Читать книгу Гуляющие в ночи - Ната Иванова - Страница 1

Часть 1. О Страхе и страхах

Глава 1. Сестры – это диагноз

– Ты глянь, какого вампира показали! – Вита одобрительно кивнула на монитор. – Образованный, добрый, заботливый!

– Заботливый вампир, – фыркнула Марго. – Звучит как пушистый ежик.

– Просто современный образ! – обиделась сестра.

– Мне точно не понять этого, – закатила глаза Марго, с нежностью поглядывая на фотографию Бела Лугоши.

– Разве только классические вампиры могут сосуществовать? – кажется, Вита снова собралась читать лекции.

– О, конечно, нет, но блестки им выдать могла только Майер, – усмехнулась Марго.

– Стефани Майер – нормальный писатель! – заявила Вита. – Только ты ее пустым местом считаешь.

– Ага, я, Стивен Кинг1 и остальное образованное общество. И как человек, игравший роль Седрика Диггори, согласился так пасть в глазах кинозрителей?

– Он сыграл вампира для нового поколения, такого же настоящего, как и все остальные образы!

– Настоящий вампир – это Носферату! – вскрикнула задетая Марго.

– Ты еще Дракулу назови! – в голосе сестры звучала ирония. – Совсем не затертое имя.

– Чушь! Влад Цепеш никогда не был вампиром, это историческая правда.

– Тогда зачем тебе эта фотка в «вампирском углу»? – Вита ткнула пальцем в сторону фото Лугоши в костюме Дракулы.

– Он очень хороший актер, который действительно умел играть.

– Он даже язык не смог выучить для роли! Зубрил каждую фразу с нужным акцентом!2

– Да лучше такой подход, чем диалоги, которые пишет олигофрен! – всплыла Марго.

– Глупо так думать! – Вита нахмурилась.

– Глупая Майер, что взяла писать романы.

– Ты не хочешь услышать, – тихо вздохнула Вита и скрылась за дверью.

«Да как это можно слушать? Я никогда не пойму, как можно было опошлить идею вампиризма. Они бы этого Эдварда в секс-символы записали, – с отвращением Марго удалила фильм, который смотрела сестра. – И как я позволила оскорбить мой компьютер?!»

Девушка вздохнула и включила музыку. Злость на сестру начала исчезать. А может это радость из-за вокалиста Saltatio Mortis? Марго добродушно хмыкнула, обводя взглядом свою комнату. Однотонные багровые обои, бра на стене, имитирующие подсвечники, на окне вместо тюля черная органза с вышитым по краю терновником. Кованая кровать, из ИКЕИ правда, но все равно красивая. Две резные этажерки из темного дерева, полные книг по мистике, психологии, истории и романов. Куда же без них? Джейн Остин, Оскар Уайльд, Виктор Гюго, Нил Гейман, Чарльз Диккенс и подобные им теснились на полках. С одной стороны выглядывал Бальмонт, с другой – Бодлер.

«Эти люди не зря взялись за перо», – с тихой грустью подумала Марго.

Она прошла вдоль этажерок, ласково касаясь кончиками пальцев корешков книг. Они казались такими теплыми, такими родными…

– Маргарита! – позвал с кухни высокий голос.

– Иду, мама, – вздохнула Марго и с неохотой покинула комнату.

Мать снова возилась с духовкой, пытаясь впихнуть в нее форму с бисквитом.

– А я думала, что ты повар только на работе, – улыбнулась Марго.

– В наших с тобой случаях профессия – и призвание, и диагноз.

– Я рада, что учусь на психиатра, – Марго помогла матери с формой, и они вместе захлопнули дверцу духовки.

– Твоя сестра расстроена, – улыбка слетела с лица матери, а следом и с дочери.

– Я не виновата, что у нас разные вкусы.

– Но ты же знаешь, что нельзя смеяться над чужими интересами.

– Я не смеялась, я пыталась донести до нее объективную истину! – возразила Марго.

– Субъективную! – поправила мать. – Субъективную, дорогая.

– Но ведь «Сумерки» – это сущий бред. Ты же и сама знаешь!

– Знаю. Но если Вите нравится, то она вправе смотреть и читать этот бред.

– Тогда пусть не распространяет свой бред на меня, – попросила Марго.

– Моя милая, человеку сложно запретить высказываться. Сама знаешь об этом, – она потрепала волосы дочери.

– Знаю, это чуть ли не базовая потребность.

– Марго, ты старше своей сестры, – со вздохом сказала мать. – И бываешь упрямее нее. Постарайся не допускать идеологических конфликтов. Они не решаются мирно. Хорошо?

– Я постараюсь, – пообещала Марго.

– Вот и славно, – улыбнулась мать и вернулась к своим кухонным хлопотам.

Марго выскользнула из кухни, направляясь в свою комнату. Иногда ей казалось, что вся квартира словно разделена на условные секторы, которые олицетворяют своих обитателей. Кухня полностью отражает маму – светлая, просторная, чистая и там всегда есть что-то вкусное для всей семьи. Гостиная сразу выдает в отце путешественника – вместо ковра медвежья шкура, над электрическим камином голова лося и, конечно же, папины томагавки. Зачем они нужны не смог объяснить даже он сам. Но профессору-геологу можно простить маленькие слабости. А вот комната сестры… Но Марго почти бегом бросилась к себе. Заходить в розовый ад, который устроила у себя Вита, она бы не стала без крайней нужды.

«Самая нейтральная у нас – ванная, как водопой у животных», – подумала Марго, снова очутившись в своем багряном царстве.

Девушка легла на кровать, обнимая игрушечного Джека Повелителя тыкв. Она сама связала его. Марго счастливо улыбнулась, уткнувшись носом в Джека.

«Ты старше своей сестры», – вспомнились слова матери.

«Старше, на 8 минут, – фыркнула Марго. – Но это не значит, что я должна во всем потакать ей. Вот когда у нее отрастет мозг…»

Ее размышления прервал телефонный звонок. С трудом нащупав телефон в складках пушистого пледа, Марго ответила на вызов.

– Неужели ты спишь? – раздался взволнованный голос Андрея.

– Нет, я телефон долго искала. Что-то случилось?

– Что-то? – голос Андрея чуть не сорвался на фальцет. – Тебе не стыдно спрашивать?

– Мм, – и тут Марго вспомнила. – Концерт! – вскрикнула она, подпрыгнув на кровати.

– Именно! Буду ждать тебя у подъезда через полчаса. Не опаздывай!

Марго откинула телефон и бросилась к шкафу. Сегодня она должна выглядеть безупречно, ведь они так ждали этот концерт. Как она могла забыть о нем? Хотя это мероприятие сложно назвать большим концертом, скорее сборная солянка из местных групп, но организаторы обещали устроить в конце настоящий бал, а это было заманчивее любого концерта. Марго вытащила из шкафа любимое черное платье, сшитое по мотивам викторианской эпохи. Они с мамой шили его целую неделю перед выпускным вечером.

«Как хорошо, что я не изменилась за два года», – подумала Марго, застегивая потайные крючки корсета, благодаря которым она обходилась без посторонней помощи. Когда с крючками было покончено, девушка расправила шелковую верхнюю юбку и кружевные рукава, любуясь своим отражением в зеркале.

«И с белой кожей не нужна пудра», – радовалась Марго, подводя черным карандашом свои карие глаза. Закончив макияж и расчесав волосы, Марго чмокнула мамину щеку и быстро сбежала по лестнице, постукивая каблуками.

– 23 минуты, – сказал Андрей, захлопывая крышку карманных часов. – И как ты успеваешь собраться так быстро?

– Я не провожу перед зеркалом полдня, – улыбнулась Марго, натягивая перчатки.

– Но я тоже хочу внимания, – Андрей картинно поправил жабо на рубашке.

– Идемте, сударь, – рассмеялась девушка.

Глава 2. Алые глаза

– Зря я так много ожидала от этого вечера, – недовольно вздохнула Марго.

Прошла уже половина концерта, но ничего стоящего она не услышала. К тому же стали ходить слухи, что бал будет отменен.

– Не раскисай, все наладится! – с обычным энтузиазмом ответил Андрей. Он всегда чувствовал себя комфортно в людные местах.

– Но тут ничего интересного! – возразила Марго, от скуки сминая и расправляя кружевные рукава.

– Может он тебя заинтересует? – Андрей указал вглубь зала, где стояли маленькие столики.

– Там же одни херки!3 – брови Марго изогнулись от удивления и презрения.

– Нет, ты смотри между ними, на блондина, – Андрей чуть ли не пальцем ткнул в сторону юноши.

– И что интересного в блондине? – Марго вновь стало скучно.

– Он – вампир, – Андрей пафосно зашипел, вызвав смех подруги. – Не настоящий, конечно. Просто он себя так преподносит, одевается как Лестат из фильма4, волосы вон отрастил до задницы и красив как черт. Только за ним постоянно орава малолетних идиоток-поклонниц бегает. Странно, что ты еще не знаешь о нашей легенде.

– Он-то легенда? – скривилась Марго. – Очередной мачо-неудачник. Знает, что все девочки до 16-ти от «Сумерек» с ума сходят, вот и решил сыграть на этом.

– Хотя бы признай, что он красив, – хитро прищурился Андрей.

– Чуть-чуть, – холодно отозвалась Марго.

– Хочешь познакомлю?

– Ты же сам его не знаешь!

– Не знаю, но могу познакомить, – подмигнул Андрей и, не дожидаясь ответа, пошел в сторону блондина. – Эй, девочки, там у входа раздают фото Роберта Паттисона с автографом! – весело крикнул он стайке девиц у столика.

Новость внесла сильное смятение, но фанатизм и стадное чувство взяли верх, и вся стайка умчалась за желанной добычей. Андрей послал Марго воздушный поцелуй и направился к сцене.

«Интересно, мне показалось, или он правда вздохнул с облегчением?»– подумала Марго, глядя на блондина. Она еще не решила, стоит ли ей подходить к нему. Слишком избалованным казался этот красавец. Внезапно девушка поняла, что за время ее размышлений столик опустел.

«Кажется, я потеряла последнюю надежду на малейший интерес от сегодняшнего вечера», – огорчилась Марго.

– Даме скучно, – это даже не было вопросом.

Марго обернулась – рядом стоял тот самый блондин.

– Дама желала бала, но видит лишь маргиналов, – бесстрастный голос юноши звучал уверенно.

– Почему Вы так думаете? – холодно спросила Марго.

– Вы в черных шелках, милая. И у Вас же на лице написано: «Я среди сорняков», – не меняя тона, ответил блондин.

– А Вы мните себя благоухающим цветком?

– Кем я себя мну – это мое дело, – в голосе скользнуло раздражение, но потом юноша вздохнул и добавил. – Не следует думать о человеке по словам других.

– Не льстите себе, – осадила его Марго. – О Вас я не думаю и вообще услышала сегодня впервые.

– Так даже лучше. Нет ничего более унизительного, чем опровергать мифы о себе, – смягчился блондин и еле уловимым движением убрал с лица мешающую прядь.

– Красивые волосы, – невольно похвалила Марго.

– Спасибо. У Вас тоже, – учтиво ответил юноша. – Последнее время такая длина чаще встречается у рокеров.

– Это из-за моды. Все словно голову потеряли, – согласилась Марго, радуясь, что ее длинные волосы оценили.

– Голову потеряли еще в 90х, а сейчас просто демократия, – блондин даже не попытался скрыть презрения.

«Странно, его эмоции в голосе изменились уже трижды, а на лице ничего не отразилось. Это навык или у него проблему с лицевыми нервами?» – задумалась Марго.

– У меня всегда такое лицо, – внезапно сказал блондин. – Нет, я не читаю Ваши мысли. Я просто вижу Ваши эмоции. К тому же, об этом меня часто спрашивают.

– Вы умнее, чем я полагала, – сдалась Марго.

– Вы тоже. И Вы единственная девушка, которая не пыталась меня напоить, поцеловать или облапать, – в голосе скользнула брезгливость.

– Вы не любите, когда к Вам прикасаются?

– Я не люблю, когда это делается без необходимости, – поправил блондин.

– Аналогично, – улыбнулась Марго.

– Знаете, теперь Вы стали окончательно мне интересны, – юноша слегка наклонил голову набок.

– Меня зовут…

– Нет! Не стоит, не называйте имен, – на лице блондина мелькнула паника, но он быстро взял себя в руки. – Обойдемся псевдонимами.

– Но у меня нет псевдонима, – просто ответила Марго.

– Могу ли я придумать его для Вас? – любезно предложил блондин.

– Можете попробовать.

– Я недавно перечитывал Булгакова и все еще под впечатлением. Не возражаете, если я буду называть Вас Маргаритой?

– Не возражаю, Мастер, – улыбнулась ошарашенная Марго.

– Прекрасно. Благодарю Вас за приятную беседу, она весьма скрасила мой вечер, – блондин изящно поклонился и, не прощаясь, ушел, оставив девушку в полном замешательстве.

«К чему было знакомиться, если он все равно исчез? Зачем эти псевдонимы? Откуда взялась паника? У него другие эмоции есть? У него вообще здоровая психика?»

– Ну как? – рядом возник Андрей.

– Он очень странный, – медленно проговорила Марго. – Очень.

– В смысле? – не понял друг.

– У него не видно эмоций, хотя говорит с чувством, а лицо как при допросе. И глаза красные.

– Может он так вжился в свою роль? Хороший целостный образ получился, только однобокий.

– А глаза?

– Ох, Марго! Кто бы спрашивал? – всплеснул руками Андрей. – Какие глаза? Линзы контактные! Ты же себе похожие хотела заказать.

– Точно, о линзах я не подумала, – согласилась Марго.

– Милая Марго, ты говорила с местной легендой, а думаешь о его линзах и нервах, – с укором ответил Андрей.

– Поверь, они взволновали меня больше всего, – задумчиво произнесла Марго.

Глава 3. Вежливость субъективности

Прогулка от клуба до дома не помогла Марго собраться с мыслями, которые лишь подстегнули ее любопытство. Девушка была так погружена в свои раздумья, что не заметила, как добралась до своего подъезда.

«Хорошо, что Андрей вовремя отошел к бару и не заметил мой побег, иначе бы он вновь упрекал меня в молчаливости», – с некоторым облегчением подумала Марго, отправляя другу сообщение, чтобы он не волновался.

Дома было темно и тихо – все уже спали.

«Еще бы, время за полночь, – Марго постаралась бесшумно разуться и проскользнула в свою комнату. – В такое время только папа бы не спал. Но он сейчас в экспедиции».

Оказавшись в своем багряном царстве, Марго быстро сняла платье и вернула его в шкаф. Спать совсем не хотелось. Облачившись в любимую футболку с Оззи, девушка включила компьютер и невольно вспомнила разговор с блондином. Что-то в нем сильно задело ее, даже поразило. Может непроницаемость его лица? Или аристократичность манер? Или его смелые, до головокружения похожие мысли? Он тоже считает демократию болезнью современного мира. Или ей лишь показалось? Но он ясно на это намекнул! Ведь намекнул же?

«Стоп! Нельзя приписывать столь малознакомому человеку свои мысли и взгляды! – осадила себя Марго. – В чем-то наши точки зрения могут совпадать, но не более. Процессы мышления, а тем более его продукты у нас абсолютно уникальны, ведь мы совершенно разные индивиды, прошедшие два различных процесса развития! Кажется, я переучилась…»

О выборе профессии Марго никогда не задумывалась. Стать психологом или историком было бы для нее более чем естественно. Только в последний момент провидение (или же собственная прихоть) толкнуло ее в медакадемию. Но налет медицинских знаний показался ей более полезным в отличие от социально-направленных.

Тут Марго поймала себя на мысли, что уже несколько минут смотрит в монитор, совершенно не понимая, почему и зачем он включен.

«Я становлюсь рассеянной к зиме, – Марго посмотрела на календарь, потом за окно и вздохнула. – Ненавижу осень. Кажется, что эта слякоть никогда не закончится».

Но слякоть в погожий сухой сентябрь еще и не начиналась. Просто Марго было не по себе среди слишком яркой и шумной листвы, которая вечно норовила попасть под сапог и предательски зашуршать. Бархатная однотонная зима казалась более спокойной и размеренной, принося свою устойчивость, жаль, что на малое время. К тому же город не лучшее украшение для педантичной зимы.

Поняв, что снова отвлеклась, Марго попыталась вспомнить, зачем ей понадобился компьютер.

«Ах да, мюзикл Aeternitas5, он всегда поднимает мой дух», – улыбнулась девушка, надевая наушники и тихо мурлыкая в такт немецким гениям.

Через полтора часа, проверяя почту, Марго увидела сообщение от Андрея.

«Отправлено совсем недавно», – Марго кликнула на письмо. Но в нем не было ни строчки, лишь дурацкая улыбка из скобки и прикрепленная фотография. В замешательстве девушка кликнула открытие файла и чуть не уронила наушники, узнав человека на фото.

«И зачем ты прислал мне ЭТО?» – с негодованием стуча по клавишам, Марго отправила ответ и снова кликнула фото.

Фотограф явно не старался при съемке, скорее модель была заснята случайно, но даже посторонние люди и небрежная смазанность снимка не умаляли красоты блондина. Он словно сиял, выделяясь белизной ухоженной кожи и уложенных волос.

«Пижон, – фыркнула Марго. – Самодовольный, наглый, самоуверенный, высокомерный социопат! Хорошо загримированный позер, не имеющий ни цели, ни ценностей, ни мотивов, ни понятия о совершенстве. И совсем не понимающий как следует себя вести с окружающими!»

Тут пришел ответ от Андрея: «Мне он тоже понравился, на князя Тьмы похож!»

«Что значит – тоже? Я никогда не высказывала подобной мысли! «Даже не подразумевала! – тут Марго заметила, что в клочья изорвала доклад по симптомам шизофрении, лежавший на краю стола, и постаралась взять себя в руки. – Я не должна уделять столько внимания какому-то зазнавшемуся красавчику. И без меня дурех-поклонниц хватит!»

«Он отвратителен и высокомерен. Спокойной ночи, милый друг», – написала ответ Марго, все еще пытаясь понять, что на нее нашло. Этот молодой человек ничем ее не обидел, и вообще не сделал почти ничего, чтобы хоть как-то задержаться в памяти дольше, чем на вечер. Марго снова открыла фото и внимательно изучила юношу. Она не сомневалась, что блондина сфотографировали случайно. Такие, как он, не любят быть в центре внимания, хотя почти не покидают его. Она была уверена в этом. Во взгляде Мастера, во всей его позе сквозило сопротивление, словно он пытался отделиться от толпы и исчезнуть в надежде на одиночество. Глаза Мастера, даже под алыми линзами, пылали.

«Когда я успела назвать его Мастером? – нахмурилась Марго. – Блондин и все. На большее можешь не рассчитывать!»– добавила она, обращаясь к фотографии, а потом на всякий случай ее удалила.

Выключив компьютер и забравшись в постель, Марго обняла вязаного Повелителя тыкв.

– А если присмотреться, то он не красив, а просто пропорционально сложен и симметричен, – сказала Марго Джеку. – У него такие длинные волосы. Наверно, он очень хорошо следит за ними, потому что они кажутся шелком. А еще у него прямой аккуратный нос. Сейчас это большая редкость. У большинства вместо носа гора или картошка торчит. И кожа у него красивая. Такая ровная и светлая. Хотя он же блондин, а у всех блондинов светлая кожа. И брови у него правильной формы. Может он их выщипывает по утрам в ванной? – хихикнула девушка. – И руки как у барышни, словно он совершенно никакой работой не занимается. Наверно, и рубашки ему мамочка стирает, а он ей улыбается. Может она единственная, кто видит его улыбку? Может у него травма лицевых нервов? Или недоразвитие эмоциональной сферы? Или он пережил аутизм в детстве? Может у него очень несчастная судьба, и он скрывается за мажорной маской вампира, чтобы люди ему в душу не лезли? Поэтому и имен называть не хочет, чтобы не доверять зря, боясь, что его снова предадут, – тут Марго поняла, что опять забрела в непролазные дебри своего мышления. – Ладно, блондин, ты невольно отгадал мое имя. Буду для тебя Маргаритой. Все же ты симпатичнее большинства в нашем городе, – засыпая, шептала она.

Глава 4. Тяжелые связи

«Как он прекрасен, божечки-кошечки, – думала Марго, не решаясь выключить мелодию будильника. – Если бы все слушали утром голос Вельянова6, то не было бы сонных и недовольных бурчаний.»

Но радость ее оказалась недолгой. Стоило Марго выйти из комнаты, как она сразу столкнулась со своей тетей Ирой, судя по всему, недавно вернувшейся с дачи. Увидев племянницу, тетя, больше похожая на пожилой дирижабль, чем на тетю, сгребла ее в охапку, под которой подразумевались объятия счастливой родственницы. Задержав дыхание, Марго с ужасом ждала треска своих ребер, но они все же устояли.

– О, моя милая Ритуля, – закудахтала тетя. – Ты не больна? Ты такая бледная! Ты вообще кушаешь? Осунулась, похудела…

– Оставь мою дочь в покое, – шутливо пригрозила мама, к счастью Марго показавшаяся из кухни. – Идем пить чай, у меня лимонный пирог готов.

Бросив матери полный благодарности взгляд, Марго выскользнула из объятий счастливого дирижабля и скрылась в ванной, слушая уходящие шаги. Прижавшись спиной к холодной стене, покрытой белым кафелем, девушка радовалась, что легко отделалась от тети, но с воспоминанием о чае и пироге радость быстро улетучилась.

«Как минимум полчаса», – подвела итог Марго, открывая кран холодной воды, чтобы умыться.

Иногда ей казалось, что тут что-то перепутали, и тетя Ира не может быть сестрой ее мамы. Кроме смутного внешнего сходства и общего отчества у них не было ничего, что выдало бы родство. Ее мама, Елена Дмитриевна, была невысокой, немного полной женщиной, мягкой и нежной, как ее пироги. Она словно родилась, чтобы стать поваром и матерью. За всю жизнь Марго ни разу не видела мать злой и взбешенной. Елена решала вопросы мирно и справедливо, при ней все могли высказаться. Ирина Дмитриевна была похожа на сестру русыми волосами и карими глазами, во всем остальном она представляла собой почти полную противоположность. Эта дородная дама, погрязшая в своей даче, никогда не была замужем и снисходительно относилась лишь к своему коту, толстому рыжему Пушистику. Словно подражая хозяйке, Пушистик много и громко мяукал, ел только особенно приготовленную пищу и ходил с видом царя, вышибленного с трона. Этот брюхастый кот стал окончательной причиной не ходить в гости к тете. Даже Вита, которая больше всех любила тетю Иру, не бывала в ее квартире чаще двух раз в год. Понимая, что тянуть с завтраком бесполезно, Марго быстро привела себя в порядок, не забыв о вежливой улыбке для большого родственника. На всякий случай она сунула в сумку книгу: вдруг тетя задержится и придется пойти на прогулку.

Когда Марго появилась на кухне, там уже все собрались, а тетя Ира даже успела съесть два куска пирога. Вита немного подвинулась, освобождая место на банкетке с льняным покрывалом.

– Ах, какие они уже большие, – всплеснула полными руками Ирина. – И такие разные. Даром, что близнецы. Радоваться должны бы, а вы с каждым годом все меньше на сестер похожи.

– Они в праве сами выбирать, как им выглядеть, – напомнила Елена, пытаясь сдержать распаляющуюся сестру. – Не всем интересно быть копиями. Пусть будут разными, так я в них точно не запутаюсь.

Марго стала быстро жевать свой кусок пирога, желая лишь одного – чтобы тетя не начала свою любимую песню. Но оказалось поздно.

– Ты иногда слишком мягкая с ними, Леночка, – Ирина покровительственно посмотрела на свою младшую сестру. – Виталиночку ты хорошо воспитала, слов нет. Здоровая, красивая девка, умная, хорошо учится. А что ж с Ритой так плохо? Тощая, белая на лицо, как простокваша. Вечно в черном. Другую одежду уже не продают? Как от тебя еще люди не шарахаются? Это ж увидишь и подумаешь – смерть пришла. Особенно, когда зенки7 накрасит. Жуть ведь!

Марго почувствовала, как под столом мать успокаивающе трогает ее колено.

– Зато ночью никто не нападет, – добавила Вита, скосив взгляд на сестру.

– Опять поздно гуляла? Снова с этим? Как его? – тетя тщетно пыталась вспомнить имя.

– Его зовут Андрей, – сквозь зубы процедила Марго.

– Вот! Точно, Андрей! Если бы нормального парня нашла, а то ведь притащила такого же страшного. Волосы черными патлами, одежу себе странную нашел. А уж на лицо глянуть жутко! Носатый, бледный, черным намазан. Фу-у!

Марго заскрежетала зубами. Андрей всегда представлялся ей идеалом красивого мужчины – высокий, черноволосый, белокожий, почти аристократ. А с какой величавой небрежностью он захлопывал крышку карманных часов!

–… так нет же! Именно этого чудика! – долетел до задумывавшейся Марго голос тети. – А все потому, что отец нужен. Где же видано, чтоб дети без отца воспитывались?

Это было последней каплей.

– Я в праве сама выбирать с кем общаться, а отец у меня самый лучший, – на едином дыхании выпалила Марго.

– Вот мы, Маховы, всегда в строгости росли, – не слушая племянницу, продолжала Ирина. – И какие выросли! Достойные люди вышли!

– Но мы не Маховы, – отрезала Марго, чувствуя закипающую злость на бестактный дирижабль. – Мы – Чунниковы, и можем гордиться этим. Наш отец – великий человек. Хоть и не настолько, чтобы с трудом покидать стол.

Краем глаза Марго увидела смех в глазах сестры и, пожелав всем приятного дня, вылетела из кухни.

«Жаль, что родные и близкие слишком далекие понятия», – думала она, сбегая по лестнице.

Глава 5. Профессиональная деформация

Сентябрь – прекрасное время, меланхоличное и очень вдохновляющее, если вас не раздражает шорох листвы. Марго он раздражал. А после бессмысленного и бесполезного общения с родственниками листва казалась особенно нахальной. Ее сухой звук заполнял все внутри, выметая и мысли, и чувства. Сейчас этот назойливый шорох вытеснил очередной приступ уже привычной злости. Спорить с тетей бесполезно. Ведь носорогу не докажешь, что он плохо видит и вообще страдает тугоумием. Хотя при массе в три тонны это уже не его проблемы.

«Временами очень хочется впасть в сон, как Аврора8», – устало подумала Марго, осторожно ступая по опавшей листве.

Огненно-рыжие, багрово-красные, устало-коричневые, тускло-желтые, псевдо-зеленые – листья напоминали цветные стеклышки из советского калейдоскопа. Отец как-то привез ей такой из Польши, но маленькая Марго не оценила прелесть подарка, и он перекочевал к сестре. Вита всегда радовалась ярким вещам и пришла в полный восторг от калейдоскопа.

– Но, не смотря на характер сороки, осень ей тоже не нравится, – задумчиво пробормотала Марго и присела на лавочку, покрытую шуршащими листьями не меньше дорожек.

Иногда создавалось впечатление, будто все дворники осенью впадают в эйфорию от красок природы и поэтому не убирают листья. Иначе объяснить их количество Марго не могла. Она посмотрела на сизое, но ясное небо, полуприкрытое лысеющими ветвями деревьев, и вздохнула. В сумке лежала недочитанная «Эмма»9, но предаваться романтике не хотелось, даже в столь гениальном изложении. Не хватало Андрея, но Марго не решалась ему позвонить. В последнее время он стал частенько исчезать по непонятным причинам. Откуда у него возникало столько неотложных дел – Марго решительно отказывалась понимать. А больше говорить было не с кем. Ей начало казаться, что говорить в принципе не стоит. В лучшем случае, речь – выражение своих мыслей и переживаний. Но ведь все суждения и оценки сугубо субъективны, а значит любая мысль, исходящая из личного опыта, субъективная, а значит объективно лживая, т.к. ее значение относительно для других людей. В большинстве случаев объективно равные по значению слова звучат из телевизора, но они ложь в принципе. Следовательно, правда существует лишь в безмолвии, пока мысль едина со своим носителем.

– Значит, британские ученые – самые большие вербальные лжецы, – сказала Марго, чувствуя себя счастливым психом, который нашел тайник главврача, даже если его вообще не было вместе с тайником.

Подул теплый ветер, и листья у скамьи ожили, начиная свой странный танец. Марго невольно поежилась, хотя ей совсем не было холодно.

– Открой мне двери – я войду, – тихо произнесла она.

– И позову с собою осень10, – продолжил голос рядом.

Марго повернула голову и увидела спокойное лицо блондина.

– Может хоть тебе хорошо осенью? – с тоской спросила она.

– Не совсем. Хотя сейчас люди выглядят эстетичнее, особенно в сравнении с летом, – в голосе Мастера мелькнула брезгливость.

– Меня тоже бесят толстые потные шеи, небритые подмышки в майках и нависающие над джинсами животы, – кивнула Марго.

– Да, зрелище неприятное. Но еще хуже его объяснения и попытки оправдания. Люди думают, что небрежность – это шарм, загадочность, притягательность. Но, увы, вместо небрежности выходит довольно жалкое зрелище человека, для которого «комфорт» – лучшая причина стать свиньей даже внешне, – лицо Мастера скривилось от отвращения. – Хорошо, что осенью большая часть постыдных тел скрыта одеждой. Да, одеждой уродливой и ужасной, но лучше так, чем свинки из «Ну, погоди».

Марго хихикнула, радуясь, что встретила Мастера.

– Ты не понимаешь, – копируя голос гламурщиц, ответила девушка. – Юбка должна быть на размер меньше, ведь так она заманчивее обтягивает бедра. И каблучки повыше, и губы покраснее.

– Уж лучше немного мозгов, платье из натурального шелка, и мужчины «будут сами в штабеля укладываться»!11

Марго засмеялась.

– Мне так нравится эта героиня! И вообще подобные фильмы.

– Подобные – это советские, черно-белые, ироничные или со смыслом? – уточнил Мастер.

– Лучше все вместе, хотя можно без первого критерия, – ответила девушка. – Есть хорошие фильмы не только из Союза. Например, старая версия «Семейки Аддамс».

– Или фильмы Хичкока, – добавил блондин.

– Точно! Особенно «Психо», я по нему доклад делала, когда мы начали личностные расстройства изучать.

– Ты психиатр? – встрепенулся Мастер.

– Да, будущий, – улыбнулась Марго.

– Психологов и психиатров не бывает будущих или прошлых. Они, как и неформалы, постоянны.

– Ага, а потом профессионально троллят людей! – добавила Марго.

С Мастера сполз налет веселости, он немного наклонил голову и уставился на желтый листочек, прилипший к его сапогу. Черные ботфорты были идеально вычищены, и листочек казался случайным украшением.

Марго ждала, когда блондин ответит, но тот молчал. Чем дольше длилось его молчание, тем больше Марго казалось, что она обидела или оскорбила его.

– Послушай, я не хотела. Не подумала, что могу шуткой задеть тебя. Это же была просто шутка, – Марго посмотрела на блондина глазами кающегося котенка.

– Не страшно, – отмахнулся Мастер, но его глаза так и остались холодными и непроницаемыми.

Марго потупила взор, мысленно укоряя себя за бестолковый юмор.

– Можешь не заниматься самобичеванием, – прервал ее мысли Мастер. – Я не обиделся и не оскорбился. Психология слишком много значит для меня, поэтому я не всегда могу адекватно воспринимать подобные шутки.

– Я постараюсь впредь так не делать, – пообещала Марго.

– А смысл? – фыркнул блондин.

– Смысл?

– Ты пообещала не делать определенное действие. Но зачем? Это ограничение не принесет тебе ни пользы, ни выгоды. К тому же, ты могла на самом деле больше не шутить подобным образом. Не из-за просьбы, а потому что не было бы условий или потребности. Но сейчас ты дала обещание! Неважно сдержишь ты свое слово или нет, но впредь при каждой подобной шутке или мысли о ней ты будешь вспоминать о своих словах, и они будут ограничивать тебя, твои слова, мысли, свободу. Какой смысл в твоем запрете? – вдохновленно выдал Мастер.

Марго потерялась между «Это мое решение» и «Забей», но поняла, что обе фразу покажут ее слабость.

– Я не буду брать свои слова обратно, – неуверенно заговорила Марго. – Но я надеюсь, что любовь к психологии вытеснит из меня подобный юмор.

– Зачем ты на это надеешься? Ведь никто не сказал, что шутить о профессии дурно, – отозвался Мастер. – Я лишь высказал свою точку зрения. Других твоя шутка могла бы оскорбить или порадовать. Почему тебе стыдно за свою мысль? Она всего лишь твоя мысль, к тому же ты ее не навязывала.

Марго окончательно смутилась, чувствуя себя в тупике из логики и по-настоящему здравого смысла. Внезапно ее осенило.

– Возможно, ты прав. Я не обязана подстраиваться под ответную реакцию собеседника, ведь это ущемляет меня, к тому же ты не мой клиент, и у нас равная позиция в беседе. Я имею право на свое мнение, если оно правда мое, – улыбнулась Марго. – А что ты читал из книг Фромма12?

Мастер широко улыбнулся, как человек, которого раскусили, и предложил:

– Поговорим о свободе?

Глава 6. Полевая философия

Марго чувствовала себя почти счастливой. Может она была бы счастливой полностью, если бы не одно мучающее ее подозрение: Мастер вызвал у нее слишком сильный интерес. И теперь она опасалась, что весенняя лихорадка может настичь ее этой пестрой осенью. Марго с легкостью придумывала для себя причины интереса к Мастеру и с еще большей легкостью опровергала эти отговорки. Слишком прекрасный, слишком разумный, слишком психолог. И все это было слишком для правды. Он с такой легкостью интерпретировал теории Фромма и Эриксона, словно лично общался с ними. Как мог человек так полюбить психологию, чтобы слиться с тем временем?

«Хотя за последние 70 лет общество не изменилось до неузнаваемости, все же еще очень многое в психике осталось неизменным», – утешала себя Марго.

Но научная ревность все же коснулась ее своим ядом.

За размышлениями Марго не заметила, как пришла к своему подъезду. Она не была дома около двух часов, и в мозгу зародилась утопичная мысль, что тетя уже могла уехать. Но мысль и правда оказалась утопичной.

Едва переступив порог, Марго наткнулась на знакомые берцы и услышала с кухни два перебивающих друг друга голоса и третий спокойный, скорее всего Виты. Открывшая дверь мама лишь устало закатила глаза на вопросительный взгляд дочери. Она ненавидела бессмысленные споры.

– А все потому, что нужен мужчина! – гремела тетя. – В семье должен быть мужчина!

– Вам его так не хватает? – второй голос с трудом сдерживал насмешку.

– У нас Андрей? – шепотом спросила Марго.

– Да, пришел к тебе, а тебя нет, – с укором ответила мама. – А еще ты телефон дома забыла, и мы не могли позвонить тебе. Я его попросила подождать.

– И долго ждет?

– Минут сорок, – по голосу мамы казалось, что она была бы лишь рада, если бы Андрей пришел раньше и отвлек на себя ее сестру. Несмотря на свою искреннюю сестринскую любовь, никто так не раздражал Елену как Ирина со своими нравоучениями.

– Тетя Ира еще не собиралась уходить? – с надеждой спросила Марго.

– Она не успела уйти, как появился Андрей, – мама наклонила голову набок и грустно улыбнулась. В такие моменты Марго никогда не могла понять, о чем она думает.

– Ладно, – мужественно вздохнула дочь и направилась на кухню.

Андрей не спеша потягивал чай, вальяжно откинувшись на спинку стула, и наблюдал, как тетя Ира феминистично разглагольствует о мужчинах. По камуфляжным брюкам и бандане на коленях Марго сразу поняла, с какой целью он пришел.

– Привет, – как можно непринужденнее улыбнулась она.

– Здравствуй, – снисходительно ответил Андрей. – Чай?

– Нет, спасибо, я перед прогулкой две чашки выпила. Я пойду пока переоденусь. Когда освободишься, проверишь заднее колесо?

– Конечно, – кивнул Андрей, ни на секунду не теряя своей царственной покровительственности.

Даже в обычных защитных штанах и в поношенной футболке с белым драконом Андрей казался ей венцом человеческой красоты. Над воротом футболки едва выглядывала серебряная цепочка. Марго знала, что на ней клык белого медведя. Этот клык ее отец привез из недавней экспедиции и, найдя с Андреем общий язык, подарил ему. А саму цепочку чуть позже подарила Марго. Внезапно она поймала себя на мысли, что хочет потрогать цепочку, а точнее шею, на которой она висит. Бледную мягкую кожу. Или эти иссиня-черные волосы, собранные в «хвост» на затылке…

– Маргарита, ты не могла бы отойти? – вкрадчивый голос мамы прозвучал над самым ухом.

– Да, да, конечно, – Марго подвинулась, впуская маму на кухню.

– Не хочешь ли перекусить перед дорогой? – спросила у Андрея мама, ласково потрепав его по волосам, как сына.

– Спасибо большое, Елена Дмитриевна, но вынужден отказаться, – учтиво улыбнулся Андрей.

– Тогда я к вашему возвращению поесть приготовлю, – Елена счастливо улыбнулась, присаживаясь за стол.

Тетя Ира негодующе молчала, дуясь на всех за резкий дефицит внимания. На этой радостной ноте смущенная Марго покинула кухню.

Мастер. Андрей. Мастер. Андрей. Она уже чувствовала себя механиком рядом с мастеро-андреевской каруселью.

– Я слишком много о них думаю. Особенно сегодня, – призналась Марго вязаному Джеку.

Но Повелитель тыкв молчал, предлагая ей решить все самой.

Наспех переодевшись в походные брюки и рубашку, Марго заплела волосы, нацепила бандану и велосипедные перчатки. Когда она вышла в коридор, Андрей уже вытащил ее велосипед с балкона и подкачал заднее колесо.

– Порядок, можно ехать, – сообщил друг, складывая насос. – Сама спустишь своего коня?

– Да, – бесцветно ответила Марго, вытаскивая с полки коробку с кедами.

– С тобой все нормально? – насторожился Андрей. – Если ты плохо себя чувствуешь или нет настроения, то может отложить поездку.

– Нет, – тихо, но решительно ответила Марго, затягивая шнурки. – Кажется, она мне поможет.

– Надеюсь, – качнул головой Андрей и, взгромоздив на себя свой велосипед, скрылся за дверью.

Марго едва справилась со шнурками и выкатила своего колесного коня на лестницу.

– Хорошей прогулки, – пожелала мама, закрывая дверь.

Находясь в непонятной прострации, Марго быстро преодолела четыре этажа и вышла на улицу. Андрей как раз завершал круг почета, проехав по двору.

– Уверена, что хочешь поехать? – еще раз спросил Андрей.

– Да, – выдохнула Марго.

– Тогда вперед, – улыбнулся парень, легко оттолкнувшись ногой от бордюра.

Марго улыбнулась, но немного поздно, Андрей уже оказался к ней спиной, и молча покатила следом.

Через час город остался позади, и природа начала раскрывать свои чудесные объятия, словно извиняясь за болезненную язву-город. Вскоре они свернули с шоссе на проселочную дорогу и поехали по желтеющему полю. Песчаные утоптанные дороги, почти тропы в сравнении с асфальтом, были гораздо удобнее, а наступившая тишина не мешала разговору. Правда, за все время пути они не сказала друг другу ни слова, и это очень тревожило Марго. Ей хотелось выговориться. Ей нужно было сказать хоть что-то, иначе бы она оказалась раздавленной собственными мыслями. Но начать было решительно не с чего, а Андрей молчал, словно незнакомец.

Временами Марго казалось, что она его не знает. Не знает его сути. На концертах и вечеринках Андрей был само очарование, милый собеседник и смазливый аристократичный мальчик. В спорах он становился самодостаточным циником, и все ломали зубы о его мраморное спокойствие. Когда они катались на велосипедах или просто гуляли, он становился немногословным, мечтающим наблюдателем, больше фотографировал, чем говорил. Марго не сомневалась, что в рюкзаке за его плечами лежат камера и объектив. И яблоки. Представить Андрея без фотокамеры и яблок Марго не смогла бы. Как и представить себя без него. Этот человек, не спеша крутивший педали впереди нее, был всем – и другом, и братом, и душой, разделенной на два тела. Он мог и выслушать, и помочь, и остановить, если надо. Он мог понять. Но в мозаике его характера всегда выпадали некоторые детали, вроде не лишние, но не подходящие, не образующие цельной картины. Марго давно приняла его таким, но порой эта явная нецельность выбивала ее из колеи. Не хватало элементов.

– Может, немного отдохнем? Я пока пофотографирую, – предложил Андрей.

Марго вздрогнула как просыпающийся медведь и едва не упала с велосипеда.

– Можно и отдохнуть, – кивнула она, возвращаясь к реальности.

Андрей по-деревенски положил велосипед в траву – подножка для него не существовала – и достал из рюкзака камеру.

– Яблоко хочешь? – спросил он, прикручивая и настраивая объектив.

– Пока нет, – Марго, чуть посомневавшись, положила свой велосипед рядом и пошла за другом.

Яркое солнце вовсю старалось сохранить тепло, но осень по-змеиному шуршала желтой травой и сыпала бурыми листьями. Природа изменялась. Природа была в равновесии.

– Как бы я хотела быть деревом, – внезапно сказала Марго.

– Почему? – спросил Андрей, тщетно пытаясь сфотографировать колышущуюся травинку.

– У дерева все ясно: весной оно цветет, летом радуется пчелам, осенью горит багровой краской, а зимой спит под мягким снегом, а потом все по кругу.

– Ты не учла лесорубов, короедов, бобров, дятлов и прочую живность, – заметил Андрей.

– Не учла, – огорчилась Марго. – Но дереву все лучше, чем человеку. У него все устойчиво.

– Может и так, но дерево неподвижно, его выбор слишком ограничен, можно сказать, что дерево мало что может изменить в своей жизни. С другой стороны человек – он может менять свою жизнь, он не привязан к определенному месту, по крайней мере физически, у него больше свободы.

– И одновременно больше ограничений, – напомнила Марго.

– Ты про нормы и здравый смысл? – фыркнул друг и улыбнулся, он все же смог снять эту шелестящую травинку, похожую на колос пшеницы. – Им следуют люди бесхребетные и безответственные.

– И безнравственные, – добавила Марго.

– Верно, и безнравственные, – повторил Андрей, переходя к краснеющей рябине, выросшей на краю дороги. – Человек с осмысленными ценностями и идеалами, а главное с мозгами, никогда не станет пользоваться общественным мнением или массовой моралью. Общественность создает лишь готовый продукт, который не требует ни осмысления, ни оспорения, ни внутреннего фильтра. Готовый продукт для нищих людей, которые способны лишь брать, даже не задумываясь о качестве потребляемого. Простые книги, бессмысленные фильмы, безморальные речи. Добавить толстых балерин и можно радоваться раю для ленивых душ. В таком раю точно не нужно мышление, ведь за тебя уже разделили добро и зло, свет и тьму, идеи просты и даже свинье понятны. Кушайте – не обляпайтесь! Если рай будет таким, то я хочу в ад к докторам наук и шутам-атеистам.

Марго широко улыбнулась, вся скованность мыслей исчезла.

– По твоей логике, хозяин ада должен быть философом-художником, который постоянно собирает кружки по интересам, чтобы делиться новыми знаниями.

– Но так интереснее! – вскликнул Андрей. – Бог должен иметь ничтожную самооценку, если он желает видеть в раю ленивое стадо толстобрюхих овец, которые готовы ему поклоняться. В таком случае ад является промежуточным общеобразовательным учреждением, которое готовит к новой жизни.

– Тогда чистилище – это ПТУ, – подхватила Марго. – У кого мозги – в ад, у кого вера – в рай. Хороший фильтр.

– Может и так, – улыбнулся Андрей. – Смотри, как ты хорошо получилась.

Марго взглянула на протянутую камеру. На фото она вдохновенно слушала, глаза горели, а щеки чуть порозовели от осеннего нежного солнца.

– Когда ты успел? Ты же траву фотографировал!

Андрей улыбнулся и указал на траву за спиной подруги.

– А это что?

Марго рассмеялась, украсив собой еще один снимок с травой.

Глава 7. Не все будни серые

Довольная Марго плюхнулась на кровать и обняла вязаного Джека. Повелитель тыкв дружелюбно улыбался своим вышитым ртом и смотрел на хозяйку большими черными глазами. Марго поправила чуть съехавший воротник полосатого пиджака любимца и улыбнулась в ответ.

Так завершался для нее вечер четверга. Или начинался. Марго не относилась ни к совам, ни к жаворонкам. Иногда она напоминала зомби, особенно во время сессии, а временами отсыпалась как кошка. Но сейчас ей было все равно к какой животине приписывать свой ритм жизни. Через четыре минуты четверг должен был переродиться в пятницу, а значит для нее уже наступили выходные.

Марго не чувствовала особого счастья или негодования по этому поводу и в целом была довольна событиями. В понедельник на примере Майкла Элига она доказывала, что распад личности под влиянием наркотических средств у гениев происходит иначе. Во вторник им, наконец, нашли преподавателя по психодиагностике. В среду она отличилась на физиологии высшей нервной деятельности. А сегодня… Марго зажмурилась, вспоминая красное лицо лектора, который категорически отвергал возможность цветных сновидений у психически здоровых людей, утверждая, что все сновидения черно-белые и сознание само раскрашивает их в воспоминаниях. Сама она часто видела цветные сновидения и считала это абсолютно нормальным.

Вспоминая прошедшую трудовую неделю, Марго погладила Джека по голове, радуясь своим достижениям и новым знаниям. Она никогда бы не назвала себя зубрилой или девочкой с синдромом отличницы, просто искренняя любовь к науке поддерживала на лекциях.

Марго уже собиралась протянуть руку за книгой, лежащей у кровати, как вдруг услышала тихий щелчок и поскрипывание, словно открыли входную дверь. Она тихо встала с кровати, одернула пижаму и по-кошачьи прокралась в коридор. В полутьме прихожей кто-то копошился у замка входной двери. Марго набрала воздуха в грудь и щелкнула выключателем – в прихожей стало светло. Мужчина, мучавшийся с дверным замком, от неожиданности выронил ключи.

– Папа! – с радостным шепотом Марго повисла на шее отца, чувствуя ухом его вьющуюся бороду.

– Здравствуй, негодница! – таким же шепотом ответил он, оглядывая дочь. – Вроде больше не выросла, значит, недолго я отсутствовал.

– Два месяца – это очень недолго, – с укором ответила Марго, помогая отцу закрыть дверь. – Сумки куда нести?

– Эту на кухню, а красную я сам в гостиную, – отец подхватил свой походный баул и унес в комнату.

Марго принюхалась к сумке поменьше и, гадая о содержимом, отправилась на кухню. Когда отец посетил ванную и появился на кухне, Марго уже вскипятила чайник, согрела ужин и начала разбирать сумку, выкладывая гостинцы на стол.

– Откуда столько всего? – спросила она.

– Олений жир и красная рыба с Ямала, икру прислали самолетом с Сахалина, вся экспедиция получила. А это ягель, сушеный, – пояснил отец, указывая на свертки и банки.

– Папа, зачем нам сушеный ягель? – строго спросила Марго.

– Пригодится. Ты только понюхай его! Мне очень понравилось, – счастливо улыбался отец, уплетая голубцы.

– О, крабы! – обрадовалась Марго. – Тоже с Сахалина?

– Да, оттуда ежей морских прислали, но мы их сами съели.

– Вяленая оленина, печень тюленя. Пап, а кто это есть будет?

– Зачем сразу есть? Давай подарим кому-нибудь! Вроде экзотическая штука.

– Вот кому нужна печень тюленя?

– Не знаю, я бы обрадовался ей.

– Потому что ты – барабашка, все домой тянешь.

– Сейчас обижусь и не отдам тебе подарки, – добродушно цыкнул отец.

Марго тихо рассмеялась. Временами ей казалось, что отец не меняется, лишь волосы и борода длиннее. Он сидел в своей любимой футболке со Scorpions и с наслаждением уплетал мамины голубцы. Также он сидел и год назад, и два, и десять. Только резных деревянных бусин в его бороде уже стало двадцать восемь. Эти бусины вплетал ему кетский шаман для защиты от злых духов и морозов. Отец часто навещал его для обмена культурным опытом, но дальше философских бесед под туго набитую трубку разговоры не заходили. Но отец был рад этому, утверждая, что геологов нельзя посылать с такими целями. Как он нашел с шаманом общий язык неизвестно, но Марго подозревала, что виною была увлеченность отца варганами. Когда отец разделался с ужином, а Марго убрала на полки привезенные дары, они перешли в гостиную.

Часы на стене пробили час ночи, и отец, забравшись в кресло-качалку, стал не спеша потягивать горячий кофе. Рядом на столике лежали трубка из вишневого дерева и расшитый кисет. Мама не запрещала ему курить в гостиной, если была включена вытяжка камина. Тем временем Марго приступила к разбору второй сумки, чье содержание волновало ее гораздо больше. Первым оказался подарок для Виты – сумка из оленьей шкуры, украшенная деревянными бусинами и хвостиком песца. Потом Марго достала подарок для мамы – нить жемчуга, немного неровного, зато точно настоящего. Следом появилась трубка из мореного дуба.

– А это кому? – удивилась Марго, разглядывая умело сделанную вещь.

– Не знаю, – пожал плечами отец, набивая свою трубку табаком. – Я ее сам вырезал. Скучно было, когда медведи опять начали поблизости ходить, а ракетницы закончились.

– У нас же никто не курит.

– Я тоже не курил, пока хороший табак не нашел.

Это было правдой. До экспедиции на Алтай отец даже не говорил о курении. Но там он нашел тщедушного дедушку, который растил табак в своем саду, и теперь не расставался с трубкой.

Марго наткнулась на небольшой мешочек и потрясла его. Внутри что-то глухо стукало.

– Это мне?

Отец кивнул, выпуская облачка душистого дыма и наблюдая за дочерью. Марго развязала ремешок и слегка тряхнула мешочек – на ладонь выпали две руны.

– Ясень? – спросила она, принюхиваясь к ним.

Отец снова кивнул.

– А их кто делал?

– Долгая история. Но не я. Умеешь с ними разговаривать?

– Пока не очень, но я буду стараться, – счастливая Марго чмокнула отца в щеку и вернулась к сумке. – О, новый там-тамчик!

– Там на дне еще два варгана должны быть и скелет кеты. Почти целый, так что осторожнее, не сломай, – предостерег отец.

– Зачем он тебе?

– Раньше у меня не было скелета кеты, а теперь есть. К чему вопросы? – лукаво улыбнулся отец.

Марго понимающе улыбнулась бородатой барабашке и снова сунула руку в сумку.

– Какие милые штанишки!

– Еще бы, ручная работа, из хорошего оленя. Хотел сам носить, но они мне маловаты. Может ты или Вита заберете.

– Ей понравится, – Марго заглянула в сумку и вытащила длинный сверток. – Что это?

– Этой штукой иногда пользуются погонщики оленей, только более длинной. А такой можно и болтливую женщину успокоить. Думаю, подарить ее вашей тете, – хмыкнул отец.

Марго рассмеялась, откладывая сверток в сторону. В коридоре послышались шаги, и зажегся свет.

– О, твоя мама проснулась, – отец с легкостью перышка выпорхнул из кресла в коридор.

– Сережа! – раздался радостный голос мамы, и окончательно довольная Марго отправилась спать. Теперь ей точно нельзя было жаловаться на серость.

Глава 8. Эйфория

Все следующее утро прошло в безмятежном веселье, и Марго уже успела забыть обо всем, что тревожило ее. С отцом всегда так: то его нет, то дома вечное Рождество. А может и Хэллоуин. Глядя на счастливых родителей, готовящих завтрак в костюмах хантов, Марго пребывала в эйфории. Ее состояние не смогли испортить даже жалобы Виты, что ее не разбудили, когда приехал отец. Но сейчас Марго была готова простить сестру – ей на учебу, а остальные могут спокойно слушать рассказы отца у камина и пить кофе. И не важно, что еще утро, всего лишь осень и нет метели.

К концу завтрака Вита оттаяла, порадовалась за родителей и даже постаралась оценить их облик. Елена смущенно зарделась и, чмокнув ее в щеку, стала собирать посуду. Отец во всем помогал ей. Марго часто казалось, что он словно извиняется за свое частое отсутствие. Вита пожелала всем хорошего дня и скрылась за дверью.

«Три пары в пятницу – какое невезение», – отвлеченно думала Марго, чувствуя, что улыбается шире Чеширского кота.

Закончив с уборкой и приготовлением кофе, семья расположилась в гостиной. Хоть комната и считалась общей, в ней всегда витал дух отца как полноправного хозяина. Но сейчас этот хозяин был занят размещением своей королевы – он усадил жену в кресло-качалку, пододвинул поближе столик с подносом, налил всем кофе и уселся на бесформенную подушку на полу. Марго пристроилась на такую же подушку напротив них, краем глаза заметив счастливую улыбку матери и довольную ухмылку отца у ее ног. Они дополняли друг друга своей уникальностью, создавая свой особенный Инь-Ян. Марго настолько растворилась в своих мыслях и запахе корицы от кофе, что прослушала начало рассказа.

– … только он не ожидал, что олень от испуга бросится бодаться, – долетел до нее голос отца и смех матери. – Хорошо, что Ахтанак был рядом, иначе бы Боря получил гораздо больше синяков.

– Зачем он оленя напугал? – сквозь смех спросила мать.

– А кто его знает, блажь зашла, – пожал плечами отец, потягивая кофе.

Марго блаженно улыбалась. Она уже не впервой прослушала рассказ, любуясь родителями. Мама их часто вспоминает, а отец иногда пересказывает, так что содержание от нее не скроется. Сейчас она жаждала эмоций и внимала их непосредственно. Это было похоже на созидательную эйфорию, полную мыслей, чувств, идей. Хотелось расправить руки и нырнуть в это море ощущений. А Марго все сидела и наблюдала, понимая, что есть счастье.

Глава 9. «Больной коммунист»

Вечером, когда оставшиеся подарки были вручены, истории выслушаны, а родители отправились в театр, Марго сидела на кровати, обнимая вязаного Повелителя тыкв. Почему-то ничего не хотелось. Весь день она была безмерно счастлива, и к вечеру все счастье вышло само собой.

«Наверно, передоз счастья также вреден, как и конфеты», – Марго потянулась и зевнула, скорее от скуки, чем от усталости. Не придумав ничего иного, она решила прогуляться.

Сентябрьские вечера еще светлые и теплые, иногда они так и манят пройтись. Или хотя бы открыть окно. Марго не особо выбирала дорогу и просто шла, куда несли ноги, пока ее внимание не привлекла одна вывеска – «Мы помним 80-е!». Из приоткрытой двери доносился старый добрый панк-рок, и Марго решила зайти. Клуб оказался небольшим, но хорошо обставленным с советским вкусом. Вокруг было полно неформалом, которым было около 30-ти и сильно за 30. Они разговаривали, смеялись, пели, курили и пили. На подвесном экране крутили клипы, но музыка, играющая в колонках, им не соответствовала. Частое явление.

Марго пробралась к бару и заказала бокал красного вина.

– Сколько лет? – хрипло спросил бармен.

– 19, – ответила Марго, вспоминая, что паспорт остался дома.

– Тогда с тебя сотня, для дам за 30 сегодня вино бесплатно, – отозвался бармен, ловко вытаскивая пробку из зеленой бутылки.

Марго неопределенно качнула головой, принимая бокал, и стала осматриваться, ища свободный столик. Тут ее взгляд наткнулся на знакомую белоснежную макушку, и Марго уверенно зашагала к столику. Блондин сидел в окружении пустых бутылок и зачарованно смотрел на одну из них, где на дне еще плескалась темная жидкость. Невозможно было понять, о чем он думает. И может ли вообще еще думать. Его идеально уложенные волосы выглядели растрепанной кучей. У одного рукава бархатного фрака была надорвана манжета, а шелковый шейный платок небрежно перекинут через плечо. Даже красные глаза выглядели тускло.

– Что ты тут делаешь? – спросила Марго, присаживаясь напротив.

– Я? Вспоминаю восьмидесятые, – криво усмехнулся Мастер, едва не опрокинув бутылки.

– Вряд ли восьмидесятые проходили так, – Марго окинула взором бутылки, попутно посчитав их.

– Откуда ты знаешь, как было в восьмидесятые?! – на миг Мастером овладел гнев, но в следующую секунду он вновь откинулся на спинку стула, не в силах удержать себя.

– Где твоя компания? – спросила Марго, но, встретив непонимающий взгляд блондина, уточнила. – Где люди, которые пили с тобой?

– Людей нет, – почти твердо ответил он. – Я всегда пью один.

– Один? Шесть бутылок абсента? – недоверчиво посмотрела девушка.

– Семь, просто одна разбилась, – поправил Мастер.

– Человек физически не может столько выпить.

– А я могу, – довольный Мастер присосался к последней бутылке, не обращая внимания ни на стоящие стопки, ни на Марго.

– Ты с ума сошел! – вскрикнула девушка.

Мастер залпом осушил бутылку и резко поставил ее на стол.

– Мое сознание в норме. А они, – трясущимся пальцем он обвел присутствующих. – Они все сумасшедшие! Безумцы! И ты тоже.

Марго удивленно подняла брови.

– Слушайте все, – Мастер с трудом поднялся и направился к крохотной сцене. – Вы все глупцы! Вы вспоминаете время, которое не видели, не чувствовали. Простите меня, – юноша поклонился панку, которому было около пятидесяти, – но вы, – он обратился к более молодым. – Вы не имеете права вспоминать то, чего не знаете. Не было всего этого. Таких гоняли. Все строили коммунизм, все жили вместе, – тут Мастер закашлялся и замолчал.

К нему размашисто направлялся охранник, но Марго успела раньше.

– Я заберу его, не надо применять силу!

Охранник оценивающе посмотрел на нее и свирепо гаркнул:

– У вас пять минут, больные коммунисты.

Марго закинула руку Мастера на плечо и потащила его к выходу. Юноша не сопротивлялся, лишь тихо подрагивал. На улице, немного отойдя от клуба, Марго поняла, что совершенно не знает, куда его вести.

– Где ты живешь? – она немного потрясла Мастера, и тот что-то пробормотал. – Где ты живешь? Скажи адрес, я отведу тебя домой.

– Домой…– почти беззвучно проговорил Мастер. – Домой…

– Скажи адрес, – настойчиво продолжала Марго.

– Мой адрес не дом и не улица…

– Где ты живешь?

– В Союзе, – тихо ответил Мастер.

Марго пощипала его за щеки, пытаясь привести в чувство.

– Что ты делаешь, женщина? – он недовольно сбросил ее руку.

– Помогаю тебе, – уже неуверенно ответила Марго.

Мастер безумно улыбнулся.

– Помощь нуждающимся – какая прелесть! Какая милость! Ты – мать Тереза? – он вырвался из рук Марго и, покачиваясь, сделал несколько шагов. – Ты не можешь мне помочь. Никто не может. У меня ничего нет. Нет дома. Мои друзья умерли. Мои враги умерли. Мои страхи умерли. У меня нет души. Знаешь, как будет на латыни душа? Psyche! Психика! – Мастер зашелся безудержным хохотом.

– Зачем ты столько выпил? – тихо спросила Марго.

– Иначе не подействует, – на лице Мастера мелькнуло отвращение. – Гадость! Весь этот мир гадость! – его крик резко оборвался и перешел в сдавленный рык.

Марго окончательно растерялась, не зная, как его успокоить.

– Чего ты так смотришь? – злобно оскалился блондин. – Тебе не понять! Не понять, как хочется умереть, а не можешь! Для меня нет смерти, а я хочу ее. Хочу! Понимаешь?

– Ты пьян, – тихо ответила Марго, протягивая руку. – Давай я помогу тебе добраться до дома.

– Сказал же – мне не нужна помощь, – Мастер отмахнулся, случайно ударив Марго по руке. – Убирайся отсюда! Она хочет мне помочь! Пошла вон! Убирайся!

Марго развернулась и почти бегом устремилась прочь, слыша сквозь болезненные удары сердца крики и ругань блондина.

Глава 10. Обиженный друг

Постепенно Марго перешла на шаг, все еще слыша в ушах крики Мастера. Она никак не могла понять, почему он так повел себя с ней, что нашло на этого такого холодного человека, который сторонился больших компаний. И как он смог выпить столько абсента в одиночку? Неужели он не соврал? Марго остановилась, переводя дух, уже не от усталости, а от переживаний. Мастер стал для нее еще более загадочным. Было в нем что-то страшное, непохожее на обычных людей. Словно он был чем-то иным, чем-то чуждым. Чем-то…

«Чем-то похожим на психопата», – нахмурилась Марго.

Она опять не заметила, как дошла до своего дома. Было за полночь, наверно, родители уже спят. Завтра отцу нужно в университет с докладом об экспедиции. А Вита скорее всего опять поглощена мыслями о псевдовампирах из «Сумерек». Как же раздражает это помешательство на киношных выдумках. Неужели такой позор никому не бросается в глаза? Хотя возмутиться могли бы лишь истинные ценители готической английской прозы. Но сейчас читателей Мэри Шелли и Диккенса меньше, чем назгулов у Саурона.

«Печально», – вздохнула Марго, пересекая двор и подходя к подъезду. Тут ее ждал сюрприз – на лестнице подъезда сидел Андрей. Он был полностью поглощен своими мыслями.

– Здравствуй. Ты долго меня ждешь? – Марго тронула друга за плечо.

Андрей встрепенулся.

– Да, – немного рассеянно сказал он, поднимаясь со ступеней и отряхивая брюки.

Марго бегло осмотрела его – бархатный камзол, кашемировые брюки, ботфорты, шелковая рубашка – он словно с бала пришел. Андрей убрал рассыпавшиеся пряди со лба и вздохнул.

– Ты сейчас занята?

– Эмм, не знаю, – честно ответила Марго. У нее не было планов на вечер, как и предположения увидеть лучшего друга так поздно у своего дома.

– Хочешь немного прогуляться? – странным тоном предложил Андрей, почти умоляюще глядя в глаза Марго.

– Уже поздно, да и холодно, – поежилась она, но, увидев отчаяние в глазах друга, предложила. – Отец привез новую кучу ерунды, и у нас есть пирог. Хочешь чай?

Андрей кивнул с благодарной улыбкой и пошел за Марго. Они постарались пробраться в квартиру как можно тише, чтобы не разбудить родителей и не привлечь внимания Виты, которая подумала бы полную чушь и выставила бы их в неверном свете. Марго приготовила чай и принесла его в комнату, где Андрей уже по-хозяйски устроился за компьютером.

– Угощайся, – Марго расставила на столе чашки и тарелку с пирогом и зажгла свечи вместо электрического освещения, чтобы не привлекать внимания сестры, чья комната была напротив. – И рассказывай, что с тобой случилось. Где ты был сегодня вечером?

– На вечеринке в честь восьмидесятых, – неестественно спокойно сказал Андрей, хлебнув чай.

Марго удивленно посмотрела на него.

– Да, иногда я хожу на мероприятия, на которые не имею права. Как и ты, кстати, – в голосе Андрея слышалось осуждение, смешанное с обидой.

– Я оказалась там случайно. Может это прозвучит глупо, но я просто шла мимо и увидела вывеску, – Марго показалось, что она оправдывается.

– Скорее всего, именно так и было, потому что об этом вечере нигде не упоминалось. Его организовали старые панки для своих друзей. Я сам попал туда случайно, мой крестный был одним из организаторов.

Марго улыбнулась, услышав о крестном Андрея, точнее о Безумном Джо, как называли его за любовь к вестернам, которую нечасто встретишь среди панков. Но Джо почти шестьдесят лет и уже ничто не в состоянии изменить его привычки и мнения.

– Ты пришел по приглашению крестного?

– Скорее помочь, чем повеселиться. А вот блондин неплохо помог бару с выручкой.

При упоминании о Мастере Марго почувствовала себя предательницей. Сначала она была так занята мыслями о родителях, а потом об альбиносе, что ей даже в голову не пришло, что вечеринка – затея Безумного Джо. Она часто бывала на подобных вечерах и тоже помогала в баре, и поэтому сейчас чувствовала себя виноватой.

– Он, правда, выпил семь бутылок абсента? – спросила Марго, надеясь изменить настроение друга.

– А ты сомневаешься? – все также спокойно отвечал Андрей, попивая чай.

– Как это возможно?

– Он может. Он же особенный, – в усмешке юноши скользнуло презрение пополам со злостью.

– Особенный? – Марго поняла, что окончательно запуталась и в своих мыслях, и в настрое своего друга.

– Ты так часто его видишь, но так плохо его знаешь? – Андрей удивился.

– Я видела его всего три раза, считая ту встречу на концерте и сегодня. Не думаешь же ты, что я ищу с ним встречи?

– Уже нет.

– Но думал? – Марго посмотрела на друга с недоверием.

– Ты так заботливо отнеслась к нему. Ах, бедняжка, ты пьян, может отвести тебя домой?!– Андрей похоже изобразил ее голос.

– Ты видел меня и не подошел?

– Мне там было не место, – сухо произнес Андрей.

– Я не понимаю тебя. Ты не сказал мне о вечере у Джо, а теперь обижаешься, что я случайно там появилась?

– Нет. Мне непонятна твоя забота о малознакомых субъектах.

– Ты сам меня познакомил с этим субъектом! – всплыла Марго.

– Извини за оказанную услугу. Более не буду вмешиваться в твои отношения с окружающим миром. Спасибо за чай, – Андрей поставил чашку и вышел в коридор.

Марго осталась в замешательстве смотреть на недопитый чай, совершенно не понимая, что происходит. Когда она вышла из комнаты, Андрей уже обулся и спускался по лестнице.

– Подожди! – Марго бросилась за ним, чувствуя босыми ногами холод ступеней.

Андрей то ли не услышал ее, то ли не пожелал услышать. Когда Марго догнала его и схватила за рукав, он лишь пожелал спокойной ночи и ушел. Марго осталась одна на лестнице, пребывая в смятении и обиде. Ведь она ничем не оскорбила его. Лишь захотела помочь знакомому. К тому же она была слишком задумчива и мечтательна, чтобы подумать, что попала на памятный вечер. Ведь она не встретила даже самого Джо. А может, просто не заметила? Во всей толпе седеющих панков и их преемников сияющая голова блондина сразу привлекла к себе внимание. Но почему ее внимание к Мастеру так задело чувства Андрея? Она лишь пыталась помочь. Чувства… Какие чувства? Андрей – ее лучший друг! Не мог же он приревновать ее к парню, которого она видела всего третий раз в жизни? Или мог? Иногда поведение Андрея было загадочнее пятен Роршаха.

Марго казалось, что лестница дрожит под ее ногами, но на самом деле дрожала она сама. Она не могла поверить, что Андрей мог обидеться на такую ерунду. Единственным объяснением могла быть ревность. Но Марго так старательно гнала от себя эту мысль, что позже даже забыла о ней. В ней остались лишь непонимание и желание пожаловаться кому-нибудь на это непонимание. Но не было никого, кто понял бы ее.

Марго медленно поднялась по лестнице, заперла входную дверь и прислонилась к ней спиной. Не было сил даже дойти до комнаты и убрать со стола. Из ванной показалась Вита в темно-зеленой пижаме с оленями и удивленно посмотрела на сестру.

– Я думала, что ты спишь или читаешь.

Марго помотала головой и, шагнув к сестре, крепко прижала ее к себе.

– С тобой все хорошо? – взволнованно спросила Вита.

– Помнишь, в детстве во время грозы мы спали в одной кровати? – всхлипнула Марго.

– А потом тебе понравилась гроза, и мне пришлось бояться одной.

Марго улыбнулась, не замечая бегущих слез.

– Если ты чего-то боишься, то можешь спать со мной, – предложила Вита, пораженная поведением Марго.

Сестра кивнула.

– Только я фильм не досмотрела, придется подождать немного, – предупредила Вита.

Марго напряглась, подумав о «Сумерках».

– Какой фильм?

– «Носферату», там еще такой страшный актер играет. На Википедии писали, что его даже гримировать не нужно было.

– Его зовут Макс Шрек, – улыбнулась Марго.

Глава 11. Дорогая сестра

– Проснись, пожалуйста! Проснись же!

Марго потерла глаза, пытаясь понять, что произошло. На краю кровати сидела бледная Вита и смотрела на нее испуганными глазами.

– Почему ты не сказала мне, что этот фильм такой страшный? – жалобно спросила сестра.

– Мне он никогда не казался страшным, скорее немного скучным, но это лишь нюанс времени, – ответила Марго, понимая, что напугало сестру. – Вампиров в кино представляли всегда по-разному, но почти всегда их облик и поведение соответствовали времени. Сначала вампиры внушали театральный ужас, потом обманчивую романтичность, а сейчас из них сделали нечто похожее на слюнявых мальчишек из бойс-бендов.

Вита задумчиво накручивала на палец прядь русых волос.

– Знаешь, я кое-что поняла, – туманно произнесла она, но не договорила.

Марго внимательно посмотрела на сестру в ожидании продолжения, но оно не последовало.

– Что ты поняла? – тихо спросила Марго. Она боялась спугнуть возможно правильную мысль в Витиной голове, но еще больше – что она забудет эту мысль.

– Я поняла, что мне не нравятся старые фильмы про вампиров, – все еще задумчиво произнесла Вита. – В них вампиры кажутся хищниками, что живут с людьми лишь ради охоты. Они злые и страшные, и обычные люди гонят их от себя, потому что боятся умереть или заразиться.

Марго честно постаралась скрыть свое разочарование.

– Но, – продолжила сестра. – Я больше не хочу смотреть «Сумерки». Ведь вампир среди бела дня должен покрываться не блестками, а горелой коркой. И вампир не смог бы питаться только кровью животных всегда.

Почти визжа от восторга, Марго кинулась на сестру.

– Я рада! Я рада!

– Но разве вампир должен быть только таким, как показали в этих фильмах? – Вита вернулась к своим рассуждениям. – Разве он не может найти средство от солнечного света? Или быть милым? Или полюбить?

– Не порти то впечатление, что произвела сейчас! – Марго угрожающе схватила подушку. – А если серьезно, то есть много других видений проблемы вампиризма. Например, у Энн Райс вампиры могут испытывать телесные радости, а в манге «Cross» они не умирают вообще, их можно лишь изгнать на время. Но если ты хочешь более романтичное представление, то давай посмотрим аниме «D: Охотник на вампиров». Там тоже довольно забавно предложена тема отношений человека и вампира.

– Там страшно? – осторожно спросила Вита.

– Не очень, – в смехе Марго послышалось облегчение. – Местами, когда в замке появляются разные древние существа. А в целом все довольно красиво и не лишено смысла.

– Давай посмотрим прямо сейчас? – обрадовалась Вита. – А то этот фильм не даст мне уснуть без кошмаров.

– У меня есть диск, сейчас принесу, – Марго легко спрыгнула с кровати и направилась к двери.

Тихонько напевая от радости, Вита увязалась за ней. Казалось, что теперь часть ее мира претерпевала необратимые изменения. С одной стороны сиял Эдвард, привлекательный, стильный, романтичный и не вызывающий страха. Но теперь он казался ненастоящим, поддельным вампиром, которого не убивает солнце и не ненавидят люди. Он бы и в церковь зашел, поедая чеснок серебряной вилкой. С другой стороны стоял ужасный Макс Шрек, неказистый, театральный, внушающий ужас и желание бежать, но такой впечатляющий. Он словно показал Вите истинную суть вампира – жуткий кровосос, который не пощадит никого, если голоден. Но против него точно поможет рассвет или осиновый кол, а не криво обритый оборотень или приемный папа с кодексом чести вегетарианца. Эдвард казался сильным и симпатичным, Шрек – могучим и ужасным. Эдвард мог подраться с оборотнем, а Шрек – убить обоих. Вита поняла, что окончательно запуталась, сравнивая ужасного и милого, но теперь оба вампира казались ей подделкой, что лишь усилило ее любопытство.

«Марго давно интересуется этой темой, значит должна знать больше», – воодушевленно подвела итог Вита, наблюдая за сестрой, которая искала диск среди стопок книг.

Осматривая комнату, которая часто казалась ей мрачноватой, Вита заметила на столе следы чаепития.

– О, ты приготовила чай! Мне?

– Эээ, – замялась Марго. – Нет.

Вита посмотрела на побледневшую сестру.

– Но здесь две чашки.

– Да. Вторая для Андрея, – еле слышно произнесла Марго.

– Когда он придет? Чай совсем остыл.

– Он не придет, – Марго поджала губы.

– Как не придет? Он – твой лучший друг, он бы не смог подвести тебя! Может, я плохо его знаю, но он всегда появляется, стоит тебе позвать, – уверенно сказала Вита.

– Может, так оно и было раньше.

– Я не понимаю тебя.

– Обещай, что ничем не выдашь то, что я расскажу тебе! – потребовала Марго.

– Никому! Ничем! А если раскроюсь, то пусть мне вечно снится этот жуткий фильм, – обещала Вита.

Марго тяжело вздохнула, устроилась на краю кровати и, обняв Повелителя тыкв, рассказала о разговоре с Андреем, после которого так переживала.

– А я и не слышала, что он приходил, – сокрушенно сказала Вита.

– Я решила, что ты неправильно оценишь его визит в такое время, – призналась Марго.

– Ты, конечно, странная, но я бы не смогла подумать о тебе плохо. К тому же, Андрей такой воспитанный. Я считаю, что он никогда бы не воспользовался твоей склонностью к нему или случаем.

– Ты правда так думаешь о нем? – удивилась Марго.

– Да, – спокойно ответила Вита, выпивая остывший чай из нетронутой чашки. – Я ведь видела, как вы общаетесь и как он смотрит на тебя. Если бы он предложил тебе стать его девушкой, то я бы никогда не удивилась этому. По-моему, этому бы никто не удивился.

– Не говори ерунду! – Марго почувствовала, как ее щеки зарделись.

– Только ты удивлена очевидному, – также спокойно продолжала Вита. – Почему-то так всегда. Это закон жанра?

– Если только в романах Остин, – отозвалась пораженная Марго.

Сейчас ей казалось, что два человека открылись ей с новой стороны: сестра стала серьезнее, а лучший друг думал не только о дружбе. И если первое ее радовало, то второе пугало и настораживало. Она пыталась не смотреть на Андрея как на своего парня. Так было бы проще. Он всегда так непринужденно рассказывал о своих знакомствах с различными барышнями, что она старалась не представлять себя на их месте, чтобы не ревновать. Однако она всегда была твердо уверена, что никто не заменит ее для Андрея. И его для нее. Неужели в его отношении была не только дружба? Тревожные мысли, опутавшие Марго еще на лестнице, вновь вернулись, частично подтвержденные словами Виты. Марго не очень верила в ее наблюдательность или серьезность, но ее поведение сегодня заставило взглянуть на вещи иначе.

– Ты еще сомневаешься? – спросила Вита, крутя чашку.

– Сомневаюсь? – Марго показалось, что сомнительны даже ее сомнения. – Я совершенно запуталась. Я не знаю, что принимать за правду. Мне нужна точка отсчета.

– Сегодня на лекции нам говорили, что самое страшное для человека – недостаток информации. Когда знаешь слишком мало, сложно принять правильное решение. Но когда знаешь все, принять решение невозможно.

– Кто вам читает такие хорошие лекции? – почти завидуя, спросила Марго.

– Наш новый преподаватель философии, старого уволили за взятки, хотя он интересно объяснял их необходимость, – улыбнулась Вита. – Но новый лучше: он рассказывает много интересного и не требует постоянных отчетов или докладов, нужно лишь побольше высказывать свое мнение и доказывать его плюсы и минусы. Мне очень нравятся его лекции.

Марго почувствовала благодарность, смешанную с уважением; новый философ смог активизировать мозг Виты, и она начала высказывать умные и правильные мысли.

– Нам никогда не говорили этого, – качнула головой Марго, наблюдая за сестрой, словно хотела увидеть углубляющиеся извилины в ее мозгу.

– Если хочешь, я буду рассказывать тебе о его лекциях после учебы.

Улыбаясь, Марго кивнула, больше своим мыслям, чем предложению сестры.

– Что ты думаешь теперь делать? Ведь ты поговоришь с Андреем?

Хрустальный мир процветающего разума, созданный Марго, разбился от столкновения с реальностью.

– Я не знаю, как поступить. Мне придется решить, кто он для меня, иначе я не буду знать, как себя вести и что говорить.

– А что ты думаешь о том блондине?

Вопрос Виты поставил Марго в тупик. Она никак не ожидала его услышать.

«Неужели я настолько плохо знаю людей, что они так поражают меня в последнее время?»– бессильно вздохнула Марго.

– Блондин просто знакомый. Я плохо и мало знаю его, и мне бы очень не хотелось, чтобы он как-то влиял на мою жизнь.

– Но он уже повлиял! Что ты будешь с этим делать?

– Думаешь, я смогу объяснить Андрею эту нелепость еще раз? – умоляюще спросила Марго.

– А он будет слушать?

Марго тихо взвыла, чувствуя себя беспомощной.

– Может поговорить чуть позже, когда он остынет? – предложила она.

– Только не тяни, а то он может подумать, что тебе наплевать, – предупредила Вита.

Марго кивнула, нервно покусывая верхнюю губу. Она столько лет знала Андрея. Они много раз ссорились по пустякам и мирились, но никогда не разлучались надолго. Но в такой ситуации Марго оказалась впервые и была совершенно растеряна. Она боялась потерять своего единственного друга и не была готова представить его в иной роли. Но теперь она была уверена, что у нее есть хорошая поддержка, которая уже доедала мамин пирог.

Глава 12. Привычное столкновение

«Внезапно получить думающую сестру немного… внезапно», – думала Марго, умываясь. Она плохо спала этой ночью. Сначала ей мешала восторженная Вита, которой слишком понравился Ди. Но перебравшись в свою комнату и оказавшись в тишине, Марго сразу почувствовала себя одинокой и неуверенной. Ее головой вновь овладели тревожные мысли об Андрее. Марго никак не могла ни придумать решение, ни отогнать эти мысли.

«Может поговорить об этом с папой?» – Марго показалось, что она – утопающий, который хватается за любую соломинку, пытаясь спастись.

Ее отец неплохо знал Андрея, они иногда беседовали вместе, но вряд ли он смог бы помочь сейчас.

«Вот бы Мастер сегодня встретился мне», – Марго удивилась своим мыслям. Да, блондин стал если не причиной для ссоры, то ее катализатором. Если Вита права, то подобная ситуация возникла бы в любом случае, это было вопросом времени. Марго не винила блондина в случившемся. Напротив, она даже радовалась, что именно он спровоцировал конфликт. Но сейчас только Мастер казался объективным человеком, который смог бы выслушать ее. От размышлений Марго отвлек шум в прихожей, в котором она узнала голос своей тети.

«О нет! Только не сейчас!» – подумала девушка, вспоминая последнее общение тети с отцом. Она его ненавидела, он – не принимал ее всерьез.

Марго высунула голову из ванной, наблюдая столпотворение в прихожей. Тетя Ира уже разулась, но не могла пройти на кухню, потому что в коридоре все место заняли папа и палатка, которая благополучно просохла на балконе и должна была быть доставлена в кладовую.

– Сергей! Куда Вы это прете? Людям же не пройти! – суетилась тетя, пытаясь найти выход.

– Спокойно, Ирина Дмитриевна, – улыбался отец, отодвигая Марго и втаскивая палатку в ванную. – Вот и лыжня свободна. Вперед, к кормушке, – он махнул рукой в сторону кухни.

– Вот ведь ненормальный, такую огромину дома держать, – не отставала тетя.

– Ну что Вы, она только иногда у нас появляется, – добродушно улыбнулся отец, глядя на покрасневшую от подъема по лестнице свояченицу.

Тетя Ира гневно одернула кофту и уплыла на кухню.

– И что я на нее тратился? – задумчиво спросил отец, снова взявшись за палатку. – Нужно было у твоей тети халат одолжить. У нас вся бригада бы поместилась.

Марго тихо засмеялась, пытаясь представить лицо тети, если бы папа попросил один из ее неохватных халатов с такой целью. Когда Марго пришла на кухню, вся семья уже собралась за завтраком. Тете отвели ее обычное место в углу, заодно подальше от отца, который разбирал привезенные травы по льняным мешочкам. Тетя уже забыла о происшествии с палаткой и рассказывала о проделках своего избалованного кота. Даже Вита пыталась перевести разговор на другую тему, но все оказалось тщетным. Заткнуть звуковой прорыв в дирижабле мог лишь отец, слишком увлеченный сейчас травами, чтобы спасти хорошее впечатление от завтрака.

К счастью, за пару дней Пушистик натворил слишком мало, и тетиных разговоров хватило лишь на полчаса. За это время Вита успела доесть свой завтрак и ретироваться, объясняя все спешкой в библиотеку. Марго мысленно укоряла себя за несообразительность – ведь она тоже могла бы придумать такую хорошую правдоподобную причину. Но тут подоспело спасение – отец закончил разбор трав и составление для них списка использования. После его работы на полу остались клочки газеты, листья и лепестки, кои послужили для тети мгновенной причиной для лекции о поведении отца. Казалось, что она была просто не в состоянии пропустить хоть один повод для подобного разговора. Отец никогда не перебивал ее и иногда кивал головой. Марго часто казалось, что он не слышит ни слова из этой гневной обличительной тирады, но на самом деле отец слушал каждое слово.

–… это же не отец получается! – донеслись до Марго бушевания тети. – Он много недель, да что недель! Месяцев! Месяцев дома не бывает. Внимания детям нет! Воспитания нет! Одна бедная мать все на себе тащит – и дом, и хозяйство, и детей.

– Мать, может тебе корову купить? – спросил отец, обнимая жену. – А то больно легко живешь, тебе даже воду из колодца носить не надо, и шуба еще не прохудилась.

Мама рассмеялась, отмахиваясь от предложенной коровы.

– Вот она одна трудится, а тебе лишь бы зубы скалить да по командировкам кататься, – не отставала тетя. – Привезешь ерунды мешок, а куда складывать? Везде мусора кучи уже.

– С кучей на кухне ничто не сравнится, – отозвался отец.

– Еще бы, сорняков натащил, не продохнуть, – шумела тетя, даже не заметив его насмешливого взгляда.

Марго улыбнулась. Она давно ждала продолжения старой вражды, переросшей в междоусобную перебранку. Точнее бранилась тетя, кидаясь словами как грязью, а папа стоял за крепким щитом-улыбкой, от которого рикошетила вся грязь. Маме почти нравилось это представление, она давно прекратила попытки примирить обе стороны: одна не понимала как, а вторая – зачем. Не смотря на все подарки и видимую вежливость отца, тетя оставалась непреклонным айсбергом.

– … вот и не надо. Замолчите, и всем будет хорошо, – почти приказала тетя.

– С удовольствием, – с неизменной улыбкой ответил отец.

– И хорошо. Все, разошлись как в море корабли, – тетя посчитала себя праведным победителем и даже на секунду сделала царственную осанку.

– Корабли? Ирина Дмитриевна, вот Вы корабль, а я рядом с Вами просто байдарка, – сказал отец.

Тетя приняла это за комплимент и перестала спорить, вернув все свое внимание завтраку.

– Как трюм наполнишь – ко мне в гавань, – шепнул отец Марго и, поблагодарив всех за хорошее времяпрепровождение, вышел из кухни. Сегодняшнее утро явно началось удачно.

Глава 13. Эгоизм ради счастья

Когда Марго пришла в гостиную, отец уже устроился в своем любимом кресле у камина и задумчиво раскуривал трубку.

– Как ты думаешь, почему я женился на твоей маме? – вопрос отца застал Марго врасплох.

– Потому что любил ее, – не совсем уверенно ответила она.

– Так почему же? – отец повернул голову и выпустил изо рта облачко ароматного дыма.

Марго в замешательстве села в кресло напротив. Ее предположение казалось единственно возможным. Она бы не смогла придумать иной причины, пока не вспомнила дату свадьбы родителей.

– Потому что мама была беременна?

– Я не настолько джентльмен, – усмехнулся отец.

– Тогда не знаю, – Марго развела руками.

– Потому что я – эгоист, – улыбнулся отец, выпуская кольцами дым, но, заметив выражение лица дочери, добавил. – Ты же знаешь, моя милая, все люди стремятся к счастью, под которым понимают устойчивость и безопасность.

– Не могу сказать, что поняла тебя, – призналась Марго. Она была ошарашена началом разговора и еще не совсем понимала, к чему клонит отец.

– Марго, кому как не психиатру знать подводные камни в поведение людей, – голос отца стал серьезнее. – Эгоизм – основа всех желаний. Если личность чего-то не хочет, ее никто не заставит изменить свое решение. То же касается и счастья. Если бы я не любил твою маму, то ни за какие коврижки бы на ней не женился, иначе мне пришлось бы терпеть рядом чужую, а главное не нужную мне женщину. Даже если она ангел. Это эгоистичное, но и разумное желание не быть рядом с нелюбимым человеком.

– А если бы ты любил, а она нет? – перевернула ситуацию Марго.

– Тогда тем более стоит уйти, иначе вынудишь свой идеал показать внутреннюю гниль, что таится у всех. Видеть падение мечты крайне больно, и единственный способ избежать этого зрелища – не провоцировать его, т.е. уйти, – с полуулыбкой отец следил за окутывающим его дымом.

– Значит любовь обязательно должна быть обоюдной?

– Обоюдной может быть пила «Дружба», а любовь бывает только взаимной, все иное – влечение, восхищение и что угодно до болезни, но не любовь. И такая любовь для святости эгоистична, – в глазах отца плясали черти.

– Думаешь, что всем правят эмоции?

– Нет, всем правит страх, а эгоизм – его любимое дитя. Ведь эгоист хочет жить хорошо. Все личности – эгоисты, потому что выбирают ту жизнь, которую действительно хотят.

– Так ты выбрал маму ради хорошей жизни? – Марго вздернула брови.

– Да. Я нашел женщину, с которой понял любовь во всех ее проявлениях, и стал счастлив. Как истинный эгоист. Я нашел ту, которая подходит мне внутренне и внешне, – еще хитрее улыбнулся отец.

– А что делать людям, которые не нашли свою мечту и делят жизнь с чуждыми себе по духу? Ведь ты сказал, что все люди эгоистичны.

– Я никогда такого не говорил. Я лишь сказал, что эгоизм естественен для личности, – отец флегматично выпустил дым, загадочность и хитрость вмиг покинули его глаза.

– А что делать, если личность еще не осознала своих желаний? – тихо спросила Марго.

– Изучать своих страхи, они покажут путь, по которому ты не пойдешь, и так можно избежать многих ошибок. Но могу посоветовать лишь одно, – голос отца вновь стал серьезен. – Не допускай до себя жалости, ни к себе, ни к другим. Жалость к себе разъедает самоуважение и силу воли. Жалость к другим унижает их. Ты можешь посочувствовать, но никогда не жалей. Жалость чужда и эгоизму, и любви, поэтому они никогда не бывают вместе. Если тебе кого-то жаль, то ты не полюбишь его, потому что изначально не уважаешь и не принимаешь за сильную цельную личность. Также не жалей о совершенных поступках, не сомневайся в их правильности. Сомнения могут сгубить даже подвиг.

Марго, пораженная, молча слушала то, что где-то внутри своего подсознания носила сама, но почему-то не использовала. Слова отца были настолько просты и понятны, что ей стало горько, что она сама не пришла к таким выводам.

Отец потрепал задумавшуюся дочь по волосам и направился к двери.

– Папа! – окликнула его Марго. – Скажи честно – почему ты женился на маме?

– У нее глаза как озера при луне, – вздохнул отец и странно улыбнулся. – И она так здорово голубцы готовит.

Марго хотела переспросить, но отец успел скрыться за дверью, но она не сомневалась – все, что он говорил, было правдой, хоть и чувствовала в его словах подвох.

Глава 14. Профессор страха

Разговор с отцом не дал Марго всех ответов, но он взбодрил ее и помог немного разобраться в своих чувствах, коих пока было два: страх и желание сохранить все без изменений. Марго не понимала, чего боится больше – лишиться дружбы Андрея или обрести любовь в его глазах. Он всегда был для нее привлекательным, если не сказать идеальным. Высокий черноволосый голубоглазый Андрей был воплощением мечты. Обладая некой аристократичностью, он притягивал и был приятен в общении. Изящный, стройный, длинноносый… Марго не смогла бы придумать лучшее сочетание внешности и качеств. Он всего на два года старше, не глуп, не груб, не лишен музыкального вкуса. Он всегда понимал Марго, поддерживал ее безумные идеи, выслушивал ее больные мысли, утешал, заботился о ней. Было ли в его обращении что-то выходящее за грань дружбы?

– Неужели дружба между мужчиной и женщиной длится только до первых сумерек? – спросила Марго у Повелителя тыкв.

Джек молча смотрел на нее большими черными глазами, обдумывая второй смысл ее вопроса.

– Наверно, нужно сшить для тебя Салли, – вздохнула Марго и отложила Джека в сторону.

Дома ей решительно не сиделось. Хотелось бежать до боли в ногах, чтобы упасть и ни о чем не думать. Но куда бежать в лабиринте из улиц и чужих заборов? Марго зашнуровала любимые ботинки и, накинув плащ, вышла на улицу. Властвовала осень, цвела, как только может цвети умирающий цветок – ярко и без надежды на спасение, желая прожить за миг все жизни мира. Листва мягко шелестела под тяжелыми ботинками, словно игривая кошка, оказавшаяся на улице в поисках приюта.

Помня печальный опыт, Марго опасалась идти наугад и выбирала самые пустынные улицы, сторонясь людей и баров. В конце концов, она оказалась у заброшенной психиатрической лечебницы.

– Как мило, – фыркнула Марго, направившись к обветшалому зданию.

Лечебницей не пользовались с советских времен. Она была своеобразным реабилитационным центром для жертв репрессий, но Марго казалось, что там умели делать лишь одно – лоботомию. За двадцать лет своей ненужности лечебница из центра помощи превратилась в центр сборищ. Неформалов. А может и наркоманов. Кто знает, какие вещества остались после закрытия лечебницы? Но если они и были, то уже не оставили и следа; оба этажа заполняли кучи мусора, заплесневевшие тюфяки, на которых могли спать люди без жилья, и пустые шприцы, которыми могли пользоваться люди без надежды. Не смотря на свой вид и репутацию, лечебница не вызывала у Марго ни страха, ни брезгливости. Обычное заброшенное здание, из которого ушли люди.

«Попользовались и бросили. Как практично даже со зданиями поступать также», – Марго осторожно пробиралась по коридору первого этажа.

Подошвы ботинок быстро стали белесо-серыми от осыпавшейся с потолка штукатурки, но это была наименее неприятная грязь в подобном месте. Опасаясь испачкаться о стены или споткнуться об упавшую дверь, Марго шла мимо пустых палат и забытых кабинетов, аккуратно придерживая длинную юбку. Кое-где над дверьми еще попадались таблички, многие из них было сложно прочесть из-за грязи, некоторые с трудом держались на своих местах. В одном из кабинетов Марго обнаружила перевернутый шкаф. Выпавшие из него бумаги лежали бесформенной кучей, испорченные временем, крысами и дождем. Когда-то они были картами пациентов, но сейчас на них невозможно было разобрать ни слова.

– Если нет больных, не нужны и их сведения, – с непонятной печалью произнес знакомый голос.

Марго не обернулась, хоть и вздрогнула от неожиданности.

– Ты хотела побыть одна?

– А ты всегда появляешься со спины? – Марго сама не знала радоваться ли этой встрече, которой она так желала.

– Почему, когда тебе плохо, ты ищешь меня? – в голосе блондина звучало искренне непонимание.

– Ты умнее меня. И ты меня понимаешь, не зная меня, – ответила Марго.

– Как интересно – ты умудрилась трижды ошибиться за одно изречение.

Девушка обернулась, пытаясь по лицу понять, что он имел в виду. Но весь вид блондина был столь ироничен, что она не смогла уловить тайный смысл.

– Позволь, я поясню тебе. Я не умнее тебя, интеллект в принципе сложно сравнивать. Я просто старше и чуть больше знаю. То, что я высказываю схожие с твоими мысли, еще не значит, что я понимаю тебя. И если мы мало общались вербально, это не значит, что мы плохо или хорошо друг друга знаем. Впрочем, оценивать знакомство в таких категориях в корне неправильно, а для психолога еще и не этично, – в улыбке Мастера скользнуло печальное торжество.

Марго молча смотрела на блондина, гадая, что в нем могло натолкнуть ее на мысль о помощи и понимании. Высокий, тощий, длинноволосый альбинос. Он напомнил ей Дэвида Боуи в образе Изможденного белого герцога. Только красные линзы казались настоящими глазами.

«Но хаер у него шикарный», – от восторга и зависти Марго прикусила губу.

Ухоженный и сияющий Мастер так плохо вписывался в общую картину развала и уныния, что был больше похож на ангела, упавшего в обитель смерти и обездоленности.

– А что ты тут делаешь? – спросила Марго.

– А ты? – улыбнулся Мастер. – Это здание никому не принадлежит, им могут пользоваться различные субъекты на свое усмотрение. А некоторые тут даже живут.

– Я здесь гуляю, – внезапно Марго почувствовала себя очень глупо за свой вопрос.

– Ты слишком много хочешь понять сознанием, не принимая то, что в него не укладывается, – в голосе блондина послышался упрек.

– Разве это плохо?

– Плохо? Милая, это больше, чем плохо. Это ужасно! Признавая лишь разум, ты отталкиваешь от себя тот мир, что можно слушать сердцем и видеть закрытыми глазами, – улыбка Мастера стала счастливой и безумной одновременно.

– Я думала, что тут уже нет таблеток, – неуверенно сказала Марго, отступая назад.

– Таблеток? – переспросил блондин. – О чем ты? Неужели ты могла такое подумать обо мне? Нет, мне бессмысленны подобные меры.

– Я совсем запуталась… Андрей не хочет быть моим другом. Сестра начала говорить умные вещи. Ты, такой холеный, в вельветовом фраке, стоишь среди мусора. Что происходит? – Марго закрыла лицо руками, желая собраться с мыслями.

– Ты боишься, что привычное станет иным, – спокойно произнес Мастер. – Страх… О, страх – величайшее искусство, он сильнее любой эмоции, его сложно контролировать. В основе любого желания или поведения лежит страх.

      Марго почувствовала, как холодная ладонь Мастера успокаивающе гладит ее по голове.

– Страх и оружие, и якорь, – прошептал блондин, склонившись к уху Марго. – Он может убить, защитить, но он никогда не позволит идти дальше. Запомни: страх правит миром.

Марго опустила руки и оказалась нос к носу с блондином. Его белая кожа выглядела ледяной, а алые глаза – огненными. Мастер изучающе смотрел на нее, он словно перестал дышать.

– Зачем ты говоришь мне все это? – тихо спросила она.

– Знающий проживет дольше, ведь знание – сила, – также тихо говорил Мастер, глядя ей в глаза. – Избавиться от страха невозможно, но можно его использовать.

– Как? – девушка ощущала себя маленькой и слабой, хотелось, чтобы блондин обнял ее и выслушал, чтобы его холодные руки успокоили ее разгоряченные нервы.

– Если есть страх, мешающий идти, то найди другой страх. Бойся того, что случиться, если ты не пойдешь. И пусть этот страх будет сильнее, пусть он оберегает тебя в пути и не позволяет свернуть с него.

– А разве желание пройти путь не будет сильнее?

– Чаще всего за желание принимают именно страх не пройти.

– Откуда ты знаешь? – Марго уткнулась носом в черную рубашку Мастера, ощущая слабый запах пачули, исходящий от шелка.

– Я изучал страх в университете, потом в магистратуре. Страх был моей навязчивой идеей. Я так боялся не познать его, что забыл обо всем. Я хотел знать, как же страх может влиять на человека, может ли изменить его, – блондин обнял Марго за плечи, даже сквозь кожу плаща чувствовался холод его рук.

– В магистратуре? Сколько тебе лет? – удивилась девушка.

– Больше, чем ты думаешь, – печально отозвался Мастер. – Больше, чем мне хотелось бы.

– Прости, что спросила об этом.

– Не страшно. Я не боюсь своего возраста.

– А чего ты боишься?

– Я… Я боюсь, что мне уже нечего бояться.

– Как это? – Марго вновь взглянула в глаза блондина, но они казались пустыми, как стекла витрин.

– Когда-нибудь ты поймешь, – грустно улыбнулся Мастер и отпрянул назад. – Идем, я провожу тебя, пока не стемнело.

По дороге домой Марго рассчитывала вызнать у Мастера его исследования, но про них он не сказал ни слова, переходя на более общие темы.

– Мы пришли, – вздохнула Марго, указывая на свой подъезд.

– Как-нибудь загляну в гости, – вежливо, но хитро улыбнулся блондин.

– Ни о чем не хочешь рассказать? Например, об абсенте в баре, о своем поведении потом, – оставшись без знаний, Марго надеялась хотя бы на объяснения.

– Я просто поводил время, как хотел. Но если ты про наш разговор тогда, то не переживай – я не злюсь на твою неуместную заботу. Можешь не извиняться, все же это типично для женщин. Приятной ночи, – Мастер изящно поклонился и, развернувшись на каблуках ботфорт, зашагал прочь.

Марго смотрела ему вслед, поражаясь его наглости и обаянию. Он не дал ей совета, он не выслушал ее, но его слова о страхе помогли собраться с мыслями. Теперь Марго начала понимать, чего боится больше всего.

Глава 15. Бессмысленные мечты

Все будние дни Марго не видела Андрея. Он не звонил, не писал, не приходил в гости.

«Неужели он подумал, что у меня есть что-то с Мастером, и теперь обижен? Мог хотя бы поговорить и постараться понять, что все не так, как он себе вообразил. Все иначе! – уверяла себя Марго. – Все… А как все на самом деле?»

Она остановилась, пытаясь собраться с мыслями. Под ногами лежала пожухлая листва, прибитая и напуганная дождем, больше похожая на те размокшие бумаги в лечебнице, чем на шумную листву сентября. Теперь она не беспокоила мысли Марго. Впрочем, в последнее время ее мало что беспокоило из внешнего мира. По совету Мастера она жила своими страхами, не давая им управлять собой, пытаясь не свернуть с выбранного пути. Но от Андрея совсем не было вестей, и вся работа над собой казалась напрасной. Отец и Мастер помогли ей понять, к чему она хочет стремиться, но молчание Андрея принижало все ее достижения. Он не брал трубку, не отвечал на письма. Он словно исчез. И в пятницу Марго сдалась, решив не беспокоить скрывающегося друга. Почти все свободное время она проводила с Витой, словно наверстывая дни, потерянные из-за неприязни. Вита еще упоминала Эдварда в разговорах, но уже без прежнего трепета и больше для возвышения Ди. К этому увлечению сестры Марго относилась спокойно, ибо сама была неравнодушна к отрешенному полувампиру. Теперь в разговоры сестер возвращалось прежнее понимание, и Марго знала, что всегда может выговориться.

Но при всем радужном отношении с сестрой Марго молчала о блондине. Она отвечала на вопросы о нем, но так скупо, что Вита перестала их задавать. Для себя Марго оправдывалась незнанием блондина, но понимала, что это не полная правда.

«Он даже не друг, просто случайный знакомый», – думала девушка, прогуливаясь по набережной.

Шел мелкий холодный дождь, какие часто бывают осенью. Люди прятались под зонтами, голуби – под лавками. Зонт Марго, пышно расшитый кружевами, промок и потяжелел.

«Почему я пытаюсь найти у него поддержку? Он для меня никто, как и я для него. Просто два любители испытать сознание, которые нашли общий интерес. Страх, – вздохнула Марго. – Порой я боюсь, что не увижу его снова, и он не расскажет мне о своих исследованиях. Боюсь, что надоем ему, и он не захочет меня видеть. У него должно быть столько знаний, если он уже кандидат наук. Такой молодой кандидат. Я даже не могу представить, сколько ему лет, вряд ли больше 30. За эти годы можно было закончить магистратуру».

Меланхолично ступая по лужам, Марго прошла набережную и свернула в парк, такой же мокрый и нагоняющий тоску.

«Наверно, художники и поэты в такую погоду садятся на подоконники, пьют горячий шоколад и думают о своем месте в этом мире. Или о своем творчестве. Или просто мечтают. Художник – о выставке, поэт – об издательстве. В такую погоду даже мышь мечтает о чем-то мышином. А я нет. Просто брожу тут и пытаюсь понять, почему меня не хочет видеть мой лучший друг. Может и мне стоит помечтать?» – Марго посмотрела на серое небо, льющее на землю свои слезы, и попыталась представить разговор с Андреем.

Лучше бы они встретились случайно, просто на улице. Он бы подошел к ней, не говоря ни слова, и просто смотрел бы в глаза. Она бы тоже молчала, зная, что он все понял, он все знает, и не нужно лишний раз сотрясать воздух. Он бы вздохнул с облегчением, понимая, что прощен, и сказал:

– Эй, готьё!

Марго вздрогнула от неожиданности. Этот грубый голос не мог ей послышаться, она явно не придумала его.

– Эй, ты! Ворона! – насмешливо крикнул тот же голос.

Девушка обернулась – перед ней стояли два парня в спортивных куртках с наглыми физиономиями. Один лузгал семечки, а второй нервно потирал руки, словно контуженный дирижер.

– Чем могу помочь, господа? – хмуро спросила Марго, крепче сжимая ручку зонта.

– Господа? – переспросил семечник. – Ты че, типа оскорбила так?

– Совсем страх потеряла? – второй подошел ближе и навис над девушкой.

– Страх… – Марго чувствовала, что боится, и это придало ей сил.

Ударив ближайшего парня носком «стила»13 под колено, Марго побежала через парк. За спиной раздались ругань и грузный топот. На бегу складывая зонт, девушка неслась через парк, не чувству ни ног, ни привычной тяжести ботинок. Но как бы страх не гнал ее вперед, она начала уставать, скользя по размокшей листве. Парни в легких кроссовках настигали беглянку, один чуть не схватил полу развевающегося плаща. Из последних сил Марго пересекла лужайку, свернула на дорожку и тут врезалась во что-то мягкое.

«Я пропала! – стиснула зубы Марго. – Это их главарь, и сейчас от меня останутся лишь рожки да зонтик…»

Но вместо удара или толчка девушка почувствовала, как ее обнимают сильные руки, а над головой приятный баритон источал сарказм:

– Какая неловкая встреча…

«Сейчас они и тебя порвут, как тузик грелку!» – подумала Марго.

– Это тот мудак! Валим отсюда! – пискнул один из преследователей, и девушка услышала удаляющийся топот.

– Они не успели обидеть тебя? – взволнованно спросил голос.

– Нет, – Марго посмотрела на своего спасителя и чуть не упала.

«О, великий Один, неужели он из нашего города?» – подумала она, чувствуя, как краснеет.

Марго казалось, что ее обнимал самый красивый юноша во всех мирах. Он был выше ее на полголовы и смотрел сверху вниз обворожительными черными глазами. Длинные волосы цвета вороньего крыла были собраны в хвост на затылке, обнажая выбритые виски, а прекрасное открытое лицо так напоминало лицо Свена Фридриха14.

– Только у Свена нет такой чудной горбинки на носу, – пролепетала Марго.

– Я на первом курсе нос сломал, – мелодично рассмеялся юноша.

– Я это вслух сказала? – еще больше покраснела Марго.

– Виктор, – улыбнулся красавец.

Он стоял без зонта, и по симметричному лицу стекали капли дождя. Хотелось вытереть их, только бы прикоснуться к этой щеке.

– Марго, – тихо ответила девушка, чувствуя, что упадет, если руки Виктора ее отпустят.

– Полагаю, я могу получить награду за свою помощь? – улыбнулся Виктор, чуть наклоняясь к девушке.

«Да! Делай со мной все, что захочешь!»– пронеслось в ее голове.

– Спасибо большое, – сказала Марго, держа себя в руках из последних сил. Казалось, от ее сдержанности юноша стал счастливее.

– Думаю, мне стоит проводить тебя во избежание неприятностей, – решил он, выпуская девушку из объятий и предлагая опереться о свой локоть.

– Я буду очень признательна, – улыбнулась Марго, раскрывая зонт, чтобы укрыть их обоих.

Марго с трудом удалось унять свой трепет. Она старалась вести себя как можно естественнее и спокойнее, но понимала всю утопичность этого стремления. Теперь она смогла лучше разглядеть своего спасителя. Виктор был одет сдержанно и со вкусом. Никаких роскошных тканей или кружев. Прямые брюки из шерсти, свитер без узоров, пальто до колена, никаких украшений, только простое серебряное кольцо в хряще левого уха. Он напоминал Марго минималистов, которые редко встречались среди готов, чаще всего им приходилось так выглядеть из-за условий работы.

«Странно, если бы не виски, я не признала бы в нем неформала, скорее обычного человека в черном», – подвела итог Марго.

– Тебе лучше? – спросил Виктор.

– Что? Да, – рассеянно отозвалась Марго.

– Я подумал, что ты еще нервничаешь из-за них, – пояснил юноша. – Долго бежала?

– Не очень. Наверно, много я бы не пробежала, – сказала девушка, кивая на свою обувь.

– Понимаю. Сам раньше похожие носил, но потом их увидел мой тренер и запретил. Говорил, что я так ноги испорчу. Хотя это необоснованное мнение.

– Тренер?

– Да, по капоэйре. Тренер все мозги проел по поводу обуви. Теперь только «казаки»15 и ношу, – улыбнулся Виктор.

– Ты занимаешься капоэйрой? – заинтересовалась Марго.

– Да, еще фехтованием.

– Здорово! А я вообще драться не умею, хоть и приходилось, – призналась Марго.

– Девушка и не должна уметь, всегда есть джентльмен для ее защиты.

– Наверно, должен быть, – Марго вспоминала Андрея и опустила голову.

– Я чем-то обидел тебя? Прости, – Виктор примирительно коснулся ее виска кончиком носа.

– Все в порядке. Просто раньше никто не спасал меня из таких ситуаций.