Читать книгу Первый контакт - Надежда Максимова - Страница 1

– История всех доныне существовавших сообществ, – докладчик поднял палец вверх и пристально оглядел окружающих, – свидетельствует, что при столкновении двух цивилизаций…

– Почему «столкновении»? – поправил председатель. – При встрече.

– Пусть так. При ВСТРЕЧЕ двух цивилизаций более развитая всегда и без остатка поглощает менее развитую. Всегда. – Говорящий снова сделал паузу, подчеркивая значение последнего слова. – Вспомните хотя бы пример наших народов Севера. Много ли, несмотря на усилия сохранить, осталось от их культуры?

– Вы предлагаете оставаться жить в чумах и носить одежды из шкур?

– А вы не боитесь, что все наши достижения, прорывные идеи и подвиги духа окажутся в инопланетном этнографическом музее в разделе «Забавные заблуждения»?

Выдав на экран этот диалог, ментоскоп жалобно пискнул и отключился. Стайка лаборантов метнулась от клавиатур к серверным стойкам, закопошилась там, а я устало прикрыл глаза.

Увы, тема, над восстановлением которой мы бились, была засекречена с самого начала. Причем настолько, что руководитель экспедиции, сделавшей находку, в стремлении сохранить тайну едва не перестрелял всех своих подчиненных. Это сейчас история установления первого контакта видится через романтическую призму героизма и радостных ожиданий, а тогда все было нервно, суетно и крайне опасно. Настолько, что даже мне, председателю комиссии, блокировку памяти разрешили снять только сейчас, по прошествии пятидесяти лет.

– Может, пока попробуем записать что-нибудь на диктофон? – наклонился ко мне руководитель лаборатории. – Ведь что-то вы все-таки помните?

– Хм-м, – я покосился на прибор, который он аккуратно положил рядом. – Ну, давайте.

Началось все с того, что на Марсе, в районе Лабиринта Ночи российские исследователи обнаружили инопланетную плиту с текстом. Сообщение даже не успели расшифровать, как последовала вторая находка, еще более сенсационная. Как оказалось, плита прикрывала замурованную пещеру с упакованным оборудованием.

Инструкция, составленная в виде пиктограмм, обещала, что после сборки данное устройство позволит общаться с обитателями далеких галактик, расположенных в любой точке Вселенной. Причем не с задержкой в сотни лет, пока сигнал преодолеет немыслимые расстояния в открытом космосе, а сразу. В режиме, так сказать, реального времени. Как со своей бабушкой по скайпу.

В правительстве сообщение о находке произвело эффект разорвавшейся бомбы.

Немедленно была создана особая комиссия по контакту (сокращенно КОМКОН), для заседаний которой отвели подземный противоядерный бункер.

Тут лаборанты, копошившиеся в электронной начинке ментоскопа, сообщили, что готовы продолжить. Ну что же, перейдём на ментограмму.

– Это только кажется, что люди неудержимо стремятся к новизне, – заявил представитель министерства обороны. – Разумеется, тренд «новинка» всегда популярен и способствует увеличению продаж. Но! – он строго оглядел всех присутствующих. – Новое привлекательно, пока касается небольших изменений: обертка поярче, объем чуть побольше, дизайн эргономичней…

Если же речь зайдет о коренных переменах, о чем-то что резко и по всем параметрам изменит привычную жизнь… О, тут мы все – жуткие консерваторы. И готовы держаться за привычное зубами. До последнего вздоха.

– Конкретнее, – сказал я на правах председателя. – Что вы предлагаете?

– Инопланетное оборудование расположено очень удобно. На Марсе, в безлюдной, необустроенной местности, – генерал твердо посмотрел мне в глаза. – Предлагаю немедленно уничтожить его ядерным зарядом.

Короткий шумок выдохов и шевелений в креслах пролетел по залу заседаний. Разумеется, от представителя силового ведомства именно такого и ожидали. Однако…

– Вы предлагаете разорвать контакт, – констатировал академик Неверовский.

– Именно.

– Увы, это невозможно. – Академик сделал паузу, дожидаясь тишины. – Наличие плиты и оборудования доказывает, что инопланетяне уже, по крайне мере единожды, побывали в нашей планетной системе. То есть они уже здесь!

Тут мне пришлось, взывая к дисциплине, похлопать ладонью по столу.

– Ваш ядерный взрыв, – продолжил Неверовский, – не способен изменить этот факт. Более того, он лишит нас возможности быть зрячими и хоть как-то влиять на контакт.

Собственно, все было уже понятно. Но академик решил дожать тему до конца:

– Образно говоря, уничтожение оборудования, это попытка закрыть глаза, в момент нападения медведя. Опасность не исчезнет, но мы лишимся малейшей возможности увернуться или хотя бы вовремя отскочить в сторону.

– Так, – сказал я, обернувшись к секретарю, который стенографировал ход дискуссии. – Думаю, предложение Неверовского можно принять за основу. Кто-нибудь возражает?

На этом месте несчастный ментоскоп снова запищал и отключился. Кажется, откуда-то из его электронной начинки даже пошел дым.

Да, блокировка государственных тайн – дело серьезное…

Хотя есть несколько моментов, о которых я не собирался сообщать нынешним пытливым исследователям. В первую очередь о том, что я всё прекрасно помнил. И что блок был поставлен главным образом, для того, чтобы при необходимости можно было уклониться от ответа. Потому что были в том первом контакте определенные нюансы, о которых не стоило говорить. Никогда.

– Скажите, – снова схватился за диктофон неугомонный начальник лаборатории, – вы хорошо знали Сергея Круглова?

Хм-м… Я покосился на портрет первого контактёра, где он был изображен с букетами цветов и в окружении красивых смеющихся девушек. Обаятельный парень!

– Нет, к сожалению, почти не знал.

– А как же…

– Первичным отбором занимались здесь, на Земле. А я работал уже с теми кандидатами, которых доставили на Марс. Так что с Кругловым познакомился едва ли не перед самым контактом.

– И все же вы выбрали его…

– Ну, там все получилось несколько сумбурно…

Я прикрыл глаза, вспоминая. Неприятные ощущения. Вообще, весь тот период вспоминается, как сплошная сумятица и нервотрепка. Контакт! Сколько об этом говорили и мечтали, но когда грянуло, оказалось что мы не просто не готовы. Мы были не готовы глобально!

Главный вопрос – люди. Собранное инопланетное оборудование представляло собой круглый подиум высотой примерно в полметра. На него могло взойти 10-15 человек, которые, как обещалось, и примут участие в переговорах со сверхцивилизацией. (Как звучит, а?)

То есть, фактически, требовалось отобрать группу людей, которые будут говорить от лица нашей планеты. От которых, я не побоюсь этих слов, будет зависеть будущее человечества.

И кого вы предложите выбрать для столь ответственной миссии?

Психологи, политологи, социологи и академики разных наук были подняты в ружье и переведены на казарменное положение. Они отрабатывали критерии по психологической устойчивости, образованию, наличию чувства юмора и тысячи прочих параметров, которыми должны обладать кандидаты.

Об эту закрытую и тщательно, с применением тяжелой техники охраняемую твердыню здравомыслия билась волна истерии, поднятой мировыми СМИ. Общественные организации всех мастей требовали включения в группу контактеров представителей всех рас, полов, политических и сексуальных ориентаций, включая трансвеститов, бисексуалов и прочей нечисти.

В общем, когда на Марс прибыли кандидаты и их дублеры, общим числом в сорок человек, я вздохнул с облегчением. Трансвеститов среди них, слава Богу, не было.

Старший сопровождающий передал документы, а через минуту, когда все двинулись в общий зал для первичного знакомства, придержал меня за локоть.

Оказывается, академики от социологии решили подстраховаться и прислали еще одного участника, не включенного ни в какие списки. С ним мне предстояло познакомиться отдельно.

Думаете, это был какой-то запредельно секретный эксперт? Протеже президента? Мажор, папочка которого вложил в проект безумные деньги?

Нет, нет и нет. Это был совершенно особенный человек.

– Да, там все было достаточно сумбурно, – повторил я, давая понять, что готов к продолжению записи воспоминаний.

Руководитель лаборатории тут же подсунул диктофон поближе.

– Как выяснилось, мы поторопились со сборкой оборудования. Специалистам хотелось проверить, будет ли оно вообще работать. Оно работало – при прикосновениях подсвечивалось синеньким и издавало приятный звук.

Но оказалось, что сразу после первого подсвечивания пошел обратный отсчет времени. На подготовку контактеров нам отвели ровно полгода.

– А если не уложиться в срок, – проявил эрудицию мой собеседник, – все отключается, и процедура откладывается на неопределенное время. Возможно, на тысячелетия.

– Да. Поэтому понятно, что мы дико спешили.

Я помолчал, вспоминая суматоху тех дней.

Контактеры – мужчины и женщины разного возраста, ученых специальностей и профессиональных навыков были, разумеется, хороши. Красивые, эрудированные, гармоничные… да среди них было даже два олимпийских чемпиона!

Но один человек, каким бы гением он ни был, не в состоянии знать все. Поэтому расчет был на команду. Наши контактеры должны были чувствовать друг друга с полувзгляда и полувздоха, чтобы в нужный момент дополнить высказывания напарников, а при случае исправить ошибку. Поэтому гоняли мы их день и ночь.

Что говорить! Даже размещение на подиуме имело значение. Участники не должны были перекрывать друг друга, и в то же время стоять так, чтобы удобно было общаться. Огромная работа. Огромная!

– Так как вы познакомились с Кругловым? – напомнил о себе руководитель ментоскопической лаборатории.

– А никакого Круглова на тот момент не было.

– Как так?

– Кхм-хм… – я прокашлялся, подбирая слова. – Как я уже говорил, помимо основной группы к нам на Марс прибыл еще один персонаж, присутствие которого не афишировалось.

В глазах моего интервьюера вспыхнул интерес. Почуял сенсацию.

– Секретный агент?

– Ну, тот, кто его сопровождал, точно был секретным агентом. Майор ФСБ, имеющий огромный опыт задержаний, множество наград… Мрачный, психологически устойчивый, способный руками заломать любого громилу.

– Телохранитель?

– Скорее охранник. Они прибыли, скованные цепочкой наручников.

Интервьюер был шокирован:

– Господи боже, это-то зачем?

Я вздохнул.

– Рома Кузин (таким был последний псевдоним прибывшего персонажа) отличался исключительным обаянием. Работая мошенником на доверии, он настольно умел нравиться, что даже криминальный авторитет, которого Рома обнес на пятнадцать миллионов евро, готов был простить этот косяк, если парень вернется.

– Не понимаю.

– Просто слушайте. Итак, Рому прощали все. Особенно одинокие дамы бальзаковского возраста, которые плакали в отделениях полиции и всегда просили вернуть им не деньги и драгоценности, а «милого мальчика», который ошибся и нуждается в поддержке.

Мрачный сопровождающий, глядя на своего подопечного, скрипел зубами от ненависти. «Мальчика» ловили множество раз, но дело никогда не доходило до суда, ибо потерпевшие забирали заявления и смотрели на мошенника влюбленными глазами.

В общем, это был настоящий гений общения. И психологи на Земле надеялись, что наши контактеры сумеют почерпнуть что-то полезное из его обольщающего арсенала.

– Невероятно, – пробормотал ментоскопист.

– Разумеется, мы организовали встречу. Этакий мастер-класс по обаянию. Рому вусмерть заинструктировали, чтобы не смел баловать. Майор с двух сторон пристегнул его наручниками к креслу, а сам, символизируя неподкупность и тяжесть правосудия, мрачной глыбой навис сбоку.

Увы, такая подготовка сработала против нас.

Контактеры, люди глубоко порядочные и доброжелательные, едва войдя в помещение, увидели бледного скромного Рому, закованного в стальные оковы. В обществе жестокого сатрапа, едва ли не палача.

В их глазах сразу вспыхнуло весьма определенное понимание ситуации, которое потом вылилось в мгновенно возрожденный термин «кровавая гебня».

Никакие пояснения не работали. Вид «милого мальчика», который явно страдал, но не жаловался и не питал ненависти к своим мучителям, напрочь забивал любые сведения из его криминального досье.

Наши контактеры (не зря отбирали самых достойных), похоже, жизнь готовы были положить на то, чтобы облегчить мучения Ромы, которые тот переносил со сдержанным достоинством. И то, что он не имел синяков, да и вообще выглядел довольно упитанным, роли не играло. Напротив, порождало мысли о мрачных застенках и пытках, не оставляющих следов.