Реклама. ООО «ЛитРес», ИНН: 7719571260.
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Эпилог
Я вошла медленно, держа ладони раскрытыми и видимыми, пальцы слегка согнуты, в жесте, лишенном какой-либо угрозы. Воздух в каменном помещении, согретый дыханием огромного зверя и жаром небольшого очага в дальнем углу, был теплым и густым, пропахшим пыльной соломой, сладковатым молоком и терпким, диким запахом самой Ортанзы – смесью сушеных трав, теплого меха и медного напряжения. Она следила за мной каждым волоском своей гривы, которая топорщилась легкой рябью, тело все еще было напряжено, как тетива, но хвост с ядовитым, сверкающим на кончике жалом лежал спокойно, тяжелым кольцом обвитый вокруг ее крупных, покрытых шрамами лап.
Я опустилась на колени в двух шагах от логова, позволив теплой, тяжелой шерсти платья мягко окутать меня, устроившись так, чтобы не возвышаться над ней. Солома хрустнула и прогнулась, приняв мой вес.
.....
Из глубины зазеркалья, слегка колеблемого пламенем свечи, на меня смотрела женщина, которой теперь не было и не могло быть на Земле. Ариадна Шартанская. Худая, даже изящная, но не хрупкая – в линиях ее тела чувствовалась скрытая упругость, привычка к движению и долгому сидению за книгами. Прямые, темно-каштановые волосы, отливающие в свете медью, с первой, робкой, но уже заметной проседью у висков, словно припорошенной инеем, падали тяжелой волной на плечи. Лицо – не гладкое девичье, но и не испещренное морщинами. Это было лицо с историей, написанной не годами, а переживаниями: легкие, лучистые морщинки у внешних уголков глаз, появившиеся не столько от возраста, сколько от привычки щуриться, разглядывая выцветшие строки древних манускриптов при тусклом свете. Губы, часто поджатые в сосредоточенности или легком скепсисе, сейчас были расслаблены, уголки их приподняты в тени усталой улыбки. И глаза. Все те же синие, «как зимнее небо перед снегопадом», как однажды сказал старый поэт, тщетно пытавшийся мне польстить. Но теперь в них жила глубина, тихая водоворотная глубина, которой не было у той двадцатилетней земной девчонки, растерянной и опустошенной, оставшейся одной в пустой, звонкой квартире с пыльными родительскими фотографиями на комоде.
Сорок два. Здесь, в этом мире с его суровыми нравами и короткими жизнями, это почти старость. Старая дева, хозяйка глухого замка на отшибе империи, чудачка, что возится с опасными тварями и читает забытые книги, вместо того чтобы вести тонкие интриги при дворе и рожать наследников какому-нибудь седому графу. Иногда этот ярлык, этот шепот за спиной, жёг изнутри, как клеймо. Чаще – давал странную, горьковатую, но бесценную свободу. У меня не было обязательств перед угасшим родом или несуществующим мужем. Мои обязательства, тихие и добровольные, были перед вот этим: холодными камнями замка, его немногочисленными, преданными обитателями, своенравными животными в зверинце, редкими, хрупкими фолиантами в хранилище, которое было моим истинным убежищем.
.....