Читать книгу Как в лучших домах… - Наталья Александровна Сергеева - Страница 1

Оглавление

* * *

Опять этот кошмар… Запах гари, черные стены, с потолка свисают расплавленные куски пластика… Вода… много воды… весь пол в воде… Коридор, почему коридор такой длинный? Комната… в центре обгоревшая кровать… и папа… папа… мой папулечка.

Вот уже полгода, как не стало близкого, любимого мною человека – моего папы, а кошмары мучают меня до сих пор.

Это случилось в ноябре. Я только что приехала из Москвы, где проходил межрегиональный семинар по ландшафтному дизайну, и я, как одна из лучших специалисток в этой области, принимала в нем участие.

Мне бы надо было ехать сразу, по приезде, в тот же день, как я обычно это делала раньше, но в тот момент, не помню уже почему, я этого не сделала. И после своего двухнедельного отсутствия папу живым я уже больше не видела.

Приступ ишемии плюс закуренная в этот момент сигарета – в итоге пожар в родительской квартире и смерть отца.

Мы были с ним очень близки. Он всегда понимал меня, никогда ни за что не осуждал и не ругал, если я что-то дела не так. Я была его «Капелькой». Так он всегда меня называл: «моя Капелька»…

А теперь только слезы капают и невыносимая боль в груди. И кошмары…

Да-а, уже двадцать лет прошло, с тех пор как он руками одного ненавистного ему человека убрал другого. Один самовлюблённый болван убивает другого, а только и надо-то было – заменить в одном из револьверов боевой патрон на холостой.

А они и не знали и не подозревали даже, чем это может закончиться. Они же друзья. Были. Два молодых красавца. Офицеры. Весь мир лежал у их ног. А кто он был в сравнении с ними? Лишь младший брат одного из них. Мальчишка, над которым они постоянно подтрунивали, подшучивали по поводу его внешности и роста. Иронизировали из-за его отношений с девушками. Вернее, из-за их отсутствия.

А самое главное – не надо было трогать Лизу. Его маленькую Лизу. Этот хрупкий цветочек не должен был принадлежать никому кроме него. Он всегда был рядом с ней. Но по причинам, от него не зависящим, он мог только наблюдать. Наблюдать, как из юной белокурой красавицы она превращается в обворожительную женщину. Как её дочь становится очень похожей на неё. Как седина тронула её некогда кудрявые локоны. Как идут ей эти морщинки, когда она хмурится или морщит свой маленький носик. Его Лиза…

Наконец-то утро. Все ночные кошмары и страхи позади. Надо вставать, пить кофе, умываться. Да-да, именно в такой последовательности. Я встаю с постели, иду курить, пью кофе, потом ещё одна сигарета, кофе, а потом уже утренний моцион. Потом пробежка, душ и на работу. Бегаю я обычно в нашем парке вокруг озера. Красивое место. В нашем посёлке очень много красивых мест – два пруда, куда летом прилетают лебеди, гора с памятной надписью «Ленину 100 лет» из высаженных ёлок.

В советские времена наш посёлок подразумевался как посёлок городского типа, поэтому понастроили много многоэтажек, магазинов и так далее. Дом культуры со всевозможными кружками и секциями. У нас даже есть своя церковь с куполами и домиком дьякона во дворе.

– О, Никит! А ты что здесь делаешь? – спросила я догнавшего меня Никиту Воронцова.

Никита работал у меня водителем и экспедитором, а также по совместительству являлся моим другом и соседом. Раньше Никита работал опером в местном РОВД. Но там произошла какая-то неприятная история – то ли он кого-то ранил, то ли убил. В общем, теперь он трудится у меня, и я без него как без рук.

– В смысле? Бегаю. У нас один парк, и немудрено, что мы встретились, – ответил Никита, прищурив глаза и улыбаясь.

К слову сказать, глаза у него красивые, как и он сам. Широкоплечий, накачанный. Он мне напоминает одного актёра. Ну этого, как его там… Который снимался в сериале «Пёс», в роли Макса Максимова. А, Никита Панфилов. О! И зовут его так же. Да-да, точно! Он тоже такой же лысый и немножко кривоногий.

– Я вижу, что ты бегаешь. Но ты же вчера хотел остаться в городе вроде?

– Хотел. Но не остался.

Мой помощник, как всегда, немногословен и не любитель что-либо объяснять.

– Что так? – с иронией в голосе спросила его я. – Что, не случилась у вас с Динарой любовь?

Динара – это в первую очередь моя лучшая подруга, а также моя секретарша. Она занимается всеми заказами, договорами, поставками. И без неё я тоже как без рук.

Не дождавшись от него ответа, я добавила:

– Ладно, давай ещё кружок и на работу.

Ох уж эти не зависящие от него причины! Они всю жизнь ему испортили. Если бы не они, он был бы сейчас со своей маленькой Лизой. А теперь ему приходится надевать на себя маску добродушного и никуда не лезущего человека. Этакого инфантильного дядьки. Со всеми и во всем соглашаться. Быть в тени. Вести жизнь доброго самаритянина.

Уже подъезжая к зданию, в котором на восьмом этаже располагался офис моего агентства, я заметила странного старичка. На первый взгляд обычный, ничем не примечательный старичок невысокого росточка, в светло-коричневом лёгком плаще, светло-коричневой в клетку кепочке. Очки в тяжелой роговой оправе. Милая улыбка, блуждающая на его на первый взгляд добром лице. Но было в его облике что-то непонятное, неприятное, отталкивающее даже.

– Ты заметил этого дядьку в очках? – спросила я у Никиты. – По-моему, я его где-то уже видела.

– Где? А, этот… Это же Глеб Осипович Расторгуев.

Я сделала непонимающее лицо, потому как реально не поняла, кто это.

– Муж Клотильды Аристарховны. Ну эти… наши графья.

– Всё-всё, поняла. Соболевские, – дошло до меня. – Интересно, а что он тут в городе делает? Они же живут в имении, недалеко от нас, – говоря «нас», я имела в виду наш посёлок, который от города находится в сорока километрах.

– Ну мало ли… – только и смог ответить мне Воронцов, пожав плечами.

В офисе с каменным лицом нас уже ждала Динара. Оно – то есть лицо – у неё всегда каменное. И вообще у неё немножко угрожающий вид. Представьте себе довольно-таки рослую женщину, широкую в кости, с тяжелой походкой, как будто все вселенские беды обрушились на неё одновременно. Крупные черты лица, огромные, слегка на выкате глаза. Так выглядит моя подруга Динара, помесь мамы-башкирки и папы-лезгина.

– У нас новый заказ, – сказала она и уставилась на меня немигающим взглядом, видимо, ожидая от меня какого-то ответа.

– Динар, моргни. Не люблю, когда ты так делаешь.

– Как?

– Смотришь не моргая своими глазищами, как будто гипнотизируешь. Даже у меня мороз по коже, – сказала я улыбаясь.

Люблю её, заразу. Мы с ней дружим уже тридцать лет. Ещё молоденькими девчонками бегали на дискотеку. Да… молодость, как давно это было. Молодые, красивые, наивные. Это сейчас у меня за плечами два брака. Не скажу, что неудачных, просто… Просто они имели место быть.

Первый раз я вышла замуж в девятнадцать, только зачем, непонятно. Вроде не любили друг друга. Так, дружили организмами. Но прожили вместе пятнадцать лет. Андрей – так звали моего первого мужа – был строителем и по профессии, и по натуре. Строил воздушные замки и из себя неизвестно что. Все пятнадцать лет мы мыкались то у моих родителей, то у его, то по съемным квартирам.

Вторым моим супругом был Славик. Святослав. Славик был всем хорош. И добрый, и работящий, и меня любил, да и я его тоже. Это была безумная страсть поначалу. Кофе в постель, цветы каждый день, а я, в свою очередь, баловала его всяческими кулинарными изысками. И всё бы было хорошо, но пил, зараза. Запойно. Неделями. Когда Святослав отдыхал от работы, работала его печень. И как результат, после шести лет брака я не выдержала, собрала вещи и переехала к родителям.

Но несмотря ни на что, у меня сохранились прекрасные отношения со свекровью, золовкой и деверем от первого брака и с четырьмя золовками и двумя деверями от второго. Да и с самим Славиком мы время от времени созваниваемся. Звонит, конечно же, он. Говорит, что до сих пор не может меня забыть, а сам при этом уже живёт с другой женщиной.

Зато теперь я – не зависящая ни от кого женщина, имеющая свою отдельную жилплощадь и маленький бизнес.

У меня своё агентство, занимающееся ландшафтным дизайном – «Ясная поляна». А в наше время, когда люди стали, подражая Западу, размещать на своих садовых участках то фонтаны, то прудики, то цветочные горки, а то ещё что удумают, заказов у меня хватает.

Боль!!! Да что вы знаете о боли, мелкие людишки, всюду снующие и сующие свой нос?! Что такое физическая боль, по сравнению с душевной? Быть всегда униженным. Быть всегда на вторых ролях, вот это боль!

Видеть её, разговаривать с ней и не сметь дотронуться – вот это боль! Каждый день, каждый раз сдерживать себя, свои порывы и желания – вот это боль!

– Что за заказ? Кто заказчик? – поинтересовалась я.

– О-о-о! Ты упадёшь, когда узнаешь. Лучше сядь, – проявила обо мне заботу Динара.

Я села за свой рабочий стол. Стол Динары располагался напротив. Воронцов ушёл на кухню заваривать нам всем кофе.

– Ну-у?

Динара молчала, тем самым испытывая моё терпение.

– Ну-у? – ещё раз спросила я, уже теряя над собой контроль.

– Сама Матильда Аристарховна, графиня Соболевская. Приходил её родственник, муж сестры, недавно ушёл, и передал тебе от неё приглашение – посетить в ближайшее время их особняк, – моя помощница многозначительно замолчала, давая мне время переварить всю эту информацию.

– О как! – только и смогла вымолвить я. – А для этого надо было именно самому приезжать сюда, ещё и с утра не сравши?

– Не знаю. Может, у них интернета нет, – предположила моя подруга. – Ну или не умеют им пользоваться. Старенькие всё-таки, – пожала плечами Динара.

– Воронцов! Кофе где? – недовольно крикнула я, глядя в сторону кухни.

– Динар, а он оставил какие-нибудь координаты, как с ними связаться?

– Да-а. Номер телефона, стационарный, и точный адрес.

– Хорошо. Договорись на сегодня на после обеда. Нанесём ответный визит, заодно и узнаем, что хотят от нас эти господа. Воронцо-о-о-в!!!

* * *

– Прекрасно выглядишь, дорогая! – сказала Клотильда Расторгуева, графиня Соболевская, обращаясь к своей старшей сестре, когда они встретились в дверях столовой, идя к завтраку.

– Ой, Кло! Не льсти мне. Я знаю, как я выгляжу по утрам! – осекла сестру Матильда Аристарховна, усаживаясь за длинный из чёрного дуба стол, накрытый для завтрака.

Стулья были с высокими спинками, такого же чёрного цвета и из такого же материала, как и вся мебель в столовой.

– Моть, а ты что это с утра не в духе? Плохо спала? – спросила Клотильда, наливая кофе из кофейника в красивую маленькую кружечку из белой глины с позолоченной каёмочкой и буквой «К» в центре.

Таких кружечек было три. С буквами «М», «К» и «Е».

Когда девочки были ещё маленькими, их любящий отец, Аристарх Валентинович, заказал этот кофейный сервиз гончарных дел мастеру, чтобы у каждой из дочерей была своя как бы именная кружка.

– Всё со мной нормально! – отрезала Матильда, делая глоток кофе из своей чашки. – И сплю я хорошо, и кушаю с аппетитом, и какаю, дай бог, каждому! Я просто не понимаю, зачем надо что-то менять в усадьбе? Столько лет жили и всё всех устраивало…

– Ну, Моть, надо идти в ногу со временем. По-моему, так говорит твой сын, затеявший всю эту катавасию.

– Где Бет? – решив сменить тему, спросила Соболевская-старшая. – Опять она опаздывает к завтраку.

– Будь к ней снисходительна, дорогая. Она ведь наша младшая сестрёнка, – решила заступиться за сестру Клотильда. – Наверное, допоздна читала свои любовные романы. Личная жизнь-то у нашей Бет так и не сложилась. И мы обе знаем, по чьей вине.

– Зато у тебя сложилась. Муж – идиот, детей так и не нажила… Видите ли, дети – это не твоё, – съязвила старшая Соболевская.

В столовую, лучезарно улыбаясь, зашла Элизабет, младшая из сестёр Соболевских.

– Доброе утро, Матильда! – она наклонилась и поцеловала в щеку старшую сестру. – Доброе утро, Клотильда! – сказала Бет, поцеловав среднюю.

– Ой, Бет! Прекрати ты эти телячьи нежности, все эти никчёмные лобызания, – сказала Кло, вытирая место поцелуя салфеткой.

– Какие планы на сегодня, девочки? – поинтересовалась Бет, откусывая кусочек яблочной шарлотки и запивая его крепким ароматным кофе, которое умел варить только Глеб.

И в этой семье кофевареньем занимался только он.

– Сегодня приедет девушка, мастер по ландшафтному дизайну, и мы все вместе на семейном совете будем решать, как преобразить и переоборудовать наше имение, – ответила ей Клотильда.

– Да? Прекрасно. Матильдочка, а когда Гошик приезжает? Наконец-то я увижу своего любимого племянничка, – мечтательно проговорила Бет.

– Не называй Георгия Гошиком! Я неоднократно тебя просила об этом, Бет. Мужику сорок пять лет, он дослужился до подполковника, а ты его Гошик! – при слове «подполковник» Матильда подняла вверх указательный палец с таким видом, как будто выше чинов уже и не было.

За столом сидели три графини Соболевские. Старшая, Матильда, сидела во главе стола. По правую руку от неё – средняя сестра, Клотильда, по левую – младшая, Элизабет. Три дочери полковника Аристарха Валентиновича Соболевского, прямого потомка графа Валента Фаустина Соболевского, польского аристократа, и его красавицы-жены Тамары Иосифовны.

Матильда с детства была властной девочкой. Она понимала, что старшая в семье, понимала, какой статус имеет должность её отца, и знала свою родословную. И пользовалась этим. Всегда надменная, неприступная и до умопомрачения красивая. В её красоте сыграли роль гены её матери-грузинки. Её избранником стал друг семьи и подчинённый её отца – Константин Расторгуев, ушедший в отставку в чине майора. И конечно же, сам бог велел их единственному чаду – сыну Георгию Константиновичу – идти по стопам отца и деда.

Теперь её некогда чёрные волосы поседели, плечи осунулись, пальцы скривил полиартрит. Но в свои семьдесят лет Матильда Аристарховна выглядела великолепно. Прямая осанка, целеустремленный пытливый взгляд, за которым читался недюжинный ум, походка королевы.

Клотильда тоже была хороша собой, но ей не хватало разборчивости в выборе партнёров. Если про мужчин говорят «он не пропускает ни одной юбки», то про неё можно сказать, что она не пропустила ни одних штанов, появившихся на её горизонте. В молодости Кло брала от жизни всё. Бесконечные вечеринки, вереница ухажёров, алкоголь и даже наркотики. Золотая молодёжь! И лишь только связи отца помогали избежать серьёзных проблем. Но репутация была испорчена, и замуж нашу красавицу уже никто не брал. Даже такая перспектива, как тесть – военный офицер и знатная родословная, никого не прельщала. Но и тут помог всемогущий и всегда помогающий папа. Когда его лапочке-дочке исполнилось тридцать, а мужем она так и не обзавелась, отец решил и эту проблему. Отдал её в жёны за сводного младшего брата своего зятя, за Глебку Расторгуева. Химик по образованию, он был не избалован женским вниманием. Ничем не приметный, даже ростом не вышел. Но тут уж выбирать было не из кого. Соболевский решил, что такая партия, как его дочь, будет для Глебки как манна небесная, и свадьба состоялась. Детей они в браке не нажили, да и семьёй-то их назвать можно было с большой натяжкой. Клотильда так и продолжала ходить по вечеринкам и тусить с друзьями, а супруг её сидел дома в окружении колб, пробирок и книжек по химии. И даже сейчас, в свои шестьдесят восемь лет, Клотильда смело могла надеть коротенькую юбочку и обтягивающую маечку и с лёгкостью хлобызнуть рюмочку-другую в любое время суток, поэтому всегда была бодра и весела.

Элизабет Соболевская, в отличие от своих старших сестёр, была невысокого роста и вообще была на них не похожа. Светлые слегка кудрявые волосы, бледный, почти прозрачный цвет кожи. Ума она была тоже невеликого. Как бы это помягче сказать… немножко не от мира сего. Рожая её, мать, Тамара Иосифовна, умерла. Роды были тяжёлые. В итоге то ли из-за врачебной ошибки, то ли ещё по каким причинам, девочка была немного не в себе. То могла задуматься и молчать часами, глядя в одну точку, то закончить разговор, не закончив фразы, просто замолкала на полуслове, и всё. То разговаривала сама с собой, бубня что-то себе под нос. Или же, работая в саду, разговаривала с цветами, растениями или с какими-нибудь птичками. Приступы внезапного ступора были крайне редки, поэтому к ним давно уже все привыкли и не обращали на них внимания. Росла Бет тихим и беспроблемным ребёнком. За что и любил её отец. Закончив школу, она не стала никуда поступать, так как не нашла своё признание в жизни. Она не видела себя ни врачом, ни юристом, ни актрисой. А отец и не настаивал. Согласитесь, выглядело бы странно, если бы юрист, консультирующий вас, замолчал на полуслове, или врач, ставя диагноз, не рассказал, что у вас за болезнь и как её лечить. Или представьте актрису, снимающуюся в очередном дубле, которая резко замолкает и тупо смотрит на камеру, не понимая, что от неё хотят. Мужчины её не интересовали, она уже привыкла, что несмотря на ангельскую красоту, они обходили её стороной. Но всё-таки была, была любовь в её жизни. Была, и какая! Друг Кости Расторгуева – на тот момент ухажёра старшей сестры, Матильды – красавец-мужчина, Александр Пенягин. Высокий, широкоплечий и голубоглазый. Представьте себе глаза небесно-голубого цвета – они манят к себе, в них, как в омуте, можно утонуть. А эти чувственные губы… Он покорил сердце не одной юной девушки. И не только юной, взрослые женщины млели перед ним и готовы были на всё. И наша Бет не была исключением. Саша часто приходил к ним в гости. Сначала к отцу по работе, а потом на правах друга жениха Моти. Александр сразу же обратил внимание на Элизабет. На её ангельскую красоту, юность и неискушённость в амурных делах. Они встречались тайком от отца, потому что оба понимали, что он будет против их отношений. Отец хотел для своей любимой дочери лучшего мужа. Более степенного, уравновешенного, состоятельного, возможно, даже намного старше её. Чтобы у неё была тихая, размеренная и стабильная жизнь. А не мотаться по гарнизонам с молодым мужем-ловеласом, который не пропустит ни одну особу женского пола. Их роман длился недолго. Похоже, от отца не ускользнули любовные взгляды дочери, которые она тайком бросала на Александра, как только он появлялся в её поле зрения. И Александр Пенягин был командирован в Хабаровск – подальше от его маленькой принцессы, – где на тот момент проходили стратегически важные для нашей страны испытания новых самолётов. Разлука с любимым нанесла Элизабет не только глубокую душевную рану, после которой её странности стали проявляться с новой силой, но и радость материнства. Бет родила от Александра дочь. Маленькое чудо, плод их любви. На тот момент их отец, Аристарх Соболевский, скоропостижно скончался от пневмонии и не увидел свою внучку. А также с его смертью умерли все шансы разыскать Пенягина и сообщить ему о рождении дочери.

Сейчас Ангелина – уже взрослая сорокалетняя женщина, педагог, мать двоих детей-двойняшек, девочки Олеси и мальчика Олега. Они являются общими внуками сестёр Соболевских, так как Георгий, единственный сын Матильды, официально женат не был, видимо, не нашёл пока ту единственную, а у Кло и Глеба своих детей не было. Три бабушки как могли баловали детей, чем вызывали негодование матери, и каждая старалась воспитывать их на свой лад.

* * *

– Динар, а почему Воронцов вчера дома ночевал? – спросила я у своей помощницы.

– Наташ, а где он должен был ночевать? – ответила она вопросом на вопрос.

– Ну вы же вчера вместе в кино ходили, – напомнила я.

– Да, Наташ, мы вместе вчера в кино ходили. Вот именно, просто сходили вместе в кино, и ничего больше, – как ребёнку стала мне объяснять Динара. – И то, он позвал меня туда лишь потому, что ты отказалась. И вообще, у меня Алик есть…

– Алик? Вроде же Радик был?

У моей подруги кавалеры периодически менялись – с интервалом в две-три недели. Причём все её избранники были лицами кавказской национальности. Алик, Радик, Тофик…

– Наташ, ты реально ничего не видишь и не понимаешь? – начала свою нравоучительную речь Динара.

– Нет, а что? – простодушно ответила я.

– Никита давно влюблён в тебя, – продолжала она, допивая свой кофе.

– Думаешь? Я что-то этого не замечала, – задумчиво ответила я, отхлёбывая из своей кружки. – Тем более какая любовь? Я старше его на пять лет, Динар, на пять! И знакомы уже лет сто.

– Дура ты, Наташ! – произнесла она снисходительным тоном. – Вот все эти сто лет он тебя и любит. А в открытую признаться боится, потому что ты ужасная снобка. На пять лет, на пять! – передразнила меня она.

– Ладно, хватит нести чушь! – отрезала я. – Что у нас там по Соболевским? Или по Расторгуевым? Как их правильно-то?

– Смотри, что я накопала, – начала читать моя помощница, глядя в монитор компьютера. – Всё три сестры и дочь младшей из них почему-то Соболевские. А мужья у старших сестёр Расторгуевы. Младшая сестра, так же как и её дочь, замужем никогда не были. Переехали они в наши края из Белорецкого района, с Межгорья. Там, как ты знаешь, раньше была воинская часть.

И Межгорье в то время был городом закрытого типа.

– Что-то припоминаю. Лет двадцать назад была какая-то шумиха с их переездом, по-моему, – напрягла я свою память.

– Да. Старший Расторгуев стрелялся с кем-то на дуэли и убил его. Вроде застал его со своей женой. Вскоре и сам умер от сердечного приступа. И сестры переехали в свой родовой особняк на «французской поляне», который принадлежал не одному поколению Соболевских.

– Вот-те раз… – развела я руками. – Значит, убивец не пережил позора и помер… Ну понятное дело… Ревность и всё такое…

– Наташ, ты с Никитой езжай туда. А то мало ли… – проявила заботу обо мне подруга. – Поговаривают, эти бабки странные какие-то. Старшая на злую ведьму похожа, от ледяного взгляда которой птички на лету мрут и цветочки вянут. Средняя поддаёт по поводу и без, – при слове «поддаёт» Динара легонько ударила себя ребром ладони по шее. – А младшая вообще сумасшедшая! Ходит, вечно улыбается и пытается оживить птичек и цветочки, убитые взглядом старшей сестры. Кто их знает, что у них на уме, – она пожала плечами.

– Да ну тебя… – засмеялась я. – Что мне могут сделать три бабки – божьи одуванчики? А Никита и так со мной поедет. Два часа туда… поедем только после обеда, возможно, если их сиятельства позволят, там и заночуем.

– Заночуете? – многозначительно спросила она, при этом хитро улыбаясь.

– Динар! Я тя умоляю! Хватит на сегодня этого сватовства. Я сказала «возможно, если позволят». Давай делами заниматься…

Он отомстит! За всё отомстит! Они ещё ответят за все унижения и обман. Он долго терпел, долго вынашивал план мести. Двадцать лет назад он придумал, как отомстить, и сейчас что-нибудь придумает. Надо только выбрать удачный момент, чтобы на него, как и тогда, никто не подумал.

– Георгий прилетает из Америки завтра вечером. В честь его приезда я планирую организовать небольшой приём. Будут только все свои, – оповестила присутствующих Матильда. – Да, Бет, не забудь позвонить Ангелине, пусть приезжает с детьми, возражения не принимаются, так и передай им. Так, ещё надо сделать распоряжения по поводу размещения гостей и ужина. Ольга! Ольга! – позвала она домработницу Ольгу, которая работала у них уже лет двадцать и была почти как член семьи.

Ольга была женщиной среднего роста, слегка полноватой, с короткой стрижкой и добродушным лицом. Одета она была, как и положено домработнице, в чёрное форменное платье, белый фартук и белый накрахмаленный чепчик.

– Вы меня звали, Матильда Аристарховна? – спросила Ольга, заходя из кухни в столовую. – Да, дорогая, – сказала Матильда утвердительно. – Скажи горничным, пусть на завтра приготовят комнаты для гостей на втором этаже. Завтра прилетает Георгий Константинович и приедет Ангелина с детьми. А также планируется небольшой праздничный ужин в честь его прилёта. Меню мы обсудим позже.

– Да, мадам. Как вам будет угодно.

– Ступай! – повелительным тоном велела старшая Соболевская.

* * *

Пообедав в кафе «У Сергеева» (оно принадлежало моему первому мужу, который удачно во второй раз женился на дочери известного в нашем посёлке бизнесмена и в приданное получил это кафе), мы с Никитой двинулись в путь. Я, конечно же, и сама могла купить себе машину и разъезжать на ней, но у меня был панический страх перед автомобилем. Это давняя история.

Лет этак двадцать пять назад я попала в аварию. Как сейчас помню, было двадцать третье апреля, Пасха, самый отмечаемый праздник в России. Мы с друзьями поехали на природу, на дачу. Восемь человек в одной машине, бедная «копейка», как мы все туда влезли-то? Пять девочек и три мальчика. Я, моя старшая сестра Марина, её одноклассница Айгуль, Динара и хозяйка дачи Оксана Мошкина. Мальчики были одноклассниками и просто друзьями Марины и Айгуль. Сначала мы гуляли на даче, потом чёрт дёрнул нас поехать в лес, на природу. Видите ли, шашлыки в лесу, на берегу речки вкуснее. Мы веселились, выпивали, жарили шашлыки, и вдруг у нас закончились дрова. Вы понимаете всю абсурдность этой ситуации? В лесу… дрова закончились! Как самая трезвая, я вызвалась привезти с Оксанкиной дачи дрова. «Ну не проблема, чё, съезжу привезу». Идея понравилась всем моим подвыпившим друзьям. Была уже ночь, и один из мальчиков убедил меня взять его с собой. «Ну ок. Садись. Поехали». Бедный, знал бы он, чем это всё закончится, не проявлял бы такого энтузиазма. Ночь. Темно, хоть габариты и включены, взор затуманен от выпитого, дачный посёлок, дорога плохая, гравийка… колесо «закусило» на песчаной бровке, нас занесло. С перепугу я бросила руль, и мы оказались в кювете. Результат нашей поездки: машина в ремонте, у парня сломаны ребра, правая нога и рука, разбита голова. У меня в хлам разбито левое колено, выбита ключица, разбита левая бровь и висок. На память об этой поездке в вышеперечисленных местах у меня остались шрамы и боязнь автомобилей.

– Никит, ты знаешь, куда ехать? – спросила я своего друга-водителя.

– Да, – ответил он. – Я знаю, где находится «французская поляна». Там раньше недалеко от усадьбы был пионерский лагерь «Орлёнок». И мы, будучи пацанами, когда приезжали туда на летний отдых, играли на руинах, что остались от конезавода. Поговаривали, что старый поляк зарыл где-то там свои сокровища. Это недалеко от самого особняка, сзади, получается, – поведал мне Воронцов.

Я слушала Никиту, а сама думала про слова Динары о чувствах Воронцова ко мне. «Да нет, не может быть». Никита – младший брат ещё одной моей лучшей подруги, Лены Ефимовой. Ленкин папа бросил их с матерью, когда Ленка была ещё маленькой. Потом её мама вышла замуж во второй раз и родила Никиту. Сама же Ленка недавно вышла замуж за москвича и укатила в столицу нашей родины на ПМЖ. А Никита так и остался здесь, с мамой. Он ни разу не был женат, и я что-то не припомню, чтобы у него была постоянная девушка. Девушки, конечно же, были, а вот постоянной – нет. Ой, не знаю. Он всегда был рядом, и я как-то не задумывалась на эту тему.

Мы свернули с шоссе на просёлочную дорогу, ведущую к имению. По обе стороны дороги шла лесополоса. Ровненькие молодые осинки стояли, как кокетливые девчушки, изредка помахивая вслед проезжающим машинам своим ручками-веточками. Вот вдалеке показалась крыша особняка с башенками. Подъезжая ближе, мы увидели само здание особняка. Это было не очень большое двухэтажное строение со всевозможными башенками, колоннами и всякой такой ерундой, положенной старинным особнякам. По периметру усадьба была огорожена высокими коваными прутьями. На конце каждая арматурина была сплюснута в виде маленькой пики. «Как оградки на могилках», – не к месту подумала я. Главные ворота в имение были сделаны также из кованого железа, как и весь забор. И всё вместе имело какой-то угрожающий вид. Вспомнились сразу же фильмы ужасов, где всё начинается вот с таких вот ворот, когда главные герои подъезжают к ним. Ворота автоматически открылись перед нами, и мы увидели всю усадьбу. По обе стороны аллеи росли тисовые топиарии в виде эллипсов, давно никем не стриженные и имеющие неухоженный вид. В центре размещался фонтан из пяти чаш в виде ракушек, одна над другой. Но и он имел запущенный вид. Чаши-ракушки имели какой-то непонятный серо-зелёный цвет, впрочем, как и вода в фонтане. Само здание, наверное, когда-то и было красивым, но сейчас штукатурка в некоторых местах потрескалась и осыпалась, на стенах были видны трещины в палец толщиной. Черепица на крыше местами отвалилась. Вдоль стен вился засохший старый плющ, не убранный с прошлого года, и уже кое-где начал пробиваться новый. Четыре массивные колонны держали навес над главным входом, увенчанным семейным гербом Соболевских – «Слеповроном»: на синем фоне изображена подкова, а на ней ворон. На втором этаже в одном из окон с левой стороны от главного входа я заметила непонятную фигуру, пристально наблюдающую за нами. Сложно было с такого расстояния разглядеть, кто это – мужчина или женщина. Но то, что взгляд был пристальным и ненавидящим, я поняла сразу. У меня мурашки по коже побежали.

– Никит, ты видел человека в окне? – спросила я Воронцова, помогающего мне вылезти из машины.

– Нет. А что? Тебя что-то напрягает? – спросил он и прищурил свои зелёные глаза.

– Да нет. Всё норм. Ты же со мной, – сказала я, улыбаясь и сама уже не веря в то, что всё будет хорошо.

* * *

Георгий Константинович Расторгуев был военным, вышедшим в отставку в досрочно присвоенном за заслуги перед отечеством чине подполковника авиации. Он с лёгкостью оставил военное дело, которым занимались его отец и дед, и решил заняться коневодством – ремеслом, которым занимался его прадед по материнской линии, граф Соболевский. Соболевские скакуны славились в былые времена на всю Россию. И теперь Георгий хотел возродить дело прадеда. Именно для этого он и уехал в Америку. Там на одном из многочисленных ранчо он нашёл заводчика их, Соболевской, породы лошадей. Прожив год в Соединённых Штатах, он открыл для себя много нового и многому научился. Встречался со многими знаменитыми конезаводчиками и посещал их конюшни и ранчо. Присутствовал на всевозможных соревнованиях по конному спорту, посещал все конные выставки. И сейчас, возвращаясь домой, он рисовал для себя картины своего ближайшего будущего. Первым делом он отремонтирует имение. Потом выстроит новый конезавод. Потом женится. Нет, женщины, конечно же, были у Георгия. Он был хорош собой – высокого роста, широкоплечий, с крепкими руками и большими мужскими ладонями. Черноволосый, черноглазый, с большим чувственным ртом. С юных лет отец привил ему уважение к женщинам, какого бы социального статуса они не были. «Она же чья-то мать, дочь, сестра, – говорил отец. – Женщины слабее нас физически, но сильнее морально. А это достойно уважения, сын мой». И эти фразы отца Георгий воспринимал как прописную истину, и всегда относился к женскому полу с подобающим почтением. Но не было среди них той, которая бы зацепила его. Всё они радовали глаз, но не трогали душу. И вот, вернувшись домой, Георгий решил обязательно жениться и обзавестись наследником. Надо же было кому-то впоследствии передать своё дело, дело семьи.

– Да! Алло!

– Ангелина, дорогая, надеюсь ты не забыла, что завтра из Америки возвращается Гошик? – спросила трубка голосом матери.

– Да, мама. Конечно же, я помню…

– Так вот, по этому поводу Матильда хочет устроить небольшой приём. Ничего грандиозного, просто праздничный ужин в кругу семьи. Будут только свои. То есть будете вы, а к вам в гости приедем мы… Нет, не так… будем только мы…

– Да, мама. Хорошо-хорошо, я поняла, – Ангелина поняла, что мать начала путаться в объяснениях, а это означало, что разговор может затянуться надолго.

– Скажи Олежеку и Олесе… – начала Элизабет.

– Да, мама. Хорошо. К скольким завтра нам подъехать?

– Ну ты же знаешь, ужинаем мы обычно в восемь. Вот к восьми и подъезжайте. Можете раньше…

– Хорошо, мама. Целую, – поспешила закончить разговор дочь, потому что до начала следующего урока осталось семь минут.

Ангелина Александровна Соболевская трудилась учителем химии в обычной общеобразовательной школе города С. Воспитанная тремя женщинами из высшего общества, – матерью и двумя тётками – Ангелина была женщиной утончённой и грациозной до кончиков ногтей. Роста она была небольшого, светловолосая, как и её мать, и имела такую же бледность лица. От отца, которого она никогда не видела, Ангелина унаследовала небесно-голубой цвет глаз и, по словам тётушки Кло, упорство и целеустремлённость. Тётушка рассказала ей, что её отец всегда добивался своего. Откуда уж ей это было известно, Ангелина не знала. Как рассказывала мать, отец бесследно исчез из её жизни ещё до рождения Ангелины. Уехал куда-то в командировку, то ли в Хабаровск, то ли ещё куда, откуда уже не вернулся. И как в дальнейшем мать не старалась, не смогла ничего узнать о его местонахождении или вообще хоть что-нибудь о нем. «Как в воду канул».

Судьбу матери повторила и Ангелина. Она, как и мать, влюбилась в друга семьи – в друга своего двоюродного брата Георгия, в Дмитрия Агеева.

Дмитрий был внешне не так интересен, как Георгий, но с ним было легко и весело. Балагур и весельчак по натуре, он быстро привлёк к себе внимание робкой молоденькой девушки, никогда не имевшей отношений с мужчинами. А как красиво он ухаживал! И цветы, и красивые слова, и томные взгляды, и жаркие объятия. И наша Ангелина потеряла от любви голову. Узнав о беременности, Дмитрий, не разделив её радости, отбыл в неизвестном направлении. А Ангелина в положенный природой срок разродилась двумя очаровательными малышами – дочерью Олесей и сыном Олегом. Дети росли здоровыми и на редкость спокойными и послушными – на радость трех бабушек и одного деда. Личная жизнь у неё так и не сложилась. Она два раза сходила замуж и оба раза разочаровалась в своём выборе.

Первый муж Ангелины, Арсений, был слишком строг и требователен к её детям. И после очередного наказания, когда он за какую-то шалость ударил Олега, она уже не выдержала и выгнала этого изверга. Второй муж, Иннокентий, был интеллигентом до мозга и костей. А также занудой и снобом. Он так кичился и хвастался на каждом углу её дворянским происхождением, что невольно возникало впечатление, что он и сам князь, не меньше. А на деле оказался лентяем и альфонсом. Их брак продлился недолго, полтора года. И вот, к сорока годам дети, мать, тётушки и две кошки – Плюшка и Матроскин – и были членами её семьи.

«Не забыть позвонить детям, чтобы ничего не планировали на завтрашний вечер», – пронеслось у неё в голове, и Ангелина Александровна отправилась на урок.

– Да, мам! – ответила Олеся на звонок матери, лёжа поперёк кровати в своей комнате.

Она только что пришла с занятий в университете. Училась Олеся на третьем курсе журфака и мечтала стать известным журналистом, побывать в горячих точках, брать интервью у знаменитостей, политиков и звёзд шоу-бизнеса.

– Дочь, завтра на вечер ничего не планируйте, мы едем в имение. Звонила бабушка, завтра прилетает дядя Гера, и тётя Матильда планирует небольшой праздничный ужин в кругу семьи. Ваша с Олегом явка обязательна! – отрезала мать, чтобы у дочери не возникало и мысли возразить.

– Но мама! – начала канючить дочь. – На завтра у меня были свои планы, да и у Олежки, думаю, тоже. Мы с Игорьком хотели сходить на концерт «Би-2». – Игорёк был бойфрендом Олеси и учился тоже на журфаке, но уже на пятом курсе. – Они дают один концерт в нашем городе. Завтра.

– Дочь! – строго сказала Ангелина Александровна. – Отнесись к этому серьёзней. Дядя Гера год не был дома, а твои «Би-2», думаю, не раз будут гастролировать и ещё не раз посетят наш город.

– Хорошо! – согласилась с доводами матери Олеся. – Но Игорёк поедет со мной, – поставила она условие.

– Хорошо. Пусть едет. Думаю, твоим бабушкам будет весьма интересно посмотреть на твоего избранника. Только надо предупредить, чтобы для него приготовили комнату.

– Мам! Нам не по пятнадцать лет! Ты же понимаешь, что мы уже спим вместе, – возмутилась Олеся и добавила: – Двадцать первый век на дворе.

– Я-то понимаю. Но для бабушек это будет большим шоком. Они не поймут.

– Ладно, мам, – сдалась дочь. – Делай, как знаешь, – сказала Олеся, мысленно представляя, как Игорёк ночью на цыпочках пробирается в её комнату.

От этой мысли ей стало весело, она дурашливо замотала ногами и засмеялась в голос, морща свой маленький носик, от чего стала похожа на свою бабушку. Олеся во многом походила на своих старших родственниц – на бабушку и мать. Такая же бледность кожи, миниатюрность фигуры, низкий рост, только у неё были чёрные волосы и карие глаза.

Олежек Соболевский обладал внешностью этакого херувимчика. По-девичьи красивое лицо, большие синие глаза, пухлые алые губы, маленький аккуратненький носик и кокетливая родинка на подбородке. Всё это великолепие венчала светлая шевелюра кудрявых волос. Олежек имел ангельскую красоту и нетрадиционную сексуальную ориентацию. Сестра знала о его специфических наклонностях и не осуждала за это, она любила брата. И чего можно было ещё ожидать от мальчика, выращенного и воспитанного бабским батальоном?

Олежеку безумно нравился его одногруппник Алёша Швейкин, но он не решался подойти к нему и рассказать о своих чувствах. Это из-за него он поступил в институт антропологии на археологический факультет, из-за него же он мотался на эти археологические раскопки и был волонтёром русского географического общества.

И пока Лёша флиртовал с девушками, Олежек молча наблюдал и сходил с ума от ревности.

– Олеж, – позвала сестра, заходя на кухню. – Ты уже пришёл?

Олег сидел за обеденным столом, и из-за огромного холодильника его не было видно.

– Да, Лесь. Чё хотела? – дружелюбно спросил он сестру.

– Звонила маман, завтра мы едем в наш антропологический музей, – пошутила она, под антропологическим музеем подразумевая своё родовое гнездо.

– Ок. Хоть какое-то разнообразие, – ответил он равнодушно.

– Ты чё такой кислый? Случилось чё? – спросила Олеся у брата.

– Нет, всё норм. Всё норм, – задумчиво и как-то невесело ответил Олег.

– Олеж, ну что ты? Чем-то расстроен?

– Лесь, вот скажи мне, почему жизнь так несправедлива ко мне? Вроде не урод… не дурак. Вот у тебя есть Игорь, а я что?.. – он обхватил голову руками.

– Что, этот кобель Алёша окучивал очередную дурочку у тебя на глазах? – спросила сестра, обнимая брата.

– Ага, – только и смог ответить он, уткнувшись головой ей в живот.

– Олеж, забей на него. Он не такой, как ты. Ты же это понимаешь. Найди кого-нибудь, кто разделяет твои взгляды. В наше время это не проблема. Половина звёзд шоу бизнеса такие же, и ничего, не парятся по этому поводу. Наоборот, даже…

– Спасибо, сестрёнка, – Олег поднялся и чмокнул её в щеку. – Спасибо, родная. Только ты одна меня понимаешь…

* * *

Я постучала металлическим молоточком по морде коня, прикреплённого у огромной входной двери. Нам никто не открывал. Никита увидел на стене электрический звонок и позвонил в него.

Минут через пять дверь отворилась и на пороге появилась нескладная фигура мужчины в тяжёлых роговых очках. Он склонил голову набок и в упор уставился на нас, как бы вопрошая: «Чему обязан?».

– Здравствуйте, – пробормотала я, чувствуя себя неудобно под его немигающим взглядом. – Мы из агентства «Ясная поляна». Нам назначено…

– А-а-а. Да-да-да. Конечно-конечно. Проходите.

Глеб Осипович – я сразу же поняла, что это он – любезно отошёл в сторону, пропуская нас внутрь. Внутри особняк выглядел лучше и современней, чем снаружи. Длинный коридор был выложен мраморной плиткой, и шаги по нему отдавались гулким эхом. Небольшая гардеробная. Два шкафа-купе, в одном из которых через приоткрытую дверцу я заметила шикарное норковое манто. С другой стороны – металлические крючки, видимо, предназначенные для верхней одежды гостей.

Воронцов любезно помог мне снять кардиган и повесил его на один из этих крючков, а рядом свою кожаную куртку.

Мы прошли ещё один, но уже небольшой коридорчик. К одной его стене было прикреплено зеркало в полный рост, а с другой расположился красивый антикварный столик из чёрного дерева, на котором стояла ваза с белыми розами. Розы эти, как я уже заметила, росли то там то сям по всему садовому участку.

И вот мы наконец-то вошли в гостиную. Она поражала своим великолепием, мы как будто перенеслись в середину девятнадцатого века. Огромных размеров люстра свисала с высокого потолка. Стены задрапированы парчой бордового цвета, с одной стороны, над камином, висели портреты мужчин в военной форме. На каминной полке – фигурки коней, со всадниками и без. На полу лежал такого же бордового цвета палас, покрывающий весь пол. На окнах – тяжёлые плотные шторы серо-чёрного цвета. По левую сторону вдоль стены стоял старинный сервант со всевозможными бокалами, фужерами и графинами на полках за стеклом. А рядом примостился вполне себе современный бар с большим выбором спиртных напитков. С правой стороны расположился угловой диван, обитый серо-чёрным материалом, со множеством валиков и маленьких подушечек. Рядом с ним – невысокий журнальный столик, опять-таки чёрного цвета. Около дивана разместились торшер с, естественно, бордовым абажуром и столик для напитков, на котором в данный момент стояло ведёрко со льдом и начатая бутылка виски. Со стороны дивана раздавался рык какого-то животного. Я не сразу поняла, что это за звуки, и испуганно посмотрела на Никиту. Он развёл руками, еле сдерживая смех. Тут до меня дошло… Храп!!! Кто-то храпел, лёжа на диване, а из-за подушек нам не было видно, кто это. В этот момент я сама чуть не засмеялась в голос.

В комнату с подобием улыбки на каменном лице вошла высокая женщина.

– Спасибо, Глеб! Можешь идти, заниматься своими делами, – сказала она нашему сопровождающему. – Но вначале забери свою жену. Разрешите представиться: Матильда Аристарховна Соболевская, – как будто не открывая рта, промолвила она, протягивая нам по очереди свою костлявую с длинными пальцами и длинными ухоженными ногтями руку. – Рада приветствовать вас в нашем имении, – также, не открывая рта, надменно продолжала вещать эта каменная леди. – Как я могу обращаться к вам?

Меня уже стала слегка раздражать её аристократическая манера разговора. Одета она была в чёрное атласное расклешённое платье чуть ниже колена. Её шею украшали две нитки крупного розового жемчуга. Такого же цвета жемчужины были вдеты в мочки её ушей. Длинные седые волосы были прибраны сзади в низкую коковку а-ля Софья Ковалевская.

– Наталья Радужная. Ландшафтный дизайнер, агентство «Ясная поляна». А это мой помощник, Никита Воронцов.

Никита поцеловал протянутую ему руку.

В этот момент поднимаемая с дивана женщина неожиданно для всех очнулась, оглядела нас нетрезвым взглядом, икнула и, отмахиваясь от мужа, пытавшегося удержать её, направилась в нашу сторону При этом короткое ярко-красное платье задралось, оголив весьма упругие для её возраста ляжки. Её заинтересовал Никита, к нему она и направилась неуверенной походкой, слегка пошатываясь.

Клотильда Соболевская, а это была именно она, вплотную подошла к Воронцову и, дыша ему в лицо перегаром, еле разборчиво проговорила:

– Клотильда Соболевская, – произнося эти слова, она положила руку с ярко-красными наманикюренными ногтями ему на голову и, стуча своими пальчиками ему по лысине, продолжала: – Может, познакомимся поближе?

Воронцов словно онемел от такого напора.

На помощь ему пришла Матильда Аристарховна:

– Кло, прекрати!!! Как ты ведёшь себя? Глеб, – обратилась она к зятю, – забери её и запри в спальне. Пусть проспится. Я дико извиняюсь за проведение сестры. Мне так неудобно, право, – начала извиняться старшая Соболевская, заламывая при этом руки.

– Ничего страшного. Бывает, – только и смог выдавить из себя потрясённый Воронцов.

Так ему ещё никто не предлагал заняться сексом. Тем более учитывая возраст дамы… Немудрено, что он был шокирован таким приёмом.

Сволочи! Позорные сволочи! Сколько можно их терпеть?! Всю жизнь, всю жизнь они помыкают им, относятся, как к пустому месту. Но ничего! Скоро! Скоро он отомстит им! Хватит терпеть их хамское обращение с ним. Надо действовать! Да, надо действовать, тем более скоро наступит подходящий момент. И тогда они с Лизой смогут быть вместе. Жить долго и счастливо. Только они вдвоём. Он и его Лиза.

И когда мы, удобно расположившись на диване, допивали по второй кружке ароматного травяного чая, любезно принесённого нам молоденькой горничной, одетой в форменную одежду, попутно обсуждая план предстоящей работы, Матильда Аристарховна сказала:

– Ребята, это только я так планирую переделать и приукрасить нашу усадьбу. Последнее слово – за моим сыном, Георгием, который всё это и затеял и будет оплачивать. Кстати, он завтра прилетает из Америки. И у меня к вам такое предложение: а не согласитесь ли вы некоторое время погостить у нас? – говоря это она, почему-то смотрела на Никиту, как будто решать, соглашаться или нет, было ему. – Будете на месте, так сказать, контролировать ситуацию. Ну и заодно отдохнёте на свежем воздухе от этой вашей городской суеты, – она вопросительно уставилась уже на меня, тем самым требуя незамедлительного ответа.

– Ну так-то да, я планировала заночевать сегодня у вас, с вашего позволения, конечно, потому что дорога туда-сюда занимает много времени, плюс обсуждение проекта и осмотр усадьбы. Но проживать на рабочем объекте… – я пожала плечами и посмотрела на Никиту, ища у него поддержки.

У меня не было аргументов, чтобы отказаться от столь «шикарного» предложения.

Ответ Никиты поразил меня:

– Я – за! – Воронцов был, как всегда, немногословен и не собирался ничего объяснять, сказал как отрезал.

Предатель!!!

– Ну и славно! – то ли реально, то ли наиграно обрадовалась сидевшая напротив меня хозяйка дома.

– Но у нас с собой нет сменных вещей, – с деланным испугом в голосе сказала я.

– Ничего страшного, милочка.

«О, я уже и милочка?!»

– Сегодня вы заночуете у нас, а завтра поутру съездите и привезёте всё необходимое. Сейчас я распоряжусь, пусть приготовят для вас комнаты, где вы сможете отдохнуть с дороги. Ольга! Ольга! – властным голосом позвала она. – Да где ж тебя черти носят? – с нетерпением проговорила она.

– Да, мадам! – в комнату вошла домработница Ольга и расплылась в добродушной улыбке при виде нас.

– Проводи гостей в комнаты на втором этаже, – распорядилась мадам Соболевская и замолчала, давая тем самым понять, что аудиенция закончена.

Ольга проводила нас на второй этаж и показала наши комнаты. Поднимаясь по лестнице, я с интересом разглядывала портреты, висевшие на одной из стен. Вот мужчина верхом на гнедом коне в военной форме старого образца. Вот седовласый суровый на вид человек. «Начальник, наверное, генерал какой-нибудь», – подумала я. А вот какой-то молодой «гусар» с жидким подобием усиков на простоватом лице.

Моя комната располагалась прямо напротив лестницы, комната Никиты – напротив моей и чуть-чуть поодаль.

– Ты совсем идиот? – накинулась я на Воронцова, когда мы вошли в мою комнату.

– Что опять не так? И почему сразу идиот-то? – попытался узнать причины моего гнева помощник.

– А как я ещё должна назвать тебя? Умным твой поступок не назовёшь! Ты зачем согласился погостить здесь? – продолжала нападать я.

– Да что случилось-то? Что в этом плохого? – то ли он и вправду не понимал меня, то ли прикидывался.

– Никит, – стараясь сдерживать себя, продолжала я. – Я здесь босс и мне решать, где нам ночевать, а где нет! Вот что-то мне нифига не улыбается провести недельку-другую в окружении этих, мягко сказать, странных людей. Ты видел их? – спросила я, как будто это не он сидел рядом со мной во время разговора с Матильдой. – Старшая – как хозяйка медной горы, одним взглядом может превратить неугодного ей в каменную глыбу. Вторая – нимфоманка-алкоголичка, и это мы ещё третью не видали, – от негодования я почувствовала, как у меня непроизвольно округлились глаза. – А этот чудаковатый старичок? И ты ещё спрашиваешь, что случилось?

– Ну ладно, извини. Да ну чё ты? Все будет нормально, – заверил он. – Или у тебя фобия? Боязнь пожилых людей? Ты боишься, что один из них укусит тебя и ты станешь стремительно стареть? – Воронцов изобразил ужас на лице, при этом глаза его смеялись.

Я не выдержала, схватила с кровати подушку и запустила в него. Но этот негодник увернулся и успел выскочить из комнаты. Подушка, не достигнув цели, ударилась о дверь и упала на пол. Юркий, гаденыш!

* * *

Георгий Константинович уже почти двадцать лет не видел своего некогда лучшего друга, Дмитрия Агеева. Ни разу после его позорного и трусливого бегства из их имения, из-за того что Ангелина объявила ему о своей беременности. Утром он не спустился к завтраку, а когда Георгий поднялся к нему в комнату, чтобы узнать, всё ли у него в порядке, обнаружил, что комната пуста. Негодяй сбежал под покровом ночи, никому ничего не сказав. «А чего он ожидал? Иногда от дружбы мужчины и женщины случаются дети».

А теперь представьте его изумление, когда после двадцати лет безмолвия он встретил своего бывшего друга Дмитрия. И где? На ранчо своего американского партнёра – и теперь уже друга – Билла. Дмитрий работал у него управляющим и по совместительству конным тренером.

Георгий приехал на ранчо к Биллу, чтобы поздравить с очередной удачной покупкой – гнедой жеребец, два метра в холке, двукратный призёр «Дерби», а заодно проверить своих, купленных у Билла, – жеребую кобылку-трёхлетку и годовалого стригунка их, Соболевской, породы. Именно из-за них он прилетел год назад в Америку, попутно изучая и обучаясь коневодству у таких мастеров и знатоков этого дела, как Билл.

Они обменялись рукопожатиями и дружескими объятиями, поговорили о погоде, о ценах на овёс и сено, и Билл распорядился, чтобы к ним привели красавца-скакуна. Ему не терпелось похвалиться перед другом удачным вложением. По дорожке между загонами шёл Дмитрий, ведя под уздцы гнедого жеребца.

Георгий сразу же узнал его кудрявую черноволосую шевелюру. Та же уверенная походка, широкая, располагающая к себе улыбка. Кровь ударила Георгию в голову, кулаки сжались сами собой. Он ринулся на мужчину с конём. Всё это произошло так стремительно, что ни Билл, ни сам Дмитрий ничего не успели понять. Даже конь оторопел от такого натиска и встал как вкопанный. Удар был такой силы, что Дмитрия отбросило на пару метров назад, он даже выпустил узду из рук. Георгий подбежал к нему и продолжил наносить удары своими кулаками-кувалдами. Он забил бы его насмерть, если бы не вовремя подоспевшие Билл и ещё один парень, работник ранчо. Они вдвоём с трудом оттащили Георгия от поверженного Дмитрия. Дмитрий лежал весь в крови и пытался подняться на ноги, из-за полученных увечий это удалось ему не сразу. Георгий дышал как паровоз, не понимая, почему ему не дали убить этого гада. Отдышавшись, он постепенно стал приходить в себя. Ярость уступила место гневу.

– Что это было, Георг? Что на тебя нашло? – спросил Билл, всё ещё удерживая его.

– Всё в порядке, Билл. Всё в порядке. Не держи меня. Всё под контролем, – уже более спокойно ответил ему Георгий и продолжил, объясняя причину своей агрессии: – Этот негодяй бросил беременную женщину у нас в России, мою сестру Ангелину. Она родила двоих малышей и вот уже более двадцати лет растит их одна. Потому что этот мерзавец сбежал, как только узнал о её интересном положении. Понимаешь? И вот сейчас, спустя двадцать лет, я встречаю его у тебя на ранчо, весьма здорового и жизнерадостного.

Билл стоял, в растерянности вертя головой, смотрел то на Дмитрия, то на Георгия и ничего не понимал. «Как? Как такой честный и добропорядочный человек, как Дмитрий, мог поступить так с женщиной?» Он знал его уже шесть лет, и все шесть лет ни один поступок не давал повода усомниться в его порядочности.

Подняться наверх