Визуальный нарратив: опыт мифопоэтического прочтения

Оглавление

Наталия Злыднева. Визуальный нарратив: опыт мифопоэтического прочтения

Введение

Часть 1. Мифопоэтическое в визуальном повествовании: русский авангард

Раздел 1. «Язык» и «речь» художественного изображения

Глава 1. Время как слово в живописи позднего авангарда

Глава 2. Мотив зеркала и проблема косвенного повествования в визуальном нарративе

Глава 3. «Письмо» и «речь» в живописном цикле Михаила Ларионова

Глава 4. Натюрморт Георгия Рублева «Письмо из Киева» как анаграмма

Глава 5. Нарратив городской окраины в фотографии Бориса Михайлова: к проблеме модальности изображения

Глава 6. «Речь» имитационных строительных материалов и «текст» эпохи

Раздел 2. Искусство versus литература

Глава 1. Два «Художника» К. Малевича: стихотворение и картина

Глава 2. Танатос и фигура литоты в натюрморте 1920-х годов

Глава 3. «Рыбная лавка» Н. Заболоцкого и ее изобразительные контексты

Глава 4. Экфрасис в «Путешествии в Армению» О. Мандельштама: проблема референции

Глава 5. Живой камень в акварелях Максимилиана Волошина

Раздел 3. Мерцающая мифология в живописи авангарда

Глава 1. Часовой циферблат и солярная символика

Глава 2. «Научный» дискурс беспредметной живописи

Глава 3. Страшное в живописи: случай Павла Филонова

Глава 4. Куда бежит крестьянин: загадки позднего Малевича

Глава 5. «Все врут календари»: об одной мистификации авторской датировки

Глава 6. «Мерцающая» Италия в русском искусстве ХХ века

Часть 2. Мифопоэтика и модель мира в искусстве: Балканы

Раздел 1. Балканские древности

Глава 1. Меандр и балканская модель мира

Глава 2. К семантике парных изображений в балканском надгробии

Глава 3. Шкембе-чорба: ориентальные аспекты балканской телесности

Глава 4. Европа как утопический локус в живописи «алафранга»

Раздел 2. Мифопоэтическое в балканском искусстве и литературе ХХ века

Глава 1. Южнославянский авангард и балканская мифология

Глава 2. К. Бранкузи: «Поцелуй – это мой путь в Дамаск»

Глава 3. Югославянский примитив как модель поведения

Глава 4. Антропофлоризм в живописи и поэзии на Балканах

Глава 5. Утопическое и архаическое в поэме Гео Милева «Сентябрь»

Глава 6. О балканском спектре в изображении и слове

Глава 7. Балканская Атлантида Дубравки Угрешич

Библиография

Отрывок из книги

Эта книга вырастала наподобие мозаики, из разнородного опыта «прочтений» отдельных произведений изобразительного искусства и художественных явлений. Общая направленность определяется единым аспектом исследования. Нас интересовала проблема скрытых в изображении – преимущественно в искусстве XX века – мифологических смыслов, отголосков глубокой архаики, когда слово и изображение еще находились в органически слитной, дораздельной форме, а визуальный рассказ предшествовал рассказу и в устной, и в письменной форме. В фокусе данного исследования – не мифологические сюжеты и персонажи, а поэтика произведений изобразительного искусства, то, в какой мере и как художественная форма обусловлена своеобразной логикой мифологического мышления. С этим связана и другая проблема, нашедшая освещение в книге, – найти способы описания мифопоэтического плана повествования в живописи, скульптуре, фотографии. Автор книги оперирует методами визуальной семиотики, теории повествования и анализа структуры «текста» культуры в целом, которые направлены на преодоление границ, отделяющих словесное от изобразительного. Задачам аналитического описания глубинных смыслов произведений искусства как целостных знаковых систем и стоящих за ними стереотипов мышления породивших их культур и посвящена настоящая работа.

Произведения искусства, творчество отдельных мастеров и явления рассматриваются как «текст» в семиотическом понимании, т. е. в качестве единого пространства смыслов, которые реализуют свои значения системно на различных уровнях организации целого (= структуры). Художественное пространство организовано таким образом, что собственно пространственные характеристики неотделимы в нем от характеристик времени, что и определяет проникновение логики мифа в поэтику: «в мифопоэтическом хронотопе время сгущается и становится формой пространства» [Топоров 1983: 232]. Применительно к изобразительному искусству это означает, что словесное начало – временное – соприкасается в нем с началом собственно изобразительным, т. е. пространственным, будучи как слитым с ним, так и противопоставленным ему. Проблема словесного в художественном изображении рассматривалась нами в предыдущей книге – «Изображение и слово в риторике русской культуры ХХ века» (М.: Индрик, 2008), – и настоящая монография является ее продолжением. Однако область проблем изобразительности, связанных со словом, здесь значительно расширена и качественно иная: в настоящей книге речь идет о том, как картина/скульптура/здание рассказывает свою историю, т. е. о визуальном повествовании – о том, чем оно отлично от повествования литературного, а также о его собственном языке. Нарратив связан с мифом теснейшим образом. Визуальное повествование вырастает из дискретных мифопоэтических представлений, отлитых в континуальную изобразительную форму. Если проблематика повествования в искусстве в последнее время начинает разрабатываться в составе визуальной семиотики, то мифопоэтика изображения составляет ту область, в которой автору приходится идти практически по целине.

.....

В своей статье «Вещь в антропологической перспективе: апология Плюшкину», а также в ряде других замечательных работ, Владимир Николаевич Топоров рассматривал мир вещей, создающих космос человека, в аспекте времени (Топоров 1995). Вещь – это и память, и материализованное время индивидуального существования. Опираясь на эти соображения, можно сказать, что в представлении вещей в изобразительном искусстве создается многоуровневая повествовательность: вещи рассказывают нечто, образуя сложную нарративную конструкцию, где каждая из них – и персонаж, имеющий свой «голос» в составе повествования, и скрепа в парадигматических рядах, и скрытая семантизация временного потока как такового [Николаева 2012]. Тем самым изображение, пространственное по своей природе, получает расширение, присваивая и время, т. е. приспосабливая коммуникативный механизм искусства слова как основанного преимущественно на темпоральности (см. главу 1 настоящего раздела). Такова повествовательность вещей в картине Георгия Рублева «Письмо из Киева» (1930), хранящейся в Третьяковской галерее [илл. 31]. Композицию можно уподобить тайнописи – она изобилует скрытыми смыслами.

31. Г. Рублев. Письмо из Киева. 1930

.....