Читать книгу Объявлен в розыск - Надежда Салихова - Страница 1

– Да в руки я больше не возьму эту балалайку! – Михалыч с силой впечатал телефон в столешницу. Если бы экраном вниз, все, экран не выдержал бы. А так ничего, повезло.

Михалыч дышал тяжело, обида так и клокотала в нем. Сравнить его с тинейджерами сопливыми! Он-де хуже молодых – телефон из рук не выпускает! Поддался веяньям времени, сидит на телефоне. Ну, да, в последнее время телефоном он стал гораздо чаще пользоваться. Причем, не только звонить. Все началось с того, что сын с женой подарили ему на день рождения новый телефон. Поначалу он воспринял этот подарок без восторга. Ну зачем, скажите на милость, ему вдруг менять свой телефон? Свой привычный, удобный, надежный, компактный телефон – вот сразу сколько достоинств у старенькой nokia! Сын утверждал, что надо. Надо! И кому, интересно, оно надо? Зачем менять технику, если она еще прекрасно служит? Вот, если сломается… тьфу-тьфу-тьфу, не дай Бог! Или потеряется, тоже это… не приведи Господь. Вот в этом случае придется уж идти в магазин и приобретать новый…

Но сын был настойчив. Он сказал, что незачем ждать, пока телефон «накроется», и в магазин идти тоже не надо, все уже куплено и упаковано – бери и пользуйся! К тому же новый телефон дает такие возможности! И вообще, сын употребил недозволенный прием: стал шантажировать. И кого, родного отца! Что, мол, обидится и не будет разговаривать, если батя не примет подарок.

И Михалыч сдался. Сын тут же поменял симку, объяснил, как пользоваться телефоном, кое-какие функции нового агрегата. Ну и помог с переносом контактов из старого телефона в новый. Ах, да, настроил WhatsApp. Поначалу Михалыч с этим самым вотцапом был осторожен. Что за зверь такой этот самый вотцап? Но освоился и ему даже понравилось. Можно, например, не звонить, а сообщение написать. Конечно, живой голос услышать куда приятнее, особенно от своих близких. Но бывают же ситуации, когда звонок может быть некстати. Например, поздно уже, или, наоборот, утро раннее, или занят человек. И сказать постесняется, чтоб, мол, потом перезвонили, вот и будет слушать и мучаться, думая про собеседника (то есть про Михалыча) нехорошее. А собеседник ни сном, ни духом, и счастлив просто поболтать. А так напишешь, и адресат прочитает, когда сможет. Потом можно уже и созвониться, когда звонок для обоих абонентов будет удобен. Еще преимущество сообщений перед телефонным разговором в том заключалось, что в сообщениях пишешь коротко, и все ясно. А бывает, позвонишь, особенно некоторым, и все, пиши пропало – так на уши присядут, что и не отвяжешься.

Первое время Михалыча радовали утренние приветы в виде красочных картинок с пожеланиями доброго утра. И веселые клипы с бодрой песенкой. И поздравления на каждый праздник. Тут очень старалась Клавдия Васильевна, бодрая одинокая старушка, соседка по саду. Каждое утро от нее прилетал подобный привет. И на праздники опять же много поздравлялок, а праздников, как выяснилось, спасибо Интернету, у нас великое множество. Каждый день с десяток наберется. А шурин – тот разные приколы отправлял. Так, кажется, называются смешные картинки с надписями и видео, которое без смеха смотреть невозможно. А иногда шурин такое присылал, что у Михалыча, не смотря на его 70 лет, уши полыхали и где-то внизу живота отзывалось.

Короче, развлекалась пенсионная братия, как могла. Но спустя некоторое время Михалыча стал напрягать подобный контент. Ну, правда, сколько можно – то бесконечные «С добрым утром» с котиками и собачками, то шуринова стыдоба, прости Господи. Но тут он для себя открыл ю-туб. Эта площадка покорила его. На ю-тубе было все, что душе угодно – и развлекуха, и полезные дела. Разных смешных роликов тут выше крыши. И про рыбалку есть! И не только смешные. Полно советов, смотреть, не пересмотреть! Как самим сделать блесна, как подсекать, разные хитрые приемы, которые даже Михалыч, который с детства с удочкой не расставался, не знал. Или по строительству советы. По садоводству опять же, разные эти, как их… Что-то с лавой и Хакамадой связано… А, эти – лайвхаки! А Михалыч садовод хоть и со стажем, и руки на месте, но много нового для себя взял на вооружение, и даже кое-что применять на своем участке начал. Экспериментировал, так сказать. И Клавдию Васильевну вовлекал. Но у неё своих советов – полный телефон. И летали сообщения из одного телефона в другой в течение всего дачного сезона, укрепляя и без того теплую дружбу двух одиноких пенсионеров. И вот, сезон закончился, а дружба (теплая) осталась. И все благодаря телефону.

А кино! Любое кино, какое захочешь можно найти на ю-тубе. Да, дисплей конечно маленький на телефоне, ну а взять первые телевизоры? Эти, КВНы? Там экранчик был почти такого же размера. Линза здоровая правда стояла… Зато телефон можно с собой везде брать. Хоть в кровать! И если уж что-то особенное разглядеть надо, телефон можно к глазам поближе поднести. А тот КВН разве поднесешь? Разве что сам подползешь вплотную. И сидишь, уткнув свой нос в экран, зад оттопыря, пока мамка по энному заду шлепка не даст.

А телефон-то еще чем хорош – надоело тебе смотреть, или там, отлучиться куда надо, поставил на паузу, и топай по своим делам. А потом можно включить с этого самого места, когда тебе удобно. Не понял с первого раза, что тебе там показали? Отмотай назад и смотри заново. Сплошные преимущества. А новости?! Тут, в Интернете этого добра завались! Поболе, чем в телевизоре. Знай только фильтруй, да лапшу с ушей отряхивай.

Короче, оценил Михалыч новый телефон по достоинству. С лучшим другом меньше общался, нежели с телефоном. Потому что по телефону и с другом пообщаешься, и с Клавдией Васильевной, и с сыном, и с внуком. А тот – даром, что малец, такие видосы пришлет, закачаешься. И где берет-то их, в школе что ли им выдают?

И вот дружок-то, Иван Филиппыч, возмущаться стал, что, мол, он – Михалыч, совсем в телефоне поселился. С ним теперича каши не сваришь, на рыбалку нормально не сходишь и пивка по выходным не попьешь. Все, пропал Михалыч, осовременился и отелефонился, что та молодежь сопливая… как их? Тинеджеры, во!

– Тинеджеры, – передразнил дружка Михалыч, – не знаешь, так не говори! А правильно говорится ти-нейд-же-ры. Понял? Повтори!

– Вот еще, – закипятился Иван Филиппыч, – буду я повторять слова всякие иностранные. Что у нас своих, русских слов нету? Шантропа, она и есть шантропа.

– Сам заикнулся, сам! – наскакивал Михалыч, – но сказал неправильно. Что за шантропа? Слово-то какое старорежимное. У нас прогресс семимильными шагами шагает, а ты все – шантропа…

– Зато это русское слово. Пусть старое, но понятное. Не то, что твоя иностранщина! – не отступался Иван Филиппыч.

– Русский язык тоже должен обновляться. Пусть появляются разные новые слова, международные. Маяковский тоже внедрял новые слова. Они назывались неологизмы.

– Ну, ты далеко не Маяковский, – язвительно заметил Иван Филиппович, – ишь, гизмы какие-то выдумал.

– Ну так я не сам придумал это слово, – огрызнулся Михалыч.

– А ты придумаешь… Скоро и не такое придумаешь со своим телефоном. Совсем свихнешься, прости Господи. Как говорится, крыша съедет. И будешь совсем ку-ку, – Иван Филиппович покрутил растопыренной ладонью у виска, – а все твой телефон. Жить без него не могешь.

– Ах, не могу?!

– Не могешь!

– Да в руки больше не возьму эту балалайку! Никогда в жизни!

Михалыч грохнул телефон об стол.

– Все, телефоном я пользоваться больше не буду! Ты меня еще не знаешь! Мужик сказал, мужик сделал!

Михалыч скрестил руки на груди и замолчал, посапывая от обиды. И тут его накрыл страх – а как жить-то теперь без телефона? Без ю-туба этого. Без сообщений от Клавдии Васильевны. Но гордость не позволяла ему идти на попятный. Он уже сожалел о сказанном. И чего, спрашивается ляпнул, про это самое «никогда»? Сказал бы уж неделю или три дня. Но Михалыч был вреден и упрям. Иногда сказанное им в сердцах оборачивалось против него же самого, но он не желал признавать свое поражение, и от этого немало страдал.

Иван Филиппыч все это знал про своего друга, как никак больше полусотни лет дружба их длится. И не раз выручал дружка своего, поворачивая ситуацию так, чтобы Михалычу помочь, и в то же время, чтобы тот от своих убеждений не отказывался. Но в этот раз Иван Филиппыч, что говорится, полез в бутылку. Внезапно у него случилась вспышка вредности. То ли бури какие магнитные, то ли Меркурий ретроградный разбуянился, то ли луна не в той фазе, но Иван Филиппыч вопреки своему доброму и покладистому нраву уперся, встал в позу.

– Ну-ну, – заявил он, – в руки, значит, не возьмешь? Посмотрим, посмотрим, хватит ли у тебя выдержки…

Михалыч яростно схватил телефон. Иван Филиппыч слегка побледнел. Он, было, подумал, что бросит Михалыч телефон в сердцах о стенку. Но нет, тот просто выключил его и дрожащими от волнения и переизбытка эмоций руками затолкал в коробку, а коробку убрал в шкаф. С громким стуком хлопнул дверцей шкафа и повернулся к своему дружку.

– Ну, что, убедился?!

– Не знаю. Не знаю… – вместо того, чтобы успокоить друга, Иван Филиппыч еще больше заводил того. – Ну, выключил, ну, спрятал. А на сколько тебя хватит? Через час его снова и включишь.

– Иди-ка ты, Ваня, – зловеще произнес Михалыч. – Иди домой, пока я тебя сам не выгнал, ретроград хренов, поборник нравственности.

Иван Филиппыч спешно ретировался, а Михалыч устало опустился в кресло. Эх, а еще друг называется! Он с грустью смотрел в окно. За окном светило солнышко, желто-красные деревья великолепно смотрелись на ярко-голубом небе.

«А ведь нынче Покров, – пронеслось в голове у Михалыча. – А снегом и не пахнет, бабье лето продолжается. А что это значит? А это значит, что снега не будет, не будет до…» Михалыч знал, что существует народная примета – если на Покров день, который всегда отмечается 14 октября, снегом земля, хоть самую малость, не припорошена, то зима не установится еще долгое время. Но вот какое конкретно долгое, он не помнил. Потянулся, было за телефоном, но вспомнил, о своем заявлении и сердито отдернул руку.

За окошком чирикали птицы, погода манила, звала на природу. Михалыч решительно встал. Самое время отправиться на садовый участок. Дела там, как известно, никогда не заканчиваются. А такой подарок осени, как сегодня, грех упускать – в сухую и относительно теплую погоду можно сделать очень много. Пока старенькая Лада, поскрипывая пружинами, везла его на дачу, в голове роем кружились мысли. Михалыч в уме составлял план действий: деревья побелить, сухие ветки сжечь, перила на веранде починить. А еще неплохо было бы посмотреть свою Ладушку, что там у нее под капотом творится. Не нравилось Михалычу, ох, не нравилось, как работал ее мотор, как посвистывал стартер. Тоже надо время старушке уделить. Сказав мысленно эту фразу, Михалыч хмыкнул. Неплохо было бы уделить время и другой старушке – Клавдии Михайловне. Но она уехала водиться с правнуком, очень срочно понадобилась ее помощь. А без нее в саду как-то скучновато было. Ни чаю попить с ее знаменитыми пирогами, ни словом перекинуться. Остальные соседи, те, что жили поблизости, они все работающие люди, и сад-огород навещали лишь в выходные. К тому же лето закончилось, а с ним и все отпуска. И поэтому среди недели, вот как сегодня, на участках по идее должно было быть только два работника – он и Клавдия Васильевна, а раз она тоже отсутствовала, то Михалычу предстояло трудиться в гордом одиночестве.

Одиночество, как ни странно, Михалыча не угнетало. Наоборот, никто не отвлекал, и работу свою он сделал быстро. Даже удивился. И оценил по достоинству отсутствие телефона. Поскольку из-за отсутствия оного, Михалыч не отвлекался каждые пять минут, и работа у него спорилась. Незаметно подошло время обеда. Без Клавдии Васильевны обедать Михалычу пришлось всухомятку. Пообедав, он, сидя на только что починенном крылечке, обозревал сделанное им за сегодняшний день. Результаты радовали. «А не остаться ли мне еще на денек? – подумал Михалыч, – ну, а что? Дома меня никто не ждет, спешных дел нету. Да и неспешных тоже… И с Иваном поругался. Вот придет этот старый дурак мириться, а меня и дома нет».

Похихикивая и потирая ручки, Михалыч принял решение задержаться в саду, да не на день, а на пару-тройку дней. Правда, какая там погода ожидается, неизвестно, это знает только гугл. Но раз телефона нет, посмотреть негде.

– Ну и ладно, что мне этот телефон, что мне эта погода, – разговаривал сам с собой Михалыч. – Раньше жили, не тужили безо всяких телефонов, как-то сами догадывались, какая погода будет. В крайнем случае, если дождь пойдет или снег, дом у меня справный, непогоду выдержит. И дрова заготовлены. Только вот с продуктами беда. Но мы эту беду щас враз устраним. Сгонять до ближайшей деревни, чай, не проблема.

С этими словами Михалыч, кряхтя, поднялся, сходил в дом за ключами и кошельком и направился к машине. Но машина, к великому сожалению, чихнув мотором, заводиться отказалась. Свистел стартер, но долгожданного «фыр-фыр-фыр, тррррр» так и не прозвучало. Машина стояла, стыдливо отводя фары от Михалыча. Он открыл капот и застыл, обозревая внутренности своей Ладушки. Взяв инструмент, он сделал попытку привести Ладушку в чувство, но безрезультатно. Некоторые мелкие неисправности Михалыч легко устранял сам, но в данном случае он оказался пас. Скорее всего стартер приказал долго жить… но это не точно. Эх, был бы телефон, он в ю-туб залез бы, посмотрел, что к чему… глядишь и починил бы свою лошадку. Но, если все же причина в стартере, то срочно менять надо, а поменять – это еще пол беды, его ведь сначала купить надо.

– Тааак, приехали, – горестно протянул Михалыч, – и что прикажешь делать?

Ну, положим, до деревни за харчами можно и пешком сходить, растрясти старые кости. А вот как потом домой добираться? И, главное, как машину доставить до сервиса? Тут, в саду, ни души… И сыну никак не позвонить – нет ведь телефона. На электричку что ли тащиться и в город сгонять за стартером?

Михалыч в сердцах плюнул. Решил, что сходит, купит продукты и останется тут до выходных. Ну а что – всего-то пять дней. Устроит себе маленький отпуск. А там кто-нибудь из соседей приедет и поможет – либо машину починить, либо в город отвезет.

Помахивая авоськой, Михалыч направился в сельпо. Но до калитки, что выводила на короткую тропинку, ведущую в деревню, надо было идти в противоположную от ворот сторону. Этой дорогой Михалыч ходил редко, поскольку всегда на машине ездил. Шел он неторопливой поступью никуда не спешащего человека, и вот, на крайнем участке, увидел мужчину лет пятидесяти с небольшим. Тот стоял, облокотившись на забор, и выжидательно смотрел на приближавшегося Михалыча. Мужчина был незнакомый. И не мудрено – за последнее время у них в товариществе появилось где-то с десяток новых соседей. Многие старички, чувствуя свою немощь, продавали участки и уходили на покой. Этот мужчина, видимо, не так давно приобрел домик с прилагающейся к нему землей и обживал территорию. Едва Михалыч поравнялся с ним, незнакомец обратился к нему с вопросом:

– Уважаемый, закурить не найдется?

Закурить у Михалыча нашлось. Он протянул сигарету, чиркнув спичкой, дал прикурить, потом затянулся сам. Минут пять они стояли молча – тот прислонившись к забору, Михалыч на дороге, отставив левую ногу, небрежно помахивая авоськой – и, наконец, разговорились.

Оказалось, что Николай – так звали нового знакомца – купил этот участок буквально с месяц назад, и вот, обживается потихоньку, даже отпуск взял. Михалыч коротко рассказал свою историю проживания в данном товариществе, растянувшуюся лет на пятьдесят. И тут же к слову поведал о своей неприятности. Николай заявил, что все проблемы разрешимы, что соседи завсегда помогают друг другу, и он, Николай, не исключение. Помочь он не откажется, но для начала неплохо бы познакомиться поближе.

Получив на то согласие Михалыча, Николай вывел из гаража своего «Патриота», и они отправились в деревенское сельпо за провиантом и всем необходимым для знакомства.

Надо было отдать должное Николаю – делу у него было время. Может потеха часом и не ограничивалась, но дело – сразу было видно – на первом месте. Как только они приехали из магазина, тут же завернули к Михалычу. Их встретила расстроенная Ладушка с распахнутыми капотом, багажником и передними дверцами. Михалыч, пойдя в магазин, так ничего и не закрыл, посчитал, что тут все равно никого нет, а если есть, то все свои, а брать у него все равно нечего. Кто позарится на допотопные Жигули, которые застали еще Леонида Ильича Брежнева? Внимательно осмотрев машину, Николай удовлетворенно крякнул:

– Ну, проблема, конечно, не критичная, но повозиться придется. Да, ты, Михалыч, прав, стартер твой капризничает и прилично так капризничает. Но не беда, починим твою Ласточку. Поставим на ноги, то есть на колеса. А пока, давай-ка ее ко мне отбуксируем. Мне у себя работать сподручнее будет.

Они доставили машину Михалыча на участок к Николаю. Точнее за участок – поскольку николаевский участок был крайний, у забора, с выходящими в лес воротами. Там, за забором была расчищена довольно большая полянка, стоял навес, под которым находился старенький верстак. Михалыч завистливо вздохнул – хорошо тем, у кого крайние участки, можно себе еще квадратных метров землицы добавить. Пристроив Ладушку, они накрыли стол на веранде. Знакомство обещало быть обстоятельным и углубленным.

Тем временем Клавдия Васильевна вернулась домой. Необычайно сухая и теплая погода не давала ей покоя. В саду было столько дел и состоять в качестве няньки, пусть даже при собственном и горячо любимом правнуке, ей вовсе не хотелось. Включив всю свою изобретательность и обаяние, Клавдия Васильевна нашла себе замену, и свободной пташкой полетела домой. Надо созвониться с Михалычем, позвать его в сад. А то сидит, поди, сиднем дома, в телефоне зависает. И ему польза, у себя поработает, и ей – не трястись в расхлябанной электричке, а доехать с комфортом в машине. Ну и что, что она, машина, то есть, старенькая, зато везет исправно и ладно. В глубине души Клавдия Васильевна понимала, что наипервейшая причина ее отказа сидеть с Владиком, и поскорее поехать в сад вовсе не хорошая погода, а желание встретиться с Михалычем. Но эту мысль она не стала вытаскивать на свет божий, а засунула еще дальше в сокровенные глубины подсознания. Они с Михалычем просто… давние друзья. Клавдия Васильевна помнит жену его, Машеньку, царство ей небесное. Хорошая соседка была. А Михалыч с ее Петром Борисычем в шахматы на досуге не раз играли. А то и собирались они по-дружески, семьями, да чаепития устраивали. Но давно это было. И Машеньки нет уже лет семь как, а ее Петя ушел еще раньше. А они с Михалычем продолжают общаться по-соседски, помогая друг другу, кто чем может. А этим летом их общение стало несколько иным. Более теплым что ли? Более… дружеским.

Сегодня Михалыч ей и поможет добраться до места, а она угостит его свежим пирожком с яблоками. Вот сейчас допечет пирог и позвонит… Но к великому удивлению Клавдии Васильевны абонент оказался недоступен. Она перезвонила через полчаса. Снова недоступен. Что за дела? Телефон разрядился? Но почему он его не зарядил вовремя? Она же знала, насколько важен для Михалыча телефон. Случилось чего? Когда Клавдия Васильевна позвонила через час, но телефон ответил тем же «абонент недоступен», она не на шутку встревожилась. И решила, отбросив стеснение, отправиться к Михалычу домой. Она ведь не просто так в гости навязывается, она переживает за соседа… За пожилого, между прочим человека. А в таком возрасте всякое может случиться.

Клавдия Васильевна суетливо завернула горячий еще пирог и засунула его в матерчатую сумку, накинула курточку, бросила мимолетный взгляд в зеркало. Подкрасить губы? Встреча-то с мужчиной как никак. Но тут же себя одернула – какой подкрасить! С Иваном поди что-то случилось, а у нее одно кокетство на уме!

Клавдия Васильевна, как все, обращалась к Михалычу только по отчеству, но про себя, в уме, называла его Иван, а то и Ванечка. Но об этом, конечно, никто знать не должен.

Домофон тщетно разливал свои трели, но трубку в квартире никто брать не собирался и дверь открывать тоже. Тут бы Клавдии Васильевне и уйти. Но вот подъездная дверь тихонько пиликнула и медленно отошла в сторону. Обрадовавшись, Клавдия Васильевна потянула ее на себя и, чуть посторонившись и пропустив медлительную грузную тетеньку, проскользнула в подъезд. Дом был старый, без лифта, и на пятый этаж Клавдия Васильевна поднялась несколько запыхавшись, а прическа ее растрепалась. Новая металлическая сейф-дверь стойко принимала на себя слабые удары клавдевасильевных кулачков. Но тщетно. За дверью стояла ватная тишина.