Отрывок из книги
Знойное сибирское солнце нещадно палило, оставляя на коже ощущение легкого ожога и придавая ей болезненный, красновато-желтый оттенок. Надоедливые горячие лучи никого не хотели оставить в покое. Даже под сочно-зеленым бархатом березовых листьев они норовили ужалить каждого в любое оголенное место. – «Боже мой! Это невыносимо!» – пронеслось в ее голове. Но ветер не слышал этих слов и продолжал нагло трепать ее сероватые волосы, беспорядочно раскидывая их по плечам. «Пожалуй, возьму себе мороженого, хотя… стоять на остановке и при всех есть его…, а, если подойдет автобус? Нет, потерплю…».
Машинально перебежав через дорогу, не дожидаясь сигнала светофора, она очутилась на остановке. Казалось, все взгляды обращены на нее, особенно критичные женские. Но в ее сторону никто не смотрел, может быть, просто, от нечего делать. Ее обыкновенное лицо, с карими глазами под ненакрашенными ресницами, прямым носом и несколько большим ртом, плавно перетекало в шею, от которой начиналось длинноватое туловище. Оно было укутано в легкий вязаный костюм, из жилетки и юбки, бежевого цвета. На шее болталось деревянное «колье», с темными бусинами, в виде солнца. Автобус лениво подошел с опозданием в минуту, забрал пассажиров и также нехотя продолжил свой маршрут. Транспорт оранжевого цвета оказался «резиновым», так как вместил в себя всех. Маленькие, но сильные старушки, в красных и зеленых платьицах, были похожи, как сестры, друг на друга. Возле каждой стояли ведра с землей или саженцами. Молодежь недовольно посматривала на них, и каждый думал про себя: «Ну, куда же они едут? Куда везут эти ведра, ведь все уже давно посадили?». Бабульки настырно молчали и, кажется, знали, что именно о них думают. Однако всем своим видом хотели показать, что даже на пенсии не видят покоя, так как вынуждены кормить своих взрослых детей и подрастающих внуков. Молодая и полная кондукторша с видом «заколебали вы все» пробиралась сквозь толпу в надежде, что «где-то там» ей дадут денег, а не сунут под нос проездной билет. Когда она продвигалась мимо, ощущалось, что лучше всего на свете она умеет «работать локтями». Ее пышные, волнистые волосы щекотали лицо. В нос просился букет всевозможных ароматов от нее и еще половины автобуса. Молодежь злилась. Старушки готовились «дать отпор», если заставят платить за «багаж». Через пару минут в салоне стало попахивать горелой резиной. На лицах пассажиров обозначилось явное беспокойство. Остановились. Кондукторша снова «заработала локтями», пассажиры, помогая ей, заерзали в обратном направлении. Каждый, молча, ждал ее объявления о том, что необходимо покинуть автобус, но по-детски надеялся на чудо. Чуда не произошло. Старушки заворчали, молодежь раздражалась еще больше. «Выходили» по трое. Сердце бешено колотилось при мысли, что она может не успеть на эту встречу. Глаза в «конвульсиях» бросали взоры на часы каждые девять секунд. Остановка быстро заполнилась нервным народом. В воздухе повисло гудение, отчего тошнило и хотелось есть одновременно. Через пять минут стало ясно, что проще расстаться со стами рублями, чем ждать дальше. И, хотя ей снова казалось, что все взгляды обращены лишь на нее, рука машинально повисла в воздухе, и через пару секунд возле ног заскрипели тормоза вишневой «шестерки». На душе стало еще легче при виде за рулем пожилого человека. Сейчас она старалась только не задеть головой дверцу машины и плотно закрыть ее. Ехали быстро и молча, что радовало до некоторого момента. Из-за угла дома на дорогу неожиданно кинулась черная кошка…, колеса загудели…, о железное днище что-то с силой ударилось. В висках с болью стало биться «второе сердце». Водитель, с пунцовым от жары лицом и в клетчатой рубашке, коротко выругался и поехал еще быстрее с «места преступления». У нее было ощущение, будто она являлась его сообщницей. Нервно заработало подсознание, которое говорило, что все это неспроста и, может быть, не стоит идти на эту встречу. В мозгах же крутилось иное: «Надо пойти, что может случиться плохого? А, вот если не пойду, то пожалею…».
.....
Аня медленно поднесла руку к двери и гулко постучалась в нее, то ли надеясь, что ее не услышат, то ли боясь, что сильный стук обрушит стены. Где-то в глубине дома послышались шаркающие шаги, постепенно приближавшиеся к незваной гостье. Дверь со скрипом распахнулась, и на пороге показалась высокая морщинистая женщина, с седыми волосами. Только непонятный блеск в глазах, отсутствие сутулости и вполне разумное выражение лица мешали назвать ее «старухой». Женщина была одета в длинный потертый халат, грязно-фиолетового цвета, ее волосы гладко зачесаны назад и собраны в пучок. От хозяйки исходил не старушечий, а вполне нормальный аромат лаванды и ландыша.
– Здравствуйте. Скажите, здесь проживает Олег Борисович Манин? – Аня говорила мягко и неуверенно, но ее слова среди мертвой тишины казались неестественно громкими.
.....
