Оглавление
Надежда Тэффи. Кусочек жизни
“Переведите русскую душу на французский язык…”
Рассказы
На скале Гергесинской
“Ке фер?”[5]
Ностальгия
Воскресенье
Сырье
Как мы праздновали
Файфоклоки
Башня
Мертвый сезон
Две встречи
Квартирка
Лапушка
День
Цветик белый
О славе
Сладкие воспоминания
Из фиолетовой тетради (I)
Святочные советы. Приметы, гадания и толкования снов
Из фиолетовой тетради (II)
Потустороннее
Гурон
Первое апреля
Танго смерти
Тихий спутник
Народный язык
К Востоку
Приключение
Письмо из-за границы
Лестница
Табльдот
Фамильный небоскреб
Мой маленький друг
Жена
Золоченый стулик
Удивительные люди
Чудо весны
Карп
Яркая жизнь
Что было бы, если…
Международное общество
Рассказ продавщицы
О любви к Отечеству
Чучело
Сердцеведки
Психологический факт
Звено
Благородный жест
Как француженки
Об одном диване
Из тех, которым завидуют
Два романа с иностранцами
Таня Соколова
Кусочек жизни
Русское
Три жизни
Наш быт
Конец предприятия
Разговорчик
Сосед
Средний англичанин
Неделя самопожертвования
Ловкач
Русский день
О бодрости
Была война
Ночь
Париж
Перу
Мемуары
Распутин
Первый джентльмен
Река времен
О Бальмонте
Алексей Толстой
Федор Сологуб
Мой друг Борис Пантелеймонов
А.И. Куприн
Приложение
Тэффи
Комментарии
Отрывок из книги
В начале ХХ века имя Надежды Александровны Тэффи знала, без преувеличения, вся читающая Россия. В любви к писательнице сходились люди самых разных возрастных категорий, социального статуса, политических взглядов и литературных пристрастий, среди которых были последний российский император и будущий советский вождь, скандально известный старец и председатель Временного правительства. Что до простых почитателей Тэффи, их число измерялось миллионами. Отчего же тогда в 1919 году, со многими злоключениями и лишениями, она ступит на борт парохода “Великий князь Александр Михайлович”, держащего курс из Новороссийска в Константинополь, и уже никогда больше не вернется в Россию? Чтобы понять причины эмиграции писательницы, обласканной славой на родине, обернемся на два года назад.
1917 год. Подобно многим демократически настроенным собратьям по перу Тэффи горячо приветствует Февральскую революцию, отмежевываясь от тех, кто заговаривает об отъезде из взбаламученной России. В июньских публикациях газеты “Русское слово” она с презрением говорит о “так называемой интеллигенции”, которая разочарована революцией, совсем, как выяснилось, не похожей на “карнавал в Ницце”. Готовая мириться с неизбежными трудностями революционного времени, Тэффи призывает потерпеть и сограждан: “Чем хуже и страшнее, и противнее все то, что мы видим, тем более мы должны радоваться, что свершилась наконец революция, что теперь открыт путь к свободной борьбе со злом. Какой хирург огорчился бы, если бы, вскрыв живот пациенту, умирающему от аппендицита, увидел гнойник, а не букет роз? <…> Каждый понимает, что возврата нет, что операция была предпринята, когда Россия уже умирала” (“Дезертиры”). Она еще верит в социализм как “великую идею”, к которой просто по недоразумению пристроились опорочившие ее большевики. “Какая огромная работа – снова поднять и очистить от всего этого мусора великую идею социализма!” – убежденно восклицает писательница. Отношение к самим большевикам у Тэффи снисходительное – как к недалеким, лишенным политической интуиции, но не опасным последователям своего фанатика-вождя. Ленин остается в ее глазах таким, каким запомнился по их недолгой совместной работе в газете “Новая жизнь” в 1905 году: “искренний и честный проповедник великой религии социализма”, но, к сожалению, лишенный “вдохновения”, “взлета”, “огня” (“Немножко о Ленине”).
.....
– Перейти надо на ту сторону через мостик. А то поезд подойдет, вы заспешите, побежите и опоздаете.
На другой день в магазине два трехстворчатых зеркала отражают стройную фигуру Z. Маленькая продавщица с масленой головой и короткими ногами накидывает на нее одно платье за другим. На стуле, чинно сложив ручки, сидит белая девочка и советует.
.....
