Читать книгу Евангелина и мятный пряник - Наталья Николаевна Гайдашова - Страница 1

Глава 1. Знакомство с Мишкой и Евангелиной

В одной семье родилась девочка. Папа и мама были очень счастливы. Мама хотела назвать дочку Евой, а папа – Ангелиной. Тогда, чтобы не было обидно никому, они решили, что дочь назовут Евангелиной. Как только родители приняли такое решение, то сразу оба признали, что Евангелина самое красивое имя на свете. А так как их доченька была красивой девочкой, то и имя должно было ей соответствовать. Кроватка, в которой она спала, была белого цвета с красивым ажурным занавесом, через который не проникали солнечные лучи ранним утром и не будили девочку. Коляска, в которой вывозили Евангелину на прогулку, была тоже белого цвета, одежда для малышки покупалась только светлых тонов. Все вещи, что окружали Евангелину, светились чистотой и свежестью.

Шли годы, и Евангелина по-прежнему радовала маму и папу. Она была воспитанной и послушной девочкой, очень любила своих родителей, и они тоже очень любили её. Волосы у Евангелины были такие рыжие, что на ум сразу приходило сравнение с апельсином. Папа так и называл дочку в шутку – Апельсинка. В одежде всё также предпочтения отдавались светлым тонам, а ведь известно, что рыжие волосы лучше всего подходят к светлому тону.

В положенное время Евангелина пошла в школу. Учиться ей нравилось, учителя и дети относилось к ней хорошо, и проблем в школе у неё не было. Мама и папа помогали ей во всём, вообще, жили они очень дружно.

Примерно в то же время, когда родилась Евангелина, на другом конце города родился мальчик. Родители назвали его Михаилом. Он был третьим ребенком в семье. Два старших брата Миши учились в школе. Мама заставляла их по очереди сидеть с младшим братиком, так как постоянно была занята домашними хлопотами. Папа возвращался вечером с работы домой очень усталый, ему не хватало сил заниматься сыновьями, он рано ложился спать, рано вставал утром и уходил на работу, а возвращался домой поздно вечером.

Так сложилось, что старшие братья, которые вынуждены были нянчиться с Мишей, потому что очень скоро мама пошла работать, стали срывать свою злобу на младшем брате. Они забирали Мишу из детского сада по очереди. Между собой они договорились, что один из них сидит дома с братом, другой идёт гулять на улицу. На следующий день они менялись местами. Конечно, такая жизнь им не нравилась, и они во всех своих бедах обвиняли маленького Мишу. Однажды, разозлившись на брата, потому что ему очень хотелось пойти на улицу к друзьям, старший брат заставил Мишу залезть под стол и сидеть там, пока не вернется мать с работы. Когда же Миша пытался выбраться из-под стола, то брат запихивал его туда ногой, при этом больно толкая Мишу. Миша и просил брата выпустить его, и плакал, всё было бесполезно. Старший брат рассказал среднему о наказании, которое он придумал для Миши, и теперь средний брат тоже держал Мишу под столом. Братья припугнули Мишу, что если он расскажет родителям, то ему будет ещё хуже, они будут закрывать его в тёмной кладовке. Миша боялся темноты и поэтому сидел под столом смирно.

 Как-то воспитатель в садике пожаловалась маме Миши, что он стал очень агрессивным: дерётся с мальчиками и обижает девочек. Мама отругала Мишу, но лучше не стало. Теперь уже регулярно поступали на него жалобы. Когда же пошел Миша в школу, то в скором времени превратился в самого непослушного ученика в классе. Дружить с ним никто не хотел, потому что был он задирист и драчлив. В конце концов родители детей решили на собрании, что Мише надо перевестись в другую школу. А одна родительница выкрикнула в сердцах, что ещё было бы не лишним, показать Мишу психиатру.

Мишин папа сказал Мишиной маме, что будет лучше, если они переведут сына в другую школу. Раз уж невзлюбили их сына, то теперь жизни ему не будет в классе. Вот так и попал Миша в школу, где училась Евангелина.

В то утро Миша проснулся раньше всех. На соседней кровати спал Серёга – средний брат. Старший служил в армии. Миша смотрел на Серегу и думал: «Вот бы сейчас подойти и накрыть ему лицо подушкой. Он бы задергался, забрыкался, только у меня было бы столько силы, что он не смог бы выбраться и дергался бы до тех пор, пока я его не отпустил. Посмотрел бы я тогда, кто из нас «дрищ». Достал он меня, чуть что сразу обзывается или руку заломит за спину и гнёт меня к полу, будто я пластилиновый и у меня костей нет. Один раз я отцу сказал, а он мне отвечает: «Сопротивляйся, вырабатывай характер!» Как сопротивляться-то, если Серый здоровей меня раза в три. И вообще он полный придурок. Если что не по нему, сразу руки распускает. Его ещё в детстве отец учил, что если его кто-нибудь задирает, то сразу надо в пятак бить. Так вот и научил на свою голову. Сколько Серый этих пятаков разбил, так со счету уже сбились.

Эх, сегодня иду в новую школу. Думаете боюсь? Не-а, не боюсь. Какая разница. В старой школе доставали и в новой будет не лучше. Учителя везде одинаковые, выберут себе любимчиков и носятся с ними как курицы с яйцами. Следующие у них те, кого они не замечают и напоследок, обязательно худший ученик, просто позор класса, если пристали, всё, пиши пропало! Загрызут. Со мной тоже самое было. Пристали все разом и учителя, и отличники. Короче, сожрали меня и выплюнули. Верите, никто даже слова хорошего про меня не сказал. Забыли, как я больше всех макулатуры собрал, и… Ну и ладно! Не помню, что еще сделал, но точно, что-то сделал за пять лет. Самое обидное, что, когда я последний день в школе был, «Головешка», это наша классная, ее все так за глаза зовут, даже её любимчики, сказала мне самым противным голосом, который только можно представить: «Желаю тебе, Миша, успехов в новой школе. Надеюсь, ты осознал свои ошибки и больше не будешь их совершать!» Говорит, а сама бусы на палец наматывает. Что это у них за манера побрякушки носить, и ещё постоянно вертеть их в руках. И такие дурацкие у них эти бусы, как у дикарей с какого-нибудь острова. Все училки в школе с бусами ходили, мода у них такая. А «Головешка» так самая модная, иногда нацепит на себя по двое бус, ходит воображает. Я помню, один раз, даже отвечать ей на уроке домашку не стал. Выучил, но не стал. Она, знаете, встала так между партами, схватилась за свои бусы и опять мне таким противным голосом: