Читать книгу Уроды - Наталья Валентиновна Дмитриева - Страница 1

Бульки! Бульки! Бульки! Бульки! Здорово! Вильк – налево! Вильк – направо! Бульк! Такое круглое и гладкое – голо-ва. Сзади такое тонкое и шустрое – виляльник. В голове – смотрелки. Это – папа. Это – мама. Кушать – мама. Папа – большой. Хорошо! Родители плывут рядом. Вокруг плывёт мир. Колышется. Стремится. Струится. То подогретый, то ледяной. То прозрачный, то мутный. То лёгкий, то густой. То вдруг страшный, то смешной. Папа – большой. Мама – кушать. Синее, серебристое, голубое, волнистое, рябое, бирюзовое, туманное, искристое…

Бульки! Бульки! Бульки! В голове – слушалки. Ма-аленький! Ми-иленький! Хоро-ошенький! Родненький! Не вертись! Кушай! Не отставай! Не уплывай! Не трогай! Не дёргай! Кушай! Не вертись! Кому сказали?!!

Бульки! Бульки! В голове рот. Во рту много всего. Вильк – налево! Вильк – направо! Вверх, вниз. А почему? А зачем? А когда? А сколько? А что, если? Ма-ам! Ну, почему-у? С закрытым ртом – неудобно.

Бульки! Что там ещё в голове? Локатор! Не топырить! Откусят. Смотрелки – смотреть куда плывёшь. Локатор – улавливать обстановку. Рот – молчать. Есть молча!

Вильк! Вильк! Про виляльник ничего такого не говорили. Виляй, сколько влезет! Родители радуются. Виляй весело и ритмично. Вильк – налево, вильк – направо. Вверх-вниз – не надо. Родители сердятся. Почему? Не известно. На вопросы – не отвечают. Не мчись! Не стой! Кушай! Не трогай. Не дёргай. Не вертись. Не мешай!

Да, мамочки мои! Я бы рад, но что-то случилось… Виляльник не слушается. Дергается. Цепляется. Отстаёт. Забегает вперёд. Уже не плоский и не шустрый. И, кажется – на виляльник уже не похож. Помогите! Мама, есть не хочу! Папа, почему…? Да не могу я молчать больше!!!

– Дорогой сынок, – вдруг открыл рот большой папа, – видишь ли, случилось то, что, в общем-то, и должно было случиться. Вещь, так сказать, закономерная. Бояться не надо. Просто теперь, после того, как твой виляльник отпал естественным образом. И ты не сможешь больше радовать нас своим вилянием. Тебе придётся нас покинуть. Видишь ли, мы – взрослые. У нас море забот, в которых нам приходится вариться с утра до вечера. А иногда и с вечера до утра. У тебя совершенно другой путь. Будь умничкой! Ты уже большой.

– Не бойся, сынок, – вступила в разговор мама. – Наш мир так устроен. Все дети, которые не могут больше радовать своих родителей весёлым вилянием, отправляются на Зелёные Облака, плавающие прямо над нашим Седым Морем. К сожалению, мы с папой не помним, были ли сами когда-нибудь маленькими и жили ли сами на этих облаках. Наверное, да. И, наверное, ты тоже когда-нибудь к нам вернёшься. Но сейчас, извини. Ты задаёшь слишком много вопросов. А у нас совершенно нет времени на них отвечать. И вообще, мы не понимаем, зачем надо отвечать. Ничего не изменится от наших ответов! У всех есть смотрелки, и каждый может сам на всё смотреть. У всех есть локаторы, каждый может сам всё улавливать. А сейчас у тебя вместо виляльника выросли другие конечности, и ты сам сможешь ещё и потрогать и… В общем, всё прекрасно, мой друг! Я тебя уверяю, на облаках тебе будет гораздо лучше. Потому что с помощью своих нижних конечностей ты сможешь там прекрасно передвигаться, а здесь, в нашем море, без виляльника просто совершенно невозможно нормально жить. Извини, как говорится. Мы сделали всё, что могли.

– Да! – подтвердил большой папа.

Не может быть! Но… Ни папы, ни мамы… И цвета какие-то не такие. Не синие, не бирюзовые. И что-то ещё не так… Что? Не понятно. Не густо, не жидко, не струится, не стремится, не колышется… Страшно. Или нет? Не понятно. Странно… Да! Именно странно. Значит так. Круглое и гладкое – голова. В голове – смотрелки. Зелёное. Оно зелёное? Шевелится. Колется. Щекочет. Не зелёное. Пусть будет розовое. Переливается. Жёлтое. Слепит. Греет? Не понятно. Дует! Да. Дует. Раньше не дуло. И не кололось. Жёлтое греет. Или розовое? Или вон то, наверху – блестящее? И тёмное. Странно. Чёрное или белое? Блестит. Зеркало? Или смотрелка? А голова тогда где?

В голове – локатор. Шелестит. Свистит. Шуршит. Стучит. Дует. Раньше не дуло. Всё молчит. Говорить некому. Можно бежать. Можно стоять. Можно трогать. Можно не кушать. Хочу есть. Но-овость.

Надо встать и идти. Раньше нельзя было встать. Нельзя было идти. Нет, не так. Раньше невозможно было встать. Не на что было встать. Теперь есть чем и есть на что. Конечности! Новость. Можно пинать. Можно стоять. Можно бежать. Трудно. Вилять невозможно. Можно дрыгать, но бесполезно. А всё-таки почему? Почему меня выгнали? Из-за конечностей? Впрочем, будем считать, что не выгнали. Без виляльника в Седом Море невозможно вариться. Плыть тяжело. Вилять нечем. А куда он делся? И почему? Хочется есть. Это уже не новость. Мама – не слышит. Папа – большой. Я – …

Кто я? А какая разница? Больше теперь никого нет. Только Я. И разное всякое. Непонятно для чего. Что будет? А было что? Давай посмотрим. Вот он – край! За краем? Должно быть синее, серебристое, голубое… Нету. Куда делось? Какое-то жёлтое, розовое и… А нет, голубое и серебристое – и желтое, и зелёное, и синее. Только всё мутно. Я оттуда или нет? Вообще-то, если я сижу на самом краю, здесь оказался только что, значит… Значит. Что это значит? Никто не отвечает. Как всегда. Ничего не изменилось! Значит … О, мамочки! Изменилось всё! Мамы нет, папы нет, моря нет. Нет, море есть, а меня нет в море. Хорошо. Я на Зелёном Облаке. Ладно. Есть хочу. Это что? Красное. Кислое. Сочное. Вкусно? Не знаю. Ух ты! Я могу сорвать и положить в рот. Конечностью. Так. Это тоже красное. Ой! Горькое. Это красное и то красное. Так. Значит, то красное – вкусное. Это красное – невкусное! Сойти с ума! Это – жёлтое… Сладко. Ура. Значит, красное – не вкусное. Жёлтое вкусное! Есть не хочу. Странно.

Конечности идут. По одной. Сначала одна вперёд. Потом вторая. Потом третья. Неудобно. Давай по-другому: сначала одна, потом вторая, потом опять первая. По очереди. Сами идут, без меня. А я на них еду. А я кто? Ладно, пока не важно. А может, я не туда еду? Надо же было в море всё разглядеть с высоты края. А вдруг там мама и папа меня ищут? Да нет. Не ищут. Сказали: «Закономерное!» Ладно.

И всё-таки, кто я? Папа сказал «сынок». А, ну да – для папы я сынок! А тут нет никого. Никто не говорит. Может, когда кто-нибудь заговорит со мной, я пойму, кто я такой. Потому что на конечностях еду я тут один. Остальные как-то просто колышутся или маячат, или вовсе не движутся. У них виляльника тоже нет ни у кого. А когда ты родился, у тебя голова, чтобы открывались смотрелки – смотреть и рот – кушать. И локатор – улавливать, и виляльник – вилять. Чтобы радовать родителей! Нет виляльника – нет родителей!!! Хорошо.

А это что? Не понимаю! Но чувствую. Ползёт. По щеке. Откуда? Ещё одна… Капелька моря. Горячая и сладкая. В море тоже было горячо? А много во мне моря? Или я из моря сам весь? Тогда надо осторожно, а то вдруг весь я вытеку? Надо щёки поднять. Вот так. Хорошо. Спокойно. Темно. Или не темно? Вот мама и папа. Ха! В моей голове мама и папа! И синее, серебристое, голубое, волнистое… Главное, не опускать щёки! Внутри – море!

Всё плывёт, колышется, стремится, струится… Посмотрим! Куда плывёт? Отчего колышется? К чему стремится? Почему струится? Папа – большой. Плывёт на заботу. У папы много забот, он кругом озабоченный. Первая забота – плыть по правилам. Правила сложные! В первый период сектора надо плыть наискосок, чуть в глубину. Во второй – параллельно там чему-то. В третий – делать равномерные рывки; в четвёртый – рывки неравномерные. В пятый период сектора надо выбулькивать пузыри вверх перпендикулярно там чему-то, в шестой – выбулькивать пузыри вниз перпендикулярно снова. Уф! Что из этого всего получается в итоге? Я не видел ни разу. Но! Вторая забота – составлять сплан! Сплан – это когда… Ой! Сплан – это для того, чтобы… Нет! Сплан – это сплан! Папа говорил: «Надо иметь чёткий сплан!» И он его имел. А вот зачем? Плыть всё равно надо было только по правилам. А неправильно плыть было всё равно нельзя. Зачем нужен был сплан? То есть для чего папе нужно было составлять свой чёткий сплан для каждого сектора, если правила уже были чёткие? Это я не знаю! Наверное, сплан надо было класть на правила, чтобы они не сломались? Но! Третья забота – начёт! Это была самая главная забота!!! Папа нервничал, говорил: «У меня начёт!» И что-то там себе думал! Я так себе представляю: папа думает! Сплан – чёткий! Чёт – нечет! Начёт – подчёт! В голове папы круги, вокруг кругов голова, вокруг головы круги большие! Папа – большой! Круглый… папа.

Мама. Мама успевала. Вообще, мы с ней вместе успевали плыть правильно. Я так думаю. Я же всё помню по периодам. Я плыл точно как папа. В первый период сектора – наискосок, чуть в глубину. Во второй – параллельно там чему-то. В третий – делал равномерные рывки; в четвёртый – рывки неравномерные. В пятый период сектора пузырил вверх, в шестой – выбулькивал вниз. Уф! И было легко. Я не строил спланы и не составлял начёты. И было весело. Мама плыла точно как папа. И было ей… Нет. И не-ет. Мама только делала вид, что плывёт как мы с папой. Она сновала туда-сюда, нарезала круги вокруг нас обоих и вокруг каждого из нас по отдельности. И казалось, что она с нами никуда и не плывёт, а как-то зависает всё время на месте и ничего не делает. Странно. Почему так казалось? Ведь получается, что она на самом деле плыла в три раза быстрее, чем папа. Но у неё всегда был такой вид, будто она совсем не устала. Будто просто её несёт течение, а она ни к чему никаких особых усилий не прикладывает. Мама – кушать… Море, не вытекай!

Я уставал иногда. Было тяжело всё время улавливать, чтобы не отстать и не потеряться. И ещё думать. Вокруг было много интересного. И непонятного, главное! Почему внизу было темнее, чем вверху? Почему иногда там, где светлее, было теплее, а иногда наоборот: там, где светлее, было холоднее? Зачем было заплывать в мутное, если в прозрачном было легче и быстрее? Но если сейчас подумать, то всё это ерунда по сравнению вот с чем! Куда мы все плыли? Вообще, зачем надо было обязательно плыть по правилам? И кто эти правила придумал? И почему, если правила были для всех одинаковые, со стороны казалось, что каждый все равно плывёт по-своему?

Но, вообще, куда мы плыли и зачем, это я здесь сейчас, на облаке, начал думать. С родителями я вилял себе и вилял. И единственное, что мне было интересно, кроме того, чтобы не отстать и не потеряться, на самом деле: кто такие Благие Детяли? Я знал, что Благие Детяли – самые пресамые! Они больше папы и заботливее мамы. Потому что они заботятся о моих родителях, и обо мне, и обо всех других морянах. И о море тоже! Благие Детяли не спали никогда, они всё время, не преставая ни на долю периода, думали о Благе! То есть они как бы были родителями моих родителей. Однажды я почти видел одного из них, наверное. Я был совсем маленьким и не помню ясно. И, возможно, я что-нибудь вообще совсем не так запомнил, как было на самом деле, но спросить всё равно не у кого…

В общем, был такой огромнющий выбульк – нас всех перевернуло, мама схватила меня за виляльник так, что чуть меня не проглотила насовсем. Папу отнесло куда-то очень далеко. Мы не видели его несколько смен света. Почти целый период! А когда он появился, его виляльник поменялся местами с головой. Это было очень страшно. Но из разговора мамы с папой я узнал, что Благие Детяли, провели очередные исследования Благого Стояния и пришли к Выводу. И папа решительно сказал маме, что не станет её утишать, потому что Детяли сказали, что этот Вывод никого не может утишить. И мама очень громко булькала. Но папа очень быстро научился вилять головой и улавливать ситуацию виляльником. Только у него не сразу получилось правильно есть. Сначала папа объяснял нам требования Вывода и сердился на то, что у нас с мамой не получается плыть вперед виляльниками. Но вскоре не только мы с мамой, но и сам он не мог отличить, где у него что. И я не знаю до сих пор, то ли он научил нас делать, как он, то ли просто сам стал делать, как мы. И может быть, поэтому мой виляльник потом исчез? Не знаю.