Читать книгу Кощей. Сокращенная версия - Наталья Дунай - Страница 1

Кощей. ® Наталья Дунай

Глава 1

Июнь не спешил дарить городу жаркие дни. Дождь моросил уже третий день, его редкие капли были холодными и едкими. Анна шла по улице, не укрывшись от дождя и вся скукожившись, было холодно, но шла она медленно. Согласившись начать процедуру банкротства, Анна не могла и предположить, что столкнется при этом лишь с новым обманом. Финансовый консультант отложил встречу, а обещанное решение проблемы в течение месяца, который, к слову, уже давно прошел, превратилось в «может растянуться до полугода». Во время телефонного разговора адвокат второпях также упомянул о каких-то счетах, которые он пришлет на электронную почту, чтобы Анна не утруждалась приходить. Конечно, ему не нужно, чтобы она приходила, учитывая то обстоятельство, что он изрядно её облапошил, воспользовавшись абсолютным отсутствием у двадцатипятилетней девушки знаний в области судопроизводства. Изучив вопрос на интернет-форумах, она уже успела понять, что многое из сказанного адвокатом на их первой встрече шло совершенно вразрез с реальным положением дел. Недавно у Анны умер отец, и чем дольше затягивался процесс, тем вероятнее было то, что перспектива унаследовать родительскую жилплощадь выставит её скорее мошенницей в глазах законников, нежели нуждающейся. «Это все бессмысленно» – вздохнула она, убирая телефон в сумочку. Настроение было подавленное и, несмотря на то что Анна не курила, ей захотелось выкурить сигарету – нужно было занять чем-то руки, чтобы не чувствовать дрожь.

Дождь начал усиливаться, и пришлось спрятаться под крышей на автобусной остановке. Куда дальше идти, она не знала и на глазах появились слезы. Пытаясь скрыть заплаканное лицо от посторонних, Анна запрокинула голову вверх и смотрела на серое небо сквозь растекающуюся по стеклянной крыше воду. Судьба настолько же смурная и неясная, как это небо, и такая же переменчивая. Удача и неудача. Одно цепляется за другое и крутится перед ней. Они сцепились неимоверно крепко, и каждый раз, стоит вкусить немного радости, почувствовать облегчение, все переворачивается с ног на голову и превращается в новую несуразную проблему. Одно за другое. Это похоже на разлинованное колесо удачи на аттракционе, настроенное при помощи магнитов так, что оно не может остановиться на выигрыше, а лишь предлагает все новые и новые глупые задания в качестве расплаты за проигрыш. Но если решиться попробовать убрать магниты, колесо может попросту раздавить. Остается лишь убеждать себя в том, что оно не остановится и в этот раз, все обойдется, и решение будет найдено с его очередным проворотом.

Анна смогла немного успокоиться и вытерла лицо новым шарфом. В этот момент раздался телефонный звонок.

– Возвращаясь домой, я видела, как они уходили. Дуй быстрее!

Это была соседка Катя, которую Анна была вынуждена подселить из-за плачевного финансового состояния. Жить пришлось в тесноте, ибо квартира представляла собой скорее коробку с перегородками, чем удобное жилье, тем не менее девушки хорошо поладили между собой и быстро сдружились. Говорила же Катя о сотрудниках коллекторской компании, регулярно и настоятельно требовавших уплаты долгов, из-за чего Анна, выходя из дому, боялась вернуться до глубокого вечера. Получив «сигнал», она поспешила домой и с замиранием сердца пробежала на пятый этаж по узкой лестнице.

– Ну что? – прямо с порога спросила её Катя.

– Да ничего – отмахнулась та, затем повесила сумку на крючок и прошла на кухню.

Катька последовала за ней. Она была из такого сорта людей, которые не боятся говорить и спрашивать: открытой, честной и прямолинейной. В отличие от Анны, Катя решала проблемы еще до того, как они случались, чем вызывала её глубокое уважение. Анна иногда жалела о том, что не умеет быть такой же прагматичной и смелой, как Катька. Сама она чаще была стеснительной, терзалась сомнениями и легко поддавалась давлению.

– Что дальше? – продолжала расспрашивать Катя.

Анна лишь пожала плечами в ответ.

– Я его не видела, но дура ты, Анька!

Она говорила про бывшего парня Анны, который, собственно, и оставил её с долгами. Анна знала Сергея со школы, тогда они были хорошими друзьями, а его родители казались весьма приятными людьми. Несколько раз она ночевала у них дома, когда отец из-за алкоголя слетал с катушек. Сергей был неплохим и добрым мальчуганом, но все время витал в облаках: воображал себя то известным музыкантом, то космонавтом, то изобретателем, хотя учился спустя рукава. Потом они долго не общались, а полтора года назад случайно встретились и постепенно начали сближаться. Их связь оставалась исключительно романтической – у девушки просто не было времени на что-то большее, поскольку незадолго до встречи с Сергеем она взяла на себя обязательство заботиться о сводной бабушке.

Двоюродный дед Анны был неисправимым ловеласом и при этом не имел своих детей. На старости лет он умудрился жениться в третий раз на женщине по имени Нина, немногим моложе себя, профессоре государственного университета. Его избранница обладала твердым характером, но добрым нравом, она много читала, мало говорила и совершенно не любила спорить. Казалось, дедушка был счастлив с ней, но отношения с новоиспеченными родственниками у Нины не сложились. Скорее, по вине родителей Анны, которые считали её надменной и ни в какую не хотели принимать внезапную чужую кровь. Саму Анну мало заботило кровное родство, и примерно раз в неделю она навещала дедушку, а после его смерти не забывала и о бабе Нине. Старушка осталась одна, она страдала от постоянной боли в ногах и нуждалась в помощи. Анна распрощалась со съемным углом в общежитии и переехала в крохотную квартирку к пожилой женщине.

Время сделало бабушку капризной. Она тосковала по молодости, ушедшим друзьям и единственному сыну, живущему в другой стране. Часто старуха поминала родителей Анны дурными словами и не проявляла интереса к её жизни, в то время как девушка чувствовала себя заброшенной, никому не нужной, отчего мучилась непреходящей душевной хандрой. Да и отец не давал ей житья, без конца требуя денег. Он даже выписал дочку из квартиры, но, к счастью, баба Нина согласилась прописать её к себе. Уверенности в отношениях с Сергеем Анна не ощущала, но их встречи стали для неё отдушиной: появился повод улыбаться, хорошо выглядеть, выходить куда-то из дому, пропускать звонки отца.

После смерти бабы Нины в жизни Анны нарисовался прямой наследник. Сын почившей старушки был суетливым, жизнерадостным, неаккуратным, немного хамоватым, но добрым. Словом, носил на себе все черты упитанного средиземноморского жителя. Он спешил разобраться в юридических аспектах и вернуться к своей обычной жизни. Приняв во внимание долгосрочную заботу о своей матери, он согласился не выписывать девушку и позволил ей там остаться за небольшую оплату. Запрашиваемая им сумма на самом деле была довольно скромной и, таким образом, они заключили договор на год. Получив от Анны денежный залог в размере полной полугодичной оплаты, неизвестный ранее сводный родственник пропал из её жизни так же стремительно, как и возник в ней.

А вслед за его отъездом на пороге объявился Сергей с чемоданом и грустным лицом. Выяснилось, что из армии вернулся его младший брат и тут же задумал жениться, поэтому родители Сергея советовали ему жить отдельно, дабы освободить место молодым.

Незадолго до этого отец Анны стал чаще ей звонить, общался агрессивно, в его голове рождались какие-то параноидальные мысли о том, что дочь уже успела сколотить состояние. Он без конца требовал денег и грозился прийти к ней и «доказать» – только вот что именно он хотел доказать, оставалось неясным. Измученная этими угрозами, Анна с радостью приняла Сергея в свой дом и старалась ради их отношений как могла.

Постепенно она начала понимать, почему родители её парня были столь «грубы»: он оказался не очень-то целеустремленным – это мягко сказано, а проще – настоящим лоботрясом. Один из тех неприкаянных людей, которые не знают, чего хотят, но ленятся делать то, что не хотят. В конце концов он заявил о намерении заниматься бизнесом и даже представил убедительный бизнес-план, но для этого требовался автомобиль. Анна же в то время поверила в благосклонность судьбы, в удачу, в добрых людей на своем жизненном пути и, погрузившись в надежды, заставила себя поверить и в своего лоботряса. Недолго думая, она согласилась взять кредит. А спустя пару месяцев все пошло прахом: фирма, в которой она работала, разорилась и закрылась с большими проблемами, не выполнив всех финансовых обязательств перед сотрудниками. И еще через непродолжительное время Сергей просто уехал из города на том самом автомобиле, прихватив с собой всю наличку. В довершение всего Анна узнала, что никакой работой он на самом деле не занимался, а на машине просто развозил друзей по кабакам. Денег у него тоже не было, поэтому по счетам он не платил. Несколько раз она звонила его родителям в надежде разыскать беглеца, но безрезультатно – они отказались с нею говорить.

Анна уставилась на потолок и устало растягивала слова:

– Знаю. Все равно платить надо. Как ни крути.

– Как ты могла не знать того, что он не платил?

– В договоре его телефон указан, а я много работала, домой приходила поздно. Сергей всегда находил что рассказать, точнее, наврать про свой бизнес. В последнее время встречал меня по вечерам, и я наивно полагала, что это проявление заботы, но он лишь пытался избежать моего столкновения с коллектором. Знаешь, наверное, где-то в глубине души я хотела, чтобы он ушел. Он все ныл и ныл, бесконечно ныл – так надоел! И я дала ему повод обмануть себя и сбежать.

– Ничего себе такой повод! Просто выгнать не могла?

– Боялась одна остаться. Все время боялась, что отец начнет приходить сюда. У меня была нормальная работа, белая зарплата, жить было где, да и знала я его давно… Я не предполагала, что останусь ни с чем.

Подруга только покачала головой – с её точки зрения все это было не просто нелогично, а на уровне безумия. Где логика, если Анна все равно осталась одна, да еще и в долговой яме? Кате были неведомы странные игры подсознания с разумом, она могла только посочувствовать несчастной, но не понять её.

Анна с видимым отвращением пыталась запихнуть в себя уже остывшие макароны.

– Иногда я думаю о том, что если бы он не сбежал, а действительно занимался делом, то мы могли бы жить хорошо.

– Если бы, было бы… То избавиться от него хотела, то хорошо бы с ним жила… А делать в результате что будешь?

– Не буду ничего делать. Они не смогут забрать у меня то, чего у меня нет. У меня же нет ничего…

– Смотри, как бы кости тебе не переломали!

– Да не случится такого, – не очень уверенно отмахнулась Анна. – Мне просто надо три месяца протянуть, а там смогу квартиру продать.

– Твой папаня наверняка тоже кучу долгов за коммуналку оставил! Пока не оплатишь – унаследовать её не получится.

– Я должна найти работу, – с натяжкой выдавила Анна.

Оказавшись брошенной и в долгах, она не собиралась сидеть без дела и довольно быстро устроилась работать секретарем в офис строительной компании. Первую зарплату на новом месте обещали выплатить лишь через два месяца с учетом испытательного срока, но Анна восприняла это как удачу – работа казалась хорошей и перспективной. Однако общение с новым начальником оказалось не столь приятным. Порой он приближался неподобающе близко, слегка постукивал пальцем по её плечу и постоянно начинал фразу со слова «девочка».

«Девочка, документы на подпись нужно подавать в раскрытом виде»; «Девочка, утренний кофе должен быть готов, когда я захожу в кабинет. И должен быть горячий»…

– Девочка, – по обыкновению заговорил он однажды в конце рабочего дня, – с документами, что ты приготовила, есть проблема. Задержись и пройди ко мне.

Испытательный срок подходил к концу, и на горизонте замаячило несправедливое увольнение. Сжав зубы, Анна приготовилась выслушать бессмысленную речь о собственной некомпетентности. Генеральный директор попросил вошедшую стажерку закрыть за собой дверь и сочувственно заговорил о том, что найти достойную работу ей будет нелегко, в то время как их фирма предоставляет неплохие перспективы, после чего принялся хвалиться своими влиятельными связями. При этом он хватал её за руки, а к концу своей речи прижался вплотную и без стеснения начал щупать её за бедра, полностью раскрыв свои истинные намерения. Впервые в жизни Анна столкнулась с таким мужским вероломством, она испугалась и, с трудом отбившись от напиравшей на неё все сильней горы человеческого тела, выскочила за дверь. В офис она больше не пришла и никаких денег, естественно, не получила.

В потоке происходящих событий внезапная смерть отца могла бы принести облегчение, но похоронные услуги стоили дорого. Сбережения утекали не по дням, а по часам, Анна совсем обессилела и впала в апатию.

– Ты же медик, неужели нет работы? – удивлялась подруга.

Анна вздохнула и посмотрела в окно. Работа в сфере медицины её совершенно не привлекала.

– Тоска, – тихо и протяжно выговорила она.

Катька резко подскочила:

– Только не вздумай брать еще один быстрый займ! На панель пойдешь, дура!

– Не буду я! – обиженным голосом пообещала Анна.

– Зачем ты вообще согласилась на банкротство?

– Они как цыгане – запудрили мне мозги. Обещали сразу избавить от долгов, но на самом деле все совсем не так. Я купила подделку у уличного торговца.

– Шулеры, – задумчиво протянула Катя, – профессиональные.

– Как думаешь, я могу сейчас отказаться от заявления?

Катя пожала плечами – она тоже в этом мало что понимала. И немного помолчав, она сказала:

– Может, переехать в отцовскую квартиру?

Определенная логика в переезде была, ведь неизвестно, как обстоят дела с квартирой отца. Что, если объявится кто-то с завещанием или дарственной? Кто знает, как жил её отец последние семь лет, с кем пил и какие с кем дела у него были? Если бы в любой ситуации хватало духа проявлять упрямство, бороться с остервенением за свою собственность… Но у неё не было нужной силы характера. Как и всегда, Анна могла только надеяться на лучший исход.

Постепенно девушки перешли к обсуждению менее злободневных тем. У Катьки на работе завтра планировалось важное совещание, и она ушла спать еще до полуночи, а Анна осталась одна на кухне в раздумьях: «Три месяца. Надо было просто продержаться три месяца, а не слушать адвоката». Но теперь деваться было некуда, она сама поставила себя в более сложную ситуацию. А если на самом деле отказаться от идеи с банкротством и переехать? Но от долгов так просто не убежишь. И зачем только Катька сказала про сломанные ноги! Эта глупая фраза не выходила у Анны из головы. Учитывая также то, что проценты росли в геометрической прогрессии, приемлемое решение нужно было искать немедленно.

Утром она дождалась, пока соседка уйдет, и нашла в интернете данные о коллекторской компании, которой теперь была должна. Переписала на листок адрес, телефон и имя генерального директора: Михайлов Константин Николаевич. Баба Нина часто твердила: «Если хочешь чего-то добиться или получить, иди сразу к главному. Не веди переговоры с батраками».

В свое время у неё были деньги, статус и уважение, она часто принимала участие в социальных проектах. Куда утекли сбережения бабы Нины в конце её жизни, Анна не знала. Может, отдала на благотворительность или отправила сыну, а может быть, и потратила большую часть, пытаясь бороться с болезнью, еще до того, как сводная внучка переехала в её дом и приняла на себя все тяготы заботы о больной.

«Нужно держать голову прямо! Это – переговоры! Я не должна выглядеть попрошайкой! Мне просто нужна отсрочка», – бормотала Анна, вытягивая багровый рукав из разноцветного комка перемотанной меж собой одежды.

Она была довольно хорошенькой: среднего роста, стройная, длинные светлые волосы, ясные голубые глаза, пухленькие губы и острый носик. Но сама она предпочитала не замечать своей красоты. В повседневной одежде Анна ценила элегантность, строгость и вместе с тем простоту. Она практически не пользовалась косметикой и собирала волосы в пучок. Сегодня же Анна провела у зеркала почти десять минут: нанесла тональный крем, осторожно подвела глаза и подкрасила ресницы, помаду положила в сумку. Надела свое выходное платье с глубоким вырезом и подчеркнула ложбинку на груди любимым кулоном.

На улице было прохладно, но солнечно. От вчерашней смурной погоды не осталось и следа, лишь небольшие лужицы поблескивали вдоль дороги, а солнце играло в них, оно играло на стеклах машин, на лицах людей. Солнце плясало перед всеми, и прохожие непроизвольно морщились и улыбались ему – день обещал быть хорошим. Вместо завтрака Анна купила по дороге стакан крепкого кофе, она не любила его горький вкус, но кофеин действовал на неё мгновенно: опьянял словно алкоголь, придавал бодрости и смелости.

Коллекторская компания находилась в одном из спальных районов города, в обшарпанном здании бывшего дома культуры, построенного еще в 50-х годах прошлого века, но именуемое ныне гордо «офисный центр “Престиж”». В комнате сидел невысокий мужчина в форме, чуть дальше располагалась секретарская стойка, из-за которой торчали две женские головки. Анна спокойно прошла мимо охранника и поравнялась с секретарями. Незнание дальнейшего маршрута к кабинету генерального директора привело к тому, что все присутствующие обернулись на неё.

– Что вы хотите? – лениво подняв голову, спросила молоденькая круглолицая девушка.

– Я хотела поговорить с директором, – тихо сказала Анна, стараясь не привлекать к себе ещё больше внимания со стороны охранника и второго секретаря.

– Почему с директором? Что у вас там за проблема? – зевнув, снова спросила девушка.

– Только с директором! – Анна не хотела сдаваться, хоть и понимала, что выглядит глупо.

Охранник чуть напрягся и придвинулся ближе, секретарша нахмурилась, Анна набрала воздух в грудь… Вот-вот должен был разгореться скандал, но из двери слева появился высокий худощавый мужчина, на вид лет сорока пяти, и безразлично спросил:

– Что тут?

В глазах секретарши появился легкий испуг:

– Очередной неплательщик, – она указала на Анну.

«Да уж, – подумала Анна, – как ни старайся, выше головы не прыгнешь».

Глаза мужчины скользнули по ней сверху вниз, слегка задержались где-то в районе груди, он нахмурился, уткнулся взглядом в пол, отвернулся и тихо сказал, уходя обратно за дверь:

– Проходите.

Анна, не взглянув на остальных, быстро просочилась в кабинет за человеком, который лишь с вероятностью 50% был генеральным директором, но выбора не было: её уже трясло от страха, а ноги подкашивались, – кофеин предательски покинул её кровь.

– Садитесь, – услышала она спасительное за спиной, выдвинула стул и осторожно опустилась на кожаное сиденье.

Предполагаемый директор сел за стол напротив. На столе стоял компьютер, а вся остальная поверхность была закидана документами.

– Слушаю, – сухо сказал он, уткнувшись в свои бумаги.

– Я по поводу своего долга… – тихо пролепетала девушка.

– Долги платить надо, а не ходить туда-сюда, – сохраняя отсутствие интереса, проговорил мужчина.

– Я заплачу, но мне бы отсрочку.

– Какой номер?

– А?

– Номер плательщика.

Анна впопыхах достала долговое извещение, быстро пробежалась по нему глазами и, найдя номер, продиктовала его. Мужчина быстро набрал номер на компьютере, уткнулся в монитор, при этом он потирал лоб пальцами, и Анне казалось, слегка улыбался.

– Я смотрю, вы и в суд успели сходить…

– Да. Но я передумала, хочу забрать заявление.

– Что так? – издевательски спросил он.

– Мне просто нужна отсрочка.

– Только один платеж, и тот неполный, – проговорил мужчина. – У вас в итоге сумма штрафа превысила сам кредит, вы это понимаете?

– Простите…

– Вам были нужны деньги на лечение или что-то вроде того? – не давал он ей продолжить.

– Нет, – тихо пробормотала Анна. Врать она не умела, да и могут спросить доказательства, – кредит брала, когда с парнем жила, на машину.

– Продайте машину.

– Она на него была зарегистрирована.

– И?

– Он уехал.

Директор заулыбался во всю ширину лица, откинулся на спинку стула и смотрел на Анну как на забавного зверька.

– И вы пошли к адвокату, чтобы судиться с нами, а не с ним?

Анна не знала, что говорить – как ни старайся, перед кредитором с этой историей жертву обстоятельств из себя не представишь.

– Вы понимаете, – продолжал человек напротив, – что адвокаты и суды не сделают вашу жизнь проще? Для них вы просто источник дохода, и чем дольше тянется ваше дело, тем им лучше.

– Как интересно, – задумчиво произнесла Анна, – у меня нет никакого дохода, но я для всех источник.

– С глупыми людьми подобное случается, – отрезал кредитор.

Возразить тут было нечего, но должница продолжила зачем-то оправдываться:

– Дело в том… я не знала, что он не платил. Я думала, все в порядке, и только…

– Ответственность. – прервал её собеседник.

– Что?

– Есть такое слово, знаете его значение? Вы взяли кредит на свое имя, поэтому именно вы должны были следить за тем, чтобы счета оплачивались. Вы, а не кто-то другой! Нечем платить? Зачем брать, если нечем платить?

Анна лишь покорно опустила голову, позволяя кредитору продолжать отчитывать её.

– Допустим, вы узнали о неуплате спустя какое-то время, но я не вижу регулярных платежей на данный момент. Почему?

– Фирма, в которой я работала, внезапно разорилась. Вдобавок мне приходилось отдавать деньги отцу.

– Приходилось?

– Он недавно умер.

– Мне очень жаль, но прошедшее время – здесь существенный фактор. К тому же меня это все не интересует, меня интересует ваш долг по кредиту. Итак, вы должны мне почти 500 тысяч, что будем делать?

– Об этом я и хотела сказать, – затараторила Анна, – дело в том, что у отца осталась квартира, я смогу её унаследовать через три месяца и продать. Тогда выплачу весь долг. Поэтому можно мне отсрочку получить? А то штрафы несоразмерно большие.

– Процесс наследования и продажи может занять куда как больше времени, чем ты думаешь, и ты хочешь отсрочку на все это время? – строго спросил он, беспардонно перейдя на «ты».

Анна молчала, не смела даже поднять глаз, лишь бросала на человека напротив беглый взгляд и тут же опускала голову. Она чувствовала, что вот-вот разревется. «Позорище! Просто ходячее позорище!»

– Сделай милость, – продолжал кредитор, – прекрати маяться ерундой, расхаживая по адвокатам, и искать способы не платить долг, а просто возьми себя в руки. Сколько ты зарабатываешь?

– У меня нет работы. Именно поэтому и прошу отсрочку. Как только я устроюсь, сразу начну платить регулярно, а решится вопрос с квартирой – выплачу все разом.

В течение всего разговора он продолжал смотреть на неё с интересом, без доли раздражения, слегка отклонившись вправо, прикрыв рот ладонью и потирая щеку указательным пальцем.

– Бог с ним, с процентом! – сдалась должница под этим взглядом, но нужно было добиться хоть чего-то, раз пришла и пережила весь этот унизительный разговор. – Просто попросите людей не приходить, мне перед соседкой неудобно. Я никуда не денусь.

– И когда работу найдешь? – с ухмылкой спросил директор.

– Я пытаюсь найти, правда, – на глазах несчастной появились слезы, сдерживаться уже не было сил.

– Кто пытается, тот находит! – Мужчина достал газету из выдвижного ящика стола. – Вот, – кинул он газету на край стола, ближе к должнице, – попробуй позвонить хотя бы в одно место. Если при мне найдешь работу, я соглашусь дать отсрочку до первой зарплаты без дальнейшего начисления процентов.

– Прямо сейчас?

– Давай-давай, звони! – уже с явной издевкой произнес директор.

Анна смущенно листала газету. А что, если этот человек вовсе никакой не директор, а мелкий сотрудник, который решил просто поиздеваться над бедной девушкой? Но попробовать стоило – других шансов в настоящем не предвиделось. Она достала телефон и стала набирать номер.

Вдруг в кабинет зашел молодой парень, на вид – типичный представитель золотой молодежи, в джинсах и черном пиджаке. Его стиль был нарочито небрежным, а карие глаза горели юношеским задором. Он был того типажа людей, что сразу притягивают к себе взгляд и вызывают легкую зависть: уверенный в себе, смотрящий на других с наигранным снисхождением. Грозный собеседник Анны перевел внимание на посетителя, и она прервала бессмысленное штудирование газеты, замерев, как притаившаяся мышь в углу.

– О! У тебя посетитель. Извиняйте! – громко и весело произнес парень, обратившись к хозяину кабинета.

– Не обращай внимания. Что ты хотел?

– Хотел поговорить о практике.

Директор же перевел взгляд в сторону Анны:

– Я не слышу, чтобы ты звонила, – сурово сказал он.

Она вновь стала судорожно набирать номер.

– Ты еще кого-то усыновил? Я должен об этом знать, – не меняя свой задорный тон, продолжал молодой человек.

– Не говори глупости. Что насчет практики?

Послышался разговор Анны – речь явно шла о сетевом маркетинге.

– Мне её жалко, – молодой человек кивнул в сторону несчастной девушки.

– Не обращай внимания, сказал же!

– Я хотел, чтобы ты помог с делом, которое мне дали, – перевел он взгляд на директора. – Пожалуйста.

– Сам не хочешь?

– Да знаю я… Я все сделаю сам, ты только посмотри, сделал ли я достаточно.

– Ладно. На выходных сойдет?

– Спасибо. Спасибо! Я почти готов тебя обнять, – заулыбался парень, но, уловив строгий взгляд своего собеседника, тут же стушевался. – Все, пока. Желаю ей удачи, – и, уходя, снова посмотрел на Анну как на бездомного щеночка.

– Ну что? – строго спросил директор, когда закрылась дверь за гостем.

– Один сетевой маркетинг, но я бы могла устроиться через биржу, – хныкала Анна.

– Боже, что ты ревешь, как девственница перед свадьбой?! – только теперь в его голосе послышалась нотка раздражения, он достал телефон и набрал номер. – Алло, привет. Как идут дела? Хорошо. Тебе еще нужна официантка? Я пришлю одну, но без привилегий. Увидимся.

Директор, отложив телефон, написал на листке адрес и протянул ей со словами:

– Держи. Ступай туда незамедлительно. Скажи, от Константина. Но учти, если не придешь, я лично завтра явлюсь к тебе домой за своими деньгами, и поверь: сам я намного страшнее тех студентов, которых присылаю.

Анна испугалась. Личный визит – это явная угроза от подобного рода людей, поэтому просто молча взяла листок. В этот момент она посмотрела прямо на кредитора и увидела его глаза – злые глаза, пугающие.

– Там точно ищут официантку? – вырвалось из уст неплательщицы.

Директор уставился на нее, проявление строптивости окончательно вывело кредитора из себя:

– Чего? – повысил он тон, и взгляд его сделался еще злее.

– Да, я пошла, – осознав свою ошибку, вымолвила Анна и пулей выскочила вон.

Быстро пролетев мимо работников к входной двери и очутившись на улице, она почувствовала, что ей не хватает воздуха. Перед глазами темнело, а ноги стали словно ватные. Пытаясь немного успокоиться и собраться с силами, Анна села на корточки и вспомнила, что по данным из интернета директора как раз зовут Константин – Константин Николаевич Михайлов, а значит, она говорила с нужным человеком.

«Хоть что-то получилось, может, и дальше все образуется».

Прочитав адрес на бумаге, она встала, поправила подол платья и направилась к автобусной остановке.

Глава 2

Анна шла по узкому тротуару богом забытой кривой улочки, уводящей неизвестно куда. Обшарпанные стены домов были почти без окон, а на тех редких окнах, что имелись, висели тяжелые решетки. От этого пейзажа на душе становилось все тягостнее. Наверное, именно по таким улочкам ночью ходят потерянные призраки. Она и сама была сейчас лишь призраком – никем не узнанная, не согретая, никем не любимая, запутавшаяся в обстоятельствах где-то между светом и тьмой, между тоской и разочарованием, между одиночеством и надеждой. Как и призраки, она не знала: что ей делать в этом мире, где её цель? Никто не волновался о ней, никто не ждал, она может просто пропасть. Ей представилось, будто она тянется к магнитам с обратной стороны колеса удачи, оно накренилось, адски скрипело и в любой момент могло размазать её хрупкое тело, как масло, по металлическим прутам.

По дороге сюда она уже изрядно успела потрепать себе нервы, предполагая различные сценарии дальнейших событий: это ведь не столько помощь, сколько кабала. Могут ли действительно кредиторы заставлять должников делать что-либо против воли, как в кино? В сложный период её мысли всегда летали как сумасшедшие, от самых пугающих предположений к самым обнадеживающим. Они были последовательны, но в то же время противоречивы, боролись друг с другом, и в этих баталиях почти невозможно было найти компромисс.

Впереди показалась вывеска бара «Кощей». Прибавив шаг, Анна подошла ближе и остановилась, чтобы рассмотреть вывеску, на которой был изображен портрет сказочного героя с крючковатым носом, он держал костлявыми пальцами полную кружку пива и широко улыбался. Дверь была не заперта, хотя на ней и висела табличка «закрыто». Вокруг никого, кроме одного мужчины, стоявшего напротив. Вид у него был растрепанный: светлые взъерошенные волосы, у куртки закатаны рукава, из-под них свисали манжеты рубашки, рубашка также торчала из-под подола куртки. Он склонил голову и как-то странно улыбался – словно насмехался или ему открылась некая великая истина. Этот тип смутил девушку своим видом, Анна попятилась и решила пройтись еще немного с целью настроиться на очередной нелегкий разговор.

Через три минуты она вышла на оживленный проспект, отсюда за пятнадцать минут можно было дойти до городского вокзала.

– Тетенька, тетенька! – послышалось за спиной сквозь шум машин.

Эти слова показались Анне знакомыми. Оглянувшись, она увидела, как ей улыбается невысокая, черноволосая, совсем юная девчушка, на ней было милое зеленое платье в горошек и розовая кофточка.

– Вы меня помните, тетенька?

«Тетенька» смутилась, но в её голове начал проявляться некий сюжет из прошлого.

– Я была у вас в гостях, помните? – не отставала девчушка.

И тогда Анна целиком восстановила в памяти историю, случившуюся с ней примерно три года назад. В тот период она работала администратором в стоматологической клинике и снимала комнату в общежитии. Как-то вечером, направляясь после работы домой, Анна увидела на остановке плачущую девчушку, на вид ей было лет 13–14. Девочка куталась в шарф и дула себе на руки, пытаясь согреть их, её куртка была чистой, но чересчур тонкой для осеннего дождя. Замерзшая и растерянная, она, высматривая что-то на асфальте, не издавала ни звука, ни всхлипа, но по розовым щекам катились слезы. Анна сразу вспомнила, как сама иногда убегала из дому в любую погоду, и не смогла пройти мимо этого ребенка. Она присела рядом и наклонилась ближе к горемычной:

– Эй, ты в порядке?

Девочка в ответ лишь помотала головой.

– Что случилось? Где ты живешь? Ты же совсем замерзла!

– Я сбежала.

– Сбежала? Не рано ли тебе из дому убегать, да еще и в дождь? – Анна держала шутливый тон, стараясь не спровоцировать своей речью море слез в ответ.

– Я не из дому сбежала, – тихо произнесла девочка.

– Не из дома? А откуда?

Наконец девочка подняла голову и посмотрела на Анну огромными карими глазами.

– У меня нет дома. Я из приюта сбежала.

– Ааа, вот оно что.

Анна отдавала себе отчет в том, что детдомовские дети совсем другие. Они не доверяют взрослым и часто врут, для них ложь – не просто защитный механизм, а способ выживания. Тем не менее Анна не могла оставить этого ребенка мерзнуть на улице.

– И давно сбежала?

– Сегодня утром. Четыре часа ехала.

– Четыре часа? Далеко!

– Ай, – махнула та рукой и перевела взгляд обратно на землю, – завтра вернусь.

– Голодная?

Сирота кивнула в ответ.

– Пойдем, я куплю тебе чай и что-нибудь поесть, хоть согреешься, – Анна указала на блинную напротив.

Девочка снова посмотрела на неё:

– Меня Мара зовут.

Анна представилась в ответ, встала и, взяв беглянку за руку, повела её за собой через дорогу, чтобы накормить.

В блинной было много народу, но места все же нашлись, повеселевшая Мара с аппетитом уплетала блины с клубничным вареньем и говорила:

– Вам не стоит волноваться, я туда вернусь завтра. Просто там есть ребята, они меня иногда задирают. Я стараюсь не влезать в неприятности и обычно прячусь от всех. У нас в доме есть уборщик, милый старик, он разрешает мне отсиживаться в его кладовой. Он заболел вчера, и я сбежала. Мне нельзя влипать в неприятности.

Последнее предложение она проговорила с тоской в голосе и вздохнула. Расправившись с блинами, Мара повернулась к окну, оперлась подбородком о ладонь и стала смотреть на прохожих.

– Можно ведь немного посидеть здесь, если мы заказали? – спросила она.

Девочка выглядела несчастной и казалась искренней, и Анна прониклась к ней душой, сама не понимая почему.

– Хочешь остаться на ночь у меня? – сказала она, уступив своей природной сострадательности, но тут же несколько разумных опасений завертелись в голове: «А если девочка украдет что-нибудь? Может, она наркоманка?»

– А можно? – с придыханием спросила девочка, обернувшись к доброй девушке.

Её наполненный слезами и благодарностью взгляд подкупил Анну окончательно, и она не смогла пойти на попятную.

– Ты будешь хорошо себя вести? У меня много соседей, надо быть послушной и тихой.

Анна соврала: из соседей были только молодая пара и один парнишка, который вечно где-то пропадал.

– Я буду очень хорошо себя вести! – обрадованно вскричала Мара. – Я уеду утром на вокзал. Наш детдом находится в Приютино, четыре часа, – выставила девочка вперед руку, согнув большой палец, – я говорила.

– Договорились!

И пока девочка собирала свои вещи, которые со свойственной любому ребенку непринужденностью разбросала вокруг – курточку на соседний стул, рюкзак на пол, шарфик на подоконник – Анна пыталась вспомнить какую-нибудь информацию о названном поселке, но ничего конкретного на ум не пришло.

Ни одно из опасений Анны не подтвердилось в ту ночь. Девочка вела себя прилежно, она уселась у телевизора и смотрела весь вечер различные передачи, так и уснула рядом с телевизором. «Наверное, в детдоме ей не дают спокойно посмотреть», – подумала Анна, укрывая пледом её хрупкое тельце. Встала девочка рано, собралась и дождалась пробуждения своей благодетельницы.

Открыв глаза, Анна увидела сироту возле зеркала, девочка рассматривала шкатулку с украшениями. Дорогих вещей в шкатулке не было, только бижутерия.

– Хочешь что-нибудь? – спросила гостью хозяйка.

Но девочка помотала головой:

– Наоборот, – и она протянула Анне маленькую металлическую коробочку, – намеревалась подарить тебе одну вещь.

Внутри лежал довольно крупный и необычный камень: по краям ровный, но поверхность его была похожа на пенные волны и переливалась черно-красным цветом с отблеском серебра. Анна никогда такого не видела.

– Необыкновенно красивый! Он не дорогой?

– Дорогой. Но это не в деньгах измеряется. В деньгах он ничего не стоит.

– А в чем?

– Просто не потеряй! Береги его.

– Может, оставишь его себе?

– Мне он не нужен, там все равно украдут и будут новые неприятности. А у тебя будет храниться и принесет удачу.

– Позавтракаем? – спросила Анна, отложив коробку с камнем.

– Нет. Я только возьму у тебя немного печенья, – девочка показала своим худеньким пальцем на упаковку сладостей, лежащую на столе. – Я иначе опоздаю.

Первое время Анна не знала, что делать с подарком. Носить не хотелось – возможно, беспризорница его украла, но, вспоминая глаза девочки и просьбу сохранить эту вещицу, выбросить рука не поднималась. Камень пролежал в коробке почти год, пока баба Нина не вставила его в золотую оправу ко дню рождения внучки, и всякий раз, когда Анна надевала кулон, выходя из дому, все обращали на него внимание, отмечали оригинальность и красоту камня. Анна полюбила носить это украшение и практически не расставалась с ним. Испытав сильные материальные трудности, она подумывала отнести кулон к ювелиру и продать золотые элементы, но пожалела.

…Узнав в юной девушке ту самую беспризорницу, подарившую ей милый подарок, Анна радостно воскликнула:

– Мара! Это ты?!

– Да! Только меня Настя на самом деле зовут.

И девочка, порывшись в сумке, быстро приставила к её лицу разворот паспорта:

– Вот!

Аня не успела ничего разглядеть в документе, как та, так же резко, убрала паспорт обратно.

– Настя? А почему…

– Мне же было 13 лет! Это была игра, – махнула уже не девочка, а девушка рукой. – А теперь я взрослый свободный человек и мне дали комнату в общежитии – гордо произнесла она.

Очевидно, она была очень воодушевлена тем, что вступила во взрослую самостоятельную жизнь.

– Здорово! Что дальше планируешь делать? – поинтересовалась Анна из вежливости, но сама думала о том, как бы закончить разговор побыстрее: сейчас её душевных сил не хватало на вежливость и соучастие чужому человеку.

– Пойду учиться в университет.

– Молодец!

– Ладно, тетенька, не буду вас задерживать. Мне еще нужно найти одного человека, – Мара-Настя махнула рукой и быстро пропала в толпе.

«Как же странно, – подумала Анна, – почему я встретила её именно сегодня? Если подумать, она принесла мне капельку удачи в прошлом. После встречи с ней я нашла хорошую работу. Ай! Не сказала про камень! – и она машинально прикоснулась к груди, где под шарфом прятался кулон, – ей бы было приятно».

Прибавилось немного решимости: кто знает, может, и в этот раз все изменится к лучшему? Вернувшись к бару, Анна посчитав в уме до трех, она толкнула тяжелую деревянную дверь.

Бар оказался просторным, заставленным дощатыми столами и лавками по сторонам, по центру был свободный проход к барной стойке. На стенах, облицованных кирпичом, много полок со всевозможным хламом: настольные игры, книги, старая печатная машинка, куклы и прочее. Как и положено в подобных местах, общее освещение было приглушено, но у каждого столика на стене располагался светильник, который можно было зажечь по желанию клиента. На всех столах стояли емкости со специями и основное меню.

За барной стойкой немолодой мужчина протирал стаканы. Высокий, плечистый, гладко выбритый, короткие седые волосы были слегка приподняты.

Анна представилась, а мужчина спросил:

– Ты от Константина? Откуда его знаешь?

– Я пришла к нему просить отсрочку по долгам. Мне срочно нужна работа.

– Да ты что? Наш капитан, видать, сегодня в добром духе, – мужчина сделал паузу, увлеченно рассматривая что-то в сухом стакане. – Я тебя возьму, если будешь работать хорошо. Платить буду мало, но накормлю, и чаевые твои. Влад, – и он протянул руку для пожатия.

– Что просит Костя, я всегда делаю! – добавил он и задорно подмигнул девушке.

– Как будто вы тоже ему должны. – попыталась она завуалировать под остротой свое любопытство.

– Типа того… В общем, бар открыт с четырех часов дня до последнего посетителя, это примерно до двух ночи, плюс-минус. Сегодня приходи к шести, разрешаю.

Анна согласно кивала головой. Хозяин бара с первого взгляда произвел хорошее впечатление, показался ей добрым и порядочным, однако предыдущий неудачный опыт в поиске работы не шел у неё из головы. Она немного замялась, но, осознавая свое невыгодное положение, решила обозначить границы заблаговременно и повторила вопрос, заданный ранее кредитору:

– Это правда работа официанткой, ничего такого?

– Чего «такого»? – насмешливо переспросил бармен.

Конечно, он понял, о чем спрашивала девушка, и Анна видела это в его ироничной улыбке, отчего сконфузилась, расценив такое поведение бармена как ответ на её обидные подозрения.

– Не знаю, – пролепетала она.

– Может, иногда туалет попрошу помыть. У нас есть уборщица, но всякое случается. Это все.

«И не надоест же позориться перед чужими людьми!» – самокритика в последнее время стала для неё привычным делом. Анна посмотрела бармену прямо в глаза и выдавила улыбку, чтобы хоть как-то улучшить первое впечатление о себе.

– Я приду в шесть.

– Трудовую возьми, у нас все официально! – и Влад сделал жест в сторону выхода.

«Мне везет» – радовалась девушка тому, как все сложилось. Придя домой, она первым делом разделась и залезла в ванну. Шум воды успокаивал, заглушал неугомонные мысли, и волнение словно уходило в пелену вместе с самими неприятностями, породившими его. Вся жизнь была просто сном где-то там – по ту сторону голубой пластиковой занавески с рыбками. Колесо провернулось, и на смену неудачам пришло нечто хорошее, немного благоприятных стечений обстоятельств и добрые люди. Если один человек предает, тут же появляется кто-то другой и открывает новую дверь, запуская в твою жизнь каплю света. Осталось продержаться совсем немного, и она выплывет из пучины событий в тихую гавань.

Вечером бар был почти пуст: интеллигентного вида старичок сидел с небольшим графином беленькой, а в глубине – оживленная молодая пара, они рассматривали экраны телефонов, громко говорили и смеялись. Старичок поглядывал на них искоса, но с улыбкой, наливал из графина в стопку, выпивал, а затем накалывал на вилку кусочек закуски с тарелки и отправлял её в рот. За стойкой стоял молодой человек с русыми вьющимися волосами чуть ниже мочки уха и приветливо улыбался, оглядывая посетителей.

Из кухни вышел Влад и без лишних слов вручил Анне блокнот и ручку:

– Просто прими заказ. Разберешься со всем по ходу.

Анна сняла с плеча сумку и отдала её молодому бармену, тот подмигнул ей:

– Я помогу, не переживай!

Спустя пару часов в баре появился сам Константин Николаевич, он подошел к стойке и уселся напротив Влада, тот поставил перед ним бокал и налил директору коньяку.

– Уже работает? – посмотрел Константин в сторону Анны, крутящейся возле столиков.

– Вроде старается. Ты её что, пожалел?

– Сам не знаю. Разревелась, – директор постучал по стойке пальцем в знак того, чтобы бармен налил ему еще.

– Мягкосердечный ты все-таки, и общительный, – нарочито ласково проговорил Влад.

– Ну, скажем так: нынче от людей меньше воняет.

– Фу на тебя! Умеешь же романтику испортить!

Директор только усмехнулся в ответ и добавил:

– Да и есть у неё кое-что…

В бар зашел крупный мужчина в полицейской форме с погонами и прошел к самому дальнему угловому столику, Константин Николаевич недовольно покосился на него.

– Давай еще, – сказал он, выпив вторую порцию.

– Какой у неё долг? – спросил Влад, наливая.

– Тебе что за дело?

– Просто интересно.

– Большой.

– Разрешишь отсрочку?

– Зарплату её сразу мне отдашь.

– Чаевые не всегда дают…

– Знаю. Будут давать много – и их заберу.

– Да ладно тебе! Может, девчонке просто не повезло в жизни?

– Полгода не работает. Как думаешь, почему?

– Нет, есть тут какая-то запись…

Влад нахмурился, разглядывая её трудовую книжку – зрение его уже подводило. Константин выхватил трудовую, посмотрел и бросил обратно.

– Безответственная, – заключил он.

– Молодая еще, почти ребенок.

– Давно уже не ребенок! Пора бы и поумнеть.

К ним подошла Анна, она поставила на стол поднос, поправила фартук и сказала заискивающе, как только могла:

– Добрый вечер! Вы позволите мне отсрочку?

– А ты не уволишься завтра? – с усмешкой спросил директор.

– Нет.

– Не-ет, – передразнил он ее. – Зарплату он будет мне отдавать, – указал кредитор кивком на Влада, – а если вздумаешь уволиться, никаких поблажек по процентам не будет!

В один момент настроение можно испортить с прекрасного на отвратительное. На ласковый прием она и не надеялась, но бесцеремонность директора обижала и возвращала к тому факту, что хозяин бара работает в интересах кредитора. Условия были жесткие: в этом городе чаевые – скорее сенсация, чем обыденность, но следует быть благодарной хотя бы за это.

– Спасибо, – только и пролепетала она в ответ и оставила мужчин одних.

– Боже, как же трудно быть снисходительным! – съязвил Константин, закатив глаза.

– Тебе зачтется, – усмехнулся Влад.

– Шутки не смешные у тебя, – зыркнул тот на Влада, затем опять покосился на сидевшего в дальнем углу полицейского: – Мерзкий тип, но ничего не поделаешь, – и хлопнул бокалом по столу: – Мне хватит!

Константин Николаевич встал и отправился к столику, за которым сидел полицейский. Не протянув руки, он просто сел напротив и вопросительно уставился на него.

Анна взяла наполненный поднос и собралась идти к столикам, но Влад схватил её за руку:

– Больше ни о чем его не проси! Не испытывай судьбу!

Конечно, он хотел как лучше, но словно разворошил веткой осиное гнездо. «Наверное, Михайлов – опасный человек. Все верно: люди, занимающиеся подобной деятельностью, не живут в соответствии с буквой закона. У таких свои правила и своя власть. Сделает со мной что-то, если я не буду отдавать ему деньги?.. Это он с полковником полиции говорит?.. Полковник, точно полковник», – рассматривала Анна погоны, убирая соседний столик.

Константин Николаевич слегка насмешливо улыбался и спрашивал полицейского:

– И зачем мне это?

Девушка не хотела услышать лишнего и быстро ушла, а через несколько минут заметила, что обоих уже не было на месте.

В начале первого часа ночи Влад отпустил новую сотрудницу домой. Особой усталости Анна не чувствовала и, лежа в своей кровати, еще долго не могла уснуть.

Стрелки настенных часов отсчитывали секунды, и с каждой секундой надежду в сердце вытесняло смятение из головы. Анну беспокоило, что кредитор намерен регулярно приходить в бар и держать её под своим контролем. Он вызывал у неё боязнь – не конкретных действий или вещей, а боязнь саму по себе, как страх ребенка перед темнотой. Тем паче, что сегодняшнее добродушие Влада и остальных сотрудников может оказаться лишь ширмой, скрывающей истинное положение дел.

Свет уличных фонарей проникал в комнату и создавал причудливые узоры на потолке. Она рассматривала их, и постепенно они увели её от тревожных мыслей: «Эта тень похожа на лошадь. Забавная лошадь». Так она уснула. Это был хороший день.

Глава 3

Спустя пару недель Анна полностью освоилась на новом месте и лихо справлялась с работой официантки. Сотрудники бара оказались весьма приятными людьми. Парня, что помогал Владу за барной стойкой, звали Олег. Он был довольно беззаботным: приходил позже всех, уходил раньше, зато умел не только разлить и смешать спиртное, но и развлечь посетителей, перекидывая бутылки через плечо или наполняя стопки, выстроив из них пирамидку, иногда Олег ещё и пел. Наверное, процентов семьдесят девушек и женщин приходили сюда, чтобы полюбоваться молодым барменом. Анне тоже нравилось за ним наблюдать: во всем, что он делал, присутствовала особая театральность, словно он звезда мюзикла и играет роль. В баре царила теплая, добрая атмосфера – как если бы это была небольшая дружная семья. Семья состояла из пяти человек: Олег, повар Степан и его помощник Мишка, уборщица Зинаида Алексеевна, ну и сам глава семейства Влад – человек внимательный и отзывчивый, мягкий, бескорыстный, иногда, правда, смурной по каким-то лишь ему одному известным причинам.

За короткое время в этой семье Анна смогла с легкостью забыть о своих профессиональных амбициях.

Константин Николаевич приходил несколько раз и оставался с Владом наедине после закрытия.

– Ваш друг пришел! – кричал Олег, если Влада не было за стойкой при появлении директора.

– Они действительно друзья? – между прочим поинтересовалась Анна.

– Да. С чего бы ему еще сюда ходить?

Анна не верила в их дружбу – слишком уж они были разные. Но даже если они не друзья, сотрудники, вероятно, не состояли в курсе их дел.

Директор не говорил больше с Анной о деньгах и не угрожал, только однажды спросил, не тяжело ли ей работать по ночам. На что та смущенно помотала головой.

«Почему его это заботит?» – думала она.

Должница по-прежнему побаивалась своего кредитора: случись что – и полиция вряд ли встанет на защиту бедолаги вроде неё. «Из неблагополучной семьи» – это клеймо, тебя могут жалеть, но никто не считает, что ты имеешь право бороться за себя или своих близких. Ты просто должна склонять голову и радоваться любой помощи, и несомненно, построить в дальнейшем такую же неблагополучную семью. Именно так думают люди, и ты постоянно находишься под давлением этих мыслей и рано или поздно можешь сломаться.

Здесь некуда было спрятаться или убежать, это был не то чтобы очень маленький, но и не большой город. Люди в нем не знали друг друга, но делали вид, что знают, часто обращались друг к другу на «ты» и подходили слишком близко к собеседнику, даже когда заговаривали со случайным прохожим. Все это делало горожан зависимыми от чужого мнения, и, будучи подростком, Анна не могла сопротивляться установленным правилам игры. Когда она осталась одна с отцом, все пытались продемонстрировать ей сочувствие, а соседка по этажу ни с того ни с сего пробила для неё через знакомых своих знакомых место в медицинском колледже, не спросив мнения Анны или о её планах.

«Иди, отнеси туда документы, тебя возьмут», – Анна не осмелилась сказать, что способна сама сделать выбор и добиться чего-то не только этой доброй женщине, но и самой себе. Однако профессия медсестры ей совершенно не подходила. На практике в морге Анна испытала отвращение к человеческому телу и впоследствии выяснила, что прикасаться к живым столь же неприятно, как и к мертвым. С трудом получив диплом, она устроилась работать администратором в стоматологию за гроши, а потом одна из клиенток клиники переманила её в свою фирму. Начальницей она была хорошей и платила достойно, вдобавок обещала в будущем отправить Анну на курсы бухгалтеров, и Анна почувствовала себя наконец-то свободной, несмотря на сложные отношения с отцом. Теперь же, после всей череды неурядиц, приведших её в этот бар, она вдруг снова ощутила то самое чувство – словно вырвалась из плена.

В баре был свой маленький мир, в котором её прошлое и происхождение не имели значения. Где она не испытывала давления и стыда за то, что родилась в плохой семье, за то, что красивая и за то, что при этом верит в чистые идеалы. Никто здесь не стремился её жалеть, поддерживать или учить жизни. На душе стало легко, захотелось отложить заботы, несмотря на рухнувшую перспективу унаследовать квартиру отца в скором времени. Сумма долгов по квартплате составляла почти сто тысяч, и Анне неоткуда было взять эти деньги. Чаевые практически не давали, а в день, когда все сотрудники получили зарплату, Влад лишь извинился перед ней, правда, спросил, хватает ли ей средств на жизнь.

– Если нет, я поговорю с Костей.

Было очевидно: зарплата ей не светит не только потому, что она отработала от силы две недели, а в принципе: пока не рассчитается с кредитором.

– Нет, все в порядке, – Анна пыталась сохранить хоть каплю достоинства в этой ситуации. Но все, что она могла себе позволить в настоящее время – это горячие обеды в баре и немного продуктов с истекающим сроком годности.

«Может, поговорить с директором насчет денег за коммуналку?» – мелькнуло в голове, но Анна моментально отказалась от этой идеи: Нет! Он точно меня сожрет! Попробую найти временную подработку на утро».

В целом вечера в баре проходили спокойно: люди мирно отдыхали, выпивали, общались, отмечали разные события, знакомились, думали о своем. Но один тихий вечер нарушила шумная и неприятная компания. Они заказали еду и напитки, что-то громко обсуждали и бросали на официантку похотливые взгляды:

– Красавица, принеси нам чипсов и два кофе! – кричали они.

«Красавица… Они взаправду считают, что это приятно слышать?» – бурчала официантка себе под нос, собирая заказ на стойке. Олег добродушно улыбался, пытаясь её подбодрить, и одновременно смешивал коктейли для парочки студентов, отмечающих удачную сдачу экзамена. Но стоило Анне отойти, лицо бармена сделалось обеспокоенным и он направился в подсобку оповестить Влада о проблемных гостях.

«Придется привыкать», – вздыхая про себя, Анна через силу улыбалась грубым гостям, пока те смотрели прямо на неё и ехидно ухмылялись. Сидевший с краю бесцеремонно ухватил девушку за талию:

– С нами присесть не хочешь?

– Мне надо работать.

Улыбка посетителя превратилась в злую гримасу, он усмехнулся и сказал:

– Тогда принеси кофе.

– Вот же! – выругалась Аня, вернувшись к стойке.

Но делать было нечего, она прошла к кофемашине, сделала кофе и собралась было отнести заказ, но Влад остановил её, схватив под локоть:

– Иди на кухню, помоги там Степану. А мы тут сами.

– Но…

– Пошла, говорю, – Влад сделался непривычно серьезным и легонько толкнул её от стойки в сторону кухни.

Он переполошился не на шутку, поскольку знал, что это за люди и чем промышляют: торговля наркотиками, принуждение к проституции. Более того, Влад скучал по дочери, которая жила в другом городе, и отеческие чувства взяли над ним верх.

Анна же чувствовала, как гудели ноги от усталости, и не без удовольствия оставила работу. Проскользнув на кухню, она присела немного отдохнуть на стул рядом с дверью и тихонько смотрела в зал сквозь щель: там обслуживать неприятных гостей взялся Олег.

– Эй, кучерявый, зачем вы девушку от нас прячете? – посмеивались над ним неприятные гости. – А? Хотим, чтобы она нас обслуживала. Нужно быть уважительнее с клиентами!

– Она уехала, её смена закончилась, – равнодушно отвечал бармен, расставляя стаканы.

Анна не могла расслышать всего разговора из своего укрытия, но суть поняла. Случай на прошлой работе всплыл в памяти, и слабое неприятное чувство появилось в желудке.

– Что это за люди? – обеспокоенно спросила она у Степана.

Повар слегка покосился на неё и пробурчал:

– Не бери в голову.

Немолодой тучный человек, с тремя детьми и сварливой женой, Степан был не шибко общительным и радостным: говорил только по делу, но никогда ничего плохого. На самом деле он был вполне доволен своей жизнью, просто предпочитал не лезть в чужие дела.

– Чем я могу помочь? – поинтересовалась официантка у повара спустя пару минут.

Тот пошарил глазами по столам и подвинул ей корзину с яблоками:

– На, помой и нарежь для пирога.

Тем временем Влад внимательно следил за тем, как бармен обслуживал дебоширов, и когда тот вернулся, спросил:

– Ну что?

– Дело дрянь…

– Как бы их спровадить? – задумчиво произнес Влад.

Олег пожал плечами:

– Вы думаете, они пришли с умыслом?

Он всегда обращался к начальнику уважительно, одним из его талантов было умение позволять себе лишнее, не переходя порог дозволенного. Если он мог уйти с работы, когда вздумается, со словами «я пошел», то никогда не смел говорить с начальником по-панибратски или перечить во время работы.

– Как знать, – вздохнул Влад.

Внезапно все члены компании резко поднялись и стайкой направились к выходу. Невысокий лысоватый мужчина в кожаной куртке окликнул Влада:

– Эй, ты здесь главный? Подойди-ка на расчет.

Олег встал за стойку и улыбнулся двум женщинам с пустыми бокалами:

– Не желаете ли чего-нибудь еще?

Женщины замялись, но согласились повторить.

Смешивая коктейли, бармен исподлобья наблюдал за тем, как предводитель шайки говорил с Владом, то издевательски улыбался и подмигивал, то недовольно скалил зубы и размахивал руками перед лицом собеседника, в завершение он пренебрежительно бросил мятые купюры на стол и ушел.

Олег с подносом в руках подошел к начальнику помочь убрать стол. Посмотрев на деньги, он тихо констатировал:

– Этого мало.

– Мало, – голос Влада звучал подавленно.

Анна смогла вернуться к работе, но все детали инцидента так и остались ей неизвестны. Кто они такие? Что они хотели? Почему Влад был настолько обеспокоен?

Под закрытие в бар зашел Константин Николаевич и, как обычно, тихонечко сел за стойкой в углу.

«Все же есть в этой дружбе нечто странное», – думала Анна, надевая пальто. Она собралась было уходить, но начальник её остановил:

– Подожди!

Влад заглянул на кухню:

– Смотался уже, лоботряс, – речь шла об Олеге. – Слушай, – обратился он к Константину, – я её отвезу.

– Что-то не так? – насторожился директор.

– Ночь поздняя и неспокойно как-то на душе сегодня.

Константин Николаевич в недоверии прищурил глаза, но сказал спокойно:

– Ладно, я закрою твою забегаловку.

Влад быстро направился к выходу, но замешкался у двери, казалось, он хотел поведать другу о дебоширах, но не решался.

– Слушай, ты осторожнее тут по ночам.

Директор удивленно поднял бровь:

– Это ты мне?

– Да, тебе.

Константин Николаевич понял, что друг недоговаривает о чем-то, но не стал давить и выпытывать подробности.

– Хорошо, езжайте, потом разберемся, – и добавил с улыбкой. – Сегодня буду осторожен.

Влад потряс кулаком в прощальном жесте, и они с Анной вышли за дверь.

– Где ты живешь? – спросил он её, усаживаясь в машину.

– Благовещенский, тринадцать.

– О'кей. Тринадцать… – выразительно повторил Влад и включил зажигание.

По дороге они не разговаривали, босс выглядел расстроенным и немного дерганым. Анна не стала беспокоить его еще больше лишними расспросами. Убедила себя в том, что происходящее не должно её касаться.

– Приехали. Ты одна живешь? – спросил Влад, когда они добрались.

– Нет, с подругой.

– Хорошо. Слушай, – не отпускал её начальник, – ты посиди-ка дома завтра. Я тебе позвоню.

– Это вы из-за той компании или хотите меня уволить? – не на шутку переполошилась работница.

– Нет, я тебя не уволю! Ты же Косте денег должна, как я могу?

Анне стало очень обидно из-за этой фразы, будто бы Влад держит её в баре исключительно по требованию директора, но как работник она ему совершенно не нравится.

– Неужели я виновата?

– Нет! Нет, просто даю тебе выходной. Ты ведь не брала до сих пор выходной?

Анна не стала отвечать, она попрощалась с начальником и медленно вышла из машины. Надежда задержаться в баре после уплаты долгов растворилась подобно сахарному песку в горячей воде – маленькая ложка душевного спокойствия сгинула в неукротимой кипящей лаве событий.

Катя еще не спала и вышла из комнаты навстречу, она сразу распознала плохое настроение подруги. Девушки прошли на кухню, Катя разлила горячий чай и спросила о том, что с ней снова могло приключиться.

– Думаю, меня хотят уволить, – ответила Анна.

– Уволить? За что?

– Приходила в бар гадкая компания, они цеплялись ко мне. Босс велел завтра дома сидеть. Вот что со мной не так?

– Все с тобой так. Но ты слишком беззащитная, и это замечают плохие люди, – Катька сочувственно вздохнула. – На официантов часто смотрят сверху вниз. Как им это удается, учитывая, что фактически они расположены ниже? – подшутила она, чтобы немного приободрить подругу.

– В отношениях между людьми законы физики не действуют, – проговорила Анна в ответ.

– Они всего лишь посетители – люди, которые пришли и ушли, ничего не оставив в твоей жизни. Не стоит переживать. Но я не поняла, почему сказали дома сидеть?

– Не знаю. Владу виднее, что это за люди.

– Значит, сиди дома. А еще лучше: уволься сама и найди другую работу. Коллекторы, кстати, больше не приходили.

– Я не могу.

– Почему?

– А почему, ты думаешь, коллекторы перестали приходить?

– Па-а-а-чему перестали? – настороженно выговорила соседка.

Отмалчиваться дальше было бессмысленно:

– Меня туда директор устроил.

– Ди-рек-тор? – все так же настороженно протянула Катя, чуя неладное.

– Человек, которому я должна теперь.

– Стоп. Коллектор, что ли? Он тебя туда работать отправил?

– Да. Я ходила к ним в офис просить отсрочку. Влад – друг директора, как я успела понять.

– То есть, ты у нас за долги пашешь? Ты захотела в голливудском фильме побывать?—Покачала Катька головой. – Знаешь, что я теперь думаю насчет сегодняшнего? Скорее всего, у них свои дела с теми людьми и, возможно, прямо в этот момент они решают, за сколько им тебя продать!

– Нет! Влад – порядочный человек. Оставь ты эти предрассудки, пожалуйста! – недовольно отмахнулась Анна.

– Ну ты и легковерная! За две недели разве можно узнать человека?

Анна молчала: бесспорно, иногда и целой жизни недостаточно, чтобы узнать все о человеке, но развивать эту тему дальше охоты не было. Она понимала, что выглядит не в лучшем свете перед своей соседкой, но и в оправданиях не видела смысла.

– Господи! – выдохнула Катя. – А с банкротством что?

– Послала их к черту.

– Получается, тебе в баре не платят?

– Влад предлагал. Я сама отказалась, мне хватает чаевых, – соврала Анна.

И почему невезение продолжает преследовать её? Снова искать другую работу, доказывать свои знания, отстаивать свою честь? Не было больше сил начинать новую гонку за место в этом городе, испытывать неудобства, сталкиваться с пошлостью и подлостью. Она устала карабкаться в болоте из собственных сомнений и хотела по привычке спрятаться на некоторое время. Что бы ни говорила Катя, но сегодня за неё заступились, и причин не доверять Владу у неё не было.

Глава 4

Анна уснула под утро и проспала почти до трех часов дня. Сладко потянувшись в постели, она приподнялась и села, скрестив ноги под одеялом. Лучи солнца из открытого окна назойливо щекотали лицо, а с улицы слышалась детская речь и пение птиц. Вчерашний эпизод показался ей незначительным пустяком. Умывшись и перекусив, она занялась домашними делами, но никак не могла перестать думать о нависшем над ней увольнении.

На днях звонил хозяин квартиры, немного увеличил арендную плату, просил принять решение как можно скорее и сообщил номер счета, на который она должна будет отправлять деньги. Сумма по-прежнему была смехотворной, в то время как переезд в родительский дом мог вылиться в копеечку. В довесок к долгам по коммуналке квартира отца не походила на жилое помещение: полы покрывал слой несмываемой грязи, сантехника полностью нуждалась в замене, а в одной из комнат было выбито окно. Учитывая и тот факт, что квартиру нужно продавать незамедлительно после оформления наследства, никакой финансовый выгоды временный переезд принести не мог. Лучший вариант, как ни крути – это согласиться на предложение своего арендодателя. И если сохранить работу в баре, можно больше не волноваться о деньгах.

Ближе к вечеру Анна вспомнила, что сегодня вторник, а по вторникам, так сложились обстоятельства, в баре после восьми оставались только она и Влад. В середине недели посетителей было мало, Олег уходил в восемь, а Степан временно по вторникам сидел с детьми – какие-то проблемы у его жены были. Анна решила не упускать прекрасную возможность спокойно поговорить с начальником с глазу на глаз, без суеты и свидетелей.

В бар она приехала в 20:30, без косметики, в джинсах, ветровке и кепке – непривычный для неё стиль, но так девушка рассчитывала подчеркнуть непреднамеренность своего визита. Прежде чем зайти, она осторожно заглянула внутрь через маленькие стеклянные окна в двери. Бар был почти пуст, однако мутное темное стекло не позволяло рассмотреть детали в царстве полумрака. Осторожно приоткрыв дверь, она прислушалась: кроме тихого звучания музыки и отголосков щебетания женского голоса, – ничего, можно было смело заходить.

Влад восторга от такого фокуса не проявил:

– Ты что делаешь? Я ясно сказал: дома сидеть!

– Я не намеревалась работать, а приехала поговорить. Мне правда жаль, если у вас проблемы из-за меня.

– Это не из-за тебя. Им совсем другое нужно, считают, что мы в девяностые вернулись. Устроили цирк, лишь бы надавить. Не бери в голову.

– Но я все равно вас не устраиваю?

Влад спрятал глаза, уставившись на кассовый аппарат, и пробурчал:

– Устраиваешь.

Анна заметила его смущение и продолжила напор:

– Вы сегодня один, я могу немного помочь?

– Справлюсь.

– Но я ведь уже здесь! – она забавно сморщила нос и добавила шуточным тоном: – И я голодная!

Влад вздохнул, посверлил её назидательным взглядом и сказал:

– Смотри, умная какая! Марш на кухню! В зал не выходи.

– Есть, шеф, – Анна улыбнулась и, повязав фартук, проследовала за раздвижные двери.

Посетителей было мало, но, как назло, уж очень усидчивые. Зато Влад много времени проводил с ней на кухне, чему Анна была несказанно рада. Ей нравилось общаться с начальником, он представлялся ей кем-то вроде старшего родственника, которого у неё никогда не было: добрый, теплый, заботливый.

– Ты приехала из-за того, что реально боишься увольнения?

– Нет, – пробурчала она в ответ, как ребенок, отрицающий свою причастность к несанкционированному поеданию конфет.

– Если я тебя уволю, Константин ничего тебе не скажет.

– Вы так считаете?

– Знаю.

– Стойте! Я совсем запуталась! В итоге вы хотите меня уволить или нет?

– Ты сама-то хочешь продолжать работать официанткой?

– Не думала, что буду официанткой, но мне нравится тут работать. Не сама работа, а именно здесь, у вас.

Начальник смотрел на неё по-отечески:

– И ничего, что денег не получаешь?

– Я в любом случае была бы вынуждена все отдавать, разве нет? Здесь хотя бы люди хорошие.

– Хороших людей много.

– Вы мне так и не ответили.

– Не хочу я тебя увольнять. Но мне не нравится вся эта ситуация, какое-то дурное предчувствие.

Влад немного задумался, наклонив голову набок.

«Зачем я себя накручиваю? Надо будет дочери позвонить», – вздохнул он про себя.

Анна поджала губы – ей не нравилось, как складывался разговор, намерение Влада избавиться от неё становилось все очевиднее. Она поникла и взяла салфетку, чтобы протереть разделочный стол.

– Можете хотя бы подождать, пока я найду другую работу? – выиграть немного времени: последняя уловка, на которую она могла пойти.

– Сильно Костю боишься?

Вместо ответа Анна смяла в руках салфетку и опустила глаза, Влад попробовал её успокоить:

– Он не настолько помешан на деньгах, просто принципиальный. Да и нужны они ему.

– Зачем? – выпалила она машинально.

– А тебе вот зачем? – усмехнулся Влад.

Конечно, вопрос был глупый: человек живет так, как привык, и если он привык жить в достатке, то и деньги ему нужнее, чем ей.

– У тебя нет здесь родных? – спросил начальник, выдержав небольшую паузу.

– Нет.

– Приехала что ли откуда?

– Нет. Мать пропала, а отец умер.

– Что значит пропала?

– Просто пропала: ушла и не вернулась.

– Искали?

– Искали, да, – Анне хотелось закончить этот разговор, было неприятно вспоминать свое детство и родителей. Ей не исполнилось и пятнадцати лет, а она обивала пороги полицейского участка в надежде найти мать, но безрезультатно. Иногда она думала, что отец её убил и спрятал тело, а иногда была готова поверить в его версию о том, что мать сбежала с любовником. Соседи вздыхали сочувственно и помогали чем могли, но никого не заботил вопрос о том, что произошло в действительности. Таких неблагополучных семей миллионы, невозможно разобраться в них всех. Сбежала ли мать, бросив мужа и ребенка, или он убил её, какая разница? Разве эти знания прибавили бы благополучия? Может, на самом деле все эти люди были правы? Отец жил себе спокойно, девочку не забрали социальные службы, и она без проблем закончила школу, поступила в колледж. Какой от правды толк, когда она только все усложняет? Некоторое время после пропажи жены отец не пил и хорошо относился к дочери – то ли из-за чувства вины, то ли ответственность в нем проснулась. Но спустя полтора года сорвался, жизнь с ним превратилась в кошмар: в прокуренном доме царили хаос и грязь. В ванной постоянно пахло рвотой и мочой. Но больше всего девочку-подростка пугали приходящие к отцу люди. Анна переехала в общежитие и с тех пор не видела отца до самых его похорон.

Справившись с бюрократией и скорбью, она нашла в его квартире уведомление на свое имя о заказном письме из Великих Лук годичной давности. Предположив, что письмо от матери, она собралась было узнать на почте точный адрес и имя отправителя, если это оставалось еще возможным спустя столько времени. Но на почте её ждало несколько уведомлений о долгах, и идею поисков Анна отложила до лучших времен. В данных обстоятельствах несколько месяцев не играли роли. Сейчас она вспомнила о письме и задумалась над тем, стоит ли предпринять что-либо по этому поводу. Более того, Анна сомневалась в том, готова ли в принципе знать правду. Приятно просто верить в то, что письмо из невесть какого городка действительно отправила мама и в нем рассказывала о своей благополучной жизни.

Влад, заметив, что девушке не нравится говорить о семье, не стал больше ничего выпытывать, лишь спросил:

– И нет никого, кто может помочь?

– Не-а.

– А в долги-то как влезла?

Тут Анна вспомнила слова Константина Николаевича и вздохнула:

– Глупая потому что. Людям нельзя верить.

Босс ласково улыбнулся в ответ, и теперь уже Анне захотелось удовлетворить свое любопытство:

– Вы с Константином Николаевичем давно знакомы?

– Давно.

– А как познакомились?

– При особых обстоятельствах, – и он снова улыбнулся, как бы говоря: «но это секрет».

Раздался звонок из зала, и Влад ушел, чуть погодя он крикнул своей работнице:

– Все! Собирайся!

Перед уходом нужно было убрать продукты, выбросить мусор, протереть столы и прочее. Анна успела сделать почти все заранее, оставалось только вынести мусор на задний двор и запереть запасной выход. Затем она сняла фартук и направилась в зал, но услышала звук дверного колокольчика, а вслед за ним знакомые неприятные голоса. Девушка замерла на месте. «Принесло же их! И что делать? Может быть, позвонить в полицию?» – подумала она и ощутила болезненное щекотание в животе. В замешательстве официантка сделала два шага назад на кухню. На разделочном столе тихо зажужжал оставленный Владом телефон. Анна посмотрела на экран – звонил Константин. «Выйти к ним и сообщить, что директор звонит? Или прежде ответить самой?» – она секунду колебалась и в итоге нажала на зеленый кружок.

– Ты еще в баре? – послышался знакомый сухой голос из телефона.

– Константин Николаевич, это Анна. У нас неприятности! Я не знаю, рассказал ли вам Влад о вчерашнем происшествии. Приходили люди и угрожали ему вчера, а сейчас они здесь и, кажется, задумали что-то плохое. В баре уже нет посетителей, мне страшно. Я хотела позвонить в полицию.

Она отошла в дальний угол, говорила тихо и быстро, боясь разоблачения, но Константин Николаевич все понял.

– Звони! – отрезал он в ответ, и связь прервалась.

Анна отложила телефон начальника и достала из сумки свой. Никогда еще ей не приходилось обращаться в экстренные службы, что им говорить? Она нервничала, руки дрожали.

– Здравствуйте, что у вас случилось? – послышался голос диспетчера из телефона.

– К нам в бар пришли люди и угрожают.

– Скажите ваше полное имя и адрес.

– Демьянова Анна Григорьевна, переулок Островского, восемь. Пожалуйста, пусть приедут побыстрее…

– Совершаются какие-то насильственные действия? Применение оружия?

Анна еле сдерживать, чтобы не закричать в ответ… – ну серьезно, что за вопросы?

– Я не знаю, я не вижу.

– А что конкретно вы видите?

«О Боже! Она это серьезно?» – взвыла про себя Анна.

Тихо подойдя к двери, она выглянула в зал и постаралась расслышать, что говорят бандиты. Они говорили тихо – было не разобрать. Один из них, вероятно, главный, приблизился вплотную к Владу, он был ниже ростом и тянул шею, стараясь упереться носом к носу со своим оппонентом.

– Они явно угрожают, пришлите кого-то скорее, – прошептала она в телефон.

– Хорошо, ждите.

Раздались гудки, похоже, оператор была не сильно заинтересована присылать кого-то скорее. Анна продолжала тайком наблюдать за происходящим. Влад сохранял равнодушие и слегка улыбался. Вдруг главарь разозлился, он отошел от хозяина бара и махнул рукой, вся свора без промедления набросилась на жертву. Анна впопыхах принялась повторно набирать телефон полиции, но пошатнулась, задела локтем посуду, телефон выпал из рук и, брякнувшись о кафель, залетел под стеллаж.

«Не слышали, не слышали…» – звучало у неё в голове, пока она шарила рукой под стеллажом в поисках сотового. Однако у главаря слух был отменный, жестом он отправил проверить кухню одного из своих людей, здорового бугая. Тот с силой распахнул дверь, мигом схватил девушку и выволок её в зал, она даже не успела что-либо предпринять.

– Так-так, – издевательским тоном заговорил главарь, обращаясь к Владу. – Ты у нас, значит, джентльмен, припрятал красотку-то, – при этом он схватил Анну за подбородок и взглянул на неё хищным взглядом.

И пока девушка старалась высвободиться, бугай опустил ладони ей на плечи и надавил, чтобы усадить на стул.

– Я вызвала полицию сразу же, как вы пришли. Они должны скоро приехать, – выпалила она.

В ответ на дерзость бугай ударил её по лицу, но вроде бы не очень сильно. По крайней мере, Анна ничего не почувствовала – из-за ужаса перед происходящим мозг отказывался принимать реальность. Главарь успокаивающе дотронулся до руки своего сподвижника и наклонился к Анне:

– Деточка, если они еще не приехали, то уже и не приедут, – не прекращал он ерничать.

Влад с разбитым в кровь лицом приподнялся, опираясь одной рукой о барный стул, а другой держась за ребра.

– Послушайте, ну оставьте вы её. Для чего вам над девочкой издеваться? Вы изверги что ли?

– Ну вот зачем ты продолжаешь нас обижать, а? Мы к ней хорошо относиться будем!

Кричать было бесполезно, перед глазами все расплылось, Анна зажмурилась и почувствовала, как кто-то давит ей на грудь, обхватив руками. Стало тяжело дышать, и в голове крутилось только одно: «Полиция приедет, приедет, еще мгновение и они войдут внутрь». Снаружи послышался шум, дверь скрипнула, и поток воздуха с улицы проник в бар, а вслед за ним появился Константин Николаевич. Один. Никакой полиции.

Все замерли на секунду. Первым заговорил главарь:

– А ты у нас кто?

– Я его друг, и хочу чтобы вы ушли. В противном случае мне придется позвонить Голове, вы же знаете, о ком я? И, кстати, я вызвал скорую, они будут здесь в течение десяти минут. Поэтому, даже если полиция и обещала вас сегодня не трогать – не выйдет!

Бандиты замялись.

– Ты умный, – проговорил главный, сменив свой насмешливый тон на раздражение. Затем повернулся к Владу: – Повезло тебе, – и, приближаясь к выходу, кинул недовольный взгляд на директора. – Хороший у тебя друг, – процедил он сквозь зубы, – смелый.

Вся шайка потянулась за ним. Анна наконец почувствовала боль от пощечины, но вместе с тем пришло и облегчение. Внезапно один из бандитов, а именно все тот же бугай, обхватил хрупкую девушку своими лапищами и поволок к выходу. Он буквально смял ее, сдавив одной рукой ребра и живот, а другая его рука в нетерпении стаскивала с неё лифчик под кофтой, но как будто сдирала кожу с её груди.

Константин Николаевич, сделав шаг в сторону, остановил бугая, преградив ему путь. Директор смотрел вперед, даже не на злодея, а куда-то на стену. Он был высокий, но бугай выше сантиметров на десять, широкий, злой. Бандит сверлил глазами противника, казалось, он может его сломать, как ветку. Но Константин Николаевич невозмутимо продолжал стоять и смотреть вперед, не поднимая глаз.

Первым не выдержал главарь, который находился по правую руку и чуть позади директора:

– Если отдашь её ему, то сильно облегчите себе жизнь. Ну, понравилась она ему очень. А я для своего брата все сделаю.

– Она моя должница, – сухо проговорил Константин Николаевич, повернув голову в его сторону.

– У нас она больше заработает и выплатит быстрее. Сколько она тебе должна? – не унимался главарь.

Анна осознала, что в сию секунду она перестала быть человеком, а стала товаром. Все намеки судьбы были не случайны, и перед её глазами предстало возможное будущее: оно мялось за порогом, нарядившись в красно-кровавые одеяния из боли, жестокости, унижения, и раскрывало свои руки для объятий. Оказаться сейчас за пределом бара означало только одно: упасть в эти холодные алчные объятия. Анна хотела молить кредитора о спасении, обещать ему выплатить проценты в двукратном размере, отдать все, что у неё есть. Но не получалось издать ни звука, она глотала воздух словно рыба и издавала слабый хрип, оставалось мысленно взывать к высшим силам о том, чтобы директор проявил милосердие. У неё ведь нет никого, совсем никого, никто не станет её искать.

Константин Николаевич не назвал сумму и не двинулся с места. Бугай сделал шаг влево, пытаясь обойти соперника, но директор сделал шаг вместе с ним, по-прежнему преграждая злоумышленнику дорогу.

– Пусть он её отпустит, – спокойно произнес он, обращаясь к главарю.

Главарь раздраженно мотнул головой, и бугай с неохотой отпустил Анну. Подобно тряпичной кукле она опустилась на колени прямо у ног кредитора и уперлась ладонями в пол. Злодеи ушли. Константин Николаевич, бросив на несчастную беглый взгляд, направился к Владу, заботливо помог другу сесть на стул и спросил:

– Ты в порядке?

Влад кивнул и по-дружески сжал руку директора в знак благодарности. С улицы послышалась сирена скорой помощи.

Через минуту в бар зашли два врача: молодой, немного полноватый мужчина и невысокая женщина с короткой стрижкой и саквояжем в руке.

– Вы можете подняться? – доктор наклонился к Анне и протянул ей руку.

Женщина с саквояжем прошла вглубь зала и стала осматривать Влада.

– Драка была? – спросила она, взглянув на Константина.

– Да, – ответил директор. – Отвезите их в больницу, я поеду за вами на своей машине.

Медики закивали и помогли пострадавшим пройти к машине скорой помощи. В больнице Влада увезли в палату, а Анна осталась сидеть в приемной, она облокотилась о стену, изо всех сил стараясь заснуть, а проснувшись – забыть о пережитом кошмаре. Сколько времени она так просидела, она не знала, подошел врач, осмотрел её, задавал вопросы, сделал какой-то укол, сказал, что это поможет успокоиться.

– Вы можете идти, – заключил он. – Если почувствуете недомогание или боль, пожалуйста, обратитесь к врачу.

– Спасибо, – пробурчала Анна в ответ и направилась к выходу.

Неплохо было бы вызвать такси, но сотовый остался в баре под стеллажом. «Надо попросить телефон в приемном покое. Или пройтись пешком – если идти быстро, можно добраться за час-полтора», – в голове у неё скопился вязкий туман, который не позволял думать рационально.

– Ты куда? – услышала она резкий голос директора за спиной и содрогнулась от неожиданности.

Повернувшись к своему кредитору, Анна растерянно пролепетала в ответ:

– Домой.

– И как?

– Такси вызову или пешком…

– Скажи мне, ты нормальная вообще?

Девушка хлопала глазами и молчала, не зная что ответить.

Директор обратился к медсестрам:

– Я отвезу её домой и вернусь. Пожалуйста, сделайте все необходимые обследования, я оплачу дополнительные услуги и процедуры.

– Не переживайте! Мы сделаем все что нужно. Можете не приезжать сегодня.

Константин Николаевич повернулся обратно к должнице:

– Пошли, – сухо проговорил он.

– Как Влад?

– Сломали пару ребер, возможно, сотрясение… Он будет в порядке.

Директор ходил быстро, Анне пришлось прибавить шаг, чтобы поспеть за ним.

– Садись, – открыл он дверцу автомобиля.

– Спасибо.

Анна села на переднее сиденье и сразу отключилась от всего, даже не сказала, куда ехать, вместо этого она мгновенно уснула, как только машина тронулась – словно упала в глубокую черную яму.

– Эй, проснись. Проснись, приехали, – Константин Николаевич теребил её за плечо. – Просыпайся, я не понесу тебя на руках, – вытягивал он слова насмешливо, когда увидел, что та приоткрыла глаза.

Анне показалось, что она проспала вечность – трудно было заставить себя шевелиться, бедолага еле-еле выкарабкалась из машины и оглянулась: совершенно незнакомый район.

– Простите, я сразу уснула, наверное, из-за лекарств, и не назвала адрес. Где мы?

– Возле моего дома.

Анна молчала, она никак не могла собраться. О чем он? Что хочет от неё?

А директор в свою очередь смотрел на неё, скукоженную и растрепанную, в её растерянное лицо, и пытался представить, каково ей сейчас. Он зажмурился, сделал глубокий вдох и заговорил более мягко:

– Посмотри на меня! Эти люди не школьники, они могли разузнать, где ты живешь. Всем будет спокойнее, если сегодня ты останешься здесь. У меня много комнат.

Идти к нему было страшно, но еще страшнее оставаться одной на улице.

– Мне неудобно, – она сжала пальцами край футболки и не могла решить, что делать в данной ситуации.

– Я в любом случае не повезу тебя в твой район. Я собираюсь вернуться в больницу, ты останешься одна, тебе нечего бояться.

Он замолчал, но, видя её смятение, добавил:

– Можно снять номер в гостинице неподалеку. У тебя есть деньги?

В последнее время Анна часто думала о деньгах, и услышать подобную фразу от своего кредитора было сродни землетрясению, вернувшему её к реальности, в которой она почти перестала быть человеком. Словно замерзший бездомный щенок, она смотрела в глаза директора, надеясь на человеческую доброту.

– Не бойся, я ничего тебе не сделаю, – Константин старался говорить мягко и достал с заднего сиденья машины пакет из супермаркета. – Иди, – жестом он пригласил её пройти в дом.

Анна все ещё сомневалась: а что, если этот человек ничуть не лучше тех бандитов и привез её сюда лишь с одной целью? И снова деньги… все упирается в деньги. Наконец она обрела ясность в осознании своей жизни, словно прозрела: нельзя отменить правила, установленные для неё обществом еще при рождении, в соответствии с которыми у таких, как она, нет другого выбора, кроме как сломаться. Все предрассудки человечества неустанно материализуются сами по себе на её пути, всякий раз сбивая с ног, и в эту ночь у неё больше не было сил подниматься с земли. «Да какого черта! – мелькнуло в голове, – это в любом случае будет лучше, чем то, что могло бы быть». И она твердым шагом направилась к подъезду.

Внутри в своей комнатушке за стеклом мирно дремал пожилой консьерж, и визитеры молча прошли мимо. В лифте Анна украдкой пыталась рассмотреть своего кредитора как следует: какие у него руки, шея, волосы, кожа… Директор выглядел опрятным и ухоженным, казался задумчивым и как будто немного печальным.

«Что мне делать, если он скажет спать с ним? Наверное, это можно стерпеть, лишь бы не стал меня бить. Господи, о чем я думаю! Неужели я докатилась до такого? Как же стыдно!» Но бежать было поздно, Анна перестала рассматривать стоящего рядом мужчину и уставилась в угол, словно наказанный ребенок. Лифт звякнул и открыл двери.

Квартира начиналась с маленькой прихожей, далее слева простирался большой холл, обустроенный под общую комнату отдыха. Справа располагалась кухня, а по центру вглубь уходил темный коридор, скрывающий в себе те самые «много комнат». Директор прошел на кухню, поставил пакет на стол и включил чайник.

– Пойдем, я покажу тебе комнату и поеду.

Возможно, наконец, подействовали лекарства, но Анна почувствовала в квартире приятную атмосферу, что-то необъяснимое словами, не имеющее своего названия, но осязаемое кожей, легкими и душой. Это не какой-то определенный запах или свежесть воздуха, не аромат пищи или парфюма, это не прохлада или тепло. Это некое чувство, вырывающее тебя из реальности и погружающее в мир, схожий с утренней негой после хорошего сна. Нечто умиротворяющее, похожее на сладкое мягкое облако, окутывающее, заслоняющее собой все невежество мира и прячущее от всех невзгод.

Коридор был широкий, вдоль стены стоял небольшой стеллаж с книгами. Дверей она насчитала четыре, хозяин квартиры открыл перед ней три из них, показав ей туалет, общую ванную и гостевую спальню, в которой имелся второй душ. Жестом он позвал её обратно на кухню.

– Тебе надо что-нибудь поесть, – говорил он, заваривая чай и рыская что-то в холодильнике. – У меня тут нет ничего, кроме пирожных. Я почти не ем дома, – как-то странно, слово виновато, сказал он.

– Ничего, сладкое – то, что сейчас нужно.

Константин Николаевич подошел к входной к двери.

– Вам нужно уходить?

Анна поймала себя на мысли, что не хочет оставаться одна. Страх, недоверие, подозрения – все ушло. Ей стало спокойно и тепло рядом с кредитором, и все недавно случившееся осталось где-то далеко позади. Неужели это тоже из-за лекарств?

– Он ведь мой друг, понимаешь? И есть еще дела.

Анна кивнула, хотя не понимала, какие могут быть дела глубокой ночью.

– Ты можешь остаться одна? – будто бы обеспокоился он.

– Да, спасибо.

– А это, – заговорил Константин Николаевич в дверях, – тот пакет, – и он сделал жест в сторону кухни, – это я купил тебе, чтобы спать.

Когда дверь за директором закрылась, Анна вытряхнула из пакета на стол его содержимое: зубная щетка, паста, влажные салфетки, футболка, домашние штаны и даже нижнее белье из супермаркета, упакованное в коробку, – по-видимому, заехал в магазин, пока она спала в машине. Анне до ужаса хотелось сорвать с себя одежду, в которой она была, и смыть с тела всю грязь сегодняшнего вечера. Душевая в гостевой комнате имела стенки из матового стекла, а сама комната не закрывалась на защелку, но постыдные мысли оставили девушку, и она воспользовалась ею без опасений.

Потом надела купленную директором одежду, а свою засунула в пакет и вернулась на кухню выпить горячего чая. Странно порой поворачивается жизнь: тебя предают самые близкие люди, а спасают совсем чужие, те, кому ты не веришь и, подчиняясь предубеждениям, обвиняешь без причины во всех смертных грехах.

Анна прокручивала минувшие события у себя в голове. Она оценила то, как ловко и быстро Константин Николаевич все исправил, и вспомнила, как прошел мимо неё в баре, не посмотрел в её сторону, не спросил: все ли с ней хорошо? А теперь привез сюда, потому что якобы волнуется? Даже позаботился о её комфорте, купив эти вещи. Что он за человек? И как он умудряется никуда не смотреть, но при этом все видеть? На её лице появилась неожиданная улыбка – забавным показалось то, что этот сухой, желчный и властный человек любит пирожные.

Анна отправилась в спальню, но уснуть не получалось. Однако вместо привычных душевных метаний или слез нелепая опьяняющая улыбка не сходила с её лица. И понимание всей несуразности этой улыбки в данной ситуации привело её к логичной мысли: «Пожалуй, это все благодаря лекарствам».

Чтобы нагнать сон, она решила взять в коридоре книгу и, выйдя из комнаты, пробежалась глазами по стеллажу. Художественных книг на полках практически не было: в основном словари, энциклопедии, несколько томов Пушкина и немного книг зарубежных авторов. Внимание привлекла подборка из четырех тонких книг ручного переплета. Анна взяла первую, открыла, прочла начало. Содержание было похоже на историческое художественное произведение наподобие романа «Князь Серебряный»1.

– Сойдет, – произнесла она и устроилась поудобнее в чужой кровати.

«Оказывается, он порядочный человек», – подумала Анна о хозяине квартиры и погрузилась в чтение.

Глава 5

Кредитор не солгал своей гостье, он действительно направился в больницу. Врачи уже провели необходимую диагностику и разрешили Владу поспать. Посему долго Константин Николаевич не стал задерживаться в палате, оставил привезенную для друга одежду и, убедившись, что тот в порядке, поговорил с врачом и медсестрами, попросил оказать пострадавшему хороший уход.

– Аркадий Геннадьевич завтра будет в больнице? – спросил Константин дежурную медсестру, прежде чем уйти.

– Заведующий на месте с девяти утра, – улыбнулась сестра в ответ.

– Хорошо.

Оставаться в больнице не было смысла, он вышел на улицу и вдохнул полной грудью прохладный ночной воздух. Попробовать поискать нападавших по горячим следам и выяснить, с какой целью они явились в бар? Нужно рассуждать рационально, не стоит поступать опрометчиво. Постояв немного на крыльце в раздумье, Константин направился к машине, но, открыв дверцу автомобиля, услышал позади легкие шаги. Он обернулся и увидел застывшую позади девушку семнадцати лет. Одета она была в джинсы, футболку и ту же розовую кофточку, что была на ней пару недель назад во время случайной встречи с Анной. В левой руке сирота держала свой рюкзачок.

– Я нашла тебя, – тихо сказала она и улыбнулась.

Константин смотрел на юное создание без эмоций, но спустя несколько секунд его щека тихонько вздрогнула, и девочка поняла, что под маской равнодушия скрывается ярость. Она отступила назад и хотела было броситься бежать, но стоило только повернуться к директору спиной, как он схватил её за руку и, притянув к себе, обхватил второй рукой её хрупкую шею.

– Ну уж нет! Не в этот раз! – прошипел он ей на ухо.

Это была последняя холодная ночь, и ветер вдруг стал отчаянным и звенящим. Он как будто хотел сорвать все провода, все листья, все мысли, заглушить все слезы и крики.

Анна же, лежа в чужой кровати, не слышала звона ветра, она увлеклась чтением: это была не историческая книга, а, скорее, сказка. В ней рассказывалась история о воеводе, уставшем от войн и жившем с семьей за чертой города. Однажды в лесу он спас юную деву от шайки разбойников, но та была колдуньей, влюбилась в своего спасителя и не желала принимать отказ. Книга была отнюдь не детской, слова её сплетались в мрачные картины, и неуемная тоска скрывалась в них – ничто не предвещало счастливого конца.

Из холла послышался шум – вернулся хозяин квартиры. Делать вид, что она спит, было уже поздно, как и закрывать плотно дверь – он наверняка видел свет, просачивающийся сквозь щель в темноту, поэтому Анна отложила книгу и вышла.

Константин Николаевич сидел на кухне за столом с чашкой чая, уставившись в экран смартфона.

– Ты еще не спишь? – не поднимая глаз спросил он свою гостью.

– Книгу читала, мне не спится.

– Понятно, а вышла зачем?

– Хотела поблагодарить вас за помощь.

Тогда Константин Николаевич наконец посмотрел на нее:

– Не стоит. В конце концов это я отправил тебя туда работать.

– Тогда спасибо просто за то, что вы хороший человек, – пыталась Анна всеми силами показать свою признательность.

– Я не хороший человек. Просто есть вещи, которые я считаю неправильными.

И, немного помолчав, он добавил:

– Тебе спать не пора?

– Не могу уснуть, слишком много всего в голове. Что в больнице?

– Все нормально.

Константин Николаевич встал, достал бутылку коньяка и налил ей рюмку.

– Выпей, поможет.

Он с интересом смотрел, как она пьет, и затем спросил:

– У тебя был кулон, ты его случаем не потеряла в этой суматохе?

– Нет, я его не надевала даже, – жмурясь от алкоголя сказала она.

И подумала: «Как он все замечает?»

– Ясно, а то я подумал: вдруг дорогой.

– Нее, – она все еще не могла нормально говорить: коньяк оказался крепким. – Мне его подарили.

И снова подумала: «А теперь опять про деньги».

– Близкий человек?

– Вовсе нет, – всю историю она не стала рассказывать. А то обзовет опять дурой или ненормальной. – На самом деле я его купила за дешево у какой-то девчонки-беспризорницы, она просила денег на еду. Мне стало её жаль. Может, она вообще его украла, – Анна сама удивилась, как ловко ей удалось все переврать. – Это странно, что я его ношу?

– Он же красивый, – пожал плечами директор и снова уткнулся в телефон. – Иди-ка спать, – буркнул он.

Она послушно отправилась в «свою» комнату и снова открыла книгу. Дочитав до момента, когда ведьма на словах проклинает несчастного воеводу и обещает отомстить за отказ, она подумала, что лучше все же попробовать уснуть.

Ночью Анне приснился странный сон о том, как охотники гнались за ведьмой. Поначалу ни лиц, ни фигур было не разобрать, но в какой-то момент ведьма во всем своем уродстве всплыла у неё перед глазами и закричала: «Убей! Убей его!» Как часто это бывает во снах: ты не видишь детали происходящего или конкретных людей, но осознаешь их. И Анна понимала, что ведьма говорит о Константине Николаевиче. «Убей его, убей его! – кричала она, и голос её становился все противнее, – или он убьет тебя! Он убьет тебя! Убьет тебя!» И она мерзко смеялась с этими словами, расплывающимися в радужных огнях калейдоскопа. Из-за этих головокружительных узоров, которые плюс ко всему начали пульсировать, Анна проснулась резко и с дурным чувством: сон оставил тягостный осадок – а может, и не сон, а произошедшее ранее наяву.

Она переоделась во вчерашнюю одежду и вышла из комнаты, в квартире никого не было. От нечего делать девушка стала осматриваться в чужой квартире: никаких фотографий, сувениров, лишь несколько антикварных штучек, аккуратно расставленных на полках. В холле даже штор на окнах не было, зато было много света. На кухне также ничего лишнего, она вообще была почти пустой, отсутствовала даже привычная современному человеку микроволновка, только чайник и салфетки стояли на разделочном столе.

Вдруг ей стало неуютно одной в этом холодном доме одинокого человека. Когда она переехала к бабе Нине, такого не было – в её квартире все говорило о прожитых годах, о когда-то близких людях, с которыми разлучила судьба, но этот дом не выражал ничего, совсем ничего. И Анна неожиданно поняла, что та особенная атмосфера, которая успокоила её вчера, это вовсе не лекарства, это здесь, в квартире, – это пустота. Именно поэтому ей было так комфортно сидеть и разговаривать с кредитором ночью на кухне, ведь здесь он единственный источник душевного тепла. Без него было холодно, сахарное облако оказалось немного колючим и стало намного прозрачнее.

Спустя минут двадцать послышался звук за дверью: кто-то подошел с той стороны и вставил ключ в замок. Услышав это, Анна попыталась сделать вид, будто бы вышла из комнаты. Но почему? Так глупо. В квартиру вошел молодой человек, тот самый, что приходил в офис, когда она просила отсрочку.

– Ты уже встала? Константин просил заехать, он не может тебе дозвониться.

– Телефон остался в баре вчера.

– Ясно. Константин просил отвезти тебя домой, меня Виталий зовут, – и он протянул ладонь для рукопожатия. – Выходит, надо в бар заехать.

– Не стоит беспокоиться, я сама доберусь на автобусе, а телефон потом заберу.

Но Виталий не слушал её, он уже звонил Константину:

– Алло, слушай, её телефон в баре, у тебя здесь есть запасные ключи? Хорошо. Да не переживай ты, я ж не дурак… Давай, пошли, – обратился он к Анне, сбросив звонок.

Гостья молча посеменила за ним – было очень неудобно оттого, что она полагается на незнакомых людей, оттого, что она ночевала в чужом доме и оттого, что она не понимала происходящего.

По дороге к бару они не разговаривали, Анна старалась даже не смотреть на Виталия. Что он знает? Что сказал ему директор? Что он думает о ней? Неловко.

Виталий припарковался напротив бара и спросил:

– Где там твой телефон?

– На кухне под стеллажом справа, недалеко от двери.

– Ладно, сиди в машине.

Он вышел, закрыл машину, постоял немного и направился к бару. Вернулся быстро, сел и протянул девушке её телефон.

На удивление тот еще работал – уровень заряда показывал 8%, пропущенных звонков 16! Анна открыла список: два от Константина Николаевича и 14 от Катьки.

– Черт! – выругалась она и принялась звонить подруге:

– У меня телефон садится. Со мной все в порядке, скоро приеду и все расскажу – выпалила пропавшая.

– Ненавижу тебя, – пробурчала Катя и отключилась.

– Ииии, все, – промолвила Анна, глядя, как телефон мигнул и погас, потом обратилась к Виталию:

– Куда мы едем?

– Велено накормить и отвезти домой, – отчеканил он в ответ.

– Не нужно, я сама… – засуетилась Анна.

– Ничего не знаю! Если Константин сказал, я должен делать!

– Вы у него работаете? – поинтересовалась она.

– Ага, – небрежно ответил молодой человек.

– Кем?

– А всем, – Виталий перешел на шутливый тон. – Таково мое обязательство.

– Долговое что ли? – ляпнула Анна.

– Ну да.

– Даа?!

– Можно сказать, жизнь ему должен, – он обернулся на Анну: – Да отец он мне.

– Я так и подумала сначала, – надутым голосом проговорила та.

– Точнее, опекун. Усыновить-то он меня не мог, так как холост.

– А опекуном можно? – Анна в этом не разбиралась, но ей было интересно.

– Не знаю, – пожал плечами Виталий. – Я думаю, он на самом деле просто договорился с директором детдома, он же в то время прокурором был.

– Прокурором? – эта новость для Анны оказалась настоящим сюрпризом.

– Странно, да? Я имею в виду его смену деятельности, – снова посмотрел он на Анну, и та закивала в ответ. – Ему предыдущая работа очень подходила. Я хочу сказать, что он реально был одержим работой в прокуратуре… Приехали.

Машина остановилась возле сетевого кафе, Виталий вышел первым и учтиво подал девушке руку, чтобы помочь. Посетителей в кафе было мало, молодой человек быстро прошел к столику возле окна и, как и надлежит галантному кавалеру, помог своей спутнице сесть. Возле них появилась улыбающаяся официантка и вежливо спросила, не желают ли они сделать заказ сразу же.

– Возьми это. Это нормальное, – указал Виталий на какое-то блюдо в меню, и Анна согласилась.

– Пить что будешь?

– Кофе, капучино.

Отослав работницу кафетерия, Виталий продолжил – его было уже не остановить:

– Мне было четырнадцать лет, когда я влип по-крупному. Реально по-крупному! Такой дурак был! И в результате своей глупости стал тем самым пареньком, которого должны были «взять». Более того, полицейские с радостью были готовы повесить на меня дополнительно пару-тройку обвинений, и дело в шляпе: «борьба с преступностью дает плоды». Знаешь, им же просто нужны закрытые дела. Запугали меня и те и эти, я и не сдавал никого, и был готов подписать все, что требовали полицейские. А дальше – детская колония. Константин – единственный, кто не считал все это правильным. Он тогда лихо взялся разбираться: и на меня нажал как следует, и другим досталось. Подробностей я не знаю, но дело он обставил славно: сел кто надо. Я сначала думал, за мной придут, но Константин забрал меня из детдома. И вот он я – закончил юрфак, работаю адвокатом. Почти успешный человек.

Было неясно, гордится ли он своими достижениями или своим опекуном, но чем-то молодой человек явно гордился, иначе с чего он вдруг взялся рассказывать эту историю незнакомому человеку?

– А почему он ушел из прокуратуры?

– Трудно сказать, он странный человек. Он не сразу переключился на кредиты: занимался недвижимостью, антиквариатом. Он словно ищет что-то или бежит от чего-то. Иногда даже я его боюсь – не знаю, как бы он поступил, если бы я стал ему перечить, вместо того, чтобы слушаться. Уверен в одном: второго шанса он бы мне не дал – он не из тех, кого можно взять на жалость. Однажды он мне сказал: «отношения между людьми складываются по двум линиям – взаимной выгоды и использования». Бескорыстие? То, что является бескорыстием с твоей стороны, со стороны другого становится использованием. Понимаешь, о чем я говорю? Я думаю, ты успела заметить: он не тот человек, который позволит использовать себя. Но меня все устраивает. Я бы уже сдох, если бы не он, понимаешь? Честное слово, убили бы, или подсел бы на наркоту. Поэтому я делаю все, что он говорит, стараюсь быть хорошим сыном, – театрально заключил Виталий.

– Прям вот все?

Виталий кивнул, прожевывая свой сандвич.

– Даже если что-то плохое?

– Например? – улыбнулся он.

Анне снова стало неловко, на этот раз определенно за свой вопрос.

– Ладно, я понимаю, что ты имеешь в виду, – заметив её смущение, мягко заговорил Виталик. – Он не кажется хорошим человеком. Но я скажу, что он хороший человек! Знаешь, почему? Потому что он всегда делает так, как говорит, и всегда говорит честно о том, что делает, и никогда не лукавит о своей позиции или чувствах. Да, он не тот, кого сильно заботят судьбы других, но у него есть свои принципы и он им следует. А люди… Они знаешь, какие? Они всегда готовы бить себя в грудь и говорить о том, что надо заботиться о слабых и делиться богатством, но на самом деле они это делают лишь потому, что у них ничего нет. Они кричат о том, что нужно защищать обиженных, когда сами находятся с их стороны, а очутись они по другую сторону, что тогда? Станут ли они следовать своим словам? Люди любят говорить, когда уверены в том, что не им отвечать за эти слова. Посмотри соцсети, что там происходит. Сначала они смеются без зазрения совести над фотографией больного ребенка или старика с альцгеймером только потому, что кто-то добавил к этому смешную подпись, а потом те же люди высказывают солидарность с бредовыми заголовками о бездушном обществе и брызжут слюной под какой-нибудь статьей в попытке изобразить из себя поборников справедливости. Те же люди! Понимаешь? Нет, я не против здорового цинизма, но зачем при этом так стараться изображать из себя святош? Только ради того, чтобы выглядеть лучше других? Самый простой способ быть благонравным – это быть лицемером, вот что я скажу! Поверь мне, я этого навидался. Все такие, но только не Константин. Если ему кого-то не жаль, он не будет делать вид, что жаль, лишь бы потешить свое себялюбие.

Анна наелась и, положив голову на ладонь, улыбаясь слушала. Ей нравилось разговаривать с Виталием, – он казался жизнелюбивым, открытым, и все, что он говорил, было ей интересно.

– Тяжело было жить в детдоме? – спросила она.

– По-разному: то так, то так.

– Не пугало то, что ты совсем один?

По странной случайности Виталий – уже не первый воспитанник системы, которого она встретила в последние дни. Они оба выглядели вполне счастливыми, и Анна задалась вопросом: почему по-настоящему одинокие люди зачастую чувствуют себя менее одинокими, чем люди, у которых кто-то есть?

– Знаешь, – с явным удовольствием принялся рассказывать её собеседник, – когда в фильмах показывают, как дети, выросшие в детдоме, хотят найти своих родителей, выведать, кем они были, почему от них отказались – это все чушь. Когда ты с младенчества не знаешь, что такое родители, ты о них не думаешь. Это болезненно для тех, кто попадает в детдом уже в сознательном возрасте. Конечно, маленькие дети хотят, чтобы их усыновили. Чтобы кто-то заботился именно о тебе… В детдоме ведь никто не заботится именно о тебе. Но чем старше становишься, тем меньше об этом думаешь – привыкаешь к ценностям коммуны. Я должен был жить в детдоме до совершеннолетия, но Константин забрал меня, потому что было опасно оставаться там после моей криминальной истории.

Виталий так и не ответил прямо на вопрос, к каким детям он принадлежал: к тем, что потеряли своих родителей, или к тем, что не знали их. Анна не стала расспрашивать об этом, а Виталий меж тем продолжал:

– Сначала стремно было – я реально его боялся. Но через некоторое время понял, что он нормальный мужик, можно сказать, я выиграл джекпот. У меня ведь появился человек, который обо мне заботился и о котором я мог заботиться. По крайней мере, мне нравится так думать.

Он улыбался, предаваясь воспоминаниям:

– Первое время я каждый день готовил ему ужин, думал: он же работает, я должен чем-то ему отплатить. Но заметил, что его это сильно напрягало. Он всегда говорил: «лучше учись, а не беспокойся о пустяках». Поэтому я просто стал учиться. Сразу я не смог поступить – в башке ни черта не было, но все-таки еще через год смог – безвылазно дома сидел и зубрил, на улицу-то ходить страшно было. А когда поступил в университет – пришлось, и страх прошел. Извини, я тебе надоедаю своей болтовней, пытаюсь отвлечь от пережитого ночью.

«Наверное, Константин Николаевич ему все рассказал», – подумала Анна, а вслух сказала:

– Ни в коем случае! А сейчас ты отдельно живешь?

– Ну да, с восемнадцати лет. Благодаря ему я научился быть один.

Вдруг он встал:

– Пойдем, отвезу тебя домой. Заплачу только.

– Ты мне скажи, сколько я буду должна.

Она подумала, что нужно было попросить его забрать из бара еще и её сумку.

– Да ладно. Компенсация морального вреда.

Когда они подъехали к её дому, Виталий вышел из машины вместе с ней:

– Провожу тебя до двери.

Анна уже не стала отпираться: бесполезно.

– Кстати, сегодня бар будет закрыт. Просили передать. А завтра позвонят, – сказал он по дороге.

У двери молодой человек не остановился, он бесцеремонно зашел к ней в квартиру и огляделся:

– Одна живешь?

В этот момент, услышав шум, Катя вышла из комнаты.

– Вижу, что нет. Ну, я пошел! Вот, сдаю в целости и сохранности, – обратился он к Кате.

Когда он ушел, та удивленно посмотрела на Анну:

– Это кто?

– Сын директора.

– Директора, который…

– Ага.

Катя помолчала, потом стукнула Анну по плечу:

– Ну!

Пришлось все рассказать, правда, опустив особо неприятные подробности про то, что бандиты пытались забрать её в свое логово. И теперь история не выглядела столь драматичной, скорее тривиальной.

Катька продолжала колотить свою подругу:

– Ты знаешь, что я уже успела Пашке позвонить, знаешь, знаешь?!

– Ай, прекрати меня бить! Ты сказала ему, что все в порядке?

– Да. Но думаю, зря! Где тут порядок? – и снова стукнула Анну. – Дура! Сказали же: дома сидеть! Чего ты туда поперлась? Слушай, а этот директор вправду не приставал к тебе?

– Правда!

– Не верю, что он по доброте душевной тебя домой притащил. Почему сюда не привез?

– Я уснула… Но знаешь, я ведь ему кучу денег должна, если меня убьют, кто ему их вернет? Поэтому и заволновался.

– Логично. В коем-то веке умную мысль сказала! А сын у него симпотный. А жена его где?

– Нет жены.

– Разведен?

– Не было.

– Это как так?

– Сын приемный.

– Аааа. Интересно… – задумчиво протянула Катька, а потом резко спросила: – Я надеюсь, ты не собираешься туда возвращаться?

– Как скажут.

– Что значит «как скажут», ты сумасшедшая?

– Ты знаешь мою ситуацию. Если скажут, я пойду.

Катька недовольно покачала головой и снова стукнула её в плечо, правда, на этот раз совсем легонько.

– А может, тебе с его сыном замутить?

– Совсем что ли?

– Ну а что?! Ему не понравится, и он простит тебе долг, лишь бы ты от этого… Как его?

– Виталик.

– Вот. Чтобы ты от этого Виталика отстала. В твоем положении пора сжать кулаки и идти напролом!

– Да ну, не хочу.

– Конечно, лучше с кем-то вроде Сергея твоего…

– Ой, прошу, не начинай!

– Ладно, мне надо идти. Буду поздно. А ты веди себя хорошо!

В нашей жизни нелегко предугадать, на кого можно положиться, а кому не стоит доверять. Каждый раз – это лотерея. Никакие манеры поведения и факты тут не помогут. Если в одной ситуации человек тебя не подвел, это еще не значит, что не подведет в другой. У каждого своя допустимая мера и свои слабые места: деньги, нежность, забота, верность, сострадание – все это разные понятия, и каждый отдельно взятый человек по-разному следует им не только всецело, но и, опять же, по отношению к другому отдельно взятому человеку. Один мужчина может обмануть одну женщину, но умереть ради другой. Кто-то может осыпать тебя подарками, но быть настолько безучастным, что даже не узнает о твоей болезни. И даже с виду щедрый и добрый человек может не устоять и предать тебя, если речь зайдет о крупной сумме денег. Насколько было бы проще, если бы можно было судить о людях только исходя из каких-то видимых глазами вещей: манеры одеваться, уровня достатка или, например, цвета глаз – все голубоглазые априори честные, а все кареглазые – лжецы. Но это невозможно, даже по поступкам мы не можем полностью узнать человека и предугадывать его действия. Человек всегда так сложен, так много «но» и «если» в характерах, свободы и плена одновременно, столько проблем, противоречий, непонимания. И мы стараемся не замечать все эти «но» и «если», предпочитаем верить в то, что хотим, а потом оказываемся избитыми, истерзанными, несчастными.

Анна задумалась о своих отношениях с Сергеем. Все, что она получила от него, – притворство и ложь. Он, наверное, придумал убедительное оправдание своему поступку. Но не только Сергей был виноват в случившимся, её чувства тоже были ложью. Она была наказана за собственное лицемерие, за отказ от себя. Кредит был способом обмануть не только его, но и прежде всего себя саму. Попытка доказать, что их чувства – реальность, а не вымысел.

Но настоящие чувства не требуют доказательств. Они гораздо более эгоистичны и дотошны. Если бы она любила Сергея, то знала бы его истинную натуру, а также то, что ему нельзя доверять в финансовом плане. Принимая человека таким, какой он есть, мы не должны упускать из виду его недостатков. Но, увы, мы слишком часто хотим быть обманутыми, стремясь к вымышленному идеалу. На самом деле то, что ослепляет, делает избранника другим в наших глазах – это не любовь, а наше желание любить само по себе. И вот мы принимаем желаемое за истинное и ждем, что любимый человек будет – нет, он обязан! – соответствовать этому желаемому.

Виталий говорил все верно – люди постоянно врут. И боязнь одиночества заставляет унижаться их перед другими и перед самими собой. Может, лучше и не сближаться ни с кем, а просто болтать с незнакомцами о разных вещах? Это довольно легко и приятно.

Затем мысли увели Анну в воспоминания об отце, по которому она все же чуточку скучала. На самом деле он не был таким уж плохим человеком, просто жил неправильно. Часто папа просыпался по утрам и не помнил, что делал вчера, или делал вид, будто бы не помнит – из-за чувства вины. Он был больным, несчастным и беспокойным. Ныне Анна подумала о том, что в его жизни могла случиться своя печальная история, изменившая его. Почему же люди так часто выбирают неправильный путь? И почему её родители просто не развелись, если были несчастливы вместе? Они ругались по-страшному, били друг друга. Анна пряталась или убегала из дому в те моменты. Часто, возвращаясь из школы, просто стояла под дверью, боясь зайти в дом. Идти было некуда – друзей не было, одноклассники её не обижали, они просто её не замечали. До пятого класса Анна много времени проводила в деревне с бабушкой, матерью отца. Там было спокойно, но скучно. Ей всегда хотелось иметь близкого сердцу человека, брата или сестру. Бабушка умерла, когда Анне исполнилось одиннадцать, дачу продали, и оставалось просто проводить больше времени в городе. Анна записалась в библиотеку, математическую секцию и, если родители давали деньги, ходила в кино. Детство казалось длинным, одиноким, наполненным страхом, и всю свою сознательную жизнь она только и делала, что пряталась: от обстоятельств, от себя, от правды, но все это никак не помогало избавиться от сосущего чувства в животе.

И вот наконец-то она смогла вспомнить свое детство без слез и чувства жалости к себе, потому что вдруг ей представилось, будто бы все это одиночество и страх чего-то да стоили.

Глава 6

Рано утром Константин Николаевич отправился в больницу, без лишнего беспокойства оставив свою гостью одну в квартире. Гораздо больше его волновало само происшествие. За годы работы прокурором он навидался подобного в достатке и на данный момент рассчитывал разобраться с проблемой при помощи закона.

В городе было мало машин и людей, зато птицы кричали как сумасшедшие, будто бы чувствовали и выражали криком его внутреннее негодование, позволяя ему самому сохранять привычное хладнокровие. В больницу Константин приехал к девяти часам утра и, когда он зашел в палату, рядом с пациентом крутилась медсестра. Влад сидел на кровати с босыми ногами, в футболке и трениках, в бодром настроении.

– Ты как?

– Нормально, выпишут сегодня. Крепкий я парень, оказывается.

Когда медсестра вышла, Константин спросил серьезно:

– Почему сразу не рассказал?

– Не знаю. Что-то с ними не то…

– Конечно, не то.

– Я немного другое имел в виду. Мне показалось, они по наводке пришли. Будто бы стоит за ними кто-то.

– Не понял, как это могло быть причиной ничего не говорить?

– Хотел держать их от тебя подальше. Боялся, они тебя прощупать пришли на предмет слабых мест. Ну разве не странно то, что они стали приходить после визита Головы в бар? Я, наверное, брежу, – Влад потер лоб ладонью.

– То есть ты меня защищать удумал?

– А что? Почему не могу?

– Не нужно. И ты знаешь, почему. Ты должен о себе беспокоиться.

Влад обиженно отвернулся. Видимо, ждал, что друг оценит его заботу, а не начнет ругаться. Константин продолжил:

– Он спрашивал, не нужны ли мне работники, хотел каких-то головорезов устроить. Я сказал, что не нанимаю людей, которых не могу контролировать.

– Пристраивал людей из банды? Ты отказал, и они решили отыграться? Или полковник догадался, что бумаги у тебя?

– Столько времени в ус не дул, а тут вдруг подорвался?

Влад только пожал плечами в ответ.

– Надо было согласиться, – вздохнул директор.

– Они бы втянули тебя в проблемы.

– Вероятно, этого и хотят, но зачем?

– А может, все из-за девчонки, как думаешь? Такое бывает, разве нет?

Константин пожал плечами.

– Животные, – только и выдавил он.

– Иногда, если чего-то захотел – это уже дело принципа, не важно, хорошее или плохое, просто люди упрямые.

Константин нахмурился – такого за свою жизнь он тоже навидался.

– Это не принципы, а алчность, – сказал он. – Ты ведь не пытаешься их оправдывать?

– Нет, конечно. Упаси бог! Просто не хочу, чтобы ты срывался сразу аки бешеная собака.

Директор только усмехнулся в ответ и достал телефон:

– Ладно. Попробуем не срываться.

– Кому пишешь?

– Начальнику.

– Голове что ли? И что пишешь?

– Поговорю с ним для начала, – и он убрал телефон обратно в карман. – Во сколько тебя будут выписывать?

– Ну, сначала проведут еще осмотр, уколы, то, се… Выпишут не раньше двух.

– Хорошо, я вернусь.

– Эй, – окликнул его Влад в дверях, – я ведь правильно понял, ты не собираешься устраивать резню?

– Не неси чушь. Нет, конечно. Когда я такое делал? – обиженно произнес директор. – Сначала все выясню. А ты пока, может, уедешь куда-нибудь?

– Не рано ли паниковать? У нас ничего кроме предположений. В опасности могу оказаться не я.

– На остальное мне плевать.

– Ой ли? – усмехнулся Влад и продолжил: – Да и потом, у меня близкие имеются, не могу я так просто все бросить и уехать.

– У тебя дочь в другом городе живет, что ты мне втираешь! Вот и навестил бы её.

– Ты прям жаждешь от меня избавиться, как я посмотрю!

Константин лишь махнул рукой и ушел.

– И не подумал, что я о нем, дураке, говорю, – пробурчал Влад, оставшись один.

Июнь подходил к концу, и на улице воцарилось настоящее лето, жаркое и душное. Константин снял пиджак, сел в машину и задумался. Он достал из бардачка деревянную коробку, похожую на китайскую шкатулку с секретом, немного посмотрел на предмет, лежавший внутри, и закрыл ее. «Это все случайность или нет?» – подумал он.

Долгое время он пытался понять то, что понять невозможно, но сколько ни искал, найти ответы на свои вопросы не получалось. «Может, их просто нет», – решил он в какой-то момент и стал жить как мог. Но эти вопросы снова встали перед ним и не дают покоя. Опасения совершить ошибку, причинить вред близким людям, сойти с ума самому от душевной боли. Страх питается нашими чувствами, выстраивая колоннаду вокруг души. И ты заперт там. Но сквозь бреши между колоннами подобно свежему ветру и летнему солнцу в твою жизнь медленно протискиваются самые наивные, самые упертые, самые нуждающиеся в тебе. Они делают первый робкий шаг, а потом готовы вытянуться оловянным солдатиком, втянуть живот, сжать плечи, не дышать, лишь бы пролезть в эти щели, потому что ты нужен им и потому что они нужны тебе. Без них колоннада сдвигается, внутри становится тесно, щели перестают пропускать свет и воздух. Все теснее и теснее, того и гляди каменные столбы раздавят тебя, ты перестанешь быть человеком и превратишься в отвратительное месиво из кожи, крови и костей.

– Не быть бешеной собакой, ладно… – Произнес Константин вслух и завел машину.

Приехав в офис и по обыкновению молчаливым кивком поприветствовав работников, он закрылся в своем кабинете – Константин не шибко любил налаживать отношения с людьми. Часа через два дверь с грохотом распахнулась и в кабинет вошел начальник отдела уголовного розыска, большой, грузный, неприятный в целом человек. Директор сидел за своим столом и лишь слегка приподнял глаза на визитера, оторвавшись от своих бумаг. Начальник прошел прямо к нему и уселся напротив. Директор отложил бумаги, посмотрел на гостя, но ничего не сказал. Полковник начал первым:

– Считаешь, меня можно вызвать, как мальчишку?

– Не пришлось бы – не вызвал, начальник.

– Прекрати меня так называть! Никакой я тебе не начальник и не был им никогда!

– Не по званию же мне к тебе обращаться.

– Чего ты хочешь? Я должен волноваться?

– Я просто хочу, чтобы моего друга и моего должника никто не трогал. Какие ты ведешь дела с этой бандой? Почему позволяешь им столь много?

– Если не знаешь – тебе же лучше. Ты всегда был умным. Не становись дураком сейчас! А я попробую договориться с ними. Но договорюсь ли я с тобой?

– Не беспокойся об этом. Я просто хочу спокойной жизни. Поэтому постарайся сделать её такой.

Начальник еще некоторое время буравил собеседника взглядом, но поняв, что тот абсолютно равнодушен к его потугам, молча поднялся и ушел.

Константин Николаевич постучал пальцами по столу – настроения работать после беседы с полковником не было. Он встал и вышел на крохотный балкончик в своем кабинете, по крайней мере можно будет сообщить другу хорошие новости за обедом.

Июньское солнце делало город не столь болезненным. Обычно он выглядел гнетущим из-за того, что основной массив построили уже после революции. Архитектура была строгой, сдержанной и по большей части невыразительной и унылой. Даже в центральной части стояли в основном однотипные панельные дома. От величавых временных построек остались заброшенные полуразвалившихся бесформенные глыбы из гранита, мрачно торчащие в нерентабельных районах города.

Поблизости располагался санаторий, однако богатых людей этот город привлекал наличием незаконных казино. Приезжих в городе было видно сразу, они выделялись, никто не мог сказать, чем и почему, но те, кто поселился здесь недавно или приехал на какое-то время, были другими, словно незваные гости на свадьбе.

Время здесь тянулось медленно из-за однообразия и скуки, люди не думали о нем, они просто изнашивались и умирали. Наверное, поэтому больше всего горожане боялись оставаться в одиночестве – чтобы тоска не завладела ими. Они стремились общаться, учиться, заводить семьи. Они цеплялись за других даже тогда, когда это заставляло их страдать. Жители любили проводить время в торговых центрах или барах, а вот в парках народу было мало – многие имели дачный участок, куда уезжали на выходные, у многих престарелые родственники жили в окрестных деревнях. Крайне редко местные выезжали на отдых за границу – территориально было невыгодно и дорого. Поэтому жители не имели возможности взглянуть на свой город по-новому после разлуки, но в сущности он был хорош для тех, кто не любит перемены и лишнюю суету.