Читать книгу Страсти по чесноку, или Лёгкое чтение в нелёгкое время - Наталия Валентиновна Потапова - Страница 1

ЛЮБОВНОЕ. Ах, какая была любовь!

ИСТОРИЧЕСКОЕ. Из жизни монархов.

КОРОНАВИРУСНОЕ. Злободневное.

СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННОЕ. Чем пахнут абрикосы.

ТЕАТРАЛЬНОЕ. Дыхание Дульсинеи Тобосской.

ЛЮБОВНОЕ. Ах, какая была любовь!

Ах, какая была любовь!

Он – высокий, кареглазый, с орлиным носом. Разворот широких плеч, гордая осанка. Весёлый, страстный и… деликатный. Настоящий рыцарь из балканской легенды. Расчувствовавшись, напевал что-то безумно красивое. Слов, правда, не разобрать, так как пел на похожем, но всё-таки на непонятном языке.

Она – нежная, тонкая, алая верхняя губка по-детски припухлая. Беззащитная, слабая. Как незабудка на обочине. Как-то раз остановилась, сняла туфлю, чтобы выкинуть попавший туда камешек. Покачнулась, ища опору. Какой мужчина не протянул бы ей руку, не поддержал бы? А иные атлеты и вовсе еле сдерживали желание подхватить её на руки и унести-украсть…

Именно это желание возникло у него при самой первой их встрече. Но он сдержался, ведь спешку так легко можно было принять за грубость. А в их любви все должно было происходить красиво. И романтично. Как в кинолентах прошлого века.

Так всё и было. Проводы до подъезда, прогулки вдоль набережной, ужин при свечах в уютном ресторанчике. И, конечно, цветы. При каждой встрече – изящный букет в жёсткой коричневой бумаге (это вам не пошлый целлофан из супермаркета!) или томная штучная роза (правда, без аромата, но зато длиннющая, с ровными бархатными лепестками). Полуночные телефонные звонки, вроде бы ничего не значащие разговоры, многозначительные паузы… Она держала дистанцию, цену себе знала – девушка из хорошей интеллигентной семьи, умница, последнюю сессию вообще всю на «отлично» сдала.

Посещали и модные премьеры: она увлечённо следила за происходящим действием, а он – за ней. Она нарочно со сцены глаз не сводила. Так приятно было его взгляд чувствовать! Щека горела, и этот жар не мог развеять сквознячок зрительного зала. Однако с прикосновениями тянули, разве только он её руку в своей задержал, когда плащ подавал…

Наконец, пришёл час рокового свидания. Старинный парк на берегу Москва-реки, уплывающие в летнюю ночь сумерки. Обвитая густым плющом беседка скрыла влюблённых. Настал момент первой обжигающей близости, когда не разобрать, чьё это сердце так гулко бьётся – его или её. Когда непреодолимое притяжение двух тел подобно квантовому возбуждению электромагнитного поля. Пренебрегая законами физики, назовём это притяжение усиленным, двойным, ибо нельзя различить притягивающего и притягиваемого.

Но ошибётся тот, чья память услужливо воссоздаст известную сцену эротического триллера, голливудского шедевра. Сцену, растиражированную бессчётными эпигонами. У них всё было по-другому! Не было ни судорожной спешки, ни рискованной акробатики тел у холодной стенки. Случайный прохожий увидел бы только плавный разворот её милой головки навстречу неспешному, но уверенному движению его мужественного лица.

Вместо утробных постанываний – тишина, зависшая как мёд на краю деревянной ложки. Пауза казалась бесконечной, но уста влюблённых все ближе и ближе. Вот-вот родится первый, робкий, трепетный поцелуй. На них обрушится лавина, их охватит жар, у них собьётся дыхание и возникнет то самое, магическое «сплетенье душ». Но что-то пошло не так…

Она резко отстранилась. Он решительно придвинулся, привлёк девушку к себе. Она ловко вывернулась из его объятий и прикрыла нос рукой. По её телу пробежала лёгкая дрожь. Ничего общего со сладостным трепетом, предвозвестником страстного объятия, не имеющая.

– Ты что ел сегодня? – сморщившись, прошептала, нет, прошипела она.

– Ничего не ел, голоден как волк и сейчас съем тебя, моя нежная овечка. – Он попытался прижать к себе её головку, но девушка снова вывернулась, соскользнув вниз. И не просто выставила вперёд ладони, но даже некоторым образом попыталась отпихнуть своего возлюбленного.

– Подожди, я тебя серьёзно спрашиваю. Что ты ел? Что-то острое?

Вопрос прозвучал неожиданно и, прямо скажем, не к месту. Однако не в характере гордого славянина было уклоняться от вопроса. Да, внутри у него бушевало пламя, но этот нестерпимый жар был несколько иного свойства, чем жгучее последствие съеденной пряности. Пока он припоминал, что именно входило в меню обеда, жар как-то испарился.

– Поел хорошо, в закусочной у дяди Горана. Мясо поджарили, с луком, с чесночком. Как полагается.

– Как ты мог? – Её прозрачные глаза потемнели от возмущения. – Как ты мог наесться чеснока перед нашей встречей? Наесться такой гадости?

Человек сильный, уверенный в себе, да ещё и охваченный страстью, на многое закроет глаза, многое простит любимой женщине. Но не оскорбление своей национальной кухни. Назвать лучену паприку1 гадостью? Может, она ещё и лесковачку2 есть ему запретит? Теперь уже решительно отстранился он.

Казавшееся непреодолимым притяжение двух тел исчезло. Как известно, электромагнитное поле теряет свою силу от удара молотком по магниту. Запах чеснока оказался тем самым ударом молотка, в результате которого любовное поле размагнитилось.

Он попытался объяснится. Откашлялся, выдохнул в сторону. «Ты зря так сказала. Скажу тебе, что у нас чеснок – это волшебное средство. Прогоняет злых духов и ведьм. Болезни его боятся, обходят человека стороной. Люди даже натирали себя соком чеснока».

Она в ужасе замахала руками.

– Какой кошмар! Даже слышать не могу про такое варварство.

Богатое воображение тут же услужливо нарисовало ей картину, которая – если говорить начистоту – уже не раз являлась в девичьих грёзах. Вот она не спеша, пуговка за пуговкой, расстёгивает его белую рубашку и прижимается лицом к мускулистой груди любимого. При мысли о том, каким запахом будет пропитана эта мускулистая грудь, к её горлу подступила тошнота. И ещё лез целоваться! Брезгливая гримаса исказила её хорошенькое личико.

– Так ты, наверное, ведьма, – отодвинувшись подальше, и не так чтобы шутливо, но и не совсем серьёзно заметил он. – По-нашему, вештица. Она душу продала нечистой силе, ничто её не берет. А вот чеснока до смерти боится. Раньше в деревнях детям пятки чесноком натирали. Вештица детей крадёт, кровь из них пьёт. А вид имеет красивой женщины.

– Ну, спасибо за сравнение! – Поджав губы, она вскочила. Одёрнула выбившуюся блузку. —Извини, конечно, но ты просто топор какой-то. Дикарь невоспитанный. Напихался этой гадости, и ещё меня с ведьмой сравнил. – И отвернулась, чтобы он не заметил предательски заблестевших глаз. Как же она раньше не разглядела этого грубияна! Надо же, назвать любимую девушку кровопийцей! Да такой и в самом деле соком чеснока может натереться! В одном помещении! В одной постели! Взаимная тяга испарилась. Да и не померещилось ли ей?

Не оглядываясь, девушка заспешила прочь.

Он тоже почувствовал себя обиженным. Даже уязвлённым. Ишь, дикарём назвала! Что он такого сделал? Ну, пообедал с аппетитом. Спрашивать он должен, что ли, что ему есть? Э-э, женщина, со мной так не пойдёт!

Хотел догнать её, проводить как положено, но тут его взгляд упал на урну, стоявшую недалеко от беседки. Из кучи рваных пакетов, остатков гамбургера и смятого бумажного стаканчика, сочувственно покачиваясь, выглядывала длинноногая роза. Пурпурная, с бархатистыми лепестками. Самый красивый цветок в магазине, который он выбирал долго и тщательно, предвкушая вечернее свидание. Готовился признаться, сказать ей самое главное, а она … Разве можно простить такое оскорбление?

Путь к примирению был отрезан.

Прежде чем рассказать о дальнейшей судьбе наших героев, сделаем небольшое отступление.

Вот скажите, почему общественность подняла на смех проект закона «Об охране граждан от последствий потребления чеснока»? Чисто конкретное название, инициатива одной солидной политической партии. Пагубные последствия употребления перечислены добросовестно, в деталях. Во‑первых, депопуляционный эффект. То есть отказ партнёров от физической близости, без которой, как правило, дети не родятся. Исключения имеются, но они весьма затратные, большинству не по карману. Да и не по вкусу. Во-вторых, как утверждает статистика, продолжительность жизни сокращается аж на девять лет. Причина? Ну ясно же: состояние перманентного стресса, в котором пребывает человек, вынужденный тесно общаться с чеснокоедами. Названы были и другие, не менее значимые последствия.

Однако предлагаемый запрет на «поедание или сосание чеснока» содержал и послабления. Для любителей чеснока предлагалось создать отдельные, оборудованные вентиляционными системами помещения. Как для курильщиков. Или для вакцинированных от ковид-19. Скажите, пожалуйста, что неразумного в этом проекте? Совершенно непонятно, почему его не вынесли не всенародное обсуждение. Да ещё и опубликовали первого апреля.

А если учесть сломанные чесноком судьбы, как у героев нашего рассказа? Оба были с гонором, горечь обиды затаилась надолго. Ведь так и не помирились!

Прошло несколько лет.

Он вернулся на родину, но по характеру работы часто бывал за границей. В одной из поездок встретил весёлую рослую скандинавку. Уже в первый день их знакомства белокожая валькирия, не чинясь и не церемонясь, перешла к воссозданию эротического триллера – с элементами акробатики у холодной стенки. Их близость вряд ли можно было назвать обжигающей, но удовольствие получили оба. Было решено продолжить.

Валькирия переехала к нему, сложилось в полном смысле слова «общежитие», ибо их быт было трудно назвать совместным. Каждый проявлял свою индивидуальность, особых обязательств ни один, ни другой на себя не брали. Полная свобода действий! Вкусы своего партнёра валькирия не комментировала, чеснок он мог есть в любое время и в любых количествах. Проблема была в другом.

Как известно, скандинавы любят рыбу. Морскую, в отличие от жителей Балкан. Среди признанных фаворитов – сельдь. Но не в привычном виде филе, «под шубой» или обнажённого корпуса на селёдочнице. Его подруга предпочитала забродившую сельдь. Рыбу она натирала приправами и солью, и… оставляла на пару дней на солнце. Селёдка не то, чтобы протухала в прямом смысле, а – как бы поделикатнее выразиться – подвергалась брожению.

Запах представляете? Никакой чеснок не перебьёт. «Ну не расходиться же из-за запаха, – убеждал его внутренний голос. – В конце концов где-то в Азии селёдку ещё и жарят после этого». Голос был настойчив, но малоубедителен. Дыхание партнёрши, отведавшей забродившей сельди, сексу не только не способствовало, но даже весьма эффективно его купировало. Тем более, что одним дыханием дело не ограничивалось: тухлый запах обладал завидной стойкостью и пропитал все помещение.

Неужели всё-таки придётся расстаться? К столь кардинальному решению они были не готовы, поэтому он снял ей отдельную студию, и они стали жить, как это теперь принято, гражданским гостевым браком. То есть временами навещать друг друга. Дети? Семья? Да о чём это вы…

А что же наша героиня? На последнем курсе она вышла замуж за врача, воспитанного и аккуратного. Отца он не знал, его вырастила мать, работавшая провизором. Аптечная чистота, даже можно сказать стерильность царила и в квартире молодожёнов. Помещение хорошо проветривалось, так как любой запах вызывал у мужа аллергию. Он чихал, кашлял, тёр кулаками слезившиеся и покрасневшие глаза. Ничего не поделаешь – приходилось терпеть, и она привыкла доставать флакончик с парфюмом, уже зайдя в лифт.

Зато какие ароматы наполняли дом, когда муж уезжал в командировку! В ней просыпалась настоящая кулинарка. Свежая выпечка благоухала ванилью и корицей, а от запаха жареной баранины и запечённых перцев кружилась голова. А за плотно закрытой дверью кухни начинался мир иных ароматов. В воздухе квартиры плыл дурман благовоний. В коридоре тоненькой струйкой курилось бергамотовое масло, ванная комната манила свежестью хвойной отдушки. И сколько душистых образчиков новой косметики удавалось испробовать в такие «свободные от мужа» дни!

Вот и сегодня наша героиня спешила после работы домой, чтобы проверить действие нового экстракта: приятельница привезла с Алтая какой-то необыкновенный травяной сбор. Убеждала, что чудодейственный, что кожу омолаживает радикально.

Подходя к дому, она невольно замедлила шаг. Из переулка, сбегающего вниз, к набережной, потянуло дымком. Невидимыми облачками закружились запахи. В полуподвальном кавказском ресторанчике готовились к вечернему приёму гостей. Облачко пряностей и приправ явственно разгонял один запах, будивший в памяти смятенные и грустные воспоминания. Запах чеснока.

Запах тревожил, звучал нежно и трепетно. Как ноктюрн Шопена.

ИЗ ЖИЗНИ МОНАРХОВ. Историческое.

Хотите приподнять тяжёлую завесу времени? Перенестись в средневековый замок, стать невидимым гостем на королевской трапезе? Заодно и узнать много интересного. Например, мог ли овощ изменить судьбу государства? Почему фраза «простолюдин в зелёном» означает притворщика? Как вкусовое пристрастие точнее, чем анализ ДНК, докажет подлинность королевской крови?

Тогда представьте себе парадный зал, где происходит королевская трапеза. Во главе стола двое, дама и рыцарь…

Бархат на мантии шелковистый, струящийся, цвета спелого граната. Подкладка из атласа, бледно-жёлтого, с розоватым отливом. Нежного как птичье горлышко. В вырезе горловины, из разрезов рукавов платья выглядывает сорочка: тончайшая, белоснежная, расшита золотом. На груди – крест, украшенный рубинами и жемчугом. Работы филигранной, стрелами расходятся в стороны распустившиеся лилии. Цветок – знак отличия правящих монархов. Голову молодой дамы, покрытой прозрачным платком, венчает корона. А как же иначе? За столом – королева, государыня. Её католическое величество, защитница веры, воительница, основательница государства, ставшего могущественной империей.

Несколько веков спустя российские историки назовут её «личностью, соединившей в себе Екатерину Вторую и Петра Первого».

Рядом с королевой восседает супруг – тоже король, но своего, отдельного королевства. Соседского. Его величество – славный воин, радетель интересов отечества, внимательный супруг и отец. Хорош собой, горд и самолюбив. Орёл. Рыцарские традиции соблюдает. Пока они его интересам не противоречат. Соперничества не терпит.

И вот тут проблема. Ведь трон-то двойной, да и государственные указы подкрепляются лишь двумя подписями. Супругу любит (но в удовольствиях себе не отказывает), королеву чтит. Но как же трудно, когда всё это в одном лице! Почёт и уважение мужу, как и подобает благочестивой замужней женщине, супруга выказывает, но государыня – она. Знатнее, могущественнее, образованнее. Собрала богатейшую библиотеку. В тридцать с лишним латынь выучила, чтобы священные тексты в оригинале читать. А главное, отличалась государственным мышлением.

Проще говоря, она была мудрее, отличалась выдержкой и, прежде чем принять решение, имела привычку выслушивать различные мнения. Вердикт выносила сама, слово своё держала, а в поступках ориентировалась на историческую перспективу. Вот скажите, положа руку на сердце, какой (средневековый) мужчина, даже если он любящий муж, смирится с тем, что жена знатнее, умнее и большим уважением пользуется?

При том, что благочиние, традиционный церемониал оба соблюдали свято. Славу государства с самым жёстким придворным этикетом (ну, до Японии мы пока не добираемся) их страна заслужила недаром. Да, она полноправная государыня, но в образе дамы при рыцаре. Вроде как набожная супруга при своём господине-муже.

На публике никаких разногласий, все речи произносятся с уважительным наклоном головы в сторону законной половины – «как сказал(а) его(её) величество». Во взглядах на воспитание детей тоже расхождений не было. Оба считали, что и сын, и дочери – прежде всего наследники короны, и только потом их родные дети. В народе о союзе монархов говорили одобрительно: «Он и она, как каменная стена, она и он – каменный бастион».

Ну, а что там за закрытыми дверьми происходило, сказать трудно. Посторонним вход был запрещён. а приближенные предпочитали помалкивать. И сплетничать негоже, да и святая инквизиция свой хлеб даром не ела. Однако дьявол, как известно, кроется в деталях. Например, в таких, как пищевые пристрастия. И хотя разница во вкусах их величеств была хорошо известна придворным, а, впоследствии, и историкам), случались казусы. Даже чреватые нежелательными политическими последствиями.

Однако вернёмся к королевской трапезе. Вспомним, что в те далёкие времена за столом ели руками. Все. Даже знать. Столового серебра и императорского фарфора не было и в помине. О знатности и богатстве принимающей стороны судили по убранству стола: какая скатерть, какие салфетки, какие кубки и бокалы, какими цветами украшены вазы с фруктами… Над обедневшей знатью простонародье посмеивалось: «обед аристократа: еды мало, зато ткани богато».

Но это не наш случай, ведь сейчас речь идёт о королевском обеде! Значит, всего было вдоволь – стол покрыт роскошной скатертью, около каждой блистающей глазурью тарелки лежала мягкая салфетка размером с чайное полотенце. Уходили ввысь расставленные в зале кованые многоярусные подсвечники. Язычки пламени свечей рождали сотни бликов на серебряных кубках, на бокалах тончайшего венецианского стекла. Вазы с фруктами были украшены дубовыми листьями и живыми цветами.

А уж фрукты какие! Вот они, источник вдохновения великих натюрмортов – благоухающий персик, царственная груша, манящие свежестью красно-зелёные ломтики арбуза, упругая сладкая черешня и, конечно, виноград. Цвета кардинальского облачения, свисающий из чаши на высокой ножке. В центре блюда призывно откинулся разломленный гранат. Сочный, сладкий, сладострастный…