История археологической мысли в России. Вторая половина XIX – первая треть XX века

Оглавление

Н. И. Платонова. История археологической мысли в России. Вторая половина XIX – первая треть XX века

Предисловие

Глава 1. Источники. Методы. Подходы

1.1. Вводные замечания

1.2. Источники, основные понятия и методы исследования

Глава 2. Систематические обзоры и варианты периодизации отечественной археологии (середина XIX – первая треть XX в.)

Глава 3. Начальный этап становления научной археологии в России

3.1. Различные «концепции» в русской археологии второй половины XIX в.: взгляд современника

3.2. Общественная подоснова развития «национальной археологии» и ее особенности в России второй половины XIX в

3.3. Основное противоречие русской археологии третьей четверти XIX в

3.4. Русская археология или «археология русских»? М.П. Погодин, И.П. Сахаров, И.Е. Забелин, А.С. Уваров

3.5. «Винкельмановское» направление в русской археологии и начало разработки национальной тематики: С.Г. Строганов, Ф.И. Буслаев

3.6. Разработка идеологии и методологической базы исследований первобытных древностей России: К.М. Бэр

3.7. Изучение первобытности в контексте исследования национальных древностей России: роль русских немцев в этом процессе

3.8. Заключение

Глава 4. Археология как наука гуманитарного цикла в России (вторая половина XIX – первая треть ХХ в.)

4.1. Гуманитарная исследовательская платформа в русской археологической науке

4.2. «Скандинавский подход» в русской археологии 1860–1870-х гг.: Л.Ф. Радлов, П.И. Лерх

4.3. Историко-бытовая школа в археологии: 1850–1880-е

4.3.1. «Бытописательство» или история культуры?

4.3.2. Попытки определения археологии как науки в 1860–1870-х гг.: А.С. Уваров, И.А. Забелин, П.В. Павлов

4.3.3. А.С. Уваров и наука о первобытности в России. 1870–1880-х гг

4.4. Развитие классической археологии в России: школа Н.П. Кондакова

4.5. Школа комплексного востоковедения в России и археология

4.6. Попытка объединения традиций историко-бытового и классического направлений: А.А. Спицын (1890–1920-е гг.)

4.6.1. Характеристика источников

4.6.2. Определение археологии, её предмет и задачи по А.А. Спицыну

4.6.3. Разделы археологии по А.А. Спицыну

4.6.4. А.А. Спицын об О. Монтелиусе и типологическом методе

4.6.5. Культура и этнос по А.А. Спицыну

4.6.6. Идеи А.А. Спицына в отечественной археологии ХХ в

4.7. Теоретическое обоснование археологии как отрасли исторического источниковедения: А.С. Лаппо-Данилевский

4.7.1. А.С. Лаппо-Данилевский – личность и творчество

4.7.2. А.С. Лаппо-Данилевский как археолог

4.7.3. А.С. Лаппо-Данилевский – теоретик археологии (первый период)

4.7.4. А.С. Лаппо-Данилевский – теоретик археологии (второй период)

4.8. Археология как гуманитарная дисциплина в теоретических исследованиях 1920-х гг.: П.Ф. Преображенский

4.9. Заключение

Глава 5. Археология как естественно-историческая дисциплина в России

5.1. Палеоэтнологическая школа в России: вводные замечания

5.2. Философская платформа палеоэтнологии: странички истории

5.2.1. Габриэль де Мортилье и формирование естествоведческого подхода в археологии

5.2.2. Истоки формирования взглядов эволюционистов на первобытное общество

5.2.3. Французская палеоэтнология: научный прорыв и осознание сложностей

5.3. Преддверие «антропологической археологии» в России: 1860-е – начало 1880-х гг

5.3.1. И.С. Поляков и начало исследований каменного века на Русской равнине

5.3.2. Историко-культурные реконструкции палеолита по материалам первых раскопок стоянок Русской равнины: И.С. Поляков и А.И. Кельсиев

5.3.3.Естествоведческий подход к изучению неолитических стоянок в 1870–1880-х гг.: А.А. Иностранцев и его книга

5.3.4. Упадок интереса к первобытности в конце XIX в.: причины и следствия

5.4.Формирование палеоэтнологической школы в России (1900–1910-е гг.)

5.4.1. Основоположники: Д.Н. Анучин и Ф.К. Волков

5.4.2. Фёдор Кондратьевич Волков: этапы жизни и творчества

5.5. Палеоэтнологическая школа в русской археологии (конец 1910–1920-е гг.)

5.5.1. Поколение «первых учеников»

5.5.2. А.А. Миллер и методика раскопок поселений со сложной стратиграфией

5.5.3. Научный прорыв в исследованиях палеолита: Г.А. Бонч-Осмоловский

5.5.4. Методологический поиск палеоэтнологической школы накануне Великого перелома

5.6. Разгром палеоэтнологических научных центров

5.6.1. С.И. Руденко и «руденковщина»

5.6.2. Судьбы ведущих палеоэтнологов на Великом переломе

5.7. П.П. Ефименко: разрыв и преемственность научной традиции

5.7. Заключение

Глава 6. Попытка общей систематизации археологических источников и создания теории археологии: В.А. Городцов и его школа (1890–1920-е гг.)

6.1. Василий Алексеевич Городцов – жизнь и деятельность до 1917 г

6.2. Школа В.А. Городцова и ее методологический поиск в 1917 – начале 1930-х гг

Глава 7. Структура отечественной археологической науки и особенности ее развития в 1920-х – начале 1930-х гг

7.1. Периодизация процесса сложения инфраструктуры российской археологии (1917–1930 гг.)

7.2. Российская/Государственная Академия истории материальной культуры

7.2.1. Начальный этап: 1918–1919 гг

7.2.2. Николай Яковлевич Марр – организатор археологической науки

7.2.3. «Чистка» ГАИМК

7.2.4. Реорганизация ГАИМК: 1930–1934 гг

7.3. Археологическое образование в 1920-х – начале 1930-х гг

7.3.1. Политика советской власти в университетах и археология

7.3.2. Археологическая аспирантура 1920-х гг

7.4. Общественная подоснова развития краеведческой археологии в СССР 1920-х гг

7.5. «Марризм» в археологии

Заключение

Список сокращений

Литература

A history of archaeological thought in Russia. 1850s – early 1930s (Abstract)

Отрывок из книги

Эта книга представляет собой попытку по возможности объективно описать и проанализировать историю археологической мысли в России начиная с момента сложения представлений об археологических остатках как национальном достоянии. Именно тогда началось развитие собственно научного, а не антикварного подхода к памятникам. В нашей стране период возникновения и формирования научной археологии падает на середину XIX в. (разумеется, вне сферы классических древностей, где это произошло раньше).

Верхней хронологической границей настоящего исследования является середина 1930-х гг., когда ситуация в гуманитарных дисциплинах коренным образом меняется. По причинам вненаучного характера деятельность целого ряда важных направлений археологической мысли тогда оказалась прервана или трансформирована. Мне показалось логичным довести рассмотрение материала именно до этого периода ввиду качественных перемен, которыми он ознаменован.

.....

Безусловно, предложенная трактовка не претендует быть единственно возможной, учитывая «крайнюю расплывчатость категории исторической школы вообще» (Ростовцев, 2005: 304). В связи с этим можно констатировать определенную идейную близость ее к разработкам С.И. Михальченко, в которых выход из запутанной ситуации мыслится именно через определение «иерархии критериев» в изучении феномена научной школы. На первое место среди них ставится «педагогическое общение… основателя школы и его учеников» (Михальченко, 1996: 3–16).

В ряду наработок современной социологии науки, использованных в работе, особого упоминания заслуживают идеи крупнейшего французского социолога П. Бурдье (1930–2002) (см.: Ритцер, 2002; Шматко, 2001). Мне кажется плодотворным предложенное им понятие научного символического капитала, состоящего «в признании (или доверии коллег), которое даруется группой коллег-конкурентов внутри научного поля. <…> Этот вид капитала частично базируется на признании компетенции, которое, помимо производимых им эффектов узнавания и частично благодаря им, придает авторитет и участвует в определении, <…> что важно, а что нет в такой-то теме, блестяще это или устарело» (Бурдье, 2001: 56–57; см. также: Бурдье, 2005: 473–517). Другим важнейшим положением П. Бурдье является деление научного капитала на институциональный и «чистый». Первый – это власть, связанная «с занятием важных позиций в научных институтах, руководством лабораториями или факультетами <…> и т. д., а также власть над средствами производства (контракты, кредиты, посты) и воспроизводства (власть назначать на должности и продвигать по службе), которую дают им высокие посты» (Бурдье, 2001: 64). «Чистый» научный капитал, по Бурдье, «приобретается, главным образом, признанным вкладом в прогресс науки, то есть изобретениями или открытиями (наилучшим показателем в данном случае являются публикации, особенно в наиболее селективных и престижных печатных органах)» (Бурдье, 2001: 65).

.....