Читать книгу Филактерия - N VG - Страница 1

В груди жгло. Каждый раз, когда удавалось поймать её улыбку, взгляд, вздох. Каждый раз, что она просто проходила мимо.

Харуми.

«Ненавижу»

Филипп винил Харуми Киригая в том, что без неё жизнь станет совсем пустой.

Она уйдет. Скоро. Проклятый выпускной. Все они уйдут, разбредутся по стране, по миру. Будут просиживать штаны сначала в университете, потом, под дружное одобрение общества, плющить зады в офисе, пялясь в экран до самой дряхлой старости, пока голубое свечение не прожжёт дымящиеся дырки в мозгах. "Жизнь прожита не зря" – так напишут на их могилах. Но только не на его. Некому будет писать.

«Если уйдешь, то и я уйду. Навсегда»

Филиппу всегда было плевать на всех. Пришёл, поздоровался, отсидел уроки, ушел. Ещё больше было плевать на себя. "Думай о будущем" – говорил классный руководитель. Но зачем? Что ждет там, за порогом? Так было всегда, пока Филипп не встретил её. Харуми Киригая. Она была за гранью. Легко перешагнула незыблемую стену равнодушия Филиппа, стоило их взглядам лишь встретиться. Как? Почему? Филипп не знал, но Харуми навсегда стала больше и сложнее чем «все».

Последний месяц ударил ещё больнее, чем обычно. Так остро одиночество он никогда не ощущал. Какая-то тварь набила его сердце стеклом, словно чучело, а затем разбила в дребезги. Тварь по имени Харуми Киригая. Харуми Чернолесова. Просто Кира. Много имён бывает лишь у демонов.

Разлука с Кирой будет для Филиппа жирной точкой. До точки осталось два дня.

– Здорова! – вывел его из транса голос.

Кто-то стукнул его кулаком в плечо. Филипп оторвал взгляд от залитого темно-рыжим солнцем школьного стадиона, поросшего сорняками.

– Привет, Макс, – мрачно ответил Филипп.

Его лучший и единственный друг – Максим Белкин, сиял назло закатному светилу и всем остальным. Обычно, это если и не вдохновляло, то хотя бы отвлекало от уныния. Но сейчас Филипп ощутил раздражение.

– Фил, ты чего-то грустнее, чем обычно или мне кажется? – продолжил сиять улыбкой Макс, – Давай, веселее! Последний день же! Завтра выпускной! Ух, оторвёмся!

В его глазах сверкнул нездоровый похотливый блеск. Макс прожужжал Филиппу все уши грандиозными планами распрощаться на выпускном не только со школой.

– Ага, оторвёмся, – буркнул Фил.

Хотелось наорать на Макса. Влепить оплеуху, схватить за плечи и трясти с криком: "Ты что, идиот, не понимаешь?! Это конец! Конец всему! Я больше не увижу Киру. Никогда! И тебя, балбеса, тоже не увижу!". Но вместо этого, Филипп потёр лоб и поправил очки.

– Пошли. Быстрее разберёмся, быстрее домой уйдём, – сказал он.

Не дожидаясь ответа, Фил развернулся и потопал по длинному школьному коридору в сторону актового зала. Макс поспешил за ним, придерживая сумку.

– А куда торопиться? Посидим, потрещим! Тебя же дома не ждут! – улыбался он.

Филипп с тоской посмотрел в сторону окна – третий этаж. Всего-то.

Слова друга резанули его словно бритва. Он знал, что Макс имел ввиду не это. Он хотел сказать, что-то вроде: "Тётка не запрещает тебе гулять допоздна! Сам можешь вернуться, когда хочешь! Круто! Не то что мои родители!". Однако, по своей душевной простоте, он сказал то, что сказал. Больно.

Филипп незаметно вздохнул. Он сам не знал, зачем вызвался помочь с украшением актового зала, ведь никогда не проявлял себя активистом и всегда сбегал из школы как можно быстрее, унося ноги прочь из этого переполненного муравейника. Хотя нет, знал конечно же. Врать было бесполезно. Кира. Опять она.

Фил, в злобе и бессилии, сжал кулаки.

Из приоткрытой двери в актовый зал доносились голоса. Смутные, неразборчивые, серые. Хихиканья, смешки, нелепые выкрики. Куча мала из звуков.

– Давай я подержу, сама не справишься! – звонко прошил грязную мглу её голос.

Кира. Кира. Кира.

Голова зазвенела, закружилась. Сознание улетело в ад и вернулось обратно. В горле пересохло.

«Надо… надо уйти. Так будет легче» – подумал Филипп.

Макс пинком открыл дверь.

– Здорова, выпускнички!

Все взгляды мигом обратились на вошедших.

– А вы че, всё ещё в одежде? – Макс с кривой усмешкой оглядел присутствующих.

Вика и Эля закатили глаза. Настя хихикнула, прикрыв рот ладошкой. Валера и Сёма скривились. Харуми пропустила шутку мимо ушей, приветливо улыбнувшись.

Макс уже давно пожимал ребятам руки, кидал «незаметные» взгляды на девчонок. Филипп стоял. Глаза пожирали Киру, жадно впитывая каждый её жест, выжигая в мозгу оттиск её образа. Очередной. Надо было идти, иначе он будет выглядеть ещё глупее, чем обычно. Но было ли ему до этого дело? Нет.

Их взгляды встретились.

Фил часто слышал, что карие глаза – скучные, обычные и невыразительные. У половины населения земли такие. Серая масса.

Как же они все ошибаются. Филипп растворялся в её глазах, тонул, без шанса на спасение. Но спасение было и не нужно. Единственное, чего он хотел – остаться там, застыть в её взгляде, словно букашка в янтаре. Быть там вечно, или как минимум сотни тысяч лет. Хотя бы минуту.

Она отвела взгляд. Минута – слишком щедро.

– Так, ну что тут у нас? – бойко включился в работу Макс, бросив сумку на кресло.

Зал снова наполнился болтовнёй. Фил молча пошел к столу с гирляндами, сбросив сумку и куртку в то же кресло. Безмолвным привидением проплыл мимо одноклассников. Задумчиво повертел лампочки в руках, поправил очки и стал оглядывать помпезные бутафорские колонны, прикидывая, как бы развесить всю эту дребедень, чтобы хотя бы не стало уродливее, чем есть.

– Мне кажется, что на рояле будет смотреться куда красивее, чем на колоннах.

Кира стояла в шаге за его спиной. В груди болело.

«А что, если я прямо сейчас повернусь и скажу тебе, всё, что думаю? Как ты поступишь? Смутишься, покраснеешь, скажешь "извини" и отойдёшь, оставив меня наслаждаться издевательским улюлюканьем одноклассников? А может просто рассмеёшься мне в лицо?»

– Угу, – с трудом выдавил Фил.

– И ещё вон туда, – она указала тонким изящным пальчиком в сторону занавеса, – К верхней балке.

Филипп проследил взглядом к месту, куда указала Кира. Высоко.

– Лестницу бы… – сказал он обрывисто.

Шаги.

– Сдалась вам эта лестница, Кира, иди сюда, я тебя подсажу! – с дерзкой ухмылкой нарисовался Валера.

Валера – звезда класса, и всей параллели. Высокий, сложенный, завсегдатай спортзала. Корчил брутальное выражение лица, поглядывая на всех вокруг, как на плесень или грязь под ногой – с презрением. Кроме пары избранных, и, конечно же, девчонок.

Проходя мимо Филиппа, Валера намеренно распетушился, выпятил грудь так, чтобы Филу пришлось подвинутся, уткнувшись в стол. Очередная порция унижений. Травить худых взъерошенных очкариков – одно из Валериных любимых занятий. Больше он любил разве что смотреть в зеркало.

Филипп не подвинулся – некуда. Да и незачем.

Тычок.

– Э, ты чё пихаешься? – тут же навис над ним Валера.

Фил мог много чего ему сказать, и получить по зубам. Смешное было бы фото в выпускном альбоме.

– Валера, – холодно осадила его Кира, – Мы сами разберёмся.

Она всегда говорила мягко, но, когда ей досаждали, тон Харуми приобретал леденел до такой степени, что по коже пробегали мурашки. Слова вылетали хлестко, как пощёчины, или даже удары кнута, отрезая для собеседника любые пути для продолжения разговора. За такое, некоторые звали её "Снежная королева". Она знала, но не реагировала. Может, ей нравилось.

Валера замер в нерешительности. Кира обрубила возможность возмутится, но и опозорится он не хотел.

– Не с теми ты водишься, Чернолесова, – хмыкнул он, прикрываясь самодовольной улыбкой, и вернулся обратно.

Макс вился там же, возле девчонок. Он хихикал и как-бы невзначай пытался кого-нибудь приобнять или хотя бы коснуться. Элька всячески отстранялась, а вот Настя, наоборот, одобрительно ухмылялась, иногда роняла булавки и кнопки, демонстративно за ними наклонялась, отсвечивая содержимым расстёгнутой на верхние пуговицы блузки. Макс в такие моменты потел, мялся, теряя весь свой задор, и не решаясь быть наглее, как на то намекала Настя.

Вся ситуация с Валерой прошла мимо Макса. Да и что бы он сделал?

– Пошли, лестница за кулисами, справа, – прозвучал голос Киры.

Фил ощутил тепло на своём локте. Она мягко подталкивала вперёд.

– Угу, – кивнул Филипп, и поплёлся за кулисы.

Когда они закончили, солнце исчезло, окончательно растворившись за горизонтом. Потрескивая, зажглись лампы. Холодный синий свет рассыпался по залу, обесцветив блёклые картонные декорации.

– Ну всё, давайте, я фоткаю и отправляю Светке, – заметно уставший от посиделок Сёма стал целить камерой телефона – Пусть скажет, что всё хорошо, и пойдём уже. Включайте!

Эля послушно ткнула выключатель. Вспыхнули разноцветные лианы гирлянд, обвившие свод сцены и стоявший в углу рояль. Красные, жёлтые, синие и зелёные. Лампочки тлели, а не горели.

Филипп сидел на заднем ряду, наблюдая за происходящим со стороны. Одноклассники дурачились, фотографировались с непристойными жестами, корчили рожи, обезьянничали.

– И вот это обязательно Светке отправь! – гоготал Валера, делая вид, что сношается с большим картонным ёжиком.

Сёма ржал и фотографировал. Вика и Элька посмеивались, вслух раздумывая, как бы ещё можно было обсмеять декорации. Зал и правда походил на площадку для утренника: картонный всадник-богатырь, провожающие его дед с бабкой в окружении зверюшек, размытая деревенька позади. Классный руководитель вдохновенно распиналась, что это всё символ перехода во взрослую жизнь, что здесь всё глубоко и только с виду кажется смешным и детским.

– Давай, Валерон, жги! – хохотали Вика и Эля.

Филипп отвернулся, кинув взгляд на выход. Настя и Макс удалились минут двадцать назад. Сначала она, потом, спустя пару минут, испуганно оглядываясь по сторонам, сам не свой, выскочил Макс. Прямо как в дешёвом кино.

– Не совсем то, правда? – спросила Кира, присаживаясь на соседнее кресло.

Фил покачал головой.

– Ты про этих оболтусов? – спросил он, – Вроде всё как обычно.

Харуми усмехнулась.

– Да нет же, про атмосферу! Ба́ка… – улыбнулась Кира, добавив по-японски.

Филипп старался не смотреть на неё. Хотя бы не пялится, как псих. Но её улыбка буквально парализовала мышцы, и он физически не мог отвернуться в другую сторону. Фил улыбнулся. Первый раз за очень долгое время.

«Я точно мазохист»

– Лампы всё портят. Обесцвечивают, – наконец произнёс Фил, справившись с оцепенением.

Кира согласно покачала головой.

– Я сейчас, – шепнула она, и встала.

«Зачем ты вообще рот открыл, убогий» – проклинал себя Фил, расстроенный тем, что она ушла.

Синие лампы под потолком вдруг потухли.

– Ю-ху! – завопили одноклассники, возбуждённые сумерками и мерцанием огней.

Гирлянда и правда стала ярче. Мёртвый свет потолочных ламп перестал пожирать цвета. Даже Фил это ощутил.

Посидев немного, наблюдая за сиянием гирлянды, он пошевелился, намереваясь встать. Ладонь обожгло прикосновение. Здесь, вдалеке было темно. Галёрка буквально утонула во мраке. Но Фил почувствовал, что это она. Необъяснимое, неизведанное чувство растеклось по телу от кончиков пальцев до ушей, поднимая волоски на загривке и пробегая мурашками по спине.