Читать книгу Поцелуев мост - Наталия Романова - Страница 1

Просыпалась я с большим трудом. Открывала глаза, снова проваливалась в темноту, ворочалась, изо всех сил пыталась выбраться из-под одеяла и почему-то не могла. Ещё и голова гудела, словно в ней играл симфонический оркестр, время от времени разрождаясь партиями большого барабана, тарелок и литавр. Ужас!

Усилием воли я попыталась скинуть сон, получилось плохо, глаза буквально закатывались, к тому же стало жарче.

Оглядела пространство перед собой: ковёр с высоким ворсом на паркетном полу, тяжёлые тёмные гардины, стекающие со стены на пол, подцепленные на подхваты с кистями. Слева от окна красовался комод на кривых ножках. Справа оттоманка, банкетка, рекамье – как бы этот непривычный в моих реалиях предмет интерьера не назывался, он заставил меня проснуться окончательно. Заодно вспомнить, где и с кем я находилась.

«Алкоголь – зло», – пролетело в моей воспалённой голове.

Надо же попасть в историю! Нет, на вселенскую трагедию не тянуло, на большую печаль маленького человека тоже, зато активировало на полную мощность желание вскочить и бежать… желательно в сторону ближайшей кофейни, где можно заглотить побольше кофе и закусить сочным круассаном с сыром. И подумать над своим поведением.

– Пфф-п-ф-ф-ф, – услышала я за своей спиной.

В следующее мгновение я почувствовала, как горячие мужские ручищи обхватили меня, прижали к такому же горячему телу. Бедром я почувствовала член. Мне бы искренне хотелось сказать, что это был ствол пожарного брандспойта, но это был эрегированный мужской половой орган – выражаясь научным языком. Если говорить менее пафосно, зато доходчиво: стояк у товарища дымился.

Товарища, к слову, звали Фёдор, Федя, среди своих – Федос, но об этом я расскажу чуть позже.

– Федос, отстань, – попыталась я вывернуться из медвежьих объятий.

– Не отстану, – горячо прошептал мне в ухо Федя. – Какая сладкая конфетка, у-рру-у-у-ру.

Фёдос пустил свои руки в свободное плавание. Поочерёдно обследовал моё неожиданно счастливое, распластанное вдоль него тело. Поглаживал, пощипывал, сжимал, потирал и делал много всего, от чего желание бежать в сторону кофейни перерождались в твёрдое намерение никуда не выбираться из этой постели.

Кофе я могла позже выпить, учитывая мой образ жизни, в промышленных масштабах. А вот с таким мужчиной неизвестно когда бы оказалась в постели. Если быть честной, то вообще с мужчиной. С тем, что конкретно этот шикарный, умелый мужчина – Федос собственной персоной, я была намерена разобраться как-нибудь потом. Попозже. При случае.

Для проформы несколько раз отпихнула его, не слишком сильно, чтобы не решил, что я всерьёз, возмущённо прошипела:

– Не… нет!

И услышала в ответ:

– Фигли нет нет, если да.

С этими словами наглая, горячая ладонь раздвинула мои не оказывающие никакого сопротивления ноги, пробралась в место, которое красноречиво указывало на полное согласие с вышесказанным.

Чтобы не оставаться в долгу и просто из любопытства я извернулась, обхватила налитой до невозможности член.

То, что я держала в руке, было ощутимым, увесистым, горячим, по-настоящему большим. Не огромным, а внушительного, при этом не слишком пугающего размера. Хотя всё равно внутренне я вздрогнула, не сдержала эмоций, воскликнув:

– Вот же чёрт!

– Чего так? – самодовольно усмехнулись мне в ухо, не забыв влажно поцеловать, а потом прикусить мочку.

– Ничего, – огрызнулась я.

Покрепче обхватив ладонью ствол, неожиданно для себя вздохнула.

– Всё поместится, – нагло заверил меня Федос.

– Да что ты? – не то спросила, не то возмутилась, а может и восхитилась я.

Анализировать было трудно. Я буквально плавилась под умелыми, настойчивыми ласками, горячим дыханием, поцелуями, которыми осыпали моё тело.

– Ночью всё прошло как по маслу.

Это было последнее, что я услышала, на словах «по маслу» то, что я держала в руке, протиснулось в меня. Я мгновенно покрылась горячим потом, зажмурила глаза от удовольствия, издала какой-то невнятный звук, услышала в ответ:

– Вот так, давай-ка, – шепнул Федос.

Приподнял моё бедро, продвинулся членом глубже, на моём выдохе вошёл до конца.

– Хорошо… – промурчал он.

Я молча согласилась. Было хорошо. Отлично было. А потом стало ещё лучше, и ещё, ещё, ещё, пока меня окончательно не затянула воронка нестерпимого удовольствия, и я кончила, выгибаясь и бесстыдно крича. Федос не стал долго ждать, тяжело дыша, навалившись на меня своим немалым весом, последовал за мной.

Через несколько минут я решила, что неплохо бы валить из этой обители стиля классицизма вообще и от Федоса в частности. И то, и другое было слишком для меня. Закопошилась, завозилась, пытаясь одновременно выбраться из сдавливающих объятий, простыни и угла одеяла.

– Не пущу, – прогремел мне в ухо шёпот. Да, да, именно шёпот, и именно прогремел. – Конфета моя сладкая.

– Пусти, – пискнула я. – Мне в туалет надо!

– А… ну надо, так надо. Дорогу найдёшь?

– Найду! – я огрызнулась.

Естественно я найду дорогу в уборную, несмотря на то, что не была здесь… лет двенадцать не была, даже четырнадцать. Сразу не сообразила, решила арифметические подсчёты оставить на будущее. За двадцать шесть лет жизни математика не стала мне другом, поэтому ждать от собственного мозга чудес в критической ситуации не приходилось. Какая разница, в конце концов, двенадцать или тридцать два, в тот момент главное было – свалить.

Уборная нашлась на своём месте и заставила меня застыть в молчаливом безмолвии. Совмещённый санузел никак не меньше тридцати квадратных метров, а может и всех пятидесяти, пугал не столько размерами, сколько сверкающей белизной. Кипенным было всё, от унитаза, биде, раковины, до стеклянной кабинки душа вдоль одной из стен. По центру снежного пространства стояла ванная на вычурных ножках с золотой патиной, а с потолка свисала хрустальная люстра с такими же золотистыми рожками.

С ума сойти… Вот это размах, вот это роскошь на грани сумасшествия…

Придя в себя, я сделала свои дела, выскочила из ванной комнаты, рванула в спальню, где предположительно должна была находиться моя одежда. Не на улице же я раздевалась. Не ошиблась. Платье и нижнее бельё нашлось на банкетке рядом кроватью. Мгновенно оделась, выдохнула и побежала в сторону выхода.

Бегом, скорее, скорее, скорее, пока не столкнулась нос к носу с запропастившимся где-то Федосом. Выход нашла мгновенно. Мышечная память, знавшая пространство, как свои пять пальцев, не подвела в состоянии паники, даже при том, что пространство изменилось до неузнаваемости.

– Стоп! Куда это мы несёмся?

Меня обхватили крепкие руки и бесцеремонно подняли. Не оставалось ничего другого, как повиснуть безвольным мешком. Краем глаза я глянула вниз. Большая загорелая кисть Федоса перекрывала мой тощий живот, почти обхватывала талию. Мои босые, болтающиеся ноги казались вопиюще белыми на фоне тёмного паркета и больших, загорелых, волосатых мужских ног.

Холодящий кровь триллер про маньяка какой-то, честное слово. Правда, маньяк из Федоса вряд ли получился бы, но вид эпичный, да.

– Куда рванула-то? – с очевидной усмешкой выдал Федос, когда усадил меня на стул на кухне.

Я имею в виду, что просторное, светлое помещение с вычурной мебелью белого цвета с позолоченной патиной, золотистыми ручками, вставками и краном отдалённо напоминало типовую кухню.

Невольно я огляделась в поисках какого-нибудь императорского величества, пусть самого завалящего, но наткнулась лишь на смеющийся взгляд Федоса.

– Куда побежала? Опаздываешь? – повторил он свой вопрос.

– Да, – кивнула я. Вполне уверенно, как мне показалось.

– Куда?

Федос возвышался надо мной огромной, загорелой стеной. Коротко подстриженные и от того почти не вьющиеся волосы. Мне было известно, что если они отрастут ещё немного, мир будет лицезреть крупные кудри, за которые половина красавиц мира, не думая, отдаст пару коренных зубов или почку. Светло-карие глаза, мужественный подбородок, сверкающие белизной зубы.

Накачанное, спортивное тело – просто просилось на билборд, пропагандирующий здоровый образ жизни и регулярные занятия фитнесом. Волосы на груди сходили на нет к солнечному сплетению, у пупка образовалась дорожка, которая убегала под махровое полотенце, конечно же, белое с золотым.

Многие утверждали, что Федос похож на Криса Хемсворта, только более «брюнетистый». Я так не считала. Федос был похож на Федоса и больше ни на кого, а Крису Хемсворту, при всей моей любви к нему, до Федоса как до Луны.

– На работу, – выпалила я и на всякий случай отвела глаза от белого полотенца.

Не то, чтобы я стеснялась или боялась увидеть то, что проступало сквозь махровую ткань, наоборот, было любопытно, но палиться на собственном интересе не собиралась.

– А, – глубокомысленно произнёс Федос. – Сейчас отвезу. Подожди меня.

Я выразительно кивнула, мне ответили недоверчивым прищуром.

– К стулу тебя привязать, что ли… – задумчиво протянул Федос, проведя пальцами по бритому подбородку.

– Это насилие! – пискнула я.

– Согласен, – ответили мне. – Не гуманно.

Со словами «не гуманно» Федос меня подхватил, как куклу, прижал к боку, удобно пристроил, оттащил в спальню, откуда я сбежала несколько минут назад, и устроил на кровати.

– Так надёжнее, – пояснил он. – Я буду одеваться, а ты рассказывай.

– Что рассказывать? – промямлила я, а потом и вовсе замолчала.

Потому что Федос скинул-таки полотенце и начал расхаживать по спальне, заглядывать в шкафы, комоды, поочерёдно кидая вещи на кровать, в центре которой сидела я.

Да-а-а-а, всё-таки я не ошиблась. Член у Федоса был что надо. Шикарный половой орган, прямо загляденье. Когда-то в академии мы бесконечно рисовали части тела, например, кисти рук, ухо, глаз. Уверена, агрегат, который я видела перед собой, был достоин той же участи – быть запечатлённым в веках штриховкой простого карандаша. Или в масле. А то и быть отлитым в бронзе.

– Чего бежать надумала? – ответил Федос, остановившись напротив меня.

– Спешу.

– Это я понял, – усмехнулся он, давая понять, что не очень-то он мне верит.

Нагнулся, надел футболку, потом спортивные носки. Трусы, с выразительной надписью на широкой резинке, остались лежать на покрывале, распластавшись белым пятном.

– А чего мы порозовели? – хрюкнул Федос. Нагло потряс тем, что выглядывало из-под футболки. – Ночью не стеснялись на вкус попробовать, а сейчас глазки отводим.

В моей голове пронёсся весь великий, могучий, нецензурный русский язык. Захотелось прикрыть лицо руками и телепортироваться… куда-нибудь, где я наверняка не встречу Федоса с его шикарным членом никогда в жизни.

– Проехали, – благодушно заявил Федос, наконец-то натянул трусы и тренировочные штаны. – Отвезу тебя, – напомнил он. – Только в кофейню заедем, хорошо? Я без кофе по утрам – труп. Пожрать не мешало бы. Энергии много потратил ночью, – нагло подмигнул, махнул рукой, показывая, что из спальни мне нужно выбираться на своих двоих.

Спустились с пятого этажа гуськом. Он впереди, я сзади, на всякий случай прикрывая лицо волосами. Вряд ли я сильно изменилась со дня переезда. Старожилы при встрече узнают, но хоть какая-то защита.

Оглядела двор, стоя на крыльце под старым кривым навесом треугольником. Как упала когда-то сосулька, так и остался навес покорёженным. Ничего не изменилось, скорей всего, если я окажусь в этом дворе через сто лет, всё будет точно так же: небольшой пятачок зелени в центре: газон, несколько вазонов с жухлыми клумбами. Желтовато-горчичный цвет фасадов домов, с облупившейся кое-где краской, а где-то свежевыкрашенные «пятачки», которыми закрашивали художества юных граффитистов.

– Пойдём, – махнул рукой Федос, показывая на припаркованный у стены автомобиль.

Машина у Федоса оказалась под стать квартире. Хорошо, что просто белая, без золотистой патины. Конечно дорогая, за сколько-нибудь миллионов сумасшедших тушканчиков. Я понятия не имела, сколько примерно стоит это средство передвижения, лишь понимала, что я вся, включая мои внутренние органы и недвижимое имущество, стою значительно меньше.

– О, привет! – услышала я прямо перед собой.

Второй раз за утро непереводимая игра слов пронеслась у меня в голове. На дворе ранняя рань, всего-то десять утра, зачем, спрашивается, Гоша потащился на улицу?

– Привет, – помахала я рукой.

– Соскучилась по родным местам?

– Да, – кивнула я.

Соскучилась, сил нет, как скучала. Вообще-то, если честно, по родному микрорайону я скучала. По рекам, каналам, мостам, по гранитным набережным, фасадам домов, всегда разным. Иногда вычурным, помпезным – на Английской набережной, до которой рукой подать. Иногда полуразрушенным, как навес над крыльцом парадной, откуда мы вышли. Только не могла предположить при каких обстоятельствах встретимся…

– Ну, бывай тогда. Спешу, – ответил Гоша, скользнув по мне привычным незаинтересованным взглядом.

Подошёл к Федосу, пожал руку, перекинулся парой слов и был таков.

Мы сели в машину, причём Федос галантно открыл мне дверь, а потом закрыл. Огляделась. Красивый всё же салон, лаконичный дизайн, удобные кресла.

Эх, почему одним достаётся всё, начиная с внешности, полового органа, роскоши дома, машины, а другим – ничего. Не то, чтобы я страдала без Федосовского члена, мне и без него неплохо жилось, но обидно стало, чёрт побери, обидно!

– Заедем в кофейню? – нарушил тишину Федос.

– Ага, – буркнула я.

Через несколько минут автомобиль остановился у сетевого заведения, Федос выскочил, бросив через плечо:

– Будут проблемы – звони.

Обошлось без проблем, несмотря на то, что он припарковал машину с нарушением правил. В любой момент мог подобраться эвакуатор или возмутиться жители близстоящих домов, которым нагло перекрыли проезд.

– Чего притихла? – Федос внимательно посмотрел на меня.

От скользящего взгляда становилось не по себе, я поёжилась, тяжело вздохнула.

– У тебя кто-то есть? – озадаченно спросили меня. Самое время для подобных откровений, да.

– Нет, – тихо пробурчала я.

– И у меня нет. Видишь, как отлично складывается.

«Куда уж отличней» – подумалось мне, но ехидство я придержала. Не мне соревноваться с Федосом в остроте языка.

Доедая круассан, попивая ванильный латте, я наблюдала, как остаётся позади центр города с набережными и проспектами. Промелькнули старые спальные районы, появились относительно новые постройки. Пронеслись поля, готовые под новые застройки. Наконец появился знакомые микрорайон пригорода, в котором я жила последние лет двенадцать… или четырнадцать.

– Здесь остановлюсь. Нормально? – услышала я голос Федоса одновременно с извещение навигатора о том, что мы прибыли в пункт назначения.

– Отлично.

– Бывай, – подмигнул Федос, нагло, сказала бы «раздевающе», если бы я была не я, оглядел меня. – Звони, если что.

– Пока, – ответила я, судорожно схватившись за лямки дамской сумочки.

Хлопнула дверью, одёрнула платье, перехватила сумочку, перекинула с левого бока на правый и пошла в сторону… пусть Федос считает, что работы.

Дома была бабушка. Увидев меня, демонстративно недовольно поджала губы, выразительно вздохнула и пошла в сторону своей комнаты, тяжело переставляя полные ноги.

– Вся в мать, – услышала я из-за тонкой двери.

Я так и осталась в крошечной прихожей, подняв одну ноги, чтобы расстегнуть босоножку.

«Вся в мать»? Интересно, когда успела? Всю жизнь я была «вся в отца», причём ничего хорошего под этим не подразумевалось. Теперь стала «вся в мать», и, судя по тому, как это было сказано, меня тоже не похвалили.