Наталья Баранская – прозаик, литературовед, автор известной повести «Неделя как неделя», книг о Пушкине и его времени; участвовала в создании Государственного музея А. С. Пушкина в Москве.
«Странствие бездомных» – история нескольких поколений большой семьи Баранских-Радченко-Розановых.
Любовь Радченко, мать автора этой книги, бесшабашная, пылкая революционерка, умела располагать к себе людей, но была не приспособлена к семейной жизни. Отца, Владимира Розанова, его дядя, известный философ Василий Розанов, называл «эсдек в странствиях». Родители Натальи Баранской и люди их круга – не застывшие портреты, а реальные люди – образованные, горячие, неуживчивые, порой одержимые.
На долю героев книги выпало немало испытаний: вольные и невольные расставания, частое одиночество, чужие дома и бездомье, сменяющиеся радостью встречи…
Оглавление
Наталья Баранская. Странствие бездомных
Вступление
Глава I. Отчий дом
Костромские корни
Дед Баранский и его семья
Глава II. Молодые народолюбцы
«Может, и навсегда…»
Приобщение
Выбор сделан
Наставники и воспитанники
Обет безбрачия
Просветитель
Замужество
Единомышленники
Дети и дело
Стачка
Аресты
Глава III. В лесной глуши
Глава IV. Зажженная «Искрой»
Глава V. Подполье
Разъезд
Мартов
Типография
Ленин
Повседневность
Опасности
Провал
Процесс
Побег
Переправа
Глава VI. Гнездо на волнах
Любовь и розыск
Приманка
Коротенький рай
Бегство
Гора Ангелов
Картинки из детства
С папой в Германии
Два счастливых года
Опасное решение
Петербургская зима
Измена
Война. Разлука
Поиски оказии
К маме!
«Не разлучайся, пока ты жив…»
Упавший лист
Глава VII. Россия – родина – мама
Глава VIII. Тень Бутырской тюрьмы
Глава IX. Спасти Россию
Возвращение
«На белые булки»
Скрытое открывается
Возрождение. Надежды и попытки
Ревтрибунал
Амнистия, она же изгнание
Фотография из шкатулки
Письма разных лет
Из рассказов «подельников»
Киевские картинки
Домой, в Москву!
«Новый» отец
Глава X. Розановы
Глава XI. Беспечная моя юность
Школа
Печальная весна
Женат и счастлив
«Мамины печатники»
Передышка
Лето в Удельной
Другой возраст
С Новым годом!
Прощание со школой
Несчастливый год
Высшие литературные
Не только курсы
Друзья на всю жизнь
Глава XII. Опасный поворот
Глава XIII. Ссылки-высылки-пересылки
Воронеж
Уральское междуречье
Глава XIV. В поисках дома
Свободные, но бездомные
Под сенью сосен
Чудо-печь
Солнце закрывают тучи
Глава XV. Истринская трагедия
Глава XVI. Жизнь на три угла
«Уральскова, уральскова, уродина моя!»
Саратовские припевки
«Здесь все цветет и негой дышит»
Тишь да гладь
Папа уходит
Тихая заводь, белые лилии
Якорь брошен
Отец и сын
Два слова на прощанье
«У Никитских и на Плющихе», или Вместо послесловия
Проза Натальи Баранской
Иллюстрации
Отрывок из книги
Беру из альбомов две фотографии, кладу рядом. Это мои родители в юности, им по двадцать лет, они снялись в годы прощания с родным домом: мать – в 1892 году, отец – в 96-м (между им и ею было пять лет разницы). Они похожи. Нет, не красотой, красивы они по-разному – у Любови Николаевны русская, сибирская красота, у Владимира Николаевича черты лица более тонкие, мягкие. Схожи они одинаковостью выражения: вдохновением, горением. Романтика Революции освещает их лица: восторг и жертвенность. Есть в их облике и приметы времени, опознавательные знаки молодого племени защитников и слуг народа, унаследованные от старших товарищей: у нее отрезана коса, у него из-за отворотов студенческой тужурки видна рубашка-косоворотка.
Кого же они оставили, с кем простились, уходя в самостоятельную жизнь? О своих дедах и бабках я знаю немного – встретиться с ними в жизни мне не довелось. Знаю только по рассказам – от мамы больше, от отца меньше. А увидеть их могу лишь благодаря фотографиям из альбомов.
.....
Всё же надо признать, что дома хорошо. Люба уже простила матери, что та первые дни по приезде не выпускала ее на улицу. В городе тогда проходили аресты, Томск «чистили» перед проездом наследника, направлявшегося с визитом в Японию. Мать со страху сожгла привезенную дочерью из Москвы книгу Г. В. Плеханова «Наши разногласия», где, пролистав ее, обнаружила слова «революция» и «социал-демократия». Ясно было, что книга опасна, и Ольга Сергеевна снесла ее на кухню, под плиту. Для нее сомнения не было, что ее дочь Люба – желанная добыча для полиции. Предчувствия, опасения, направленные в будущее. Конечно, забота матери разгневала Любу, была ссора с криком и плачем (плакала бедная бабушка).
За лето недоразумение забылось. И московские огорчения тоже. Люба поздоровела, похорошела. Это видно на маленькой фотокарточке, снятой в Томске перед отъездом осенью 91-го года. Лицо округлилось, взгляд ясный, спокойный, радость жизни светится в ней. Заметно желание принарядиться: в волосах ленточка, завязанная на темени бантиком, блузка, расшитая на груди цветами и листьями. Это не оригинал, а фотокопия, переснятая с оригинала каким-то музеем, на обороте – пометки карандашом: «Томск, 1889, 1890, не далее 92 г.» и номер негатива. А на лицевой стороне рукой матери написано: «Л. Н. Радченко. Союз борьбы за освобождение» и т. д. Но когда Люба снималась в Томске, не было ни союза, ни борьбы, а была веселая привлекательная девушка, окрепшая за летние месяцы жизни в родной семье.
