Читать книгу Нити - Написат Магомедовна Муслимова - Страница 1

Когда я очнулся, я чувствовал себя белым листом. Не было ни воспоминаний, ни людей, которые помогли бы вспомнить. Я чувствовал себя стариком с тяжелой формой болезни Альцгеймера – только в теле молодого человека.

При выписке из больницы мне вручили мои вещи, среди которых я обнаружил дневник в кожаном переплете. С него-то я и начал знакомство со своей личностью.

Осень, 2050 год. С момента, когда все началось

1

Я неподвижно лежал на постели вот уже целый день. На полу валялись банки из-под пива и выпотрошенные пакетики, в которых хранился фен. Я курил, потягивая из бутылки виски. Сон меня отправил ко всем чертям. Я не спал уже пятые сутки. Просто не мог. И это не спиды. Это мой затуманенный мозг, тошнота ко всему происходящему и огромное желание уйти из этой жизни.

Мозг кипел. Все стало гнусной привычкой. Вся моя никчемная бессмысленная жизнь была привычной. Цели? Стремления? Не было ничего, да и не хотел я всего этого. Я существовал, и я не желал, чтобы хоть что-то менялось. Я не хотел, чтобы что-то пробудило во мне человеческие эмоции.

Я окинул комнату глазами, и взгляд упал на фотографию, висевшую на стене. Отец, мать и я. Их давно нет в живых. И меня, наверное, тоже. Так я себя начал ощущать после их смерти.

Будь они сейчас живы, то пришли бы в ужас от того, кем я стал: эгоист и поддонок, просаживающий деньги на алкоголь, наркоту и шлюх. Бесконечные пьяные драки, девушки, которыми я просто пользовался, обещания, которые я с удовольствием нарушал – они бы мной точно не гордились. Хорошо, что они этого не видят.

Но будь они живы, то стал бы я таким?

Какая-то мучительная боль прожгла все тело, и я застонал. Совесть, ты ли это? Иди к черту, ты мне мешаешь.

Комната в полумраке начинала угнетать еще больше. В ней столько всего серого, начиная от плотных занавесок и заканчивая стенами и мебелью. Я чувствовал себя в серой коробке, в которую из небольшой щели проникает неоновый холодный свет – рекламные вывески делились своей яркостью сквозь окно.

Все было тусклым и невзрачным. Красочный мир омрачился и облачился в цвет праха моих родителей.

Я провалялся весь день, а вечером захотелось глотнуть свежего воздуха. Алкоголь почти выветрился, но перед глазами все плыло от раскуренного недавно косяка.

Я оделся и вышел на улицу. Заметно похолодало. Осень передавала бразды правления в руки зимы. Это чувствовалось по воздуху, который просачивался сквозь мою кожу и доходил до костей. Зима еще не скоро, но и осень уже позади. Это был запах приближающегося небытия. Вот так я называю зиму и все, что она несет за собой.

Я решил просто проехаться по городу и его окрестностям, искренне надеясь на то, что меня не остановят полицейские. В городе опасно разъезжать в таком состоянии, но в пригороде – всем плевать.

Мимо меня проплывали деревья, столбы и одинокие дома. Все казалось таким расплывчатым и жутковатым, что я даже удивился. Либо это какой-то особенный приход, либо я начинал сходить с ума. А может все связано.

Я начал набирать скорость. Я гнал, гнал, гнал, пока не увидел несущуюся навстречу машину. Я резко повернулся и выехал на обочину, но он успел задеть меня бампером. От этого я уронил голову на руль. Посмотрел в зеркало и увидел ту самую машину – несчастный врезался в столб, превратив свой автомобиль в кашу.

Помочь.

Я попытался вылезти из машины, но не смог. Глаза начали закрываться, и я провалился в бездну.

Сквозь тьму я услышал чьи-то голоса. Казалось, что я нахожусь в подвале, и где-то наверху заговорили люди. Но я почувствовал легкое прикосновение, от которого по телу пробежала дрожь. Открыв глаза, я замер. Темноглазая девушка что-то кричала мне в лицо, но я ее не слышал.

– Вы меня слышите? Очнись! Эй! Ты жив или нет? – в голову проникли ясные звуки человеческой речи, и я даже смог ответить.

– Жив. Да, – я все еще не в силах перестать смотреть ей в глаза, – Голова.

Она провела рукой.

– Черт, – ее пальцы испачкались моей кровью, – Выходи. Я отведу тебя к врачу.

Она помогла выбраться из машины, я оперся на ее плечо, и мы заковыляли по обочине.

– Нет, стоп! – внезапно закричал я, – Там человек врезался в столб. Это из-за него я не туда заехал. Ему надо помочь, а не мне!

– Где? – удивленно воскликнула она.

Я обернулся и обомлел: вокруг стояла мертвая устрашающая тишина. Только слышен задувающий ветер. По телу пробежал холод, а режущая боль в голове сменилась на гул.

– Но…как же… – промямлил я.

– Потом, – отрезала она, – Скорее всего, померещилось. Сейчас главное голову в порядок привести.

Я доверился спутнице. Изредка посматривал на ее профиль, изучая черты лица. Темные глаза, которые меня так взволновали – как странно, вокруг столько людей с красивыми глазами, но никто еще не вызывал такой реакции. Каштановые волосы струились по плечам и обрамляли ее угловатое точеное лицо. Уголки плотно сжатых губ смотрели вниз, и, кажется, в таком положении находились всегда. Вряд ли она любит улыбаться, хотя, я уверен, что улыбка ее красит.

Прошла будто вечность, пока на горизонте не показалось ветхое кирпичное здание. На тусклой табличке читалось еле видное «Гиперион». Похоже на заброшенный отель. Некошеная трава, побитые окна с деревянными рамами и тьма внутри.

– Где мы? – очнулся я.

– Мы идем к врачу, – ответила она и тут же уточнила, – К частному врачу.

Все стало на свои места. Хотя нет. Врач-отшельник, принимающий пациентов в заброшенном отеле “Гиперион”? Я попал в новую книгу Дэна Симмонса? Но мне ведь плевать? Да. Я не переживал.

Мы зашли внутрь и оказались в просторном холле. Я обвел глазами пространство: большая зала с лакированным узорчатым паркетом, на стенах деревянные красные панели, а потолки украшались большими сверкающими люстрами. На хостесе, оставшемся видимо еще с момента закрытия отеля, стояли бутылка вина, виски и бокалы; беспорядочно лежали несколько толстых книг, пара тарелок с закуской. Несколько кожаных диванов, расположенных почему-то спинкой к входу. Далее – широкая лестница с круглыми перилами, ведущая наверх.

Девушка усадила меня на диван, забежала по лестнице и вернулась через пару минут вместе с каким-то парнем. Я взглянул на него и застыл: меня прожгли горящие холодным огнем голубые глаза.

– Выехал на обочину и во что-то врезался, – в голове сразу промелькнула машина того водителя при слове «что-то», – Травму головы получил. Я сразу привела его сюда. Думаю, ты справишься.

– Без проблем, – сказал он, – Странно только то, что ты никого не предупредила. Никто так раньше не делал.

– Знаю, – спокойно ответила она, – Я об этом не задумалась.

Частный врач осматривал мою голову и уже что-то с ней делал. Девушка присела рядом.

– Он еще сказал, что съехал с дороги из-за парня, несущегося навстречу. Тот врезался в столб. Но там никого и ничего не было, – сообщила она.

Врач на мгновение остановился и заглянул мне в глаза.

– Зрачки сильно расширены. Ты что-то принимал, да?

– Что это за место? – бормотал я в полубреду, – Кто вы такие?..

– Что ты принимал? – повторил он.

– Спиды, – вздохнул я.

– Галлюцинация, вызванная феном и его, я полагаю, воспаленным воображением, – усмехнулся он, – Этот парень явно не раз отправлял свой мозг в удивительные путешествия.

– Все было слишком правдоподобно, – запротестовал я, – Такого после скоростей никогда не было. Я отчетливо видел и парня, и его машину. Ты ответишь, кто ты такой и что это за место?

– Это заброшенный отель, а я частный врач, – он развел руками.

И как это я сразу не догадался. Удивительно.

– Весьма подробно, – усмехнулся я.

– Ты можешь вспомнить, как выглядела машина и человек за рулем? – спросила девушка.

– Ну… – я пытался восстановить картинку, которая лишь вихрем проносилась в голове.

– Как…я… – пробормотал я первое, что пришло в голову. Но от этих необдуманных слов мне стало страшно.

– Не переживай, – спокойно сказала девушка, – Тебе надо просто отдохнуть, выспаться. Как тебя зовут?

– Эд, – ответил я.

– Очень приятно, я Лиз. А это Георг. Кажется, он уже заканчивает. Когда ты отдохнешь и выспишься, я расскажу тебе, кто мы такие и что это за место, – сказала девушка.

Через несколько минут Георг и вправду закончил с моей головой и сказал:

– Теперь вали спать.

Повязки остановили кровь. Мне хотелось только погрузиться в глубокий сон. Лиз повела меня в одну из комнат отеля, помогла раздеться и уложила в постель. Я сразу уснул.

2

Я очнулся в незнакомом месте – не помню, чтобы я засыпал на бордовом полу в окружении четырех черно-белых стен в полоску. Задрав голову, я увидел длинный туннель, вдали которого виднелся тусклый дневной свет.

Я встал и осмотрелся вокруг. Эта комната имела прямоугольную форму и за счет черно-белых вертикальных полос она вытягивалась в длину. Казалось, я не смогу дойти до ее конца, но сделав несколько шагов, я руками уперся о стену. Ощупывая поверхность, я почувствовал влагу на коже рук и посмотрел на ладони. На них растекалась черная краска, капли которой падали на пол и мою обувь. Я провел пальцем по белой полосе – казалось бы засохшая краска при соприкосновении с моими ладонями моментально увлажнялась и приобретала тягучую форму. И по моему пальцу стекала вниз уже белая жидкость.

– Разве я должен быть здесь? – задал я вопрос пустоте, – Отсюда есть выход?

Я почувствовал за своей спиной дыхание и обернулся. В углу стоял человек, одетый в темную рубашку, серое пальто и черные брюки. Волосы аккуратно уложены. Гладко выбритый подбородок блестел на свету. Я всматривался в его глаза и понял, что смотрю в свои. Его лицо, волосы, тело – все это было моим и не моим в то же время. Может это зеркало? Я взял себя за подбородок и нащупал грубую щетину. Затем рука поднялась к волосам: отросшие и неопрятные, они торчали в разные стороны. А парень напротив стоял, не двигаясь телом. Но, тем не менее, он был я.

Он смотрел на меня моими глазами, но в них не было такой опустошенности, какую я помню у себя. От его медовых глаз исходило тепло, в них еще горело что-то живое, и читалась надежда на будущее. В своих же я помню ржавчину. Старую, пахучую, задыхающуюся ржавчину.

– Кто ты? – спросил я, чувствуя, как сердце начинает чаще биться.

Он продолжал молча на меня смотреть.

– Кто ты? – я повысил голос.

Но он молчал. Будто не мог говорить. Я заметил на его красивых волосах бордовую спекшуюся кровь. В нос ударил запах железа, и мне стало дурно.

– Кто ты?! – наконец заорал я.

Сердце бешено колотилось, в голове пульсировало. Не выдержав этой боли, я упал на колени.

– Ааааааааааа! – из меня вырвался бесконтрольный вопль.

Я поднял глаза наверх и упал – тусклый дневной свет вдруг ударил по глазам ослепляющим лучом, из-за которого загудело в голове. И через секунду я отключился.

И тут же очнулся в своей машине. Я взволнованно огляделся: произошла авария, а я остался сидеть в машине? Черт, неужели до этого мне все снилось?

Выбравшись из машины, я заметил врезавшийся в столб автомобиль.

– Эй! – заорал я, – Вот теперь я тебя вижу! Ты все-таки не мое видение, чувак! Я тебе помогу!

Я подбежал к побитой машине, открыл дверь и вытащил оттуда человека. Перевернув его на спину, я отскочил в сторону и заорал:

– Что за чертовщина, твою мать!

Это был я. Но другой я.

Я осторожно подошел к нему, присел на корточки и убрал со лба растрепанные окровавленные волосы. Из раны на лбу хлестала кровь. Я поднес палец к его шее: пульс есть. Я облегченно выдохнул.

– Открой глаза, – прошептал я ему, – Открой же глаза, ну.

Он с трудом приподнял веки и посмотрел на меня измученными потупленными глазами. И при виде меня он еле слышно замычал. Он узнал меня тоже.

– О, черт, – взвыл я, – Откуда ты взялся? Кто ты такой?

Он медленно провел ладонью по своему лбу, поднял руку к моему лицу и размазал кровь по щеке. Его руки тряслись.

Я почувствовал, как его кровь начала жечь мою щеку. И когда боль стала уже невыносимой, я вскрикнул и проснулся.

Тяжело дыша, я приподнялся и осмотрел комнату, в которой нахожусь. На кровати рядом со мной сидела Лиз и смотрела на меня. Тогда я понял, что окончательно проснулся, устало вздохнул и успокоился. Ее присутствие оказывало невероятное лечебное действие.

– Мне показалось, что тебе снится беспокойный сон, – сказала она бесстрастным голосом.

– Тебе снятся кошмары? – спросил я ее, – Не банальные кошмары с кровью и дьявольщиной, а от которых становится тревожно и жутко на душе?

– Постоянно, – тихо ответила она, – Что ты увидел?

Я приподнялся на постели и заглянул ей в глаза.

– Я почти уверен, что тот человек, из-за которого я чуть не погиб, мне не померещился. Не посчитай меня сумасшедшим, но это был… я. И не я в то же время. Черт… не знаю, как объяснить. Его я и видел во сне. Но он ничего не мог мне сказать. У него была на голове кровь. Мы стояли в одной комнате, а потом оказались там.… Где ты меня нашла. Я вытащил его из машины. Нет…. – усмехнулся я, – Я вытащил себя из машины. Себя.… Зачем я тебе все это рассказываю?

Она немного помолчала и сказала:

– Доверие?

– Я обычно не доверяю людям.

– Все рано или поздно начинают кому-то доверять.

– Но не я, – покачал я головой.

– Чем ты особеннее других? – улыбнулась она, и я замер.

За все это время Лиз впервые улыбнулась самой печальной улыбкой на свете. В ней одновременно читалась тоска и любовь, в которых зарождалось что-то очень скорбное и трепетное.

– Мы обычные люди, – продолжила она, – нам свойственно испытывать симпатию, ненависть или равнодушие к другим. Мы – живые существа, нам рано или поздно захочется тепла. И это нормально. Мы не можем прожить без общения. Или без отношений. Из миллионов людей мы все равно найдем одного человека, которому решим и захотим открыться.

Она продолжала улыбаться. В ее словах не было ничего особенного, и я, быть может, в который раз слышал это и пропускал мимо ушей. Но сейчас задумался. Впервые в жизни я покопался в недрах своей души и показал это другому человеку. И, самое главное, я сделал это. Не задумываясь. Чистая случайность. Я смотрел на нее и… видел что-то новое. Совсем не то, что в других людях. Я просто смог ей довериться.

– Может быть… – пробормотал я и вздохнул, – Может ты права.

Она снова улыбнулась.

– Только это видение… – сказал я, – Или не видение? Что ты об этом думаешь?

Улыбка сошла с лица. Она снова внимательно и серьезно смотрела на меня.

– Мне кажется, я тебе верю. Скорее всего, ты видел именно это. Но объяснить я ничего не могу.

– Я и не прошу. Просто скажи мне, что это за место и кто вы такие? – спросил я и тут же, смеясь, добавил, – Что это заброшенный отель я уже слышал. Мне хочется знать больше.

Она встала и подошла к окну. Я последовал за ней.

– Что ты видишь за окном? – спросила она, рассматривая пейзаж за окном.

Облака пыли безостановочно и медленно поднимались к серому грязному небу. Мерзлая темно-бурая земля была усыпана вдоль и поперек железными обломками и разбитыми кирпичами. А поодаль полуразвалившиеся дома трещали по швам и скрипели при легком дуновении ветра. Все это благолепие шлифовалось отвратительным запахом гниения и разложения, который ощущался даже при закрытых окнах.

– Мы за городом, – ответил я, – вполне нормальная и объяснимая картина.

– По-твоему в городе лучше? – она повернулась ко мне, – Там все то же самое. Только вместо домов – люди.

– И что? Пытаетесь изменить мир к лучшему? – усмехнулся я.

Она добродушно рассмеялась.

– Кто мы такие, чтобы пытаться изменить мир? Еще и к лучшему. Мы его давно таким приняли и вместе с ним катимся вниз. С удовольствием или без – это уже не имеет значения. Никто из нас не тешится мнимыми надеждами подростков-максималистов об устранении несправедливости и перемен к лучшему. Это глупость и лицемерие. Наши родители, да и мы сами, столько ждали будущего, и вот оно перед нами. Еще десять лет назад было понятно, что дальше будет только хуже. Или (еще страшнее) – никак. Почему мы здесь? Потому что до этого места никто не хочет добираться. Ничего из себя не представляющие люди не рвутся в город, они остаются здесь. Мы просто не нужны. И уже никто это не скрывает. Тебе нехорошо?

Чувствовалось легкое головокружение, которое сопровождалось режущей болью в лобной части. Я наклонился и оперся о подоконник. Лиз заглянула мне в глаза, пристально разглядывая мое лицо.

– Голова закружилась внезапно. И заболела, – ответил я.

– Тебе нужно к Георгу. Он чем-нибудь поможет. Давай спустимся. Заодно познакомишься с остальными.

Мы спустились вниз, в тот самый холл. Георг сидел на диване, закинув ногу на ногу, курил и работал за ноутбуком. Когда я оказался рядом с ним, он даже не поднял голову, продолжая бесстрастно стучать по клавиатуре и изредка затягиваясь сигаретой. Рядом с ним сидела девушка, лениво развалившаяся на диване. Она словно находилась в трансцендентальном состоянии: уставшие и в то же время блаженные глаза смотрели в одну точку, а ее рука периодически подносила ко рту бокал красного вина, и она отпивала напиток маленькими, но частыми глотками. Заметив меня, она мягко перевела взгляд в мою сторону. Ее глаза впились в мои.

Я немного почувствовал себя хуже: меня словно обожгли зеленым ядом. Отравляющая зелень в ее глазах словно растворялась в моем мозгу, оставляя за собой токсичные разъедающие следы.

– Георг, у него начались головокружения, – сказала Лиз.

Он не повел и бровью.

– И резкие головные боли, – терпеливо добавила она.

Георг нахмурил брови и небрежно бросил:

– А я тут причем? Я не невропатолог.

– Ты его вчера зашивал, Георг, – все также терпеливо ответила Лиз.

На секунду он остановился, задумался, после чего широко раскрыл глаза.

– Ааааа…. – протянул он, – Вспомнил. Погоди. Сейчас.

Он полез в рюкзак, достал упаковку лекарств и протянул мне. Я молча взял белую коробочку, на которой не было ни штрих-кода, ни названия препарата, ни инструкции по применению.

– Утром и вечером по две таблетки, – бросил он.

Я повертел упаковку в руках.

– Что это? – недоверчиво спросил я.

– Лекарство, – ответил он, слегка усмехаясь, – Или ты думаешь то, что твои спиды принесли бы тебе больше пользы?

– Я знаю состав всех веществ, которые принимал. Здесь же ничего неизвестно.

– Это обезболивающее, – вмешалась Лиз, – Его Георг сам разработал. Это лучше, чем то, что продается в аптеках.

Я достал две таблетки, положил их в рот и почувствовал горьковатый привкус. Сидящая рядом с Георгом девушка, молча протянула мне бокал вина. Я взял его и запил лекарство.

– Спасибо, – сказал я ей.

Она улыбнулась мне в ответ.

– Кто это? – спросила она.

– Георг не рассказал? – ответила вопросом на вопрос Лиз.

Мы все вместе посмотрели на Георга. Он нас будто и не чувствовал.

– Даже не собирался, – усмехнулась она.

– Это Эд, – сказала Лиз, – Он вчера чуть не разбился на машине и получил небольшую травму. Георг его подлатал.

– Почему мне не сообщили?

– Не было времени, – холодно ответила Лиз.

Девушка приподняла бровь, встала, подошла к столику, взяла сигарету и закурила.

– Странно… – задумчиво произнесла она, выпуская дым изо рта, – И удивительно. Хм…

Она продолжала курить.

– Я Ада, – сказала она, наконец, после некоторого молчания, – Меня радует, что ты здесь. Словно недостающий паззл в нашей компании. Ты точно что-то значишь.

Я силился понять: она иронизирует или бредит? Сумасшедшей она не казалась, но вот странной… в плохом смысле этого слова. В ней таилась какая-то чертовщинка, от которой немного бросало в дрожь.

Я потрогал лоб и почувствовал холодную влагу: пот. Головная боль незаметно унеслась прочь, но чувство тревожности и беспокойства меня не покидало. Я начал учащенно дышать, в голове зашумело, а перед глазами побелело. И внезапно я оказался в другом месте.

Я находился в белой комнате, которая напоминала больничную палату. Да. Судя по всему, это и была больничная палата, но совсем непривычная мне: слишком ухоженная, светлая и чистая. В таких я еще не бывал. Словно находился в больнице будущего.

«Это не мое место, я не должен быть здесь», – подумал я.

Но мне так хотелось остаться там навсегда. Я чувствовал такое спокойствие, какое не испытывал с самого детства, когда мама перед сном накрывала пледом и целовала в лоб.

Тепло…

Уют…

Тишина…

Меня ласкал и утешал аромат цветов и запах лекарств. Я закрыл глаза и ощутил легкое прикосновение нежных пальцев. И впервые в жизни я ощутил самое необъяснимое счастье – мое сердце наполнилось теплом и нежностью. Я почувствовал, как по лицу скатились слезинки.

Но внезапно меня затрясло. Аромат цветов сменился резким запахом нашатырного спирта. Звук легкого ветерка сменился на крики.

– Эд! Эд! – услышал я голос Лиз будто с того света, – Очнись!

Я открыл глаза. Надо мной стояли Георг с ватой в руке, Лиз и Ада. Я встал и начал озираться по сторонам.

– Где… где я? – в смятении спросил я.

Я не понял, что произошло. И не мог это объяснить. То, что я видел, было реальным настолько, что я перестал понимать, где находится явь. А где сон.

Я посмотрел на рядом стоящую троицу.

Ада внимательно смотрела на меня. Она словно знала, что я только что пережил. И знала, почему это произошло. В ее глазах светилось безумное любопытство.

Во взгляде Георга читалось мертвое спокойствие. Ему было все равно. Он помог мне только потому, что привык помогать.

Лиз. По-настоящему я почувствовал только ее. Она не знала, что произошло, но словно испытала это вместе со мной. В ее глазах я увидел сопереживание, понимание и абсолютное принятие. Мне не нужно ей ничего объяснять. Она все поймет и примет меня, как данное.

Я смотрел на ее лицо и невольно вспомнил запах цветов в больничной палате. И странным образом эти два фрагмента слились воедино, создавая ее полноценный образ, который оберегал меня и грел.

3

Но я пришел в себя. В сжатом кулаке хрустнула упаковка с лекарствами, и я с гневом посмотрел на Георга.

– Сукин сын! – процедил я, – Что за таблетки я принял?

Я направился к нему, готовясь нанести удар. Но он схватил мою приподнятую руку и сдавил ее своими костлявыми пальцами. Хватка у него мертвая.

– Это обезболивающее, – спокойно ответил Георг, – Точно такое же, какое ты покупаешь в аптеках. Но в моих лекарствах вероятность побочных эффектов максимально снижена. В твоих галлюцинациях виноват твой воспаленный мозг, ты сам и то дерьмо, которое ты принимал.

Я устало опустился на диван и схватился за голову. Рядом присела Лиз.

– Эй, – тихо сказала она, – Слышишь? Ты недавно перенес головную травму. То, что сейчас с тобой произошло – всего лишь последствие. Пройдет немного времени, и ты будешь в порядке. Принимай лекарство Георга, тебе станет лучше.

Я согласился на все, лишь бы меня перестали трогать. Прошло всего лишь два часа с момента, как я проснулся, а меня уже сильно рубило. Я чувствовал себя истощенным и высосанным.

Я оглянулся. Вокруг находились незнакомые мне люди, но поневоле я ощущал себя привязанным к ним. Они не обращали на меня ни малейшего внимания и продолжали заниматься своими делами. Появились другие, которые тоже либо погружались в свою деятельность, либо развлекали себя общением.

Я откинулся на спинку дивана и принялся разглядывать это сборище. Мои губы начали расползаться в полуулыбке. Для полного расслабления мне захотелось выпить что-нибудь крепкое.

Не успел я об этом подумать, как перед моими глазами оказался стакан со светло-коричневой жидкостью и льдом. Я поднял голову и увидел Аду.

– Мне показалось, что тебе нужно немного расслабиться, – мягким голосом произнесла она, – Виски со льдом – идеальный вариант, не так ли?

– Читаешь мои мысли и уже не в первый раз, – ответил я, беря стакан из ее рук, – Узнать бы, как у тебя получается.… Благодарю.

Я сделал глоток и медленно выдохнул. Стало гораздо легче. Я понял, что в этом месте не смогу находиться в трезвом состоянии. Но внезапно я подумал о том, что даже без алкоголя и наркотиков я буду, как пьяный.

– А если я скажу, что знаю тебя? – с улыбкой произнесла она.

Я опешил, а она тут же продолжила:

– Шучу. Но я умею чувствовать других людей. И ты не исключение. Расскажи мне, что с тобой произошло. Может я смогу объяснить происходящее?

Я внимательно посмотрел на нее и почувствовал опасность. Затем покосился на жидкость в стакане, пытаясь увидеть в нем инородные элементы. Сквозь стекло стакана я заметил, как ее губы растягиваются в ухмылке.

– Это просто виски, – сказала она, – Зачем мне тебя травить? Ты с этим справляешься самостоятельно и успешно. Не доверяешь мне? Придется. Я тебя вижу насквозь, Эд. Как и всех присутствующих.

– Пытаешься напугать? – усмехнулся я.

– Нет, – она перестала улыбаться и сделалась очень серьезной, – Подготавливаю тебя.

Георг и Лиз внезапно оказались рядом. Я и не заметил, как они подошли к нам, прислушиваясь к нашему диалогу. Я украдкой взглянул на Лиз: ее глаза сканировали то меня, то Аду.

– Знаешь, у меня есть идея, в которую я железобетонно верю. Это наше общество, и оно стремительно развивается. У нас имеются все ресурсы и шансы для того, чтобы сделать из этого места центр жизни. Никому не нужно рваться в город. Всё можно получить здесь. И ты тоже. Ты не просто так появился здесь. Ты необходимый элемент этой мозаики.

– Брось, Ада, он обычный наркоман, как и все здесь присутствующие, – рассмеялся Георг, – Причем с галлюцинациями. Это и есть твое общество, которое ты так трепетно пытаешься сохранить? Алкоголики и наркоманы?

– Ты тоже, – улыбнулась она.

– Я врач, – небрежно бросил он, – Польза остальных остается под большим вопросом. Я никого не унижаю, но твоя напыщенная речь вызывает смех. Они здесь потому, что в другом месте будут лишними.

– А ты, Георг? – спросила Ада.

– А я могу быть и там.

– Но ты здесь, – улыбка Ады незаметно превратилась в ехидную усмешку, – И ты всегда будешь здесь, несмотря на то, что отказываешься в этом признаваться. Но мне признания не нужны. Твое присутствие говорит за себя, унижает тебя и делает таким же, как все.

Вокруг стало тихо. Внимание окружающих было приковано к нам. Мне стало некомфортно от этих взглядов. От неудобной и провокационной ситуации, которую так легко создала Ада.

– Пожалуй, я все-таки поеду домой, – ляпнул я первое попавшееся в голову, лишь бы отвести внимание от Георга на себя, который стоял мрачнее смерти.

– Твоя машина разбита, Георг отвез ее на ремонт, – без эмоций сказала Ада.

Я посмотрел на Георга: он отошел, сел на диван и закурил. Затем демонстративно включил ноутбук и якобы принялся за работу. Я обреченно вздохнул.

– Уеду на автобусе… – пробормотал я неуверенно.

– Здесь не ходит общественный транспорт. Отсюда возможно выбраться только на попутках, но это опасно. Тебе, действительно, лучше немного подождать, – сообщила Лиз.

– Ладно. Я просто подышу воздухом на улице, – сказал я, – Пройдусь.

И я вышел. Во мне бурлило неутомимое желание занюхаться мефом и успокоиться. Но у меня ничего с собой не было. Я с тоской подумал о своей серой квартире, и мне безумно захотелось туда. Я начал представлять, как буду лежать размазанный и довольный, и мне ничего не будет нужно. Но сейчас туда не попасть. Я облокотился головой о стену и вздохнул.

В дверях показалась Лиз. Она подошла ко мне. Ее неторопливое дыхание слегка смягчило душевную смуту.

– Хочу домой, – сказал я.

– Сейчас нет возможности тебя отвезти, – ответила она, – Давай пройдемся?

– А Георг на машине, верно? Но он не отвезет меня домой, да?

– Да, – ответила она, – Он не любит ездить в город, хоть и ездит туда в редких случаях. И тем более он не будет делать это сейчас.

– Что за редкие случаи? – поинтересовался я.

– Он работает в больнице. Некоторые считают, что он бросил университет и продает синтетику. Но вряд ли. Слышала, что он окончил учебу с медалью. Сейчас ему выгодней с нами. Он единственный хороший врач за городом, и это приносит ему неплохие деньги. К тому же зависимость от кокаина. А если он вернется в город, то сможет с трудом доставать лишь намешанный фен. Это в лучшем случае. Впрочем, ты сам знаешь, как с этим сложно в городе.

– Еще как знаю, – усмехнулся я, – Отдавать пятнадцать грамм золота за грамм фена или мефа – такое себе удовольствие. Лучше перебраться сюда и купаться в коксе. Почти все мои знакомые так и сделали. Только я их больше не видел.

– Это неудивительно, – сказала Лиз, – Но насколько должно осточертеть в городе, что люди бросают жилье и переезжают сюда?

– Просто ты не понимаешь, что это такое, – улыбнулся я, – И не знаешь, какая жизнь там. Она серая и пресная среди ярких огней и необычайной красоты. Она там никакая. Секс и наркотики. Это все, что вызывает эмоции. Знаешь… – задумался я, – У меня всегда был соблазн пуститься во все тяжкие. Иногда я думал: «Почему я еще не перебрался туда? Что мне терять?». И вот я здесь. И я хочу вернуться домой.

Лиз ничего на это не ответила.

– А Георг…. Он из города? – внезапно дошло до меня.

Надо же! Я только сейчас это понял. Выходит, он такой же, как я.

– Ты только сейчас понял? – рассмеялась она, – Георг – элита. Его семья – это сливки общества. Родители занимают престижные посты, я не знаю, чем именно они занимаются. А он врач и наркоман, сидящий на двух стульях. Неизвестно, как ему удается находиться здесь и жить там. Возможно все дело в авторитетном отце. Поэтому многие его здесь не любят. Завидуют.

– Он неплохо устроился, – сказал я, – Элитное общество, элитные наркотики. Не разменивается на дерьмо, как я.

– Он сделал все, чтобы ему было комфортно. И не считает себя наркоманом. Идем в лес?

– Я тоже себя не считаю, – рассмеялся я, и Лиз рассмеялась тоже, – Да. Идем.

Ее предложение погулять в лесу было лучшим событием за сегодняшний день. Я последовал за своей спутницей, надеясь на более спокойное и не травмирующее мою и так подавленную психику времяпровождение.

Наши шаги были неторопливыми и тихими. Чем дальше мы продвигались, тем сильнее слышался хруст веток и скрип сухой травы под ногами. Я слушал приятное пение птиц, легкий свист ветра. И ее приглушенный голос.

– Если ты думаешь, что сможешь тут обрести себя, то ошибаешься. Скорее потеряешься окончательно. А учитывая, что ты употребляешь, то… Маловероятен благополучный исход. Я, наверное, должна была тебя обнадежить, а вместо этого делаю только хуже. Но я привыкла говорить то, что я вижу или предвижу. Или то, что чувствую. Ты, правда, видел самого себя?

Мое видение и сон предстали перед глазами и сложились в единую картину.

– Да, – ответил я, – Теперь я в этом уверен точно. Это был я, но другой я. Но вместе с этим я чувствовал в нем свое нутро. Как бы тебе объяснить… – замешкался я.

– Попробуй как-нибудь, – сказала она, – Я пойму тебя.

Ее слова меня ободрили.

– Хорошо. Ты помнишь себя в детстве? – спросил я.

– Да, – ответила она.

– Ты можешь с уверенностью сказать, что сейчас ты говоришь и делаешь то же самое, что и тогда? Мысли? Желания? Они те же, что и раньше?

– Нет, – Лиз помотала головой, – В детстве мысли, поступки, слова были другими. Все меняются, и это нормально.

– Но, тем не менее, это была ты, так?

Лиз на секундочку остановилась и вдумчиво посмотрела на меня.

– Это была ты, – тихо сказал я, – И это «ты», словно стержень внутри тебя, внутри твоих мыслей и поступков. Стержень, который никогда не меняется и останется таким же навсегда. Словно игла, вокруг которой без остановки вращаются нити. Красные, черные, белые. Разноцветные. Цвета и толщина нитей зависят от того, что ты делаешь. И они меняются постоянно. Некоторые исчезают навсегда, некоторые остаются и будут оставаться еще долгое время. Но убери их все, и останешься ты. Твой стержень. Твоя суть.

Я остановился и взял ее за руку.

– К чему я веду? – продолжил я после небольшой паузы, – Он был другим. Но это был я. И я понял, что это «я», убрав все нити, которые вращались вокруг этого стержня. И он тоже это понял.

Лиз, не отрываясь, смотрела на меня. В ее глазах читалось волнение и понимание. Она мне верила.

Возможно, я начал сходить с ума, потому и поверил в свою галлюцинацию. Возможно, это последствия наркотиков, моего больного воображения, моей скатившейся жизни и отравленного воздуха, как говорил Георг. Но пока этот человек верит мне, все не так безнадежно, как кажется.

Я поднял глаза на небо. Сквозь еловые ветки блеснул яркий солнечный свет, который ослепил мне глаза. Я зажмурился и открыл их снова, распахивая свою душу перед бескрайним голубым небом. Этот свет проник в меня и подарил надежду.

4.

Когда незначительная случайность сбивает с пути, то меняется все. С момента аварии прошло около двух недель, и за это время я успел лучше узнать окружающих людей и познакомиться с новыми.

Одно знакомство оставило во мне неизгладимый отпечаток. Я стал приезжать в отель из-за Лиз. Общение с ней проходило на удивление спокойно и без волнений, и я признался себе в том, что все-таки сумел привязаться к человеку.

Но в этот раз наша встреча прошла не как обычно. Я зашел в отель и увидел девушку. Каштановые волосы струились по плечам, в худых пальцах тлела сигарета. Она резко обернулась и уставилась на меня. Потом, ничего не говоря, села на диван.

Я подошел к ней и сел рядом. Она боязливо взглянула на меня и отвернулась. Ее лисьи глаза испуганно смотрели вниз. Продолжала курить.

– Я тебя напугал? – спросил я.

Она подняла голову и повернулась ко мне.

– Нет, – девушка помотала головой, – Я очень жду Аду. Она не отвечает на сообщения, не поднимает трубку. А у меня очень срочное дело. Я не могу так долго ждать.

– Я тебя раньше здесь не видел, – сказал я, – Как тебя зовут? Ты давно здесь?

– Намного дольше, чем ты, – усмехнулась она и грустно добавила, – К сожалению. Я Тора. А ты?

– Эд, – ответил я, – Почему к сожалению?

Она немного помялась.

– Долго и тяжело объяснять, – сказала она, – Но это самое последнее место на земле. Я это чувствую. Не могу отсюда выбраться, – Тора глубоко затянулась.

– Почему? – спросил я.

– Ты все поймешь потом, – ответила она, – Я не могу так долго ждать Аду! – внезапно вскрикнула и схватилась за голову.

Ломка.

– Тебе плохо? – поинтересовался я.

– Я в порядке.

– Почему ты здесь так редко бываешь? – спросил я.

– Потому что я не выношу всех людей, – она истерично рассмеялась, – Не могу видеть их так часто. Мне достаточно прийти сюда раз или два в месяц и снова пропасть. Я немного слышала о тебе. Ты попал в аварию, и тебя вылечил Георг. И продолжает лечить своими лекарствами?

Я занервничал. С момента аварии я не мог обойтись без таблеток Георга. Без них моя голова превращалась в горящий шар с шипами внутри.

– Да… – проговорил я, – Кажется, я стал зависимым от лекарства Георга. Ты что-то о них знаешь?

– Я знаю, что они менее вредны, чем то, что продается в аптеках, – сказала Тора, – Он не навредит тебе. Не бойся.

– Может он и тебе поможет? – спросил я.

– Нет, – грустно ответила она, – Никогда.

Я услышал скрип двери и обернулся. Это были Ада и Лиз. Тора тут же вскочила и побежала к ним навстречу.

– Здравствуй, Тора, – улыбаясь, сказала Ада, – Давно ждешь?

– Я оставила тебе кучу сообщений и звонков. Ты понимаешь, что я не могу так долго ждать? – взревела Тора.

– Не здесь, – Ада холодно улыбнулась и, взяв за руку Тору, повела ее за собой по лестнице.

Лиз подошла ко мне.

– Она наркоманка? – спросил я, глядя им вслед.

– Да, – ответила Лиз, – Кажется, ее ничто не спасет.

– Она хороший человек?

– Она больше, чем хороший человек, – сказала Лиз.

– И вы не хотите ей помочь?

– Она сама должна захотеть. Мы ничего не можем сделать.

– Георг – врач. Он может помочь. Почему вам плевать друг на друга? Вы же почти семья.

Я почувствовал нервное напряжение, потому что представил, как эта прекрасная грустная девушка ставится по вене, и счастье разливается по ее телу. Хм…. Я подумал о наркотиках, и желание испачкать ноздри потихоньку затуманивало мозг.

– Георг не только врач, но и ее бывший молодой человек. У них была печальная история любви. Вряд ли из этой идеи выйдет что-то хорошее…

Я уже не слушал Лиз. Мне внезапно стало тошно и противно от всего происходящего, даже от нее, от ее спокойствия и мягкости. Мне хотелось поскорее вернуться домой, перерыть все углы, в надежде найти веселящие пакетики, и отключиться от этого мира, который лег на меня всем своим неподъемным весом и продавливал вниз.

Ноги подкашивались. Не в силах больше стоять, я плюхнулся на диван и схватился за голову.

В ушах звенело. Перед глазами всё белело. По лицу скатывался холодный пот.

– С тобой все в порядке? – услышал я голос Лиз над собой.

Но я не мог ей ответить. У меня не было сил.

– Тебя трясет, – испугалась она, – И ты горишь. У тебя температура.

– Отведи меня домой, – промямлил я, – Скорее.

– Я лучше позову Георга, – она уже взяла телефон в руки.

– Нет, – злобно хрипнул я, – К черту его. Я хочу домой. Ключи.

Я вытащил ключи из кармана и протянул ей.

– Отвези меня домой. Я не могу здесь находиться.

Лиз вздохнула, взяла ключи и попробовала приподнять меня. Я подчинился и с усилием воли поднялся. Волоча ноги, я следовал за ней. В ушах шумело так сильно, что я перестал слышать всё вокруг. Во время езды я отключался и не заметил, как мы приехали к дому.

– Мы приехали туда? – спросила она, осматриваясь вокруг.

– Да, – ответил я. Видимо в полубреду я ей назвал адрес и сразу забыл об этом.

Лиз внимательно и с живым интересом рассматривала улицу. Она с удивлением поглядывала на роботов, доставляющих еду и другие товары. Спокойных и размеренных людей, не знающих финансовых трудностей и проблем. За чертой такого нет. Разумеется, она знает о благах цивилизации, но никогда с ними не сталкивалась вплотную.

Мы поднялись в мою квартиру. Я тут же упал на кровать. Лиз села рядом.

– Где лежит градусник? – спросила она.

– Не знаю, – устало ответил я, – В углу шкафа должен быть пакетик с лекарством. Пожалуйста, найди его.

Лиз хмыкнула и пошла искать. Через минуту она вернулась с ним.

– Это меф, – сказала она.

– Да, – ответил я, – Мне нужно расслабиться. Сделай две дороги, прошу.

– Нет, – отрезала она, – Тебе нужно сбить температуру.

– Лиз, я не могу больше у вас находиться, – протянул я, – Мне нужно отдохнуть. А отдыхаю я только так.

– Эд, ты наркоман, – сказала она.

Мне нечего было ответить.

– И ты употребляешь дерьмо. А мог бы нюхать кокаин.

– На этой стороне наркотики не достать, – бормотал я в бреду, – Безумно дорогое и опасное удовольствие. У людей два выбора: роскошь цивилизации, но при этом овощная жизнь, или море химии, но жизнь отброса общества. Я пытался жить между двумя мирами, но мне это давалось с трудом. Сейчас ты можешь перетянуть меня в ваше общество, но я там схожу с ума. Ты понимаешь это?

– Да, – спокойно ответила Лиз, – У меня не было выбора. Я выросла в нищете. Мои родители умерли от передозировки, когда мне было лет пять. Я скиталась по дальним родственникам, но была предоставлена сама себе. Разумеется, у меня нет никакого образования. Я нигде не училась. Но училась сама. Искала возможности, цеплялась за них и выжимала из них все по максимуму. Сейчас я живу в отеле. Больше у меня дома нет. Как и счастья в жизни. Я не знаю, как оно выглядит.

Я не удивился ее признанию. Так жили все на той стороне, но Лиз еще повезло. Повезло с мозгами.

– Мы донашивали вашу одежду, доедали остатки еды после вас. Мы собирали и пользовались вещами, которые вы привыкли называть хламом. То, что не имело цены у вас, было дорого нам.

– Зато у вас легальные нарко-притоны, – лениво протянул я.

– Чтобы было легче среди этого дерьма. А Ада… Она создала свою общину, где есть все необходимое для терпимой жизни. Поэтому многие идут к ней. Но не возвращаются. Потому что умирают. Но кого это сейчас останавливает? В отличие от вас, мы всегда готовы к смерти. Мы знаем, что она наступит в любой момент.

Я представил себе эту картину: Ада, организовавшая сообщество самых падших людей, делает все, чтобы они ни в чем не нуждались. Но что она от этого имеет?

– А Ада имеет какую-то выгоду от своей идеи? Ей платят?

И Лиз злобно рассмеялась.

– Если только душой.

Я подумал, что она тоже не все знает. Любопытно.

– Тебя никогда это не интересовало? Ты не хочешь знать, почему у вас все это происходит?

– Меня это интересует до сих пор.

Лиз начала прохаживаться по комнате в полном молчании и остановилась возле фотографии моих родителей. Я тоже не нарушал тишину.

– Это ты с родителями? – спросила она.

– Да.

– А где они сейчас?

– Их нет в живых, – угрюмо пробубнил я и мысленно взмолился, чтобы она заткнулась и не задавала вопросов, бороздящих мои душевные травмы.

Но нет.

– Что с ними случилось?

Сука.

– Если не хочешь об этом говорить, то пр…

– Отец умер от опухоли в головном мозге, а мать – в автомобильной катастрофе, – перебил я её неожиданно для себя.

Она на секунду застыла.

– Мне очень жаль, – наконец, произнесла Лиз.

– Ничего, – ответил я, – Это было давно. Я смирился.

– Ты был ещё маленьким? Кто тебя воспитывал потом?

– Дядя, – внезапно я понял, что впервые говорю с человеком о моей семье. О моём прошлом.

– А где он сейчас? – осторожно спросила она, поглядывая на меня.

– Я… не знаю, – вдруг растерялся я и стыдливо отвернул глаза.

Лиз это заметила и подошла ко мне. Ее пытливый взгляд беспощадно прошелся по мне, вызывая во всем теле невыносимую боль.

– Он тебя не бросал, верно?

Я молчал.

– Эд?

Обреченно вздохнув, я просто выпалил ей всё, что держал в своей душе:

– Я сам от него сбежал. Он мне подарил квартиру, машину, а я, как неблагодарная свинья, даже не сказал «спасибо» за всё, что он для меня делал. А все деньги, которые он мне перечислял, я просаживал на меф и шлюх. И другие развлечения. Последняя встреча с ним была лет десять назад, когда он вложил в мою ладонь ключи. Всё. Я ему больше не звонил, не писал. И, несмотря на это, я всё еще получаю от него деньги. Не так часто, как раньше. Но получаю. Вот такое я конченое говно. Ты это хотела услышать? Теперь поняла, какой я скот?

Лиз молчала. Она подошла к окну и подняла занавеску. Жадно пожирая глазами открывшийся вид, Лиз, словно, пыталась сохранить в памяти то, что показалось ее взору.

Ее молчание начинало меня терзать. Нотки совести, так тщательно заглушаемые мной, вырвались из клетки и заскребли в душе, словно голодные крысы. В груди ощущался тяжелый груз, который тянул книзу все мое нутро. Все во мне ныло.

– Хорошо, что ты мне всё рассказал, – Лиз, наконец, нарушила тишину, и я вздохнул с облегчением, – Я просто хотела услышать тебя настоящего.

– Я поступил скверно, да? – мои глаза начали наполняться слезами.

– Я не знаю, – ответила она и, повернувшись ко мне, улыбнулась. Ее лицо, освещаемое неоновым светом, внезапно преобразилось и сделалось очень красивым и непривычно мягким.