Читать книгу Время в подарок. Дневники доктора Боткина - Надежда Суденкова - Страница 1

Симпатичный белый щенок цапнул меня за палец и с лаем кинулся в заросли крапивы. Все бы ничего. Только часы показывали четверть двенадцатого, а маленький негодник несся с лаем уже где-то далеко. Делать нечего, надо догнать и вернуть беглеца. Интересно, что могло его так разозлить? А может, напугало? Я оглянулась в сторону летней кухни, откуда доносился спор бабушки и деда о том стоит ли закрывать огурцы на ночь или нет, и подумала, что, возможно, меня никто не хватится и неприятных разговоров можно будет избежать. Гораздо хуже, если Фоська потеряется в темноте, и я буду его искать. А если не найду? Терять время было нельзя, мой пушистый друг умчался уже достаточно далеко, теперь я его уже не слышала. Ладно, дедам в случае моего обнаружения, а точнее наоборот – необнаружения, я что-нибудь навру. Еще раз, оглянувшись на окна в кружевных занавесках, я шагнула в темноту.

Тропинки не видно, но почему-то мне совсем не страшно, даже наоборот. Все это напоминает спасательную экспедицию. Скорее всего, мой песик рванул за соседским котом, с которым у него давние счеты. Только раньше он хоть как-то отзывался на мой голос, а сейчас я дошла до самой Горы и, кажется, придется лезть вверх, а Фоська заходится лаем уже где-то наверху. Ладно, Гора так гора. Под ладонями и коленками осыпалась глина, но все-таки мне удалось выбраться на плоскую площадку. Я подняла глаза, увидела белую стену Кремля и Фоську, который смотрел на меня, как на спасителя и тихонько скулил. Щенок забрался на Гору, но как спуститься обратно он не представлял. Самое неприятное в этой истории было то, что не представляла и я. С самого начала я не стала пользоваться тропинкой. Теперь, чтобы вернуться, мне нужно не только подняться чуть выше, чтобы забрать щенка, но и найти обратную дорогу, чтобы спуститься вместе с ним. Смешно! Из смелого спасателя я на глазах превращалась в потерпевшего. Так, правая нога сюда, левая нога… Глина была сухой. Хорошо, что не скользила, но поставить левую ногу все равно было совершенно некуда. Я снова скатилась на площадку и беспомощно посмотрела вниз. Отсюда был хорошо виден наш дворик и окна с занавесками. Интересно, если я закричу, меня услышат? Дед конечно, выражаясь его языком, «выдаст мне на орехи», но ведь это будет потом. Фоська призывно заскулил наверху. Сейчас, собачка, потерпи немного. Правая нога, левая нога… Я каким-то чудом зацепилась за пучок пожухлой травы и дотянулась до собаки. Однако в тот момент, когда мои руки схватили шелковистую Фоськину холку, я отчетливо поняла, что падаю. В голове пронеслись мысли на тему «ну вот и все». Наверное, это свойственно подросткам – склонность к трагизму и позе. Так, во всяком случае, говорит моя бабуля. Еще, за какую-то долю секунды, я успела подумать о том, что вдруг мне повезет, и я грохнусь на ту самую площадку, а не к подножью, до которого добрый десяток метров. И я бы грохнулась. Но в самый критический момент, я поняла , что болтаюсь в воздухе, а футболка трещит и режет мне подмышки. Меня держали за шиворот. Как я Фоську. Только Фоськина шкура не трещала, чего не скажешь о моей футболке. Сколько я так весю? Или надо говорить вешу?

– Девушка, я буду вам очень признателен, если вы все – таки мне поможете.

Надо же ! То, за что я зацепилась, разговаривало.

– Упритесь ногами, и вверх!

Разумно так разговаривает. Я подняла глаза и увидела симпатичное мальчишеское лицо. В темноте было видно только лицо и это было странно. Похоже на Чеширского Кота. Мне когда-то нравилась «Алиса в стране чудес». Ему точно тяжело. Может сделать так, как он просит? От футболки с треском отстал воротник, а я уперлась в гору ногами и, как заправский альпинист, стала перебирать ими. Не прошло и пяти секунд, как я уже стояла на вершине рядом с моим спасителем.

Парень был симпатичный. Примерно на голову выше меня, худой, с блондинистой шевелюрой и хитроватыми карими глазами. Он точно старше. В этом августе, а значит буквально только что, мне исполнилось пятнадцать. А парню на вид все восемнадцать, а может и больше. Хотя это может и к лучшему. Ровесник меня и Фоську в придачу едва бы вытянул. Мой спаситель был одет в черную водолазку и черные джинсы. Поэтому я и не видела ничего кроме его лица. В августе в Зауралье ночи темные, а если я не ошибаюсь, сейчас должно быть что-то около полуночи. Надо что-то сказать, а то он еще подумает, что вытянул немую малолетку. Для молчания сейчас явно не подходящий случай.

–Привет! – не оригинально, но все-таки.

Парень улыбнулся и протянул руку к Фоське. Пес благодарно лизнул длинные бледные пальцы и исподлобья посмотрел на меня. М-да, собака умнее меня – благодарит.

– Спасибо, не дал нам упасть…

– Не стоит.

Не разговорчивый, но симпатичный. Наверное, привык, чтобы его развлекали. Что ж, это понятно. В наш век феминизма упрекать за это симпатичных парней уже ни к чему. Рамки в том, кто должен знакомиться первым, стерты давно. Тем более барышням, которые вполне могли бы сейчас валяться у подножья горы, не стоит думать о такой ерунде. Но я думала. Лихорадочно пытаясь вспомнить все остроумные выражения, я поймала себя на том, что уже пару минут только и делаю, что глупо улыбаюсь и тереблю щенка за уши. Он это заметил.

– Не надо, уши не причем, – без особого труда парень вынул Фоську из моих рук. Предатель, радостно виляя задней частью красноречивого собачьего тела, попытался дотянуться до лица незнакомца, – как вас угораздило сюда забраться? Высоко. Поздно уже для прогулок.

Говорит, как завуч на собрании с родителями. Или актер с хорошо прописанным текстом. Чего нельзя сказать обо мне. Обычно, я не лезу за словом в карман. Но произошедшее немного смущало, футболка была потрепанной, а еще мне было ужасно неловко за всю ситуацию. Вот бы встретить его не беспомощной клушей, а совершенной во всех смыслах амазонкой. Первое впечатление решает очень многое . Будучи абсолютно-непереносимо прекрасной , я бы смогла произвести впечатление и рассказала бы ему все. Про то, как убежал пес и дома меня, скорее всего, уже ищут. Про то, как не хочется, чтобы закончились каникулы, про деда с его «орехами», про то, что я не люблю бывать в шумных компаниях, про родителей, про… Перебирая в уме возможные варианты, я неожиданно выдала совершенно не то, что хотела сказать.

– Спасибо еще раз, мы, пожалуй, пойдем, – песик неохотно вернулся ко мне на руки.

–Будет неплохо, если обратно вы спуститесь по тропинке, – парень кивнул в сторону дико разросшихся сиреневых кустов. Эй, ему, что? Не жалко, что я ухожу?!

Он словно услышал меня.

– Вы знаете, где тропинка? Я могу проводить.

Ура! Если надо, то на сегодня я забуду все окрестности Тобольска! Я кивнула и уже собиралась шагнуть в сторону сирени, как снизу раздался гневный дедовский крик:

– Полина! Немедленно домой! Это чего удумала! Я вижу тебя, даже не думай спрятаться. Первый час ночи! А она, как сайгак по горам! Я немедленно позвоню родителям!

У деда прекрасное зрение, кто же спорит. Он этим гордится и всячески тренируется. И еще он мог бы натренировать чувство такта и не орать на меня при посторонних. Но тут я вспомнила, что наш с Фоськой спаситель – Чеширский Кот. В своей черной одежде он почти полностью сливается с Горой. Но мне от этого не легче. Если дед никого не увидел, то Кот услышал все. Я повернулась к парню, чтобы извиниться, но никого не увидела. Я стояла на горе совершенно одна.

Потом мне долго будет сниться один и тот же сон. Сон, в котором, я зову и ищу, сама не знаю кого.

Любит – не любит

Первый солнечный луч просочился между задернутыми шторами и пощекотал мой нос. Если честно, то я уже давно не сплю, только делаю вид. Моя соседка по комнате, по странному стечению обстоятельств, ее тоже зовут Полиной, вместе с ее будущим мужем старательно шепчутся за занавеской, не хотят будить. А я больше всего на свете не хочу сейчас вставать. Даже боюсь повернуть голову. Чуть-чуть, и она разлетится на тысячу осколков. Что вчера было? Банально и неприятно – он не пришел. А я… У меня ушел весь запас калорий на то, чтобы пригласить его на свидание. И ведь никто его не заставлял соглашаться – мог бы сразу сказать, вернее отказаться. Конечно, мне было бы обидно и даже стыдно, но того, что было вчера, точно бы не произошло. После того, как часы в нашем общежитии пробили 23-00, сказка для Золушки закончилась. Вахтерша тетя Нина не впустит после одиннадцати вечера никого, даже если угрожать и приводить угрозы в исполнение. Кроме того, свидание было назначено с прицелом, на семь вечера. Позволить себе опоздание на пять часов? Вывод напрашивался сам собой. И был он точно не в твою пользу, Полина. Что дальше? А дальше я решила топить. Что топить? Грусть, естественно.

В общежитии, в одном с нами блоке, живет чудный парень – Юра. С не менее чудной фамилией – Шаранда. Учится он на моем историческом факультете, воспитывает полугодовалую дочку Олечку, любит жену Ирину и является моим закадычным другом, с которым можно в разведку – не задумываясь. Узнав о неблагообразном намерении напиться, Юрка честно пытался меня отговорить. Потом, видимо понял, что если безобразие нельзя предотвратить, его надо возглавить и налил мне половину стопки. Кажется, я все рассказала ему про неудавшееся свидание. На что Юрка, кажется, сказал «забей – ты лучшая». А потом все… Тихий шепот за занавеской и дикая головная боль. Ну, что, здравствуй, первое похмелье, вкупе с неловкостью, полной потерей памяти, а также с несчастной любовью или нелюбовью – кто ее теперь знает на фоне всего вышеперечисленного.

–Ну, как наша больная? – в комнате послышался бодрый Юркин голос

– Я чай сделала, – это уже Иринка, Юркина жена

На них тут же цыкнули будущие Жуковы. Вот ведь, что значит пара. Даже цыкают вместе. Я не завидую, я радуюсь. Через пару месяцев, перед летней практикой и выездом на раскопки, мы дружно отпразднуем их свадьбу. А потом, в нашем блоке появится уже другая соседка, и кто потом будет охранять мой сон?

Так, все-таки надо «просыпаться» или хотя бы пошевелиться.

Я тихонько повернула голову. Панцирная сетка кровати отозвалась на это тихим, но отчетливым скрипом. В ответ на звук пружин колыхнулась занавеска. Идиллическая картинка в виде четырех морд моих друзей, просунувшихся за занавеску в ответ на мое движение, в другое время заставила бы меня засмеяться. Но сейчас на это не было сил. Голова все-таки взорвалась и разлетелась на тысячу осколков. Я медленно приподнялась на локтях и виновато посмотрела на ребят.

– Привет! – больше всего мне сейчас хотелось прочитать на их лицах не сочувствие, а подтверждение тому, что вчера я ничего Такого не вытворила, о чем могу пожалеть. То, что одета я сейчас в тот же спортивный костюм, в который влезла в качестве протеста вместо «свиданческого» прикида, говорило об отсутствии приключений эротического характера.

– Привееет! – Юрка радостно расплылся в улыбке, – все в порядке? Чаю хочешь? Можно зеленого. Ты знаешь, у нас в Казахстане, чай первое дело.

Они просочились за занавеску и устроились, кто, где мог. Полина забралась на кровать, частично придавив мне ноги, а парни уселись прямо на пол. Иринка уже унеслась за чаем. Я смотрела на них и понимала, что мне чертовски повезло с друзьями. Вот много найдется людей, которые будут терпеливо ждать, когда ты проснешься? А ты не просто так спишь, а потому что впервые напилась вдрызг от несчастной любви. Они не шумят, они ждут. Они тебя понимают, не смеются, не осуждают. А тот, из-за которого все и произошло, даже не знает об этом. А может быть, я все себе придумала, может у меня предсвадебный синдром «догони подружку»? Говорят, что это как эпидемия. Прислушалась к своим ощущениям, нет, замуж я точно не хочу. Вот унять бы чувство одиночества.

Пока надо было чем-то унять головную боль. Добрая фея Иринка сунула мне в руки большую чашку ароматного чая. Этот чай был гордостью семьи Шаранда. Юрка принципиально привозил его из дома, из Казахстана. Сколько ему приходилось объяснять на границе, что это не то, о чем подумали пограничники! Но он стойко переносил проверки. Однажды его даже сняли с поезда для выяснения обстоятельств. Задержанного на трое суток «чаеторговца» Иринка нашла на границе России и Казахстана. Справедливости ради, это было только однажды. А самый вкусный во всей общаге чай был всегда.

Ира и Юрка поженились на втором курсе института. Точнее на втором Юркином курсе. Ира не была нашей однокурсницей, хотя другом, полноправным членом коллектива стала сразу и безоговорочно.

Спрятавшись за кружку, я тихонько рассматривала своих друзей. То, что это близкие люди, сомневаться не приходилось. Но какими же они казались разными! Юрка, со своей фигурой и кучерявой широколобой головой, походил на бычка. Манера говорить прямо и без обиняков также делала его простым и каким-то очень своим. Физически развитый и очень хозяйственный, он был нас немного старше. В институт Шаранда поступил уже после армии. Однако взрослости своей не показывал и участвовал во всех проделках группы. Учеба ему давалась нелегко, и он откровенно списывал все у меня. То, что Юрка женится, поначалу вызвало у нас просто истерический смех. Ну, какой из него муж! Все проделки детсадовского возраста были перенесены им в нашу студенческую жизнь. От мела в тряпке до «бомбочек» из окна. Мы тогда еще не были знакомы с будущей «мадам Шаранда» и от души недоумевали, кто согласился на такую авантюру. Однако свадьба в студенческом стиле все же состоялась. Сказать, что мы были удивлены Юркиным выбором – ничего не сказать. Шаранда, изображая из себя брутального мачо, часто говорил о том, что его избранница должна быть где-то между Памелой Андерсон и Шерон Стоун. Мы с Полиной под это определение не подходили и откровенно над ним потешались. На вопрос: «Что ты будешь с ней делать?», Юрка, не чуя подвоха, говорил, глядя исподлобья своими невозможно голубыми глазами: «Любить!». В Иринке от Памелы с Шерон было еще меньше, чем в нас с Полиной. Она была стройной, даже худенькой и очень маленькой. Русые волосы и нос в веснушках завершали картину. Но не смотря на мелкокалиберные размеры , Ира обладала почти железобетонным характером. Возможно потому, что жизнь никогда не баловала ее подарками. Ира была детдомовской. Что случилось с ее родителями, мы не знали до сих пор. Да и не пытались узнать. В конце концов, какая разница, была это трагическая история или алкогольная эпопея в духе российской постперестроечной действительности. Лет ей было еще меньше чем нам, всего 18. Но подход к жизни и уверенность в своих силах, а также чисто материнское отношение к нашему разношерстному сообществу, делало ее значительно старше.

Когда в их семье появилась Олечка, Юрка очень изменился. Исчезли «хвосты», пропали залеты по дисциплине. В свободное от учебы время он подрабатывал курьером, а также на разгрузке-погрузке всего, что только можно было найти. Неизменным осталось только его отношение к нам. И к нашей дружбе. Она, как и прежде, была понятием круглосуточным.

Чай был горячим, что позволяло мне тянуть время и ничего не объяснять. Да и что тут скажешь? Полина погладила меня по одеялу:

– А на улице совсем весна! – в ее голосе так и читалось «все будет хорошо, ты только не расстраивайся». – Можно пойти в кафе, а потом в парк. Или в Кремль. Ты как?

На улице действительно вовсю буянил март. Ошалелые от солнца воробьи дико орали в окна нашего общежития и не давали по утрам спать. Прогулка это хорошо. Возможно, это самое нужное мне сейчас.

Полина появилась в моей жизни 1 сентября, почти три года назад. В тот день, как все прилежные студенты и школьники, я направилась навстречу знаниям. Это был мой первый день в качестве студентки Тобольского педагогического института имени Менделеева. Потом его переименуют в академию, но это будет потом. А пока, я – Полина Лопухина, студентка первого курса исторического факультета. Сегодня мне не хочется топать на пыльную остановку и под неестественным наклоном забираться в старом автобусе на гору. Без транспорта все же не обойтись, но на гору я решительно поднимусь пешком. И поэтому, я поцеловала дремлющего в своем кресле деда, хлопнула входной дверью и направилась в сторону подножья Тобольской Горы, к Софийскому взвозу. Я люблю эту лестницу. В ней почти двести ступеней и упирается она в массивную арку Дмитриевских ворот. За ними, как в каком-нибудь «средневековом» фильме – наклонная булыжниковая дорога, которую по бокам подпирают толстые стены. Я знала от родителей и от деда, что лестница появилась не вместе с городом, а много позже. Где-то в 17-м веке. А стены возвели как укрепления, потому что по весне спуск с горы размывало. В результате появилось строение, которое не только упростило жизнь подгорной части населения, но и на века стало жемчужиной города. Я люблю подниматься по Взвозу. В любую жару там прохладно и тихо. Небольшие площадки между лестничными пролетами обступили заросли кустов и разросшихся кленов. Наверное, это одно из немногих мест, которые хочется оставить без «городского ландшафта». Как будто и нет современного Тобольска с его шумом , рынками, такси. Между стенами почти глохну от почтения перед историческими заслугами своей малой родины. Возможно, у меня, как у дочери археологов и не было другого выбора, кроме как стать историком. Но даже если бы и не этот факт, я заразилась бы любовью к истории и родному городу здесь. Кремль всегда был моим самым любимым местом . С его колокольней, архиерейским домом и ,похожими на грачей, семинаристами. Мне никогда не надоедало гулять по двору, забираться на колокольню, просто садиться на траву и смотреть в небо. Выставки музея, который расположился в архиерейском доме, были знакомы до последнего предмета, пуговички. Время здесь останавливалось, переставало существовать в его обычном понимании.