Читать книгу Три буквы: КСО - Наталья Костарнова - Страница 1

Корпоративная социальная ответственность – наконец-то! – становится важной составляющей развития бизнеса уже и в России. С помощью КСО обеспечивают лояльность инвесторов, потребителей и международного рынка. Forbes Life изучил, как это работает.

«Корпоративная благотворительность традиционно в России играет очень заметную роль как в денежном выражении, так и в плане влияния на повестку развития всего сектора благотворительности, – говорит директор благотворительного фонда развития филантропии КАФ Мария Черток. – Если говорить о деньгах, то, по оценкам бизнес-школы «Сколково» и банка UBS, в общем объеме благотворительности (без учета государственного финансирования) вклад компаний составляет примерно половину всех совокупных расходов на проекты в России (а это 340–460 млрд рублей, по данным за 2018 год)». По ее словам, крупнейшие нефтегазовые компании вкладывают около четверти от этого объема, это 100–120 млрд рублей, остальные российские компании из топ-30 самых крупных – от 60 млрд до 100 млрд рублей в год. При этом в целом объем расходов на благотворительность в России вдвое меньше, чем в европейских странах. Если же говорить о влиянии, то многие российские компании не просто поддерживают существующие инициативы благотворительных организаций, но и зачастую реализуют свои собственные масштабные программы, например в сфере культуры или образования. Для компаний КСО становится важной частью повестки, связанной с устойчивостью бизнеса и управлением нефинансовыми рисками. Успешный бизнес требует лояльных сотрудников, благоприятной социальной среды вокруг производств, незапятнанной репутации и хороших отношений с властями. КСО отчасти помогает решать эти задачи. Именно поэтому при первом же кризисе компании не бросают заниматься благотворительностью, хотя и могут пересматривать свои подходы и бюджеты. Потребность в социальной ответственности в первую очередь испытывает владелец бизнеса, основатель бренда, рассказывает меценат, попечитель Московской консерватории, президент и владелец ювелирного дома SASONKO и компании «Галерея Михайлов» Михаил Сасонко. «Именно поэтому у нас достаточно давний путь поддержки программ, связанных с искусством и культурой, нас связывают долгосрочные партнерские проекты с учебными заведениями, в частности с Московской государственной консерваторией им. П. И. Чайковского, Академией русского балета, сотрудничество с Петербургским культурным форумом, поддержка талантливых молодых людей в рамках фестивалей и конкурсов», – говорит он. Социальной активности от бизнеса ожидают со своей стороны государство и общество. Главной социальной точкой напряжения сегодня становится экология – об этом ярко свидетельствует общественный резонанс, спровоцированный экологическими катастрофами в Норильске и на Камчатке, и ставки для компаний в сфере экологической ответственности непрерывно растут. По данным опроса КАФ, 75% респондентов считают, что российские компании должны помогать поддерживать местные сообщества, в которых они работают, а 58% отмечают, что были бы более склонны покупать продукт или услугу у компании, которая жертвует на благотворительные цели или поддерживает местные сообщества. «Так что КСО действительно становится важным условием ведения бизнеса в России, что не может не радовать», – делает вывод Мария Черток. Социальная ответственность компаний важна не только потребителям, но и инвесторам. Оценивать ее уровень они могут с помощью специальных рейтингов. Один из самых влиятельных – ESG-рейтинг (Environmental, Social and Governance). Это оценка экологических и социальных рисков бизнеса, а также рисков корпоративного управления в компании. Инвесторы пользуются ESG-рейтингом, чтобы выявлять риски, возможности и определять устойчивость компании в долгосрочной перспективе. Оценки КСО-инициативам дают и эксперты. Так, степень информационной открытости «Металлоинвеста» была признана лучшей в отрасли и особо отмечена специалистами Всемирного фонда дикой природы (WWF). «Мы работаем в тесном контакте с администрациями городов и регионов, с местными сообществами, волонтерами и активными гражданами. Вносим свой вклад в решение тех вопросов, которые сегодня наиболее актуальны для жителей. Это улучшение качества жизни и создание комфортной среды, повышение доступности и уровня образования и здравоохранения, развитие спорта и культуры», – отметила Юлия Мазанова, директор по социальной политике и корпоративным коммуникациям УК «Металлоинвест».

Особенности российской благотворительности

Понятие социальной ответственности бизнеса появилось в США в 1950–1960-х годах, а в Россию пришло к середине 1990-х. Преподавать программы КСО у нас начали только в 2000-х, основываясь на идеях, полностью сформированных на Западе. Сегодня, по данным фонда КАФ, российские компании, особенно крупные, не только не отстают, но тратят на благотворительные программы существенно больше, чем их иностранные коллеги. «Там бюджеты, как правило, не достигают 1% от прибыли, у нас они могут доходить до 5–8%, особенно в случае крупных градообразующих компаний, – объясняет Черток. – И это в условиях, когда до нынешнего года у нас отсутствовали какие-либо налоговые льготы для компаний, занимающихся благотворительностью». Но важно не только учитывать размеры инвестиций, но и оценивать реальное социальное воздействие, уверен председатель совета благотворительного фонда «Нужна помощь» Митя Алешковский. До недавнего времени бизнес мог сделать пожертвование в некоммерческую организацию только из чистой прибыли, то есть после уплаты всех налогов, что было крайне невыгодно для бизнеса, не получавшего миллионные прибыли. Только в мае 2020 года Госдума приняла законопроект, который предлагает налоговые льготы для компаний, поддерживающих НКО. Вернулся отмененный в 2005 году налоговый вычет для бизнеса за участие в благотворительности, теперь пожертвование учитывается как расход, вычитается из выручки, и таким образом сокращается налогооблагаемая база. Во многом из-за того, что любая корпоративная благотворительность в России была возможна только из прибыли, она воспринималась и воспринимается до сих пор как благотворительность учредителей и акционеров – хозяев бизнеса. При этом социальные практики для компании, считает Алешковский, это в первую очередь инструмент повышения устойчивости и получения прибыли. «Если вы тратите какие-то деньги компании, вы должны получать какую-то прибыль, она необязательно должна быть материальна и может выражаться в качестве устойчивости вашей организации, в качестве взаимоотношений с вашими стейкхолдерами, внутренними и внешними, – говорит он. – Так это работает в огромном количестве компаний за рубежом и в нескольких компаниях в России». Сейчас в стране ощущается колоссальный разрыв между бизнесом и социальным сектором, связанный с обоюдным непониманием. «Бизнес в большинстве случаев не понимает, что нужно некоммерческому сектору, а НКО относятся к бизнесу исключительно как к денежному мешку и не хотят понимать, что у бизнеса совершенно другие задачи», – утверждает Алешковский. Тем не менее российский бизнес активно участвует в социальной повестке. Сегодня прогрессивные компании включают цели по волонтерству в индивидуальные планы развития руководителей, не ограничиваясь простым трансфером денег, а активно вовлекаясь в социальный проект, рассказывает эксперт в сфере трудовых отношений Алена Гейт. «У руководителей высокого уровня часто указано в резюме не то, что он жертвует (об этом редко пишут), а то, что он поддерживает проекты или фонды, инвестируя в них свое время, – отмечает она. – Инвестировать время, не ожидая сиюминутной выгоды в виде заработной платы, – это модный тренд, который я вижу во всех крупных компаниях и в деятельности руководителей, которые развивают свою карьеру». У сотрудников также появляется запрос на то, чтобы компания вела социально ответственную деятельность. Это особенно характерно для молодых людей 20–30 лет. Эксперт объясняет, что уже в вузах студенты делают социальные проекты, обсуждают социальные проблемы в своей среде и хотят продолжать благотворительные активности в работе.