Читать книгу Красный волк - Н. Свидрицкая - Страница 1

*****

«Мифология мероканцев настолько древняя, что к моменту Ухода можно было обнаружить только остатки её в Гамах и суевериях Интравертных каст. Проведя длительные и тщательные исследования, я * обнаружил, в частности, следы культов Ти и Мерц, демонов, чьи имена носят луны Мерака.»

«Мерц – женское божество, демон мщения, любви, войны и закона. Её символом является ромб с точкой внутри, который со временем превратился в часть кастового знака Реалистов, Касты судей и бунтарей. Так же это голубая луна Мерака, которая находится так далеко от планеты, что не имеет фаз. С Мерц связан и Красный Волк, тотем Военной Касты. Он олицетворяет

неотвратимость мести, но и благородство сурового демона».

« Ти – двуполое божество, андрогин, и так же двойственна природа его силы и влияния. Видный в небе Мерака и ночью и днём, Ти стремительно меняет свои фазы. То тёмный, то светлый, исчезающий и снова возникающий, Ти всепроникающ, но бесстрастен; изменчивый, себе он не изменяет даже противореча. Отчасти Ти является символом мировоззрения мероканцев, заключённого в строгие кастовые рамки, но внутри этих рамок абсолютно свободного. В отличие от Мерц, покровительствующей и закону, и мести, Ти олицетворял водную стихию и был душой музыки».

* Здесь и далее будут цитироваться работы Гэвэнто Мессейс, кроме отмеченных особо работ других авторов.

Предисловие

Моя непреодолимая страсть поумничать подстрекает меня к написанию предисловия ко второй части моей книги. Впрочем, если кто-то не любит длинные предисловия, может спокойно пропустить его, на сюжет это не повлияет. Здесь я, во-первых, хочу объяснить, почему мои герои разговаривают так обычно, применяя обычные современные словечки, фразеологизмы и идиомы. С самого начала передо мной встала дилемма: переводить дословно, или сохраняя только смысл и настроение? Во втором случае теряется вкус и шарм чуждого языка, его особенности и очарование, а так же неявными становятся проблемы героини, изучающей его. Но с другой стороны, и я, и читатели утонут в сносках и пояснениях, а так же, что важнее, потеряется смысловая, эмоциональная составляющая, которая кажется мне намного важнее. Так что речь героев – это не перевод. Это вольный пересказ.

Во-вторых, я считаю совершенно невозможным, описывая целую планету, изображать её чем-то вроде провинциального портового города, как делают это большинство авторов, описывающих инопланетье. Это хотя и очень удобно, но и нелогично, и не умно. Из-за педантичности моей натуры я не могу поступить подобным образом, да и, зная столько о Корте и других планетах Союза, как я могу писать о них так убого?

С другой же стороны, это просто невозможно: рассказать о целой планете ВСЁ. Я вполне отдаю себе отчёт в том, какая скука обуяет иного читателя при чтении даже и этого скромного предисловия; если же я начну географический отчёт.… Даже моё собственное нутро восстаёт против этого тяжкого бессмысленного труда. И всё-таки без какого-то предисловия не обойтись. Так как основное действие развернётся на Корте, я попытаюсь дать самое общее представление хотя бы об этой водяной планете. Увы, и Кинтана, и Шхар, и Бард, и особенно Раббе, о которой, к стыду своему, я знаю совсем мало, в это предисловие не попадают.

На Корте воды даже больше, чем на Земле. Материк на Корте всего один, но очень большой: как Европа, Азия и Африка, вместе взятые, только сильно вытянутые Африкой вдоль экватора. Ожерелья и созвездия самых разнообразных островов и архипелагов разбросаны по всей планете, но меньше всего их на севере, в мега океане Корты, пустынном, буйном и загадочном. На островах южных морей множество различных народов, цивилизаций, религий и культов – такое множество, и такое разнообразие, что одно перечисление имеющихся там племён заняло бы несколько страниц. Так вышло, что кайнозойская эра совпала на Корте с развитой цивилизацией, и это, несомненно, является её самой главной и интересной особенностью. Динозавров на ней нет, но океан скрывает совершенно немыслимых и по большей части загадочных существ, а животные Корты очень похожи на кайнозойских животных Земли – кто знает, какие монстры бродили тогда по поверхности нашей планеты, поймёт, что я имею в виду.

Кортианская цивилизация, насчитывающая более пяти тысяч лет – я имею в виду то же, что на Земле называют Нашей Эрой и не упоминаю времена, предшествующие этому, – зародилась в Чаре. Это единственный супермегаполис Корты, не являющийся мероканским. Как Иерусалим на Земле, Чара является символическим центром планеты. Говоря: «На западе», – кортианин имеет в виду часть планеты, что к западу от Чары, то же и Восток. Каждый камень древних улиц Чары свят для миллионов кортиан, и к её святыням по сей день стекаются паломники с самых отдалённых островов.

О религиозной Корте я умолчу по той простой причине, что почти ничего об этом не знаю. У тысячи народов и почти трёхсот тысяч мелких народностей Корты религия разная, и не в человеческих силах хотя бы упомянуть их все. Правда, насколько я знаю, Творец у них один, и, как и у мероканцев, акт творения не завершён. В основе всех до единой религий Земли и некоторых других человеческих планет – Барда, например, – акт творения завершён, Бог создал всё сущее, и дал чёткие указания, как именно следует его творением пользоваться. В основе религии мероканцев, кортиан и кинтаниан лежит вера в то, что Бог творит постоянно, усовершенствуя и усложняя своё творение каждую секунду. И полагаться в вечно меняющемся мире человек может только на свой род, свою семью, на таких же, как он. Фраза: «Враги человека – домашние его», – на любой из этих планет прозвучала бы жуткой ересью. Вот, собственно, и всё, что я могу сказать по этому поводу. В какой-то степени это объясняет преданность мероканцев Дому, а так же их отношения с кортианами, не испортившиеся нисколько за четыреста лет соседства на одной планете.

Официальная Корта заключается в пределах пяти супермегаполисов: Луаны, Дины, Плеоны, Аны и Чары. Там находятся представительства кинтаниан и других рас Союза; военные консульства кипов, выполняющие и полицейские функции, и союзные информационные центры. Кинтаниане не живут на Корте, плохо переносят её влажный жаркий климат, и предпочитают Гешт, спутник пятой планеты Ларсии, Трефа. Там же, на орбитах Трефа, располагаются военные объекты и терминалы кинтаниан.

Туристическая Корта, несомненно, самая выдающаяся из планет Союза. Мангровые болота западного побережья П’инманы, кишащие кайнозойскими тварями, Великие Равнины в центре материка, по которым мигрируют стада самых экзотических животных, южные вулканические острова с роскошными пляжами и лагунами влекут к себе всех без исключения в Союзе – даже надменных шхарианцев и равнодушных бардиан.

Мероканская Корта тоже давно уже имеет своё лицо. К моменту начала этого повествования мероканская Община насчитывала более сорока миллионов человек, и две трети их жили в мегаполисах. Очень малая часть расселилась по маленьким городкам Корты, мероканским и даже кортиано-мероканским. И кастовые, и расовые различия за четыре сотни лет не стёрлись и не растворились благодаря крайнему консерватизму мероканцев; и это сильно сказалось на топографии городов и разнице в укладе жизни отдельных районов. Так как повествование это – в основном о мероканцах, то более о кортианах я говорить не буду. В течение всего повествования будут то и дело всплывать различные новые подробности, дополняющие уже сказанное. Я же здесь расскажу помимо прочего только о Луане.

Луана – центр мероканской Общины и всего моего повествования. Находится она на юго-западе Г’явайлы, южнее Чары; если прикинуть на Землю – на западном побережье Индии. Просторные южные плато огибают широкой плавной дугой юго-восточные джунгли, мангровые болота с их кошмарными кайнозойскими тварями, долину ветвистой реки Дин, такой же опасной и загадочной, как Амазонка, и на западе вздымаются к морю Мозаичными горами, с которых низвергаются каскадами водопадов красивейшие кортианские реки: Ана, Нео и Луан.

Роскошнейшим водопадом спадая с мраморных уступов, бурные воды Луан разбиваются о множество островов из пёстрого мрамора и подмывают широкое естественное плато, на котором расположился Верхний, или Старый, город, с его старинными дворцами, кортианскими святилищами, павильонами и стелами; далее по течению они становятся медленными, успокаиваясь в долине, намытой ими же за долгие тысячелетия, и плавно омывают поросшие джунглями и окаймлённые блестящими от разноцветной мраморной крошки пляжами острова Дельты, на которых расположился Нижний город – Венеция Корты, цепи хрупких, ажурных домов на сваях, мраморные набережные и широкие лестницы, уходящие прямо в воду.

Не смотря на древние кортианские корни, Луана – город почти стопроцентно мероканский. Именно здесь, прельстившись идеально напоминающим Мерак пейзажем и климатом, а так же местоположением города, расположенного, как это принято было на Мераке, в месте впадения большой реки в морской залив, мероканцы основали свою первую колонию, Мелару, долгое время изгнания ограниченную Луаной. Кортианское название Луаны – Хор, – сохранилось только в старых хрониках. Добродушные кортиане с удовольствием переняли мероканское название. Луана сохранила первые цитадели двенадцати высоких Домов, башни, расположенные на самом большом острове Верхнего Города, Ваэ. Весь остров имеет правильную ромбовидную форму, что позволило распланировать мероканские улицы-соты вокруг башен и площадей в идеальном порядке. С четырёх сторон от высоких мраморных набережных к воде спускаются лестницы; папоротники и гигантские ураганные пальмы бросают на их ступени узорчатые тени в любое время дня. После гибели высоких Домов и сам остров, и его башни отошли в собственность Общины; Ваэ – её административный центр, её столица. Он считается территорией Мерака, и неподвластен кинтанианам, что не позволяет им влиять на принимаемые Общиной на острове Ваэ решения. Правда, функции Высоких Домов присвоил себе Лорд Понтифик, но для того, чтобы воспользоваться этим, он обязан лично присутствовать на мероканском Совете, а законы Кинтаны запрещают ему покидать планету.

Жизнь Общины текла по издавна проложенному руслу спокойно и ровно. Молодёжь, как ей и положено, периодически протестует то против обязательного Знака Касты – за сотни лет этот значок несколько раз перебирался с виска на запястье, с запястья на другие части тела и обратно; – то против другого безобидного обычая, но на общее течение мероканской жизни молодёжные бунты практически не влияли.

За последние сто лет только три события встряхнули Общину основательно и ощутимо: рождение мерокано-кинтанианского полукровки лорда Корина, трагедия в Геште и бунт Волков.

Третье событие было следствием второго. Две Высокие интравертные Касты давали огромное количество романтических союзов и полукровок, такое, что уже заходила речь о слиянии Каст в одну, событие для мероканцев эпохальное. Военные, которых многие на Мераке называли древним именем Волков, видели свой идеал в безумии сердца и холодном разуме Реалистов, а те, в свою очередь, никогда не могли устоять против лихого гусарского шарма Волков. Когда таких людей объединяло взаимное чувство, ничто не могло встать между ними, и Касты медленно, но верно сливались в одну. В результате взрыв в Геште уничтожил не только Реалистов, но и почти всю их Кровь Военных Домов, а Община осталась практически без двух высоких Интравертных Каст. Выжили подростки и совсем маленькие дети, которых не взяли с собой; людей среднего и старшего возраста выжило меньше десятка. Около двадцати лет, пока уцелевшее поколение росло и мужало, Военная Каста практически не участвовала в жизни Общины. Но молодёжь возмужала и как-то очень неожиданно для всех дала понять, что Кастой Волков их называют отнюдь не зря.

Эта Каста издавна давала авантюристов, бунтарей, космонавтов, разведчиков, экстрималов и, увы, преступников. Эти люди, сильные и непокорные, подчинялись Порядку Озакха с трудом, и только в том случае, если их неуёмная энергия была направлена в нужное русло. Как только первой волне молодых Волков перевалило за двадцать, у Общины появились забытые было проблемы. Не сдерживаемые старшими, практически предоставленные самим себе, молодые Волки отрастили волосы, по древнему, полузабытому обычаю Военной Касты сделали себе на плечах татуировки Красного Волка, и придумали себе особую форму одежды, напоминающую старинную мероканскую военную форму, что сильно скандализировало чувствительных к таким вещам кипов. Особый шик, свойственный людям этой Касты, настолько очаровал остальную мероканскую молодёжь, отвыкшую от таких вещей, что те начали во всю подражать им. Волки стали кумирами всей Корты, даже кортиане не устояли перед их шармом. И для Общины наступило трудное время, потому, что внешними формами протеста Волки не ограничились.

Пока существовали Высокие Дома, кипы были вынуждены мириться с автономией мероканцев внутри Союза. Но после гибели первых их функции присвоил себе Понтифик, а отсутствие Военных упростило кипам бескровный захват последних бастионов равенства. Теперь мероканцы очутились в положении остальных рас Союза, равноправных чисто номинально. За двадцать лет это успело утвердиться и стать догмой; но Волки испокон веков были противниками догм. Их лидеры, Тарва Заэм и Адрейн Вера, праправнук дяди Кайла Ивайра, восстали против сложившегося положения вещей, напомнили о свободе острова Ваэ, и потребовали от кипов возврата автономии. Тарва одержима была ни много, ни мало, а созданием собственного мероканского военного флота, который дал бы мероканцам возможность военной карьеры, равняющей бы мероканских Военных с кинтанианскими военными лордами. Кипы хотели этого меньше всего, но недооценили противника – такие же молодые, как и Волки, они не помнили, каковы их теперешние оппоненты. Те подняли всех мероканцев в едином протесте. По призыву Адрейна и Тарвы мероканцы в полном составе уволились из кинтанианской армии. В городах Корты начались яростные стычки между кинтанианами и мероканцами, к которым не остались равнодушны и кортиане, всегда поддерживающие последних, что бы ни произошло, и остановить это, не прибегнув к жёстким карательным мерам, не представлялось возможным. К мерам этим кипы прибегнуть не посмели, и мероканский военный флот начал своё существование, как объективная реальность, данная Кинтане не в самых приятных ощущениях.

Впрочем, когда неспокойные молодые люди устремились в армию и смысл своей жизни стали видеть в соперничестве с кипами, буря улеглась гораздо быстрее и бескровнее, чем боялись обе стороны. Молодые кинтанианские военные быстро сообразили, что жить стало если не лучше, то намного веселей, имея стимул в лице мероканских соперников. Престиж военных вырос в несколько раз, лорды ринулись на службу с новым пылом. Трудновато представить себе соперничество гусар и римских легионеров, но именно это и происходило меж кипами и Волками. Железная выправка кинтаниан и кураж и шарм мероканцев сделали союзную армию необычайно популярной в последние годы перед Войной.

Бывшие бунтари, возмужав и войдя в Совет Общины, успокоились, показали себя людьми дисциплинированными и здравомыслящими, и жизнь Общины снова потекла по привычному руслу. Давно решилась проблема полукровки Корина, выбравшего Кинтану; ни теракты Агой, ни давняя угроза войны с Лигой не могли поколебать спокойного и размеренного хода вещей. Но в последний перед войной год напряжение незаметно, но неотвратимо начало нарастать. Те, кто верил в Циклы, связывал это с мистикой роковых лет, и со страхом ждали прихода года Красного Волка, года катастроф и переворотов. То, что кризис назрел, понимали даже те, кто не был суеверен: слишком уж тугой завязывался узел. Грозными вестниками были беспредел на пограничных терминалах, взрыв Пскема, вести о похищении Грита, нелепая измена в высших кругах Кинтаны, участившиеся исчезновения людей и зверские убийства женщин-клонов на Шхаре и терминалах.

Неукоснительно соблюдая мероканский календарь, Община праздновала Новый Год дважды: с Кортой и утраченным Мераком. Долгожданный и пугающий, год Красного Волка пришёл в свой срок, и после захода Ларсии в мероканских городах начали вспыхивать фейерверки, один за другим, по мере продвижения сумерек на запад. В небе над Луаной вспыхнули и погасли девять ортодоксальных символов Волка, и вдруг в придачу к ним загорелся десятый. Впервые за без малого тысячу лет преданный забвению Нападающий Волк, символ смутных времён Мерака, символ вендетты, ощерился на планету и в космос, полыхнув огнём и золотом. И не успел он рассыпаться огненным дождём, как молодые мероканцы к ужасу консервативных луанцев приветствовали его древним боевым кличем, не звучавшим тысячу лет. Как пренебрежительно говорили потом кипы, наконец-то мероканцы созрели для войны, но истинного положения вещей не представлял себе тогда никто.

Барон Ариги

Глава первая

Только что было так хорошо и уютно, и вдруг всё кончилось. Он ещё ощущал в себе остатки этого блаженства, но неприятное чувство усиливалось. Будучи пока существом, которое ощущает, но не осознаёт, он попытался вернуться в положение, в котором ему было хорошо, но от совершённого усилия дискомфорт только увеличился. Терпеливое пережидание тоже ничего не дало: становилось всё хуже. Что-то надавливалось на него со всех сторон, медленно, но неумолимо, возрастало удушье. Смутно соображая уже, что принятых мер недостаточно, он напрягся, инстинктивно дёрнулся, с большим трудом, с хрипом и свистом втянул в себя воздух и отчаянно закашлялся: горло и лёгкие были полны какой-то пенистой субстанции. Кашель и вымотал его в первые же секунды, и пробудил сознание. Сначала он понял, что тяжесть, давившая его, это он сам, тяжесть его собственного тела, которого до этого момента он не ощущал. Осознав это, он попытался пошевелиться, и с огромным трудом, потратив массу сил и времени, перевернулся на живот. Из лёгких продолжала идти пена, которую он выплёвывал, едва не утыкаясь лицом в жидкость, окружавшую его со всех сторон, которая быстро исчезала куда-то, так, что когда он выбился из сил, отплевавшись достаточно для того, чтобы дышать относительно свободно, то уже смог лечь ничком, прижавшись всем телом и щекой к какой-то мягкой, влажной, пористой поверхности. Несколько минут затем он просто лежал и дышал, приходя в себя и восстанавливая силы.

Отдышавшись и более-менее отдохнув, он пришёл в себя окончательно. Сначала мелькнула мысль, что ничего подобного с ним никогда не случалось, и в тот же миг он вспомнил, кто он и что с ним произошло. Тело налилось холодным свинцом при мысли, где он теперь и в чьей власти. Он всё-таки остался жив! Каким чудом он выжил, и зачем его спасли, гадать смысла не было. Что бы там ни придумал для него Лавайр, это всё равно конец. Только более мучительный, чем он надеялся.

Проверяя себя, Ив упёрся руками в поверхность, на которой лежал, изо всех сил, но их явно не хватало: подняться он не смог. Больно закусил губу, пережидая приступ слабости и отчаяния. Его учили, что проигрыш нужно принимать достойно. Но он всегда поступал по-своему – и вот результат!

Почти сразу он подумал и о том, что его враг где-нибудь рядом, и наслаждается его беспомощностью и страхом; это придало ему сил и пробудило злость, всегда влиявшую на него благотворно. Но приподняться он не смог. Он был слишком тяжёлым и слишком слабым: настолько тяжёлым и настолько слабым, что сам для себя был непосильным грузом. Новая попытка привела к тому, что он упал и даже потерял сознание.

Снова придя в себя, он уже не пребывал в блаженном забытьи ни секунды. Открывая глаза, он знал, кто он и что с ним. И малодушно пожелал прежнего беспамятства… Что-то изменилось, стало не так, и это вызвало новый приступ страха. Лишь подавив его, Ив понял, что изменилось: он видел. Где-то рядом находился источник тусклого зеленоватого света, идущего откуда-то снизу, в котором Ив, повернув голову, увидел собственную руку, лежавшую перед самым лицом. Неизвестность становилось непереносимой, и, собрав все силы и всю злость, Ив сумел-таки сесть. Это вызвало новый приступ кашля, который едва не повалил его обратно, Но, в конце концов, прошёл, и Ив, выплюнув солидную порцию пены, попытался оглядеться.

Всё, что его окружало, не имело ни чётких очертаний, ни каких либо узнаваемых признаков. И всё-таки кое-что он сообразил, исследуя пространство вокруг себя. Во-первых, ему было тесно: он мог помещаться там, где находился, свернувшись клубком, либо поджав ноги, но уже протягивая руки вперёд или назад, натыкался на какую-то эластичную, упругую и прочную преграду. Она чуть подрагивала под его ладонью, и его это смущало. Всё вокруг почему-то казалось живым, и внушало лёгкое отвращение. Он даже вспомнил детские страшилки о живых пещерах или гигантских астероидах, которые оказывались монстрами и съедали целиком космические корабли. Вспомнил, и мимолётно усмехнулся собственной глупости. Продолжая изучать окружающее пространство, он поднял голову и прямо над собой, очень близко, увидел совершенно не опознаваемую смутную массу, и свисающую с неё гибкую трубку, которая, покачиваясь, вздрагивала в такт со стенкой и высыхала практически на глазах. Пока Ив смотрел на неё, пытаясь понять, что это, она высохла совсем, с неприятным тихим чпоканьем оторвалась от основы и упала на колено Иву, который с отвращением отбросил было её, но тут же потянул к себе, чтобы рассмотреть. Трубка совершенно точно была органического происхождения. От неё даже пахло чем-то живым, мало приятным. Ив снова отшвырнул её от себя, чувствуя, что не в силах пока объяснить себе происходящее и начинает по этому поводу тихо паниковать. Только мысль, что его враг, возможно, сейчас наблюдает над ним и смеётся, дала ему силы взять себя в руки и продолжать осматриваться. Потянулся, чтобы поближе рассмотреть и потрогать тёмную массу над собой, но ему что-то помешало. Когда он понял, что это такое, новый приступ паники едва не опрокинул его: это были его собственные волосы!

Когда-то иметь длинные волосы было его голубой мечтой. У молодых людей его Касты считалось особым шиком носить татуировку Красного Волка на левом плече – символ его Касты и жизненного кредо, – и длинные волосы, причём саисцы и островитяне с Синардий заплетали их в сложную мужскую косу из восьми прядей; глерванцы носили их распущенными, а гардианцы собирали в хвост. И только те, кто, как Ив, большую часть жизни проводили в космосе, могли о таком украшении только мечтать, потому, что вынуждены были каждый раз оставлять любовно подращенную во время полёта шевелюру в карантине. Ив вернулся из внезапно прерванного полёта за три недели до ранения, и волосы у него были совсем коротенькими, но то, что он нашарил сейчас, было не короче его самого! Он даже дёрнул пару раз эту массу, проверяя, но боль помешала продолжать и убила сомнения. Тело снова налилось холодным свинцом, и вопросы: «Что происходит? Где я?» – Стали почти паническими. Сам поразившись тому, что не проверил этого до сих пор, Ив коснулся живота и груди, где плазмер выжег недавно большие куски плоти, но ничего не нащупал, ни рубца, ни шрама, только тёплая и влажная кожа.

Не было не только шрама. Не было и того, что при любом раскладе, в любом случае должно было быть: у него не было пупка! Ив начал поспешно обследовать себя, но всё остальное было на месте, всё…или почти всё. Не было шрама на бедре, на месте была потерянная во время аварии мочка левого уха, выпрямились искривлённые в той же аварии пальцы левой руки, и на месте выбитого в юношеской драке глазного зуба, который заменял искусственный, теперь был новый, вполне настоящий. Никакой приемлемой идеи в голову не приходило. Ив несколько секунд сидел и тупо смотрел перед собой. Он клон? Но клоны – как новорожденные дети, их мозг хранит смутные тени воспоминаний только на подсознательном уровне. А он – всё помнит, он вполне осознаёт себя, как личность, как мероканца… или нет?

А что, если это синтезированная плоть? О возможностях гуманоидной науки ходили самые разные легенды. Или её нарастили каким-то образом, пока сам он был, положим, в анабиозе? Это наверняка долгий процесс, и тогда понятно, почему такие волосы…

Но сколько тогда времени прошло?! Что стало с его бежавшими на Корту соотечественниками, с мирами, против которых начал свою агрессию Л:вар, с Кинтаной? Каким стал мир теперь? И не всё ли ему равно, раз он здесь и совершенно беспомощен?

И едва он подумал об этом, как возле него произошло какое-то шевеление, которое он уловил краем глаза и тут же развернулся, как ужаленный, упав на руки. То, что он увидел, едва не лишило его мужества, которое он и так сохранял из последних сил: на него смотрели самые жуткие глаза из всех возможных, самые подходящие глаза для самого ужасного монстра! Хрустально-прозрачные, без белков, с бесформенными рваными зрачками, они были невероятно разумными и в то же время совершенно бешеными. И в этом опаснейшем в мире сочетании и заключалась их главная жуть. Ив сохранил внешнее спокойствие только благодаря шоку – он был слишком поражён, чтобы отреагировать.

– Хорошо. – Сказал обладатель взгляда. – А теперь попробуй что-нибудь сказать.

Теперь Ив хорошо разглядел и обрамление глаз: массивная шишковатая голова, треугольное отверстие вместо носа, свисавшая почти до подбородка заячья губа. Кроме того, во тьме угадывался непомерно толстый живот, тонкие руки гуманоида – без плеч, с четырёхпалыми кистями. Разглядывая всё это, Ив даже не понял вопроса, снова посмотрел в глаза монстру.

– Говори что-нибудь. – Снова приказал тот. Ив попытался, но пена помешала, забулькав в горле. Он закашлялся, а монстр сказал:

– Ясно. – И нажал что-то. Короткая, но дикая боль пронзила Ива, от чего он закричал, падая и сворачиваясь в узел. Прекратилась боль так же внезапно, и через пару секунд Ив уже лежал на боку, тяжело дыша и бессмысленно глядя прямо перед собой.

– Говори что-нибудь. – Снова приказал монстр. Ив напрягся, и из горла его вырвались хриплые звуки пополам с пеной.

– Уже лучше. – Констатировал монстр, и снова нажал что-то. Приступ боли был дольше, но когда он прошёл, Ив задышал полной грудью, пены больше не было, и сказать он смог достаточно внятно, хоть и севшим от ярости голосом:

– Кто ты такой?!

– Кажется, не плохое тело. – Сказал монстр, не обращая никакого внимания ни на его вопрос, ни на его ярость. – Но нужно ещё проверить. Сейчас оболочка растает, и ты встанешь на ноги. – Он произнёс это так, что Ив понял: если он не встанет сам, его заставят встать, как только что криком заставили прочистить лёгкие. Поэтому Ив приготовился встать во что бы то ни стало. Оболочка растаяла довольно быстро, Ив почувствовал это по прикосновению более прохладного воздуха к влажной коже, которая тут же съёжилась в ознобе. Острый запах солевого мутанта ударил в ноздри. Это был мутант, не принимавший чистый пска, который убил бы его в несколько месяцев, а вдыхающий очищенный фильтрами дым – такой наркоман терял свой первоначальный облик, но продлял свою жизнь на много лет и даже столетий. Этому мутанту могло быть и сто лет, и триста, и тысяча. А ещё – и Ив содрогнулся, подумав об этом, – солевым мутантом, говорят, стал уже Л:вар.

Повинуясь его знаку, Ив сел, напрягая все свои силы, спустил ноги со ставшей неожиданно холодной и неприятной основы и так, сидя, сполз на пол, который оказался совсем близко – это мутант был всего лишь по пояс самому Иву. Прислонившись к основе, и на всякий случай опершись о неё руками, Ив стоял и смотрел на мутанта, а тот, отойдя чуть в сторону, стоял и смотрел на него.

– Тебе холодно? – Спросил, насмотревшись.

– Да.

– У тебя что-нибудь болит?

– Нет.

– Ты чувствуешь себя слабым?

– Да.

– Тебя тошнит?

– Нет.

– Голова кружится? В глазах двоится?

– Нет.

– Видишь меня хорошо?

– Да! – Закипая, отвечал Ив. – Что происходит? Почему ты спрашиваешь меня об этом?

– Выпрямись. – Не обращая внимания на его вопросы и возмущение, потребовал монстр. Ив, помня о том, как его вынудили прокричаться, выполнил приказ, с трудом, но выпрямился.

– Отличное тело. – Повторил монстр. – Это усилие должно было тебя утомить. Можешь сесть и отдохнуть. Через несколько минут за тобой придут.

– Кто?!

Мутант и не подумал ответить. Повернулся и ушёл. Свет загорался в полу и гас под его ногами, и совсем исчез, когда мутант скрылся в каком-то мгновенно возникшем и пропавшем проёме. Ив бессильно сполз на пол и закрыл глаза. Он был встревожен, возмущён, но при этом страшно слаб. Сколько он так просидел, он не заметил, не почувствовал. Придя в себя, он огляделся. В темноте светился только маленький клочок пола, на котором он сидел; светился слабо, тускло, так, что он еле – еле мог рассмотреть контуры своего тела. Что было вокруг, он не видел, и его это напрягало. Несмотря на слабость, он смог приподняться, потом встать. Немного постояв возле опротивевшей, но надёжной опоры, Ив решился и сделал шаг. Пол под его ногой засветился немного сильнее, он отпустил основу и пошёл. Ноги плохо слушались его, и двигался он медленно и неуверенно. В слабом зеленоватом свете он увидел камеру, возможно, похожую на ту, в которой он сам проснулся, и, движимый почти болезненным любопытством, Ив подошёл к ней ближе. В мутно – зелёной жидкости, до краёв наполнившей камеру, плавало что-то совершенно непонятное; подойдя к камере почти вплотную, Ив понял, что здесь тоже есть знакомая трубка, на конце которой висит что-то, больше всего напоминающее клубок внутренностей, который ритмично подрагивал вместе со всей камерой. Ив в сильном смущении и даже испуге отпрянул от камеры, и заметил, что стало как-то светлее.

– Нельзя подходить к другим офтам. – Раздался позади него голос, говоривший на лингве Бехидже. – Нельзя светить.

Ив быстро развернулся. Высокий, почти с него ростом, Бехидже протянул ему серую одежду, пахнущую какой-то гадостью.

– Что это? – Спросил Ив. – Здесь, в камере – что это?!

– Офту нельзя говорить. – Бесстрастно продолжал Бехидже. – Нельзя шуметь возле других офтов. Нарушается покой.

Ив прикусил губу. Кажется, такое обращение с ним здесь было нормой. Всё равно он что-то узнает, не сейчас, так после. Он молча оделся, страдая от резкого запаха одежды, и пошёл вслед за Бехидже к стене, в которой при их приближении обозначилась светлая полоса. Бехидже провёл перед ней рукой, в которой зажата была какая-то пластина, и его с Ивом принял крохотный тамбур. По тому, как приподнялся в нём желудок, Ив понял, что поехали они вниз. Не удержался и спросил у Бехидже, куда они едут, и, конечно же, не получил никакого ответа. Снова прикусил губу. Двери тамбура открылись, и Ив зажмурился от яркого света, который принял вначале за дневной. Бехидже потянул его за собой, и Ив послушно пошёл, спотыкаясь и пытаясь рукой нащупать хоть какую-то опору. Прошло какое-то время прежде, чем непривычные к свету глаза проморгались и стали видеть более – менее отчётливо. Ив увидел, что они идут по просторному и пустому коридору без окон, и что светится ярким белым светом потолок. Ноги перестали его держать, и он сел прямо на пол. Бехидже повернулся к нему, сказал так же бесстрастно:

– Нельзя сидеть. Ты не готов.

– К чему? – Уныло спросил Ив, но уже скорее у самого себя, чем у кого-то ещё. Он смертельно устал, он устал даже тревожиться за себя и, возможно, с облегчением принял бы сейчас даже неизбежную смерть. Всё, чего он хотел – это отдохнуть. Но пришлось встать и снова идти, правда, теперь уже совсем недалеко. Бехидже остановился и открыл с помощью той же пластины квадратную дверь.

– Заходи. – Сказал лаконично. Ив двинулся к двери, с трудом отлепившись от стены, на которую опирался, спросил – не потому, что надеялся на ответ, а потому, что не мог не спросить:

– Что вы собираетесь делать со мной?

К его удивлению, ответ прозвучал:

– За тобой должны явиться друзья.

– Не понимаю? – Растерялся Ив.

– Те, кто заказал тебя Шитахе, твои друзья. Мероканцы.

Ив даже покачнулся, схватившись за стенку. Разве он не у Л: вара?! Облегчение было мучительным, как боль. Закрыв глаза, он пытался дышать ровно и глубоко, чтобы успокоиться. Машинально повиновался Бехидже, который направил его внутрь маленького тесного помещения, услышал, как позади с тихим шипением закрылась дверь, поднял голову. Ни окна, ни прочих излишеств, два метра на полтора, помещение с жёсткой узкой лежанкой и клозетом в углу. Но он был один и мог отдохнуть, а больше ему в этот момент ничего не было нужно. Ив со стоном опустился на лежанку, свернулся клубком, обняв колени. Как бы ни было здесь голо, убого и унизительно тесно, он был тут один. Не в силах больше отгораживаться от своей боли, он впустил себя в неё и растворился в ней. Один! Для мероканца не было трагедии ужаснее. Один – в мире, где не существовало одиночества! У мероканцев не существовало даже понятия «сирота», так как если мероканец терял родителей, у него оставался Дом, Кровью или Силой которого он был. Но все они погибли: и родители, и двоюродные, и троюродные братья и сёстры, и бабушка Паа, и сестра Кеа, и братья матери, и сестра отца… Если кто-то и остался, где они сейчас? Как их приняла Корта, и уцелела ли эта планета, смогли ли кипы остановить Лигу? Все эти мысли крутились в голове Ива на фоне постоянной и такой сильной боли! Никого больше нет… никого! Даже его планеты нет больше. Это было так страшно, что он почти не верил, что сможет это пережить. Но это нужно было пережить! Пока есть хоть самая мизерная надежда отомстить, он будет держаться за жизнь и искать возможности сделать всё лучше, чем в первый раз. Он будет держаться и сможет носить эту боль в себе, не поддаваясь ей.

Но это умение придёт только со временем. А пока он просто лежал в полузабытьи и старался не умереть от горя.

Пробуждение было внезапным и бесцеремонным. Его разбудил громкий противный звук. Ив вскинулся на своей лежанке, зажал уши руками, но звук проникал прямо в голову и пилил мозг так, словно кто-то пытался таким образом свести его с ума. И вдруг выключился, и в ушах тоненько и противно зазвенело от неожиданной тишины. Ив отнял руки от головы и увидел давешнего мутанта.

– Ты спал достаточно, – сказал тот, – чтобы тело твоё успело отдохнуть. Ты ещё не завершён, и должен быть очень послушным, чтобы завершение прошло нормально.

– Что это значит? – Настороженно спросил Ив. В хрустальных глазах мутанта что-то сверкнуло.

– Кто ты такой? – Спросил он.

– Кайл Ивайр, мероканец из Москеры. – настороженно ответил Ив.

– Какой сейчас год?

– По мероканскому летоисчислению, или всеобщему?

– Последнее.

– Три тысячи восьмой.

– Что последнее ты помнишь?

– Как я был ранен из плазмера на терминале Л:вара, возле Мерака, когда тот добивал мою планету. Я должен был сопровождать транспорт на Кинтану с последними беженцами, но не смог улететь. Я дал клятву мести.

– Ты не был ранен. – Возразил Шитаха. – Ты был убит. Твоё тело умерло в три тысячи восьмом году, и от него почти ничего не осталось. Ты должен вспомнить то, что было с тобой после.

– Как? – Растерянно спросил Ив. – Убит? А кто я теперь?

– Ты офт. Существо, восстановленное из крохотного отросточка в твоём мозгу. Сейчас три тысячи четыреста двенадцатый год, мероканец. Ты мне не веришь. – Заметил он. – Зря. Посмотри на свои руки!

Ив посмотрел на свои руки, не понимая ещё, зачем.

– Видишь, какие гладкие ладони? У тебя ещё нет линий на руках. Они ещё не появились. У тебя нет пупка, потому, что не было пуповины. У тебя нет изъянов, которые возникают неизбежно при родах, при травмах, при различных внешних воздействиях. Ты вырос, изолированный от всего этого, и ты совершенен. Во всём, кроме твоей памяти. Здесь произошёл какой-то изъян, возможно, от того, что мне пришлось очень долго и кропотливо освобождать твой мозг от чужеродных вкраплений. Но ты обладаешь информацией, чрезвычайно важной для меня, и ты вспомнишь, я сделаю всё возможное для этого. Не сопротивляйся, это тебе не поможет. Не пытайся покончить с собой, я просто снова выращу твоего офта, только и всего. Не пытайся бежать, это бесполезно. Ты ещё не завершён, и должен выполнять всё, что тебе укажут, так как только в этом залог удачного офта. Ты будешь послушен?.. Думаю, что будешь, это в твоих интересах. И в наших общих интересах – добиться того, чтобы ты вспомнил всё, что произошло с тобой после твоего ранения. Твои друзья не явились за тобой, и я их понимаю. Цена была чрезмерна, а твоя ценность для них не так уж велика. Но мои затраты нужно возместить. Их возместит твоё знание. А сейчас я собираюсь сделать твою голограмму, чтобы отправить её кое-кому на Биафра. Ты мой первый человеческий офт, и вполне удачный офт, и я хочу, чтобы о тебе знали. Я ожидаю множество новых заказов. Твоя раса сентиментальна в отношении своих биологических родственников. Будь покорен, и не будет больно.

Ив молчал, стоя неподвижно перед ним. Всё это было так чудовищно, что он даже не расстроился – он просто в это не верил. На него словно столбняк напал от шока. Он послушно демонстрировал для будущих покупателей самого себя, поворачивался, садился, вставал, показывал живот, руки, говорил, что велели, и только оставшись в одиночестве, начал приходить в себя. Перед ним стоял контейнер с жёлтой желейной массой, горкой тостов, и горячим бурым напитком. В неистовом приступе ярости Ив смахнул поднос, схватил чашку, но она оказалась мягкой. Мягкими оказались контейнер, ложечка и даже стены комнаты. Тогда он в отчаянии накрутил на шею собственные волосы и попытался задушить сам себя, но несколько Бехидже тут же ворвались к нему и силой уложили на лежанку, у которой оказались зажимы для рук и ног. Не смотря на боль в запястьях и щиколотках, Ив продолжал вырываться, пока доза чего-то успокаивающего не лишила его сил и сознания.

И из этого забытья его вырвал резкий звук. Он чувствовал страшную слабость и тошноту; запястья кровоточили, Ив чувствовал, как на них подсыхает липкая кровь. Слегка пошевелив рукой, он почувствовал жжение и боль от прикосновения к открытой ране.

– Нужно уменьшить дозу. – Услышал он бесцветный голос Вэйхэ. – Он не переносит даже такого малого количества. Мы не учли того, что теперешние мероканцы адаптированы к Корте и более выносливы, а этот – чистый, у него гормона, нейтрализующего наркотические вещества, нет вообще.

– Как же Л:вар выжил, он ведь тоже был мероканцем? – Хрипло, чуть шепелявя, спросил Бехидже.

– У него была аномалия в крови, не типичная для Мерака. Возможно, от предков Озакх. – Будешь давать этому бесцветный раствор – ему вполне будет его достаточно.

– Зачем вообще ему наркотик?

– Он должен вспомнить. Он обязан вспомнить. От его воспоминаний сейчас зависит всё.

Шитаха сказал, что тело вышло безупречное. Но его нужно хорошо кормить, кости ещё хрупкие. Следите за позвоночником!

Ив неслышно перевёл дух. Всё это было просто бредом. Но кое-что он уловил. Хорошо, что когда-то отец заставил его выучить лингву Бехидже! Значит, теперешние мероканцы? И всё правда. Или не всё? Может, прошло гораздо меньше лет, чем сказал Шитаха? Хотя какая разница? Он один. Ив пытался взять себя в руки, унять панику, составить какой-то план. Узнать побольше было нереально: никто не отвечал на его вопросы. То, что он мог почерпнуть из разговоров Бехидже, было плачевно мало для того, чтобы хотя бы сориентироваться в обстановке. Единственное, что он понял через три дня: место, где он находится, в глубоком космосе, что это терминал или станция, но не корабль, и что он продолжает строиться. Это внушало некоторую надежду и в то же время казалось абсолютно безнадёжным. Надежду внушало то, что на терминале в космосе, где все свои, вряд ли есть усиленная охрана или изощрённая система слежения. Безнадёжной казалась всякая попытка бежать отсюда одному – времени действительно прошло не мало, пусть даже меньше, чем говорил Шитаха, и вряд ли Ив сможет в одиночку справиться с современным кораблём. Но бездействовать Ив не мог. Он был из тех, кто начинает действовать порой безо всякого плана, в надежде, что в процессе действия начнут открываться новые возможности. И потом, бездействовать было нельзя. Шитаха твёрдо вознамерился вырвать из памяти Ива то, что представляло для него, судя по всему, огромную ценность, и стимулировал его память наркотиками, которые медленно сводили Ива с ума, электрошоком и прочими радикальными средствами. У него появились шрамы на запястьях и ногах оттого, что зажимы иногда слишком впивались в кожу; и память стала играть с ним злые шутки: он начал забывать то, что произошло только что, зато стали всплывать какие-то совершенно фантастические вещи. Видимо, то, что иногда мелькало в памяти Ива, было не то, что интересовало Шитаху, потому, что попытки заставить его вспомнить становились всё более и более жестокими день ото дня. В конце седьмого дня – Ив, чтобы не сойти с ума, вёл счёт дням очень прилежно, – он почувствовал, что Шитахе уже всё равно, выживет ли он в итоге всех его попыток. Он должен был что-то узнать, и его не волновала цена.

Зато она очень волновала Ива. Он не мог относиться к возможности восстановить его в виде нового офта так же просто, как Шитаха. Он уже умирал однажды и не хотел этого опять. А во-вторых, его пугала фанатичная настойчивость Шитахи. Кого он мог выдать мутанту Вэйхэ, что рассказать? Собственные бессилие и бесправие мучили его чрезвычайно. Спустя несколько дней он уже знал, что что-то действительно было в его жизни помимо того, что он помнил так хорошо. Он вспоминал чувства, эмоции, каких-то людей, чаще всего – женщину. Она мучила его не меньше, чем всё остальное, а может, больше. Он не помнил её лица и имени, но в то же время знал про неё безумно много: как она улыбается, как хмурится, как плачет, как злится, и всё это было так важно! Помимо этой женщины было ещё что-то важное, чего он вспомнить не мог, но что постоянно вертелось где-то в преддверии памяти. Шитаху бесило его бессилие что-либо вспомнить, но больше всего его бесила эмоциональность тех крох, что он сумел выдрать из памяти Ива в конце концов. У Ива очень скоро не осталось никаких иллюзий и сомнений в том, что Шитаха уничтожит его. И не только его. В конце первой недели он сумел выяснить, что кто-то заказал Шитахе его офта, и этот кто-то, возможно, находится в большой опасности со стороны самого Шитахи. Нужно было действовать. Ив не знал, сколько у него времени, и решил действовать как можно скорее.

Чёткого плана у него не было и тогда, когда он принял окончательное решение. Он решил действовать по обстоятельствам; всё равно он ничего не терял. От наркотика и прочего, что проделывал с ним Шитаха, у него начались галлюцинации и сильнейшие головные боли, но он больше не отвечал ни на какие вопросы Вэйхэ. Не смотря на все попытки принуждения и угрозы, он продолжал молчать и накапливать информацию о терминале, на котором находился.

Молчание его Вэйхэ терпели ровно два дня. На третий за ним пришли трое Бехидже, сделали инъекцию наркотика и повезли куда-то прочь с уровня, на котором находились офты. Ив получил давно желанную возможность немного ознакомиться с терминалом: он увидел, каким образом Бехидже открывают двери, как пользуются лифтом, который двигался не только по вертикали, но и по горизонтали, как активируют переходы. Да, времени прошло достаточно: для многого из того, что он видел здесь, Ив не мог подобрать слов в своём языке. Без союзника нечего было даже думать выбраться отсюда. Вырваться, вернуться в офт, – рассуждал он, ведь пока его везли, он успел заметить десятки дверей, подобных той, за которой находился и он сам, – попытаться вскрыть эти двери… Все двери и переходы, и даже лифты, Бехидже вскрывали с помощью одной и той же пластины с желобками, зубчиками и стержнями, прозрачной, по которой то и дело пробегали огоньки и разряды. Она помещалась в ладони, но при желании Бехидже становилась длиннее или шире. Ив наблюдал за нею сквозь полуопущенные ресницы. Наркотик действовал, и он чувствовал себя, как человек слегка навеселе, но это и помогало: лишало страха и ненужных сомнений. Он совершенно забыл о том, что его тело не прежнее, тренированное и послушное, а совершенно новое, можно сказать, с иголочки; но это было и к счастью. В последствии, если бы он хоть на секунду усомнился в себе, то неминуемо погиб бы.

В помещение, куда Ив был доставлен буквально за несколько минут, Бехидже не допустили. Вэйхэ, которые приняли его там, говорили на своём языке, который Ив совершенно не понимал; но всё, что находилось в этой лаборатории, было красноречивее всяких слов. Как-то сразу он понял, для чего предназначено устройство с идеальной режущей поверхностью, и догадался, что Шитаха решил привести в действие свой первоначальный план: извлечь его мозг и вырастить нового офта. Отчаяние придало ему сил: как только его освободили, чтобы уложить в камеру, он ухватился руками за края носилок и ногами ударил в грудь ближайшего к нему Вэйхэ. Тот отлетел к дальней стенке, свалив и второго, а Ив волчком крутанулся на носилках и сшиб с ног третьего, который уже наставил на него какой-то крохотный чёрный предмет. Спрыгнув с носилок, Ив навалился на него, обхватил ладонями длинную лысую голову и стукнул ею об пол. Хрупкие кости гуманоида неприятно хрустнули в руках, Ив в отвращении отшатнулся и развернулся, учуяв движение за спиной. Упал спиной назад за носилки, увидев нападающих Вэйхэ. Он был так близок в этот момент к поражению, что Вэйхэ не сомневались в этом и упустили возможность позвать на помощь. Ив, лёжа на спине, сцепленными вместе руками наотмашь вмазал первому из них так, что кровь брызнула на пол и стену веером мельчайших капелек; с невероятным проворством увернувшись от падающего тела, Ив вскочил на ноги и, схватив второго Вэйхэ в охапку, швырнул его в камеру.

Та приняла жертву безразлично и надёжно. Вэйхэ отчаянно вырывался, и камера ввела ему успокаивающее, рассчитанное на человека, не на гуманоида. Реакция была мгновенной и такой ужасной, что Ив отвернулся, с трудом подавляя позывы к рвоте. Только теперь он вдруг осознал то, о чём должен был подумать раньше: что он стал намного сильнее и быстрее, чем был прежде, чем это вообще свойственно человеку. Он и опешил слегка, и испытал нелогичный в этой ситуации мальчишеский восторг. Проверяя свою силу, подошёл к камере, стараясь не смотреть внутрь, легко отломил стержень с режущим диском, и почувствовал себя увереннее, вооружившись. Когда-то в прошлой жизни он владел техникой боя, являвшейся достоянием Дома Кайлов: Бойца теней, – и теперь сильно рассчитывал на это, да ещё на то, что с его времени не поменялось золотое правило: никакого оружия в помещениях космических объектов, кроме чистого металла и собственной силы и ловкости. Обшарил тела, забрал две пластины, подобные тем, с которыми ходили Бехидже, маленький чёрный предмет, которым угрожал ему Вэйхэ, тонкий стержень, наполненный светло-зелёным огнём, контакты на пальцы, и плоский серый жетон. Вышел в коридор, готовый, если нужно, драться, но никого не было. Слегка приободрившись, Ив направился обратно в офт

Открывая одну за другой одинаковые двери, он начинал постепенно впадать в отчаяние: везде были только гуманоиды. Бехидже, Бехидже, Бехидже… несколько вранов, два келта, один клоп – никому из них Ив довериться бы не решился. Он вспомнил, как Шитаха говорил, что он первый человеческий офт, и начал было уже подумывать об альянсе с клопом, как вдруг за очередной дверью обнаружил пристёгнутую к лежанке женщину – Агой.

Нужно сказать, что во времена Мерака вражда мероканцев с Агой ещё не приняла такого абсолютного характера. Ив помнил ещё времена, когда Агой и мероканцы были союзниками; сам он относился к рыцарям Агой с большим уважением. Поэтому он ничуть не испугался; проник внутрь и закрыл за собой дверь. Агой зашипела и ощерилась на него, забившись на лежанке в бессильной ярости, но Ив прижал тыльную сторону запястья к губам, призывая её к молчанию. Агой притихла, удивив этим саму себя. Смерть, каждую секунду которой она помнила сейчас, ярость, возраставшая в ней день ото дня, и постепенно охватывающее её отчаяние многое в ней изменили. Сначала она лишилась родичей, потом – чести и корабля, и ещё потом – жизни и свободы. После всего этого мероканец, призывающий её к молчанию, был такой мелочью!

– Хочешь вырваться отсюда? – Шёпотом спросил мероканец на слегка изменённом диалекте Биафра. Жёлтые глаза Агой полыхнули, мускулы под гладкой серой кожей напряглись снова.

– Скажи «Да», сестра.

– Да!

– Это не тот ответ. – Возразил мероканец. Показал ей свои израненные запястья, и она наконец-то обратила внимание на его серую одежду офта, такая же была и на ней. И ненависть исчезла. Кто бы они ни были прежде, но ужас смерти и воскрешения объединил и примирил их.

– Шах, брат. – Ответила она, и он улыбнулся. Этот жалкий оскал никчёмных человеческих зубов, как она знала, считался у этой расы знаком приязни, а не угрозы, поэтому она отреагировала должным образом: сжала собственные губы, скрывая великолепные острые и длинные клыки. Он тоже был осведомлён. Не мешкая больше, он освободил её от пут и дал оружие: стержень с режущим диском.

Едва в руках рыцаря Агой очутилось оружие, как она на глазах расцвела: серая тусклая кожа налилась бронзой, чернью и позолотой, глаза вспыхнули змеиным огнём.

– Как? – Коротко спросила она.

– Не знаю. – Ответил мероканец. – Сможешь вести корабль, если мы его захватим?

– Смогу. – Она почувствовала, что мероканец, возможно, достоин её уважения.

– Если не вырвемся, то умрём. – Сказал мероканец, окончательно покорив её. – Терять мне нечего. Ты со мной, сестра?

– Шах! – Ответила она, уже не скрывая своего восхищения.

Прихватив лёгкую лежанку, Ив первым вышел в коридор, и вовремя: к ним уже спешили несколько Бехидже и боевых андроидов. Прикрывшись лежанкой от первого залпа шокеров, Ив швырнул ею в них, посеяв лёгкое замешательство, которого для Агой было достаточно: воин из клана Сакирш-ш, она была рождена для битвы, и показала это в те несколько секунд, что ей потребовалось, чтобы самым жестоким образом буквально порвать в клочья всех, кто противостоял им в коридоре. Светлые стены и пол были забрызганы кровью и мозгами, когда она опустила своё оружие и повернулась к мероканцу:

– Что дальше, брат?

– К лифту. – Ответил тот, ничуть не шокированный, как было бы большинство его соотечественников. Это Агой понравилось: он не был слизняком, как остальные люди, привыкшие к чистому убийству и брезгующие его грязной стороной.

В лифте Ив внимательно изучил панель, вспоминая, что здесь делал Бехидже, за которым он наблюдал. Панель лифта, как и в его время, была разноцветной, и он, чуть колеблясь, подумал о колер-кодах своего времени. Если и тогда они были древнее всех человеческих цивилизаций, почему бы им не действовать и теперь? Приёмники терминалов, ангары и шлюзы имели колер-код Г: от жёлтого до зелёного, и Ив выбрал тот участок, который был нужного цвета. Сбоку на пластине были зубчики, которые идеально подходили для идущих поперёк цветных квадратов выемок, и он вставил его в зелёный квадрат. Вся панель, по которой бежали огни, потухла, освещённым остался только зелёный участок. Лифт двинулся, сначала вбок, потом вверх, потом снова в бок, и наконец вниз, а Ив торопливо выспрашивал у Аши про теперешний мир. Сначала она отняла у него последнюю надежду, подтвердив слова Шитахи: теперь шёл три тысячи четыреста двенадцатый год. А потом обрадовала, рассказав о существовании Союза, мероканской Общины на Корте, о том, что Биафра по-прежнему процветает, и Ив принял решение лететь туда, если побег удастся. Стоит ли связаться с мероканцами, Ив не знал; вся душа его требовала этого, но было страшно. Пока он не хотел надеяться и строить планы. Он не знал, как и где он существовал все эти четыреста лет, что делал, что сохранило его мозг для офта? Но главное – от Агой он услышал, что Л’вар жив; что соль изуродовала, но не убила его, и что у него по-прежнему есть шанс отомстить. Это следовало переварить, но Ив не мог себе позволить думать. Ощущение, которое сейчас несло его, было похоже на вдохновение, и было залогом какого-то успеха, если на успех можно было рассчитывать там, где он оказался.

Возможно, это был ангар – даже скорее всего, это был ангар или приёмник. Или и то, и другое вместе. Но вместо того, что Ив привык видеть, здесь было то, что он не мог даже описать. Даже Кейвар Мессейс, родившийся на четыреста лет позднее Ива, когда-то не смог идентифицировать всё, что увидел на Гонвед, что же говорить об Иве? Даже Агой чуть не изменила её выдержка, но презрение к малосильным гуманоидам было столь велико, что она презрительно оскалила зубы на ближайший шар, полный жидкого огня, и отвернулась от него, испытывая, тем не менее, неприятный холодок в спине. А мероканец, тот вовсе не скрывал своего удивления, к великой печали Агой, которая, всё-таки, назвала его братом. Но решимость его не пропала, что, подумав, она всё-таки решила уважать.

Существ в ангаре было много: гуманоидов, андроидов и даже людей. Агой шёпотом сообщила Иву, что как раз идёт разгрузка какого-то корабля, судя по всему, человеческого, скорее всего, Странника Биафра.

Это хорошо или плохо? – Так же шёпотом спросил Ив.

И то, и другое, брат. Странник Биафра может забрать нас с собой, но на открытое столкновение с Шитахой он не пойдёт. Как нам проникнуть туда незамеченными?

Мы уже столько сделали, сестра. – Ответил Ив. – Сделаем и это.

Они начали по возможности скрытно приближаться к космическому челноку, скрываясь среди толстых невероятно высоких колонн, в которых, как в шаре, медленно ворочалось ленивое голубое пламя. Кто знает, как бы закончилось это их предприятие, если бы Ив не увидел стоящего на возвышении возле челнока человека, и не забыл обо всём на свете…

Потому, что там стоял Лавайр Мессейс.

Только что Ив слышал, что соль изменила и изуродовала его; но он видел теперь: ничего подобного! У Лавайра было то же породистое лицо с тонкими чертами, свойственными Старой Крови северных Высоких Домов, те же глаза, то же тело. Мгновенно позабыв про всё остальное, Ив двинулся в сторону своего врага, движимый единственной мыслью: убить его, пока никто не успел его остановить. А потом он сам умрёт, уже не жалко. Он не слышал шипящего предупреждения Агой, не видел спешащих наперерез Вэйхэ и боевых андроидов. Но едва он вышел на открытое место, как его враг заметил его тоже. Они встретились глазами, и Ив, продолжая приближаться, вдруг с обескураживающей ясностью понял, что это не Лавайр. Он был страшно похож, и совершенно точно был Мессейс, но не Лавайр! И едва Ив понял это, как сумасшедшая решимость покинула его, и он остановился, не зная, что делать дальше. Он словно очнулся; стали так очевидны полное отсутствие перспектив и полная безнадёжность его побега. Ему нигде нет места; его никто не ждёт. Он не знает никого в Известной Вселенной, кому он мог бы быть нужен. Ив прижал острые стрежни, которыми заканчивалась пластина, к тому месту на шее, где билась сонная артерия, но надавить не успел – кто-то крепко схватил его сзади и вырвал пластину из рук. Вся новая незаурядная сила Ива оказалась ничем против силы этого существа, но тепло живого тела и дыхание, которое Ив ощущал на своей шее, говорили о том, что это не андроид. Судя по росту, это мог быть… Ив развернулся, едва хватка ослабла, и увидел перед собой кинтанианина, кипа, из южан, с раскосыми коралловыми глазами и белыми волосами альбиноса, выдававшими в нём уроженца провинции Аю–хо: сбритые на висках, они были зачёсаны назад и свисали на спину множеством тонких косичек. В этот миг погоня была уже рядом, и Вэйхэ произнёс на лингве Биафра:

– Отойдите в сторону и верните нам оружие.

– Это мероканец. – Угрожающе произнёс кип. – Я готов защищать его.

– Это не мероканец. Это сбежавший офт. Он убийца; он крайне опасен. И он собственность Гонвед, пока за него не заплачено.

– Кинтанианин обнажил клинки, почти такие же, какими они были во времена Ива: широкие, короткие, с шипами на гарде. С другой стороны подоспела Агой, и вдвоём они представляли своеобразную и опасную пару.

– Я знаю, что такое офт. – Сказал кип. – Но он мероканец, и я беру его под свою защиту.

– Я тоже! – Прошипела Агой. – Тот, кто первым прикоснётся к нему, не забудет боль смерти и через тысячу перевоплощений!

– Стойте! – Воскликнул похожий на Лавайра мероканец, и, перемахнув через перила, тоже оказался рядом. – Чтобы недоразумений не было, я покупаю этого офта.

– Я не один. – Сказал Ив.

– За него уже уплачен задаток. – Сказал Вэйхэ.

– Я понимаю. Я хочу говорить об этом с Шитахой.

– Я не один! – Повысил голос Ив. Мероканец посмотрел на него – глаза у него были ярко-зелёные, как молодая трава, зеленее, чем были у Лавайра, и волосы имели редкий для мероканца золотистый оттенок. С виду ему было лет тридцать, может, меньше, но взгляд и линия губ выдавали натуру властную.

– Со мной рыцарь Агой. – Уже тише произнёс Ив. Взгляд мероканца обладал способностью смирять любой пыл.

– Агой я тоже покупаю. – Сказал он.

– Этого офта купить возможно. – Сказал Вэйхэ. – Мероканца – нет. Это особенный офт.

– Что ж. – Устало ответил мероканец. Повинуясь какому-то знаку, возле него возникли ещё один кинтанианин, два шхарианца и кортианин – все вооружённые. Кортианин бросил Иву нож, и тот поймал его, ещё не веря в свою неожиданную удачу. Некогда было раздумывать, почему эти люди решились на такое. Повинуясь командам мероканца, Ив и Агой отступили к шлюзу космического челнока. Краем уха Ив уловил команду, отданную мероканцем кому-то по имени Ста, но смысла не понял – для него это прозвучало тарабарщиной, потому, что касалось каких-то новейших технологий. Ста должен был обеспечить челноку отрыв от Гонвед, это только и смог понять Ив. Кип практически в одиночку обеспечил их отход к челноку: он сражался красиво, быстро, чисто и зрелищно. Иву и остальным пришлось только отбиться от нескольких андроидов-охранников.

– Время! – Крикнул мероканец. Вся его команда была в челноке в считанные минуты. Все нервничали – не смотря на сдержанность побывавших во многих переделках людей, это чувствовалось. Шхарианцы и не скрывали этого – один ругался шёпотом, другой злобно поглядывал на Ива.

– Эй, Рэн. – Окликнул он кипа, – что-то я не вижу, чтобы соль покрывала этого мероканца с ног до головы. Зачем…

– Заткнись. – Сказал мероканец. – Дело сделано.

– Никто не уходил от Гонвед!

– Я уйду. – Самонадеянно ответил мероканец. – Я всегда ухожу.

На это никто не возразил, видно, это была неоспоримая истина. Через несколько минут челнок состыковался с каким-то кораблём; стыковка была долгой для натянутых нервов команды.

– Командир, – раздался в челноке холодный женский голос, – имеет место быть зона перехода. Какой-то киборг пришёл к Гонвед.

– Это же здорово. – Сказал мероканец. – Маре меня закусай, нам опять повезло. Я наверх; новеньких по каютам. Мероканца – в бывшую конуру Гэма, этим займётся Г’упра; для Агой комнатку подберёт Кмоль. Пообщаемся, когда уйдём и будем в безопасности. Все остальные – как обычно.

Он первым покинул челнок и скрылся в лифте. Ив оглядывался, пытаясь понять, куда его занесло. Ангар был больше, чем ангары кораблей его времени, хотя когда-то мероканские корабли были самыми большими в известной Вселенной. Больше примерно раза в три. Он не узнавал одежду окружающих его людей; форма челнока, из которого они все вышли, удивила его, но и привела в восхищение, как механика.

– Я – Г’упра. – Сообщил симпатичный кортианин, кладя руку ему на плечо. – Поехали со мной, покажу тебе твою конуру. Там жил Гэма, кортианин, как и я, только с севера; он был нашим механиком, но не так давно повздорил не в том месте, не в то время и не с теми существами, как следовало бы. В общем, и каюта, и вакансия механика свободны, и если… впрочем, решать барону.

– Кто это?

– Ну, ты даёшь! Шен, барон Ариги. Наш командир.

Мероканец?

– А кто его знает. Родился-то он не на Корте, хотя это не факт. Но об этом нельзя говорить, он сам скажет, если захочет. – Г’упра завёл его в лифт. – Вообще не стоит болтать о нём. Он не любит этого. Он самый знаменитый из Странников Биафра, но говорят о нём мало, не то, что о других. Он мало даёт пищи для болтовни. Нам не высоко. – Сам Г’упра, судя по всему, молчаливостью не страдал. – А как тебя зовут? Моё имя ты уже знаешь, я с Корты, из Рам’ина, это на юго-востоке. Знаешь?.. Может, и знаешь. Сам-то ты откуда? Из Луаны? Или Дины? Таких теперь мало, я имею в виду, таких светлокожих, хотя я сам видел похожих, но большинство мероканцев почти такие же коричневые, как я. Так откуда ты, говоришь? Впрочем, если не хочешь, не отвечай. Командир сам с тобой поговорит. – Он вывел Ива в коридор, светлый и достаточно широкий, чтобы в нём разминулись четыре человека. – А вот и твоя комнатка. Зацени! – Он открыл дверь и картинно отступил в сторону, сделав типично кортианский жест гостеприимства. – Надеюсь, тебе понравится. Я бы посоветовал тебе помыться, ну, и переодеться тоже. Гэма был примерно твоего сложения, хоть и пониже, но думаю, тебе его шмотки подойдут, само собой, они тебе переходят по наследству, как и комната, и конечно…

– Спасибо. – Вежливо сказал Ив, почувствовав, что словоизвержение кортианина само собой не прекратится. – Ты мне ещё успеешь всё рассказать. Сейчас я хочу последовать твоему совету.

– Роскошные волосы! – Подмигнул Г’упра, когда дверь начала закрываться. – Если их ещё и расчесать…

– Разумеется. – Вздохнул Ив. Дверь закрылась, и он очутился в тишине и одиночестве. Закрыл глаза, привыкая к этому ощущению. Возможно, оно было кратковременным, но тем важнее было насладиться им в полной мере. Покой. Возможность вымыться. Переодеться. Ив огляделся, подумав об этом. Помещение было не очень большим, лишь немного больше, чем было на его корабле четыреста лет назад, и как и там, всё было складным и выдвижным: кровать, которую можно было превратить в игровой или обеденный стол; компьютер, проектор, стул, массажёр, пара тренажёров. Помимо этого здесь были встроенный шкаф и маленькая душевая кабина, в которой Ив и закрылся, едва обнаружил её. Выбросил ненавистную одежду офта в утилизатор, и с наслаждением смыл с себя все запахи Гонвед. Прикосновение воды к телу показалось ему неземным блаженством. Почти час он провёл в душевой, отмывая последние воспоминания об офте, и тщетно пытаясь распутать и расчесать волосы. В конце концов ему пришлось обрезать их, оставив чуть меньше половины, но и этим он был доволен. Расчесав их наконец, он вышел из душа и открыл шкаф.

Выбор одежды был небольшим, но для Ива вполне достаточным. Он узнал кортианскую замшу, из которой были сшиты штаны и куртка; таких в его время не носили, но в то же время ничего необычного или неприемлемого в них не было. Предшественник Ива любил щегольнуть – целая обойма обильно украшенных серебром и платиной поясов говорила об этом, – и гордился своим телом, о чём говорили майки и кофты в обтяжку и сильно открывающие руки и плечи. Два тренажёра так же говорили о том, что он следил за собой. Ив надел майку с высокой горловиной и глубокими проймами, и остался вполне доволен. В такой одежде он вряд ли бы привлёк внимание в любом обществе и на любой планете людей, хотя пояс был достаточно харизматичен. Немного подумав над странной пряжкой, Ив без труда застегнул её; на поясе было место для лазерного пистолета и ножей. Завязав волосы, Ив посмотрел на себя в зеркало. То, что он увидел, ему понравилось. Он никогда не считал себя красавцем, хотя знал о своей привлекательности; но теперь даже самому себе он не мог не понравиться. Может, у офта и были недостатки, но не физические! Услышав сигнал, он надел космические ботинки с магнитом в толстой подошве и вышел в коридор.

Где его, конечно же, ждал Г’ упра.

Часом раньше Шен, хозяин корабля, которого команда называла бароном Ариги, дал команду своему киборгу уходить в гипер, воспользовавшись прибытием другого корабля, и вызвал по внутренней связи лорда Рэна. Тот появился быстро – видно, ждал вызова.

– Говори. – Коротко потребовал Шен. Он был зол и озадачен.

– Это он. – Ответил лорд Рэн. – Бывший киборг – убийца с Биэлы. Тот, кого похитили вместе с Гритом.

– Откуда ты знаешь?

– Я встречался с ним лицом к лицу на Пскеме. Это было недавно, и я хорошо помню его лицо. Это он.

– Ты хоть понимаешь…

– Понимаю. Ты не понимаешь.

– Нет, выходит, чего-то не понимаешь ты. – Шен был в бешенстве. – Мы не потянем такую игру, лорд. Ты что, не знаешь, какие силы стоят за этим?! Гонвед, Лига, Союз! И жалкая Арига с её жалкой командой, которую я, между прочим, собирал десять лет!!! Ты хоть знаешь, ты хоть понимаешь, что мне стоило купить этот киборг?! Мне, савалянину, человеку без имени, родины, семьи и даже планеты?! Ты знаешь… а, маре вас всех побери! – Он отошёл в сторону. – Что теперь. Я сделал это.

– Ты отдашь его Шитахе?

Нет, конечно. – Шен пожал плечами. – Он теперь мой, и прежде я поговорю с ним. Может, выкину где-нибудь. Может, продам.

– Я останусь с ним.

– Почему?! – Гневно спросил Шен.

– Я умею быть благодарным. – Сказал Рэн. – Он… не то, чтобы спас меня на Пскеме, нет. Но он не бросил меня на произвол судьбы, когда я заслуживал этого. Теперь моя очередь.

– Понятно. – Скривился Шен. – Поступишь, как знаешь. Сначала я поговорю с ним. Возможно, тебе не придётся строить из себя героя.

– Я ничего не строю из себя. – Очень тихо сказал лорд Рэн. Шен дёрнул ноздрями, но промолчал. Отвернулся. Велел Ариге вызвать Г’упру.

– Мероканец моется. – Весело ответил тот. – Ему это очень необходимо.

– Когда оденется, приведёшь его в крипт. Сам останешься внизу. Понял?

– Да, командир. – Слегка поник кортианин.

– Не подслушивать! – Строго напомнил Шен. Г’упра хитро блеснул белками выпуклых глаз:

– Как можно! – И сам ухмыльнулся своей неискренности

Ив как раз стоял возле него, и сам слышал всё, что сказал Шен. Кортианин пожал плечами очень выразительным и эффектным жестом, сделал жест в сторону лифта:

– Всё время вверх, не заблудишься.

– Благодарю. – Ив вошёл в лифт. Пока поднимался, смотрел через прозрачные стены, пытаясь понять, где очутился, и что значат трубы и провода вокруг. Почему-то ему казалось, что он знает это, и стоит слегка поднапрячься, как он всё вспомнит… Но лифт остановился слишком быстро. Ив вышел на площадку перед криптом, и замер ненадолго, поражённый тем, что увидел внутри.

– Страшно? – Посреди пустоты, наполненной звёздным светом, стоял Шен. – Никогда не был в крипте? Странно.

– Это проекция?

– Конечно. На самом деле там, вокруг, муть гипера.

– Я так и думал. – Ив, почти не дрогнув, вошёл внутрь и остановился напротив Шена.

– Кто ты такой?

– Мероканец. Я умер в три тысячи четвёртом году, был убит из плазмера на терминале, сжигавшем Мерак. Не имею ни малейшего понятия, что я был, и где я был до сегодняшнего дня. Знаю только, что Шитахе до зарезу нужно было вырвать из меня воспоминания об этом.

Шен долго смотрел ему в глаза. Ив не мог понять выражения его лица – сочувствие, злость, досада, колебания?

– Как тебя зовут? – Спросил он с выражением усталой обречённости в глазах.

– Озакх.

– Это значит – Волк?

– Да.

– Ты уверен?

– Да. Моё прежнее имя умерло четыреста лет назад.

– И ты в самом деле не помнишь абсолютно ничего?

– Нет. – Напрягся Ив. – Шитаха делал со мной страшные вещи, чтобы вырвать эти воспоминания. У него ничего не вышло. Хочешь попробовать?

– Да нет. – Шен чуть усмехнулся. – Я влип в очень нехорошую историю с тобой, Волк. Что ты умеешь?

– Я гениальный механик. Думаю, мне не понадобится много времени, чтобы освоить теперешние технологии, если у меня будут необходимые материалы и источники. Так же я был экспертом по налаживанию контактов с чужими. С любыми чужими, в том числе и не гуманоидами.

– Ну! – Шен деланно обрадовался. – Это же меняет дело. Материалы у тебя будут, не сомневайся. Мы потеряли хорошего механика, и если ты заменишь его, я пересмотрю свой взгляд на сложившуюся ситуацию.

– Можно мне спросить? – Поколебавшись, обратился к нему Ив.

– Рискни.

– Кто ты такой? Мне знакомо твоё лицо, и я… не понимаю, кто ты, что это за корабль, почему такая разнородная команда?

– Всё в своё время, Волк. Через два часа ужин, там и познакомимся. Отдохни пока. Судя по всему, у тебя был тяжёлый день.

– Спасибо. – Пробормотал Ив. Он и в самом деле смертельно устал.

Он ушёл, и тогда в крипт вошла примечательная маленькая женщина. Маленькой она была за счёт коротких, слегка кривых ног; тело у неё было вполне нормальное и даже изящное. Коричневая абсолютно лысая от природы голова была эффектно повязана шарфом из тяжёлой блестящей ткани; в общем, это была бардианка, представительница малочисленного пустынного племени Барда. Тонкое, высокомерное её лицо было бесстрастно, тёмные глаза без блеска, словно нарисованные тушью, не выражали абсолютно ничего – как чёрные дыры, они, казалось, поглощали свет. Холодный, прекрасный и мелодичный голос принадлежал ей.

– Ты имеешь знание об этом человеке, барон? – Спросила она.

– Да.

– Он будет иметь благодарность, если ты скажешь.

– Нет. – Покачал Шен головой. – Не будет. Будь я проклят, но мне жаль его. Ты презираешь жалость, пустынная кошка, верно? – С улыбкой посмотрел он в глаза, которые не изменили выражения при этом, так же, как и лицо. – Я тоже стараюсь обходиться без этого, но этого парня мне жаль. Не хотел бы я быть в его шкуре! И сам себе я тоже не завидую. Мы в страшной заднице, Моанна. Вэйхэ Шитаха не оставит нас в покое, пока он с нами.

– Я не имею страха перед Вэйхэ. – Красивые вычурные ноздри дрогнули, великолепно отобразив презрение одним мимолётным движением. – Я не имею страха, и ты, барон, не имеешь его. Ты знал, когда забирал этот человек с Гонвед. Ты не испугался. Моанна восхищается тобой.

– Ты права. – Улыбнулся Шен. – Я всё знал. Мы найдём выход, как обычно.

Кейв и Рокел быстро оправились после прыжка, но оптимизма это никому не прибавило. Колебания в силе тяжести и перепады энергии говорили о том, что с Гритом всё очень плохо, а что делать, они не знали. Кейв не знал; ещё меньше знали Анна и Рокел. Посольский уровень Грит не отключал, но оставаться там стало опасно: в любой момент могли отключиться системы очистки воздуха и терморегуляторы, постоянно мигал свет, – и Кейв с Анной и Рокелом перебрались на лабораторный, где особые системы поддерживали бесперебойную работу всего комплекса до самого конца, то есть, до гибели корабля. На лабораторном уровне жить было можно: есть, где лечь, есть, чем питаться, – но Грит был прав, долго протянуть они здесь не могли. Пища была облегчённой и целиком синтетической, безвредной, но и бесполезной. Здесь были реанимационные помещения; предполагалось, что восстановительные процедуры и питание обеспечат жилые уровни. Можно было вводить необходимые вещества в виде инъекций, но в условиях глубокого космоса это грозило нервными расстройствами и депрессией, бороться с которыми в сложившейся обстановке будет нереально… Во всяком случае, так утверждал Кейв, и у Анны не было причин ему не верить. Выяснив всё это, трое пассажиров Грита некоторое время сидели в своём временном прибежище и молча переваривали каждый своё. Лаборатория была большой, обставленной предельно скудно. Все было очень бледным, бирюзовым и белым, стерильным, линии – простыми и чёткими. Свет – ярким. Само по себе приятное сочетание цветов заранее почему-то наводило тоску, может быть, потому, что они уже предвидели проблемы. Ну и, конечно, привыкли–то они, все трое, к роскоши своих апартаментов, к комфорту и простоте бытия, и изменения принимали неохотно, с большим душевным напряжением. Пользоваться лифтами тоже было опасно, но Кейв всё равно раз в день поднимался на посольский уровень, чтобы получить еду и сок в «Хинаян». Иначе, считал он, проблемы с желудком и иммунной системой им обеспечены.

Он был страшно зол на Анну. Раздражение было таким сильным, что он с трудом удерживал его в себе. Он даже хотел бы, чтобы сейчас всё стало ещё хуже, чтобы сказать ей: «Ну, и что ты наделала?!» Это восклицание терзало его горло, пока он не произнёс его вслух:

– И что же ты наделала, отдав ему корабль?! Ты видишь, что происходит?! Если бы ты не отдала корабль киборгу, сейчас мы не сидели бы в таком дерьме!

– О, да! – Ответила нервно Анна. – И где бы мы были?! Где была бы я, где был бы Грит, если бы этот киборг не пожалел меня, не вытер мои слёзы и не сказал: «Я не брошу тебя»?! Где был бы ты, если бы на Пскеме он заботился только о том, чтобы забрать соль и скрыться с нею и со мной?! Кто сейчас упрекал бы меня?!

– Я знаю, что меня не было с тобой, когда ты принимала решение! – Кейв был сильно уязвлён, и на какие-то мгновения отбросил свою сдержанность. – Я не могу упрекать тебя за преданность другу, но ты должна была, маре тебя сожри, думать о том, что ты делаешь! Грит – не безделушка, не вещь, не домашняя зверушка, он – страшное оружие, способное перевернуть Вселенную! Зачем ты так сделала?!

– Ты знаешь. – Устало произнесла Анна. – Мы обсуждали это тысячу раз. В тот момент это казалось самым разумным решением, которого в любом случае никто не ожидал. И потом… я хотела защитить Ива. А сейчас я просто не знаю, – она не выдержала, и по щекам побежали слёзы, – что делать, как вытащить его с Гонвед, как найти, если он уже не там?! Мне так страшно, Кейв!

Сердце Кейва мгновенно смягчилось. Он не переменил своего мнения, и злился на решение Анны по-прежнему, но на Анну злиться не мог. Он так редко видел слёзы! Вид блестящих капель, просочившихся сквозь её ресницы и побежавших по щекам, его растрогал и испугал; он сразу же сдался.

– Я понимаю. – Сказал виновато. – Прости, я просто растерялся и испугался вместе с тобой.

– Какой смысл, – философски спросил Рокел, радуясь примирению, – теперь спорить о том, разумно было отдавать Грита киборгу, или нет? Мы всё равно ничего не изменим. Ведь правда?.. Нужно решать, как исправить положение. Я снова предлагаю позвать на помощь. Мероканцы могут найти нас, и помогут починить Грита.

– А где гарантия того, что они одни примут сигнал Грита? Что Л: вар не примет его первым? Одно верно: он починит его, не сомневаюсь! – Возразил Кейв. – Вся Вселенная прослушивает каналы связи, ожидая хотя бы эха сигналов Грита. Да, Грит способен вести переговоры через гипер; но создал-то эту способность Л: вар! Где гарантия того, что он не продублировал эту способность и уже не прощупывает гипер точно так же, как он делает это с обычным пространством?

– Гарантии этого нет. – Анна вытерла слёзы, отстраняясь от него. – Я думала уже об этом. На помощь звать нельзя, но без помощи нельзя тоже. Кто-то должен полететь на Корту. На линейном корабле.

Она уже знала, что полетит сама, но решила, предвидя возмущение Кейва, дать им выговориться и самим отвергнуть собственные кандидатуры. Рокел, естественно вызвался первым, не скрывая страстного желания попасть скорее на Корту.

– Ты, конечно, с Гритом напрямую никак не связан, – согласился Кейв. – Если бы можно было добраться отсюда на Корту с одной только остановкой на какой-нибудь маленькой станции, мог бы лететь прямо сейчас. Но остановки придётся делать как минимум две; на первой тебя узнают, и пока ты добираешься до второй, выяснится, что ты тот мероканец, что без вести пропал на Пскеме в тот самый день. Улавливаешь мою мысль? И скорее всего, до дома ты не доберёшься. Думаю, заберут тебя кипы; это не самое страшное, что может случиться, но нам это не нужно абсолютно. В данной ситуации чем позже кипы узнают, где Грит и что с ним, тем лучше. Это чисто эгоистичное желание: я, как Мессейс, да и Анна, как двойник, пострадаем за своё родство в первую очередь.

– Если уж меня свяжут с Гритом, то тебя-то уже точно. – Огрызнулся Рокел. – Узнать в тебе Орина, улетевшего на Грит, раз плюнуть. Тебя повяжут на первой же станции, поверь мне.

– А меня – нет. – Наконец-то рискнула высказаться Анна.

Глава вторая

Канувшие в бездну

Ив спал несколько часов. Никто не захотел его будить к обеду; только к ужину, когда любопытство команды достигло апогея, Г’упру командировали за ним. Сигнал в первый миг испугал Ива – он взметнулся на постели, подумав, что всё ещё на Гонвед, но увидел вокруг непритязательный уют каюты, и перевёл дух.

– Ну, ты и спать! – Радовался Г’упра. – Ты проспал обед, но на ужин мы решили тебя разбудить. Все хотят познакомиться с тобой, просыпайся.

Ив плеснул в лицо водой, заглянув в душевую; он не выспался, но при упоминании об еде у него всё заныло внутри, захотелось бежать со всех ног в столовую и хватать всё, что дадут. Выйдя из душа, он заметил, что на кортианине такая же майка, как на нём, а плечи украшает шикарнейшая татуировка. Спросил завистливо:

– Кто это тебе такую сделал?

– Рэтха! – С радостной улыбкой ответил Г’упра. Он уже просочился внутрь, и беззастенчиво разглядывал Ива. – Хороший человек! Если захочешь, он и тебе такую сделает. А тебе идёт кортианская одежда. Гэма сильно гордился своими данными, всячески их подчёркивал, ты понимаешь, о чём я. Но до тебя ему далеко. Видал я симпатичных мероканцев, но ты всех их заткнёшь за пояс. Это потому, что ты офт, или ты всегда таким был?

– Потому, что офт. – Не очень тепло ответил Ив.

– Ты правда, со Старого Мерака?

– Правда. Из Москеры.

– Ух, ты! – Название, видно было сразу, кортианину ничего не говорило. – Ты и Рогатого помнишь человеком?

– Кто это?

– Ну, как же! Л:вар!

– Почему Рогатый?

– Ну, как же. От соли, говорят, у него рога выросли, вот тут. – Он показал, где. – Прямо из позвоночника.

И снова Ив испытал что-то вроде мстительной радости. Зло улыбнулся, застёгивая космические ботинки:

– Ну, и красавчик он, наверное!

В общей столовой было тесно, но уютно. Там, кроме Шена, собралось одиннадцать человек, мужчин и женщин разных рас, но гуманоидов не было. Была только Агой, сидела отдельно от всех с очень надменным, но не враждебным видом. Она уже оценила качество шхарианских татуировок, и, заручившись согласием Рэтхи сделать ей такую, почувствовала что-то вроде расположения к присутствующим.

Едва Ив вошёл, как все повернулись к нему, и Шен сказал:

– Вот и он. Если кому-то не нравится присутствие мероканца в нашей команде, пусть засунет своё недовольство глубоко в задницу и посидит на нём. Авось, что вылупится.

Никто не изъявил желания высиживать птенцов из собственного недовольства, и Шен продолжал:

– Первыми представляю тебе кинтаниан, Волк. Это – твой знакомец, лорд Рэн, наш навигатор; ему ты обязан тем, что покинул Гонвед. Благодаря его талантам в области навигации, мы до сих пор живы и богаты. Это всё, что о нём следует знать. Этот толстяк – полирам Нер из Низкой Торговой Касты, дерзнувший получить на Барде образование психолога и аналитика. Был сослан за это на терминал в системе Бэты, но не захотел собирать цветы ветра, бежал на Биафра и вскоре очутился у меня в команде. Лучше него никто не умеет ладить с трудными клиентами и заключать выгодные сделки, но не вздумай подраться с ним, он целуется взасос со всяким, кто смог его побить. Этот здоровяк – Ра из Средней Касты Артистов. Как и Нера, выращивание садовых растений его не прельщало, он скрытно изучил кинтанианские боевые искусства, тоже был наказан и сослан за это, и тоже бежал. Какое-то время он проходил службу в Лиге, понял, что это не его, и бежал оттуда, на прощанье устроив теракт, и это делает его довольно симпатичным в наших глазах. Он отвечает за боевое прикрытие команды; втайне я мечтаю сделать Агой его напарницей, но нет, так нет.

– Я не сказала «нет». – Надменно откликнулась Агой.

– И это вселяет надежду! – Немедленно отреагировал Шен. – В самом деле, имея такого боевика, команда Ариги не убоится и самого Рогатого. Так, кинтаниан я представил?.. Ах, прошу прощения, прекрасная Гера, загадочная Гера, – он указал на некрасивую и холодную, как все кинтанианки, но очень надменную молодую женщину с восточными чертами, белой кожей и узкими коралловыми глазами. – О ней нам ничего не известно; но она подруга Ра и отвечает за вооружение Ариги. Теперь кортиане. Г’упра, твой приятель: многожёнец. Бежал не от закона, а от мести некоторых ортодоксально настроенных жён и их родни мужского пола. Он отвечает за архивы и сбор информации. Не смотри, что с виду он простоват, этот хитрец знает всё обо всём. Эта бестия – Ста. – Ив удивлённо взглянул на юную и хорошенькую, как котёнок, кортианочку, которая чувственно улыбнулась ему пухлыми тёмными губами. – Ста – гений, и этим сказано всё. Она не только пользуется самыми совершенными технологиями, как бог, она сама их творит буквально из ничего. За это и осуждена на Корте три года назад, когда поменяла полярность в стволах основы одного из терминалов, чтобы «посмотреть, что будет». Погибло больше сорока человек, насколько мне известно, у сотни с лишним были неприятности с сердцем и давлением. Но это она не со зла. А из свойственного гениям безразличия к толпе. Переходим к шхарианцам. Это – Кмоль, вдовец. Впрочем, он утверждает, что смерть его жены – несчастный случай, и я ему верю. Все мы слышали про шхарианских жён. Кмоль тоже отвечает за вооружение Ариги. Это – Рэтха. Он жену не убивал, он просто сбежал от неё, и рад этому. Рэтха отвечает за воздух Ариги и всё, чем мы дышим, что едим, что пьём. Он биохимик. На нём так же ответственность за питание самой Ариги; помимо того, он выполняет сейчас вместе с Г’упрой обязанности механика, которые очень надеется переложить на тебя. Раббиане: эта изящная дама – Аэла, наш врач. Она прекрасный врач, но однажды перепутала команды и размазала своего пациента по барокамере. По несчастной случайности он оказался старым недругом её клана, и всё приняли за вендетту, что, конечно же, не верно. Её муж, Рэма, не виноват ни в чём, как младенец, и просто разделяет с женой судьбу, а заодно присматривает за нашими растениями и кормит нас всех. А вот эта дама, – Шен торжественно представил бардианку, величаво сидевшую отдельно от всех, – моя помощница, Моанна. Выслали с Барда её за то, что она по старинному прекрасному обычаю своего племени, который кипы почему-то запретили, отрезала кое-что у мужчины, который пытался её обидеть, и бросила его в пустыне истекать кровью. Так что придержи своё восхищение, которого она, несомненно, достойна, при себе. Потому, что если она только заподозрит тебя… нет, не буду говорить, чем это грозит.

А это, – обратился теперь Шен к команде, – офт мероканца, который родился на Старом Мераке и умер пол тыщи лет назад; понятия не имею, где Шитаха выкопал его мозг. Он тоже. Ничего, кроме мгновения своей смерти, он не помнит, но был в своё время гениальным механиком, и надеется стать им снова в самое короткое время. Я решил дать ему такую возможность, поэтому все вопросы и претензии по поводу его присутствия на борту – ко мне одному.

– И как тебе далёкое будущее, кхем Волк? – Кокетливо спросила Ста.

– Не знаю. – Ответил Ив. – Но на Гонвед было погано.

– Да и здесь только преступники и отщепенцы вроде нас. – Хихикнул рыжий Кмоль. – А о себе ты не упомянул, Шен. Скажи, ты откуда?

– Список моих преступлений, – серьёзно ответил Шен, – так пространен и ужасен, что я намерен посвятить ему отдельный вечер. А теперь давайте есть.

Ив так давно не ел ничего вкусного, и постоянно с момента своего пробуждения в офте испытывал такой голод, что набросился на еду, как голодный волк. Еда была кортианская, как и язык, на котором говорила команда Ариги, много мяса, много овощей, нежные побеги папоротника со вкусом зелёного яблока, сладкие фиолетовые орехи кортианской пальмы, сок кортианского молочая, сладкий и густой, с ванильным привкусом, и хлебцы наподобие земного хвороста, из муки клубневого растения, похожего на земной картофель. Ив ел и не мог остановиться, пока, опустошая последнюю тарелку, не понял вдруг, что никто уже не ест, и все смотрят на него. Покраснел.

– Здорово же гумики его кормили! – Радостно рассмеялся Г’упра.

– За пятьсот лет не так оголодаешь. – Заметил Ра.

– Ешь, сколько влезет. – Разрешил Шен. – Еды много.

– Ещё бы! – Вмешался Кмоль. – Арига перерабатывает в еду всё, что получает от нас. Каждый раз, садясь за стол, я молюсь, чтобы это были не какашки Моанны! – И расхихикался, увидев выражение лица Ива, а Моанна произнесла своим хрустальным голосом:

– Ты же понимаешь, кхем Волк, что это тщетное кривляние не есть истина. Тем, что Отрыжка Гуманоида назвал «какашка», Арига удобряет наш прекрасный сад. Мы там делаем отдых, когда позволяет распорядок. И когда ты придёшь в наш прекрасный сад, и увидишь самый грустный образец, имей знание, что ему сделано удобрение какашкой Кмоля.

Ста радостно рассмеялась, а Кмоль вспыхнул до корней волос, как краснеют все рыжие люди во всех мирах, и бросил на неё пугливый взгляд.

Рэтха охотно согласился сделать Иву татуировку, и Ив наконец смог расслабиться немного. Кажется, ему опять дико повезло. Эти люди, об общении с которыми он когда-то не мог бы и подумать без содрогания, приняли его неплохо, чего он, вроде бы, пока и не заслужил?.. Но на что он вообще мог рассчитывать в данной ситуации?

Сразу же после ужина его забрала к себе Аэла, чтобы проверить его состояние, и по дороге, заметив, с каким интересом он оглядывается, предложила проводить его по всему кораблю.

– Арига – киборг последнего поколения, выращенный на Биафра. – Поясняла она по пути своим грудным мягким голосом. – Он очень большой и удобный для тех, кто длительное время живёт на нём. Хотя он и не сравнится с киборгом Лиги Гритом, который сейчас похищен. Грит огромен, как говорят; сама я не видела даже его изображений. Хотя мне нравится Арига. Это мой дом, и дом Рэмы. Здесь хорошо. Шен хороший командир. Мы пришли. Проходи.

В лаборатории Аэла, большой, чистой, с раббианскими растениями в запаянных сосудах, Ив послушно лёг в камеру, и Аэла, нежно касаясь его тонкими и гибкими, словно бескостными, пальцами, наметила места, куда будут подключены датчики.

– Насколько мне известно, человеческих офтов Вэйхэ ещё не делали. Я специально интересовалась этим предметом, и покупала у Бехидже всю доступную информацию на этот счёт. Это немного, но очень интересно. Кстати, эта информация труднодоступна, и я сомневаюсь, чтобы в человеческих мирах много знали об этом. Так… слухи, предположения. Странно видеть восстановленного человека. Ты помнишь всю свою жизнь?

– То, что было до моей… до моего ранения – да. После – ничего.

– Удивительная вещь. Как ты себя сейчас чувствуешь?

– Нормально. Переел немного.

– Это пустяки. Что с твоими руками? – Аэла нежно потрогала его запястья.

– Не лежалось на месте. – Неохотно ответил Ив.

– Понимаю. На Гонвед было тяжело?.. Я могу уничтожить следы.

– Нет. Я не хочу. Пусть будут. Так я больше похож на человека. Может, мне это только кажется, но… пусть будут.

– Понимаю. – Повторила Аэла. – Сейчас будет немножечко больно… потерпи.

Ив чуть вздрогнул, когда кожу ужалили датчики, но тут же всё прошло, и он расслабился. Аэла считывала сведения о его состоянии, слегка нахмурилась.

– Не хорошо. – Заметила, наконец. – Следы наркотика в твоей крови – очень не хорошие. С его помощью людей сводят с ума. Сколько ты принимал его?

– Я не принимал, мне его давали. Дней пять, но я не уверен. На Гонвед сложно было считать дни.

– Я могу дать тебе препарат, который будет выводить наркотик из твоего тела несколько дней, а могу избавить тебя от него прямо сейчас, но в этом случае ты должен довериться мне.

– Прямо сейчас. – Ответил Ив, не смотря на воспоминание о размазанном по барокамере пациенте. Аэла тонко улыбнулась.

– Ты мудрый человек, кхем Волк.

– Всего лишь не глупый. – Ответил он.

– Ну, вот, ты и здоров. – Сказала Аэла через пару минут. – Прими мои комплименты: ты совершенное существо. У тебя нет изъянов, ты идеален.

– Я не человек, я офт.

– Это ничего не меняет. Аригу ждут странные времена!

Ив был так прост, что не понял, о чём она. Вернулся к себе, прихватив из информационного отсека ролики, приготовленные ему Г’упрой: начала неизвестной ему пока механики. Вывалил их прямо на пол у себя, и, усевшись рядом, включил проектор.

Ничего непонятного для себя он, не смотря на новизну, не увидел на двух первых роликах, и это подняло его настроение. Потягивая освежающий напиток, он как раз перешёл к следующему, более сложному, разделу, когда раздался сигнал и вошёл Шен. Непринуждённо уселся напротив на пол. Кивнул на ролики:

– Как успехи?

– Мне нравится то, что я вижу. И пока что ничего сильно сложного для себя я не нашёл.

– Рад слышать. А я пришёл поговорить. Нам есть, что сказать друг другу. Я не прав?

– Не знаю. – Осторожно сказал Ив, отставив напиток. – Мне показалось, что ты что-то знаешь обо мне. Может быть, то, что так пытался вырвать из меня Шитаха?

– Нет. Этого, судя по всему, не знает никто, а ты забыл.

– Этого – чего?

– Откуда это могу знать я?

– Вот именно. – Ив встал. – Откуда?

– Я могу предполагать, Волк. – Шен тоже встал. Он был на пол головы выше Ива. – Но без доказательств это пустые предположения. Я научился быть осторожным за свою жизнь.

– Ты не можешь себе представить. – Сказал Ив. – Насколько мне нужно знать хоть что-то.

– А ты, – тем же тоном сказал Шен, – не можешь себе пока представить, что даст тебе это знание. Я успел кое-что увидеть в твоём лице. Жизнь научила меня разбираться в людях.

– Зачем ты пришёл?

– Силы, которые схлестнулись сейчас между собой в Известной Вселенной, способны в порошок стереть такую мелочь, как Арига. Вполне возможно, что ты – пересечение этих сил.

– Каким образом?

– Ты думал о том, что твоего офта Шитахе кто-то заказал?

– Я знаю это. Шитаха мне сообщил. Но заказчик передумал и не явился за мною в срок. Решил, что я того не стою. Кто этот заказчик, я не знаю; Шитаха не просветил меня на этот счёт. А ты? Ты, вероятно, тоже этого не знаешь?

– Точно. Я понятия не имею, кто бы это мог быть, в сложившейся ситуации это мудрено.

– Не надо играть со мной. Говори.

– Единственный ровесник Л: вара со Старого Мерака в этой Вселенной, – сказал Шен, – его киборг, который убивал и устраивал теракты на всех планетах и терминалах, враждебных Лиге.

– Это смешно. – Холодно сказал Ив. – Я знаю, что такое киборг.

– Этого киборга, – продолжал Шен, – не так давно похитили у Рогатого вместе с кораблём, Гритом. Вся Вселенная уже почти год сходит с ума, потому, что Грит изредка мелькает то здесь, то там, но чей он, кем похищен, какие цели преследуют похитители, кто стоит за этим – не известно абсолютно никому. Грит – киборг уникальнейший. Арига перед ним – шавка. Те возможности, что ему приписывают, сами по себе фантастика, а реальность, говорят, вообще превосходит всякое понимание. Десять с лишним недель назад Грит появился возле Пскема, уничтожил большинство из последних месторождений пска, от чего соль подскочила в цене настолько, что стала доступна разве что самому Шитахе. Десять недель растёт офт.

Ив молчал.

– Лорд Рэн был на Пскеме в тот день, когда там появился Грит. – Продолжал Шен. – Он видел киборга. Он узнал тебя на Гонвед.

– Нет. – Сказал Ив. Но без пыла и веры. Шен говорил то, что выглядело чудовищно логично в сложившейся ситуации. Это объясняло всё, в том числе и стремление Шитахи во что бы то ни стало вырвать из Ива информацию об этом корабле.

– Это не всё. – Продолжал Шен. – Ты не знаешь, не помнишь, что такое киборг вроде Ариги или Грита. Это не корабль, который подчинится любому, кто умеет им управлять. Киборг – живое, мыслящее существо, он распознаёт своего капитана по многим личным и биохимическим параметрам. Он особым образом застрахован от клона, как раз на случай похищения. Вдвойне был защищён Грит. Короче – украсть Грита у Л: вара мог только сам Л: вар.

– Абсурд. – Прошептал Ив. Он побледнел; ему было дурно.

– Не для Вэйхэ Шитахи. Он тридцать с лишним лет экспериментировал с генами, чтобы получить совершенного двойника. Посмотри на меня: я неудачный вариант, и в этом моё преступление против Союза. Изменяя родителей, Вэйхэ добивались нужного результата в потомстве, которое клоном уже не являлось. Судя по тому, что Грит всё-таки похищен, двойник существует. Судя по тому, как бесится Шитаха, он затеял собственную игру и кинул Шитаху, как последнего лоха. Грит – разрушительная сила, равной которой в Известной Вселенной нет. Если эту силу заполучит Союз, это перевесит чашу весов в его сторону в назревающей войне с Лигой, или, в любом случае, сравняет шансы. Которых сейчас у кипов и мероканцев просто нет. Если он заполучит двойника, то тот будет отмычкой для всех терминалов, структур и кодов Лиги, настроенных на Рогатого. Понимаешь, о чём я?

– Да. – Прошептал Ив.

– Тот, кто владеет информацией о происходящем на Грите, владеет Вселенной.

– Я ничего не помню. – Ив закрыл глаза. – Ничего. Шитаха рвал эти воспоминания из меня едва ли не калёными щипцами, но ничего не смог.

– Видно, твой мозг был перегружен жучками и электроникой. – В голосе Шена прозвучало непритворное сочувствие. – И это наложило свою печать. Но есть другое.… Тот, кто не побоялся рискнуть, воруя с Пскема соль и обращаясь к Шитахе ради твоего офта, уже конечно, не смирится с тем, что не найдёт тебя на Гонвед. Даже потеряв память, ты остаёшься приманкой для Грита и двойника. Понимаешь?

– Ты для этого меня забрал?

– Я мероканец! – Гневно воскликнул Шен. – Как бы я не был рождён, я не клон, не бледная копия Рогатого, я самостоятельная личность, со своими историей, памятью, с собственными волей и разумом! И я мероканец, маре тебя сожри!!! Я понятно выражаюсь?

– Да.

– Я взял тебя в команду, и теперь ты под нашей защитой. Я не хочу участвовать в этих гонках за Грит. Мне это не по зубам; это не моя игра. Если бы я мог повернуть всё назад, я улетел бы от Гонвед со всей скоростью, на которую способна Арига, едва ты появился на горизонте. Но это невозможно! Ты здесь. Я хочу договориться с тобой. Ничего о том, что я сказал тебе, никто больше из моей команды знать не должен. Ты не будешь высовываться на терминалах, куда мы залетим по дороге на Биафра. Не знаю, какие у тебя планы относительно твоего будущего, но пока придётся тебе их отложить. Я намерен подождать, пока не прояснится ситуация с Гритом – а это должно рано или поздно произойти, – и тогда действовать по обстоятельствам. До этого момента, Волк, или как там тебя зовут, сиди тихо, как мышка, изучай механику, слушай меня, как бога, и может быть, мы все останемся живы. Я понятно говорю?

– Да! – На этот раз голос Ива прозвучал твёрже. – Я всё понял.

– Я не боюсь Шитахи. – Добавил Шен. – И пока не боюсь того, что он выдаст тебя. Если бы ему было это выгодно, он давно сдал бы двойника, но он молчит. Мало кто вообще знает, что изначально Грита похитили Вэйхэ, и что двойника создали тоже они. Нужно быть осторожнее, только и всего. На Гонвед больше соваться не стоит; жаль терять такого выгодного заказчика, но ситуация с солью меняется, и возможно, в недалёком будущем мы сможем помириться. Я не отчаиваюсь. Не отчаивайся и ты.

Ив поднял на него глаза, но промолчал.

– Правда. Арига не худшее место в этой Вселенной. И то, что ты оказался здесь, не самое худшее из того, что могло с тобой произойти. Сомневаюсь, чтобы Шитаха просто так выпустил бы тебя с Гонвед, даже успей прилететь за тобою Грит.…Это очень хитрая, абсолютно нечестная и жестокая тварь, и я очень сомневаюсь, чтобы у твоего друга всё удалось. Это была, наверняка, авантюра чистейшей воды. Хотя я уважаю его мужество, кто бы он ни был.

– Друга? – Переспросил Ивайр.

– А кто ещё стал бы заказывать офта? Не нового киборга, который был бы более выгоден и полезен, да и более дешев, а офта? Новорожденного младенца, с которым возни будет больше, чем с роботом? Сам подумай. – Шен похлопал его по плечу. – Может, всё не так уж и плохо? Ну, сравнительно не плохо?

– Да. – Повторил Ив. Шен вышел. Ив сел на кровать и долго, очень долго сидел неподвижно, опершись локтями о широко расставленные колени и сжав в ладонях голову. Примерно то же самое он чувствовал, когда покинул офт и лежал в своей конуре на Гонвед, пытаясь не умереть от горя. Только теперь он даже не пытался. Постепенно им овладевало тупое безразличие ко всему, хотя слова Шена о друге что-то всё-таки заронили в душу, крохотную искру тепла в океане холодной боли. Неужели это возможно? Неужели Лавайр мог так поступить с ним: сделать из него киборга, убивающего по его приказу? Но что ему могло помешать после того, как он сжёг собственную планету? Смешно! И всё-таки. Всё-таки, кто-то в этой Вселенной хотел ему помочь, искал средства для этого, рисковал, или нет? Но вывод напрашивался сам собой: и Шен, возможно, сам того не заметив, всё объяснил. Шитаха ясно сказал, что человеческих офтов не делал. Для того, кто был на Грите, превращение Ива из киборга в новорожденного, да ещё и потерявшего память, оказалось неприятным сюрпризом. Такой, Ив ему просто не был нужен… Как сказал Шитаха? Цена оказалась велика, а ценность ничтожна?

А чего ещё можно было ожидать? Тот, кто был на Грите, был двойник. Двойник самого мерзкого из предателей и самого чудовищного из убийц. Ив стиснул зубы так, что они скрипнули; сморщился от боли и ненависти. Предатель однажды – предатель всегда, мразь в любом своём воплощении, достойная только презрения и смерти. Найти и убить, и использовать ситуацию для того, чтобы добраться до Л: вара… Но как? Как узнать, где получить хоть какую-то информацию?!

Лорд Рэн! – Ив вскочил на ноги. Конечно, Шен же сказал, что лорд Рэн был на Пскеме и узнал его; кип знает, кто был там ещё, и расскажет ему об этом. С этой мыслью Ив покинул свою каюту и отправился искать кипа.

С утра ветер гнал с залива серые, переполненные дождём тучи, которые цеплялись за склоны Мозаичных Гор, запутывались в кронах пышных растений и проливались на Луану нескончаемым тропическим ливнем. Время от времени что-то рокотало в недрах туч, но до настоящих гроз было ещё далеко – не сезон. Тем не менее, улицы уже превратились в реки, по которым стремительно неслись потоки воды; Луан потемнела, распухла, покрылась рябью. Под шум воды мероканский и кортианский певцы переговаривались над городом с экранов, начиная свою самую популярную на данный момент песню, «Повсюду в нигде». Синтез мероканской и кортианской музыки покорил весь Союз, и вполне возможно, что эту самую песню сейчас слушали на всех планетах и терминалах людей. Луанцы, передвигающиеся в надземном транспорте в верхних ярусах города, с удовольствием вдыхали аромат дождя и слушали любимую музыку. Все люди во всех мирах любят дождь, подобие водного хаоса изначальных времён, породившего жизнь; любили дождь и мероканцы. В луанском доме Адрейна Вера, занимающего в мероканском космическом флоте должность, соответствующую генерал – лейтенанту земной армии, царило радостное оживление, усиленное дождём и звуками музыки за раскрытыми настежь французскими – а у мероканцев гардианскими, – окнами. Папа на целую неделю вернулся из космоса домой, и вся его не маленькая семья была в восторге.

Дом Вера традиционно был многодетным: у самого Адрейна в своё время, до трагедии в Геште, было одиннадцать братьев и три сестры, из которых в живых остались только младшие, Кейсар и Ва. По некоему генетическому капризу, в семьях Военной Касты на шесть мальчиков рождалась одна девочка, и семья Адрейна была хрестоматийным тому примером: у него было шесть сыновей и одна дочь, к тому же младшая – ей ещё не исполнилось пяти лет, но, как истинная принцесса, она уже вполне осознала своё величие. Поэтому сейчас она единолично оккупировала отцовские колени, предоставив братьям жаться рядом и завидовать.

Адрейн ждал Ва, которая предупредила, что везёт что-то сверх важное и суперсекретное, и коротал время, играя с любимой дочкой. Жена сидела напротив, довольная, что заполучила мужа в полное своё распоряжение аж на целую неделю. Немного её тревожило сообщение Ва, как бы оно не заставило Адрейна снова сорваться с места, но сейчас ей не хотелось думать о плохом. За окном лил дождь, а прямо напротив неё сидел обожаемый муж с обожаемой дочкой на коленях, и ничего, более приятного, Оэ просто представить себе не могла. Она не была честолюбива, а своими ортодоксальными взглядами на жизнь и своё место в ней, слишком консервативными для свободных мероканок, вполне могла бы удовлетворить какого-нибудь свободомыслящего земного мужчину. Она никогда не летала в космос и предпочитала домашние тихие радости. Её мечтой было – родить мужу десять детей, а если повезёт, то и больше, и чтобы хотя бы половина из них были девочки… Женщин Военной Касты было так катастрофически мало! Прежде мужчины этой Касты находили себе подруг среди Реалисток, но этой Касты больше не существовало на Корте, и Оэ, как многие Военные, боялась, что в будущем начнётся смешение Военной Касты и касты Интуиторов, которую так же многие называли кастой Старых дев. Она очень не хотела, чтобы это произошло с её старшими мальчиками; но где иначе они будут искать подруг, даже представить себе не могла, хотя сейчас у неё были серьёзные подозрения, что старший, Ойн, увлечён племянницей Тарвы Заэм, Ивой, и это была уже причина поговорить об этом с мужем. Неотложных проблем накопилось так много! Она хотела отправить старших детей в Дину, к Гемам, её тревожили странные отношения Кейсара с Тиброй Заэм, сестрой Тарвы, она сомневалась, стоит ли сейчас покупать остров на востоке, короче, дел и забот было так много! Но сначала пусть поговорит с Ва и покончит со всеми делами, кроме домашних. Если Ва мчится с самого Гешта, чтобы что-то рассказать, это наверняка важно.

Корта

Так получилось, что все трое старших Вера были незаурядными людьми и играли в жизни Общины заметные роли. Адрейн, как уже сказано было в предисловии, на пару с Тарвой Заэм создавал мероканский флот; Кейсар был самым знаменитым в Союзе нейрохирургом, вдобавок, не смотря на свой невысокий для мероканца рост, считался эталоном мужской красоты и идеалом мероканца; а Ва была лучшим навигатором-спасателем и очень яркой личностью. Работа у неё была странная, но страшно важная: имея свой собственный корабль, спроектированный и построенный мероканцами в последние десять лет, Рьюкан, она находила в космосе по какой-либо причине попавшие в сложное положение корабли. Рьюкан был спасательным кораблём, и был наделён собственным псевдо-интеллектом: не живой, как киборг, он был способен, как самые совершенные компьютеры, мыслить, принимать решения, обучаться, общаться и узнавать командира. Проблема союзных кораблей всегда была в том, что координаты космических терминалов и станций были обычно так засекречены, что знали их от силы два-три человека. Компьютерам они не доверялись, и кодировались неизменно раз в сутки заново. Это делалось во избежание терактов и диверсий Лиги и Агой. Если что-то происходило с навигатором, или происходил какой-то сбой, корабль оказывался в открытом космосе. На помощь такому кораблю и отправлялась Ва, со своей командой: пилотом и механиком Тайнаром Гем и координатором Роном Леа.

Помимо своих талантов навигатора и математика, Ва была просто сама по себе яркой и броской личностью, и характером, и внешне поражая всякого, кто встречался с ней впервые. Её братья были оба не очень высокими, Кейсар – тот просто маленьким; как все Вера, они были скорее худощавого телосложения, темноволосые, светлоглазые и светлокожие. Ва же статью и внешностью пошла в Гемов, из Дома которых была их мать: очень высокая, крупная в кости, смуглая, с тёмно-синими, почти чёрными волосами, которые, казалось, не возьмёт никакая расчёска, с тёмными, непонятного цвета, но очень большими и блестящими глазами, большим ртом, вечно ослепительно улыбающимся, Ва всем своим видом излучала сногсшибательный оптимизм и здоровье. Фигура её была воплощением подростковых фантазий: очень тонкая талия, очень большая грудь и очень крутые бёдра. Всё это многих на Корте сводило с ума, но характер обладательницы всей этой роскоши мог отпугнуть кого угодно. Шумная, бесцеремонная, небрежная в поведении и одежде, Ва мало заботилась о том, чтобы людям было приятно общаться с нею и совершенно не заботилась о впечатлении, которое производит на окружающих. Правда, малое число близких и друзей обожали её и считали совершенством; зато огромное число пострадавших от её бесцеремонности просто содрогалось от одного упоминания о ней.

Необыкновенная осведомлённость Ва в делах, являвшихся порой секретом даже для членов Высокого Совета, объяснялась её дружбой с Логиком Роном Леа, который помимо всего прочего выполнял секретные поручения лорда Кора, Наместника Понтифика на Корте. Частенько Ва улетала с ним на Биафра или на какие-то отдалённые терминалы, участвуя в делах, о которых не рассказывала даже главе Дома. И теперь, вероятно, узнала что-то страшно важное, потому, что даже голос её, обычно жизнерадостный и громкий, звучал почти неузнаваемо. Оэ не ждала ничего плохого, но насчёт важности сообщения не сомневалась, как и её муж – Ва не суетилась по мелочам. Только бы Адрейну не пришлось никуда улетать! С нежностью глядя на мужа, Оэ в который раз подумала, как ей повезло с ним. Она любила его с раннего детства, даже не мечтая, что когда-нибудь сможет привлечь внимание такого блестящего и знаменитого мужчины – она была не очень красива и слишком скромна, чтобы самой проявить инициативу, а на то, что он когда-нибудь хотя бы посмотрит в её сторону, она и не надеялась. Как это произошло, когда? Она до сих пор не могла понять этой улыбки судьбы, но была счастлива и не пожалела ни об одной минуте, прожитой с ним. Какой он был роскошный в юности, когда носил ту вызывающую форму и дрался с кипами в порту Луаны! Старшее поколение осуждало их, а тихая Оэ умирала от обожания и восторга перед его непримиримой смелостью, и от безнадёжности этого обожания… теперь даже то безнадёжное чувство вспоминать было приятно, оно оттеняло её теперешнее блаженство.

Грохот космических ботинок разрушил гармонию. Ва посадила флаер на крыше виллы и ворвалась в комнату, как была: в лётной куртке, но цветастой кортианской юбке и тяжелых космических ботинках. Как ни быстро она влетела под крышу, волосы её успели намокнуть, и, рассыпая брызги и улыбаясь до ушей, она воскликнула:

– Привет, Адик! Оэ, дай тряпочку!

Небрежно промокнув лицо и оставляя лужи на полу, Ва плюхнулась в кресло, поджав под себя ногу в грязном ботинке. Встряхнула волосы, и они облаком встали вокруг головы.

– Видела сейчас в порту трёх чудил из Кла. Стоят на смотровой площадке, рты пораззявили: «А которая, говорят, из этих городов Луана?» Прикиньте! – Ва рассмеялась, и мальчишки тоже. – Они решили, что у нас на каждом острове по городу!

– Бывает же. – Хмыкнул Адрейн. Оэ тихонько подтолкнула старших Вера, которые приготовились слушать любимую тётку, к выходу. Они скуксились, но послушно пошли, прихватив младших, выражавших свой протест более ясно.

– Я с «Адрии». – После их исчезновения Ва сразу посерьёзнела. – Так и прилетела на военном истребителе, чтобы не рисковать. Готовы к кошмарному сообщению?

– Что случилось? – Сразу посуровев, спросил Адрейн, а Оэ слабым эхом добавила:

– С кем?

– Кажется, дорогие мои, – Ва достала крохотный прозрачный диск, вставила в домашний проектор, – у нас появился родственник, и весьма старинный.

– Ты о чём?

– Смотрите.

Запись была очень плохой, но видно было, что повреждена она была уже после того, как сделана. На записи были трое людей, идущих по коридору к записывающему устройству: лорд Ош, ади и мероканец в чёрной форме. Лорда Оша можно было разглядеть отлично, ади была обыкновенной ади: широкие одежды, пышные волосы, бельма в глазах, – а мероканец ухитрялся двигаться так, что лицо его всё время оставалось не в фокусе, и рассмотреть его было не легко. Только перед самой дверью он замер, прикоснувшись к руке ади, и лицо его стало возможно рассмотреть. В этот миг Ва остановила запись, и увеличила лицо.

– Быть того не может! – Воскликнул Адрейн. – Святые небеса, кто это?!

– Тот самый киборг. – Сказала Ва. – Это Пскем, тот самый день, ты меня понимаешь? Я сначала подумала, что это нарочно Лавайр дал киборгу лицо одного из нас, но Рон напомнил мне, что этот киборг стар, как и сам Рогатый. Тогда мы с ним сунулись в архивы Общины. Портрета каждого мероканца там, конечно, нет, но мы исходили из того, что Дом Вера был одним из самых знаменитых и влиятельных на Мераке в то время. Понадеялись на удачу. И вот… – Она снова запустила запись, но теперь та была более качественной. То же лицо, только молодое, улыбающееся и самоуверенное. «Я не знаю, что сказать. – Сказал мероканец приятным низким голосом. – Что может быть достойным вечности? По-моему, это глупо».

– Прошу любить и жаловать. – Зло сказала Ва. – Кайл Ивайр, сын Кайла Пайвара, судьи и члена Высокого Совета Десяти в последние годы Мерака, и Ивы Вера, Командора мероканского военного космического флота.

– Может, это не он? – Жалостливо спросила Оэ. – Такой славный! И наша Кровь…

– Вот здорово. – Сказал Адрейн. – Киборг – убийца – наша Кровь!

– Это всё, по-вашему?! – Фыркнула Ва. – Как бы не так! Сегодня, когда мы вышли из гипера, Рон прислал мне любопытную запись, и сказал, что её может купить любой на Биафра. Любуйтесь!

Теперь это был целый коротенький фильм, тот самый, что несколько дней назад сделал Шитаха в рекламных целях.

– Нравится? – Спросила Ва.

– Нет. – Коротко ответил Адрейн, а Оэ гневно воскликнула:

– Да как можно так поступать с мероканцем… Кто бы он ни был, он мероканец!

– И наша Кровь. – Добавил Адрейн. – Каковы бы ни были его преступления, пока что он не лишён ни чести Силы, ни прав Крови. Вэйхэ забыли, что такое мероканская вендетта!

– Такое оскорбление! – Согласилась Оэ. – Во имя Ти и Мерц, вы посмотрите на него! Я не могу поверить, что он преступник. И как же ему плохо, святые небеса! Адрейн!

Ва поспешно выключила запись. С минуту все сидели и ждали, когда заговорит глава Дома.

– Кто знает об этих записях? – Спросил он наконец у Ва.

– О последней – кто угодно. Две первые связали между собой пока только мы с Роном.

– Никто больше не должен ничего знать. Возможно, кто-то из кипов и знает, как выглядел наш дед, а может, и нет. Не факт, что многие увидят первую запись; ещё меньше вероятность, что её увидит кто-то, кто свяжет её с нами, но ничего исключать нельзя. Рано или поздно станет очевидна связь киборга… бывшего киборга, – с нашим Домом. Мы должны найти его прежде. Если кто и осудит его, так только его собственная Кровь.

– Может, он ни в чём и не виноват. – Рискнула произнести Оэ. – Мы же не знаем, что сделал с ним Лавайр. Он же был почти машиной. А машиной легко управлять…

– Я этого не исключаю. – Согласно кивнул Адрейн. – Тем более, мы должны отыскать его. Как я понял, Рон в курсе?

– Да. К сожалению.

– Подключи его к поискам. Это, может, и к лучшему, а тайны хранить он умеет. Нужно начинать искать прямо сейчас, пока никто не очнулся и не понял, кто он на самом деле. Кейсар где?.. Летишь на Биафра, там нужно выяснить, как связаться с Шитахой. – Адрейн с тоской посмотрел на дверь, за которой скрылись его дети, впервые в жизни пожалев, что их так много. – Если мы встанем на его защиту, против нас ополчится вся Вселенная.

Ва и Оэ молчали, глядя на него. Адрейн смотрел за окно, где красноволосая красавица рассказывала всем желающим, какая погода сейчас на юго-западных островах. В душе его шла сильная борьба. Не нарушая законов Крови, уберечь свой Дом от мести и нападок многих и многих было нельзя. И ради кого? Ради того, кто убивал его собственных родных?!

Но если сейчас он, Вера Адрейн, отступится, и пожертвует своей Кровью – даже такой! – то рано или поздно это станет известно. И если сейчас, опасаясь мести Домов, мероканцев не трогают даже на отдалённых терминалах, то после этот освящённый веками страх исчезнет. И мероканцев станут похищать, убивать и продавать, как товар, как сейчас сделали с этим вот мероканцем, а он, судя по его ответам Шитахе, вообще не помнит, кто он такой. Сейчас он ощущает себя самым обычным мероканцем, да ещё и со свежей памятью о гибели Мерака в сердце. Как Адрейн мог его судить, не выслушав? И как он мог оставить его, зная, что тот – тоже Вера? У мероканца нет ничего, помимо его Дома, но у Дома тоже нет никого, кроме его Силы и Крови! Сегодня Адрейн пожертвует ради своего дома одним, а завтра кто-то другой пожертвует его детьми ради кого-то ещё? И во что тогда превратится Дом? Для кого будет эта сложная, освящённая тысячелетиями, система – ради себя самой? Она будет пожирать их одного за другим, как кинтанианская военная машина, превращая каждую уникальную личность в жертву себя самой; когда незаменимых нет, нет и ценных. Всякая Кровь свята, и не ему это менять. Адрейн посмотрел на Оэ, и понял, что она на его стороне.

– Конечно, мы не можем его оставить. – Сказал он, и Ва посмотрела на него с благодарностью. – Я думаю, его заказал двойник; возможно, он уже выкупил его, и Ивайр сейчас на Грите. А может, и нет. Мы должны прежде всего выяснить это; а потом уже будем действовать по обстоятельствам. Нужно собрать нашу Кровь, прямо сегодня, и обсудить, кто что возьмёт на себя.

– И главное, – добавил он, – ни в коем случае не афишировать наши поиски как можно дольше. Это единственный залог успеха.

Рэн запустил Ива не сразу – тому пришлось постоять возле двери, но он своего дождался. Кипу пришлось открыть дверь, хотя он не скрывал, что сделал это неохотно. Но от Ива не так-то просто было избавиться, если он решил что-то выяснить, и Рэн, видимо, это понял.

– Я знаю, чего ты хочешь. – Сказал, наливая ему напиток. – К сожалению, много я тебе рассказать не могу.

– Расскажи всё. – Ив сжал стакан в руке. – Кто я был? Шен сказал, что киборг, убивающий по приказу Л: вара. Это так?

– Да. – Рэн отвернулся. – Боюсь, ничего утешительного по этому поводу тебе никто сказать не сможет. Ты был ужасом и проклятием всех человеческих миров все эти годы. Ты проникал на все самые удалённые терминалы, как бы ни были они засекречены, оказывался в центре городов на Кинтане, Корте или Барде, и убивал, и похищал, кого хотел. Мне очень жаль. Но список твоих жертв покрыл бы немалую площадь.

– Я готов был к этому. – Сказал Ив. – Не скажу, что способен в это до конца поверить, но пусть так. Я хочу, чтобы ты рассказал мне про Грит и Пскем. Ты ведь был там?

– Был. – Рэн жестом предложил ему сесть. – Это короткая история. Я служил там у Наместника, лорда Оша. В тот день мы ждали преподобную ади, которую был должен сопровождать мероканский офицер. Когда они прибыли… ты прибыл вместе с женщиной, которая выдавала себя за ади, – встречал вас сам Ош; я был на нижнем уровне, когда получил приказ.

– От кого?

– Я не могу этого сказать. Это не важно, поверь. Я получил приказ убить. Оша, эту женщину, ади. Тебя. Это было… я не мог с этим справиться. Естественно, у меня ничего не получилось, но я видел тебя, видел достаточно хорошо, чтобы узнать теперь. Я был с тобой вот так же, как теперь, лицом к лицу. Поверь, ты почти такой же, но тогда выглядел старше, увереннее в себе, жёстче.

– А женщина?

– Не ясно было под гримом и одеждами ади, кто она такая. В сущности, это мог бы быть и молодой мужчина, достаточно гибкий. Голос вроде бы женский, но низкий, так что… Да, это мог быть и мужчина. Скажу только одно: я был ранен и совершенно беспомощен, когда случилось нападение мутантов. Это было ужасно, Волк. Они взломали стены средних уровней и лезли в проломы, как пауки, сплошной лавиной. У них не было инстинкта самосохранения, они не чувствовали боли, и обычное оружие им не причиняло большого вреда. Всё, чего они хотели – это уничтожать людей. И они это делали, я скажу тебе! Спаслись только гражданские, которых лорд Ош успел отправить в спасательных капсулах в космос. Кипы погибли все, кроме меня, Оша и тех, кто в этот момент был в космосе и на терминалах. А мы с Ошем спаслись только благодаря тебе. Ты не бросил меня на произвол судьбы, хотя после того, что я сделал, это не было бы излишним. Поверь мне. Ты потратил время, которое мог бы использовать для себя, чтобы обезопасить меня и защитить от мутантов, и я этого не забыл.

– Что ещё ты знаешь?

– Вы улетели с лордом Ошем на Грит. Через две недели он вернулся, но ничего не сказал. Никому. Он до сих пор молчит, насколько мне известно, хотя за своё молчание поплатился, и очень серьёзно. Вот он хорошо должен знать, что происходит на Грите, кто там есть, и так далее.

– Лорд Ош. – Пробормотал Ив. – И где он теперь?

– На Савале.

– Что это?

– Это планета, где в большом количестве добывается сырьё, которым питаются корабли-киборги. Она находится на самой низкой ступени развития, но ради этого сырья кипы вступили с ними в контакт и заключили дипломатические соглашения; Оша отправили туда помощником посла, и считается, что ему очень повезло, так как всё-таки он племянник леди Факиа. Я ничего больше не знаю, Волк. Мне жаль. Если бы можно было избавить тебя от этого, я не сказал бы ни слова.

– Я должен был знать. Скажи, – Ив помедлил, – что самое страшное из того, что я должен помнить о себе?

– С чего начать?

– Даже так?

– Думаю, трагедия в Геште была апогеем твоих деяний.

– Трагедия в Геште?..

– Гешт – комплекс развлечений на спутнике Трефа, ты знаешь?

– Я знаю про этот спутник.

– Там находился самый большой в системе Ларсии зал, где мероканцы Высоких каст решили устроить День Поминовения в годовщину сожжения Мерака. Там собрались все, поверь мне. Все мероканцы Высоких Каст, вся их Кровь Средних, почти все Военные, многие Ортодоксы. Погибли все. Прости. Нет, несколько человек выжили… Нита Эшен, Интуитор, например. Были там и кинтаниане, друзья кого-то из мероканцев, которые тоже погибли. Единицы из тех, кто остался, были уничтожены тобою же потом. На Корте больше нет Высоких Домов, мероканец, и это твоих рук дело. Прости. – Тихо добавил он. – Теперь ты это знаешь. Думаю, хуже этого быть уже ничего… не может.

– Дом Вера был там? – Спросил Ив.

– Наверное. Не знаю. Сейчас на Корте есть Вера, я лично знаю одного, Адрейна. У него, кажется, есть братья и сёстры, и дети. Это твоя Кровь?

Ив не ответил. Он узнал достаточно на сегодня. Было ли что-то, что не обрушилось на него в эти дни? На какое-то время даже его обычное позитивное отношение к проблемам взяло тайм-аут. Всё было черно и пусто; он не видел никакого просвета и не знал, где его искать. Не обращая внимания на попытки Рэна окликнуть его, он пошёл прочь, уронив стакан и даже не заметив этого.

Через пару минут после его ухода Рэн сообщил Шену, что у одного из их команды серьёзные проблемы.

– Я рассказал ему кое-что. – Признался он. – И боюсь, что ему это не по силам. Как бы не случилось беды.

Шен ничего не стал говорить кипу, хотя на язык просилось многое. Дав Ариге команду найти мероканца и показать ему картинку, он, в принципе, готов был ко всему. И когда Арига дала ему изображение, отыскав Ива на площадке над шахтой, Шен в первый миг подумал, что все его самые мрачные опасения вот-вот воплотятся в жизнь: Ив сидел на самом краю, согнувшись, одной рукой обхватив колени, а другой то и дело совершая резкие и странные жесты. При этом он разговаривал сам с собой на неизвестном Шену языке; некоторые слова походили на мероканские, и Шен догадался, что это один из мероканских языков, существовавших до Бегства, и слившихся на Корте в один. Надел клипсу, и постепенно, слушая, расслабился: Ив был в шоке, речь его была бессвязной, но не бессмысленной. Он не сошёл с ума, он просто был потрясён и разбит. Но всё говорило за то, что он борется со своим стрессом изо всех сил, пытаясь найти что-то, что выведет его из этого состояния.

– Я справлюсь. – Твердил Ив. – Это больно, но это пройдёт; это боль, неизбежно; только выждать. Завтра будет уже завтра. Только вытерпеть. Я ничего не знаю, я ничего не знаю! Есть объяснение; будет завтра. Будет иначе. Ты же веришь себе? Я верю. Я выясню. Ты же не мог это делать? Я этого не делал, и я верю. У тебя есть друг. Узнай! Но не зацикливаться! Разочарование смертельно. Найди кого-то, кто знает больше. Этого лорда с Савалы. Но разочарование смертельно! Я не убийца! Стоп. Это пройдёт. Это бессмысленно. Я себе верю. Я верю! Завтра будет иначе; завтра станет легче. Холодно!

Его действительно начинало трясти от холода, царившего в шахте, но Шен решил, что трогать его не нужно. Снял клипсу, отключил экран. Ему было жаль мероканца, но, судя по всему, стресс тот переживёт. Холод, физическая нагрузка, злость, даже физическая боль – всё пойдёт ему сейчас на пользу, а вот жалость и сочувствие могут сломать. Поэтому Шен выждал несколько минут и вызвал его к себе. Достаточно грубо напомнил обещание заняться механикой, не прозрачно намекнул, что Ив уже второй день даром ест хлеб, и он, Шен, этого не потерпит; и порадовался гневной искре, загоревшейся в потухших глазах. Облик красивого и мягкого юноши был натянут на прочную основу. Когда Шен снова велел Ариге показать ему мероканца, тот был в тренировочном зале. Шен хотел отключиться, окончательно успокоившись, но заинтересовался и задержался: такого оружия, с которым тренировался мероканец, он никогда ещё не видел. На обеих руках у того были кастеты, по бокам которых крепились полумесяцы лезвий. Немного посмотрев на технику мероканца, Шен решил, что тот серьёзный противник, и соперником его Шен быть бы не хотел.

– Где он раздобыл оружие? – Спросил он у Ариги.

– Заказал пол часа назад.

– Понятно… Что бы ты ни говорил, но ты, однако, прирожденный убийца, Волк. – Пробормотал он, выключая экран.

Ив закончил тренировку, связался с Рэтхой и напомнил его обещание насчёт татуировки. Тот пригласил его подойти на другой день, в свободное время, когда вся команда отдыхала после выполнения утренних обязанностей перед тем, как перейти к вечерним. Договорившись, Ив включил компьютер и вошёл в архивы. Его интересовала теперешняя система Вселенной.

Через несколько часов – он даже не заметил, сколько именно, – он разобрался в том, что из себя представляют Лига, Союз, Биафра и отдельные уцелевшие миры вроде Чог, мира клопов, Риох, Агой. Биафра оставалось нейтральным и играло ту же роль, что и прежде; то же самое происходило с Мехротрой и Ло. Ив особенно тщательно просмотрел всё, что касалось Савалы. Он принял решение. Ему не осталось ничего, кроме мести, а в этом ему мог помочь двойник. Шен прав, этот человек был отмычкой ко всей гигантской сети, созданной Л: варом, и проводником к нему. Чтобы найти двойника и Грит, Иву нужен был лорд Ош.

Вот теперь у него появился чёткий план. Он полагался на помощь Агой, но если она не захочет, что ж. Он справится один.

Час за часом он лежал без сна, и единственное, что хоть как-то смягчало боль, так это мысль о том, как он убьёт Лавайра. Только предвкушение этого, красочное, многократное и подробное, слегка притупляло боль и было чем-то вроде наркотика для его раненого сердца. Остальные мысли были слишком тяжелы и беспросветны, чтобы он мог зацикливаться на них. Его Кровь должна была ненавидеть его; мероканцы считали его преступником, таким же, как Л: вар; у него не было ни единой отдушины во всей Вселенной. Ничего и никого, к кому он мог бы потянуться сердцем, отчаянно нуждающимся в тепле. И меньше всего он склонен был верить Шену. Л: вар предал его уже несколько раз, в последний – в лице своего двойника. Ив не хотел давать ему ещё одну возможность для этого. Да, он помнил слова Шена о том, что он самостоятельная личность, и не желает, чтобы его сравнивали с кем-то и принимали за кого-то. Он даже согласен был с ним где-то, но видеть в двойнике врага было проще. У него осталась месть, и, не в силах остаться совсем одному, он посвятил себя Мерц, как это делали в далёком прошлом его предки, рыцари ордена Волка. Почему-то в полусне он представил себе Мерц, как высокую женщину с платиновыми волосами и зелёными глазами. Сердце его сжалось и сладко запело, когда он почти увидел её на границе сна и яви.

– Я никогда не оставлю тебя, Кайл Ивайр. – Услышал он её голос, мучительно знакомый. Прошептал:

– Ты не представляешь, как ты мне нужна.

Придя к Рэтхе на другой день, Ив попросил сделать себе татуировку Нападающего Волка.

– Не принятая символика. – Со знанием дела заметил Рэтха. Сам он был покрыт татуировками с головы до ног, самыми разными, были там и мероканские Волки, правда, вперемешку с драконами, кортианскими львами и бардианскими пустынными кошками.

– Самая подходящая для меня. – Возразил Ив. – Символ моей мести.

– Страшное дело – эта ваша мероканская вендетта. – Покачал головой Рэтха. – Сколько уже случаев было – и решаются же люди! Я не слышал ни об одном случае, чтобы мероканцы не нашли в конце концов виновного. Кроме одного… – Он устроил руку Ива в специальных тисках, – но это не её вина.

– Её? – Спросил Ив.

– Ну, да. Удобно?

– Вполне. Что это за история? – Он видел, что Рэтхе хочется рассказать, а ему было интересно.

– Когда я был совсем маленьким, – Рэтха впрыснул обезболивающее, и кожа на предплечье Ива онемела, – Высокие Дома ещё существовали. Если я не ошибаюсь, их было не то одиннадцать, не то двенадцать, не много, в общем, но и не мало. Впрочем, это не важно, да?.. И Высоким Советом руководила женщина, Рэа Лита, глава Дома Рэа. Вот её я и видел однажды у нас, на Шхаре, почти как вот тебя. Шикарная была женщина! На что наши женщины бывают рыжими, но она вообще была огненно – красной. И с яркими, как камни, синими глазами – я это запомнил на всю жизнь. Она так и стоит у меня перед глазами – никого красивее я никогда не видел! Она, эта Рэа Лита, добивалась того, чтобы мероканская Община объявила вендетту Л’вару, и сама это сделала, подала пример. Её попытались убить, сразу же, практически на другой день после её клятвы, тогда кипы, которые поддерживали её, дали ей телохранителя, прима – офицера и родственника Понтифика, тогдашнего лорда Оша. Ну, я скажу тебе, это был скандал!

Ив чуть заметно вздрогнул, услышав это имя. Спросил:

– Почему?

– Он влюбился в неё, как щенок, хоть у него были жена и сынишка, крохотный совсем. И это бы ничего, кипы легко смотрят на такие вещи. Но и она полюбила его, вот в чём был скандал. Она не собиралась этого скрывать; такая была женщина. Ей было всё равно, что скажет Община. Они жили вместе на её вилле; она ушла из Совета, когда тот её осудил. Собственный Дом потребовал, чтобы она образумилась, но она и Дом проигнорировала. Весь Союз только о них и говорил. А потом Л:вар прислал своего киборга – убийцу по их души. Он, знаешь ли, говорят, тоже мероканец, ровесник Л:вара. Он не терпел неудач! Ош был убит, а она похищена. Слышал я такое, что Л:вар её не убил; некоторые говорят, что она жива до сих пор. Точно известно, что в Лиге создают её клонов, и продают, как рабынь, некоторым… хм, падким до мероканок существам.

Ива передёрнуло – как он ни был далёк от подобных вещей, но Рэтху понял. Замолчал. Спрашивать дальше расхотелось; но рассказ произвёл впечатление. Не смотря ни на что, он в душе остался романтиком, а рассказ был невероятно романтичен. Красавица с синими глазами была в плену у Л:вара, и что-то в душе Ива переворачивалось, когда он думал об этом.

Шхарианец был истинным художником: волк вышел, как живой, от его оскала озноб бежал по коже. Ив долго рассматривал своего волка в зеркале, и остался доволен. Программа – минимум на ближайшее время включала в себя овладение современной техникой, тренировки, налаживание контактов. Он собирался покинуть Аригу на ближайшей большой станции и отправиться на Савалу; там он рассчитывал найти лорда Оша и расспросить. Что делать дальше, он собирался решать после этого – всё зависело от того, что он узнает. Шену пока ничего не говорил. Он был благодарен ему, но не считал себя его должником. Он был должен лорду Рэну – именно его заступничество заставило Шена взять Ива и Агой с собой на Аригу; если бы не боязнь потерять хорошего навигатора, он вряд ли бы это сделал. Поэтому Ив готов был его покинуть с лёгким сердцем.

На тренировки и на учёбу он тратил всё свободное от еды и сна время. Учиться было на удивление легко; иногда, копаясь во внутренностях какого-нибудь навороченного механизма, он ловил себя на том, что руки сами делают то, что ещё не до конца усвоила голова. Это было ещё одним доказательством тому, что в его памяти хранится что-то, что ему пока не подвластно, но что само приходит и уходит в какой-то момент. Уже через неделю Ив полностью заменил Г’упру, освободив его для исполнения собственных немалых обязанностей; ещё через несколько дней он в принципе готов был заняться Аригой, но в гиперпространстве трогать киборга было нельзя, он существовал в особом режиме. Пока что Ив работал в имитаторе с виртуальным киборгом, наблюдая в ускоренном режиме постройку корпуса, выращивание внутри него мозга и развитие нервной системы, её врастание во все самые крохотные частички машины. Восхищение его росло; он не мог оторваться от того, что ему открывалось, и чувствовал сильное, почти мальчишеское, желание самому командовать таким кораблём. Воображение порой рисовало ему такие реальные картинки! Он чувствовал себя командиром такого корабля с той же силой, с какой мечтает подросток; мечта его приобретала почти осязаемую вещественность, он видел детали, ярко, подробно. Иногда воображение дорисовывало женщину. Она стояла, закрыв глаза, чтобы не видеть, как он уходит, и слёзы бежали по её щекам. Он хотел, чтобы у неё были красные волосы и синие глаза, но не получалось. Он не видел её лица, как ни старался в своём воображении нарисовать его; все его попытки терпели крах. Он не видел её! Он только чувствовал её, иногда ему казалось, что он почти вспомнил, почти увидел, но всё ускользало.

Иногда она была совсем близко – и тогда почему-то ему становилось страшно…

Кейв упирался, но почему-то не так активно, как опасалась Анна. В самом деле, её логика была проста: никто женщину не ждёт. Все уверены, что двойник мужчина, и на женщину не обратят большого внимания, не больше, чем на любую другую мероканку в такой ситуации. Рокел с ходу придумал легенду, которая объясняла её появление в глубоком космосе: она могла летать на отдалённый научный терминал, проведать жениха или родственника. После долгих споров остановились на женихе. Во-первых, это объясняло бы её нежелание ничего объяснять, если объяснение потребуется – все научные терминалы и их персонал были засекречены. Это же объясняло бы и смену маршрута, ведь на станциях она появится впервые.

– Мероканцы очень общительны между собой, – объяснял Рокел Анне, пока Грит готовил корабль, – иногда даже через чур, особенно экстраверты, и при встрече с ними у тебя могут возникнуть проблемы, но, с другой стороны, даже если мероканец тебя заподозрит, он сдаст тебя только Общине, а это в нашем положении не страшно. Зато с инопланетянами, особенно с кинтанианами, мероканцы общаются крайне неохотно, и на лишние вопросы реагируют неприязненно. Ты можешь ответить: «А в чём вы меня подозреваете?» – как можно высокомернее, и это будет воспринято, как должное. Запомни, пожалуйста, вот этот код – с помощью него будешь расплачиваться, если захочешь приобрести больше того минимума, который оплачивает Община.

– Какого минимума? – Удивилась Анна.

– Существует минимальный уровень потребностей, который Община оплачивает за каждого своего члена. Заправка корабля, обед или там завтрак и ужин, вода, воздух – на терминалах они тоже оплачиваются, – ну, и кое-что ещё, – за всё платит Община. С терминала только сообщается на Корту, что какой-то мероканец воспользовался всем этим; имя не сообщается. Считается, что мероканцы не лгут.

– Но я не член Общины…

– Ты мероканка. Так что, это вопрос времени. Ну, а если захочешь что-то купить, развлечься, или получить особую информацию, расплатишься из фонда моей невесты. Я потом поговорю с нею; как-нибудь сочтёмся. Дом Рос – один из самых состоятельных на Корте, думаю, ты их не разоришь.

Они с Кейвом создали ей в имитаторе внутренности двух станций, которые ей предстояло посетить, и она за пару часов довольно хорошо научилась ориентироваться в них. Вроде бы, всё должно было получиться. Они прокручивали всё снова и снова, и каждый раз всё проходило достаточно гладко. С кораблём проблем не должно было быть: Анна брала с собой Ликаона, который скачал программу пилотирования и навигации; помимо того, курс должен был корректировать Грит. Он каким-то образом рассчитал моменты, когда можно будет выходить на связь, не боясь, что их засекут, и казалось, что никаких сюрпризов быть не должно. Анна должна была приземлиться в Дине, на Корте, на воздушном трамвае полететь в Луану и там направиться прямиком к судье Таш, бабке Рокела. Всё нужно было проделать очень быстро, нигде не задерживаясь, чтобы опередить неизбежно возникнувшие вопросы и подозрения. Когда она будет в Луане, под защитой Общины, судья Таш возьмёт всё на себя – Рокел утверждал это с такими гордостью и верой в свою бабку, что Анна и Кейв не усомнились в этом ни на секунду. Вроде бы, всё получалось. Риск всё равно был – риск был всегда, – но шансов, что всё пройдёт гладко, было больше.

Всё это время Анна мучительно раздумывала, не пришло ли время вторично воспользоваться стержнем, который отдал ей Ив, и без него совершить передачу Грита Кейву? Казалось, что необходимость этого была очевидна и бесспорна. Но… Что будет с Ивом?.. А с другой стороны, Грит в реальной опасности, сами они – тоже, и передача Грита сейчас может их спасти?.. Она дошла до того, что в какой-то момент зажмурилась, как могла крепко, и свела пальцы, но не вышло, в самый последний момент её окликнул Рокел и поинтересовался, что это она такое делает?.. Анна чертыхнулась про себя, но повторять попытку не стала, так же, как и объяснять. Она считала попытки гадания проявлениями слабости, к тому же вредоносными. Но сомнения не оставляли, страхи тоже: страшно было за Кейва и за Ива, за Грита, за себя; в конце концов, если бы Кейв сказал, что знает, как исправить повреждения, она отдала бы ему стержень. Но обращаться за помощью пришлось бы всё равно, и она, в конце концов, решила отложить всё до того момента, как помощь прибудет и Грит будет налажен. А чтобы не было соблазна, она рискнула подняться на посольский, пошла в апартаменты Л: вара и бросила стержень в аквариум с медузами. Достать его оттуда теперь было можно, только разбив аквариум и уничтожив сложный механизм. Постояла, положив ладони на поверхность и любуясь перламутровыми переливчатыми созданиями; потом неохотно повернулась к голограмме Л: вара. Сказала:

– Ты и это предвидел? Или нет? Каково тебе теперь, когда игра вышла из-под твоего контроля?.. Или ты ничего не утратил? Когда-нибудь мы с тобой поговорим, я это чувствую. Не знаю, когда и где.… Но без этого не обойтись.

В конце концов, когда Грит вышел к звезде, у которой собирался накопить энергию, Анна собралась лететь. Не смотря на то, что ей очень хотелось этого, в последний момент стало как-то страшновато; она бросилась Кейву на шею перед тем, как забраться в корабль, крепко-крепко стиснула, пискнула:

– Я буду скучать без тебя, Кейв! Береги себя, и жди, я вернусь обязательно!

– Я тоже буду скучать. – Ответил он, тронутый её порывом. – Будь осторожна. Не потеряйся в космосе!

– Я вернусь. – Ответила она убеждённо. – Вернусь, как договорились, точно в срок.

– Конечно. – Он отпустил её, немного задержав руку в своей, что для него было равносильно пылким объятиям. – Иначе я бы тебя не отпустил.

Анна забралась в крипт корабля, уселась и пристегнулась в кресле, помня о невесомости. Ликаон, сидевший рядом, забегал пальцами по панели. Тихо загудело, корабль дёрнулся, пошёл вниз, в шлюз, поехали в темноте ряды огоньков. Невесомость ворвалась в корабль вместе со звёздным огнём; Анна непроизвольно вцепилась в кресло.

– Береги своих пассажиров, Грит. Это не приказ, конечно, это большая просьба. Ивайр тоже бы этого хотел.

– Я знаю. Я всё сделаю, как надо, Анна.

Анне неожиданно стало страшно, когда она отвела взгляд от Грита и посмотрела в пылающую бездну, куда направлялся её корабль. Страшно за себя, за друзей, от сознания взятой на себя ответственности. Но переигрывать было поздно. Она зажмурилась, чтобы задержать слёзы, скопившиеся в глазах, сказала:

– До ухода в гиперпространство осталось двадцать минут. Если хотите мне что-то сказать, мальчики, скажите сейчас.

Глава третья

Въерра.

В общем и в целом, жизнь Ива на Ариге оказалась не такой уж и плохой, и довольно – таки интересной. Он очень любил всяческую технику, и она отвечала ему взаимностью – самые безнадёжные механизмы и приборы оживали в его руках, словно по волшебству. А так как, не смотря на мрачные мысли и решение, сам по себе человек он был не мрачный, он не мог каждую минуту думать о плохом и выглядеть соответственно; он мог и хотел и посмеяться, и пошутить, и поучаствовать в общих развлечениях. Команда Ариги была дружной командой, даже шхарианцы, слывущие в других мирах людьми не очень приятными, оказались на деле симпатичными. Они уже давно были вместе, и это чувствовалось во всём: и в том, как они шутили, и в том, как подхватывали шутки, и как заканчивали друг за другом начатые фразы, но особенно в том, как они работали. Шен был хорошим капитаном, он подобрал себе людей, которым не нужны были ни напоминания, ни контроль. Иву тоже это не было нужно, поэтому он быстро вписался в команду. Он, не смотря на дружелюбие, ни на секунду не забывал о своей Касте, но это никого не задевало. Все приняли это, как должное.

Что всех удивляло, а мужскую часть команды даже немного задевало за живое, так это отношение к Иву женщин. Все женщины Ариги, кроме, может быть, Агой, которая называла себя Ашей, испытывали непреодолимое влечение к мероканцу, и с трудом держали себя в руках. И Аэла, и холодная Моанна, и Гера, и Ста, о которой мечтали почти все мужчины команды, но которая до сих пор никому не оказывала предпочтения – все они так и вились вокруг Ива. Когда у него выдавалась свободная минутка, у всех них оказывались дела в одном помещении с ним. Они вдруг полюбили тренировки, то и дело отирались в ангаре, стекались в сад, когда там решал отдохнуть Ив; все, кроме него самого, это видели и наблюдали с интересом и не без ревнивой зависти. А сам он, имея со всеми дружеские отношения, тягу испытывал только к кипу, лорду Рэну. Они были ровней по Касте, но и не только – Иву просто он был интересен, как человек немного странный, даже загадочный, но очень привлекательный. Его всегда тянуло к сильным, ярким, неординарным людям – как всякий мероканец высокой Касты, он признавал и искал только равенства в любых отношениях. Ведь всякое неравенство порождает зависимость, либо ответственность; в любом случае оно лишает личность доли свободы, которая слишком дорога была мероканцам, и особенно Волкам. Все прочие члены команды, кроме самого Шена, уступали Иву во многом, не только в происхождении. Он не мог общаться с ними на равных, при всём своём уважении к ним. А на Шена он был слишком зол; хотя.… Иногда он всё-таки ловил себя на том, что его тянет и к Шену тоже. Он замечал, что ему не всё равно, улыбнётся Шен, или нет, его новой шутке, заметит он его новое достижение в работе и что скажет по этому поводу. Но тем сильнее была его обида на капитана, упрекнувшего его в дармоедстве в самый чёрный момент его жизни.

Зато лорду Рэну он был только благодарен, и хотел, чтобы эта благодарность принесла тому какую-то пользу. Лорд Рэн избегал общения, и не только с ним – он вообще старался не общаться ни с кем. Постоянно чем-то занят, постоянно один. Ив чувствовал, что его угнетает что-то, точно так же, как его самого, и полагал, что между ними много общего. Он искал случаев и, не смотря на неохоту кинтанианина общаться с ним, старался растопить лёд изо всех сил. У него не было комплексов по поводу себя самого; он никак не мог поверить в то, что узнал о себе, и ощущал себя прежним. А прежний Ив был многим симпатичен и всем приятен.

Когда лорд Рэн сам подошёл к нему после рабочих часов, которые Ив провёл в шахте, Ив счёл это своей первой победой. Кинтанианин попросил его посмотреть приборы.

– Во время предыдущего выхода в гиперпространстве произошёл какой-то сбой. – Пояснил он. – Я не совсем понимаю, что происходит. Может, приборы барахлят. Очень надеюсь на это.

– Почему? – Поинтересовался Ив.

– Не хотелось бы думать, – чуть усмехнулся Рэн, – что это я теряю квалификацию; или, что того хуже, что-то происходит в космосе. Верно?

– Конечно. А что может происходить в космосе?

– Теоретически – что угодно. – Улыбка Рэна стала явственнее. – Знаешь старое правило? Вселенная полна чудес. Даже отсутствие чудес – чудесно.

– Знаю. – Ив тоже улыбнулся. – Этому правилу тысяча лет.

– Тем оно справедливее. – Улыбка Рэна погасла. – Я рассчитываю на тебя. Шен говорит, ты просто маг и волшебник. Не успел освоиться, а уже превзошёл всех наших предыдущих механиков, вместе взятых.

– Шен так говорит? – Переспросил Ив, не сумев скрыть удовольствия. Лорд Рэн внимательно посмотрел на него. Неожиданно коснулся пальцами татуировки на его плече:

– Люди твоей Касты до сих пор делают такие татуировки, но Нападающего Волка я никогда на живом теле не видел. Не принятая символика.

– Это символ моей мести. – Неохотно ответил Ив. – Я отомщу, или сойду с ума.

– Ты хороший человек, Волк. – С непонятным выражением на лице: смесью жалости, досады, уважения, симпатии, – сказал лорд Рэн. – Такой хороший, что даже подонки вроде нас делаются людьми возле тебя. Но это и опасно для тебя.

– Почему? – Искренне удивился Ив.

– Разлад в душе…Невыносим. Трудно уже не делать зло, но и делать… на твоих глазах – погано.

– Но… – Ив был слегка шокирован, – я полагал, что все вы в прошлом оступились, и только.

– Знаешь, чем были заняты Кмоль и Рэтха на предыдущем терминале? Они купили себе женщину – клона, и с ней… нет, этого я тебе не скажу. То же самое, только по-разному, все остальные, кроме, пожалуй, Шена, да пары раббиан. Ну, и Моанна, жестока, холодна, но по-своему чиста. Ста, невинная крошка, переплюнет нас всех по всем пунктам. Ты знаешь… а, нет. Такому, как ты, незачем знать подробности.

– А ты?

– Я в каком-то смысле хуже всех. – Лицо лорда Рэна исказилось. – Хотя сейчас от моего порока не страдает никто, кроме меня. И я хочу, чтобы это оставалось так и впредь. Мне не нужны… мне не хочется… – Он мучительно искал слова, чтобы выразить свою мысль. – Мне не нужны привязанности, которые… я не могу позволить себе.… Это разрушило жизнь всем, кто прежде был связан со мной. Если я – раб своего порока, то пусть это буду я один!

– Это соль?! – Догадался Ив. Он и раньше замечал неладное, но по природе своей не мог думать о человеке плохо без веских тому доказательств. Кинтаниане не мутировали от соли, и угадать в них наркомана было сложно. Но кое-какие признаки были, и Ив внезапно понял, что замечал их и прежде, только не отдавал себе в этом отчёта.

– Это уже намного хуже. – Сильно побледнев, сказал лорд Рэн. – Ты представить себе не можешь, до чего это страшно. Пусть ваши демоны ночи, Ти и Мерц, хранят тебя от этого! А я прошу тебя.…Очень прошу: избегай меня. Если я вдруг позову тебя к себе, не приходи. Я опасен тебе, смертельно опасен, Волк. Я твой самый страшный враг! Беги от меня; берегись меня! Я полюбил тебя, и не хочу причинить тебе зло. Это убьёт меня самого… хотя давно пора бы.

– Я не верю во власть этой дряни над человеком. – Решительно произнёс Ив. – Люди моей Касты всегда верили, что воля и разум способны победить всё.

–Вы всегда были романтиками. – Устало произнёс Рэн, глядя на Ива почти с нежностью. – Мир переменился с той поры, и даже наркоманы уже не те. Мы с тобой поздно встретились, друг мой. Может быть, в иной жизни нам повезёт больше?

Ив никак не мог смириться с тем, что Рэн наркоман. Раздумывая о способах помочь ему, Ив отправился к Аэла и спросил о том, как можно избавить от зависимости человека, принимающего пска очень давно.

– Никак. – Печально ответила Аэла. – Ты имеешь в виду лорда Рэна? Ему помочь невозможно. Он пытался, и не один раз, как-то избавиться от своего порока, как-то облегчить свою жизнь, но это уже больше не порок. Соль не приносит ему наслаждения, он не получает от неё того драйва, ради которого начал всё это. Соль нужна ему уже просто для того, чтобы не умереть. Ты знаешь, чем коварен пска?

Ив знал, но был так потрясён услышанным, что промолчал, и Аэла продолжала:

– Химические процессы в организме принимающего пска необратимы, и ведут к тому, что весь кальций исчезает из организма, и заменяется пска. Отсюда чудовищные мутации наркоманов всех прочих рас. Но соль хрупка, и быстро вымывается прочь. Поэтому мутанту каждый день необходимы огромные дозы. Если его лишить соли, или хотя бы уменьшить дозу, кости его будут ломаться от простого нажатия, а мучения, которые он испытывает, просто невыносимы. Это страшно, кхем Волк.

– Что-то же можно сделать. – Прошептал Ив.

– Теоретически да. – Кивнула Аэла. – Пару лет назад двое мероканцев, Тибра Заэм и Кейсар Вера, провели операцию над кинтанианином – мутантом, заменяя пска в его организме на кальций буквально по атому. Но это происходило долго, было безумно сложно, и прошло не очень удачно. Никто ещё не решился на повторную операцию.

– Почему?

– Соль пациенту больше не нужна, он не наркоман, но у него искусственные почки, и каждые две недели он проходит полный, очень сложный курс лечения. Его нельзя назвать здоровым человеком, и карьера его кончена.

– И всё-таки я не верю, что никакой надежды нет. – Упрямо произнёс Ив. – Понимаешь? Я не верю, что хорошего человека, который раскаялся в своих ошибках, нельзя спасти! Пусть это будет сложно и долго, но что-то можно сделать, я уверен!

Выйдя от Аэла, Ив прямиком направился к лорду Рэну. Чувства его были противоречивыми, а намерения – неясными, но он чувствовал потребность поговорить, пообщаться, просто его увидеть.

Сигнал говорил, что Рэн у себя, но дверь опять не открывалась. Ив проявил упрямство, и через несколько минут Рэн – таки впустил его. Всё помещение было заполнено розоватым дымом; Ив слишком поздно уловил знакомый тяжёлый запах, и понял, что это соль, и что он успел вдохнуть дозу, скорее всего, смертельную для себя. Попятился, теряя почву под ногами, выпал в коридор и провалился в беспамятство.

Десять дней – максимум того, что может провести в гиперпространстве механический корабль, – Анна так скучала в его ограниченном пространстве, что мечтала даже об опасности или небольшой и неопасной аварии, только бы не маяться в крохотной каюте. Когда Грит вышел на связь в первый раз, Анна бросилась к передатчику, как чёрт за невинной душой; по голосу Кейва, который говорил с нею, она поняла, что они с Рокелом пребывают в такой же тоске и скуке. Новости были неутешительные. Грит накапливал энергию очень медленно; Кейв бился по двадцать часов в сутки, чтобы хотя бы в шахте, с питанием мозга Грита, не было никаких проблем, но колебания силы тяжести, перепады температуры и энергии случались так же часто, как и в первый день. Они не могли понять, в чём проблема; Грит с ними не разговаривал, и действовать приходилось наугад. Анна тоже не могла его расспросить, времени было мало, они только успели перекинуться парой слов.

И снова потянулось томительное ожидание, теперь вдвое томительное, чем прежде. Медленно, но корабль приближался к небольшому терминалу Девять – два, где Анне не грозила встреча с риполианами или вранами – единственными существами, с которыми одинокой мероканке встречаться было ни в коем случае нельзя; худшая встреча, которая могла бы произойти здесь – это с клопами, мусорщиками и сплетниками Вселенной. Грит специально проложил её курс через максимально безопасные станции. Теоретически она могла бы полететь через Въерру, мегаполис открытого космоса, на котором, как на перекрёстке всех дорог, можно было встретить кого угодно, но там она могла даже не дождаться заправки своего корабля. Риполиане не боялись мероканской вендетты и убивали мероканцев при любой возможности; останавливало их только то, что их извечные враги не путешествовали в одиночку через станции, на которых могли столкнуться с ними. Рокел утверждал, что с недавних пор, как только на Въерре поменялся хозяин, там стало намного безопаснее, но рисковать никто не хотел. Анна в положенный срок состыковалась с маленькой, компактной станцией, похожей на колесо с большим круглым фасетчатым ядром, тонкими круглыми спицами и толстым круглым фасетчатым ободом. На все вопросы ответила сдержанно, но правильно, и без запинки назвала свой стыковочный код. Не смотря на лёгкий мандраж, ей не терпелось попасть на станцию и осмотреться; ей было ужасно скучно и очень любопытно.

Как мероканку, её даже не встретил возле шлюза патруль, она была вольна идти, куда хочет, и делать, что хочет. Только кинтанианин Средней касты спросил у неё код платёжной карты, и она назвала тот, который дал ей Рокел.

– В первый раз в таком глубоком космосе? – спросил он, заметив её волнение, и она совершено искренне ответила:

– Да! – Даже и не соврав. – Я никогда ещё не летала одна; проведывала жениха. – Подкупающе улыбнулась, и кинтанианин выпрямился, сделав попытку втянуть живот.

– Похвальная нежность. – Сказал, тоже сделав попытку обольстительно улыбнуться. – Так трогательно. С ним всё в порядке?

– Скучает по мне. – Ответила Анна. Кинтанианин дал ей жетон:

– Чувствуйте себя, как дома, кама. Здесь масса возможностей хорошо отдохнуть и расслабиться.

«Хорошо всё-таки, что кинтаниане так любят мероканок». – Думала Анна, заказав своему галиту общий техосмотр и энергонаполнение, а себе – отдельное помещение, ужин и ролик с последними новостями. С удовольствием приняв душ в недурном и просторном номере на одного, она поужинала кортианской едой, упала на постель и, сунув под живот валик, включила новости. Просмотрела и прослушала стандартный набор, похожий на земной, за исключением рекламы, манеры ведущих вести себя, и того, что большинство ведущих были мужчины – Интуиторы. Что-то в этом напоминало ей земной декаданс начала двадцатого столетия, как она его себе представляла. Нита Эшен, который рассуждал о наслаждении прекрасным, наиболее полном там, где красота соседствует с самым отвратительным уродством, выглядел в точности как аристократ из какого-нибудь ночного клуба; ему не хватало только кокаиновой палочки и краски на глазах и губах. Всё остальное, вплоть до тонких усиков, идеально уложенных волос и тонированных стильных очков, вполне соответствовало образу. Тонкий, с правильными и утончёнными чертами лица, с некоторой томностью в голосе и манерах, он показался Анне извращенцем, но понравился. Он же рассказал о предстоящей миграции морских быков из южных широт в северный мегаокеан Корты; рассказ сопровождался настолько потрясающим видео, что у Анны дух захватило. После этого уже не очень было интересно слушать о том, что космодром Луаны вновь принимает грузовые корабли класса бра; забавно было посмотреть на необычное небесное явление в небе Плеоны и послушать рассуждения кортианских учёных по этому поводу; совсем не интересно было послушать про то, что малые советы мероканских городов закончили распределение студентов – практикантов по космическим объектам, а опоздавшие могут подать заявки в Луану, на остров Ваэ. Потом пошли сведения о погоде в различных районах Корты, о состоянии магнитосферы, солнечных бурях и сейсмической обстановке на юго-западных островах. Как догадалась по обилию многочисленных сложных терминов Анна, кортиане и кортианские мероканцы были людьми очень грамотными. Ведь новости обычно ориентируются на средний уровень. Кое-чего она совсем не поняла, особенно того, что касалось космоса, и взяла на заметку: надо будет подучиться, вернувшись на Грит. Потом она услышала просто удивительно красивую песню: «Повсюду в нигде», которую пели красивый, как таитянин, кортианец Рам и пожилой, но весьма интересный мероканец с лиловыми глазами, имя которого Анна прослушала. Музыка звучала так необычно! В ней было что-то индийское, что-то латиноамериканское, что-то европейское враз; и странно было слышать от экзотичного Рама чистый европейский тенор, а от светлокожего мероканца – знойный африканский баритон. Анне понравилась кортианская флейта: она умела петь и вскрикивать почти человеческим голосом. То чистая, то знойная, она способна была свести с ума, и напоминала Анне то армянский дудук, то флейту перуанских индейцев, то вообще ни на что не походила, а кортианские барабаны пробирали до самых печёнок. Анна заказала себе по внутренней связи целый ролик подобной музыки, а новости тем временем продолжились. Мероканские учёные, Солан Ти и Тибра Заэм, говорили об офтах, и Анна даже села, перестав грызть орешки, настолько интересно ей было послушать про это. Слухи, упорно циркулирующие по Известной Вселенной, видимо, стали особенно назойливыми в последнее время, и мероканские учёные посвятили час эфира этой теме. Как поняла Анна, точно не известно было ничего. Слушая её, Анна подумала про Ива. Если бы про офтов было правдой – можно было бы вернуть ему жизнь, отнятую Л: варом когда-то. Но не успела она помечтать, как учёные вынесли свой вердикт: офты – это очередная легенда; помешанные на гуманоидной науке профаны всегда приписывали гуманоидам открытия, далеко превосходящие все человеческие, и таким образом нагнетали панику и страх перед ними. Тибра Заэм, сестра уже заочно знакомой Анне Тарвы, синеглазая брюнетка с тонким (для мероканки) ртом, ещё немного порассуждала о том, кем следовало бы считать офта, если бы таковой появился, каковы были бы его гражданские права. Рассуждения её были до того злыми и холодно – безжалостными, что Анна возненавидела её от всей души. Она отрицала всякое сохранение личности после разрушения тела, и утверждала, что офт – не более, чем клон, чей статус не совсем определён; лично она против всяческого клонирования, дублирования, офтирования, и чего угодно ещё, и достаточно логично мотивировала свою позицию. Анна даже поймала себя на том, что если бы её не касалось это всё так близко, она, пожалуй, встала бы на её сторону. Солан Ти на этот счёт отозвался мягче; Анна его почти полюбила. Но не могла не признать, что синеглазка была ярче, убедительнее, эмоциональнее. За каждым её безжалостным словом про офтов Анна видела живого человека, своего друга, и каждое это слово было для неё, как острый нож.

Это было невозможно, но Ив видел это своими глазами: синее озеро под ослепительным голубым небом было знакомо и до боли в сердце любимо. Он лежал на берегу, у кромки воды, и крупный, желтовато-белый и прозрачный песок прилип к щеке и ладоням, когда он приподнялся, упершись в землю руками. Это был саисский пляж, с детства знакомый ему каждым своим изгибом, каждым камешком. Рыже – зелёные пальмы вздымали из песка свои мощные оплывшие корни, меж которыми он с сестрой и друзьями играл в детстве, прячась за бахромой жёстких, как медь, вычурно изрезанных листьев, а на отмелях нежно и ярко алели водяные цветы, облюбованные мелкими белыми и голубыми мотыльками. Солнце грело и ласкало кожу, запахи мокрого песка, воды и цветов не позволяли усомниться в реальности происходящего. Стая чёрно – синих ихтиорнисов промчалась низко над водой, своими резкими криками подтверждая Саис, радость, воду, отдых. Конечно, – думал Ив, – это не может быть не правдой! Долгое время он, раненый, находился в бреду, и всё это время ему мерещились всякие ужасы. За это время Л: вара уничтожили, Мерак спасли, его, видимо, тоже… Он был так счастлив, что немедленно простил своих неведомых врагов, и, легко поднявшись, пошёл к воде.

Он всегда умел и любил плавать, но никогда плавание не доставляло ему такого наслаждения, как теперь! Движение не стоило ему никаких усилий, тело стало послушным, лёгким, практически невесомым. Всё было прекраснее, чем в мечтах или снах, чувства обострились и дарили невероятное блаженство. Вынырнув недалеко от берега, он откинул от лица мокрые волосы, и вдруг почувствовал, что рядом – она. От этого ощущения стало горячо, волна радости захлестнула его и погнала на берег. Не успел он очутиться на пляже, как увидел её: она выходила из воды ему навстречу; мокрые волосы тёмными полосами изгибались по груди, плечам и спине, с них ручейками стекала вода, поблескивая на влажной коже. Ловя солнечные искры, на плечах и груди сверкали капли; в зелёных, с дымком, глазах плясали чёртики, дразня его. Не говоря ни слова, она подошла к нему вплотную и остановилась. Ив знал и любил её безумно давно, и знал это в тот миг совершенно точно. Они когда-то были светом одной звезды, рассеявшимся по Вселенной в момент новы. Он по-прежнему не видел её лица, но видел чёртиков в глазах, видел, как приоткрылись в ожидании красные мягкие губы, к которым прильнул, испытывая невозможную наяву страсть. Пределов ей не было; Ив не чувствовал ни усталости, ни пресыщения, с него слетели все запреты. Они делали все безумные и возбуждающие вещи, снова и снова, не в состоянии ни утомить, ни утолить друг друга до конца. В перерывах между ласками Ив вплетал в её блестящие платиновые волосы водяные цветы и водоросли, писал на её щеках признания в любви, заглядывал ей в глаза, в которых ему было и сладко, и страшно, и больно, и хорошо, целовал её губы, щёки, виски… Песок застревал в волосах, легко осыпался с высохшей кожи от прикосновений, поблескивал на солнце. У Ива было всё, о чём он мог мечтать: родной Саис и женщина, которую он любил больше жизни.

Всё начало меняться постепенно, он даже не заметил, когда и как. Сначала поднялся ветер, стало прохладно. Он пошёл за одеждой для неё и для себя, и вдруг наткнулся на мёртвую птицу: убитый ихтиорнис валялся на песке, странно выгнувшись, покрытый какой-то липкой плёнкой. Ива затошнило, он поспешно отвернулся, и вдруг понял, что остался один. Мало того: он понял, что это не было реальностью. Он под действием наркотика, и всё это было наркотическим бредом. Но стряхнуть этот бред и очнуться он не мог. Отшатнувшись от мёртвой птицы, он побрёл прочь, оступаясь на крупных острых камнях. Туман сгущался; воздух стал колючим, едким, драл горло. И вдруг он ощутил ещё одно присутствие, так же остро, как недавно почувствовал её. А спустя секунду уже видел своего врага: в своём прежнем, человеческом облике тот стоял перед ним на камнях, тоже босой, в тёмно-бордовом костюме своего Дома. Платиновые волосы с лёгким голубым блеском свободно лежали на плечах.

– Нападающий Волк! – Усмехнулся он почти нежно. – Бедный мой романтический дурачок, ты совсем не изменился! Считаешь себя мстителем?

– Да. – Ответил Ив. – Моя вера провела меня сквозь всё, даже смерть. Я сохранил главное в себе: любовь к Мераку и ненависть к тебе.

– И как же ты намерен отомстить, а? – Засмеялся Л: вар. – Ты же попробовал уже, и что у тебя вышло?

– Но ведь и ты не смог уничтожить меня! – Дерзко ответил Ив. – Ты даже сломать меня не смог, я остался прежним.

Кожа Лавайра вдруг неуловимо, но очень быстро начала краснеть и сморщиваться, череп облысел и вытянулся, губы исчезли, обнажились жёлтые крупные зубы, конечности вытянулись, спина согнулась и обросла гребнем из шипов, которые вынуждали его смотреть исподлобья, почти прижав подбородок к груди. Но глаза остались прежними, зелёными, дымчатыми… страх охватил Ива, он отступил на шаг.

– А это было бы слишком милосердно и просто! – Почти не изменившимся голосом произнёс монстр. – Это было бы слишком легко, а ты заслужил большего! Я ещё проведу тебя через несколько кошмаров, Ивайр из проклятого Дома Кайлов!

– Мой Дом оказался не по зубам тебе, чудище? – Спросил Ив. – Поэтому ты ненавидишь меня так сильно?.. Я, может быть, удивлю тебя: но зря ты считаешь, будто мог провести меня хотя бы через один кошмар, если бы не воля более могучих сил. Это они захотели, чтобы я выжил, и смог отомстить. Помнишь старую легенду о праведной мести? Мы с тобой – воплощение этой легенды, Л:вар.

Взмахнув когтистой лапой, монстр ударил Ива наотмашь так, что тот отлетел назад, больно ударившись спиной о камни. Монстр снова шёл на него.

– Ты никогда меня не осилишь! – Злобно говорил он. – Ты – болван, кукла без мозгов, и всё, что у тебя есть теперь – это набор штампов давно сгинувшего мира, который всеми забыт и никому не нужен! Ты клоун, возомнивший себя героем, жалкий и смешной!

– Почему же ты так ненавидишь меня? – С трудом поднявшись, спросил Ив. – Клоунов не ненавидят, над ними смеются! А ты боишься меня, ты знаешь, что я прав, и что я тебя… уничтожу.

– Уничтожишь меня, болван! – Воскликнул Л:вар. – Никто и никогда этого уже не сможет! – Новым ударом он вновь швырнул Ива на камни. – Наивный дурачок, тебе даже военным пилотом стать не позволили, побоялись твоей глупости! А как ты попал ко мне?! Будь у тебя хоть капля ума, ты улетел бы на Корту!

Ив снова встал, вытирая кровь с лица. Слова Л:вара язвили почти так же сильно, как и удары, но он понимал: дурачков не ненавидят! Ненавидят тех, кого боятся, и злоба эта – от страха. Мысль об этом придала ему сил и мужества, он выпрямился, чувствуя кровь, бегущую по спине. Сказал:

– Если бы я улетел на Корту, я не смог бы отомстить. А теперь… посмотри вокруг и запомни хорошенько это место. Клянусь Ти и Мерц, что не знаю, когда, но я буду здесь наяву вместе с тобой, и убью тебя тогда.

– Так попробуй прямо сейчас! – Засмеялся Л:вар, нисколько не стушевавшись. – Вот место, вот я, а вот ты! Чего тянуть? Всё реально, всё на самом деле, ты же знаешь! Отсюда моя сила, дурачок. Все в этой Вселенной, отправляясь за наслаждением, приходят ко мне! Все наркоманы человеческих миров принадлежат мне, и заставить их сделать так, как я хочу, не трудно, поверь! Они всегда знают, что вернутся сюда, и каждый знает, какой ад уготован не подчинившемуся.

– Это не возможно. – Ответил Ив. Л:вар расхохотался:

– Невозможно?!! – И так ударил его, что у Ива что-то оглушительно лопнуло в голове.

Очнувшись, он увидел себя в каком-то полутёмном пустом коридоре возле раздвижной двери. Было тихо, так тихо, словно он был здесь совсем один. Ощущения были странные, как во время синдрома: словно это был и не совсем он. Как-то сразу он понял, что это не на какой-то планете, а в космосе – как опытный космонавт, он легко ощущал едва уловимую разницу, как бы ни было комфортно и просторно место, где он сейчас находился. Дверь в соседнее помещение вдруг раздвинулась, и в полумраке возникла знакомая громоздкая фигура с четырьмя рогами на загривке. Ив уверен был, что убьет его, просто подняв руку, но рука не поднималась. А мутант произнёс насмешливо:

– Ничего не выйдет! Неужели ты всерьёз на что-то надеялся? Неужели думал, что я не предвидел такого развития событий? Сихтэ никогда не понимали людей, но ты должен был знать меня лучше!

Послушное этому голосу, всё ещё человеческому, даже приятному, тело Ива стало совсем чужим и не желало повиноваться ему. Ужас и ярость были сильными, но похороненными в нём, как в могиле.

– Слово освободило тебя, и слово закабалило снова. – Продолжал Л:вар. – А ты уже вновь было возомнил себя кем-то? Иди, – он положил когтистую уродливую руку на панель ближайшей двери. – Убей её. Убей медленно, насладись её смертью.

Дверь быстро и бесшумно раскрылась, и Ив послушно пошёл туда, хотя внутри него всё отчаянно сопротивлялось этому. Не обращая внимания на предупреждающие сигналы и сильные энергетические разряды, он вырвал чип обслуги. Повалил сильный едкий дым, свет замигал. Ив вошёл в спальню, где на синих простынях спала она – женщина, которую он только что любил на берегу саисского озера. Краем сознания он отмечал каждый изгиб её тела, нежные тени от ресниц на щеках, мерцание платиновых волос. Треск и дым разбудили её, она села в постели, убирая волосы от лица назад очень нежным жестом, от которого горло Ива перехватил спазм. Она посмотрела на него недоумённо, но доверчиво, спросила:

– Что случилось? Что произошло, Ивайр?

Он хотел сказать: «Беги!», хотел остановиться, хотел умереть, но не мог. Его собственная рука взяла её за горло, и он вынужден был смотреть, как в её глазах недоумение сменяется ужасом и болью, и чем сильнее были его попытки остановиться, тем сильнее сжималась рука.

С отчаянным криком он вырвался наконец из тисков кошмара, но вновь очутился лицом к лицу с Л: варом. Только то, что он только что сделал, лишило его воли и сил к сопротивлению. Он хотел умереть и мечтал о том, чтобы тот убил его; ему было плевать на месть, плевать на жизнь. Всё равно жить с воспоминанием о том, как свет мерк в её глазах, он не сможет!

– И что же такое ты вспомнил, дурачок ты мой? – Ласково спросил Л: вар. – Ты сам на себя не похож! Где кураж, где гонор, где жажда мести? Такое ощущение, что тебя щелчком сейчас прибить можно. Вспомнил одно из своих убийств?

Ив молчал, слишком потрясённый, чтобы возражать, гордо угрожать. Он ждал и хотел смерти, но неожиданно между ним и Л: варом возник лорд Рэн.

– Оставь его! – Потребовал хрипло. – Не тронь, хватит!

– Героический кип? – Спросил Л:вар с угрозой. – Ты надоел мне. Уйди прочь, не то…

Его внимание, пусть не надолго, переключилось на другого, и это позволило Иву провалиться в спасительную тьму. Воля Л:вара больше не удерживала его, и он вырвался из тисков кошмара, очутившись в каком-то блаженном ничто.

Очнулся он от звука собственного голоса. Ломило все кости, тошнило, а голова болела так, что даже приподнять веки было невозможно.

– Что такое анна? – Спросил рядом тихий женский голос с раббианским акцентом.

– Не знаю. – Чуть слышно ответил он, но и это усилие всколыхнуло в голове такую боль, что он едва снова не потерял сознание.

– Ты меня слышишь, Волк, ты здесь? – встревожено спрашивала женщина, но ответить Ив уже не мог. Больше суток он лежал совершенно неподвижно, не открывая глаз и не реагируя на вопросы и прикосновения, и только к исходу этих суток начал приходить в себя.

– Мы уже боялись, что потеряли тебя! – Призналась Аэла. – Ты вдохнул слишком много даже для наркомана, а ведь ты мероканец!

– Я офт. – Возразил Ив.

– Это тебя и спасло. – Согласилась Аэла, и нежно провела ладонью по его влажному холодному лбу. – Что произошло, Волк? Что ты сделал?

– Ничего. – Ответил он. – Я вошёл… вдохнул дым… и начался сон.

– Я так и сказала Шену. Что доза была так велика, что наверняка свалила тебя с ног в первые же секунды. Я поклялась, что иначе не могло и быть.

– Зачем? – Ив с усилием разлепил веки и посмотрел на неё. – Какая в этом была нужда?

– Ты видел лорда Рэна?

– Я не успел его увидеть. Что с ним?

– Ничего. – Аэла внезапно переменила тон. – Лежи. Ты едва не умер. Ты весь избит, у тебя были синяки, кровоподтёки, кровь на спине и лице.

– Это… там, во сне. – Ответил Ив. – Л:вар бил меня… Он говорил, что всё по-настоящему.

– Как бы там ни было… – Аэла смотрела на него как-то странно. – Тебе сейчас нужно лежать. Ты был так плох, что уйдёт какое-то время на восстановление. Дня два. Не меньше. Я позабочусь о тебе.

Ив закрыл глаза. Самым ужасным было то, что он помнил всё, происходящее с ним в наркотическом бреду: и наслаждение, и убийство. И знал, что забыть не сможет. Жить с таким грузом он не хотел.

Он всё ещё был сильно болен, когда Арига состыковалась с маленьким терминалом Девять – два. Шен и полирам Нер вошли в приёмник терминала через три часа после Анны, и встретились с тем же кинтанианином. Шен отправил Нера к хозяину терминала, а сам заказал себе отдельное помещение и заказал связь с Въеррой. Ждать пришлось больше часа. К его неприятному удивлению, хозяин у Въерры был теперь другой. Молодой кинтанианин Средней Касты с искусственным глазом улыбнулся ему через слабые помехи экрана внешней связи:

– Не ждал? Какой приятный сюрприз для нас обоих!

– Где Вотт?

– Умер. Здесь была скоротечная эпидемия – воздух испортился. Очень многие пострадали. Теперь на Въерре всё не так, как прежде, но барона Ариги встретят, как подобает. У тебя дело ко мне?

– Дело срочное. – Вынужден был сказать Шен после минутного колебания. – Мне нужен навигатор, хороший навигатор. Мог бы поискать на Биафра, но туда в один присест не долетишь. Боюсь ошибки в расчётах. У тебя есть кто-нибудь?

– Найдём. И передай Кмолю, если этот негодяй ещё жив, что у меня есть парочка образчиков его любимого товарца.

– Конец связи. – Отрезал Шен. Он знал, что за товарец любил Кмоль, и его это бесило. Лезть в личные дела шхарианца он не имел права, но обсуждать их и знать подробности брезговал.

Закончив со всеми немногочисленными делами, которые могли быть у него на этом крохотном непопулярном терминале, он спустился на первый уровень – на терминалах уровни отсчитывались снизу, – и в обширном приёмнике, дожидаясь Нера, увидел высокую молодую мероканку с голубовато-пепельными волосами. Невольно засмотрелся, любуясь её статной осанкой, точёными плечами, профилем чётким и нежным, словно вырезанным из кости. Не было в Известной Вселенной женщин красивее, нежели красивые мероканки! Шен видел всяких, и готов был отстаивать свою правоту где угодно. Она шла в его сторону, и Шен не без приятности улыбнулся ей, чувствуя в то же время непонятную тревогу. Что-то было не так, что-то очень важное, чего он не имел права не знать.

Вблизи она показалась ещё красивее, чем была, благодаря выразительности лица и глаз. Настолько яркие и выразительные лица попадаются одно на сотню, Шен хорошо это знал. Возможно, именно то, что она была женщиной, и обольстительной женщиной, затмило ему рассудок, и он не понял выражения её глаз; а между тем она смотрела на него со страхом. В какой-то момент, приближаясь, она едва не поддалась панике, но сдержалась. Нервно улыбнулась ему, проходя мимо, и скрылась в шлюзе. И только вернувшись на Аригу, и продолжая думать о ней, Шен вдруг осознал то, что сразу встревожило его и напугало её: да они ведь были на одно лицо! Её женские прелести взволновали его, не знавшего женщины уже больше года, настолько, что он не увидел главного – а она увидела! Включив зеркало, Шен некоторое время изучал своё лицо, сравнивая с отпечатавшимся в памяти лицом мероканки. Они были не просто похожи, факт. Они были почти близнецами, её лицо было нежнее, тоньше, но черты были практически одинаковыми; а глаза, которые смотрели из зеркала на Шена, словно перекочевали в его зеркало с её лица: тот же цвет, разрез, выражение.

– Женщина! – Сказал он вслух. – Неужели?! Но никто никогда не думал, что двойник может быть… – Он не договорил, стало страшно.

Анна перевела дух, только очутившись в своём корабле, но продолжала нервничать до того момента, как он оказался в гиперпространстве. Ей даже думать не хотелось о том, кто был этот светловолосый мероканец, так похожий на Кейва, что она едва не бросилась к нему в первый момент. Хорошо, что у неё было отличное зрение, и она вовремя поняла, что ошибается! Она продолжала раздумывать об этом все дни, что прошли до следующего момента связи; сразу же рассказала обо всём Кейву.

– Это Шейнан, барон Ариги. – Ответил Кейв. – Только он. Он с Савалы – я рассказывал тебе о савалянских двойниках. Просто чудо, что он выжил; кипы никогда не нашли бы его, но он сам пришёл в Рюэль, когда ему было пятнадцать. Смелый был мальчишка, предприимчивый и изобретательный. Он с детства знал, что не савалянин, ему многие говорили, что он якобы сын пришельца; а матери своей он не знал. Кинтаниане забрали его, но что делать с ним, не знали. Он оказался не полноценным двойником, всего лишь генетическим родственником, как и я, но ведь родственником Лавайра, а как кинтаниане относятся к родству, ты уже знаешь. Использовать его было нельзя; убить – не гуманно. Кипы решили запрятать его на какой-нибудь терминал, но он оказался умнее, почувствовал неладное и сбежал с кем-то с Савалы. Только лет через десять стало известно, что он не сгинул, собрал собственную команду, с которой купил себе на Биафра киборг Аригу и стал вольным торговцем, их ещё называют Странниками Биафра. Кипы продолжают охотиться за ним, но очень осторожно, они не хотят оглашать истинную причину. Очень не многие знают, кто он на самом деле.

– Он наверняка понял, что я похожа на него. Если я поняла…

– Да, это проблема. – Согласился Кейв, но больше ничего сказать не успел – Грит оборвал связь.

Кейв прикусил губу, поняв, что больше ничего Анне сказать не может. Он не мог бы даже высказать сейчас, до чего боялся за неё. Такое с ним происходило впервые: он никогда не боялся ни за кого. Жизнь научила его быть жёстким, держать себя в узде и не тратить сочувствие и эмоции ни на себя, ни на других. Он любил свою кинтанианскую семью – по-своему, – но не считал её своей настоящей семьёй. До последнего времени он думал, что и Анну такой не считает, но теперешний страх подсказывал, что это не так. Что-то зацепилось за его сердце, и причиняло боль. Он впервые в жизни думал о том, что Анну могут не только убить или ранить, но и… обидеть. Это было странно и мучительно – знать, что он бессилен ей помочь, защитить, оградить от зла и обид.

– Я ненавижу космос. – Признался он Рокелу в тот же вечер. – Настоящую свободу человек может иметь только на планете, своей собственной планете, где он дома, где он волен есть и пить, купаться в море, загорать под солнцем; где он не зависит ни от механизмов, ни от лекарств. Как я хочу свободы, Рок! Я устал быть в плену. Знаешь, о чём я мечтаю? Прилететь на Корту, забраться на самую высокую гору, чтобы не видно было края земли. Лучше над морем. И дышать, и не видеть вокруг никаких стен, и не бояться, что кто-то увидит меня без линз!!!

– Мозаичные горы. – Тут же откликнулся Рокел. – Они самые высокие.… Хотя Великие Равнины по части простора любое другое место на Корте за пояс заткнут.

Шен заглянул к Аэла, проведать Ива. У него были вопросы к мероканцу по поводу странной смерти лорда Рэна, но Аэла охраняла мероканца, как пустынная кошка котёнка, утверждая, что он на волосок от гибели, и любое усилие может его прикончить. Только сегодня ей пришлось Шена к своему подопечному подпустить; но казалось, что шансов добиться от него связных ответов пока действительно маловато. Цвет кожи мероканца был зеленоватый, как у гуманоида, под глазами пролегли глубокие страховидные тени, разбитые в кровь и высохшие губы неприятно потрескались и покрылись белым налётом.

– Как он? – Спросил Шен у Аэла.

– Лучше. – Ответила она тихо. – Возможности офта кажутся мне неисчерпаемыми.… Эта доза убила бы любого, не только мероканца. Он выживет, теперь я уверена. Кровь очищена; дальше всё пойдёт хорошо, и с каждым днём лучше.

– Что он сказал про Рэна?

– Он ещё не знает, что тот мёртв. – Перешла Аэла на шёпот. – Спрашивал, что с ним… Я не рискнула сказать истину. Боюсь, что он совсем потеряет волю к жизни, у него и так с нею проблемы.

– Ты выяснила, от чего умер кип?

– Да. От… от внутреннего кровотечения. В его тканях столько пска, что очень трудно исследовать их…

– Это могло произойти само?

– О, да. Он, возможно, пытался не принимать соль, и в его организме возник её дефицит. Он уже делал это прежде. А ты знаешь, чем это чревато для наркомана. Просто порвались ткани.

– Проклятье. – Чертыхнулся Шен. – Я знал, что с наркоманом будут проблемы, но он был классным навигатором, и человеком не плохим. И всё равно, выглядит это подозрительно: кип умирает от внутреннего кровотечения, а мероканец валяется в коридоре у его двери с наркотическим отравлением и весь в синяках.… Весьма подозрительно. Но я верю тебе, Аэла. Раз ты говоришь, что соль свалила его сразу же, я верю. Может, он набил себе эти синяки, падая. Может, успел войти, и Рэн сам вышвырнул его прочь, немного не рассчитав силу. Скорее всего, это так. Да, – сказал он уже самому себе. – Нет смысла настаивать на другой версии. В конце концов, он сам всё расскажет, когда очухается; мероканцы не лгут.

Ив не хотел жить. Он принял видение за воспоминание, и теперь был уверен, что убил женщину, которую любил, по приказу Л:вара. Думать о том, что он убивал мероканцев, было ужасно; думать о том, что он убил любимую женщину, поцелуи и прикосновения которой помнил каждую секунду, вообще было невыносимо. Даже мысли о мести не приносили больше облегчения. Никакая месть не могла вытеснить из его памяти её глаза, в которых гасла жизнь. И он по-прежнему не видел её лица! Но теперь ему казалось, что он знает причину: он убил её. Не смотря на самую нежную опёку Аэла и тщетные страдания Ста и Моанны, Ив не чувствовал себя лучше и на третий день, хотя у Аэла были все основания ожидать значительного улучшения. Он не хотел пить, не хотел есть, не отвечал на вопросы и не хотел даже посмотреть на неё. Лежал и смотрел вверх, и глаза его казались совсем погасшими. А против этого недуга бессильны были все лекарства и всё оборудование Ариги.

Он не знал, сколько пролежал так. Может, он дремал; может, был без сознания. Аэла не было. В лаборатории стояла полная тишина. Ив несколько секунд смотрел на потолок, потом, почувствовав чьё-то присутствие, повернул голову, и вздрогнул: возле него сидела… она? Он плохо видел её лицо; но волосы, линия плеч и спины, и особенное ощущение, ощущение её присутствия, были знакомыми. Заметив, что он открыл глаза и смотрит на неё, она нагнулась, прошептала:

– Всё хорошо. – И осторожно прикоснулась губами к его щеке. Он почувствовал запах корицы и мяты, сердце забилось сильно – сильно.

– Ты – мой бред? – Спросил он.

– Конечно. – Ответила она. – Как и то, что так мучает тебя. Всё было бредом. Всё – ложь.

– Но это могло быть. – Сказал он.

– Поэтому ты и увидел это. – Прошептала она, почти касаясь губами его уха. – Это твой страх. Ты боишься этого больше всего на свете; разве нет?

– Но ты есть?

– Есть. – Ответила она. – Ты меня найдёшь.

– На Корте?

– Где-нибудь уж точно. Спи. – Горячая рука легла на лоб, он послушно закрыл глаза.… И вдруг, вздрогнув, широко раскрыл их, даже попытался приподняться. Ощущения были слишком реальны, он знал разницу между бредом и явью! Но никого не было. Лаборатория была пуста.

Видно, сработали какие-то датчики, потому, что почти сразу же вернулась Аэла. Сказала, войдя:

– Пахнет корицей. Что с тобой, Волк?

– Ничего. – Медленно ответил он, опускаясь назад. Что-то было не так. – Я хочу пить.

Безумно обрадовавшись, Аэла захлопотала вокруг него; он молча лежал и размышлял, пытаясь собраться и решить, бред это, или нет? Запах корицы оставила его гостья, или призрака гостьи по какой-то неведомой ассоциации породило его воображение из-за запаха корицы? Могло быть и так, и эдак, и поручиться за себя в таком состоянии он не мог.

Но с этого момента он начал поправляться. Призрак, даже если он был плодом его воображения, был прав: пока он не узнал наверняка, реальное ему вспомнилось событие, или же это был его страх, незачем было сходить с ума из-за этого. Ему так хотелось верить, что найти её – реально!.. Мероканцы не имели ничего против внебрачных связей, и смены спутников жизни, но его Каста гордилась своей верностью. У Волка была только одна подруга, и это было не законом, но более того – обычаем Касты, которым они гордились безмерно. Ив умер, не успев найти такую подругу. Может, виной тому было время, проводимое им в космосе – больше половины своей жизни он проводил там. У него была тайная симпатия, Таи Руэл; но она не обращала на него никакого внимания, и в любом случае у них ничего не было. Они даже были едва знакомы. Но женщины Старой Крови ему нравились. У него не было идеала, скорее, смутное его ощущение – он чувствовал, что узнает свою женщину, как только встретит её. И ещё он знал, что она будет принадлежать к одному из Домероканских Высоких Домов – он сходил с ума от их холодной нежности, строгой красоты, особого, холодного, академического шарма. Даже у самых юных из них в глазах была бездна тысячелетий, из которой на Мерак пришли их предки, и его это повергало в трепет.

Она – и Ив это знал, хоть не помнил её лица, – была такой женщиной. Он видел внутренним взором её глаза, в которых были искры, были бесенята, дразнившие его, была бездна. Они были, как порыв ветра, как прыжок из тьмы, в них были все печали и все радости Вселенной. Они могли смеяться и могли обжигать; могли приласкать и могли убить. Он не мог это выдумать – она не была плодом его воображения. Она была реальна, она существовала где-то, если только его кошмар не был правдой; и он не мог забыть о том, что чувствовал, прикасаясь к ней. Это было…

И это будет! – Нашёптывала ему соль. – Это так легко! Не надо искать, отчаиваться, напрягаться. Всего-навсего раздобыть пол грана соли, и все мечты станут реальностью. Мутация происходит не сразу; один – два раза наркоманом его не сделают! И даже если сделают – какая разница? Сон лучше реальности, и какая разница ему ВО СНЕ, как выглядит его спящее тело? Он не нужен никому; он – офт, копия себя самого, бывший киборг – убийца, ожившая реликвия. Шен боится его; вся остальная Вселенная ненавидит. Зато соль даст ему всё: забвение, Мерак, любовь. Даже смерть – и её он хотел. Этот соблазн почти лишал его воли. Были моменты, когда он принял бы соль, если бы знал, где её взять. Теоретически, соль была у лорда Рэна, но о его смерти Ив уже знал. Значит, соль была у Шена. Часть его знала, что соль искушает и лжёт; но ему было так тяжело, что даже тень облегчения казалась желанной. Он думал о соли всё время, пока Аэла лечила его. Едва он смог подняться, как решил, что украдёт немного соли у Шена. Раз его не убила даже такая большая доза, то совсем маленькая не убьёт и подавно; разве нет? Он – офт, не человек.

Он сам не ожидал, насколько легко ему будет узнать, где может находиться соль у Шена, и проникнуть к нему. Но не ожидал он и того, что Шен будет поблизости и застанет его за этим занятием. Никогда в жизни не было ему так стыдно, как в тот момент, когда он увидел Шена!

– Не переживай. – Неожиданно спокойно, и даже мягко сказал Шен. – Я знаю, что такое соль. Тот, кто раз её попробовал, душу продаст за вторую попытку. А ты столько вытерпел за последние недели. Я знал, что ты придёшь, и пустил тебя сам, но для того, чтобы ты не вздумал больше делать это. Ты мероканец; ты слишком хорош для этой дряни.

– Я хотел… – Ив запнулся. – Я действительно не могу устоять перед искушением. Сам не знаю: умереть или повторить то, с чего начинался мой сон?

– Рэн говорил мне: наслаждение великолепно, но быстротечно. За ним приходят кошмары, и они бесконечны.… Зачем это тебе?

– Я не знаю. – Тихо ответил Ив. – Зачем я вообще?

– Завтра мы будем на Въерре. Это самая большая станция в Известной Вселенной после Биафра, там можно недурно провести время. Хочешь посетить её?

– Хочу. – Подумав, ответил Ив.

– Осмотришься, познакомишься с некоторыми сторонами теперешней жизни.… Это тебя развлечёт. Ты просто слишком давно в космосе, Волк.

– Спасибо. – Уже у выхода, повернувшись на миг, сказал Ив.

– Не за что. – Устало ответил Шен.

«Рьюкан», корабль Ва Вера, состыковался с Въеррой за несколько минут до Ариги. Одновременно с ними Въерра приняла ещё добрый десяток кораблей и два киборга странников Биафра. Это действительно была уникальная станция, самая большая, мегаполис в открытом космосе, многоуровневый, расположенный в нескольких корпусах, соединённых между собой сложной системой переходов и шлюзов. Им пользовались все, кто путешествовал в космосе: Въерра находилась практически на одинаковом расстоянии от Биафра и многих планет Союза и Лиги. Ближе всего к Въерре – в пяти днях пути, – была Зевра, планета келтов; семь дней было до Корты, столько же – до Савалы, восемь – до Риох, девять – до Биафра; Кинтана и Биэла были в десяти днях пути. Здесь можно было, почти как на Биафра, пополнить запасы питьевой воды, добыть продукты, нанять нужного специалиста, купить что угодно, от новостей до клонов, отремонтировать и даже заказать корабль, и многое другое. Официально терминалы были свободны, но неофициально все они контролировались либо Союзом, либо Лигой. Въерра контролировалась Союзом; её хозяином всегда был кинтанианин, якобы порвавший гражданские связи с Кинтаной, но это делалось лишь для того, чтобы не провоцировать Лигу. Шена немного беспокоила смена хозяина. Он хорошо знал Вая Атта, нового хозяина Въерры, и был невысокого, если не сказать хуже, мнения о нём.

Вай происходил из богемной Средней Касты Артистов, но характер имел покруче, чем обычно ожидается от таких людей. Разведение декоративных растений, планирование садов и парков и постройка павильонов его не прельщали; как большинство кинтаниан Средних и Низких Каст, он мечтал о военной карьере, которая была для него закрыта. Л:вар давно научился играть на этой особенности кинтаниан, чтобы заманивать их к себе на Биэлу – благодаря своим мутациям, они были идеальными солдатами. Вай тоже в своё время попал в Лигу, но одумался, и бежал оттуда, взорвав напоследок целый терминал, где тренировался вместе с сотнями других новобранцев. Это лишило его глаза, создало определённую славу и в некоторой степени примирило с кипами – они простили его и сквозь пальцы смотрели на его существование на терминалах Союза. Шен знал его в то время, когда он поправлялся после ранения и искал средства, чтобы вставить себе глаз и отремонтировать некоторые повреждённые органы; знал он его и позже, когда Вай нашёл какую-то свою нишу и стал видной фигурой среди Странников. То, что он стал хозяином Въерры, доказывало, что он весьма преуспел и заслужил некоторое признание у кипов. Вообще-то, беря на себя командование терминалом, он сильно рисковал: вряд ли Л:вар забыл взорванный терминал и погибших рекрутов. Но лично Шена волновала не вражда Вая с Лигой, а его дружба с кипами. И он никогда не рискнул бы сунуться к нему, не будь у него, к счастью, достоверных сведений о таких делишках Вая, которые кипы не простят ему при любом раскладе, даже если он взорвёт всю Биэлу вместе с Рогатым. Но всё-таки он не хотел, чтобы вся команда потянулась за ним… Что-то его напрягало.

Порядка, нельзя было не признать, стало больше; Шен заметил это в первые же минуты пребывания здесь. На Въерре постоянно жили какие-то люди, какие-то гуманоиды, которые по разным причинам не могли вернуться на свои планеты; чума основательно подчистила их ряды, а Вай завершил чистку. Много стало охранников, кинтаниан и андроидов. Некоторые из кинтаниан так удачно подделывались под кипов, что разницу почувствовать было очень сложно. Пожалуй, их выдавали только глаза: кипы были увереннее в себе. Ну, и так нагло демонстрировать своё презрение никакой кип себе не позволил бы никогда, они были вежливы и корректны со всеми без исключения, умея оскорбить именно вежливостью, если только им хотелось того. Солдаты же Вая явно давали понять вновь прибывшим, кто они такие: третировали гуманоидов, презирали шхарианцев, облизывали кинтаниан и были нейтрально-вежливы с мероканцами, не смея затрагивать их, не смотря на неприязнь. Когда-то Каста Волков научила их уважать себя, и урока кинтаниане не забыли по сей день.

Странников Биафра теперь на Въерре встречали тоже по-другому. Команду Шена заставили пройти карантин, потом отняли оружие и всячески дали понять, что они – не то, что нормальные граждане Союза, и при малейшем нарушении Устава терминала будут выдворены прочь с волчьим билетом. И только после того, как команда Ариги достаточно усвоила эту мысль, двое кинтаниан проводили Шена к Ваю.

Шен уже сам не рад был, что сунулся сюда. Но отступать было некуда, да и навигатор был сильно нужен. Поэтому он без всяких возражений сдал охране оружие и один прошёл к Ваю.

Устроился тот удобно, даже роскошно; в его просторных и светлых апартаментах было всё, что только можно было себе пожелать. Шен отмечал все мелочи, так, на всякий случай. То, что Вай не предложил ему ни выпить, ни вымыть руки, его опять насторожило, и сильнее, чем прежде, но он решил подождать развития событий.

– Твои дела пошли в гору, Вай. – Сказал он, увидев хозяина. – Приятно видеть. Когда я расставался с тобой в последний раз, ты мечтал продать кому-нибудь почку, и твой искусственный глаз многих выводил из себя.

– Ты здорово помог мне тогда, Шейнан. Я это не забыл.

Он был красавчик. Как все его соотечественники, весь словно присыпанный золотистой пылью; это сияние, исходящее от всех кинтаниан, делало их похожими на эльфов. И нужно было иметь очень трезвую и независимую голову, и очень закалённое сердце, чтобы побороть невольную симпатию, общаясь с таким, как Вай. Но у Шена как раз и были такая голова и такое сердце. Он смотрел на Вая холодно и выжидающе, и чарующая улыбка последнего сменилась такой же холодной деловой гримасой.

– Я в каком-то смысле твой должник, Шейнан.

– Не стоит. Я поступил так не ради тебя. Сейчас я хотел бы видеть твоего навигатора и говорить с ним.

– А что с Рэном?

– Соль добила его.

– Ах, даже так. Всегда жаль, если это случается с хорошими людьми.

Шен промолчал. Вай пожал плечами, снова чарующе улыбнулся, произнёс подкупающе:

– У меня есть для тебя отличный навигатор, лучший из возможных. Сейчас мы его увидим. Но сначала окажи мне честь, выпей моего вина.

Шен отказать не мог – по этикету это означало бы вызов хозяину, – но сам Вай с ним не пил, и это всё больше не нравилось барону Ариги. Едва он осушил бокал, как Вай стремительно поднялся и сказал:

– Ну, так идём.… Посмотрим на нового члена твоей знаменитой команды.

Через несколько минут он завёл Шена в одну из секретных лабораторий Въерры и гордо сказал:

– Вот он, твой навигатор. Лучше не бывает! Срок годности, правда, ограничен, но отдача во время эксплуатации абсолютная. Нравится?

Глава четвёртая

Корабль – призрак.

Неизвестно, почему, но Анна вдруг решила, что до сей поры ей слишком везло, и нужно проявить осторожность. Интуиция уже столько раз выручала её, и она так привыкла верить ей, что занервничала, ещё ничего опасного или странного не заметив на маленьком терминале, последней её остановке перед Кортой. Этот терминал посещали только люди, путешествующие, в основном, с Раббе на Корту. Всё было очень мирно, почти, как в земных залах ожидания: люди, немного странные, но и только. Народу было совсем мало: Анна увидела несколько кинтаниан Низких Каст, экзотических, через чур отличающихся от других людей, бардиан, тоже несколько, даже с парочкой детей; раббиан, на фоне высоких кинтаниан казавшихся совсем карликами. Все они обратили внимание на одинокую мероканку, но не особенно пристальное. Мероканцев Анна пока не увидела. Не заказывая себе ничего, она велела Ликаону ждать себя в корабле, а сама, пока корабль заправлялся энергией, зашла в кабину и отправила на Корту, судье Зиле Таш, послание, составленное Рокелом. Здесь уже было достаточно близко для такого послания, и судья Таш должна была получить его через три часа.

Дожидаться шесть часов ответа Анна здесь не собиралась. Если всё пойдёт, как надо, она сама через двое суток с небольшим будет на Корте. Эта мысль, как и всегда, взволновала её. Стоя перед панелью, на которой видно было, как заряжается её корабль, Анна снова думала о том, как прилетит в мир, который должен стать ей родным, если ей повезёт. В это трудно было поверить, и страшно было немного – как встретят её, инопланетянку, её новые соотечественники? Всякая, даже самая невинная ложь исключалась, и трудно было надеяться, что ей удастся что-то скрыть, просто избегая вопросов и разговоров. Но всё-таки, предвкушение было приятным. Всё-таки, она летит на самую удивительную из планет Известной Вселенной, где Кайнозойская эра совпала с развитой цивилизацией, и реликтовые гиганты бродят по равнинам, где проложены рельсы и над которыми летают космические корабли. Замечтавшись, Анна воображала себя зоологом, который изучает в диких кайнозойских джунглях, скажем, ископаемого носорога… или пещерного медведя? – и чуть не забыла, что нужно иногда посматривать по сторонам. Шума в кабине не было слышно, поэтому суматоху возле одного из шлюзов она заметила чисто случайно, повернув голову в ту сторону. Несколько молодых кортиан поспорили с риполианами. Вот уж кого Анна совершенно не ожидала здесь увидеть! Она мгновенно вспомнила того мужчину, Шейнана, который не мог не догадаться, кто она такая. Значит, он кому-то сообщил о ней! Это была не очень умная мысль, но единственная, которая пришла ей в этот момент в голову. Она не испытывала ни малейшего желания остаться здесь и посмотреть, чем закончится ссора кортиан и риполиан. Нервно оглянувшись, она покинула кабину и, стараясь не торопиться, пошла к лифту, не очень пока понимая, что будет делать. Шум у шлюза нарастал, и Анна сильно хотела прибавить шагу, но сдерживала свой порыв до последнего момента, пока не увидела, что лифт открывается. Через миг она увидела молодого кинтанианского лорда, который готовился выйти, но замер, увидев её, и то, что было позади. Молниеносно выхватил широкие кинтанианские клинки. Кто-то схватил Анну за плечи и прямо-таки влетел с нею в лифт, который тут же закрылся и полетел наверх.

– Мы не нарочно, кама. – Произнёс кто-то позади неё по-мерокански. Она обернулась, и на миг потеряла дар речи. Перед нею стоял самый красивый мероканец, какой только мог привидеться в самой сладкой мечте. Светлые, пепельные волосы были голубоватого оттенка, глаза – почти фиолетовые, тёмные; кожа смуглая. Он был Средней Касты, Логик – Анна уже научилась узнавать, – возможно, из Дины.

– Мы встречались? – Спросил он, заметив, как она смотрит на него.

– Вы из Дины? – Спросила она в ответ. Он улыбнулся, не разжимая губ, ответил:

– Конечно. Жаль, что вы из-за нас попали в такую передрягу, кама. Вы одна здесь?

– Да.

– Уже легче, но всё равно жаль. Меня зовут Рон Леа, возможно, вы слышали обо мне? А это лорд Корин, полагаю, вы знаете.

Анна не успела придумать подходящего ответа, когда лорд Корин возразил:

– Я не столь уж знаменит, вдобавок, заочное знакомство не считается. Я племянник Наместника Корты, лорда Кора, кама…

– Анна. – Обречённо ответила она. Они молчали – ждали, когда она назовёт свой Дом. Она тоже молчала, не в силах произнести «Мессейс».

– Как видите, – прервал молчание лорд Корин, – по нашу душу прибыли риполиане, на целом киборге Лиги. Мы здорово встряли, и так вышло, что и вы тоже.

– Так это за вами! – Воскликнула Анна и запнулась, почувствовав, как вспыхнули уши. А за кем?! «Вот дура! – запоздало выругала она себя под их внимательными взглядами. – Не за тобой же, невинной жительницей кортианской глубинки!»