Читать книгу Забытая сага. И боги смертны - Никита Андреевич Меренков - Страница 1

Глава 1

Лишь злато решает, чей сегодня день настал

– Еще раз повторяю, собачий ты сын, – вены командира караула угрожающе вздулись на его свиной шее, – твое имя Кшиштоф, также известный как Кот Кверие? – глаза совсем залились кровью, став похожими на два огромных переспелых томата.

– Не забудьте еще самый главный титул – любимчик твоей женуш… – стремительный удар огромным кулаком, облаченным в стальную перчатку, окончательно отнял дыхание у изрядно избитого авантюриста, прикованного к особому креслу для пыток. Если бы не неимоверное количество ремней на шее, лбу и груди, то допрашиваемый скрутился бы в три погибели и начал отхаркивать кровью.

– Хорошо… хорошо… – сдавленным голосом спустя полминуты выдавил Кшиштоф, – я во всем признаюсь… я еще и постоянный посетитель твоей мамаши, – оскалил он окровавленный рот. Командир совсем озверел от ярости и гаркнул, чтобы готовили шибицу¹.

– Да ты, подлец, вообще в курсе, за что тут тебя держат, язва ты моровая?! – медведоподобный служивый откинул окровавленную тряпку после протирания своих побитых кулачищ – кувалд.

– Густаф, ладно. Я сознаюсь. Это я спёр ту серебряную вилку у князя на приеме. Доволен? – уголки кровавого месива, напоминавшие рот, виновато поползли вниз, а в глазах потух огонек удали и бравады.

– Ты, правда, или тупой, или сумасшедший, – со вздохом, потёр дознаватель толстую кривую переносицу под кустистыми рыжими бровями. – Ты пятого числа этого месяца взялся за работу, которую тебе предложил князь. Помнишь такое? – узник вяло закивал. – Олафа Бергсена помнишь? Наш князь? – снова понурое кивание. – Ты обещал ему прибить тролля, который поселился недалеко в горах от Феллана и стал красть скот у доброго люда. Это у тебя в твоей башке еще осталось? – с видом учителя, который уже не верит в своего бестолкового ученика, Густаф продолжал раскладывать все по полочкам, прохаживаясь по небольшой, залитой тусклым светом свечей и остатками прошлых допросов камере. – Так вот, дурень ты этакий, ты убил этого тролля? – он снова наклонился над припухшим от побоев лицом авантюриста.

– Так то был тролль? А я – то думал, это твоя мамаша, – залился слегка хрипящим смехом Кшиштоф, время от времени сплевывая кровь.

Его собеседник, который уже третьи сутки ломал голову над тем, как же добраться до информации, таящейся в этой захламленной кучерявой голове, тяжело вздохнул и, вложив весь вес своего могучего двухметрового тела северянина, ударил от плеча прямиком в нос несчастного. Однако кулак пробил не носовую кость и лоб авантюриста, а спинку садистского стула, на которм он сидел. Прикованный еще пару секунд назад, изрядно потрепанный, но счастливый, Кшиштоф, качаясь, уже стоял в разодранной рубахе, залитой кровью, слюнями и еще бог знает чем, в богатых вельветовых сине-зеленых штанах; в руках у него была серебряная вилка, которую он «бессрочно позаимствовал» у князя на приеме.

Взревев, как медведь, Густаф вытащил громадный кинжал из-за пояса и приготовился к рывку. Авантюрист же играючи и легко подскочил, перенеся вес с одной ноги на другую, встав полуоборотом, и поднял вилку в оборонительной позиции «плуг²». Дыхание медленно пришло в норму, лишь раззадоривая молодое и горячее сердце, жаждущее нового приключения. На лице играла улыбка. Караульный начал тихо рычать, подобно дикому зверю. Колени пленника напружинились, готовясь уйти в пируэт: небольшой отскок от стола с пыточными инструментами, а потом кошачьим прыжком оказаться на спине обидчика, всадить вилку под огромный стальной наплечник – единственную броню (кроме перчаток – наручников), которую носили берсерки Бергвейна, как и любого другого северного княжества. Глаза Густафа окончательно вылезли из орбит, и он с громогласным ревом, который заставил штукатурку осыпаться со стен, ринулся на улыбающегося, как умалишённого, Кшиштофа.

Не медля ни секунды, Кот Кверие нырнул поверх смертельной дуги широкого кинжала под правую руку, изогнулся, подобно дикому хорьку, и отскочил от стола, занеся серебряную вилку для решающего выпада. Вдруг тяжелая дубовая дверь, увенчанная железными вставками, распахнулась, заставив обоих отказаться от решительных действий и встать с раскрытыми ртами. В дверях стоял ландснехт ³с аккуратно подстриженной эспаньолкой и грамотой, даровавшей освобождение Кшиштофу. На время.

Допрашиваемый хорошо знал своего освободителя. Этот бравый воин некогда был его учителем, еще на островах Кверие, которые находятся к северу от Бергвейна. Когда авантюрист был еще маленьким мальчиком, на их деревню напали демоны Легиона. Остатки некогда непобедимой армады исчадий плана огня⁴, тьмы и страданий. Почти все жители его маленькой деревушки были убиты, а маленький Кшиштоф был бы угнан в плен, если бы не подоспевшая на выручку бригада ландснехтов, которые базировались на этом же острове. Облаченные в средние латы⁵, в помпезных шляпах, украшенных фазаньими, страусиными и, бог еще знает, чьими перьями, эти бесстрашные наемники своими фламбергами⁶ разогнали адские полчища. После набега Легиона уцелело лишь семеро: пятеро ребятишек и двое рыбаков, которые в это время были в море. Уходя из разрушенной деревни, отряд бравых воинов никак не мог отделаться от щуплого мальчишки с буйными кудряшками и печальной благодарной улыбкой. Он брел за ними всю дорогу, лишь изредка показываясь из-за кустов, как загнанный зверек. А дойдя до их лагеря – крепости, осмелел и заявил, что хочет стать одним из них. Этот щуплый мальчишка не желал, чтобы кто-то еще погиб от лап демонов, как его родители в битве с Легионом. Наемники приняли его к себе в ряды и начали обучать всем премудростям фехтования, тактики и другим наукам, которыми должны были обладать все уважающие себя солдаты удачи в те суровые времена.

Время шло. Молодое, живое лицо Кшиштофа все чаще освещалось улыбкой, а в глазах все больше горел азарт, но еще долгие ночи он украдкой проливал слезы по своим погибшим родителям. Никто не видел этого, кроме его самого близкого друга – учителя фехтования, который сейчас и вел его в ратушу лагеря ландснехтов в Бергвейне.

Оказавшись в просторном холе, несколько аскетичном для такой пестрой военной братии, Кот Кверие мгновенно уловил странное ощущение – он словно дома. На величественных тронах, вывезенных из разных боевых походов, восседали гетманы – главы этой бравой банды вольнонаемных солдат. Их доспехи были той же конфигурации, что и у рядовых ландснехтов, но шляпы, перья на них, помпоны, кружева и различные детали декора пестрых рукавов, штанов и сапог явно выделяли их, делая похожими на попугаев, изображенных на торте какого-нибудь избалованного князька. Немногочисленные картины и золотые кубки придавали некую завершенность этой скромной сокровищнице.

– Кшиштоф, Кот Кверие, наш бывший брат по оружию. Вы осознаете, где вы находитесь? – козлиным голосом проблеял сидевший по центру гетман – маршал-ландснехт, обращаясь к оборванцу в центре залы.

– Да, ваше превосходство, – с небольшим поклоном ответил бывший наемник, – это ратуша лагеря. Вы – гетманы, верховные командиры ландснехтов на Материке, а раз вы все в одном месте – дело – дрянь. Как для меня, так и для вас. – Не особо ехидничая, добавил он.

– Вы как всегда проницательны. – Вступил в разговор сидевший слева от гетман – маршала тип с седой бородкой, выделявшейся на красном гофрированном воротнике жабо. – Ваши услуги нам нужны. Но сперва позвольте полюбопытствовать, почему же вы отказались изничтожить тролля близ Феллана? – и десять глаз любопытно впились в авантюриста, который чувствовал теперь еще и свербящий взгляд в спину, стократно усилившийся после этого вопроса.

– Все просто. Я имел удовольствие перекинуться парочкой слов с троллем, которого зовут Фогл. Он меня уверил, что покинет окрестности Феллана, а также оставит в покое скот бедных жителей…

– Бред слепой собаки! – рявкнул Густаф из-за спины.

– Будьте добры, сударь, не вмешивайтесь, – не повышая голоса, но окончательно сломив всю волю к сопротивлению, осадил его гетман-маршал. – А вы, Кшиштоф, продолжайте.

– Как изволите. Фогл обещал мне покинуть окрестности Феллана, но ему понадобились припасы, сами понимаете, для переселения это вещь важная. Кот Кверие кивнул в сторону бесчисленных кубков и картин на стенах. Гетманы сделали вид, что их не задела эта аллегория. – Полагаю, его последний набег и стал поводом для моей поимки. Тем не менее, Феллан от тролля я избавил, за что и получил свою награду честно и законно. Кстати, Густаф, ты мне должен еще двести Бергвейнских крон. И мою экипировку. Вилку я, так и быть, верну…

– Экипировку? Это дерьмо, что ты таскаешь при себе? Не смеши! Какой ты воин? Рубаха исподняя, кожаная куртка с парой заклепок да лоскутком пестрым на рукавчике, пара стилетов, сапоги пижонские, гномий короткий мушкет да меч. Вот и все, что ты имеешь. Не велик твой скарб, кошачья ты морда!

– Господа, выведите сударя Густафа из зала совещания, пожалуйста, – козлиный голос прервал распинающий монолог берсерка. Появилась пара ландснехтов, которые положил руки на огромные татуированные плечи Густафа и кивком показали, что пришло время ретироваться.

– Да! И не забудь про мои перчатки! Они из нежнейшей телячьей кожи! – улыбаясь во весь окровавленный рот, кинул вдогонку Кшиштоф.

– Сударь, мы не закончили.

– Верно. Почему я?

– Все просто. Вы, став блестящим кадетом, все же решили бросить перспективную карьеру в наших рядах для того, чтобы скитаться по миру, зарабатывая случайными охотами на монстров или же неугодных кому людей…

– Попрошу поаккуратней с высказываниями. Я не убиваю всех, кого мне вздумается, или кого пожелает «заказчик», я лишь убиваю тех, кто это заслужил. Понимаете? – авантюрист поднял руки в защитном жесте.

– Как раз это мы и понимаем. Вы считаете, что вправе решать, кто заслужил, а кто нет. За долгие годы тренировок вы научились всему, что умеет здесь каждый присутствующий в зале, но не усвоили одну простую истину. Лишь злато решает, чей сегодня день настал! Таков наш девиз, и таким он и будет. Вы отказались подчиняться приказам. Ваше свободолюбие, ваша мораль, ваши странные предубеждения… Они остались, и это – зараза, это порча. Вы оказались дефектным ландснехтом.

– Вы шли грабить деревню беззащитных людей за пару золотых!?

– Вы были не вправе решать, хотите вы этого или нет. Нам заплатили – мы сделали.

– Это нас и отличает. Я могу выбрать, хочу я взять заказ или нет. Я стал именно тем, кем и хотел стать. Я делаю мир лучше, я помогаю людям…

– За их золото, и не всегда меняя мир в лучшую сторону. Вспомним заварушку в Озерных землях. Вы вырезали весь лагерь бандитов в одиночку, причем не под покровом ночи, как могли бы, а днем, выйдя один против семерых. Вы забили их как свиней, Кшиштоф, а что случилось потом? После того, как вы забрали награду у жителей деревушки, не забыв повеселиться с дочкой местного старосты? Союзная шайка сожгла деревню дотла. Мужчин убили, женщин изнасиловали, а детей угнали в плен. Изменили мир к лучшему? Вы действуете импульсивно, хаотично, не видя общей картины, молодой Кот Кверие. За что вы получили эту кличку в лагере? Помните? Почему она разошлась так легко? Нет, не потому что вы, как наглый уличный кошак, ползаете за каждой юбкой, а когда надоест, ищите новую хозяйку на время! И не потому, что у вас столько шрамов от клинков, когтей или клыков, полученных вами от разъярённых мужей, отцов или самих представительниц слабого пола! Вас зовут Котом лишь потому, что вам на всех, кроме себя, плевать. Ваши правила морали, что вы сами себе втемяшили в голову, лишь отговорка для самого себя, чтобы оправдать свою хаотичность и маргинальность. – Впервые за время всей аудиенции гетман-маршал повысил голос, а слюни канонадой полетели из его незакрывающегося рта.

– Что вам нужно? – после небольшой паузы, наполненной лишь скрипом пера по пергаменту в кромешной тишине, твердо и уже без улыбки спросил Кшиштоф.

– Мы – ландснехты, хотим нанять вас. Работа крайне сложная, но если с ней справитесь, то князь Бергвейна и верховный князь северных земель, Йохан ван дер Бииг, простят все ваши прегрешения перед Севером, включая острова Кверие, откуда вы родом. Вам дадут пять тысяч золотых Фурингийских крон, которые принимают во всех землях Севера, а также в восточных пределах, хотя вам ли это не знать. Также вы получите свое имение на любом из островов Кверие, с которым вы можете делать все, что вашей душе будет угодно, в том числе и пропить или проиграть в карты. Ваша задача будет состоять в следующем: вы должны добыть кое-какие сведения в капитуле Святого ордена в их столице, Дараборе. – Гетман-маршал жестом пригласил все еще босого собеседника сесть за стол, уставленный различными блюдами с едой, и угоститься. Авантюристу не нужно было второе приглашение, он тут же навалил себе добрую гору различных деликатесов, слушая задание и параллельно играя с креветкой словно корабликом.

– Дело в том, – продолжал гетман – маршал, – что наши шпики утверждают, что Святой орден плачущей Богини намеревается начать Третий инквизиционный поход с целью тотального насаждения своей веры не только на территории северных княжеств, но и на восточные территории нелюдей⁷. Наша задача либо помешать им, если нам смогут заплатить князья Севера, либо же, наоборот, помочь ордену, если они предложат больше золота. Но прежде чем мы будем предлагать свои услуги, нам нужна информация, от которой мы и будем отталкиваться в переговорах.

– Почему бы вам не сделать это самим? У вас полно отличных разведчиков? Тот же Франсуа де Пильё? – Кшиштоф указал на своего бывшего учителя креветкой, обезглавленной секундой ранее.

– Наши люди служат не только в северных землях. Некоторые бригады ландснехтов базируются и на территории Святого ордена и на землях магов, которые держатся особняком в последнее время.

– Ясно. То есть вы хотите, чтобы я прошел с одного края материка на другой, проник в капитул, выкрал документы, ознакомился с ними и потом вернулся к вам? Вы понимаете, сколько времени у меня уйдет только на то, чтобы добраться до столицы Святого ордена? И это если я не встречу ни одного врага на пути! Я уже молчу о постоянных боевых стычках прославленных северных князей друг с другом или же с самим Орденом. Понимаете ли вы и то, что я не совсем бегло говорю по… какой там у них? Святошский язык? Не суть. А потом мне надо будет вернуться еще обратно. Это минимум полгода! Надеюсь, вы это понимаете? И вы за это мне хотите кинуть какое-то поместье, пять тысяч крон и всепрощение? Я, по-вашему, совсем себя не ценю? Семь с половиной тысяч крон! Не меньше. И вы оплатите мне дорогу и закупку провизии и амуниции.

Волевая ухмылка, достойная увековечивания на гравюрах и монетах, разрезала лицо гетман-маршала. Он одобрительно кивнул и махнул рукой, словно заведомо зная, что его собеседник согласится. Из потаенной двери, расположенной прямо за тронами, вышла ведунья со светло-русыми волнами длинных волос, лавиной спадающих на простое, но изящное васильковое платье, расшитое золотом. Ее небесно-голубые глаза ярким аквамарином расплескались на бледноватом лице с острым курносым носиком и миловидными губами.

– Позвольте представить вам, Кшиштоф, Кот Кверие, ведунья – Хельга, из ковена Сестер Ночи. – Улыбка кота, увидавшего сметану, расползлась по испачканному кровью и грязью лицу авантюриста.

– Госпожа, Хельга… – машинально сделав чрезмерно глубокий поклон, промурлыкал наемник. – Для меня большая честь лицезреть вас в этой скромной зале.

– Не распинайтесь понапрасну, – встрял гетман-маршал, – это будет ваш спутник. Доверенное лицо Северных земель, которые не решили отдавать это деликатное дело нам всецело. Хельга будет сопровождать вас в вашем походе на юг.

– Я в силах сама себя представить, – немного низковатым для такого очаровательного создания сказала ведунья. – Если это и есть тот знаменитый авантюрист…, то я – разочарована.

Немного покраснев и опешив, Кшиштоф сел обратно за стол и принялся усиленно уминать остатки трапезы на своей тарелке, не забывая смачивать их уже третьим бокалом красного эльфьего вина.

– Вижу, вы поладите, – с презрительной ухмылкой подвел итог глава совета. – У вас есть день на сборы и подготовку. Вы выезжаете из Феллана завтра на рассвете. Вы поедете трактом на юг, через княжество Фарегнер, нейтральные земли Лусьен, и окажетесь на территории Святого ордена. Будьте крайне бдительны. Ваша миссия секретна, и никто знать про нее не должен. Можете быть свободны. Для вас, Кшиштоф, мы сняли комнату в трактире «Под зеленым дубом». Там вас ждут ваши пожитки. Вечером вам принесут двести крон на покупку всего, что понадобится. Тратьте разумно, ведь больше мы вам не дадим. Кони у вас есть. Вопросы?

– Да, – авантюрист поднял руку, пытаясь выдавить звук из набитого рта, – а нельзя было дать посговорчивее ведунью?

Хельга нахмурилась, и ее губы бесшумно зашевелились, произнося какую-то магическую формулу. Секундой позже ножки стула, на котором восседал набивающий свое брюхо «спаситель Севера», разъехались, и он рухнул на каменный пол, выплюнув с руганью половину своих хомячьих запасов. Невыразительные губы Сестры ночи поплыли вверх, обнажив небольшие белые зубы в легкой улыбке.

– Холера. Вот же угодило меня с этой шельмой… – тихо прошипел Кот Кверие, оглядываясь на свою спутницу. Неловко помахав ей рукой и улыбнувшись, он, не церемонясь, подъехал на заду к столу и продолжил уминать запасы съестного, словно никогда в жизни их больше не увидит.

***

Спустя пару часов Кшиштоф был начисто вымыт, обласкан и готов тратить оставшиеся сто семьдесят крон на припасы в дорогу. Довольно потянувшись, Кшиштоф подошел к окну, все еще оглядываясь на пару куртизанок, лежавших на кровати и кормящих друг друга виноградом. Легкий аромат дорогого вина, жареного мяса и фруктов витал по комнате довольно дешевого, но вполне приятного трактирчика. Девушки продолжали щебетать и смеяться, напоминая весенних пташек, очнувшихся от зимней спячки. Авантюрист же стоял у окна и разглядывал прохожих. День был хорош, если не считать утренних побоев, не очень приятной беседы с гетманами и необходимостью идти в дальний поход, который, скорее всего, обернется мучительной смертью.

– Ну же, наш герой, расскажи-ка нам еще историю о том, как ты виверну⁸ прибил одним прутиком. – Растягивая слоги, куртизанки манили Кота обратно в постель.

– Вообще – то, дамочки, то было полено! Ну, да ладно… Значит, был заказ на…

***

Хельга стояла на коленях и молча перемешивала в небольшой каменной миске коренья и травы, временами заливая их крутым кипятком. Пар и благовонье распространялись по небольшой комнатке в самом дорогом трактире Феллана «Сокровищница дракона». Выкупив весь этаж, ведунья прекрасно знала, что ей точно никто не помешает, поэтому она без особой опаски решила подготовиться как следует к походу. Несмотря на то, что все время, пока она готовила снадобье, с ее уст не сходили немые каскады формул и заклинаний, в мыслях все чаще и чаще вознкикал образ босого удальца с разбитой физиономией и наглой ухмылкой.

Неизвестно, куда завели бы ее мысли об этом странном наемнике, как вдруг из мисочки с шипением вырвалось небольшое фиолетовое облако. Втянув своим острым носиком пары зелья, ведунья почувствовала, что пол, на котором она сидела, начал проваливаться куда-то, а стены – разъезжаться во все стороны. Потолок окончательно исчез, а всю комнату обволокло темно-серое ничто, которое проникало буквально в каждую клеточку тела. Глубокий вдох. Глухой удар сердца. И…транс. Она увидела длинную широкую дорогу, обрамленную густым и непроходимым лесом. Бескрайние поля с морем цветов. Бесконечное небо без единого облачка. Одинокая ласточка летает по небу, то и дело напевая неизвестно кому свою трель. Как вдруг небо разрезает кроваво-красная молния, уходящая затем в землю. Тьма начинает подниматься. Все застилает непроницаемый, черный туман. Вопли и крики давят на виски ведунье. Несметные орды людей, закованные в сталь, толпы демонов, обезумевшие от гнева берсерки…Три нескончаемые живые массы столкнулись друг с другом. Ненависть и жажда крови ослепила всех. Гул нарастает, а на поле – горы трупов, и воронье, иступленно клюющее мертвые тела. Небо залито пунцовой краснотой, пульсирующей, обжигающей глаза. По полю идет он. Кот Кверие тащит в обмякшей руке меч. Его ноги не слушают. Лицо все в крови. Он идет к чему-то темному. Необъятному. Это – смерть? Может, еще хуже? Кот держит в свободной от меча руке обрывок василькового платья, расшитого золотом. По его залитому кровью лицу стекают слезы, а губы искривлены жаждой мести. Он падает на колени перед огромной тенью, а затем с рыком ненависти пытается подняться, но земля слишком скользкая от крови. Он падает и роняет меч. Тень торжествует…

Раздался нудный стук в дверь. Секунда тишины. Затем еще небольшой перелив стуков по разным частям двери. Тяжело поднявшись с пола и накрыв галлюциногенные настойки плотным платком, Хельга подошла к двери.

– Кто там? – стерев сатиновой салфеткой кровь с носа, спросила она.

– Лучший воин всех времен и народов! – по-индюшачьи гордо объявил голос за дверью. – Кшиштоф это, нам пора закупать провизию. Подумал, тебя тоже позвать, мало ли, тебе грибы какие нужны, чтобы накидаться опять да всякие галюники смотреть, а может, и сердца младенцев понадобятся. Слышал, вы не прочь…– не дожидаясь окончания клоунады, ведунья открыла дверь и увидела самоуверенно опирающегося о дверной проем авантюриста с цветком в руках. Тот улыбался во весь рот, чистый и сносно пахнущий. На его гладко выбритом лице теперь сильно проступали шрамы. Некоторые были глубже, другие – свежее, но тем не менее, носящий их «странствующий без страха и упрека воин» не чувствовал ни малейшего желания скрыть хотя бы часть из них под густой бородой.

– Так мы идем за припасами или как? – уже мягче повторил он.

– Дай мне пару минут. Жди внизу. Тебе сюда нельзя. – На этих словах дверь захлопнулась прямо перед носом непрошеного гостя, цветок из рук которого все же успел перекочевать в руки ведуньи. Легкая улыбка появилась на ее лице, а румянец заиграл на бледных щеках.

Глава 2

Цена добра

Тесные улочки Феллана кишели людьми, нелюдями и всеми, кого только можно представить. Серые каменные стены, собранные из огромных булыжников, служили пышным матрацем для резных деревянных перекрытий нордических зданий столицы Бергвейна. И тут и там можно было встретить ряды щитов, висящих на стенах величественных залов воинов, проживавших здесь. Ребятня и простой люд неустанно барахтались в весенней грязи, утопая, теряя свою поклажу и бесконечно ругаясь. Небольшие, грубо сколоченные повозки пронзали толпы людей, тянущихся из одной стороны столицы в другую. На улице стоял сильный запах сена, конского помета и свежей выпечки. Все хитросплетения улочек, подобно гигантской паутине, вели к огромной рыночной площади, за которой находилась городская ратуша, величаво возвышавшаяся над каменными стенами и несколькими рядами частокола.

С эшафота, стоявшего в самом центре площади, вещали барды и шуты, занимая зрителей перед их любимым развлечением – казнью. Невысокая рыжая северянка звучным голосом распевала балладу о великом Феллане, первом верховном князе северных земель, который не побоялся тираничного Святого ордена и выступил против него, чтобы освободить свои земли и народ от насильственно насаждаемой веры. Бравый воитель впервые объединил все земли и плечом к плечу со своими людьми положил конец деспотии этого милитаризированного ордена в родных территориях.

Пение очаровательного барда услаждало уши публики, которая, подобно осиному рою, жужжала, улюлюкала и издавала разные звуки. В толпе горожан резко выделялась парочка путников, которая только что пожаловала на представление. Несмотря на их яркое, бросающееся в глаза одеяние, местный люд своей серо – синей безликой массой обволок их и поглотил. Поток зрителей понес путников к центру площади, к импровизированному подиуму. Ведунья всеми силами сопротивлялась локтями и пыталась выбраться из этой бурной лавины. Авантюрист же, напротив, заразившись общим безумием и находясь в предвкушении танца, добавил темп и градуса всей толпе лихим свистом и, широко распахнув свою коричневую кожаную куртку, ринулся в самую глубь воронки, схватив за руку свою сопротивляющуюся спутницу. Тон боевой, триумфальной песни сменился задорно радостным. Слова, слетающие с пухлых губ артистки, оцелованной огнем, рассказывали историю о прекрасной паре – о княжне и о бравом мореплавателе, которые, вопреки всему, создали крепчайший в истории человечества союз. Не растерявшись, Кшиштоф вскочил на бочки с вином и без особых усилий перекричал барда.

– Эй, вы! Задумчивые и хмурые! А ну танцевать! Лучшему танцору бочонок эльфского красного из Озерных земель!

Кот Кверие сильно стукнул каблуком по бочке, да так, что пробка вылетела, и фонтан вина хлестнул в воздух, став шикарным аккомпанементом спрыгнувшего задиры. Не мешкая ни секунды, авантюрист схватил свою спутницу за талию и, прижав к себе, свистнул певице, дав сигнал, чтобы та продолжала. Моментально ударили стальные струны скрипки, гитары и еще нескольких инструментов, дав барабанщику запал и темп. Труба застонала за спиной артистки, а та в свою очередь излила свой чудный голос на толпу, одурманенную безумной выходкой Кшиштофа и запахом крепкого вина. Люди закружились в вакханальной пляске. Казалось, что жителям Феллана как раз не хватало такого веселого забвения. Вся плясали и пели, как могли. Дети, старики, молодежь, купцы. Несколько минут этого урагана, и все забылось: из какого сословия происходил партнер, как чиста его кровь. Абсолютно все.

Ведунья, влекомая своим кавалером, прильнула к его горячей и немного влажной от пота и вина груди и снова почувствовала приятное тепло в груди и низу живота. Она ощущала на своей шее и плечах его сильное, горячее дыхание, подобное тому, что исходит от сильного, дикого скакуна. Кшиштоф, не замечая ни людей, ни препятствий, вел за собой Хельгу. Вспорхнув с ней на стол, он кружил ее, время от времени отпинывая мешающую танцевать утварь и товары со столешницы. Центральная площадь сходила с ума под звуки лихой песни. И вот последний аккорд, последняя нота чудного, ангельского голоса и громкий вскрик заводилы – Кота Кверие. Все замерли на мгновение, словно резко опомнившись, что же произошло.

– Добре! Добре! – еле переводя дыхание, крикнул слегка осипшим голосом авантюрист. – Вино достается … вон той паре, что у столба все время целовались! Так держать! Вот, четыре кроны! Лови! – он швырнул парочке монеты через головы нескольких десятков зевак, которые так же, как и он, не могли отдышаться после такого дикого танца.

– Кшиштоф… не забывай… зачем мы тут, – опираясь на резной фонарный столб, сказала Хельга.

– Да ладно тебе, зануда, – Кот Кверие скорчил физиономию, достойную самого непослушного ребенка в округе. Соскочил со стола и тут же угодил в «объятия» незнакомой крестьянки. Ее чрезмерно глубокий вырез на платье встретил его нос и лицо. – Мама родная… – из глубин бюста промямлил он. Тут же небольшая, но сильная рука Хельги вытянула его из этого каньона и привела в чувства хлесткой пощечиной.

– Ау! За что?

– Дурень! – обиженно буркнула ведунья и направилась к лавке с алхимическими ингредиентами, расталкивая зевак.

– Ведьма! – высунул язык Кшиштоф. – Позвольте узнать, как же зовут столь прелестное созд… – вожделенным взглядом выпускал феромоны авантюрист, как вдруг услышал легкий треск за своей спиной, а затем почувствовал легкий разряд тока, обжигающей иглой проходящий через его спину.

– Живее, Кот. – Уже серьезно и поучительно подавила его Сестра ночи.

Поджав импровизированный хвост в виде стилетов, болтавшихся сзади на поясе, Кшиштоф засеменил за своей, спутницей, принявшей грозный вид.

– Ты иди к оружейнику и куда тебе надо, а я запасусь ингредиентами. Грибами, чтоб галюники ловить, и детскими сердцами. Понял? – Не сбавляя железной хватки, приказала ведунья.

– Понял. – Вытянувшись по струнке, ляпнул Кшиштоф. Он смиренно поплелся в сторону кузнеца-гнома, который деловито поглаживал свою роскошную бороду, заплетённую в каскад косичек. На столе перед ним лежал первоклассный пластинчатый доспех, который был бы настоящей находкой для любого рыцаря и даже короля; несколько клинков из черной стали⁹, способной перерубить обычную сталь, и щит с изображением оскалившегося льва. Сам гном был одет в скромный дублет с кожаным фартуком поверх, в очках в золотой оправе и в шляпе с пышным пером из крыльев королевского грифона.

– Добрый день, сударь! – пробасил торговец. – Что-то приглянулось?

– Может, и так. Почём кираса? – с деловитым видом подпер боки авантюрист.

– Ха, эта? Четыреста крон. – Гном гордо взглянул на доспех, как отец смотрит на своего самого удачного сына.

– Хорошо, а почём тот щит?

– Ровно сто крон, сударь. – Кузнец перевел любовный взгляд на щит.

– Хорошо. А почём…

– Да нипочём! – гном звучно рассмеялся, откашливаясь в бороду. Он оперся о прилавок, смерил своего посетителя взглядом и добавил:

– Ты ведь Кот Кверие! Верно? Видал я, какую ты там пляску устроил. Эх, ну и черт тебя поддел за ребро! Разворотил бочонок вина, другой отдал лобзающейся парочке, а как ты ту ведьму крутил! Эх! После такого замуж берут, не то что отшивают. Ах ты, ловкач! Тебе надо бы не эту тяжелую броню смотреть, а что полегче. О тебе ведь и слухи разные ходят.

– А то и верно, – раздалось слегка шипящее мурчание из-за уха Кшиштофа. – Говорят, твоя бабка с оцелотом¹⁰ согрешила, вот ты такой на четверть кот и получился.

– Снова ты! Кра’аж, чего тебе? – с лица торговца сошла улыбка.

– Да, все то же. Не хочешь нанять меня и ребят на стоящее дело? Сопроводить – спроводим, да, может, чего еще тебе добавим к каталогу… – неприятная улыбка пробежалась по кошачьей морде оцелота.

– Слушай, а правда, что вы, как и ваши четвероногие братья младшие, вылизываетесь, а не ванну принимаете? – давясь от глупой ухмылки встрял авантюрист.

– Смешно? Да, смешно. Посмотрим, как ты будешь смеяться, когда мои когти тебе глотку вспорют? – получеловек – полукот оскалился, и из его похожей на человеческую, но покрытую кошачьим мехом лапы выступили загнутые когти.

– Цырлы убери свои… – холодная сталь язвительно уколола облаченного в черный легкий кожаный доспех¹¹ с уплотненными вставками оцелота. – Твое сердечко, блохастый, в нескольких сантиметрах. Не хочу, чтобы такой доспех пропадал. – На лице Кшиштофа появилась паскудная ухмылка, придавшая его лику, и так не самому очаровательному, еще более мерзкое выражение.

– Интересно…– зрачки наемника в черном доспехе стали полностью вертикальными, а его кошачьи уши теперь были навострены в сторону Кшиштофа. – Ты мне нравишься, Кот Кверие. Надеюсь, в твоем роду, правда, были оцелоты. Мы бы с тобой поладили и на охоту бы сходили. Вепрь, олень, эльфка или еще кто. – Оцелот убрал когти и протянул раскрытую лапу авантюристу, который уже с добродушной улыбкой пожал ее.

– Буду ждать нашей встречи, Кот, и помни, в Озерном краю всегда будет открыта дверь в хижину Кра’ажа. Прости, Дурфи, больше не побеспокою. Я бы посоветовал Кота Кверие в эскорт. Бывайте.

Он слегка поклонился и мягко зашагал через нескончаемую толпу людей. А на крышах домов вокруг замелькали черные тени с кошачьими ушами и хвостами. У авантюриста окончательно отлегло от сердца, ведь он прекрасно понимал, чем могла закончиться эта стычка.

– Что ж, сударь, вернемся к нашим делам. – Гном сделал вид, словно ничего не произошло, незаметно убирая небольшой топорик под прилавок.

– Верно. А что за дело упоминал оцелот?

– Мне надо в Озерные земли, но путь далек. Не помешал бы эскорт. Но этих головорезов брать не хочу, ведь они мне репутацию подмочат капитально. А вот от ваших услуг я не отказался бы. Плачу по три кроны за день. Если пойдем быстро и без эксцессов, то доберемся за месяц. И того девяносто крон. Неплохой навар, а? – торговец по-хитрому сощурил глаза.

– К сожалению, мы не можем принять ваше предложение, – на этот раз сказала Хельга из-за спины авантюриста. – У нас другой маршрут.

– Но вот патронов к мушкету я возьму. Это-то можно, мама? – язвительно адресовал вторую часть реплики Кшиштоф.

– К такому найдутся? – он положил на прилавок свой короткий мушкет гномьей работы.

– Редкая вещь, даже среди моего народа, – начал торговец, – компактный, легкий, простой в обращении. Вижу, вы приверженец прогрессивных взглядов, уважаемый сударь. Если не секрет, то где вы достали такую чудную модель типа ястреб?

– На островах Кверие. Там к ландснехтам приезжал торговец с ваших краев. Продал эту мерзавку за пятьсот крон. Я отдал годовое жалование! Но оно того стоило.

– Верно. Оно того стоило, стОит и еще лет десять будет стоить. У меня к нему есть два мешка патронов и немного драконьего порошка. Для вас – тридцать крон, мой дорогой друг.

– По рукам. И дайте еще один стилет для моей прекрасной спутницы.

– Я не пользуюсь таким оружием. Мне ни к чему. Моя магия сильнее любого меча.

– Не сомневаюсь, но возьми. Пожалуйста. – Голос Кшиштофа снова стал мягче, и Хельга не смогла отказать.

– С вас еще двадцать крон. И в подарок я дам вам, Кот Кверие, этот клинок. Легкий, надежный бастард¹². Такими пользуются гетманы – ландснехты, но их клинки тяжелее этой модели. Этот особенный. Его ковали два мастера одновременно. Эльф и гном. Две совершенно разные технологии создали этот прекрасный гибрид. Черная сталь, закаленная в печи при помощи драконьего порошка. Рукоять выполнена эльфом, как и утонченная гарда и основание, а само лезвие и руны выкованы гномом. Восемьдесят пять сантиметров смерти, закованные в элегантную…

– Господин Кшиштоф! Я принес ваши припасы! – молодой, покусанный прыщами юнец стоял с двумя огромными тюками, улыбаясь во весь щербатый рот.

– Эх, Гавриша. Был бы ты первый парень на деревне, будь ты поумнее. Тут такое рассказывают, а ты… – только Кшиштоф хотел по – дружески похлопать посыльного по плечу, как до его уха донесся еле слышный сдавленный крик и скрипящий смех.

Не раздумывая, авантюрист бросился в сторону только что пойманного звука. Он бежал и, подобно волнорезу, рассекал толпы людей, пробираясь до источника потревожившего его голоса и смешка. За небольшим трактирчиком, у которого прочищал свой желудок какой-то пьянчушка, была небольшая шумиха. Трое поддатых мужиков лупили, не жалея сил, несчастную эльфку. Один, самый здоровый, бритый, с черным чубом и смоляными усами, держал ее сзади, не давая шевелиться. Двое других по очереди отвешивали удар за ударом, не забывая наградить крепкими словцами.

–Ай, курва! – держащий сзади резко взвыл после укуса эльфки, которая отчаянно пыталась выбраться.

– Фьишьт, блиреде тука¹³! – плюнула она в лицо ближайшему мучителю после удара, заставившего ее отказаться от дальнейших попыток сбежать.

– О, как мы запели! А на наших землях жить, вы, остроухие, совсем не прочь! Гони кошель! – прошипел самодовольно самый низкий с копной соломенных волос, торчащих из лысеющей головы.

– Пошли прочь, мрази, – даже не запыхавшись, прорычал Кот Кверие, сжимая в руках восемьдесят пять сантиметров смерти, закованные в элегантную черную сталь работы гнома и эльфа.

– А то что? – повернулся третий детина, лишь немногим ниже первого, державшего пленницу. Он достал темный палаш из-за широкого красного кушака. – Давай, сопляк, подойди, если в штаны не навалишь. – Он крутанул неловкую мельницу¹⁴, явно пытаясь обмануть оппонента и проявить себя более умелым воином, чем он есть. Кшиштоф же принял стойку «глупца¹⁵», опустив меч влево. Вооружённый пьянчуга как истинный глупец повелся на то, что его соперник остался якобы не готов к атаке. Резкий, пьяный рывок, сопровождающийся невнятным криком, то ли «бейте его», то ли «клейте трико», и палаш взмыл над головой атакующего. Выждав долю секунды, авантюрист ушел немного влево, одновременно выкинув клинок вверх, запутав нападающего в его же собственных руках. Кшиштоф рубанул слегка, от кисти, эффектно. Четыре отрубленных пальца – гусеницы взмыли в воздух, потянув за собой струйки крови вишнёвого цвета. Раздался глухой вопль, смешанный с бранью. Выпученные глаза пьянчуги таращились на потерянные пальцы, валяющиеся в грязи. Лишившийся остатков разума пьянчуга стал собирать обрубки, пытаясь приделать их на место.

– Последнее предупреждение, ублюдки. – Кот Кверие уже впился взглядом в парочку, которая поуняла пыл к эльфке.

– Мы видели, как ты оцелота осадил. Ты чего, браток? – начал мелкий с сеном на голове. – Мы ведь люди, мы же не должны нелюдскую шушару ровней себе считать.

– Люди? Мы? Ты – свинья, а он, – авантюрист показал на детину, – бычок. А она – представитель разумной расы. Пошли прочь, пока не сделал из вас котлетки да сальцо.

Огромная рука остававшегося до этого тихим бугая, больше похожая на бревно, оттолкнула пленницу, которая снова грязно выругалась по-эльфьи. Детина выхватил обычный крестьянский топор и ринулся в сторону наглого оппонента. Не дожидаясь момента для контратаки, Кшиштоф сделал большой шаг и пружиной выпрыгнул, развернувшись в воздухе вместе с клинком, описав огромный круг вокруг своей оси. Не ожидая такого напора и тем более такого выпада, двухметровый крепыш остановился, застряв в грязи каблуками, и забуксировал, потеряв равновесие. Чтобы не упасть и не лишиться головы, он выставил руки в стороны, что и оказалось фатальной ошибкой. Приземлившись на обе ноги после такого неимоверного финта, Кот мгновенно прыгнул еще раз, повторив такую же дугу, но на этот раз он прыгнул больше вперед, а не вверх, лишив детину левой руки с зажатым в ней топором. Поймав импульс от сквозного движения и набрав амплитуду, клинок снова засвистел в обратную сторону, описав смертельную дугу через выпяченную голую грудь, покрытую неумелыми татуировками. Авантюрист не хотел убивать и нарочито показушно выписывал суперэффектные финты и вольты, лишь царапая разбойников. Клинок, вернувшись на свою позицию, остановился в миллиметрах от сонной артерии противника. Огромный однорукий бандит рухнул в грязь, расплескав ее во все стороны и попав ею в глаза последнему несчастному грабителю. Только стоявший на ногах соперник авантюриста успел протереть их, как перед ним возник человек в кожаной куртке с ярко-желтой повязкой на рукаве. Его ухмылка была задорна, а в глазах играл адский огонек безумия.

– На колени, – изобразив садистскую ухмылку, сказал Кшиштоф.

Небольшой нож упал в грязь, а затем в эту же грязь плюхнулся на колени поверженный.

–Теперь ползи к детине. Как там тебя? – Кот Кверие пнул под зад однорукого.

– Фома… – скуля, не скрывая слез, пролепетал ампутант.

– Хрюкай, Фома, хрюкай.

В это время Эльфка подала первые признаки жизни после начала заварушки.

Бугай повиновался, начав плакать еще сильнее.

– Теперь, порося мои, ползите туда, – мечник указал клинком в сторону хлева, что был за таверной. – Чтоб я слышал ваш поросячий визг всю дорогу!

– Спасибо, кто бы ты ни был. Хочешь оплату? – Эльфка, виляя импровизированным хвостом, подошла вплотную к Коту Кверие, чуть не кольнув его своими крошечными рожками марала. Ее тонкие бледные губки оказались прямо у его уха, и она влажным, теплым голосом продолжила:

–Твои вещи спёрли.

Оставив легкий поцелуй, который, словно каленое железо, отпечатался в памяти авантюриста, она порхнула дальше, вглубь бесконечных улочек Феллана. «Вещи пропали?» мелькнуло у Кшиштофа в голове. Он повернулся и увидел, как его посыльный стоял, махал руками и кричал, что кто-то утёк с тюками, а ведунья, держа его подарок-стилет в руках, еле улыбалась, слегка покачивая головой в знак одобрения.

– Вот и делай добрые дела. Таким образом, цена нашей доброты составила девяносто три кроны. Здорово! – Кот Кверие отбросил носком сапога отрубленный палец и пошел от импровизированного свиного стада в сторону своих путников.

– Ладно, Дурфи, рассказывай маршрут. Нам придется тебя проводить. Да, Хельга, это не по плану, но и терять всю провизию было не по плану. Выдвигаемся завтра на рассвете. А клинок я оставлю, уж слишком он хорош! Не против?

– В таких руках? Конечно, нет! Забирай.

Глава 3

Где свет встречается с тьмой

Паладин Святого ордена плачущей Богини, Ульрих Гроссберг, шел по ярко освещенной зале Ордо Иллюминариум¹⁶, самому прославленному отделению паладинов. По обе стороны от гордо идущего гиганта стояли классические скульптуры самых прославленных воинов. Сам Ульрих был облачён в белоснежные доспехи с алой геральдической накидкой на грудной пластине, которую торжественно утяжелял золотой ореол с изображением слезы Богини Дары в центре. Чуть ближе к груди от исполинских наплечных пластин, которые с легкостью закрывали воина даже в шлеме, виднелись две священные печати, благословлённые архиепископом Элизой ван Грид, второй святой из рода людей в истории Материка. Под этими пунцовыми печатями находились фрагменты походной и боевой молитв, которые были на устах каждого паладина с момента принятия в Орден и до наступления смерти. Ульрих, в отличие от остальных паладинов, которые были ниже его по званию как в Ордо Иллюминариум, так и во всем Святом Ордене, не носил ни шлема, ни огромного боевого молота, который внушал страх не только в сердца врагов на поле брани, но и в головы сподвижников.

Каждый паладин, и тем более Ульрих, имел право казнить на месте любого без суда и следствия, если этот любой был заподозрен в ереси, богохульстве или трусости. Ходили слухи, не лишённые оснований, что время от времени «святые воины» Ордена применяли практику умерщвления не только для поддержания порядка и веры. Гроссбергу это было известно, поэтому он отказался от кувалды, ударная часть которой была размером с торс взрослого мужчины. Ульрих предпочитал носить огромный двуручный меч, испещренный молитвами и клерическими¹⁷ заклинаниями, которые наносились во время ковки лучшими священнослужителями Святого ордена. В завершение образа за головой паладина, как и у любого другого воина Богини Дары, красовался золотой нимб, как у святых на иконах. Ожесточенное временем и боевыми схватками лицо колосса было испещрено шрамами, а легкая щетина гармонично дополняла его короткую стрижку.

Ульрих прекрасно помнил каждый из своих шрамов. Один он получил в бою с тремя циклопами. Тот бой он выиграл. В одиночку. Вырвав глаз старшему, перерубив хребет среднему и забив младшего его же собственной ногой, Ульрих покрыл себя бессмертной славой во всем Ордо Иллюминариум и даже за его пределами. Он каждый день вспоминал свой шрам, полученный в первый же день в Бастионе паладинов. Он помнил, как его вырвали пятилетним ребенком из рук матери, а вот лицо ее стерлось из памяти вечной муштрой и молитвами. Инструктор Гроссберга, другой паладин, избил его тренировочным мечом за то, что маленький Ульрих отказался свернуть шею беззащитному котенку, чтобы показать свою преданность и приверженность Богине и Святому ордену. Теперь он – образец для подражания для любого воина этого почти бескрайнего государства.

Его титанические шаги в слишком больших для простого смертного сапогах гулом отдавались по залитой славой и божественным светом зале. Она была обставлена весьма просто, но элегантно и со вкусом. Ровные, высоченные светло-бежевые стены; гигантские алые стяги с ореолом и слезой цвета горных снегов; длинные, расшитые золотом ковровые дорожки, бегущие вдоль нескончаемых лакированных столов из ясеня. Серебряные кубки и яства смотрелись богато, величаво, как и само помещение, по которому сейчас и держал путь прославленный воин. Канделябры из первоклассной стали, как гигантские нимбы, парили под недосягаемым потолком, не давая возможности даже мало-мальской тени появиться в святая святых для Ордо Иллюминариум.

Ряды кадетов и уже окончивших свое жестокое обучение паладинов стояли вдоль стен, молча приветствуя своего чемпиона. Ульрих шел и вдыхал праведный воздух, чистый, неоскверненный. Караульные склонили головы в огромных шлемах, в прорезях которых не было видно их глаз, а потом убрали свои огромные молоты, чтобы пропустить живую легенду.

Гроссберг стоял на огромном плацдарме, который занимал центральную площадь столицы Святого ордена, Дарабора. Города Дары, Плачущей Богини. Каждый житель этой миллионной религиозной империи знает с пеленок, что когда мир еще был полон хаоса, огня и тьмы, одна лишь Богиня смилостивилась над всем, что тогда еще было живо. Из ее прекрасных, чистейших слез и появилось Солнце и Звезды, которые своим праведным светом выжгли тьму и демонов с земли, где сейчас и обитают люди, нелюди и прочие существа. Несмотря на это, самые могучие демонические отродья попытались снова вернуть свою власть над нашим миром, но Дара, пожертвовав собой, изгнала их и себя из нашего плана в их, инфернальный. Там Плачущая Богиня была обречена на вечность мук и страданий, которые она с радостью приняла за весь человеческий род.

Прогоняя в памяти эту историю мироздания, Ульрих не заметил, как чуть не сбил с ног даму, одетую в роскошное бальное платье с миллионами изысканных украшений, которые, подобно россыпи звезд, были рассеяны по всему ее наряду.

– О, простите, великодушный паладин Гроссберг! – богобоязненно роптала женщина, стоя на коленях и собрав руки в молитве. – Впредь я буду внимательнее смотреть, где мне стоять, чтобы вашей светлости не мешать идти. – Слезы по ее щекам начали размазывать умело наложенные румяна, делая ее еще пару мгновений привлекательное личико крайне дурным.

– Брат Ульрих! Эта женщина посмела вам помешать? – гулко из-под шлема раздался рев широко шагающего паладина, который уже приготовил гигантский молот для удара.

– Отставить, брат Тирий. Эта дама ни в чем не виновна. Я не заметил ее и чуть не сбил с ног. Прошу прощения, госпожа, – уже, протягивая руку, обратился он к даме.

Та, всхлипывая и беззвучно читая молитвы, схватила руку воина Богини, чтобы не заставлять его ждать. Ее сердце все еще выпрыгивало из груди. Увидеть паладина так близко, коснуться его, чуть не пасть жертвой его оружия!

– Брат Ульрих, вас ожидает Элиза ван Грид, надеюсь, вы помните это, – тем же наполненным металла рыком напомнил о себе паладин Тирий.

– Благодарю тебя, брат, да омоют все наши грехи слезы Дары.

Гроссберг кивнул соратнику и продолжил свое шествие дальше, словно по волшебству отстраняя от себя всех, кто был у него на пути.

Площадь дышала жизнью, упорядоченной, строгой и прекрасной. Нежно-кремовые цвета и алые флаги красовались повсюду. Люди в дорогих одеждах приветливо кланялись друг другу и особенно величественному паладину.

Всё в Дараборе было в светлых красках, правильных геометрических форм. Всё было идеально. Кроме одной постройки. Штаб – квартиры Ордо Тенебрис¹⁸, более известной в народе как бастион Инквизиции. Это огромное черно-серое здание было лишено окон и имело лишь одну дверь, кровавый след возле которой никогда не высыхал. Несмотря на стены толщиной в несколько метров, в любое время дня и ночи можно было услышать истошные крики и признания несчастных узников этой штаб-квартиры. Паладин остановился и прищурился, чувствуя, как от этого места несет кровью, отходами, гноем, болью и магией. Темной и запретной. Лишь инквизиторам дозволено было применять ее, чтобы отыскивать по всему Материку колдунов и магов и уничтожать их.

Представители Ордо Тенебрис так же, как и паладины, обучаются с самого детства, но иначе. Их тренировки и воспитание пропитаны страданием, страхом смерти и самой смертью. Если четверо из десяти кадетов выживают и становятся паладинами, то инквизиторами становятся лишь трое из ста: режим обучения просто адовый. Адептов Ордо Тенебрис обучают не только знаниям клерикомагии, экзорцизма и шпионажа, но и премудростям темной магии, некромантии, ядоварению и алхимии. Жители Дарабора считают, что если хоть раз увидеть мрачного фанатика Плачущей Богини, облачённого в тёмно-бордовый балахон с черными нашивками Святого ордена, жди беды. Сама Инквизиция появилась относительно недавно, во время Второй ереси Феллана, когда богоотступников и демонопоклонников стало слишком много, и они превратились в страшную угрозу для Святого ордена. Адепты, обитающие в черном здании Дарабора, охотятся не только на еретиков, их жертвами становятся нелюди и любой, кто неугоден архиепископу.

Неизвестно, до чего дошел бы Гроссберг в своих размышлениях, но хоровод его мыслей прервало громогласное заявление глашатая.

– Добрые люди самого лучшего города в мире Дарабор! Сегодня у капитула состоится еженедельный обязательный всеобщий молебен. Архиепископ святая Элиза ван Грид благословит всех нас от имени Плачущей Богини Дары! Не пропустите! Вы должны быть там. В пять часов вечера. Когда-то эта великая женщина шла бок о бок с земным воплощением Дары и первым святым Штефаном Эверхауером. Они втроем сплотили все людские народы и двинулись на восток к Башне адского пламени. Там они держали последний решающий бой против орд демонов и треклятого Узурина. Там наша любимая Дара пожертвовала собой, чтобы положить конец Первой ереси Узурина. Там мы изничтожили большинство магов и мерзких демонопоклонников. Там пал величайший из всех воинов Штефан Эверхауер. Там и зародилась наша святая империя. Наш орден.

Раздался скрип двери. Фигура с вытатуированным на лбу символом Плачущей Богини поманила Ульриха внутрь. Паладин, не думая ни секунды, последовал следом за инквизитором. От адепта Ордо Тенебрис пахло кореньями мандрагоры и выделениями василиска. Очевидно, он пытался создать печально известную всем сыворотку правды, после употребеления которой «подследственные» выдавали все, что желали услышать палачи. Своим умением пытать инквизиторы прослыли во всех уголках Материка.

– Вы опоздали, Гроссберг, – змеиным голосом процедило сутулое существо в балахоне, идущее перед паладином. – Архиепископ уже ждет нас.

– Нас? – громогласно ответил колосс.

– Вы верно услышали, Элиза ван Грид ждет аудиенции с вами и мной. Для нас есть задание. Оно, возможно, сделает и вас святым. А мне… мне же важно лишь искоренить ересь, корни которой так глубоки, что выдрать ее будет очень сложно.

Пройдя в полной тишине, странная пара добралась до огромной залы. В ее мрачных, абсолютно не типичных для Дарабора убранствах и цветах, уже толпились клерики, паладины и инквизиторы, явно спорящие о методах работы своих элитных организаций. Адепты Ордо Тенебрис сиплыми голосами доказывали, что цель оправдывает средства и иногда единственный выход в искоренении ереси – использовать тьму против тьмы. Представители Святого ордена в свою очередь отстаивали политику непорочности. А клерики доказывали, что лишь молитвы и отстраненность – единственный путь достичь благословления Дары и безопасности во всем мире.

На небольшом пьедестале стоял скромный трон, который гармонично дополнял убогую келию инквизиторов. На троне восседала единственная живая святая Святого ордена – архиепископ Элиза Ван Грид. Одетая как простая Сестра битвы¹⁹, она наблюдала за спорящими, явно скучая. За шестьсот лет на ее лице не появилось ни единой морщинки. Черное одеяние с небольшой стальной кирасой вокруг шеи, доходящей до середины груди, и небольшие налокотные доспехи, что достались от Штефана Эверхауера, выделяли ее среди обычных монахинь, прислуживающих ей. Кроме стальной защиты, у нее на предплечьях была защита божественная – священные писания, обвязанные парой цепей с оставшимися слезами Дары. Нимб ярко пульсировал светло-оранжевым цветом за ее миловидной головой, давая небольшой источник света в поглощенной полумраком зале.

– Господа! – как гром среди мрачного неба, обрушился ее голос на своды черного бастиона Инквизиции. – Мы здесь сегодня собрались, чтобы вознести молитву за наших братьев, идущих на благое дело. Встречайте, – архиепископ указала на вошедшую пару, – Ульрих Гроссберг и Гильермо де Росси.

– Это имя уже ничего не значит, – подобно шороху упавших листьев прошипел инквизитор еле слышно.

Гроссберг и де Росси выдвинулись вперед, сопровождаемые взглядом святой предводительницы. Все вокруг расступились. Взоры, направленные на них, заставили Ульриха немного поежиться, хотя, как ему казалось, он привык уже ко всему. Оказавшись в нескольких метрах от Элизы ван Грид, пара остановилась и, не сговариваясь, припала на колени. Их головы послушно опустились. Паладин успел бросить мимолетный взгляд на легендарную булаву Эверхауера, которая изгнала Узурина в план демонов. Это хищное и голодное до свежей крови оружие как будто впивалось в Ульриха своим холодным, жадным взглядом.

– Вы прибыли сегодня в крепость Ордо Тенебрис, дабы искоренить тьму и ересь, которые снова стали укрепляться на Материке. – Начала архиепископ. – Не только Святой орден в опасности. Люди во всех землях нуждаются в нашей помощи, и лишь мы способны ее оказать. Некоторые невежды даже не подозревают об опасности, нависшей над их глупыми богохульными головами. Они смеются над нашей верой, над нашими устоями, над нашими принципами, науками. Как завещала великая Плачущая Богиня, мы обратим всех в нашу единственно истинную веру. Каждый глупец и мудрец, каждый богач и бедняк будет засыпать с молитвой прекрасной Даре, будет просыпаться с ее именем на устах и уйдет в иной мир, воспевая ее величие и мудрость. Да укажет ее чистейшая слеза нам верный путь. – Все находившиеся в зале опустились на колени, подобно Гроссбергу и де Росси, сложив руки для молитвы.

– Мы – дети твои и служители твои, – загудела живая масса гулким хором, – мы поклоняемся тебе и благодарим тебя, о, великая Плачущая Богиня! Твоя жертва не забыта, и твоя воля вершится. Да сгинут все еретики и инаковерующие в пучине инфернального плана. Мы твои в этой жизни и после нее. Да осветит нам путь твоя святая слеза.

Несмотря на то, что молитва была окончена, все продолжали стоять, склонив голову. Треск свечей, горевших в подсвечниках, был единственным звуком, наполнявшим комнату.

– Встаньте же, мои братья и сестры, – вдруг подала признаки жизни святая, – Ульрих и Гильермо, у меня для вас крайне важное задание. Сегодня, здесь, где Ордо Иллюминариум и Ордо Тенебрис встретились, вы, мои храбрые воины, отправитесь на выполенине миссии, которая, возможно, положит конец ереси.

«Где свет встречается с тьмой. Поэтично». – Промелькнуло в голове у паладина.

– Вы отправитесь к развалинам Башни адского пламени. Ваша цель – разбить культ магов, которые предпринимают попытки вернуть Легион в наш мир. Если демоны прорвутся, они будут подготовлены, а Узурин осведомлен, и наша любимая Дара больше не сможет нам помочь. Убейте всех, кто будет мешать вам на пути к достижению цели. Наше дело – святое, наши идеалы – единственно верные. Путь неблизкий, но я твердо убеждена, что вы, мои братья, справитесь. К сожалению, с вами я не могу отправить войско, или хотя бы отряд, ведь мы нарушим наши границы, что будет означать начало войны с Севером и землями нелюдей и огроидов²⁰. Нам не по карману новая война. Поиск и искоренение ереси на нашей огромной территории – дело очень затратное. Вам ясно задание?

– Да, архиепископ.

– У вас есть вопросы, касающиеся вашего священного похода?

– Если позволите, – слегка приподнял голову паладин, все еще стоя на коленях. – Почему я должен идти на столь важное дело с инквизитором? Меня подозревают в ереси? В демонопоклоничестве?

– Что вы, благородный паладин. Он вам поможет в поисках магов, ведь всем известно, как адепты Ордо Тенебрис преуспели в этом.

– Прошу прощения за мою дерзость, – снова опустил голову Гроссберг.

– Ничего. Встаньте же, мои бравые войны Плачущей Богини. У вас есть день на сборы, после чего вам придется отправиться в дальний путь. Проведите остатки дня в приготовлениях и вечерней пятичасовой молитве с нами, у капитула.

– Слушаемся и повинуемся.

Глава 4

В пути с компанией веселее

Три путника ехали по широкому тракту, оживленно переговариваясь. Первый был одет по – пижонски: коричневая короткая распахнутая куртка с исподней рубахой напоказ, вельветовые штаны в сине-фиолетовую полоску, высокие сапоги с небольшим стилетом, спрятанным в голенище, светло- коричневые перчатки из телячьей кожи. Гномий короткий мушкет за поясом и меч-бастард, прикрепленный к седлу, завершали его образ. Этот господин, размахивая руками, что-то громко доказывал миловидной особе, ехавшей рядом. Стройную фигурку девушки с роскошными русыми волосами и аквамариновыми глазами плотно обнимал мужской походный костюм, пользующийся особой популярностью у северного дворянства. Нежно-кремовые штаны с высокой талией и лампасами были заправлены в высокие черные лакированные сапоги. Темно-зеленый суконный фрак, с красной оторочкой на манер тех, что стали носить пираты Кверие каких-то пять лет назад, очень шел ей. Белые кожаные перчатки защищали ее руки.

Следом за этой пестрой парочкой шла повозка, запряженная двумя ломовыми лошадьми. Ею управлял довольно упитанный гном с окладистой рыжей бородой, заплетенной в несколько толстых косичек. Его наряд, как и одежда верхового мечника, не изменился с того момента, когда он был на рыночной площади в Феллане. Крытая повозка шла легко. Гладкий тракт, прилично высушенный за последний месяц без дождей, легко давал лошадям переступать копытами.

– Я вам говорю, если оцелота побрить, то он будет больше похож на кота, нежели на человека! – не унимался Кшиштоф.

– Да к чему тебе брить оцелота? – уже понимая, что это шутка, подливала масла в огонь Хельга.

– Как это зачем? – крайне натурально удивился всадник. – Надо знать! Наука! Эх ты, северянка! Вы только своими кореньями да зельями промышлять можете, а точные науки хулите. Поэтому Орден и живет в лучших условиях. Там университеты, академии, сколярии почти в каждом городе, а у нас? Тьфу, дикие земли! Два университета: один в Фурингии, в столице их, а второй…

– Закрыли второй в этом году, – сквозь смешок закончил фразу Дурфи.

– Вот, видишь! Есть чему нам, дикарям с Севера, поучиться у святош. Как бы мы их ни поносили, а они что-то да вразумеют. Видели, какие города у них? Каков Дарабор? Красота ведь! Если убрать бастион Инквизиции, то вообще загляденье! Ну и… молитвы. А монашки какие там есть… – улыбка снова заняла все пространство от уха до уха на лице Кота Кверие.

– Инквизиторы… проклятые твари… – вдруг голос ведуньи стал жестче и холоднее. – Вырезали почти весь мой ковен полтора столетия назад. Осталось нас тогда семеро. Помню, как прибыла их карательная экспедиция. Паладины, эти подонки в стальных доспехах, ворвались в наш высокий дом, убили нашу старшую… молотом своим раздавили ее. Ударили по голове, ничего не осталось от нее. – Слезы проступили на ее глазах.

– Потом появился инквизитор и с ним еще пятеро. Все в своих уродских робах… никогда не прощу… Выжгли все, что хотели. Они знали, что ведуньи не пользуются темной магией демонов. Они…

– Полно, дите, полно, – гном по-отцовски проурчал, – то было, а мы здесь, в настоящем. Если тебе будет проще, то на мое поселение напали инквизиторы и паладины. Пришла тогда армия, как сейчас помню, сто тридцать лет назад, я тогда уже юношей был. Бороду только растить начал. Нашу маленькую подгорную крепость в муку смололи. Камень на камне не оставили. Может, слыхали о бойне у рудников Ульмаш? – авантюрист закивал, ведунья же утерла слезы и решила отвлечься от горьких воспоминаний, что нахлынули на нее, подобно волнам моря.

Ей снова почудилось, что она маленькая девочка. Всё вокруг полыхает. Страшные люди ростом больше двух метров разносят всё в щепки своими огромными молотами. Серолицые тени в балахонах, с татуировками, изображающими капельку воды в круге, огрмными палицами забивают маленьких послушниц. Взрослые ведуньи почти все сожжены. Хельга чувствовала, как пламя, пожирающее Сестер ночи, ее сестер, лижет и ее детское личико. Еще мгновение – и перед ней вырос огромный воин с молотом наготове, чтобы разломить ей голову, как вдруг молния насквозь пробила его доспех. Это была наставница Маргарита. Она жестом указала на пять маленьких запуганных ведуний, притаившихся чуть поодаль, и поманила Хельгу к себе. Малышка, не задумываясь, пошла за своей спасительницей, всхлипывая от слез и пережитого ужаса. Через каких-то десять минут, которые, казалось, тянулись целую вечность, небольшой отряд из семи ведуний, оказался в лесу неподалеку от Высокого дома их ковена. Маргарита, подобно маме-утке, вела своих подопечных все глубже в лес…

– Хельга, Хельга! Все хорошо? – мягкий голос вырвал Сестру ночи из воспоминаний.

– Да, простите. Задумалась. Так что там было? В Ульмаше?

Гном охотно поведал свою историю еще раз, проронив пару скупых слез, а Кшиштоф отправился на разведку, оставив попутчиков в паре миль позади.

В этот раз его не было долго. У ведуньи появились скверные предчувствия: не произошло ли с ним чего-нибудь дурного. Они с Дурфи стояли и ждали возвращения авантюриста и новостей о том, что или кто их ожидает впереди. Вернулся он позже обычного.

– Там… там… лагерь… – еле переводя дыхание, говорил Кот Кверие, который почему-то вернулся без лошади.

– Где Ласточка? – удивленно спросила ведунья.

– Ласточка… Ласточка…. – словно пытаясь припомнить, тараторил разведчик. – Точно! Я ее там оставил. Немного поодаль. Она слишком громкая, заметили бы. Там лагерь. Думаю, разбойники. Там солянка целая. Люди, веприды²¹, орки, может, и гномы.

– Что такой странной компашке потребовалось в здешних лесах?

– Купцы, – сразу ответила на вопрос гнома Хельга, – они ждут кого-то вроде нас, чтобы поживиться. Надо с этим что-то сделать. – В этот раз она с надеждой посмотрела на Кота Кверие, который отрицательно замотал кучерявой головой.

– Исключено. Их там около двадцати-тридцати. Огромная шайка. Нас трое. На каждого по десять в худшем случае. Еще и их лагерь. Мы не знаем, что там у них припасено.

– И это говорит тот, кто, не раздумывая, пошел выручать эльфку на площади в Феллане? – осуждающе задала риторический вопрос Сестра ночи.

У Кшиштофа все свербело внутри. Он прекрасно понимал, что риск колоссальный, что встреча с разбойниками не входит в его планы, но он понимал, что рано или поздно эта шайка кого-то получит себе в жертву. Делать было нечего. Он грязно выругался по-эльфьи и кивнул, достав новое приобретение из ножен.

– Оставьте коней здесь. Пойдем так. Ночью атакуем. Одной смерти не миновать, а двум не бывать, – сплюнул он и описал мечом мельницу перед собой.

Несколько часов спустя, пока ведунья общалась со своей наставницей через волшебный шар и пыталась с виноватым видом доказать, что путь, выбранный ими, был наиболее верным, Кшиштоф успел ускользнуть из лагеря путников. Он шел, не торопясь, по узким лесным тропинкам, по которым несколькими мгновениями ранее пробегали олени и белочки. Лес жил своей жизнью: птицы щебетали любовные трели, кузнечики соревновались с лягушками в мастерстве прыжков и песен, зайцы и лисы шныряли там и тут, игнорируя идущего человека. Несмотря на то, что у Кота Кверие на душе было тяжко из-за непредвиденной битвы, он с любопытством рассматривал живность вокруг.

Угасающие лучи апельсинового солнца никак не могли предвещать скорую бойню. Он шел и любовался до тех пор, пока до его уха и носа не стали доноситься признаки близкого лагеря. Запах пива, которое варят веприды невозможно спутать ни с чем другим. Многие говорят, в том числе и лекари, что от этого ядреного пойла можно ослепнуть. Естественно, Кшиштоф, будучи образованным молодым человеком, знал про это, но, тем не менее, как-то раз безрассудно напился этого «напитка богов». Первое, что он вспомнил после вкушения хмельного зелья, – это страшное осознание того, что ноги отказались двигаться. Чувство в конечностях пришло лишь на третий день после попойки с полу кабанами.

Лагерь готовился ко сну. Многие разбойники уже покидали столы, за которыми они давились вепридным пойлом, закусывая его квашеной капустой и вяленой олениной. Некоторые шли выкапывать яму для понятных целей. Судя по вони, которая когтистыми лапами вцепилась в мозг Кота Кверие, ям этих было несколько, и они были заполнены до отказа. Несколько орков, сидевших ближе всего к авантюристу, сокрытому кустами и деревьями, встали и громко припеваючи зашагали в сторону своего шатра, по ходу стягивая с себя рваные лохмотья, оставшиеся со времен лучших дней их службы в военных отрядах огроидов. У некоторых орков не было нормального оружия, и они поскладывали в импровизированный оружейный шалашик дубины и палицы, сделанные из толстых ветвей, что валялись вокруг лагеря.

Вдруг один из орков, что был больше остальных, толкнул того, что был меньше всех. Началась потасовка. Недолгая. Большой с размаху выбил нижний клык мелкого и поднял его нокаутированную голову за хвост жёстких коротких волос на затылке. Рядом с их шатром стоял шатер, явно принадлежавший людям, которые бродили здесь же, среди окров, время от времени ругаясь во всю глотку, явно не боясь быть обнаруженными. Они были уверены, что в такие дебри ни один карательный отряд не сунется. Из шатра людей вышли веприды, сложили лопаты и гарпуны в общую кучу и, почесывая свои зады, направилиь в сторону своих шалашей.

У авантюриста появилось странное чувство: словно эта банда была кем-то хорошо организована. Из палатки вышли двое и отправились патрулировать в обход лагеря. У героя не осталось сомнений, что кто-то или что-то стоит за ними. Ждать было нельзя, и он решил поближе подобраться к первому разбойнику. Оказавшись позади двухметрового орка, Кшиштоф, не раздумывая, достал стилет и полоснул им по могучей шее великана. Огромный серо-зеленый орк тут же обмяк и всем телом рухнул на убийцу. В глазах Кота Кверие потемнело, но он смог выползти из-под бугая. В зоне видимости оставались еще пятеро патрульных и около двух десятков спящих. Авантюрист продолжал красться к следующему орку, прекрасно понимая, что с ними лучше не связываться. Орки, как самая распространенная и известная раса огроидов, были одарены недюжинной силой. Их упоение боем, сражением воспевалось во многих легендах, и это временами заставляло даже берсерков Севера задумываться над своей состоятельностью. Орк стоял и всматривался в темноту своими небольшими, глубоко посаженными глазами. Он не почувствовал, как тонкое жало клинка проткнуло ему шею в районе артерии. Орк обмяк, обняв дерево, возле которого он и выбрал свой наблюдательный пункт. Авантюрист продолжил свое движение по периметру, намереваясь на этот раз оборвать жизнь веприда-гарпунщика. Тот, доставая и убирая гарпун из колчана за спиной, делал вид, что целится в темноту леса. Еще один замах – и теплая от крови сталь скользнула ему подмышку, проткнув сердце и оставив хрипеть кровью из кабаньего рыла.

Все шло до сих пор относительно сносно. Как только трое стражников были готовы, сухой прутик предательски хрустнул под ногой Кшиштофа. Трое головорезов обернулись и увидели пригнувшегося и застывшего в нелепой позе убийцу товарищей.

– Упс, попался, ребята. Сознаюсь. Не бейте только по лицу, пожалуйста! – с туповатой ухмылкой пытался оправдаться Кот Кверие.

– Трево-о-о-га! – завопил веприд, доставая гарпун из-за спины. Деревянный кол со стальным зазубренным острием пролетел в сантиметре от лица непрошеного ночного гостя, который успел увернуться в последнюю секунду. Сверкнула сталь стилета, метнувшегося в шею веприда, который уже успел достать второй гарпун. Сдавленный поросячий визг, падение. Два человека – дозорных выпрыгнули из шалаша, возле которого орудовал Кшиштоф, и замахнулись короткими гладиусами²², явно позаимствованными у регулярных войск пехоты Святого ордена. Достав второй стилет из-за пояса, авантюрист изящным финтом ушел в сторону от парного выпада и сразу же контратаковал ближнего врага. Кровь снова брызнула в ночную тьму, разрываемую очередным захлебывающимся хрипом. Оставшись один на один с дозорным, который, очевидно, пытался тянуть время как можно дольше, Кот Кверие решил не медлить. Он достал короткий гномьий мушкет и выстрелил почти в упор в лицо врага, оставив от головы лишь кровавую кашу.

Из палатки разбуженные криками уже успели вывалиться оставшиеся разбойники. Вдруг один из шатров разлетелся на кусочки от огненной сферы, брошенной с края опушки. Ведунья, с горящими синим пламенем глазами, читала очередное заклинание, обрушивая на лагерь настоящий огненный ливень. Пятеро бандитов тут же оставили бренную землю.

У Кшиштофа за спиной неожиданно вырос веприд с широким кинжалом. Он уже готов был ударить, как вдруг из леса раздался глухой выстрел, и облако черного дыма полетело в сторону лагеря. Веприд, кинжал которого авантюрист успел отбить, упал навзничь с небольшим отверстием в затылке, из которого, пульсируя, выходила кровь. Не дожидаясь особого приглашения, Кот Кверие прыгнул в самую гущу разбойников. Некоторые из них уже успели вооружиться, что явно усложняло ситуацию. Начался танец двух клинков. Ударив с разворота, Кшиштоф вогнал стилет в грудь орка, который тут же выпустил из рук огромную дубину. Поймав ускорение, авантюрист развернулся, как юла, в обратную сторону, описав широкую дугу бастардом из черной стали. Меч начисто срубил голову подбегавшему человеку и застрял в плече еще одного бандита, который от сильной боли выронил топорик. Раздался очередной выстрел из леса. На этот раз гномий мушкет угомонил веприда, который пытался добраться до ведуньи, выкрикивающей очередное заклятие.

Молнии обрушились на лагерь бандитов, временами поражая несчастных разбойников. Теперь мечнику приходилось уворачиваться не только от града ударов со всех сторон, но и от молний, бьющих с ночных небес. Увернувшись от плоского удара бердыша, Кшиштоф вскочил на стол, успев при этом рубануть из вольта по атакующему. Раздался очередной крик. Теперь против него стояло лишь семеро. Очередная молния рассекла черноту пасмурной ночи, и стол, на котором секунду назад стоял Кот Кверие, разлетелся в щепки. Не придумав ничего лучше, авантюрист прыгнул на голову ближайшему веприду и, воспользовавшись ею как платформой, подскочил, пытаясь из сальто рубануть по своей недавней опоре. В результате гарпунщик лишился левой части своего лица, а Кшиштоф с размаха рухнул прямо под ноги двум оркам, которые уже занесли над ним свои палицы. Не дожидаясь развязки кульминации, мечник махнул клинком по ноге каждого из них. Несчастные рухнули на землю и завопили что есть мочи.

Очередной разряд молний – и все стихло. Грудь Кота Кверие вздымалась и опускалась. Кровь, грязь, вепридное пиво стекали по его лицу. Волосы копной торчали на голове после разрушающих ударов молний.

Из леса раздался довольный гномий смешок, а Хельга снова обрела человеческий облик. А испачканного, как черта, авантюриста не покидало странное ощущение.

Вдруг из последней уцелевшей палатки вывалилось нечто. Всё сморщенное, бледное, с обвисшей дряблой кожей и впалыми темными глазами.

– Лови тварь! – Крикнула Сестра ночи, указывая на пытающегося удрать выжившего.

Вскочив на четыре конечности, как настоящий кот, мечник пружиной вылетел в сторону убегающего странного существа и неожиданно получил сильнейший удар ледяной сосулей, которая вошла на несколько сантиметров под ключицу. Взвыв от боли, Кшиштоф метнул свой клинок в обидчика и попал. Воткнувшись в поясницу беглеца, клинок сковал его движения. Ведунья в мгновение ока оказалась около серого существа. Она содрала капюшон с его головы, покрытой жидкими длинными черными волосами. На нее смотрел глубокий старец, поеденный оспой, цингой и чумой.

– Это темный маг. Демонопоклонник. – пояснила она, не замечая, что Кот Кверие истекает кровью. – Ты нам все расскажешь, паскуда, – прошипела она, взяв за ворот чернокнижника.

– Он все расскажет, голубка, – успокоил ее Дурфи, – но сейчас надо побеспокоиться о сударе Кшиштофе.

Огромная ледяная глыба, вонзённая под ключицу, уже полностью растаяла от горячей крови, которая обильно пропитывала некогда белоснежную рубаху Кота. Авантюрист устало улыбался, то и дело стряхивая капли пота, стекавшие с его бледного лица.

– Надо было раньше думать, когда полез один против всех. Пижон! Хвастунишка поганый! – по – ребячьи обиженно сокрушалась Хельга.

– Полно вам, сударыня, – все еще пытался привести ее в чувства гном, – он пошел один не из-за удали, что ему в голову ударила вместе с чарочкой красного эльфьего, а из-за того, что сберечь решил и вас, и меня. Гляньте, как он крепится и не хорохорится. А ведь перебил половину лагеря в одиночку. И чернокнижника поймал он, можно сказать.

Лицо ведуньи стало мягче. Слова купца пристыдили ее, но, к ее счастью, Кшиштоф ничего не слышал, так как потерял слишком много крови, чтобы оставаться в сознании. Его обмякшее тело лежало у сосны, к которой он приполз после битвы. На его лице застыла блаженная улыбка, а неловко налепленная грязевая заплата кое-как справлялась с обильным кровотоком.

Наложив на колдуна заклятие немоты, Сестра ночи подошла к раненому Кшиштофу. Ее снова охватило странное чувство тревоги и беспокойства за этого нахального незнакомца. Она никогда не чувствовала этого ранее. Колени сильно обмякли, в груди затеплилась лучина, а мысли трусливыми букашками разбежались по сторонам. Она достала из сумки пару бутыльков…

***

Никогда еще Кот Кверие не был в этом месте. Огромное поле. Без конца и края. Рожь и лён растут почти в человеческий рост. Птицы причудливых форм и цветов напевают серенады, а река неподалеку манит мягким бризом. Ветер слегка щекочет лицо и шею, треплет волосы. Солнце нежно ласкает открытые участки тела, призывая закрыть глаза и прилечь посреди поля.

Вдруг эту безмятежность и тишину разрывает молния, взявшаяся неизвестно откуда. Набегают зловещие тучи кровавых оттенков. Земля начинает исходиться трещинами, порождая душераздирающие стоны. Птиц больше не слышно. Вместо их пения доносится звон доспехов, копыт, оружия и оков. Орды демонов Легиона пылающим потоком устремляются к Кшиштофу. Он снова маленький мальчик. Меч слишком тяжел для него. Руки не могут удержать такую тяжесть, и он просто волочит его за собой. Он пытается уйти от столкновения, как это у него получалось неоднократно. Адские отродья уже закрыли весь горизонт. По небу летают крылатые бестии, выцеливая его беззащитную спину. Мушкет сильно трет ему бок. И тут прямо перед ним опускается рогатая тварь с крыльями. Она готова вцепиться ему в шею и перегрызть как соломинку. Рефлекторно Котенок Кверие достает огнестрел и стреляет прямо в четырехглазую морду. Он промахивается. Маленькие немощные ручки не в силах удержать такую отдачу. Он падает и нащупывает стилет, спрятанный за поясом. Это его единственный шанс. Кшиштоф достает оружие и наугад тычет им в сторону врага. Но перед ним уже огромный паладин ордена Плачущей Богини. Его молот уже набрал амплитуду для удара, после которого и мокрого места не останется от ребенка. Мальчик кричит, что есть мочи, и панцирь лат разрывают два огромных топора. Берсерк, покрытый татуировками северян, обезумевший от крови, стоит перед ним и тяжело дышит. Из его рта валит пар и пена. Его отупевшие от ярости глаза наполнены злобой и безумной жаждой крови. Они видят лишь очередную жертву. Юнец вскакивает и бежит к знакомой смутной фигуре. То была ведунья. Хельга, Сестра ночи. Она закрывает его собой, а на врага выпускает целый поток молний, которые с легкостью пробивают любую защиту. Вдруг ее васильковое платье, расшитое золотом, за которое он крепко держался, вырывается из его маленьких ручонок. Огромная рогатая тень держит Хельгу в своей лапище. Адский смех, отдающийся во всех уголках души, разрывает весь инфернальный гул, что творится на поле брани. Рога, объятые черным пламенем, возвышаются над тенью. Хруст – и жизнь покидает единственного заступника Котенка. Он не может сдержать слезы, которые смешались с густой кипящей кровью на его лице. Кшиштоф хватает свой меч и совершает рывок. Рывок к своей судьбе…

***

Жгучая боль и шипение возвратили пребывавшего в обморочном состоянии мечника. В его голове явно что-то произошло. Что-то ужасное, но недоступное его памяти. Перед ним были огромные аквамариновые глаза, которые впервые за все время знакомства смотрели на него с каким-то теплом, которое он раньше не замечал.

– Долго я тут лежу? – сплевывая небольшой сгусток крови, смешанный с подсушенными листьями и грибами, прошептал Кот Кверие.

– Пару часов. Все идет хорошо. Воспаление пройдет через пару дней, и ты снова сможешь махать своим клинком, заставляя остальных переживать не только за твою жизнь, но и за успех всего предприятия. – Ответила ведунья.

– Да ладно, тебе, ведьмочка. – Подмигнул авантюрист. Под его левым глазом красовался синяк, полученный либо во время боя, либо во время погони за серокожим старцем. – Надеюсь, не лапала меня в неприличных местах? Дурфи, эта проказница не шалила? – вовлек гнома в беседу Кшиштоф, улыбаяь во весь рот.

– Ох, сударь, знали бы вы, как вы нас напугали. Крови вы потеряли полно. Это точно. А вот насчет контакта ее с вашими …

– Этим занимался Дурфи, – как-то недобро улыбнулась Хельга, заставив раненого поежиться. – Слушайте, господин Синезуб, не могли бы вы нас оставить наедине? Посторожите нашего пленника и проверьте, не пришел ли он в себя.

– Понял, понял, сударыня – прыснул в бороду купец. – Заодно и котелок поставлю на завтрак. Да кобылам дам сена. Эх, чтоб меня ведунья перевязывала…

– Синезуб? Это что?

– Так на наш язык переводится его фамилия. Но он особо не против, чтобы не гномьим наречием его величать. Блаутум Дурфиин. Вот так звучит его полное имя. В отличие от людей, у старших народов нет системы рабства и аристократии. У них все более цивильно, что ли. Так вот, там каждый имеет фамилию. Вот, у тебя, Кот Кверие, есть своя фамилия?

– Откуда? Мать была крестьянкой, а отец рыболовом. Не думаю, что таким вообще фамилии когда-либо достаются.

– И я о том же… – ее речь прервалась от резкого вздоха Кшиштофа. – Прости, сильно надавила?

– Ничего. Просто новый шрам в коллекцию. Смотреться, надеюсь, будет неплохо. Смотри, и тату не задело. Повезло.

– Откуда у тебя это тату? Выглядит крайне странно. На Кверие такие не делают. В Северных землях тоже.

– Это эльфье. В Озерных землях сделал. Там же научился немного говорить на старшем языке. Гномий и эльфий языки очень похожи. Я бы сказал это просто разные диалекты одного. Там же и научился многому, чего ландснехты не смогли мне дать. Ты сама все видела в лагере разбойников.

– А этот шрам откуда? – Хельга указала на небольшой шрам на шее.

– О, это… Арбалетный болт зацепил, – решил слукавить авантюрист. Он понимал, что это будет звучать куда более благородно, нежели вилка от расстроенной любовницы.

– А… вот этот? – Сестра ночи указала на шрам, пересекающей пол лица.

– Это виверна. Я ее одним поленом прибил. Хочешь расскажу? – ухмылка снова поползла вверх, несмотря на то, что боль все еще не унималась в пробитой груди.

– Наверное, позже. – улыбнулась в ответ ведунья.

– Ребята, не поверите, кто к нам пришел… – виновато пробасил гном, выходя из-за дерева с поднятыми руками. За его спиной выросла худощавая фигура оцелота с черным блестящим мехом и зелёными глазами. Черный кожаный доспех делал его похожим на огромную тень, вооруженную огромным клыком. Второй был обломан.

– Кот Кверие! Вот наши пути снова и пересеклись! – замурлыкал Кра’аж, держа тонкий стилет у шеи купца. – Видишь ли, нам надо бы немного деньжат, а тут мы заметили бесхозный караван. Грешно будет оставить его там.

– Это мо… – пытался возразить гном, но укол лезвия заставил его отказаться от своих намерений.

– Ни слова о моей ране. – Тихо прошипел Кшиштоф. – Что ж ты, кошак этакий, не нагадишь да ямку не закопаешь за собой? – авантюрист показательно легко вскочил на ноги и отряхнул куртку от опавшей хвои.

– Не видишь, обоз под моей защитой и под протекцией этой прекрасной ведуньи.

За спиной авантюриста показался оцелот в темно-коричневом кожаном доспехе, но его мех был значительно длиннее и бело-коричневого цвета. Он был слишком велик по размерам для полукота. Уловив краем уха легкое дыхание, раненый мечник, не раздумывая, припал на одно колено и с разворота ударил оппонента в промежность. Раздалось надрывное кошачье стенание. Оцелот скрутился пополам, схватившись за ущемленную гордость, и рухнул на землю. Тут же пролетела стрела, которая остановилась в миллиметрах от лица Кшиштофа, наткнувшись на магический барьер.

– Подумай, Кра’аж, надо оно тебе? – сверкая огнями в глазах, доставал авантюрист меч из ножен.

– Шутка то была, Кот Кверие. Проверяли мы тебя, насколько ты ловок, если несколько врагов рядом. Ты молодец, поборол Голиафа, но вот извиниться перед ним надо. Грязный это удар. Только авантюристы вроде тебя так делают. Обоз мы ваш не тронем, да и Дурфи тоже. Хотели попроситься к вам в группу. Скучно нам идти, да припасов нет особо.

– А нам что с того? – рявкнула Хельга, руки которой были уже объяты пламенем, готовым стереть оцелотов с лица земли.

– Ну, лишние клинки не помешают никогда. И да! Для Кшиштофа у меня подарок. – Кра’аж вышел из-за гнома, предварительно попросив прощения, и положил сверток на землю. – Это реликвия моего народа. Короткий клинок увар²³. По форме он напоминает наши когти. Если захочешь нанести жертве особые раны, которые невозможно будет залечить, – лучший выбор. Я хотел отдать его еще раньше, но вы быстро уехали из Феллана. Вас выследить было непросто.

– Благодарю тебя, но что-то мне не верится, что оцелоты прискакали сюда, чтобы подарить человеку кинжал.

– Мы не скакали. Оцелоты не пользуются лошадьми. Оцелоты быстро бегают.

– Кошки драные… – прошипел купец, вытирая вишневую капельку крови с шеи. Еще двое вышедших из кустов полукотов сделали вид, что не слышали этих слов.

– Возьмете? – изобразил черный предводитель маленького котенка с поджатыми ушками.

– Возьмем. Но у меня есть вопрос.– Кшиштоф заметил, как все находившиеся на опушке насторожились, – если, вот, скажем, тебя побрить… то ты будешь больше походить на кота или человека?

– Кшиштоф! – проворчала Хельга.

–А-ха-ха, – гортанно засмеялся Кра’аж, – а ты мне все больше нравишься! Дай угадаю, ты угомонил этих бандюганов?

Двое новых приятелей зашагали к обозу, громко обсуждая события ночи. Ведунья бросила недобрый взгляд на колдуна. Не способный говорить под воздействием чар немоты, наложенных Сестрой ночи, серокожий начал мычать и биться в конвульсиях. Голиаф и рыжий оцелот с кисточками на ушах с легкостью подняли пленного и усадили у дерева. Они о чем-то переговаривались на странно звучащем диалекте эльфов, добавляя музыкальность мурчания в фонетический окрас речи.

– Если понадобится помощь, только свисните, – подмигнул темно- янтарными глазами белый оцелот.

– Благодарю, но он и так запоет, как миленький. – Хельга отодвинула их в сторону и начала легко перебирать пальцами. Раздался хруст одного из ребер. Чернокнижник застонал что есть мочи, выпустив из глаз пару прозрачных струек. – Слушай, выродок. Я знаю вашу братию. Когда мы пришли к вам после уничтожения нашего ковена, как к братьям по магии, вы смеялись над нами, предложили то, чего нельзя было предлагать. А потом подняли из могил моих сестер и заставили служить себе. Тебя только за это можно подвергнуть таким пыткам, что лучшие адепты Ордо Теннебрис взяли бы себе на заметку. Если будешь говорить, то, возможно, умрешь быстро.

Пленник утвердительно закивал и показал пораженными катарактой глазами на путы.

– Если ты попробуешь милиписечную заклинашку ляпнуть, я сотру тебя в порошок, понял? – глаза Хельги снова загорелись синим магическим пламенем.

У оцелотов, сидевших неподалеку с Дурфи и Кшиштофом и хлебавших кашу, встала шерсть дыбом. Кшиштоф почуял, как волосы снова наэлектризовались, а по спине побежали неприятные мурашки и капли ледяного пота. Он обернулся и увидел, как колдун парит над землей, объятый синими языками пламени. Он начал говорить.

– Я – лишь посланник. Самое низшее звено в цепи. Меня послали мои хозяева на север. Чтобы мы собирали информацию для них. Великий магический клуб снова воспрянет как в прежние времена. Наши боги вернутся в этот мир, сделав его нашим. Мы будем править, как ровни им. Мы сможем совладать с демонами!

У оцелотов шерсть встала еще больше дыбом, а Дурфи, не веря своим ушам, выплюнул кашу. Только Кшиштоф оставлял ледяное спокойствие. Он молча поднялся, подошел к парящему магу и схватил его за робу. Несмотря на пламя, бушевавшее вокруг пленника, Кот Кверие без раздумий притянул его обратно к земле, придавил сапогом его горло и достал новый подарок увар, прижав к лицу.

– Слушай, мразь. Сейчас твои заботы – не ведунья с ее фокусами и не твои хозяева-демоны или другие маги, что подослали тебя сюда. Сейчас твой худший кошмар – я. – Глаза авантюриста совсем потеряли человеческий облик. В их зелено-серых радужках бушевало адское пламя гнева.

– Какого черта ты шпионишь в Бергвейне? Еще и с шайкой бандюганов? Я видел, как ты их организовал. Ты поджидал кого-то. Кого?

Слегка изогнутое лезвие «когтя оцелота» прошлось под левым глазом чернокнижника, онемевшего на этот раз не от чар ведуньи, а от ужаса. – Если признаешься, я отдам тебя ей на милость.

– Хорошо, только прошу. Пусть она меня убьет, – взмолился колдун. – Я лишь мелкая сошка в клубе, но мне поручили перехватывать аристократов, гонцов и дипломатов, едущих в Феллан. А шайка – отвод глаз, да лишняя рабочая сила. Прошу, я все сказал. Пусть она меня убьет… – слезы желтыми гнойными потоками текли по его омерзительному лицу. Кшиштоф всадил кинжал еще глубже.

– Мы не закончили. На какой ляд вам эта информация? – бушевал аватнюрист.

– Магистры пытаются понять, кто может пригодиться нам в качестве союзников, чтобы потом им ударить в спину, когда война будет выиграна. Вы не подозреваете, но мы восстановили некогда великий клуб магов. Мы готовимся к решающей битве. – Мямлил старик.

– Из-за таких, как ты, чернокнижник, никто не любит пользователей магии, – проговорила Хельга.

– Где вы скрываетесь? – злобно прошипел авантюрист, вогнав лезвие под самый глаз колдуна. Мутная кровь хлынула.

– Мы… Башня адского пламени. Где все кончилось в прошлый раз.

– Я тебе не верю! – взвыл Кшиштоф. Он, не колеблясь, вогнал клинок по самую ручку глубоко в голову допрашиваемого. Гнев пульсировал в нем так, что заставил открыться только что обработанную рану.

– Кот Кверие, остынь. – Мягкая лапа оцелота легла на плечо под кожаной коричневой курткой. – Я слышал твою историю, и мне искренне жаль. Но мертвых не вернуть. Прости, брат. Пойдем, я тебе расскажу притчу о первом оцелоте. Поешь, поспишь, рану перебинтуешь. Думаешь, я не заметил. Все нормально, ты в безопасности. Постарайся больше увар против безоружных не направлять. Тут нет чести в этом.

Они вновь зашагали вместе к фургончику. Кра’аж намурлыкивал историю о первом оцелоте, достоянии его народа, а мечник угрюмо шел за ним. Хельга подумала, что никогда не видела авантюриста таким, и даже представить себе не могла, что весельчак и балагур Кшиштоф может быть ранен в самое сердце словами мерзкого старика. Она понимала, что значит терять и что значит носить маску, которую сам для себя выбрал. Например, когда пришла ее очередь, она решила спрятаться за маской брюзгливой, чопроной гордячки. Кот Кверие выбрал для себя образ простачка – шутника. Сестре ночи хотелось рассказать ему обо всем, признаться, что он ей не так противен, как она ему вечно твердит. Ей было жаль его, но у нее были обязанности перед ковеном и князем Бергвейна. Ведунья достала небольшой хрустальный шар и вызвала старшую ведунью Маргариту.

***

Спустя какое-то время разношёрстная компания начала собираться в дорогу. Гном и его обоз уже стоял готовый, а вот Хельгу и Кшиштофа все не было видно. Оцелоты скалили кошачьи морды, стреляя вертикальными зрачками и намекая на интрижки между этими двумя. Ласточка и Буря, кони пропавшей пары, нетерпеливо рыли землю копытами, ожидая своих хозяев. Чуть глубже от тракта сидела пара, заставившая всех отложить продолжение похода. Кшиштоф с растегнутой рубахой продолжал отпускать остроты, а Хельга терпеливо его выслушивала, время от времени отвечая ему улыбкой.

– Слушай, а теперь серьезно. У меня было… ай! – вздрогнул он от рук ведуньи, прикоснувшейся к его ране.

– Да ладно тебе! Как маленький, ей богу. Смотри, рана почти затянулась. Мазь и зелье твой организм на удивление хорошо принял. Кровь уже не идет, правда, будет неприятно еще несколько часов, но завтра утром станешь как новенький. У тебя в роду ведунов или друидов не было? – подмигнула Сестра ночи раненому.

– Вряд ли. Иначе тоже бы сейчас молниями всех испепелял, а не с шашкой наголо носился. Послушай, Хельга, – он впервые назвал ее по имени, и это не могло остаться для нее незамеченным. – Когда ты колдовала надо мной, у меня был странный сон. Может, видение. Хотя ни разу не было ничего подобного раньше.

– Расскажи мне о своем сне, – мысленно подготовилась она к очередным скабрезным историям, которые то и дело слушала в последние несколько дней путешествия.

– Там было поле. Трава, да это не важно. Река. Птицы пели. Тишина. А в следующее мгновение всё небо уже было охвачено огнем, толпы демонов неслись, люди Севера, Святой орден. Там была ты и я…

– В этом сне я погибла, – тихо продолжила ведунья. – Я видела нечто подобное, но не беспокойся, это лишь побочный эффект от эликсиров. Зелья несут частичку души и разума, а значит, и памяти создателя. Скорее всего, это видение наложилось у тебя на переживания после боя. Переживал ведь, а? – она толкнула его локотком в плечо, выбив остатки мрачных мыслей из его головы.

Они вернулись к конвою и двинулись дальше в путь. Разговоры ладились, и оцелоты охотно рассказывали о своей культуре, поверьях и происхождении. Кра’аж вообще оказался отличным мохнатым парнем. Тренировался с разведчиками, проходил несколько стажировок с эльфами в Озерных землях, но потом произошел переворот, клановая война, и Кра’аж, остался единственным Черным оцелотом Озер.

Кони шли легко. Птицы не смолкали, а кузнечики добавляли в их песни свои, отличные нотки. Оцелоты несколько раз бегали в лес, каждый раз возвращаясь с добычей. Компаньоны из них были отменные. Помощь в поиске пропитания, тонны неприличных анекдотов – серьезная мощь в бою.

– Чуешь, Кот? – спросил Голиаф почти без акцента, – влажный воздух. Мы близко у реки. Заночуем там?

– На рыбку потянуло? – хихикнул Дурфи с фургона, и двое кошачьих спутников поддержали шутку гортанным смехом.

– Оцелоты не любят рыбу. – Вполне серьезно ответил предводитель.

Казалось, что он пережил не одну такую шутку, и ему совсем было не смешно слышать ее в очередной раз. – Вот гномье или эльфье мясо – самое то. – Тем же тоном продолжил он, поглаживая изголовье увара на поясе.

– Тише, дружище, – опустился с седла Кшиштоф и вынул слегка изогнутый меч из ножен, принадлежащих его спутнику. – Все хорошо, он не подумал. Смотри, как твоя шуточка довела его.

– Шутка? Не было шутки, – прыснул оцелот.

– Сударь, если вы не в курсе, то в культуре оцелотов есть целый культ мяса. Гномы и эльфы верят, что в полукотов их превратили боги Стриди и Догра за то, что те ели мясо разумных существ. Оцелоты ведь людьми были, а повадки свои животные так и оставили.

На этот раз парочка нежившихся на солнце охранников показательно почесалась огромными когтями. Воздух вокург них напрягся.

– Слушай, Кра’аж, не составишь мне компанию в бритье у речки? У меня есть вторая бритва, если понадобится, – крайне опрометчиво пошутил Кот Кверие. Хельга уже готова была вызывать очередной шторм молний, как вдруг уголки кошачьей морды поплыли к ушам.

– Остряк чертов. Давай – наперегонки. Только ты без кобылы своей. Но так и быть, дам тебе фору пять секунд.

– Дурфи, сигнал, пожалуйста! – авантюрист спрыгнул с лошади, забыв про рану. Сбросил меч и подмигнул Хельге. – Если я выиграю, то ты готовишь на всех, черныш!

Раздался пронзительный свист, и мечник рванул вперед к лесу. Медный песок брызнул в стороны. Сердце бешено заколотилось, дыхание участилось, как у жеребца на скачках. Слезы потекли из глаз. Еще чуть-чуть – и лес. Раздался второй свисток. Бесшумный толчок. Восторженные крики оцелотов. Кшиштоф бежал так, что закладывало уши. Несмотря на активную работу рук, рана не беспокоила. Он чувствовал, что его догоняют неумолимые лапы полукота. Еще секунда, другая, и черная вспышка пролетает рядом и ныряет по-лисьи под огромное обваленное дерево. Мечник решил не испытывать судьбу и сиганул над ним. Этого делать не стоило. Оцелот прекрасно видел, что ожидало его за первым препятствием, и поэтому он нырнул под него, а не перелетел сверху. Огромное дерево с низкими ветвями встретило авантюриста, но тот не растерялся и в полете схватился руками за дерево. Поймав момент, он отпустил свое тело вперед. Пролетев добрые пять метров, приземлился и кувырком вышел из этого сальто. Соперник оказался рядом. Кот Кверие потянул за хвост, оказавшийся рядом с ним, и раздался громкий кошачий крик. Смешок и ругань с сильным акцентом. Авантюрист был впереди. До реки оставалось еще метров двадцать, а дальше – настоящий бурелом. Прыгая, Кот пытался уворачиваться не только от деревьев и их ветвей, но и от лап соперника. Наконец он оказался около огромного сваленного ствола секвойи. Не раздумывая, Кшиштоф вскочил на него и побежал по нему наверх. Не ожидав такого поворота событий, Кра’аж прыгнул в другую сторону и когтистыми лапами начал хвататься за вертикально растущую ель. Пара шла вровень. Прыжок. Человек и оцелот пролетели еще несколько метров к реке и, не рассчитав силы, оба рухнули в ледяную реку. Раздался очередной гогот со стороны зрителей этого состязания, позже присоединился и еле уловимый смешок Хельги. Соперники стояли мокрые, запыхавшиеся, но весьма довольные.

– Смотрите, судари, чтобы вас сирены ²⁴не утащили или морской люд²⁵! – уже более серьезно добавил Дурфи.

– Не переживай, купец, – все так же широко улыбаясь ответил Кра’аж, – они есть лишь в морях, а мы у реки. Тут только утопленник может нас за пятки пощекотать.

–А лихо²⁶? А левиафан²⁷? А василиск? Да, боги знают, что там вообще может водиться!

– Тише, тише, Блаутум, тут ничего опасного нет. Все эти монстры любят стоячую воду, а лихо вообще лишь на болоте встречается. Василиск же, насколько мне помнится, вообще плавать не умеет.

После этих слов авантюрист резко ушел под воду. Оцелот насторожился и вынул увар из-за пояса. Его золотые глаза вертикальными зрачками сканировали воду вокруг. Ведунья и гном уже стояли наготове, а другие кошачьи спутники достали арбалеты. Прошло полминуты. На поверхности воды недалеко от места пропажи Кшиштофа стали появляться огромные пузыри. Снова затишье. И вдруг – всплеск. За спиной Кра’ажа выскочил Кот Кверие, весь в тине, но с улыбкой на губах. «Бу!» громко крикнул он, и мокрый полукот от неожиданоости взмыл в воздух.

– Холера тебя забери! – прорычал оцелот, у которого шерсть стояла дыбом. – Еще раз, и я тебя пырну и не задумаюсь, дурень!

Вновь раздался смех с берега реки. Путники были уставшие, но такое развлечение им пришлось явно по нраву. На ужин была речная рыба.

– Вот что я думаю, – начал Вильра, рыжий оцелот, – на другом берегу должна быть деревушка. Точнее, чуть ниже, по течению реки. Мы могли бы там перейти по мосту, заночевать, набрать припасов, может, еще что умыкнуть. – Он подмигнул зеленым глазом вожаку. Тот отрицательно покачал головой.

– Можем, конечно, и без последнего пункта, но нам обязательно нужны новые припасы.

– Я согласен, – остававшийся до сих пор беззвучным, поддакнул с сильным акцентом серый оцелот.

– Да, судари правы, Кшиштоф. Нам бы фуража добавить для лошадок, а то могут и не сдюжить.

– Так и сделаем, – утвердительно кивнул авантюрист, перекинув полотенце через плечо, – а сейчас всем спать. Я дежурю первый.

Он пошел к реке и начал медленно бриться, что-то напевая на эльфьем языке. Лезвие было остро наточено и шло хорошо. Несмотря на отсутствие настоящих цирюльных принадлежностей, кожа радовалась теплой от недавнего кипячения стали. Река безмятежно текла себе, время от времени оголяя плавники проплывающих окуней. Где-то в сумерках загорелись огоньки недалекой деревни. Радовало то, что у него с Хельгой появились новые компаньоны, что они нашли с ними общий язык. Рана уже полностью затянулась, благодаря чудесным зельям ведуньи. Голубоватый туман плыл над рекой.

В это мгновение во рту у Кшиштофа появился какой-то странный сладковатый привкус. Рыба перестала плескаться. Туман становился гуще. Авантюрист был готов ко всему. Но, к его радости, а может, к сожалению, показалась лишь огромная жаба. Мерзкое «ква» вывело Кота из состояния повышенной готовности. Он продолжил бритье. Клин птиц летел в сторону деревни, теряясь в вечерних сумерках. В лагере стоял громовой храп гнома и легкое сопение кошачьих носов. Их уши забавно дергались, а подогнутые лапы, обернутые роскошными хвостами, изредка дергались. Этой странной братииявно что-то снилось. Может, они убегали от регулярных войск – карателей, а может, наоборот, гнались за какой эльфкой, чтобы съесть ее.

Как только Кот Кверие отвернулся от реки, из ее зеркальной глади вырвались две худые костлявые руки с когтями длиной в полфута. Услышав резкий всплеск за спиной, путник, не раздумывая, отпрыгнул вглубь берега, приготовив бритву в качестве клинка. Из воды показалась уродливо распухшая лысая голова с редкими волосами, перемешанными с тиной. Водянистые желтые глаза таращились на него, а под ввалившимся носом зияала уродливая пасть с редкими гнилыми зубами. Утопленник смотрел нетерпеливо, явно ожидая, когда его жертва атакует или бросится бежать. Кшиштоф прекрасно знал, что утопленники не очень выносливы, что они не могут долго вести бой или преследование, поэтому в голове мгновенно созрел план – врага нужно измотать и дождаться, когда его выпученное раздутое от воды пузо утомит тонкие длинные ножки.

– Так, уродец, – авантюрист аккуратно убрал бритву в чехол и поднял огромную ветку. – Ты не вразумеешь по-человечьи, но сейчас ты поймешь, что зря вылез из воды.

Описав небольшую дугу поленом, мгновенно оказавшимся в руке, путник приготовился к атаке. На берег на качающихся ногах вывалился посиневший и слегка припухший утопленник. Он мерзко шипел и издавал утробные звуки. Запах гнили и тины мгновенно заполнил пространство вокруг, загадочный голубоватый туман сопровождал его движение. Непонятный звук вырвался из беззубой пасти, и тварь бросилась на уже стоявшего в стойке Кота Кверие. Тот легко ушел от атаки, перекатившись через плечо и спину соперника, развернулся, ударил поленом снизу по спине утпленника с такой силой, что часть синей кожи слетела, обнажив смердящее гнилое мясо. Отшатнувшись от такого удара, существо попыталось атаковать, наотмашь ударив Кота обеими руками слева. Выпад вслепую не принес никаких плодов, и обороняющийся нырнул вниз, саданув веткой по слабым, худым коленям противника. Раздался хруст хрящей. Чудовище припало на одну ногу, завыв как побитая собака. Не давая шанса на отдых, Кшиштоф напрягся всем телом и широко, со всего плеча ударил врага по голове. В воздух полетели зеленовато-фиолетовые ошмётки распухших мозгов. Засмердило еще сильнее. Тварь ослабла и рухнула на траву. За ее спиной стояли спутники авантюриста и аплодировали победителю. Но Кшиштоф видел в этой толпе лишь Хельгу.

На этот раз Дурфи ушел в караул. Он ходил, как заправский солдат, с длинным мушкетом на плече, маршируя от одно сосны к другой по всему периметру лагеря. Хельга и Кшиштоф, укрывшись под одним тентом, посмеивались, заканчивая чрезмерно позднюю трапезу.

– Послушай, я хочу, чтобы ты знал: мне тоже было видение о моей смерти и ужасной битве. Но пойми, это не обязательно должно произойти. Нам приходят ведения о будущем, которое случится, если всё оставить как есть. К тому же, я всегда была самой слабой ведуньей. – Успокаивала своего собеседника Сестра ночи. – Ты здорово сражался сегодня. Пожалуй, я готова выслушать историю, как ты поленом забил виверну.

– Да, какая там история… ха, смотри, Дурфи отдал честь сосне. Забавно. Думаю, он служил в гномьей армии. Так вот, – Кот Кверие надкусил спелое яблоко, – был я на мели после Дарабора. Я там бывал несколько раз. И оказался я в Таламии тогда, а местный князь – паршивец тот еще. Представляешь, женился на своей собственной дочери, которая была у него от его же сестры! Больной на голову. Хорошо, что его уж больше нет. Дочурка то его, понимаешь… – Кшиштоф провел пальцем по шее. – Значит, сижу я в корчме, думаю, куда бы податься. Набрал разных объявлений, куда требуются наемники, то обозы охранять, то прибить чудика какого, да нашел одно, с печатью княжеской. И награда в пятьсот крон. Ну, я и подумал, а почему бы и нет. Пошел я в Высокий дом, смотрю, сидит боров рыжий, а рядом дочурка его, она же вторая жена.

– Опустим подробности переговоров, – поторопила его ведунья.

– Ну, там такое было, ну да ладно. Скажу лишь, что меня с вилами и факелами из их столицы чуть не погнали, но поднял цену до пятисот тридцати крон за этот контракт. Повезло мне тогда сильно. И виверна оказалась не виверной вовсе. Я только тебе говорю это, цени, – он подмигнул и снова вгрызся в яблоко, брызнув соком. Хельга хохотнула.

– Прихожу я в пещеру, где якобы видели бестию, а там несколько юнцов сидят, подшивают голову дохлой виверны к лошади да пытаются крылья привязать. Набеги сорванцы делали на поля, крали скот. А деревенские сами уже додумали, что, дескать, виверна, да огнедышащая, чего отродясь не было, да и больше обычной. Тьфу, слухами земля полнится. Зато работа простецкая оказалась. Я пригрозил соплякам, что сдам их, так они мне голову виверны и отдали. Ее я и показал князю. А почему поленом? Потому что поленом отстегать хотел этих сорванцов. В то время там как раз бард находился в Высоком доме, вот он и сочинил балладу о победе над виверной.

– Да уж… даже разочарована как-то я. – улыбаясь, ответила Сестра ночи. – Помню, у нас тоже был странный заказ. Ведуний часто призывают ко двору, чтобы мы погадали на судьбу, словно ворожеи какие. Так вот, был один аристократ на островах Кверие, он себя тешил ложными предсказаниями. Специально платил, чтобы мы устраивали представления с жертвоприношениями, а перед его свитой говорили, что он скоро станет верховным князем Севера. Глупец.

– Да, видимо, наша работа не сильно отличается…

***

Переправа через реку должна была занять максимум полдня. Мост находился в паре километров от места ночевки, но у компании путь до деревни занял чуть больше времени. Колесо у экипажа Дурфи слетело с оси, и толкать обоз дальше смысла не было. Пришлось Хельге и Дурфи до деревни ехать верхом, чтобы позвать местного кузнеца. Кшиштоф же и оцелоты остались сторожить груз. Вокруг странных гостей деревушки, у которой даже не было названия, толпились дети, бабы и старики. Самая румяная женщина с огромными свиными окороками вместо рук вдруг грубым мужским голосом сказала:

– А, пане сподни работенку сотворити для люду доброгу?

– О какой работенке идет речь, прек… уважаемая дама? – чуть замялся мечник.

– Ишь, како! Дамой величать меня удумал пан путник. Знамо, какое дело! В наши места сповадились чуища ходить. Ходют по ночам да люд добрый кошмарют. Вомпер, не иначе! Как нетопырь летает, волком на луну жёлту воет да девок местных портит! Нашли мы недавно телку растерзанную да телёнка ее не так уж поодаль от деревни. Вомпер, говорю, вам пане добрые!

– А нам-то что с этого? – прошипел Голиаф, поправляя двуручный меч за спиной.

– Как это что?– раскудахталась увесистая «дама». – Мы, пан ольселот, крестьяне. Накормим, напоим, в хате положим. Кинем пару крон в дорогу.

– Ладно, тебе, Голиаф, не видишь, у них беда, – вступился за местных предводитель отряда, – дадите нам двух курей, покормите сегодня, спать положите, а еще фуража бы хорошо в дорогу. По рукам?

Переговорщица долго смотрела своими глуповатыми глазами на протянутую ладонь, сплюнула и пожала ее.

– Рассказывайте, что у вас, – продолжил Кот Кверие. – В деталях.

– Дак говорила же я вам! Вомпер! Не иначе.

– Нет, так дело не пойдет. Где напали? Как напали? Про дев местных можно подробней рассказать, – как-то игриво улыбнулся авантюрист.

– Значит, началось все пару недель назад. Пас мальчуган мелкий коровок-бурёнок наших, хвать, а одной и след простыл, пан путник. Пошли мужики с вилами да факелами, я мотыгу прихватила, баба-то я, вишь какая? Первая краса на хуторе, не иначе.

Кра’аж прыснул, оцелоты переглянулись.

– Искали мы, дескать, тёлку-то до ноши, смеркаться начало, а ее как след простыл. На обратном пути Гавруша зыркнул по полю еще раз да увидал, что голова оторвана лежит, кровищи полно, а тело уволокла тварь. Ух, паскуда растреклятая! Потом еще четырех урвала. Пожаловал к нам тогда мужик в деревню. Да и говорит путник, мол, вомпер это какой-то. Кровь пьет, мясо ест, баб портит нетронутых. А потом Алёнка, дочь кузнеца местного, который вашему коротышу колесо править пошел, понесла. Ой, да как понесла-то? Незамужня же она, а дите, значит от вомпера! Проклятый перевертыш²⁸ уродится, как пить дать!

– Про коротыша слышали, парни? – Кшиштоф еле сдерживал слезы, – Дурфи – ни слова. Разберемся мы с вашим чудом. А вот Алёнка… с ней посмотрим, что можно будет сделать после того, как голову вашего вампира принесем. Кра’аж, составишь компанию? Голиаф, Вильра и Ту’лан – сторожите обоз. Мы постараемся вернуться к ужину. Если повезет, то управимся сами.

Они с Кра’ажем шли вдвоём. Колосья на поле слегка колыхались от потоков теплого ветерка. Солнце продолжало палить, обжигая плечи. Мечи были наготове. Разговоров почти не было.

– Думаешь, вампир? – начал оцелот.

– Вряд ли. Путник тот выдумал сказочку, чтобы глаза отвести от Алёнки подпорченной. Наигрался с ней да смылся. Скот среди белого дня вырезать начали, а кровососы не особо любят солнце. Не умрут от него, но ожоги будут сильные. Причем и старший ²⁹, и младший³⁰. Если альпа³¹, то еще невероятнее. Она же, как обычная девушка, выглядит, и скорее всего на парня бы позарилась. Нет, не вампир это. Он людей перебил бы всех. За час. В деревне человек тридцать от силы. Думаю, просто зверь или чудик какой.

– Ты подозрительно хорошо разбираешься.

– Разная работа бывает. Кому не нужна пара лишних крон в кармане?

– И то верно. Как думаешь, далеко еще до их страшилы?

– Думаю, не очень. Крови свежей нет, значит, скоро будет охотиться. Посидим тут в зарослях, посмотрим за коровками. Может, и увидим, с кем имеем дело. В лучшем случае даже спасем парочку.

Долго ждать себя любитель свежей говядины не заставил. Через каких-то полчаса рогатый скот бродил ужу около леса. Ничем не обеспокоенная корова, стоявшая чуть на отдалении от остальных, мирно щипала травку возле большого валуна. Шаг. Звон колокольчика. Шаг. Звона уже не было. Огромная каменная глыба вдруг пришла в движение. Появились сколы на ее поверхности, из-под них смотрела пара желто-зеленых глаз. Ниже проявились три пары могучих лап, покрытых хитином, потом начали вырисовываться огромные шипастые клешни и жвала³², наподобие паучьих.

Странное существо, оказавшееся мимиком³³, схватил корову за шею и играючи оторвал ей голову. Это мерзкое создание, бывшее пару секунд назад камнем, хотело ретироваться с добычей, но из высокой травы выскочили герои, обнажив мечи. Кшиштоф пошел атаковать в лоб, стремительно ударив существо под каменный панцирь, а Кра’аж невероятным прыжком взлетел на верхушку глыбы и, что было мочи, вонзил клинок под саму гарду³⁴. Раздался паучий рев. Кровь ядовито-желтого цвета брызнула во все стороны из ран. Огромная клешня полетела в сторону авантюриста, который ожидал этого. Легко перепрыгнув громадные тиски смерти, он оказался с внешний стороны конечности и рубанул по ней со всей силы. Острие остановилось лишь в земле, а обрубленная культя рухнула рядом. Оцелот продолжил расковыривать спину существа, поворачивая клинок. Тварь, поняв, что ей не победить в схватке с двумя ловкими противниками, сделала невозможное при своих габаритах. Она взмыла так высоко вверх, что даже умелому акробату Кра’ажу пришлось спрыгнуть. Перевернувшись в воздухе, как блинчик на сковородке, мимик приземлился на уцелевшие лапы и засеменил в сторону леса, оставляя смердящий яркий кровяной след. Не сговариваясь, братья по оружию бросились за ним. Погоня не длилась долго: потеря крови дала о себе знать. В сотне метров лежало умирающее чудище. Оно больше не представляло никакой опасности. Но в Кра’ажа словно бес вселился. Он подпрыгнул к поверженному существу и со всей силы продолжал молотить по растрескавшемуся панцирю, высвобождая потоки вонючей крови и внутренностей. Его яростный кошачий рык не прерывался. Кра’аж уничтожал мимика. Прошло каких-то две минуты, а от убитого монстра не осталось и живого места.

– Друг мой, хватит, – успокаивающим тоном, уже без меча в руках начал Кот Кверие.

Оцелот громко и тяжело дышал. Казалось, он не видел и не слышал ничего. Его слегка изогнутый меч все еще был в дрожащих руках. Лишь через минуту в глазах Кра’ажа проявилось понимание, где он находится и что он тут делает.

– Оно мертво. Хватит, – уже настойчивее произнес Кшиштоф.

– Ты прав, брат. Оно мертво. Прости.

– Часто у тебя такое?

– Род первых оцелотов проклят не только звериным обликом. Нас сжигает ярость. Если не давать ей выход, то проклятье богов сожжет нам сердца. Я обычно контролирую себя хорошо, но иногда…

– Иногда он даже меня лупит за провинности, – прозвучало сзади. Это был белый оцелот Голиаф с грустной ухмылкой. – Он единственный из нашей группы принадлежит к первому роду оцелотов. Мы все появились из семей, над которыми экспериментировали маги. Поэтому «мутанты», как нас называют люди, и ненавидят магов. Первых оцелотов осталось совсем ничего, можно по пальцам пересчитать. По виду мы, «мутанты» и истинные оцелоты похожи³⁵, но внутри… Он живет уже семьдесят лет, а по нашему возрасту ему всего тридцать пять.

– Прости, Кра’аж, я не знал. – Кшиштоф тепло улыбнулся, положив руку на залитый кровью доспех. – Если надо сбавить пар, можем иногда спаринговать.

– Без обид, Кот Кверие, но я убью тебя. Я не могу контролировать себя в такие моменты. А тебе навредить не хочу. Ведунья не успеет ни связать меня магией, ни исцелить тебя своими травами.

– Как знаешь, – авантюрист немного обиделся. – Ладно, из этой котлеты нам ничего не забрать, но вот на поле я отрубил ему клешню. Её и заберём в качестве трофея. Говорить буду я… стоп, а почему ты тут, Голиаф?

– Жирная тетка спросила, чего изволит «пан мечник» на ужин?

– Да что найдется в её закромах. Я не принципиален. Главное, пусть пиво холоднее будет да про фураж чтобы не забыли нам в дорогу.

– И две курицы, – облизнулся белый оцелот.

– И две курицы.– Немного устало подтвердил Кшиштоф.

Через несколько минут они уже были в деревушке без названия. Люд толпился вокруг. Гул не смолкал. Все хотели посмотреть на убиенного «вомпера». Какой же ужас был на лицах крестьян, когда они увидели, что у монстра были еще и клешни. «Первая краса на деревне» снова вышла вперед для ведения переговоров.

– Это что за пакость така, пане добрые?

– Это одна из конечностей «Vampyrus Divko Trogatelicus», – с серьезной миной академика начал авантюрист, – особо опасный, беспощадный и премерзкий тип из всех тварей. Из всех, что известны свету доброму, – этот самый паскудный. Может нетопырем летать, может человеком ходить, может волком рыскать или же скорпионом ползать.

– Каким таким скорьоном? – негодовала толпа.

– Скор-пи-о-ном! Это огромный паук с жалом и клешнями. Ух, намучились мы с ним. Против него лишь особое зелье и особые мечи помогли. Меч должен быть из черной стали, выкованный гномом и эльфом одновременно, руны должны быть наложены в полночь на убывающую луну, а зелье сварено из голосовых связок мандрагоры, крови дракона и вытяжки из семи эликсиров, которые назвать не могу, так как это профессиональная тайна.

– Ишь чего! Ох, како дело – то! Серьезно! Вомпер-то силен! Как он там, пан мечник еще раз?

– Во-первых, я предпочитаю называться по имени или же роду дел – авантюрист, – все также деловито продолжал Кот Кверие, – во-вторых, последнего вампира в мире я и мой товарищ оцелот приговорили, так что можете спать спокойно. Теперь касательно Алёнки. Пусть вынашивает дитё, но на ней должен жениться первый парень на деревне, иначе возродится бестия из ее чрева и поглотит сей мир несчастный. Эй ты, белесый! Сойдешь за жениха! – улыбка оцелотов сопровождала речь авантюриста.

Хельга и Дурфи с недоумением наблюдали за происходящим.

– Награду, значит, надо бы поднять. Подкиньте нам по паре крон с каждого двора. Дело оказалось, ох, каким сложным!

«Хитрый ход! Сперва решил отказаться от награды, чтобы потом взять свое», – пронеслось у Кра’ажа в голове.

– Пан авентьюристь, как скажете. Не желаете отужинать с нами? Мы телка забили?

– Ух, вымотался я, конечно, но давайте! А пиво есть?

Ужин был знатный, особенно для такой деревушки. Мясо, овощи, пиво. Всего было навалом. Жители решили закатить праздник и назвать его Днем авентьюриста, чтобы уважить своих гостей. Телега Дурфи была готова к дальнейшему путешествию, фураж запасён, а местные девушки так и остались не «одарены» вниманием Кшиштофа, который на этот раз решил не нервировать Хельгу. Все были счастливы. Путешествие лишь начиналось. До Озерных земель было еще несколько недель пути.

Глава 5

Начало священного похода

Огромные, увенчанные золотом и платиной врата Дарабора отворились под колокольный звон, и из города вышли два путника. Огромный паладин в полных доспехах, но без шлема, и живая тень – инквизитор. Оба были пешими, ибо кони терпеть не могли смрадного запах, исходящего от адептов Ордо Тенебрис, а Ульриха Гроссберга никакой скакун не мог выдержать.

Путь был не близок. Согласно утвержденному плану архиепископа путники должны были пройти по маршруту Дарабор – Остервог – Свенскода – Демпера и конечная точка их петешествия – земли Скьирда, с единственным поселением, которое уже долгие годы считалось вымершим – Башня адского пламени. Находясь на юго-западе Материка, территория Святого ордена не могла похвастаться роскошными лесами, причудливыми горами и другими изысканными пейзажами. Но зато здесь были спокойные долины и луга, небольшие холмы и быстрые речушки, бескрайние просторы, открывающие взору все окрестности. Вокруг росла рожь, пшеница и другие злаковые. Пахотные работы кипели на полях, а встречные путники, едущие или шагающие по вымощенной дороге до Дарабора, то и дело снимали головные уборы перед паладином и плевали в след инквизитору.

– Гильермо, могу я так называть тебя, брат, – с неким отвращением выделил последнее слово Гроссберг, – или лучше де Росси?

– Называй меня, как хочешь, адепт Иллюминариум, мне не важно. Мое имя уже давно мертво, осталась лишь душа, жаждущая искоренить тьму.– Мрачно проскрипел собеседник.

– Ну, ладно. Послушай. Нам придется идти не один месяц, я надеюсь, ты осознаешь, что нам придется иногда общаться?

– Я могу обойтись без общения. Мне достаточно молитв в дороге.

– Весело поболтали. Ладно, любуйся лугами.

Воцарилась тишина. В голове паладина все больше всплывали воспоминания из юности и с мест сражений. Он проговаривал слова молитвы после каждого раунда размышлений о боевой и научной славе Ордена, о величии Дары и архиепископа, о подвиге Штефана Оверхауера.

– Правильные мысли у тебя в голове, паладин, – таинственно произнес адепт Ордо Теннебрис. – Святая Элиза ван Грид будет рада услышать об этом по окончании нашего похода.

– И не думай читать мои мысли, де Росси! – одной могучей рукой в стальной перчатке Ульрих притянул к себе инквизитора, ноги которого, обернутые в какие-то обноски, оторвались от земли, но в помутневших глазах не промелькнуло и следа страха.

– Может, и не буду, как удостоверюсь, что ереси в тебе нет.

– Еще раз попробуешь заглянуть в мои мысли, и я сочту твое заносчивое поведение за ересь! – выходил из себя воин.

– И ты казнишь меня, как делает ваша братия? – с легкой ухмылкой предположил Гильермо.

– Нет, отошлю обратно в столицу. Попрошу дать небракованного инквизитора. Того, кто ставит нашу веру и наши цели выше своих тараканьих предубеждений.

– Именно поэтому я и читаю твои мысли, Гроссберг. Ты ведь не против, если я буду тебя так называть?

– Не читай мои мысли! – медленно, но жестко протянул каждое слово паладин и опустил бледнокожую тень в капюшоне на землю.

– Как получится.

Путешествие продолжалось. Огромные стены и башни столицы уже пропали из вида, а дорожные знаки обещали еще несколько дней пути до следующей точки. В Остервоге их ждали припасы и ночлег в местном отделении Ордо Иллюминариум, а до тех пор они должны были идти без остановок и еды. Несмотря на то, что оба привыкли к подобным походам и делали это неоднократно, шлось крайне тяжело. Брусчатка была хороша, погода тоже, доспех сильно не давил, но напряжение никак не унималось. Вдруг из редкого пролеска неподалеку раздался мелодичный смех и еле уловимые нотки домбры.