Читать книгу Никто не помнит как меня зовут - Никита Егоров - Страница 1

Оглядываюсь назад – вижу сотни спин в толпе, идущих своей дорогой. Никто не сворачивает. Никто не останавливается. Будто все под гипнозом: ровным шагом, с пустыми взглядами вперёд, словно дорога сама ведёт их, а не они сами выбирают путь.

Я иду среди них, но чувствую себя чужим. Будто проснулся посреди сна, в котором все знают, куда идут, а я даже не помню, зачем вышел из дома. Куда шёл? Зачем я здесь?

Тишина. Не та, что в наушниках. Не та, что в пустой квартире. А глубокая, как провал. Та, что возникает, когда задаёшь вопрос и понимаешь: никто не ответит. Даже ты сам.

Я смотрю на руки. Настоящие. Холодные от утреннего ветра. На ладони – следы от ручки: вчерашние заметки, которые уже никто не прочтёт. Но я помню, что писал. Значит, я был. Значит, я есть.

Может, память – всего лишь привычка мозга собирать обрывки в историю? Может, я сам – всего лишь набор повторяющихся действий: встаю, иду, смотрю в экран, молчу. Нет имени. Нет прошлого. Нет голоса, который скажет: «Ты опоздал. Мы ждали тебя».

Прохожу мимо зеркального витража. Вижу своё отражение – смазанное, искажённое. Почти чужое. И вдруг мне кажется: оно задержалось. Словно шло чуть медленнее, чем я. Словно смотрело на меня дольше, чем должно.

Я замираю. Оборачиваюсь. Пусто. Только толпа движется вперёд, будто ничего не произошло.

Но что-то изменилось.

Я больше не просто иду. Я начинаю видеть. Чувствую, как дыхание становится тяжёлым, как сердце бьётся – не от усталости, а от осознания: если никто не помнит меня, значит, мне самому нужно начать.

Может, мне нужно назвать себя первым? Не в пустоту, не в стены, а прямо здесь, в толпе, где все идут, не зная зачем, а я – остановлюсь. И скажу:– Меня зовут…

Я не произношу имени. Но останавливаюсь у скамейки, беру ручку и открываю блокнот. Пишу одну букву. Потом стираю. Не потому что забыл. А потому что боюсь: если напишу, оно не откликнется. Бумага останется пустой, даже если слово будет стоять на ней.

И вдруг – голос. Не мой. Чужой. Но зовущий.– Эй! Ты! Да ты!

Я вздрагиваю. Ручка выскальзывает из пальцев, блокнот падает на скамейку – открытый. На обложке – одна буква и след от стёртого слова. Я оборачиваюсь. Сердце колотится где-то в горле, в висках, в руках, которые дрожат.

Человек в сером пальто машет рукой.– Подскажи, где остановка автобуса? Я опаздываю!

Я стою, не отвечаю. Понимаю: он не звал меня. Он просто сказал имя, которое, может, и не моё. Или моё – но не для него.

А блокнот лежит открытым. На виду. Кто-то из прохожих замечает. Смотрит на меня. Я не успеваю спрятать, не успеваю закрыть.

И в этом взгляде – не сочувствие, не интерес. Лишь удивление. Как будто я делаю что-то странное. Что-то, чего «нормальные» люди не делают.

Я хватаю блокнот, резко закрываю, прячу в карман. Но уже поздно: момент уязвимости был. Я показал своё одиночество.

Я иду прочь. Быстро. Не оглядываюсь. Но внутри – не стыд, не злость. А странное чувство: меня окликнули. Даже если по ошибке. Даже если не меня. Имя прозвучало. Оно было в воздухе. В городе. В толпе. И, может быть… в следующий раз оно будет не случайным.

Я иду дальше. Не замечаю светофоров. Не слышу сигналов машин. Только шаги. Свои. Одиночные. Как метроном, отсчитывающий время, которое никто не считает.

Дом – панельный, серый, как все. Подъезд пахнет сыростью и чужими обедами. Лифт не работает – я привык. Восьмой этаж – не наказание, а время. Минуты, когда дыхание становится громче мыслей.

На лестнице – тишина. Но не полная. Где-то за дверью работает телевизор, где-то плачет ребёнок. Чужая жизнь. Но – живая.

Я достаю ключ. Поворачиваю. Дверь скрипит, словно никогда не закрывалась.

Вхожу.

Тишина здесь – иная. Не пустая. А наполненная. Будто в воздухе висят слова, которые давно не произносили. Будто дом помнит то, что я стараюсь забыть.

Снимаю обувь. Ставлю её ровно, как учили. Левая – к левой, правая – к правой.Мама всегда говорила: «Так – порядок. А порядок – значит, ты дома».

Оглядываюсь. Квартира маленькая: одна комната, кухня, узкий коридор. Стены белые, но уже пожелтели у потолка. На крючке – старое пальто. На полу – коврик, который давно пора выбросить. Но я не выбрасываю. Он был куплен в тот год, когда ещё кто-то приходил в гости.

На стене – одна фотография. В старой деревянной раме. Ребёнок лет восьми. Улыбается, держит воздушный шар. На заднем плане – парк, фонтан, женщина в лёгком платье. Мама. Она смотрит на него. На меня. С таким взглядом, будто знает: однажды он перестанет звонить. Однажды она будет ждать. А он – не приедет.

Я не смотрю на неё каждый день. Но знаю: она здесь. И она знает – я тоже.

Прохожу на кухню. Ставлю чайник. Он закипает, свистит. Давно не чистил. Звук тот же, что в детстве. Тогда мама кричала из другой комнаты: «Сними, пока не сгорел!» – а теперь лишь эхо.

Сажусь за стол. Достаю блокнот. Открываю. На обложке – одна буква и след от стёртого слова.

Беру ручку. И пишу не имя. Первое предложение письма. Не кому-то. Себе.«Вы не помните меня. И я не виню вас. Я и сам почти забыл».

Чай остывает. За окном светится город. Тысячи окон. Тысячи жизней. А здесь – только я. И письмо, которое никто не получит.

Но я пишу. Потому что, если перестану – снова стану тем, кого никто не помнит.

А сегодня… сегодня имя прозвучало. Пусть не мне. Пусть случайно. Но оно было. Почти моё.

И этого – пока – достаточно.