Читать книгу Полярное Сияние - Наталья «TalisToria» Белоненко - Страница 1

Но

Никто не увидит,

но

никто не узнает,

кто, кто её (его) тайна,

ктоооооо

(Агутин и Варум – Королева)

1

Глава 1. Люминисцентное свечение

Bruce Springsteen – Streets of Philadelphia.mp3

Протиснувшись в автоматические двери аэропорта сквозь нескончаемый поток людей, и прокладывая путь другому потоку, своему, Людмила Сафарова огляделась, и глазами нашла свободные кресла. За ней к примеченному уголку возле очереди потихоньку потянулась свойская вереница: старшая сестра, младшая дочь с мужем, племянница тоже с мужем, их уже взросленькая дочь-подросток – почти все их семейство, пускай и без старших супругов. Зато с планами встреч с друзьями и родней – всевозможных возрастов и степеней приближенности. И все же путешествие обещало быть семейным.

Они только прилетели из своей провинции средней полосы, хотя по виду – настоящие «южане». Теперь, вот, ждут сына. Он как всегда занят, и непременно опоздает на предельно допустимый запас времени,

но ни за что не отменит намеченное, ни при каких обстоятельствах, «хоть потоп». Никогда не подведет. Это он предложил собраться и слетать отдохнуть всем вместе. Это он в большей мере обеспечивает эту поездку своим родным и знакомым.

Сын – уж без малого 20 лет как Москвич, ему уже крепко 35. Не по виду, нет, но все-же, в чем-то это по-хорошему замечается. Всё играет в мальчишку, хотя надежней человека она в своей жизни не встречала. Теперь у всей честнОй компании на устах только одно: ну где уже Лёшка, ну что там Лёшка?

И только у Виолетки, 17-летней внучки её сестры, Любани, и дочки Людмилиной племянницы Наденьки и её Володьки: «ну где же они?? Он же возьмет его с собой??!»

Да, Людмила в курсе. Что возьмет. Но не у всех это предвкушение столь однозначно. Такое у них – впервые. Чтоб брать в семейное путешествие… вот кого.

О ком никогда не скажешь вслух… По доброй воле.

Много лет она тешила себя надеждой, что эта блажь – пройдет. Просто пройдет. Как-нибудь само. Выветрится, как подростковое хулиганство. Шалость. И все станет на круги своя. Как у всех. Но только год за годом, потом счет пошел на 10-летия. И стало понятно, что сын -

обречен. На это. Всегда прятаться и уворачиваться от неудобных тем.

И они обречены. Принимать все как есть, молча. Научились даже отвечать на колючие вопросы знакомых. Рано или поздно, но все всё равно догадались, кому нужно знать.

А кому не нужно – так и остались со своими и всеобщими подозрениями. Домыслами. Не доказано – значит остаётся на вашей совести!

Она и хотела бы оказаться во второй категории: оставить себе лазейку, пространство для надежд и маневров воображения. Однако таковой не оставалось: сын еще пару дней назад объявил, что да, он берет «друга» с собой. На отдых. Семейный.

Ну а что они могут ему на это сказать? Не запретить же взрослому самостоятельному масштабно успешному человеку определять свой близкий круг. Не поднимать же притоптанную «пыль» недосказанности. Не рисковать же испортить отношения с кормильцем, который никогда не подавал семье поводов для недовольства собой.

Что они могут на это сказать? Только шёпотом. С дочерью. Никогда никому не расскажешь такое в здравом уме…

Осталось этим «друзьям» только один номер снять, и все, привет. Испытание выносливости для близких. И этой, как его… Толерантности. Раньше они и слова такого не знали. Ох уж это Москва их-няя. Ох уж эта богема…

Виола все щебетала про это, ставя в максимально неловкое положение взрослых. Она очень ждала этой новой встречи. Будто не двоюродный дядя у нее – знаменитый артист, а вот этот…

персонаж. Она увлеченно рассказывала провожающей подруге матери, «обтекая» родственника как только можно. Но не долго, даже голос приглушает – так, для проформы:

– Он же би-шка…

И на этом коварном слове-подножке никого даже мысль не настигает, откуда у нее такая подробная информация. Где она такого наслушалась? Достоверность тоже мало кого волнует, хотя она говорит уверенно, будто с чьих-то слов. Кто посмел?? Может, охрана трепалась при ребенке?

И верно:

– …Лёшка ревнууует, потому что Валерка только так флиртует с девочками. Телохранители говорили.

…Не ей явно, но неосторожность персонала это не извиняет. Надо б сказать Лёшке. Но никто не скажет.

Валерку у них упоминали не часто. Даже когда смотрели Лёшку по тв, всегда в сопровождении его сценической команды. От этого имени у её мужа сводило скулы. Очень сложно оказалось к этому всему привыкнуть. Как-то проще, когда сын там ни на ком не зацикливается,

и они попросту не знают имен.

Они переглядывались с сестрой, мечтая приглушить голос девчонке, потому что уже соседи по толпе начали прислушиваться. Даже если Лёшка не появится здесь, в общем зале воочию – пройдет через ВИП-терминал, все равно даже на слух – неловко. Даже без нашумевших фамилий.

Она думала, как же все это сгладить. Дополнила как сумела – шепнула на ушко близкой подруге:

– Мы о нем знаем только по наслышке, да по тв видели. Слышали голос в телефоне. Ну вот Виола знакома с ним. Что ни говори, а как он появился, Лёшка перестал баловаться запрещенными веществами и сильно выпивать.

И это правда. Искушенный и уже начавший потихоньку уставать от неограниченных возможностей и всесторонней вседоступности Лёша в какой-то момент заметно воспрял, и вскоре семье донесли, по какой причине.

Этот танцовщик появился в команде уже больше года назад. Больше чем на 10 лет младше сына. И был сразу замечен. Сопротивлялся не долго, для проформы, и быстро был взят под протекцию. Хотя по рассказам, положением своим не злоупотреблял, не наглел, и из коллектива ничем не выделялся: хорошо смотрелся и ладно управлялся с визуальными эффектами без слов. Пока семья там у себя дома через экраны настороженно приглядывалась к нему, зная, что Лёшка влюблен как ребенок, и этот его «зазноба» – всегда там с ним рядом. «Гастрольный»… «Походная»....

Основным источником информации как обычно была Виолетта. Хоть и не только.

Любимая племяшка Лёшки, которую он вынянчил, с которой преданно по-мальчишески дружил, впадая в беспробудную юность и беспечность, которую по-наставнически снисходительно подпускал довольно близко. Даже к своим разговорам. И даже почти воспринимал всерьез в общении. Хотя не факт.

Откровенно говоря, Лёшка никого никогда напрямую в известность о своей личной жизни не ставил – оставлял на волю домыслов. Щадил их чувства, берег от однозначностей, даже когда по обрывкам и слухам очередная «картина» вырисовывалась достаточно ясно.

И вот это заявление, что формальный коллега из служебного коллектива – едет с ними на семейный отдых, слегка застало их врасплох. Даже после того, как этот глянцевый парень пару раз здоровался с ними на концертах, был представлен в суматохе закулисья, а потом его голос доносился из телефонной трубки по утрам.

Теперь оставалось только ждать. Что из всего этого выйдет. Озираться в тревожном ожидании. Хотя сын ввиду своей узнаваемости, конечно, не появится тут в обнимку с таким казусом. Пускай и красивым.

И все же, ощущение саднящего любопытства не отпускало. Ведь одно только его появление тут, среди них, вновь задаст все тот же вопрос родителям: «что мы сделали не так? Когда мы это упустили?» И еще: о том, что неведомо их пониманию «что, как у них… там…».

Почему это бывает, и как?

То, о чем никогда не поговорить с ним по душам. По крайней мере, спокойно. И счастливо. Как всегда мечталось…

Это ожидание подогревалось тревожным возбуждением и нарастающим нетерпением Виолетты. Можно было бы списать это на игры самолюбия, которое тешила посвященность и близость к людям этого яркого мира. Но… нет. Она просто была под необъятным впечатлением от прошлогоднего знакомства с «другом… семьи». И они теперь вроде как даже «не плохо общались» – это означало, что божество, небесное светило, заставляющее одним взглядом слушаться, как дрессированных, уже вполне состоявшихся людей, снизошло до девчонки капелькой своей «фирмОвой» приветливой непосредственности. Будто оттаяло ледяное изваяние. Сказка со страниц ожила.

…и пригласила девочку в её собственные фантазии.

И да, это был самый заметный «невидимка» в мире. Тот, кому излишни биографии, регалии и детали паспортных данных.

Как в той детской сказке: «Димкин Вадимка-«невидимка».

И тут… Ну здравствуй, «Северное Сияние». Явление завораживающее, которое сложно не мистицироваить. От масштаба и красок которого захватывает дух.

МОТ, LYRIQ – Не Бруклин.mp3

Одного взгляда хватило, чтоб увидеть и опознать его. Это легко получилось бы, даже если б его никогда не видели прежде и не знали в лицо: в этой серой массе он словно подсвечивался неоном. Выбеленная в платину удлиненная челка почти до подбородка под розовой кепкой козырьком назад, рваная светлая джинсА и ненавязчиво-розовые кеды. И очень, очень красивое, даже мельком и издали, лицо. Прям прилипчивое.

Такое, с секретиком. Его хочется разгадывать, как тайну притягательности Моны Лизы. Рисовать, снимать в кино, описывать цветочными образами. Удача природы, маленький объект высокого Искусства. Тот, кому чтоб зваться танцовщиком, даже не обязательно начинать двигаться.

Да, заигравшая фоном музыка окутала его, обняла, словно вторая кожа. Они так дополнили друг друга… Раздвинули границы этого суетного мирка до красивых слов и образов из глянца. #НаСтиле.

Вопреки бросковато-нежным оттенкам розового по «полюсам» компактной издали фигурки, и крестикам-ноликам, болтающимся в ушах, он ровно ничем не напоминал «девочку». Ну вот так, чтоб откровенно, как бывает, с противненько-карикатурной очевидностью – ни походкой, ни манерами, ни нежностью черт. Его притягательность была совершенно иного свойства: такое излучают 15-летние мальчики-подростки. Сакральное, на грани нормальности. Еще не порочное, но чрезвычайно провоцирующее. Словно призыв: «я – ангелок, испорть меня». В его замершем обычном/безупречном/одухотворенном лице, тронутом Светом, было приглашение к странной игре – «расколдовать маленького принца». Даже легкая щетина чуть темней крашенных волос не отнимала у него этой мальчишестости. Гипертрофированной, возведенной в культ. И ему все это очень шло: и прохладно-обжигающее выражение безупречного, не тронутого ни апгрейдом, ни реальностью, лица, и контраст крепкого загара с оттенками нежно-розовых тканей, и этот выкрашенный платиновый блонд чуть отпущенных волос в сочетании с по-кошачьи добрыми, меткими и остренькими карими глазами.

В ком-то что-то угадывается само. А в ком-то не угадать и зная. Парадоксы восприятия.

Розовость? Да! И ничего отталкивающего. Просто умелая игра в стайл.

Бесполость? Если только ангельская. Не женственная вовсе, скорее детская.

И само солнце заигрывало с его чертами и манерами, забирая в плен этого как будто симпатичного этюда, а на проверку – совершенно маниакально-наркотического залипательного. Даже цвет джинсы на нем был особенным. Даже нитки, свисающие с колен, будто танцевали в такт. И этот индейский затейливый тату-узор широченным браслетом на запястье дразнящий из-под подкатанного рукава… И даже задумчивость его – выгодно оттеняла природную беспечность, играя на контрастах серьезности и ми-ми-мишности. На него хотелось накинуть сеть, ведь больше не встретишь такую «золотую рыбку». Хотелось остановить этот момент, запечатлеть его, замедлить, не упускать. Ведь такойййе – не часто встретишь.

«Какая декоративная безделушка» -, вдруг цинично подмечает и ловит Людмила, – «Музейная. Но лучше не приближаться, оставляя экспонат – всеобщим достоянием. К таким побрякушкам очень привязываешься. Они так украшают жизнь. И тебя. Стоит прикоснуться, и вот кажется, что владеешь ими, но вдруг обнаруживается, что они – завладели тобой…

Превратили тебя в раба своего избыточного сияния.

И вот уже не они служат тебе, а совсем наоборот.»

KeeMo feat. Cosmo Klein feat. Cosmo Klein – Beautiful Lie  (KeeMo's Terrace Mix).mp3

Но только Виолетта – не оставила шанса остаться в стороне. Она всхлипнула узнаванием. А может, предвкушением.

Janet Jackson – Again.mp3

«ВидЕние» обозрилось вокруг себя, неспеша, будто чуть смущенно выцелило их группу в подзастрявшей очереди, и неспешно приблизилось, словно ища поводы увильнуть от неизбежного воссоединения. Он кивнул Людмиле чуть нерешительно, закусив губу, и она почти покровительственно кивнула в ответ. А куда деваться. И вот уже осторожное, запредельно деликатное ненавязчивое кроткое «здравствуйте», полное двойственности и сомнений, словно робкое предложение себя, так малыш 2-3 лет тянет ручку незнакомцу в желании довериться. А ведь он – ростом с Лёшку, под метр-восемьдесят! А вот никак не скажешь со стороны, что крепкий телосложением, и не плохо сложен, пока рядом не окажется. Ему – комфортно «пацаном». Остренькие карие глазки ловко прогулялись по компании, встречаясь с предсказуемым и сканируя обстановку, и он уже хотел расположиться где-то неподалеку «особняком», избегая сложных и очевидно излишних представлений, чтоб там уединенно отгородиться темными очками и наушниками от толпы,

но расплескалась фейерверком искр в глазах и сложноудержимых слов изнывающая, истекающая восторженным ожиданием Виолетта:

– Ты тут с нами будешь??? Не в випах? – фонтанировала панибратством она, и почти льнула к нему оголенным (вдруг!) плечиком. И это «ты» – почти интимно, как особенная привилегия. При чем – ей. Как приветственные обнимашки и чмоки в щечку.

Её голубые глазки хлопают ресницами, каштановые волосы распущены, послушно лежат по спине, плечики оголены, на пальцах мерцают стразы в колечках и салатовый маникюр, но все это не выглядит экставагантным или вызывающим, всю вычурность прощает ее юность. Позже она, возможно, станет напоминать Орнеллу Мутти, но пока её стайл выглядит как "только вчера сняла любимое мамино и подсмотрела хайповое у подружки".

Родные вовсе не льстили ей, называя хорошенькой. Это тот тип девочек, которая одним мазком косметики из беспечной школьницы может превратиться в кинозвезду. Но её попытки нравиться и играть в роковую искусительницу пока на столько нарочиты и наивны, что к её бесспорной миловидности привыкли относиться снисходительно. Всё желание любоваться ею она мигом развеивала неуемным щебетанием, излишним напором, и вообще своим еще совершенно подростковым «представлением о "прекрасном". Она уже умела "сделать" женственность, даже «зацепить», заворожить просыпающейся привлекательностью, но не на долго. Чаще – ради репетиции или эксперимента, в комфортной обстановке. И не сегодня. В своём ультрамодном коричневом укороченном топике и джинсовых шортиках она могла бы выглядеть отлично, но выглядела пока хронической племянницей и дочкой. Свеженькой, распускающейся, но в таких влюбляются только соседские мальчишки.

Он любезно скользит по ней взглядом внимательным и мимолетным. Нет, он точно умеет останавливать и прицеливать его. Если нужно, конечно. Или в качестве дара, которого придется подождать. Он сэкономит себя, представив это скромностью. Умело. И весьма предусмотрительно.

– Мне нужно дождаться приятеля, и вернуть ему ключи от его машины, пока я не улетел на полмесяца. А то мне можно сюда не возвращаться. – ухмыляется он, преображаясь еще неотвратимее, и в нем просыпается природное кошачье озорство. И вот он уже антуражно, почти ненаигранно улыбается девчонке, с легчайшей толикой, осторожной дозой кокетства, словно встретил единственного представителя своей «породы» в чуждом стане. Того, в ком так же плещется молодость. Он рад переключиться и чуть развеять напряжение, а может – и продемонстрировать себя еще немного, в новом ракурсе. Он точно знает: многие тут если и не зависят, то сильно благодарны Лёшке материально, и никто не посмеет выразить свое личное мнение на личный счет,

однако оно – это мнение – висит в воздухе душным облаком. И Лёшка знает об этом. Но научился ювелирно игнорировать невысказанное, затмевая неловкости профессиональным весельем, наработанной легкостью и мальчишеской сокрушительной беспечностью, привыкшими одолевать любые преграды. У мальчика на лице явно написан вопрос: станет ли проще, когда появится Лёшка? Или наоборот?

Кстати, у мальчика – очень выразительное лицо. С него можно просто пить отблески, оттенки и подтексты, тончайшие как оттенок его розовой бейсболки. Иногда он чуть усиливает их, транслирует как кино… Но порой выключается, а трансляция – продолжается. И оба жанра – захватывающи.

Виолетта атакует его, ведь он – такая заманчивая «добыча» каждого момента. Он ленно откликается, оставляет ей ощущение одновременно совершенной схожести, соответствия – поколения, интересов, «волны», и одновременно недостижимости – снисходительности человека старше, мудрее, и опытнее, совсем другого статуса и формата. Эта двойственность мерцает оттенками улыбочек и легких ужимок плечом – ясно, кто тут в догоняющих. Он, конечно, играет с ней в «подружку»,

но в данный формат его сокрушительное обаяние явно не помещается. И вероятно, он сознает это. Но его это не беспокоит. Он упражняется в кокетстве – словно олимпийский марафонец на утренней пробежке.

Он держит дистанцию, и подпускает ровно на столько, чтоб раздразнить добычу до предела. И полностью выключить ей сознание. Он ловко управляет впечатлением, и поведением, плетет свою паутину, сверкая глазами: дозволяет и расставляет акценты без слов. Дразнит, ограничивает, снова дразнит. Ему не помешает тут единомышленник. Свой человек. Отвлекающий маневр.

Девочка вовлекается в это эксклюзивное приключение. Заражаясь неутоленной жаждой, она достает из себя все запасы, форсируя момент, нагнетая решительности в погоне за желанным, что вот уже так близко, лишь руку протяни. Ей всерьез кажется, что она диктует правила.

– Валер, у нас же, помнится, где-то рядом день рождения был! – провозглашает она, – У меня вот на днях отметили. Да, 17. Но если честно, это просто цифры, я в них не верю! А ты веришь в цифры? А во что веришь? Какого у тебя?

– Да вот, через неделю.

– Ух ты, вместе отмечать будем!

– Ага, похоже на то!

Его прилипчивый остренький взгляд становится дефицитным. Но у него сейчас нет шансов отвертеться или отвлечься.

– Валер, тебе же лет 20 есть?

… «что?» – ведут ухом многие, кто рядом. Цифры в его отношении – откровение.

– Мне 25 будет..

А вот это – шок. В отличие от всех этих ваших обтекаемых ориентационных подозрений… Что-что, а вот эти цифры тут никак не умещаются. Они к нему не «прилипают». Призрачность момента, пойманной юности в лице просто завораживает. Она – возведена тут в абсолютный культ. В древнегреческую Оду свежести, запечатленную во вспышке света как в мраморе. Это впечатление требует своего кадра немедленно. Сотворения, запечатления Искусства. Но никак не декламации паспортных грубых форм. Какие еще фамилии? Какие еще возраста?

И осознание оного самим объектом его явно забавляет. Он любит играть на контрастах, поигрывая документом в руке. Он живописно смаргивает пойманный луч солнца из окна, и возвращает мимолетный дар внимания девочке. Будто ей просто нужно было подождать, будто сильно занят. был

Будто никуда не денется, стоит только чуть-чуть постараться.

Такое призрачное, такое близкое. Как мираж.

Savage Garden – Truly Madly Deeply.mp3

И вот уже он подзывает ее кивком, и позволяет заглянуть в свой паспорт. Который приоткрывает ей единственной как откровение. Так по-дружески… Или?

Людмила знает, что там написано: Валевский Валерий Вячеславович, уроженец Мурманской области, рожден 4 сентября. Это как песня про 3 сентября, но только 4-е. Откуда ей все это знать, если не из случайных упоминаний. Сына, потом дочери, племянницы… и опять сына. Всех понемногу.

И вот Виолетта ныряет в это буквально документальное Посвящение…

И все. Она сейчас просто звезда, она – победительница. В ее руках Грааль! (пускай и не такой уж и священный…), но именно ей завидует пара сотен людей вокруг, которым недостижим этот Дар. Которым не подержать в руках этот свет, что мерцает в их голосах, посланных друг другу.

Мальчик – наблюдает, ему зато не скучно. Всем вокруг заметно, кто тут кошки, а кто мышки. Даже ее родителям нисколько не тревожно – видно, на сколько иллюзорно происходящее, на сколько декоративен отклик, на сколько прозрачен этот флирт. Как дорогая выставочная инсталляция, чистый АРТ.

И на сколько он безопасен. Охотник – просто разминается. Пристреливается. По ТИРовским мишеня.

Потом снова пропадает в своем телефоне, в наушниках. Вероятно, это его собственная воля – оставаться здесь невидимкой,

но кем-то отстраненность воспринимается как вызов.

– Что ты там слушаешь?? Включи без наушников!

– Мы не можем тут порядок нарушать. – говорить живое воплощение «неформата», невписавшегося в любые порядки. Невписака…

– Ну мы… тихооонечко! У тебя там по любому класная музыка!

– Ну можешь зайти ко мне на соц.странички, все – там есть.

Он точно знает, что этого будет недостаточно. Он всё точно знает. Он просто из любопытства ждет следующий аргумент.

– Ну здесь так скучно, я уже нимагуууу!

Аргументы – ничто. Это он тоже знает на отлично. Тут он тоже готов писать диссертации.

– Я тебе вокзальный диджей чтоли? – не упускает возможности закрепить свои позиции снисходительных уступок он.

– Ну пожжжалллууйста!

Он отпускает вздох натужного великодушия. Она почти хлопает в ладоши, победа так близка!

Он вытыкает наушники, и потихоньку движется под музыку, не вставая с подоконника.

Один разочек:

GeoM – Holding On (Dimitris Athanasiou Remix).mp3

Зал наполняет что-то расслабляюще-прогрессивное, исходя из этого эпицентра лаунджа. Ровно такое же, как ее хозяин. Ровно то, что можно было от него ожидать. Оригинально, ненапряжно, освежающе.

– Ну вот видишь, никто не против твоей музыки!

Виолетка аж пляшет перед ним, сочиняя новый повод выдернуть его из его уединения на подоконнике.

Но и он к ней благосклонен. Попривык, принял свою карму? Или просто по природе дружелюбен? Или зеркалит Лёшкино отношение к любимице?

Или скучно ему просто?

– О! Кириюха уже выложил видос! – обнаруживает где-то в недрах своего персонального «окошка в мир» гость.

– Какой? Ваш Исаенко? Что за видос? – тонет в уюте она. Посреди полного толпы необъятного мраморного зала.

– Который мы на днях снимали! Танцевали на набережной. Я думал, монтажить дольше будут!

– Это тот Кирилл Исаенко? Известный из телешоу? У которого я на мастер-классе бывала? – отзывается вдруг из монотонной очереди в паре шагов незнакомая девочка чуток постарше Виолетки, но практически такая же восторженная. Только новым упоминанием. Хотя и не без любопытства к пресловутому СС. Он же В.В.В.

На пришелицу воззряются две пары глаз, и почти синхронно кивают.

– По ходу, да.

Новенькая начинает взахлеб что-то вещать про свой опыт общения с этим учителем, делая пару шагов навстречу, на нее вскидывается карий взгляд из-под розового «ободка-крепежа» тыльной части кепки… И она сбивается на полуслове…

– …забыть что хотела сказать от взгляда на него – это нормально. – утешает ее Виолетта со знанием дела, с облегчением замечая, что «новенькая» – здесь за другими именами. И видя, что справилась с неожиданностью выразительности этого лица та – быстро.

Парень забавляется ремарке в его адрес. Он привык.

И вот их уже трое. По крайней мере понимающих, о чем речь, и определенно заинтересованных. Темой, да и друг другом.

– А ты… Ну не оператор… – догадывается примкнувшая.

– Работаю. С ним. – так компактно, что попахивает интригой.

– Дэнсишь?

– Угу.

Он скромничает. Но все равно очень легкий. Видно, что он чрезвычайно ловко «наводит мосты» с людьми. С любыми. Очень похоже на природную гибкость, Но возможно, устойчивый навык занимать свое удобное место. По-кошачьи.

– Ого, вот это круто! Он – мощщщь! У него всё так сложно!

– Это когда как))) – признается Сияние. – не в этом случае. Тут у нас всё лайтово было.

Он не купается в их внимании, но с девчонками он – свой. Новенькую в компании – будто 300 лет знает. И она-тоже быстро, хоть и польщенно, освоилась:

– Кирилл – Агонь! Он же работает сейчас в балете у…

…АААааа, ээээтот Лёшка? – читается неловким открытием на лице. На лицах. Не то чтоб совсем неожиданность… Но такая прям, очевидность невероятного. И становится ясно, что…

было слышно предшествующий этому частный разговор. Только ли ей?

Кому еще? Всем? В каком радиусе?

Кому теперь еще интересно, что за упоминаемый Лёшка? Кого еще ждут подобные открытия?

Но он ничего и не думает отрицать. Как и подтверждать.

– Ну а под чью песню-то мы денсили? – ловко укрывается проф-дизайном он.

И похоже, сие двусмысленное открытие девочкам вовсе не мешает. Даже как-то… наоборот. Интригует.

– Шэф… разрешил?

– Каааанешшшно! Посмотреть хотите?

– Давай.

Девочки пробуют толкаться в телефоне, потом не выдерживают.

– Да вон экран с музыкой рядом. Отправь туда.

– Эт кто мне разрешал? – благоразумничает он.

– Мы! Если что, скажешь, это по срочной профессиональной надобности! – этот парень явно непроизвольно провоцирует девочек на браваду небывалых масштабов. Кажется, уже и сам не рад этому.

– Ну не знаю. Меня сейчас отправят отсюда. Не самолетом… – отшучивается он. Но это не помогает.

– Давай! – и они уже обращаются к окружающим за поддержкой пошалить – глянуть мааалюсенький видосик на больсюююсеньком экраньчике. 3 минуты счастья, и больше их тут никто не услышит! И как бы сомнительны ни выглядели эти шумные обещания разудалых особ, это попрошайничество – просто миниатюра.

Ну а что? Один раз уже прокатило. Устроить концертик.

Особо заскучавшие ожидающие напускают на себя важный дозволяющий вид, и нехотя кивают – не слишком великодушно. Будто сами не вовлеклись в подслушивание.

Парень, уговоренный и получивший разрешение, отправляет видео на экран. И в распаренном концом августа зале становится уже не так тесно. На экране – простор, воздух и всплеск красок

Видео действительно весьма качественное – профресурс от операторской работы с ракурсом и светом, до уровня оборудования – виден невооруженным взглядом: ролик – чистый глянец. Даже знакомое многим место набережной кажется какой-то экзотикой из заморского кино, немного в идеалистической эстетике 90х, даже где-то с эффектом Болливуда. Экстрастиль в ярких подборах образов, хороший гримм, слегка нарочитое актерство в изображении беспечности, и в итоге – идиллия прогулочного жанра. По незамысловатому фоновому сюжету один из парней пытается кадрить интересную незнакомку.

Но там присутствует не только эта парочка.

– …о, кого я вижу! – тут же узнают «кино-Валеру». Кино-версию Валеры, столь же прилипчивую глазам, как и в реальности.

– Ага, где розовенькое, там я. – не отпирается он вне экранного жанра. В розовой джинсЕ он изумительно смотрится в кадре, будто рожден для этого момента. Там – очень органичный компанейский подросток. Его смущенная полуулыбка – целует этот день.

– Кирюшка – наш затейник: постановщик, тренер, лидер, идейный вдохновитель таких вот арт-экспериментов, видео-визиток. – представляет главного героя с экрана он, не слишком отвлекаясь на эпичное розовенькое, – а это – его супруга. И мать его ребенка. А вот эти девочка с парнем – тоже наша парочка. Они уже лет 6 вместе. Пупсы. А Этот – с бэквокалисткой поженятся скоро.

– Надо же… как у вас там… все по парам… – замечает новая знакомая, с трудом совладав с лицом. Запоздалая реакция.

Но все нивелируется, когда на припеве несколько парней, а потом и с девчонками вместе танцуют незамысловатую, но лихую связочку. Даже люди, которые никогда не слышали про современные танцы, созерцая эти пару секунд, поняли, что там бывает – техника… Тут же эхом в голове отдаются причитания ученицы хореографа про то, что он абы с кем не работает, и за ним особо так-то «не угонишься»…

«Самозванный» Валера – «угнался». Он там – в центре, уместен, ловок в деталях и перемещаниях, индивидуален и точен в способности слышать музыку, и очень трансцендентен в передаче настроения. Просто заразителен. Эта полуулыбка солнечного дня у воды – уже размножилась на лицах всех присутствующих здесь.

Но сам он, его реальное воплощение тут – не изволит поддаваться всеобщей благоденственной реакции. То там то тут возмущается, комментирует, жестикулирует, митингует…

– Там ноги обрезали, тут бок. Инсту старую написали в титрах. Это чё за массонский заговор против Валерки?! – комично всплескивает он, хотя в выгодности того, как его показал этот мини-проект, сомневаться просто грешно! – Валерий Вячеславович негодует!». – куксится он, но звучит в этом всем лишь одно: он – часть того мира. Очень глубоко. И по заслугам.

Звезды – рядом. При этом он не переигрывает до отторжения. Меру знает.

Потом он даже немедленно по-приятельски звонит Кириллу и тем же тоном отчитывает его за ошибочный никнейм соцсети. В ответ «получает» сам – в том же духе, что поменял и не предупредил. Повод – всегда найдется. Комично «дуется».

– Ну чего ты ругаешься! Класный видос! – кидаются утешать верные девочки. Свита.

Вероятно, этого он и ждал. Хотя и знал. Но все равно ждал. Но не признается.

– Интересная связка… – досадствует ученица. В таких случаях момент еще не утрачен, а ты уже тоскуешь.

– Очень легкая! – отмахивается он искренне.

– Ты же ее со мной разучишь? – кидается наперерез Виолетта. Даже если не делает ни шагу.

– Боюсь, я буду очень занят… на этом отдыхе. – …эта улыбочка и тон легко извиняют конкретику. Они замыливают ваш доверчивый взгляд и дарят призрачную надежду. На шутку.

А его уже музыка издали фоном унесла. Он уже ловит отзвуки и отблески.

Cheb Rizki – Ana Al Ghaltan.mp3

Он вовсе никого не провоцировал. Отнюдь))

Но кто-то как всегда «…обманыватсья рад». И вот она уже пытается подвинуть его на насиженном месте. И накормить печеньком.

И именно в этот момент – впитанный как культурный код нации – голос человека, которого тут уже ждали и не смели ждать. Как, впрочем, и везде. Вечный мальчишка.

– Виолетт, хватит приставать к Валерке! – строго возмущается человек из ТВ, тут же покровительственно приобнимая племяшку.

До конца и не понятно: это – действительно заявление прав, или другой кот играет, другой охотник пристреливается.

– К твоему (!?) что-ли Валерке? – язвит девчонка, сверкая глазами. Это вызов. Как будто шуточный. Ее явно разрывает. От гордости и тяги к его лучезарному покровительству,

и раздражения. Будто явился он не вовремя.

Двоюродный брат ее мамы пропускает это мима ушей. Все благоразумно пропускают этот выпад мима ушей.

Forester – Undercover.mp3

И тут странным образом замечается…

Нет, не связь.

Соответствие.

Лёшку знает и стар и млад. Там, в том глянцевом мире он – Алекс Сафаров. Эффектный брюнет с пронзительным голубыми глазами, который так здорово смотрится на крупных планах на муз-тв, один из самых уважаемых и универсальных музыкантов в своем жанре. Он – уже вне поколений. Человек, который с 16 лет нахальным провинциалом прошел через модельный бизнес, массовки в сериалах и подпевки звездам, чтоб превзойти их всех, чтоб вскарабкаться на высоту недостижимую. И все это – ради того, чтоб исполнить свою музыкальную мечту, которой заразился от матери и оправдать похвалы любимой педагога в музыкалке по классу фортепиано. Он сам пишет изумительные песни, которые звучат повсюду. Уже много лет.

Но мало видеть и слышать человека полжизни из медиа. Да, экран отчасти передает энергетику. Но в живую и в сравнении…

Эта кошачья сытая вальяжность, мальчишестость, благополучие. Они не отталкивают, нет. Только очень лузеров. Остальных – приманивают. Вопреки любым доводам.

Лёшка тут-же одним жестом смахнул любые двусмысленности своим особым наработанным годами публичности лоском, как и влекомые за ними оценки. Самый заметный в мире парень вновь претворился невидимкой с загадочной улыбкой. Которая ничего не отрицает и не подтверждает. Но держит тебя в мире очень приятной ванильной иллюзии, с которой никак не хочется прощаться.

Лёшка – еще один человек вне возраста: стройный, шарнирный, привлекательный, ухоженный. Улыбчивый и ироничный. Свеженький, обаятельный даже своими несовершенствами и ассиметриями. Он общается со своим другом совершенно буднично, никто ни в чем бы никого тут не заподозрил… без посторонней помощи. Да и теперь-то не очень получается. Приятель – напоминает второго его племянника. В нем тоже замечается сейчас легкая задиристость и море доверчивой подростковости. Но и элемент самомнения. Ровно как только что отмечалось в Виолетте.

Девочка же быстро растеряла свою конкуренцию, теперь она хочет внимания обоих. Они не выставляют ее за скобки, но все же ухитряются перекинуться парой фраз только между собой.

Мелькнув, кивнув всем своим, звезда исчезает восвояси, и только сейчас замечается, что за ним следует пара крепких ребят. Еще один парадокс – самые крупные в зале люди – вполне успешно играют в невидимок. Еще одни самые заметные невидимки в мире.

Еще одни те, кто благодарны находиться в такой тени.

Мираж растворяется в пространстве. Оказывается, никто не сумел даже сфоткаться или взять автограф – растерялись. Хоть и пытались здороваться. И улыбаться.

Небесное создание снова тонет взглядом в телефоне, тая на глазах. Виолетта снова теряет покой.

– Валера! – она явно на распутье от того, что только что увидела. И от того, что предстоит видеть ей все ближайшие дни. Она пробует свыкнуться, и это напоминает разновидность стокгольмского синдрома. – …а ты когда нибудь красился или одевался в девчонку?

В этом есть некая смесь и бравады и тревожности. И кроме того… Кажется, девочку это всерьез заводит, и она мало способна это скрыть.

– Один раз в жизни в школе меня девчонки разукрасили на какой то концерт студенческой весны, или КВН. – чистосердечно и рассеянно кивает он. Он явно совершенно комфортно чувствует себя мальчиком. С любыми репутациями и опытами. Ему – нигде не «жмет».

Это было вполне дружелюбно, но… ей этого уже мало. Грань ее экстаза замешанного на отчаянии в ожидании новой дозы его внимания – близка. И тут в облаке приближенности и вседозволенности на фоне дефицитов она совсем осмелела.

– А ты давно Би-шка? – запевает она.

Он вскидывает на нее взгляд. То, чего она добивалась. Какой бы оттенок в нем ни угадывался.

– Ты совсем уже чтоли?? – не выдерживает наконец отец Виолетты. Хороший в целом зять Володя. Благополучный. Вполне себе простой, обычный, хороший парень. Работящий. У которого все как у всех. У которого лицо давно, с самого его прибытия сюда, от разговоров дочери – не на месте.

И нет, он вовсе не думает о том, чтоб вступиться за этого… «э-пиз-ода». Он даже не успевает подумать о нравственном облике дочери в чужих глазах, да и о ней самой в этом смысле, что у неё в голове. Он сейчас – получает оплеуху по собственной репутации: он здесь присутствует в конце концов. Сосссседствует, можно сказать! И это вызывает почти суеверную тревогу. Будучи нормальным отцом троих детей, он совершенно не готов как-то реагировать на такие… даже разговоры. Не то что факты и вероятности.

– Мне вот просто интересно: а тебе откуда знать? – не выдерживает Сияние с натянутой улыбкой… – Откуда такая осведомленность? – не слишком весело ухмыляется «предмет обсуждения». – кто такое болтает?

– Ну… Ребята секьюрити рассказывали, как ты для них с девушками знакомишься. И не только. И как Лёшка этому не рад.

– Вот олени. – кратко резюмирует пострадавший сам себе, и возвращается вниманием к провокаторше:

– Мы не будем говорить об этом здесь. – украдкой озирается и твердо чеканит сам «цель». В нем хочется разыскать сердитость, обиду… Но тон его смахивает скорей на нравоучительный.

Ну вот. Она нашла грань.

– Ну… ты же не стесняешься. – уличает она, посвященная. Ей так нравится играть в эту взрослость взаймы!

Парень даже не думает теряться.

– Аэропорт – не то место, где допустимо обсуждать ориентации. Во-первых, неуместно: никому не интересно…

А вот не факт!

– …во-вторых, неэтично. Все-таки это личное. В публичном пространстве. В третьих – противозаконно. Любые неосторожные слова в нашей стране можно толковать как пропаганду. Кому нужны эти траблы, верно? Ни тебе, ни мне. Ни им… – ловчит он, оставляя несказанным: это никогда не касается 1го человека… – Так что эту тему мы закрыли.

Звучит как «ЗНАТЬ – НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО ГОВОРИТЬ», и прикопаться не к чему. Ни да, ни нет.

Все стихает. Голос Виолетты. Вспышка внушительной решительности на безмятежном лице «Сияния», будто сошедшего со страниц «маленького принца».

Виолетта даже уходит к ларьку за водой и орешками. Не по своей воле, разумеется.

Володя в ярости. Он никогда б не обратился к этому вот. «Э-пид-ему…» Добровольно.

…если б воздух из рОта не полетел быстрее слов. Он не мастер сэлфи, конечно, или изящных разговоров, но как-то живет с этим. Все свои законные 43 года.

– Да она… Она!!! Совсем ах… еп.. границы потеряла. – огрызается он. Не факт что на дочку. Нет, он не думал извиняться за её поведение перед этим… Просто сам в шоке.

Что попал в такое… Окружение. В такую блокаду… неограниченных разговорчиков.

– Та все. – невозмутимо пожимает плечами ВидЕние. И с усмешкой обещает: – Воспитал.

Он кивает на девочку, которая мчится обратно с угощениями наперевес.

– Ее воспитаешь!! Она совсем за этим ртом своим уследить не может!

Или извиняется? Перед кем?

– Меня она послушает. – спокойно закрепляет, устанавливает иерархию пришелец. И вдруг становится ясно, что иное – исключено.

Виолетта Возвращается, неловко мнется, явно сознавая свою промашку и мечтая исправить ситуацию, проверить, не нарушена ли степень доверия, открыт ли ей по-прежнему доступ.

– А у тебя есть любимая Лёшкина песня?

– Которую танцевать? Или которую слушать? – в легкую отзывается он.

– Ну… оба варианта!

– Ну которую танцевать – ты сама знаешь. А которую слушать.

И тут он всех удивляет:

это не просто не самая известная песня исполнителя, это поэтический кавер давно забытых времен. Задумчивая, с ноткой драмы, глубоким почти сакральным текстом…

– Мы как раз уходим за кулисы, подышать. И меня прямм уносит от нее.

Ну вроде, у Мальвинки – отлегло. Все забыто, и в ее адрес – вновь безмятежное расположение. Создание неотразимо угощается мороженком из ее рук,

и исчезает в сторонку. Там они с факиром появлений Лёшкой перекидываются парой фраз. В шумном помещении они тихонько клонятся друг к другу, ведь вокруг так много посторонних.

Просто плохо слышно. Поэтому. Наверно.

Виолетта облизывает палочку, с которой кормила только что приятеля.

– Может, они просто друзья? Уже… – выдвигает свежую теорию она. В которую вполне готова поверить.

– «нет.» – молчит обреченное в переглядах родителей – её и зачинщика почтенного собрания, когда они провожают взглядом перешептывания и улыбчивые кивания таких разных таких красивых парней. Ошалелая наивность девочки отзывается и фонит болью несбыточной надежды между теми, кто постарше. Становится ясно: нарисовалась проблема. За девчушкой придется приглядывать.

Не то что опасно… Просто перед «Доном Педро» за нее уже даже как-то неудобно.

Depeche Mode – It's No Good.mp3

Родные лишь понуро опускают глаза. Непосвящённые ничего бы не заметили между теми двумя людьми, что говорили только между собой, но знающие…

Потом гость семьи возвращается. Богемный мальчик с академичным лицом.

Он на столько красив и непорочен, его на столько омывает свет, что к нему даже не приливает… вот это вот всё. Ваше.

В нем есть что-то гипнотическое. Заклинатель змей. И других. Зверюшек. Тоже.

Через минутку рядом с ним оказывается парочка крепких «двое-из-ларца-одинаковых-с-лица». Пока начальство, его Сиятельство, отвлекся на деловую встречу в соседнем зале, и находится в ведении другой охраны, держа ребят на радиосвязи в наушниках.

– Нас отправили тебя охранять – пошучивают они по-братски. Все всё знают. Все привыкли.

«Сияние Его Сиятельства» радушно приветствует их. Будто «свой». Они явно давно дружны. Все свои.

Тут же одного из секъюрити окликают из толпы-очереди.

– Костик!

Костик немедленно расцветает узнаванием. Но двинуться никуда не может: ждет ровно там, где ему велено. К тому же на открытой площадке, не в толпе – профи. Бывшему сослуживцу из Тамбова приходится подтянуться поближе самому, подтянув за собой миловидную шатенку, мальца лет 8ми и вереницу чемоданов. На последних шагах он сбрасывает скорость и притупляет шаг… Он знал, где работает его друг, но сегодня, как и многие тут, подслушал слишком много новых подробностей.

Но поздно: друг уже втягивает его поближе.

– О, вы тоже в Тай?

– Да отдохнуть, а ты, вижу, по работе. Как твоя Алёнка?

Костик, не теряя бдительности и внимания, шлет мысленные приветы своей супруге и бегло представляет напарника. Третий участник их компании, уютно небрежно устроившийся на жердочке (зачеркнуто), на подоконнике с коленом к подбородку, в представлении уже не нуждается.

Слово за слово. Напарник – Сергей – чуть помладше, мордатый и квадратный, отмечает, что одна за другой мима проходящие девицы расстреливают взглядами их подопечного. И не может удержаться:

– Валерка у нас в команде – Магистр знакомств.

Ну ладно, его фееричный успех у всех категорий – тут все уже давно усвоили. Валера – этакий Мэрилин Монро по-поцански: только он появляется, и все остальные – просто фон.

Но… на столько широкий диапазон? Его прикладного… искусства?

– Они, холостые, вечно его засылают с девушками знакомиться. – открещивается Костик.

– Он по этой части мастер! – оправдывается Сергей, – а потом он исчезает по-тихому, а мы – вот они! Реально, человека, который лучше знает женщин, я в жизни не встречал! Ну вот, покажи! Ну вон та, гляди какайййя! Глянец! Сможешь?

– Опять они меня не пойми на что подбивают! – привычно возмущается Валерка, ничего не исключая. Ему тут уже не впервой умело оттягивать согласия.

– Ну покажи! Реально, вы такого больше не увидите! Жги, Маэстро! Мастер-класс хотим!

Приятель ухмыляется.

И дальше – как в кино. Все ждут, какой фразой экспонат привлечет внимание намеченной проплывающей мима добычи… А он – кидает взгляд из-за плеча… Из-под ресниц. И как в турецкий сериалах… девушка как под гипнозом, как на поводке входит с размаху в дверной косяк.

– ККкаааак ты это делаешь?? – взрываются только что не апплодисметнами свидетели, не исключая семейных.

– Случайно… – опускает, прячет свое оружие в «ножны» телефонного экрана факир.

– О! Эти опять Валерку подбивают девчонок им снимать? – беспечно уличает Его Сиятельство, которого возвращают его охранникам «арендованные». Его это, вероятно, тоже забавляет. Он приветливо, совсем по-свойски здоровается со знакомыми своей команды, максимально дружелюбно и доступно. Многие в этом всем вертепе уже решительно ничего не понимают.

Какой полезный Валера. Кому? И зачем? Всем в «хозяйстве» пригодился! Или «хозяйством»…

Лёшка снова, будто рядом, но на недостижимом расстоянии отсоединяется всего на пару шагов от этой вселенной с человеком, которого

…только тут ни на что не надо уговаривать.

Через минуту звучит объявление. Очередь начинает двигаться. Регистрироваться. Отправляться. Рассаживаться. Заниматься своими делами. Ожидать продолжения вот уже почти начавшегося отдыха…

2

Глава 2. Полумрак

Перелету длиной в 13 часов рада была только Виолетта. Она запаслась планшетом с фильмами, тоннами музыки, игр, и японских Манга,

но дело было не в этом. Лёшка предусмотрительно сел отдельно: одно дело попасть вместе с узнаваемым коллегой на «случайные» фото из сетей – в толпе, другое – на соседних авиакреслах. Они вообще, мать заметила, в людных местах стараются не мелькать рядом. Ничего шпионского, просто учтивость.

И Виолетта немедленно этим воспользовалась – узурпировала пространство рядышком со своим героем. В какой то момент Людмила всерьез позавидовала терпению парня: девчонка звала его по имени каждые 15 секунд, норовя подержаться за полу его джинсовки. Готова была смотреть и слушать только то, что одобрит он, и на 3м часу полета даже просто любоваться как он спит. Несколько часов. Отложив все гаджеты. Безотрывно.

Alexx Antaeus – Byzantine Meditation.mp3

Это было как отсрочка. От ее говорливости. От ее увлеченности. От всего того, что как Людмила уже предвидела, предстоит дальше.

Утешало только одно: в переполненном самолете ничего не случится. Пока-что.

Все, сошедшие с трапа самолета в составе этой группы, уже бывали здесь в тропиках. Но все выглядят здесь – туристами. Кроме одного.

Ben Macklin – Dare (Luxar Version) [feat. Emma Brammer].mp3

Один словно создан тут. Прям на райском пляже, на сёрфе. В кадре. Прям таким, как сейчас. Трансформировался из солнечного луча, или вышел из волны. Он – вне географии, вне актуальности и вне времени. Все в этом мире для него – совершенно естественно, преподнесено ему, и он – подарок этому Миру. У него – здешний загар. И здешнее первобытное шаманство.

А, нет двое. Если приглядеться. Как местные. Хотя нет, второй тут будто вырос, в тропиках. Маугли.

Оба смотрят на этот мир даже не с самодовольством, а с какой-то возмутительной удовлетворенностью. И одновременно с любознательностью, готовностью принимать от Мира подарки. Они говорят с Миром на «Ты», слегка заигрывая. В каждом из них звучит какое-то фоновое приглашение к квесту, готовность принять или бросить вызов. Но слегка по-разному.

И Мир везде принимает их. За «своих». Словно своих любимых сыновей.

MARUV – Crooked.mp3

Только и остается напоминать себе, что сын – уже давно взрослый. И он уже сын не только ее, но и Мира. Мир все время забирает его. Себе. И вот опять.

А во фривольности других шагов в их сторону – так и поигрывает вот это модное «не-дру-жиии с-го-ло-вооой, пусть победиииит любовь». Он словно прозрачно одет в этот манерный напевчик, как в аромат:

МОТ,  LYRIQ – Не Бруклин.mp3

К присутствию нового элемента семьи привыкнуть оказалось до странности легко… и в то же время никак не получалось научиться его не замечать. И дело было не в яркости оттенков и гармоничности сочетаний, на нем надетых. Мальчишески-компактный внешне (вопреки реальности), он держался как-то «локально», на комфортной всем дистанции – тихонько в сторонке, лишнего места не занимал и под ногами не путался, и всегда умел оказываться ровно там, где нужно, как-то «по-взрослому»,

но примечательно и «изобретательно» даже жевал жвачку, благодарно улыбаясь вечно преданной ему Виолетте за угощение. Он не отказывался. Его благосклонная, кокетливая признательность провоцировала дать ему еще больше, просто ради этого отклика – он ловко балансировал на хрупкой грани самовлюбленности и чуть театрального пафоса, не заступая в высокомерие. Выглядеть в такие моменты умудрялся еще попсовее и сааахарнее, чем отшлифованный годами в шоубизнесе Лёшка. Он по-рекламному небрежно держал зубами хлястик, завязывая что-то на своем предплечье, и по-рекламному живописно кидал взгляд в сторону. За каждым его действием хотелось угадывать большее. Просыпающееся моментами детское жизнелюбие и непосредственность смешивались в нем с погруженностью или меткой внимательностью, за которой что-то кроется.

Он оказался мастером маскировки. Маскировки обыденности.

Его простота и одновременная отфильтрованность сбивали с толку. В нем не замечалось притворства, но даже походка его казалась харизматичной и какой-то богемной. А набор жестов – отсортированным. Аристократия, епта! В джинсовых заклепках.

– Он даже воду пьет красиво. – насупленно вторит ее мыслям дочь Катя, тихо радуясь сейчас, что не она – мать Виолетты, искренне сочувствуя кузине Наденьке с её мужем Вовкой, родителям романтически потерпевшей.

Правда, им и самим – не легче. Они, сестра с мамой Лёшки, синхронно, не сговариваясь, ведут самое важное в этой поездке – изучение инородного объекта. И если арсенал своих развитий знакомства с «пришелицЕЙ», «конкуренткой» в семье – более-менее известен любой матери/сестре: принять и дружить / отвергнуть и воевать / делать вид что дружишь и выжидать… То тут стратегия выглядела совершенно неясной.

Ненавидеть и презирать его как-то не получалось. Не замечать – еще меньше. Дружить, знакомиться? О чем? Покровительствовать? Этому мешала его неожиданная на фоне его внешней и нарочитой поведенческой инфантильности незримая самостоятельность. Игнорировать? Так он и так держался особняком. «И тут и там», как говорится, «и нашим и вашим»…

Лёшка часто отлучался – то телефонные переговоры и согласования, то деловые встречи прям в аэропорту, ведь у него здесь были назначены пара «работ», и небольшая формальная деловая программа. Валера при этом оставался с ними и не с ними – совершенно спокойно переносил долгие паузы молчания и «незамечания», почти изоляции – если из поля зрения пропадала Виолетта, разумеется. Сам что-то инициировать не спешил,

но и от обращений не прятался. Вежливость его не была заискивающей или избыточной, но отзывчивость – оказывалась уместной и даже полезной.

И даже приятной. Он до оскомины напоминал максимально НОРМАЛЬНОГО обычного парня. И с этим соблазном удобной иллюзии было не просто бороться, как и с невольной симпатией к «нашему милому птенчику», потенциальному племяннику/кузену.

Особенно когда он вдруг вовремя говорил что-то дельное. Он действительно был здесь уже не в первый, а как оказалось – в 4й раз, при чем дважды – в одиночку, и в моменты некоторой неорганизованности группы пару раз задавал нужное направление. Это странно – слушаться «подростка в розовом», но взрослая компания сама не поняла, как приняла за правило обидный факт: Валера не говорит ерунды. Кто угодно, но не он. Он долго молчит и плетется следом, их «глянцевое прикрытие», «полиция шарма», но если что скажет – вперед. Он напоминал гида, которого глупо ослушаться.

Словом, не бесил. Как бы того ни отыскивали некоторые присутствующие. Не только брутальные и основательные мужья Кати и Нади, но они и сами с некоторой настороженностью, хоть и без выраженной антипатии, озирались на рафинированного ВИП-чика с недоверием. Хотя начинали потихоньку с доверием его слушать.

Он не навязывал себя, не сюскал, всегда был краток и ёмок, «устойчив» без излишних эмоций, и это располагало ловить его ремарки. И проверять опытным путем. Хотя пока еще ничем не напоминало дружелюбие.

Парадокс: уже большую часть своей жизни все эти люди были накоротке с давно состоявшейся и признанной публичной персоной, знакомству с которой все вокруг завидовали,

но испытывали смущение в присутствии человека гораздо проще того по статусу, схожее со смущением, какое обычно люди испытывают рядом с признанными звездами.

Словом, парень был мастером впечатления. Если присмотреться, он сам умело задавал тон и градус отношения к себе, расставлял нормативы, и некоторая изоляция сейчас была его персональным осторожным выбором. Как бы окружающие ни думали, что это их отработанная и заявленная дистанция.

Однако именно Валера ловко решил вопрос с транспортом, потом с размещением в нем багажа, пока Лёшку забрали организаторы посмотреть завтрашнюю площадку. И вот они уже подъезжают к отелю. И Валера знает, когда вернется их Светило, лучше мамы или сестер.

Сумбур на ресепшне, и вот Людмила даже не уследила, куда кого поселили. А ведь намеревалась заметить.

Вмешаться? Вряд ли. Но не может же быть, чтоб…

Лишь час после прилета все сумели скинуть с себя багаж и дорожную амуницию, освежиться в душе, перекусить и прицелиться на бассейн и изучение территории.

Спустя почти 2 часа Лёшка еще не вернулся, Людмила пошла искать сестру, а та – забеспокоилась за то, где там внучка, так их всх проводил к особому дикому пляжу сам Сияние собственной персоной.

Следующие 2 часа они имели неосторожность узнать и убедиться воочию, что гость – еще и сёрфер. Не на словах, а почти профессиональный, который с полетами над волнами. И каким-то чудом удержать на берегу девочку.

И это была еще одна отсрочка.

* * *

Когда вернулся Лёшка – никто и не видел. Оно всегда так: сын/брат может побыть с ними лишь номинально – он всегда кружится в своих профессиональных заботах, неразделим с о своим Призванием. И пытаться поспеть за ним – утопия. Все пытались и все выдыхались за 3 часа. Давно уж не пробуют. Зато он возникает откуда-не-возьмись радостный, как сказочный герой, окатывает всех волной энергии и счастья, и снова утекает за кем-то из менеджеров или организаторов по неотложным делам, убедившись, что всё хорошо и все довольны.

Но утром Людмила примерно узнала, что вернулся, и когда. От сестры она выяснила, когда вчера сослали Виолетту.

И да, сбылись ее худшие ожидания. Это был не общий номер. А соседние. И в стороне от всех их 5ти их семейных номеров.

Будто они, родня, еще на что-то надеялись.

* * *

Весь следующий день сына видно не было, да и друга его – тоже. Увидеть обоих удалось лишь вечером на выступлении сына в большом отеле. Не сговариваясь, объект, который мог быть узнан фан-сообществом артиста и присутствие которого могло вызвать вопросы, никак не приближался к его семье, хотя ехал на выступление и обратно вместе с ними. В зрительном зале общался то с Виолеттой, то еще с кем-то неизвестным, мало оставался в одиночестве.

А Лёшка, исполнив несколько самых желанных своих хитов, объявил о своем лирическом настроении, сел за фортепиано, и бонусом в подарок спел несколько фрагментов каверов.

USHER – Without U ( Interlude).mp3

Изумительной красоты лирика выглядела будто б посвящением. Глаза зрителей блестели в темноте, и все замерло вместе с дыханием.

В этот момент мать взрослого сына думала о том, что имея такой дар проникать в души людей, сколько он раздаривает себя этому Миру. Но что-то – оставляет и для себя. Как в этот вечер.

Следующей была другая, чуть повеселей:

Hailee Steinfeld – Flashlight (Sweet Life Mix) From "Pitch Perfect 2" Soundtrack.mp3

Она напоминала шуточную. Но семья не улыбнулась.

Флештайт. Вспышка.

Чем не Сияние?

Тут Людмила вдруг поняла, какова природа этого прозвища, которое она сама же дала.

Она, учительница! В первый раз в своей жизни. Прозвища, которое никто не мог объяснить здесь в тропиках, и которое так прилипало, подхватывалось интуитивно.

Она поняла, что просто прочитала это отношение. С самого близкого человека. И сумела его озвучить.

3

Глава 3. Блики

Встретиться здесь, на террасе этого отеля, рядом с этим изумительным, как с открытки-мечты бассейном, они с Линой договаривались заранее. Это было общей мечтой уже несколько лет, ведь бывшая сокурсница бывала именно здесь каждый год, и настоятельно рекомендовала именно этот отель. Сейчас она жила в Якутии, у мужа и детей был бизнес. И они с дочерьми, их подругами и невесткой не впервые выбирались на пару дней «погреться».

И вот впервые удалось пересечься. Линочка знала и Любу, сестру-погодку Людмилы. И молча ликовала от мысли, что наконец-то будет отдыхать с «девченками» своего возраста.

Кем стала скромная Людочка, теперь не секрет для их курса. Чьей мамой. Для их детей – тоже. И сестра мужа младшей дочери Лины – явно была в предвкушении знакомства со знаменитостью. По крайней мере, у нее было очень подготовленное «богатое» декольте.

– А Лёша – тут? С вами? – совершенно случайный вопрос, из чистой вежливости.

– Должен быть где-то тут. – искренне оглянулась Людмила, и тут же спохватилась. Стало понятно, что узкий круг – надо как-то предупредить. Чтоб не возникло спонтанных недоразумений. Уж лучше все обговорить заранее, взять «удар» на себя.

– А он… Не будет против… Пообщаться? – невольно повела плечом красивая шатенка. Ну правда, хорошенькая. Маришкой зовут. Людмила не отказалась бы от такой потенциальной невестки.

Хотя кто знает… Не отказалась бы, или как? У нее прежде не было особо поводов об этом задуматься. С таким «противником» она еще не сталкивалась. Никогда.

Сын никогда не знакомил ее с девушками. Были «пиар»-отношения для прессы и поклонников, но родные были мягко предупреждены об этом. Отрицанием, что нет, это все не взаправду. Пояснение «зачем» – никогда не било конкретикой. Просто звучало, что таков мир шоу-бизнеса, не все личное стоит выставлять напоказ. Мать даже не знала, когда это у него началось? Она даже никогда не получала признаний, которые, как она теперь знала точно, называют каминг-аутами. Просто он ничего не отрицал. И не подтверждал. Его напрямую об этом никогда и не спрашивали. Этому способствовало то, что они уже полтора десятка лет жили на разных концах страны, как бы он ни выявлял готовность забрать семью в столицу.

Все же семья не хотела быть только приложением к состоявшемуся родственнику. У Михаила, его отца, были в родной провинции 30 лет стажа работы на одном месте и доска почета, небольшой локальный бизнес – подарок сына, достойно приумноженный за 10 лет, завершенная многолетняя стройка дома на несколько этажей с баней и проверенное окружение – все достигнутое собственной жизнью и собственным трудом. Было чем дорожить и гордиться, даже если в столичных сравнениях это и выглядело по-провинциальному скромным. Помощь принимали, но старались рассчитывать на себя.

Так что жили как умели. И предоставляли уже вполне взрослому сыну делать то же самое. Попробовали вмешаться, конечно, когда начались запрещенные вещества… Но сын сумел осознать проблему, и пускай не сразу, но справиться с нею сам. Сейчас Людмила точно знала, что проблема ушла – это было видно по глазам.

И так уж совпало, что решение этой проблемы ознаменовалось появлением этого вот персонажа. И его первыми упоминаниями в этой связи: «тут одному… в общем, Валере это не нравится»…

Сын рассказывал ей о терапии, в которую пошел твердо, и которая помогает. Не рассказывал только о личном. Берег ее от подробностей.

И она его берегла. От вопросов. Хотя они давали друг другу осторожное понимание, что есть на самом деле и что всё в целом понято.

И что ничего страшного, мелочи.

– Лёшка… – осторожно начала она, – вообще любит поболтать. Но не факт, что сможет уделить много времени. Мы его сами мало видим. У него тут будет работа. Ну и…

…она поняла, что иногда сплетничать – необходимо. Даже этому есть своё время и место. Она пожала плечами и потянулась к Лине, с которой делилась своими тогда еще сомнениями и тревогами еще много-много лет назад, и которая с тех пор никогда не была замечена в передачах этих откровенностей…

– …он же тут с… бойфрендом.

…Че, прям так? – хлопает глазами ошалевшая от прямолинейности и открытости Лина…

– Они уже с год вместе. А вот теперь он и с… нами…

Лина… осмысливает. Её младшая дочь с мужем, которым лет по 27, и сестра мужа – синхронно закусывают губу. Каждый свою. Что-то рухнуло сейчас, беззвучно как на ретро-кадрах взрыва Храма Христа Спасителя… Даже декольте опало. Не то чтоб никто не слышал таких слухов. Но люди способны удивительно упорно верить в то, во что очень хотят.

А Лина Вот прям не ожидала…

Лина знала Лёшку еще ребенком. Лина утешала Людочку еще лет 15 назад. Сначала – что та надумывает и верит сплетням. Потом – что всякое бывает, и с этим живут. Здоров, и ладно. Теперь Лина вытянулась лицом.

Лина точно знала, что до сих пор таких гостей Лёшка в семью не приводил.

Женщины ловко перевели тему, но в пространстве повисло невысказанное душное любопытство. С прогнозом легкого сотрясения устоев, баллов так в 5-6. Не фатально, но тряхнет. Людмила лишь парой фраз успела подготовить друзей к неизбежному:

– Вы только это… наше Сияние Его Сиятельства – не обижайте.

Звучало как «он у нас славный».

Ну и достаточно. Остальное – увидят сами. К этому не подготовить.

Хотя… Может, и минует?

*

Не миновало.

Его появление отследить было не сложно: хотя бы одна видная девушка поворачивалась на него как на приманку, реагировала как на универсальную цель. Именно видная. Потому что даже заметную реакцию на такое может позволить себе не каждая… Издали со своим загаром, стройностью и отточенностью движений, экзальтированностью прически, броскими шмотками и скульптурным лицом он казался просто люксовым, как ожившая реклама красивой жизни, и лишь по мере приближения раскрывался красафффчиком, каких воплощений с детства ждут из кино.

А потом еще и лениво улыбался. И совершенно сочетался с этим сияющим отблесками света и всплесками цвета, затейливым прозрачным бассейном.

Получалось что-то между Миланским Фэшн и диснеевским мультиком.

Да, хотябы одна непременно претенциозная, эффектная и уверенная в себе непременно встрепенется, засвидетельствовав его появление. На этот раз это и была Мариночка. Вслед за ней младшая дочка Лины и ее муж.

Людмила уже знала, на что поворачивается следом. Легкая спортивная беговая ветровка на замке и шорты на нем были сочного черного с широкими лимонными вставками. И такие же канареечные кеды. И очки. И жвачный пузырь того же цвета.

– А вот и наши… птенцы. – не удержалась царица этого маленького государства.

Она приветливо кивнула ему приглашением, и он повернул в их сторону, будто так и планировал. В ином случае, она уже знала, он продефелировал бы мима с почти незаметным приветствием.

И стоило только появиться ему, как немедленно с другой стороны вынырнула Виолетта. Та, которая выцеливала его все весь вчерашний день и все сегодняшнее утро, вот уже часа 4. От которой он умудрился улизнуть чуть ли не на рассвете.

За просторный стол они плюхнулись синхронно, по диагонали напротив друг друга.

Sunclair – More and More  Highpass Deep Remix Edit.mp3

– Ты чего от меня сбежал?? – обиженно надулась она, готовая все простить как только услышит его голос.

– Побегать. – ухмыльнулся он, не соврав, и сбивая с толку очевидностью каламбура. – Ты ж не бегаешь.

– Может, я начну! – заупрямилась «гордая и неприступная» полу-подружка.

За очками не было видно, но Людмиле не стоило труда угадать, как меткий карий взгляд прогуливается по новым людям. И не потребовалось особой внимательности, чтоб заметить, как останавливается на симпатичной незнакомке.

Людмила представила ему друзей – сокурсница, ее дочь, муж, золовка…, и его – просто по имени. Он как обычно все принял как должное. Таким не задают лишних вопросов. Никто кроме Виолетт.

Ну что ж, он – король формальностей. Вежливая улыбка его достойна самых дорогих деловых ланчей, статусность не испортила даже чуть загустевшая со вчерашнего дня щетина, и подрагивающие на каждое движение тонкие «крестики-нолики» вдоль шеи, свисающие из мочек. И даже легкий китч в образе – одежде, прическе и аксесуарах не дает образу карикатурного осадка. Ему все идет, и лишь подчеркивает его свеженькую естественность. Лишь рок-н-ролл прячется в попсовой улыбке. За ангелоподобностью в манерках мелькает что-то джокерское. И он ловко управляет этим.

Он – король антуража…

– Бабуля и Теть-Люда… – начала как обычно говорунья про старших в семье сестер…

…и Людмила мысленно отблагодарила за «тетю»… Хотя знала, что дальше за сказанное поблагодарит вряд ли…

–… говорят, что ты – из заповедника красивых людей… – сообщает она ему.

– Сбежал. – хохочет он. – Или выгнали?))

Он откровенно забавляется открывшимся закулисным пересудам, еще больше смущая краснеющих женщин… Они ж и не такое про него говорили… Что у неё там еще в кочерыжке застряло, у этой полоумной??? Кто ж знает??

– Из питомника, может? Не? – заразительно веселится он с припрятанной признательностью… потом мягко стекает на польщенную улыбочку скромника, и снисходительничает – та ну нееее. Я ж из Апатиты. А родился – в пригородном поселке, Электрозаводской район. Я ващщщще из дикой природы. – выразительно опровергает он, припечатывая новым парадоксом. Брендовые непроницаемые очки оказываются в ухоженных руках, карие глазки – смеются внешними уголками вниз, он похож на породистого щенка.

– А где Лёшка? – вновь не унимается массовица-затейница.

– Спит. – уверенно отвечает тот, кто точно в курсе. – Он же вчера дважды выступал.

– Без тебя?

Вопрос-капкан.

– Ага, с кусочком подтанцовки? – фыркает колючей очевидность он, но по-прежнему снисходительно-любезен. Увернулся.

Все смекает. Не попадается.

Но от нее- не уйдешь…

– …И не боится тебя одного оставлять! УЖС! Глаз-да-глаз за этими би-шками! – заявляет почему-то именно Виолетта. Снова она произносит непроизносимое.

Но ничего. Всегда можно претвориться, что не понимаешь, о чем речь – в силу возраста. Мало ли, что у вас там за модные словечки…

– Тебе чтоли приглядывать? Уполномочена? – потихоньку ставит её на место парень. Выбеленные пряди челки как обычно прихвачены за затылке, открывая скульптурные черты, одна прядь падает на щеку до подбородка. Но он любит убирать прическу под яркие козырьки.

– Бабули просто уже забеспокоились, где это наше Северное Сияние?

Они? Точно?

– Я забеспокоился, что уже начинаю привыкать к этому прозвищу. – безобидно парирует он, почесывая живописную светлую щетину на подбородке, его голос начинает потихоньку убаюкивать – Почему Северное? Южное тогда уж… – размышляет он, разглядывая свой загар и кривит голливудскую линию губ. Свой среди чужих,

свой – везде… Он явно намерен игнорировать свою прописку в паспорте. А может, знает, что дело не в ней, и географическая привязка тут – весьма условна.

– Я лично его никогда не видел. – Поясняет он рассеянно, – хоть и жил в той широте.

… «Давноооо» – звучит в этой отмашке. – «жил…»

Но да, не только у него – подозрение, что его прозвище – никак не касается его родины и вообще географии – так, совпадение.

Людмила почти уж утонула в невысказанных извинениях и неясных разъяснениях, но вдруг заметила: только он может поощрять через возмущение:

– Да уж… природа прозвища до конца не ясна… – осторожно умничает любопытный зятек.. – Странное…

– И долгое! – с готовностью подхватывает Персона-Ж в приступе рационализации, – Может, как-то сократить? – Он принимает активное участи в своем брендировании, (оно же – навешивание ярлыков), отмеряя мысль указательными пальцами над столом, и почему-то вспоминается Ивлеева.

На запястье одной его руки – поигрывает тонкий круг – серебряный металл браслета, другое – обволакивает мелкое «опоясывающее» затейливое плетение татуировки на пол-руки, чуть затекающее на кисть полукруглым сегментом – орнаменты из мельчайших точных графических узоров, будто тетрадные циркулем – не то цветы, не то разномастные размашистые солнца… «Это Мандала» – иногда поясняет он на грани цензурности этой своей завлекательной манеркой, перехватывая взгляд, и больше ничего спросить не успеваешь про индийские мотивы, ведь на его внимание – большая очередь.

– Сев-Си? Не? – тем временем озадачивается он унифицированиями своего прозвища, а потом снова расплескивает сдержанную улыбочку он. – А то как-то много времени… эфирного… занимаю.

Скромность ему очень идет. Все готовы участвовать, накидывать вариантов…

– Ну… как еще говорят? Полярное сияние. – отзывается сестра.

– Би-полярочка. – роняет вслух он, подхихикивая, и вдогонку понимая, что сказал, одновременно будто замазывает сказанное невидимым корректором.

Его особая манера как-бы сдерживать, укрощать свою стихийную улыбку – как у Мэрилин Монро, это отдельный вид искусства.

Виолетта не довольна нарушением своей монополии на афиширование подобных откровений:

– Ты правда так долго бегал? – не отстает она.

– Ну… Плавал еще, сёрфил. – потихнько стухат он, по обыкновению, словно задумался и все вокруг ему – фоном.

– Ты же хорошо плаваешь? Лёшка говорил, что тебя из бассейна не вытащишь. Пойдем плавать?

И да, совсем рядом изумительной красоты бассейн. Но он игнорирует приманку.

– Ну у меня же разряд. По плаванию. Спортивный. Я когда-то тут сёрф даже преподавал. Когда покинул дом на совсем.

И никто даже не успел заметить, с каким оттенком он это сказал, про когда-то…

Но из задумчивости его есть кому выдернуть. Вариантов хоть отбавляй.

– Тебе там не скучно было одному? – явно выясняет Виолетта.

– Я люблю слушать мир. – серьезнеет он, и взгляд рассеивается, призывая все луны и рассветы.

– Валера, ты – просто ангелок. – не выдерживает концентрации психоделики обожательница. Как тут смолчать?

– ННет. – ловко чуть хищно ухмыляется он, и за ширмочкой этой отрицающей улыбочки – утверждение.

Сначала он по-инерции с некоторой вопросительностью медленно кивнул пару раз, будто переспрашивая с удивлением "Да-аа?", но тут же лицо поменяло траекторию – мотнулась мягким отрицанием, и комичное мягкое жалобное опровержение перекрыло все обнадеживания. Обворожительно. За одном этим «нет» скрывалась бездна подробностей.

И одна эта интонация – словно оберег неуязвимости от любых «догоняющих» факторов по этому поводу.

– Апатиты, да? – вклинивается в эту сказку зятек Женёк, отхлебывая свое пиво. Да, в 11 утра.

– Да. – ничего не отрицает Явление. Это признание – будто откуда то оттуда, из темных глубин его прошлого. Сам по себе этот факт.

– А давно ты тут? Там. В Москве?

– Года 2.

Его правда сложно представить провинциалом, парнем из толпы. Он весь соткан из крупных возможностей.

– Приехал исполнять мечты?

– Пришлось уехать. У меня там случилась проблемКа. С законом. А то б остался бы как папа, инженером КИПа на заводе. Подходил тот возраст по географическим меркам, когда уже оттанцевал, и пора жить нормально.

С законом. Забавно.

Из его уст звучит как странный аттракцион.

– … сначала сюда, собраться с мыслями. Потом – в Москву. 5 кастингов, 4 приглашения, и я у Лёши.

– Прячешься чтоли? От закона?

– Ага, в телеке…

Но какая-то неприступность в его лице приглашает к продолжению.

– Вместо хип-хопа кан-кан станцевал чтоли? – язвит с «неведомой зверушкой» нормальный парень с пивом.

И тогда он называет статью.

Вмазал так вмазал, словно чтоб стереть это уничижительное самодовольное выражение «настоящщЩЩщего мужжжика».

– В 21 год чуть не присел годков так на 15… – не теряя своих манер, но роняя ироничные интонации, припечатывает он.

Зятек отставляет пивас, и сочувственно вглядывается, подпирая рукой подбородок… Пока остальные – дамы и не дамы – даже еще не поняли оБ чем речь.

– Тебя? – еще осмысливает статью УК он, игнорируя последнее замечание.

– Нет, я… – непроницаемо сообщает Явление Небесное.

А вот это шок…

И татуировка, что лежит на столе – самое странное в мире мелкое плетение. Сетка. Причудливая помесь мельчайших диагональных решеток…

Сам, главное, об этом заговорил…

– Я думал, ты не по этому делу…

– А я… по-любому… – умеет раскатать спокойствием и твердостью взгляда он.

Ну а что? Все слышали провокационные заявления Виолетты в аэропорту, кто не знал что такое «Би» – дружно загуглили. И переспросили. Ну вот, все. Не проще ли снять все вопросы? Окончательно. Да и по поводу непорочности тоже…

– А состав преступления – был? – не изволит верить собеседник.

– Был. – кивает Сияние, по-взрослому, – Но потом меня решили выпустить. Сам не знаю почему. Не откупали даже.

Ну понятно… На что только девушки не пойдет… – его оглядели критическим взглядом, и тоже «освободили».

От ответственности.

Ну серьезно, зачем таким, как он, напрягаться? Когда даже уговаривать никого не требуется.

Он и сам с тех пор задавался таким вопросом.

– Поэтому я решил уехать. От всего подальше… – словно жертва обстоятельств резюмировал он, – Начать все заново. Найти себя. Даже ушел в терапию… Психолог у меня хороший был.

– А Лёшка знает? – наконец дошло до остальных. Содержание сказанного в этой безмятежности и прозрачности бассейна.

– Лёшка знает про меня все.

…Ну да… А ты, видимо, про него…

Интересненько, что сказать…

Иногда так странно: восприятие информации – зависит от градуса подачи. Иногда Хичковковскую истерию можно создать и от ежегодного нашествия колорадского жука. А иногда вот такие новости – если не личное приключение, то необычная статистическая подробность биографии.

А он – и правда своеобразное «природное явление». Он – словно особая среда, по-своему преломляет свет. Искажает пространство, формы и объемы предметов. Оптический обман.

И ни одна из спутниц за этим столом – любого возраста, не встрепенулись и не спорхнула на эту информацию, словно с веточки от выстрела. Никого не испугало. Ну правда, чего? Он умеет быть твердым, но чтоб настойчивым??

Красавчик вскидывает взгляды на протекающие мима палитры купальников – это уже не секрет. И для него это не музей – базар. В нем – ни капли опасности – миловидность котика. Доступность, шведские столы, только проголодайся.

Ничего не требуется подтверждать, это и так витает в воздухе. Даже возвращенные на место непроницаемые солнце- (и не только-) …защитные очки не спасают от вероятностей. Вне всяких сомнений, он заполучит любую, на какой задержит взгляд чуть дольше обычного – и это она будет «заполучивать» его. Любыми средствами.

Он умело двигается на женской энергии – приманивающей, принимающей, позволяющей. Но знает, где этот переключатель.

В какой-то момент за соседним столиком начинает устраивать концерт своему благоверному (или не благо…) эффектная девица. Сияние нейтрально наблюдает спектакль, непешно потягивая коктейль. Потом разочарованно качает головой, словно ищет пульт от тв.

– Ну… может… Не очень-то я и Би… – задумчиво, немного в стиле Камеди произносит свой вердикт вовсе не о себе местный Эпицентр.

– Не то чтобы… – защитно подхватывает заявление новый приятель, фокусируясь на соседнем столике…

– Не на столько. – закрепляет оценку тот, кому все позволено.

Лёшка появляется как молния. Всех приветствует как освежающий морской бриз – всем перепадает лучик его улыбки и теплого взгляда. Особенно семейству маминой подруги, которое он знает с детства. Обнимашки и речитативы радости… как вспышка. Подарок. И вот уже он – исчез как мираж,

да и этого его… человека – тоже сдуло с места, никто и не заметил, как. Самый видный в мире невидимка…

Потом они замечаются неподалеку, где-то возле поворота, в листьях раскидистого папоротника из огромной кадки рядом с запасным входом в отель. И там у каждого – совершенно иная манера общения.

И тут становится ясно, каким прочным навыком общается Лёша. И какой прохладный оттенок для всех у всегда великодушного и вежливого Валеры.

Нет, ничего особенного. Для посторонних – просто разговор двух людей. Хорошо знакомых. По-человечески радых друг другу. Доверяющих. Заметности же выявляются только на контрастах. С привычными манерами. У них там своя гравитация.

Разновозрастная группа за столом невольно наблюдает за общением. Ничего необычного.

Все рады смолчать.

Долго молчал тихий вежливый младший зять Лины, который всегда гордился доверительным общением с тещей.

– А кто у них за девочку? – будто б просто из вежливости интересуется он, наблюдая более взрослого и статусного артиста рядом с миловидным стройным Созданием с белой пядью на щеке. Никто не научен, как быть тактичным в такой ситуации. Если хоть попытаешься открыть рот.

Людмила даже смутиться не успела:

– А мы не знаем. – пожимает она плечами буднично.

И это правда. Тема в их кругах затрагивалась осторожно и изгонялась прочь почти сразу. Версии были не просто разными, они менялись у каждого теоретика поочередно. Никто из двоих не выглядел женственным. Никто не выглядел лидером. Угадать ни с ходу, ни по собранным свидетельствам пока ни у кого не получалось. Ничего однозначного.

Кажется, даже Виолетта не знает. Раз отрешенно молчит. И глаза в пол. Будто её от электропитания отключили.

Но ведь никто и не хотел этого знать до конца. Хоть и считали, что как-будто положение – обязывает. Знать.

Ну… Как-будто. Семья же.

Пара минут. Пара явно удовлетворительных минут… разговора. Там… У них… После такого разговора люди не расстаются, когда в разные стороны расходятся. Не получится применить такое слово. Потому что они как будто оставили каждый друг друга себе. В таких случаях физическая дистанция ничего не решает. И никто ничего не торопит.

И в такой диалог никогда не вклиниться посторонним. Они – словно в мембране, в которой другой градус, другой воздух, другие физические законы. Своя атмосфера. И потом эта атмосфера окутывает каждого в отдельности, словно оберегая. От других.

– Они, получается, почти все время рядом, на гастролях? Никогда ж и не подумаешь…

Смотришь на него, и понимаешь: если не знать – ни в жизни не догадаться… Но если заронить версию… Хоть толику возможности… То сразу очевидно «ну тогда – кто ж, если не он!»

Rapsody – Here comes the sun.mp3

– Оттт так нас дурят, да? Все на поверхности. – качают головой подруги… – Если нужно что-то спрятать, положи на самое видное место.

– И назови другим названием.

– Ну он красивый парень… – невольно отмечает Лина.

Отличное утешение.

– …приятный…

Вот спасибо…

– Они типа красиво смотрятся…

– Просто замолчи, по братски. – вздыхает давняя подруга.

И дальше – все предсказуемо, по обыкновению: Лёшка – улетучивается по делам. Валера – по-кошачьи легонько возвращается к несвоей семье. Как обычно, освежающий, как этот бассейн.

И вот он – уже привычный: красивый, сдержанный, томный, аккуратный в любом проявлении, чуть ироничный, внимательный, ловкий, абстрактный. Любезный. Чуть отрешенный и визуально поэтичный. И всегда тонко уместный.

Такова его обычность.

Он даже чихает, будто его обучали в школе благородных манер. До последнего жеста, как гребанная Мэри Поппинс!

– Ты не простыл, Валер? – отзывается сестра Леши Катерина.

– Не, аллергия на пыльцу. Вон они стоят, видите? Бордовые.

– Ого. Розы.. Может, антигистаминное? У меня все припасено, я месяц аптечку собирала! – готова выручать спасательица. С каких это вдруг пор?

– Не, все гуд. – нисколько не удивлен он, – Почихаю, ничего фатального.

– Что там Лёшка? – интересуется у него Лёшкина подруга детства по редким визитам.

– В работе. – сообщает очевидное парень.

– Вы давно вместе? – у кого-то просто разыгралось любопытство. Нет, не по существу заданного вопроса. А скорее – какая у него будет реакция? Смутится? Начнет выкручиваться? Просто интересно вывести его из этого завораживающего почти эзотерического равновесия в почти киношной обертке, в любовании которым залипаешь.

Парень кидает на соседку по столу быстрый взгляд. Потом на Людмилу. Закидывает в рот виноградинку.

– Я пришел работать в команду чуть больше 2х лет назад.

Выжидание…

– …а как с факультативами? – оборзевает Марина.

Парень чуть хищно ухмыляется. Он не тот, кто не примет вызов.

– В свободное от работы время.

Но реакция понятна. Тут никто ничего не скрывает.

Вот только Людмила забыла предупредить, что никто и не обсуждает.

А тема уже поднята. И что же дольше?

Что же дальше, что же?

– Многие античные авторы, Александр Македонский… были бисексуальны… – явила свою эрудированность вдруг все та-же Марина. Видимо, она поняла, что в жертвы разоблачений и порицаний тут никто играть не собирается.

– ПочемуУ??? так… бывает?!! – вдруг прорывает Людмилу. Она не осознавала, как прицеливается этим вопросом к этому парню, пока он случайно не вырвался вслух. Сына она побережет от откровений. А этот… сам пускает себя в разнос. Его и не жалко. – От чего такое?? Давно?

Валера смотрит не на нее – В нее – долго, что-то считывая. И незаметным кивком принимает решение.

– О себе я могу рассказать все. – ступает на шаткую дорожку откровения он, – Но это – касается не только меня. Если хотите, поговорим об этом позже.

И сим заявлением он нечаянно выигрывает у нее еще парочку бонусов.

А обещание она откладывает себе как облигацию – универсальную гарантию, которую потом сможет «обналичить».

Она кивает ему. В ожидании. Теперь нет ничего такого, что отобьет у нее желание разговаривать с ним.

Нет, действительно ничто. Никакие темные пятна биографии, мнимые тайные подробности. Даже его безжалостное, беспечное кокетство с девочкой, которая и так уже без ума.

Нет, Виолетта не оставит его – без него она выглядит, словно из нее выпустили воздух. А вот в его присутствии…

И вот они уже играют в догонялки, сбивая стулья на террасе. И он, убегая, разумеется, махнет в бассейн, с бортика, успев скинуть на ходу куртку и дерзко забрызгав девушек в купальниках. Потом он отряхивается, она липнет к нему то ли щекотать, то ли обниматься… Сопротивляются. Хохочут.

Она пробует шумно и вседозволенно заявлять права, но выглядит рядом с ним сестренкой. И ее присутствие и смелость… внимание других совсем не отменяет.

Людмила с сестрой не спускают глаз с девочки и неотразимого Существа. Сомнений нет: ему не в тягость нянчиться с ней, и в его благосклонности не «голый» умысел отвлечения… он правда относится к ней по-братски и получает заряд радости от этого общения. А вот она… Тает.

Да и кто б удержался на ее месте? В её-то возрасте?

Никто моргнуть не успел, как он вполне добровольно уже танцует с напарницей по словесным пикировкам лихие современные комбинации под что-то ультра-модное, которую не понятно когда успели выучить!

МС Сенечка – Вирусный трек.mp3

Удивительно, но факт: Виолетка действительно почти без запинок поспевает за тем, кто ловок будто со сцены не сходил никогда. Теперь становится понятно, что артиста делают не костюмы, свет или антураж,

артиста человек носит в себе непрерывно, и достает в любой момент, не оглядываясь на условия. Он особо не старается, но видно, что полотно движений, узор дублей за музыкой – живет в нем и прижился давно, и каждое переступание – маленькое искусство. Очень легкий, он то проваливается в себя в процессе, внутренним взглядом лениво тестируя свою готовность, то накидывает поправочек ученице. Просто они услышали эту присвоенную репетициями музыку из общих колонок. За ними наблюдают отдыхающие с соседних столиков, но никто не возражает – есть на что посмотреть. Обычно такое за бесплатно не показывают.

Ну а следующая… Вызывает реакцию совсем бурную. И не только у танцующих.

SHLAKOBLOCHINA – VIP.mp3

– ООО! Я работал этот номер.

Нашел чем хвастать! Старшее поколение в тихом шоке от содержания и звучания «песни»… Слышали про даркнет? Так вот, оно – точно оттуда!!! Зато у молодого она вызывает восторг, как все запретное и неформатное, нарочито порочное и аморальное.

– Это было приключение! Там эти костюмы из черной кожи в заклепках, густой смоки-грим, агрессивный лазерный свет лучами в темноте, ну и саунд диктует свое… Ошейники, плетки… В общем, та еще порнография. – с восторгом вещает он,

К нему прислушивается девчушка типа Виолетты с соседнего стола.

– Я видела его только на Блексайз фестивале! И это лучший андеграунд из всего, что появлялось в последнее время!

На девочке ни одной татуировки, и она – фанатка такой тематики?? Как когда-то были фанатки стиля Эмо…

Зато на эффектном крашеном блондине перед нею с «модным» ангельским лицом без возраста – что ни участок тела, то цвЕта тени орнаменты. Слушая музыку, он исполняет несколько зарисовок, которых с ходу точно не выдумаешь. Поставлено, выучено, топово. А этот маленький маг (под 180 ростом, но это не важно!) – тот самый, что в моментах управляет вашим сознанием через самые смелые иллюзии. Даже лицо его – «танцует» настроение.

– Мы потом с Кирюхой его еще на Недели высокой моды представляли с вот этой исполнительницей. Лёшка нам такой: «Опять самоволка»?

Разумеется, просмотр ролика на экране неподалеку – был неизбежностью. И нормальных людей эти мелькания теней в красных вспышках, ползания вспотевших тел в полумраке, и агрессивные взгляды под тенями грима испугали бы. Но зато исполнитель – отфильтрованное сюрреальное существо с экрана, доволен не меньше своих зрителей. «Хоть так попробовать», говорит прихвастывая… Не поясняя, но все почему-то краснеют.

А Виолетта явно видит «номер» не впервые

Потом они приплясывают под манерную песенку, под которую не всякая мама своим детям разрешила б танцевать. Не то что бабушка…

Kagramanov – Танцуй пантера.mp3

И это позерство, которое должно выглядеть глупым дурачеством, снова представление для Избранных, и от него не хочется отводить взгляд. Оно – светится счастьем. Почти детским.

Ну все, теперь они – окончательные и бесповоротные местные звезды…

– Я соскучился по работе по ходу…

– Лёшка за это тебе вряд ли заплатит…

– Ничего, я – за еду… – веселится он.

Никто даже не заметил, как рядом оказался сам Лёшка. Он наблюдает из-под очков с загадочной полуулыбкой.

– Ты не хочешь вмешаться? – шепчет ему мама. – пресечь это безобразие не собираешься?

Она реально не понимает. Даже его чувств. По этому поводу. Его все это не тревожит? Нет? Ничего не прочесть по тренированному публичностью лицу с намертво прилипшей безмятежностью.

– Он не станет делать глупостей. – отмахивается тот.

Объективно говоря, здесь вокруг есть дамы и поопасней этой малышки. И гораздо больше в его вкусе, который Лёшка знает. А сложных задач для него не бывает. Про это он тоже в курсе.

– А она?? О ней ты подумал. Она увлеклась!

А разве могло быть иначе?

– У нее возраст такой: как увлеклась, так и позабудет, ровно с той же скоростью. – отмахивается он.

Людмила качает головой. И гонит от себя опасения. Она же видит, что парень – просто играет с «мышкой». А проявляет себя с глубиной – совсем в другую сторону. Это можно упрямо отрицать, но… не долго.

И ведь во всех увеселениях – сквозит ожиданием, когда Сияние оглядывается ищущим взглядом.

– Тебя не нервирует? – на пределе откровенности спрашивает мама.

– Если Валерку узнают, со мной по близости на отдыхе… – мало ли, везде же есть фанаты… можно как-бы… перевести «стрелки».

Ну надо ж, она не догадывалась! И верно, лучший способ спрятаться – держаться на виду…

– Отлично устроились… – неодобрительно качает головой мама. – Так он специально это делает? Так много позволяет Виолетте, заигрывает с девушками? По сговору, для отвлечения внимания? – Не верит своим ушам она, пораженная их общей циничностью на двоих.

– Нет, он делает что хочет. А я считаю, что это не мешает. – поясняет сын. Впервые в жизни так на грани. Она глядит на него непонимающе…

– У всех – своя природа… – вздыхает он. Принимающе. Почти философски.

Молодежь, завидев Лёшку за столом, возвращается к компании.

До конца не понятно, племяшка сама рвется к обожаемому с детства и тотально дефицитному «дядушке», который ей как кузен по общению, да и по виду тоже, или же сопротивляется необходимости делить с ним свое «чудо». Свою прееелесть…

Видно, что Виолетта действительно не понимает, как понять, как разобраться с чувствами, с ревностью в такой ситуации. Это сквозит, непонятно откуда. Может, поэтому она ворчит на красавчика на понятной «территории».

– Хватит строить глазки девушкам!! – одергивает она.

– А то чё? – чеканит вызов ей Сияние от неожиданности. Двусмысленность ситуации зашкаливает.

При чем для всех. Не выдерживают даже те, кто всячески хотел бы держаться от всего этого подальше.

– Ты ему правда разрешаешь… общаться с девушками? – не выдерживают невольные зрители, как только Объект отлучается в сторонку за коктейлем.

– Я ему не хозяин… – удивляется артист. – Он свободный человек. Он же не моя собственность.

– Но он же с тобой…Тут…

– Я ж его себе не купил.

И тут его осеняет догадка.

– Думаете, он тут за мой счет? – ухмыляется он. – Он вполне достойно зарабатывает на стандартном контракте, и никакими преференциями не пользуется. Нет, серьезно? Вы так думали? У него нет никаких материальных бонусов, иначе от меня из обиды разбежался бы весь балет! Он не нарушает дисциплину, не опаздывает и не прогуливает. Ему не прощаются косяки в работе потому что нечего прощать! Работает как все, получает как все. А в свободное от работы время… – начал загораться он, но помог глоток освежающего напитка с зонтиком.

– Валер, тут народ полагает, что ты у меня на содержании. Прикинь. – декламирует только для своего столика он…

Парень ухмыляется чем-то таким же… не-то что недобрым – нейтральным – вторит своему… другу выражением лица. Но подозрения явно задели. Этого неуязвимого.

– Если б мне нужно было содержание, мне не стоило б труда найти и побогаче, любую жену любого олигарха. Легко, как… – он щелкает пальцами.

И он совершенно прав. Ему – совершенно не сложно. Все присутствующие думали, что чтоб быть Би, нужно быть очень запутавшимся человеком. Но парень опровергал удобную теорию. У него все – вполне распутано.

– Знаете, когда он только пришел работать… Можно рассказать? – оглядывается на него зачинщик «банкета».