Читать книгу Не использованный миг счастья - Надежда Владимировна Шевченко - Страница 1

– И что плохо моем? Держи тряпку в руках веселее, а не так, что тебя заставляют! – улыбнулась и держала в руках телефон Катя. – Шкаф вытирай от пыли тщательнее, с большим рвением и хотением.

Я хмыкнула.

– Можно подумать, что я мою пол в твоей квартире по собственной инициативе! – с недовольным лицом вытирала шкаф я. – Заставила меня мыть! – бурчала себе под нос я.

– Марина, ты до пола не дошла! – усмехнулась и заметила подруга. – И не бурчим!

– Да за что мне это? И я не бурчу! – бурчала я.

– А ты вспоминай, Марина, вспоминай! Тери и вспоминай от чего проводишь уборку в моей квартире. – склонилась надо мной она. – Освежилась память?¹

– Освежилась! – фыркнула я.

– Вот и молодец! Мой! Уборку ты только начала, а воешь так, будто всю мою четырехкомнатную квартиру до блеска отмыла! – ходила по гостиной с ухмылкой на лице подруга.

– А я что буду мыть всю твою квартиру? – уставилась на Катю я.

– Естественно, Марина! Не половину же!

– Но почему Катя? – продолжа вытирать шкаф я.

– А ты когда свои расследования начинаешь, ты же не на половину их расследуешь и упорно идешь до конца расследования. Вот и здесь до конца мой до блеска мою квартиру! Чтобы все в моей квартире блестело и переливалось!

– Но! – попыталась сказать я.

– Никаких но! – перебила меня Катька. – Моем и не отвлекаемся! У тебя работы много, а у меня времени мало, чтобы тебя проконтролировать! Так что мой мою квартиру в темпе вальса!

– Катька! – посмотрела на подругу я.

– Что, Катька?

Я попыталась поторопить подругу.

– Может, ты меня уже сфотографируешь и отправишь фотографии моей маме? Чего ты телефон просто так вертишь? На телефон сфотографируй меня и я пошла!

– Куда пошла?

– Катя! Как куда? В больницу! Ты что забыла, что меня не выписали! Я бы лучше на кровати полежала и детективчик Татьяны Поляковой почитала. – сказала правду и не хотя перешла к небольшому столику я.

– Марина, вот и следовало читать детективчики в свое удовольствие, а не носится по городу, когда я тебя об этом не просила! Мы же теперь Полякову читаем только, когда попадаем в больницу по собственной тупости! – села на диван она.

– Ничего не по тупости!

– Еще скажи по – умности! – засмеялась Катька.

– Было всего, – закатила глаза я, – всего – то пару раз!

– Конечно, Марина. Всего – то пару раз нам чуть голову не оторвали. Подумаешь трижды полежали бы в морге! Ничего такого! – развела руками подруга.

– Почему трижды?

– Это ты про наезд и отравление вспомнила! А про удушение, что забыла? – с ухмылкой продолжала вертеть телефон она.

– Ничего я не забыла! – подошла к шкафу и провела по нему указательным пальцем Катя. – Шкаф плохо помыла! Перемываем! Глазенками не хлопаем, а идем и перемываем!

– Ничего не плохо! – подлетела к шкафу я. – Все чисто! Как ты просила блестит и переливается!

Она вновь села на диван. Катькины губы показывали, что она едва сдерживает смех.

– Для кого чисто, а для кого грязно! Моем! – села нога на ногу подруга.

– Зачем мыть во второй раз шкаф, когда с первого раза все начисто помыла? – недоуменно развела руками я.

– А зачем ты, Марина, лезешь в частные расследования, в которых ни черта не соображаешь? – покачала правую ногу она. – Мне приходится перед твоими родителями врать, что их любимая доченька не приходит домой, так как моет мою квартиру. Вот и мой! – взглянула на меня она.

– Чего сразу не соображаю? – попыталась сделать обиженное лицо я. – Все соображаю!

– Оно и видно, что соображаешь! Теперь от твоего соображения приходится мыть мою квартиру!

– Ну и ладно!

– Ты еще губки надуй, как Алена! – заулыбалась подруга.

– Мне и так хорошо!

– И чего стоим без дела? – надменно сидела на диване Катя. – Приступаем к работе! Быстрее мой! Мне как тебе некогда вести частные расследования, моя работа ждать не будет, когда ты с медленным темпом отмоешь всю мою квартиру.

– Ты их и так расследуешь! – приметила я.

– Конечно расследую! Потому что это моя работа, а твоя работа печь торты, вот и пеки! – крикнула и стукнула по дивану она.

Я вздрогнула.

– И чего вздрагиваем? Я всего лишь хлопнула по дивану. – улыбнулась Катька.

– Это от неожиданности! – призналась я.

– В следующий раз не я стукну по дивану!

– А почему стукнешь?

– А тебя стукнут по голове! – устрашала она.

– Да ладно тебе! – махнула красной тряпкой я. – Никто меня не стукнет!

– Хотелось бы верить! А теперь мой! Не стоим, на меня не смотрим, а любуемся на шкаф и с улыбкой его моем!

– Он же чистый!

– Мыть я сказала! – стукнула по дивану Катя.

– Мою! Мою! Чего сразу бить диван?

– Лучше я диван прибью, чем тебя прибьют!

– Я поняла! – принялась по новой мыть шкаф.

– Еще куда – нибудь залезешь, то я не знаю, что я с тобой сделаю! – призналась и призадумалась подруга.

– Над чем думаешь?

– Марина, я тебе что сказала?

– Повторно мыть шкаф. – ответила я.

– Вот и мой! Ты слишком много вопросов задаешь!

– Кать, все – таки над чем ты думаешь? Не унималась и повторно вытирала чистый шкаф я.

– Честно?

– Честно!

– Раз честно, то я думаю, что у моей подруги мозг трехгодовалого ребенка, который кто – нибудь когда – нибудь прибьет!

– Никто не прибьет! Я же не зря провожу воспитательные меры! – захихикала я. – Шкаф повторно мою, это мне хорошо удружила.

– А как иначе? – пожала плечами и заулыбалась Катя. – С тобой больше никак! Только воспитательные меры!

– А могла бы моим родителям сказать, что я у тебя просто ночую без всякого мытья полов. – мыла длинный шкаф я.

– Могла бы, но так неинтересно. – хохотнула она. – Мне мыть квартиру некогда, хоть ты помоешь и пройдешь курс перевоспитания.

– Как некогда? – вылупила глаза я. – Сейчас же на диване сидишь!

– Надо же мне когда – то отдыхать! Да и притом ты, Марина, мне двойную работу доставляешь. Я свою работу выполняю и тебя спасаю.

– Я не просила. – пробурчала я.

– Что ты все время бурчишь? Видите ли она ничего не просила! – скатилась по щеке Кати слеза. – Не просит она! Место на кладбище тоже не просит она! Меня без лучшей подруги оставит! Родителей без дочери! А так нечего! Не просила!

Я подлетела к Катьке и подсела к ней.

– Ну, прости меня, Кать, не подумав ляпнула.

– А я подумав по телефону твоим родителям ляпнула, что ты моешь пол у меня! Мой! Встала с дивана и пошла мыть!

– Но Катя! – осеклась я. – Ты, что серьезно хочешь, чтобы я всю твою квартиру мыла?

– Не мне же мыть! – хмыкнула подруга. – У меня теперь есть личная помощница по уборке квартиры. – захохотала Катька.

– Но … – посмотрела на Катю и поджала губы я.

– А теперь моем! Встаем дивана и моем всю квартиру!

– Ну и ладно! Помою! – сдалась я.

– Мой – мой!

Катька направила на меня телефон.

– Ты, что делаешь? – подлетела к шкафу я.

– Как, что? Фотографирую! Если тебя не надо фотографировать, то как хочешь! Продолжай дальше мыть! Через три часа сфотографирую, как ты под моей кроватью ползаешь! – захихикала она. – Чем бы трехгодовалое дитя не радовалось!

– Мне не три года! – топнула ногой я.

– По паспорту нет, а вот по сообразительности … – осеклась она.

– И промолчи! – терла шкаф я. – Кать, ты правда хотела меня с фотографировать?

– Правда! – улыбнулась и сфотографировала меня она. – Но это первый и последний раз, когда твоя воспитательная мера прошла за полчаса. В следующий раз будет больше!

– Сорок пять минут! – посмотрела на наручные часы я.

Мы обе засмеялись.

– Я твою фотографию отправлю Людмиле Владимировне, твоей маме. Еще раз и так легко не отделаешься! – обняла меня Катя.

– Никакого следующего раза! – заверила я. – Я все поняла!

– Я на это надеюсь! – натянула улыбку она. – Убирай тряпку и пошли пить чай.

– Пошли! Только быстро! Мне в больницу к семи стоит успеть! – бросила взгляд на настенные часы я. – Шесть часов уже!

Я убрала тряпку и зашли с Катей в кухню.

– Я тебя довезу на своей машине! За пять минут довезу бесценный груз! – включила чайник Катя. – А то твои мужчины разнервничаются, – расхохоталась она, – что ходишь пешком. Когда ты идешь пешком, то с тобой что – нибудь да случается.

– Никого у меня нет!

– Да? – ухмыльнулась она.

– Да!

– Двоих я видела в больнице коридора, которые переживали за тебя.

– Да хоть троих! – отмахнулась и достала синие кружки я.

– А вот к чаю у меня ничего нет! – лазила по шкафам Катя. – Подруги же нет, которая бы работала в кондитерской! Которая испекла бы для меня торт, принесла его, и мы вместе попили чаю с вкусным тортом! Жаль, нет такой подруги!

– Катька, ну, что ты в самом деле? – заварила чай я. – Испеку я для тебя торт!

– А время хоть будет? – ухмыльнулась она.

– Будет! – улыбнулась я.

– Вот и славно! – вытащила их холодильника торт она. – Магазинный! Это тебе не домашний торт! На домашние торты кое у кого времени не хватает стряпать! Приходится покупать! Ну ничего мы люди занятые, поедим магазинный торт! Тоже ничего! И этому рады!

– Катя! Да я испеку тебе торт! Правда! – пообещала я.

– Смотря на тебя последний месяц не похоже, что ты макароны отваришь, а то на торт замахнулась! Времени на выпечку торта не хватит!

– Хватит! – хохотнула я.

Мы попили чаю. Катя увезла меня в больницу, как и обещала. Мне позвонила Алена.

– Марина, я подхожу к тебе! Иди встречай!

– Сейчас только с кровати встану и встречу баронессу! – прыснула от смеха я.

– Вот так лучше! А то Юрик заладил не посудомойка, да не кулинарка! Передай ему, что я баронесса, – захихикала моя подруга Алена. – А ни какая «не посудомойка» и «не кулинарка».

Я отключилась и вышла из палаты. Я прошла по коридору, встретила Алену. Она ко мне подошла. Я и Алена обнялись. Тут неожиданно въезжает каталка. На ней лежала женщина. Из сердца женщины торчал нож. Следом за ней бежал взволнованный подросток лет 15 – 16, двое мужчин среднего возраста и темноволосая высокая молодая женщина.

Мы с Аленой переглянулись и ахнули.

– Мама! Мамочка! Проснись? Почему мама без сознания? Это все из – за тебя папа!

– А чего из – за меня? Твоя мать сама себе воткнула нож. – нервно ответил отец.

– Врешь! – катились слезы по щекам подростка. – Ты всегда врешь! Маму всегда обманывал! Когда она узнала правду, то ты маму убил, и нож ей в сердце всадил! Ты убийца! – обвинял отца сын.

– Я не убивал твою мать!

– Хватит вам! – крикнула женщина. – Мы когда пришли, она валялась возле раковины с ножом! Она сама себя убила! Тем более она давно говорила, что убьет себя! Зина сама себя убила! – повторила она.

– Молчи, Наташа! – грозным тоном произнес мужчина.

– Сам молчи, Яник!

– Наташа, ты дура! – промолвил Яник.

– Сам не умнее! – провела рукой по коротким волосам она.

Глава 2

Я позвонила Катьке. Она со своей бригадой примчалась быстро. Я и Алена стояли в больничном коридоре и никуда не отходили. Катя недовольно взглянула на меня и Алену:

– Опять вы! Где двоих потеряли? – махала черной сумкой и крикнула Катя. – По больнице шастают?

Подруга спрашивает про Веру и Юрика.

– Они дома ужинают! – весело ответила Алена. – Юрик не пропускает ужин. Верочка следит, чтобы булочкина морда за один присест пять булочек не съ …

Катька бросила строгий взгляд на Алену. У Алены с лица сползла улыбка.

– Ел! – торопливо докончила она.

– А вы чего здесь пристыли? Что – то веселое увидели? Или в больнице дорогие туфли бесплатно раздают?

– Я поехала домой. Меня личный шофер ждет, и Коля потребовал вернуться домой к девяти часам вечера. Я ослушаться брата не могу и не посмею. А то, как разорется, что пальцы затрясутся. – развернулась Алена.

– Стоять! – крикнула Катя. – Ни шагу! Немедленно ко мне лицом повернулась!

Алена послушно встала и повернулась на высоких каблуках с кислым лицом к нам.

– Обе марш в палату! Я с вами обоими потом поговорю! А ты, – кинула взор на Алену подруга, – домой уедешь, когда я скажу.

– Но меня брат будет ждать дома! – попыталась уйти с больницы Алена. – Я же не могу противостоять Коле!

– Вот значит как! – расстегнула сумку и достала мобильный телефон Катька. – Я сделаю так, что ты из дома год не выйдешь! Накупаешься вдоволь в бассейне и позагораешь на кровати вместо Мальдив!

– Я ваш намек поняла! Брату звонить не стоит! Я пойду в палату с Мариной, как вы и сказали! – попрыгала перед Катей Алена. – А откуда вы Николку знаете?

– Не твое дело! – разозлилась Катя. – Марш в палату и без моего ведома оттуда не выходить и носа не показывать из приоткрытой двери! Одна топает тапками, другая на высоких каблуках!

Мы с Аленой зашли в палату. Я легла на кровать. Алена села на кровать рядом со мной. Она уперлась большими красивыми голубыми глазками на меня:

– Марина, а откуда твоя подруга знает моего родного брата? – спросила и постучала пальцами по кровати она. – Откуда они знакомы? Я не замечала, чтобы они ранее общались!

– Да я откуда знаю? – развела руками я – Мне никто из них двоих ничего не рассказывал.

– Ну, ничего! Я обязательно узнаю откуда они знакомы. – постучала пальцами по вискам Алена. – Когда – нибудь я обязательно узнаю! Пока Колю спрашивать не буду, а то он и так чего – то ходит недовольный! Подожду когда у него поднимется настроение, а потом невзначай спрошу! Меня до девяти часов вечера отпустил. – посмотрела на экран мобильного она. – Ого! Надо позвонить Николке, а то почти девять! А то головушки мне не сносить!

– Позвони! – улыбнулась я. – И не выясняй ничего, Алена, а то хуже сама себе наделаешь.

– Марина, я же не говорю, что выясню, откуда они знакомы сегодня или завтра! – достала из небольшой красной сумочки мобильный, потыкала в нем и поднесла к уху телефон. – Я со временем спрошу! Через несколько месяцев поспрашиваю! Может через полгода или год. Посмотрю, когда у Коли засияет лицо.

Алена улыбнулась. Из телефона послышался раздосадованный голос брата Алены.

– И где тебя носит? – злился Коля. – Я тебе во сколько сказал быть дома? Ты, что хочешь, чтобы я тебя дома закрыл?

– Николка, ну не злись! Мы с подругой гуляем по торговому центру и выбираем ей юбку. – врала брату сестра. – Оксанка привередливая. Ей ничего не нравится! Пятьсот юбок перемеряла! Да я сама устала за ней бегать! Сто лет выбирает и все выбрать не может! Я хотела уехать домой, да она меня не отпускает!

– Какие юбки? – прервал лживый рассказ сестры брат. – Я позвонил шоферу и знаю, что ты находишься в больнице! Жду правды! Обманешь – дома засядешь!

Сестра сделала досадливое выражение лица и шепотом проговорила:

– Черт! Не подумала, что шофер болтливый! Стоит подружиться с ним!

– Алена! – крикнул в трубку Николай. – Что себе под нос бормочешь? Сколько раз говорил передо мной не мямлить! Выражайся громко, чтобы я слышал каждое произнесенное твое слово!

– Да, Коля! – пискнула она. – Я не успела рассказать! Когда мы выбирали юбки, точнее, когда Оксанка выбирала юбку, ей на телефон позвонила мать и попросила приехать в больницу, чтобы ключи от квартиры забрать, а то она ключи дома подзабыла, а мать вызвали срочно на операцию.

– Это Ксенихина?

– Она самая! – закивала головой сестра.

– Очень интересно! Но вот шофер сказал, что ты подъехала только в больницу! И никакой в торговый центр не заезжала! И в больницу зашла одна без Оксаны.

– Конечно, я зашла одна! Она же на своем машине уехала, а я с шофером! Она прикатила в больницу, а за ней привезли меня. – выкручивалась Алена. – А юбку мы выбирали днем, она не успела выбрать юбку. Ей позвонил Олег и попросил приехать, а я уехала домой. Вот она освободилась, попросила меня приехать помочь выбрать юбку в наш торговый центр. – закатила глаза она. – И тут ей позвонила мама и напомнила про забытые ключи, которые она растяпа оставила в коридоре! Мне сообщила, что стоит подъехать в больницу, так она сама ждет маму, которая сейчас проводит тяжелобольному операцию. Вот сидим ждем, когда пройдет операция и поедем по домам! Меня домой не отпускает, говорит, что ей одной сидеть скучно.

– Дай Ксенихиной трубку! – потребовал брат.

Алена не ожидала такой развязки событий.

– Коля, ты, что такой дотошный! – надула пухленькие губки она. – Оксанка в туалет вышла! Не пойду же я с ней в туалет! Сама без меня доковыляла!

– Я сейчас ей позвоню!

Брат Алены бросил трубку. Алена набрала Оксану.

– Оксик, тебе сейчас позвонит брат! Какой брат? У меня всего один брат, это Коля! Будто ты не знаешь! – вздернула носиком подруга. – Скажешь, что я с тобой в больнице. Тебе звонит мой брат? Вторая линия? Так отвечай! Скажи, что находишься в больничном туалете, приехала за забытыми ключами к матери, а по телефону треплешься со своим обожаемым Олегом! Я встаю в коридоре и жду тебя! Все давай!

– Уффффф! – выдохнула она. – Видишь, Марина, какой у меня брат! Если он узнает, что я шастаю там, где происходят преступления и по полицейскому участку, то меня ждет засада! Мне 25 лет, а он все со мной, как с маленькой! Все меня опекает! Как – будто я одна ходить не могу! У него как на работе, что – нибудь неприятное случается, то меня начинает опекать! Тогда мне приходит трындец! – встала с кровати и ходила по палате Алена. – Да твоя Катя это дыня, а мой брат по сравнению с ней это огромное арбузище! Из комара жирафа раздует!

Я засмеялась.

– Вот ты смеешься, тебе смешно, Марина! – по всей палате расхаживалась она. – А он на этой неделе занялся опекой надо мной. Хорошо, что успели отдохнуть на базе отдыха, не считая неприятного момента, когда убили Костю.

– Ален, да успокойся. Нравится брату опекать сестру, пусть опекает. – мягко улыбнулась я.

– А если твоя Катя позвонит моему брату и поделится с ним, почему я не пришла домой, то из меня Николка сделает шашлык!

– Алена, ты преувеличиваешь! – хохотнула я.

– Самую малость!

Алене позвонили. Она ответила на звонок.

– Я позвонил Оксане! Гуляй пока! – разрешил Коля. – Если до меня что – то неприятное дойдет, связанное с тобой, то я тебя предупредил, что я с тобой сделаю! Потом слезы не лей! Не помогут! Я доступным языком объяснил?

– Доступнее не бывает! – раздула ноздри она.

– Чтобы до двенадцати дома была! – приказал Алене Николай. – Ты все поняла?

– Поняла!

– Я лично проверю!

Николай бросил трубку. Алена с грустным лицом села на кровать. Не успела она сесть на кровать, как ей позвонила Ксенихина. Подруга слетела с кровати.

– Спасибо, что удружила! Чего? – сдвинула бровки домиком она. – За оказанную мной услугу с меня золотое кольцо? Которое за миллион с кучей бриллиантов? Мы с тобой знакомые, но не лучшие подруги! Ну, ты и грабительница! Не грабительница? А как по – твоему это называется? За обман моему брату ты требуешь кольцо со стоимостью машины! Да, у моего брата машины дороже, чем миллион рублей! Так это у брата, я сама ничего не имею! Да, дом наш и что? Не буду же я тебе дом дарить! Ты дом не просишь? Какая сказочная щедрость! – быстро передвигалась по палате подруга. – Просить кольцо за миллион за пустяковую услугу! Это же не мыслимо! Ты позвонишь моему брату и всю правду расскажешь? Не стоит этого делать! Да как я тебе отдам кольцо, когда брат стал меня контролировать? Да я откуда знаю почему? Захотелось! Настроения нет! У него, когда настроение плохое, он всегда себя так ведет! Он заметит, что кольца нет! Это же дорогое кольцо! И что, что у меня есть кольца подороже? Николка прекрасно знает все мои украшения, которые я покупаю на его деньги! Если бы кольцо стоило пять рублей, то он бы не заметил, а за миллион он заметит! И тогда мне головы не сносить! Может звонить моему брату и выболтать, что обманула, что я не нахожусь рядом с тобой! – осмелела сестра Коли. – Какая разница сейчас он из меня шашлык сделает или через несколько дней?

Алена села на небольшое кресло, которое стояло возле двери.

– Не будешь звонить! – вытянула длинные ноги она. – Вот и славно! Могу предложить оплатить поход в дорогой ресторан. Брату скажу, что я там была, а не ты! Он ничего не узнает! Это он не догадается! Не хочешь в ресторан, а что хочешь? Могу оплатить поход в кино!

Я не выдержала и засмеялась.

– Не устраивает поход в кино? А что устраивает? Не хочешь в ресторан иди в гамбургерную! – тихонько хихикнула Алена. – Да, что ты! Я вовсе не издеваюсь! И в мыслях не было! Тебе показалось! Купить тебе кольцо по – дешевле? Так мой брат засомневается, что я купила дешевое кольцо за пятьдесят рублей! Куплю дорогое потребует показать! Никак с кольцом не получится! Проси что – нибудь другое! Снять вам на выходные домик на белоснежной поляне. Будет сделано! Брату скажу, что подруга попросила заказать, а она сама работает, не когда ей! Сильно занята работой! А деньги потом отдаст. Да я думаю, что на такую мелочь он не обратит внимание. Все договорились! Давай, Оксик! Спокойной ночи!

Алена завершила разговор с Оксаной и положила в сумочку телефон. Она захохотала, я следом за ней.

– Алена, ты уделяла подругу! Ай – ай – ай! – со смехом показала указательный палец я. – Нельзя себя так вести с друзьями!

– Да какая она мне подруга? – усмехнулась она. – Так знакомая, которая захотела мое золотое кольцо за миллион! Закажу ей домик, пусть отдыхает! У меня подруга только ты, – подлетела и обняла меня Алена, – Еще и Верочка! Ну и Юрик конечно же! Без него никак! И без наших бубнилок, как выражается Вера.

Мы от смеха покатились по кровати. В этот момент отворилась дверь. Вошла задумчивая Катька. Я и Аленка встрепенулись. Подняли с кровати спины и не могли остановиться от смеха. Мы вдвоем захохотали.

Глава 3

Катька сурово подошла к тумбочке и обвела нас строгим взглядом:

– Две хохотушки, – показала пальцем на меня с Аленой Катя. – обе рассказываем, что вы видели. Друг друга не перебиваем и говорим. Начинай, Алена.

– Катерина Игоревна, пусть Марина первая начнет рассказывать! – попросила Алена. – Я с братом только что по телефону разговаривала. Я перед ним кое – как выкрутилась. Устала разговаривать!

– Не Катерина Игоревна, а Екатерина Игоревна! – поправила Алену Катька. – И когда хоть уставала разговаривать? А что ты перед братом выкручивалась, то это твои проблемы. Ты зачем приехала в больницу с шофером? Дома не сиделось? В бассейне не купалось? В шезлонге не лежалось? В спа не отдыхалось? Не Мальдивах не загоралось?

– Я по Марине соскучилась. – призналась Алена. – Я видела Марину в последний раз, когда возвращались с вашего полицейского участка. Он как тогда приказал ехать домой, теперь с личным шофером езжу. Да вы не переживайте, Екатерина Игоревна, он скоро отойдет! Буду как раньше передвигаться сама без его контроля и опеки надо мной.

– Идиотка! – не сдержалась Катя и от злости стукнула по тумбочке. – Я перед тем как зайти к Марине в палату общалась с твоим братом по телефону.

Алена подпрыгнула.

– Вы, что брату звонили?

– Не я звонила, а он сам мне звонил!

– Для чего вам Коля звонил? – убрала с плеч прядь длинных волос сестра Коли.

– А Николай узнал, что в больницу привезли женщину с ножевым ранением и что я нахожусь здесь. – разгневанно говорила подруга. – Николай до этого позвонил шоферу и выяснил, что любимая сестренка находится в больнице. Он запереживал за любимую сестру, зная, что ты вечно суешь свой нос, куда не просят, как и вторая, которая разлеглась на кровати.

Катька рвала и метала.

– Сказала ему, что тебя по близости нет. В следующий раз врать не буду! Выкручивайся сама, как хочешь!

– Да вы не переживайте … – повторилась и не успела досказать Алена.

– Мне чего переживать? – перебила Алену и хмыкнула Катя. – Безвылазно сиди дома хоть пять лет! Сидишь дома пока я расследую дело и чтобы носа не показывала! Ты меня поняла?

– Екатерина Игоревна, мне брат разрешил выходить из дома, – дернулась правым плечиком Алена, – но только с личным шофером, а вы мне запрещаете выходить и кого я должна слушать? Брат заподозрит, что я неспроста сижу дома. Начнется допрос. Я думаю, что вы знаете, что его обмануть очень сложно. Я сама только что кое – как выкрутилась! Пришлось звонить знакомой и …

Катя остановила Алену.

– Не интересно! – посмотрела на нас злым взглядом она. – Выходишь из дома и гуляешь по ресторанам и бутикам. Ты меня поняла?

– Понятливее не бывает! – вздохнула Алена.

– И не вздыхать! – вновь хлопнула по тумбочке подруга.

– А в спа – салон сходить можно? – усмехнулась сестра Коли.

– Поиздевайся тут мне! – грозно взглянула на Алену Катя. – А то мигом окажешься дома. Ты гуляешь в свое удовольствие, а вторая лежит в палате и никуда не выходит. Я ясно распоряжения дала?

– А я почему должна безвылазно лежать в палате и никуда не выходить? – высоко подняла подушку и легла на нее я. – Мне же можно днем выходить!

– Тебе можно выходить только с моего разрешения! – поглядела в мои глаза Катька. – Я распоряжение врачу дала.

– Но я … – обмолвилась я. – Мне же завтра на работу! Я собиралась сходить в кондитерскую, проверить бумаги и как продвигается работа. – сказала чистую правду я. – Я же не могу пустить работу на самотек.

– Я позвоню Варе, она тебе принесет документы! – отодвинула Алену и села на ее место подруга.

Варька – это моя правая рука в кондитерской.

– Катя, я же не в тюрьме! – стукнула по кровати я. – Мне и домой сходить нужно! Меня потеряют родители! Они догадаются, что нахожусь не у тебя, да и свежий воздух мне не обходим! Как я без свежего воздуха?

– Знаю твою страсть к частным расследованиям, мой ответ нет! Это для твоего же блага! Полежишь в палате и почитаешь книжки Татьяны Поляковой! Тебе все некогда было читать, вот читай! – хмыкнула подруга. – Воздухом подышишь в палате. Окно сможешь открыть и проветрить палату? И у тебя в палате имеется кондиционер, так что не причитай!

– Не причитаю! – промямлила я.

Я не стала спорить с Катькой. Без толку с ней спорить. Она переживает, что я опять начну расследование. Катя правильно думает. Я выясню, кто и зачем жестоко всадил нож в сердце женщине, которую доставили в больницу.

– А ты, Алена, чтобы в больнице не появлялась!

– Да я вас поняла! – с недовольным видом сидела на самом краю кровати Алена. – Я не приезжаю в больницу, продолжаю жить глупой жизнью: шмотками и ресторанами. Нашла себе хорошую подругу и то запрещают общаться! – сморщила нос она. – И на Мальдивы я не хочу лететь одна. Я хочу с Мариной, Верой! А с Верой полетит и Юрик. Так что нас четверо!

– Считать до четырех научилась – молодец! – засмеялась Катька.

– Научилась! – покривлялась сестра Коли.

– Ну, а теперь рассказываем, что видели. Как и говорила начинает Алена. После открывает рот Марина. Я порядочность ваших действий доступно объяснила? – усмехнулась подруга.

Я и Алена одновременно дружно произнесли:

– Доступно!

– Начинаем! – встала с кровати и внимательно выслушала нас Катька.

Алена начала рассказывать все, что произошло в больнице. Она жестикулировала, по палате походила. Показала, кто, как стоял и кто что говорил. Даже с имитировала голос тех, кто был поблизости с женщиной. Я пересказала то же самое, что и Алена, но без имитирования голосов, подражаний и хождением по палате.

– Ну, все! Свободны! Я поехала! – подошла к двери она.

– Стой, Катя! – крикнула я. – Расскажи кто хладнокровно воткнул женщине в грудь нож.

– Опять заинтересовалась, чем не нужно интересоваться! – раздражительно глянула на меня Катька.

– Катя, мы же стали очевидцами, и любопытство распирает! – призналась я. – Я же уснуть не смогу! Ответь всего на один вопрос и больше ничего не спрошу. Почитаю книжку и пойду спать. Обещаю!

– Пусть твое любопытство будет в книгах. Читай и мучайся от любопытства, кто кого убил, но ни как в реальной жизни! – рассердилась она. – У меня всего одна подруга! Или что снова мне припомнишь, что я не дала тебе спокойно лечиться, как и отдыхать на базе отдыха? Так у тебя ничего не получится, ты заперта!

Я хмыкнула. Это мы еще посмотрим!

– Екатерина Игоревна, расскажите! Мне тоже интересно! – уместилась посредине кровати Алена. – Кто женщине воткнул нож в сердце? Вот изверги! Не пожалели женщину! Да, чтобы у них руки отпали и не приросли назад! Козлы! Уроды! Тираны! Как хоть она терпела нож в сердце? Это же больно! Адская боль терпеть нож в жизненно важном органе! Сердце – это мышечный орган, который обеспечивает ток крови по кровеносным сосудам. А если повредить или ранить сердце, то тогда кровь не будет поступать по сосудам и человек скончается.

Я от удивления разинула рот. Катька с натянутой улыбкой осведомилась у Алены:

– Откуда глубокие познания в анатомии человека? – ухмыльнулась и спросила подруга.

– Да вы что, Екатерина Игоревна! – махнула правой ладонью Алена. – Это же легкотня! Я со школы запомнила!

– Легкотня говоришь! Ну – ну! А запомни ли ты со школы второй закон Ньютона? – засмеялась Катя.

– Это вы у меня спрашивайте? – вздернула нос Алена.

– У тебя, не у Марины же! Она точно не знает!

Я промолчала. Признаться не помню.

– А третий закон Ньютона вам тоже рассказать? – усмехнулась Алена.

– А расскажи! – посмотрела на часы Катька. – Только по – быстрее! Я тороплюсь! Меня ждет бригада!

– Я точно формилировку третьего закона Ньютона не вспомню, – покосилась на потолок сестра Коли, – но оно говорит о том, что на любое действие найдется противодействие!

– Офигеть! – не выдержала я. – Ты откуда это знаешь? Я признаюсь, что я этого не знаю.

– Посуду мыть и варить не умею, но в школе училась хорошо. Пусть не с платиновой медалью, как издевался надо мной Юрик, но кое какие знания остались со школы. А то он тогда пристал со своей Гренландией, как будто загораю в Гренландии. Я ж не могу все знать, но элементарное я помню! Да и попробуй учись я плохо, да меня бы брат прибил! – опустила глаза Алена. – Да и у меня отличная память! – хвасталась она. – Я так запоминаю, что никто так не запоминает, как я.

– Ну – ну! – засмеялась и поднесла ручку к двери Катька.

– Кать, да стой ты! – остановила подругу я. – Расскажи, кто воткнул нож женщине. Мне же интересно и Алене интересно. Нам двоим интересно! Я же не усну!

– Никто! – остановилась Катька.

– Что никто? – произнесли вместе с Аленой.

– Никто ей ничего не втыкал!

– Но как же? – удивилась и вытаращила глаза я. – У нее из груди торчал нож и кто – то же ей всадил нож! Она же сама себе никак не могла в сердце воткнуть нож.

– Да! – согласилась со мной Алена.

– Вы обе оглохли? – разнервничалась Катя. – Я вам по – русски сказала, что никто не втыкал в сердце нож. Я плохо изъясняюсь?

– Не понимаю! – пожала плечами я.

– Я тоже не понимаю! Вы врете, Екатерина Игоревна, чтобы любопытная Марина вновь не полезла расследовать новое дело! – взмахнула ресницами сестра Коли. – Зная страсть Марины ползать там, где не стоит ползать!

Я поправила подушку и пробурчала:

– Ничего я не ползаю! Я хожу.

– Отползалась! – заулыбалась Катька. – У Марины есть чем занять себя всю неделю! – подошла и открыла тумбочку она. – Вот читай!

– Почитаю! Положи на тумбочку!

– Положу! – полистала и положила книжку Катя.

Она подлетела к двери.

– Приятного чтения и нескучного шопинга! И я запомнила! – улыбнулась и вышла из палаты Катька.

– Что запомнили? – спросила в пустоту Алена.

– Нам никто не ответит на этот вопрос. Алена, а ты откуда знаешь законы Ньютона? – полюбопытничала я. – Ты, что в школе была отличницей?

– Да ни откуда! – захохотала Алена. – Когда к тебе с шофером ехала, то он по телефону с сыном разговаривал и у сына проверял домашнее задание. Проверял как раз – таки законы Ньютона. Я первый закон не запомнила, как и второй, а вот третий запомнился легко. Я про этот закон и перевела внимание. Екатерина Игоревна ни о чем не догадалась!

– Отличница, ты моя! – обняла Алену я. – Оксану уделала, мою подругу обманула.

– Не выставлять же себя глупой! – задорно посмеялась Алена. – Коля действительно заставлял меня хорошо учиться, я училась без троек, но вот многое подзабыла.

Глава 4

Алена уехала домой. Мне позвонил Сережа. Поговорили с ним десять минут, и я сказала, что пошла спать. Мы пожелали друг другу спокойной ночи. Я задумалась.

Катька сообщила, что женщину, которую доставили в больницу, что ей никто нож в грудь не втыкал. Получается, что она сама себе воткнула нож в сердце? Но как такое возможно? В здравом ясном уме не всадишь самой себе в сердце нож. Катя меня обманывает? Наверняка! Усыпляет мою деятельность, чтобы я никуда не полезла и лежала на одном месте, да и с палаты она меня не выпускает почему? Если бы женщина сама себе воткнула нож, то получается, что ей никто ничего плохо не сделал. Тогда зачем меня закрывать в больнице? Допустим, я занялась расследованием, то на меня бы никто не покушался, и ходила в свое удовольствие вынюхивала. А тут меня Катька закрыла и велела врачу меня из палаты не выпускать! Алене запретила ко мне подходить. С Аленой все понятно. Брат волнуется за сестру, чтобы она никуда не влезла, поэтому Алену и опекает.

Стоит написать Варьке и попросить привести документацию кондитерской. Я кое – что придумала.

Я открыла настежь окно. Моя палата находилась на первом этаже. Я надела балетки, накинула на себя черную кофту. Залезла на высокий подоконник и спрыгнула на землю. На улице темнота. Я прошлась вокруг больницы. Никого не увидела. Рядом с больницей располагается парк. Я зашла в него. Яркие фонари освещали путь. В парке на скамейке сидел парень, который называл женщину мамой, которую доставили в больницу с ножевым ранением. Он опустил голову и что – то себе бормотал под нос. Юноша поднял голову и посмотрел на меня. Он меня остановил:

– Затормозите! – печально произнес паренек. – Я вас видел в больнице, когда мою маму привезли с ножом в сердце. Вы сами вся побледнели, когда увидели мою маму на каталке. Да и сам испугался, когда увидел, что моя мама с ножом в сердце. Я вам скажу, что зрелище не из приятных! Вы присядьте со мной! Одному одиноко! – показал на скамейку он. – Мне домой идти не хочется! Там отец! Видеть его нет никакого желания и намерения. Это он убил мою маму. Я знаю, что он. Кроме него не кому. Он всегда мою маму доводил до слез, а мама все его выходки терпела.

Я села на скамейку.

– А чем твой отец доводил маму? – полюбопытничала я.

– Да всем! – пошмыгал носом я. – На той неделе орал:

– Зинка, как меня достала твоя мать! Что она ездит на каждой неделе? Ей что дома не сидится? К нам она приезжает, чтобы нога на ногу сидеть и тебя поучать? – возмущался муж. – Ей своего мужа мало, так она тебя против меня настраивает! Сказала тут, что я бездарь! А у твоей подруги Наташки, какой муж замечательный, работящий. А можно подумать на стуле сижу и в игры играю! Твою маму я всем чем – то не устраиваю! Да достала!

– Сашенька, миленький, сказала мне про тебя мама, я и забыла. Ты чего так заводишься? – ласково говорила Зина.

– А мне что прыгать от радости, когда меня собственная теща ненавидит? Всю жизнь при виде меня кривит лицо. Не нравлюсь я ей, так не ходи! Чего ходить? – разнервничался Саша. – Сидела бы у себя дома и пекла пироги! Так нет же! Мы приедем к дочери и наговорим ей, какой у нее муж никчемный! А я не никчемный! Я нормальный! Таких нормальных еще поискать! И не найдешь! А Фаина Владимировна тебя науськивает, чтобы ты меня бросила! Я все слышал! Я не глухой! Говорила, что тебя с каким – то хахалем познакомит, а «своего никчемного бездарного мужа пошли куда подальше. Двор подметать» – усмехнулась теща. И чем я твою маму не устраиваю? Вот чем? Что ей от меня нужно? Да я и так все по дому делаю! Хозяйственный, рукастый! Да что необходимо твоей маме?

– Саша, сядь на диван! Не нервничай!

– Не сяду! Как мне не нервничать, когда твоя мама – мегера!

– Не обзывай мою мать мегерой! – попросила жена.

– А кто она, как не мегера? Самая, что ни настоящая мегера!

– Не говори так, Саша!

– Фаина Владимировна – мегера. Была и будет! – зыркнул глазами муж. – Родилась мегерой, так и умрет мегерой.

– Ты, что мою мать хоронишь? – заревела Зина.

– Ничего я не хоронил!

– Сашка, ты только что сказал, что моя мама умрет!

– Но это же когда – то случится!

– Ты ненавидишь мою маму!

– Можно подумать она меня обожает! – хмыкнул Саша.

– Не обожает, но и не говорит, что она тебя ненавидит!

– Не говорит! Зато Фаина Владимировна всем своим видом показывает, как она меня терпеть не может! – раскричался супруг. – Да как мы с тобой поженились, она с самого начала на меня смотрела косо. Будто я не мужчина, а так репей с огорода! Надоело! – топнул ногой он. – Чтобы твоей матери больше у нас не было! Ни хочу ее видеть! За всю жизнь от нее хорошего слова не услышал! Мегера старая!

– Я тебя просила не называть мою маму мегерой и мама вовсе не старая! – полились слезы у Зины.

– Еще скажи, что молодая! – заржал муж. – Семьдесят лет старухе!

– Не называй мою мать старухой!

– Хорошо! – засмеялся мужчина. – Молодуха!

– Что ты кривляешься, Саша? Без оскорблений стоять не можешь и не нести всякую чушь? – зарыдала жена.

– По мамочке плачешь! А ты не плачь, купи ей калач! – захохотал муж.

– Прекрати!

– А то, что?

– Я тебе в сердце нож всажу! – пуще прежнего заревела супруга.

– Зинка, да я тебе сам нож в сердце всажу и твоей матери голову откручу, чтобы не приходила к нам! – прокричал он. – Я сделаю это с великим удовольствием.

Я прервала юношу.

– А ты ничего не путаешь? – посмотрела на молодого парня я. – Твоя мать прокричала отцу, что всадит ему в сердце нож, а отец в ответ, что сам ей всадит?

– Я ничего не путаю! – похлопал маленькими зелеными глазами он.

– Тебе ничего не показалось?

– Ничего мне не показалось! – со злостью стукнул скамейку и вытер ладонью слезы с глаз сын Зины. – Я сидел в своей комнате и сам слышал, что они друг другу накричали. – Я же не глухой, чтобы не слышать, что они наговорили! Мама уревелась, а папа стоял как истукан и даже не успокоил маму. Только и делал, что злил, а мама все терпела. И в тот вечер мама ревела, а отец все больше и больше злил маму:

– Саша, ну ты и изверг! Мне всадить в сердце нож! Да ты совсем обезумел! Правильно мама говорила, что нужно бросать тебя. – вспылила жена. – Это следовало сделать давно!

– Дура ты и твоя мама дура! – оскорбил жену и тещу отец юноши.

– Сам дурак!

Он заметил.

– Я далеко не дурак! Ты первая прокричала, что всадишь в мое сердце нож!

– Да ты этого заслужишь!

– А ты куда больше, дура!

– Это чем же? – уточнила супруга.

– Да всем! Бесишь со своей старой мегерой! Как вы меня обе достали! – признался муж. – Твоя мамочка меня оскорбляет, а ты Фаину Владимировну поддерживаешь. Ни разу за меня не заступилась, дура кучерявая! А ведь могла! Я же все – таки муж, а не посторонний человек с улицы!

– Не кучерявый дурак! Видеть тебя не желаю!

– А я можно подумать видеть тебя желаю! – повторил он.

– Да не смотри!

– Да и не буду! Нож в твое сердце вонжу и не видеть тебя навеки! – раскричался супруг. – Какая радость, тишина и благодать не видеть тебя и твою обожаемую мамочку! Как она меня достала, мегера старая! Старуха!

– Хватит!

– А то, что? – с вызовом спросил муж. – Ходить и оглядываться по сторонам, чтобы не пронзила мое сердце ножом?

Зина закивала головой.

– Все верно говоришь!

– Да я ж тебя первый урою! Дура кучерявая!

– Посмотрим!

– Посмотри, что ждет тебя впереди! – наклонился перед женой и негромко сказал жене муж.

Я приостановила сына Зины и Саши.

– Твой отец сказал матери, что он ее первый уроет? – от удивления выпучила глаза я. – Твои родители наговорили «приятных» слов, а потом что?

– Я это отлично слышал. Вас как зовут? – спросил он.

– Я Марина.

– А я Ярослав.

– Ярослав, что было дальше? – разминала пальцы я.

– А дальше было самое интересное! – нахмурил бол он. – Приехала бабушка.

– Фаина Владимировна?

– Да! – заморгал короткими ресницами парень. – И началось! Орали так, что переорать друг друга не могли:

– Чего прикатили, Фаина Владимировна? Дома устали на диване сидеть и надумали приехать к нам, чтобы свою доченьку настроить против меня?

– Тут и настраивать нечего! – развела руками бабушка. – Ты сам все настроил! Как был идиотом, таким и останешься! Идиот!

– А вы как были старой мегерой, такой и останетесь! Мегеристая старушка! – обозвал тещу Саша.

– Как моя Зинка додумалась выйти замуж за бездаря? – закатила глаза мама Зины. – Все были мужики как мужики, один ты сидел бездарь!

Муж Зины крикнул:

– Я не сидел, я работал! Это вы сидели дома и мужу даже пирогов не пекли! Лентяйка! – разгорячено высказался зять Фаины Владимировны. – Только и делали, что помыкали мужем. Надевали на себя все кольца с бусами и ходили как опавший поникший клен!

– Ах ты, писклявая муха! Зинка, собирайся, мы уходим! Пусть этот сидит здесь один.

– Быстрее вы отсюда уйдете! – пригрозил супруг Зины. – Зина никуда с вами не пойдет! Она останется дома!

– Кто это решил? – рассердилась Фаина Владимировна.

– Я решил, а не вы! Вы собирайтесь и проваливайте откуда пришли! Видеть вас я здесь не собираюсь! – открыл входную дверь он. – Обувайтесь в свои галоши и уходите!

– У меня не галоши, а черные туфли!

– Туфли?! – захихикал Саша. – На вид галоши! Проваливайте! Дверь открыта! Мы не нуждаемся в вас. Ничего не забудьте, чтобы не возвращаться назад! Быстрее обувайтесь! Я спешу!

– Все ты у нас спешишь! – окинула злым взглядом Сашу теща. – Смотри не споткнись!

– Как бы вам не споткнуться!

– Хватит вам! – закричала женщина. – Вы надоели со своей руганью! Я от вас двоих устала! Дайте мне отдохнуть от ваших криков. – держала в руках нож она. – Или я тебя прибью, Саша.

– Видите, до чего вы дочь довели! По квартире ходит с ножом! Нас всех перережет!

– Ты сам кого хочешь перережешь! – хмыкнула теща и засобиралась домой. – Дочь, я ухожу. Я потом приду, когда ты успокоишься. Иди ложись и поспи. Не обращай внимания на мужа. Нож отдай мне.

Зина послушно отдала нож матери. Фаина Федоровна успокоила дочь и ушла домой.

Ярослав повздыхал.

– Это все папа! Это все он! Это он убил маму! Больше не кому! Не будет же бабушка убивать родную дочь! – зарыдал сын. – Я за маму переживаю! Что будет с мамой? У нее после ножевого ранения будет болеть сердце? Она будет жить? Мама не умрет?

– Она придет в себя и будет жить! – позевала я. – Все образуется! – как могла утешала юношу я. – Мама справится и выкарабкается.

– Вы, думайте, Марина?

– Уверена, что все обойдется! – кивнула головой я.

Глава 5

Ярослав поглядел на меня и пристально уставился на мои глаза.

– Вы знаете, Марина, я … – подбирал слова Ярослав. – Мне не хватает мамы! А папа надоел со своими притираниями. Он к маме придирается и от меня не отстает. Мама она чуткая и ранимая! Пытается терпеть его оскорбления, начинает рыдать и сама срывается на него. Мне иногда кажется, что он этого получает охринительное удовольствие, как сом перед моллюсками. – зевнул он. – Мамы дома нет, а папа расхаживается по квартире как соловей перед снегирем.

Я прикрыла рот ладошкой. Немного смешное и неудачное сравнение. Разве соловьи расхаживаются перед снегирями?

– Ходил и ходил! Попытался смотреть телевизор, но у него это плохо выходит. Телевизор включил, а сам спит! – истерично засмеялся юноша. – Папа спит, когда мама находится в реанимации! Да я спать не могу, зная, что мама лежит без сознания на больничной койке, а ему хоть бы хны! Черствое полено! Все выспаться не может! Как он спит, кода я не могу уснуть? Я с дома ушел, когда отец спал. Все равно не заметит! Проспит до утра, как младенец с соской.

Я улыбнулась.

– Мне не спалось, пошел до больницы, чтобы утром увидеть маму. Сейчас время позднее! Никого не пустят в больницу, утром пойду до мамы. – опустил глаза на землю Ярослав. – А папа он … он … черствое полено. – повторился сын Зины. Бабушка рассказывала, каким он был.

– Какая бабушка? – заерзала на скамейке я.

– Его мама, моя бабушка Катя. – спокойно ответил он. – Бабушка Катя говорила, как он был черствым в детстве! Как сухарь! Да как гренка в пюре!

Я скрыла улыбку. У юноши получаются смешные сравнения. Сухарь – сушеный хлеб, а гренка в пюре размягчится и станет мягкой.

– Я приехал погостить к бабушке, и бабушка со мной поделилась каким был папа! Да каким был, таким и остался! – махнул рукой юноша. – Черствый пень! Черствое полено! Всегда на всех плевал, как и на мою маму тоже! Бабушка мне все рассказала! – хмыкнул Ярослав.

– Что рассказала бабушка? – облокотилась на ручку скамейки я. – Каким отец был черствым сухарем?

– Ха! – вскочил сын Зины. – Был он! Как же! Держите в руках подсолнух! Он не был, он такой есть! Да черствое полено и то в воде размягчится, но только не мой папочка! Сухарь он и по природе сухарь! – снова махнул рукой парень.

Я внимательно посмотрела на Ярослава. Он нервно ходил вокруг скамейки. Да и по природе сухарь это хлеб, который засушили.

– Бабушка Катя говорила, что она как – то пришла с магазина и упала возле подъезда, а ее сыночек, мой папа ей даже руки не подал. Притом, что он стоял рядом:

– Аааааа! – закричала мама Саши. – Помогите! Ааааа! Моя рука! Моя нога! Моя голова! – хваталась за все части тела она. – Ой – ой – ой! Все болит! Все тело ноет! Сыночек, подай руку. Я сама встать не могу! Никак не получается! Я, однако, сустав в ноге повредила!

– Мама, ты не сустав в ноге повредила, а голову давным – давно не лечила! – нахамил матери сын. – Разве не видно, что на асфальте разлили растительное масло? По нему прошлась, как коза по троллейбусу!

– Сыночек, на асфальте не написано, что на нем разлили растительное масло! – заметила мать.

– Не написано, но видно! – стоял в полный рост он.

– Да каким образом это видно? – держалась за ногу женщина. – Пятно как пятно! Ничего в нем особенного!

– Мама, а ты погляди по – внимательнее! Не все же на докторскую колбасу смотреть! – захихикал сын. – Это пятно жирное и масляное!

– Да его же не видно, что оно жирное!

– Ты не увидела, а я же как – то увидел! – подметил он. – И мимо жирного пятна прошел, а ты как ломанулась, будто квартира горит.

Мама закричала.

– У нас, что квартира горит? – выпучила глаза мать Саши. – Иди бегом! Беги! Туши квартиру! Вызывай пожарных! Отец же в квартире! Ох, как я неудачно упала! Иди беги спасай отца!

– А чего мне его спасать? – на весь дверь захохотал юноша. – Пусть горит! Не жалко! Он с меня много кровушки попил! Поделом ему! Отцу пламя голову прочистит!

– Дай руку, Саша! – попросила сына мать. – Я встать не могу. Я кажись ногу сломала! Там же в квартире отец! Его надо спасать! Он же сгорит к чертовой матери! Подай руку матери! Ну же! Быстрее! Наш папа сгорит, а ты стоишь и ничего не делаешь для его спасения. Руку давай и отнеси меня в квартиру.

– Ничего и не собираюсь делать! – гордо расправил плечи Саша. – Горит он! Пусть горит! Было бы чему гореть! Я вчера попросил отца помочь мне, а он отказался! Я ему тоже помогать не собираюсь! Вспомнит, как не помог сыну!

– Да в чем он тебе не помог? Что – ты такое говоришь? Руку подай матери!

Сын Кати загоготал.

– Как упала, так и вставай!

– Руку давай! – держала больную ногу мама Саши. – Ты, что не слышишь, что я говорю? Матери руку дай и отца спасай. Хотя нет! Беги сначала к отцу, его спасай! Кто – нибудь из соседей пройдет, меня поднимут, а вот отец ждать не будет! Чего на асфальте застыл? Открывай дверь от домофона и помоги отцу!

– Вы же меня вчера не слышали, когда я попросил помощи! Ни папочка, ни мамочка мне не помогли!

– Саша, – крикнула мама, – Ты обезумел! Как мы могли тебе помочь, когда у нас не было того чего ты просил! Мы же с папой не все можем!

– Не могли! – склонился над мамой сын. – Говоришь, что не могли? А чего ты врешь? Смотришь в мои глаза и врешь! Не могли они помочь! Я вас попросил поговорить с соседями и сказать, что им всю работу сделаю, но наследующей неделе. Так вы что? Зажали! Зажали! И с ними не поговорили!

Мама Саши схватилась за голову.

– Ничего ни я, ни отец не зажимали. – не согласилась мать. – Нам с отцом было не когда! У меня на работе работы полно, дома не присядешь. Я как белка в колесе кручусь!

– На ободке! – усмехнулся сын.

– Про какой ободок, Саша, говоришь?

– Который у тебя на голове! – заулыбался сын. – Ты как белка на ободке крутишься.

– Руку давай! – протянула сыну руку мать. – И пошли домой спасать отца, а не меня обвинять в том, что я не смогла сделать.

– Не смогла? – яростно поставил руки по бокам он. – Не захотела, а не смогла! Ты все не можешь! Никогда у тебя ничего не получается! Я попросил сказать соседям, что я не смог покапать им огород, так как был занят. Они мне деньги дали за выполненную работу, но я не выполнил! Я попросил у вас денег вернуть соседям, вы и то зажали! Пожмотили для собственного сына! Будто я просил миллион долларов! Всего – то две тысячи попросил отдать соседям, которые они мне дали за невыполненную мною работу! Мало то, что денег не захотели дать, так соседям не передали, что на огород вскопаю на той неделе! Я сам к ним зайти не смог, так как утром убежал на подработку грузчиком. Вчера вас попросил сходить до соседей и передать им, так сам спешил на работу. Вы согласились сказать, а деньги зажали дать! Я бы тебе мама все вернул! Но попозже! Но вы отказались и копейки дать.

– Я забыла! – призналась и оправдалась мама. – Замоталась! А у нас денег нет! Всего 500 рублей в кошельке! До зарплаты три дня осталось!

– Она замоталась! На мое лицо глянь, замотанная!

– Ой, сыночка, что это у тебя? Я не заметила? Это кто твое лицо так разукрасил?

– Соседкий сын Яшка! А знаешь, почему он мне два фонаря поставил?

– Не знаю! – промямлила мама.

– А я тебе скажу, ничего не тая, мамуля! Он мне два фонаря поставил, так как его отец Геннадий Георгиевич заставил капать огород, а должен был копать огород я. Теперь я соседям должен две тысячи и с Яшкой поругался! – отчитался и сел на скамейку сын. – И любоваться двумя большущими синими фонарями. Светятся так, что маяк блекнет на фоне моих фонарей. Да что там маяк? Все фонари вместе взятых!

Я не выдержала и засмеялась.

– Ярослав, серьезно? Твоего отца украшали синяки под глазами?

– Так бабушка сказала! – сел на скамейку парень. – Папа в тот день устроил бабушке «веселуху»! – сузил до того маленькие глаза он. – Бабушке это веселье обернулось боком.

– Это, каким образом? – почесала правый глаз я. – Что – то плохое произошло с бабушкой? Она действительно в тот день сломала ногу?

– Не знаю, как это бабушка выдержала! – выпрямил спину Ярослав. – Натерпелась в тот день на десять лет вперед! А бы не знаю, что я с таким сыном сделал! Он же с бабушкой по – черствому повел себя, и руки так ведь не подал. Эх, бедная бабуля! Не повезло ей с сыном! Уродился же сухарь! Черствое полено!

– Так что с бабушкой? – торопила к рассказу я.

– На чем мы остановились? – погладил лоб он. – На фонарях! Отец вертелся по скамейке:

– Как тебе, мама, мои фонари? Впечатляет? Нравятся? Они тебе приглянулись? Сама бы такие хотела? – скривился сын.

– Да, что ты такое говоришь? Сын, иди к отцу! Он же в квартире один! Помоги отцу!

– Я из – за вас фонари заработал! – напомнил он. – Вы же не спешили оповестить соседей, что я работу выполню, но чуть попозже! Вы их не предупредили! Вы мне не помогли! Теперь я из – за вас заработал два огромных фонаря! Смотри, мамань! Любуйся! Как тебе? Очень красиво! Шикарно! Да надо мной все засмеются, когда увидят мои фонарики!

– Сын, я тебя прошу помоги отцу! – посинела мать.

– Я вас тоже просил помочь! Я мучаюсь от ослипительной красоты на лице, теперь вы помучайтесь!

– Там твой отец горит!

– Сама ты горишь!

– Где? – осмотрела себя женщина. – Ничего я не горю. – Не придумывай!

– Волосы горят!

– Ааааа! – закричала и положила влажные от пота ладони на волосы. – Ничего они не горят! Ты все врешь! Ты … ты … – пыталась сказать она. – Ты … отец … помоги … папе …

Голова бабушки Ярослава легла на асфальт, руки и ноги раздвинулись во все стороны. Из подъезда выбежал удрученный отец Саши и подбежал к жене.

– Саша, ты что наделал? – поднял жену муж. – Мать потеряла сознание! Открывай дверь! Позже разделаюсь с тобой! Я тебя устрою выволочку! Будешь знать, как издеваться над матерью.

– Папа, я не виноват, что мама плохо слышит! Я ей сказал, что «будто квартира горит», а она слова мимо ушей пропускает. – открыл дверь сын.

– Скорую матери вызови! – приказным тоном произнес отец. – Вызывай лифт!

– Вызываю папа, вызываю! – суетился сын.

– Не тарахти, а делай! – разгневался папа Саши.

– Дверь открылась, заходи папа!

Ярослав остановился и закрыл глаза. Сожмурил их и вновь открыл. С тяжким вздохом обхватил ладонями скамейку.

– И что стало с бабушкой? – похлопала ресницами я.

– Папа вызвал скорую помощь. Бабушку увезли в больницу. В больнице сказали, что бабушка потеряла сознание от того, что испугалась за дедушку. Сильно переволновалась. – ответил сын Зины и Саши. – Мой отец испугал мать до больницы, повезло, что не случился инсульт.

– А ногу она сломала? – убрала прядь упавших волос назад я. – Дедушка устроил выволочку сыну?

– Сломала! – зевнул он. – Дедушка как и обещал устроил выволочку сыну, но папа в стороне не остался! Ответил дедушке!

Я прикусила губу.

– Как ответил?

– А вот так! Ответил!

Глава 6

Я вздохнула.

– Ярослав, а что сделал твоему отцу дедушка за то, как он поступил с матерью?

– Марина, мой дедушка со всеми очень строг. Даже со мной, со своим внуком, обращался строго и никаких поблажек! – серьезно произнес парень. – Если сказал, что сегодня рыбный день, то значит рыбный и никакой вкусной жареной картошечки или соляночки. Меня мама с папой на выходные привезли к бабушке с дедушкой, а сами уехали домой. В тот день, я как помню, дедушка сказал бабушке, что хочет поесть макароны с котлетами. Бабушка Катя позвала к столу:

– Ярик, иди за стол!

– Иду, бабуль! – оторвался от телевизора и прибежал в кухню Ярослав. – Ой, а у нас, что сегодня макароны? А я не хочу макароны! Я, перед тем как ехать к вам объелся макарон дома. Я не буду макароны! Они мне не полезут! Я их переел! Я пойду в комнату!

Ярослав хотел убежать в спальню, но не тут – то было. Дедушка остановил внука.

– Сядь за стол и поешь макароны! Тебя привезли утром, а сейчас вечер! Не будешь ходить голодным! Не смотри на меня раздраженными глазами, Ярик! – потребовал дедушка. – Быстрее сел на стул и съел все, что наложит бабушка.

– Но я не хочу! – заканючил внук. – Эти противные макароны в меня не влезут! Я бы жареной картошечки поел, а макароны надоели! – признался он.

– Сел за стул и помалкивай!

– Но!

– Никаких но!

– Дедушка, но я наелся макарон!

– А я наелся твоих соплей! – провел рукой по усам дедушка.

– Я не ем сопли!

– Сидишь и жуешь!

– Дед, ну, что ты, в самом деле? – попробовал смягчить дедушку внук. – Ты когда не хочешь рыбы, её же не ешь! Не хочешь макарон – не ешь! Тебя никто не заставляет кушать то, что ты хочешь. Я же не заставляю, дедуль, употреблять твой ненавистный холодец. Папа тоже холодец не любит, так на него мама не кричит, чтобы он давился холодцом.

– Ярослав, делай так, как я велел, а не рассуждай! Насыпай, Катя, макароны внуку. Чего я один ем?

Бабушка поставила тарелку с макаронами внуку. Ярослав повертел ложку в руке.

– Не верти! – крикнул дед. – Это тебе не игрушка.

– Не буду я есть! – швырнул ложку об стену внук! – Я сказал, что не буду макароны! Сами их ешьте! Меня дома никто не заставляет кушать то, что я не хочу. Я не прикоснусь к макаронам! Даже пробовать не буду!

– Быстро поднял ложку и сел за стол! – стукнул по столу отец. – Избаловала тебя мать! Зинка слишком мягкая. Что это значит, я не буду? Что за детский садик? Выволочку получишь! Будешь есть всю кастрюлю макарон! Пока не съешь, со стола не вылезешь! Будешь сидеть до тех пор, пока твои родители тебя не заберут!

Внук поднял ложку с пола и с раздражением обратно уселся на стул.

– А теперь, дорогой мой внучок, – улыбнулся дед, – Бери в руки кастрюлю и ешь макароны. И что бабушка положила в тарелку, тоже съешь! Приятного аппетита, Ярик!

Бабушка заступилась за внука.

– Матвей, кастрюля макарон это слишком много для взрослого, а для ребенка тем более. – подошла к мужу она. – Не стоит Ярику переедать. Ему станет плохо.

– Катя, ничего ему плохо не станет! У него впереди два дня выходных. Я ж не говорю, чтобы он за раз съел всю кастрюлю, пусть сидит на стуле, сколько хочет, но чтобы со стола вылез, когда опустеет кастрюля. – остался непреклонным муж Кати.

– Не будет же он спать за столом! – мягко улыбнулась она.

– Поспит, ничего страшного не произойдет! Луна с неба не упадет!

– Матвей, не горячись! Внука привезли на отдых, а не на два дня сидеть за столом и давиться макаронами. – заметила и присела на стул возле мужа бабушка Ярика. – Да и спина у ребенка заболит! Хватит тебе на внука накидываться зря.

– Ничего не зря! Не умеет уважать твой труд. Ты стояла и готовила у плиты, а он нос воротит! – пофыркал дедуля. – Готовила для внука, а ему что – то не нравится! Переел он их!

– Переел! – улыбнулась она.

– Добрая ты у меня, Катя! Не заслуживает этот внук твоей доброты!

– Да почему же? – взяла за руку дедушку бабушка. – Ярослав всего лишь ребенок. Не хочет он макароны, то зачем его пичкать тем, что Ярик не хочет? Пусть поужинает котлетами! – нашла выход их положения бабуля.

– А ты спроси у внучка хочет ли он котлет! – хмыкнул дед. – Не переел? Не объелся?

– Котлеты поем! – согласился и взял котлету внук. – Котлеты вкусные! Бабушка у тебя котлеты потрясающие! – похвалил бабушку он. – Вкусные! Как у мамы! У мамы вкусно получаются котлеты! И у тебя, бабуль, мммм! Котлетки улет!

Ярослав сделал паузу и замолчал. Я полюбопытничала.

– Ярик, со стола в тот вечер вылез?

– Вылез! – провел рукой по щеке он. – Это благодаря бабушке, она мягкая. Дедушка он со всеми строг, но бабушку всегда слушал и прислушивался к ней.

– А что сделал с папой дедушка и как он узнал, что бабушка лежит на асфальте? – провела рукой по лицу я.

– Дедушка в окно поглядел и увидел, что бабушка лежит на асфальте, выбежал без раздумий на улицу и поднял бабушку на руки. – ответил на второй вопрос Ярослав. – А как проучил сына дедушка? Скажу я вам, Марина, что папе досталось. Когда бабашку увезли в больницу, папа с дедушкой дома остались одни:

– Сашка, мать в больнице и этому поспособствовал ты. – гневно уставился на сына отец. – С сегодняшнего дня по дому все делаешь ты! Стираешь, убираешь, паласы чистишь, варишь! И домашнюю работу проводишь руками!

– Зачем руками? – удивился отец. – Когда дома есть пылесос, стиральная машинка.

– Я тебе, что сказал? Делаешь все руками! Иди палас в гостиной почисти! А что – то запылился! – приказал отец. – Отчисти так, чтобы был, как только что купленный из магазина.

– Папа! – возмущенно вскочил со стула отец Ярика. – Этому паласу десять лет. Он никак не станет новым! Палас же старый!

– Я тебе работу дал, вот и выполняй!

– Папа! Старый палас невозможно сделать новым!

– Сам с ним разбирайся! Но, чтобы палас сверкал! – приказал отец. – Мне все равно, как ты это сделаешь!

– Да я никак не смогу это сделать! – ходил по кухне отец Ярослава.

– Иди чисти, а не болтай!

– Пап, у меня подработка через полчаса! Я сейчас никак не смогу почистить палас! Я почищу его завтра! – разъяснился сын. – Я сегодня поздно приду, завтра с утра все сделаю!

– Никаких завтра! – стукнул по столу Матвей. – Делай сейчас же! И без разговорчиков! Вяз ведро и тряпку в руки. Ты знаешь, где палас находится! И не смотри на меня враждебными глазами. Мамы нет, помочь тебе некому. Сам виноват! Сам мать довел до больницы!

– Но папа! – запротестовал сын. – У меня работа. Меня ждут.

– Твоя работа тебя подождет!

– Ах, вот значит как!

– Да!

– Ладно! Ладно! – потопал ногами и закивал головой Саша. – Будет тебе чистый палас! Только, папочка, свою голову помыть не забудь! Палас будет чистым, а голова грязная, не хорошо получается! Грязновато! Иди в ванную, папа! Я палас почищу, а ты мойся! Отдыхай и голову шампунем промывай!

– Дохамишь!

– Как боюсь! – скривился Сашка.

– Марш в гостиную! Немедленно!

Отец Ярослава выбежал в гостиную и включил телевизор. Матвей побежал за сыном:

– Я тебе, что сказал? – схватил за шиворот сына он. – Чистить палас, а не лежать на диване с пультом в руке. – Дай сюда! – вырвал из рук пульт папа. – Немедленно чисти! Будешь знать как с матерью себя вести и с отцом! Матери руки не подал! Какой же ты жестокий сын!

– А ты чем лучше? – огрызнулся сын. – Сам со мной ведешь, как собака перед рыбкой.

– Какой я тебе собака? – дал подзатыльник сыну отец. – Думай, что говоришь! Распустился! Из рук отбился! Я тебе покажу! Чисти паласы!

– Паласы? – скривился сын. – Был же один палас из гостинной!

– Не умеешь себя вести, то и получай!

– Папа, практически ночь на дворе! Скоро спать, а ты про паласы! – сел на диван сын. – Я завтра почищу с утра, как и обещал!

– Почистишь сегодня!

– Но!

– Никаких но! Начинай!

– Ну, папа! Держись! – сжал кулак Саша. – Я тебе тоже сделаю! Я не промолчу! Ты увидишь!

– Что увижу?

– А вот увидишь! Сиди и дожидайся завтрашнего дня! Я слов на ветер не бросаю! Будет тебе отличнейшее доброе утро!

Я от любопытства перебила Ярослава.

– А что сделал отцу сын?

– Ничего хорошего! Над ним все потешались!

– Как?

– А вот так! – раздвинул ладошки Ярик. – Утром папа проснулся и выбежал на работу, где работает отец и у охранника оставил анонимную записку, что его отец болен заразными вирусами, от которых сначала человек чихает, нос краснеет и опухает, а потом умирает. Придумал шутку, охранник сначала в это не поверил. Но когда увидел, что их начальник Алексей Николаевич чихает, у него покраснел нос и опух. А перед этим дедушка весь день в бок обок провел с начальником. Охранник сопоставил факты, показал анонимную записку Алексею Николаевичу! А тот озверел!

– Как озверел? – уточнила я. – Алексей Николаевич избил твоего дедушку?

– А вот так! Накинулся на него и чуть не уволил его! Дедушка кое – как выкрутился и чтобы доказать, что ничем не болен. Ему пришлось пройти медицинскую комиссую. Над дедушкой на работе все потешались и смеялись. Показывали пальцем, что от него исходят заразные вирусы.

– А дедушка догадался, что анонимную записку подложил сын?

– Догадался! Он когда понял, как его сын поступил, то чуть из дома не выставил. Папе повезло, что в тот день выписали бабушку. Бабушка все смягчила и попросила дедушку не наказывать сына. – тяжело дышал Ярослав. – Дедушка с горем пополам согласился, но утром когда сын спал, положил в кастрюлю супа пять пачек перца. Папа, когда попробовал суп, то у него глаза вылезли из орбит.

Я положила руки на колени.

– А твой отец что? Как себя повел? – теребила пальцы я. – Снова написал анонимную записку? Или что – то другое придумал?

– Папа подождал неделю и когда дедушка засобирался на работу, тот, не проверяя туфли надел их, а там … – скрестил руки юноша.

– Что там?

– А там канцелярские кнопки! – повздыхал Ярослав. – Дедушка повредил ступню, что идти не смог на работу и ему пришлось брать больничный. На работе у дедушки зашептались. Сначала записка, заболевает начальник, потом сам дед, а что перед эти дедушка прошел медицинскую комиссую никого не волновало. На работе его коллеги долго не забывали, что произошло с дедушкой. Сколько было смеха.

Ярослав со слезливым лицом взглянул на меня.

– Как отец говорил, то и сделал. Сказал дедушке, что «сиди и дожидайся завтрашнего дня», он дедуле и устроил хорошее утро. Мать предупреждал, что ей первый всадит в нож, так и получилось. Он слов на ветер не бросает.

Глава 7

Я задала интересующий вопрос.

– Ярик, когда твою мать привезли в больницу, ты сказал отцу, что мать что – то узнала, и по этой причине отец всадил в матери в сердце нож. Что этим хотел сказать?

Он позевал несколько раз.

– Извините, Марина. Давайте с вами попозже поговорим. Я завтра в больницу приду. Меня увидите, то подходите. – встал со скамейки Ярослав. – Я поговорю с вами. С вами легче, чем сидеть одному, но время позднее и стоит бежать домой. Вдруг отец проснется, а меня нет! Начнутся причитания! – признался и развернулся парень.

Ярик шел быстро. Я подождала, когда он отдалиться от меня и поспешила за ним. По пути сын Зины и Саши ни с кем по телефону не созванивался и не встречался. Минут через двадцать он подошел к дому и открыл дверь от домофона. Я обратно пошла в больницу и через окно залезла в палату. Я закрыла окно. Легла на кровать. Сна ни в одном глазу. Как уснуть, когда не знаешь, кто всадил женщине в сердце нож! Я подумала пройтись по больнице. Не слышно, чтобы никого не разбудить. Глядишь, что – нибудь интересное узнаю, а поспать успеется! Я обулась в тапки и вышла из палаты. Пошла прямо. Никого не было. Я повернула направо и увидела приоткрытую дверь. Я подошла к ней и краешком глянула. Увидела двух девушек молодого возраста. Они между собой ворковали. Я их подслушала:

– Столько лет работаю в больнице и все равно за каждого пациента переживаю! – сидела на стуле с высоким хвостом на голове шатенка. – Бедная женщина! Ранили, прям в сердце! Тираны! Воткнули нож в сердце. Я как представила, что меня аж передергивает! Из моего сердца торчит нож, и я замираю от боли. Скручиваюсь и теряю сознание! Ой, Машка! Это же больно – больно – это как стоять по стойке вольно. Не горит и не пылает, а сердце до боли распирает! Не хочу я от боли распирать, а приду к тебе опять! – как скороговорку жалостливо произнесла она.

– Светка, да не преувеличивай! Женщину привезли в бессознательном состоянии, но она жива. – стояла у окна Маша. – Что ты только произнесла? Я ничего не поняла! Кто не горит и не пылает? К кому ты придешь опять? Что за стойка вольно?

– Вот будет в твоем сердце нож, сможешь по всей квартире бежать и садиться на шпагат? – потянулась по кровати Светка.

Я усмехнулась.

– Света! Ну, ты и сказанула! Не надо мне в моем сердце ножа! Мне и так хорошо без всяких ножей!

– Не ножей, а ножа! – переправила Машу Света.

– Да какой черт сколько ножей? Мне ни одного не надо! – отодвинула жалюзи и посмотрела в окно Маша. – И какой тебе шпагат? Никогда на него не садилась! Насмотрелась на женщину с ножом, на стуле сидишь и бред несешь!

– Нет, Маша! – не унималась Света. – Ты представь в твоем сердце нож и что будешь делать? Сидеть от боли замирать или носиться черт знает где?

– Я не ношусь черт знает где! – убрала с рук жалюзи и плюхнулась на стул Маша. – Думай, что говоришь!

– А что не так? – поставила нога на ногу Света. – Ты все где – то пропадаешь черт знает где! Я вчера тебе звонила миллион раз, а ты не удосужилась ответить! Где тебя носило? Тебя и черт не разберет!

Маша хихикнула.

– Тебя я смотрю разобрал!

– Никто меня не разобрал!

– Да ладно! Я как же твой Антошенька, с которым ты чуть, что сразу перелизывешься? Мурлычешь перед ним как ослица перед слоном!

– Ничего я не перелизываюсь! И я не ослица! Антон не слон! – возмутилась Светка. – И ослица не мурлычет! У нее не получиться мурлыкать!

– Да как же! – с усмешкой натянула рот Маша. – Вчера я вас в подсобке видела, как ты мурлыкала перед ним как ослица. Стояла с глупым видом, пододвинула к нему губки, а Антошенька перед тобой стоял, как баран перед козой.

Я прикрыла рот от смеха, чтобы не рассмеяться.

– Я не коза!

– Коза!

– Я не коза!

– Коза – коза! – закивала головой Машка.

– Сама ты коза! Фаршированная!

– Чего? – уставилась на Светку Маша.

– Что плохо слышишь, коза фаршированная! Вон раковина перед тобой! Прочисти уши плохослышащая коза фаршированная!

– Да какая я тебе коза фаршированная? Я прекрасно слышу!

– Обычная плохослышащая фаршированная коза! – пожала плечами Светка. – Нафарширована тупостью, опилками и сухарями!

Я кое – как сдержала смех.

– А у нее прям слух идеальный! – развела руками Маша. – Сегодня весь день ходишь спишь! Я тебе пять раз сказала, что у тебя халат грязный, а ты и не слышала!

– Маша, если я хожу, то, как я могу спать? – с усмешкой спросила Света. – И сама ты грязная! Все у меня чисто! – осмотрела халат она. – Халат чистый!

– А тебе и стоя уснуть не проблема! – вздернула длинный нос Маша. – У самой сегодня из рук выпал нож, когда чай засобирались пить. На ходу закрывались глаза, а как встала у стола, так и засопела! А халатик чистый, так как переоделась в чистый халат! Услышала с шестого раза! И то когда заорала!

– Ничего я не сопела! И чего стоило так орать? Чуть не оглушила меня!

– Да еще как сопела! В соседней палате от твоего сапа пациенты проснулись! А, ты, Светка, плохо не слышишь! Для тебя необходимо орать, как старой ослице!

– Сама ты старая ослица! Нечего меня обзывать! – попыталась надуть тоненькие губки Света. – Да и как я засопела, когда я подняла нож с пола? – заметила Света.

– Светка, так проснулась! Вышла из сапа! – засмеялась Маша. – Я хотела поднять нож, так ты мне не дала! Чуть меня в саму в сердце нож не запихала! Ну, ты и Света ножовщица! К ножу проросла, как сердце к шоколаду.

– Я уронила нож, я и подниму! Да какой тебе сердце и шоколад? – поморгала глазами Светка. – Машка, ты бредни несешь! Ни к чему я не проросла!

– Ничего я не несу! Наше сердце любит горький шоколад! Ничего ты не знаешь, дуриха!

– Сама дуриха!

– Я? Когда я спела стать дурихой?

– Только что! – заулыбалась Света.

– Да как же! – схватилась за бок Маша. – Больно! Светка, ты меня толкнула так, что я к стенке отлетела, и с глаз полетели искры. Бок болит! Что – то мне в боку повредила!

– Сама не преувеличивай, Машка! Никуда ты не отлетела! Ничего в твоем боку не повреждено! Спи спокойно!

– Света, какой спать, когда смена идет? Я не могу спать! На смене ты любительница похрапеть!

– Я не храплю! – стукнула по кровати Светка.

– А то, что спишь на смене, ты не отрицаешь!

– А сама будто не спишь!

– Нет, не сплю!

– Да ладно тебе! На той неделе спала!

– Да и ты рядом уместилась! – захихикала Маша. – Не забывай!

– С тобой забудешь! И когда ты мне звонила, я была занята! Вот так! – скривила лицо Светка. – Дома мыла посуду! Не всем же от безделья телефон в руках держать! Я со смены пришла домой и занималась уборкой.

– Да ладно тебе, Свет! Была занята и была! – махнула рукой Маша. – А все – таки кто не горит и не пылает? К кому ты придешь опять?

– Когда в твое сердце вонзят нож, оно же не загорится и не запылает, оно от дикой боли распирает! – позевала Света. – А от боли я не хочу распирать, я приду опять к любимому Антошеньке. Он же мой, Антошенька! Только мой!

– Ах, Антошенька! – заулыбалась Маша. – А думаешь, что Антошенька твой?

– А чей?

– А ты как думаешь чей?

– Мой! Чей же еще, как не мой?

– Светка, он не только не твой!

– Машка, ты, что Антошеньку с кем – то видела?

– Видела! – загадочно улыбнулась Маша. – Он довольный был! Как будто с пылу жару горячие блины поел.

– Какие блины? – схватилась за сердце Света. – С кем ты моего Антошеньку видела? Признавайся! Ничего не таи! Ой – ой – ой! Что – то сердце закололо!

– Да не переживай ты так! – засмеялась Машка. – Все хорошо.

– Что хорошо? Вот, что хорошо, когда ты его с кем – то видела? С какой – то женщиной!

Маша захихикала.

– Я про женщину ни слова не говорила.

– Не будет же Антошенька гулять с мужиком! Кто она?

– Она самая любимая!

– Как? – выпала челюсть у Светки. – А как же я?

– Ну, ты тоже любимая!

– А кто самая любимая? С кем он гуляет? – вскочила со стула Света. – Говори!

– Зачем? – усмехнулась Маша.

– Как зачем? Мне интересно знать с кем мой Антошенька гуляет!

– Он не только твой!

– А чей?

– Да ладно тебе, успокойся! Он же, Светка, тобой в подсобке прижимается? – с ухмылкой взглянула на Свету Маша. – С тобой! Больше ни и с кем! Так, что иди к себе похрапывай спокойно! Умотала меня своими вопросами!

– Машка, говори с кем видела Антошеньку? Чей он? – нервно ходила взад вперед Света. – Не молчи! Сердце кольнуло!

– Дуриха ты, Светка. У тебя, что голова ночью не соображает?

– Соображает! – топнула правой ногой она. – Говори давай! А то …

– А то что? – перебила Свету Маша. – Нож в сердце воткнешь?

– Всажу! – рассердилась Светка. – Немедленно рассказывай с кем и где видела Антошеньку! Чей он?

– Я его видела в кино с Александрой Романовной! – тихо захохотала Машка.

Светка схватила с кушетки подушку.

– Коза ты фаршированная опилками и сухарями! Черствыми сухарями! – запустила подушку в Машу Света. – Да у меня сердце от боли закололо от твоих шуточек!

– А чего заладила твой и твой? Он не только твой, но и Александры Романовны! – встала со стула и подняла подушку с пола Маша.

– Александра Романовна это его мама! – с облегчением выдохнула Светка. – Мама! – Я знаю, что они ходили в кино. Она мне сама об этом говорила! Идиотка! Уфффффф! Выдохнуть! Напугала меня! Отлегло!

– А что не так? Он не только твой, но и Александры Романовны. У всех самая любимая женщина на земле – это мама. Я тебе говорила, что твой обожаемый Антошенька встречался с самой любимой. Остальное ты додумала сама. – кинула на кушетку подушку Маша.

– Идиотка ты!

– С чего вдруг? Дети любят своих родителей, а родители детей.

– Так напугать может коза фаршированная опилками и черствыми сухарями.

– Светка, так ты про парня с отцом говоришь? – села на кушетку Маша. – Чью мать и жену привезли с ножом в сердце? В коридоре отца оскорблял, а потом я сама видела, как он к отцу подбежал и зарыдал на его плече, что мама умирает. Отец обнял сына и попросил сына никому не выдавать тайну. Сын сказал, что он всем все расскажет и он ни в чем не виноват.

– А те двое, что с ними были, я как поняла, это были подруга и муж подруги. – позевала Светка. – Они все между собой перешептывались! Она ему крикнула, что «это все из – за Сашки»! А муженек в ответ: « Конечно из – за него его! Он же крайний! Он воткнул жене нож, не впервой!». Женушка промолчала и все уехали домой.

– Ты, как думаешь, что ее муж того, да?

– Машка, а кто ж еще? Воткнул в жену ножом в сердце! Безжалостный!

– Светка, да он изверг! Прикинулся, что по жене страдает, а сам ей! Сама бы его!

Я услышала, как по больничному коридору приближались шаги. Я отпрянула от двери и пошла назад в палату.

Глава 8

Что с моим носом? Щекотно. Я улыбнулась с закрытыми глазами. В моем носу защекотало. Я вновь улыбнулась. Мне не хотелось открывать глаза. Я провела рукой по носу. Это что такое? Что за лепестки? Я заставила себя открыть глаза. Зевнула и обомлела. Передо мной стоял Леша с большущим букетом красных роз.

– Ты? – выпучила глаза я. – Кто тебе сказал, что я нахожусь в больнице? Я же не говорила, что меня не выписали из больницы.

– Мариночка, что ты в самом деле? – улыбнулся Леша. – Не радостно встречаешь? Обо мне забываешь! Меня расстраиваешь! В кино со мной не пошла! На! – протянул букет роз и обнял меня он. – Это тебе для поднятия настроения.

– А я не говорила, что у меня плохое настроение!

– А я тебе цветочное настроение подарил.

– Спасибо! – буркнула я. – Вазы нет, чтобы поставить цветы.

Он подошел к креслу.

– Мариночка, ты меня недооцениваешь! Вот тебе ваза! С собой принес! Я же знал, что у тебя вазы нет. Вот ваза! – поднял с кресла белую вазу и взял в правую в руку Леша.

– Как же! Я с собой в больницу таскаю вазы! – усмехнулась и высоко подняла подушку я. – Ваза – самый нужный предмет в больничной палате. Мне никак без вазы не обойтись!

– Марина, не фыркай! Тебе не идет! Улыбнись! Прекрасное личико не должно фыркаться, а мило улыбаться при виде меня! Я за водой! – открыл и скрылся за дверью он.

Как же Леша очутился в больнице? Снова Катя ему все рассказала и потребовала, чтобы он безвылазно сидел со мной в палате, чтобы я никуда не избежала. Просит врача Сергея Вадимовича не выпускать меня из больницы. Приходит Леша с букетом красных роз. Леша неспроста появился в больнице. Он здесь по указке Катьки. Я в этом уверена! Решили обложить со всех сторон. Ничего у вас не получится и не выйдет! Я выйду туда, куда планировала. Ни Катька, ни Леша мне в этом не помешают!

Леша принес воду в вазе. Я поставила розы в воду. Жалко, что Алены нет. Она бы сделала так, чтобы он ушел. Ну, ничего! Я тоже найду способ выйти незамеченной из палаты. Никто не догадается, что отсутствовала.

– Чего думаем? – сел на кровать Леша.

– Как ты оказался в больнице? – посмотрела на Лешины глаза я.

– Как? Как? – развел руками он. – Как все! Проснулся и к тебе побежал. Не мог же я тебя бросить одну в больнице в полном одиночестве. Да и мне скучно без тебя! Со мной в кино идти не хочешь! Да и не только в кино! Ты со мной не желаешь общаться! Я же вижу это! Но почему, Марина? Я не понимаю! Что я тебе плохого совершил? Ответь!

Я закрыла глаза. Я увидела перед собой Андрея. Он стоял передо мной будто живой, но я не могу прикоснуться к нему. Я не могу обнять его. Я не могу взять его за руку. Мы не можем вместе позавтракать и погулять по парку, поедая наше любимое шоколадное мороженое. Я не могу прижаться к нему и сказать, как я скучаю и его люблю. Я увидела, как он лежит без сознания на полу. Он мертвый! Я трясу его и сама теряю сознание! Как мне не хватает Андрея! Мне не хватает его губ! Я сдержала слезы. Я справлюсь!

– Марина, ау! – тряс мои плечи Леша. – Ты здесь или в Канаде? – засмеялся он.

– Да какая тебе Канада! – махнула рукой я. – Я в больничной палате и ты сидишь рядом со мной.

– Не все же Сергею сидеть перед тобой! Мне самому приятно находиться там, где есть ты. – улыбнулся Алексей. – Марина, ты не ответила на мой вопрос.

– И не отвечу!

– Но почему?

– Не хочу! Таков ответ устроит? – прямо посмотрела я.

Леша занервничал.

– Не устроит! Я хочу знать, но ты ничего не говоришь! Это все из – за Андрея да? Ты меня винишь в смерти Андрея? Да? Я прав? Говори же! Не молчи!

Я молчаливо опустила голову.

– Марина, говори! – потребовал ответа он. – Ну же! Не молчи! Объясни!

– Нет!

– Ты обвиняешь меня в том, что я тебе не сказал, что бутылке с водой огромная смертельная доза снотворного? Я к тебе подходил, ты сама меня прогнала. Я пытался сказать, но ты и слушать не захотела! – оправдывался Леша. – Марина, ты не желала видеть меня, когда я подошел в ресторане к столику, где сидели вы с Катей.

Я закрыла глаза.

– Я прав! – стукнул по кровати он. – Когда – нибудь поймешь, что я в смерти Андрея не виноват. Марина, только не прогоняй. Даже если будешь прогонять, то я все равно не уйду. Я останусь с тобой в палате. Я не буду мешать. Сяду на кресло, а ты читай детективы.

– Леша, тебе заняться нечем? – зевнула от недосыпа я.

– Нечем! – нежно улыбнулся он. – Мое занятие – это ты! Мариш, ты находишься в больнице, то и я в больнице. Гуляешь по парку, то и я гуляю по парку. Я всегда там, где ты. Тебе от меня не отделаться, как бы этого не хотела. Привыкай, Маришка!

– К чему привыкать?

– К моему обществу! – засмеялся Леша.

– Леш, ты и так со мной постоянно! – заметила я.

– Не постоянно, к сожалению! – печально вздохнул он. – Несколько дней тебя не видел. Этот твой где? Не беспокоится о тебе, как я о тебе беспокоюсь! К черту его!

– Я сама разберусь! Сергей в командировке. – ответила я. – И он не знает, что я нахожусь в больнице. Полагает, что меня выписали. А ты как узнал, что меня не выписали? Катька рассказала, и примчался ко мне в больницу?

– Я не выкладываю свои источники. – заулыбался Леша. – Да и со мной ты за присмотром! Когда я рядом, то с тобой ничего ужасного и смертельного не произойдет. Никто тебя не посмеет тронуть и ничего лишнего не съешь. – припомнил Леша.

– Ну и где?

– Что где? – не понял он.

– Продукты питания. Время завтрака, а я не завтракала. – усмехнулась я. – Чтобы я ничего лишнего в больнице не съела, а то вдруг больничная еда окажется лишней.

Леша натянул довольную улыбку.

– Смешная ты, Марин.

– Не смешнее тебе!

– Марина, но у меня есть для тебя запасы! – вытащил из кармана брюк шоколадку и подал в мои руки он. – Тебе принес! Ешь! Очень вкусная! Я на себе проверял! Она не отравленная! Со мной ничего плохого не случилось! – хохотнул Леша. – Теперь лакомься смело!

– Все мою еду будешь проверять?

– Я не против!

– Это ты смешной, а не я! – улыбнулась я.

– А где твоя блондиночка? Что – то я ее не наблюдаю? – усмехнулся и осмотрел всю палату он. – Спит до обеда? Туфли на каблуках меряет и подбирает, что надеть сегодня?

– Какая именно? Вера или Алена? – уточнила я.

– Вера до обеда не спит, она работает. – заметил Алексей. – Где твоя шопинговитая подружка? Шопинг важнее подруги?

– Леша, она придет, но попозже! – обманула я.

– Она придет, когда спать ляжешь!

– А к чему вопрос про Алену? – скрестила руки я.

– Я заметил, что вы обе не разлучны, а в больнице ты одна. – похлопал ресницами Леша. – Что странно! Я поэтому и спросил! Я ожидал, что я к тебе приду, а Алена сидит с тобой. Я придумывал по пути к тебе, как буду отбиваться от Аленькиных нападок. А тут! – блаженно закрыл и открыл глаза он. – Тишина! Покой! Никто не бубнит! Одно спокойствие и умиротворение! Чему я очень рад!