Читать книгу Очарованный край - Наталья Голубева - Страница 1

ОЧАРОВАННЫЙ КРАЙ.

«Суровый край, его красам,

Пугаяся, дивятся взоры;

На горы каменные там

Поверглись каменные горы;

Синея, всходят до небес

Их своенравные громады;

На них шумит сосновый лес;

С них бурно льются водопады;

Там дол очей не веселит;

Гранитной лавой он облит;

Главу одевши в мох печальный,

Огромным сторожем стоит

На нем гранит пирамидальный;

По дряхлым скалам бродит взгляд;

Пришлец исполнен смутной думы:

Не мира ль давнего лежат

Пред ним развалины угрюмы?»

Эда

Е. А. Баратынский

– Ай, да здесь комары! – взвизгнула Люба, хлопая себя по длинным стройным ногам под мини-юбкой.

– Ты нашла, что надеть на природу, – бросил Роман, ничуть не сочувствуя ее несчастью. Потом весь досадливо сморщился и полез за шиворот новенькой найковской худи за пронырливым кровопийцей.

– В сентябре что за комары? У них самый сезон в июне. А теперь, так – остатки, – пробасил Николай, не спеша разбирая тюки с вещами.

Кроме них троих из съемочного вагончика вышли еще Сергей и Настя.

– Сан Саныч, здесь комары! – заканючила Люба, обращаясь к режиссеру, который грузно вылезал с переднего сиденья.

– Ну, что ты хочешь, Любочка, это ведь Карелия. Сходи, переоденься во что-нибудь потеплее, – объяснял ей режиссер, как маленькой, но в тоне сквозили заискивающие нотки.

Люба дернула плечом:

– Пошли, – потянула она Настю, как будто та была ей всем обязана.

Настю немного мутило с дороги. После душной машины она глотала ароматный лесной воздух как изысканный напиток. Светло-голубые глаза, с почти незаметными белесыми ресницами, она подняла к такому же невзрачному пегому небу, видневшемуся между кронами уходящих вверх сосен. Льняные волосы рассыпались по плечам и пошли кудряшками от осенней сырости.

Девушка не сразу отреагировала на окрик подруги, ей не хотелось прерывать созерцание. И тут она встретила взгляд режиссера – маслянистый, липкий он уперся в нее и как будто уже оглаживал.

Настя потупилась и заспешила к вагончику. На щеках пятнами выступил румянец.

– Возвращайтесь быстрее, девочки. – крикнул им вслед Сан Саныч. – Сейчас устроим первый костер в нашем проекте.

– Уже начинаем съемки? – резко остановилась Люба.

– Ну, что ты, это лично для нас, так сказать, знакомство.

Люба отвернулась и, ничего не уточняя, распахнула дверцу трейлера.

Сан Саныч любил красивые обороты речи. Он считал, что говорить старинным языком – это признак культурного человека. К его несчастью, этого не ценила не только современная молодежь, но и сверстники.

Фигура режиссера с годами расплылась, и чтобы он ни надел, все висело на нем мешком. Брыли на щеках тоже заметно провисли. Складочки под глазами делали Сан Саныча похожим на печального бассета. Однако маленькие пухлые ручки с короткими толстыми пальчиками всегда оставались розовые и чистенькие.

Сан Саныч проводил взглядом девочек, почмокал губами и повернулся к мужской половине группы:

– Молодые люди, не поможете ли вы с организацией нашего дебютного костра?

Ответ на такой витиеватый вопрос напрашивался: «не поможем». Роман и высказался примерно в этом ключе, но доводить до конфликта ему было откровенно лень. Поэтому он сделал вид, что пинает какие-то палочки.

Сергей сразу же принялся бродить между ровными медными стволами сосен, собирая хворост. Его мысли витали где-то далеко, он тянул длинную ветку с хвоей, не разбираясь – сухое топливо или совсем сгнившее.

В то же время Николай – крепкий коренастый бородач с густыми рыжеватыми волосами, небрежно забранными в длинный хвост, – уже раскладывал припасенные заранее брикеты. Он отодвинул в сторону принесенный ему разносортный материал и принялся отбирать пригодный. К разведению огня Николай подходил основательно и с долей благоговения, как к таинству.

Люба зашла в вагончик и, не особенно беспокоясь, успела ли закрыться дверь, принялась расстегивать юбку, а потом пуговицы блузки. Она рвала их с раздражением, вся ситуация не нравилась ей с самого утра.

Настя щелкнула замком и, как всегда завороженно, наблюдала за подругой. Люба не стеснялась своей фигуры – длинные ноги с изящными переходами и ямочками так и звали их погладить. Упругая попка просто кричала о числе сделанных приседаний.

Сбросив все до кружевного белья, Люба нетерпеливо откинула тщательно выпрямленные каштановые волосы, натянула узкие джинсы и удобный свитшоп.

Настя не могла себе такого позволить. Она скрывала свои формы под немодными брюками-клеш. Собственные ноги казались ей слишком короткими и мягко говоря полноватыми, а в приступе самокритичности – просто жирными, таз – широким и низким. Правды ради, Настя призналась себе, что не мешало бы подкачать свои минусы в спортзале, но сразу отложила эту мысль в отдельный ящичек сознания, задвинула его и закрыла на замок. Физические упражнения ее только расстраивали, как длинные слова Винни Пуха.

Сейчас Настю больше волновал вопрос, который она хотела обсудить с подругой:

– Ты, не думаешь… что… Сан Саныч…

– Что Сан Саныч? – недовольно повернулась к ней Люба.

– Он может… – Настя замялась, сама идея выглядела глупой, – может приставать… к тебе… или …

И она совсем стушевалась.

Люба свела красиво подведенные густые брови, подождала несколько секунд продолжения и недовольно фыркнула:

– Ко мне? Пусть только попробует, хрыч старый!

Считая разговор законченным, она толкнула несчастную дверь, выругалась на закрытый замок и шагнула на лесную поляну, как на подиум.

Люба умела появляться эффектно – прямая осанка, походка от бедра, волосы слегка отлетают при каждом шаге. И тем обиднее было, что внимание на нее почти не обратили. Только Сан Саныч помахал: «Ну давайте же быстрее».

Роман удобно расположился на раскладном стульчике у огня. Выглядел парень так, как будто он тут режиссер и продюсер в одном лице – развалился, закинул одну ногу на коленку другой. Зауженная брючина задралась и открыла тощую щиколотку с выступающей костяшкой. Настя жадно ловила эти мелочи. У нее голова кружилась, когда она смотрела на этого высокого блондина или встречала взгляд его голубых глаз.

Роман же вовсе не замечал ее порывов. Подсмеиваясь надо всеми свысока, он согревался мыслью о сумме, которую получит, хотя и придется всю зиму торчать в этой дыре.

Вот только свежий прыщик на лбу не давал парню покоя. Он взъерошил давно и тщательно отращиваемую челку: «Даже хвост не завязать, и девчонки таращатся».

Люба села, нарочито сжав коленки. Настя устроилась немного позади нее.

Николай с Сергеем расположились напротив.

– Итак, уважаемы дамы и господа, с этого момента прошу считать наш проект официально открытым, – Сан Саныч был заметно взволнован и все время потирал розовые ладошки.

– Так мы уже снимаем? – оборвала его Люба, демонстративно оглядывая поляну.

За соснами не прятались камеры, не тянулись на стойках микрофоны. Просто небольшая компания ребят сидела в лесу, словно туристы-голодранцы, которым нечего больше делать, кроме как мерзнуть и кормить комаров.

– Аппаратура еще не приехала, опаздывает, – заметно сник Сан Саныч.

– Но сейчас знакомство, это для нас, это за кадром, – принялся он снова уговаривать Любу.

«Как же я устал! – думал в это время продюсер. – Мне ведь скоро пятьдесят пять. И к чему все это? За что мне это? Когда в восьмидесятых, далеких восьмидесятых, я занимался, хорошо, начинал заниматься мультипликацией, я ведь мечтал, что буду делать мультфильмы детям. А что потом? Потом с этими мультфильмами можно было зубы на полку положить. А я что, я как все – коммерция там, все такое. Надо признать, что некоторые сценарии, написанные вот этой вот рукой, между прочим, были весьма неплохи. По крайней мере, там была мысль. А-а, заплатили копейки и все равно положили «в стол». И теперь самое лучшее, что у меня есть – этот проект, и в придачу эта глупая молодежь. Какие же они все глупые!»

В этот момент взгляд у Сан Саныча был такой печальный и укоризненный, что, глядя на него, можно было сгореть от стыда. Только никто его не увидел.

Роман увлеченно тыкал в телефон. Люба обиженно отвернула носик в сторону и немного вверх. Настя не отрывала глаз от Романа. Николай сосредоточенно поправлял костер, словно хотел довести его до совершенства. Сергей оставил свою задумчивость и с наивным выражением, даже слегка приоткрыв рот, смотрел на Настю.

Сан Саныч тяжело вздохнул:

– Сейчас пусть каждый расскажет немного о себе, – снова начал он фальшивым бодрым тоном, отработанным годами. – Любочка, начни, пожалуйста. Давай я представлю тебя остальным. Любовь Максимиллиановна Кулицкая – наша прима.

– Ха, прима! Отборочный тур не прошла, – вполголоса, но вполне различимо хохотнул Роман, не отрываясь от экрана смартфона.

– Что ты сказал?! – тут же набросилась на него Люба. Ее красивое лицо исказилось. Красные пятна были почти не видны под тональником, но накаченные гелем губы скривились неестественной дугой.

Роман вскинул руки и закрылся в шутовском жесте, изображая ужас.

Сан Саныч покрылся холодным потом: «А ведь придется постоянно разбирать конфликты! И зачем я в это ввязался!» – подумалось ему.

Но в это время в их круг вошла Марья Ивановна – пожилая женщина, про которую все успели забыть. Да и кто же будет помнить про уборщицу, повариху, костюмершу – какие только она не выполняла обязанности; в общем, про обслуживающий персонал. Сейчас Марья Ивановна несла в одной руке чайник, а в другой, тяжело изгибаясь на один бок, полканистры воды. Она прихрамывала почти незаметно, просто осторожно ставя ноги, уже прихваченные артритом.

Чтобы пройти, старушка слегка отодвинула разбушевавшуюся Любу, как досадный мешающийся предмет, как табуретку посреди кухни. Девушка вскинула руки в немом движении: «Да это же невозможно!» И снова уселась на место.

Роман тут же заинтересованно уткнулся в телефон, словно ничего и не произошло.

Сан Саныч выдохнул. Николай и Сергей почти одновременно поднялись помочь с чаем. Марья Ивановна оставила им посуду и поковыляла к вагончику.

Люба приняла для себя решение и начала зачитывать давно разученное резюме:

– В различных студиях занимаюсь театральным искусством с тринадцати лет. Работала с Н…ским. Принимала участие в С…ком и Ю…шенском фестивалях. Проходила кастинг в последнем сезоне Дом-2, – Люба сделала паузу и с усилием продолжила: – На этом проекте собираюсь улучшить свои навыки и получить новые возможности.

Ох уж этот кастинг, он до сих пор стоял у нее комом в горле. Модный фотограф сделал ей такие безвкусные фотографии, что она сразу отправила их в корзину. А с портфолио неизвестного любителя, которого присоветовали девочки, ее рассматривали в первой десятке. И только из-за какой-то чм@шницы (Люба выругалась про себя) она осталась одиннадцатой. Не помогли ее внешние данные и готовность к… некоторым уступкам.

«И что им вообще надо, импотенты старые?» – до сих пор негодовала Люба. Знающие люди намекнули, что участие в проекте попроще поможет ей в будущем.

«Вот оно – мое будущее: мокрое бревно под попой, вонючий костер и комары!»

– Выполнять работу по дому я не собираюсь, я не служанка! – сорвалась Люба с официального тона. – И очень надеюсь, что у меня будет номер с приличным душем и кондиционером.

– Скорее, пригодится печка – зимы здесь холодные, – пробасил Николай.

Сергей наивно не сдержал улыбку, а Роман так вообще покатился со смеху.

Люба сжала зубы – ей был нужен этот проект.

– Ладно, давайте я расскажу, – повысил голос Роман, прерывая Сан Саныча, который хотел дать слово Насте. – В моем списке четыре рекламы, два сериала…

– Массовка! – прошипела Люба, довольная, что может отомстить этому выскочке.

– Актер второго плана, – поправил ее Роман, прекрасно расслышав. – А сюда я пришел, чтобы быть победителем. Так что массовкой тут будете вы, ребята, без обид.

– Раз уж ты нацелился на победу, – съязвила Люба, – то придется выполнить условие.

– Девочки, мальчики, не ссорьтесь, – увещевал их Сан Саныч. – Победителями станут двое – сложившаяся пара, сыгравшая на проекте свадьбу. Они получат приз, который пока держится спонсорами в секрете.

На лице у Романа проскочило сомнение: «А сдалось ему все это?» Но в следующий миг он решил «забить», то есть отложить проблему на потом. Люба светилась торжеством: «Никуда он не денется! Двое других ему точно не конкуренты, но сначала она прополощет мозги этому горе-актеру».

Сергей смотрел на Настю, забыв о приличиях, в упор, даже несколько навязчиво. Девушка вдруг почувствовала раздражение и досадливо поморщилась: «Сан Саныч, теперь этот – что им всем надо?» Она не привыкла к пристальному вниманию, хотя где-то в глубине души была даже довольна.

– Настенька, мы тебя слушаем, – вывел ее из задумчивости режиссер. – Что тебя привело на проект?

Привела ее, безусловно, Люба. Она всюду таскала с собой подругу – на встречи и кастинги. И идти одной не скучно, и всегда есть кому высказаться, и на фоне простенькой девушки будешь выглядеть королевой. Может в этом секрет, почему красивые девочки дружат с дурнушками?

Но и у самой Насти сложилось множество мелких обстоятельств, которые, если присмотреться, были не такие уж мелкие. Как, к примеру, сбежать из семьи, в которой уже жить не возможно? Правильно, пойти учиться. А если мама – учительница русского языка и литературы? Вот это уже вопрос.

Нет, все у них в доме было чинно, никто никогда не ругался, но каждый вечер у Насти складывалось ощущение, что ее вызвали к доске. Школу она еще кое-как закончила. Пришло время подумать об институте, и тут мама выбрала религиоведение. Насте было практически все равно, а чтобы не проводить вечера дома, она устроилась на подработку в Макдоналдс. Мама поворчала, но даже осталась довольна, что дочь сама себя обеспечивает.

А вот сомнительные походы с Любой родительнице категорически не нравились. Тут уже пошли скандалы.

Последней каплей стала встреча с Романом. На одном из кастингов он стоял у окна и рассеянно тыкал в телефон – высокий, белокурый и эти лучистые глаза чуть с прищуром. На изумленный взгляд девушки актер приветливо улыбнулся. Все – этого было достаточно, Настя влюбилась. Она пересмотрела все сериалы с его участием и в первый раз в жизни сама приняла решение.

Маме она не говорила до последнего, пока ее не утвердили в проекте. Потом сообщила, что оставляет институт и уезжает на съемки на полгода, положила на стол деньги и ушла. Точнее, сбежала, хорошо хоть сумку заранее подготовила. Настя даже вздрогнула, вспомнив ту сцену – крики, брань, слезы, обвинения, уговоры.

И вот она здесь, и надо ответить на вопрос, все смотрят на нее с ожиданием, даже Роман.

– У меня дедушка вырос в этих краях, – выпалила она первое, что пришло в голову. – Ему было десять, когда началась война… Великая Отечественная, – уточнила Настя зачем-то.

Дедушка был единственный в их семье, с кем Настя с удовольствием проводила время. Его рассказы о войне выглядели забавными историями. Настю это смущало. Только через много лет она догадалась, что то время навсегда останется для деда воспоминанием детства.

Вот он доходит до напряженного момента, белые брови взлетают вверх, собирая лицо во множество складочек, поблекшие, когда-то голубые, глаза блестят, и весь вид у него такой мальчишески-озорной.

– Настенька тоже хочет получить новый опыт, – ответил за нее Сан Саныч, увидев, что девушка замолчала. – Ну а вы, Николай?

– Моя работа далека от искусства, – начал бородач. – А в свободное время я занимаюсь реконструкцией истории. В основном, пятнадцатый-шестнадцатый века. Ваши коллеги-киношники тоже обращались. Мы помогали с конными боями. Так что к массовке мне не привыкать.

– Мы решили добавить аутентичности, – вставил слово Сан Саныч, очень довольный, но встретил холодный взгляд Любы и осекся.

– Воу, воу! – подскочил вдруг Роман. – То есть рубиться там на мечах – хряк, хряк – круто!

– Да, и поединки тоже, – спокойно согласился Николай.

– Вот это бы я попробовал. Лучше, конечно, сразу автомат – та-та-та! И без всяких разговоров.

– Автоматы появились значительно позже, – пояснил бородач.

– Мечи подойдут, покажешь потом? – отмахнулся Роман.

Его глаза блестели, и он постоянно стряхивал мешающую челку.

Марь Ивановна снова появилась, поставила на импровизированный стол из чурбаков поднос с кружками. Натянув рукав кофты, чтобы не обжечься, сняла с треноги закопченный чайник, разлила чай. Ее движения были несколько скованными, и видно было, что давались ей через силу.

Насте стало не по себе: «Что мы господа, чтобы за ними ухаживала больная старушка?»

Девушка еще не решила, что ей сделать, а Марь Ивановна подняла пустую канистру:

– За водой бы что ль сходили. Уж и стемнеет, а не попить, не посуду вымыть.

Люба закатила глаза: «Начинается!»

Но Настя уже вскочила:

– Я схожу! Где здесь… – она оглянулась на край поляны. Опыта туристических походов у нее не было совсем.

– Да, вот там, в овражке ручей, – махнула ей Марь Ивановна за стену сосен.

Настя уже пожалела о своем порыве. Хотя свет низкого осеннего солнца косо падал через лес, отходить от компании было неуютно. Девушка с тоской посмотрела на Романа, но он увлечено болтал с реконструктором.

– Автомат Федорова, – азартно щелкал пальцами красавчик, – использовался в Первую мировую.

– Строго говоря, – поправлял его Николай, – Фёдоров – талантливый русский конструктор – разработал автоматическую винтовку еще в тысяча девятьсот седьмом году.

– Я же говорю, – театрально тряс рукой Роман, – первый автомат изобрели русские!

Настя потихоньку побрела к опушке. Когда ее догнал Сергей, она испытала двоякое чувство благодарности и разочарования.

– Канистра с водой будет тяжелая, – простодушно сказал парень и выровнял с Настей шаг.

Край оврага возник неожиданно, как будто лес упал вниз. На почти вертикальном обрыве намечалась тропинка. Кусты черники бодро цеплялись за почву, кое-где даже сохранились ягоды. А дальше раздавался вширь глубокий распадок, заросший деревьями. Он вполне мог быть руслом полноводной реки, но ручеек прятался где-то на самом дне, изредка поблескивая среди ярко-зеленого мха.

– Как же здесь спуститься? – вырвалось у Насти.

– Люди ходили, значит, можно. Держись за деревья. Хочешь, я пойду первым? – отозвался Сергей. – Давай канистру.

«В принципе, я могу и не лезть туда», – промелькнуло у Насти, но она упрямо погнала эту мысль. – «Сама ведь вызвалась».

А еще ее притягивала зеленая воронка оврага, запах железистой воды и прелых листьев. Девушка спохватилась и начала осторожно спускаться вниз вслед за Сергеем, который был уже на середине склона.

Ручей петлял, бросаясь от одного края к другому. Корни сосен и пласты мха, подмытые течением, теряли опору и нависали с песчаного берега.

Не было никакой возможности пробраться вдоль этого ручья, не переходя через него. Благо, что перепрыгнуть такой узкий поток не представляло сложности. Настя прекрасно с этим справлялась, но когда Сергей протянул ей руку, приняла ее с удовольствием. Крепкая теплая ладонь дала опору. Девушка шагнула на ненадежный мох, и Сергей притянул ее к себе. Настя очень близко увидела изгиб его пухлых губ, каждую складочку и волоски, пробивающиеся в порах кожи. Предательские иголочки заплясали внизу живота. Ребята стояли, прижавшись, только мгновение, парень убедился, что Настя восстановила равновесие, и как ни в чем не бывало пошел дальше.

– Такой маленький ручей и такой глубокий овраг, – заметила девушка, чтобы прервать молчание.

– Это мягкие отложения последнего ледника, – с охотой отозвался Сергей, – песок, глина. Весной эта река разливается значительно шире, талые воды стекают с болот, прочищают себе русло и все глубже промывают распадок, пока не дойдут до гранитного основания.

Настя по-новому оглядела спутанную картину леса. Где-то высоко затенькала припозднившаяся осенняя птичка, ручей журчал бесконечную не приедающуюся мелодию, остро пахло грибами и сосновой смолой. Насте вспомнились случаи, когда дедушка брал ее на болото за клюквой и также подробно с любовью рассказывал про лес.

Под ногами плотным ковром расстилался мох. На его поверхности выделялись отдельные изумрудные звездочки. Девушка присела, погладила бархатное изобилие и улыбнулась счастливой улыбкой. Ей захотелось распрямиться, закинуть руки, подобно ветвям, и закачаться в такт с деревьями. Она попробовала повторить движение крон, Сергей ждал и улыбался вместе с ней.

Чтобы преодолеть метров сто, потребовалось не меньше десяти минут. Наконец дошли до небольшого озерца. Ручей закручивался под обрывом и промывал себе округлую чашу. Медные папоротники купали в воде резные листья. Дно просматривалось через прозрачную воду до последней песчинки, и течение лениво шевелило черные камешки.

Тут, где поглубже, и наполнили канистру. Надо было выбираться, но Насте не хотелось покидать это место.

На обратном пути Сергей нашел кочку, усыпанную брусникой. Во рту расплылся горько-кислый вкус, по телу прошла дрожь, словно Настя сбросила с себя давнее оцепенение, чувства обострились, на душе возникло радостное предвкушение чего-то хорошего.

Подойдя к еле заметной тропинке, девушка закинула голову, глядя на отвесную стену. Теперь ей казалось, что туда просто невозможно залезть.

– Иди вперед, – предложил Сергей.

Но Настя замотала головой. Ей сразу представилось, как он будет рассматривать ее снизу.

– Давай я за тобой.

У костра все пили чай.

Похоже, по кругу ходило и что-то покрепче. Сан Саныч был уже в приподнятом настроении.

– Настенька! – возопил он, похлопывая по бокам ручками. – А вот и Сережа, мы тебя ждали. Ты еще не представился. А ведь это наш научный консультант! – Сан Саныч с преувеличенной гордостью обвел взглядом присутствующих.

– Научный консультант? – встрял Роман, выпучив глаза и явно переигрывая.

– Ба, да среди нас ботаник! Не серчай, чувак, ничего личного.

Он покровительственно похлопал Сергея по плечу. Тот пребывал где-то в своих мыслях и, похоже, даже не заметил издевку.

– В этом году я закончил исторический институт при Университете. Александр Александрович пригласил меня в проект. Здесь я надеюсь собрать материал для кандидатской диссертации.

– Николай Константинович, – первым подошел к нему рыжеволосый бородач и протянул руку.

– Сергей Михайлович, – парень охотно пожал руку, атмосфера разрядилась.

Роман тоже отметился, и ритуал знакомства был завершен.

Все разбились на группки.

Люба втолковывала режиссеру:

– Скоро приедет маман, ей надо выделить отдельную комнату. Или вы думаете, я буду жить с ней под одной крышей?

Сан Саныч соглашался и кивал грустно, как ослик Иа.

Он было подумал отвлечься, но упоминание о «маман» отбросило его к самым душераздирающим воспоминаниям. Эта женщина не давала ему покоя. Было бы преувеличением назвать ее «бывшей». Скорее, она всегда появлялась в самый неподходящий момент жизни и чем-то загружала бедного режиссера.

В этот раз проект еще только обсуждался в кулуарах, а маман явилась и потребовала, именно потребовала, чтобы её дорогую Любочку взяли непременно на главную роль: «Девочке нужен опыт работы!»

«Ну какой опыт, какая главная роль, она же ничего не понимает в шоу-бизнесе!» – заламывал руки Сан Саныч.

Но маман была непреклонна и поставила условие: «Чтобы конкурентки в подметки моей дочке не годились!»

Сан Саныч извивался перед спонсорами, как уж на горячей сковородке, чтобы отсечь всех остальных претенденток, пока не утвердили Любу и в пару к ней Настю. А вот теперь по традиции маман приедет на съемки и опять будет портить ему кровь.

В это время Роман направился к Насте. Сердце у девушки ёкнуло. Она посильнее сжала в руках кружку с чаем.

– Как тебе здесь? – обратился к ней красавчик. На ее памяти это был первый раз, когда они разговаривали.

Настя вспомнила зеленый овраг, ручей, петляющий среди бархатного мха.

– Здесь очень красиво… – засмущалась девушка.

Роман ее прервал:

– Ты, получается, местная?

Она хотела сказать, что это не совсем так, но актер второго плана спешил высказаться:

– Как думаешь, где тут ночные клубы? Можно будет поразвлечься?

Настя поперхнулась от такого вопроса и только усиленно затрясла головой в знак того, что понятия не имеет.

– С тобой все в порядке? – поинтересовался Роман и сразу отошел к другому кружку.

– А теперь рад представить вам наше реалити-шоу, – провозгласил Сан Саныч и выдержал многозначительную паузу: – «Очарованный край»!

Режиссер с хмельным торжеством оглядел присутствующих, но восторга не встретил.

– Ведь очарованный, очаровательный – это так мило, ми-ми-ми, как вы это обычно говорите, – начал объяснять Сан Саныч все больше переходя на извинения. Идея названия, как и сюжет реалити, принадлежала ему, спонсоры внесли лишь незначительные изменения, и режиссер рассчитывал произвести фурор.

Наконец откликнулся Николай:

– В прямом смысле «очарованный» происходит от слова «чары». Не стоит играть с такими понятиями, – выразил он сомнения.

– Сценарий уже утвердили, – взял более деловой тон Сан Саныч, – изменить ничего не получится. Надеюсь, шоу доставит всем максимум удовольствия. И вы с пользой проведете время.

– Конечно, с пользой, – вполголоса проронил Роман, – такого гонорара у меня еще не было.

– Знаете, – начал вдруг Сергей, – чары – самое подходящее определение для этих мест. Карелия полна всяческими легендами. Чего только стоит мифический народ – чудь белоглазая. Считается, что местом их обитания был северный Урал. Но топонимы Чудской бор и знаменитое Чудское озеро сохранили следы их пребывания далеко на западе. А в Южной и Северной Карелии до сих пор обнаруживают артефакты, связанные с этим странным народом. Дело в том, что они имели особые отношения с камнями. По преданиям, чудины могли проходить сквозь каменные стены, преодолевая не только расстояния, но, возможно, и время.

Сергей выдал весь текст ровным тоном, как будто читал лекцию в университетской аудитории, и посмотрел на окружающих все тем же ласковым и доверчивым взглядом.

Ребята вокруг стояли с открытыми ртами, а Сан Саныч удовлетворено потер руки.

– Здесь недалеко есть место, где как раз сделали подобные находки. Когда я готовился к проекту, то выяснил координаты. Это пещера в полутора километрах от нашего лагеря.

Сергей показал точку на навигаторе. Она действительно была близко, и к ней тянулась ниточка дороги.

– Давайте туда сходим! Вот это движ! – тут же подхватил Роман, ему явно не хватало приключений.

Настя от этого предложения пришла в восторг, глаза у нее горели. Николай высказался в том смысле, что он никогда не против размять ноги. Люба, как всегда, надулась, но ей тоже надоело торчать без толку посреди поляны. Начали было уговаривать Сан Саныча, но он принялся отнекиваться:

– Идите ребятки, я уже стар для таких походов, – алкоголь и правда подействовал на режиссера усыпляюще. – Мы пока с Марь Ивановной обустроим лагерь.

– Детей, детей-то к ночи ж совсем привезут. Жить-то им где-то нужно! – старушка возникла так неожиданно, что все вздрогнули.

– Каких еще детей? – скривился Роман. У Любы на лице было похожее выражение.

– Требование спонсоров, – Сан Саныч опять подумал, что он извиняется. Да когда же это прекратится!

– Ясно, – Роман брезгливо поморщился, – хотят запихнуть рекламу детских товаров. А у нас разве шоу не восемнадцать плюс?

Сан Саныч, похоже, решил пустить все на самотек:

– Что поделаешь. Прогуляйтесь пока светло, а там съемочная группа доберется. Глядишь, и начнем потихоньку.

Молодежь весело загомонила, как будто получила исчерпывающие объяснения. Только Николай постарался поймать бегающие глазки Сан Саныча. Что-то в этом взгляде тревожило, но картинка никак не складывалась.

– Вы костюмы та прикинули бы хоть на плечо, – Марь Ивановна снова появилась на поляне. – Что на завтра подшить, что подогнать? А уж вернётесь чай затемно.

– Опять что ли переодеваться? – Люба привычно закатила глаза.

– Тебе не новость, – подначил ее Роман, за что чуть не получил тычок в бок, но удачно увернулся.

– Да, да, – закивал Сан Саныч, не удержался и потёр ручки. – Пройдите пока, посмотрите антураж. Мы для вас подготовили несколько сюрпризов.

Ребята весело потянулись к вагончику. Марь Ивановна уже разбирала гардеробную. Когда она успела расставить раскладные столы и выложить на них ворохи вещей, осталось загадкой.

Люба выбрала самый яркий малиновый сарафан, густо расшитый люрексом и стеклярусом.

– Аутентичность, говорили они, это бренд, говорили они.

– Рубаху не забудь, – появилась на ее пути Марь Ивановна внезапно так, что Люба дернулась.

Настя тоже присмотрелась к платьям. Стала выбирать неброское и вытащила из груды цвета армейского хаки закрытое с длинным рукавом. Прикинула на себя, то что нужно, ниже колена, и поспешила за Любой в вагончик.

– К такому наряду полагаются сапожки, – Марь Ивановна протянула Насте пару кирзачей маленького размера, как раз по ноге.

– Вот уж спасибо, – отозвалась Люба, – я лучше в своих кроссовках.

– Я тоже, – впервые согласился с ней Роман.

Он уже натянул на футболку черный кафтан с серебряной отделкой. Из-под него торчали тощие ноги в зауженных джинсах и белых бутсах.

Настя стыдливо отставила сапоги в сторону.

Николай так ничего и не выбрал. Примерил зипун на овчине, аккуратно сложил на место и обратно влез в походную куртку со множеством карманов. Сергей также остался с своей одежде. Наряды его вовсе не интересовали. Он разве что не подпрыгивал от нетерпения. Наконец все были готовы.

Дорога обнаружилась метрах в ста от поляны – неровная полоса песка и камней, с провалами ям, залитых стоялой водой. По сторонам ее окружали высокоствольные корабельные сосны, а с краев опушала молодая поросль ёлочек.

Определившись с направлением, ребята пошли, не торопясь, огибая лужи. Вскоре потянуло прохладой и свежестью большой воды. Недалеко за поворотом открылись домики деревни, разбросанные в низине. За ними виднелся озерный берег, там начиналась Ладога.

– Раньше это озеро называли Альдейгья, – начал рассказывать Сергей. – На древнем протоязыке слова, начинающиеся на «А», обозначали свет и были связаны с водой. Потом значение перевернулось ровно наоборот, стало чем-то темным, пугающим. В некоторых местностях сохранилось название «похья»* – дно озера и в то же время Бездна.

Миновали разрушенные сараюшки, живописные, с провалившимися крышами, поросшие ярко-зеленым мхом, затем углубились в лес. Здесь сразу потемнело, рослые ели тянули вершины к серому небу, а оно словно опускало к ним пальцы.

– Смотрите, облака стекают в лес, – первый обратил внимание Николай, – такое нечасто увидишь.

Роман тоже поднял взгляд:

– Skayfall, – вспомнил он умное словечко, – падающее небо.

Девочки поежились. Настя невольно подалась ближе к Сергею, рядом с ним она чувствовала себя спокойнее.

– Но ведь автомат – это чисто русское название, – вернулся Роман к занимавшей его теме

– Согласен, применяется только в России и еще в странах СНГ, – Николай сел на любимого конька. – Чем дальше НАТО распространяет свое влияние, тем больше этот термин вытесняет «штурмовая винтовка».

– Да ведь и то и другое – автоматическое оружие, – кипятился Роман, – раз способно вести огонь очередями!

– Почему чудь называется «белоглазой»? – Насте не давал покоя этот вопрос, и она хотела переключить разговор на интересующую ее тему.

Сергей ответил ей в своей обычной манере – просто и обстоятельно:

– Это загадка. Есть несколько гипотез. Считают, что чудинов видели обычно в темноте пещер, и глаза их горели фосфорическим светом. Другое предположение строится на том, что этот народ имел почти белые волосы и, соответственно, светло-голубые глаза. Вот как у тебя.

Сергей остановился и заглянул в глаза Насти. Она вся подобралась, но он спокойно продолжил:

– И поэтому другим людям с карими глазами чудины казались белоглазыми.

Люба шла позади и только диву давалась: "Тюха прилипла к ботанику, эти двое солдафонов нашли друг друга. Совсем мужики ослепли, до меня никому нет дела!" Красотка кипела внутри.

Дорога пошла вверх, все круче забираясь в гору и в то же время сворачивая направо. Ели наклонялись над нежданными путниками, словно рассматривая их. Тянули длинные тонкие ветви, с которых полотнищами свешивалась хвоя, загораживая глубины леса. Взгляд все время возвращался в провалы теней между стволами, пытаясь отыскать какое-то движение.

Неожиданно с ближайшего дерева сорвалась птица. Все невольно вздрогнули. Большой силуэт с мягкими контурами четко прорисовался на фоне неба, пока лесной житель парил вдоль створа дороги.

– Кто это? – заверещала Люба.

– Это филин, – басовито сообщил Николай.

– Что он здесь делает? – не унималась прима.

– В Карелии обитает до десяти видов сов. По сути, это их дом, а мы пришли к ним в гости.

– Считается, что в этих краях духи земли принимают обличья птиц. Если в лесу увидел птицу, значит, духи тебя признали, – охотно добавил Сергей.

Филин отлетел недалеко, сел на ветвях сухой осины, поднял острые «ушки» из перьев на голове и задергал горлом. Даже с расстояния были видны коричневые пестрины на крыльях и круглые желтые глаза.

Когда ребята двинулись дальше, птица, или дух, снялась и бесшумно растаяла в сумерках.

– Ну все, с меня довольно! – топнула ногой Люба. – Я возвращаюсь!

Она подождала реакции.

– Кто-нибудь проводит меня?

Девушка несколько раз развела руки, но готовности никто не изъявил.

– Да здесь недалеко, – успокоил ее Николай. – Отошли не больше, чем на километр. Иди по прямой, выйдешь к домикам.

Люба не могла поверить – ребята снова увлеклись разговорами и уже удалялись от нее.

«Да, фиг я за вами побегу!» – девушка резко развернулась.

«У-у, старый хрыч, сейчас до тебя доберусь!», – подумала она про Сан Саныча.

Красотка шла, разбрасывая комки грязи из-под ног, пока не выбилась из сил. Луж стало как будто еще больше. Остановившись перед очередной водной преградой, вольготно разлившейся на всю ширину дороги, Люба огляделась.

Лес стоял безмолвно, без единого движения, но словно наблюдал за ней осуждающе. Ветер полностью замер, оранжевых отблесков солнца не виднелось даже на верхушках елей. Еще светлело небо, но между стволами разливалась мгла. Если бы Любе попался прохожий или хотя бы машина, она бросилась бы на шею любому встречному. Но нет, на дороге не было ни души, как будто лес вымер. Или наоборот, остался единственным живым существом, с которым теперь придется иметь дело.

Не опуская глаз от стены деревьев, девушка полезла за телефоном. Надо было давно включить фонарик. А еще лучше – позвонить, пусть Сан Саныч заберет ее. Люба была согласна просто услышать живой голос, почувствовать связь с реальностью. Она проверила один карман ветровки, потом другой – гаджета нигде не было.

«Потеряла!» – первая мысль пронеслась в сознании, а потом разлилась по телу противным ощущением озноба и слабости. Люба чувствовала себя на грани паники. Потом перед глазами четко встала картина вагончика и отложенная сумочка. «Оставила, когда переодевалась!» – облегчение, как всегда, сменилось раздражением. Очень глупо было оказаться в незнакомом месте без связи. «Настя еще со своими тараканами. Как сегодня все бесят!»

Однако злость придала силы. Люба торопливо пробралась по полоске земли на обочине, уже не заботясь о чистоте новых кроссовок, и ускорила шаг. Она кусала губы и сдерживала себя, чтобы не побежать, дорога казалась ей бесконечной.

Но буквально за следующим поворотом появились очертания сарайчиков, которые вся компания проходила недавно, в одном из них блеснул огонек.

Девушка даже себе не хотела признаться, как она напугалась, но свет обрадовал ее необычайно.

Строение опустилось так низко, словно за долгие года вросло в землю, на виду торчала только двускатная крыша, сплошь заросшая зеленью. Бархатными кочками на доски наплывал мох, кое-где пробивалась трава. При ближайшем рассмотрении обнаружилась приоткрытая дверь, подсвеченная изнутри, а за ней лестница, уходящая под землю.

Люба наклонилась к щели, толкнула дверь:

– Эй, кто… тут?

Она подождала, спустилась на одну ступеньку, чтобы заглянуть во внутрь. Это оказался погреб. Ступени приводили на земляной пол. По стенам на плотно навешанных полочках рядами выстроились глиняные горшки и другая утварь. В углах громоздились пузатые кадушки из деревянных планок, скрепленных железными обручами.

Светильник, дававший свет, находился тут же у входа – внутри плошки с маслянистой жидкостью плавал фитилек. В тесном помещении никого не было. Пахло грибами, сыростью, солеными огурцами.

Прима брезгливо поморщилась и подняла глаза к потолку. С него свешивались фестоны паутины вперемешку с плесенью самых фантастических цветов – лиловый, малиновый, лимонный с оттенками и переходами.

Среди этого взрыва красок, достойных модернизма, Люба заметила длинного червяка со множеством шевелящихся лапок. Девушка взвизгнула и отскочила, а в следующее мгновение сороконожка сорвалась с рыхлых лоскутов и побежала, извиваясь, ей под ноги. Люба заорала еще громче и, не разбирая дороги, рванула наверх, а потом прочь от погреба.

К счастью для нее, направление она выбрала правильно. Ноги сами вынесли к околице хутора. В ближайших окнах тускло горел свет. Перед крыльцом Люба остановилась отдышаться, ее еще била дрожь, но злость перекрывала все остальные чувства. Она даже не подумала, что в доме могут оказаться совсем посторонние люди, с силой толкнула дверь, прошла темные сени, пахнущие сеном и застоявшейся пылью, и ввалилась в комнату.

В приоткрытой заслонке печи жарко пылал огонь. На столе стояла свеча и еще по углам несколько лучин – вот и все освещение.

«Электричество им выключили, что ли?» – пролетело в голове у Любы, пока она моргала от щипавшего глаза дыма.

Ей навстречу выскочил Сан Саныч, да так и застыл, неуверенный, щуплый, словно его уже давно не кормили. Широкая одежда болталась на нем, как на пугале.

В углу раздалось детское хныканье. Оказывается, там сидела Марь Ивановна в длинном вышитом сарафане и укоряющее качала совершенно седой головой, как давеча лес. Мальчик и девочка трех-четырех лет от роду, робко прижимались к старушке. Из-за занавесок в глубине комнаты к малышам выбежала Настя и начала успокаивать.

Люба нахмурилась: «Значит, шла все время позади меня… а пока я заходила в ту грязную дыру, проскочила вперед… Зараза, могла бы окликнуть! Еще разберемся!»

Красотка перевела взгляд к столу. Там сидел кто-то еще, но свеча мешала его рассмотреть.

– Ну, здравствуй, доченька! – раздался глубокий голос, и женщина поднялась из-за стола.

– Маман? – удивленно протянула Люба. – Ты уже приехала?

Потом понимающе кивнула и обвела взглядом комнату, не находя видеокамеры.

«Это же реалити, – подумала прима, – значит, шоу началось».

***

– Ты отчислилась из института или взяла академку? – Сергей обратился к Насте, продолжая прерванный разговор, и только мельком бросил взгляд на оставшуюся посреди дороги Любу.

– Если честно, академку, – призналась Настя, снова краснея. – Хотя маме сказала, что бросила совсем. Никогда не могу решить окончательно.

Актер с реконструктором продолжали свою беседу:

– Ты читал «Майн кампф»? – Николай был удивлен, скорее, неприятно. Презрение к этому выскочке пересиливало даже врожденное дружелюбие.

Но Роман пропустил его взгляд мимо ушей.

– Я осилил несколько глав – занятное чтиво!

– Ты считаешь уничтожение миллионов человек занятным?

Настя услышала обрывки фраз, и ее передернуло. Ни о какой войне она не хотела сейчас слышать и вообще ни о чем плохом. Прогулка была просто великолепной.

Позади послышалось натужное подвывание трансмиссии. Какой-то машине тяжело давался подъём в гору, который недавно преодолели ребята. Наконец легковушка заползла на гребень, елозя колесами в грязи, и облегчённо притихла, только позвякивала под днищем оторвавшаяся железяка.

"Обычная проезжая дорога", – Настя поняла, что уговаривает себя и почти рассмеялась. Действительно, что здесь странного?

В боковом окне мелькнуло лицо водителя – помятое, с трёхдневной небритостью, кирпично-красное от ежегодного загара и неумеренного распития алкогольных напитков. Сощуренные слезящиеся глаза в складках век вцепились в ребят. И чем дальше машина продвигалась мимо группы, тем больше оборачивался водитель, уже вовсе не глядя на дорогу.

Машина удалялась, хотя и не быстро. Николаю не хотелось смотреть на Романа, все еще распинавшегося о своем, поэтому реконструктор уставился на задний бампер с номером. В осенних сумерках в этом кусочке металла ему казалось что-то неправильным. Потом мысли как-то резко перескочили на водителя.

«Нехорошая личность, скользкая. Люба повернула назад совсем недавно. Водитель догнал нас быстро. Значит, проехал мимо нее, не останавливаясь и не мог ей навредить. Надо было все-таки поводить. О чем я вообще думаю?»

Настя тоже вспомнила о Любе и оглянулась, но подруги уже не было видно за поворотом.

Их отвлек Сергей:

– Это здесь, – историк сверился с навигатором. Все остановились.

Лес тут был посветлее, его составляли молодые осинки. Листья с них уже облетели, выстилая буро-желтым ковром землю, а серые тонкие стволы позволяли рассмотреть пространство.

– Вот это да! – ахнула Настя.

За подлеском поднималась отвесная скала и уходила вверх на шесть-восемь метров. К ее основанию осыпались квадратные глыбы. Похоже, великан отколол гигантские кирпичи киркой да так и забыл в лесу, отвлекся от постройки дома.

Местами проглядывал голый камень в ржавых подтеках, а остальную поверхность густо покрывал неизменный изумрудный мох. Из складок на вертикальной стене росли кустики резного папоротника, свешиваясь вниз.

– О! – возопил Роман. – Природа во всей красе. Теперь я понимаю, зачем мы сюда забрались.

В руках у актера появился айфон, а Настя уже карабкалась по гранитным обломкам.

– Встань туда. Прекрасный ракурс! Несколько фоточек для Инстаграма.

Сергей торопливо настраивал камеру. Ему тоже хотелось запечатлеть местные красоты и Настю.

Девушка млела, ей еще никогда не доставалось столько внимания. К тому же сверху открывался захватывающий вид. За дорогой местность продолжала понижаться плавными складками. Зубчатая линия еловых вершин перемежалась пластами тумана. Солнце зашло, оставив после себя размытую розовую полоску. Особая тишина и спокойствие осени окутывали окружающий пейзаж магической дымкой.

Настя забиралась все выше.

– Осторожно! – предупредил Николай.

Он видел в картине леса совсем другое: мох скользкий, между камнями неровные провалы – самое то, чтобы загреметь туда. Вроде бы у всех нормальные кроссовки. А шнурки точно завязаны?

«Тьфу! Как в детском саду! Все время теперь за ними присматривать буду?» Бородач дернул головой так, что мотанулся хвост рыжих волос. И сам себе признался, что, да, будет, всегда и за всеми.

– В эти каверны легко провалиться, костей потом не соберешь, – Николай использовал смартфон более прагматично, включив фонарик.

Куски камня, упавшие друг на друга, образовали пространства, защищенные от дождя и ветра. Луч света выхватил небольшие пещерки и гроты, где мог бы поместиться человек.

– Да здесь жить можно! – восхитился Сергей.

И если Роман с Настей изобразили на лицах удивление, то Николай вполне серьезно оценил такую возможность.

Ребята уже втроем ползали по камнепаду, снимая все подряд. Посмотрев на импровизированную фото сессию, Николай нахмурился:

– Расслабленные вы все, городские, – он заметил, что ворчит под нос и сжал кулаки, чтобы ногти врезались в ладони. Бородач досадовал на себя за свою хлопотливость – чисто наседка, и в то же время не мог спокойно смотреть на это безобразие. Его тянуло давать советы: ставьте ногу на полную стопу, не наступайте на край камня. Всегда имейте три точки опоры: перенося вес, держитесь обеими руками.

«Но я им не нянька!»

Чтобы отвлечься, реконструктор отправился в обход скалы.

***

Николая не было уже некоторое время. Ребята успели сделать фотографии, первый порыв восхищения прошел. К тому же начало смеркаться. Настя обеспокоенно поглядывала в ту сторону, куда ушёл бородач. Она уже хотела спросить, не пора ли им возвращаться, как из-за камней раздался голос:

– Тут есть ход, идите посмотрите.

Покинув наконец ненадёжные камни, компания потянулась к новому развлечению. Пока Сергей помогал Насте, подавая ей руку, Роман быстренько спрыгнул, чуть не поскользнувшись на мху, и нецензурно выругался.

Сразу за осинами начинался совершенно другой лес. На полоске в десять метров между скалой и дорогой поднимались ели в два обхвата толщиной. Роман в шутку попытался обнять ствол, но не дотянул даже до половины. Подыгрывать ему никто не стал.

Землю под великанами устилала сухая хвоя. Трава и даже мох не могли здесь выжить. Только папоротники появлялись в складках камня, куда исполины пропускали немного света.

Скала продолжалась отвесной стеной, и к ней прислонялся огромный обломок, когда-то давно сорвавшийся с вершины. Как будто в горах шла нешуточная борьба, и он прилег отдохнуть около старшего товарища, то ли раненый, то ли обессиливший.

Вход и правда обнаружился с обратной стороны. Треугольная расщелина – узкая и высокая, свободно пропускала человека в полный рост. Темнота в ней словно стала плотнее. Все включили фонарики на гаджетах.

Внутри хватало места для четырех человек, они могли бы даже развести небольшой костерок, надежно укрывшись от любопытных глаз. Тем более, что имелось кострище, очень давнее, но сохранившееся в защите от дождя и ветра. Сергей подтвердил предположение:

– Несколько лет назад в этих местах была экспедиция. Я как раз использовал их статью для диссертации.

Слева, со стороны основной скалы, выступал округлый камень, как бы деля и без того небольшое помещение на два отделения.

– Надо посмотреть, может, сохранились наскальные росписи, про которые тогда писали, – Сергей с помощью телефона обследовал шероховатые камни.

– Ага, найдешь ты надписи: «Здесь был Вася» или что еще похлеще, – зубоскалил Роман.

Протиснувшись за выступающий камень, историк сосредоточенно изучал скалу и просто не обратил внимания на выпады. Настя назло решила помогать Сергею. Она была бы не против, чтобы Роман ее приревновал. «Очарованный край снимает чары», – подумалось ей невзначай. Она тоже прошла вглубь пещеры и прилежно светила на стены.

Николай остался стоять у входа вместе с Романом. Он не разделял научного интереса. Его больше волновала безопасность. Хотя каменная глыба, похоже, обреталась здесь не одно столетие, но именно сейчас на голову мог сорваться камень.

Николай освещал своды пещеры, выискивая слабое звено. Когда луч фонарика от его смартфона скользнул к выступающему камню, то пропал в темном провале. Николай был уверен, что прохода раньше не было. Он бы его заметил.

Не успел он осмыслить, что это могло значить, как изнутри замелькал блик. Сергей с Настей нашли проход, он оказался сквозным.

– Не надо туда, – постарался Николай обуздать своих товарищей.

Но Сергей крикнул:

– Этот зал побольше, спокойно можно пройти.

– Это плохая идея, – нахмурился реконструктор.

– Супер! – подхватил Роман и сразу же полез в узкий проход.

Медленно выдохнув через сжатые зубы, Николай не без труда протиснул широкие плечи в расселину. Ему было важно не выпускать никого из вида. Опыт спелеологии у бородача имелся, и сейчас его новые друзья нарушали все мыслимые и немыслимые правила техники безопасности.

Помещение, где все они оказались, было не многим больше первого.

«Надо увести их отсюда. Хорошо, что смотреть здесь нечего».

Вслух Николай сказал:

– Вернемся днем. Вызовем специалистов. И для шоу это будет подходящей локацией.

– Да, сейчас уже пойдем, – было видно, что так просто Сергей не покинет свою находку. – В статье ни слова не упоминалось про второй зал.

Свод пещеры состоял из заостренных камней, расположенных под разными углами, как будто их откалывали по куску.

– Кто бы мог это сделать? – спросила Настя.

– Скорее всего, здесь рукотворная шахта. В Карелии не встречается естественно образованных пещер. И вулканическая активность не наблюдалась уже миллионы лет. Гранит трескается по кристаллическим линиям. Зимой в щели попадает влага, и лёд распирает глыбу, отрывая от общего массива ровные куски. Но это снаружи, на камнепаде. А внутри горы особый микроклимат. Тут и температура не опускается ниже нуля.

– И если были осколки, то они бы валялись прямо здесь, – Настя оглядела пол, словно специально выровненный и даже выметенный.

– Как будто их кто-то убрал, – Сергей задумчивым водил лучом фонарика. – Предположим, породу взрывали. Тогда где следы шпуров? Или хотя бы от заступа. Впрочем, гранит киркой не возьмешь.

Роману быстро наскучила игра в исследователей и первопроходцев. Что за интерес торчать в тесном каменном мешке? Он ожидал как минимум сталактитов и сталагмитов. Красавчик вышел обратно на воздух. Николай, еще раз поторопив Сергея и не дождавшись внятного ответа, последовал за актером. Тот сразу зацепился за прежнюю тему:

– Смотри, в природе сильный всегда подавляет слабого. И если какой-нибудь лев съедает козу, никто не кричит про геноцид. Голуби могут заклевать своих в закрытом пространстве, я же сам читал. Тогда что такого ужасного все находят в истории войны?

Николай начал звереть. Кроме мелких зацепок, придраться было не к чему, но вся обстановка натягивала нервы до предела. Между громадными стволами уже еле светилась полоска заката. Идти придется в темноте. И Сан Санычу пора позвонить. На этом фоне Роман раздражал всерьез.

– Если ты вздумаешь проводить параллели с людьми, то даже не смей брать меня в союзники! Я никогда не соглашусь, что сильный имеет право обидеть слабого. Ни при каких обстоятельствах!

Роман отодвинулся и посмотрел на бородача с некоторой опаской.

Настя прислушалась к повышенным тонам на входе, но сразу же переключилась на поиски загадочных артефактов. Сергей же, похоже, не замечал ничего вокруг. Его энтузиазм захватывал девушку с головой.

– Никогда не представляла, что история – это настолько интересно. Слушай! – Настю осенило: – Я могла бы восстановиться на исторический. Сдам недостающие экзамены. Как думаешь меня возьмут? Только домой мне лучше не возвращаться…

Настя прикусила язык. Что-то она слишком разоткровенничалась с парнем, которого знала меньше суток. Чего доброго он еще решит, что она напрашивается к нему жить.

Они с Сергеем отошли всего на двадцать-тридцать шагов. Хорошо слышались громкие голоса товарищей, спорящих у входа. Никто из четверых не заметил, как звуки стали глуше.

Чтобы скрыть неловкость, Настя прилежно рассматривала стены, не совсем понимая, что она должна найти. Временами пятно света от ее телефона бесцельно скользило вверх, вниз и в сторону. Настя была уверена, что они стоят в совсем небольшом пространстве, размером с микроскопическую кухню в ее родной хрущевке. Поэтому, когда за складкой камня луч провалился в довольно широкий коридор, и бледный отблеск заплясал где-то на дальней стене, в груди сжался холодный комок.

До этого момента страха не было вовсе, словно Настя у себя дома. Просто вечером во всем районе отключили свет, и она ходит из комнаты в ванную с тем же гаджетом, подсвечивая себе дорогу, чтобы не наткнуться случайно на табуретку. Девушка не чувствовала в этом месте чужеродности. Ей была непонятна напряженность Николая, и намного больше с ее настроением гармонировала спокойная сосредоточенность Сергея.

Но сейчас вновь открытый проход был подсвечен чем-то помимо ее фонарика. Слабое мерцание стекало со стен, возможно даже просачивалось сквозь них. Настя присматривалась, еще не зная, что она видит, и как сказать об этом Сергею. Девушка неуверенно сделала шаг в сторону, и в конце коридора появились силуэты. Каждый не выше десятилетнего ребенка, они несли в руках что-то слабо светящееся, похожее на гнилушки или фосфорические камешки, которые только слегка очерчивали фигуры. Встретить людей здесь, в глубине горы, было, наверное, самое необычное, что могла ожидать Настя в данный момент. Она наконец отмерла и затеребила Сергея:

– Смотри, там дети! Они прошли… – Настя тянулась рукой, не находя слов. – Дальше по коридору!

Историк ответил не сразу, поглощенный своими мыслями. На время он забыл об окружающем и не слышал предыдущей фразы. Именно сейчас, в данный момент, у Сергея сбывалась заветная мечта. Он чувствовал под пальцами знаки, которых никто еще не касался. Сейчас невозможно было разобрать их значения, но это не важно. Знаки пришли из далекого прошлого, они звали и дразнили. Сергей еще досконально отснимет их, переведет в электронный вид, изучит каждую черту, сравнит с имеющимися образцами. Возможно, ему предстоит открыть древний язык, узнать тайны исчезнувшего народа. А Настя будет рядом, он уже точно знал, что так и случится. Он не отпустит ее. Именно с ней он хочет провести жизнь.

Эта пещера и письмена, различимые пока только для него одного, стали моментом истины, точкой, в которой сошлись прошлое, наполненное упорной работой, надеждами, разочарованиями, и будущее – не важно, темное или блестящее, но сулившее новые открытия.

Голос Насти звучал издалека, он добрался к сознанию, как луч солнца сквозь толщу воды. И еще потребовалось некоторое время, чтобы Сергей «всплыл» на поверхность. Первое, что ему захотелось сделать, это расцеловать девушку, но она выглядела встревоженной. И фонарик, светивший снизу, бросал на ее бледное лицо призрачные тени.

Сергей внял сбивчивым объяснениям и направил в темноту луч смартфона. Стало видно небольшое углубление в скале, завершавшееся тупиком.

– Но они ушли прямо туда! – настаивала Настя.

– Прошли сквозь стену, хочешь сказать?

Сергей что-то понял, убрал свет, и во мраке проявилось фосфорическое сияние, а в нем наметились человеческие контуры. Ребята завороженно смотрели на это чудо. Человечки толпились в дальнем конце коридора и потихоньку уходили всё дальше в темноту, словно стена услужливо отступала перед малышами, делая широкий приглашающий жест: «Добро пожаловать!»

Настя не могла собраться с мыслями, не понимала, что она должна делать или сказать. И только когда Сергей поднял голову, прислушиваясь, девушка осознала, что вокруг стоит звенящая тишина. Так бывает только в глубине камня или в толще воды, когда единственным звуком остается шум крови, приливающей к вискам. Как бы отдельно со стороны Настя услышала свое дыхание со всхлипами. Она панически озиралась, шаря фонариком в поисках выхода, но не находила его.

Сердце сделало удар, еще удар, и безмолвие потряс глухой взрыв. Уши заложило. Каменные стены тяжко содрогнулись. Булыжники над головой зашевелились. Настя от ужаса присела, она не могла даже кричать.

Ребят вместе с пещерой качнуло, словно слепых щенят в мешке. Сзади с противным шипением оседала порода. Света почти не было: один смартфон разбился, а второй валялся на полу, тускнеющим лучом бликуя в потолок.

Мышцы сводило противной судорогой, а кожу покрывал липкий пот. Настя так и осталась бы лежать. Ее подняли неожиданно сильные руки: Сергей встряхнул за плечи, пытаясь пробиться через ватную глухоту. Парень показывал под потолок, и Настя смогла различить отверстие. Видимо, грунт здесь был лишь слегка скреплен сплетением корней и прикрыт дёрном. Взрыв оголил кости земли, теперь между ошметков травы высветилось закатное небо.

Дальше девушка помнила происходящее урывками. Она сидела на холодном полу. Даже сквозь одежду в тело врезались обломки камня. Настя ничего не чувствовала, пока не подняла совершенно занемевшую ладонь и не стала автоматически ее растирать.

Сергей тем временем раскачивал куски камня и выгребал земляную крошку, расширяя проход на свободу. Потом снова взялся за Настю, втолковывая ей, как несмышлёнышу:

– Вылезай и беги, беги, как можно дальше! Ты меня поняла?

Сквозь слезы Настя кивнула. Она протянула вверх руки, царапая и раздирая их в кровь. Мышцы оказались слишком слабы, они не могли вытянуть тело. Сергей, пренебрегая приличиями, подсадил девушку за ягодицы и попросту выбросил наружу. Настя вырвала ноги из цепких корней, потеряла кроссовок и покатилась вниз по склону.

От шока она не сразу осознала, что на земле лежит снег. Новый взрыв, ближе и сильнее первого, заставил вжаться лицом в ледяное месиво. На спину посыпались мелкие камешки и лесной мусор.

Когда все затихло, Настя нашла в себе силы поднять голову. На месте скального выступа зияла глубокая воронка. Там, откуда девушка только что выбралась, никто не смог бы остаться в живых.