Режиссеры всегда были основной Наташиной привязанностью. Именно их она считала главным «действующим лицом» театрального процесса. Были среди них близкие по духу и не очень, были любимые и не очень, но все очень интересные, требующие разгадки и понимания. Были «свои» и «чужие», которых она собрала под одной обложкой, воздав каждому должное (см. книгу «Свои и чужие», издательство «Прогресс-Традиция», 2015). Были и «другие» режиссеры, о которых она писала, которые были ей любопытны, интересны и даже любимы. Беседы с «другими», их взгляды на сегодняшнюю ситуацию в театре и жизни, рецензии на их спектакли собраны в этой книжке. Она будет интересна и самим режиссерам, и всем, кому по-настоящему захочется разобраться в истинном положении театральных дел на рубеже веков. Книга – ценный материал для историков театра и для просто любопытных и любознательных.
Оглавление
Наталья Казьмина. Другие. Режиссеры и их спектакли
Предисловие
Алексей Бородин
Прошло сто лет[2]
Белинский и Герцен мертвы. Или живы?[3]
Берег надежды
Идеи и слова
Что не так на картине?
Игорь Войтулевич
О свойствах страсти
«Лев зимой» в театре «Сатирикон»[4]
Галина Волчек
Несерьезное[5]
Светлана Врагова
Издержки глубоко телесного сознания[6]
Сергей Голомазов
Божественная комедия жизни[7]
Виктор Гульченко
Русский Беккет[8]
Вячеслав Долгачев
Время любить и рожать[9]
Жизнь с «Идиотом»[10]
Он, Она и Смерть[11]
Сергей Женовач
Запах чужого счастья[12]
Александр Калягин
Трудности перевода[13]
1
2
3
Елена Камбурова
Что им опять Гекуба?[14]
Полный неформат[15]
Премьера в театре Елены Камбуровой
Ирина Керученко
Фантомные боли как серьезный аргумент[16]
Проигранная любовь[17]
Роман Козак
Вот те история![18]
Синтетический театр[19]
Дмитрий Крымов
«Невозможный театр»[20]
«Театр художника». От Тадеуша Кантора до Дмитрия Крымова[21]
Исковеркано любовью[28]
Алексей Левинский
Театр театра[29]
Рецензия-упражнение
Балаганчик Левинского[30]
Алексей Левинский, или Простодушный
(Архив, материал)
«Женитьба» Н. Гоголя в Театре имени Ермоловой. Режиссер А. Левинский
Кристиан Люпа
Отчего не застрелился Константин?[31]
Мартин Макдонах
Приключения англичан в России[32]
Удалой молодец, гордость Запада
Добрым быть не больно
Злым быть смешно
Модным быть невыгодно
Евгений Марчелли
Мышеловка[33]
Жизнь как «дурацкий кисель»[34]
Владимир Мирзоев
Послевкусие «Сирано». О природе и границах дозволенного[35]
Александр Морфов
Abfahrt Морфова[36]
Эльмо Нюганен
Воспоминание о Ренуаре[37]
Владислав Пази
Смотрите, кто к нам пришел![38]
На гастролях Русского драматического театра им. Н.К. Крупской из Фрунзе
Евгений Писарев
Берегите тенора![39]
Вячеслав Полунин
Монолог клоуна, или Пирог из десяти слоев[40]
Контекст
Клоун
Традиция
Театр
Карнавал
От и до
Публика
Метод
Удовольствие
Герой
Константин Райкин
Свидание на мосту Реальто[41]
Режиссер волею желания[42]
«Вопль контрабаса»[43]
«Трехгрошовая» по-русски[44]
Александр Славутский
Театр для радости[45]
Александр Славутский. Время и место[46]
Строитель Славутский[47]
Режиссер и его дело
Юрий Соломин
Гоголь – в деталях. «Ревизор» в Малом театре[48]
Леонид Трушкин
Целесообразность и нравственность – это одно и то же[49]
Римас Туминас
Пат, или игра королев[50]
Не люблю людей[51]
Павел Хомский
Разрыв[52]
Нина Чусова
Театральный сезон а fortiori[53]
Виктор Шамиров
Жил на свете эгоист маленького роста[54]
Бог умер? Или все-таки есть?[55]
Виктор Шамиров. Теперь о серьезном[56]
Николай Шейко
Деликатный театр. Жизнь и судьба[57]
1
2
Кто в доме хозяин?[58]
Борис Щедрин
«Я только теперь начинаю жить»[59]
Сергей Яшин
Рододендрон на Аляске[60]
Отрывок из книги
На вопрос «Что такое счастье?» Назым Хикмет дал такое определение: «Счастье – это когда утром очень хочется идти на работу, а вечером очень хочется идти домой». Человеку хорошо на работе и хорошо дома. Он любит свою РАБОТУ и любит свой ДОМ. В этом смысле Наташе очень повезло. Двадцать лет, проведенных в журнале «Театр», были самыми счастливыми в ее жизни. Она не шла, летела на работу. В дневниках у нее прочла: «Я начинала улыбаться (независимо от того, какое у меня было настроение), открывая дверь в редакцию. А первые полгода ходила на работу, как во сне, все боялась, что вот сейчас меня собьет машина (почему так?) и счастье кончится».
После журнала «Театр» были в Наташиной жизни периоды, когда ей не очень хотелось идти туда, где ее ждала РАБОТА, но не потому, что она разочаровалась или разлюбила ее, а потому что мешало что-то вокруг, добавляло грусти к счастью. Для нее ТЕАТР никогда не был просто работой. Страсть, любовь, интерес Наташа испытывала к НЕМУ всю жизнь, и ничего вокруг не могло этого изменить.
.....
В каждой части трилогии раз тридцать меняются время и место, иногда сцены следуют друг за другом не в хронологическом порядке. Режиссер нашел необычному материалу и форму, и общий стиль, и динамику. Единая сценическая установка Станислава Бенедиктова сильно выдвинута в зал, открыта публике, как и споры героев трилогии. Движение деревянных щитов-ромбов вместо задника и мгновенная смена освещения обозначают новое место действия. Движение времени сквозь годы, страны и города ощутимо в том, как «растут» на сцене дети героев, как меняется характер музыки между эпизодами, как осмысленно существует в спектакле массовка, «народ», «толпа», меняющая не только костюмы, но и социальный статус, и национальность.
Тогда что не так на картине? Ответить на этот вопрос трудно. Особенно после того, как Стоппард, активно участвовавший в репетициях Бородина, признался, что очарован русскими актерами, которые играют его трилогию «с неповторимым русским чувством, с поразительной искренностью и глубиной». То есть он, Стоппард, вполне удовлетворен воплощением своей трилогии, а мне, уважающей нынешний Молодежный театр и знающей точно, что его труппа сегодня сильна индивидуальностями как никогда, не хватает в актерской игре глубины и неповторимого чувства. Опять выходит очень по-русски. Но ничего не могу с собой поделать. Не хватает. Сценическая «картинка» «Берега утопии» выглядит для меня менее объемно, чем сама трилогия. Равновесие «личного» и «общественного», парадоксально заявленное в тексте Стоппарда, в спектакле нарушается. Изображение опять выглядит плоским, а повествование – декоративным. Временами даже кажется, что играют Жорж Санд, а не Стоппарда (особенно это ощутимо в женских ролях и в первую очередь в игре Нелли Уваровой – Натали Герцен). Разговор обо всем сразу у Стоппарда вызывает доверие и внимание к героям трилогии. Характерам придает объем, а в реальных судьбах позволяет ощутить трагизм. Актеры Бородина, умело «утепляя» своих исторических персонажей, внутреннего трагизма их жизни не чувствуют. Или по крайней мере не транслируют в зал. Идеи свободы и утопии по-русски их волнуют явно меньше, чем тех студентов, что прогулялись по Берегу утопии. Реальный Герцен и его окружение были людьми слова, а не дела, наследовали декабристам, а разбудили только Ленина, как остроумно и давно заметил Наум Коржавин. Всё так. Однако слова и размышления этих людей не были пустой риторикой и банальной декламацией. Не выглядят так и в трилогии Стоппарда, на бумаге. Его герои очень ироничны друг к другу и к самим себе. Но это не то же самое, что актеру быть ироничным к своему персонажу.
