Читать книгу В стране холодного песка - Наталья Никольская - Страница 1

Депортация семейства Фалькао в необжитые земли, или Кому и как достаются клады в наше время

1

Жила в пустыне Калахари семья сурикатов, солнечных раликов. В пустыне много таких семей проживало, на них похожих, но вот эта история случилась именно с их семьей. Раликами их звали, потому что яркой солнечной расцветки носили они шубки, желто-красные такие, почти оранжевые, как само пустынное Солнце, на которое они могли смотреть напрямую, не щурясь от его палящих лучей. Считалось, что они свой род от самого Солнца и ведут…

Однажды, как обычно, грело Солнце пустыню. День грело, два, три… Получалось, что это все один день, который не кончается. И ночи совсем не было, не уходило Солнце с неба. Песок в ней так раскалился, что оживать стал, зашевелился под его лучами, переворачиваясь всеми песчинками с боку на бок. Раскаленные, как угли, песчинки обжигали друг друга и сбивались в кучки, прячась от Солнца. Так им удавалось остыть немного, скрывшись в тени себе подобных, таких же песчинок, лежащих на них сверху под палящими лучами не уходящего с неба Солнца.

Оно знало, что делало. Солнце – творило. Песчинки сливались в тела невиданных доселе в пустыне существ, а Солнце наполняло их своим духом, сотворив таким образом своих верных слуг на земле – солнечных ангелов, раликов одним словом или сурикатов, как еще их называют.

Уже давно сурикаты живут не только в пустынях, но и селятся поблизости от людей, подружившись с ними. Защищают их селения от ночных хищников, нападающих на людей во время сна летающих кровососов, опасных насекомых, способных принести вред и болезнь человеку, и даже ядовитых змей. Люди понимают пользу от сурикатов и живут с ними в дружбе, даже приручают их, открывая им двери своих жилищ, как кошкам, спасающим их припасы от мышей. Бытует поверье, что прибившийся к дому сурикат приносит в дом мир и достаток. Да и как иначе, если они – солнечные ангелы!

С нашими раликами случилось все иначе, они попали к людям не по своей воле. И не к тем людям, которые знали и понимали, как устроен мир сурикатов, умеющих не только ловить мышей, как кошки, но и говорить на своем языке и понимать языки всех существ, живущих на земле. Да-да, их отец Солнце наделил своих ангелов этим редчайшим в нашем мире даром – понимать язык всех живущих на земле существ! Включая людей, говоривших совсем не то, что они думают, так часто, что у раликов порой путались мысли. Не понятно было, что люди хотят на самом деле. Наверное, это потому, что мысли в головах этих людей всегда беспорядочны и противоречивы, так уж они устроены, эти люди.

Белолицые появились в пустыне на двух джипах. Рев моторов не напугал раликов, стоявших на тот момент под солнцем, заряжаясь его энергией, они уже видели машины людей и знали, что в случае опасности смогут укрыться в своих глубоких норах, ведущих только в им ведомые чертоги. Фалькао, глава семейства, стоял в окружении своих ближайших родственников. Он отыскал среди них глазами Элину, не тревожится ли она. Нет, спокойна и царственна, как всегда в присутствии детей, уверена в себе. Все как бы нормально, джипы еще далеко, и ничто им пока не угрожает. Но они ошиблись.

Из джипов, продолжавших движение, послышались хлопки. Зоркий глаз Фалькао рассмотрел стволы странных устройств, похожих на ружья, из которых в сторону стоявших у своих нор раликов полетели какие-то снаряды, взрывавшиеся облаком дыма, быстро окутав все вокруг густым туманом. Стрельба велась сразу из нескольких орудий, взрывая песок фонтаном пыли, смешанным с этим дымом, и Фалькао, не успел опомниться, как потерял из виду свою семью, включая их общего Отца. Солнце утонуло в этом жутком облаке тумана. Лапы перестали держать его в стойке, и тело его рухнуло замертво на горячий песок родной пустыни, который он только что видел и все еще ощущал, как выяснилось, в последний раз в своей жизни.

Но это была не смерть, нет. Сон с потерей сознания, путешествие в иной мир, в другую вселенную. Проснулся он уже в клетке.

Стальной ящик, в котором очнулся Фалькао после газовой атаки на свое семейство, заставшей сурикатов врасплох, выглядел прочным, как сейф, с решеткой, в которую и мышь не проскочит. Нечего и думать, чтобы его взломать. Дверца пригнана плотно, не шатается и закрыта снаружи. Здесь раликов, посчитал Фалькао, с ним ровно дюжина, и некоторые также, как он, уже отходят от наркоза, открывают глаза, дергают лапами и шевелятся. Похоже, все они живы, мертвых не сажают под замок.

Фалькао привстал на задние лапы, пока плохо его слушающиеся, и огляделся. Он заметил еще две такие же клетки, стоявшие рядом, точно такие же, как его. Если предположить, что во всех клетках одинаковое число сурикатов, то всего их должно быть тридцать шесть. В его семье насчитывалось 27 раликов, следовательно, в плен могли попасть сурикаты из других семей, соседствующих с его колонией. Джипы могли пройтись по пустыни в любую сторону, чтобы набрать пленников столько, сколько им было нужно. Эти торговцы живыми душами не стали бы с ними церемониться, пока не выполнили свой черный план.

Зачем мы им? Фалькао знал, что поймет это, как только увидит перед собой первого человека. Узнает, куда они держат путь и что с ними будет, надо дождаться момента, когда человек оказался поблизости от него, метрах в пяти, чтобы его мысли легко читались. Кто-то должен прийти т проверить живой груз, а в том, что они нужны этим людям живыми, сомнений у него уже не было. Ралики в клетках понемногу, один за другим, отходили от газового наркоза, подавали признаки жизни. Самое время прийти и проверить их, возможно, даже накормить, если путешествие предстоит долгим. Он узнает планы людей и оповестит всех сурикатов в тонком звуковом диапазоне, недоступном уху человека. Ралики будут знать, как вести себя в плену и подготовятся к побегу, как только перед ними появится такая возможность. Ралики не живут в неволе, их нельзя приручить без их желания.

Сейчас ему надо прилечь, тело еще не в силе. Появится человек, он его почует. Пробуждающиеся ралики не станут сильно шуметь без его команды. Он сделает вид, что все еще спит, и подождет человека. Фалькао неслышно присел, растянулся на свободном месте пола клетки и закрыл глаза. Надо было подумать, осмыслить сложившуюся ситуацию.

2

Фалькао не любил вспоминать эту историю, взорвавшую их жизнь. С того дня, как они попали под газовую атаку, все изменилось до неузнаваемости. Очнувшись в холодном трюме корабля, перевозившего их на новую землю, о существовании которой они не подозревали, до настоящего времени прошли долгие месяцы. Их привезли в страну, настолько не похожую на их родную пустыню, что даже сравнивать было нечего. В этой стране жили белые люди, невиданные звери и птицы, а солнце слишком часто скрывалось за тучами. Тучи представляли опасность большую, чем люди и звери, часто из них лился холодный дождь, пронизывающий до судорог, если от него не спрятаться, а однажды посыпал белый песок, за несколько дней укрывший собой всю землю.

Они еще не успели привыкнуть к новой земле, обжиться на ней, а она вдруг исчезла у них из-под ног. Их спасло от наступившей зимы то, что они успели построить для себя городок в развалинах брошенных людьми строений, где глубоко под землей было тепло и довольно уютно. С учетом того, что провизией ралики запаслись, а вход в городок мастерски укрыли от внешнего мира, их жизням ничего не угрожало. Но каких усилий и скольких великих трудов все это стоило!

Фалькао вздохнул. Роптать, строго говоря, им не на что, это был их выбор. Его выбор. Когда раликов перенесли в клетках с корабля на землю, и Фалькао после трех недель сумрака от светодиодов, царившего в трюме, впервые увидел над собой солнце, эмоции захватили его сердце, и вспышкой явилось перед ним озарение: эврика! Они будут свободны здесь и сейчас, навсегда свободны или навсегда останутся в неволе. Он уже знал об уготованной им судьбе – развлекать человека в его жилищах за кусок хлеба. Их не станут убивать, нет, их привезли сюда в качестве клоунов, цирковых животных для увеселения публики. Разве в том призвание раликов, ангелов самого Солнца?

Фалькао дождался момента, когда все три клетки с пленниками оказались рядом, поставленные на землю, и заговорил с одним из грузчиков. Просто влез в голову Николая и заставил притормозить у клеток. Парень растерянно обернулся в его сторону. Перед ним на задних лапах стоял сурикат, выпрямившись в струнку. Все остальные копошились, суетясь и толкая друг друга, в своих камерах-клетках, радовались солнцу и воздуху, а этот недвижно возвышался над ними, как памятник. Смотрел на него, не мигая, и Николай отчетливо его слышал, хотя животное не издавало ни звука.

– Погоди минутку, Коля, – мягко сказал сурикат в его голове. – Ты мне нужен.

Николай вздрогнул и оглянулся по сторонам, но тотчас голова его сама повернулась обратно к стоящему перед ним сурикату, он был уверен, что именно тот его окликнул. Парню хватило ума не вступать в разговор с пустынником, он побоялся, что перед ним глюк, и если кто-то сейчас заметит, как он беседует с африканским сусликом, с этой работой он может распрощаться. При том, что накануне он практически не пил, все это выглядело, по меньшей мере, странно. Николай тоже замер статуей и внимательно посмотрел в глаза Фалькао.

Темные круги вокруг глаз зверька мешали разглядеть их выражение. Николай сглотнул сухую слюну:

– Тебе чего, суслик?

– Хочу, чтобы ты помог мне отсюда выбраться. Мне и моим друзьям. Открой клетки и выпусти нас.

– Ты один стоишь 40 штук. Если я вас выпущу, из меня выпустят кишки. Полтора лимона мне вовек не закрыть.

– Сделаем так, что никто ничего не заметит. Куда нас повезут, знаешь?

– 30 километров отсюда. В сарай какой-нибудь определят. Будете там жить, пока вас не продадут. Я так думаю, это бизнес.

– Если послушаешь меня, заработаешь больше, чем полтора лимона.

Николай внезапно понял, что говорит с сурикатом молча, не произнося ни слова, и это его обрадовало. Раз такое дело, суслик прав, никто ничего не узнает. Он поймал золотую рыбку. Рыбка обещает ему большие деньги, если он ее выпустит на волю.

– Кто ты, животное? – спросил Николай. – Что ты можешь?

– Все, – слегка приврал, читая мысли Николая, Фалькао. – Я же ралик! Могу сделать так, что ты станешь богатым, помиришься со своей Ленкой и вы заживете, как люди. На полную катушку. Ты же этого хочешь?

– Ну, допустим… А деньги откуда? Если ты такой колдун, почему бы тебе самому не выбраться из клетки и выпустить на волю всех твоих друзей?

– Нам идти некуда. Земля тут для нас плохая, не подходящая. А вот если ты отвезешь нас к своей тетке под Тулу, я покажу тебе, где находится клад старинных золотых монет. Ты сможешь продать их и разбогатеешь. Так годится?

– Сказка, – Николай почесал в затылке. – Где гарантии, что ты волшебник, а я не сошел с ума?

– Так есть же у тебя тетка под Тулой?

– Есть.

– Значит, и клад есть. И я сейчас с тобой говорю, и никто нас не может слышать. Подгоняй сюда своего «соболя» и грузи в него клетки. Откроешь их, когда будем на месте.

– Нет, сперва ты мне клад покажешь.

– Договорились, сперва клад. Он на графских развалинах, совсем рядом с домом твоей тетки.

– Так я и думал! Я там уже искал, правда, прямо почуял золото, времени прошлым летом не хватило, чтобы все там перерыть.

– Веришь теперь, что я говорю правду?

Пока Фалькао и Николай мило игрались в гляделки, как могло показаться со стороны, ралики прекратили свое беспорядочное и бессмысленное движение в клетке, почти замерли. Затихли, понимая, что происходит, и оценили важность общения Фалькао с человеком.

– Я вас не выпущу, пока у меня в руках не будет золота.

– Разумно, – похвалил Николая Фалькао. – Подгоняй «соболя», солнце идет к закату.

– Как бы еще провернуть все это, чтобы не засекли…

– Можешь не волноваться, погони не будет. Узнай, куда хотят нас доставить, обговори условия доставки груза, садись за руль и дуй к тетке. На месте разберемся.

– Они меня вычислят и на счетчик посадят.

– Быстрее их вычислят и посадят. За контрабанду в особо крупных размерах. Знаешь, кого еще они сюда переправили?

– Нет. Кого?

– Тебе лучше не знать. Там счет на миллионы уже в долларах.

– Так я и думал. Крокодилы?

– Попугаи. Один ара больше 10 тысяч баксов. Их в трюме с сотню было, – снова приврал Фалькао. – Включи калькулятор.

– Едем! – Николай присвистнул. – Где наша не пропадала. Говорящие суслики к деньгам!

– Даже не сомневайся! Ралики держат слово.

3

Люди устроены так, что не понимают элементарных вещей. Например, того, что мысли их изначально материальны. Если что-то приходит людям в голову, значит, это что-то уже существует. Выдумать ничего не получится. Все мысли резвятся в инфополе, принадлежат всем и никому сразу. Мысли приходят в головы людей самостоятельно, потому что они живые и могут перемещаться, куда им угодно и как вздумается. Клад в развалинах бывшего графского имения, конечно же, был, иначе такая мысль не пришла бы в голову Николая. На это Фалькао и рассчитывал, обещая вольному перевозчику золото, которого тот жаждал.

Фалькао сдержал слово, но сейчас ему было не до воспоминаний. Все ралики уже собрались в просторной зале подвала, оставшегося невредимым под разрушенным флигелем бывшей графской усадьбы. В этой зале, где некогда граф хранил свои винные запасы, они собирались всего второй раз. Первый случился экспромтом, когда они только осваивали территорию, ставшую им домом благодаря Николаю, поддавшемуся внушениям и доставившему их в это место. Предчувствия не обманули Фалькао, лучшего места им было не найти на этой земле, холодной и неласковой для мигрантов из Южной Африки. Раликов сюда насильно депортировали, но ралики не сдались.

– Приветствую вас, солнечные ангелы, – обратился к собравшимся вокруг него сурикатов Фалькао, – браться мои и сестры! Я не стану напоминать вам о тех обстоятельствах, которые нас привели туда, где мы сейчас находимся. Период первичной адаптации к новой земле и условиям проживания на ней, можно сказать, прошел спокойно и продуктивно. Мы нашли на этой земле свое место, оборудовали его под свои нужды и уже приспособились к новым условиям жизни. Колония может существовать в этих условиях, нам посчастливилось добраться сюда, не потеряв в пути ни одного ралика. Вернуться на родину у нас практически нет шансов, вы знаете, как мы сюда добирались, как пленники, не по своей воле. Сейчас мы свободны. Нас никто не трогает, не неволит, более того, никто и не знает, что мы тут. Кроме нашего перевозчика Николая, которому сейчас не до нас, он живет в своем мире. Явных врагов у нас нет, никто за нами не охотится, и мы никому не мешаем. Хочу спросить вас, что будем делать дальше? Продолжать благоустраиваться на этом месте, брошенном людьми, приняв его как судьбу нашего клана, или продолжим мечтать о нашей потерянной родине, вгоняя наши души в тоску и уныние? Что вы думаете, говорите!

– Нечего тут думать, – раздался возглас.

Вава, так звали ралика, на которого сейчас же уставились присутствующие, поднялся в рост. Он был из самых опытных, какое-то время до Фалькао стоял во главе клана и пользовался всеобщим уважением за пришедшую с возрастом мудрость и рассудительность. Вава обыкновенно молчал на собраниях, говорил лишь тогда, когда его спрашивали, просили рассудить какой-то спорный вопрос, возникший между раликами в колонии. Сейчас он решил выступить, чтобы сказать очевидное и срубить на корню возможную дискуссию. Фалькао не хочет дискуссии, он все уже решил сам, просто так у них заведено, советоваться со всеми, чтобы все были в курсе его решений прежде, чем они станут законом.

– Всем все понятно, – продолжал Вава. – Живем и радуемся жизни. Здесь и сейчас. Возможно, нам крупно повезло с этим местом. Нас сюда забросили, как десант, на освоение новых территорий, в пустыне хватает сурикатов и без нашего клана. Здесь не так плохо, как могло показаться сначала. Нам хватает еды, у нас есть силы размножаться, – на этих словах Вавы раздались смешки у собравшихся. – Отсюда вывод – живем и радуемся. К тому же я подсел на клубник, – закончил он свою краткую речь – Кому еще нравится клубника, ралики, признавайтесь!

Ралики одобрительно зашумели:

– Сладкое место!

– Холодновато тут…

– Солнца мало!

– Нароем ходов под горячие трубы, будет жара, как дома!

– Наши глаза быстро привыкают к темноте, а в наших норах никогда не было солнечного света.

– Чтобы размножаться, он не обязателен.

– Остаемся!

– Будем плодиться м размножаться, пока не станем империей!

– Даешь империю раликов! Первая империя раликов в холодном песке!

– В снегу, что ли?

– Под снегом. Здесь многие так проводят зиму, зарываясь в снег. Почему нет?

Слушая эти реплики, Фалькао видел, что в колонии все нормально, никакого уныния и в помине. Здоровый оптимизм, имеющий под собой почву. Он улыбнулся своим мыслям и снова поднялся на плиту, с которой начал говорить. Когда-то плита служила ступенькой спускающимся в подвал людям, а теперь стала кафедрой для собраний сурикатов. Реплики прекратились, воцарилось молчание.

– Живем и радуемся, – повторил Фалькао слова Вавы, – здесь и сейчас. Принято. И в связи с этим решением у нас возникает еще один вопрос. Кто-то готов его сформулировать? Нет? Тогда я его озвучу сам, с вашего позволения, – выждав небольшую паузу, Фалькао выдохнул. – Контакты с внешним миром. Нам надо определиться во взаимоотношениях с людьми, живущими вокруг нас. Это прежде всего их земля, и мы не можем этого не учитывать. Мне представляется, что мы, ралики и люди, можем быть полезны друг другу, не нарушая этических границ и принятых канонов в наших социумах.

– Люди умнее, чем кажутся, – подвел итог собрания Фалькао. – С аборигенами всегда лучше дружить, чем враждовать. По крайней мере, до тех пор, пока не изучишь их обычаев и привычек.

4

Прошло почти полгода с момента знакомства Николая и Фалькао, когда прямо у порта исчезли клетки с сурикатами, и до сих пор никто их не хватился. Никто не искал подвизавшегося на калым перевозчика со своим транспортом, который не доехал до места назначения. Документов на перевозку живого груза не оформляли, а деньги за нее Николай должен был получить по доставке. Похоже, ловцы сурикатов везли на корабле нечто более значимое, чем ящики со зверьками, даже не редких попугаев. Что-то там еще было, в том трюме, о чем лучше не догадываться, ибо разгрузка корабля шла в авральном режиме, а вокруг судна маячила рота морской полиции, не иначе, какие-то люди в форме внимательно следили за тем, что именно выносят из трюма грузчики, дожидаясь явно не представителей экзотической фауны, легко пропуская мимо глаз клетки с живым, пусть и контрабандным товаром.

День тогда выдался у него, мягко говоря, не самым гладким, скорее хмурым, как встретившее его питерское утро в порту, куда ему пришлось срочно сорваться по звонку приятеля. Тот среди ночи предложил ему легкий заработок в сто кусков за перевоз клеток с сурикатами (африканские суслики, типа того) из порта в пригород. Какой-то заповедник или охотхозяйство ждет этих сусликов, не дождется, хотят разводить их у себя на ферме. Ничего не заподозривший Николай, услышав расценки за полдня работы, согласился. Обещали наличку, которой у него с месяц уже не было, он и взялся.

В порту следовало найти некоего Петра по номеру мобилы. Петр вывел его к причалившему уже кораблю, велел стоять и ждать, когда в нем станут освобождать трюм. Ящики с животными вынесут в первую очередь, их надо отнести к стоянке автотранспорта, там перезагрузить в свою машину и доставить до места. Все дела. Оплата по доставке.

Три клетки с сусликами выставили перед Петром и Николаем, топтавшимися в разрешенной зоне. Все вокруг суетились, Петр обменялся какими-то фразами с палубными матросами, притащившими клетки, те эмоционально махали руками, явно выпроваживая его вместе с грузом куда подальше. Николай вместе с Петром перетащили клетки поближе к автостоянке, за третьей повторно сбегал Николай. У этой последней клетки терся какой-то негр, вероятно, с корабля, из тех, что выносили им сусликов.

Люди в форме между тем уже вошли на верхнюю палубу судна, доставившего в порт сурикатов, разгрузка корабля была остановлена, и видно было, как каждого матроса, выносившего что-то из трюма, теперь тормозят и просят ставить коробки прямо на палубу. Там, на палубе, этих грузчиков уже четверо, их выстраивают в линию и что-то у них спрашивают. Негр у клетки указал Николаю на этот процесс кивком головы – видишь, мол, что происходит, а мне, он ткнул пальцем себя в грудь, туда надо.

– Иди, – махнул ему рукой Николай, – иди, родной, спасибо, что покараулил клетку.

– Take it! – негр в тельняшке замотал головой и сунул в руку Николаю небольшую, с ладонь, коробочку. – Hide it! – показал он на карман куртки.

Николай понял, что негр торопится, не время рассматривать подарок, и послушно сунул коробочку себе в карман. Чем бы его наградить в ответ, подумал он и вспомнил, что в другом кармане у него должна быть зажигалка. Он нащупал ее и протянул матросу. Тот нервно засмеялся, похлопал его по плечу, зачем-то погрозил ему пальцем, но зажигалку взял. И быстро пошел на корабль, почти побежал. А Николай потащил клетку к стоянке.

Петр простился с ним, повторив адрес доставки, и поспешил исчезнуть. Связь держим в Телеграме, всех благ и поминай, как звали. Деньги по месту доставки, номера твои записаны, все по чесноку, повторил Петр, явно рисковавший грузом. Но, видно, не до того ему тогда было.

Проводив Петра взглядом, Николай достал коробочку, подаренную ему негром, и открыл ее. Внутри оказался брикет какой-то массы, спрессованной из порошка. Запаха не было, хотя Николай сильно принюхался. Так сильно, что микро-крошки вещества попали ему в носоглотку, и он чихнул. На всякий случай он лизнул брикет языком. Сухая горчица, только белая. Зачем он мне это впарил? И что это, не мышьяк случайно? В этот момент его позвал сурикат, вставший на задние лапы. Николай машинально закрыл коробку и сунул ее в карман, уставившись на оранжевого суслика. Мысли поплыли, а суслик всерьез заинтриговал. Что это, эффект от пробы африканского гостинца, или последствия стресса, вызванного суетой вокруг прибывшего в порт невесть откуда корабля с инопланетянами?

Когда Николай включился в беседу с пришельцем, он тотчас перестал думать о коробке в кармане, совсем про нее забыл и вспомнил о ней только утром следующего дня. В руках у него уже были золотые монеты из найденного в развалинах графской усадьбы схрона. Клад оказался вмурованным в стену, и нашел его именно сурикат, заговоривший с ним у стоянки в порту.

5

49 монет одна к одной в отличной сохранности были проложены рядками по семь штук в рулоне из плотной холстяной ткани, счастливо избежавшей гнили. Золотой рулончик залили строительным раствором в форме прямоугольного камня, похожего на те, что до сих пор держали фундамент всех строений бывшей усадьбы.

Разобравшие на кирпичи стены дворцовых палат потомки служивших графу крестьян не смогли, как ни старались, справиться с фундаментом. Кладка оказалась столь крепкой, что не брали никакие ломы, и хозяйственные потомки крестьян оставили монументальный фундамент, доходивший в высоту им почти до пояса. Теперь можно было оценить весь замысел архитектора на местности по этим периметрам камней, заросшим крапивой и диким кустарником неопределенного вида, липами и березками, занесенными сюда игривым ветром в урочный час в прижившихся семенах.

Фалькао попросил Николая остановить машину возле усадьбы. Было раннее утро, солнце выгодно освещало пригорок графских развалин. Николай сел на камешек, ралик стал поодаль и прямо смотрел на восход.

– Ничего не говори, – услышал он просьбу суриката и задумчиво вперил свой взгляд в убегающий от восхода горизонт.

Только что, пять минут назад, зверек удивил его снова. Он попросил его открыть клетку, чтобы выйти.

– Не беспокойся. За мной они не пойдут – он обвел носом своих соплеменников, томящихся за решеткой, у нас так не принято. – Ралик издал резкий отрывистый звук и все сурикаты в клетках, пищавшие о чем-то своем и беспорядочно мельтешившие в клетках, вмиг стихли и замерли, как вкопанные.

Присевший у клетки Николай с опаской отпер дверцу и осторожно приоткрыл ее так, чтобы, если что, прихлопнуть одним движением. Ни один зверек не шелохнулся, а Фалькао оказался у него на коленях. Дисциплина, подумал Николай, залог успеха. У этих ребят она, похоже, железная.

Минут пять, пока Николай всматривался в туманный утренний горизонт, Фалькао немигающим взглядом прямо глядел на солнце. Заметив эту странность зрения зверька, он вспомнил, что тот необычный. Мистический суслик из дебрей Африки. Пустынный воин. Как он это делает? Зачем? Суслик берет у солнца энергию, с ее помощью он ищет клады. Мысль, однако, но спрашивать он не будет. Его дело сейчас молчать. Пусть себе идет таинство.

– Все в порядке, – услышал в своей голове Николай. – Сейчас небольшая пробежка, и золото в наших руках!

Последнюю часть прозвучавшей фразы Николай понял, а первую увидел. Ралик опустил короткие верхние лапы, оперся на них, как бы пробуя их устойчивость, и помчался по периметру остова каменных палат графа. Через секунды он исчез с поля зрения Николая, а еще спустя, может, минуту, Николай услышал пронзительный свист, догадавшись, что сурикат зовет его. Свист выражал восторженную радость, так ему показалось, а походил на вскрик ночной птицы в лесу, спикировавшей на свою добычу. Николай решил, что начинает понимать язык животных.

Ралик сидел на каменном периметре фундамента по другую сторону от входа на развалины. Поза суриката была торжественной и даже надменной.

– Я сижу на камне, под которым золото, – заявил Фалькао. – У тебя есть, чем разбить кладку?

– Нет. Эту кладку цепляли трактором, она не дается. Говорят, старый цемент на яйцах, вечный. Лом высекает искры, камень даже не крошится. Монолит.

– Надо знать, где ударить. В монолите есть дыры, они заделаны не таким прочным материалом. Достаточно другого камня, простого булыжника, чтобы выбить вот здесь – он показал лапой – дыру. Потом сунуть в эту дыру руку и достать из нее то, что находится в тайнике.

В машине у меня есть фомка, подумал Николай, почти ломик. Мощная штука, каленая сталь. Если и не возьмет, не сломается.

– Тащи сюда свою фомку из машины, – скомандовал африканский суслик, прочитав его мысли, – будем брать клад.

Орлиный глаз Фалькао снова дал о себе знать. Камень, остановивший его обход развалин, отличался от других, пригнанных до слияния друг с другом, спаянных между собой яичными желтками. Все очень просто. На камне был знак, заметить который мог только опытный и глазастый охотник. Об этом знаке Фалькао решил молчать. Если он прав, никто не должен о нем узнать.

Первым же целевым ударом фомки в точку, указанную раликом, камень треснул сразу в нескольких местах, разойдясь узором, словно стекло от удара мяча. Николай ослабил удары и потихоньку раскрошил вставку в фундаментной кладке. Просунул в образовавшееся отверстие руку, как советовал ему Фалькао, и вытащил оттуда тот самый скрученный в рулон холст с монетами. Николай посчитал: сорок девять штук, блестят, как новенькие. Золото 900 пробы. Офигеть!

– Должна быть еще одна, – сказал он, – для ровного счета.

– Нет, – возразил Фалькао, – здесь все точно. Их столько, сколько должно быть.

Возражать волшебному суслику у Николая, слегка обалдевшего от событий последнего дня, сил уже не было. Да и аргументов тоже. Какие могут быть аргументы, когда по факту его карманы набиты золотом? Тем же часом все ралики были освобождены, и тем же днем они окопались на развалинах графской усадьбы. Клетки Николай утопил в пруду неподалеку, прячущемуся в лесном массиве. Можно сказать, в болоте.

6

С аборигенами надо дружить, Фалькао в этом не сомневался. Мало ли что… в конце концов, это их земля. Он помнил белых людей, стрелявших в них газом. Те люди хотели сделать из них кошек, которых приятно гладить, а в ответ они мурчат. Фалькао не мог представить себя мурчащим на высохшей груди какой-нибудь старушки, пусть даже любящей его всем сердцем. Он сурикат, ралик, ангел Солнца! Свободный духом и телом, а не кукла для игры в домики. Он понимал котов, дремлющих сутками в тепле мягкого кресла, но такая жизнь была не для него.

Скорее, он, ралик, может помочь доброму человеку, чем человек ралику. Правда, люди выращивают клубнику, на которую подсело большинство сурикатов, многие из них тайно ночами выбирались на клубничные плантации, чтобы полакомиться ягодами, напоминающими им солнце и такими вкусными, что от удовольствия закатываются глаза. Поля чудесной ягоды примыкали к развалинам графского имения, как тут удержаться. Но вот нет сейчас клубники, прошло ее время, никто же из них не умер без сочного лакомства. Когда снова наступит время ягод, они смогут обменивать их на золото, решил Фалькао, так будет честно и справедливо.

Он знал, что у них много золота. В фундаментах зданий, оставшихся от графских строений, Фалькао нашел еще шесть камней с особым знаком. Надо как-то выяснить, кто такой был этот граф Тонков, чем занимался при жизни и что случилось с его усадьбой, когда кончилось его время. Какие еще тайны может хранить заброшенный разрушенный замок? Фалькао чувствовал, что они есть. В этом вопросе ему может понадобиться помощь человека.

Тайны замка, которого нет, видимо, остались в его подземельях. В винном погребе ралики обнаружили чугунный люк. Люди могли его не заметить, круша в пылу азарта все вокруг то ли в поисках сокровищ, то ли дармового стройматериала, годного для использования на своем хозяйстве. Поначалу плиты с полов выворачивали, какие поддавались, а потом разом охладели, бросили это дело, не доведя его до конца. Сковырнули часть плит, растащили их по дворам, и вдруг резко остановили свое мародерство. Почему, спрашивается? Что помешало? Плиты настелены прямо на песчаную подушку, прошитую мелким известняком, с легкостью отделялись друг от друга, бери-не хочу, это вам не монолитный фундамент, что же остановило энтузиастов?

Как раз под этими плитами и прятался найденный раликами люк. Мощный, в два роста взрослого суриката диаметром, что он закрывал собой, вход в какое глубинное подземное царство, не для красоты же он тут положен. Да и не просто положен, а закручен двумя замками-задвижками, справиться с которыми можно только, имея недюжинную силу, вроде механизмов людей, используемых для строительства дорог и домов. Фалькао уже насмотрелся на эти механизмы и оценил их мощь. Человеку с фомкой или монтировкой трудно будет справиться с такими задвижками. Фалькао запретил клану раликов рыть в этом месте, прежде он хотел разузнать, для чего может служить такой люк, что может за ним находиться. Что-то не так с этим графским замком, что-то не так… Но здесь можно жить. Племя адаптировалось к новым условиям.

Фалькао мечтал выстроить под плитами реальный городок для растущего семейства сурикатов. Клан Фалькао будет первым в истории раликов, освоившим земли страны, неведомой его предкам. Сначала они рыли привычные, как в пустыне, норы, с разводами ходов для отдыха в ночное время, когда уходило солнце, и песок остывал. В норах спали и прятались от непогоды в виде ветров и песчаных бурь, входы и выходы в их подземный приют маскировались от незваных гостей так, что пройди кто мимо, не всякий их заметит, бывало, выставляли у входов сторожей из зрелых раликов, больше на всякий случай, чем по необходимости. Самым опасным из обитателей пустыни врагов сурикатов были они сами. Случалось, кланы сталкивались друг с другом и воевали за территорию, а то и за изящную самку, невовремя показавшуюся соседям под лучами восходящего солнца и ослепившую красотой главу чужого клана. Почему не моя? – ослепляла страсть соседа, и он лез в драку. В этом они походили на людей.

Не только в этом, подумал Фалькао, если приглядеться, можно еще заметить сходство. Люди во многом животные, при случае надо это использовать. Подумать, как, и использовать. Впрочем, сейчас ему не до этого. Фалькао занимали мысли о наступающей зиме и люке в подвале. А что, если под люком тепло, как летом? Надо это как-то проверить. Свернуть чугунный диск опять же под силу только человеку, придется ему найти Николая. Выходить на других людей все еще опасно, они не знают, что с ними рядом окопались ралики, и совсем не известно, как они к этому отнесутся.

Николай пару раз приходил к развалинам усадьбы, его заметили сыновья Фалькао, старшие близнецы, Дарр и Радд, так их назвал отец. Дарр и Радд, по сути, одно и то же, оба имени в честь Солнца. Первым из близнецов свет увидел Дарр. Не прошло и минуты, как родился Радд. Близнецы Фалькао покинули материнское лоно чрезвычайно спокойно и без малейшего писка недовольства, весьма строгие видом, словно вышли из него не младенцами, а стариками. Разве что Радд рос повеселее, больше проказничал в детстве, больше игрался и характером пошел в мать – Элину, отличавшуюся мягкостью и болтливостью, если сравнивать ее с самим Фалькао, конечно, да и то в личном приватном общении с супругом, а так, для других, она представала благовоспитанной матроной.

Сыновья клана Фалькао не по возрасту отличались мудростью. Ваву слушали, отцу повиновались, но каждый был себе на уме. Фалькао мог на них положиться, это главное. Смущало то, что пришло время их половозрелости, когда ралики ищут себе пару. С этим в новых условиях проживания были определенные сложности. В колонии насчитывалось изначально 36 сурикатов, из них 27 принадлежали клану Фалькао, девять сурикатов попали к ним в компанию из другого семейства, жившего в пустыни по соседству с раликами и раликами, строго говоря, не являвшимися. Какими талантами и способностями обладают эти девять неизвестных, еще предстояло разобраться, Тем не менее, уже сейчас они одна семья – семья мигрантов из Африки на чужой земле. Если поначалу эти девятеро держались обособленно, сейчас сами обстоятельства сплотили их с раликами. Среди них обнаружилась как раз пара девиц, весьма годных для воспроизведения потомства по внешним данным, да и еще одна, оставшаяся без супруга, который остался в норе в момент газовой атаки бледнолицых диверсантов, милочка вполне подходящего возраста, уже познавшая тонкости взаимоотношения полов. Словом, в целом вопрос решаем, размыслил Фалькао, важнее сейчас общее обустройство и загадки, окружавшие их убежище. С тайнами следовало разобраться, не мешкая. Надвигалась неведомая им зима, первая их зима в стране белых людей, когда солнце почти не выходит в небо, прячась за холодным горизонтом.

Чугунный люк не давал покоя Фалькао. Надо было искать Николая, больше ему не к кому обратиться. Он попробовал настроиться на него, поймать его волну бытия. Ничего не вышло. Пришло осознание, что он где-то далеко, вне пределов его досягаемости. И тогда он понял, что надо позвать своих сыновей. Втроем они смогут вытащить своего спасителя к графским развалинам на переговоры. Конечно, смогут, самое время. Ралики они, или кто?

7

Неделю после событий, произошедших в порту и получивших продолжение под Тулой, где проживала его тетка по матери, Николай плохо соображал. Тем же памятным днем, когда его карманы звенели золотыми царскими червонцами, избавившись в болоте от улик, он рванул к своей любимой. Кто его будет искать в Туле, когда он никому не оставил своего адреса? Он взял на себя нигде не зафиксированный заказ через вторые руки от приятеля, которого знал пару дней. Левый заказ, оказавшийся фартовым. Насколько фартовым, не мог знать никто в целом мире. О разумных говорящих сурикатах наука пока молчит. А денежки, вот они! 49 монет, почти чистое золото. Осталось найти скупщика. Так и так ехать в город, Тула – не самый худший вариант.

К вечеру он пригнал своего «соболька» в гараж на улице Плеханова, скрытый среди прочих в рядке автодомиков под бугром за многоэтажками, откуда до Ленкиного дома было минут семь пешком, поставил его на прикол и запер за собой дверь, все как положено. Монеты он предварительно выложил в аптечку, из которой пришлось вытряхнуть бинты, пластырь и перекись водорода, больше в ней ничего не было. Пластиковая коробка оказалась впору, монетки легли одна к одной, три ряда по пять штук. Оставшиеся четыре он завернул в свой носовой платок, сунул себе в боковой карман, а коробочку надежно припрятал в ремонтной яме, забросав поверх мелкими деталями, заготовками для ремонта и масляными тряпками. Завтра перепрячет, как следует.

Он опечатал гараж двумя замками, сунул ключи от гаража в джинсы и только после этого достал смартфон и ткнул пальцем в фото подруги. Ленка не отвечала. Коля нахмурился, он был не готов к сюрпризам в их отношениях и не хотел их. Чем она так занята, что не отвечает? Как правило, трубу она берет даже в туалет. Он представил, как покажет ей царский червонец, как загорятся ее глаза и раскроется рот.

Прямо в ее доме, на первом этаже был частный продуктовый магазинчик, То же самое, что и везде, все необходимое ему сейчас в нем есть. Да ему ничего и не надо, собственно. Николай взял каких-то пирожных, для нее, конечно, взял коробку чипсов и пару бутылок пива. Не пустой же у нее холодильник, в случае чего можно спуститься сюда еще раз.

Увы, холодильник оказался пустым. Как, впрочем, и сама квартира. Лены не было дома. Николай открыл пиво и утолил жажду, чипсов не хотелось. Снова набрал номер жены. Послушал гудки: один, два… пять… восемь. Отключился. Где она может быть? Он прилег на диван, включил телевизор и заснул под какой-то сериал.

Лена явилась к вечеру с подругой. Они собирались на танцы и зашли, чтобы Лене переодеться. Николай в этот момент был в ванной, отмокал с дороги душой и телом в теплой водичке. Веселый щебет подруг произвел на него скверное впечатление. Подруги наперебой трещали о парнях, которых он не знал. Эти парни, как он понял, ждут их внизу в машине. Похоже, он не вовремя. И что ему делать? Таиться в ванной он не собирался, к тому же в нее могут зайти. Он пойдет обратно в гараж. Тут его сегодня явно не ждали.

– Во! – услышал он удивление в голосе подруги Лены, шарившей на кухне, пока его любимая вертится, должно быть, у зеркала. – А тут у тебя пиво! И чипсы. Я глотну?

– Какое пиво, я не покупала, – откликнулась Ленка. – Пей, раз нашла. Наверное, кто-то принес вчера… Ой, у Кольки ключи же! Он мне сегодня звонил.

Какой толк, что у него ключи от квартиры Ленки, если нет ключей от ее сердца, подумал Николай, вытираясь полотенцем. Через минуту он вышел из ванной и мразу прошел на кухню, куда только что заглянула его Лснка -взглянуть, что там за пиво с чипсами, видимо.

– Поставь на место, – строго одернул он подругу, решившую скрутить на бутылке пробку. – Это мое пиво, на вас не рассчитывал.

– Коля! – повернулась к нему Ленка.

– Вовчик! – поправил Николай. – Куда тянешь лапы, кошка! Вовчик ждет тебя у подъезда. Там попьете. Он вам купит шампанского.

– Ты приехал!

– Это ты приехала, а я тут живу, – Николай забрал свое пиво, повернулся спиной к подругам. – Жил! – поправился он, проходя к входной двери.

Хлопнула дверная защелка, потом дверь снова открылась, и Николай договорил в нее то, что хотел. – За квартиру платить не буду и не звони мне больше. Вещи мои можешь оставить Вовчику. Я так понял, что он их уже примерял, – фантазия дорисовала ему подробности отношений Ленки с Вовчиком, они были возмутительны.

Дверь захлопнулась, подруги застыли в немой позе, глядя друг на друга. Николай вышел из подъезда, увидел припаркованный к нему желтый корейский драндулет и в нем двух «гавриков». Он приветствовал их поднятой с бутылкой рукой и широкой улыбкой, скрутил пробку с пива, глотнул и бодрым шагом направился в гараж, где оставил своего «соболька» и золотые червонцы.

Кажется, у него начинается новая жизнь…

Он вернулся к тетке в поселок тем же днем, отыскал ее дом и с порога заявил ей, что хочет побыть на природе недельку-другую. Надо собраться с мыслями, есть предложение по работе, и он хочет все обдумать прежде, чем его принять. Тетка предложила ему комнату, а он уговорил ее на баню, в которой и поселился. Баня пустовала год, не пользуясь спросом – тетка провела в дом воду и поставила в нем ванну, где и плескалась, когда приспичит. Баню давно не топили, но то летом и не надо, так тепло.