Читать книгу И наступит день… - Надир Адилман - Страница 1
ОглавлениеБлагодарность
Настоящая книга написана для тех, кто хочет честно добиться успехов в карьере. Порой нас так сильно охватывает это желание, что во имя достижения успеха мы становимся глухими перед голосом совести. Оно нас настолько ослепляет, что мы пренебрегаем жизненными ценностями. Тогда как еще вчера они были для нас святыми… Не будем пытаться уходить от ответственности, сказав «меня это не касается». Для героев, о которых я расскажу далее, в свое время мораль тоже стояла выше всех мирских наслаждений. Так что, не будем торопиться…
Человека по карьерной лестнице вперед тянут не только его амбиции. Для достижения цели, важно также наличие благоприятных условий, «качественного» окружения и совершенного иммунитета.
В противном случае, можешь быть уверен, что на провал обречены не только мечты, но и ценности, которыми дорожишь. Дорогой читатель, остановись, подумай над этим, вернись и прочти еще раз: не только цели и амбиции могут быть тщетными, но и твои ЦЕННОСТИ могут быть разнесены в пух и прах. Постарайся представить горечь такой утраты не на примере другого человека, а именно на собственном, внутри своего Я. Вот… Очень тяжелая и бесповоротная ситуация, не так ли?
Именно поэтому при написании настоящей книги я изучил жизненные перипетии людей, достигших определенных высот в карьерной лестнице, общался с ними вживую, сидя напротив, и мы вместе просматривали их жизненный путь, оставленный ими позади. А после, оставшись наедине с собой я анализировал их жизненный путь… Скажем так, просматривал их истории успеха, сравнивал и пришел к определенным выводам.
Дорогой читатель, не знаю, успеваешь ли ты за потоком моих суждений?! Надеюсь, что ты со мной. Я бы назвал этих людей так: «Игроки в карьеру» (Карьеристы). Когда закончишь чтение и перевернешь последнюю страницу книги, поймешь почему я их окрестил именно так.
А сейчас, слова благодарности…
Признателен каждому, кто поделился со мной своим жизненным опытом, чтобы я смог написать настоящую книгу. Я уже подчеркивал в предыдущих трудах, что очень люблю молодежь. Всегда считал, что и в прежние, уже пережитые до нас века, героями времени становились представители молодежи той эпохи. И впредь будет так же.
Молодежь отражает общественное мнение, требование времени, молодежь олицетворяет вызов эпохи. Если коротко, то молодежь является той движущей силой, которой мы можем и должны доверять свой завтрашний день, покорившись её чарам и рассчитывая на компетентность.
Как правило, яркая карьера является самоцелью молодежи. Но, наблюдения показывают, что на перевалах пути к вершине, чаще встречаются люди среднего возраста и старшего поколения.
Хочу поделиться своими мыслями по этому поводу, не спрашивая твоего мнения: по-моему, это парадокс. Если возникает вопрос «Почему?», то, следуй за мной, в конце книги ты обязательно согласишься со мной. А пока что….
Благодарю первых читателей «сигнальной» версии книги. Своими замечаниями и предложениями они расширили и обогатили мысли, изложенные в книги.
Особо хочу поблагодарить авторов Азербайджанской редакции Wikipedia. Именно благодаря им я своевременно находил все материалы, необходимые для моего романа и использовал их, когда это к месту, а порой выставлял на суд читателя уже в готовом виде.
Не будет преувеличением, если скажу, что с учетом времени и места Wikipedia стала для меня настоящим источником для полного и всестороннего изложения событий, описанных в моих произведениях. «Огромное спасибо» каждому, кто вложил труд в развитие и обогащение данного ресурса. Уверен, что они тоже полюбят моих героев.
И в конце… Изложу свое намерение, о котором должен был бы написать, наверное, в самом начале: настоящую книгу посвящаю мультикультуральным ценностям Азербайджана. С надеждой встретиться с тобой на последней странице книги и найти ответ на вопрос, который заставляет задуматься всех нас…
Dr.Надир Адилман
Конец начала
Все начинается с первого шага, дружище. И правильные шаги, и ошибочные… У всякого явления есть как начало, так и конец. Первые предложения, которые ты уже прочел, являются началом жизненной истории, с которой ознакомишься далее… Не торопись, когда закончишь чтение книги вынесешь приговор о концовке. Так, не буду терзать тебя ожиданием, перейдем к делу. Я расскажу тебе о событиях, произошедших в жизни Мурада и его самого близкого окружения.
События… В зависимости от места и времени их можно интерпретировать по-разному. Одно и то же события может быть одновременно концом чего-либо и началом чего-либо. Но, что бы не случилось, не зависимо от чего-либо, в этом смешанном и сложном мире человек иной раз получает какую-то награду в виде наказания, а порой наказание иногда ниспускается в виде награды. Что бы не было нам ниспослано, мы сами интерпретируем его как награда или наказание. А на самом деле, все происходит согласно логике и в рамках божественной закономерности.
В широком смысле слова, все уже отмерено, запланировано, а нам остается лишь заполнять маленькие дневники внутри этого божественного плана, решать текущие вопросы. Ровно так, как в истории, которую я расскажу тебе…
Мурад был смещен с должности ровно в 65 лет, ни раньше, ни позже. Лишиться статуса в таком возрасте невероятно, подумаешь ты. Но, ошибаешься, друг мой. Человек может оказаться не у дел в любом возрасте. Но, смотря как. Я расскажу об этом чуть позже. А сейчас, давай поговорим о более болезненном чувстве. И тот, кто в жизни влюблялся всего один раз, и тот, кого никогда еще не посещало это чувство, в общем, все мы хотим быть нужными кому-то в этом мире. Так было с древних времен, и сейчас так обстоят дела, наверное, так будет и в будущем. Наверное, тебе знаком эпизод с Белым, золотистым и черным шатрами в известном азербайджанском кинофильме «Деде Горгуд». Отлично! Попробуй еще раз поразмыслить о моих словах на примере того эпизода.
Люди, чаще становятся обидчивыми и пессимистами не из-за нехватки денег, заработка, а от чувства ненужности и отсутствия надежды. Именно из-за таких причин люди, которых связывает многолетняя, крепкая дружба, внезапно становятся врагами, непримиримыми людьми, стоящими по разную сторону баррикад.
Друг мой, не нужно далеко идти и лезть в дебри, чтобы найти причину. Все на поверхности, перед глазами. НЕНУЖНОСТЬ! Как только кто-то считает другого ненужным, у второго начинает вырабатываться весьма болезненное чувство – синдром невостребованности.
Верующие говорят «бес попутал», товарищи по работе – «не смирился с несправедливостью». Возможно, найдутся даже такие, кто скажет, что «плюнул в колодец, из которого воду пил». Но, будь уверен, большинство поймет и скажет «почувствовал себя ненужным».
Как бы не называлось это явление, одно совершенно точно, что как только человек чувствует свою невостребованность, возникает чувство обиды на все окружение, на родных, абсолютно на всех.
«Нужный камень не бывает тяжелым», гласит узбекская пословица. А вот человек, ставший ненужным, он как глыба большого размера. Из-за габаритов занимает больше места. И чтобы мелкие камни нашли свое место, иногда приходится сместить тот ненужный. Именно чтобы у мелких камней тоже было свое место, порой большие камни становятся уже ненужными. Большие камни – они как великие радости и большие катастрофы, случающиеся в жизни. Но, в любом случае, они неожиданные. А люди, как правило, никогда не готовы к неожиданным изменениям. Возможно, это будет пессимистичным примером, но, в любом случае я приведу, чтобы четко сформулировать свою мысль.
Например, мы знаем, что состояние человека, долгие годы борющегося с каким-то недугом, постепенно ухудшается. Мы прекрасно понимаем, что лучи жизни покидают больного с каждым днем, порой даже ежеминутно. Мы пытаемся подготовить себя к той злосчастной вести, быть готовым к уже ожидаемой утрате. Но когда наступает тот момент, выясняется, что мы все еще не готовы услышать эту весть… Дружище, возможно, прочитывая эти строки перед твоими глазами тоже пробегает жизнь, и ты думаешь о своих надеждах. Возможно, ты еще молод, или был молодым, у тебя были большие мечты, может и сейчас есть?! Эти мечты не дают тебе сломаться, оторваться от жизни, и ты терпишь нынешние тяжелые условия, обстановку именно ради этих надежд. Я тоже был молод. У меня тоже были надежды. Надеялся, что, когда-нибудь у меня будет свой дом и я не буду больше снимать жилье. Кстати, я поделюсь воспоминанием тех времен, когда я еще снимал жилье и которым я делился в свое время в социальных сетях.
Дело было так. Я снимал жилье во дворе частного дома одной прекрасной семьи в Ясамальском районе Баку. Глава семьи был прекрасный человек. В то время мы называли его «хозеин» (измененная форма слова хозяин – прим. редактора). Ввиду того, что я задерживал оплату и не мог своевременно платить, хозяин часто ругал меня. Работал я в ближайшей булочной, продавцом, в вечернюю смену. Поэтому, голодным я не засыпал, хлеб у меня дома всегда был, а вот деньги у меня никогда не водились. Заработка едва хватало на то, чтобы прокормиться, и на проезд в общественном транспорте. По правде говоря, я бы мог найти себе какую-нибудь каморку еще дешевле. Но, найти такое уютное жилье, чтобы в нем было бы прохладно летом и тепло зимой как в этой комнате, было не легко. Тем более, за такую маленькую плату… Несмотря на то, что хозяин часто ворчал по этому поводу, он все же был хороший человек. Да и младшего брат, который в то время жил со мной, я уже не хотел утомлять переездами из одного дома в другой. Это было уже нашим чуть ли не тридцатым по счету пристанищем, и я даже не думал о том, чтобы переехать. Будучи родом из известного села Лахидж, я прекрасного понимал татский язык, на котором говорил мой хозяин-горец. О чем бы не говорили хозяева, я и брат понимали каждое слово. Но, я решил сохранить это втайне и воспользоваться этим в угоду себе. И слава Богу, что получилось. Радовался тому, что нашел выход из ситуации. Но, как говорится, мы предполагаем, а Бог располагает.
В один из прекрасных дней к нам в гости приехал близкий родственник. Именно в этот день все перевернулось вверх дном…
Так, дружище, ты пока запомни, где мы остановились, а я расскажу подробно о корнях нашего хозяина. Дело в том, что история горцев уходит в древние века. По словам автора произведения «Дербентнаме», ворота «Баби-Алан» (Ворота Алан) находились вблизи стены Алган, то есть недалеко от реки Гильгильчай. Византийский историк Прокопий, живший в VI веке нашей эры, считал аланцев из рода массагетов. Племена горцев (Аланы) и бермеки управлялись по принципам благородства, чести, по законам верности традициям племени, переходящим от поколения к поколению.
Русский востоковед XIX века Н.В.Ханыков со ссылкой на «Книгу дорог стран» неизвестного арабского географа, жившего в IX-X вв. пишет, что в Хузистане наряду с русским и персидским языками в обиходе был и язык хузи. Отсюда следует, что язык хузи является древним языком, на котором говорят современные жители Хызы (Хызы – район на северо-востоке Азербайджана). Хузи не является персидским, но входит в ту же группу языков. Историки отмечают, что с древних времен население округа Хызы состояло в основном из бермекидов, говорящих на языке хузи. Хузиговорящие бермекиды – это азербайджанцы и они принимали участие во всех политических событиях, происходящих в стране и в формировании материальной и моральной культуры той эпохи. Они являются одними из самых древних жителей нашей Родины и сыграли важную роль в формировании современного азербайджанского народа.
Дядя Мирзаджан, постояльцами которого мы были, являлся достойным продолжателем рода горцев со славным прошлым. Он нуждался в деньгах, так как готовился выдать замуж дочь. Поэтому, выражал недовольство, когда я задерживал оплату. Дочку он выдавал тоже за соплеменника, за горца.
Как я уже говорил, язык горцев очень близок к языку лахиджов. Я слышал все разговоры, диалоги, знал буквально все, что было связано с подготовкой к свадьбе. Естественно, я знал и о проблемах. При обычных обстоятельствах дядя Мирзаджан вряд ли прислушивался бы к моим советам и вероятно, не соглашался бы со мной. Но, так как я был в курсе всего происходящего, заводил разговор на такую тему, что он восторгался моей «мудростью». Естественно, ему и в голову не приходило, что я понимаю язык горцев. Таким образом, мой авторитет перед ним возрастал изо дня в день. Дошло даже до того, что хозяин даже в самых мелких вопросах советовался со мной. Так я в течение шести месяцев был «светом очей» дяди Мирзаджана. Он выдал замуж дочь, после свадьбы снес забор и построил маленький магазин с выходом на улицу. В том, что все эти дела шли как по маслу, безусловно, большую роль сыграли и мои советы. Взамен я оплачивал плату за аренду жилья в кредит, когда у меня появлялись деньги, почти по манату (денежная единица – прим. редактора). Признаюсь, что такая ситуация была мне не по душе, совесть день и ночь шептала мне, что я поступаю нехорошо. Вернее, кричала… Но, другого пути у меня не было. Надо было как-то прокормиться. Иногда я даже работал продавцом в его магазине и аренду выплачивал таким образом мелкими частями. Вот в один из таких, ничем не примечательных дней и приехал тот близкий родственник. Вечером мы сидели с ним во дворе. На самом интересном месте беседы гость, чтобы дядя Мирзаджан не догадался, перешел на лахиджский язык и высказал несколько жирных фраз в его адрес. Да… Вот таким образом моя тайна и раскрылась. Дядя Мирзаджан без каких-либо колебаний в прямом смысле слова вышвырнул нас на улицу. Повезло, что дело было не зимой. А наш черно-белый телевизор он оставил в залог. Только по истечению нескольких месяцев, когда мы оплатили аренду, он вернул нам телевизор и другие вещи.
Друг мой, тот предмет, похожий на телевизор ты тоже помнишь. В предыдущей книге я рассказывал, что, когда комнату на улице «Советской», в которой мы жили смыло дождем, телевизор тоже остался под водой. Именно в тот подвал мы и переехали, когда дядя Мирзаджан нас вышвырнул. Возможно, это был самый долговечный и уцелевший с советских времен черно-белый телевизор в нашей столице. И который канул в небытие в подвале здания на «Советской».
Ну, вот… Это и была моя история. Вернее, эпизод из прошлой жизни. Такие моменты бывают в жизни каждого человека…
Молчишь, чтобы не обидеть меня? Но я чувствую, что много говорю о себе. Все, конец! Обещаю! Перехожу к жизненной истории Сабины, Дениз, Фирузы, Мурада, Мансур бека, Айсель, Оксаны, Питера, Марьям и Сары…
Несмотря на то, что судьбы этих людей очень отличаются друг от друга, у них были ценности, объединяющие их. В их жизни была и горечь, и радость… Они пережили как неудачи и разочарования, так и победы. Каждый из них в разное время сталкивался с различными трудностями, испытаниями судьбы. Мне можешь не признаваться, но, я уверен, все время внутри светила надежда. Ты тоже скажешь: да, такое имело место и в моей жизни. А надежда на то, что…
И НАСТУПИТ ДЕНЬ…
Надежды умирают
Надежды умирают в людях, на которых надеялся…
Весной бакинский бульвар, прекрасный во все времена года, обретает особенный облик. Прохладный, легкий, весенний ветерок дарит странное чувство спокойствия. Мурад пришел сюда, чтобы разобраться с мыслями, очистить душу. Хотя он и смотрел на чаек, бьющихся об волны голубого моря в надежде найти лакомство, мысли его были далеко. Он думал о тех временах, когда у него не было ничего и никого. Морской бриз напоминал ему гору «Ниял», в объятиях которой находилась деревня Лахидж и легкий весенний ветер ущелья Вахми, на склоне горы Гюмушдаг (Серебренная гора – прим. редактора), ослепительно отражающей лучи солнца в течение всего дня. В одно мгновенье перед глазами пронеслись детские воспоминания, время, когда он мчался вверх и вниз по ущелью. Впервые сила мысли заставила его вернуться в дни такие далекие, как будто все это было вчера. Тогда все это казалось ему красочным, разноцветным. Как будто, весь мир был как на ладони. Так сказать, море было по колено. В начале все было прекрасно. Но, потом… А потом внезапно все потухло, все вокруг покрылось тьмой. Улыбка на лице Мурада застыла. Еще в студенческие годы, в течение одного года скончались и мать, и отец. Вместе с ними, как будто были похоронены и все надежды Мурада. И сейчас он чувствовал себя в весьма безнадежной, безвыходной ситуации. Сердце было наполнено печалью. Душевная разлука с селами, в которые давно он не ступал ногой, нагоняла тоску…
Впервые он чувствовал себя таким немощным, слабым, бедным. Крики чаек накрывали все вокруг. Мурад резко встал и быстрыми шагами направился к своему автомобилю последней модели, купленному два месяца назад. Он направлялся в Лахидж, в родное село, расположенное в 182 км от Баку.
То, что Мурад и Сабина учились в одном и том же университете, было не единственным, что их объединяло. На самом деле сюрпризы их судеб, полных неожиданностей, еще не заканчивались тем, что столкнули их в самый важный, решающий момент жизни. Они и в мыслях не могли бы себе представить себе, что несмотря на расставание, они снова сойдутся в одной семье. Но, об этом чуть позже…
Когда Мурад добрался до своего дома в Лахидж, еще не стемнело. Он прокручивал мысленно прошедшие годы, размышлял об истории своей жизни и Сабины.
Несмотря на то, что у каждого своя история жизни, автором, все же является не сам человек, а совершенно иная сила. Он задумался, озираясь в библиотеку, которая была для него памятью о детстве. Когда он успел дойти до этого возраста? Каким образом он стал участником, непосредственным героем жизненной истории, полной странностями, и которая не поместилась бы не только в эту библиотеку, но и во все библиотеки мира?
Мурад взял одну из своих книг и начал листать, как будто перечитывал свое прошлое, и вдруг почему-то вспомнил своего старого друга и земляка Гаджи Горгуда (Гаджи – религиозный ранг, присваивается совершившим паломничество в Мекку). О нем так много говорили, что Мурад не знал, надеяться на него или нет. Говорили, что жизнь его тоже судьба не жаловала.
Несмотря на то, что Гаджи Горгуд был известен как «святее святых», в свое время ему пришлось многое пережить. Но, до сих пор никто его не видел его безнадежным и беспомощным. Рассказывали, что до такого почетного ранга он поднялся с честью и гордостью, благодаря надежде и вере…
Мурад слышал, что даже в годы, когда испытывал материальные трудности, Гаджи Горгуд проявлял отцовскую заботу об одной девочке, живущей в детском доме. Он обнаружил малютку у дверей мечети, где был ахундом (настоятель мечети – прим. редактора) и передал в детский дом. Но, до совершеннолетия он стал моральным отцом для той девочки и даже дал ей свою фамилию, чем сыграл важную роль в ее судьбе. “Говорят, что Гаджи Горгуд все еще перечисляет 30 процентов своей пенсии на счет детского дома», – вспомнил Мурад.
Мурада в Лахидж вернуло не только то, что он потерял работу, что мир, который он построил для себя, рухнул в миг как костяшки домино. У него было много вопросов к Гаджи Горгуду. За те годы, что Мурад знал Горгуда, он слышал о том, скольким людям тот стал опорой, скольким людям помог найти в жизни свой насущный хлеб. Но, несмотря на это Гаджи Горгуд не стремился к встрече с людьми, которым когда-то помог, наоборот, сторонился их. Не случайно, что он обосновался в Лахидже в имении, построенном еще в XIV веке и доставшимся ему от деда. Несмотря на прошествии веков, это двухэтажное строение с двумя балконами выглядело величественно и было достаточно большим, вместительным. В имении, в котором были также подсобные помещения, было все необходимое для своего времени. Тут был даже маленький караван-сарай для конюхов. Позже Гаджи сделал из помещения караван-сарая красивую библиотеку. По прошествии времени имение тоже было облагорожено и приведено в соответствие с современными требованиями.
Мурад никак не мог понять: зачем человеку безвозмездно делать столько добра другим людям? Не зря ведь говорят, рука руку моет, а руки лицо. К тому же, какое сейчас время?! Разве кто-то делает добро кому-то бескорыстно? Да и зачем кто-то обязан делать?
Именно поэтому Мурад не мог понять старину Горгуда. Он много встречал известных людей, заполоняющих повестку дня всех телеканалов (к тому же блок основных новостей) и интернет-сайтов только лишь потому, что позволили себе отнести кастрюлю плова в какой-то детский дом. Да он и сам неоднократно бывал участником таких мероприятий. После каждой встречи старался, чтобы его фотографии украшали страницы социальных сетей, Инстаграм. Это считалось настолько важной частью мероприятия, что заранее обсуждались даже тексты, которые будут опубликованы в различных изданиях. Поэтому Мурад не понимал, зачем Гаджи Горгуд избегает всех вместо того, чтобы рассказывать о своих благих деяниях. На его месте, любой уже давно был бы звездой телеканалов.
Когда Мурад дошел до громоздких ворот древнего здания, построенного лахиджскими мастерами в Восточном стиле, где жил Гаджи Горгуд, было ещё светло. С тех пор, как Мурад в последний раз был тут, ничего не изменилось. Все выглядело так, как и прежде. Изменился лишь Мурад и его чувства, повелевающие ему быть сейчас именно тут. Как только Мурад увидел массивный дверной молоток, прошлое снова всплыло перед глазами. Он застыл как будто статуя и снова окунулся в далекое детство. На двери дома Мурада тоже были три дверных молотка – для мужчин, для женщин и для детей. По звуку молотка хозяева дома определяли кто именно стучится в дверь и соответственно гостей встречал либо хозяин, либо хозяйка дома. Дверные молотки, изготавливаемые лахиджскими мастерами были широко известны не только в этой области, но и в Нахчыване, Шуше, Загаталах, Гяндже и Лянкяране.
Мурад постучал самым верхним молотком. Послышались шаги. Гаджи Горгуд, как будто ждавший гостей, почти сразу открыл дверь. Несмотря на достаточно преклонный возраст, мужчина еще не потерял бодрость и по-прежнему выглядел отлично. На голове у него была бухарская папаха (мужской меховой головной убор из бухарской овчины – прим. редактора).
Увидев Мурада, мужчина улыбнулся:
– Добро пожаловать, Мурад. Проходи, заходи во внутрь.
– Здравствуйте, дядя Горгуд. Заехал в деревню, зашел к себе домой. Но, подумал, что обязательно должен повидать тебя. Разве можно столько проехать, и вернуться, обратно не увидевшись с аксакалом?!
– Правильно сделал. Пойдем, заварю для тебя чай с шиповником и мятой. Сам собирал на склоне горы после утреннего намаза.
– Не утруждайте себя, дядя Горгуд.
– Заходи, заходи. Знаю, зачем ты здесь. Не переживай. Лучшее известно только одному Аллаху. Но, заранее говорю, не обижайся. Если ты скажешь, чтобы я попросил чего-то у той девушки, то разговор у нас не получится.
Мурад не смог сдержать удивление:
– Как ты узнал зачем я пришел, дядя Горгуд?
– Ты меня всегда называл «дядя Горгуд», а сейчас обратился словом «аксакал». А к аксакалу люди приходят только когда дела запутаны.
– Да, дела мои действительно запутаны. Да так, что я не знаю, что делать.
Через некоторое время они сидели лицом к лицу на кухне дяди Горгуда и пили чай с мятой, с красноватым оттенком и вспоминали былое. Разговор уже подошел к теме, интересующей Мурада.
– Сынок, я считаю, что человек не должен раструбить всему миру о сделанном добре, наоборот, должен скрывать. А что касается той девушки, я до сих смог держать это в тайне от всех. Но, кто-то там разбирал документы, и моя имя вылезло. Как только один узнал, все узнали. Я узнал об этом только тогда, когда сказали, что меня уже ищут. В таком возрасте мне не подобает кого-то обижать, я ведь каждый день выхожу на суд Всевышнего молитвами. Потому, всем, кто звонил и спрашивал об этом, отвечал одинаково. Говорил, приезжайте, будете дорогим гостем, чаем угощу, всегда рад буду вам, но, ничего не спрашивайте по этому поводу. Спасибо им, относились с пониманием, не беспокоили меня. Знаешь, сынок, я все это делал ради довольства Всевышнего. Слава Богу, что девочка тоже оказалось умницей. Уже нашла свое место в жизни, устроилась, работает. Разве будет правильно, если я буду рассказывать кому-то о добрых делах, которые имели место, когда она еще была ребенком? У меня никогда не было корысти в отношении той девочки. Это Аллах велел моему сердцу, чтобы я стал опорой для нее в то время. Слава величию Всевышнего!
Гаджи Горгуд сделал глоток и внимательно посмотрел на Мурада:
– Поэтому, сынок, не обижайся, я не могу просить ее, чтобы она тебя оставила на должности. И даже не жди этого от меня. Не хочу обнадеживать тебя попусту, чтобы показаться тебе добрее.
Мурад еле смог скрыть свой разочарование:
– Конечно, дядя Горгуд. Вы наш аксакал. Вам лучше знать…
Когда он выходил из дома Гаджи Горгуда с пустыми руками, ему стало жалко себя. В этот раз уже всплыли в памяти воспоминания юности, молодости. В детстве, бывало, купались со сверстниками в реке Гирдман. Большие глыбы в одном месте загородили течение и там образовалось маленький пруд. После того как дети выходили из воды они направлялись к водопаду, образовавшемуся в ущелье Вахми от родников, берущих начало на горе Гюмушдаг и мылись там тщательно. И каждый раз Мурад думал про себя, что в городе в каждом доме есть такой вот водопад. Об этом он услышал впервые от мальчика, который приезжал в гости к другу Мурада. После этих слов он был так вдохновлен, что дал себе слово жениться на городской девушке. Так и сделал… Но, не ради душа…
Внезапно у него сильно разболелась голова. На миг он закрыл глаза. Как будто вопросы в голове ждали этого и хлынули снова с беспощадной силой. Что его ожидало? Где он допустил ошибку? За какие его деяния судьба ему отвечала происходящим ныне? Почему он вдруг стал таким ненужным? Почему он вдруг стал тяжелым камнем на своей шее?
Сабина… Они окончили один и тот же университет с Сабиной. Но, познакомились они, еще будучи в интернате. Любили друг друга, любили очень чистой, ангельской любовью без изъяна. Об их чувствах раньше всех догадалась Дениз. Ведь она тоже была вместе с ними в интернате.
“Да… Сам виноват, что посеял, то и пожинаю. Сабина… Дениз… Разве мало беспокойных снов мне доставили их взгляды полные упреков? Они обиделись, сильно обиделись на меня. Имели право. Наверное, до сих пор не простили”, – покачал головой Мурад, как будто развеивая эти мысли.
В этот момент в мире не было человека несчастнее Мурада. Не выдержав натиск такого одиночества, он попытался оправдать юного Мурада: “Любой другой на моем месте, сделал бы тоже самое. У меня не было никого и ничего. И у Сабины тоже… Чего же я мог бы добиться, женившись на такой же, как и я?! Разве мы смогли бы построить дом, завести детей? Такой как я обязательно должен был бы жениться на девушке из богатой семьи, с мощной опорой, возможностями, чтобы добиться чего-то, найти себе работу, пойти вперед…”
Он почувствовал жжение на груди. До сих пор никогда не испытывал ничего такого. В мыслях Мурад, сидевший на скамье подсудимых с несчастным видом, раздражал Мурада, сидевшего в кресле судьи: “Ты, бессовестный, тогда почему ты давал надежду той одинокой девушке из интерната, и без того израненной судьбой?”
Нет, воспоминания очень жестоко прижали его к стене.
…Каждым действием он давал понять Сабине, что она ему больше не нужна. Девочку будто в самый важный момент толкнули в грудь, и она поняла, что не нужна Мураду. “Да, теперь я понимаю тебя, Сабина. Когда человек чувствует, что никому не нужен, жить становится невозможным, все теряет смысл”, – подумал, Мурад.
Через год после того, как они расстались, Сабина исчезла. Мурад был рад этому. Так как совсем недавно познакомился с девушкой из зажиточной семьи, как и хотел, дочерью главы банка Мансура Гёзалова, и собирался создать семью. Это должно было стать толчком для его карьеры. Но, он не хотел, абсолютно не хотел, чтобы все это происходило на глазах у Сабины.
Через некоторое время он услышал, что Сабина поступила в Университет Тарту в Эстонии по программе Европейского Союза и продолжает там обучение. Это сильно удивило его. А когда он узнал, что подруга Сабины Дениз также через год поступила в Таллинский университет по той же программе, как будто почувствовал, что судьба ему готовит сюрпризы. Интересно, где они сейчас? Чем занимаются? Обдумывая все это Мурад, искал ответ на вопрос, разрушающий его изнутри: интересно, наступит ли тот день?!
Вдруг Мураду показалось, что начинает сходить с ума. Во всей этой суматохе он вдруг вспомнил об автомобиле «Нива», о котором мечтал в детские годы в Лахидже. Наверное, в те годы не было ни одной «Нивы» в салоне которой не было бы маленького коврика с надписью «Аллах, Магомед и Али» (изречение, используемое мусульманами-шиитами в начале какого-либо действия, работы, поездки – прим. редактора). Эти маленькие коврики вызывали у него странное чувство зависти. Мысли о такой машине не давали ему покоя даже по ночам. Тогда же он и дал себе слово, что у него тоже будет такая же машина, во что бы то не стало. Вот тогда Мурад был бы самым счастливым человеком на свете.
Невольно на его лице появилась улыбка. Чего только не было в этой улыбке! Но, больше все же было иронии. Так как сейчас во дворе его виллы не одна, а несколько машин, к тому же, каждая из которых по цене стоила как целый дом. Но, это ничуть не успокаивало его, наоборот, вызывало тревогу.
После долгих лет у него впервые было столько времени для размышлений. Действительно, жизнь оказалось странной штукой. Даже если детские грезы воплотились в жизнь, даже если он женился на городской девушке с душевой несмотря на то, что у него были машины, сейчас ничто ему не доставляло удовольствие. Вот как! Вещи, когда-то представляющие ценность для него, сейчас никак не могли украсить его жизнь. Как же это так получилось, что все это потеряло смысл, даже сам упал в своих глазах, как и предметы, о которых когда-то мечтал?
Он допустил одну ошибку, которую не мог себе простить. Когда увидел имена Сабины и Дениз в числе участников конференции в эстонском городе Нарва, расстроился, и даже спрятался, чтобы не столкнуться с ними с глазу на глаз. «Эх, ты, трус!», – рассердился на себя Мурад.
Он думал об Оксане, Айсель, Дениз, Мансур, Сабине, Марьям, Питере, Гаджи Горгуде, и по мере того, как размышлял вообще терялся в мыслях. Не мог разобраться и понять роль этих людей в том, что с ним произошло, связь между ними (если такая связь была). Но, в то же время чувствовал какую-то странную легкость в душе. Так как никогда ранее не мог себе позволить смотреть в глаза своему прошлому. Всегда избегал этого, убегал и грелся свету, теплу только приятных воспоминаний. А теперь, оставаться наедине с совестью не только не беспокоило его, наоборот, он чувствовал необходимость в этом. Как будто смотрел фильм, прокручивал ленту вперед и назад, просматривал их под лупой. О каждом действии, в котором он себя упрекал, про себя думал «да, вот здесь», старался пережить более глубоко эти чувства, растягивал минуты полные сожаления.
Не оправдывая себя, все еще отбывал свою кару. Успокаивался по мере того, как обижал себя, по мере того как росли его муки. Как будто старался смыть грехи таким путем.
Мурад вспомнил слова героя из какого-то фильма: «Свобода – это утрата всяческих надежд». Да, он хотел полностью потерять надежду, испытать сполна боль, терзающую его всегда, лежащую на его совести тяжелым грузом, не от кого ничего не ожидая, не оправдывая себя, и наконец, таким образом обрести свободу.
Отныне он будет видеть все в своем цвете, принимать все это как должное, будет правильно оценивать каждого… Правильно оценивать…
Мурад помнил, одного товарища, тоже студента. Когда он узнал, что отец товарища на хорошей должности, что у него хорошие родственники, одним словом, у него есть крыша и опора, начал заводить дружбу с ним. Он как тень тянулся за тем парнем, пытался первым устремиться на его зов. Тогда завоевать доверие и расположение того парня для Мурада стало жизненно важным.
Странно… Как бы он не хотел вспомнить хотя бы имя того парня, не мог. Так как тот парень ему уже не был нужен, в памяти Мурада не сохранились даже черты его лица. Мурад стер его с памяти как использованную бумажную салфетку. Да… Прошло время, колесо судьбы повернулось в обратную сторону, и бывший когда-то единственной надеждой Мурада тот самый студент обратился за помощью к Мураду, попросив для себя должность простого экспедитора. А он… Заботиться о такого рода «низах» ему уже не нравилось. Поэтому, уже когда нажимал кнопку ответа на телефоне знал, что не поможет бывшему другу. Да… Того студента звали Эльмар. Когда-то он не был нужен Мураду, а сейчас Мурад сам оказался в такой же ситуации. На миг Мураду показалось, что он не нужен никому, и что никого ни капельки не интересует, есть ли он на белом свете, или вовсе нет. Он увидел себя на подобии давно забытой домашней утвари, обиженно и молча лежащей в углу, из-за отсутствия человеческого прикосновения. Именно так он о себе и подумал… В данный момент он не стремился ни к чему, превратившись в бездейственное существо. Не было ни единой мечты, ни одного желания. Он просто дышал, невольно плыл по течению, чувствуя, что этому должен быть конец, так не может больше продолжаться, что-то должно произойти. Он уже не думал о том, будет ли происходящее во благо ему, или во вред – ему было все равно. Лишь бы поставить точку. Когда же наступит тот миг?!
Мурад приехал в родной Лахидж похоронить свои надежды. Впервые в жизни проходился по родным местам с таким настроением. Впервые он осознавал бессмысленность себя и прошлой жизни.
Воспоминания как будто ждали свою очередь, чтобы всплывать в памяти… Да, он был тут. Вспомнил как горячий пар, выходящий из радиатора стоящей во дворе «Нивы», обжег ему руку, когда открывал крышку чтобы залить туда воды.
След того ожога до сих пор был виден. В студенческие годы он показывал этот след всем и щеголял словами «нынешние дети не поймут этого». «Что за глупость…» – он пробормотал себе под нос…
«Это дом Физули. Все так как и было прежде. Ничего не изменилось». Однажды он нашел на улице заржавевший амбарный замок. Чеканщик Физули с трудом смог открыть его, почистил и вернул Мураду. Сильно он обрадовался тогда.
Постепенно он приблизился к отцовскому дому, объединяющему в себе горькие и сладкие воспоминания детских лет. Одиночество, безлюдность дома теперь чувствовалась издалека. О чем то, подумав, Мурад постучался в ворота. Зная, что открывать некому, застыл, как будто в ожидании чуда… Его родители давно отошли в мир иной. А братья и сестры все устремились куда-то по своему пути. Так, дом и остался без жильцов. Попытался вспомнить, когда в последний раз видел родных. Наконец, смог вспомнить, что 7 лет назад виделся с поскребышем, с самой младшей сестрой. А как же остальные? Уставившись в какую-то точку Мурад, снова задумался. Нет, не получилось, не смог вспомнить. На минуту ему показалось, что, если они сейчас встретятся, не узнают друг друга. Когда он был на вершине, когда его глаза не видели, что у него под ногами, сестры и братья его как правило только раздражали. Не редко он грубил сестрам, хотевшим просто услышать его голос. Тогда ему казалось, что родные как камнем висят на его ноге и тянут его ко дну колодца. Он достиг жизни, о которой мечтал и не хотел делиться своим «Раем». Поэтому, даже в те редкие моменты, когда вспоминал про родных, думал, что они ему ни к чему. А теперь…
…А теперь все было совершенно наоборот. Годы совсем сузили нить между ним и семьей, и наконец полностью оборвали. Уже сколько времени его никто не ищет: «Значит, не нужен. Хм… Вот что значит быть ненужным, оказывается. Никто не желает тебя видеть».
Мурад громко подтвердил свои размышления: «Да».
Он стоял так неподвижно, что издалека его можно было принять за статую. Тяжесть прошлых лет не давала ему двигаться.
Раньше он горел желанием стать известным, быстро добиваться всего, быть в центре внимания. А сейчас он прятался в деревне, не хотел никому попадаться на глаза.
Проснулись не только воспоминания, но и боли в суставах. Он даже когда-то проходил лечение в грязевых вулканах. Сам он не думал об этом. Тогда настояла Сабина.
Дорогой мой читатель, наряду с пересказом жизненной истории Мурада и Сабины, я хочу повести вас по следам героев, по их тропинкам, показать места, в которых они бывали. Думаю, что я обязан это сделать. Друг мой, наверное, ты уже знаешь, что Азербайджан славится во всем мире как край уникальных грязевых вулканов. В мире насчитывает до 2000 грязевых вулканов, 344 из которых находятся на востоке Азербайджана и в приграничной акватории Каспия.
…Снова вернемся к Мураду. Легкий ветер, охлаждающий его лоб и щеки, бил его по лицу еще одним воспоминанием.
Он поступил в Азербайджанский институт народного хозяйства (нынешний Экономический университет). В середине первого курса он настолько соскучился по Лахиджу, что ему хотелось бросить все на пол пути и вернуться. Он даже наметил место работы для себя, хотел устроиться кассиром в филиале банка в райцентре Исмайыллы. Когда он думал о том, что ему предстоит учиться еще пять лет, от волнения у него потели ладони. Он конечно же хотел стать большим человеком. Но, он не учел того, как ему будет больно вдали от родной деревни. Земля, воздух, деревья, вода, ущелья, даже песчинки родной деревни тянули его обратно в Лахидж. А как же?! А что сделал он? Поставил перед собой цель перебороть это чувство, задушить его внутри, и сумел. В свое время считал это победой над собой. А теперь думал. Что это настоящее предательство. И вот, он собирает плоды того самого, горького предательства. Он не интересен для земли, на которой стоит, на которую вернулся спустя долгие годы разлуки. Теперь он не представляет никакой ценности для родной земли.
«Единственный путь достичь невозможного – это поверить в его возможность». Из какого фильма эта фраза?! Мурад почесал затылок… Он тоже верил в возможность достижения желаний, обдуманного и запланированного будущего. Думал и том, что на этом пути – чтобы сделать возможным невозможное, приемлемы все методы. Таким образом, Мурад с самого начала оправдал все свои действия, дал слово не упрекать себя ни в чем.
Прошлое не отпускало его. Двумя руками взявшись за горло, не давало дышать. В студенческие годы он заказал гравировку государственного герба на студенческом билете. Научился быстро одной рукой его раскрывать и скрывать. Когда садился в автобус, в метро, даже когда останавливала милиция, показывал билет, мгновенно раскрывал и скрывал. В советских фильмах, которые он смотрел еще в детские годы, видел, что милиционеры, выполняющие секретное задание, так делают. Ему повезло, что не разу не попался на этом.
«Кем был Мурад, кем? Каким он был?» Даже если воспоминания его душили, ему хотелось узнать себя поближе, наблюдать за собой со стороны, прокручивая свою жизнь перед глазами как фильм.
У него был странный характер. Были воспоминания связанные и с погодой. Например, когда он взял впервые в руки студенческий билет, дул легкий ветер. Помнил, что он обнюхал студенческий и зачетную книжку, вдохнул в себя запах бумаги и клея. Несмотря на то, что с того дня прошло много лет, и сейчас, когда дул легкий ветер, у него появлялись ассоциации, связанные с этим.
Снова вернулся мысленно в юношеские годы. Было это не то 9-м, не то 10-м классе. Мама купила для него у перекупщика чехословацкий костюм с золотистыми полосками. В то время советские мужики не одевали костюмы с позолотой. Костюм ему очень понравился, но, в начале он не хотел его надевать в школу. Из-за позолоты… Да и жалко было. Но, родители настояли, и ему пришлось. Был период распада СССР, когда всего не хватало. Одноклассники, вопреки его ожиданиям, никак не среагировали на его новый костюм, чему он обрадовался и на следующий день уже надел охотно.
«Да, очень трудное время было», – подумал Мурад и застрял еще на одном эпизоде, всплывшем в памяти.
Советский Союз развалился. Хотя у людей на руках и были какие-то сбережения, найти что-то в магазинах было почти невозможно. Носок туфлей был уже изрядно потерт. А новые он достать не мог. Как-то его одноклассник Бахрам сообщил, что в универмаг в районном центре завезли партию красивой и качественной обуви. Но, есть одна проблема. Левые и правые ноги у них разного размера. Его охватил интерес, и они вместе с Бахрамом поехали в универмаг.
Пары туфель, одна красивее другой, были расставлены по прилавкам. Он долго смотрел на обувь и продавщица, увидев его затянувшееся молчание, сама обратилась:
– Сынок, какой у тебя размер ноги?
– 39-й.
– Значит так… Я могу тебе подобрать пару, только 39-го размера будет только правая. А левая будет 40-го.
– А почему так, тетенька?
– Представляешь, мы получили 200 пар обуви, и все в коробках, запечатанные. Но, когда начали открывать коробки, выяснилось, что у пятидесяти пар правая нога 36, а левая 37, у других пятидесяти пар правая 38-го, а левая 39-го размера. У еще пятидесяти пар левая нога 40-го, а правая 41-го размера. А у остальных пар вообще все непонятно. Например, у пары 42-го размера одна сторона вышла вообще 44-го. Вот так…
– Тетенька, а разве так может быть? Давайте, я сам поищу.
После двух часов безрезультатных поисков вместе с Бахрамом, увидев, что ничего не получается, он купил пару с 39-40 размера и вышел из магазина. Несмотря на благодарность к украинцам за пошив такой действительно красивой обуви, Мурад не понимал, почему размеры не совпадают. С того времени украинцы в его памяти остались как люди с одной большой, а второй маленькой ногой.
Вплоть до того, как поехал на конференцию в Украину, и увидел, насколько красивые и аккуратные там люди… Ездил он туда, когда учился во втором курсе. Вернее, его направили из университета. Почти всем украинцам, с кем знакомился и общался, рассказывал об этом случае. Его слушали с улыбкой. Потом он и сам смеялся. Так как в течение всей конференции, он не отрывал глаза от обуви тех 7 украинцев из 60 участников. Даже удивлялся, как же так? Почему у Оли обе ноги 35-го размера…
…Воспоминания тянули его и все уводили дальше… Мысли не могли сосредоточиться и ходили вокруг запутанных лет, по разным местам… Никак не мог понять, что как он смог вместить в свою короткую жизнь столько воспоминаний. Когда он успел прожить жизнь, когда успел состариться? Он до мельчайших подробностей помнил свою семью, первый день в школе, проводы дядь на службу в армии, свадьбы тёть. К тому же, у каждого воспоминания был свой аромат, свой запах. Например, воспоминание с 1-м классом было связано с запахом ели. В первый учебный день сидел за партой, сделанной из еловой древесины, чем этот запах навсегда и укоренился в его памяти. При командировках в Россию, при малейшей возможности ходил в еловый лес, вдыхал запах срубленных деревьев.
Хорошо помнил и свой первый заработок, когда впервые сам заработал деньги. То было на свадьбе Лейлы – дочки соседа, дяди Наримана. Тогда он собрал ведро алычи и пришел во двор, где справляли свадьбу. Когда его сверстники выбирали себе место в шатре, чтобы вдоволь посмотреть на с созревающую грудь юных девиц, он подпер пень с другой стороны шатра, положил ведро перед собой и продавал гостям алычу. К концу свадьбы, когда уже звучал «Вагзалы» (название танца, медленной мелодии, традиционно звучащей вначале в конце свадеб в Азербайджане – прим. редактора), у него в кармане были честно заработанных три рубля. Но, брат его сильно огорчил тогда одной вестью: «Кто то сказал маме, что ее сын в сезон алычи продает его односельчанам. А она сильно разозлилась и сказала, зачем он продает, вместо того чтобы просто раздавать?!»
Хотя Мурад и был огорчен, но отказаться от идеи и не думал. Он ведь не курил, не бродил и не тратил деньги на что попало. Деньги ему нужны были на покупку велосипеда. Но, ему все же надо было придумать оправдание, чтобы уйти от упреков родителей. И он нашел. Мурад пошел на сговор с Вели – мальчиком, известным своей непослушностью во всей деревне и обещал ему 50 копеек если тот подыграет ему. А Вели сразу же согласился. Когда отец подошел к Мураду на свадьбе, то он сказал, что «Вели продает алычу в нашем ведре, а я жду, когда он закончит, чтобы вернуть ведро домой». То, что Вели мог продавать алычу, никого не удивляло. От него то можно было ожидать продажу алычи за деньги. Хотя, тогда как был сезон этого плода, и который от изобилия портился под ногами.
В общем, все шло так, как Мурад и планировал. Когда закончилась алыча из последнего ведра, у него в кармане было уже 25 рублей. А велосипед стоил все 150. Естественно, до полной суммы еще было далеко, но, Мурад не был намерен отказаться ни от своего упорства, ни от идеи. Этим летом он должен был сесть на велосипед и точка!
Он уже нашел в одной из соседних деревень выцветшую железную раму желанного велосипеда. Достал где-то колеса, где-то насос, у кого-то нашлись старые педали… Оставалось собрать велосипед из частей разных велосипедов. Мурад не торопился. Он нашел одного из известнейших и авторитетных мастеров – Сашу. Это был очень хороший мастер, каких можно было сосчитать пальцами. Родом он тоже был из Исмаиллов, из деревни Ивановка, где в основном проживали русские и молокане. Взял все «железяки», как выразилась мама, Мурад поехал в райцентр, к тому молокану, маляру Саше. Он лишь хотел, чтобы Саша покрасил все части его будущего велосипеда в одинаковый цвет. Саша сначала взглянул на Мурада, потом на железки и сказал:
– Сынок, ты еще ребенок, я тебе не отказываю лишь потому, что ты уже притащил сюда все это. Я ведь машины крашу, а не велосипеды. Смотри, вот на какой цвет покрашу машину клиента, той же краской покрашу и велосипед, договорились? К вечеру должен покрасить одну белую «семерку» (автомобиль ВАЗ-2107 – прим. редактора). Если краска останется, покрашу и твою раму.
Мурад от радости готов был взлететь. Но, Саша еще не закончил. У него было одно условие:
– Мой ученик почему-то сегодня не вышел на работу. Ты должен будешь отодрать фуганком краску с той зеленой «Газ-21». Ее покрасили таким толстым слоем, что его можно почистить только так. Идет?
Сначала Мурад подумал, что Саша шутит. Но, когда мужчина двинулся в сторону указанного автомобиля, понял, что все серьезно. На машину было нанесено столько черновой и беловой шпатлевки, что Мурад сразу понял, зачем Саша дате ему в руки фуганок. В общем, пока Мурад пытался снять толстый слой краски, куски шпатлевки как мука сыпались на машину, на его руки и на землю. Уже темнело. Пока велосипед шел на покраску, ему удалось отчистить от краски лишь крышу ГАЗ-21-й. Но, рубанок уже дошел до металла кузова.
Было уже поздно возвращаться домой и Мурад пошел переночевать к своему дяде, живущему в райцентре. К тому же ему с самого утра нужно было вернуться к Саше, чтобы забрать уже покрашенную раму будущего «железного коня».
Ни свет, ни заря Мурад пошел и забрал своего железного друга. Получилось действительно красиво, как будто это был не тот старый, ржавый кусок метала. Взяв покрашенную раму и другие предметы Мурад вернулся в Лахидж на «носатом» автобусе дяди Агаверди, который отъезжал из райцентра в 11.00.
Чтобы не поцарапать поверхность рамы, он расстелил в старом, неиспользуемом стойле тряпьё и положил раму. Затем усевшись на кипы сена начал терпеливо собирать свой велосипед. Заржавевшие диски от колес он отдал мастеру, который красил крыши, а сиденье попросил отремонтировать чехольщика, который шил чехлы для автомобилей. И вот, велосипед был готов… Руки были черные. Столько приходилось нагибаться и вставать, что у него уже болели колени и поясница.
Потом он, словно художник, рассматривающий свое табло, долго смотрел со стороны на велосипед, над которым работал часами. Он никогда не видел велосипед белого цвета, ни у себя в деревне, ни в райцентре. Мурад был обладателем первого такого велосипеда, и от этого был счастлив.
Вскоре Мурада начали узнавать по белому велосипеду и в соседних селах. Слухи о мальчике на белом велосипеде быстро распространились по всему району. Чего только не говорили об этом велосипеде, Господи… Якобы, этот сборный велосипед заказал для мальчика его отец, и что такой в мире есть только у него. Говорили, что он очень прочный и никогда не ломается, тогда как Мурад почти каждую неделю разбирал и собирал заднюю втулку и искал новую шестерню для велосипеда. С этим велосипедом было много хлопот, но, это нисколько не обесценивало его в глазах хозяина.
Он ездил на своем «белом коне» ровно 4 года. За эти годы велосипед почти полностью выцвел из-за постоянных трений с кустарниками, от падений, лучей солнца, от дождя. Но, слава Мурада ничуть не убавилась. Почти все население сел, расположенных вдоль дороги Лахидж – Исмайыллы и радующих глаза своей красотой, знало его.
Как-то раз, Мурад забирался на своем велосипеде на подъем между скалами вдоль той же дороги. И вдруг автомобиль, проехавший только что рядом, остановился чуть впереди. Вокруг не было никого.
– Здравствуй, сынок. Какой же ты молодец. Откуда и куда едешь? – обратился к Мураду водитель.
– Здравствуй, дяденька. Я из Лахиджа, ездил в райцентр, сейчас возвращаюсь домой.
– Я тоже из Лахиджа, сынок. Наверное, слышал про Горгуда, это я.
– Конечно, дядя, Кербелаи Гаджи Горгуд. В деревне все вас знают. Я тоже знаю. Вся деревня говорит о вас. Говорят, многим людям сделали добро. Говорят, что…
Горгуд приложил палец к губам и указал Мураду помолчать. Мурад остановился и внимательно посмотрел на человека, которого видел впервые.
– Вижу, умный мальчик. Положи велосипед в машину, давай, я тебя тоже отвезу. Дорога длинная, опасная. А помолчать я тебя попросил потому, что человек не должен говорить о своих добрых делах. Запомни! Кто мы, чтобы что-то решать в этом мире? Все в руках Аллаха. Без его воли даже лист с дерева не упадет. Ты тоже постарайся всегда совершать добрые дела. И не жди взамен ничего.
– Благодарю, дядя. Я хочу сам проехать на велосипеде. Но, если разрешите, я вечером зашел бы к вам.
– Конечно, приходи. Мои двери открыты для всех. Знаешь где находится мой дом?
– Отлично знаю. Я сто раз проходил мимо ваших ворот.
– Да? Хорошо. Тогда буду ждать.
Когда Мурад доехал до деревни, было уже темно, время было уже за девять. Приехав домой, он припарковал велосипед в привычном месте. Дорога его утомила, и он вспотел. Помывшись, Мурад переоделся. Он надел джинсы, которые ему купил отец, и которых мало у кого было в округе. Надев также рубашку с рисунком пальмы, Мурад направился к Гаджи Горгуду. Он постучался в самый верхний дверной молоток для мужчин. Никого не было слышно и Мурад сел на пороге. Он был уставшим, и поэтому, как только сел, его потянуло ко сну. У него невольно закрывались глаза. И вдруг дверь заскрипела. Испугавшись, Мурад вскочил. Бодрый и звонкий голос Горгуда развеял его сон.
– Почему ты тут сидишь? Постучался бы…
– Я постучался, но, никто не открыл. Подумал, что вы, наверное, отдыхаете, поэтому решил подождать.
– Да, я читал молитву. Заходи.
Они вместе прошли в дом. В тот вечер дядя Горгуд долго беседовал с Мурадом. Не хочу утомлять тебя подробностями, дорогой читатель. Скажу лишь то, что Гаджи Горгуд больше говорил о былом, а Мурад о будущем, о своих мечтах…
