Читать книгу Витражи войны - НФ - Страница 1

Глава 1

Как только дверь открылась гул утих, ученики десятого класса начали возвращаться на свои места и вставать возле парт. Учительница прошла к своему столу и положила сумку на стул.

– Благославен день, – первая поздоровалась она.

– Добрый день, – хором ответили ученики.

– Садитесь, доставайте тетради, записывайте число пока я подключу презентацию.

Зашурстели листы, ручки царапали бумагу, вырисовывая цифры и буквы. Женщина подключила флэшку к компьютеру, включила проектор и на интерактивной доске появились иконки рабочего стола.

– Выключите свет и закройте жалюзи, – попросила учительница.

Трое активных учеников сделали это.

– Сегодня мы будем рассматривать историю правления Софьи Акимовны Розали. Если вы хотите изучить её биографию более подробно, её записи из личных дневников находятся в общем доступе в Интернете. Но я не советую, так как кроме больного потока мыслей душевно нестабильного человека вы ничего не найдёте. Итак, Софья Богохульная, как прозвал её народ, – на доске появился портрет девушки с белыми волосами в мужском сюртуке и штанах на фоне заснеженной деревни. Софья также была припорошена снегом. – Она, родившись в одна тысяча шестьсот восемьдесят пятом году, была старшая от своего брата на несколько часов. Мать, Екатерина Иванова, чью жизнь мы на прошлом уроке изучали, умерла при родах. Через девять лет умер младший брат Софьи от воспаления лёгких. Отец воспитывал её, как истинного наследника. Возможно это и стало причиной болезни. От отца к ней и перешла любовь к писательству и личным дневникам. Запишите хронологию её жизни, – на доске появились года и события. – Итак. Когда Аким Алексеевич отправился на войну с Восточным Ханством и пропал без вести, Софью короновали. Она стала императрицей нашей великой страны. Ей было всего девятнадцать, когда она взошла на престол. Естественно, бояре думали взять юную девушку под свой контроль, но не тут-то было. А лучше бы взяли. Софья оказалась далеко не глупой и слабой для таких больных, как она, девушкой. Она казнила всех бояр, что хотели манипулировать ею или выдать за выгодного кандидата. Софья, не смотря на свои больные наклонности, всецело управляла своей жизнью и страной до появления…

***

В помещении витал лёгкий флёр кофе, печённого мяса и варенных яиц. Тончайший запах выпечки не имел и шанса против ароматов основного блюда. Во главе длинного стола с золотыми узорами сидела девушка. Она била маленькой ложкой яйцо. Ее пепельные волосы были аккуратно скручены в два узла. На худощавом теле был лишь шёлковый халат. Под окном стоял скрипач и играл ненавязчивою мелодию.

– Моя императрица, – к Софье подошел Тимчик Феодосий Богданович и поклонился.

– Доброе утро, – она была рада видеть своего личного советника и главного секретаря Империи. – Есть вести?

– Да. Сегодня ночью к нам прискакала посол с Урсулии. Она прибыла на день прошения и хочет, чтобы вы сегодня её приняли. Почему – неизвестно. Сейчас она ожидает в постоялом дворе.

– С Урсулии? – Софья оставила прибор и откинулась на спинку стула. – Интересно, что она хочет. Есть что ещё рассказать?

– На Урсулии вспыхнули недовольства. Отряд конных уже отправлен на помощь нашим. На востоке снова неспокойно. Ханство попыталось пробить наши ряды, но эти дикари слишком глупы и слабы для этого.

– Наши люди спокойны?

– Конечно, моя императрица!

– Славно, славно. Сколько людей на прошение сегодня пришло?

– Моя императрица, вам сегодня придётся туго, ведь работы не в поворот. Сначала люди, потом тот посол и документы на подпись.

– Славно, – без энтузиазма сказала девушка, понимая, что людей будет больше, чем её сил. – Благодарю. Ступай, работай.

– Да, моя императрица.

***

– Следующий, – Софье откровенно надоело сидеть и выслушивать жалобы подданных, а корсет не давал возможности хоть как-то сменить позу на более удобную.

Платье, сшитое по последней моде, было лёгким, без лишней пышности. Нижняя часть представляла собой юбку из пудровой ткани, что плавно, без лишних стишков, переходила в рубашку. Живот и грудь поддерживались черным корсетом. На рукавах были золотые запонки с гербом.

Из нескончаемой очереди людей, что толпились под стенами из мрамора, вышел старик. Его голова тряслась, как холодец в тачке. Он опирался на палку, которую, скорее всего, нашел в лесу.

– Моя императрица, – начал он едва слышным голосом.

Софья поняла, что она не услышит и половины того, что скажет старик, поэтому встала со своего трона. Охрана напряглась. Девушка одним жестом дала понять, что всё в порядке. Феодосий же решил сопроводить наследницу династии Розали, подавая ей руку и помогая спуститься. Шелест подола платья прошёлся залом. Каблуки звонко отбивались от лестницы и позолоченных колон. Когда Софья оказалась возле старика, разница роста между правительницей и гостем оказалась небольшая.

– Благодарю, моя императрица, – от подданного воняло псиной, а он сам едва держался на ногах.

– Говори, – коротко приказала она.

– Моя императрица, я отдал молодость, здоровье и силы на службе вашего деда и отца. Думал, умру героем, но живу скотом и псиной. Хату мне выдали ветхую, без сил, как и я. Поля поросшие травой. От моей хаты слишком далеко идти до поля. Я прошу вас о помощи.

– Я вас услышала. Феодосий, отправь этого человека в деревню старцев.

– Благодарю вас! Да благословит вас Бог и Богиня, – старик заплакал и чуть ли не бил челом в пол.

– Следующий, – Софья развернулась и вернулась на свой красный бархатный трон, проигнорировав мракобесные слова.

– Моя императрица, – тучная женщина с ребенком возле ноги вышла вперёд, – мой муж ушел на войну вместе с вашим отцом. Он не вернулся. А он был единственным кормильцем в семье. Наши запасы злота исчерпали себя за эти два года. А работа в поле не способна покрыть наш голод. Мы вас просим, помогите нам хоть чем-то.

– Казна выплатит вам пятьдесят золотых монет за исчезновение кормильца. Но не более, – ровным тоном проговорила правительница.

– Моя императрица, я благодарна за это, но этого слишком мало, – женщина сжала кулак на сердце и мотала головой. – Боюсь, следующую зиму мы не проживём.

– Так найдите работу, отправьте мальчишку в наймы. Государство вам должно лишь за кормильца, остальное в ваших руках, – секретарь будто прочитал мысли Розали. Та, в свою очередь, склонила голову в подтверждении слов Феодосия.

– Благодарю, моя императрица, – тучная женщина, услышав остаточный ответ, поклонилась, хотя явно не была рада данному раскладу, и удалилась из зала.

– Следующий.

В центр комнаты вышел небритый мужчина. За ухо он тащил девочку. Она буквально висела на ухе.

– Моя императрица, эта прошмадовка, простите меня, обкрадает честный люд. Она имеет цупкие пальцы, которыми хватает последние огрызки, простите меня, у людей изо рта. Она воровка, простите меня.

– Что вы хотите? – напряглась девушка, щёлкнув пальцами, давая знак страже, чтобы они были готовы ринуться на просящего.

– Чтобы вы отрубили ей пальцы, простите меня.

– Прошу, моя императрица! Это мой дядя. Он сумасшедший! – Пищала девочка. Её глаза превратились в ягоды калины от слёз.

– Это отродье, простите меня, врёт. Ей нужно язык вырвать!

– Стража, отправьте мужчину в узилище1, а ребенка домой, – Софья не долго думала, что делать.

– Нет! Нет! – Начал верещать мужчина. На него набросилась охрана и уволокла. Девочке Феодосий дал медную монету для того, чтобы она приложила её к фиолетовому уху.

– Следующий.

– Следующим идёт посол с Урсулии! – Объявил советник.

Толпа начала перешептываться и неспокойно оглядываться. Для них это было необычным. Люди с той части Империи не смели приезжать без разрешения и особого повода сюда. Они считались буйным смердом, что не достойны аудиенции даже с секретарём. И раз приехал посол к самой государыне, что-то случилось.

Вышла из люда девушка. Совсем молодая. Рыжая, как ведьма окаянная. Вся в лохмотьях мужских. Сапоги явно были ей велики, потому что она шлёпала ими при ходьбе. Она двигалась рвано, дергалась от любого движения со стороны Софьи и стражи. Если бы только сидящая на троне подошла к гостье поближе, она увидела бы, что посол трясётся

– Моя императрица, – начала она тоненьким голоском, падая на колени, – я гнала лошадь со всех ног день и ночь, лишь бы вы приняли меня, выслушали и приняли мудрое решение.

– Для начала назовись, – секретарь произнес это серьезным тоном.

– Моё имя Елизавета Бориславовна Хмель. Мой отец Борислав Евдокиёвич Хмель. Он является…

– Мы знаем, кем являлся твой отец, но не знали, что у него есть дочь, – Феодосий перемялся с одной ноги на другую, иногда бросая вопросительный взгляд на Софью.

– Я, по вашим законам, внебрачная старшая дочь. И я приехала взывать к вашей мудрости и милости.

– Чего ты хочешь? – Софья положила локти на подлокотники, а руки сцепила в замок. Тулуп немного наклонила вперёд, чтобы чувствовать тепло своих ладоней на чреве.

Елизавета уткнулась лбом в ступеньки.

– Прошу вас освободить Урсулию. Прошу вас позволить ей существовать, как независимое и вольное государство.

На секунду в зале повисла напряжённая, будто мертвая, тишина, а потом народ занялся хохотом. Особо дерзкие посмели свистнуть. Софья откинулась назад, усмехаясь. Большее она себе не позволила.

– Прошу вас! – Хмель подняла голову. – Вы знаете, что мой люд не станет корится вам. Прольётся кровь. Жены станут вдовами, дети сиротами, а матери умрут от горя. Спасите народ. Позвольте им жить вольными людьми.

– Узнается в тебе хмельная часть отца, вот только он умер, пытаясь добиться свободы силой. А ты мудрее его, просишь для начала, – Розали говорила спокойно, осматривая посла.

– Моя императрица, надеюсь на вашу снисходительность.

– Зря. Милая, наивности тебе не одалживать. Урсулия часть Империи.

Девушка приоткрыла рот, будто хотела что-то сказать, но слов не находилось. Красные глаза слезились, а едва розовые губы подрагивали.

– Мой ответ ясен. Но я позволю тебе оставаться во дворце столько, сколько пожелаешь.

– Но, моя императрица…

– На этом день прошения закончен, – Софья четко дала понять, что у нее нет желания продолжать этот разговор.

***

Одна стопка бумаг неспешно перетекала в стопку напротив. Софья читала текст, подписывала его своей размашистой подписью и ставила штампы. Она распределяла бюджет, подтверждала сборы уроков и погостов2, давала разрешение на отправку товаров через море. Софья сидела в своём любимом халате и терпела жжение от красных полос на животе, что остались после корсета.

В тишине раздался глухой стук.

– Войдите! – Пригласила императрица.

– Извините, что отвлекаю, – Феодосий вошёл в светлый кабинет, – но посол с Урсулии не хочет отступать и требует аудиенции с вами сейчас. Приказать высечь её?

– Приведи её ко мне, – правительница отложила очередной документ и, облегчённо вздохнув, откинулась назад. Это было хоть какое-то разнообразие в рутинной работе.

– Вам принести одежду?

– Нет. Просто приведи девчонку ко мне.

– Слушаюсь.

***

Массивная белая дверь отварилась и из-за неё появилась неопрятная девушка. Она несмело ступала по мраморному полу, будто боялась испачкать его. Это было глупо, ведь ценный камень спокойно отмывался. А вот белый ковёр, что лежал в другой части комнаты возле камина, действительно боялся даже молока, уж не говоря про грязь. Феодосий закрыл дверь и встал возле неё.

– Моя императрица, простите, что отвлекаю вас, – голос бастарда был хриплым, – но я прошу вас выслушать меня.

– Садись и говори, – холодно сказала Софья.

Елизавета, не отодвигая бархатное кресло, протиснулась между ним и столом, падая на подушки.

– Моя императрица, я ещё раз прошу вас о независимости и свободе Урсулии. Мои братья, – она запнулась, – они пойдут по пути отца. Они хотят добиться свободы, но они погибнут на этом пути. Все знают, что вашей армии нет равных. Ее количество превышает количество душ на Урсулии. Поэтому мои братья умрут, когда пойдут против вас. Я же прошу спасти их. Прошу спасти и храбрых мужей и сыновей обычных женщин моей страны.

– Твои храбрые мужи и сыны, это лишь жалкие предатели своего государства. Когда они пойдут против своей правительницы, они справедливо лишатся головы, – секретарь весьма грубо дал понять, что думает и Акимовна.

– Моя императрица, прошу вас, – посол, падая на колени, толкнула кресло своим телом. Его деревянные ножки неприятно проехались по полу. – Прошу! – Она сложила руки в молитве и тянулась в правительнице.

В Софье боролось сразу два чувства: раздражение и восхищение. Её раздражало то, что какой-то бастард посмел просить о таком. Как можно было найти в себе столько наглости, чтобы говорить о независимости села с самим самодержавцем. Но это в тоже время и восхищало. Это была невероятная смелость, что скрывала за собой благородные попытки спасти родных.

– Елизавета, – Розали сложила руки, что придавало ей более серьёзный вид, – ты просишь меня предать людей. Просишь меня бросить их на произвол судьбы и беззакония. Это называется государственная измена. За такое тебя следует повесить. Но судьба на твоей стороне. Я прощу тебя, если ты выбросишь эти мысли из головы. Твои братья сами могут за себя ответить. Думай о себе.

– Моя императрица, я не могу бросить попытки спасти свою семью от смерти.

– Так умоляй их, чтобы они не предавали меня, и они останутся жить. Всё в их руках.

– Моя императрица, они не смогут оставить наследие отца. Это в нашей крови. Мы не можем не защищать наших близких. А близкие – это не только про кровную связь, это и все люди Урсулии. Мы не можем считать себя частью вашей Империи, поэтому мы будем стремиться к свободе.

– Если это в крови, значит нужно её попустить. А хорошая порка способна вставить разум на место, – императрица смотрела в карие глаза, на которых начали накатываться прозрачные слёзы. Лицо дочери Хмеля выражало лишь отчаяние от осознания того, что её ждёт. – Феодосий, внутренний двор свободен?

– Конечно, – он был рад наказать за наглость девчонку.

Секретарь открыл дверь и позвал двух стражников, отдавая короткий приказ. Мужчины в форме подхватили Елизавету за локти. Она не сопротивлялась, лишь всхлипнула и в отчаяние смотрела на монарха. Гостью повели по роскошным коридорам во внутренний двор, в котором располагался небольшой сад, искусственные пруды и место отдыха. Софья шла следом.

Вскоре Акимовна остановилась на верхний ступени, наблюдая, как с её подданной сдирали верхнюю одежду, оставляя лишь рубаху, руки её приковывали кандалами к специальной платформе, которую соорудил ещё дедушка Софьи. Он порол неугодных в своё время, а девушка лишь тех, кто действительно заслуживал этого.

Императрица сильнее укуталась в шёлк, готовясь к долгому и неприятному времяпровождению. Она кивнула стражнику и он взял кнут. Мужчина взмахнул рукой и звонкий удар волной прошёлся по двору. Елизавета вскрикнула, вмиг выгибаясь, как лезвие косы. Софья сжала кулаки и снова кивнула. Произошёл второй удар. Снова крик, после которого появились всхлипы. Рубашка на глазах перекрашивалась из крахмально-белого в красный. На третий удар Софья зажмурилась. Внутри неё было болезненное чувство жалости. До этого она не приказывала высечь женщин. Никогда не было надобности. Только пару мужчин.

Специальные углубления для крови в платформе наполнились красной жижей. Она стекала с дрожащего тела, а заканчивала свой путь в клумбе с розами. Полные злобы глаза посмотрели на силуэт правительницы. Солнце, слёзы и боль слепили Елизавету. Она едва держалась, чтобы не упасть с колен.

– С неё хватит! – Приказала Акимовна.

– Моя императрица, вы уверены? – Феодосий ошарашено повернулся к Розали.

– Да. Отведите её в гостевую и направьте к ней лекаря. Я намерена повторить с ней разговор завтра. А сейчас я хочу обсудить с тобой кое-что. Пройдём в мой кабинет.

***

6 апреля 1706 год

Сегодня ко мне приехал посол с Урсулии. Я не думала, что это окажется совсем юная девчонка. Не думала, что это внебрачная дочь Хмеля. И она первая женщина, кого я приказала выпороть. Но меня надолго не хватило. После второго удара во мне проснулась жалость. Такого с мужчинами не было. Это отвратительное чувство затмило мой разум. Я подалась эмоциям и после третьего удара остановила стражника. Я снова начала терять контроль над ходом мыслей.

Девчонка была прекрасная, но она меня возненавидела. Это было ясно, как день. Елизавета Хмель просила о независимости для Урсулии. Это взбесило меня. Как бастард может просить об этом?! Как она вообще позволила себе это? Я снова отринула разум. В любом случае, благодаря ей мы узнали, что на Урсулии планируются восстания. Я приказала Феодосию организовать кампанию успокоения урсуливського народа. Завтра туда отправятся 3 тысячи воинов, которые будут следить за порядком и призовут в мою армию всех мужиков возрастом с 25 лет до 40. Пускай делом займутся, а не своей "независимостью".

Глава 2

– Самым лучшим решением Богохульной, – говорила учительница, практически сидя на столе, – историки считают создание деревень старцев. Когда старики оставались одни, не могли позаботиться о себе, их отправляли в эти деревни. Они были под защитой государственной армии. Был создан отельный орган, который помогал тем, кто не мог больше заботиться о себе и следил за тем, чтобы в этих деревнях люди ни в чем не нуждались. В этих же деревнях жили сироты. Это были первые дома престарелых и сиротское приюты. На тот момент, это было самое прогрессивное решение проблем неймущих. Но это не помогло остановить и замедлить разложение-гниение государства, которые она создала своей натурой и действиями, которое мы до сих пор исправляем.

***

Софья сидела за столом. Перед ней были выставлены лучшие, но уже остывшие блюда, а она даже не думала прикасаться к ним. Забыла про них. Локтями она упёрлась в покрытое салфеткой дерево. Пальцы сплелись, создавая будто мост между руками, на который опустился точёный подбородок. Исключительно императорские синие глаза пилили одну точку в массивной двери. Звуки скрипки слились в один сплошной звук, который только и настраивал на раздумья.

– Моя императрица, – Феодосий несмело прикоснулся к плечу своей правительницы.

– А? – Она дрогнула. – Чего тебе?

– Моя императрица, вы ничего не съели, а сидите здесь уже второй час. Вы здоровы?

– Да. Всего-то задумалась.

– Можно узнать, что вас гложет?

– Елизавета.

– Этот байстрюк? Только скажите и вы ее больше никогда не увидите.

– Я не про это. Она уже проснулась?

– Если вы хотите ее видеть, то она уже проснулась, оделась и бежит к вам.

– Если она действительно уже проснулась, пускай придет. Если спит, не трогай её.

– Будет сделано.

– И позови повара, чтобы разогрел мне завтрак, но вместо кофе хочу, чтобы был сок.

– Да, моя императрица.

***

– Доброе утро, – сиплым голосом начала гостья, останавливаясь возле двери, – моя императрица.

Феодосий рукой указал, чтобы девушка подошла ближе. Елизавета, задерживая дыхание, сделала тяжёлый шаг вперёд. Потом второй. Чем ближе она подходила к сидящей, тем больше ей казалось, что ноги превращались в чугун, а скрипач играл на струнах её души, раздражая. Девушка дрожала всем телом, но пыталась держать себя равной хотя бы музыканту. Вот только израненная спина не позволяла расправить плечи.

– Вы хотели видеть меня? – Она опустила голову в поклоне, сжимая руки сзади, щипая пальцами кожу, чтобы сохранить относительное спокойствие.

– Да. Можешь сидеть? – Коротким кивком гостья дала понять, что да. – Тогда прошу, садись рядом. Если хочешь, можешь съесть чего-нибудь.

– Благодарю, моя императрица, но не стоит. Я не голодная, – она осторожно приблизилась к стульям.

– Ты подумала над вчерашним? – Софья спросила это без лишних церемоний, смиряя взглядом сидящую справа.

Выданная новая рубашка была немного велика для Елизаветы, но это было даже хорошо, ведь под ней прятались толстые слои бинтов.

– Извините, об этом невозможно не думать. Это ведь моя цель приезда.

– И что ты решила?

– Моя императрица, мой ответ тот же. Я не могу отступить. Мы упертые люди, которым не нужно чужого. Мы хотим получить своё и только. Мои братья, – она закусила губу, – они хорошие люди, и поэтому они не смогут оставить дело отца. Это наше наследие – бороться за свободу. И за это они пойдут на погибель. Я не хочу, чтобы их матушка страдала. Она душевная и святая женщина. Я хочу, чтобы мои братья жили, как и их матушка, которая не выдержит их смерти. Поэтому я здесь.

Слушая всё это, Софья смотрела в красные от слёз очи. Она не смела прерывать ту, что так искренне и отчаянно пыталась спасти свою семью. Это было бы не уважительно к такому благородному монологу. Розали внимательно слушала и подбирала слова. И когда Хмель закончила, правительница начала:

– Ты хочешь спасти их, это похвально, но ты не думаешь о других. Ты думала о том, что произойдет в том случае, если я дам вам эту независимость? Кому перейдет власть? – Софья сделала глоток сока, давая возможность Елизавете обдумать всё. – Если один человек сразу возьмёт власть в свои руки, не факт, что другим не захочется взять это бремя на себя. Может начаться гражданская война. Твоя страна, в лучшем случае, может разделиться надвое. Территория позволяет это. Будет не одна битва за власть. Умрет не один человек. И твои братья не останутся в стороне, когда начнёт литься кровь на их земле, так? Но это внутренние проблемы. А внешняя политика? Шойла больше не будет сдерживаться страхом перед моей армией, потому что Урсулия больше не будет под моей защитой. Шойла начнет делать набеги на вашу землю. Будет захватывать ваши территории; женщин и детей отправят в холопы. Понимаю, для девочки, что была связана с политикой лишь тем, что ее отец был предателем-подстрекателем, трудно учитывать все факторы. Поэтому, – она тяжело вздохнула, – я лояльно отношусь к тебе. Советую быть благодарной за это, – Елизавета сделала поклон головой, насколько ей позволяло сидящее положение, и самими лишь устами сказала «благодарю». Розали поняла, что гостья не осознаёт ситуацию. – Знаешь, по правилам твоя семья должна была пойти на плаху вместе со старшим Хмелем, но он умолял уберечь вас от этой судьбы, – Софья посмотрела на небо через окно, вспоминая, как стояла рядом с Акимом и наблюдала за судебным процессом. – Помню, мне было пятнадцать, тогда ещё мой отец восседал на троне. Хмеля притащили в тронный зал. Он был зол и не сдавался до последнего. Его держали трое. Он был сильным и храбрым воином. И когда мой отец произнёс приговор, твой услышал, что его сыновья с женой пойдут с ним на верную смерть, он изменился. Бросился в слёзы. Умолял о пощаде для них. Мой отец согласился на помилования. И ты хочешь обесценить унижения своего отца? Хочешь, чтобы те, кого он спас, умерли?

– Нет. Я хочу лишь сохранить его наследие. Довести дело до конца и защитить семью.

– Я отправлю тебя домой, чтобы ты уберегла своих братьев от самой глупой ошибки в их жизни. Только так ты спасёшь наследие своего отца и свою семью. Завтра утром тебя будет ждать лошадь с припасами. Ступай.

***

– Феодосий, – позвала мужчину Софья, когда они остались вдвоём.

– Да, моя императрица.

– Отправь за ней одного конного. Он должен проследить, чтобы девчонка добралась до дома цела и невредима. Но она не должна знать, что за ней следят. Понял меня?

– Да, конечно.

– Славно. Что сегодня на повестке дня?

– Сегодня вы должны написать приглашение для Ханства и на этом важные дела закончены.

– Славно. Можешь идти.

– Да, моя императрица.

***

Софья, одетая в сюртук и штаны, сидела верхом на лошади. Она неспешно ехала по главной улице. Два стражника сопровождали свою правительницу, следуя за ней на расстоянии пары метров. Люди, расступаясь перед императорскими представителями, склоняли головы.

Розали нравилось ездить верхом, нравился и свежий весенний воздух. Это не мороз, от которого горит кожа, как при ожоге, и немеют конечности; и не жара, которая плавит тело, заставляя его лениться и душиться.

Феодосий гнал лошадь, чтобы быстрее оказаться возле Софьи.

– Моя императрица! – Крикнул он, чтобы на него обратили внимание.

Эскорт остановился. Софья дёрнула поводья так, чтобы её кобыла повернулась к секретарю. Животное зафоркнуло и копытом ударило мощенную камнем дорогу. Ромашке не нравилось, что хозяйка остановила прогулку, но была вынуждена покориться.

– Моя императрица, извините, что отвлекаю вас, но тот байстрюк… – он не успел договорить, как обеспокоенная правительница спросила:

– Что с Елизаветой?

– Она вернулась и снова требует вашей снисходительности.

– Я не удивлена. Она же хмельной крови, – Софья опустила голову и усмехнулась на секунду. – Что же, собери пятерых людей. Пускай они насильно сопроводят её домой. Если нужно будет, пускай используют кандалы, но она должна вернуться домой в целости. Понял?

– Да, моя императрица.

– Есть что ещё сказать?

– Нет. Есть пожелания на ужин?

– Хочу курицу с овощами.

– Через сколько вас ждать?

– Скоро. К тому же, приглашение до сих пор не написаны.

– Они ждут вас на столе. Я внёс правки.

– Славно.

***

Перо едва слышно шуршало, когда проводило своим острым концом с чернилами по бумаге. Буквы вырисовывались быстро и размашисто. Софья старалась, чтобы всё было идеально. Нельзя, чтобы Ханство оскорбилось и отказало в встрече. Тем более, что приглашения боярам и наместникам уже достигли адресатов.

– Феодосий, как дела у твоей Настасьи? – Спросила девушка, не желая больше заниматься кропотливым делом в полной тишине. Ей никогда не нравилось работать в тишине, но и громкие звуки раздражали. А для переписи одного и того же текста не требуется много ума, поэтому слух можно сосредоточить на чем-то ненавязчивом.

– Благоухает. Ей очень помогли ваши советы. Спасибо большое за это, – мужчина сидел напротив и следил, чтобы государыня не отвлекалась.

– Что ещё можешь рассказать?

– Ванны с отварами скоро разорят меня, если честно, – он усмехнулся.

– Зато твоя Настасья счастлива.

– Это да. Раньше лежала целыми днями, грустила, а теперь из ванн и прогулок не вылазит. И признаться честно, меня пугает, когда я посреди ночи встаю и вижу из окна, как она ходит по саду. И ходит долго, кругами. Иногда я задумываюсь о том, что ей стоит очиститься от нечистых сил.

– Феодосий, никаких нечистых сил нет. Это всё сказки церкви, – строго наказала Софья.

– Знаю, но то, что происходит с Настасьей, пугает меня. Я лишь хочу помочь жене.

– Понимаю, что ты хочешь лучшего, но не стоит верить в мракобесие, которое только крадёт время и здоровье. Наши лекари начали делать большие успехи, когда мракобесие отступило. Ещё немного и они смогут найти лекарство и помочь нам всем. Возможно наши дети забудут, что такое хворь, проказа, оспа.

– Буду надеяться на это. Но до этого момента мне придётся терпеть жену в саду.

– Хочешь знать, что я думаю на счёт этого?

– Конечно. Для меня честь услышать ваше мнение.

– Пока она хорошо себя чувствует, пока нет этих приступов неймуща, не мешай ей быть счастливой. Лучше уж она будет по ночам ходить по саду, нежели то, что было раньше.

– Полностью согласен.

– Я закончила. Дай чернилам высохнуть и поставь печать. Дальше ты знаешь.

– Да, моя императрица.

***

Ночь просочилась в каждый уголок дворца. И только луна освещала силуэт девушки, которая стояла возле окна. Софьи не спалось. Она обнимала себя за талию и смотрела на звёзды, которые щедро осыпали небо.

Мысли девушки были заняты лишь рыжей. Розали думала, не навредили ли Елизавете стражники, не мёрзнет ли она, сдастся ли или снова прискачет просить о независимости? И если прискачет, что с ней делать тогда? Что ждёт их двоих? Софья раздражённо отдёрнула себя. Ей не нравилось, что она начала думать о детях предателей часто и в позитивном ключе. В конце концов, это лишь дочь Хмеля. Её стоило бы ещё раз высечь за поганый язык и такие же мысли. Но её так жаль…

Девчонка бедная, росла без отца, Хмель в конце концов. Софья сжала кулаки и чуть не ударила стену. Смерд вызывал слишком сильные и сложные эмоции. Розали решила запретить себе думать о Елизавете.

***

Софья села в горячую ванную. Пар поднимался вверх, к огромному зеркалу, что было внедрено в мраморный потолок. Служанка принесла стеклянный кувшин. В воду вылили молоко.

– Тебе есть, что сказать сегодня? – Тихо спросила Розали.

– Да, моя императрица, – Варвара опустилась на колени возле сосуда, взяла мочалку и перешла на шепот, принимаясь за мытьё. Девчонка знала, что у стен есть уши, потому что сама является ушами государыни. – Мне удалось услышать, как дворянка Жанна и Роза обсуждали, как им надоело, что их мужья каждое воскресенье тратят время на собрание, а не на них. Они боятся, что их мужчины совсем потеряют интерес к ним. Также слышала, как мужчины-бояре обсуждали покупку лошади. Как один из них ждёт, когда она приедет к нему на смотрины. Говорит, что у него есть особенно породистый конь для неё.

– А что-то поинтереснее будет?

– Говорят, что наместница Пса беременна, но не от своего мужа, а от заморского гостя, которого они принимали в своем городе. Некоторые верят в это, некоторые нет, но многие уже начали обсуждать это. Недобрая слава ждёт ребенка.

– Что ещё?

– Ходят слухи, что вы слабо повели себя с той, с Урсулии. Люди обсуждают это… И им не нравится, что бастард с Урсулии позволил себе такое, а вы его лишь насильно отправили домой.

– Люди многое не видят и не слышат, поэтому и не им решать судьбы граждан Империи. Продолжай, – она надеялась, что служанка сменит тему.

– Им не нравится, что Урсулия столько лет не хочет кориться вашей семье. Хмель подрывал уважение вашего отца, а теперь его дочь…

– Что люди думают на счёт Ханства? – Софья не хотела вспоминать о волевом характере Елизаветы. Не хотела снова ощущать непонятную и незнакомую боль в груди.

– Они думают, что дикари не доберутся до столицы, но то, что они сделали и делают с кордонными сёлами и городами, пугает. А вы… – Она запнулась и поджала губы.

– Раз начала, договаривай.

– Вы отправляете армию на Урсулию, а не на Ханство. Люди боятся, что беда в итоге придет с обоих сторон и сломит нас. Мы будем слабы, потому что армию было потрачено не на тех врагов.

– Это всё?

– Да, моя императрица.

– Что же, я услышала и тебя, и их. Подай мне полотенце и можешь быть свободна.

***

– Феодосий, все бояре и наместники, которых я пригласила, отправили свой ответ? – Софья откинулась назад на кресле и протянула голые ноги по белому ковру. Шерсть невиданного ей животного была мягкая и длинная. Этот ковер подарили ещё её отцу, но только недавно достали из склада и постелили на пол.

– Да. Все они уже едут сюда.

– Славно. Комнаты готовы принять их?

– Да, моя императрица.

– Славно.

***

9 апреля 1706 год

Я не могу сосредоточиться. Снова. Я ночами не сплю. Всё думаю о девчонке. Мои мысли скачут, хотя должны быть занятыми предстоящим представлением. Должна думать лишь о Ханстве, но я не могу. Каждый раз, как закрываю глаза, представляю, как Елизавета скачет на коне, потом падает на колени и просит о независимости. Вижу и её ненависть в глазах, когда её пороли. Интересно, думает ли она сейчас обо мне? Да что это со мной?! Я злюсь сама на себя. Я возненавидела себя за эти пару дней. Почему? Потому что мне до боли в груди жаль дочь предателя. Настолько жаль, что я не могу выбросить её из головы. Она лишь бастард с какой-то там Урсулии, но что-то в ней заставило мою душу скулить. Я ничего не понимаю. Впервые я такое чувствую. И это ужасно. Мне нужно сосредоточиться на государственных делах, а не на детях предателей, но… Как мне избавиться от этого? Как прийти в себя и начать править? Завтра начнут прибывать бояре и наместники. Нужно обсудить с ними план представления для Ханства. Надеюсь, мы сможем решить эту проблему до конца весны.

Глава 3

– Она смогла остановить Восточное Ханство лишь таким маленьким действием. Удивительно. Восточное Ханство нападало и билось с её родными ещё задолго до её рождения. Её отец пропал во время боя. Её дедушка умер на войне. А эта ошибка природы в свои двадцать один…

Пока учительница рассказывала о истории, одна девочка с замиранием сердца всё время обновляла чат, дёргая ногой, раздражая тем самым соседа, который пытался незаметно поспать. Вот-вот будет известно, что решило правительство на счёт проблемы ЛГБТ+ персон и гомофобии. Вот-вот будет решено, что будет с этой ученицей.

«Кто-то что-то нашёл?» отправила она в чат друзей.

«Да. Скрин отправляется. Сейчас придёт. Грёбаный инет. Ничерта не грузит.» ответил тут же парень.

В чат ЛГБТ+ представителей её города был отправлен скрин, на котором было видно решение парламента.

«Брак – это союз биологического мужчины и биологической женщины. Любое отклонение от этого является уголовно преследуемым и наказуемым. Любое проявление гомосексуализма и/ли смены пола является попыткой подрыва семейных ценностей, безопасности граждан, в следствии и государства, что является государственной изменой. Также это угроза религиозно-духовной жизни людей. Распространение вредоносной пропаганды среди несовершеннолетних считается попыткой навредить их психическому и умственному развитию и здоровью.»

«Блять!!!» написала одна пансексуалка.

«Я в ахере, но не удивлен» добавил гей.

«20 лет отбывать наказание в психушке лишь за то, что мы существуем?! Они ёбнулись?!!!» возмущалась лесбиянка, явно прочитав и другие новостные статьи.

Ученица тряслась от злости, бессилия и отчаяния. В её горле застрял горький комок. Глаза слезились. Её жизнь закончится завтра на главной площади на митинге. И она это чувствует. Чувствует безысходность.

«Я люблю вас»

Она выключила телефон, аккуратно положила его возле пенала и уткнулась в тетрадь. Слёзы капали на листы в клетку, размывая всё написанное.

***

Охрана открыла двери перед императрицей. Софья не спеша прошла в зал полный людей. Феодосий следовал за ней. Девушка была одета в чёрное лёгкое платье. Внизу был небольшой белый градиент. Элегантная одежда держалась на золотом кольце, которое отверстием лежало прямо на косточке плеча.

Мужчины встали из-за длинного стола и опустили голову в полупоклоне. Все они надели на себя лучшие рубашки, костюмы и пиджаки, лишь бы не ударить лицом в грязь перед правительницей. И она оценила это, так как новая одежда пахла парфюмом и была чистая, в отличие от вечера накануне, когда даже хозяйка дворца не осталась не утомлённая встречей и не измазанная едой, хоть это и произошло случайно.

Софья подошла к своему месту во главе стола, положила бумаги перед собой и начала говорить:

– Я рада, что вы пришли сюда. Я ещё раз благодарю вас за то, что вы отложили свои дела, уделили мне время и нашли в себе силы после вчерашнего, – многие улыбнулись.

– Для нас это честь, моя императрица, – сказал самый старший из приезжих, опираясь на свою палку.

– Что же, давайте начнем то, ради чего мы здесь собрались и после продолжим вчерашний вечер. Садитесь, – прогрохотали стулья. – Позавчера я отравила письма Ханству, пригласила их провести переговоры на нейтральной территории.

Многие шумно вздохнули, почесали свои бороды и усы, зашевелились, давая понять, что они не одобряют эти действия или удивлены. Некоторые переглянулись, явно шугаясь сказанного. Маниакальная правительница иногда пугала их своими решениями.

– Вы-то решили установить мир с дикарями? – Спросил боярин и смотрящий за границей, наклоняясь вперёд над столом.

– Фиктивный мир, – девушка улыбнулась уголками рта. – Мне нужно переговорить с ними на вашей территории, Богдан Васильевич, если вы не против, конечно.

– Я й-то не против. Этой-то ваши земли. Но…

– Славно, – она не придала значения его протяжному «но», а спокойно продолжила говорить в своём темпе: – Мне нужно будет для начала, чтобы мы смогли переговорить на одном поле. Феодосий, пожалуйста, – Розали кивнула и секретарь подошёл к карте, что была на всю стену, указал на зелёное пятно. Все уставились на указанное место. – Там я собираюсь провести первую часть кампании. И если всё пройдёт по плану, если нам удастся заключить мир, мне нужно будет отпраздновать это событие вместе с этими дикарями. Я хотела бы завести Ханство, как можно глубже. В идеале, прямо сюда, во дворец. Для этого мне нужен будет безопасный коридор на всех ваших землях. Если же не удастся их провести в столицу, придётся устроить праздник в близлежащих дворцах. Я постараюсь договориться и завести их, как можно дальше. Но это же дикари. Богдан Васильевич, придётся одолжить у вас дом на время переговоров и, в крайнем случае, на праздник.

– Этой-то честь для меня, но меня-то пугает ваш план. Он весьма-то… Гм…

– Сумасбродный? – Вздёрнув бровью, спросила Софья.

– Уж-то не обессудьте. В чём-то его смысл? Зачем й-то вам фиктивный мир? И что случится, если-то всё оборвется?

– Пора проучить дикарей. Пора отомстить им за жизни наших людей. Но даже, если это тупое отродъе не согласится на мир, ничего не изменится. Война останется той же, с той же целью.

– И в чём заключается кампания? – Спросил другой мужчина.

– Ничего сложного в этом плане нет. Нам всем нужно лишь сыграть свою роль. Феодосий, пожалуйся, раздай всем бумаги…

***

Трубадур и его команда сделали глоток воздуха, переводя дыхание, и снова взялись за музыкальные инструменты. Звуки аристократического веселья наполнили большой зал.

Софья наблюдала за тем, как бояре, наместники и их жены пили, танцевали, шутили. Сама же Розали пила вино, опустившись щекой на собственный кулак. Ей было скучно. В этот день она не хотела играть приветливую хозяйку, которая рада всем гостям. Не хотелось и врать самой себе, притворяясь весёлой и счастливой, как это было вчера. За ее столом никто не сидел, хотя было накрыто. Девушку никто не приглашал ни на танец, ни присоединиться к разговору. Лишь посвящали тосты, желали хорошего вечера, приятного аппетита и мира. А она была даже рада, что ей никто не навязывается и не сбивает с мысли.

А обдумать было что. Нужно было подобрать правильные слова, чтобы завести Ханство туда, где можно было бы безопасно встать каблуком на его горло и придушить.

– Моя императрица, пригласить шутников, чтобы они подняли вам настроение? – Спросил Феодосий, наклоняясь над плечом Акимовны. Его жена танцевала со своей сестрой посреди зала, поэтому секретарь воспользовался возможностью побега, подойдя к правительнице.

Она лениво оторвала руку от щеки и, повернувшись, протянула:

– Нет. Скажи, сколько сейчас времени?

– Почти девять.

– Почти девять, – повторила она, возвращаясь к наблюдению за своими гостями. – Мы тут сидим уже пять часов, а они даже не собираются переходить к десерту. Есть вести от тех, кто сопроводил Елизавету?

– Пока ничего. Возможно завтра они вернуться. Не волнуйтесь. Уверен, они уже близко и с отчётом о успешном окончании миссии.

– Было бы славно, если бы это было так. Феодосий, я устала, пойду спать. Пускай они празднуют сколько хотят, но меня не тревожить и не буянить. Мне хватило вчерашнего.

– Да, моя императрица.

Девушка встала из-за стола и направилась на выход. Все, кого она проходила, кланялись. Шелест платья и цоканье каблуков затерялись среди музыки.

– Софья Акимовна, – услышала Розали сзади себя, когда проходила под портретами своей семьи. Девушка обернулась. – Простите, что тревожим вас.

Как оказалось, двое мужчин последовали за ней из зала. Роман Александрович, который был советником генерала, и его названый сын Геннадий Сергеевич, который прибыл только сегодня. Молодой парень лишился высокопоставленных родителей ещё при правлении отца Софьи и его взял под своё начало советник генерала. Несколько лет назад Геннадия отправили в военную школу и больше Розали не видели его.

– Вы что-то хотели? – Софья сложила руки на груди.

– Просто мы волнуемся за вас. Вы хорошо себя чувствуете?

– Благодарю за беспокойство. Чувствую себя хорошо.

– Просто ваш уход такой неожиданный.

– На меня накатила волна усталости, вот и решила уйти.

– Может вас провести? К слову, Софья Акимовна, – старший мужчина предложил свой локоть для сопровождения. Он упорно игнорировал попытки Софьи избавиться от эскорта, – вы знакомы с моим названным сыном Геннадием?

– Знакома.

– Это замечательно. Извините, что он такой молчаливый. Не каждый день Ваше Превосходство прогуливается рядом с нами. Волнуется парень слегка. Вы же простите его за это?

– Было бы на что злиться.

– Ну и замечательно. Вы уже знаете, как этот юный гений поборол шайку Крыс, которая страшила одну деревню на границе? И эта шайка была из выродков Восточного Ханства. Я считаю, что для его возраста это хорошая и красивая победа. Холостой, молодой, умный парень, разве это не редкость сейчас?

– Роман Александрович, я верю вам. Верю, что ваша лошадь достойна хорошей партии и вы сможете продать её за хорошую цену. Но я человек и я не нуждаюсь в этой покупке.

– Моя императрица, я не понимаю о чём вы.

– Советую вам вспомнить недавний разговор с мужчинами. Про покупку и смотрины лошадей. Предупреждаю, ещё раз попытаетесь подложить меня под кого-то и вас подложат под конюха. Всего хорошего.

***

Весенний день был неспокоен. И хотя на небе не было ни облачка, солнце грело и светило во всю, люди не были рады. Центральная площадь гудела, как настоящий улей. Толпа окружила эшафот. На нем стояла стража, Софья и те, кого цепью приковали к дереву. Императрице подали фамильный меч Правосудие. Она, взяв его, внимательно посмотрела на узоры лезвия, прикоснулась пальцем к одному ветку и сопроводила его до самого острия. Потом подошла к краю помоста. Её сердце глухо стучало.

– Эти люди, – начала была Софья. Толпа тут же начала затихать, чтобы услышать речь девушки. – Предали нашу Империю! Они хотели разрушить нашу спокойную и мирную жизнь, передав тайны Ханству и Шойле. Хотели, чтобы ни в чем не повинные люди погрузились в пучину страха и горя, которые принесли бы с собой враги, а с ними и война со своими верными друзьями: голодом, смертью и эпидемией. Но благодаря славной работе коллегии императорской безопасности вот эти, – она указала на стоящих на коленях, – твари не смогут навредить нам. Как вы знаете, для изменников есть всего одно наказание.

– Смерть! – Закричали люди хором, поднимая руки вверх.

– Верно, – практически шепотом подтвердила она.

Софья зашла за спину первого мужчины. Он тихо тарабанил молитву и бил челом об эшафот. Девушка подняла меч и, сжав его двумя руками, острым концом воткнула его в шею предателя. Он задёргался, захрипел, тело в последний раз напряглось, а потом расползлось по дереву, изо рта полилась кровь. Она просачивалась сквозь доски и капала на землю. Толпа взвыла. Императрица вырвала оружие из трупа и подошла к следующему. Он беспрерывно повторял: «Пожалуйста, не надо» и дёргался. Софье потребовался всего один взмах, чтобы лишить изменника родины головы. Тело глухо упало, а его голова отлетела к другим пленникам. Третий и четвертый приняли смертный приговор достойно: молча, с ровной спиной и поднятой головой. А вот пятый сказал:

– Знал бы твой отец, на какаю блядь оставил Империю. Ты не достойна править. Сидишь в своем дворце, пока люд мрёт.

– Не волнуйся, лучшей жизни ты уже не увидишь, – ровно проговорила девушка, после чего рассекла шею мужчине.

Люди продолжали волать на всю округу. Софья сделала глубокий вдох. Сколько бы она не казнила предателей, после всегда оставалось неприятное чувство внутри. Ей нравилось, что она смогла защитить свою Империю от подлых змей, но самолично сносить головы с плеч – дело не из благородных. Руки тряслись и со всей силы сжимали Правосудие. Было мерзко стоять рядом с теми, кого только что казнила. Феодосий подошёл к своей правительнице и забрал фамильный меч. Вместо него дал платок, чтобы девушка вытерла окровавленные руки и щёки. Подождав, секретарь сказал:

– Стражники, которых вы послали с Елизаветой, вернулись.

– И? – Оживленно спросила Софья.

– Всё хорошо. Она дома, целая и невредимая, как вы и приказали.

– Славно. Распорядись, чтобы ужин мне принесли в покои. Не хочу слушать и сегодня пьяных бояр.

– Да, моя императрица.

***

Софья шла по коридору под пристальным присмотром своих мертвых родственников с картин. Она остановилась возле портрета своего деда со стороны отца. Мужчина с белой бородой восседал среди туш медведей, как на троне. В руках держал Правосудие и красное яйцо инкрустированное алмазами и золотыми обводками.

– Ваш дед был великим человеком. Неудивительно, что его портрет самый большой из всех представленных, – сзади императрицы послышался голос приглашённого наместника.

Она обернулась и увидела Януша, который, опираясь на палку из красного дерева, ковылял к девушке.

– Он был великим военачальником, хоть и не таким грозным, как прадедушка. Но я его практически не помню. А вы помните дедушку? – Они разом вернулись к разглядыванию картины.

– Сожалею, я, когда был молод, большую часть времени провёл в академии. Служил не под его началом. Хотя, было пару совместных кампаний. Но я запомнил его, как мастака планов и военного дела. Он мог перехитрить врагов и заблудить их в трёх соснах. Вы очень мудро поступаете, равняясь на него.

– Когда я сомневаюсь, всегда думаю, чтобы он сделал на моем месте, но в голову приходит только собрать армию и стереть с лица земли тех, кто не нравится.

– Это больше похоже на вашего прадедушку.

– И поэтому я не слишком-то и равняюсь на него. А иначе враги перед быстрой и заурядной смертью не поймут даже, что и почему произошло. Поэтому приходится извращаться.

– Будем надеяться, что вы сделаете великие успехи в военном деле.

– Надеемся.

– Вы почтите нас своим присутствием сегодня на ужине? – Мужчина медленно продолжил свой путь. Девушка взяла его за локоть и последовала за ним.

– Сожалению, но нет. Нужно решить бумажные дела.

– Моя императрица, я вас понимаю, но это неуважительно. Нужно хотя бы основное блюдо съесть с нами. Завтра мы уезжаем домой. Это последний праздничный ужин. Что-что, а это вы должны разделить с нами.

– Вы правы. Я приду.

– Благодарю за оказанную честь, моя императрица.

***

– Моя императрица! – Феодосий постучал в дверь кабинета.

– Войди! – Софья с облегчением отбросила бумаги на стол и наконец расправила плечи, позволяя спине похрустеть.

Огонь в камине и свечке, что стояла на рабочей поверхности, танцевал, освещая и согревая помещение. Солнце ещё не скрылось за горизонтом, на улице было светло, но вот в кабинете было уже темно. На столешнице образовались восковые бугри. Императрице нравилось время от времени отрывать их от дерева и держать или бросать в огонь свечи.

– Пришли ответы Ханства! – Советник с отдышкой вошёл в комнату, держа в руках письма.

Девушка, округлив глаза, вскочила на ноги. Её сердце забилось быстрее.

– Не томи. Феодосий, что там? – Она протянула руки, чтобы мужчина отдал ей решения.

– Они согласны. Они согласны встретиться на нейтральной территории и обсудить всё, – Феодосий передал бумаги и ждал, пока Розали убедится в правдивости его слов.

– Славно! Собирай войско, найди переводчика, дай боярам знак. Ты останешься здесь властвовать за меня.

– Моя императрица, это очень рискованно. Не спешите. Обдумайте всё. Они может тоже что-то планируют. И я считаю, что я должен ехать за вас.

– Феодосий, мне надоело думать, я слишком долго вынашивала мысли. И поверь, я продумала всё. Пора действовать. Время пришло.

***

17 апреля 1706

Эмоции не дают мне спокойно спать. Я жду не дождусь начала нашей кампании. Дрожь в теле не даёт мне покоя. А лекаря я не хочу тревожить. Он отдыхает перед кампанией. Вот-вот я выеду с войском. Буду надеяться, что всё пройдёт, как по смальцу. Не хотелось бы умирать, так ничего и не успев реализовать. У меня сколько идей, но, боюсь, мне не удастся воплотить их в жизнь. Да и Елизавета… Тварь не знаю. Мне кажется, что мы должны уладить нерешённые вопросы. Но что мне с ней обсуждать? У неё хотя бы есть причины приезжать ко мне, ненавидеть, умолять, восхвалять…

А что я? Что есть у меня к другим? Ничего. Я всем нужна, но лишь как правитель.

Осталась всего страница и я смогу отравить этот дневник в сокровищницу и начать новый. Раньше я знала, что здесь писать. Мои мысли были структурированы, а сейчас…

Несобранность.

Такой меня узнают те, кто через многие годы найдёт этот дневник? Не хочу умирать.

Хочу…

Убить Ханство. Хочу, чтобы Елизавета приехала. Мне нужна её поддержка. Не знаю. Возможно, если всё пройдет хорошо, пошлю за ней. Или сама приеду. Я императрица или нет?! Я имею законно-кровное право ездить куда захочу, к кому захочу и когда захочу. Я императрица! В моих руках находится жизни абсолютно всех. Но что мне с неё обсуждать? Моё отношение к ней? Почему я так часто начала думать о ней?

Я скучаю за беззаботными днями.

Глава 4

– Гонение церкви началось, как вы помните, ещё со времён её отца. Он популяризировал науку. Тогда было модно быть учёным или учиться в университетах всю жизнь. Но при ней наука стала агрессивной. Учёные жёстко критиковали церковь, иногда доходило до рукоприкладства. Это привело к тому, что духовность была вынуждена уйти в подполье на десятки лет. Поддерживали их только истинные верующие, которые рисковали попасть в темницы за это. И ради чего это делалось, спросите вы. Ради всего парочки открытий, некоторые из которых оказались грешны, и упадку духовности людей, которую мы сейчас скрупулёзно восстанавливаем. Что ещё взять с той, кто является ошибкой природы во плоти.

В классе появилась задуха. Ученица внезапно вспомнила все те моменты, когда её и её друзей называли ошибкой природы, грехом, бесовскими детьми. Сосед по парте заметил слёзы ученицы, которые стирали чернила на тетради.

– Что случилось? – Спросил он.

– Что-то в глаза попало, – шёпотом ответила она.

– Помощь нужна?

– Ты ничем не поможешь.

***

Софья зажгла свечи в канделябре и спустилась вслед за Ярославом в подвал. Каблуки звонко отбивались от стен. Лекарь встал перед девушкой, держа в руках склянки с кристаллами, порошками и жидкостью внутри, открывал железную дверь.

В комнате витал резкий кислый смрад. Девушка поморщилась, прикрывая нос рукавом плаща. В банках, что стояли на полках, была вода, которая светилась и блекло освещала каменную комнату. В пробирках росли различные культуры грибков и мхов. Засушенные травы висели под потолком.

– Ярослав, пожалуйста, говорите на общепонятном языке, мой латинский ограничен простотой, – попросила мужчину правительница, останавливаясь возле стола. Девушка пыталась ни к чему не прикасаться.

– Etiam mihi imperatrix3. Как вы можете видеть, у нас есть здесь прекрасный вариант для eliminating capitis nostri4. Редуцирование можно провести с помощью него, – он протянул склянку с красным песком. – Оно обездвиживает человека. Мышцы теряют тонус, но всё чувствуют.

– В вине оно будет чувствоваться? – Софья постучала ногтем по стеклу.

– Нет. Lacrimae viduae5 – это небольшая доза паучего venenum6 в смесе со специальным веществом, чтобы компенсировать количество чистого паучого venenum. Попадая в corpus7, ему нужно двадцать минут, чтобы добраться до lympha8, после чего жертва начнёт медленно терять силы. В конце концов, останется лишь corpus и непонимание в сознании вашего врага. Вы можете сделать с ним всё, что захотите целых тридцать минут.

– Славно. У нас достаточно запасов?

– Да, запасов хватит, чтобы отравить бочонок vocatus9.

– Противоядие с вами?

– Etiam mihi imperatrix. Вам не о чем беспокоиться. Этот venenum хоть и немного отличается от того, что мы использовали на подстрекателях, но он не уступает ему ни в силе, ни во времени, ни в незаметности. Формула каждого компонента проверена мной сотню раз. Нет ничего необратимого в нём, нет ничего опасного для вас. Можете не волноваться.

– Славно. Приготовьте нужное количество яда и противоядия для нашего путешествия.

***

– Моя императрица, я прошу вас! Позвольте мне сопроводить вас в этом ужасно опасном путешествии, – просил Феодосий, стоя над столом Розали. Он был настроен серьёзно. Ему искренне не хотелось подвергать главу державы риску смерти и обесчестия.

– И кто останется руководить Империей? – Спросила Софья, не отрываясь от написания указа.

– Софья! Не глупите! – Не сдержался секретарь, повышая голос.

Девушка удивлённо вскинула взгляд вверх. Феодосий осознал, что сделал ошибку и поспешил извиниться:

– Моя императрица, простите меня. Я не смел так говорить. Если хотите, накажите меня, – он упал на колени. – Но я прошу вас, не рискуйте собой. Будьте благоразумны!

– Давно ты меня не называл по имени, – улыбнувшись, мягко ответила правительница, игнорируя просьбы советника. – Встань. Мне приятно, что ты волнуешься за меня, – она закусила губу, задумываясь. Ведь он был действительно единственный, кто высказал своё беспокойство за неё. – Когда в последний ты называл меня Софьей? Перед тем, как я взошла на трон? Да, это был последний раз. А помнишь, как мы играли и разговаривали на равных?

– Моя императрица… – Протянул мужчина.

– Я скучаю по тем временам. В детстве мы хоть и меньше времени проводили вместе, но были ближе. Не было такой преграды в виде титулов. Ты так не считаешь?

– Мой отец никогда не позволял мне забыть, кем я являюсь, – он пожал плечами. – Он хорошо служил вашему отцу, хорошо отслужил вам год и всегда желал мне того же. Я только рад быть полезным вам, но не считаю, что я ваш друг. Тем более, равный вам. И, моя императрица, не пытайтесь убедить меня в другом. Я ваш преданный слуга.

– Ты по своему желанию стал моим советником?

– Конечно. Для меня это большая честь.

– А когда ты принял решение?

– Не буду лукавить, перед смертью отца.

– Не жалеешь?

– Ни на йоту. Я стал вашим советником, чтобы стать вашей опорой и поддержкой. Я готов отдать жизнь за вашу защиту.

– Отдавать жизнь не нужно. Я прошу тебя, стань защитой, поддержкой и опорой нашей Империи. Замени меня на время.

– Но…

– Я уже подписала указ, – встав из-за стола, девушка протянула бумагу. – Феодосий, служи своей Империи с достоинством.

***

– Варвара, налей мне чаю, – попросила Софья, укутываясь в шёлковый халат. Правительница сидела за маленьким круглым столом и рассматривала бумаги, что ей принёс Феодосий. Нужно было разобраться с делами, пока она дома.

– Да, моя императрица, – девушка оставила постель, которую готовила для Розали. Служанка подошла к камину и, сняв железную тару с водой с огня, наполнила чайник с травами.

– У тебя есть новости для меня? – Отложив бумаги, Софья наблюдала за девушкой.

– Люди заволновались, когда к вам приехали бояри и наместники, – говорила Варвара, наливая чай. – Но когда вы казнили предателей, народ подумал, что вы пригласили бояр и наместников, чтобы найти среди них изменников и избавиться от них.

– Что же, они недалеки от истины, – бросила императрица. – Что ещё?

– Среди солдат ходят слухи, что вы куда-то собираетесь или хотите напасть на кого-то. Подготовка армии к долгому путешествию укрепляет это мнение среди них, – она стояла ровно, грея руку о донышко чайника, не прикасаясь к нему.

– Что-то поинтересней есть?

– После того, как вы отвергли ухаживание сына советника генерала, многие начали думать, что у вас уже есть поклонник. Что вы с ним уже не первый год, раз так резко реагируете на любые попытки свести вас с кем-либо. Ваша честь под вопросом.

– Хм, – усмехнулась Софья. – Ты знаешь, кто именно такое говорит?

– Слишком много людей об этом говорит, поэтому слух стал безликим.

– Варвара, будешь потыкать этим слухам, прикрывая людей, сама станешь безликой, – сказала Розали. Но увидев, что девушка в простом чёрном платье побледнела, вздохнула и добавила: – Что ещё?

– Говорят, у вашего следящего за порядком в столице появился особняк, но неизвестно, где он взял деньги на него. Говорят, что этот особняк раньше принадлежал одному бояру, который был не в лучших отношениях со следящим. Бояр пропал и виноват в этом следящий, но бояр был одинок, поэтому трудно сказать, правда ли это всё или слухи. Вдруг он сам уехал куда-то, а может их вражда лишь фантазия людей.

– Понятно. Поручу Феодосию разобраться в этом.

– Можно спросить, моя императрица?

– Да.

После недолгих раздумываний служанка сказала:

– Вы правда собираетесь куда-то уехать?

– Тебе не о чем беспокоиться. Это будет недолгое путешествие. Моё место временно займёт Феодосий. Ему я всецело доверяю Империю. И к слову, я хотела тебе завтра рассказать об этом и поручить собрать сундук с одеждой. Нельзя же просто так, никого не предупредив, исчезнуть без одежды на неделю-вторую.

– Это как-то связано с Ханством? – Заметив изменение настроя Софьи, Варвара поспешила извиниться: – Простите, мне не стоило.

– Верно, такие страшные вещи не должны беспокоить юную девушку. Наша армия хорошо защищает нас, чтобы мы могли спать спокойно. Помни, любые волнения народа должны докладываться, а не распространяться. Кто-то говорит о том, что я еду к Ханству? – Получив отрицательный ответ, правительница строго наказала: – Доделывай свои обязанности и можешь быть свободна.

***

20 апреля 1706 год

Сегодня пришлось вызвать лекаря и просить, чтобы он дал мне успокаивающие отвары. Я волнуюсь. Боюсь, что план разрушится, так и не начавшись. Такого страха не было ни вчера, ни в день, когда пришли ответы от Ханства. А вдруг яд не сработает и случится то, чего боюсь больше всего? Или переговоры сорвутся? Чёрт! Отец! Почему ты бросил на меня это бремя? Дедушка, почему ты не смог победить Ханство? Все так надеялись на вас. Я думала, что вы истребите их, но, видимо, это моё предназначение. Моя судьба.

Я боюсь этих дикарей. Честно, очень сильно боюсь. Мне хочется, чтобы меня кто-то обнял. Но вместо этого я вынуждена следить, чтобы не случилось утечки информации. Нельзя, чтобы Ханство заподозрило что-то неладное раньше времени. От этого зависит судьба Империи и моя жизнь.

Завтра я выезжаю из столицы. Армия готова, Феодосий готов, но не я. Я оттягиваю момент выезда, как только могу. Даже вещи ещё не собраны.

Интересно, как там Елизавета? Я готова сейчас думать обо всём другом, лишь бы не о Ханстве. Приедет ли она во время моего отсутствия? А что, если да? Нужно предупредить Феодосия, чтобы он не прогнал её, а принял и дожидался моего возвращения.

Надеюсь, я вернусь и ничего не сорвётся.

Глава 5

– До того, как Елизавета Хмель стала полноценной частью двора и её не начали склонять к садомным действиям, ходили слухи, что у Софьи Акимовны есть фаворит, из-за которого она не позволяла боярам подобрать ей достойную партию. И больше всего грешили на её, на тот момент, советника Феодосия Богдановича. Но с приходом Елизаветы стало понятно, что ничего между императрицей и советником нет и не было. И сейчас всем известно, что ничего бы не вышло из больного правителя и того, кто спасал Империю, как мог. Кстати, в дневниках отлично видно, как происходила деградация. Если ещё под мужским началом, когда её отец был жив, у Софьи были структурированы записи, то после появления Елизаветы, особенно, когда она отсутствовала в жизни императрицы, всё начало скакать и перемешиваться. Некоторые историки винят Елизавету в том, что Софья начала сходить с ума. Но я считаю, что если человек болен, это рано или поздно проявится, вне зависимости от внешних факторов. От Господа Бога ничего не укроется.

– А Елизавета не была гомосексуалисткой? – Спросил мальчик с первой парты.

– Нет. Историки проследили её жизнь по малым крупицам информации и узнали, что где-то к тридцати она нашла мужа и наконец обрела женское счастье, которое ей не могла дать Софья. У Елизаветы было около десяти детей. В следующем семестре мы будем изучать всемирную историю и там будет история Урсулии, где более детально посмотрим на политическую ситуацию нашего полуострова. Но сейчас нам нужен не он, а Богохульная.

***

Солнце давно встало, но ни капельки не грело. Софья, восседая на вороной кобыле, укуталась в императорский черный плащ, на котором вышиты роза и клинок. Плащ носили абсолютно все в армии. Каждый воин считал гордостью оставить вражеские капли крови на розе и клинке. Стирать плащ не было принято. Софье это не нравилось. Не только из-за запаха, а из-за неуважения к имперским символам. Но на традиции армии девушка не смела влиять. Во-первых, она редко ездила с воинами, а значит может и потерпеть немного. А во-вторых, людям нужна отдушина. Без этого воины могут перестать стремиться к какому-то мнимому уважению и вершинам среди своих товарищей.

Софья заехала с войском в небольшое село. Конечно, пришлось оставить большую часть армии за забором. Люд, который был на улице, заволновался. Те, кто занимался своими делами начали сливаться в общую массу коридора. Императрица остановила лошадь в центре села и спешилась. К ней тут же подошли два стражника, чтобы обеспечить безопасность. К ним направился мужчина из толпы. На вид ему было не более сорока, но его борода, достигнувшая чрева, обманывала окружающих, придавая местному несколько лишних лет.

– Здравствуйте, я староста Великих Пух, Игорь Максимович Чаевски, – мужчина поклонился. – Могу узнать, почему императорские представители удостоили нас чести своим присутствием? – Говорил он, с опаской осматривая гостей.