Отрывок из книги
325-е лето до Рождества Христова.
Среди хлебопашцев, крепко вросших в землю-матушку всеми корнями, раскидавших множественные побеги по ближним и дальним местам, находились такие, кто ратное ремесло считал наипервейшим занятием. Выделялись они норовом бесстрашным и лихостью безудержной. Трудно им приходилось в обыденной жизни, удаль выхода требовала.
.....
Жены у тех богатырей бывали похлеще их, но то не всегда. Чаще находились тихие да домовитые отроковицы, хранящие семейный покой, ждущие своих удалых мужей не одну весну и лето. Возвращался муж домой цел и невредим – счастье редкостное. Шрамы и увечья легкие не в счет шли. Побудет немного, поворочает по домашнему хозяйству, поведает скудные истории про свое опасное житье-бытье – да и снова отправляется на просторы дикой степи. И так, пока не постареет для ратных утех или не доковыляет, калечный да негодный, горемычить век среди детушек, давно возросших уже. А чаще всего приносили вести черные о смерти мужа, рассказывали, где покоятся его косточки, где холмик могильный искать родным да товарищам, чтобы совершить тризну по воину, голову сложившему на окраинных подступах к земле, его взрастившей.
Такой вот отец был и у Дари́, красавицы – дочери старого воина, нынче мирно сидящего у свежескошенного валка духмяного лугового сена. Степь пощадила его, отобрав лишь малый палец на левой руке да перекосив кривым бугристым шрамом щеку и часть подбородка. На тулове-то шрамов никто не считал, кому они там нужны, кроме жены? А она, верно, не станет хвалиться отметинами, оставленными вражьими мечами да стрелами по всему телу мужа. Старик ухмыльнулся, вспоминая ревнивый и вспыльчивый нрав своей Лебедушки. Истинная подруга по жизненным ухабам и буеракам ему досталась. Под стать ему. С виду тихая и мирная, в глубине души его жена словно пышущая жаром печь, особливо, когда ревность ее одолевает. Ревнуя, Лебедушка становилась совершенно необузданной и это было единственным изъяном жены, по мнению старика. Хотя какой он старик? До середины века ему еще пять годов землю топтать, коли на роду написано прожить их! Седина всего наполовину затопила голову и коротко подрезанную бороду. Волос у него темно-русый, густой, весь на месте, хоть косой коси, хоть дергай, как сорняки. Крепкий пока еще муж у Лебедушки. Ждала она его годами, сжигала горячими чумными ласками в короткие возвращения любимого, рожала здоровых сильных сынов, младший из которых, Будимир, пошел по стезе отца – пустился в погоню за степной судьбой. Благо, что двое остальных остепенились своими домами рядом с родительским. По внуку подарить успели, Лебедушка от них ни на шаг, хоть и сама еще понести может, через три весны после мужа народилась ведь.
.....
