Читать книгу Ёлкины шишки - Наталья Анатольевна Нагорнова - Страница 1
Новогодняя куролесица
ОглавлениеЁлки – 0
В преддверии Нового года уже мелькают ожидания, выросшие из опыта проведения праздников, вспоминаются ошибки, обиды и разочарования. Такие истории и ситуации узнаваемы, они сложные и простые, смешные и грустные.
Праздник Нового года не раз менял свой смысл, символизацию, персонажей. С 19 века праздник украшен ёлкой, как символом между миром мёртвых и живых с приходом старца с дарами. Её наряжали, впускали детей, и происходило «разграбление ёлки» – за час от неё не оставалось ничего. Дед Мороз: с 1841 года – Мороз Иванович у Одоевцева, как Морозко: дарит крестьянской девочке брильянтик на косыночку, позже Мороз, Красный нос у Некрасова. Санта Клаус с Дедом Морозом – как сводные братья, которые между собой плохо дружат.
Позже ёлки запрещали, преследовали, возрождали и резко внедряли вновь, вплоть до обязаловки: в 1937 г. предписывалось проводить во всех советских учреждениях – требовался ритуал: создать единство новых граждан. «Выработка у всех детей радостных эмоций, которые должны объединять людей, так как люди с одинаковыми эмоциями ощущают себя единым целым, – писалось в методичке, – если мы вместе ощущаем коллективные позитивные эмоции, то мы на одной стороне”. Произошла трансформация Вифлеемской звезды в пятиконечную красную, даже был миф, что ёлка загорается от Кремлевской башни, по принципу сошествия Благодатного огня. Позже ритуал празднования Нового года стал семейным со вкусом салата «Оливье» (с 1927 г.). С 1935 г. – государственный праздник для детей, сценарий с приходом дарителя и Снегурочки.
Позднесоветский Новый год – вторичное одомашнивание праздника. В 70-е годы XX века к ритуалам добавилось выступление лидера, нацеленное на семейную жизнь, стало более эмоциональным, а до этого предновогодние речи состояли из производственных штампов.
Фильмы, которые наряду с салатом Оливье укрепляли общие стандарты новогоднего праздника: “Карнавальная ночь”, “Ирония судьбы, или С лёгким паром!”, “Чародеи”, “Старый Новый год”, “32 декабря”, “Женя, Женечка и “катюша”, “Приходи на меня посмотреть”, “Джентельмены удачи”. “Ирония судьбы – 2” многим не понравился, а мне – да, его выход совпал по фазе с моим жизненным виражом. Любимый монолог Лукашина–Мягкова: «Вы знаете, Ипполит Георгиевич прав. Но он и не прав. Неудачник? Почему? Не знаю как у вас, а у меня в жизни было счастье, то есть, не было, есть, потому что счастье – это не насморк, оно не проходит. Если уж оно дается человеку, то навсегда. И оно всегда защищало меня всю жизнь. Я в этом счастье, как в броне. Вы скажете, оно давно было – да нет, только вчера, или даже сегодня утром. Оно никуда не уходит. Кто это сказал: «У любви нет прошедшего времени»? И это правда, правда, я это знаю по себе. Так что я очень счастливый человек, мне очень в жизни повезло. И вам желаю того же».
Бал в спортзале
Начало 80-х, я училась в десятом классе, под Новый год выдалась возможность поработать: расписать витрины Кулинарии в центре города Куйбышева, переименованного в Самару в 1991 г., напротив Троицкого рынка, у одноклассницы и подруги Марины тётка была там заведующей производством. Не из-за денег, просто хотелось настоящего дела, новой обстановки. Чтоб по-взрослому, для чужих и за оплату.
Задача была: оформить окна новогодними рисунками в торговом зале и кондитерском цехе. Они выходили на две стороны, были большими и располагались очень высоко, поэтому пришлось работать, стоя на стремянке. Я разводила акварель и гуашь с зубным порошком для густоты, чтобы краска не текла, потом забиралась вверх и рисовала на стекле, без эскизов – такая была уверенность в своих действиях. Кажется, это были лицо Деда Мороза с бородой, переходящей в сугроб с разнообразными снежинками, ёлка и заяц. Марина внизу мыла кисти, подавала их и баночки с красками мне наверх.
В качестве заработка нам выдали два торта, по одному за каждый рабочий день. За первый – белый Медовый, его забрала Марина, а за второй – коричневую Прагу, его – мне.
Дело оказалось не только веселым и интересным, но и изнурительным, вечером второго дня мои руки отваливались, домой я добиралась на трамвае без сил. Но была горда и довольна: принесла домой к празднику торт Прагу, на тот момент еще новинку в городе. Ценность трофея удваивалась ситуацией дефицита сливочного масла – дома в холодильнике лежали две драгоценные пачки, а тут в цеху его отрезали проволокой от масляного блока величиной с почтовый ящик.
Дома мама разговаривала со мной, как со взрослой:
– На дискотеку не опоздаешь? – в тот день в школе был новогодний вечер.
– Не пойду я на нее, устала очень.
– Да ты что! Нет-нет, переодевайся и иди, а там хоть посмотришь.
Я через силу собралась и пошла, намереваясь постоять у стеночки. Раньше я школьные дискотеки всегда ждала, как балы, они так и назывались у нас – Осенний бал, Зимний, Весенний. А в тот год неинтересно было: мы уже самые взрослые в школе, старшеклассников нет, да и свои некоторые одноклассники перешли в физико-математическую школу для усиления подготовки к вступительным экзаменам.
Оделась буднично: джинсовая юбка и любимая кофточка с полосками, прозванная из-за них колорадской. И вечер – происходил не в актовом зале, как те балы, а почему-то в спортзале. Что-то во всем этом для меня было новое, упрощенное, приближенное ко взрослой жизни, из которой я вернулась час назад.
Но только вошла в зал – и мир мгновенно изменился, как у Золушки в “Трех орешках” – всё, как перед ней, кружилось, двигалось, мелькало: и музыка была впервые современная, модная, на тех балах вообще с вальса начинали, и ёлка была уютной, домашней, и никто стеснительно не мялся – все уже свободно танцевали, и светомузыка мигала в полутьме цветными огнями.
До стеночки я так и не дошла – каждый танец была приглашена. А еще в родную школу неожиданно пришли и выпускники, и наши ушедшие одноклассники. Моя усталость куда-то подевалась: быстрые и медленные танцы чередовались одним непрекращающимся потоком. Кто-то потом провожал… Ещё и дома ждал заработанный торт Прага.
Прошлогодние мальчики
В последний школьный год десятый “А” решил встречать Новый год всем классом, на квартире у старосты Иры. Придумали меню, распределили – с кого салаты, торт, напитки. Выпивку не расписывали: ясно, что мальчишки всё равно принесут – мужчины же…
«Ирония судьбы или с легким паром» соединила тогда для советских людей празднование Нового года с посещением бани, и затея эта была на пике моды. Три подруги, активистки и отличницы, Наташа, Миннегель и Ира решили, что раз не с родителями встречать праздник, а по-взрослому, то помывку перед общим застольем им троим тоже – надо!
Подготовка к бане не уступала посещению театра: заранее купили билеты в популярную районную баню № 6, недалеко от школы – оплатили один час в номере с парилкой и маленьким бассейном. С собой принесли были чай с травами в термосе и пиво – по-взрослому же!
Пришли заранее, расселись в фойе в ожидании своего часа, как начала спектакля, посматривая на часы и предвкушая новое развлечение. На соседней скамье в ожидании такого же сеанса уже сидели трое парней. Весёлые, доброжелательные, симпатичные – приключение для школьниц уже началось!
Часа вполне хватило на реализацию всего, что только могли придумать неискушенные в банных удовольствиях десятиклассницы – рьяно парились, бултыхались в бассейне, пили – то пиво, то чай, снова по кругу, и у них даже время осталось. Весь этот мокрый круговорот сопровождался смехом, оголтелым визгом. Из соседнего номера слышались такие же радостные возгласы парней из фойе:
– Девчонки, у нас пар такой – ничего не видно! А у вас там как?
– И у нас! Хаа-ха-ха!
Оплаченный час закончился, из соседних номеров одновременно вышли и девушки, и парни, под взаимное: «С легким паром!» Утомленные выпусканием собственного пара, и те, и другие размякли на лавках, остывая от жара, в едином измождении, как после физкультуры на лыжах. Парни предложили:
– Девчонки, а приходите к нам на новогоднюю ночь, вы – весёлые! А у нас дискотека до утра, гитара, шампанское, картошка жареная, рыба с Дальнего Востока. Приходите, найти нас просто: общежитие авиационного, первый корпус, комната 317.
Девушки целомудренно заломались – не могут же они быть свободны и ничьи в новогоднюю ночь:
– У нас большая компания, всё уже спланировано и наготовлено.
– Ну, если передумаете – приходите!
Девчонки пошли к Ире домой, куда уже подтягивались одноклассники. Там действительно были свои планы и надежды на эту вечеринку, предстояло завоёвывать своих героев. Сердца девушек трепетали от предвкушения: что-то волшебное непременно должно было произойти – последний же школьный год и новогодняя ночь!
Все собрались. Первый самостоятельный взрослый стол – с салатами, как у родителей, с вином. И… дальше закрутилось: поели, потанцевали под «Горький мёд», подурачились под «Капитана Врунгеля» по телевизору, выпили, расползлись по углам, уснули – всё скомкано промелькнуло, как одна большая перемена. Ира, Наташа и Миннегель суетились за хозяек, поэтому не опьянели и не уснули, как все остальные – следили за столом, разогревали–подавали.
Часа в два ночи в притихшей квартире застыло время, и от новогоднего волнения ничего не осталось. Ожидаемая сказка превратилась в самое обычное ночное забытьё с разочарованием и грустью. Спать не хотелось. На столе уныло кисли недоеденные салаты, диваны и кровати были заняты завалившимися вповалку одноклассниками, не натренированными ещё на ночные гулянки.
– И что – это всё? Ждали, готовились, и – все спят.
– А… может, сходим к парням из бани? – пришло в голову одновременно всем трём.
Загоревшись, они наспех оделись и, без шапок и гамаш, энергично зашагали по пустынным закоулкам в ближайшее общежитие авиационного.
Дискотека в фойе первого этажа нахлынула на подруг настоящим весельем, по-общежитски незамысловатой ёлкой и отличной музыкой. Все последние сомнения были отброшены: «Да, нам сюда»!
– Девушки, вы куда?
– В триста семнадцатую, – они как тут и были.
– А, к Олегу, проходите, – такого паролдя вахтёру было достаточно.
Да, тогда это было так просто. Нашли комнату, постучали. Парни сидели за столом, обрадовались:
– О, девчонки из бани пришли! С легким паром!
Показали свои владения – фотоаппаратуру, самодельную светомузыку с пластиковыми светорассеивателями, кухню на этаже – и повели на дискотеку. Эта была первая взрослая дискотека, самые популярные мелодии не прекращались всю ночь. Калейдоскопом мелькали танцы, жареная картошка, гитара, бардовские песни.
Утром счастливые, перешагнувшие из школьных развлечений в самые настоящие студенческие, с загадочным видом познавших взрослую жизнь, подруги вернулись домой, парни проводили их до подъезда.
Пришли, а там всё было, как до их ухода – разворошенный стол и коллективный сон вповалку. Очень хотелось пить… «Торт! – обрадовано вспомнили они, – у нас же есть огромный белый торт!» Троица села на кухне и стала тихо пить чай с ним. По-домашнему, целомудренно и трезво, как если бы при родителях, они бы им уже даже и не мешали бы. Теперь-то они знали, как это, по-взрослому: трезво, интересно, а не с выпивкой и отключкой.
За окном светало, начинались новый день и новый год. Из комнат начали показываться сонные мальчики. Наверное, были и девочки, но вот их выход память как-то стёрла, запечатлев лишь контраст одноклассников и студентов. Помятые, похмельные мальчики казались подругам ещё большими детьми в своей подростковой шалости и были уже неинтересны.
Девочки молча переглянулись: их одноклассники стали для них вчерашними, даже – прошлогодними, из прошлой детской жизни. Это потом от одной умудренной жизнью дамы они услышат: «Пройдет несколько лет, и девочки поймут, что с ними в классе учились стоящие мальчики». А ещё через пару лет эти слова кольнут их на вечере встречи выпускников своей прозорливой точностью.
А пока – они пили чай, за окном спокойно падал снег, и казался он им, как и мальчики, прошлогодним.