Читать книгу Дата вечности - Наталия Георгиевна Семенова - Страница 1

Глава 1

В небольшой уборной, на светлой кафельной плитке лежал труп мужчины. Лежал, уткнувшись лицом в пол, тёмные кудри кроваво блестели, обрамляя страшную рану. Пуля, пробив голову несчастного, вынесла на стену ее содержимое, раскрасив слегка зеленоватые стеновые панели в красные и серые цвета. Элегантное пальто и классическая полоска дорогой сорочки делали характеристику убитому. Запах свежей крови перебивал дорогой парфюм. Пара брендовых ботинок, с едва пошёрканными подошвами, смотрели носами в противоположных направлениях.

Над убитым стоял мужчина, взмокший воротничок рубашки которого нелепо оттопырился возле шеи. Коричневая, на меховой подстёжке куртка распахнута. Светловолосый, с аккуратной седоватой бородкой, коренастый, но имеющий какую-то грацию в фигуре, мужчина не оставлял сомнений в своём славянском происхождении. В руках у него был небольшой и тяжёлый плоский свёрток. Он провёл тыльной стороной ладони по вспотевшему лбу, поднял взгляд на заляпанные кровью стены, секунду подумал. Затем резко повернулся, вышел из уборной, тихонько прикрыв за собою дверь.

События, о которых идёт речь, произошли в замечательном месте, а именно, в прилегающем к театру помещению кафе, точнее в уборной этого кафе. Сам театр носит имя выдающегося деятеля искусства, расположен на первых трёх этажах великолепного здания на Невском проспекте. О названии города читатель, несомненно, уже догадался.

В комнате со столиками, накрытыми белыми в клеточку скатертями, находилось примерно два десятка посетителей. Расположившись у окна, потягивал кофе импозантный иностранец. Некоторая жёсткость в выражении его лица была даже симпатична и подчёркивала мудрость возраста. Из-под рукава пиджака виднелись дорогие часы с чёрным циферблатом, производства ведущей немецкой компании. Мужчина явно ожидал, он поглядывал на дверь, потирал костяшки пальцев и был неспокоен. С одного взгляда на него становилось понятно, что какое-то значимое событие, обещающее произойти, будоражит его нервы.

Резкий женский крик за стеной, казалось, удивил его. Он прислушивался несколько секунд, затем встал, положив на столик мелкие купюры евро, но передумал и оставил щедрые чаевые рублями. Быстро проследовал к выходу, стараясь не привлечь внимания взволнованных посетителей кафе.

Еще несколько человек из кафе решили удалиться, это те, кому не хотелось давать показания в полиции, а возможно и быть вызванными повесткой на суд. Однако большинство людей, влекомые естественным любопытством, приняли бурное участие в событии, громко охали и роптали в ожидании следственной группы, а затем старались дать подробный отчёт от самого начала их путешествия к кафе и заканчивая своими действиями после того, как они узнали об убитом. Таких деталей дознавателю не требовалось, но прервать разгорячённых рассказчиков было не легко. И ещё сложнее оказалось выяснить, сколько человек было в кафе на момент преступления, и кому удалось скрыться. Свидетели почти ничего не помнили о сидящих за соседними столиками.

Глава 2

А немногим ранее того трагического происшествия, довольный жизнью и особенно собой, веселый мужчина средних лет, в меру уверенный в себе, направлялся в аэропорт Пулково. В первый раз в жизни Михаил путешествовал в Германию. В Европе он вообще был один только раз и то в молодости, на соревнованиях по картингу. Шестнадцатилетним парнишкой он начал гонять на спортивных автомобилях, участвовал в состязаниях и неплохо преуспел. Но вперед вышли те, у кого были деньги и возможности. А Мишина семья не могла себе позволить покупку гоночного автомобиля. Однако он не приуныл, а возмужав, купил себе обычный легковой автомобиль и гонял по улицам города, с лёгкостью уходя от преследовавших его иной раз инспекторов ДПС.

– Уважаемые пассажиры, пожалуйста, пристегните ремни, – дежурная фраза, исполненная красивым женским голосом, и вот уже самолет плавно набирает высоту, разрезая атмосферу острым клювом.

Миша улыбнулся соседу, просто так, от души. Широко улыбнулся стюардессе, которая предложила ему напитки. Взял стакан с соком и рассмеялся, показывая как он доволен видеть стюардессу, лететь этим рейсом, пить вкусный натуральный сок, и вообще жизнью.

После очередного развода он наслаждался свободой. Сначала сделал небольшой ремонт в квартире, затем продал свой старенький автомобиль и купил поновее. А теперь вот осуществил эту поездку в Германию, которую планировал уже несколько лет.

Самолёт приземлился в аэропорту Берлина. Миша совсем не знал немецкий, впрочем и английского он не знал тоже. Это обстоятельство нисколько не повлияло на его настроение. Покинув здание аэропорта, направился в сторону ожидавших такси. Показал водителю визитку с адресом антикварного бюро. Водитель на пальцах объяснил стоимость проезда. Миша решительно отказался от его услуг. Таксист махнул рукой в сторону автобусной остановки. К счастью, водитель одного из автобусов оказался парнем с Украины. Он и подсказал Мише, посмотрев на распечатанную из интернета визитку, на каком номере автобуса можно добраться до указанной там улицы. Миша терпеливо дождался автобус с нужным номером. Понаблюдал за другими пассажирами, которые расчитывались за проезд транспортными картами. У Миши такой карты не было. Он обратился к водителю за помощью с оплатой и заодно показал адрес, на который ему нужно прибыть. Водитель кивком головы подтвердил, что даст знать Мише, на которой остановке тому нужно будет сойти.

Ступив с подножки автобуса, Миша оказался в красивом районе города, где вдоль уютных улочек расположены офисы юридических фирм, брендовые магазины и множество ресторанов. Он попытался, остановив одного за другим несколько прохожих, выяснить у них, как пройти по нужному ему адресу. В ответ немцы только энергично отвечали – найн, найн.... Миша сделал вывод, что люди здесь какие-то глупые. Наконец он увидел указатель с нужным ему названием улицы, затем нашёл дом под номером 418.

В антикварном бюро, за столом, расположенном у окна, напротив двери, сидела немолодая женщина. Перед ней на столе лежали бумаги с напечатанным текстом и стоял открытый ноутбук. Она всецело была занята работой. Миша поздоровался по-немецки, исчерпав при этом свои познания в языке. Он показал женщине распечатанную визитку и привезённую с собой фотографию старинной металической иконы. Женщина посмотрела на Мишу поверх очков, поднялась из-за стола и жестом пригласила его следовать за собой. В кабинете, за массивным, тёмного дерева, столом, сидел угловатый мужчина, с большим носом на квадратном лице, лет шестидесяти. Цвет его волос был неразличим, поскольку основную долю составляла седина. Дорогие немецкие часы с чёрным циферблатом у него на руке притягивали взгляд. Сообразив, что посетитель приехал из России, мужчина перешёл на ломанный русский.

Фреджу Охману, антиквару и коллекционеру, часто приходилось сталкиваться по делам бизнеса с русскими ценителями искусства. За много лет сотрудничества с такими Охман научился неплохо понимать русский язык и даже кое-как говорить на нём. Его знаний языка оказалось вполне достаточно, чтобы понять просьбу посетителя. Михаил хотел получить примерную оценку старинной вещи, иконы, фото которой предъявил. Его целью было реализовать впоследствии эту икону, если назначенная цена его вполне устроит.

Охман внимательно рассмотрел фотографию. Икона несомненно была уникальной. Судя по всему – серебро, хотя точно сказать можно будет только видя сам предмет. Поскольку серебро имеет свойство чернеть от времени, необходимо вначале произвести очистку металла. Предположительно, 14-16 века, но существует вероятность более поздней подделки. Интересно, что на листах книги, которую держал в руке Христос, были написаны мелким шрифтом какие-то слова. Одно слово было чуть крупнее, и Охман предположил, что это слово "ждати". Следующие несколько слов было совсем не разобрать. На иконах такого типа никогда не писался текст, поскольку Иисус держит книгу раскрытой в свою сторону. А вот слова, которые написаны извне, склоняют к мысли, что написаны они для того человека, который смотрит на икону.

Охман не стал делать поспешных выводов. Он попросил фрау Дильс приготовить ему и их гостю хороший кофе и пригласил Михаила располагаться на диване. Сам тоже присел рядом.

Миша с благодарностью принял приглашение. За сегодняшний день он преодолел уже несколько километров пешком, пока кружил в поисках бюро.

Кофе взбодрил, а мягкий диван приятно расслабил мышцы спины.

Мужчины договорились, что удобнее всего им будет встретиться в Санкт-Петербурге, куда Охман планирует поехать в ближайшее время по делам бизнеса. Там они созвонятся и договоряться о встрече. Охман постарается определить стоимость предмета, изучив его лично, и если подтвердится уникальность иконы, Охман готов взять на себя оформление документов на покупку для провоза её через границу.

Обсудив детали, они тепло попрощались. Улыбчивый и позитивный Михаил понравился Охману. С таким человеком всегда приятно иметь дело, подумал он.

Михаил тоже остался доволен знакомством с гостеприимным немцем, не смотря на то, что немцев он не любил. В 1942 году, во время блокады немецкими войсками города Ленинград, от истощения умер его дед Михаил. Отец Миши, тоже Михаил, будучи подростком, смог пережить блокаду, но психическое здоровье его было сильно нарушено в результате тяжких условий жизни и потери родных. Будучи ребёнком Миша частенько слышал горькие рассказы отца о том тяжёлом времени. О смерти деда и маленькой сестрёнки отца, о смерти других близких родственников.

В возрасте 50 лет отец умер от инфаркта. У Михаила возникла навязчивая идея отомстить правительству Германии за причинённый вред его семье. Он решил подать иск в международный суд по правам человека и взыскать в свою пользу несколько миллионов евро.

Глава 3

– Панечка, ягодка моя! – усатый молодец обхватил статную молодку за талию, нежно прижал к себе.

Просторное помещение пекарни слабо освещено небольшими, плохо промытыми окошками. Эта пекарня снабжала хлебом и булками целую деревню, находящуюся в Богородском округе.

–Михаил Васильевич, не балуй – зарделась, щеки измазаны мукой, сквозь муку алеет румянец. Прасковья не избалована мужским вниманием, красавицей себя никогда не считала. Ухаживания старшего пекаря ей в новинку. Михаил Васильевич хорош собой, в плечах косая сажень, чубаст, глазаст, на веселье и работу мастер.

–Я вот что думаю, Прасковья Дмитриевна, выходи за меня! Я ведь вдовец давно, жена мне ух как нужна! Люба ты мне, Прасковьюшка, и хозяюшка чудо как хороша! Лучшей женушки мне не сыскать.

– Да всерьез ли это говоришь, Михаил Михайлович?

– Дюже как серьезен, я ведь не малец, своим словам хозяин.

Слезы навернулись на глаза : – Согласная я …-

– Эх, милая, заживем теперь!

Обвенчавшись, собрали свои нехитрые пожитки на телегу; запряг Михаил вороного коня, своего любимца, усадил молодую жену и направились в далёкий город Петроград.

Остановились у дяди Михаила. Дядька был бодрым весельчаком, худым, но широким в кости. Голубые глаза со смешинками дополняли оттопыренные крупные уши, придавая лицу добродушное выражение. Его жена, полненькая невысокая брюнетка, под стать ему, была легка на характер.

Михаил помогал дядьке по хозяйству, вместе сколотили добротную мастерскую с верстаком, поставили баню. Его приняли на работу, выпекать хлеб и булки для фабриченых рабочих. Паню тоже трудоустроили, помощницей пекаря.

Вскоре у них родился сын, Мишенька. Молодой семье выделили комнату в коммуналке. В окно их комнатки на третьем этаже виден крохотный квадратный дворик, образованный примкнувшими друг к другу зданиями. Скоро зима, и дворик почти полностью завален чурками, из которых мужики кололи дрова.

Самые счастливые годы их жизни потекли словно серебрянный ручеёк по ровненьким круглым камешкам. Отец в любую свободную минуту возился и играл с малышом, щекотал его своими усищами. Мишунька визжал, звонко смеялся, дергал папу за усы.

Михаил по прежнему работал на фабрике пекарем. Паня дома, занимается с сыночком. Ей хочется быть рядом с мужем, помогать ему как раньше, печь хлеб, булки для рабочих. Им всегда было весело работать вместе, Миша сыпал шутками и не скупился на комплименты в адрес своей любимой женушки. Прасковья и вправду была хороша в те минуты – разгоряченная, пышет бодростью, ямочки на щечках, и румянец не сходит. Чудо как хороша. А ловкости ее ручек муж не переставал удивляться. Как быстро могла она закрутить тесто в крутой калач, накидать шарики в формы для хлеба да так точно отмерит, весов не надо.

Вот шьет Прасковьюшка рубашечку для Мишуньки, а сама улыбается, вспоминает свою работу и румянец вновь на щечки, и ямочки. Нитка закончилась, Паня поискала рукой в коробке . Пальцы наткнулись на что то твердое. Икона с изображением Господа. Бережно спрятана на дне коробки с шитьем. Паня с Мишей тайно крестили Мишуньку в маленькой заброшенной церкви. Батюшка благословил малыша этой иконой, которую они принесли с собой. Она – какая то великая реликвия. Самого Мишу крестили ею. Маленького его возили крестить в Церковь Архангела Михаила, где то на юге Франции. Там святой отец крестил и благословил этой иконой Михаила в православной вере, отдал его семье икону для сохранения. В те годы на лазурном берегу Франции было неспокойно. Паня бережно протерла лик Господа платком, поцеловала уголок иконы, перекрестилась.

– Миша! Сынок! – прислушалась, метнулась к дверям. Вдруг сердце пронзил страх, на секунду показалось, что в окне мелькнула большая тень от крыльев. Черные мохнатые крылья огромных размеров закрыли солнце, небо, весь свет. В ушах отчетливо послышался дикий скрежет. Боль навалилась на сердце, острая и тянущая. Потом все стихло. Махнула головой – Что это? Наваждение? Где Мишуня? – стрелой выскочила за порог. Заметалась по двору, взгляд дикий, в нем страх. Издалека его увидела, лежит не шевелится. Дико завыла, кинулась, упала рядом. Живой. Дышит тяжело, жаром горит. Схватила Паня своего Мишеньку и побежала вдоль улицы. К доктору.

Рос Мишунька в любви и обожании. Да и сам старался угодить во всем своим родителям. Выучился пекарному мастерству, подражая отцу. Однако больше ему нравилось не печь хлеб, а готовить обеды, варить супы. Очень удивлялась Прасковья умению сына приготовить вкусный гуляш, или сочные котлеты.

Вот и тем весенним утром Миша приготовил завтрак, весело напевая.

– Пап, а можно мне после уроков задержаться у Димки? Мы хотим закончить модель самолета.

– Хорошо, сынок. А вечером прогуляемся- ка мы по реке, все вместе : мы с тобой и мама.

– Договорились, пап! – прихватив школьную сумку, выскочил за дверь. С любовью посмотрели вслед две пары глаз, отца и матери.

А через пару месяцев все закружилось в трагическом вихре событий. Гул самолетов, страшные новости о начале войны, серое небо над городом. Огромные аэростаты и, выбитые взрывной волной, окна домов. Во всю мощь начали работать фабрики и заводы по производству орудий. Мужчины уходили воевать, все больше женщин и детей на производствах. Город не сдавался, не поддался оккупации. Враги окружили, пытались прорваться, подавить сопротивление.

Ночами снились Прасковье большие черные крылья, которые мелькнули однажды в ее окне, предвещая страшную беду. Тогда долго бились доктора за жизнь Мишеньки, который подхватил холеру в грязных канавах города. И тогда же, несмотря на опасность обвинения в измене, вынул отец старую литую дедову икону с изображением Господа и поставил на полку в самом видном месте.

Мише исполнилось 14, он стал энергичным веселым парнишкой. Всеобщий страх перед войной не в полной мере проник в его душу. Геройский настрой сквозил в его словах и поступках. Как и десятки других таких же задорных мальчишек Мишка резво выполнял работу на заводе отца. Гордость билась в его сердце и заставляла краснеть щеки от осознания собственной нужности и причастности к великому делу борьбы за свою Родину.

Станки на заводе были переоснащены и переделаны для производства оружия, пушек, гранат. Мишка ощущал себя взрослым, ходил с суровым выражением на мягком, ещё совсем детском лице. Ему нравилось, что отец бросал на него иногда испытующий взгляд, одобрительно кивал. Завод трудился на благо Родины, в помощь армии, которая отстаивала свою территорию.

Как обычно, вечером мать подала на ужин им с отцом по тарелке супа и по большому куску хлеба. Ели молча, удовлетворённо смакуя прожитый день и просчитывая в уме результаты производства.

– Мам, а кто у нас родится? Интересно – братик или сестренка?

Паня смущенно улыбнулась, по привычке погладила рукой чуть выступающий живот, лукаво взглянула на Михаила. Однако тот не разделил ее озорного взгляда, в движении его век и рук промелькнула озабоченность. Душа наполнилась тревогой. Война. Немцы продвигаются вглубь страны, наши войска не могут сдерживать силы противника. Под городом идут ожесточенные бои. Все в тревоге, идёт массовая эвакуация людей. Нужно отправлять жену с сыном.

– Завтра узнаю насчет машины. Собирайся, Панюшка. И ты, Миша. Вам нужно успеть выехать за линию фронта, пока ещё есть возможность.

– А как же ты? – Паня стремительно взглянула Михаилу в глаза.

– Конечно я остаюсь, что за вопросы? Мне то, мужчине, негоже бежать от врага. Будем здесь отбивать наш город.

Упрямо вскинула голову, щёки послушно полыхнули огнём:

– Ну вот и я никуда не поеду! И не выдумывай, не оставлю тебя! Кто же здесь тебе рубаху состирает, носки заштопает?

–Да! Пап! Ты что выдумываешь? Я тоже против! Вон все пацаны наши трудятся на заводах, помогают отцам! А я что же? Сбегать? Не будет этого!

Михаил тяжело опустил взгляд в тарелку. Ну что скажешь им? Гнать из дома? Да и знает он, что они не послушают. Слишком связаны они друг с другом, слишком близки все трое.

–Ладно, посмотрим там. Время есть еще, успеем решить. А теперь спать. Глаза слипаются. Спасибо, Паня, голубушка, отменный супец!

Минуло несколько месяцев. Мелодичный детский плачь разносится по комнатам, проникает на кухню, в прихожую. Родилась эта чудная малышка. Девочка, дочка, сестренка. Весна в этом году серая, неуютная. Солнышка почти нет, долго, до самой поздней весны время от времени идет снег. Правда он тут же тает едва касаясь земли. Но в воздухе кружит крупными и густыми хлопьями.

Михаила трудно узнать, ничего не осталось от того красивого и озорного мужчины. Теперь это усталый, седой и понурый человек. Радость навсегда позабыла это лицо. Несмотря на то, что сердце его прикипело к маленькой дочурке с первого взгляда, но оно плачет вместе с ребенком, которому не хватает молока и тепла матери. Малышка то спит, то проснувшись плачет и крутит головкой. Долго, иногда по нескольку часов просит она материнского молока. Молока у Пани почти нет. Откуда ему взяться, если женщина не ест по нескольку дней и только пьет кипяток, чтобы жить и работать. Чувства ее притупились от голода, холода, постоянных бомбежек. Смотрит на постаревшего мужа, истощенного сына, голодную, в мокрых пеленках дочку, а в глазах пустота. Мысли не могут проснуться, сформироваться. Большая темная тень накрыла с головой. Тень от острых крыльев чёрной громкой птицы, она кружится над ними и кричит жутко.

В июне умер старший Миша. От горя. От горя видеть голодными своих любимых детей. Истощенными, еле живущими, не улыбающимися никогда. От горя не иметь надежду дождаться снова жизни. На заводе, у станка, пошатнулся, закрыл глаза и медленно осел на пол, чтобы никогда уже не подняться.

А в декабре умерла Галечка, малышка, сестренка. Мать и сын остались в этом мире, чтобы никогда уже не быть счастливыми, пережитая трагедия навсегда лишила радости бытия.

Глава 4

В России, в юридической компании Мише посоветовали обратиться к юристу, занимающемуся международным правом и практикующему непосредственно в Германии. Однако предупредили, что сумма гонорара может оказаться существенной. Миша давно вынашивал идею продать икону, которая много лет принадлежала их семье. Согласно семейной легенде, этой иконой был крещён его дед. Крестили младенца где-то за границей, в церкви Архангела Михаила. Священник передал родителям малютки икону на хранение, уверяя, что она святая и её непременно нужно сохранить в тайне, и что находится она должна у христианина по имени Михаил. Отсюда и возникла традиция в семье называть сына обязательно этим именем.

Ещё немного поколесив по Берлину Миша ступил на порог юридической фирмы. Навстречу ему вышел молодой респектабельный мужчина и пригласил в свой кабинет. Чуть позже к ним присоединилась девушка – переводчик. Миша рассказал изумлённим собеседникам о своих намерениях, достал свидетельства о смерти своих родных, выписки врача о приобретённых болезнях отца. Юрист раздумывал несколько минут, затем энергично хмыкнул и попросил девушку перевести клиенту слова о том, что дело довольно перспективное и он готов за него взяться. Он попросил оставить копии документов, чтобы позднее сделать их перевод на немецкий и английский язык и изучить их. Передал Михаилу визитку и реквизиты счёта для оплаты услуг. Озвучил сумму гонорара в несколько сотен тысяч евро и пообещал заняться составлением иска немедленно, как только будет произведён первый взнос.

Покончив с деловой частью своей поездки Миша отправился искать отель. Уже вечеряло, он сильно устал, был голоден, а туфли натерли ноги. Поглядывая на вывески, заметил обувной магазин. В конце овального помещения обувного салона, за стойкой сидела девушка-продавец. Миша прошёл вдоль рядов обуви, нашёл стеллаж с кросовками, но присвистнул, заметив ценник. Увидев его манипуляции подошла хозяйка магазина. Миша жестами попросил обувь подешевле, давая понять, что ноги его очень устали от туфлей. Девушка предложила померить кеды. Стопы Мишиных ног вытянулись в блаженстве вдоль мягких стелек. Миша немедленно расчитался и сложил свои неудобные туфли в предложенный ему пакет.

Далее путь был гораздо более лёгким, причём во всех смыслах, поскольку Мишин живот был совершенно пуст. Поэтому его обрадовал штендер, который приглашал зайти в недорогое, судя по рекламным расценкам, кафе. Увидел в меню цыплёнка гриль. Будучи большим любителем курицы, он немедленно заказал это блюдо, хотя цена не показалась ему такой уж недорогой. Однако его приятно поразило, что за эту цену вместо ожидаемой порции добродушный кореец принёс ему запечённую целиком очень большую тушку . Миша округлил в изумлении свои голубые глаза, но кореец тут-же успокоил его, показав бумажный пакет, в который можно будет сложить часть блюда, чтобы забрать с собой. Наевшись цыплёнка и жареного картофеля, запив вкусным и горячим кофе, получив в подарок ещё и свежайшую пшеничную лепёшку, Миша почувствовал себя счастливым. Обходительный кореец, пока укладывал в пакет увесистые остатки курицы, посоветовал Мише недорогой отель поблизости и объяснил, как туда пройти.

Добравшись до небольшого отеля, приютившегося на узенькой тупиковой улочке, Миша оплатил за номер, в который его проводила хрупкая девушка в белом переднике. Комната его номера оказалась очень просто обставленной. Кровать, накрытая синим покрывалом, небольшая прикроватная тумбочка и прикреплённый к стене телевизор. В номере был душ, большое и мягкое махровое полотенце, и за те евро, которые Миша уплатил, номер показался ему великолепным.

Миша с удовольствием искупался и растянулся на кровати, включил телевизор и блаженно задремал под монотонную и непонятную речь. В дверь робко постучали. На пороге стояла невысокая полноватая девушка лет тридцати. На вопрос Миши, что ей надо, она ответила по-русски, что зашла предложить ему свою компанию за небольшую плату. Миша широко распахнул дверь номера и пропустил девушку внутрь. Маргарита, так звали его гостью, была родом из Белоруссии. Она оказалась смешливой и очаровательной собеседницей и настроение Миши резко поменялось из сонного в бодро-развесёлое.

Вместе они съели оставшиеся части курицы с пшеничной лепёшкой, запивая отличным немецким пивом, которое Миша заказал в номер. Маргарита рассказала о себе, как перебралась в этот город вслед за подругой, как тяжело ей приходилось здесь первые годы. Сейчас она считает себя вполне успешной и накапливает евро на банковском счету.

Счастливые, уснули крепким и здоровым сном.

Весь следующий день Михаил и Маргарита провели вместе. При условии, что обойдётся общество девушки для Миши не дороже 50 евро. Махнув рукой Маргарита согласилась. Очень уж понравился ей этот весёлый и колоритный русский с посеребренной сединой бородкой и ярко-голубыми глазами. Поздно вечером, собираясь уходить, она оставила на тумбочке у кровати небольшой блокнотный листок с номером своего телефона.

Глава 5

Утром, выспавшийся и отдохнувший, Михаил спустился к стойке администратора и попросил вызвать для него такси. Он направлялся в город Дюссельдорф, расположенный на западе Германии. Там, в Альтштадте, на берегу реки Рейн, проживал с семьёй его старший сын, Алексей. Леночка, его мама, была самой первой любовью Миши. Они познакомились на вечеринке у друзей, когда Миша только вернулся из армии. Он уже не помнит, почему они тогда расстались, видимо виною была молодость и горячность. Чтобы досадить девушке, Михаил тот-час женился на другой. А через несколько месяцев Мишу постиг настоящий удар, когда он узнал от их общей знакомой, что Лена родила его сына. Собственная жена Миши была в это время на восьмом месяце. Мишина мама, узнав о рождении внука, купила пару пелёнок и погремушку и отправилась к родителям Лены. Вернувшись, рассказала Мише, что сын очень похож на него.

А вскоре и жена родила, и тоже сына. И то-ли случайно, то-ли знала что-то о рождении его первенца, но упрямо назвала ребёнка этим именем – Алексей. Расчитывая назвать сына Михаилом, отец немного огорчился. И вообще, их жизнь не сложилась, бессоные ночи и постоянно плачущий малыш не способствовали укреплению семейных отношений. Мама жены, практически поселившаяся у них в комнате, не добавляла оптимизма. Не выдержав, Миша ушёл от жены, оставив им с сыном свою комнату в коммуналке взамен на условие, что супруга не станет взыскивать с него алименты.

Мишина мама ещё несколько лет поддерживала связь с его бывшей женой и внуком. А подруга Лены, изредка встречая Мишу, рассказывала ему о его первенце, который считал своим отцом совсем другого мужчину. Того, за кого Лена вышла замуж, когда малышу было всего несколько месяцев.

Сам же Миша так ни разу за свою жизнь не видел более своих старших сыновей, двух Алексеев.

Усевшись в такси, Миша попросил водителя остановиться у цветочного магазина. Главной чертой Мишиного характера была бережливость и экономия. Однако сегодня он купил самый роскошный букет. Он знал, что после смерти мужа Лена с сыном переехали в Германию, к родственникам. А недавно у Алексея родились двойняшки, две дочки. Мише очень хотелось увидеть внучек, и увидеть Лену, которую он никогда не забывал.

Их общая знакомая наотрез отказалась сообщить Мише адрес Лены, но дала ему номер её телефона в Германии. Уже подъезжая к Дюссельдорфу, Миша набрал номер. Даже спустя тридцать лет он сразу узнал её голос.

– Здравствуй, Лена.

– Здравствуй, что тебе нужно? – судя по всему, Лена тоже его узнала.

Уловив её недовольство, Миша смутился. Он, немного заикаясь, начал объяснять, что приехал в надежде увидеть сына и его семью. Не выслушав до конца, Лена резко его перебила. Извинилась, что не может с ним встретиться, поскольку сегодня у неё гости и она занята. Она категорически против того, чтобы Алексей узнал, кто его настоящий отец. Попросила не вмешиваться в их с сыном жизнь, язвительно добавив, что уже слишком поздно.

Злые короткие гудки в телефоне отозвались болью в груди. Михаил совсем не ожидал, что его не захотят видеть. Он надеялся, что по прошествии целой жизни все взаимные обиды давно растаяли. Таксист, сообразив, что ехать дальше им не стоит, притормозил у обочины.

Вечером, едва добравшись до отеля, Миша позвонил Маргарите. Девушка пообещала, что через часик будет у него. Он освежился в душе и направился в кафе, где заказал с собой большого цыплёнка гриль, жареных гренок и несколько бутылок пива.

Вернулся в отель и поджидая Маргариту, открыл бутылку. Выпил пиво прямо из горлышка. Настроение немного улучшилось. Впорхнувшая в номер пахнущая парфюмом Маргарита заставила его окончательно позабыть о сегодняшнем неприятном инцинденте.

Глава 6

В аэропорт Миша направился с чувством, что поездка в Германию была вполне продуктивна. Он провёл деловые переговоры, познакомился с прелестной красавицей и даже, прихватив букет, хотел воссоединиться со своей несостоявшейся семьёй. И теперь не его вина, что воссоединения не получилось.

Приземлившись в Пулково и покинув самолёт Михаил вдохнул полной грудью. На автобусе доехал до станции метро, после нескольких перегонов в метрополитене снова пересел на автобус и уже через пол-часа он оказался в небольшом городке вблизи мегаполиса, где проживал чуть больше десяти лет. Однокомнатную квартиру в одном из спальных районов огромного города он оставил своей второй жене и сыну. А сам, поселившись в тихом маленьком городке, женился в третий раз. Анжела родила ему сына Илью и они прожили вместе с десяток лет, потом развелись, и Анжела уехала к своей маме. Она забрала с собой сына и Миша очень скучал по нему. Это единственный его сын, воспитанием которого он занимался все эти годы и поэтому привязался к мальчику.

Миша был женат трижды. И у него родилось четверо сыновей. Но ни один из них не продолжил традицию имени. Впрочем, Миша не сильно-то настаивал на этом, он не считал таким уж важным хранить и передавать по наследству очередному Михаилу имеющуюся в семье икону. А с недавнего времени у него и вообще возникло желание продать икону человеку, который сможет оценить её и хорошо заплатить.

Переехав в этот уютный провинциальный городок, Миша забрал с собой из Санкт-Петербурга и свою маму. Подальше от сумасшедших пробок большого города и стихийных нашествий летних туристов. Здесь была тишина, много зелени и мало магазинов, а рядом тянулся массивом густой лес, в котором Миша любил собирать грибы.

Иногда эти места казались ему жутковатыми. Всё, что росло из земли, хранило память военных сражений и голода. Среди деревьев слышались таинственные шорохи вперемежку с короткими окриками красноармейцев и звуками щёлкающих винтовок. С неба, вместе с гулом пролетающих низко над городом самолётов, мерещился свист падающих снарядов. Вокруг постоянно ощущалась временная воронка, которая влияла на настоящее.

Грибы он и жарил и мариновал сам, этому его ещё в детстве научил отец. Отец Миши умел делать разные заготовки и вообще вкусно готовить, в отличии от мамы. Теперь, когда они остались с мамой вдвоём, Миша готовил и для себя, и для неё.

Сделав, наконец-то, первые шаги по плану освобождения от семейной реликвии, Михаил опять нырнул в круговорот личной жизни. Судьба в очередной раз благоволила к нему, и он женился на понравившейся ему женщине. Мишу поглотила суета, вынужденные сверхурочные часы на работе, да и пожилая мать стала всё чаще теряться и блудить, гуляя по улицам, заговариваться, требовать ухода и внимания. Отчасти с этим и было связано его решение жениться. Для ухода за пожилой женщиной необходимы были женские руки, маму нужно было купать, помогать одевать одежду, делать уборку в её комнате, где она постоянно разливала какую-то воду, накидывала невесть откуда взявшиеся клочки газет и скорлупки от варёных яиц.

Аня каждый день выпекала сдобу для добродушной старушки, которая развлекала её рассказами о событиях своей молодости. О том, как мальчонка, её сын, бегал вдоль обводного канала целыми днями, будучи дошкольником, совсем малышом. Как жаркими летними месяцами им удавалось пожить на свежем воздухе, в доме её родителей, и как однажды Миша, озорничая, свалился в колодец. К счастью, колодец был неглубокий и обмелевший.

Ещё рассказывала про петербургские вечера её девичества, про булочную, напротив общежития, и про очень вкусный винегрет, который она любила покупать в столовой училища.

А вскоре старушка умерла. Вместе с ней ушла и молодость Миши, все его несбывшиеся мечты, всё, что было когда-то дорого. С трудом сердце смирилось с потерей. Словно дуб, подрубленный у корней, с высохшей кроной и потресковшейся корой на стволе, он продолжал скрипеть. Хорошо, что было кому поддержать его, Аня делила с ним все заботы и хлопоты.

После похорон Миша занялся ремонтом в комнате, которая принадлежала ранее его маме. Жена сняла со стены тонкий ковёр, местами протёртый до дыр. На гвоздике, с которого она стягивала рвущуюся от старости ткань, на верёвочке висела не очень большая, но очень тяжёлая икона. Металл почернел от старости, кое-где даже покрылся зелёным налётом. Аня брезгливо завернула грязную икону в ковровую ткань.

Вечером Миша взял два больших пакета с ненужными вещами из маминой комнаты, прихватил ещё и старый ковёр, и направился в сторону мусорных баков. В это время суток баки были пусты после опорожнения их в большой кузов мусоровоза. Миша закинул в мусорный контейнер пакеты, следом туда-же полетел ковёр.

Над головой со свистом хлопнула крыльями птица. Изумлённый Миша вскинул голову, услышав крик, похожий на крик чайки, и чернота накрыла на мгновение лицо. Один взмах, и птица пронеслась мимо. Хотел посмотреть ей вслед, но тут что-то тяжёлое стукнуло о железное дно контейнера. Заглянув, увидел лежащую там икону. Сообразил сразу, почему лёгкий ковёр показался ему тяжеловатым, пока нёс.

Перелез через стенку контейнера и бережно поднял свою икону. В обратный путь шёл задумавшись, да и было над чем. Большая чёрная птица, которую он привык считать результатом больного воображения отца, сегодня хлопнула над ним своими крыльями. Неужели и ему передалось по наследству психическое заболевание, и теперь подошёл возраст, когда оно стало проявляться? Миша не хотел в это поверить. Он всегда жалел отца, когда тот жаловался на огромную птицу, на её пронзительные крики и страшную черноту. Отец уверял, что птица не давала спокойно жить и деду, мучала его перед смертью, скреблась когтями в окна.

Тем не менее, Миша считал это результатом больного воображения, он делал скидку на то, что отцу пришлось пережить страшные годы войны, оставившие навсегда в его голове воспалённые мысли. И не понимал теперь, почему эти видения нагрянули и на него.

Расстроенный, дома сорвался на жену, укоряя её за выброшенную икону. Аня лишь пожала плечами, мол сделала не подумав. Потихоньку сетуя себе под нос на неразумность супруги, Миша поставил икону в книжный шкаф, подальше от любопытных глаз.

В день памяти святого Михаила на свет появился пятый по счёту Мишин сынок. На этот раз он заранее поставил жену перед фактом, что имя у мальчика будет Михаил. Самому ему уже шёл шестой десяток, он и не надеялся, что снова станет отцом. Но то-ли заявили о себе крепкие гены, то-ли семейная традиция воспряла, вынудив дать продолжение имени , как бы там не было, но Михаил родился.

Глава 7

Ренард разложил на столе снимки, сделанные им накануне в научном центре изучения древней письменности. Он увлёкся различиями и сходством диалектов еврейского, арамейского и греческого языков. Сравнивая оригиналы письма и перевод, Ренард находил иногда интересные закономерности, а подчас и неожиданности. Вот и в этот раз он натолкнулся на несоответствия в переводе письма некоего Симона, последователя Христа. Общепринятый перевод утверждал о том, что Симон продолжал нести крест Христа. Ренард же видел в этих строках другой смысл и твёрдо был уверен, что речь идёт о Симоне, который нёс крест за Христом.

Аккуратно собрав и сложив в папку все снимки, молодой человек прошёл в душевую кабину, где вскоре послышался шум весело брызжущих струй воды. Предвкушая эффект, который он произведёт на своего друга, Ренард напевал под аккомпанемент тысяч ручейков, стекающих по его телу.

Спустившись по лестнице и встретив широкой улыбкой ярко-жёлтые лучи, Ренард зашагал пружинистой походкой в сторону набережной. Ласковый ветерок чуть пошевелил его тёмные кудри, отцово наследие. В этот ранний месяц март погода установилась жаркая. Набережная дышала камнем прижимающихся друг к другу белоснежных, пестрящих бесчисленными балконами, зданий. Там, где должно быть море, его не было видно под нескончаемым пазлом из яхт и катеров. Тротуарные дорожки, мощёные и бетонированные, широкие и узенькие, были усыпаны тысячами шагающих ног и маленьких топающих ножек.

Ренард продвигался сквозь влажный, пропитанный солнцем воздух в сторону Церкви Архангела Михаила. Будучи французом по отцу Ренард тем не менее гордился той немалой долей русской крови, подаренной ему матерью. Православие занимало в его сердце особое место, напоминало ему о том, что рассказывала мама о бабушке и испеченных ею вкусных пасхальных куличах.

Подойдя к Храму Ренард залюбовался красотой резьбы на его фасадах. Перекрестился поклонившись, вошёл внутрь. Под сводами Храма, в большом светлом зале совершалась литургия. Священнослужители в длинных облачениях, в золотых и серебрянных ризах стройно и гармонично пели Слово Божие. Прихожане заняли почти всю среднюю часть Храма. Ренард протиснулся на небольшой свободный пятачок, прислушался к пению, вникая в происходящее таинство. Вот священник вынимает из просфоры часть, называемую Агнцем, режет крестообразно. Готовит вино, красное, как кровь Христа. Разбавляет его водой в ознаменование того, как из пронзённой копьём воина язвы Христа излилась кровь и вода.

Став пред престолом священник благословляет литургию оглашённых, продолжительной молитвой переходя к ектении, возглашая хвалу Триединому Богу.

В сердце Ренарда воцаряется мир с Богом и согласие с людьми. Причастившись и поцеловав крест в руке священника Ренард почувствовал внутреннее удовлетворение и покой. После окончания действа, когда прихожане почти разошлись, Ренард направился в сторону стоящего кандила возле иконы Христу Спасителю.

Почтенного возраста, живой и обаятельный, священнослужитель приветливо заулыбался подошедшему молодому человеку. Ренард познакомился с этим добродушным, но твёрдым в вере епископом несколько лет назад. Тогда он писал научный труд " О древнем Богословии в красках". Настоятель Храма оказал большую помощь молодому учёному. Объяснил значение иконографического канона, рассказал об античной технике, где использовался в написании воск, о вневременном изображении более поздних работ. Ренард познакомился здесь с богатой коллекцией реликвий: старинные иконы, дорогие златотканные облачения, позолоченные лампады, мощи святых. С тех пор учёного и отца Серафима связывает душевная дружба, их нечастые встречи приносят радость от общения обоим. Молодой человек понравился епископу своим живым любознательным умом, трепетным отношением к искусству и к Богослужению. Заслужил уважение своим трудолюбием и усидчивостью.