Читать книгу Имена героев моей малой Родины - Наталья Максимова - Страница 1

Публицистический материал социального проекта

«Имена героев моей малой Родины»

В 2017 году в молодежном центре «Калейдоскоп» Советского района г. Новосибирска инициирован проект «Имена героев моей малой Родины». Проект посвящен знаменитым людям Новосибирского Академгородка.

В 2017 г. «Городку» исполнилось шестьдесят лет. Многие герои, стоявшие у истоков его создания и сделавшие его знаменитым на весь мир уходят из жизни и память о них стирается у новых поколений.

В программы учебных учреждений не входит информация о судьбе и вкладе в мировую научную и общественную мысль всемирно знаменитых ученых Академгородка. К сожалению, многие молодые люди Советского района не знают имена выдающихся людей, зачастую даже тех в чью честь названы улицы. При этом внуки и правнуки этих людей живут с нами по соседству и могут поделиться с молодежью личным опытом и впечатлениями о своих неординарных предках.

Сохраняя знания и память о судьбах этих людей мы, прежде всего, сохраняем то ценное что они вложили в создание района и формируем среди молодежи психологическую установку на инициативное целеполагание и ориентированность на результат.

Моя малая Родина… У каждого человека она своя, но для всех является той путеводной звездой, которая на протяжении жизни определяет очень многое, если не сказать – все!

В этой публикации мы хотим поделиться материалами, созданными во время реализации проекта и отражающими судьбы всемирно известных ученых Новосибирского Академгородка, многие из которых были участниками Великой Отечественной войны.

Герш Ицкович Будкер

(1 мая 1918 г. – 4 июля 1977 г.)

Герш Ицкович (Андреем Михайловичем он стал позднее) Будкер родился 1 мая 1918 года в селе Новая Мурафа Ямпольского уезда Подольской губернии (Украина, ныне Шаргородский район Винницкой области) в семье сельского рабочего в самый разгар Гражданской войны, буквально на линии фронта. В тот день, когда появился на свет будущий академик, бандиты во время одного из еврейских погромов убили его отца.

Воспитывала маленького Герша мать, которая вскоре после гибели мужа перебралась вместе с детьми в Винницу, к родственникам. Там прошло его детство, там он пошел в школу. Учился хорошо, знания давались ему легко.

В 1935 году, окончив только девятый класс, Будкер попытался поступить в Московский университет, но принят не был. Как он сам вспоминал впоследствии, произошло это не по причине возраста, а из-за того, что его взгляды по одному из вопросов разошлись со взглядами преподавателя.

В университет Будкер поступил в следующем году, закончив, как и полагалось, среднюю школу. Обладая отменной памятью, на лекциях ничего не записывал, все запоминал. Как и в школе, учился хорошо. Рано женился. Вскоре стал отцом.

Первую свою научную работу выполнил, еще будучи студентом. Она была посвящена теории относительности. Работа была выполнена под руководством Игоря Васильевича Тамма, тогдашнего члена-корреспондента Академии наук СССР, будущего академика, будущего лауреата Нобелевской премии по физике.

Правда, время было тогда лихое. И карьера Будкера, да и сама жизнь, могла прерваться, так и не начавшись. Зимой 1940 года на политзанятиях он вдруг заявил, что мир с фашистской Германией – дело конъюнктурное и временное. В те годы за такую вылазку «классового врага», а именно так оценил высказывание преподаватель, можно было легко загреметь в лагеря. Но Будкеру повезло, его не арестовали и даже не выгнали из университета. Но стипендии лишили – преподаватель настоял. Пришлось студенту для заработка, чтобы прокормить жену и маленького ребенка, разгружать арбузы в столичном речном порту.

Последний государственный экзамен он сдал 23 июня 1941 года. Из аудитории Будкер побежал в комитет комсомола, считал, что с комсомольским билетом у него будет больше прав пойти на войну добровольцем. Хотя после обучения он был распределен дефектоскопистом на подмосковное оборонное предприятие и попал в число очень дефицитных специалистов по контролю за качеством металла, что давало ему бронь. Тем не менее через четыре дня он надел военную форму и не снимал ее все четыре года войны. Во время войны, он временно сменил свое имя, теперь его звали Андрей Михайловича, как его погибшего боевого товарища.

Служил в полевой зенитной части. Именно там, на фронте, он сделал свое первое изобретение – усовершенствовал систему управления зенитным огнем. В начале сорок пятого его послали в Москву – на слет армейских изобретателей. Командир полевой части, где он сделал первое свое изобретение, назвал созданный им прибор «АМБ» – Андрей Михайлович Будкер.

И вот наступил май 1945 года. Нацистская Германия была повержена. Но была еще Япония, с которой также требовалось «разобраться». Так он и узнал о ядерной бомбардировке Хиросимы.

Сообщение о том, что произошло в Японии, настолько ошеломило его, что он твердо решил войти в «атомную проблему». В 1946 году, сразу после демобилизации, Андрей Михайлович Будкер (к тому моменту Герш Ицкович уже остался в прошлом) пришел в отдел теоретической физики лаборатории № 2, знаменитой «двойки», руководимой Игорем Васильевичем Курчатовым. Сегодня это не менее знаменитый Курчатовский институт.

Это было героическое время для отечественной физики. Молодой Будкер оказался в эпицентре работ по созданию атомной бомбы.

Начиная работать в лаборатории Г.И. Будкер простился с поисками в русле известных, общепризнанных идей и сделал шаг в мир собственных дерзких проектов, которые многим будут казаться просто фантастическими и годными для обсуждения лишь в узком кругу друзей…

Молодой Будкер оказался в эпицентре по созданию атомной бомбы. Будкер предложил свой собственный подход к проблеме термояда, придумал «магнитные пробки» для удержания плазмы и стал родоначальником нового направления;

Следующая серия его работ относится к теории циклических ускорителей. Она была выполнена в связи с сооружением гигантского по тем временам ускорителя в Дубне. Итогами этих работ стали кандидатская диссертация Будкера и Сталинская премия;

Будкер отличался нетрадиционным мышлением не только в физике. Так же независимо рассуждал он и о проблемах политических, социальных, экономических.

Не исключено, что «политически неблагонадежным» он числился еще с довоенных времен. Вспомните его суждение о мирном договоре с Германией. Но были и другие «грехи», уже в конце 1940-х годов. Наивно было бы думать, что в работах по «атомному проекту», который курировал сам Берия, не нашлось тех, кто скрупулезно фиксировал все, что говорили ученые не на производственных совещаниях, а в «кулуарах». Неизвестно, что именно и где Будкер сказал «не так», но дело на него завели. И посадить могли, и расстрелять могли.

Спас Будкера Курчатов Игорь Васильевич, сказавший, что без его идей проблему термояда решить невозможно. Андрей Михайлович часто говорил: «Я держался на одном волоске бороды Курчатова». Авторитет Игоря Васильевича был столь велик, да и Берия был не настолько глуп, чтобы не понимать значимость работ Будкера при создании термоядерной бомбы. Поэтому он и выдал в очередной раз свой «любимый» афоризм: «Пусть работает, а посадить его мы всегда успеем». Кстати, поговаривают, что после расстрела Берии, когда вскрыли его служебный сейф, среди найденных досье, помимо дел на партийных функционеров (Молотов, Маленков, Хрущев и др.), были найдены дела и на некоторых ведущих ученых-атомщиков и ученых-ракетчиков, в том числе на Курчатова, Королева, Глушко, Сахарова и Будкера. Как бы цинично это ни звучало, но в людях Лаврентий Павлович умел разбираться. Бездарности в его сейф не попали.

После смерти Сталина и устранения Берии работать советским физикам стало легче. Уже не довлел страх перед репрессивным режимом, уже повеяло «оттепелью». Этот период для Будкера стал одним из самых плодотворных. Он с упоением работал над проблемами управляемой термоядерной реакции, защитил докторскую диссертацию.

Однако не так легко было убедить экспериментаторов и инженеров заняться осуществлением этих почти фантастических идей. Правда, в молодых энтузиастах недостатка не было, но для развития этих работ нужно было заинтересовать целый институт, а у каждого – свои задачи.

Когда в 1957 году Курчатов предложил А.М. Будкеру организовать в Сибири новый ядерный институт, он без колебаний согласился – оставил чистую теорию и сам возглавил группу экспериментаторов и инженеров для осуществления своих идей. Курчатову хотелось расширить масштабы работ, а Будкеру хотелось сбросить груз обветшалых традиций и стереотипов, начать большое дело вдали от столичного начальства.

Переезд в Новосибирск сыграл важную роль в развитии Института ядерной физики, ибо условия и атмосфера нового научного центра как нельзя лучше способствовали осуществлению оригинальных замыслов Будкера. Имеется ввиду Круглый стол – инструмент, с помощью которого удалось создать один из самых необыкновенных творческих коллективов в мире.

Сама по себе идея такого органа коллективного мышления не нова. И воплотить ее в жизнь пытались многие. Но сделать ее эффективной мало кому удавалось. Чаще идея нивелировалась до обыкновенной планерки, оперативки, пятиминутки. А вот Будкеру удалось создать именно инструмент. И этому можно только завидовать.

«Рыцари Круглого стола» собирались каждый день ровно в полдень. Это были сплошь молодые люди (средний возраст сотрудников не превышал тридцати,), доброжелательные, с чувством внутренней свободы и собственного достоинства. Атмосфера за Круглым столом деловая, но не формализованная. За чашкой кофе там обсуждались самые разные вопросы: прием на работу новых сотрудников и последние открытия в науке, строительство жилья и ситуация в мире, театральные новинки и план работ на ближайшее время. И все это перемежалось остротами, анекдотами, байками. Дискуссии шли бурно, иногда много дней подряд не могли прийти к общему мнению. Упорно, терпеливо учились думать самостоятельно, чтобы стать единомышленниками.

В кабинет директора входили без доклада, в любой момент, здесь всегда было людно, шумно, шло постоянное обсуждение. Однажды кто-то из американских гостей сказал: «Наша страна – самая демократичная в мире. Почему же самый демократичный в мире научный институт находится в Сибири?».

Оставаясь директором этого института до последнего дня жизни, он превращает его в крупнейший ядерно-физический центр страны, завоевавший признание во всем мире как центр уникальных научных и технических решений.

В 1967 году будкеровский коллектив первым в мире начал изучать взаимодействие вещества и антивещества на ускорителях со встречными пучками. Столкнуть встречные пучки – это все равно что выпустить одну стрелу с Земли, а вторую – из окрестностей какой-нибудь звезды. И стрелы встречаются – острием в острие.

Кстати, идея взаимодействия на встречных пучках стала идеологической основой адронного коллайдера. И один из первых в мире коллайдеров – ВЭПП (встречные электрон-позитронные пучки) – заработал, кстати, в Институте ядерной физики в Новосибирске. Произошло это в 1965 году.

«Слова «невозможно» для него не существовало, – писала вдова академика. – Чем труднее была задача, тем больше она его увлекала. Решения, которые он находил, были оригинальными, неожиданными, простыми и эффективными. И не только в физике, но и в области человеческих отношений. Кому могло прийти в голову поручить Институту ядерной физики защищать зерно от вредителей? Искать новые способы бомбардировки раковых клеток? Работать над проблемой обеззараживания сточных вод? Никто не поручал. Будкер и его молодой коллектив взялись за это сами».

Кроме того, что Будкер был блистательным ученым и великолепным организатором, он был еще и обаятельным человеком. Об этом говорят все, кто с ним сталкивался.

Аркадий Райкин вспоминал о нем: «И юмор его был особенный, свой. В его взгляде были и мудрость, и мальчишество. Только очень хорошим людям удается сохранить в себе до седых волос ясное, незамутненное детство».

Андрей Петрович Ершов

(19.04.1931 – 08.12.1988)

Академик Андрей Петрович Ершов – математик, информатика, программист.

Андрей Петрович Ершов и его команда стояли у истоков информатики, здесь в Новосибирске. Информатика – это наука новая, она появилась примерно в годы второй мировой войны. В нашей стране это 1951-55 гг. Соответственно и люди, которые учились работать в этой области это тоже середина 50 –х годов. А.П. Ершов только в 1954 году окончил университет. И он был в группе, которой первой прочитали курс программирования.

А сам предмет информатики был введен в школах СССР одномоментно лишь в 1985 году. И к этому времени Андрей Петрович и его группа написали учебники. Программирование он считал второй грамотностью. И если вы услышите где-нибудь тезис «программирование – вторая грамотность», то знайте, что он принадлежит Андрею Петровичу. Он вообще считал, что программа – это очень важная составная часть нашей жизни и весь мир окутан программами. На его лекции часто демонстрировалась картинка, когда Земля окутана перфолентой. Перфолента – это одно из информационных средств, с помощью которого, программа вводилась в электронно-вычислительную машину. Первые машины представляли собой такие огромные ламповые монстры с водяным охлаждением. Одной вычислительной машине требовалось помещение более 200 кв.м. И информация вводилась в них по началу с помощью бумажных носителей (перфолента или перфокарта).

Так вот, Андрей Петрович считал, что вся Земля окутана программами. И если вы подумаете, как вы начинаете свое утро, то сообразите, что как только вы просыпаетесь вы включаете программу: встать, умыться, одеться, собрать сумку, выйти. И уроки происходят по программе и по большому счету вся жизнь проходит по определенным программам. Какие-то программы запущены вами, какие-то помимо вас, и вы вынуждены им подчиняться.

Андрей Петрович и его команда, с конца 70-х годов начали работать со школьниками. По скольку большие машины находились только в больших организациях и не было свободного персонала. Для того чтобы рассказать людям, что они существуют собирались «Летние школы юных программистов». Со всей страны туда собирались ребята, которые хотели научиться программированию. Одна из них находилась в Новосибирске, были и в других городах (в Москве, в Харькове). Такие школы существуют и сейчас, но начались они в конце 70-х годов. На одну из таких летних школ в Новосибирск приезжал Джон Маккарти (на слайде) – профессор Стэндфордского университета.

Командой Ершова в 80-е годы были созданы командой Ершова в 80-е годы, чтобы запустить их в школы. И учебник на русском языке был переведен на все языки Советского Союза (15 республик).

В 1986 году Андрей Петрович Ершов свозил небольшую группу советских школьников в Соединенные Штаты Америки, для ознакомления их с более передовыми технологиями в этой области: ЭВМ, электронной почты и уже сетевых процессов. Ребята должны были посмотреть, что их ждет в будущем. Наша страна, некоторым образом отставала в этой области.

Немного о самом Ершове. Он родился в Москве, в 1931 году. Отец его был инженером-химиком, мать библиотекарем. Именно от матери он воспринял любовь к книгам, понимание важности библиотек, которые в его жизни и жизни всех советских программистов сыграли огромную роль.

Перед войной Ершов с родителями оказался на Украине, в небольшом городке Рубежное, которое был занят немцами. И несколько месяцев они находились в оккупации, что потом сыграло тотальную роль в его судьбе. Немцев прогнали, семья эвакуировалась в Кемерово, где Андрей Петрович выучился в школе, закончив ее с отличием и затем поступил в Московский университет на физический факультет. Он мечтал стать физиком.

В это время активно развивалась наша ядерная программа, но не маловероятно, что он о ней знал. Но правительство знало, что нужны специалисты в этой области и всех кандидатов тщательно проверяли, еще с студенческой скамьи. Дело было глубоко секретным. Только в середине 90-х гг. начали по немного публиковать документы атомного проекта. Но даже до сих пор далеко не все опубликовано, и даже то, что есть опубликовано с купюрами.

Так вот, Андрею Петровичу Ершову удалось проучиться на физическом факультете только один год. Через год прошерстили весь факультет и выявили людей с неблагополучными биографиями. Тот факт, что семья Ершова была на оккупированной территории стал отрицательным в его биографии и его отчислили с физического факультета. Но не отчислили совсем из института, а дали возможность выбрать другой факультет. И тогда он перешел на математический. И здесь, уже на 3-м курсе, познакомился с профессором Андреем Алексеевичем Ляпуновым. А Андрей Алексеевич, фронтовик, как раз был участником атомного проекта, правда не долгое время. Но его задачей было разработать теорию программирования, научить людей как работать на электронно-вычислительных машинах. И именно Ляпунов в Московском университете прочитал первые лекции по теории программирования. Андрей Петрович был его студентом. Позже он стал его аспирантом.

Первая электронно-вычислительная машина, даже не машина, а Макет электронной счетной машины (МЭСМ), была создана в Киеве, инженером Сергей Алексеевичем Лебедевым. Именно у него в конце 40-х годов появилась идея как создать электронно-вычислительную машину. Эта идея уже витала в воздухе. Что-то подобное было создано в Германии перед войной, после войны американские ученые разрабатывали ЭВМ. Это были ламповые машины, лампы ввинчивали в большие стенды, к ним подключалось огромное количество проводов. И вот такую машину делали в Киеве. Потом Лебедев переехал в Москву, в Академию наук и делал уже большую электронно-вычислительную машину. И именно ему принадлежит линия машин: БЭСМ, БЭСМ – 6 (самая знаменитая машина Советского Союза). БЭСМ – 6 была тоже ламповая машина, второго поколения. Про нее наши программисты шутили, что на машине второго поколения, с помощью программного обеспечения 3-го поколения, решаются задачи 4-го поколения. Это был период нашего отставания в развитии электронно-вычислительной техники.

Следующей машиной стала МЭСМ. Её характеристики: оперативная память 31 ячейка, командная память 63 ячейки, быстродействие – 3 тыс. операций в минуту, количество вакуумных ламп 6 тыс., занимаемая площадь 60 кв. м. Еще не монстр, но уже довольно большая. Когда ее поставили в помещение, тут же поднялась температура и пришлось пробить потолок, чтобы обеспечить вентиляцию.

В 1954 году Андрей Петрович окончил университет и стал аспирантом Ляпунова.

В 1958 году Андрей Петрович, занялся теорией программирования написал книгу в Академии наук «Программирующая программа для БЭСМ». Она быстро была переведена на английский и на китайский язык. Тогда наша страна дружила с Китаем и много им помогала и первые вычислительные машины китайцы делали по нашим чертежам. В то время в Китай в большом объеме везли микроэлементы, оборудование, техническую документацию. Машина БЭСМ, ЭМ-3, Урал были сделаны китайцами по наши технологиям.

В 1957 году, когда в Новосибирске создается Сибирское отделение Академии наук, Андрей Петровича приглашают возглавить отдел программирования в будущем Вычислительном центре. Еще самого Вычислительного центра не было в проекте, но был Институт математики и по началу Отдел программирования был там. В это время некое противостояние математиков и программистов уже имело место. Когда программисты стали заявлять свою научную составляющую, математики очень сильно противились. Их возмущали диссертации, в которых нет форм. У программистов не было форм, в их работах были только какие-то языковые конструкции.

Вычислительный центр как организация появился в 1962 году, начал работать в 1964. Это здание было предназначено совершенно для другого института, но в итоге здесь разместился ВЦ. Машины, которые в нем были: ЭМ-20, затем появились машины второго поколения Минск-22, потом Минск-222, БЭСМ, Урал-14 и т.д. Т.е. в здании ВЦ находилась масса огромных машин. Директором Вычислительного центра стал академик Гурий Иванович Марчук.

Андрей Петрович в 1962 году защитил кандидатскую диссертацию, в 1967 – докторскую и впервые тогда, в конце, 60-х заговорили о Школе программирования Ершова.

В чем же состояла работа программистов Вычислительного центра? Это создание трансляторов различных языков программирования для различных архитектур. Сейчас очень сильно унифицировано программное обеспечение, информация может быть переносима с одной машины на другую (но и сейчас есть особенности). А тогда, машины, даже выпускающиеся серийно отличались друг от друга по конструкциям, каким-то элементам и нужно было переписывать или подстраивать программы под каждую архитектуру. Этим и занимались программисты Вычислительного центра.

В это время были особенности в написании алгоритмов этих программ, в частности алгоритма оптимизации. Скорость программ, при такой маленькой памяти машин зависела от качества алгоритма, на сколько быстро алгоритм мог решить какую-то задачу.

В этот период в нашей стране довольно часто проводились конференции по программированию. Андрей Петрович сам участвовал в организации пяти подобных конференций. Это и сейчас важно, но тогда это было еще важнее, потому что одни программисты работали в Академии наук, другие работали в каких-то закрытых предприятиях, очень много было так называемых «почтовых ящиков», заводов, институтов, информация о работе которых была закрыта. Но обмен научной информацией должен был происходить. Для этого и собирали такие конференции. В феврале 1970 года подобная конференция проходила в Новосибирске и собрала больше 1000 участников в Академгородке, в котором на тот момент еще толком нет гостиниц для такого количества участников, нет залов заседаний. Поэтому размещали гостей в студенческих общежитиях (поэтому и проходила в феврале, потому что студенты были на каникулах), заседали в университете в поточных аудиториях, в Доме ученых. Приезжал глава Московской школы программистов Михаил Романович Шура-Бура.

Свыше 50-ти раз Андрей Петрович выезжал на зарубежные конференции. Для него и для всех остальных это было нечто вроде промышленного шпионажа. Публикации из зарубежных журналов и отчетов это одно, и их приходило много в библиотеку Вычислительного центра. Библиотека была очень востребована, программисты со всей страны приезжали в Новосибирск, чтобы просто поработать в ней, посмотреть новые книги и отчеты из-за рубежа. Но когда знающий человек поедет, посмотрит, поговорит со специалистами, а потом приедет и сделает соответствующий доклад, это совершенно другое. И когда он возвращаясь из очередной командировки говорил, что скоро вы все будете работать на персоналках на него смотрели не то, что как на мага и чародея, а как на фантаста, вроде Герберта Уэллса. А теперь, мы ничему не удивляемся и работаем на персональных компьютерах, которые даже лежат у нас в кармане. Но тогда это было равносильно чуду, и никто не мог подозревать такое мощное развитие электронных технологий, что за какие-то 60 лет они сделают такой гигантский скачок.

Один из знаменитых ученых и друзей Андрея Петровича – Эдсгер Дейкстра (алгоритмы Дейкстра). С ним он встречался на заседаниях программного комитета Конгресса Международной Федерации по обработке информации. Конгрессы проходили в Австралии и в Японии, куда собирался не только весь цвет академический, но и предпринимательский, промышленный. И Ершов каждый раз представлял нашу страну на таких Конгрессах, конечно в числе других наших ученых.

Еще одно очень интересное мероприятие. Возможно вам приходилось слышать, что «алгоритм» и «алгебра» – это слова которые родились еще в донаучную эру, благодаря узбекскому ученому Аль-Хорезми (9 в н.э.), человек, который принес алгебру в Европу. Все его трактаты начинались со слов «Аль-Харезми диксит» (Аль-Харезми сказал) и это словосочетание на европейских языках транслировалось в слово «алгебра». В 1979 году отмечался день рождения Аль-Хорезми и с помощью Ершова и Дональда Кнута (американского математика) было устроено научное паломничество в Узбекистан – очень представительное собрание лучших математиков мира, где обсуждалась биография Аль-Хорезми, математические новинки и все, что связано с математикой, в прикладной области. И здесь впервые прозвучал лозунг, что «Математика и ее приложения едины!»

Естественно, что и зарубежные и наши отечественные ученые приезжали в Новосибирск, чтобы пообщаться с Ершовым, поработать в его коллективе. Среди них был и француз Бертрана Мейера, который сейчас работает в Казани. Во Франции люди уходят на пенсию в 63 года, а Мейеру захотелось еще поработать, и он поехал в Казань где сейчас преподает. А Мисахиро Миякава два с половиной года работал в отделе Андрей Петровича, овладевал искусством теоретического программирования. Они оба были очень успешные ученые, которые до сих пор занимаются вопросами программирования.

В 1976 году Андрей Петрович был удостоен звания выдающегося члена Британского компьютерного сообщества. За 18 лет существования этого общества, честью быть принятым (на тот момент) удостоилось 2 английский и 3 иностранных специалиста, внесших основополагающий вклад в развитие информационных технологий, программирование, вычислительной техники. Во время британского тура, в который он поехал через два года после награждения, он прочел цикл лекций, которые были изданы на английском языке.

Но Андрей Петрович, не только был необыкновенным ученым, великолепным организатором науки, основателем школы программирования, он еще был широко образованным человеком: любил театр, музыку, писал стихи, переводил стихи. Один из первых его стихов баллада «IF» Киплинга, в которой повествуется как человек преодолевает трудности. Он играл на гитаре, прекрасно пел.

Вот черновик перевод Ершова той самой баллады Киплинга «IF», «Когда ты держишься и все в своем смятенье теряют голову кляня тебя за это. Когда ты тверд, внимаешь всем сомненьям…» и т.д. Чем отличается его перевод от других? Андрей Петрович в конце пишет «Когда ты все преодалеешь, тогда мой сын мужчиной станешь ты». А в других переводах обычно пишут «Тогда, мой сын, ты станешь человеком». Т.е. он уходит от биологического уровня, на человеческий к аллюзии возмужания.

Сейчас у нас в Вычислительном центре Новосибирского Академгородка, с периодичностью в 3-4 года проводится Ершовская конференция «Перспективы систем информатики», на которой собираются выдающиеся теоретики всего мира. Если вы услышите об этой конференции, вы тоже можете стать ее участником, гостем, слушателем. И именно на ней можно узнать все самое свежее из мира программирования.

Завершить свой рассказ мы бы хотели цитатой из А.П. Ершова, в которой он говорит о профессии программиста, каким тот должен быть : «программист должен обладать способностью первоклассного математика к абстракции и логическому мышлению в сочетании с эдисоновским талантом сооружать все что угодно из нуля и единицы.

Он должен сочетать аккуратность банковского клерка с проницательностью разведчика, фантазию автора детективных романов с трезвой практичностью бизнесмена.

А кроме того, программист должен приобщаться к корпоративным интересам, иметь вкус к коллективной работе, понимать цели работ и многое другое»

(Статья «О человеческом и эстетическом факторах в программировании», 1972.)

И если подумать, то действительно, программист должен быть суперменом в своей профессии. Ведь до сих пор, не смотря на то, что эта профессия стала массовой она значительно почитается в обществе. И сейчас ни одна область деятельности не обходится без участия людей, которые либо разбираются в архитектуре машин, либо в ее программном обеспечение, на каком бы уровне это не происходило!

Валентин Афанасьевич Коптюг

09.06.1931 – 10.01.1997

Валентин Афанасьевич выдающийся российский химик, организатор науки, человек, возглавивший Сибирское отделение РАН в один из самых трудных периодов.

Валентин Афанасьевич Коптюг – личность яркая, незаурядная, и рассказов о нем, его жизни, творчестве, научных открытиях и достижениях, его предложениях к развитию страны и человечества могли бы хватить на целый год.

Представьте себе человека, который владеет талантом внимательно и не перебивая выслушать Вашу точку зрения, понять Вас, а затем в нескольких коротких, простых и понятных словах убедить Вас в правильности противоположной позиции, вскрыв ряд заблуждений, логических несоответствий, внутренних противоречий. Валентин Афанасьевич прекрасно умел и слушать, и убеждать.