Аартура это было в диковинку. Придвинувшись поближе к Аартуру, я шепнул:
– Тебе она понравилась?
И тут меня прорвало: смех наконец овладел мною, доведя до колик в животе. Да, обед был неудачным, но зато мы от души повеселились, встретив Эриха. Когда мы уже допивали соевый молочный напиток, стараясь протолкнуть съеденное, к нам подошли несколько человек и тот смуглый парень с бородой.
– Как вам местная кухня?
– Шикарно, – сказал Аартур с ноткой иронии.
– Гм-м… Понимаю. Ничего, привыкнете, – сказал он. – Ладно, знакомьтесь: меня зовут Али, а это Энтони, Самуэль, Николай, Теодор, Виктория, Питер и Ли.
– Зовут меня Кью Юнг вообще-то, – перебил его Ли закатив глаза, еле пробормотав на общем языке.
– Как? – спросили все унисон.
– Ли, просто Ли, – тихо произнес тот и отвел взгляд.
– Ну, с Эрихом вы уже знакомы, как я видел…
– Кажется наши новые друзья не только знакомы с Эрихом, – перебил его Питер, показывая, как бумага закрывает колодец, и противно ухмыльнувшись при этом. – Не подумайте, я не против этих, просто вы не похожи на тех, кто сумеет пройти посвящение.
– Виндзор! – одернул его Али.
– Все, все, молчу.
Виндзор… что-то знакомое.
Таким как Питер, всего неважно что говорить – главное сказать хоть что-нибудь и добавить свои пять копеек. Стоит запоминать таких, как он и держаться подальше. Он казался таким же, как и мои одноклассники: лишь бы повыпендриваться. И почему таких притягивает ко мне будто к магниту? Я попытался сделать вид, что не заметил подкола, пусть все думают, будто мне все безразлично. Аартур кажется вообще ничего не понял.
– Меня Аартур зовут.
– Я Арслан.
– Очень приятно, ребята, будем знакомы. Будут вопросы, обращайтесь. Я староста, – сказал Али.
Мы обменялись рукопожатиями. Питеру пожимать руку не хотелось, но пришлось.
– Ты не обижайся на меня, – неожиданно сказал Питер, пожимая мне руку.
Может, он нормальный парень?
– Ничего страшного, – поспешил заверить я.
– А будет! Я с нетерпением буду ждать, когда ты начнешь звать на помощь свою мамашу!
А нет, показалось. Пожалуй, не стану реагировать и промолчу.
Выйдя на улицу, мы чуть было не заблудились, но, ориентируясь на красные фонари, сопровождавшие нас всю дорогу, добрались-таки до дома номер восемь.
Артур предложил полюбоваться ночным видом деревни с крыши. Найдя на заднем дворе стремянку, мы поднялись на крышу нашего домика. С наступлением темноты деревня окрасилась светом красных фонарей. Да, вечером тут очень красиво.
– Кажется мне здесь начинает нравиться, – тоже, по-видимому, придя к такому выводу, задумчиво сказал Аартур.
Выдержав минутную паузу, я ответил:
– Наверное, и мне тоже.
***
Утром кто-то стучится в дверь.
– Входите, – сонно пробормотал я, с трудом оторвав голову от подушки. Все мое тело, начиная с ног до шеи, напоминало о вчерашнем подъеме на гору.
В проеме раздвинутых дверей возникла фигура Али. Он говорил о каком-то посвящении. Я ничего не понял в отличие от Аартура, который, услышав об этом, проснулся в ту же секунду.
– У вас есть минут пятнадцать, – сказал Али, – встретимся на площади.
После его ухода мы сразу же стали собираться. Умылся я на улице, где находилось некое подобие умывальника. Чтобы потекла вода, нужно было несколько раз покачать рычагом. Я подставил голову под кран. Сначала он зарычал, затем, громко хлюпая, начал плеваться большими порциями ледяной воды, которая, видимо, была вместо чашки утреннего кофе. Хотя я все же предпочел бы кофе… В ожидании Аартура я ворошил волосы, чтобы быстрее просохли.
– Ну че, пошли? – вышел тот из домика.
– Да, пожалуй, – повернувшись к нему, согласился я.
Сомнения терзали меня. Но, с другой стороны, было любопытно, куда и зачем мы идем. Пару минут мы шли молча в сторону площади. Но любопытство взяло свое, и я, нарушив молчание, попросил друга:
– Аартур, расскажи мне о посвящении
От неопределенности и ожидания каких-то плохих или хороших? – событий подташнивало.
– Это как в армии, понимаешь?
– Не совсем.
– Ну, ты должен дать клятву, и все такое…
– Ты уверен?
– Нет, я это выдумал, – ухмыльнулся он. – Потерпи немножко. Скоро узнаем.
– Скоро узнаем… – пробормотал я.
На площади было многолюдно. Несколько монахов, собравшись в кучку, бурно обсуждали что-то по-китайски. Появились другие иностранцы, выделяясь среди остальных красочными китайскими нарядами. Видимо, группа постарше. Мы направились к своей группе, которая стояла в центре.
ГО-ОНННГ!
Резкий удар гонга напугал не мало людей. Затем внезапно ударили в барабаны и поддерживали спокойный ритм. Я вздрогнул и в этот момент по моему телу пробежались невидимые мурашки.
– Не ссы, Арслан, – прошептал мне кто-то сзади.
Я обернулся.
Конечно же это был Питер. Что ему нужно? Понятное дело – развлечь себя и остальных своим остроумием. Но я красноречиво проигнорировал его.
– Ты что, глухой? – продолжал задирать меня он. Видимо, покрасоваться хотел перед девушками, которые тоже были на площади.
В момент, когда мы обменивались злобными взглядами, подошел Али, которого все в группе уже негласно признали лидером. Вовремя. Внимание переключилось на него. Али попросил всех встать в ряд, куда и сам встал тоже, по окончании дав монахам сигнал о готовности. Барабаны затихли. Затем резко раздалась барабанная дробь. Все встали в ряд на расстоянии вытянутой руки друг от друга, к каждому кандидату направился монах. Напротив меня встал монах, сопровождавший меня до деревни. Сделав шаг вперед, он протянул правую руку в мою сторону и что-то стал произносить на незнакомом языке. На вытянутой руке появились темно-синие иероглифы, которые спускались с запястья к кулаку. Когда он раскрыл кулак, иероглифы, став еще темнее, сползли на пальцы.
Ты рехнулся, парень… в смысле шизанулся, то есть, слетел с катушек, у тебя та самая, кататония и кажется ты сошел с ума.
Оторвавшись от пальцев, иероглифы поднялись над ними, паря в воздухе. Меня охватила паника, захотелось как можно быстрее убежать. Но не успел я и глазом моргнуть, как монах замахнулся и…
Удар!
Глава 4
…Очнулся я в полумраке, откуда-то сверху прорывался свет, пробиваясь сквозь веки.
– Ты меня слышишь?
Сквозь затуманенное сознание слышался до боли знакомый голос. Глаза слепило яркой неестественной синевой. Я был измотан, слаб, и обезвожен. Я был связан невидимой веревкой. Поначалу даже показалось, будто меня в камере допрашивает следователь, направив свет лампы прямо в глаза.
– Ты собираешься вставать? – тряс меня кто-то за плечо.
Кто здесь?
Я попытался открыть глаза, но вдруг ощутил невыносимое жжение, словно в воспаленные глаза плеснули морской водой. С трудом преодолев резь, я наконец открыл глаза, продолжая щуриться. Цвета воспринимались иначе. Все стало ярче, будто старый советский телевизор заменили новым со светодиодным графическим экраном. Предметы в комнате сверкали, от бликов было больно глазам. Я заставил себя резко подняться.
Плохая идея…
Очнулся, лежа на тахте и радуясь хотя бы мягкому приземлению. Но голове повезло меньше всего. Кажется я ударился. Теперь я слышал приглушенный свист.
– Боже, Арслан, пытайся обходится без резких движений. Доктор Ма говорит, что к обеду будешь как огурчик. Ей богу, так и сказал.
Раздался голос, принадлежащий светящемуся желтому силуэту. Было непонятно, кто это, – свет бил в глаза, да и голос искажен… Вскоре зрение стало возвращаться, исчезла оглушенность, звуки стали восприниматься отчетливо.
Над душой стоял Аартур и протянул мне руку:
– Давай, только по-аккуратнее.
– Угу, – согласился я.
– Вот так, – сказал он, когда помог мне подняться. – Тебе нужно подкрепиться. Пошли, я помогу тебе дойти до столовой. Или хочешь чтобы я принес тебе что?
– Нет, все в порядке. Я сам дойду.
– Тогда нам нужно спешить. Иначе будем грызть остатки.
Когда Аартур раздвинул двери, в комнату проникли миллион различных ароматов, словно я уловил запах каждого камня, воды, деревьев, цветов, людей, десяток специй, добавленных в рыбу. Запах был настолько четким, что мог видеть, как жарили эту рыбу, и на каком масле она жарилась. Вот, перед моими глазами встает картинка, где повар открывает крышку бутылки с соевым соусом и аккуратно поливает готовую рыбу и…
Мне не терпелось рассказать о том странном сне, где все мы находились на площади и нас посвящали в беллаторы? Но свой сон рассказать я не успел, пораженный тем, что… я видел буквально все. Время начало замедляться; Аартур шел впереди, будто прикидываясь, что ходит по луне. Лапшичник завис с растянутым тестом, которое остановилась в положении дуги и буквально висело на воздухе. Муха застыла на одном месте, медленно двигая своими крошечными крыльями.
– mama… – произнес голос ребенка, кашлянув.
– gan mao le ya!
Каким-то странным образом, я уловил диалог, хотя никого, кроме Аартура, рядом не было. Я вновь сделав глубокий вдох, чтобы ощутить множество различных запахов, среди которых особенно отчетливо выделялся аромат сирени. Дома, ребята из венской улицы рассказывали, что в аптеке подпольно продается некий препарат под названием Лирика, который вызывает такой же эффект, отправляя в иную реальность. Я тоже был будто под воздействием этого препарата, настолько лиричным все вокруг стало.
– Аартур, ты это видишь? – спросил я, медленно оглядываясь по сторонам.
Но Аартур, погруженный в какие-то свои переживания, казался не в духе и молчал до самой столовой. Ну а там, как и вчера, шумно, тесно, грязно. Я по-прежнему в Поднебесной, и все признаки китайской ментальности в этой деревне было налицо.
Китайцы – шумный народ. Наблюдая, как они разговаривают друг с другом, кажется, что у них политические дебаты. Где-то я читал, что по легенде, когда Китай был захвачен Хубилай-ханом, потомком Чингисхана, великий хан издал указ, который обязывал китайцев говорить громче, чем остальные народности, дабы различать, где китаец, а где монгол. Те времена для Поднебесной были очень сложными… Подумать только, ведь их даже за людей не считали.
Даже внутри столовой, мои мысли блуждали за пределами этого здания. Я шел, словно зомби, и конечно же пожалел об этом, когда на раздаче столкнулся с Питером Виндзором. Рыжая особа, считающая себя из высших кровей скривил недоумение.
– Ты что, живой? – спросил Питер. – Ребята, он живой, вы победили, – крикнул он, стоящим впереди Николаю и Теодору.
– Ты о чем вообще? – громко отреагировал я, чем привлек внимание всей столовой. Сквозь алюминиевый поднос, я увидел свое лицо, что напугало меня самого. Я покраснел, и лицо отображало первородную злость. Я не успел понять, откуда взялось такое дикое раздражение, когда Аартур положил на мое плечо руку и укоризненно покачал головой.
Заполнив свои подносы, мы сели рядом с нашей группой. К этому моменту, все уже ели, а Питер не отрывал с меня взгляда. Засунув пальцы в кувшин со сладким рисом, Питер достал небольшую слепку и отправил в рот, на что Али посмотрел осуждающе.
– Что?
– Ты же из королевской семьи, Питер, – Али покачал головой.
– Палочкой неудобно, – возразил Питер.
– А ты пробовал ложкой?
– Ах, да, ложка, – Питер виновно ухмыльнулся, и ложкой полез в кувшин со сладким рисом. – Арслан, а ты что не ешь?
– Не хочу, – отрезал я.
– Сегодня же праздник, – хитро улыбнулся Питер. – Ты должен праздновать, что выжил посвящение.
– Выжил? – спросил я.
Питер закивал.
– Именно! А что? Твой друг не рассказал тебе, что Тони и Сами не смогли пройти посвящение и уже покинули деревню, причем не на своих ногах? – он ухмыльнулся, изобразив рукой приставленный к виску пистолет.
Сначала я посмотрел в лево, а затем в право, в надежде найти тех двух, которых встретил вчера вечером, и сегодня утром на посвящении, которое ранее казался мне кошмарным сном. За столом не хватало ровно двоих. От пробравшегося в каждый уголок моего сознания ужаса, что я мог закончить так же, как те двое, я лишился дара речи. Вмиг расхотелось находится здесь, как, впрочем, и есть тоже. К горлу подступила тошнота.
Успею…
Я вылетел из столовой и склонился над первой попавшейся урной: меня вывернуло, хотя, собственно, и нечем было, кроме слюны. Глаза покраснели и наполнились слезами.
– Это все влияние чи, – прозвучало откуда-то. – Все твои чувства обострены. Скоро это пройдет.
Я обернулся на звук голоса. Передо мной стояла лысая туша двух с лишним метров роста с густой бородой по грудь. Я был в таком состоянии, что готов был послать к чертям всех, но чувство самосохранения подсказало, что этому здоровяку лучше не грубить.
– Не бойся меня, малой, – почесал он лысину. – Я твой шифу, то есть «мастер» в переводе с китайского. Меня, кстати, Торн зовут.
Какое странное имя.
Никогда не видел таких исполинов. На скандинава похож… Точно! Если надеть шлем на голову то…
– Вы тоже монах, как остальные? – спросил я, указывая на его одежду.
– Сам ты монах! Я беллатор! Воин! – гордо воскликнул Торн. – Если ты про мою одежду, то ее тут носят все, и тебе придется. Видишь ли, она очень удобная. В ней днем прохладно, а вечером тепло. А во время тренировок мы снимаем мех с рубашек. Смотри, здесь даже пуговица есть. Современный дизайн, – с гордостью похлопал он себя по груди.
Дверь в столовую открылась, и оттуда вылетел Аартур.
– С тобой все в порядке? – спросил Аартур, сразу же с изумлением уставившись на Торна, рассматривая его с головы до ног.
– Что, великанов раньше не видел? – отреагировал Торн, презрительно фыркнув. – Невежа, нет тут никаких великанов, – рассмеялся он и, хлопнув меня по плечу, добавив: – Крепись, малой, это только цветочки!
Затем гигант удалился, а мы с Аартуром растерянно провожали его взглядом, пока он не исчез из виду.
– Кто это? – удивленно спросил Аартур.
– Сказал, что он наш шифу.
– Так и сказал? – растерянно произнес он.
– Ну да.
– Вот я идиот! – схватился за голову Аартур.
– Так ты знаешь, что это значит?
– Да… – произнес он обескураженно. – Он наш учитель, то есть мастер. Надеюсь, я не сильно его разозлил… как думаешь?
– Думаю он просто пошутил.
– Ага, надеюсь. А что еще он сказал?
– Еще он сказал, что наши чувства обострены из-за какого-то чи. Что это вообще такое?
– Чи – это активная субстанция, которая является частью любого организма. Он везде.
– А что ты вдруг заговорил, как философ с докторской степенью?
Аартур пожал плечами:
– Ну извини… Чи дает нам энергию, силу и скорость, одним словом, сверхчеловеческие возможности. Чи течет в наших телах, но его не увидеть. Мы эволюционировали. Мы больше не сапиенс.
– Не сапиенс?
– Ага.
Я впал в ступор. Умом понимал все, но сразу переварить информацию не мог. Такое чувство было, будто я оказался на борту фрегата во время шторма.
– Ты иди домой, отдохни, – заботливо предложил Аартур, прекрасно понимая, что со мной происходит. – Я принесу тебе поесть.
С благодарностью приняв его предложение, я согласно кивнул и тут же отправился домой. Дорога показалась очень короткой, я даже не заметил, как добрался. Едва переступив порог, я свалился на тахту и неподвижно застыл. Тахта ощущалась по-другому: словно мягче, чем раньше, стала, да и пахла очень приятно. Спустя минуту сознание затуманилось и я погрузился в сон.
***
Открыв глаза, я обнаружил, что надо мной склонились два силуэта. Их обладатели бурно обсуждали что-то, но я, еще не полностью выйдя из сонного состояния, плохо понимал, о чем они говорят.
– Что будем делать с этим извращенцем? – спросил женский голос.
– Может, сдадим его мастеру Гао? – предложил другой женский голос.
Окончательно придя в чувство, я разглядел двух девушек. Было ощущение, что одну из них я уже где-то видел. Смутившись, я вмиг поднялся.
– Что вы тут… делаете? – мои слова прозвучали неожиданно грубо.
– У нас такой же вопрос, – усмехнулась девушка с короткой стрижкой.
Я оглянулся: вокруг – чужие вещи. Хотя комната похожа на нашу с Аартуром…
Да, кажется перепутал я дома, и случайно оказался в чужой комнате, причем там, где жили девушки. В голове все смешалось из-за этой глупой ситуации, в которую попал. Я хотел объясниться, но девушки оказались очень привлекательными и меня это сбило с толку. От неловкости меня бросило в краску.
– Я, то есть меня, эм, знаете, – не мог я собраться с мыслями, но затем я едва слышно пробормотал: – извините, – … и выбежал из дома.
За дверями царила ночь. Я бежал так быстро, что мозг не успевал обрабатывать передаваемую картинку, фиксируя лишь размытые изображения домиков, проносящихся перед глазами. Я никогда так быстро не бегал. Пробежав на другой конец деревни, до самого водопада, я оглянулся назад, не успев заметить человека впереди, и… столкнувшись с ним, не удержался на ногах.
– А-а, малой, ты что ли, – буднично, словно не почувствовав столкновения произнес мастер Торн. – От кого бежишь? От великанов, небось? – он улыбнулся.
Черт! Вот попал…
Он неожиданно спокойно произнес, протянув мне руку:
– Не бойся, малой. Присаживайся, составь мне компанию.
Трясти меня перестало. Опершись на его руку и окончательно придя в себя, я молча сел рядом с Торном у костра.
– Так от кого ты бежал?
– Ну, это…
Рассказывать о случившемся было стыдно, и я тянул время.
– Ладно, не хочешь – не говори, – сказал он, подбросив сухую ветку в костер. – Хочешь, расскажу историю?
Я пожал плечами.
– Так вот… – начал он. – Давным-давно в одной очень маленькой деревне жил юноша, звали его Марий.
– Так эту историю мне Аартур уже рассказывал, – перебил его я, когда Торн скривил гримасу. – Или не рассказывал?
– Да?
Я, кивнув, подтвердил:
– Да.
– Слушай, малой, истинную историю, которая передается из уст в уста. Может когда-нибудь и ты расскажешь своему ученику об этой истории или даже сыну. Как думаешь?
Я робко улыбнулся и кивнул.
– Так вот, не было у Мария ни отца, ни матери. Мальчиком из ниоткуда, называли его. Дни свои проводил он в тяжелом труде грузчика. Повзрослев и не найдя себе другого применения в деревне и договорившись с купцами, он отправился в дальние странствия. По пути где-то подрабатывал наемным трудом, где-то занимался торговлей, а иногда и подворовывал даже. Так скитался он по свету десять лет, увидел сто племен и сто народов. Научился сражаться и возмужал. Однажды на отдаленную деревню, куда он привез нехитрый товар для продажи, напали варвары. Отважно защищая жителей, Марий получил смертельные раны, но деревня была спасена. В знак благодарности местные шаманы исцелили его. Позже они присвоили ему почетное звание защитника деревни и научили древним техникам использования энергии чи. Марий стал более сильным, быстрым и ловким. Его реакция была настолько развита, что даже комар не пролетел бы рядом незамеченным. Но Марию хотелось большего. В деревне ходили слухи, что шаманы бессмертны и им уже более трехсот лет. Марий тоже захотел стать бессмертным, и он обратился к шаманам с просьбой сделать его бессмертным, на что самый мудрый из них, Импето, ответил: «О Марий, зачем ты выбираешь эту дорогу? Ты не понимаешь, чего хочешь. Смерть – это дар богов человеку. А сами боги обречены нести бремя бессмертия». Но Марий продолжал настаивать, и шаманы согласились, решив предварительно устроить ему испытание: поставив свиток бессмертия на видное место, они попросили взамен бессмертия принести в жертву жизнь любимого человека. Но такого человека у Мария не было, и он, обманув шаманов, принес в жертву невинную женщину, которая любила его, и была согласна на все. Те, заподозрив его во лжи, не отдали ему свиток бессмертия. Униженный и оставленный без награды, Марий решил украсть свитки. Поскольку он был почетным защитником деревни, все двери для него были открыты. Однажды ночью он дерзнул украсть свитки и бежал из деревни. Шаманы, быстро заметив пропажу, отправили за ним стаю волков. Желая отвести от себя беду, Марий призвал оленей и голодные волки задержались, поедая их. А Марий продолжил свой бег. Затем шаманы отправили за ним конницу. Тогда Марий достал свои двухметровые мечи и, размахивая ими, на полном ходу поразил коней одного за другим. В конечном итоге шаманы сами настигли его в узком проходе между скалами, но Марий создал перед собой преграду из камней, перепрыгнуть которую было почти невозможно.
